На конюшне Джо седлал лошадей, которые были куплены совсем недавно, так как с окончанием военных действий круглоголовые перестали охотиться за хорошими лошадьми. Он с грустью оставлял в Сазерлее черную кобылу, сослужившую им такую верную службу во время путешествия из Уорчестера, и каурую, что была запряжена в повозку. Он так привык к ним, что считал их своей собственностью. Однако они далеко уступали в резвости тем трем лошадкам, на которых парень собирался отбыть из усадьбы вместе с хозяином. Спешить было особенно некуда, так как старший конюх и кучер ужинали на кухне, но Джо находился в таком расстроенном состоянии, что пинал все, что попадалось ему под ноги и даже бил кулаками в стены конюшни.

— Все это из-за девки! — рычал он, обращаясь к лошадям. Он не видел ее с того дня, как они прибыли в Сазерлей, и все еще представлял Мэри такой, какой она была во время путешествия. — Все из-за этой уродины! Я не хочу уезжать отсюда. Со временем я мог бы стать старшим конюхом. Не хочу жить с иностранцами. Не стану я есть лягушек!

На третью лошадь он набросил дамское седло, которым не раз пользовалась Анна. В это седло посадят манекен, очень похожий на живую девушку. Соорудили куклу хозяйка, ее служанка и мисс Джулия, надев на нее наряд, предназначавшийся для театральных представлений и маскарадов. Темный плащ с капюшоном скрывал отсутствующее лицо. Из-под капюшона тем не менее виднелись волосы парика. На кукле было простое шерстяное платье, а внутри находился стержень из проволоки и дерева, который сделал Майкл.

— Садись, уродина, — яростно зарычал Джо, закрепляя куклу в дамском седле. Ее руки, состоящие из чулок, набитых тряпками, крепились к поводьям. Все было на месте, как положено, даже седельный вьюк. Джо совсем расчихался, закончив эту процедуру, и стал уверять себя, что простудился. Однако откуда тогда эта сырость в глазах? Негодование, страдание и страх перед морем, которое ему предстояло переплыть, — все эти чувства овладели им.

Как только слуги сели ужинать на кухне, Майкл велел Джулии взять свечу и освещать ему путь. Сам он нес Мэри к Королевской двери. У лестницы, ведущей в подземелье, имелась комната, где девушке предстояло пробыть некоторое время. Пришлось посвятить и Сару в семейную тайну. Это вызвало новый приступ гнева Кэтрин, но Анна понимала, что без помощи преданной служанки тут не обойтись. Они раньше всех спустились в комнату, чтобы убрать ее и приготовить постель для новой обитательницы.

Когда Мэри оказалась здесь, она осмотрелась и увидела, что находится в квадратном помещении, в стене которого имеется отверстие, куда уходит дым небольшой печки, стоящей в углу. Кроме кровати, покрытой новым бархатным покрывалом, в комнате стояли два кресла, стол, на котором находилась еда, принесенная Сарой, и шкаф, куда Анна повесила одежду, принадлежащую Мэри. В небольшом буфете лежала еда: хлеб, сыр, варенье и другие продукты. Пол покрывали два разноцветных ковра. У двери, ведущей в следующий проход, стояли полдюжины пик, несколько мушкетов и сабель. Люди, строившие это убежище, позаботились как о комфорте будущих обитателей, так и об их защите.

Мэри дала понять, что ей здесь нравится. Когда перед этим ей сказали, что она должна спуститься в убежище, девушка поначалу обрадовалась, полагая, что и Майкл будет прятаться там вместе с ней. Но узнав, что он собирается отправиться за море, она очень опечалилась.

«Я поеду с тобой!» — говорили ее губы, но он отрицательно покачал головой.

— Джо и я помчимся к побережью во весь опор, Мэри. На этот раз о повозке не может быть и речи. В любом случае здесь ты будешь в безопасности. Через неделю мы будем уже далеко, а ты окажешься на свободе. Те, кто увидит нас, подумают, что это ты скачешь с нами, но на самом деле это будет лишь кукла, похожая на тебя. Больше ничто не будет связывать тебя с твоим прошлым.

— «Когда ты вернешься?»

Он уже привык понимать ее по движению губ.

— Как только минует опасность. Возможно, когда-нибудь беглецов простят, и я вернусь. Не сомневайся.

Раздался тихий, исполненный сострадания голос Анны.

— Надеюсь, тебе будет хорошо здесь, Мэри. Я, Джулия и Сара постараемся почаще навещать тебя. Днем ты можешь гулять по лабиринту и дышать свежим воздухом, только не в те часы, когда садовник обрезает кусты. Кроме него тебя там никто не увидит. Только не удаляйся слишком далеко, а то можешь заблудиться, — ее лицо выражало крайнюю степень озабоченности. — Ты не будешь бояться спать здесь одна?

Губы Мэри сказали: «Нет». Какая разница, где она находится или что с ней происходит, если Майкл покидает ее? Она посмотрела на него, и он кивнул:

— Да, пора прощаться.

Анна, увидев трагическое выражение лица девушки, взяла Джулию за руку. И они, сопровождаемые Сарой, покинули комнату. Оставшись наедине с Мэри, Майкл сказал ей немало хороших слов, желая подбодрить ее, пробудить в ней веру в будущее. Сам он, оставляя дом и семью, чувствовал себя настолько удручающе, что ни о чем ином думать не мог. Ни в коем случае он не винил ее в том, что она является причиной его отъезда. Как он и говорил Кэтрин, у него не было сожалений о том, что он спас девушку. А то, что произошло впоследствии, не являлось его виной.

— Ты можешь кое-что сделать для меня, — сказал он, понимая, что девушка очень привязалась к нему. — Моей матери, бабушке и сестре Джулии нелегко будет узнать, что мой отец схвачен или вынужден скрываться за границей. Постарайся ободрить их в тяжелую минуту. Воодушеви их, — он видел, что Мэри благодарна ему за это поручение, не понимая еще того, как эта небольшая обязанность может помочь ей самой. — А теперь мне нужно идти. Пожелай мне счастливого пути, Мэри Твайт.

Ее глаза засверкали в ответ на эту просьбу. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать ее в щеку, но она слегка отстранилась, давая понять, что ему следует поцеловать ее в губы, ибо она не могла подставить их ему, как это сделала бы любая другая девушка: слишком туга была ее повязка. Подчиняясь ей, он нежно поцеловал ее в губы и уже хотел было отстраниться, когда она обняла его так крепко, словно не хотела отпускать, и сама начала целовать юношу. Ее страстные поцелуи возбудили в нем желание. Майкл прижал ее к себе и впился в ее губы, по-новому открывая для себя девушку. Он с трудом оторвался от нее, сожалея, что сделал открытие слишком поздно.

— Время бежит, Мэри. Более медлить я не могу. Скорее выздоравливай и будь счастлива. Ты этого заслуживаешь.

«Да пребудет с тобой Господь! Ты — моя единственная любовь!»

Неясно было, понял ли Майкл то, что она хотела ему сказать, но он спешно покинул комнату. А Мэри еще долго стояла на том месте, где юноша прощался с ней. Смолкли его шаги, наступила полная тишина. Слезы показались на глазах девушки и побежали по ее щекам. Но она даже не могла склонить головы из-за тугой повязки на шее. Неважно, как долго пробудет Майкл в изгнании, — она будет любить его и ждать. Придет час, и они встретятся вновь.

Вернувшись в дом, Майкл попрощался с родными и поспешил на конюшню, где поджидал его Джо. Анна собрала всех слуг в Большом зале, как это всегда делалось, когда требовалось сообщить нечто важное.

— После сражения при Уорчестере, — говорила Анна спокойным голосом, несмотря на свое крайне возбужденное состояние, — мой сын и Джо Берри помогли бежать одной роялистке, молодой девушке, которая спасла жизнь королю, за что подверглась преследованию со стороны сторонников парламента. Ее зовут Мэрион Мур, и она скрывалась у сочувствующих ей людей. Но обстоятельства изменились. Она, а также мистер Майкл и Джо находятся в опасности и должны бежать во Францию. Без сомнения, сюда в любую минуту может прибыть полковник Уоррендер и солдаты, но у вас нет причин для опасения. Ничего не скрывайте от них. Если вы расскажете им всю правду о бегстве моего сына, они не станут беспокоить нас бессмысленными обысками. Это понятно? — увидя, что слуги утвердительно кивают, она подумала о том, что наверно, сам Господь укрепил ее. Откуда иначе могли бы взяться у нее силы для произнесения этой речи после того, как она рассталась с сыном? — Хорошо. И последнее. В Сазерлее всегда существовал обычай провожать в дорогу обитателей дома, и я не вижу причин, почему это не должно произойти сейчас.

Она пошла вперед, а слуги последовали за ней, перешептываясь между собой. Их удивляло, что Джо влип в такую историю. Кэтрин, завернувшись в плащ, стояла у дверей с печальным видом. Потом члены семьи, как обычно, стали на крыльце, а слуги на ступенях. В свете, исходящем из дома, виднелись тени собравшихся людей.

Через несколько минут раздался стук копыт, и со стороны конюшни к дому подъехали три всадника. Их освещал лишь тусклый фонарь, висящий на стене. Впереди ехали Майкл и Джо, женщина следовала за ними. Слуги пришли к мнению, что она не знакома с дамами Сазерлея, ибо не подняла головы и не помахала им рукой, как это сделали Майкл и Джо. Что до последнего, то он был настолько расстроен, что глядеть не мог на слуг, боясь расплакаться как ребенок. Попрощавшись, всадники помчались по дорожке парка. Последнее, что видели слуги, — это взметнувшиеся вверх нижние юбки Мэрион Мур. После этого темнота скрыла беглецов.

Полковник Уоррендер не явился в Сазерлей той ночью. Не прибыл он и на следующий день. Анна знала, что именно ему был послан документ на арест, копию которого прислал ей друг семьи. Прошел еще один день, и ей показалось, что небо очистилось от туч. Должно быть, с Майклом и Джо ничего не случилось на их пути во Францию. Если бы их арестовали, об этом уже знали бы в усадьбе.

В наступившую ночь полковник Уоррендер и двадцать вооруженных солдат вторглись в Сазерлей. Орущие в панике служанки бегали по всему дому полураздетые, так как солдаты даже не постучались в двери. Они разбили окна в библиотеке и внезапно напали на дом.

Одна лишь Кэтрин не спала в это время. После отъезда Майкла она, готовясь к подобному вторжению, каждую ночь дремала в кресле у камина, одетая в теплый лиловый халат. Она хотела с достоинством встретить врага и понимала, что выглядит внушительно, когда встала при появлении сына Гарри Уоррендера в своей комнате. В руке он держал обнаженную саблю.

— Твой отец не одобрил бы такое бесцеремонное вторжение! — сказала она с презрением в голосе и таким тоном, как будто перед ней был шаловливый мальчуган.

— Я здесь по приказу парламента, мадам! — лицо его с квадратным подбородком было словно из гранита. И так всегда красные щеки пылали от волнения. — Не пытайтесь спрятать от меня вашего внука-предателя!

Он стал осматривать ее комнаты, заглядывая за гардины и под кровать. На пороге появилась Джулия и тотчас в страхе кинулась к бабушке.

— Не бойся, детка. Они скоро уйдут, — она вновь опустилась в кресло, прижав к себе девочку. Позже, когда их поиски не увенчались успехом, военные стали проводить допрос. Все слуги показали, что видели, как уезжали Майкл, Джо и какая-то девушка. Фантазия их разыгралась при этом не на шутку, они так живо описывали юную особу, что у полковника не осталось никаких сомнений в правдивости их. Он понял, что преступники опять улизнули. Затем Уоррендер допросил Кэтрин и Анну. Его интересовало местонахождение Роберта. Обе выразили надежду, что он жив, здоров и находится у короля.

Утром бледная и потрясенная случившимся Анна спустилась к Мэри и рассказала ей о том, что случилось ночью. Девушка дала понять, что рада за Майкла, которому удалось благополучно скрыться. Анна же страшно разволновалась. Мэри тотчас же налила ей горячего молока, которое стояло на печи. Анна выпила и немного успокоилась. Мэри нравилось то, что в этой комнате она может готовить себе еду. Это не только избавляло ее благодетелей от заботы тайно кормить ее, но и как-то отвлекало ее от всяких раздумий. Кроме этого, она училась писать буквы, которые показала ей Джулия. Анна заглянула в ее тетрадь и одобрительно кивнула.

— Неплохо. Я надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь нам о своей жизни или опишешь ее.

«Надеюсь», — сказали губы Мэри.

После того как Анна ушла, Мэри надела плащ и медленно пошла по проходу к ступеням, ведущим в самое сердце лабиринта. Быстро ходить она не могла из-за болей в шее и, сама о том не думая, выработала скользящую походку, которая была весьма грациозна. Ее не очень-то удручало это заточение. Подземелье не пугало девушку. Напротив, здесь она чувствовала себя в полной безопасности, и если бы только Майкл мог разделить ее одиночество, Мэри жила бы здесь как в раю.

Она вошла в лабиринт и полной грудью вдохнула свежий воздух, настоянный осенним ароматом. Чтобы размяться, она ходила взад и вперед мимо восьмиугольной скамейки и вокруг нее. Мысленно она пыталась представить себе Майкла, совершающего путешествие. Ее интересовало, достиг ли он уже Франции и что это за страна. Она надеялась, что он скучает по ней и часто вспоминает ее. Он сказал, что со временем попытается прислать домой письмо.

Она еще никогда в жизни не получала писем. До тех пор пока на ее долю не выпала участь вместе со своими родственниками спасать короля, она не покидала маленькой деревушки возле Уорчестера, где родилась. В четырнадцать лет она осталась сиротой и перешла жить к братьям ее матери, чей дом стоял поблизости. Оба они были вдовцы и занимались плотницким делом. Мэрион вела домашнее хозяйство и занималась шитьем, чему обучила ее мать. Ее родители придерживались англиканского вероисповедания, а дяди были пуританами. Их мирная упорядоченная жизнь очень нравилась девушке. Дяди страдали от религиозных преследований во времена правления короля Карла I, но не могли мириться и с экстремистскими методами пуританского правительства. Они возлагали свои надежды на нового короля и готовы были отдать за него свои жизни.

Она тяжело вздохнула. Все, кто был дорог ей, теперь мертвы. Однако девушка не теряла надежды на то, что Майкл еще вернется к ней.

Сазерлей по-прежнему жил своей привычной обыденной жизнью. Вот только все стали замечать, что Кэтрин очень изменилась после той ночи, когда уехал ее внук. Проводив его, она не смогла сама подняться по лестнице. В дальнейшем она уже не спускалась. Сохраняя здравый рассудок, она с каждым днем становилась все слабее физически и проводила дни, сидя в кресле возле камина или ковыляя по своим комнатам.

Анна, страшно волнуясь за сына и мужа, находила успокоение только вышиванием, чем и занималась, сидя то у Мэри, то у Кэтрин. Только одно согревало женщин: с каждым днем в них росла уверенность, что Майкл и Джо благополучно добрались до Франции. Они не сомневались в том, что полковник Уоррендер непременно уведомил бы их, если бы сын хозяина Сазерлея оказался в его руках. Ему доставило бы большое удовольствие сообщить им об этом.

Утром тринадцатого октября, когда Анна находилась у Мэри, в дверь комнаты Кэтрин постучали. Вошла Джулия и, как обычно, сделала реверанс. Еще находясь в своей комнате, она удостоверилась, что ее прическа в порядке, платье надето аккуратно, а под ногтями нет грязи, ибо старая леди замечала все погрешности ее внешнего вида, а девочке не хотелось отвлекать ее внимание на такие пустяки.

— У меня есть просьба к тебе, бабушка, — начала она, держась прямо, с высоко поднятой головой.

Кэтрин, сидя в кресле с ковриком на коленях, внимательно посмотрела на ребенка.

— Да? И в чем же она заключается?

— Теперь, когда Майкл уехал и, по-видимому, вернется не скоро, я чувствую, что ты должна сообщить мне план лабиринта.

— В самом деле?

— Завтра мне исполняется десять лет. Я уже почти взрослая и могу взвалить на свои плечи третью обязанность. Две у меня уже есть. Я отвечаю за платье королевы Елизаветы и за Сазерлей. Если мне будут известны все ходы и выходы лабиринта, то у меня больше не возникнет необходимости таиться от слуг на пути к Королевской двери.

— Но ведь Мэри недолго осталось жить в подземелье.

Джулия, забыв о формальностях, протянула к Кэтрин руки:

— Пожалуйста, бабушка! Я уже больше не могу пребывать в неведении.

Кэтрин усмехнулась:

— Ты просто нетерпеливая девчонка. Так уж получилось, что я собиралась показать тебе план завтра, в день твоего рождения, но изучать его тебе придется в моей комнате.

— О, спасибо, бабушка! — Джулия поцеловала Кэтрин в щеку, а затем, пританцовывая, выбежала из комнаты и побежала к матери, чтобы сообщить ей приятное известие. Она не находила ничего страшного в том, что не рассказала Анне о своих обещаниях относительно королевского платья и Сазерлея, так как считала это уговором, исключительно касающимся лишь ее и бабушки.

Этим утром она должна была заниматься с учителем, который уже прибыл, так что у девочки оставалось совсем немного времени. Преподобный Освальд Гарнер был худым человеком ученого вида, который никогда не стал бы учить детей, разве что своих собственных, если бы его не выгнали круглоголовые из Чичестерского собора, где он служил.

— Добрый день, сэр, — приветствовала его Джулия. — Я приготовила уроки.

— Рад это слышать. Подожди меня в библиотеке.

Девочка убежала, а он вынул из кармана письмо и протянул его Анне. Именно он передавал все послания от друга семьи, за что Анна была ему весьма благодарна. После того как он ушел вслед за Джулией в библиотеку, Анна прошла в Королевскую гостиную и развернула письмо, которое оказалось весьма коротким: «Поезжайте в Хьютон. Р. будет ждать вас у таверны «Георгий и змей» завтра днем».

У нее перехватило дыхание Это могло значить только одно. Роберт возвращается домой! Чувствуя себя на седьмом небе от счастья, она бегом кинулась вверх по лестнице в комнаты Кэтрин.

— Я получила записку, в которой говорится, что завтра я должна встретиться с Робертом! Прочтите ее сами, — она передала послание своей свекрови. — Разве это не замечательная новость? Я поеду за ним в карете и тайно доставлю его домой.

Кэтрин положила письмо себе на колени и сняла очки.

— Если Роберт спасается вместе с королем, как мы предполагали все это время, — заговорила она тонким, нарочито спокойным голосом, — он скорее всего пробирается за границу. Здесь его посадят в Тауэр. А может быть, и казнят.

Анна схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть.

— Мы могли бы спрятать его! У нас ведь есть наше подземелье.

— Прятать его там многие годы? — Кэтрин покачала головой. — Подземелье предназначено для того, чтобы люди скрывались там в течение непродолжительного времени. Роберт подвергнется такому же риску, как и Майкл.

Что-то мешало Анне согласиться с Кэтрин. Она постоянно надеялась, что Роберт сумеет заехать домой и попрощаться с ней, перед тем как отправиться за границу. Он проведет в Сазерлее день-два, может быть, даже неделю. Из послания она поняла, что Роберт хочет приехать домой.

— Извините меня, но мне кажется, что вы ошибаетесь, — она улыбалась, не подозревая, как трогательно выглядит в данный момент.

Свою слабость Кэтрин воспринимала как нечто само собой разумеющееся, ибо была стара, но она боялась за невестку, которая с трудом переносила тяжелые испытания, выпавшие на ее долю. Анна была не из тех, кто безропотно покоряется судьбе, но ее воспитание не позволяло ей активно противиться невзгодам. Она предпочитала покорно выжидать, надеясь, что все переменится к лучшему. Кэтрин опасалась, что Анна может не выдержать напряжения и сломаться.

— Я поеду туда сегодня днем, — продолжала Анна. — Хьютон находится неподалеку отсюда, но я хочу прибыть туда заранее, на случай если Роберт окажется там раньше времени. Ожидайте нас в Сазерлее завтра.

— А что, если за ним гонятся преследователи? Вспомни, что Хьютон находится на пути к побережью. Возможно, Роберт неспроста выбрал этот городок для встречи с тобой. Я напишу своей кузине, живущей в Стейнинге, письмо, которое ты сможешь показать в случае надобности людям, разыскивающим короля, и объяснить им цель своего путешествия.

Анну это предложение мало заинтересовало.

— Спасибо вам за заботу, — сказала она, — но Роберт может хотя бы несколько дней провести в Сазерлее. Он не мог уехать за границу, не заехав перед этим домой. Я это знала.

— Возьми с собой Джулию, — предложила Кэтрин. «Девочка может оказать на мать благотворное воздействие, — подумала она, — если та впадет в отчаяние. Кроме того, дочь имеет право увидеть отца, перед тем как он отправится в дальние края». Сама Кэтрин всем сердцем желала увидеть сына, понимая, что следующей встречи может уже и не произойти, так как ее время истекает. Однако она уже самостоятельно не спускалась по лестнице на первый этаж, так что не могло быть и речи о поездке в карете. — Джулия будет рада прокатиться и составит тебе компанию, — добавила она.

— В этом вы правы, — согласилась Анна, немного помолчав, как бы раздумывая, соглашаться ей или нет. — Роберт будет очень рад увидеть Джулию и, возможно, не станет так сильно переживать по поводу отъезда Майкла из Англии. А для девочки встреча с отцом станет замечательным подарком в день ее рождения.

В полдень Анна и Джулия пришли попрощаться с Кэтрин. Девочка призналась, что не могла даже есть от перевозбуждения, узнав о предстоящей поездке. Анна очень помолодела. Глаза ее сверкали, щеки раскраснелись. Кэтрин казалось, что невестка уже ничего не видит и не соображает, опьяненная предстоящим свиданием с мужем.

Прощаясь с внучкой, Кэтрин привлекла ее к себе:

— Передай отцу большой привет от меня.

Джулия, кажется, поняла всю глубину чувств, переживаемых бабушкой. Радостное возбуждение вмиг покинуло ее, и на милом личике ребенка появилось почти взрослое, серьезное выражение. Она поняла, что грядущие события не столь праздничны, как представляет их мать.

— Обязательно передам, бабушка.

— Заботься о матери, — велела ей Кэтрин. Девочка кивнула и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Дорога на Хьютон проходила по холмистой, красивой деревенской местности. Вдоль узких аллей стояли деревья, покрытые красно-коричневой и золотистой листвой. Упавшие листья шуршали под копытами лошади и вылетали из-под колес кареты, словно бабочки. Чем ближе подъезжали они к Хьютону, тем круче вверх брала дорога и тем труднее было лошадям. Они проезжали мимо лугов, полей и ферм — маленьких домиков, окруженных деревьями. Над ними сияло яркое полуденное солнце.

Затем начался крутой спуск, ведущий к Хьютону. Кучер изо всех сил сдерживал лошадей. Выглянув из окна кареты, Джулия увидела таверну, стоящую у дороги. Это был довольно большой дом из красного кирпича. На железном щите девочка заметила изображение пышущего огнем дракона, которого поражает копьем Святой Георгий.

— Мы уже приехали, мама.

Карета остановилась у дверей таверны. Анна и Джулия вошли в пивную под низкими сводами, где весело пылал камин. Их приветствовал сам хозяин, а его жена проводила наверх в комнату, заверив, что кучера поместят в помещение над конюшней.

— Много ли путешественников остановилось в таверне? — спросила Анна, осматривая комнату с простой, но удобной мебелью.

— Нет, мадам. Только вы и ваша девочка. Но иногда у нас бывает много постояльцев.

Анна знала, что владельцы таверны являются роялистами, иначе Роберт не стал бы останавливаться здесь.

— Я жду своего мужа. Сообщите мне, пожалуйста, немедленно, когда сюда прибудет какой-нибудь господин, — она на мгновение замолкла. — Возможно, у него будет иная фамилия, чем у меня. Сейчас для роялистов наступили трудные времена.

Женщина улыбнулась понимающе:

— Не беспокойтесь, мадам. Мы сохраняем верность нашему королю. Каждый вечер провозглашаем тост за здоровье его величества.

— Я хотела бы принять участие в этом вашем обряде.

— Рады будем видеть вас с нами за одним столом.

В задней части пивной стоял стол, накрытый для ужина. Сидя за ним, Джулия и Анна то и дело поглядывали на каждого входящего в дверь. Посетителями являлись, в основном, местные фермеры, на которых никто не обращал никакого внимания. После ужина мать и дочь сели возле камина. Джулия вскоре уснула, так что Анне пришлось разбудить ее и отвести в комнату, где она сразу же заснула опять, лишь только разделась и легла в кровать. Когда стемнело и таверну закрыли, хозяин пригласил Анну в свою комнату, где налил себе, своей жене, двум взрослым сыновьям и Анне по кружке белого сухого вина. Затем произнес тост:

— За здоровье его величества, да благословит его Господь!

Все подняли кружки и выпили. Это испанское вино обладало большой крепостью.

Анна не собиралась спать той ночью, но едва прилегла на кровать, вино начало действовать как доброе снотворное. Она проспала до позднего утра.

Ночью в таверну никто не прибыл. После завтрака Анна села возле окна в пивной и стала наблюдать за дорогой. Джулия ушла на конюшню поиграть со щенками. Через некоторое время Анна решилась подняться на холм, надеясь встретить Роберта на пути к таверне. Мимо нее проехало несколько телег и экипажей. Местный помещик, минуя ее верхом на коне, снял шляпу, приветствуя красивую даму. Однако человек, которого она ждала, так и не появился. В полдень она вернулась в таверну, зашла в свою комнату и взяла шаль, так как вся дрожала от нервного напряжения. Вдруг ей показалось, что она слышит стук копыт. Но Анна уже до того отчаялась, что даже не вышла на лестницу. Потом до нее донесся голос жены хозяина, зовущий ее.

— Миссис Паллистер! Спуститесь вниз! Здесь король!

Она стремглав бросилась вниз по лестнице и увидела, что хозяин таверны несет на улицу четыре большие пенящиеся кружки с пивом. Поспешив вслед за ним, она увидела короля и трех джентльменов верхом на конях. Одного из господ она узнала, два других были ей незнакомы. Ее сердце упало, Роберта среди них не оказалось!

— Сэр! — она сделала реверанс королю, восседавшему на коне. Он выглядел усталым, даже измученным долгим странствием. Глаза провалились на его худом лице, волосы были пострижены так же коротко, как и у круглоголовых. На нем была простая одежда и старая шляпа. — Слава Богу, что вы живы и здоровы.

Он улыбнулся ей очаровательной улыбкой.

— Мы благодарим вас, мадам. Простите нас, что мы спешим и вскоре должны отправиться в путь, — он поднял кружку с пивом, выпил за ее здоровье и закусил куском хлеба с сыром, взятым с тарелки, которую протянула ему жена хозяина.

— Я миссис Паллистер. Я надеялась, что мой муж с вами.

Его взгляд сразу же стал серьезным, и она поняла, что случилась беда. Впадая в панику, Анна повернулась к своему знакомому джентльмену, который спешился, как только она вышла из таверны. Это был полковник Гантер, старый друг семьи, который посылал ей тайные послания. Его лицо выражало скорбь.

— Джордж, где Роберт? Что случилось? Ты сказал, что он будет с тобой!

— Когда я посылал тебе записку, я так и думал. Он находится на пути сюда. Роберт был послан королем в разведку и попал в беду. Полковник Уоррендер и его люди обстреляли твоего мужа, напав на него из засады. Сначала нам показалось, что его ранили легко, однако к утру ему стало хуже и он не смог скакать дальше. Нам пришлось оставить его у дороги, так как короля уже ждет корабль, который должен доставить его во Францию.

— Боже мой! Он там один?

— Нет. Совершенно случайно я встретил одного знакомого помещика, который вызвался доставить твоего мужа сюда.

Она смутно припомнила человека, приветствовавшего ее около часа назад.

— Я поеду за ним в карете.

Тут заговорил один из джентльменов, восседавших на лошадях.

— Король готов продолжать путешествие, полковник. Больше нам нельзя медлить.

Джордж поцеловал руку Анны и прыгнул в седло. Карл сказал ей на прощанье:

— Вы можете гордиться вашим мужем, мадам. Он храбрый человек, и мы всегда будем помнить о нем.

После этого он пришпорил коня и умчался прочь. Его спутники последовали за ним. Около полудюжины людей, собравшихся у таверны, громкими возгласами приветствовали короля, проскакавшего мимо них. Кучер Анны стоял рядом с ней, и ей не пришлось повторять ему то, что она уже сказала своему другу.

— Карета сейчас же будет подана к таверне, — заверил он ее.

Джулия, как только узнала о прибытии короля, выскочила на улицу. Она слышала разговор матери с Джорджем. Подойдя к Анне, она сказала:

— Надо ехать, мама. Нам нельзя терять ни минуты.

Вещи уже были упакованы. Как только Анна и Джулия вышли на крыльцо, к ним подкатила карета. Впоследствии Анна не могла вспомнить об отъезде, так как находилась в полуобморочном состоянии. Она пришла в себя, лишь услышав крик кучера, который заметил Роберта.

Анна выскочила из кареты. Ее муж с трудом сидел в седле, поддерживаемый помещиком, который ехал на лошади рядом с ним. Услышав ее голос, Роберт поднял голову и попробовал улыбнуться.

— Моя дорогая, — сказал он тихо, — как я рад тебя видеть. Боюсь, что я плохо себя чувствую.

— Молчи. Поговорим позже.

Волнуясь, она смотрела, как кучер и помещик сняли мужа с коня и посадили в карету. Он упал в ее объятия и протянул руку Джулии, как только заметил ее.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, девочка.

— Мы отвезем тебя в Сазерлей, папа, — сказала Джулия робко, сжимая его руку. — Ты скоро поправишься.

— Конечно, поправлюсь, сказал он слабым голосом. — Мне так хочется поскорее попасть домой.

— Бабушка просила передать тебе большой привет.

Он едва заметно улыбнулся:

— Она здорова?

— Да.

— Хорошо. Почему с вами нет Майкла?

Тут в разговор вмешалась Анна.

— Помолчи, дорогой. Отдохни немного.

Он беспрекословно подчинился ей, испытывая крайнюю степень усталости. Сазерлей. Неужели он скоро окажется там? Усадьба как наяву предстала перед его внутренним взором, но этот радостный образ вмиг затмился кошмарными воспоминаниями о том, что случилось с ним за последние недели. За ним, Карлом и их спутниками постоянно шла охота. Они были обязаны своими жизнями простым людям, которые помогали им, рискуя головой.

Роберт, полулежа в объятиях Анны, чувствовал, что она гладит его лоб. Было время, когда ему стало казаться, что он уже никогда больше не увидит ее. Роберт разделял с королем все трудности и, наконец, стал разведчиком, подвергая себя постоянной опасности. Именно он связался с Джорджем Гантером, живущим в Сассексе, и попросил его помочь ему зафрахтовать корабль для короля. Но все это уже практически не имело никакого значения. Он ехал в Сазерлей, в свой дом, залитый солнечным светом.

Анне казалось, что дороге не будет конца. Кучер делал все, чтобы карету не трясло, а когда дорога становилась неровной, ехал черепашьим шагом. Наконец, к великой радости Анны, они въехали в ворота Сазерлея.

— Мы дома, дорогой, — сказала она Роберту.

— Папа спит, мама, — прошептала Джулия.

Анна склонилась над мужем и вдруг поняла, что он уже никогда больше не проснется.