Прибыв в Брайтон, Софи без промедления направилась к Тому. Он сидел в своей конторке в магазине и не высказал даже малейшего удивления, когда она вошла. Захлопнув папку со счетами, он опустил перо в чернильницу.

– А я вас ждал, – сказал он непринужденным тоном, учтиво подвигая ей стул. – Подумал, что уже порядочно прошло времени, чтобы пристроить мальчика. Судя по всему, намеченный вами ранее план сработал, поскольку к Ричарду вы Антуана не привезли… Когда же вы вернулись, если не секрет?

– Я прибыла домой вчера поздно ночью. Том, в очередной раз я в долгу перед вами.

– Все, что было сделано, я сделал лишь во имя Антуана, – хладнокровно заметил он. – Лично мне вы ничем не обязаны.

Глаза ее сверкнули.

– К несчастью, я считаю иначе.

Том откинулся в кресле, и на лице его заиграла столь знакомая Софи улыбка.

– Рад видеть, что волнения последних дней, нисколько не отразились на вашем характере.

– Ничто меня не изменит! – Открыв сумку, она достала полный золотых гиней кошелек, который Том предусмотрительно оставил на сиденье нанятого экипажа. – Я ценю, что вы принимаете все расходы на свой счет, но поверьте, у меня и так было достаточное количество денег. – Положив кошелек с золотыми на стол, она достала из кармана своего плаща шкатулку с пистолетом и поставила ее рядом. – Я пришла сегодня, чтобы поблагодарить вас за то, что вы нас вовремя предупредили, и за оказанную помощь. – Ее голос был сух, а голова поднята. – Я отвезла Антуана к миссис Фицхерберт, которая была хорошо знакома с родителями мальчика еще до того, как он родился. Сейчас он находится под ее опекой в тайном убежище.

– Отлично!

– Том, что вам известно о моем недруге? Он по-прежнему здесь?

– Да. – Увидев как она побледнела, Фоксхилл продолжил: – Да не пугайтесь вы так. Шпион де. Жюно уже за решеткой. Его зовут Клод Монклер. Вам это имя ни о чем не говорит?

– Так значит, это все-таки был не Эмиль?

– Нет. В настоящее время злодей решил добиться политического успеха в Париже.

– А как вы узнали об этом Монклере?

– Через осведомителя, узнавшего о высадке известного французского наемного убийцы в нескольких милях к западу отсюда.

– И что же случилось потом? – спросила Софи.

– Хотя я не был уверен, что этот человек послан, именно от Жюно, я все же решил его выследить. Он прибыл в разгар уборки урожая и выдал себя за эмигранта, скитающегося в поисках работы. Фермер Миллард, без долгих разговоров, взял его к себе, обрадовавшись дополнительной паре рабочих рук. Часть времени на ферме француз работал с его невесткой. Как-то они разговорились, и та, ни о чем не подозревая, поведала, вне всякого сомнения, не без наводящих вопросов со стороны Монклера, о близкой этому семейству француженке, что жила у них после того, как в лесу на нее напали разбойники.

Софи вновь стало не по себе.

– И она назвала меня?

– Боюсь, что да. Когда я приехал на ферму Миллардов, прошла уже неделя с тех пор, как французик внезапно их покинул. Я.во весь опор помчался в Брайтон, опасаясь, что может случиться непоправимое. Я поскакал прямо к школе, зная, что Монклер при первой же возможности постарается напасть на Антуана. Я как раз был свидетелем того, как Антуан и Билли заходили в класс, и решил, что, по крайней мере, до большой перемены мальчик в полной безопасности.

– Неудивительно, что вы столь срочно отправили мне поедание!

– Ваш незамедлительный отъезд из Брайтона, разрядил обстановку и позволил мне быстро найти злодея. Я застал его крадущимся в полночь к Бич-Хаусу. Мой приставленный к его спине пистолет, оказался посерьезнее ножа, который я выбил из его рук. Опасение, что в нем могут сделать дырку, похоже, вывело негодяя из равновесия. Монклер не ведал, что я не хочу, чтобы его истинные цели стали известны широкой общественности. И я предложил ему выбор между тем, чтобы быть расстрелянным как французский шпион, или же получить обвинение в распространении контрабандных товаров, что будет означать лишь высылку из страны. Естественно, Монклер предпочел второе, надеясь, что ему удастся бежать. Однако теперь он надежно лишен свободы передвижения.

– Но как вам удалось убедительно представить его распространителем контрабанды?

– Я притащил его к себе в лавку, и сунул ему в один карман добрый отрез французских кружев и упаковку чая в другой. После этого под прицелом пистолета повел его в ближайший магистрат.

Софи опасалась ответа, что мог дать Том на ее следующий вопрос.

– Монклер сказал, что он уже успел сообщить о мальчике Эмилю де Жюно?

– Да, этот факт он признал. Это и вызвало у него некоторую задержку, пока он ожидал ответных вестей из Франции, что в конце концов мне и позволило вовремя отослать вас из Брайтона. – Выдержав паузу, Том продолжил: – Монклер уверен, что теперь, когда Эмиль де Жюно знает, где вас искать, он уже ни за что не пошлет в Англию очередного агента.

Внезапное напряжение охватило Софи.

– Так значит, в следующий раз он прибудет сюда сам!

Том молча кивнул.

– Но его скорого прибытия ожидать не приходится. Он достиг, наконец, определенного положения в обществе и надежного поста в правительстве, а поэтому вряд ли покинет сейчас Францию. Думаю, что не только алчность заставляет Эмиля де Жюно преследовать Антуана. Я пришел к выводу, что здесь нечто иное…

– Месть? – прошептала задрожав Софи.

– Именно. Ведь Эмиль де Жюно мечтал отправить графа де Жюно на гильотину. Когда судьба распорядилась иначе, он решил поквитаться со столь ненавистным ему семейством иным способом.

В голосе Софи неожиданно зазвучали чуть ли не победные нотки.

– По крайне мере, ему не удастся узнать место-, нахождение Антуана. А это главное. Суд над Монклером уже состоялся?

– Да. В Льюисе его судили еще вместе с семерыми преступниками, проходившими по сходной статье обвинения. Суд продолжался не более десяти минут, потому что всех их поймали на месте преступления. Всех приговорили к ссылке в Австралию.

Открыв ящик стола, Том достал оттуда отпечатанный список фамилий и протянул его Софи.

– Среди тех, кого отправят кораблями на далекую землю на следующей неделе, немало пособников контрабандистов, попавшихся во время захвата брумфилдской банды. Их задержали здесь долго незаживающие раны, полученные ими во время ночного боя. Тюремным властям не хотелось, чтобы заключенные скончались в пути.

Софи пробежал глазами по списку, пытаясь найти хоть одну знакомую фамилию. Человек, которого она когда-то застрелила, почему-то казался ей знакомым. Странно, что его образ уже почти стерся из ее памяти. Внезапно ее рука вздрогнула, скомкав лист бумаги. Одно из имен заставило ее вновь пережить тот страшный миг в лесу, когда прогремел пистолетный выстрел. Джон Барнз! Теперь она его признала. Это тот самый Барнз, что напал на нее и Антуана с дедушкой в их первый день пребывания на английской земле.

– Что, попалась знакомая фамилия? – спросил Том.

Она кивнула.

– Мужчина, который пытался вас выкинуть из повозки, оказался именно тем Барнзом, что погубил маркиза!

– Вы уверены, Софи?

– Да, – она вернула список Тому, предлагая ему убедиться в том, что фамилия Барнз там действительно имеется. Он ударил кулаком по столу.

– Но ведь это означает, что Барнза должны вторично судить за убийство.

– Нет! – вскрикнула Софи. – В таком случае ему болтаться в петле, а с меня уже довольно смертей. Я хочу, чтобы сохранилось существующее положение. Ссылка в Австралию – вполне заслуженное для него наказание. Но мне хотелось бы повидаться с ним прежде, чем его посадят на корабль.

– Не думаю, что эта встреча доставит вам удовольствие.

– Я иду на это ради маркиза. Он бы непременно этого потребовал.

Том видел, что для себя Софи все уже окончательно решила.

– Отлично. Ричард устроит вам эту встречу. Он близко знаком с начальником тюрьмы Льюиса.

Софи встала, собираясь уходить.

– Я сегодня же напишу Ричарду. Кто бы мог представить, что встретив в очередной раз Барнза, я его не признаю.

Том криво усмехнулся.

– У вас и без того хватало забот.

Если бы не стена отчуждения между ними, она бы, вероятно, сейчас улыбнулась. Том проводил Софи до выхода, он слегка, коснулся ее, открывая двери. Они пожелали друг другу всего хорошего, и Софи поспешила прочь. Она хотела как можно дальше уйти от мужчины, чье физическое присутствие, казалось, электризует окружавшую атмосферу. Она никогда не чувствовала такого волнения и страха, когда рядом был Рори. Но сейчас это даже было к лучшему. Она не хотела, чтобы хоть что-то напоминало ей о Рори. Жизненной неизбежностью было то, что после траура, который носила Софи, появилось немало мужчин, жаждущих с нею познакомиться. Но никого из них даже близко нельзя было сравнить с, Рори, Томом или Ричардом, уважавшими и принимавшими как должное ее независимость.

Ричард довольно быстро ответил на письмо Софи. Он не только договорился по поводу визита мадемуазель Делькур с властями тюрьмы Льюиса, но и сам специально приехал в Брайтон, дабы сопровождать ее в пути и присутствовать при свидании с Барнзом.

Тюрьма оказалась огромным серым строением с широкими решетчатыми воротами. Когда стражник повел Софи и Ричарда через тюремный двор, из камер вслед им понесся целый шквал воплей, визгов и улюлюканья со стороны заключенных, пытавшихся прорваться к узким окнам, чтобы хоть одним глазком взглянуть на женщину.

Кабинет начальника тюрьмы с горящим камином и оклеенными обоями-стенами заметно контрастировал с темными, мрачными и промозглыми коридорами, по которым они следовали прежде.

– Ваша просьба весьма необычна, мисс Делькур, – сказал начальник тюрьмы Ричарду и Софи, когда они сели на скамью для посетителей. – Однако учитывая то, что просителем с вашей стороны выступил мистер Фоксхилл и более о свидании с Барнзом никто не просил, я решил этот вопрос в вашу пользу.

– Что же будет с его супругой? Начальник горько покачал головой.

– Как правило, жены покидают заключенных после обвинительного приговора, в данном случае исключения не было.

Ричарда и Софи провели в смежную с кабинетом начальника тюрьмы комнату, куда через другую дверь в сопровождении охранника вскоре привели Барнза. Несмотря на все, что Софи знала об этом человеке, ей стало внезапно жаль его до слез. Он был совершенно сломлен. Сгорбленный старик, закованный в цепи. Она, невольно сделала к нему шаг навстречу, однако Ричард удержал ее, схватив за руку. И тут она вновь вспомнила о жестоком убийстве маркиза.

– Джон Барнз, – жестко спросила она. – Ты меня узнаешь?

Обернувшись к ней, он заморгал, словно человек, вылезший из подземелья на яркое солнце, но затем взгляд его прояснился, и, презрительно фыркнув, он хрипло проворчал:

– Ты та сучка, что меня подстрелила! Благодаря тебе моя левая рука теперь парализована.

– Но ты же сам вынудил меня на этот выстрел. А теперь вспомни о другой нашей встрече, что произошла несколько раньше, близ Шорхэмской гавани. Тогда вы представились преподобным Барнзом. Вы помните, как предлагали свою помощь молоденькой француженке, на руках у которой был маленький мальчик и престарелый аристократ?

Барнз побелел. Губы его задрожали.

– Вы что, пришли, чтобы выдвинуть против меня очередное обвинение, – прошептал он в ужасе. – Нет, мисс не делайте этого, умоляю вас. То был просто несчастный случай. Ведь старик, когда мы уходили, был еще жив.

У стражника возникли подозрения.

– О чем это они, сэр? – спросил он у Ричарда.

Вместо него ответила Софи, оскорбленная пренебрежением охранника к своей персоне.

– Это частное дело между мною и заключенным. Каков бы ни был исход, решение приму я одна.

После этого она вновь обратилась к Барнзу:

– Как давно вы стали заниматься контрабандой?

– С тех пор как иссяк поток эмигрантов, грабить стало некого, вот я и решил зарабатывать на жизнь иным способом. – И вновь нечто злодейское мелькнуло в его взгляде, когда, лупя себя кулаками в грудь, он подполз к ней на коленях еще на один шаг ближе. – Будьте милосердны, мисс, вы и так уже отомстили, когда вместо меня забрали того, кто работал на правительство Британии в ночь разгрома брумфилдской банды, а меня подстрелили. Я вполне получил по заслугам.

Он вновь лепетал что-то невнятное, но Софи уже более его не слушала. Она обратила удивленный взгляд в сторону Ричарда, однако тот не проронил ни слова в ответ. Софи вновь посмотрела на стоявшего на коленях разбойника.

– Что вы хотели этим сказать? Как это понимать: «Человек, работавший на правительство?»

Бандит оскалил свои желтые зубы.

– Что, не того забрали? Да я сам видел, как он сражался на стороне капитана таможенников и положил не одного нашего. Признаться, я так и думал, что лишь запахнет жареным, и он сразу перейдет на сторону закона. Так кого же из банды вы на самом деле хотели спасти?

Проигнорировав этот вопрос, Софи стряхнула с плеча руку Ричарда и подошла вплотную к стоявшему на коленях Барнзу, не обращая внимания на его зловонное дыхание.

– Так кто же, в конце концов, лежал в ту ночь в моем экипаже? – кулаки ее напряглись, и казалось, сейчас она вот-вот ударит Барнза. – Кто был тот, кому не суждено было, по вашему мнению, жить?

Разбойник отпрянул, звеня цепями. Глаза Софи лак сверкали от гнева, что он испугался.

– Мне так и не удалось узнать его имени, но уж абсолютно точно, что во Францию он плавал не за товаром. Один молодчик из брумфилдской банды рассказал мне, как однажды этот джентльмен зарезал одного из разбойников лишь за то, что последний из любопытства украл у него пакет с какими-то документами.

– Так значит, то был шпион! – Софи отступила на шаг назад. – В брумфилдской шайке хватало и французов, – сказала она, вспомнив о Пьере Фроменте. – Неужели им было все равно, что он действовал в ущерб интересам их нации?

– А какое им было дело до этих интересов. Главное, что этот шпион платил им. И платил он, скажу вам, деньги немалые. Так что брумфилдцы в любой момент были готовы переправить этого джентльмена через границу. – Увидев, что Софи собирается уходить, Барнз вдруг решил, что Софи окончательно решила отправить его на виселицу. – Мисс, я не убийца! И никогда им не был! Я вовсе не собирался убивать того старика!

Софи внимательно посмотрела ему в глаза.

– Я верю вам, Барнз, и надеюсь, вы научитесь достойно и честно жить в колонии, после того как отработаете на каторге свои заслуженные семь лет.

Когда Софи с Ричардом вышли из тюрьмы, она наконец задала ему вопрос, столь волновавший ее:

– Ричард, почему же вы мне не рассказали обо всем раньше?

– Том взял с меня клятву, что я никому не расскажу о его тайной миссии, точно такую клятву он дал министру обороны.

– Теперь я понимаю, почему вы просили меня как следует призадуматься над тем, почему он ведет себя как безумец, а я была столь глупа, что отказалась прислушаться к вашим словам.

– Все равно, я уверен, что рано или поздно, вы во всем сами бы разобрались, – Ричард с сочувствием посмотрел на Софи, страдавшую сейчас от угрызений совести.

– О Господи, так сколько же лет это могло продолжаться! Как же я сразу не поняла, что когда Том лежал, обливаясь кровью, он боялся мести контрабандистов и совершенно не опасался таможенников.

У нее вырвался еще один вопрос.

– Так сколько же раз Том ездил во Францию?

Ричард лишь головой покачал.

– Он меня всегда предупреждал, что обратится за помощью только в экстренном случае. Контрабанда была лишь ширмой, прикрывавшей его тайные миссии. Связь с брумфилдской бандой давала ему полную свободу передвижения, к тому же вряд ли кто мог в таком случае догадаться, что он выполняет задание министра обороны.

– Но почему он выбрал именно брумфилдцев?

– Они были лучше вооружены, а поэтому всегда обеспечивали ему надежное прикрытие. Но если бы они узнали, что он получает зарплату от английского правительства, то сразу перерезали бы ему глотку.

– Неужели они ничего не заподозрили после того случая с пакетом документов, о котором нам только что поведал Барнз?

– Тому удалось убедить разбойников в том, что случайно натолкнулся на бумаги, посредством которых в Брайтоне можно шантажировать одного французского эмигранта. Думаю, что в тот раз ему просто повезло.

Софи вздрогнула.

– И тем не менее он продолжал рисковать жизнью. И не только во Франции, но и находясь среди бандитов брумфилдской группировки. – Она уставилась в окно кареты, не в силах более думать о том, сколь часто приходилось Тому играть со смертью. И как давно он стал этим заниматься?

– Когда Франция объявила войну Англии, он в тот же день записался добровольцем в армию и тут же получил особое задание. Вскоре он наладил связь с противоположным берегом Па-де-Кале, выдавая себя то за французского виноторговца, то за морехода, а то за жаждущего крови аристократов крестьянина. В течение последнего года он разыгрывал роль общественного деятеля. Ему удалось пробиться в управления различных департаментов и добыть немало ценных сведений. Он завязал немало общих знакомств с высшими должностными лицами Франции и получил доступ к любой секретной информации.

Софи вновь в крайнем удивлении обернулась к Ричарду.

– У Тома, должно быть, стальные нервы.

– Частенько ему чудом удавалось избежать смерти.

– А почему же он не прекратил свои визиты во Францию? Конечно же, теперь вы можете мне об этом рассказать.

Ричард покачал головой.

– Об этом вам лучше спросить у него самого.

– Господи, когда я думаю о том, сколько грубых и обидных слов я ему в свое время наговорила! И в чем его обвиняла! Должно быть, порой он меня так ненавидел!

– Подобное подозрение я сразу же могу отвергнуть от его имени.

– Но как же теперь смотреть ему в глаза? Быть может, он все же меня простит?

– Пригласите его к себе в гости.

– Нет! – Бич-Хаус еще был полон воспоминаний о Рори, и ей не хотелось, чтобы живое присутствие Тома затмило образ любимого ею прежде капитана акцизной службы. – И мне бы не хотелось идти к нему в лавку, поскольку именно там мы наговорили друг другу немало обидных слов. Быть может, мне лучше встретиться с ним на нейтральной территории? Точно! У меня даже есть для этого подходящее место!

Когда Ричард услышал, где именно Софи собирается встретиться с Томом, он рассмеялся.

– Да, лучшего места и придумать невозможно.

Лишь только экипаж подъехал к Бич-Хаусу, Софи сразу же побежала в дом. Ричард последовал за нею. Первым делом мадемуазель Делькур прошла на кухню, где стояли корзины со старыми бумагами, которые использовались для растопки камина. Рут, готовившая на обед тушеные овощи, удивилась, увидев Софи, перебиравшую скомканные бумажки, переполнявшие корзину.

– Вы что-то потеряли, мэм?!

– Нет, все нормально, Рут. – Софи наконец нашла то, что так долго искала. – Это то, что я так давно выкинула, посчитав, что бумага эта более не представляет интереса, однако теперь обстоятельства изменились. – В крайнем возбуждении она метнулась в гостиную, где ее ожидал Ричард. Разгладив на столе скомканную бумажку, Софи пригласила своего гостя прочесть описание сдаваемой в аренду лавки, присланное агентом по торговле недвижимостью.

– Как видите, – сказала она, заглядывая ему через плечо, – здесь есть все, что мне необходимо: приличный район, большая торговая площадь, да и достаточное количество подсобных помещений, где я смогу развернуть куда большее кондитерское ателье, чем мое нынешнее. А его так и так придется расширять, лишь только появятся необходимые деньги.

Ричард улыбнулся.

– Единственный недостаток этого места прежде состоял в том, что предлагаемые помещения находились как раз рядом с домом, который купил под антикварную лавку Том. Теперь, думаю, подобное соседство более не является для вас непреодолимым препятствием.

– Скажите Тому, чтобы он сделал визит к новому владельцу этих помещений! – воскликнула Софи, но внезапно лицо ее отразило тревогу. – Если, конечно, эти строения не сдали кому-нибудь в аренду.

Ричард достал из жилетного кармана часы.

– Еще не поздно зайти к этому агенту.

Через полчаса агент по торговле недвижимостью уже демонстрировал Ричарду и Софи сдаваемые внаем помещения. По плану здание мало чем отличалось от дома, который использовал под свой магазин Том, за исключением того, что вместо галереи здесь был второй этаж, оборудованный под жилые помещения. До недавнего времени это здание арендовал под магазин торговец тканями, и оно было обжито и хорошо ухожено. Домой Софи, вернулась с ключом от этого помещения, оплатив аренду за три месяца вперед.

Софи нервно мерила шагами пустой магазин. Она уже не могла точно сказать, в который раз смотрит на часы, подвешенные на шелковом шнурке к поясу ее платья. Каждая минута казалась ей вечностью. Мысленно она припоминала все те обидные и гневные слова, что в свое время сказала Тому. Но как она могла быть так слепа! Какая глупость!

Дверь магазина открылась, и Софи вздрогнула, словно бы вообще никого не ожидала. Его силуэт вычерчивался на фоне тусклого зимнего солнца. Со скрипом он закрыл за собою входную дверь.

– Непорядок, – заметил Том. – Надо будет обязательно смазать дверные петли маслом.

– Том, – неуверенно начала Софи. Вид у него был довольно серьезный и суровый, несмотря на то, что она уже попросила Ричарда рассказать ему о случившемся в тюрьме. – Как это ни прискорбно, но я чудовищно заблуждалась на ваш счет.

– Не надо извинений, Софи. Вам не положено было всего этого знать, и я здесь лишь для того, чтобы вы мне клятвенно пообещали не разглашать сведения, которыми, к несчастью, вы располагаете.

– Вам нет нужды просить меня об этом.

– Вот и прекрасно, – он окинул помещение взглядом профессионала. – Уверен, что дела здесь у вас пойдут неплохо. Наконец-таки кондитерская Делькур приобретает свой собственный магазин. Кажется, вы все время добивались именно этого, что ж, буду время от времени делать у вас покупки.

Она поняла, что он, кажется, собрался уходить.

– Не уходите. Позвольте мне все здесь вам показать.

– Мне прекрасно знакомо это помещение. Дело в том, что я сам купил его себе в вечное пользование, как только отсюда съехал торговец тканями. Так что аренду вы будете платить мне, Софи. Я бы лично предложил вам этот магазин, лишь только он освободился, если бы знал, что вы согласитесь стать моей соседкой. Но мне не хотелось очередного скандала. – Том повернулся, собираясь уходить.

Она умоляюще возвела руки.

– Прошу вас еще немного побыть здесь. Мне так много хочется вам сказать. Ну, пожалуйста, дайте мне возможность хоть как-то загладить свою вину.

Он удивленно поднял брови.

– Не думаю, что необходимо вообще что-то говорить. Теперь, когда вся правда вам известна, думаю, вы простите мне все те грехи, которые я совершил либо в действительности, либо только в вашем воспаленном воображении. Так что ныне мы квиты. Вот и прекрасно. Всего хорошего, Софи. – И он вновь направился к дверям.

Краска бросилась ей в лицо и, застучав кулачками по прилавку, она воскликнула:

– Не смейте уходить отсюда, покуда не выслушаете меня до конца, Том Фоксхилл! А я не узнаю от вас, почему более вы не наносите визитов во Францию!

Вернувшись, Том подошел к прилавку и пристально посмотрел в глаза Софи.

– А вот это уже лучше. А то мне уже надоело смотреть, как вы разыгрываете из себя жалкую мышку!

Она тут же отвесила ему размашистую пощечину. Звук удара эхом отозвался в пустой комнате. Ужаснувшись сделанному, Софи подобрав юбки, устремилась на второй этаж, хлопнув за собой дверью. Том закрыл руками лицо. Она зарыдала. Какой ужас! Она разрушила все. Она лишила себя последней возможности попросить у Тома прощение. Она не слышала, как приоткрылась за ее спиною дверь. Когда Том наконец заговорил, она не могла сказать с точностью, сколько же именно времени прошло.

– Софи, моя дорогая Софи, ну зачем же так плакать?

Она медленно повернулась к нему, утирая слезы.

– А я думала, что вы давно ушли.

Стоя в дверях, он, тряхнув кудрями, воскликнул:

– Я ждал вас так долго, что ныне ничто не заставит меня уйти…

Она прислонилась спиною к стене, и по щекам ее продолжали литься беззвучные слезы. Еле слышно она сказала:

– Все это тянется с тех самых пор, как я пришла в себя после нападения Барнза и увидела склонившееся надо мною лицо. Ваше лицо, Том.

Подойдя к девушке, Фоксхилл достал из кармана носовой платок и самым тщательнейшим образом утер ее покрасневшие глаза.

– Дорогая моя, вы всегда подсознательно стремились ко мне, и нет смысла отрицать тот особый магнетизм, что всегда существовал между нами.

То, как он смотрел на нее, лишало Софи дара речи. В глазах Тома бушевало море обожания и страсти. Если бы сейчас он коснулся ее руки, она бы закричала от восторга.

– Франция, – спешно она нашла выход из положения. – Вы так и не сказали мне того, что я хотела знать.

– Сейчас высшее командование попросило меня временно воздержаться от выполнения сопряженных с риском операций, чтобы поправить здоровье, а заодно и как следует заняться реорганизацией шпионской сети. Когда я не здесь, то обычно нахожусь в Лондоне, и, как правило, занят подготовкой новых разведчиков. Думаю, что мой ответ полностью удовлетворил ваше любопытство.

– Не совсем. Мне трудно поверить, что вы охотно поменяли сопряженную с риском работу на роль кабинетной крысы…

Том рассмеялся, одобрительно кивнув головой.

– Кажется, вы и впрямь меня очень хорошо знаете, Софи. Действительно, если бы это было возможно, я бы вновь участвовал в активных операциях за рубежом, но вот беда, во время выполнения последнего задания произошла небольшая нестыковка и, увы, меня раскрыли…

– Что же это случилось, пожалуйста, расскажите мне!

– В ночь разгрома брумфилдской банды, контрабандисты доставили меня к берегу уже раненым. Дело в том, что я немного порезался о стекло, выпрыгивая из окна…

– Но почему вы это сделали! – спросила крайне удивленная Софи.

– Я знаю, что Ричард уже поведал вам о том, как мне удалось получить доступ в некоторые министерские департаменты Республики. Так вот, в тот знаменательный день я находился в кабинете один, спокойно копируя донесения о передвижениях французских боевых кораблей, как вдруг дверь внезапно распахнулась. На пороге стоял тот самый политический деятель, за которого выдавал себя я. Он был лентяй, систематически пренебрегавший своими прямыми обязанностями, В руках у него был пистолет, и настроен он был самым решительным образом, тем более что за спиной у него был отряд до зубов вооруженных гвардейцев. Я поднял руки, показывая, что у меня нет оружия, и сделал вид, будто сдаюсь. После чего схватил папку с секретными донесениями и бросился в окно.

– Но вы могли насмерть разбиться?!

Ухмыльнувшись, он лишь отрицательно покачал головой.

– Первое правило для шпиона не допустить, чтобы тебя поймали. А потому при выполнении особо важных заданий, я всегда продумываю пути отхода. В данном случае под окном имелся выступ, по которому я пробрался за угол здания, где благополучно спрыгнул в сад.

Тем временем мои преследователи устремились на улицу. Я же вновь вошел в департамент и, пока они обшаривали сад, вышел через парадный вход, зажимая рану рукой, чтобы не оставить за собой кровавого следа.

– И что же было потом?

– Меня там ожидала заранее приготовленная лошадь, на которой я благополучно выехал из Парижа. Признаться, мне было грустно сознавать, что теперь я не скоро смогу туда вернуться. И надо заметить, что предчувствия меня не обманули. По всей Франции распространили чрезвычайно удачные портреты моей особы с обещанием довольно высокой награды за мою голову.

– Вам повезло, что вы остались в живых, – наконец-то облегченно вздохнув, прошептала Софи.

– Я никогда не был так близок к смерти, как в тот миг, когда вы укладывали меня в свою повозку.

Софи опустила глаза.

– Вы сражались на стороне Рори?

– Да, ведь он оказался отрезанным разбойниками от своего основного отряда.

– Именно тогда вам и нанесли все эти жуткие ранения?

Том подумал, прежде чем отвечать, чувствуя куда она клонит.

– Да, но, к счастью, ребята Моргана вовремя пробились к своему командиру. К тому времени я уже потерял свою рапиру, да и не смог бы ею более пользоваться. И чтобы не быть растоптанным, я пополз прочь, надеясь каким-нибудь чудом спастись.

Она вновь пристально посмотрела в его глаза.

– Так значит, если бы не вы, то Рори был бы убит в самый разгар сражения?

Том подошел к окну, хотя там не на что было смотреть, кроме черепичных крыш Брайтона.

– Я сделал лишь то, что он сделал бы ради меня, на войне оно всегда так.

– Вы подарили Рори миг триумфа. Он умер, зная, что цель его наконец достигнута и брумфилдская банда более не существует.

– Ну, если я и впрямь был инструментом в руках божественного провидения, то в таком случае я польщен. Морган был настоящим храбрецом, и то, что он погиб – трагедия, – и, резко развернувшись, Том последовал к дверям. – У вас, должно быть, немало дел. Не смею вас более задерживать. Но, кстати, не отужинали бы вы сегодня вечером со мной?

– С превеликим удовольствием.

Когда он спускался вниз, она еще раз остановила его словами:

– Есть еще кое-что, о чем я бы хотела у вас спросить, прежде чем вы уйдете.

Он посмотрел на нее снизу вверх, улыбнувшись.

– И что же это?

– Быть может, возобновим наше знакомство?

Ни один человек на свете не взлетел бы по лестничному пролету с такой скоростью, как Том, и Софи тут же бросилась в его объятия. Они слились в поцелуе. Она так же, как и он, обезумела от столь долго подавляемой страсти. Она схватила его голову, не позволяя прерывать поцелуя, а он прижимал ее к себе с такой силой, что казалось, будто они уже стали одним целым. От поцелуев кружилась голова, все, что их разлепляло, исчезло, тревога и напряжение наконец покинули этих влюбленных. Когда они отдышались, на лицах их играли радостные улыбки, ибо долог и тернист был их путь обретения друг друга.

– А где мы будем жить, Софи? – Он сжимал ее лучащееся светом лицо в своих ладонях.

Она не замедлила с ответом.

– Над магазином. Я так и планировала. Мы бы тогда смогли прорубить дверь прямо в твою квартиру при брайтонской лавке Фоксхиллов.

– Такая дверь уже имеется. Пойдем покажу. – И он взял ее за руку.

В одной из комнат у стены стоял высокий комод. Том, навалившись плечом, сдвинул его на один ряд, приоткрыв имеющуюся в стене дверь. Достав из кармана связку ключей, он открыл замок и распахнул дверь настежь. Она вела прямо на галерею лавки Тома. Однако Софи, прежде чем войти туда, обратила взгляд в свою комнату, внезапно заметив один предмет мебели, которого вчера здесь еще не было. У окна стоял изящный секретер работы Буля, инкрустированный черепаховой костью. Литая бронза некоторых деталей соседствовала в нем с покрытыми резьбой деревянными панелями. В тусклом свете дня этот шедевр сиял подобно бриллианту. Софи коснулась крышки секретера, не в силах произнести слова.

– Вам нравится? – спросил Том. Она кивнула в ответ, прошептав.

– Это из Франции?

– И даже более того, – он подошел к ней сзади и поцеловал в шею. – Этот секретер прежде принадлежал самой Марии Антуанетте.

– О, Том! – и повернувшись, она бросила к нему на шею, и на сей раз в глазах ее блестели слезы счастья. Она нежно поцеловала Тома в губы. – Я буду хранить это сокровище точно так же, как будут его хранить наши дети и внуки.

Софи положила голову на плечо Фоксхиллу, и он стал нежно гладить ее волосы. Секретер достался ему вскоре после того, как он познакомился с Софи, и с тех пор он решил приберечь эту вещь для своей любимой.

После того как агент сообщил ему имя той, кто будет отныне арендовать у него помещение, Том сразу же доставил этот мебельный шедевр со склада сюда.

– Ты говоришь о внуках, – улыбнувшись промолвил Том, поцеловав Софи в лоб. – А ведь мы еще даже не женаты. Как насчет того, чтобы обвенчаться завтра. Видишь ли, так случилось, что мой родной дядюшка не кто иной, как епископ Чичестерский. Он быстро организует все, что необходимо для столь торжественной церемонии.

– Да, – покорно согласилась Софи, – Меня это вполне устроит.

Поужинать вместе в тот вечер им так и не удалось. Том спешно написал письмо своему дяде, которое Ричард взялся срочно доставить, в то время как Софи была занята всевозможными приготовлениями. Поскольку Том настоял на том, чтобы они побыли пару недель вдали от всех, Софи также необходимо было написать несколько писем, чтобы сообщить неожиданное известие Антуану, Элен и Генриетте.

Поутру Клара, Билли и все работники ателье вышли на дорогу провожать отъезжающих из Брайтона Софи и Тома. Софи махала им рукою до тех пор, пока провожавшие не скрылись из вида. Ричард ожидал влюбленных во дворце епископа, находившегося в самом центре Чичестера. Однако произошла досадная заминка. Епископ, седой и благообразный джентльмен, к которому Том и Ричард обращались не иначе как дядюшка, а Софи назвала его Ваше преосвященство, заявил, что на все необходимые для проведения церемонии венчания приготовления уйдет, как минимум, три дня.

– Однако, – добавил епископ, поднимая руку, дабы упредить возмущенные реплики со стороны Тома, – для меня будет большой честью, если мисс Делькур погостит это время во дворце у твоих тетушки и дядюшки, Том. Ричард займет ту комнату, которую он обычно занимает, когда гостит у нас, однако тебе, Том, на сей раз придется покинуть дворец и временно поселиться в таверне «Дельфин», что через дорогу от Собора.

Том не стал спрашивать, почему на сей раз его лишают привилегии проживать во дворце епископа. Ведь ни его дядя, ни его тетя не посчитали бы пристойным, если бы жених ночевал под одной крышей с женщиной, на которой собрался жениться. Том все же успокаивал себя тем, что, по крайней мере, в течение дня он будет видеться с Софи.

Однако прослышав, что у невесты не было времени заказать себе подвенечное платье, тетушка Тома увезла Софи в неизвестном направлении.

– Я делаю лишь то, что сделала бы твоя мать, доживи она до дня твоей свадьбы, – заявила тетушка. Уже через час над подвенечным платьем Софи трудился целый отряд портных. Затем мадемуазель Делькур сделала визит в шляпный магазин, потом пошла к перчатнику, и, наконец, к серебряных дел мастеру, чтобы заказать пару красивых пряжек на туфельки. Кроме этого, она посетила кружок шитья для бедных, местный сиротский приют и раздавала милостыню нищим на паперти.

Как только свадебное платье и все дополнительные аксессуары были доставлены во дворец, епископ, по настоянию супруги, оплатил все представленные за эти вещи счета, поскольку отныне Софи являлась членом их семейства. Девушка была совершенно ошеломлена. Впервые за весь день ей удалось увидеть Тома лишь за ужином. В канун свадьбы, соблюдая неписанную традицию, Ричард и Том провели вечер в пивной «Дельфина».

И Софи, и Том мечтали о как можно более скромном венчании, на котором присутствовали бы только выбранные в качестве свидетелей Ричард да тетушка Тома. Однако слухи о предстоящей свадьбе моментально распространились по Чичестеру, и великое множество народа, включая тех, с кем Софи познакомилась за последние три дня, заняло скамьи городского собора в полдень, чтобы посмотреть на бракосочетание племянника епископа. Невеста с прирожденным парижским чувством моды надела шляпку новейшего фасона, а венчальную корону мастерски украсила лентами. В ее подвенечном платье, подобном пене шампанского, шелковый газ, скроенный по новой линии, был собран вокруг шеи и около груди, создавая высокую талию и общую стройность силуэта. К лифу была приколота лилия Франции.

Свадебный пир представлял собою семейный обед, на котором Ричард произнес не один тост. Он обнял Софи, когда празднество уже близилось к концу.

– Об этом дне я мечтал давно, – промолвил он. – Быть может, вскоре женюсь и я.

– О, Ричард, неужели вам в конце концов удалось завоевать сердце Элен?

Он улыбнулся.

– Пока что признаки благоприятны.

– Я так рада.

Софи думала, что это, пожалуй, последнее, что может довести этот торжественный день до совершенства; однако ожидались и дополнительные приятные сюрпризы. Епископ Чичестерский предложил молодоженам на две недели воспользоваться своей деревенской резиденцией. Но Софи и Том отклонили это любезное предложение, решив использовать ближайшие четырнадцать дней по своему усмотрению. Ночь они провели в тихой деревенской харчевне, где оказались единственными постояльцами.

В отблесках камина, озарявшего снятый ими номер, после ужина Том снял с себя куртку и бросил ее на стул. Единственная находившаяся в комнате свеча стояла на столе у зеркала, перед которым Софи стала извлекать булавки из своей прически.

– Позвольте мне это сделать, – сказал Том.

Когда ее локоны рассыпались по плечам, он коснулся их губами. Она стояла не шелохнувшись, чувствуя себя уже совершенно раздетой, поскольку еще ни одному мужчине не приходилось видеть ее непричесанной. Когда, нежно обняв Софи за талию, он повернул се лицом к себе, Софи поспешила развязать на нем шейный платок, освобождая белый ворот рубахи. Отшвырнув платок в сторону, Том взял Софи за руку, подвел ее к камину. Там он неторопливо и чувственно стал ее раздевать. От прикосновения его пальцев Софи бросало в сладкую дрожь. Наэлектризованный шелк платья с треском упал к ее ногам и, подобно пенорожденной Венере, она выступила к нему из вороха кружев во всей своей ослепительной наготе. Он тотчас же обнял и поцеловал ее со страстной жестокостью и лишь спустя несколько мгновений принялся ласкать Софи с прежней нежностью. Подобной сдержанности и долготерпения Софи никак не могла ожидать от столь страстного, темпераментного мужчины, однако это все же успокоило ее.

– Я уже так давно влюблен в тебя, дорогая, – прошептал он, поглаживая ладонями ее обнаженные плечи. Инстинктивно Софи прикрыла руками грудь, на что он лишь премило улыбнулся. Взяв ее лицо в ладони, он посмотрел ей прямо в глаза.

– Впервые я видел твою очаровательную фигурку в тусклом свете фонаря, когда ты лежала в придорожной пыли, и лиф на твоем платье был разорван, так что у тебя сейчас нет причин прятать от меня свои прелести.

Она опустила руки, и его губы на ощупь исследовали все изгибы ее тела, чувственно впиваясь в ее напрягшиеся соски. Глаза ее закрылись, и в сладкой истоме она запрокинула голову. Поддерживая ее грациозно изогнутую спину, Том сорвал с Софи последние покровы. Теперь ее тело было словно охвачено огнем, и пока он, став на колени, продолжал ласкать и целовать ее, она впилась ногтями в дорогой атлас его рубахи, не в силах более выдерживать переполнявшую ее сладостную дрожь. Когда она пронзительно вскрикнула, отказываясь терпеть далее эту изощренную пытку, он на руках отнес ее на кровать, и вот они вновь уже были вместе, в объятиях друг друга, слившись губами. Обезумев от желания, она даже не почувствовала боли, когда он вошел в нее, ибо это было страстное и восхитительное соитие. Даже в самых своих безумных мечтаниях не могла она представить себе подобной ночи. Уже на рассвете, встрепенувшись после кратковременного сна в объятиях Тома, она счастливо улыбнулась, принимая его в очередной раз.

Две недели провели они в скромной сельской харчевне. Цена за постой их вполне устраивала. Днем они гуляли по окрестным лугам и лесам, и лица их порозовели на свежем воздухе. Иногда они нанимали лошадей и путешествовали на них по всей округе. С вечера до утра они занимались любовью, а порой были даже поглощены этим и в дневные часы на ложе из палой листвы в каком-нибудь отдаленном лесном уголке, и смех их разносился ветрами по окрестным холмам.

И до самого дня отъезда отсюда Софи не вспоминала о том, что не все их беды уже позади. Черная тень Эмиля де Жюно по-прежнему омрачала их счастье.