В Довере Джулия составила план своих дальнейших действий. Молли хотела сопровождать ее в Лондон, но она не позволила ей делать этого.

— Ты послужишь мне больше, если позаботишься о том, чтобы три домика, находящиеся за пределами деревни, были готовы к приему новых вышивальщиц я ткачих. Приготовь постели, сделай запасы еды и проверь, чтобы у колодцев стояли новые ведра. Ты будешь отвечать за работниц, если я задержусь в Лондоне.

А задержать ее в столице могла лишь болезнь Адама. Она объяснила Молли, что при необходимости ей следует обращаться к Мэри. Все свои указания Джулия на всякий случай написала на бумаге.

Майкл сказал, что проведет в дороге всю ночь, а Молли оставит на постоялом дворе. Джулию устраивало то, что брат спешит в Сазерлей. Она просила, чтобы сразу же, прибыв в имение, он выслал кучеров с экипажами за ее работницами, которые будут ждать их в определенном месте неподалеку от Лондона.

— Я еще не знаю точно, как там пойдут дела в Лондоне, но всегда смогу сообщить моим работницам, что те из них, которые желают уехать в Сассекс, будут доставлены туда в экипажах. Я намереваюсь лично заняться этими делами, но все будет зависеть от того, в каком состоянии найду Адама.

Ей пришлось ехать вместе с англиканским священником и его женой, с которыми она познакомилась еще на корабле. Преподобный Томас Уэббс, которому недавно исполнилось пятьдесят лет, учил детей одной английской аристократки, живущей в Париже. Но по зову сердца направлялся в Лондон, чтобы стать священником в этом пораженном чумой городе. Его храбрая жена, которой тоже было пятьдесят лет, разделяла убеждения своего мужа.

— Моя жена и я будем счастливы, если ваша сестра поедет с нами, — сказал священник Майклу. — Не беспокойтесь за нее. Я вооружен. Правда, я не собираюсь стрелять по своим ближним, но по опыту знаю, что выстрел в воздух может испугать любого головореза.

Джулия же считала, что один вид этого человека может навести ужас на любого бандита. Лицом он походил на коршуна, а густые сросшиеся брови придавали ему весьма устрашающий вид. И только заглянув ему в глаза, можно было понять, что перед вами очень мягкий человек. Миссис Уэббс была аккуратно одетой женщиной средней комплекции. Ее седые волосы скрывал гофрированный чепец, на который была надета фетровая шляпа с ленточками, завязанными на подбородке. Парижская мода ничуть не отразилась на ней, и поэтому женщина нравилась Джулии. К тому же в этой практичной даме было что-то такое, что напоминало ей Кэтрин.

Они наняли лошадей. Майкл помог Джулии сесть в седло. К нему был приторочен небольшой багаж Джулии. Остальные ее вещи привезет Фейт. Среди прочего Джулия написала Саре, чтобы та прислала из Сазерлея в Лондон какую-нибудь старую одежду.

— Счастливого пути, — сказал ей Майкл. — Надеюсь, что найдешь Адама в добром здравии.

— Я молю бога об этом, — отвечала она хриплым от волнения голосом. Затем поскакала вместе с Уэббсами по лондонской дороге. А ее брат и Молли галопом помчались в сторону Сассекса.

Они не встретились ни с какими препятствиями на пути в столицу. Но если бы они ехали из Лондона, то все было бы иначе. Повсюду были кордоны, через которые невозможно было просочиться беженцам из зачумленного города. Не раз доброхоты советовали им не приближаться к столице.

Светлые летние вечера и то обстоятельство, что они часто меняли лошадей, позволили быстро покрыть большую часть пути от побережья до Лондона. Уэббсы хотели остановиться где-нибудь на ночь и поужинать, но Джулия настояла на том, чтобы продолжать путь и ночью. Никогда еще ей так не хотелось быть вместе с Адамом. Влечение к нему овладело ею с того момента в Версале, когда она впервые узнала, что ему угрожает опасность. Однако теперь, находясь совсем близко от мужа, она узнала от хозяина таверны, что на ее пути может возникнуть неожиданное препятствие.

— Вы не сможете попасть в Лондон после девяти часов вечера. Лондонский мост перекрывают на ночь, а тех, кто нарушает установленный комендантский час, арестовывают, — сообщили ей.

Джулии пришлось остаться в таверне. Когда она села за стол вместе с Уэббсами, хозяин таверны лично принес им жаркое и, накрывая на стол, продолжал рассказывать о том, что происходит в Лондоне. Все театры и увеселительные заведения закрыты по приказу лорд-мэра, который вместе с другими представителями власти не покинул столицу. Порядок же обеспечивают, в основном, ночные сторожа, женщины-надзирательницы, ищущие скрывающихся по домам больных чумой, и солдаты. Умерло так много людей, что пришлось вырыть братскую могилу в поле за городом, куда на телеге свозили трупы, сборщиков которых приходилось постоянно подпаивать, иначе они не стали бы выполнять свою работу. Многие жители бежали из города, но тысячам других пришлось остаться. Одних держали в Лондоне дела, другим же просто некуда было податься.

— Вы получите представление, что такое ад, сэр, — предостерегал священника хозяин таверны, накладывая каждому гостю по доброму куску жаркого на тарелку.

— Какой район Лондона особенно сильно поражен эпидемией? — осведомился мистер Уэббс. — Я слышал, что в черте старого города не так уж много больных.

— Так оно и было до последнего времени, но потом все изменилось. Теперь все говорят, что чума поразила весь город. Она началась в Ковент-Гардене, а теперь уже достигла и Вестминстера, — он заметил, что у Джулии перехватило дыхание. — У вас остались там родственники, мадам?

— Там мой муж. Наш дом находится в районе Стрэнда.

— Ах, так! — он пессимистически покачал головой, давая понять, что ничем не может утешить ее. — Чума не останавливается в одном месте. Напротив, она все время распространяется. Теперь же она охватила весь старый город, — он взял блюдо, на котором принес жаркое, и собрался уносить его. — Даже не могу сказать вам, где в Лондоне вы будете сейчас чувствовать себя в безопасности.

Священник поднял вверх свои густые брови:

— Я вовсе не думаю об этом. Мы с женой направимся туда, где больные и умирающие более всего нуждаются в нас.

Миссис Уэббс подтвердила слова мужа.

— Все, что мы слышали о чуме, начиная с Довера, только укрепило нас в мысли, что мы приняли правильное решение.

Лицо хозяина выражало смесь восхищения таким смелым поступком и удивления, что люди могут быть способны на такую глупость.

— В вас там очень нуждаются. Говорят, что многие врачи сбежали из города, а за больными ухаживают шлюхи и всякие подонки, которые обворовывают умирающих людей. Храни вас Господь от всяких бед.

Он вышел из комнаты. Миссис Уэббс заметила, что Джулия так и не прикоснулась к еде.

— Ешьте, милая. Вам нужно быть сильной, а если не будете есть, то ослабеете.

Джулия согласилась с почтенной дамой. Она не сомневалась в качестве еды, но ела без всякого аппетита.

После ужина она попросила жену священника объяснить природу чумы и способ ее лечения. Она ничего не знала об этой болезни, которая никогда не доходила до Сазерлея, насколько ей было известно. Более всего поражал бесчеловечный способ борьбы с чумой. Древний закон гласил: если один член семьи заболевал чумой, то все остальные родственники запирались в доме вместе с ним. Умирали они или нет, все было в руках судьбы. Хотя такие меры принимались во имя борьбы с эпидемией, на самом деле это губило многих людей, которые при иных обстоятельствах могли бы спастись. Обычно чума свирепствовала в самых бедных районах города, где улицы никогда не убирались. Возможно, морские ветры, которые всегда так хвалил дедушка Нед, спасали Сассекс от эпидемий.

— Каковы первые признаки болезни? — Джулия пригласила миссис Уэббс в свою комнату, после того как ее супруг заснул.

— Можете на меня положиться, я знаю, о чем говорю, — женщина поудобней уселась в кресле. — Я многие годы ухаживала за бедными в приходе моего мужа в одном из самых нищих районов Ливерпуля, пока Кромвель не лишил мистера Уэббса работы и нам пришлось уехать за границу. Чума там являлась частым гостем: ее постоянно завозили на судах из-за моря. Что до признаков этой болезни, то их существует немало.

— Например, чихание.

— Да. Вы помните старый стишок про розы? Под розами тут подразумеваются красноватые пятна на коже, характерные для чумы.

— А что еще указывает на эту болезнь?

— Еще одним симптомом является озноб. Вообще-то самым ранним признаком может служить сильная усталость, когда вы при обычной ходьбе должны постоянно останавливаться и отдыхать. Люди умирают очень быстро.

Джулия пришла в ужас.

— Это если они не обратили внимание на красные пятна. Видите ли, чума может принимать две формы. Во-первых, эти пятна. Часто люди не чувствуют при этом усталости, с ними как бы все нормально. Они продолжают вести привычный образ жизни и вдруг умирают. Тут уже им ничем не поможешь, — миссис Уэббс всплеснула руками. — Однажды чума поразила сразу всю корабельную команду, так что некому было управлять судном.

— Я слышала эту историю.

— Вторая форма чумы гораздо хуже, ибо при появлении пятен человек, по крайней мере, быстро умирает.

— Я знаю, что могут появляться опухоли — на шее, в паху или под мышками.

— Страдания таких людей нельзя передать словами. У них страшно болит голова, они испытывают адские муки от этих опухолей. Многие от боли сходят с ума и выбрасываются из окон своих домов. В таком случае надо держать окна закрытыми. Опухоли нужно лечить горячими припарками, но, как мне известно, они очень быстро затвердевают. Тут-то врачи еще больше усиливают мучения больных, прижигая эти опухоли, так как удалять их ножом не представляется возможным.

Джулия вздрогнула. Однако она понимала, что не должна проявлять слабость в такое время. Ей нужно быть готовой ко всему.

— Припарками нужно лечить больных с большой осторожностью. Опухоли иногда проходят сами по себе.

— Правильно. Я открыла один способ их лечения, который неплохо срабатывал, хотя им мало кто пользуется.

— Что это за способ? — Джулия инстинктивно доверяла этой рассудительной женщине.

— В детстве я жила в Йорке. Там существовала такая легенда, будто однажды туда завезли чуму на одном торговом судне, которое перевозило шелк из Хамбера. Один человек просто обезумел от болей в паху, разбросал тех, кто пытался удержать его в постели, выскочил из дома и бросился в реку. Он переплыл ее туда и назад два раза, и ему стало легче.

— Он, конечно же, умер? Ведь вода в реке холодная, а больного чумой нужно закутывать в одеяла, чтобы он пропотел.

— Так и поступают обычно. Но речная вода успокоила этого человека. Жар прошел, опухоль рассосалась. Я заставляла своих больных принимать холодные ванны и делать физические упражнения. Это утомительно и для меня, и для больного. Иногда все же приходится делать операцию. Но мой метод облегчает страдания, — миссис Уэббс склонилась к Джулии и погладила ее руку: — Запомни то, о чем я тебе говорила. От тебя потребуется большое мужество, если тебе придется лечить кого-то, но, мне кажется, ты справишься. Никогда не падай духом. Я спасла много больных и добивалась больших успехов, чем любые доктора.

— Я помню, когда мама ухаживала за больными лихорадкой в деревне, то все время меняла одежду и принимала ванну, прежде чем общаться с домочадцами. Это ведь меры предосторожности против инфекции? Вы поступаете так же?

— Да. Я сразу же иду в баню, снимаю всю одежду и выливаю себе на голову ведро холодной воды.

— Я хотела проделать нечто подобное с моими работницами, прежде чем отправить их в сельскую местность.

— Молодец. Господь дал нам воду для питья и для исцеления болящих.

Прежде чем заснуть, Джулия думала о Майкле, который уже, наверное, подъезжал к Сазерлею.

Перед самым рассветом Майкл разбудил слуг, спавших в помещении при конюшне. Из-за Молли ему пришлось немного задержаться в пути. Зажглись фонари, появились зевающие конюхи. Майкл распорядился, чтобы в Лондон послали, кроме трех повозок, еще и карету на случай, если Джулия тоже захочет поехать вместе со своими работницами.

— Будьте настороже, — предупредил он кучеров и конюхов. — Спасающиеся от чумы люди могут в отчаянии напасть на вас, чтобы отобрать лошадей.

— Я уж постараюсь, чтобы такого не случилось, — заверил его старший кучер.

Покончив с этим, Майкл вошел в дом через кухонное помещение. Повар и его помощники, разбуженные Молли, уже готовили завтрак для отъезжающих и еду для работниц.

Он поднялся наверх, снял шляпу и плащ и направился к комнате Мэри. На этот раз его не ждут, так что дверь должна быть открыта. Он повернул ручку и вошел. Мэри даже не пошевелилась, лишь широко открыла глаза, когда он присел возле нее на кровать. Майкл порывисто обнял девушку.

— Майкл! — она испугалась своего собственного влечения к нему.

— Дорогая Мэри! Любовь моя, жизнь моя!

Он начал целовать ее. После того как она нежно обняла его за шею, он понял, что больше Мэри никогда не будет запирать дверь.

В шесть часов утра Джулия и Уэббсы были уже в пути. День по всем признакам обещал быть душным, а жара способствовала распространению эпидемии. Им начали попадаться группы людей, идущих пешком, едущих на повозках, а иногда и в экипажах — все они спасались от чумы. По лугам и полям вдоль дороги пестрели палатки, в которых отдыхали беженцы. Те, кому не удавались проникнуть в какой-нибудь городок или деревню, должны были вести бродячий образ жизни. Лишь дети не унывали, смеялись, веселились как могли и гонялись друг за другом. Ведь многие из них никогда не покидали Лондона. Некоторые мужчины и женщины, равно как и детишки, просили милостыню у проезжающих мимо путешественников. Но мистер Уэббс не советовал Джулии подавать им — всем все равно не поможешь.

— Они могут стащить вас с лошади, если заметят золото и серебро в вашем кошельке. Прошу вас избавить меня от необходимости стрелять в этих несчастных.

Но она все-таки дала золотой одной вдове, бредущей по дороге с тремя детьми и грудным младенцем на руках, полагая, что этих денег им хватит на несколько недель. Подавала Джулия и другим одиноким беженцам, протягивающим к ней руки. Некоторые просто просили благословения священника и падали на колени в придорожную пыль, когда он крестил их.

В Саутварке Джулия рассталась со своими спутниками, решив пересесть на паром и подняться вверх по реке до Лондона. Они обменялись адресами. Она помахала им рукой на прощанье и поскакала к таверне на берегу реки, чтобы оставить там лошадь. Несколько путешественников стали ссориться между собой из-за того, кому из них достанется эта лошадь. Да, из Лондона уехать не просто, подумала Джулия.

А возле пристани стояло много лодок, владельцы которых наперебой предлагали отвезти ее в столицу. Видно, мало кто стремился попасть в город, где царствует чума. Лодочник молча погрузил ее багаж и угрюмо заработал веслами. Вскоре они миновали Лондонский мост и направились к Стрэнду. Проплывая мимо старого города, они услышали погребальный звон колоколов. Необычайно густой дым висел, словно венок, над крышами домов, окутывая церковные шпили.

— Откуда этот дым? — спросила она.

— Днем и ночью в городе жгут костры, чтобы предотвратить заразу.

— Но дым такой черный.

— Это потому, что жгут уголь.

— Понятно. И это помогает?

— Не думаю, — отвечал он с горечью. — Я живу в приходе Святого Джила. На прошлой неделе там умерло пятьсот человек. А у нас уже давно жгут костры.

Джулия испугалась: возможно, этот человек уже заразный? Но тут же взяла себя в руки. Теперь все люди, с которыми ей придется встречаться, будут представлять угрозу.

Она вышла возле Сомерсетской набережной и, зажав свои вещи под мышкой, направилась к Стрэнду. По дороге она проходила мимо богатого особняка, на красивых воротах которого был нарисован красный крест, — чума не щадит ни бедных, ни богатых. У входа стоял здоровенный сторож, следя за тем, чтобы никто не входил в дом и не выходил из него.

По мере того как она приближалась к Стрэнду, ей попадалось все больше и больше красных крестов на дверях домов. Свирепые на вид сторожа охраняли по несколько домов сразу. Они носили бляху на шляпе, подтверждающую их полномочия, а в руках держали жезл. Улицы старого города совершенно опустели. Редко-редко по ним проезжали повозки, увозящие жителей за пределы столицы.

Джулия ускорила шаг, ей не терпелось поскорее увидеть Адама. Затем до нее дошло, что лишь она одна идет вдоль обочины улицы, в то время как другие редкие прохожие держатся центра, стараясь не приближаться к домам, в которых могут находиться больные. Вдруг она услышала дикий крик, донесшийся из окна одного дома и удивилась, что никто не обратил на него никакого внимания. Тогда она поняла, что такие крики здесь, должно быть, не редкость и все к ним уже привыкли.

Адам! Адам! Ее сердце бешено забилось, когда она подходила к своему дому. А вот и он! На воротах нет красного креста! Она зарыдала от счастья, входя во двор, опустила свои вещи на траву и, подобрав юбки, бросилась бежать по дорожке, ведущей к дому. Шляпа слетела с ее головы, но она не остановилась, чтобы подобрать ее. Дверь была открыта. Она вбежала вверх по ступеням крыльца и через мгновение оказалась в зале.

— Адам! — крикнула она радостным голосом. — Я приехала!

Лишь эхо отвечало ей. Она поняла, что ни слуг, ни Адама нет дома. Однако Джулия увидела, что, хотя болезнь и не навестила их дом, все же несчастье не обошло их стороной. Здесь побывали мародеры! Перед ней лежало опрокинутое кресло среди осколков дорогой китайской вазы, подаренной ей Кэтрин. Ее любимые гобелены с изображением рыцаря и его дамы исчезли. Нигде не видно было и серебряного подноса.

Исполненная нехорошими предчувствиями, она заглянула в гостиную, вид которой потряс ее. Комната была полностью разгромлена. Все, что мародеры не смогли унести с собой, они уничтожили, как бы мстя обитателям дома, которые спаслись от чумы. Теперь Джулия поняла, что Адам отослал слуг в сельскую местность, а сам, наверное, находится в Вестминстере. Все остальные комнаты тоже пострадали. Должно быть, дома многих обитателей города подверглись подобному опустошению. Всегда среди людей находятся хищники, готовые воспользоваться всеобщим несчастьем. Она полагала, что грабители побывали здесь лишь вчера: кто-то из них помочился на стену, и она еще не совсем высохла.

Хотя Джулия и знала, что кроме нее в доме никого нет, все же с осторожностью поднялась на второй этаж. Там, к ее удивлению, все находилось в полном порядке. Радуясь тому, что хоть эта часть дома осталась нетронутой, она направилась к спальне и, войдя в нее, облегченно вздохнула. Грабители явно не были здесь. Шторы на окнах были опущены, но через открытую дверь пробивался свет. Джулия увидела, что кровать находилась в идеальном состоянии.

Она подняла шторы, обернулась и увидела на своем туалетном столике, где стояли пузырьки с духами, письмо, написанное рукой Адама. Она тут же развернула его. Две бумажки упали на пол. Джулия подняла их. Они оказались скрепленными печатью лорд-мэра справками, свидетельствующими о том, что она и Молли не больны чумой Джулия жадно набросилась на письмо Адама, написанное пять дней назад.

«Любимая Джулия! Сегодня я запираю дом и уезжаю в Сассекс. Король покинул Вестминстер и уехал в Хэмптон, откуда намеревается отправиться вместе с королевой в Оксфорд, где они будут в безопасности. Парламент по случаю чумы распущен на каникулы. Побывав в Уоррендер Холле и Сазерлее, я намерен без отлагательств отправиться во Францию. Оттуда мы вместе сможем поехать в Италию и смотреть такие чудесные города, как Рим, Флоренция и Венеция. Когда я пишу это письмо, то думаю о том, что мы можем найти его здесь непрочитанным, вернувшись с тобой в Лондон. Но, если вдруг ты прибудешь в столицу, чтобы найти здесь меня, тебе и твоей служанке пригодятся эти справки о здоровье. Если такое все же случится, немедленно поезжай в Сазерлей. Преданный тебе Адам».

Ее разочарование по поводу того, что она опоздала всего на несколько дней и не застала мужа дома, было подобно удару ножа в грудь. Она прижала письмо к груди. По иронии судьбы Адам, наверное, пересекал Пролив, в то время как она плыла на корабле в обратном направлении. Может быть, они с Майклом видели парус того самого корабля, на котором плыл ее муж.

Теперь она так же далеко от него, как и в те дни, когда находилась в Париже. О, если бы она раньше повстречалась с Джо! Но что толку думать об этом теперь. Ей нужно собрать работниц и без промедления увозить их из Лондона. Она также хотела, чтобы Адам, вернувшись из Франции, застал ее уже в Сазерлее. К счастью, она сказала Фейт и Кристоферу, что, если не найдет Адама в Лондоне, то сразу поедет домой.

Теперь она смоет с себя дорожную пыль, а затем отправится на Картер Лейн. Миссис Уэббс предупредила ее, чтобы она не пользовалась наемными экипажами, где можно запросто подцепить заразу. Выйдя из своей комнаты, она решила проверить, не побывали ли грабители где-то еще. Она осмотрела все комнаты верхнего этажа — везде был полный порядок. Затем она заметила, что дверь комнаты для гостей открыта настежь. Она почувствовала опасность. Холодок пробежал по ее спине, сердце отчаянно забилось в груди. В коридоре на стене висели две сабли. Она бесшумно сняла одну из них, приблизилась к открытой двери, за которой царила мертвая тишина. И все же Джулия была уверена в том, что в комнате ее ждет нечто ужасное. Она переступила порог. Внутри стоял кромешный мрак, что должно было бы успокоить ее. Тем не менее страх нарастал. Она напрягла слух, но услышала лишь свое собственное дыхание да шуршание юбок.

Слева от нее находился вход в спальню, дверь которой тоже была открыта. Она пошла вперед, держа перед собой саблю, замирая всякий раз, когда под ногами скрипела половица. Наконец она оказалась в спальне. Когда ее глаза привыкли к темноте, она различила задрапированную кровать.

Крик Джулии потряс мертвую тишину, когда она наступила на какой-то предмет, который откатился в сторону. Она упала на что-то, лежащее на полу. Сабля выпала из рук. Опасаясь, что ее могут схватить, она вскочила на ноги, но запуталась в юбках. Падая вперед, Джулия больно стукнулась плечом о подоконник, задев при этом ставни, которые приоткрылись, слегка осветив комнату. Ее взору предстало ужасное зрелище. Похолодев от ужаса, она прижалась спиной к стене, не в силах сдвинуться с места.

Перед ней, распростершись на персидском ковре, лежал мертвый грабитель. Рядом с ним валялась его добыча — зеркало в серебряной раме, два золотых подсвечника и трость с набалдашником из слоновой кости, которая и попалась под ноги Джулии. У человека было грубое, небритое лицо. На его шее, прямо над небрежно повязанным платком, она увидела красные пятна, каких раньше ей еще не приходилось видеть. Она сразу же поняла, в чем дело. Этот человек умер от чумы!

Ее зубы стучали. Вся дрожа, она стала медленно продвигаться вдоль стены к выходу. Этого грабителя, безусловно, одолела та самая, характерная для этой болезни усталость. И он, не зная, что с ним происходит, хотел присесть в кресло и отдохнуть. Но чума свалила его на пол. Возможно, он отделился от своих товарищей и поднялся наверх. Они услышали грохот его падающего тела, также поднялись на второй этаж и, обнаружив своего мертвого товарища, бросились бежать со всех ног, прихватив добычу, собранную на первом этаже.

Ее чуть-чуть не вырвало. Зажав рот рукой, Джулия выскочила из комнаты и, облокотившись на лестничные перила, ждала, пока пройдет спазм. Затем внимательно осмотрела свою правую руку. Прикоснулась ли она к мертвецу, когда упала на пол? Она не могла припомнить этого. Однако она определенно касалась его своей одеждой и теперь должна немедленно избавиться от нее.

Она сорвала с себя одежду, сбросила с ног туфли. Наконец на ней осталась только короткая сорочка. Потом она бросилась вниз, на кухню, где имелась колонка. Набрав ведро воды, Джулия вымыла лицо и руки.

После этого она немного успокоилась. В конце концов, инфекция передается через дыхание и прикосновения, а она вряд ли коснулась этого человека рукой, когда упала на пол. Отойдя от колонки, она открыла ящик комода, вынула чистое полотенце и насухо вытерла лицо и руки, после чего села на скамью и стала обдумывать все происходящее. На кухне было очень уютно и тихо, на полке сияли чистотой медные кастрюли. Кухонная атмосфера действовала не нее успокаивающе, тем более что здесь она чувствовала себя почти как в Сазерлее.

Она стала продумывать план своих дальнейших действий. Труп необходимо удалить из дома сегодня же, когда ближе к вечеру появятся уборщики на своей телеге. Но если она обратится к ним, то власти запрут ее в доме. Она должна сообщить сторожу о трупе таким образом, чтобы он не подумал, что она живет в этом доме. У него не должно возникнуть подозрений, что она владелица такого богатого особняка.

Джулия поднялась на второй этаж и, стараясь ни к чему не прикасаться, прошла в свою комнату. Она переоделась в новое нижнее белье, а потом подобрала себе простенькое голубое платьице из хлопка. Все ее плащи были очень дорогими, но она вспомнила, что на кухне висит старый плащ, который служанки надевали, когда бегали на огород в плохую погоду. Натянув удобные туфли, она взяла с собой письмо Адама, справки о здоровье и вновь спустилась на кухню. Плащ оказался на месте. Она накинула его на плечи и не стала накрывать голову капюшоном, так как ее волосы были уложены в простую прическу.

Джулия вышла из дома, оставив там все как было. В такие Бремена нечего думать о богатстве. Если туда опять явятся грабители — что ж, ничего не поделаешь. Только бы Адам был жив и здоров. Если бы она нашла его мертвым в комнате наверху, то не захотела бы жить дальше. Неожиданно среди всего этого ужаса она поняла, что без его любви ее жизнь потеряет всякий смысл.

По дороге она подобрала свои вещи, но не стала надевать шляпу. Она хотела пробраться через задние ворота, которыми пользовались слуги, чтобы никто не заметил, как она выходит на улицу. Это ей не удалось, так как ворота оказались на запоре. Через решетку она увидела, что дом на другой стороне улицы украшает красный крест и возле него прогуливается сторож. Она отпрянула назад. Он не успел заметить ее.

Джулия выскользнула из главных ворот на улицу и присоединилась к немногочисленным прохожим. Никто не обращал на нее никакого внимания.

Пройдя небольшое расстояние, она остановилась возле ювелирного магазина и уставилась в пустую витрину. Товары отсутствовали. Дом был отмечен красным крестом. Она выразила на своем лице разочарование и взглянула на стоящего рядом сторожа.

— Теперь уже и полюбоваться стало нечем, — сказала она, стараясь подражать интонации сассекских крестьянок.

— В этом магазине уже никогда не будет красивых товаров, так как старый ювелир и его жена исчезли. Только слуги пока что заперты в жилом помещении.

— Исчезли? Вы имеете в виду, что они сбежали, как люди из дома напротив, которые оставили там одного мертвеца?

Сторож не стал объяснять ей, что произошло с семьей ювелира, и посмотрел на тот дом, о котором она говорила.

— Почему на воротах этого дома нет креста? Откуда вы знаете, что там труп?

— Я знаю служанок, которые работали там. Хозяйка в страшной спешке покинула этот дом!

— Еще бы! — сказал он мрачно, не отрывая взгляда от дома. — Правильно сделали, что сообщили мне. Я позабочусь о том, чтобы труп убрали оттуда нынче ночью, — затем он с интересом посмотрел на нее и улыбнулся, обнажив пожелтевшие зубы:

— А где вы работаете?

— Продаю ленты.

Он сочувственно взглянул на нее:

— Не очень-то покупают сейчас ленты, верно?

— Да, вы правы.

— Работу на дому сейчас тоже трудно получить. Богатые люди запирают свои лондонские дома и отпускают слуг на все четыре стороны, выбрасывая на улицу даже самых старых и преданных, которым некуда деться. Разве что о них позаботится чума.

Ее поразили слова этого человека, потому как ей с детства внушали, что необходимо заботиться о своих слугах.

— Вы имеете в виду, что слуг бросают на произвол судьбы?

— Так оно и есть. Люди сейчас прежде всего озабочены спасением своих шкур. Богатым проще — у них есть лошади и кареты. А что случилось с твоими подругами из этого дома?

— Их всех отвезли в безопасное место.

— Значит, им повезло, — он подмигнул ей. — Почему бы тебе не осчастливить меня попозже, когда я сдам смену ближе к ночи?

— Но нельзя находиться на улице ночью.

— Со мной тебя никто не тронет. У сторожей и пекарей имеются специальные пропуска.

— У пекарей?

— А ты что, не знала об этом? Почему же тогда в городе полно хлеба, как ты считаешь? Лорд-мэр запретил пекарям покидать Лондон. Людям ведь нужен хлеб, больны они или здоровы, — он вновь завел разговор о свидании. — Будь здесь в девять часов. Я знаю одно место, где мы сможем выпить эля.

— Я подумаю, — она стала удаляться от него.

— Буду ждать тебя, — крикнул он ей вслед. Затем вспомнил о чем-то: — Как тебя зовут?

Но она уже находилась на приличном расстоянии от сторожа и крикнула Первое пришедшее ей в голову имя, которое он все равно не расслышал, потому что в этот момент раздался оглушительный крик из окна одного из домов. Ей хотелось заткнуть уши и поскорее бежать отсюда.

Прежде всего ей надо было нанять лошадей и повозки для того, чтобы вывезти работниц из старого города. Вспомнив, какой ажиотаж царил вокруг свободных лошадей за пределами Лондона, она сомневалась, что ей будет легко найти их в столице. Но Джулия все же надеялась, что мистер Нидхэм, владелец постоялого двора «Хичкок Инн» сделает все, чтобы помочь ей. Прибыв туда, она увидела красный крест на дверях.

— Как поживает хозяин, его жена и дети? — спросила она у маленького, коренастого сторожа, стоявшего возле постоялого двора. Теперь она говорила властным тоном богатой дамы, так как необходимость притворяться миновала. Она вновь могла быть сама собой.

Сторож жевал табак. Эта новинка появилась совсем недавно. Люди верили, что жевание табака снижает опасность заражения чумой. Прежде чем ответить Джулии, сторож выплюнул желтую массу в канаву.

— Этой ночью оттуда вынесли двух мертвецов. А предыдущей — еще одного.

Раздался стук в дверь изнутри. Сторож, взмахнув жезлом, велел Джулии отойти прочь:

— Держитесь подальше отсюда. Они хотят поручить мне какое-нибудь задание или сообщить, что в доме кто-то умер.

Она отошла на безопасное расстояние, расстроенная услышанным, и стала наблюдать, как он открывает дверь. Приоткрыв ее, он отошел чуть в сторону. Из-за двери появилась рука, из которой на порог упало несколько монет. Но слов Джулия не расслышала. Сторож вновь запер вход в дом на замок и велел одному из своих помощников подойти к нему.

— Я иду за едой. Вернусь через десять минут.

Джулия вздохнула с облегчением, поняв что ничего страшного пока не случилось. Пожелав семье Нидхэмов всего наилучшего, она продолжала свой путь. Никогда еще не приходилось ей переносить такие испытания: из домов раздавались душераздирающие вопли и ужасные стоны. Она плакала, слыша, как там мучаются больные.

Вдруг Джулия увидела, что люди на улице разбегаются в разные стороны. Затем перед ней возникла женщина, обезумевшая от боли, которую причиняла ей алая опухоль на шее размером с яблоко. Ей удалось выпрыгнуть в окно, и теперь она бежала по улице, как бешеная собака. Ее родственники что-то кричали ей вслед, высунувшись из окон, так как им не разрешалось выходить из дома. А та, разорвав на себе ночную рубашку и непристойно обнажившись, орала так дико, что не было сил ее слушать. Тогда откуда-то появились мужчины, вооруженные самодельными пиками, чтобы помочь сторожу загнать больную назад в дом. Несколько кучеров по приказу их раздосадованных хозяев бросились на женщину с кнутами. Потребовалось, однако, немало времени, прежде чем им удалось окружить ее и передать в руки родственников.

Возле Дворца правосудия теперь никого не было, ибо в такое опасное время суды не работали. Но некоторые магазины на Флит-стрит были открыты, хотя мало кто заходил в них. Рынки, которые обычно кишели народом, пустовали. Лишь уличные продавцы, торгующие травами и цветами, зарабатывали какие-то деньги: люди прикладывали растения к носу, чтобы не заразиться. Не видно было и играющих на улицах детишек, так как родители держали их дома. Даже нищие и те попадались чрезвычайно редко. К огорчению Джулии, никто не решался помогать молящим о помощи больным, которые вскоре умирали и оставались лежать на улице, пока за ними не приезжала похоронная телега. Ей казалось, что в Лондоне слышится лишь погребальный звон да крики больных.

На улице Лудгейт находилась конюшня, где можно было нанять лошадей. Человек в рубашке с засученными рукавами и в кожаном фартуке вышел во двор ей навстречу. Сначала она спросила, есть ли у него повозки или фургоны.

— Нет у меня ни повозок, ни фургонов, — отвечал он, глядя на нее враждебно. Она поняла, что ему надоели пристающие к нему беженцы.

— Тогда дайте мне всех лошадей, которые у вас есть. Я знаю, что на них большой спрос, но я хорошо вам заплачу. Если у вас мало своих лошадей, найдите их для меня в другом месте и приведите на Картер Лейн завтра утром.

— Вы шутите, мадам? — сердито спросил он. — Или, может быть, вы не знаете, что творится кругом. В городе нет ни одной свободной лошади. Я отдал две последние клячи своим родным, чтобы они могли уехать на них в деревню, а сам остался в городе только ради того, чтобы охранять свою собственность от грабителей.

Джулия пришла в смятение.

— Неужели в городе вообще нет лошадей? Я не знала об этом. Боюсь, что я еще не освоилась здесь, так как лишь вчера прибыла из-за границы.

Он несколько смягчился.

— Извините, но я ничем не могу помочь вам. Но разве у вас нет друзей?

Покинув конюшни, она стала размышлять о словах этого человека. Большинство ее знакомых служили при дворе и уже уехали из столицы. Может быть, лорд-мэр, которого она знала лично, поможет ей, иначе им придется проделать долгий путь пешком по пыльной дороге до того места, где их будут поджидать повозки из Сазерлея. По крайней мере, она знала, что кучера и конюхи будут ждать ее там.

Вступая на Картер Лейн, Джулия слышала погребальный звон колоколов собора Святого Павла. Кристоферу предложили заняться его реставрацией. Шпиль собора давно уже рухнул, а балки подгнили и были изъедены насекомыми.

Открыв дверь мастерской, она испытала такое чувство, как будто время остановилось и все, что ей пришлось пережить — это всего лишь кошмар, от которого она уже пробудилась. Ее вышивальщицы сидели как ни в чем не бывало за большими столами, а из другой комнаты доносилось постукивание ткацкого станка. Работницы тут же заметили свою хозяйку и радостно заговорили, перебивая друг друга. Некоторые из них бросились звать ткачих.

— Где миссис Блейк? — спросила Джулия, как только голоса стихли. Ей ответила Алиса:

— Она умерла от чумы четыре недели назад.

Печаль сжала сердце Джулии.

— Кто еще умер?

— Из ткачих — Рози и Элеонора, а из вышивальщиц — Полли. Кроме того, одна женщина находится в критическом состоянии. Это Абигейл. Она заперта в чумном бараке вместе со своим мужем и свекром. А женщин там нет, так что никто не сможет помочь ей, когда придет время рожать.

— А когда это должно случиться?

— В любой момент.

— Мне кажется, я смогу помочь ей.

— Но ни одна повивальная бабка не станет принимать роды в чумном бараке.

— Та, которую я знаю, пойдет туда без колебаний, — Джулия осмотрелась по сторонам. — Я не вижу здесь кое-кого из работниц. Надеюсь, они не больны.

— Эти женщины уехали из Лондона и поселились у своих родственников в сельской местности, — ответила Алиса. Она насчитала пятнадцать человек, а потом вспомнила еще о трех. В основном, это были замужние женщины, имеющие детей.

— Значит, тут двадцать один человек, — сказала Джулия. — Почему же вы не уехали из Лондона?

Они опять заговорили все разом. Им не к кому ехать, нет денег и они боятся заболеть и умереть где-нибудь на дороге. Алиса подвела итог:

— Ни у кого из нас нет справок о здоровье. Нам вряд ли дадут их, так как несколько наших подруг умерло от чумы.

— Но ведь никто не умер здесь в мастерской, иначе на ее двери появился бы красный крест, — заметила Джулия.

— Это верно. К тому же все они умерли одна за другой.

— Вряд ли кто-то из вас заразился от них. Если я достану вам всем справки, поедете ли вы со мной в Сассекс завтра утром, при условии, что вам придется пройти десять миль пешком до того места, где нас будут ждать повозки?

Почти все они тут же залились слезами радости. Наступает конец их жизни в страхе и неопределенности. Работницы дружно согласились с предложением Джулии. Она прошла в свою комнату и написала записку миссис Уэббс, сообщив ей адрес Абигейл. Потом вручила послание одной ткачихе, чей дом находился по соседству с домом, где остановились Уэббсы. Девушка обещала передать записку. После этого Джулия велела работницам идти и собираться в путь.

— Во время путешествия придется расстаться со своими вещами, поэтому оставьте все самое ценное у верных друзей. Ночевать придется здесь. В мастерской не очень-то удобно спать, но нам надо держаться одной группой. Мы покинем город на рассвете.

Они вышли из мастерской и поспешили по своим домам. Только Алиса никуда не пошла.

— Я не смогу поехать завтра с вами, мадам. У меня есть на это серьезная причина.

Джулия понимающе кивнула:

— Я знаю, ты не хочешь оставлять свою больную тетю. Я думала об этом. После того как мы доберемся до повозок из Сазерлея, я пришлю одну за тобой и тетей.

Алиса закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Я так волнуюсь за тетю Генриетту.

Джулия погладила ее по плечам, успокаивая, и вдруг вспомнила о том, как Майкл вез Мэри из Уорчестера. Повозка с Алисой и ее тетей должна ехать так же медленно, чтобы не причинить неудобств больной. Она поняла, что не сможет попасть в Сазерлей до того, как туда прибудет Адам.

— Ты знаешь что-либо о судьбе Нидхэмов? — спросила она девушку, когда та успокоилась.

— Нет. Я только слышала, что их конюх и две служанки заболели чумой, и постоялый двор «Хичкок Инн» закрыли. Трое сыновей Нидхэмов в это время участвовали вместе со мной в шествии с лентами. Сразу же после случившегося они уехали к тете в Айлингтон, где, надеюсь, пребывают сейчас в полном здравии. Шествия на этом закончились, да и владельцы магазинов перестали делать заказы.

— Я ожидала, что это случится, но мы вновь займемся торговлей, когда эпидемия прекратится. А теперь я пойду за справками для вас, — она открыла кошелек и дала Алисе деньги: — Купи еды для работниц, которые будут ночевать в мастерской.

Подходя к ратуше, Джулия увидела большую толпу народа, стремящуюся попасть в нее. На крыльце стоял член городского правления и старался перекричать толпу:

— Теперь мы выдаем справки только тем людям, которые сами приходят в ратушу. Они должны явиться либо со своими личными врачами, либо подвергнуться здесь медицинскому осмотру. Это относится как к господам, так и к слугам.

В толпе раздался такой вопль, что член правления отпрянул назад. Люди кричали, что эти врачи должны лечить больных вместо того, чтобы осматривать здоровых. Джулия поняла, что если она приведет сюда всех своих работниц завтра утром, то им придется очень долго ждать своей очереди, так как огромное количество народа желало получить справки о здоровье.

— Послушайте.

Она повернулась и увидела перед собой человека с хитрым, как у лисы, лицом.

— Отстаньте от меня!

— А если я скажу вам, что занимаюсь продажей фальшивых справок?

Она не колебалась ни минуты:

— Покажите мне одну из них.

Он отвел ее в сторону и вынул из кармана справку, которая ничем не отличалась от настоящей. Оставалось только вписать в нее имя владельца.

— Ну, что скажете? — спросил он.

— Какова ваша цена?

— А сколько справок вам нужно?

Она хотела сказать, что ей нужна двадцать одна справка, но решила взять больше, на случай, если работницы приведут с собой родственников.

— Тридцать.

— Это будет стоить двадцать фунтов.

Сумма была очень большой, но она не могла обвинять этого человека в грабеже средь бела дня, так как и сама совершала преступление, покупая у него фальшивые справки.

— Я куплю их, но вы должны показать мне каждую справку отдельно, а то еще подсунете кучу чистых листов.

— А вы хитрая, не так ли? — он нахмурился, поскольку она определенно разгадала его намерения. Он спрятал бумаги, которые собирался вручить ей, в карман и достал другую пачку. Осмотрев каждую справку, Джулия заплатила названную цену. Теперь в ее кошельке оставалось всего несколько шиллингов. Но у нее еще было припрятано немало золотых монет. Она положила справки в карман плаща. Но человек, продавший их, не спешил уходить.

— Откуда вы знаете этот фокус? — спросил он, испытывая к ней неприязнь, смешанную с уважением.

— Нечто подобное случилось с моей матерью. Ее обманул один уличный продавец. Я запомнила ту историю на всю жизнь.

Джулия направилась в ближайшую кофейню, чувствуя страшный голод. Только теперь она вспомнила, что в последний раз ела в шесть часов утра, а теперь день клонился к закату. Перекусив, она пошла к дому, где обитала Абигейл. Судьба девушки очень волновала ее, так как она являлась одной из лучших работниц и отличалась веселым и покладистым нравом. Она очень хотела ребенка. Дом Абигейл находился на узкой улочке и ничем не отличался от других покосившихся и лепившихся друг к другу деревянных строений. Улица была так узка, что обитатели домов могли бы поздороваться, высунув руки из окон. Дома на той стороне, где жила Абигейл, были отмечены красными крестами. Видно, у чумы имелись свои капризы. Только один сторож прохаживался взад-вперед по улице, не обращая внимания на Джулию.

Вдруг она услышала стук, доносившийся изнутри дома Абигейл, и увидела, что миссис Уэббс стучит в окно, чтобы привлечь ее внимание. Джулия приблизилась к дому.

— Где он? — спросила миссис Уэббс. Джулия поняла, о ком она говорит.

— Пошел вниз по улице.

Нижняя часть рамы отсутствовала, так что Джулия могла слышать голос своей знакомой.

— Я полагала, что вы придете сюда, и поджидала вас. Слушайте меня. У Абигейл все нормально, но нам нужна ваша помощь. Она должна родить через полчаса. Проникните в дом на противоположной стороне. Абигейл говорит, что жильцы покинули его три недели назад. Когда она родит, я передам вам ребенка в окно второго этажа. Необходимо сразу же обезопасить младенца от угрозы заражения.

Джулия кивнула и отошла от дома. Необходимо спасать живое существо, тут не о чем думать. Она осторожно обогнула дом на другой стороне улицы и вошла во двор. Поблизости никого не было. Дверь была заперта, но ей показалось, что можно проникнуть внутрь через окно. Однако, как только она взялась за него рукой, сразу же раздался голос, заставивший ее отпрянуть.

— Вам нет необходимости делать это, — сурового вида женщина выглядывала из окна соседнего дома. — У меня есть ключ.

Она исчезла и через мгновение появилась вновь с ключом, который сразу же вставила в замок.

— Я приглядываю за домом моих соседей. Сама-то я никуда не собираюсь уезжать. Здесь со мной мои престарелые родители, которые прикованы к постели.

Войдя в дом, она обернулась и посмотрела на Джулию, которая все еще не могла сдвинуться с места от удивления:

— Входите же, если собираетесь принять у Абигейл ребенка.

— Откуда вы знаете об этом? — Джулия вошла и прикрыла за собой дверь.

— Я видела, как пришла повивальная бабка, а потом наблюдала за тем, как вы беседовали с ней. Вы смотрели на верхний этаж этого дома. Люди, рожающие в домах, где есть больные чумой, передают голых младенцев своим соседям, чтобы те могли спасти им жизнь. Только очень трудно провести этого сторожа. У него, кажется, есть глаза на затылке. Однако я могу отвлечь его внимание, если хотите, — не переставая говорить, женщина поднималась по извивающейся лестнице.

— Вы действительно хорошая соседка.

— Я знала мужа Абигейл. Он родился в этом доме. Когда он привел ее сюда, она оказалась хорошей женой и заботилась как о нем, так и о его престарелом отце. Мы с ней часто болтали о том о сем. Во что вы завернете младенца?

— В нижнюю юбку.

— А вы умеете кормить грудных младенцев?

— Я уезжаю из Лондона завтра утром. Как только приеду домой, я найду ребенку кормилицу. А пока буду капать ему в рот молоко.

— Обмакните в молоко чистую тряпочку и дайте ему пососать ее, — они поднялись наверх. — Пока не надо открывать окно широко, так как сторож знает, что в этом доме нет жильцов. Присядьте. Я полагаю, что вы леди Уоррендер. Я узнала вас по описанию Абигейл.

— Вы правы. А кто вы такая, мадам?

— Миссис Диллворт. Я дам вам тряпочку и немного молока.

— Вы очень добры.

Оставшись одна, Джулия сняла нижнюю юбку и положила ее возле себя наготове. Затем стала наблюдать за окном дома напротив. Она пережила один из худших дней в своей жизни. Если он закончится спасением ребенка Абигейл, то это будет наградой за все перенесенные ее трудности. Ей казалось, что прошло сто лет с тех пор, когда она рассталась с Уэббсами. Однако она в последний раз видела их утром, а сейчас было всего лишь семь часов вечера. До комендантского часа оставалось всего два часа!

Женщина вернулась с узлом в руках, черной шалью на плечах и бутылкой молока в кармане фартука.

— Я принесла вам несколько тряпок, чтобы вы смогли вытирать ребенка. Вам также пригодится эта шаль моей матери.

— Спасибо. В лучшие времена я расскажу Абигейл обо всем, что вы сделали для нее.

Миссис Диллворт всплеснула руками, давая понять, что тут не о чем говорить. Она была очень разговорчивая и добродушная женщина. Немудрено, что ей приятно пообщаться с новым человеком.

Прошел почти час, прежде чем миссис Уэббс подала сигнал, Но в это время сторож стоял прямо под окнами, разговаривая с двумя мужчинами, и не думал уходить прочь. Несомненно, внимание миссис Уэббс было привлечено появлением миссис Диллворт, которая вышла из дома как бы для того, чтобы подышать свежим воздухом. Джулия указала на нее, а затем подняла вверх большой палец, давая понять, что эта женщина — свой человек. Осторожно она открыла окно пошире, миссис Уэббс сделала то же самое со своим окном. Миссис Диллворт смотрела на разговаривающих мужчин. Потом окликнула их и сделала несколько шагов в их сторону. Затем она споткнулась и начала кричать, что вывихнула лодыжку.

В это время в окне появилась миссис Уэббс, держа в руках голого младенца-мальчика с черным пушком волос на голове. Он отчаянно сучил ногами, когда она протянула его Джулии, которая тотчас подхватила его. Через минуту она положила младенца на кровать и закрыла окно.

— Добро пожаловать в мир людей, малыш, — тихо сказала Джулия, плача и смеясь одновременно, и стала заворачивать его в свою нижнюю юбку. Он отчаянно протестовал против того, как с ним обращаются: закатывал глаза, кричал во весь голос и неистово двигал руками и ногами. Завернув его, она закутала мальчика еще и в шаль, чтобы он не замерз. Затем стала осторожно спускаться вниз, держа узел с тряпками в руках. Бутылка с молоком была в кармане ее плаща. Миссис Диллворт встретила ее у лестницы:

— Сторож ничего не видел. Теперь вы в безопасности.

— Спасибо вам.

— Позаботьтесь хорошенько о сыне Абигейл. Лондон будет нуждаться в таких, как он, после того как чума утихнет.

Запыхавшись, Джулия прибежала в мастерскую за две минуты до начала комендантского часа. Все женщины обступили спящего младенца. Одна из них отнесла его в помещение для ткачих и начала кормить, смачивая тряпочку молоком. Алиса принесла запас еды для работниц и ушла домой еще до начала комендантского часа. Как и предполагала Джулия, некоторые женщины привели с собой родных и близких. Одна не могла расстаться с младшим братом, другая — с двумя сестрами, а третья — с подругой детства. Чужаки немного робели.

— Кто-нибудь из вас вступал в контакт с больными чумой? — спросила Джулия строгим голосом. Все отрицательно покачали головами. — Очень хорошо. К счастью, у меня хватит справок о здоровье для всех вас. Но вы должны следовать тем же правилам, что и остальные.

Потом они поужинали, запивая еду элем. Джулия пошла в помещение для ткачих. Взяв младенца у женщины, которая ухаживала за ним, она велела ей идти ужинать. Стемнело. Джулия присела с ребенком у окна, не зажигая свечи. Вдруг она услышала звон колокольчика и зловещий крик:

— Выносите мертвых!

Инстинктивно она прижала к себе спящего младенца и стала смотреть на идущего по улице человека с колокольчиком и двух сборщиков трупов, следующих за ним. Эти явно пьяные мужики вели лошадей, запряженных в телеги, на которых лежали трупы. Дежурный сторож отпирал те дома, где имелись мертвые. После того как открывалась дверь, из нее появлялись люди, несущие свой скорбный груз. Из некоторых домов выносили по два, а то и по три мертвеца. Затем сторож загонял плачущих людей назад в помещение и шел к следующему дому, который также посетило горе. Нескоро еще затих вдали звон колокольчика.

Утром женщины, волнуясь, прощались с Лондоном. Некоторые из них стали спорить, кому нести младенца. Что до девушек, то те постарались одеться понарядней. Наконец-то они могут без боязни встречать новый день.

Утро выдалось теплое. Они в отличном расположении духа покидали мастерскую. Люди с удивлением смотрели на женщин, слыша смех и веселую болтовню. Жгущие костры люди, а также торговцы фруктами, овощами и рыбой обменивались с ними приветствиями. Несмотря на постигшее их несчастье, лондонцы вовсе не собирались голодать и многие жители продолжали заниматься своими привычными делами.

Перейдя через Лондонский мост, женщины закричали: «Ура!». Некоторые начали танцевать. Но, пройдя пять миль, кое-кто уже с трудом волочил ноги, жалуясь на усталость и жажду. Теперь только две женщины и Джулия по очереди несли младенца, которого все называли просто мальчик, потому что у него еще не было имени. Джулия позволила им отдохнуть в таверне у дороги, хозяин которой, после того как ему показали справки о здоровье, дал им хлеба, сыра и эля. К счастью, у него нашлась одна лошадь, и Джулия наняла ее. Теперь женщины могли везти ребенка. Они вновь стали спорить, кто будет держать его на руках.

Постепенно в распоряжении Джулии оказалась дюжина лошадей, которых ей давали в разных городках и деревнях. Почти никто из работниц не умел ездить верхом, и они кое-как держались в седлах. В то время, когда одна женщина сидела на лошади, другая вела животное под уздцы. Возможность отдохнуть таким образом подняла дух работниц. Восседая в седлах, они гордо поглядывали на несчастных людей, не обладающих справками, которых останавливали на мостах и у кордонов, в то время как их пропускали беспрепятственно.

Целый день они продвигались вперед миля за милей по пыльной дороге, пока Джулия не увидела на противоположном берегу какой-то речушки повозки из Сазерлея, поджидающие их. К счастью, на их пути оказался кордон, иначе многие женщины бросились бы в воду, обезумев от радости. Они ждали, пока Джулия показывала справки стражникам, которые, как и повсюду, были местными жителями, вооруженными мушкетами и саблями, оставшимися у них со времен войны.

— Я не хочу рисковать, — сказала она стражникам. — Поэтому все мои женщины сейчас пойдут в кусты, разденутся там, омоются в реке и оденутся в новую одежду, которую привезли с собой мои кучера и слуги. Они ждут нас на той стороне реки. Я попрошу вас отвернуться.

Стражники рассмеялись, но согласились отвернуться. Один из них спросил Джулию, как она распорядится своей одеждой.

— Сожгу ее, — сказала Джулия.

Сначала женщины шумно протестовали против купания:

— Вода в реке холодная! Стражники и слуги будут подсматривать!

— Кучера не посмеют этого делать, а стражники находятся далеко от вас.

Тут Джулия увидела, что брат одной из работниц не желает идти к реке.

— Я не буду раздеваться при женщинах, — заявил он решительно.

Джулия крикнула одному из конюхов:

— Я думаю, Молли дала вам какую-то мужскую одежду. Найди там куртку и бриджи.

Потом она обратилась к старшему кучеру, который слез с козел кареты Паллистеров:

— Мне нужна самая легкая повозка. Переправь ее на эту сторону реки. Я поеду в Лондон и заберу еще двух женщин.

— Я отвезу вас туда, госпожа.

— Я не хочу, чтобы ты подвергал себя риску.

— Я уже однажды болел чумой, когда рыбачил на море. Два раза она не пристает к людям. Разрешите мне отвезти вас. Лакей, который находится в карете, поедет в имение вместе с остальными. Мы справимся быстрее, если я подвезу вас.

— Я не забуду твоей услуги.

Он опять сел на козлы и стал переезжать через реку. Джулия отправилась к женщинам. Они посмеивались над молодым парнем, который все еще не хотел раздеваться.

— Ты пойдешь в воду первым, а мы все отвернемся, — заверила его Джулия. — Только окунись с головой, чтобы смыть всю инфекцию со своих волос.