Очень скоро всему Истхэмптону стало известно, что к Уорвикам приехала гостья, с появлением которой Жасси пошла на поправку. Все приняли Кейт за бедную родственницу, специально вызванную в Истхэмптон, чтобы ухаживать за больной, что часто практиковалось в случае тяжелой болезни или длительного выздоровления. Постепенно местные слухи дошли и до Клодины в Лондоне. Она была слишком поглощена бурным водоворотом светских развлечений, чтобы обращать внимание на чьи-то скромные домашние дела. Кейт рисовалась ее воображению мрачным, унылым созданием, нанятым Уорвиками в качестве экономки.

С появлением Кейт изменилось не только состояние больной, но и вся атмосфера в доме, где вещи наконец приобрели свой первоначальный вид. Кейт отполировала мебель и зеркала, почистила ковры, удалила с них пятна от вина и эля, оставленные незваными гостями после злосчастной вечеринки, о которой ей в деталях рассказала Жасси. Она отовсюду стерла пыль и специальной щеточкой, которую соорудил для нее Джим, удалила с темной полированной поверхности стола уродливые следы от каблуков. Женщина перевесила пару картин, чтобы скрыть царапины и повреждения на стенах. Потом отнесла мастеру в Маррелтоне изуродованные серебряные кружки Дэниэла, которые тот блестяще выправил.

Из дома исчез неприятный запах плесени, сальной посуды и несвежей еды. Трое мужчин, войдя в холл, вдохнули благоухающий аромат свежеиспеченных хрустящих булочек, свежего воска, сладкой ароматической смеси лаванды и сухих трав, повсюду разложенной Кейт. Они теперь с большим удовольствием садились за стол, наслаждаясь простыми, но превосходно приготовленными блюдами: сочным жарким, выпечкой, которая таяла во рту, ароматными тушеными овощами. Дэниэл забыл про строгую диету, установленную для него Джимом. В результате между двумя мужчинами начали возникать серьезные споры, которые Кейт смогла дипломатично уладить. Она взялась готовить отдельно для Дэниэла специальные диетические блюда, не ставшие от этого менее вкусными, и гармония восстановилась. Несмотря на временное освобождение от тренировок, Дэниэл по-прежнему оставался в превосходной физической форме, сохраняя великолепную гибкость, могучие мускулы и плоский живот. Он ежедневно в компании тренера совершал пробежки по берегу и тренировал удары на кожаной груше, подвешенной к крепкой балке в конюшне около дома.

Среди всех перемен в доме наибольшее удовольствие Дэниэлу доставило выздоровление сестры, которое началось после приезда Кейт. Отношение Жасси к брату тоже изменилось к лучшему. Несмотря на все еще существовавший между ними барьер, она уже могла приветливо общаться с ним, уютно устроившись в кресле-качалке под теплым пледом. Дэниэл догадывался, что сестра по-прежнему не доверяет ему и боится, что он снова прогонит Кейт, хоть он и не намеревался этого делать. Он дал ей возможность свободно жить в доме столько, сколько она сама пожелает, хотя в душе ждал, что она уедет сразу после окончательного выздоровления Жасси. Он по-прежнему остро воспринимал любое общение Кейт с Гарри. Хотя женщина и не поощряла брата, Дэниэл видел, что он влюблен до безумия, не может оторвать глаз от женщины. Он ухаживал за ней, пододвигал ей стул и никогда не возвращался домой с пустыми руками, принося с собой кружево, ленты, книгу или модный женский журнал. Все эти знаки внимания так дешево стоили, что Кейт просто не могла не принимать их. Джим пытался заступиться за Гарри.

– Послушай, Дэн, – однажды начал тренер, когда они вдвоем сидели в офисе Дэниэла. – Твой брат с ума сходит по Кейт. Может, настало время тебе смягчиться и позволить ему поступать так, как он считает нужным?

– Нет, – резко ответил Дэниэл, не поднимая глаз от лежащих перед ним на столе планов, которые он внимательно изучал, делая пометки пером.

– Но почему? В самом начале ты поступил совершенно правильно, не позволив ему купить Кейт на аукционе, потому что в то время он был еще молодым, глупым и безвольным парнем. Сейчас он изменился, ты же лучше меня это видишь. Одному богу известно, сколько раз он отстаивал твои интересы, защищая от происков врагов. Он уже делает хорошую карьеру и рано или поздно добьется всего, о чем мечтает.

– Да, и рано или поздно он бросит Кейт. Он не имеет права на ней жениться. Она никогда не сможет предъявить ему никаких требований и, зная Кейт, я думаю, не станет этого делать. Я не хочу, чтобы она окончила свои дни в каком-нибудь борделе, когда мой брат решит, что с него хватит и начнет искать себе подходящую партию.

Говоря все это, Дэниэл так и не поднял головы от плана. Джим вдруг покраснел, яростно вскочил со стула и так сильно стукнул кулаком по столу, что Дэниэл в изумлении отпрянул.

– Не надо мне рассказывать сказки о своем глубоком беспокойстве за судьбу леди. Я прекрасно тебя знаю. Ты считаешь, что она принадлежит тебе, как и этот дом принадлежит тебе, и двор, и весь курорт, который ты строишь, и деньги, которые сейчас звенят у тебя в кармане, – все принадлежит тебе. Ты никогда не позволишь никому другому владеть этим. Если бы я не считал тебя своим сыном, Дэн, клянусь, я бы сию минуту ушел отсюда навсегда и никогда бы больше тебя не видел!

Тренер вышел из офиса. Дэниэл покачал головой и снова погрузился в работу. Сейчас, за тем обилием проблем, которые предстояло решить, ему было не до Кейт. Проект наконец-то приобрел четкие очертания. Громкий стук молотков и звук пил несмолкаемо разносился по деревне. Запах цемента, кирпича, краски и древесины витал над крышами домов. Повсюду сновали мужчины с лопатами, лестницами и лотками для кирпичей на плечах. Фургоны непрерывно подвозили песок, гальку и другой необходимый материал.

Суровые мартовские ветра уступили место мягким теплым апрельским дождям. С наступлением солнечных дней сэр Жоффрей нанес свой первый официальный визит в Истхэмптон, чтобы посмотреть на проделанную работу. Дэниэл гордо показал ему совершенные преобразования. Сэр Жоффрей с интересом обнаружил, что зеленая долина, простиравшаяся от холма к морю, стала центром великолепного курорта.

– Здесь разобьют газоны и цветочные клумбы, – рассказывал Дэниэл, – вокруг которых вырастут дома, фундаменты для них уже заложены. А вон там я планирую построить прекрасные террасы и гордость курорта – Ассамблею.

– Великолепно!

Сэр Жоффрей с энтузиазмом слушал Дэниэла, отпуская замечания по поводу будущих магазинов и ресторанов. Они бродили вдоль всего берега, и Дэниэл указал место, где планировал воздвигнуть «Уорвик-отель».

– За отелем мы построим огромные конюшни и каретные сараи. А там, – он кивнул в сторону «Бегущего зайца – самая лучшая часть курорта. Ее я сдам в аренду для дальнейшего развития. Я хочу, чтобы однажды настали времена, когда крупные финансисты начнут конкурировать между собой за владение земельным имуществом, что повлечет дальнейший рост цен.

Сэр Жоффрей одобрительно кивнул. Когда они закончили осмотр, Дэниэл пригласил своего покровителя домой насладиться радушным гостеприимством Кейт.

Все лето работы не прекращались. Самым популярным развлечением у мужчин из окрестных деревень стало приводить своих жен и детей поглазеть на строительство. В «Бегущем зайце» шла оживленная торговля. Пекарь продавал в день столько булочек и пирожных, сколько раньше продавал за неделю. Люди устраивали пикники на лужайках и пляже.

Потянулся в Истхэмптон и народ из Маррелтона. Несколько предпринимателей настороженным, любопытным взглядом осматривали окрестности. Хотя местная знать по-прежнему враждебно воспринимала проект Дэниэла, некоторые их сыновья и дочери стали часто заглядывать в Истхэмптон понаблюдать за строительством. Чаще всего люди считали этот проект слишком грандиозным. Неудачи следовали одна за другой. Гарри делал все возможное, чтобы смягчить их последствия, принимая бразды правления в свои руки во время интенсивных тренировок Дэниэла перед серьезными поединками. К сожалению, многие рабочие продолжали вести себя нагло и непокорно, не используя или разворовывая большое количество материала. К тому же неизвестные злоумышленники наносили беспричинные повреждения имуществу, отодвигая дату окончания работ на неопределенный срок.

Летняя жара уступила место сентябрю, окрасившему природу в золотистые цвета осени. Дэниэл внимательно изучал наполовину возведенные стены Ассамблеи. В строительстве обнаружились серьезные погрешности, большую часть здания пришлось ломать, чтобы перестроить заново. Из-за этого откровенного вредительства Дэниэл пребывал в отвратительном настроении, несмотря на свою победу в последнем поединке, еще на один шаг приблизившую его к званию чемпиона. Он стоял, мрачно разглядывая кирпичную кладку, и вдруг за спиной раздался мелодичный женский голос.

– А вы все еще здесь, мистер Уорвик?

Он физически ощутил ее близость, но повернулся с безразличным, равнодушным видом. Клодина стояла в том месте, где предполагался вход, в украшенной перьями шляпке, в нежно-зеленом платье. Солнечный свет создавал вокруг нее светящуюся ауру. Элегантно ступив на мосток из досок, положенный вместо пола, она властно протянула ему руку. Он помог девушке спуститься на землю, но руки не отпустил, продолжая крепко сжимать топкие пальцы, как на балу в Морском Шатре.

– Вы же знаете, что я никогда не сдаюсь.

Они снова вступили в старую игру: один делал выпад, другой парировал его. Ее щеки пылали от сексуального возбуждения. Она наклонила к нему голову, ее глаза озорно сверкнули.

– Должна сказать, что все увиденное сегодня утром очень меня удивило, поскольку мое воображение не позволило воссоздать полную картину того, что вы показывали на плане. Вы больше не увидите никакой враждебности с моей стороны, но хочу предупредить, что Александр приступает к боевым действиям.

– Неужели мне следует бояться его? – хвастливо спросил Дэниэл.

– Он уже начал вредить вам.

В ее глазах появилась знакомая насмешка. Она желала использовать любую возможность, чтобы восторжествовать над ним.

– У вас уже возникли неприятности с рабочими, правда?

Он не ответил на этот вопрос, прекрасно понимая, что та заработная плата, которую получали его рабочие, была ниже прожиточного уровня, и он ожидал неприятностей каждую минуту.

– В любом стаде всегда найдется несколько подстрекателей, не желающих честно работать. Эти парни и все те, кто поддается их влиянию, забывают, что исключительно благодаря мне они могут зарабатывать себе на жизнь. Однако они быстро становятся очень покорными, стоит их уволить, – заявил он, и его глаза сузились при виде ее самодовольной улыбки. – Вы хотите сказать, что за всем этим стоит муж вашей сестры?

– Я знаю, что он отправил более дюжины агитаторов, чтобы возбудить недовольство среди ваших рабочих.

Дэниэл глубоко вздохнул.

– А что еще вы знаете?

Счет, который он собирался предъявить Александру, возрастал. Девушка провокационно отстранилась от него.

– Ха! Вы просите меня шпионить для вас, мистер Уорвик?

Он усмехнулся: так вот в чем заключалась ее игра – приезжать к нему под предлогом искренней обеспокоенности судьбой Истхэмптона.

– А вы согласны, мисс Клейтон?

– Я должна.

– Думаю, да.

Дэниэл вплотную приблизился к ней, повернул ее к себе и взял за руки. Вглядевшись в ее взволнованное, сердитое лицо, он понял, что она безумно скучала по нему. Все ее тело трепетало, влажные губы приоткрылись.

– Я стану шпионить, но из благородных побуждений. Я верю в то, что вы делаете для Истхэмптона и для всех живущих тут, – хрипло проговорила она.

– Понимаю, – любезно ответил он, уголки его губ дрогнули в едва заметной улыбке. – Какая же еще причина может стоять за этим?

Он прижал девушку к себе. Она закрыла глаза, как будто потеряла сознание в его объятиях, а все ее гибкое тело оставалось напряженным и трепещущим. Ее рука медленно погрузилась в его волосы, наклоняя его голову к своим губам в страстном желании. Их поцелуй длился долго, как будто они никак не могли насытиться друг другом, но в нем отсутствовал малейший намек на нежность.

Когда Дэниэл отпустил Клодину, та едва могла дышать, ее грудь бурно вздымалась. Она отступила на несколько шагов.

– Я приеду к вам сразу, как только получу свежие новости из вражеского лагеря, – как можно более небрежно произнесла она.

– Благодарю вас.

Он выглядел серьезным, или казался. Она едва смотрела на него. На этот раз Клодина уже без его помощи пробежала по деревянным настилам и быстро вышла на мягкий осенний солнечный свет. Через мгновение до него донесся удаляющийся топот копыт. Дэниэл улыбнулся – развязка приближалась.

По другую сторону долины Кейт прогуливалась вместе с Джимом, который помогал ей нести тяжелую корзину с продуктами. Она никогда не упускала шанса насладиться переменами, которые каждый день происходили в деревне. По ее мнению, Дэниэл создавал в Истхэмптоне великолепный курорт. В недостроенных террасах и домах, уже украшенных балконами и перилами в стиле акант, с козырьками и изгибающимися пролетами лестниц, она видела грациозную элегантность. «Уорвик-отель» прекрасно гармонировал с тонкими классическими колоннами, поддерживающими портик Ассамблеи. Разглядывая развернувшуюся перед ней картину, женщина вдруг услышала неодобрительное ворчание Джима при взгляде на рыжеволосую девушку, проскакавшую мимо них.

– Кто это? – обеспокоенно спросила она, ища подтверждения своим подозрениям, поскольку безошибочно узнала яркие кудри по описаниям Гарри.

– Мисс Клейтон из Рэдклифф-Холла, – мрачно ответил тренер. – Значит, она уже вернулась. Почему она никак не отстанет от него?

Даже если бы Кейт не поняла, кого имел в виду Джим, ей не потребовалось спрашивать. Лошадь Дэниэла стояла, привязанная к столбу около Ассамблеи. Она старалась не думать о том, что произошло между ним и Клодиной. Его отношение к самой Кейт оставалось неизменным. Временами он был вежлив и любезен, временами резок и груб, особенно когда заставал ее наедине с Гарри. Его реакция очень напоминала реакцию ревнивого мужчины, хотя за все месяцы ее пребывания в Истхэмптоне он только однажды посмотрел на нее так, как молодой полный сил мужчина может смотреть на женщину. Это произошло в жаркий летний день. В воздухе стояла предгрозовая духота. Подумав, что она одна дома, Кейт спустилась в холл босая и в одних нижних юбках, чтобы забрать черепаховый гребень, который Джим починил и оставил для нее на столе. Ее только что вымытые, высоко заколотые волосы полностью обнажали шею.

В тот момент, когда она подошла к небольшому столику, на котором лежал гребень, кухонная дверь открылась, и оттуда неожиданно вышел Дэниэл. Она не собиралась демонстрировать глупого смущения, решив, что ее нагота достаточно прикрыта, несмотря на обнаженные плечи и открывающуюся под кружевами грудь, обычно целомудренно скрытую под скромными платьями. Но его прямой откровенный взгляд заставил ее почувствовать себя полностью раздетой. Она сильно покраснела, быстро взяла со столика гребень и поспешила вверх по лестнице в свою комнату. Они не обменялись ни единым словом, но он смотрел на нее так, как после их прощального поцелуя в Винчестере. Женщина снова испытала острую боль и непреодолимую тоску.

– Вы все купили, миссис Уорвик?

Вопрос Джима вывел ее из задумчивости. Она вернулась в настоящее и улыбнулась своему спутнику, отбросив с лица завиток волос, выбившийся из прически под порывами морского ветра.

– Да, мне больше ничего не нужно, благодарю вас. Мы можем идти домой.

Она легко зашагала в сторону дома, где чувствовала себя спокойно, там была ее гавань.

Стоял холодный ноябрьский день, когда Кейт снова увидела пони Клодины у крыльца офиса Дэниэла. Кейт несла письмо, которое хотела лично отдать Дэниэлу, но передумала и оставила его клерку. С тяжелым, сжимающимся от необъяснимого страха сердцем она повернула назад к дому.

А Дэниэл, сидя за столом в своем офисе, едва взглянул на письмо, которое принес клерк, взял его и тут же отложил в сторону. Подождав, пока дверь в его кабинет снова закроется, он вернулся к прерванному разговору с Клодиной, которая сидела напротив него. Она уже второй раз приезжала к нему в офис, в первый раз под предлогом своей обеспокоенности попыткой Александра перекрыть центральную дорогу, ведущую в Истхэмптон, чего никогда не позволил бы закон. И сегодня она снова привезла бесполезный обрывок информации, основанный на глупых слухах. Единственное отличие от первого визита заключалось в том, что в прошлый раз она выглядела дружелюбной и довольной своей отчаянной смелостью, а сегодня каждый ее нерв вибрировал от напряженности и раздражения.

– А что, если ваш зять узнает о вашем приезде сюда? – спросил Дэниэл, внимательно глядя на нее.

Он подумал, что понял причину ее напряженности, которая исходила от нее, как и запах ее духов. И тут ему в голову пришла мысль об уединенном коттедже, который на днях освободили жильцы, как об идеальном месте для свиданий.

– Я очень рискую, – резко подтвердила она. – В обоих случаях я убеждала Александра, что еду к друзьям в усадьбу Атвуд, и действительно ехала туда после встречи с вами. И сегодня поеду тоже.

– К друзьям или к другу? – педантично уточнил он, подразумевая мужчину с внешностью поэта, которого видел с ней в церкви в Маррелтоне; с того дня он постарался разузнать о нем как можно больше.

Злобная гримаса исказила ее лицо.

– Дорогой друг, который устраивает бесчисленные празднества и торжества в мою честь. Мы с ним очень близки. Думаю, что я выйду за него замуж.

Ни один мускул на лице Дэниэла не дрогнул при этом сообщении. Он знал о Лионеле Атвуде и его отношении к Клодине практически все. Атвуд нуждался в наследнике, чтобы передать свое имя и состояние. Именно с этой целью Лионел вернулся из Италии, где среди дочерей аристократических семей так и не смог выбрать подходящую кандидатуру. Возможно, существовали и другие причины, по которым Лионел решил искать невесту в Англии, о них Дэниэл догадывался, но не располагал фактами.

– Рэдклифф одобряет этот брак?

Его хладнокровие удивило и разочаровало ее. Весь ее вид явно демонстрировал, что она оскорблена подобной спокойной реакцией вместо демонстрации бурной ревности, на которую она надеялась. Клодина сдвинула брови и вскинула подбородок.

– Рэдклиффы и Атвуды соседи на протяжении многих столетий, Александр и Лионел старые друзья. Мой зять очень хочет, чтобы я приняла предложение Лионела. Он уговаривает меня как можно быстрее объявить о помолвке, но я сказала ему, что не желаю спешить и хочу все обдумать, – раздраженно ответила она.

– У вас есть сомнения?

– Нет! Никаких сомнений! – вспыхнула она, взбешенная его спокойствием, вскочила со стула и собралась уходить. – Я не знаю никого более искреннего, доброго и внимательного к каждому моему желанию, чем Лионел. Никто не станет для меня лучшим мужем.

– Никто? – Он поднялся со своего места и, обойдя стол, встал прямо перед ней.

– Никак не вы, Дэниэл Уорвик!

– Что заставляет вас думать, что я когда-нибудь захочу видеть вас своей женой?

– Потому что вы никогда не сможете овладеть мной другим способом!

Дверь с грохотом захлопнулась за ней. Он присел на край стола и, запрокинув голову, весело рассмеялся, не воспринимая всерьез ее угрозу.

Спустя несколько недель Дэниэл уже не смеялся, прочитав в «Маррелтонской хронике» о ее помолвке с Лионелом Атвудом. Он скомкал газету и швырнул ее в угол кабинета. От сквозняка пламя сильнее вспыхнуло в камине, и слегка запахло дымом. После минутных раздумий он снова схватил газету и, разгладив мятую страницу, снова разложил ее на столе. Эта отчаянная попытка Клодины освободиться от него не только привела его в ярость, но и ошеломила своей глупостью.

Именно этот неудачный момент выбрала Кейт, когда пришла в его кабинет, чтобы поговорить о деле, уже давно не дававшем ей покоя, несмотря на предостережение Жасси. Раскрасневшись от холодного ветра, она быстро сбросила плащ и прямо с порога приступила к разговору.

– Ваши рабочие и их жены голодают при том жалованье, которое вы им платите! – горячо заявила она, сгорая от негодования.

Его глаза сверкнули стальным блеском под низкими темными бровями. Худшего времени для обсуждения этой наболевшей темы, о которой ей говорили со всех сторон, сложно было придумать.

– Я советую вам попридержать свой язык и не касаться тех тем, в которых вы ничего не понимаете, – процедил он сквозь зубы.

– Я все знаю об этом, – храбро ответила она, чувствуя свою правоту в деле, о котором решила ходатайствовать. – И не только я ношу корзины с едой семьям рабочих, но и леди из больших домов…

Он стукнул кулаком по ручке кресла.

– Вы осмелились пополнять кладовые рабочих продуктами с моего стола? – прогремел он.

– А вас не беспокоит, что несчастные люди страдают от голода и холода? – воскликнула она.

– Ах! – притворился он удивленным, в его голосе зазвучал сарказм. – Ну наконец-то вы стали называть вещи своими именами. Этой зимой они страдают от голода и холода, чего я не отрицаю. А вот все предыдущие годы они вообще сидели без работы, которой только я смог их обеспечить, и умирали от голода. В этом году никто не умрет от голода при отсутствии работы, только разве при собственной глупости и бесхозяйственности. Если бы я мог себе позволить платить им больше, чего не могу, до тех пор пока не начну получать прибыль, я бы сделал это.

– К тому времени, когда вы начнете получать доход, строительство закончится, и рабочие более не потребуются. Вы за их счет набиваете себе карманы. У меня есть немного личных денег из тех, что добрая тетушка платила мне за работу экономкой в Ашфорде. И каждый пенни я отдам страждущим.

– Оставьте ваши деньги при себе. В противном случае они плавно перетекут в карманы хозяина «Бегущего зайца» или того мошенника, который открыл небольшую пивнушку в конце улицы.

Она холодно, недоверчиво посмотрела на него.

– Как подобное может произойти?

Он раздраженно откинулся на своем стуле.

– Раз вы не верите мне, Кейт, ожидайте меня завтра в холле в четверть шестого, и я покажу, что имею в виду.

– Я буду готова сопровождать вас. – Она собралась уходить, но его следующие слова заставили ее остановиться.

– И постарайтесь больше никогда не вмешиваться в мои дела, – он яростно направил на нее палец. – С меня хватит! Хватит, я сказал!

Женщина повернулась, горя желанием дать ему отпор.

– И с меня тоже хватит! Вы даже не пытаетесь скрыть, что я тяжелое бремя для вас!

Он вскочил со стула.

– Ваше обвинение несправедливо! Я всегда обращался с вами вежливо. Разве я не позволил вам оставаться под крышей нашего дома так долго, как вы сами того пожелаете?

– Но разве вы не хотели, чтобы я рано или поздно уехала?

Он так сильно стукнул кулаком по столу, что ручки подпрыгнули, а газетная страница с объявлением, которое разозлило его, слетела от сквозняка на пол.

– Нет! И не надо искажать мои слова! Жасси словно подменили с тех пор, как вы вернулись. Она по-прежнему нуждается в вас. Без такого друга и советчика один бог знает, по какому пути она бы пошла. Она сбежала бы с первым попавшимся на ее пути Томом, Диком или Гарри!

– И что? Это должно меня утешать, по-вашему? Что я преуспела в той роли, которую легко могла бы играть любая женщина в три раза старше меня? Я вечный шип у вас в боку!

– Черт бы вас побрал! Я никогда еще не встречал женщины, которая настолько сильно выводила бы меня из себя!

Они стояли лицом к лицу, напряженные и возбужденные бурной ссорой.

– Вы не только искажаете смысл моих слов, но еще и приписываете мне те слова, которых я не говорил! – продолжил он.

– Шип! – яростно повторила она.

– Как заставить вас замолчать?

Неожиданно он обхватил ее лицо ладонями и сильно прижался губами к ее губам, вложив в поцелуй весь свой гнев, раздражение и чувство глубокого разочарования. Этот поцелуй настолько отличался от нежного, страстного поцелуя в Винчестере, что она, глубоко возмущенная и разгневанная, уперлась руками ему в грудь и оттолкнула его. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом она выскочила из комнаты и, стуча каблуками, побежала вниз по лестнице.

Дэниэл едва не последовал за ней в смутном желании извиниться, но вместо этого снова рухнул в кресло, вынул из коробки сигару и зажег ее, нарушив тем самым строгий запрет Джима. Откинувшись на спинку кресла, он нахмурился и невидящим взглядом уставился на клубы ароматного дыма. Кейт волновала его. Живя в мире и согласии со всеми, она умудрялась постоянно конфликтовать с ним. Ее обвинения, что он относился к ней, как к шипу в своем боку, звучали несправедливо, но показывали, что она так же четко, как и он, ощущала существующие между ними трения. А ни на йоту не ослабевающая любовь к ней Гарри еще сильнее подогревала раздражение Дэниэла.

Гарри тешил себя надеждой, что никто не подозревает о его чувствах, а Кейт, надо отдать ей должное, ничем не поощряла его. Но что она на самом деле чувствовала к Гарри? Она оставалась загадкой, полной потаенных мыслей, жемчужиной, скрытой в устрице, которую никому не посчастливилось открыть. Факты, которые он знал о ее жизни, были ничтожны по сравнению с бесконечной тайной, которую ему никак не удавалось постигнуть, что бесило его неимоверно. Она оставалась для него неуловимой и интригующей, как зов сирены. По совести говоря, он не мог винить Гарри за его страстную влюбленность, поскольку Кейт не являлась обычной женщиной ни по внешности, ни по темпераменту. Только это не означало, что Дэниэл готов смириться с этой влюбленностью! Отнюдь нет! Он настроен так же решительно.

Дэниэл потянулся к пепельнице, чтобы стряхнуть пепел с сигареты. Его взгляд снова упал на газетную страницу, вызвавшую его раздражение. Мысли о Кейт мгновенно испарились из головы, уступив место гневу.

На следующее утро Кейт появилась в холле гораздо раньше назначенного Дэниэлом времени и ожидала, закутанная в теплый плащ с капюшоном, поскольку погода стояла влажная и холодная. Гарри, застегивая пальто, спустился вниз и в изумлении взглянул на женщину, быстрая радостная улыбка коснулась его губ. Обычно они с братом ранним утром выезжали осматривать объекты и в половине восьмого возвращались домой к завтраку. Горячие блюда уже ожидали их в столовой вместе с Кейт и Джимом. Жасси все еще завтракала в постели.

– Что вы делаете тут в такой час? – спросил он хриплым голосом, из которого еще не исчезли сонные нотки.

– Еду с вами на утренний осмотр, – улыбаясь, ответила она.

Порыв ледяного морского воздуха ворвался в холл и заиграл складками ее плаща, когда в дом вошел Дэниэл.

– Лошади оседланы, – не поприветствовав никого, он сразу перешел к делу. – Не будем терять времени.

Рядом с лошадьми братьев стояла Бонни, кобыла, которую Гарри купил для Кейт в Ашфорде и на которой она часто ездила. Братья подождали, пока она сядет в седло, и тронулись в путь: Дэниэл возглавлял процессию, Гарри ехал рядом с Кейт. По темной деревне тут и там мелькали огоньки фонарей – это деревенские мужчины шли на работу. Дэниэл и Гарри приступили к подробному осмотру, проверяя, все ли в порядке, доставлены ли необходимые для работы материалы, отмечали количество присутствующих рабочих. Кейт заподозрила неладное, когда они приблизились к бригадиру, выезжавшему в своем фургоне с кирпичного завода.

– Сколько сегодня ты насчитал, Харди? – резко спросил Дэниэл.

– Около сотни, сэр. Я еду в «Бегущий заяц».

– Мы с братом сами поедем туда. А ты отправляйся в пивнушку и проверь, сколько их там.

Дэниэл повернул лошадь, Гарри и Кейт галопом поскакали за ним. Около гостиницы Гарри помог Кейт спешиться, Дэниэл широко распахнул дверь. Их тени отразились в прямоугольном клочке света, который отбрасывал фонарь в утренних сумерках. Картина, представшая их глазам, изумила Кейт. В комнате висели клубы табачного дыма, среди которого толпились рабочие, многие были пьяны. Оживленный разговор мгновенно смолк при появлении Дэниэла. Работодатель и его брат нечасто бывали здесь, оставляя всю черную работу бригадиру Харди и его помощникам. Те всегда являлись вовремя, чтобы положить конец этим долгожданным теплым минутам, предшествовавшим длинному унылому дню, наполненному тяжелым трудом.

– Убирайтесь отсюда! – рявкнул Дэниэл.

Он не делал угрожающих жестов и не размахивал кнутом, который держал в руке, но его властный вид излучал такую страшную силу, что стоящие рядом с ним рабочие подались назад. Все остальные быстро проглотили содержимое своих стаканов и кружек и потянулись к выходу.

– Я плачу вам деньги не для того, чтобы вы промывали свои желудки в рабочее время. Каждый из вас уже полчаса назад должен был явиться на объект. На выход! – гремел его голос.

Кейт наблюдала, что они выходят, как стадо послушного скота под хлыстом пастуха. Только некоторые отстали, одни не могли заставить свои непослушные конечности двигаться быстрее, другие не торопились намеренно, дерзко вскинув головы и сохраняя на своих лицах упрямое выражение затаенных бунтарей. Женщина подумала, что они представляют собой крайне грустное зрелище в своих лохмотьях, подвязанных шнурками для сохранения тепла. И только скудный ломоть хлеба, завернутый в тряпичный лоскут, должен был поддержать их силы. Их ожидал тринадцатичасовой тяжелый день, по окончании которого они сложат инструменты и вернутся в свои жалкие жилища к изможденным женам и худым плачущим детям. Она сама часто посещала эти дома с корзинками, наполненными едой, порой в компании Элиота Синглтона, который постоянно навещал паству своего прихода. Хотя многие женщины выглядели неопрятными и ленивыми, ищущими утешения в бутылке с джином, Кейт испытывала только жалость и сочувствие к их скорбному существованию.

– Я пойду с ними, – сказал Гарри. – Порой пьяных приходится вытаскивать из канав и котлованов, выкопанных под фундаменты домов.

Дэниэл и Кейт остались в баре одни, если не считать хозяина, с легким звоном убирающего со столов пустую посуду. Дэниэл подошел к камину и разворошил сапогом тлеющие бревна, вызвав фейерверк искр. Пламя вспыхнуло с новой силой. Он снял перчатки и, положив их вместе с хлыстом на каминную полку, протянул к огню озябшие руки и обернулся к Кейт.

– Итак? Вы все еще испытываете сочувствие к этим лентяям? Ни одно утро не проходит без подобной неприятной процедуры. Я бы уже давно многих уволил, если бы это гарантировало уменьшение количества пьяных в других бригадах. Пьянство – проклятие низшего класса. Будь моя воля, держал бы все пивные закрытыми до конца рабочего дня.

Хозяин замедлил уборку и усмехнулся, уверенный, что закон никогда не допустит подобного.

– В таком случае наступят тяжелые времена для нашего брата, мистер Уорвик. Готов побиться об заклад, что вы, путешествуя по стране во время ваших боевых турниров, с удовольствием заезжаете в придорожные гостиницы в любое время суток, чтобы выпить что-нибудь согревающее. Это стало бы невозможным, если бы мы не работали в любое время равно для бедных и богатых.

Дэниэл проигнорировал бесцеремонное вторжение хозяина в их разговор, ожидая ответа Кейт. Размышляя над тем, что сказать, она подошла к огню, отблески пламени танцевали на складках ее плаща, отражая игру света и тени на лице. Грациозным движением она отбросила полы плаща и, следуя примеру Дэниэла, поднесла к огню руки. Неожиданно он снова ощутил знакомое очарование, вызванное неумышленной чувственностью каждого движения этой женщины, испытывая волнение и возбуждение, как в Винчестере или в тот жаркий день, когда застал ее, полуобнаженную, в холле. Не осознавая своего влияния на него, она спокойно и задумчиво смотрела на пламя.

– Многие из этих людей вынуждены преодолевать значительное расстояние, чтобы добраться до Истхэмптона. И я верю, что больше всего на свете они желают отдохнуть и освежиться.

В любое другое время он ответил бы ей саркастическим замечанием, но в этот момент она словно околдовала его.

– Как хорошо, что женщины не управляют бизнесом, – заговорил он непривычно нежно, – иначе они баловали бы своих работников, как капризных детей.

– Доброта не может быть неуместной, – задумчиво ответила она.

Его брови нахмурились. Он не считал себя полностью чуждым доброте, но всему есть предел. Схватив перчатки и хлыст, он отошел от огня.

– Мне еще нужно успеть сделать кое-какую работу до завтрака.

У входа в таверну они расстались: он уехал по делам, она поскакала домой. Днем Кейт снова вернулась на строительный двор, который сразу после приезда в Истхэмптон показал ей Гарри, и направилась к просторным складам, где хранилась древесина. Тщательно осмотрев огромное помещение, она решила, что оно идеально подходит для воплощения задуманного ею плана, который надеялась обсудить с Дэниэлом. Зайдя к нему в офис, она узнала от клерка, что мистер Уорвик уехал на пробежку вместе с Джимом Пирсом. Собравшись спускаться вниз, она на мгновение задержалась на верхней площадке, чтобы бросить взгляд на простиравшиеся перед ней поля. В конце улицы она увидела двух женщин, скачущих по направлению к берегу. Кейт предположила, что дамы решили насладиться ездой вдоль берега, и вдруг ее руки напряженно схватились за перила. Она заметила огненно-золотистые волосы под густыми перьями шляпки. Клодина Клейтон снова ехала на встречу с Дэниэлом.

Дэниэл с тренером почти завершили свои утренние упражнения и медленно прогуливались вдоль берега, когда заметили двух наездниц, галопом несущихся прямо на них. Дэниэл мгновенно узнал яркое пламя кудрей Клодины, а чуть позже понял, что ее сопровождала Оливия. Клодина не замедлила хода своей лошади и с суровым выражением лица пронеслась мимо Дэниэла, вздымая тучи песка. Он не отошел в сторону и поймал ее мрачный взгляд.

– Иди домой, – приказал он Джиму.

Тренер дернул его за рукав.

– Чем меньше ты будешь иметь с ней дело, тем лучше. Надо закончить пробежку.

– Черт бы тебя побрал! Делай, что я сказал!

Джим тяжело вздохнул, но воздержался от дальнейших возражений и легким шагом пошел прочь, пару раз оглянувшись в надежде, что Дэниэл одумается и последует за ним. Дэниэлу не пришлось долго ждать Клодину, через несколько мгновений она прискакала обратно. Его совершенно не волновало, каким образом она оправдала перед сестрой свое возвращение. Как только она остановила лошадь, он без разговоров обнял ее за талию и, спустив на землю, увел под прикрытие огромных скал, где их никто не мог увидеть. Там он прижал свои губы к ее в жгучем поцелуе. Ее руки обвились вокруг его шеи, а рот жадно раскрылся под напором его языка. Затем он схватил девушку за плечи и грубо отшвырнул назад к скале.

– Почему? – яростно взревел он. – Почему?

Ее влажные губы дрожали, она смотрела на него испуганными глазами, в которых блестели непролитые слезы.

– Вы мое проклятие, Уорвик! Я должна освободиться от вас! Лионел любит меня!

Дэниэл невесело рассмеялся.

– Вы не понимаете, о чем говорите!

– Он любит! Любит! Между нами нежнейшая дружба. Не то, что между мной и вами!

– А вы хотели бы узнать, что может быть между нами?

Ее возбужденное трепещущее тело дало ему ответ. Он почти уговорил ее и крепко прижал Клодину к себе.

– В конце деревни в Денвинском углу есть уединенный коттедж. Я выселил жильцов. Мы можем встретиться там… – поспешно шептал он.

– Нет! – В ее голосе отразилась непоколебимая воля, и она со всей силой оттолкнула его. – Я хочу, чтобы все закончилось, а не начиналось!

И вдруг выражение ее лица резко изменилось.

– Сюда едет Оливия, – заговорила она другим, тусклым голосом. – Она питает ко мне нежную сестринскую любовь и предпочтет сделать вид, что не поняла, для чего я возвращалась. Она ничего не скажет о сегодняшнем инциденте Александру.

Хотя Дэниэл сопровождал Клодину до ее лошади, Оливия обратилась к своей сестре так, как будто та стояла одна.

– Ты нашла свою упавшую перчатку, сестренка? Ах да, вижу, ты уже даже надела ее. В таком случае предлагаю поехать в другом направлении.

Клодина развернула лошадь, но прежде чем та успела тронуться, Дэниэл схватил ее за поводья.

– Послезавтра я уезжаю в Лондон, а оттуда на бой в Харлистскую пустошь. Я жду вас в коттедже, когда стемнеет.

Ее лицо злобно исказилось.

– Никогда! – прошипела она. – Никогда!

Сильно стегнув свою лошадь хлыстом, она последовала за сестрой.

Кейт надеялась вечером обсудить с Дэниэлом свою новую идею и сильно расстроилась, когда он ушел из дома сразу после обеда и не появился до поздней ночи.

Уже лежа в постели и читая при свете свечи, она услышала за дверью его тихие шаги. Ей показалось, что она не уловила в них легкой поступи мужчины, удовлетворенного вечером.

На следующий день, после тренировки на самодельном ринге, устроенном на зеленой лужайке перед домом, Джим устало опустился на дощатую скамейку перед баней.

Он снял боксерские перчатки, сложил руки на коленях и озвучил наконец одолевавшие его нехорошие мысли.

– Хочу напомнить тебе, что я все еще твой тренер, и ты должен следовать моим указаниям, с сегодняшнего дня постарайся сдерживать себя.

Дэниэл, окунув голову в ведро с водой, фыркнул сквозь пряди мокрых волос и потянулся за полотенцем.

– Поясни, – попросил он, нахмурив брови; его хорошее настроение постепенно угасало из-за зародившегося подозрения о том, что последует далее. – Ты говоришь загадками.

– Не надо играть со мной в кошки-мышки, – сурово ответил Джим. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я слышал, во сколько ты пришел прошлой ночью. Это нарушает все твое расписание накануне поединка. Твои похождения связаны с женщиной, и я даже знаю ее имя. Постарайся не повторять вчерашнего вечера ни сегодня, ни по возвращении домой после боя.

Дэниэл отбросил в сторону влажное полотенце и потянулся за сухим.

– Для человека с одним глазом ты слишком тщательно все разглядел, – злобно ответил он. – Давай закроем эту тему и прекратим спорить. Где я провожу время – мое личное дело, и оно никого больше не касается, даже тебя.

– Дело, да? – презрительно усмехнулся Джим. – Ты выбрал правильное слово и не ошибся.

Дэниэл фыркнул и, накинув на себя одежду, скрылся за дверью бани. Тренер вскочил со скамейки и распахнул дверь.

– Эта рыжеволосая ведьма уничтожит твою жизнь! – заорал он. – Почему бы тебе не поискать кого-нибудь в своем доме? Твоя проблема в том, что ты заблудился в трех соснах.

Дэниэл не удостоил старого тренера ни взглядом, ни ответом.

Когда этим вечером они собрались на ужин, Кейт обратилась к Дэниэлу, сидевшему во главе стола.

– Я прошу вас уделить мне час для беседы с вами после обеда, – попросила она.

Дэниэл развернул хрустящую накрахмаленную салфетку и, полностью погруженный в свои мысли, неопределенно кивнул девушке.

– Он поговорит с вами, миссис Уорвик, – ответил за него Джим. – Он никуда не пойдет сегодня вечером. По правилам ему нужно ложиться рано накануне боя, а мы завтра уже отправляемся в путь.

– Почему вы сначала едете в Лондон? – спросила Жасси, сидящая по другую сторону стола.

– Сэр Жоффрей хочет видеть Дэниэла по правую руку от себя на большом обеде в боксерском клубе, куда мы едем,- ответил Гарри. – Этот жест равносилен объявлению Дэниэла кандидатом в чемпионы. Между членами клуба идет соперничество за право объявить бойца, которому они покровительствуют, лучшим боксером ринга. И большинство этих влиятельных людей соберутся в следующий понедельник на Харлистской пустоши, чтобы посмотреть борьбу Дэниэла с новым соперником, которого выставляют против него.

Жасси с удовольствием взглянула на старшего брата.

– Мои добрые пожелания тебе!

Дэниэл улыбнулся и поднял бокал.

– Благодарю тебя.

Сидящие за столом поняли, что все разногласия брата и сестры остались в прошлом.

Когда Кейт с помощью Жасси помыла посуду и вернулась в гостиную, где ее должен был ожидать Дэниэл, она никого там не обнаружила. Медленно присев на стул, она оперлась локтями о гладкую поверхность стола. Он воспользовался ее просьбой, чтобы освободиться от бдительного ока Джима и сбежать. Чтобы повидать кого? Она не хотела даже догадываться об этом. Страдая от мучительной душевной боли, женщина обхватила ладонями склоненную голову и закрыла глаза.

А тем временем в уединенном коттедже на окраине деревни всего в полумиле от границ с Рэдклифф-Холлом Дэниэл нетерпеливо ходил из угла в угол, поджидая свою гостью. Он не мог поверить, что Клодина не придет. Прошлым вечером ее отсутствие хоть и принесло разочарование, но все же не сильно удивило его. Он надеялся на ее появление следующим вечером. Коттедж представлял собой небольшое строение с низкой крышей без мебели, за исключением широкой, вделанной в стену кровати, покрытой свежим сеном. Сквозь плотно закрытые ставни не пробивалось ни сияние свечи, ни отблеск пламени в камине, который он растопил сразу же, как вошел в дом. В очередной раз достав из кармана часы, он отрыл их и проверил время. Почти полночь. Она не придет.

Он наклонился к камину, чтобы потушить огонь, как вдруг весь напрягся, прислушиваясь. Стукнула калитка. Но он не слышал звука копыт по изрезанной колеями дороге. Видимо, из предосторожности она спешилась на улице и оставила лошадь у обочины. Он выпрямился, наблюдая, как приподнимается щеколда, и дверь мягко приоткрывается, чтобы пропустить в дом женщину. Гостья сняла капюшон, и Дэниэл с удивлением увидел Оливию.

– Миссис Рэдклифф! – воскликнул он.

– Я не прошу у вас прощения за свое вторжение, – нервно начала она, – поскольку в ваших попытках соблазнить мою младшую сестру я не усматриваю никаких добрых намерений.

Он недоуменно вскинул брови.

– А я-то думал, это дело касается исключительно Клодины и меня, но вижу, она решила доверить все вам.

– Она совершенно растеряна, но я благодарю Небеса, что она не потеряла головы и сохранила достаточно здравого смысла, чтобы не рисковать своей репутацией и не ставить на карту всю свою дальнейшую жизнь, явившись в это место.

Ему пришло в голову, что, тайно приезжая в этот отдаленный коттедж на встречу с ним, Оливия и сама очень сильно рисковала не только вызвать безумную ярость мужа, но и опозориться перед слугами. Они могли по-своему истолковать ее ночной отъезд и начать сплетничать.

– Вы так и не сообщили мне цели вашего визита, – твердо заявил Дэниэл.

Она подняла руки и сложила перед собой ладони в отчаянной мольбе, которую еще больше усиливало несчастное выражение ее лица.

– Умоляю вас, не пытайтесь помешать свадьбе Клодины и Лионела. Исчезните из ее жизни и не стойте больше на ее пути.

И тут в один миг Дэниэл понял все. Он вспомнил выражение лица Оливии на балу, когда она наблюдала более чем дружеское общение своего мужа с Клодиной. Оливия до безумия боялась, что преследования Дэниэла расстроят помолвку или даже приведут к отмене свадьбы. Скорее всего, Оливия больше всего на свете хотела, чтобы сестра вышла замуж и навсегда покинула Рэдклифф-Холл и Александра. И она сделала вид, что не заметила его присутствия на берегу прошлым днем не только из сознательности и сестринской преданности.

– Лионел идеальный вариант для нее, – пылко продолжала она, не переводя дыхания. – Они замечательно подходят друг другу. Вы предприниматель, изгнанный из благородного общества, вы предали свой класс, но вы родились джентльменом, и я взываю к вашей чести и заклинаю вас оставить в покое мою сестру.

Дэниэл изо всех сил ударил кулаком по дубовой каминной доске, вздымая пыль.

– Она не должна выйти замуж за Атвуда! – Никто другой, кроме него, не имел права мстить, пусть даже и неосознанно. – Я подозреваю истинные мотивы вашего мужа. Желания его сердца не имеют ничего общего с семейным счастьем вашей сестры!

Это был предел того, что он мог позволить себе сказать ей, и, без сомнения, предел ее понимания. Как он и ожидал, она неверно истолковала его отношение к помолвке своей сестры.

– У вас нет никакого права из чувства ревности нападать на тех, кто думает исключительно о счастье Клодины, в то время как вы только и мечтаете обольстить ее! – воскликнула Оливия и встала. – Очевидно, все мои попытки воззвать к лучшей стороне вашей натуры оказались тщетными. Я не могу более задерживаться. Обещаю, что приложу все силы, чтобы ускорить свадьбу, защитив тем самым сестру от вашего безнравственного преследования!

Она уехала так же тихо и поспешно, как и приехала. Дэниэл потушил огонь в камине и запер коттедж. Предоставив лошади полную свободу самостоятельно выбирать дорогу, он погрузился в собственные мысли. Он недооценил силу воли Клодины. Она ни на дюйм не отступила от сказанных ему тогда в офисе слов: овладеть ею он сможет только после женитьбы. Почему нет? Действительно, почему бы и нет? Вся ситуация поворачивалась новой стороной. Он обдумает ее по пути в Лондон и перед боем на Харлистской пустоши.

Клодина сидела у камина в гостиной и ждала. Вдруг в холле раздались шаги, ручка повернулась и тяжелые двойные двери раскрылись, пропустив Александра. Он вернулся домой от соседей после игры в карты. Увидев его вместо своей сестры, которую Клодина ждала со смесью ликования и беспокойства, девушка подавила тяжелый вздох. Она трепетала от волнения, рисуя в своем воображении жестокое разочарование Дэниэла, когда он обнаружит, что вместо нее на свидание пришла Оливия. Однако, если он пообещает сестре никогда больше не видеть Клодину, то она почувствует разочарование гораздо более сильное, чем он. Как можно испытывать настолько страстное влечение к человеку, которого ненавидишь?

Александр улыбнулся, очень довольный, что застал Клодину одну. Несмотря на громадные размеры Рэдклифф-Холла, точное количество комнат которого она даже не знала, им редко удавалось остаться наедине. Оливия, как чопорный призрак, могла бесшумно появиться в любом конце дома в любое время. Порой создавалось впечатление, что в поместье живут сразу несколько сотен Оливий вместо одной главной леди. Александр быстро пересек гостиную и сел спиной к огню напротив Клодины, продолжая улыбаться. Пламя камина отбрасывало янтарные блики на его фрак.

– Разве дамская игра в карты закончилась так рано? – поинтересовался он, устремив на нее мягкий взгляд.

Ее вид всегда очаровывал Александра, даже околдовывал. Девушка пленила его сразу, как только он впервые увидел ее спускающейся по сходням в Дувре, куда она прибыла на почтовом судне из Франции. После он с удивлением вспоминал, насколько неохотно согласился встретить ее, не желая пропускать первую охоту сезона. Но Оливия лежала больная после выкидыша, и он не посмел расстраивать ее. Он решил сам поехать на пристань вместо слуги, отдав тем самым дань гостеприимства молоденькой свояченице, которую никогда не видел. И в тот момент она навсегда вошла в его жизнь с развевающимися перьями на шляпке, очаровав его своей свежестью, мерцающими гипнотическим блеском глазами, легкой шалостью, таящейся в соблазнительном изгибе ее розовых губ. Оливия, по отношению к которой все его желания давно угасли, казалась бледной тенью рядом с этим жизнерадостным колдовским созданием, которое поселилось в его доме.

Поначалу он старался не думать о ней слишком часто, но где бы они ни встречались: за завтраком ли, на лестнице или на светских вечеринках – она всегда представала его восторженному взору в магическом свете, постепенно покоряя и порабощая его. Не он один становился ее преданным рабом. Его мучили жестокие приступы ревности, каких он не знал со времен юности, когда другие мужчины смотрели на нее, преследовали ее, спрашивали его позволения ухаживать за ней с самыми серьезными и благородными намерениями и даже ссорились из-за нее. А эта кокетка прекрасно осознавала свою силу и пользовалась ею.

В конце концов Александр перестал сдерживаться и начал использовать любую возможность, чтобы обнять ее за тонкую талию, пользуясь своим правом зятя, удержать ее пальцы в своих дольше, чем требовалось, помогая ей выйти из экипажа, или крепко прижать ее к себе в моменты, когда за ними не наблюдали. Она не отталкивала его категорично, а играла с ним в древнюю игру, давно известную его искушенному, опытному в аморальных вопросах уму: то искушала его, то одергивала, то флиртовала, то негодовала, возмущенная его дерзостью. Она прочно поймала его на крючок, как неопытного юнца, страдающего от первой неразделенной любви.

Как часто происходит в подобных случаях, он не только терзал себя мыслями о ее неминуемом замужестве, но и пылал негодованием по отношению к своей супруге, как будто она являлась виновницей непреодолимого барьера между ним и его новой любовью. Порой он желал смерти Оливии, хотя это не разрешило бы ситуации, поскольку церковь запрещала брак со свояченицей. Он с облегчением заметил, что Клодина не спешила замуж. У них вошло в привычку обмениваться шутками о неудачливых поклонниках, которым он, по ее желанию, указывал на дверь. Тех, кого она всерьез рассматривала в качестве кандидатов в мужья, кому позволяла целовать себя или обнимать в густой тени оранжереи или в саду, залитом лунным светом, он ненавидел всеми фибрами души, страдая от ужасающих мук ревности, о которых она даже не подозревала.

Все три года, что Клодина жила под его крышей, она держала его в постоянном напряжении. В конце концов он вообще потерял способность контролировать себя, демонстрируя лютую ненависть к каждому, кто проявлял по отношению к свояченице повышенное внимание. И только к своему давнему другу Лионелу Атвуду он не испытывал враждебности, не представляя никаких серьезных отношений между ним и Клодиной. Они весело проводили время вчетвером в Брайтоне, а впоследствии и в поместье Атвуд. Невозможно было не любить Лионела, который, несмотря на свои немужские увлечения поэзией и другими странными занятиями, являлся прекрасным знатоком лошадей. Его замечательные конюшни, которые он пополнил после своего возвращения из-за границы, славились на всю округу. В довершение к этому он никогда не терял самообладания за игровым столом, весело проигрывал, скромно выигрывал, в ссорах никогда не бывал вздорным и задиристым, сохраняя благородное достоинство, ему свойственное. Несмотря на свою симпатию к другу, Александр испытал смешанные чувства, когда Лионел сообщил ему о своем намерении просить руки Клодины. Это произошло после ужина, на котором присутствовали только Оливия и Клодина, потом дамы удалились, оставив мужчин наедине.

– Я приложу все силы, чтобы сделать ее счастливой, – продолжал Лионел, приняв ошеломленное молчание Александра за одобрение. – За время своего пребывания в Италии я избавился от болезни легких, доктора заверили меня, что при постоянном уходе и внимании рецидивы более не повторятся, и я смогу жить спокойно. Все состояние Клодины останется в ее полном распоряжении, я на него не претендую. Поскольку у нас с ней множество общих интересов, то уверен, что смогу обеспечить ей достойную жизнь в поместье Атвуд.

Александр не сразу смог ответить другу. Облокотившись на стол, он потер пальцами лоб, чтобы выиграть время. Клодина никогда не будет счастлива с Лионелом. Ей нужен другой человек. Совсем, совсем другой! Ей нужен мужчина, который овладеет ею неистово, сможет воспламенить это эротическое, великолепное тело, удовлетворить все его страстные желания. Такой мужчина, как сам Александр. И тут в его голове медленно, как змея, выползающая из темной норы, начала зарождаться мысль, какую выгоду он сможет извлечь, если Клодина почувствует себя в поместье Атвуд тревожной, несчастливой и расстроенной. Он судорожно глотнул и заставил себя дружелюбно посмотреть на Лионела.

– У тебя есть основания думать, что она примет твое предложение?

– Совсем недавно она явно дала понять, что высоко меня ценит, – спокойно ответил тот. – Я совершенно уверен, что она даст положительный ответ.

Если бы кто-то другой заявил, что Клодина выбрала его себе в мужья, Александра охватили бы ревность и гнев, но перед ним сидел старый друг. Он протянул Лионелу свою руку Иуды и поощрительно улыбнулся.

– В таком случае желаю удачи в разговоре с ней. Уверяю тебя, что со своей стороны я окажу всяческую поддержку. Ты для нее лучшая партия.

Они пожали друг другу руки и закрыли тему, присоединившись к дамам, к счастью для Александра, поскольку он был не в состоянии обмениваться любезными репликами о семейном счастье и наследниках, обычными в таких случаях. На этот раз подобные слова не вызывали в нем ничего, кроме отвращения и ярости.

Ответ Клодины на его вопрос о дамской карточной игре пробудил его от воспоминаний.

– Головная боль вынудила тебя остаться дома? – уточнил Александр. – Именно по этой причине ты сидишь здесь одна в столь поздний час?

– Я чувствую себя лучше. Немного вздремнула на софе, и головная боль утихла. Пока мне не хочется спать.

Женщины всегда использовали головную боль в качестве универсального предлога, когда не хотели что-либо делать, однако он не показал недоверия, вызванного ее объяснением. Раньше у Оливии часто болела голова, но постепенно она поняла, что головные боли не приносят ей никакой выгоды, поскольку она еще не родила ему наследника. Хотя он уже давно потерял к ней интерес как к женщине, она являлась его женой, и он постоянно нуждался в ней.

– Неужели Оливия отказалась составить тебе компанию и ушла спать? – мягко спросил он. – Безрассудно с ее стороны.

Даже не безрассудно, а крайне необычно для жены, особенно если учесть, что она не могла не понимать, что рано или поздно он вернется домой и застанет Клодину одну. Оливия никогда не намекала мужу на слишком тесную дружбу между ним и сестрой, ни словом не обмолвилась, что ее что-то не устраивает, но он знал наверняка, что она постоянно об этом думает. Она испытала явное облегчение, когда Лионел и Клодина объявили о своей помолвке.

Девушка чинно сложила руки на юбке, ее кольцо с бриллиантами и сапфирами, подаренное Лионелом по случаю помолвки, ярко засверкало при свете камина и заиграло светлыми бликами на кремовой коже ее шеи и подбородка.

– Она уехала на карточную игру и до сих пор не вернулась. Мы не могли не явиться обе и разочаровать хозяйку.

Александр почувствовал, что сказка с головной болью еще не закончилась. У него не было причин не доверять ей, поскольку она расслабленно и спокойно улыбалась ему, откинувшись на мягкие подушки кресла. Но, войдя в комнату, он безошибочно уловил едва заметное напряжение в ее позе и взгляде, который она постоянно устремляла на дверь, в той искре испуга, которая пробежала по ее лицу при его появлении. Он предположил, что Клодина не очень довольна тем, что он застал ее одну. Подобное часто случалось, когда она пребывала в плохом настроении или у нее наступали критические дни. В такие моменты она вела себя раздраженно, порой даже жестоко, когда он начинал ласкать ее или дотрагивался губами до ее неясной кожи. Но сейчас он не видел ни ее упрямо надутых губ, ни нетерпеливого или – еще того хуже – злого блеска в глазах. Напротив, она искрилась дружелюбием, что он связывал с самыми сладостными мгновениями их отношений. Он решил прямо приступить к делу.

– Если бы я знал, что ты дезертировала, то остался бы дома сегодня вечером. – Александр пересел на подлокотник ее кресла и принялся нежно ласкать ее руку.

Клодина резко вскочила и заняла освобожденное им место около огня, положив руку на край каминной полки. Нет, не положила, а скорее вцепилась в нее, но продолжала улыбаться.

– Оливия должна вернуться с минуты на минуту, – поддразнила она его.

Она часто пользовалась этим трюком неминуемого вторжения его жены, чтобы придать опасность их кратковременным встречам либо оградить себя от него.

Этим вечером Александр не мог понять, какие мысли преобладали в ее голове.

– Мы услышим стук ее подъезжающего экипажа, – ответил он и обнял ее.

Клодина дрожала! Но не от внезапной страсти, которую он в ней пробудил, а от чего-то еще. От страха? Он никогда раньше не замечал в ней страха, и это воодушевило его. Он жадно поцеловал девушку, чувствуя полный контроль над ней, чего никогда не случалось раньше, и очень пожалел, что не запер на ключ двойные двери, когда входил в гостиную. По причине, известной ей одной, она не сопротивлялась ему, и он приготовился в полной мере использовать предоставленную ему возможность. Внезапно дверь открылась, и появилась Оливия, одетая в плащ.

Женщина застыла на месте и недоуменно смотрела на них. Они отпрянули друг от друга, но Клодина из чувства приличия изобразила стыд, прижав кончики пальцев к щекам. Александр взглянул на жену, как на преступницу, его покрасневшее лицо исказила злобная гримаса.

– Откуда ты приехала? – требовательно спросил он, сделав несколько грозных шагов в ее сторону. – Я не слышал стука экипажа во дворе.

Оливия надменно вскинула голову. Позже она позволит боли овладеть ей, позже она заплачет, но на данный момент она находилась в состоянии шока от той картины, которая предстала ее пораженному взгляду, несмотря на то что она сотни раз видела ее в своем воображении.

– А ты всегда прислушиваешься к подобным сигналам, оповещающим о моем приезде?

Александр замахнулся и сильно ударил жену по лицу. Его охватило непреодолимое отвращение при виде нее. Он ненавидел ее за то, что она, как ему казалось, похитила у него такой замечательный шанс. Резкий звук, раздавшийся в тихой комнате, вернул Клодине ее обычное самообладание. Она боялась, что Александр узнает, что они с Оливией затеяли в этот вечер. Она хотела тайно отомстить Дэниэлу, но не имела никаких плохих намерений по отношению к своей сестре. Оливия и так проявила чудеса храбрости, не только обманув Александра, даже осмелившись скакать одна, в темноте, впервые за всю свою жизнь. Клодина так много позволила Александру только для того, чтобы он не обратил внимания, одна лошадь или несколько въехали во двор. Ей даже в голову не могло прийти, что Оливия проявит чудеса осторожности и вернется настолько незаметно, но при этом тут же погубит все дело, бесхитростно зайдя в гостиную прямо в плаще, даже не удостоверившись, вернулся ли домой Александр. Кота в мешке утаить не удалось, и было бессмысленно продолжать придумывать какие-либо увертки. Клодина понимала, что ей во что бы то ни стало нужно переубедить Оливию, в дальнейшем союзничестве с которой она остро нуждалась.

– Оставь в покое мою дорогую сестру! – яростно велела она Александру, дергая его за рукав. Затем изящным жестом протянула, руки к Оливии. – Прости меня, – взмолилась она. – Я настолько обезумела, ожидая тебя, что едва могла соображать. Не понимая причины моего состояния, Александр почувствовал, что меня нужно утешить.

Оливия потеряла дар речи, слушая беззастенчивую ложь сестры и страдая от боли в щеке, к которой прижимала дрожащую руку. Александр, не понимая, во что ввязались эти две женщины без его ведома, повернулся к Клодине, ожидая от нее ответа, который не могла дать жена.

– Я требую объяснений, почему Оливия приходит домой пешком в столь поздний час?

На какую-то долю секунды ему пришла в голову абсурдная мысль, что его жена завела любовника. Он тут же отбросил эту идею, уверенный в ее надоедливой любви к нему, которая душила его, любви, более эмоциональной, нежели физической. Она никогда не станет изменять ему ни в его доме, ни за его пределами.

– Ради моего спасения Оливия ездила на встречу с Дэниэлом Уорвиком, – сообщила Клодина и ласково посмотрела на него.

– Что? – воскликнул Александр, и лицо его потемнело.

– Он продолжал преследовать меня. Если бы ты не сбросил его с подножки экипажа в Брайтоне, он бы давно отступил. – Она сама не верила в то, что говорила, но хотела, чтобы Александр почувствовал свою вину. – И в результате его настойчивость не ослабевала. Позавчера, когда мы с Оливией катались на лошадях, он заговорил со мной и назначил мне свидание.

– Он осмелился? – взвился Александр, чуть не сходя с ума от ревности.

Он не верил, что Клодина не поощряла этого парня, поскольку флиртовать для нее было так же естественно, как дышать. Каждым своим плавным движением, каждым изгибом прекрасного тела, каждым взмахом ресниц она манила и очаровывала, порой сама того не желая. Он никогда не забудет, каким собственническим взглядом смотрел на нее Уорвик во время их первой встречи, как будто она уже принадлежала ему, готовая отдаться. А это его собственническое отношение к ней в королевском дворце – ничто не унижало его сильнее.

– Где он предложил тебе встретиться? – уточнил он.

Клодина назвала место.

– Оливия проявила чудеса храбрости и отправилась туда. Она хотела убедить его оставить меня в покое.

Александр перевел взгляд на жену.

– Что он тебе ответил?

Оливия продолжала молча смотреть на мужа. Его беспокойство не имело к ней никакого отношения. Ему было неважно, что она рисковала упасть с лошади в темноте, заблудиться, что ее могли догнать эти грубые рабочие со стройки в Истхэмптоне, изнасиловать или убить. Немстительная по натуре, она в любом другом случае приложила бы все силы, чтобы простить и забыть, но за такой короткий промежуток времени ее успел предать и ударить муж, обмануть сестра и поставить на место упрямый Дэниэл Уорвик. Одним своим ответом она могла разом отомстить им всем и одержать собственную победу, предоставив им возможность наказать друг друга.

– Вам обоим следует остерегаться Дэниэла Уорвика, – четко произнесла она. – Он не доверяет тебе, Александр, и желает овладеть Клодиной. Пока она держит слово и собирается выйти замуж за Лионела, вы не избавитесь от него. Он уверен в своих силах и тверд в намерении добиться цели.

Она тихо повернулась на каблуках и вышла из комнаты, высоко подняв голову. Александр посмотрел на Клодину.

– Ты поощряла его! – обвинил он ее. – Ты, маленькая…

– Да как ты смеешь! – воскликнула она и отскочила от него, как будто более не могла выносить его близости. – Я делаю, что хочу, поощряю и отбиваю охоту по своему желанию. Это не твое дело. И хоть вы с Оливией несете ответственность за меня, пока я не вышла замуж, это касается только моего имущества и здоровья. Все остальное вы контролировать не имеете права. Я выйду замуж за Лионела, но только потому, что сама этого хочу, а не из желания кому-то что-то доказать!

Она бросилась вон из гостиной и побежала в свою комнату. Александр автоматически дошел до двери и посмотрел ей вслед. Он уничтожит Дэниэла Уорвика.

У него в голове уже родился план. Заручившись поддержкой нескольких соседей, которые оставят ему всю грязную работу, но свои обязательства выполнят без вопросов, он уничтожит собственность Дэниэла. Что касается намерения Клодины связать свою судьбу с Лионелом, он полностью одобрял его. Чем раньше она выйдет замуж, тем быстрее придет к нему в поисках того, чего не получит в браке.