Прихрамывая, мисс Монодин зашла в маленький, тесный командный отсек «Фаэтона», опираясь на трость, что-то сердито шепча и качая головой. Её взгляд остановился на наполовину выпитой бутылке виски и стоящем рядом с ней на приборной панели стакане, после чего в её горле что-то устрашающе заревело, как вулкан.

– Уилчук! – закричала она. – Уилчук!

Кресло пилота быстро развернулось. У сидевшего в нём человека глаза были широко раскрыты от страха; он понимал, что если убежит, то будет ещё хуже, и поэтому сидел, как приколотый, глядя на приближающуюся хозяйку.

– Я же тебе говорила, – сказала она, растягивая каждое слово,– не пей, только не в этом полёте.

Он склонил голову, и она разозлилась ещё сильнее:

– Ты чего расселся?! Ты мужик или мышь? – она подняла руку и начала бить его ладонью по голове в такт своим наставлениям. – Это тебе не прогулка, Уилчук!

Немного удовлетворившись (она любила начинать день с небольшой взбучки, а найти предлог иногда было сложно), она остановилась. Её рука порозовела и пекла. Она прижала руку к губам, чтобы ослабить боль.

Уилчук заговорил:

– Но, мисс Монодин, – лепетал он, – там же ничего нет, – он махнул рукой в направлении экрана носового сканера. У них по курсу всё было абсолютно чёрным, без единой детали. – Ни линий сообщения, ни планетарных систем, ни мусора.

Она зашипела:

– Идиот. Ты думаешь, этот Фигоуви только нас пригласил? Кроме нас, может быть ещё сколько угодно других претендентов. Я велела тебе не оставлять вахту! – ней снова возвращался гнев.

– У меня уже восемнадцать часов вахта, – сонным голосом сказал он, бросив тоскливый взгляд на встроенную в стенку койку. – А там нет ничего, только пустота. Мне скучно.

Мисс Монодин сильно шлёпнула его по скуле:

– Я тебе покажу «скучно». Ты пьян, Уилчук. И зачем я только с тобой связалась?

– Потому что я денег мало беру, – пробормотал он.

Её лицо раскраснелось, как свёкла:

– Заткнись! Заткнись! – она схватила бутылку с виски и занесла её над головой. – Сколько раз говорить, не смей при мне упоминать деньги!

Она швырнула бутылку в угол, где та замкнула какие-то провода, а затем грубо схватила пилота за горло.

– Когда я была маленькая, – рычала она, я видела, как мой отец освежевал разозлившего его человека. Он спустил с него шкуру от головы до пальцев ног, – в этой части рассказа она сжала руку сильнее, – и заставил его самого нести её на своих плечах наружу, в открытый космос. Если бы мне не был нужен пилот, я бы с тобой то же самое сделала! – она с силой оттолкнула его на приборную панель. – С этого дня чтобы был трезв как стёклышко!

Она ждала от него извинений, но взгляд Уилчука что-то привлекло – мигающий огонёк на экране переднего обзора. Он указал на него пальцем:

– Это невозможно. Что-то обнаружено.

Мисс Монодин прищурилась и посмотрела на экран.

– Слишком маленькое для корабля.

Уилчук пожал плечами:

– Может быть, маленький корабль?

Она снова схватила его:

– Здесь? Так далеко в тёмной зоне, откуда до ближайшего спутника-заправщика нужно лететь на дальнюю сторону Абарантикоса? Не будь идиотом. Это какой-то астероид.

Силуэт сместился к центру экрана и начал расти, расползаясь по координатной сетке.

– Он прямо у нас на пути!

Затуманенные глаза Уилчука моргнули, он сидел ошарашенный, словно ночное животное, перепуганное светом прожектора.

– Ну, рули же, рули! – кричала мисс Монодин, теряя самообладание.

Астероид был уже так близко, что сканеры «Фаэтона» позволяли разглядеть детали его неправильного, остроугольного контура. Одна пробоина – и их разорвёт, они будут бесцельно вертеться, как и любой другой мёртвый кусок космического мусора.

Руки Уилчука быстро работали на приборной панели.

***

После нескольких месяцев путешествий на борту ТАРДИС (если измерять с точки зрения её восприятия) Мэл начинала лучше понимать характер Доктора. По её мнению, его было почти невозможно описать, его личность была столь же яркой и пёстрой, как и его одежда. Как только ей начинало казаться, что она его поняла, он проявлял какую-то абсолютно неожиданную грань своего характера; эту тактику он использовал в равной степени и против своих друзей и против своих врагов. Он мог небрежно прокомментировать смерть какой-нибудь галактики, а затем погрузиться в депрессию от вида больного дерева; восхвалять чудеса какого-то далёкого звёздного скопления, а через минуту заявить, что никогда об этом скоплении не слышал. При первом знакомстве он мог показаться бестактным и эгоистичным, но в его хвастовстве была большая доля самоиронии, и она много раз видела его прощающим и сострадающим, что опровергало все обвинения в бессердечности. Короче говоря, если о Докторе и можно было сказать что-то определённое, так это то, что с ним, несмотря на эксцентричную внешность, всегда было интересно.

Его теперешняя навязчивая идея возникла совершенно случайно. ТАРДИС дёрнулась в полёте, и с высокой полки прямо на его курчавую голову свалилась книга. Книга оказалась научным текстом, столь глубокомысленным, что Мэл ничего в нём не понимала, а раскрылась книга на странице, которую Доктор назвал «захватывающим трудом, посвящённым явлению, известному как интерстициальный сдвиг». Доктора тут же охватило желание проверить эту теорию, для чего он материализовал ТАРДИС внутри дрейфующего астероида, вынес лазерный резак, и начал бурить породу в поисках особого минерала.

И вот Мэл стояла в центре самой большой полости внутри астероида, запрокинув голову, разглядывая величие этого места. С могучей арки свисали ржаво-красные сталактиты, словно занавес над сценой. Под ними были сплетения странных каменных образований. Мэл была поражена окружавшей её красотой, чувствуя себя крохотной на фоне вечности. Даже девятьсот с лишним лет возраста Доктора бледнели на фоне геологического возраста этого одинокого обломка.

– Доктор, это просто фантастика, – крикнула она через плечо. – Только подумать, мы единственные существа, которым довелось тут когда-либо побывать, – она вздохнула. – Какая поразительная привилегия.

Доктор отставил в сторону свой лазерный резак и, беззаботно направляя луч своего фонарика то в одну сторону, то в другую, подошёл к ней. Свет отбрасывал на стены полости две тени: её – маленькую и стройную – и его – высокую и широкую.

– Всего лишь игра света и теней, Мэл.

Он поднял руку, и от неё на стене появилась тень, похожая на кролика, который начал прыгать. Мэл легонько шлёпнула его по руке, но, не выдержав, рассмеялась:

– Ты испортил торжественную атмосферу.

– Нет тут никакой атмосферы, нечего портить – напомнил ей он. – В этом одиноком обломке атмосферы нет.

Они дышали кислородом из цилиндров, которые они захватили в ТАРДИС.

– В любом случае, не стоит тут обживаться. Я уже почти закончил.

– Ты нашёл то, за чем мы сюда пришли?

– Да, Мэл, – он сложил миниатюрный резак, которым пользовался для более тонкой работы, и положил его в карман. – Знаешь, это будет восхитительный эксперимент. Он может стать предтечей поразительного прорыва в области интерстициальной физики.

У него загорелись глаза, и Мэл знала, что это плохая примета. Сейчас его понесёт в лирику.

– Я сказал «прорыв»? Это слишком слабое слово. Нет, наша работа станет окончательным разгромом всех скептиков. Дерзким шагом, смертельным ударом по всем критикам!

Мэл фыркнула:

– Может быть, конечно, и так, но ты так и не объяснил, что именно мы должны делать.

На мгновение ей показалось, что он вот-вот взорвётся. Он смотрел на неё с раскрытым ртом так, словно она сказала что-то поразительно глупое. Затем, напрягшись, он взял себя в руки.

– Делать? Делать? Мэл, мы будем «делать», как ты затейливо выразилась, эксперимент, который станет революцией в области исследований сдвига!

Мэл набрала полную грудь воздуха, и собралась сказать, что понятия не имеет о всяких исследованиях сдвига, но не успела, потому что и её и Доктора сбило с ног. Было такое ощущение, что они находятся в эпицентре взрыва. Астероид вокруг них трясся, их швыряло то вверх, то вниз. В то же время звучал невероятно громкий гул. Мэл завизжала, потеряла равновесие, и полетела кувырком. Подумав, она прижала к себе руки и ноги и стала ждать, пока дрожь утихнет.

К счастью, всё утихло буквально через пару секунд. Она медленно села, вытряхнула грязь из волос, и убедилась, что не ранена, если не считать пары царапин и синяков. Она посмотрела по сторонам, но Доктора нигде не было. Она позвала его, затем нахмурилась. Да куда же он мог пропасть? Они же рядом стояли, когда их тряхнуло. Она позвала его ещё раз, и в этот раз в её голос закрался страх:

– Доктор, ты где?

– А где я могу быть?

К её удивлению, его ответ донёсся сверху. Она запрокинула голову и с трудом сдержала хохот. Дородная фигура Доктора застряла на стене между двумя скальными выступами.

Он протянул руку вниз и поболтал пальцами:

– Кажется, мне удалось воткнуться между молотом и наковальней. Ты мне не поможешь?

Мэл сложила руки и мило улыбнулась:

– Даже не знаю, стоит ли? Ты там висишь, как ангелочек.

В конце концов она сжалилась над ним и помогла слезть.

– Отчего было землетрясение?

Он отряхнулся и сурово сверкнул глазами:

– Землетрясение? Ничего подобного. Что-то на нас наткнулось. Судя по звуку удара – космический корабль.

Он показал порванный во время происшествия манжет рубахи:

– Посмотри, теперь хоть выбрасывай.

– Космический корабль? – не понимала Мэл. – Ты же вроде бы сказал, что мы очень далеко от космических магистралей?

– Так и есть, – ответил он. – И, тем не менее, в этот астероид врезался космический корабль.

– И мы чудесно изобразили собой погремушку, – вздохнула Мэл. – Ладно, нечего переживать. Кости целы.

– Ну и что, – бушевал Доктор. – Я хочу знать, что тут делает корабль, которым управляет маньяк-самоубийца. Чтобы натолкнуться на препятствие такого размера, нужно вообще ничего не уметь. Тут какая-то загадка, и её нужно разгадать, – он кивнул в сторону ТАРДИС и пошёл туда.

– Постой, Доктор, – протестовала Мэл. – А как же эксперимент?

– Да ну его, – последовал ответ. Доктор уже заходил в двери полицейской будки. – Разумеется, этот инцидент гораздо важнее каких-то абстрактных изысканий.

– Разумеется, – вздохнула Мэл.

Покоряясь его эксцентричности, она подняла лазерный резак и тоже пошла в ТАРДИС.

***

– Нанесены только слабые повреждения, – с огромным облегчением доложил Уилчук. – Царапины на правом заднем стабилизаторе.

Мисс Монодин глянула на отчёт бортового компьютера и глубоко вздохнула:

– Всего метр или два в любую сторону, и нас бы разорвало на части.

Она протянула руку и сильно сжала плечо Уилчука.

– Я до сих пор не могу поверить, что он там был, – лепетал он. – Я не мог никак такое предвидеть.

Она впилась ногтями в кожу его шеи.

– Разве что, если бы не сводил своих глаз с экрана, кретин, – она отпустила его и размяла пальцы. – Веди нас дальше. До места встречи уже недалеко.

Уилчук сверился с картой.

– Да, примерно через полчаса должны быть на месте. Если, конечно, – в его глазах промелькнул страх, когда он пересёкся с ней взглядом, – не случится ничего непредвиденного.

Что-то проворчав, мисс Монодин ушла.

***

Доктор, прищурившись, смотрел на дисплей на консоли ТАРДИС. Заглянув через его плечо, Мэл увидела что-то вроде спирали, протянувшейся через космос.

– Это энергетический след, да? – спросила она.

Он кивнул:

– Энергетический след очень плохо экранированных двигателей того корабля. Они представляют опасность для здоровья.

Появился ещё один, похожий рисунок.

– О, ещё следы. Много кораблей. Но что они все тут делают? – протиснувшись мимо Мэл, Доктор обошёл консоль и потянулся к управлению сканером. – Ну что, посмотрим?

Мэл повернулась к экрану сканера, на котором разъезжались заслонки. Открывшееся изображение завораживало. Перед ними висела в пространстве огромная космическая платформа. Длинной посадочной полосой она напомнила Мэл авианосцы с Земли, только она была в три раза больше и выглядела состарившейся и изношенной; между посадочными дорожками были островки из голого металла. Вокруг дока на равных расстояниях были расположены четырнадцать платформ, все, кроме одной, занятые кораблями. Поражало разнообразие их конструкций. Один из кораблей больше всего был похож на гигантский хрустальный куб, в котором бурлила заряженная статическим электричеством голубая жидкость. Другой был приземистый, чёрный, и многогранный, как кристалл; рядом с ним стояла космическая яхта, высокий белый парус которой вздымался на ионном потоке, который яхтой же и генерировался.

– Эти корабли все разные, – заметила она. – Узнаёшь какой-нибудь?

Доктор заворчал:

– Боюсь, что да. Вон тот, – он указал на приземистый чёрный корабль, – принадлежит хелонийцу.

Мэл вздрогнула, вспомнив свою предыдущую встречу с этими дикими рептилиями.

– А вон то, – он указал на хрустальный куб, – принадлежит какому-то айзпиеру. Это такие похожие на хлорку существа, из весперусов. Не могу себе представить, что может быть между ними общего, не говоря уже обо всех остальных, – он задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Надо же, как любопытно.

– Хм, – согласилась Мел. – С чего бы это такой разношёрстой банде тут собираться? – ей пришла в голову неприятная идея: – Может, они тут о чём-то нехорошем хотят договориться?

– Что, военный совет? – Доктор отмахнулся рукой. – Вряд ли. Кроме того, посмотри в каком состоянии эта платформа Тёмная, одинокая, разваливающаяся. И ни капельки не военная.

– Её могли нарочно замаскировать, – сказала Мэл.

– В таком удалённом месте нет смысла маскироваться. В конце концов... – Доктор замолк, так как на экране появился ещё одни космический корабль.

Мэл успела разглядеть побитый серый корабль с почерневшими треснутыми закрылками.

– А вот и наш невнимательный пилот, – сказал Доктор. – Заходит на посадку.

Он что-то переключил на консоли, и изображение на сканере увеличилось, чтобы показать детали космического дока. В центре его стоял пятиугольный блок, без окон и других деталей, а к нему подходили узкие тоннели от посадочных площадок.

– Давай материализуемся вон там, – торопила она Доктору. – Это, должно быть, их база, кто бы они там ни были.

Но Доктор внезапно насторожился:

– Не спеши, Мэл.

Её это озадачило:

– Идём, Доктор. Обычно ты не такой сдержанный. Я думала, ты хочешь разгадать эту загадку.

– Да, хочу, – ответил он. – Но появляются всё новые и новые загадки. Посмотри на эти показания.

Он подозвал её к себе и указал на панель на консоли, в которой Мэл узнала интерфейс сенсоров окружающей среды. Взглянув на мерцающий экран, она нахмурилась.

– Это невероятно, – сказала она. – Вокруг этой космической платформы огромный сгусток энергии.

Доктор вздохнул:

– Ага. Но какой именно энергии?

Мэл ещё раз посмотрела на показания приборов.

– Странно. Сенсор не показывает.

– Не показывает? – размышлял Доктор. – Или не может определить? – он посмотрел на платформу. – И нет никаких аккумуляторов энергии или чего-нибудь похожего. Во всяком случае, достаточно больших, чтобы вызвать возмущение такой магнитуды.

– Тем более, нужно это расследовать, – с энтузиазмом сказала Мэл.

Доктор улыбнулся:

– Мэл, ты такая неутомимая, – и он потянулся к выключателю материализации.

***

Недоверчиво прищурившись, Варзлад Избитый обвёл взглядом всех, присутствовавших в зале (кроме, разумеется, своего верного товарища-рептилии Джерлота). Хотя его гидравлические суставы уже требовали дополнительной смазки, он оставался дерзким, и был готов применить силу против любого проявления враждебности. Близость этих странных существ настораживала его. В наступившие времена избегать встреч с гуманоидами стало невозможно, но втайне Варзлад мечтал о днях империи: странно выглядевшие живые существа беспокоили его больше всего. К примеру, айзпиер – облакообразная сущность, наполовину газообразная, наполовину жидкая, помещённая в зависший в воздухе в непрозрачный куб. Дальше были два морока: высокие и двуногие, с карикатурно большими туловищами и с куполообразными черепами. И он едва смог себя заставить посмотреть на склизкий мех граймыра, вонючее тело которого было покрыто жужжащими синими мухами. Не смотря на несколько десятилетий путешествий и приключений в космосе, Варзладу всё ещё было тяжело понимать невербальные языки других видов. Тем не менее, ему казалось, что все остальные тоже чувствуют беспокойство.

Джерлот прошептал ему в ухо:

– Сэр, уже почти полдень.

Варзлад заворчал:

– Хорошо. И так уже много времени потратили. Не нравится мне это ожидание, – он нагнулся к своему товарищу и прошептал. – Что касается остальных, то я уверен, что никто не сможет перебить нашу ставку.

– Согласен, сэр, – с энтузиазмом кивнул Джерлот. Единственным оставшимся у него глазом он обвёл собравшихся. – Не думаю, что кто-то из них может составить нам конкуренцию, сэр. Молокососы они, да?

– Противников нельзя недооценивать, – сказал Варзлад. Его панцирь слегка опустился. – Если вспомнишь, именно так мы потеряли империю. Предусмотрительность важна в любых конфликтах. Ты бы лучше...

Его перебила большая синяя дверь в конце зала, автоматически распахнувшаяся, чтобы впустить ещё одну делегацию. Все посмотрели на пришедших. Варзлад заметил, что даже айзпиер повернулся, чтобы взглянуть.

Это почти наверняка были чистокровные люди. Одна мужская особь – розовая, округлая, с волнистой жёлтой шерстью на голове – и одна женская – размером поменьше и с оранжевой шерстью. Они, оглядываясь, зашли в зал. Мужчина кивнул и приветливо сказал:

– Доброго всем вечера!

Затем, к изумлению Варзлада, он быстро направился к хелонийцам.

– Здравствуйте!

Джерлот зашипел, а Варзлад немного перенёс свой вес на задние ноги.

– А тут довольно уютно, не правда ли? – продолжал мужчина, оглядывая большой зал. – Многовато синего, как на мой вкус. Простите, я забыл представиться, – и он протянул один из своих адаптирующихся придатков. – Я известен как Доктор.

Он замолчал, словно ожидая от них какой-то реакции, но это имя Варзладу ни о чём не говорило. Доктор указал на женщину:

– А это мой друг и постоянная спутница, Мэлани Буш.

– Известная как Мэл, – приветливо вставила женщина.

Варзлад предположил, что от него ждут ответа.

– Варзлад, – грубо сказал он.

– Джерлот, – так же грубо сказал Джерлот.

Наступила напряжённая тишина.

– А, – сказал Доктор. – Ну, раз вы не настроены говорить...

И он ушёл, а за ним ушла и женщина. Глядя им вслед, Варзлад прищурился ещё сильнее.

***

Как только они оказались в стороне от остальных, Мэл потянула Доктора за рукав и недовольно прошептала:

– Тебе обязательно нужно было их злить?

– Я их не злил. Просто проверил одно предположение.

– Не посвятишь меня в него?

Он вздохнул:

– Ну, они обо мне ни разу не слышали, так? А если добавить к этому то, что ни один хелониец не может не похвастаться своим званием...

Мэл кивнула:

– Понятно. Они не военные?

– Ну, на этой стадии их истории хелонийская армия не такая, какой ты её помнишь. Но нет, тем не менее, они не военные. Эти двое не являются официальными лицами. А последней точкой являются вон те рисунки, – он указал на старшего хелонийца, Варзлада.

Мэл присмотрелась к его панцирю, и среди отколов и ожогов увидела нарисованный символ: перевёрнутый красный крест, а над ним три зелёные точки.

– Что это значит?

– Беглые заключённые, – сказал Доктор. – Такие рисунки характерны для исправительных заведений вдоль всех пелопеннских границ. И что мы теперь можем предположить обо всех остальных? – он обвёл рукой большой синий зал.

За время путешествий с Доктором Мэл научилась не судить по внешности, но сейчас вокруг неё было столько разных инопланетян, что она не могла подавить тревогу.

– У меня такое чувство, что мы наткнулись на какую-то гадкую затею, – сказал Доктор. – Эти бездельники кого-то ждут. Но кого?

Мэл могла бы рискнуть высказать предположение, но тут вход снова открылся, и вошли две экстраординарные (правда, к счастью, человеческие) фигуры.

Первой шла крупная, тяжело дышавшая пожилая женщина, тяжело опиравшаяся на трость с серебряным набалдашником. Она была обета в простой чёрный костюм с юбкой, а её скорчившееся лицо было красным и злым. От неё не отставал нерешительный подозрительного типа мужчина, который был гораздо моложе. Он был одет в мятую тунику, и от него несло машинным маслом и ржаным виски. Мэл подумала, что он и есть причина их несчастного случая.

Доктор, похоже, подумал о том же. Он шагнул вперёд, взялся за лацканы пиджака (верный признак того, что он собрался в очередной раз сострить), и сказал:

– Здравствуйте! Кажется, мы с вами сталкивались, – головы и аналогичные голове органы собравшихся в зале существ повернулись в его сторону. – Я и моя спутница находились на том астероиде, на который вы так неосмотрительно наткнулись. Повезло, что никто из нас не пострадал.

Молодой пилот ухмыльнулся:

– А ты кто вообще такой?

Доктор снова представился сам и представил Мэл.

– Обычно принято, – продолжил он, – чтобы после столкновения его участники остановились и обсудили случившееся.

Хромая, старуха подошла ближе. С каждой минутой она становилась всё краснее и краснее.

– А что, – проревела она таким голосом, что ушам стало больно, – вы делали внутри астероида? – костлявой рукой она сжимала серебряный набалдашник своей палки. – Как можно винить кого-то в том, что он не подумал, что там кто-то есть? – когда она говорила, маленькие капельки вылетали у неё изо рта и падали на воротник Доктора. – Тем более, вы сами сказали, что никто не пострадал.

В разговор вступила Мэл:

– Это исключительно по счастливой случайности. Мы могли погибнуть.

Старуха фыркнула:

– Меня это не касается.

Она кивнула своему ассистенту:

– Уилчук!

– Да, мисс Монодин?

– Нет у меня времени на этих клоунов. Пойдём места занимать. Уже почти полдень.

Она посеменила прочь, и Уилчук пошёл за ней. Они присоединились к сборищу существ, встав между айзпиером и двумя ново-александрийцами.

– Думаю, ты прав, – прошептала Мэл Доктору. – Все они какие-то подозрительные.

Доктор на несколько секунд задумался, а затем тихо и спокойно сказал:

– Мэл, может быть, сходишь и рассмотришь их корабль? Вдруг что-то важное заметишь.

Мэл, от природы любопытная, с радостью согласилась:

– Ладно. А ты чем будешь заниматься?

– Я... Я, пожалуй, останусь тут и присмотрю... – он кивнул в сторону инопланетян и улыбнулся, – за тем, что тут происходит.

***

Сканирующие механизмы показали, что в зал вошла последняя делегация. Всё было готово. Можно начинать. Уже полдень. Фигоуви активировался.

***

Мысли мисс Монодин никак не могли успокоиться. Она ещё раз посмотрела на присутствующих гуманоидов и нахмурилась ещё сильнее, чем обычно.

– Кто они такие? – ворчала она. – Что им здесь нужно?

Уилчук услышал её:

– Может быть, то же, что и нам?

Она отвесила ему оплеуху:

– Разумеется, нет. Сам подумай. Такие, как мы, одеваются не броско, держатся в тени. Привлеки к себе внимание – и ты труп. А посмотри на этот дурацкий пиджак, – она указала на Доктора. – Он хочет, чтобы вся Вселенная знала о его присутствии.

– Да, – сказал Уилчук, – тот ещё франт. И девчонка какая-то ненастоящая. Может быть, они представители закона?

– Нет. Но они... – она крепко схватила Уилчука за руку и прошипела. – Смотри!

Рыжеволосая девушка, пошептавшись со своим наставником, куда-то ушла.

– Куда она, интересно, пошла?

У Уилчука расширились глаза:

– Вы думаете, что они могли...

– Задумать то же, что и я? – закончила его вопрос мисс Монодин. – Возможно. Иди за ней.

Уилчук кивнул и вышел.

***

Джерлот толкнул Варзлада в бок:

– Этот Доктор возвращается, сэр.

Варзлад поднял взгляд. Человек с жёлтой шерстью шёл к ним, засунув руки в карманы. Он кивнул на большую синюю дверь:

– А они не торопятся, правда? – он надул щёки. – Воздух тут... хоть топор вешай.

Варзлад подозрительно прищурился:

– Это было бы невозможно. Да и зачем?

Доктор вздохнул:

– Это была шутка. Острóта.

Варзлад смотрел на него, не понимая.

– Я выразился образно.

Варзлад медленно покачал головой:

– Я вас не понимаю и понимать не хочу. Пожалуйста, не говорите с нами. Это ни к чему.

– Просто проявил дружелюбие, – обиженно сказал Доктор. Он наклонился к Варзладу. – Так за что вы сидели?

Заговорил Джерлот:

– Это ещё одна из ваших острот?

– Разумеется, нет, – Доктор кивнул на один рисунков на Варзладе. – Я имел в виду, что все мы здесь за что-то сидели. Иногда мне кажется, что я большую часть своей жизни провёл в неволе.

Варзлад зло смотрел на него.

– Я просто пытаюсь общаться.

– С человеком мне не о чем общаться, – сказал Варзлад. Затем он лихо выхватил из-под панциря острый нож и прижал его к горлу Доктора. – Ещё хоть один вопрос, ещё хоть одна эта ваша острóта, и я утолю ваше любопытство, сделав вам второй рот. Правда, больше вы после этого лепетать уже не будете!

В его горле заклокотало, и он оттолкнул Доктора.

– Это было очень остроумно, сэр, – сказал Джерлот.

Доктор потёр шею:

– Да, очень весело. А я-то удивлялся, почему хелонийцы так редко встречаются.

Варзлад хотел что-то ответить, но в этот момент раздалась музыка, и большая синяя дверь в дальнем конце зала, наконец, раскрылась. Позади неё было темно. Все собравшиеся замолчали, в воздухе зависло ожидание.

Из двери выскользнул ослепительный шар, светящийся ярким зелёным светом. Варзлад, встревожившись, размял мышцы, но шар остановился перед ними, зависнув в воздухе в двух метрах от пола. Яркость его сердцевины не позволяла его рассмотреть, его постоянное искрение и покачивание ослепляли.

Из шара раздался голос:

– Добро пожаловать, – голос был высокий, металлический, дребезжащий, вежливый, и со странной интонацией. – Я очень рад, что вы смогли прибыть. Надеюсь, что полёт у всех прошёл гладко и без проблем.

Пожилая женщина, опираясь на трость, проковыляла ближе.

– Не надо нам этих любезностей. Ни у кого из нас нет лишнего времени. Где твой хозяин? Где Фигоуви?

– Я и есть Фигоуви, – сказал шар.

По залу прокатилась волна удивлённых голосов. Варзлад посмотрел на Доктора и с удивлением увидел, что у него изначально глупое лицо приняло совершенно иное, жёсткое выражение.

Джерлот сместился немного вперёд:

– Какая разница, как он выглядит? Когда начнётся аукцион?

– Да, – сказал айзпиер. Его куб медленно вибрировал, раскачивая жидкость внутри. – Уже не терпится начать торги.

– Всему своё время, – сказал Фигоуви. – Я уверен, что вы хотели бы осмотреть лот.

– Разумеется, – прорычал Варзлад. – Выносите его уже.

В его поддержку раздался хор хриплых голосов и шорох чешуи, перьев, и других частей тела.

– Я могу сделать это очень быстро, – сказал Фигоуви. – Смотрите.

Из его сердцевины вспыхнуло светящееся щупальце, которое, извиваясь, направилось за дверь, из которой появилось существо. Несколько секунд спустя щупальце вернулось, принеся «Лицо Человечества» – мужское и женское лица, по которым словно пробегала рябь – оптический эффект из-за составляющих изображение стержней. Варзлад и пожилая женщина подошли ближе, чтобы рассмотреть. Фигоуви наклонил «Лицо» так, что его поверхность сверкнула в лучах мощного освещения зала.

– Как видите, – сказал Фигоуви, – я не преувеличивал. «Лицо Человечности» восстановлено до идеального состояния. Пропадавшее несколько веков. Его ценность почти неисчислима.

Помолчав, он многозначительно добавил:

– Почти.

Доктор, нахмурившись, шагнул вперёд. Его нижняя губа дрожала.

– У меня такое чувство, словно кто-то прошёлся по моей могиле. В армейских ботинках. Могу ли я спросить, откуда у вас оно?

Фигоуви не спешил с ответом. Увидев Доктора, он подпрыгнул и опустился, и Варзладу на мгновение показалось, что он заметил под электрической оболочкой странного существа какую-то активность. Затем голос уверенно ответил:

– Можете спрашивать. Но отвечать я не буду.

Айзпиер снова терял терпение:

– Давайте уже делать ставки. Надоело мне тут торчать.

– Хорошо, – протрещал Фигоуви, и от его тела отделилось второе щупальце.

В этот раз он сформировал в воздухе большую, примерно круглую поверхность. На этой поверхности появился ряд стандартных галактических символов.

– Начинаем торги, – сказал Фигоуви. – Начальная цена – сорок тысяч мега-кредитов.

Один из ново-александрийцев возмутился:

– Сорок тысяч!

– Честная цена, разве не так? – сказал Фигоуви. – Лот является одним из самых редких, самых необычных, самых ценных во всём известном Космосе.

Включилось табло, на котором была указана начальная цена.

– Начинаем торги, – проскрипел айзпиер. – Сорок пять тысяч!

– Пятьдесят, – прожурчал граймыр.

– Пятьдесят пять, – сказала мисс Монодин, стукнув своей палкой по металлическому полу.

Варзлад и Джерлот многозначительно переглянулись.

***

У Фигоуви мембрана распознавания затрепетала при виде высокого гуманоида мужского пола. Механизмы, связанные с его интерфейсом идентификации, щёлкали и жужжали, пытаясь интерпретировать смысл прибытия этого незнакомца. Было проведено тщательное изучение этого мужчины, и его референсные данные были сопоставлены с закодированными данными в запасном ядре Фигоуви. Несколько секунд спустя во фронтальной доле промелькнула серия изображений: искажённая и много раз копированная двухмерная запись, на которой был изображён этот незнакомец, энергично жестикулирующий руками, и беззвучно кричащий на собравшихся вокруг него серьёзных сановников. Эту запись сменила загадочная последовательность других лиц, причём каждый из этих мужчин был запечатлён в какой-нибудь невероятно героической позе.

Сенсоры Фигоуви подёргивались от возбуждения. Это Доктор!

***

Мэл легко нашла дорогу к местам посадки. Коридоры платформы были безликие, металлические, безупречно чистые, и чем дальше она шла привычной быстрой походкой, тем тревожнее становилось у неё на душе.

– Такое чувство, что я что-то не замечаю, – сказала она сама себе, остановившись на одном из поворотов и потирая подбородок.

С тех пор, как они с Доктором попали в эту обстановку, ей было не по себе. Дело было не во внешнем виде инопланетян в главном зале (ей было не впервой находиться в такой странной компании), а скорее в каком-то жутком ощущении нереальности. Эти скучные коридоры усиливали это впечатление. Было такое впечатление, что, несмотря на старый возраст платформы, никто ею раньше не пользовался.

Тем не менее, от умозрительных заключений толку не было. Она пошла дальше и вышла к широкому белому терминалу, на вогнутой поверхности которого было четырнадцать стыковочных люков. Она выбрала первый попавшийся и выглянула во встроенную в него прозрачную панель. Там был короткий коридор, который вёл к покоробленному и ободранному металлическому люку.

– Это, должно быть, корабль той старухи, – предположила она. – Похоже, ему довелось побывать во многих переделках.

Следующая дверь была точно такая же, и сквозь окно в ней Мэл увидела знакомое основание хелонийского корабля в виде неправильного многогранника. Третьим было судно ново-александрийцев. В нём не было ничего примечательного, глазу было не за что зацепиться. Но ей всё равно было не по себе, её беспокоило что-то, и она не могла понять что именно.

– То, что я тут стою, Доктору ничем не поможет, – вздохнула она.

Она посмотрела на четвёртую дверь, решив провести расследование тщательно. Выглянув в смотровое окно, она моргнула, чтобы удостовериться, что у неё всё в порядке со зрением.

За этой дверью ничего не было. За переборкой был короткий коридор, а в его конце – пустота космоса и далёкие холодные звёзды.

Подумав, она постаралась мысленно восстановить изображение платформы, которое показал сканер ТАРДИС. Следующим кораблём должен был быть куб айзпиера.

– Может быть, он не пристыкован, – прошептала она.

С разгоревшимся любопытством она пошла к пятой двери, за которой, как она помнила, был корабль граймыра. И пять ничего.

Она отошла в сторону, размышляя над этой головоломкой.

– С чего бы это им улетать? – произнесла она вслух. – Сматываться вот так – совсем не в духе головорезов.

Её размышления были грубо прерваны грязной мужской рукой, обхватившей её за талию, и прижавшейся к её лицу тёплой щетинистой щекой, вонявшей спиртным.

– Ты всегда сама с собой разговариваешь? – спросил её мужчина. – Выглядишь со стороны как сумасшедшая.

Это был голос пилота земного корабля.

Мэл попыталась вывернуться и ударить его ногой.

– Убери свои грязные руки!

Но вырваться ей не удалось. Он грязными пальцами схватил её за шею.

– Не сопротивляйся, куколка, – прошептал он.

Мэл почувствовала, как что-то вдавилось в её поясницу. Перепугавшись, она спросила:

– Что это в меня упирается?

– Это бластер, – прошипел он. – Так что даже не думай кричать и звать кого-то, ясно?

Он потащил её к первым стыковочным портам, туда, где был корабль его хозяйки.

– Даже и не подумаю, – вздохнула Мэл.

***

Аукцион происходил быстро, гораздо быстрее, чем хотелось бы Варзладу. В голове у него стучал пульс; цена взлетала всё выше и выше. Стартовая цена была уже удвоена.

– Девяносто тысяч, девяносто тысяч, – сказал Фигоуви, качнувшись в сторону граймыра, указывая лидера торгов; тот тоже кивнул в ответ. – Кто-нибудь предложит больше?

– Сто, – сказала мисс Монодин.

Варзлад оскалился:

– Сто двадцать.

– Сто сорок, – сказал айзпиер.

– Двести, – рявкнул Варзлад, топнув передней лапой так сильно, что его когти высекли из пола искры.

Среди собравшихся наступила тишина. Граймыр шелохнулся, отчего несколько мух взлетели. Жидкость в кубе айзпиера сильно бурлила, что говорило о внутреннем конфликте.

Джерлот пододвинулся ближе к своему командиру и прошептал:

– Сэр, вы приближаетесь к пределу кредита, согласованного с Крёстной Матерью!

– Спасибо, что напомнил, – резко ответил Варзлад.

– Двести одна, – сказал айзпиер.

– Двести десять, – сказал Варзлад.

– Сэр, Крёстная Мать! – протестовал Джерлот.

– К чёрту его, – зашипел Варзлад. Он указал на лот: – Это «Лицо Человечества». Сделано из физломия. Ни Крёстная Мать, ни эти идиоты, не понимают его ценность. Я знаю коллекционера в секторе Вэйленс, который заплатит за него в пять раз больше. Так что молчи!

К ним подлетел Фигоуви:

– Вы о чём-то спорите, господа?

– Нет, не спорим, – быстро сказал Варзлад. – Итак, на чём мы остановились?

– Вы лидируете со ставкой двести десять, – сказал Фигоуви.

– Тогда пускай будет двести двадцать, – насмешливо сказал Варзлад светящемуся шару.

– Двести двадцать, – повторил Фигоуви довольным голосом. – Кто-нибудь предложит больше, чем двести двадцать тысяч мега-кредитов?

Все молчали. Айзпиер и граймыр не шевелились, опустив свои придатки. Мисс Монодин стояла неподвижно, с невозмутимым лицом.

Потрескивая, Фигоуви перелетел к «Лицу».

– Хорошо. Двести двадцать тысяч раз, двести двадцать тысяч два...

– Стойте!

Голова Варзлада резко повернулась на голос. Оказалось, это был Доктор, который в начале торгов отступил в конец зала, и о нём забыли. Он прошёл сквозь толпу вперёд, и стал прямо напротив Фигоуви.

– Триста тысяч мега-кредитов, – сказал он.

***

Мэл никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Уилчук нашёл верёвку, привязал Мэл к стулу в углу командного отсека, и потянул верёвку, чтобы убедиться, что она не развяжется. Обстановка вокруг была отвратительная. В маленькой кабине пилота было тесно, она нуждалась в ремонте, на нескольких панелях торчали наружу провода, а из неоновых огоньков, предупреждающих о неполадках, на панелях управления светились половина. Воздух был пропитан машинным маслом и алкоголем, каждые пару минут раздавался скрежет мотора.

Она смотрела, как Уилчук возился у панели управления.

– Мрачное тут место, – сказала она.

Он не ответил.

– Тут всё разваливается, – продолжила она. – Даже если бы вы врезались в тот астероид, тут бы вряд ли что-то сильно могло ухудшиться.

– Закрой свой писклявый рот, кукла! – прохрипел Уилчук, возясь с органами управления.

Мэл привыкла, что к её советам не прислушивались. Это её не расстраивало; обычно она оказывалась права.

Она вздохнула:

– Раз уж я всё равно пленница, то мог бы и рассказать, что вы задумали.

Он усмехнулся и покачал головой.

– Ты что, тупая? – он кивнул на полётный экран корабля, отображавший чёрную пустоту космоса. – Мы умчимся обратно домой, сильно обогатившись. Мисс Монодин скоро вернётся с аукциона с «Лицом».

– Я не понимаю, – сказала Мэл. – С аукциона?

Уилчук осклабился:

– Ну, да. Она получила приглашение Фигоуви на прошлой неделе. В последнее время она залегла на дно. Много потеряла в серьёзной сделке, сейчас у неё не лучшие времена. А этот Фигоуви явно не знает об этом. Она справится, – его глаза затуманились, он погрузился в изображение на экране. – Я получу полпроцента от цены.

Мэл фыркнула:

– Полпроцента? Что-то маловато.

Он усмехнулся:

– Этого мне хватит на то, чтобы прожить всю жизнь на одной из экзотических планет, а большего мне и не нужно. Больше не надо будет ни на кого горбатиться, – он погрузился в мечты. – Ещё пара недель, и я буду купаться в хрустальных источниках Уффэ...

– А что вам от меня нужно? – спросила Мэл. Она попыталась пожать плечами: – Ну, посмотрите на меня. Ну чем я могу вам помешать?

– Заложник нам пригодится, – ответил он. – А с этой ролью ты очень хорошо справишься, – подойдя к ней, он провёл грязным пальцем по её волосам. – И, возможно, я не вытерплю, ожидая предстоящие радости. Я могу не выдержать их предвкушения. Ты ведь не такая уж и противная.

Мэл вздрогнула от этих низких намёков:

– Может быть, лучше продолжите предполётную проверку?

Он улыбнулся и убрал руку.

– Ты права. Нам скоро нужно будет очень быстро уматывать отсюда.

В его голосе она уловила опасение. Скорее всего, подумала она, он боится своей грозной хозяйки.

Переключив на панели несколько тумблеров, он нахмурился. Он вернул их в исходное состояние, а затем снова переключил. Это по-прежнему ни к чему не привело.

– В чём дело? – спросила Мэл.

– Стыковочные зажимы, – ответил он. – Они не разжимаются.

Он что-то сделал на панели, и на экране возникла диаграмма. Она изображала внутренность какого-то запирающего механизма, видимо того, который удерживал корабль на платформе. Мэл постаралась запомнить три массивных зажима, прижимающих люк корабля к шлюзу. Уилчук в третий раз щёлкнул переключателями, и в третий раз это ни к чему не привело. На диаграмме механизмы зажимов даже не шевельнулись.

Уилчук выругался:

– Мы застряли!

***

Сделанная Доктором ставка поразила всех, кто присутствовал в зале. Даже загадочный Фигоуви, казалось, на секунду зашипел от шока. Варзлад беспокойно семенил лапами. Краем глаза он увидел, что Джерлот что-то бормочет и матерится. Из остальных участников аукциона заметную реакцию проявила лишь мисс Монодин, у которой грудь раздулась, как у птицы-стервятника, а лицо стало пунцовым.

– Что же, Доктор, – сказал Фигоуви. – Окончательная цена – триста тысяч мега-кредитов. Производите оплату.

Доктор прикусил губу.

– А, – сказал он. – А вы принимаете чеки?

Варзлад зарычал:

– Глупости! В приглашении было указано, что оплата должна производиться немедленно посредством кредитной карты!

Говоря это, он поднял одну из своих передних лап и сделал ей три круговых движения, что все, кроме Джерлота, приняли за естественное выражение его раздражения.

– Это верно, Доктор, – согласился Фигоуви.

Доктор обиделся:

– Чек из банка Панторуса автоматически гарантирован, – он прищурился. – Кстати, что-то я не припоминаю, чтобы говорил вам кто я такой.

– Платите, Доктор, – сказал Фигоуви.

– Да, да, – сказал Доктор, похлопывая себя по карманам со стыдливой улыбкой. – Вы знаете, кажется, я забыл свою чековую книжку в другом пиджаке. Вот дурак.

– Так не пойдёт, – громко сказала мисс Монодин. Она обращалась к Фигоуви. – Этот парень просто идиот. Его ставку нужно проигнорировать.

– Согласен, – Фигоуви отступил от Доктора и повернулся к Варзладу. – Лот должен достаться хелонийскому представителю мистеру Варзладу. Вы, кажется, предлагали 224 тысячи?

– 220, – быстро поправил Варзлад.

– В таком случае, давайте завершим покупку, – сказал Фигоуви. – Вашу кредитку, пожалуйста.

Варзлад вынул её из кармана на ремне и протянул Фигоуви. Тонкое щупальце из искрящегося света взяло из его лапы карточку и поместило её рядом с табло. В тот же миг на экране появились окончательная цена «Лица» и детали счёта карты Варзлада.

– Сейчас произойдёт передача кредитов, – сказал Фигоуви.

Он громко зажужжал и загудел, а искрящаяся зелёная рамка табло стала расплывчатой.

Варзлад посмотрел на Джерлота. Через несколько секунд они станут богаче, чем могли себе представить. Но на лице его помощника был страх. Варзлад видел Джерлота в последний раз. Мгновение спустя пылающее красное марево охватило парня. Он ужасно вскрикнул, но ничего уже нельзя было поделать. Красное марево сделало свою работу: панцирь Джерлота сгорел, а за ним и плоть. За секунду до того, как он осыпался пеплом, стал виден его скелет, охваченный мерзким жёлтым свечением.

– Джерлот! – вскрикнул Варзлад, раздираемый яростью. Он посмотрел на Фигоуви: – Зачем вы его убили? Вы же знаете, что он не мог вам ничего плохого сделать.

Фигоуви мерцал и вертелся, словно в растерянности:

– Я его не убивал.

Заговорил Доктор:

– Варзлад, мне кажется... – и он указал рукой через плечо.

Варзлад медленно повернулся. Мисс Монодин больше не опиралась на свою палку. Она распрямила спину, вся её поза излучала уверенность в себе, а щёки, всего минуту назад бывшие воплощением дряхлости, налились румянцем. А её палка, которую она подняла и навела на собравшихся, ярко светилась на конце. Она направила палку на Фигоуви.

Она заговорила твёрдо и ясно, не проявляя никаких эмоций.

– Это ионный конвертер, – торжественно заявила она.

– И что он делает? – спросил Доктор.

– Ионы конвертирует, – рявкнула мисс Монодин. – Все формы энергии можно конвертировать, – она указала палкой на Фигоуви. – Все формы.

Фигоуви немного сдвинулся и сжался, словно от страха.

***

Мэл вздохнула, глядя как отчаявшийся Уилчук запускал механизм стыковки; уже, наверное, в сороковой раз. Зажимы по-прежнему не разжимались.

– Это же невозможно, – тяжело дышал он, в очередной раз пытаясь что-то сделать с органами управления.

– Быть может, какая-то неполадка, – сказала Мэл.

– Заткни рот, – рявкнул Уилчук.

Он потянулся рукой под пульт управления, отодвинул часть металлической панели, залез вовнутрь, и вынул оттуда бутылку виски. Трясущимися руками он открутил пробку.

Мэл закатила глаза:

– Выпивка не поможет! В случае кризиса вам нужна будет ясная голова!

Он недовольно посмотрел на неё и сделал первый глоток. Более жалобным голосом Мэл сказала:

– Послушайте, я выгляжу неказисто, но вообще-то я программистка. Если вы меня развяжете, я смогу помочь.

Он подозрительно на неё посмотрел и снова выпил.

– Даю слово, – добавила она. – На мой взгляд, мы с вами в одной лодке, я тоже не хочу застрять здесь.

Уилчук встал и проворчал:

– Никаких фокусов?

Она покачала головой, и он взялся развязывать её. Освободившись от верёвок, он потёрла затёкшие запястья и подошла к приборной панели.

Она быстро запустила резервные программы механизмов зажимов. Перед ней высветились идеально выровненные столбики цифр. Она озадаченно прикусила губу:

– Странно. Всё вроде бы в порядке.

Её внимание привлёк мигающий голубой огонёк на дисплее.

– Хотя, постойте-ка...

Она набрала ещё какие-то команды, и содержимое экрана поменялось.

– Я перенастроила сенсоры, чтобы они сканировали то, что находится совсем рядом с нами, – сказала она Уилчуку. – Вдоль корпуса корабля регистрируется странный энергетический профиль. Возможно, это внешнее воздействие.

– Как силовой луч? – спросил Уилчук.

– Возможно.

Мэл нетерпеливо постукивала пальцами по панели, пока компьютер пытался выполнить её запрос. Наконец, содержимое экрана поменялось на какую-то непрерывную систему петель.

– Что это? – спросил Уилчук.

Мэл мельком взглянула на него, и увидела, что он выпил уже почти всё, что было в бутылке.

– Это распределение энергии, – объяснила она. – И оно не естественное, слишком повторяющееся.

– И это... – Уилчук рыгнул и покачал головой. – И это нас не отпускает?

Мэл откинулась на спинку:

– Думаю, да. Вот только слишком оно мощное для такой простой задачи. Мы заметили его из ТАР... из нашего корабля, когда приземлялись. Оно генерируется в огромных количествах, – она указала на выход: – Предлагаю зарыть топор войны, объединить наши ресурсы, и попытаться вырваться отсюда.

Уилчук отложил в сторону пустую бутылку и навёл на неё пистолет:

– Ты о чём?

Мэл нагло развернулась, чтобы уходить. Она подумала, что Уилчуку не хватит смелости стрелять.

– Кто-то пытается удержать нас тут. Всех нас. Если мы останемся по разные стороны баррикады, ему это будет на руку.

Нетерпеливо махнув рукой, чтобы он шёл за ней, она вышла из кабины пилота «Фаэтона».

***

Доктор беспокойно осмотрел зал аукциона. Когда мисс Монодин стала угрожать оружием, он подумал, что сейчас начнётся схватка. В конце концов, он был окружён представителями одних из самых агрессивных рас галактики. Однако большинство делегатов скорее испугались, и только Варзлад и два ново-александрийца как-то прореагировали на смерть Джерлота. Куб айзпиера завис неподвижно; граймыр слегка высунул свой покрытый шипами язык, чтобы поймать муху; мороки смотрели на всё это с вежливым равнодушием. В общем, перспективы были непонятны.

Мисс Монодин снова указала на Фигоуви:

– Отпусти «Лицо Человечества». Отдай его мне!

Фигоуви слегка покачивался. Доктор заметил, что с каждым покачиванием он медленно, но неуклонно смещался обратно к двери, из которой так эффектно появился.

– Боюсь, – холодно сказал он, – что вы нарушили условия нашего соглашения. Аукцион отменяется.

– Гони его сюда, – орала мисс Монодин, и её лицо становилось всё более пунцовым, – а не то я уничтожу тебя, и сама его возьму!

– Я не могу позволить... – дрожа, заговорил Фигоуви, а затем рискнул.

Он метнулся назад, и двери его логова раскрылись, чтобы впустить его. Мисс Монодин бросилась вперёд с несвойственной её преклонному возрасту скоростью, и выстрелила в направлении закрывающихся дверей. Доктор шагнул вперёд, чтобы рассмотреть, и увидел, что луч ионного конвертера попал в цель с поразительной точностью. Ослепительно-красный луч угодил прямо в центр Фигоуви. Тот забулькал и зашипел, а затем двери закрылись. В тот же миг освещение моргнуло, а табло и «Лицо Человечества» исчезли.

На секунду наступила тишина. Затем мисс Монодин, ворча, пошла вперёд. Неловко зажав свою палку подмышкой, она попыталась открыть дверь. Толстыми красными пальцами она безуспешно пыталась зацепиться за тонкую щель между дверью и стеной.

Доктор фыркнул:

– Не думаю, что вы этим чего-нибудь добьётесь.

Варзлад горько рассмеялся:

– Глупая землянка. Ваш план провалился. Ну что, мы можем... – он внезапно замолчал.

Удивившись этому, Доктор обернулся. Он сразу понял, почему замолк хелониец.

В зале проведения аукциона почти никого не было. Остались только он сам, Варзлад, мисс Монодин, дымящиеся останки Джерлота, и два растерянных ново-александрийца. Мороки, айзпиер, граймыр, и все остальные просто исчезли. Из-за внезапной тишины мисс Монодин тоже повернулась в сторону зала.

– Где они все? – неуверенно проговорила она, забыв ненадолго свою злость.

Доктор подошёл тому месту, где раньше стоял граймыр в окружении вонючих мух, и задумался. Затем широко улыбнулся и щёлкнул пальцами:

– Ну конечно! Как же я сразу не догадался.

Не успел никто потребовать у него объяснения, как со стороны сходного трапа раздались шаги. Узнав их, Доктор улыбнулся:

– Ага, верная Мэлани.

И точно, скоро она вбежала в зал, а за ней, пытаясь не отставать, забежал растрёпанный Уилчук.

– Доктор, – начала она со свойственной ей эмоциональностью, – тот энергетический след, который мы засекли из ТАРДИС, он каким-то образом удерживает... – она замолчала и растерянно посмотрела по сторонам. – А куда делись айзпиер, мороки и...

– И вся королевская рать? – озорным голосом закончил её фразу Доктор. – Очень хороший вопрос.

Он перешёл к центру сцены, и уверенно сказал всем оставшимся: – Что же, я так думаю, что наш «друг» Фигоуви и сам прибёг к коварным уловкам.

Варзлад шагнул ближе:

– Вы имеете в виду, что остальные не были телесными? Что их тут вообще не было?

Доктор кивнул:

– Именно так, – он повернулся к Мэл. – Это объясняет энергетический след. Поддержка иллюзии присутствия остальных, их кораблей, и, возможно, даже самого товара.

Мэл нахмурилась:

– Но они были настоящие, я проталкивалась сквозь них. Я даже их запах чувствовала!

Доктор беззаботно махнул рукой:

– Раз плюнуть для того, кто разбирается в ультраграфической гологистерии.

Мисс Монодин гулко ударила палкой по полу:

– В течение всего аукциона они повышали ставки.

– И те, в итоге, поднялись до невообразимых высот, – вставил один из ново-александрийцев.

Варзлад выругался на хелонийском диалекте:

– Я был готов выложить эту сумму. Из фондов самой Крёстной Матери, – от стыда он опустил голову и быстро спрятал кредитную карту в панцирь. – Я бы их обанкротил, и ничего бы не приобрёл.

Один из ново-александрийцев нервно дёрнулся:

– Этот Фигоуви очень силён. Нужно немедленно улетать.

Первым на это ответил пьяный Уилчук.

– Размечтались, – горько сказал он. – Наши корабли не смогут взлететь.

– Но Фигоуви ослаблен, а то и уничтожен, – сказал Варзлад.

Доктор покачал головой и взялся руками за лацканы пиджака:

– Ослаблен, да. Но я уверен, что он быстро восстановится, – он многозначительно посмотрел на Мэл: – Думаю, наш «корабль» тоже не взлетит. Придётся нам объединить наши усилия, чтобы выбраться отсюда.

Ответа на это не последовало; похоже, собравшиеся скептически относились к этому предложению.

– Другого предложения не будет, и, думаю, нам нужно поторопиться.

Варзлад тревожно двигал лапами, а ново-александрийцы, казалось, были готовы согласиться.

– Нет! – сказала мисс Монодин и снова навела на них свой ионный конвертер. Она обернулась и поднесла светящийся конец палки к самому лицу Доктора. – Ты очень много знаешь.

Доктор вздохнул:

– Уверяю вас, мадам, это всего лишь догадки. Любой блестящий ум пришёл бы к тем же самым выводам. Уберите, пожалуйста, эту штуку.

Мисс Монодин подошла ближе.

– Раз ты такой умный, – резко сказала она, – может, откроешь эту дверь? – она кивнула на убежище Фигоуви.

– Думаю, это было бы неразумно, – сказал Доктор.

Мисс Монодин выразительно на него посмотрела:

– А, то есть ты можешь это сделать?

– Я мог бы спрыгнуть с утёса, – возмущённо сказал Доктор, – но это было бы плохой идеей, не так ли?

– Я бы так не сказал, – пробормотал Варзлад.

А мисс Монодин вместо ответа просто толкнула его оружием к двери.

– Открывай! Эта голо-как-там-её технология, она мне нужна. За неё можно будет заломить хорошую цену в ближайшем же космопорте, как только я до него доберусь. Без вас.

– Честное слово, я... – начал Доктор.

Чтобы придать веса своим словам, мисс Монодин небрежно махнула палкой и выстрелила в Варзлада. Тот вскрикнул от удивления, закипел, а затем испарился, оставив после себя лишь пепел, такую же кучку углеродистого материала, как и его соотечественник.

Мэл была в шоке:

– Да чем он вам мешал?!

Мисс Монодин сердито глянула в её сторону:

– Для такой маленькой девочки у тебя слишком большой рот. Заткни его, а то следующей будешь, – она снова ткнула палкой Доктора. – Открывай!

– Доктор, не слушай её! – протестовала Мэл.

– У меня нет выбора, – сказал он и полез рукой в карман.

Вынув из кармана маленький, но мощный режущий инструмент, которым он пользовался на астероиде, он принялся за дверь.

***

В центре своего логова Фигоуви щебетал от волнения. Потеря хелонийца его не сильно расстроила. 250 тысяч мега-кредитов были ерундой по сравнению с наградой за голову Доктора! А если добавить ещё и награду за мисс Монодин, то барыш получался очень неплохой. Ново-александрийцы были небольшим довесочком.

Он смотрел на сенсорный экран, на котором Доктор прорезал дверь. Плавясь, куски металлического покрытия густыми каплями стекали вниз.

Доктор выключил резак:

– Ну, вот и готово. Очень просто. Подозрительно просто, я бы сказал.

Мисс Монодин отобрала у него резак и указала палкой в темноту логова Фигоуви:

– Иди первый.

Доктор покорно шагнул в дверной проём, который всё ещё дымился. За ним зашли подгоняемые мисс Монодин ново-александрийцы. Следующим должен был идти Уилчук, но он побледнел и покачал головой.

Мисс Монодин схватила его за рукав:

– Ты опять напился! – проревела она. – Марш вперёд!

Она попыталась втолкнуть его в дверь, но он сопротивлялся, пытаясь отбиваться ногами. Тогда она запрокинула голову и сильно его боднула. Он пошатнулся, потерял равновесие, и свалился в дверь. Из носа у него потекла кровь.

Мэл подошла к мисс Монодин и, не сказав ни слова, пошла за остальными.

Она оказалась в маленькой тёмной прихожей. Впереди был виден слабый свет, оттуда доносился приглушённый голос Доктора. Спотыкаясь, она пошла на голос, и через некоторое время оказалась в комнате, от вида которой у неё перехватило дыхание.

Доктор и все остальные стояли в окружении сверкающих драгоценностей, куч банкнот самого разного вида, произведений искусства несравненной красоты, и нескольких стопок книг. Всё это было расположено без особого порядка; Мэл это напомнило вид комнаты её младшего брата на Земле. Все драгоценные предметы выглядели так, словно их небрежно швырнули.

В руках у Доктора было что-то, похожее на очень большой рубин.

– Мэл, что скажешь об этом, – он кинул камень ей.

Она осмотрела идеальную огранку камня:

– Кажется абсолютно настоящим, но я думаю, что это очередная иллюзия.

– Нет, нет, – он забрал у неё камень и посмотрел на него против света. – Это всё настоящее. Настоящий клад с сокровищами. Но странно, что это всё хранится тут. Как сказал один мой старый друг, главная радость богатства состоит в хвастовстве богатством.

– Давай пока что забудем о твоём Адаме Смите, – сказала Мэл. – Откуда тут всё это взялось?

Доктор осмотрелся.

– Это ранний Галострофус, а вон то, если я не ошибаюсь, пара сиссоранских столовых ложек. Да, некоторые из этих предметов пропали много тысяч лет назад, их умыкнули буквально из-под носа самых заядлых коллекционеров и кураторов музеев.

– И это сделал Фигоуви? – спросила Мэл, понизив голос и подойдя поближе.

– Вот это я и не могу понять. Я понимаю, зачем Фигоуви были нужны хелонийцы, которые были готовы платить деньги. Но зачем звать их, – он указал на ново-александрийцев, – и мисс Монодин? У меня сложилось такое впечатление, что у неё нет ни копейки, – Доктор прижал палец к губам. – Мне кажется, что очень скоро всё прояснится, – прошептал он, и к ним зашла мисс Монодин.

На мгновение она отвлеклась на сокровища, но затем взяла себя в руки.

– Опять фокусы, – она трижды стукнула палкой по полу. – Фигоуви! Выходи!

И тут же из какой-то незаметной полости возник Фигоуви, сияющий ещё ярче, чем прежде.

– Я смотрю, ко мне незваные гости явились, – мягко сказал он.

Мэл это существо увидела в первый раз; она была впечатлена его яркостью и спокойной манерой держать себя.

Мисс Монодин что-то переключила на своей палке и подняла её.

– Я не собираюсь возвращаться с пустыми руками, – строго сказала она. – Вы знаете, что с вами может сделать это оружие. Отдайте мне то, чем вы подделываете всё это, – она указала на разбросанные драгоценности, – или я вас уничтожу, и заберу всё сама.

Фигоуви приблизился к ней, и что-то в его потрескивающем ядре говорило о том, что он не в духе.

– Вы ошибаетесь. Эти предметы – часть моей коллекции.

Доктор поднял палец:

– Не могу не спросить. Какой смысл для такого фейерверка-переростка, как вы, во всех этих запасах?

Фигоуви сместился, чтобы обратиться к нему:

– Моё предназначение – накапливать богатство, Доктор. Как вы скоро сами узнаете.

Мисс Монодин потрясла палкой, чтобы вернуть внимание к себе:

– Слушай меня! Ты отдашь мне секрет фокуса, или мне убить тебя, чтобы получить его?

Из Фигоуви вытянулось ещё одно световое щупальце.

– Прежде, чем я отвечу на ваш вопрос, вам, пожалуй, следует взглянуть на ещё одну часть моей коллекции.

Щупальце прошло над скрытой в стене панелью, и в дальней части сокровищницы внезапно вспыхнул яркий свет.

Мэл вскрикнула. Потому что Фигоуви показал несколько рядов перевёрнутых стеклянных куполов, и во многих из них находились существа, выглядевшие мёртвыми. Она не знала, что и думать об этом поразительном сборище пленённых инопланетных существ; некоторых из них она узнала, например, стеклоеда и кротона.

Доктор оценивающе присвистнул:

– Вот уж действительно «галерея преступников».

– Все они, – сказал Фигоуви, – находятся в анабиозе. До тех пор, пока моя задача не будет выполнена.

Отлетев от мисс Монодин, он обратился ко всем:

– Добавление вас в их ряды повысит суммарную денежную награду на миллионы.

– Так вот зачем этих бедолаг сюда позвали! – сказала Мэл. – Какая гадость!

– Спокойнее, Мэл, – сказал Доктор.

Фигоуви пренебрежительно протрещал:

– Хватит уже тратить время на разговоры, – он развернул щупальце, и не успела мисс Монодин вскрикнуть, как оно схватило её. – Рона Беатриса Монодин, вас разыскивают на пятидесяти восьми планетах за такое количество преступлений, что нет смысла их перечислять. Полная сумма вознаграждений за поимку превышает сорок миллионов мега-кредитов. Добро пожаловать в ваш новый дом.

Щупальце мерцало; мисс Монодин закричала и со всех сил нажала на активатор на своей палке. Это ни к чему не привело. А затем она просто исчезла.

Мэл моргнула, и когда её глаза открылись, она увидела престарелую противницу в первом ряду коллекции Фигоуви с навсегда сердитым лицом.

Первым прореагировал на случившееся Уилчук. Он поднёс руки ко рту:

– Пощадите, о нет, нет...

К удивлению Мэл, Фигоуви засмеялся:

– Не бойтесь. Вас мне добавлять к коллекции нет смысла. Вы очень плохой экспонат, – он повернулся к Доктору. – А вот вы гораздо интереснее.

Доктор умиротворяюще поднял руки:

– Это, конечно, очень лестно, но энтузиазма особого не вызывает. А ещё у меня есть к вам несколько вопросов.

Фигоуви приблизился:

– Да?

– Вот мне интересно, – сказал Доктор, – а для кого именно вы накапливаете всё это богатство?

– Для Синдиката, – ответил Фигоуви. – Я летаю по Вселенной от их имени.

– Понятно, – сказал Доктор. – И давно уже? Я хочу сказать, кое-что из этого очень старое. Этого кварка моль уже доедает. Разве ваш Синдикат не расстроится?

– Родной планеты Синдиката больше нет, – сказал Фигоуви. – Возвращаться мне некуда. Я просто продолжаю действовать в соответствии со своей изначальной программой.

Мэл вздохнула:

– Типичная безупречная компьютерная логика.

Фигоуви пренебрежительно затрещал.

– Простите её, – сказал Доктор, – она не умеет держать язык за зубами.

Прищурившись на шар, он сказал:

– Ваша база данных, я полагаю, содержит всю информацию обо мне?

– О, да. Беглый повелитель времени, большая награда.

– Ясно.

Доктор порылся у себя в карманах и вынул карандаш и кусок бумаги.

– Фигоуви, – торжественно сказал он. – Я предлагаю сделку. Как повелитель времени, я могу предположить вам гораздо большую добычу, чем я сам.

Он начал что-то писать.

Фигоуви подошёл ближе:

– Что там?

Доктор прижал бумажку к груди:

– Не подглядывайте!

Закончив писать, он сложил бумажку пополам.

– Моё предложение такое. Отпустите меня, мою спутницу, и этих джентльменов, а я дам вам эту бумажку.

– Да что же вы можете мне предложить?

Доктор надул губы:

– Ну, как насчёт галактических координат Галлифрея, а?

Фигоуви возбуждённо зажужжал:

– Галлифрея? Планеты повелителей времени?

– Её самой. Только подумайте, какие номера вы сможете там провернуть. Секреты путешествий в пространстве и времени могут стать вашими.

Фигоуви принял решение.

– Дайте мне эту бумажку, Доктор!

Доктор покачал головой:

– Если вы нас отпустите, то я выкину её из дверей ТАРДИС, но ни моментом раньше. Согласны? – он погрозил Фигоуви пальцем. – И даже не пытайтесь отобрать её. Сверьтесь со своими данными: мои рефлексы молниеносны. Я просто съем бумажку.

Наступила тишина.

– Ну, что скажете?

Фигоуви размышлял:

– Галлифрей... да, да. Идите, Доктор, и забирайте всех своих друзей! Идите! Но помните... никаких фокусов, иначе я усилю энергетическое поле, и вы останетесь тут навсегда.

– Договорились, – обрадовался Доктор. – Пожал бы вам руку, но у вас её, похоже, нет.

Он показал всем, чтобы шли за ним, и пошёл к выходу.

Мэл бросила последний взгляд на мисс Монодин и пошла за ним. Десять минут спустя она прощалась с Уилчуком у дверей «Фаэтона».

– Пожелала бы вам удачи, но мы ведь враги.

– Поверить не могу, что мы улетим отсюда, – сказал он. – Но я рад, что теперь свободен от Монодин.

Он повернулся к шлюзу корабля.

– Теперь, наверное, эта развалюха моя.

– Садитесь, и летите прямо в будущее, – сказала Мэл, заставив себя на прощание улыбнуться.

Люк перед ней закрылся; несколько секунд спустя сработали зажимы и корабль улетел.

Она поспешила к Доктору, который прощался с ново-александрийцами.

– И запомните, – говорил им он, – если вы на своей планете наведёте порядок, то перестанете быть такой доступной жертвой. Хватит уже сваливать в кучу всё, что вы нашли или узнали – устройте большую библиотеку. Если правильно всё сделаете, люди будут платить за то, чтобы взглянуть на ваше добро.

Дверь их корабля закрылась, и они улетели.

– О чём это ты? – спросила Мэл, когда они шли к ТАРДИС.

– Ново-александрийцы знамениты тем, что как сойки собирают всякое барахло, – сказал он. – Особенно им нравятся книги, что, как мне кажется, говорит об их стремлении к знаниям. Но информация, которую они так увлечённо собирают, никогда не обрабатывается и не каталогизируется. Фигоуви нужна была эта их кипа знаний, которую можно было бы выгодно продать на открытом рынке. Я им посоветовал собраться вместе и начать сохранять данные как следует. Тогда бы они не приняли такое сомнительное приглашение, которое прислал им Фигоуви.

Они подошли к ТАРДИС. Доктор с многозначительным видом спросил:

– Твой друг благополучно улетел? Вы с ним, похоже, хорошо ладили.

Мэл закатила глаза:

– Не говори такое, Доктор! Да даже если бы он был мускулистым адонисом, склонным к карманного размера рыжим. Мне больше нравится путешествовать с тобой.

Она осмотрелась:

– Но это всё ерунда. Где Фигоуви?

Фигоуви явился как по команде. Доктор тут же закрыл двери ТАРДИС:

– Не приближайтесь. Помните о нашем уговоре.

– Разумеется. Вы свободны. Но не забывайте и о своей части сделки.

Доктор помахал Фигоуви запиской:

– Как же я могу забыть? Спасибо.

Он подогнал Мэл в дверь, и быстро зашёл вслед за ней.

Через секунду раздался загадочный скрежещущий звук, и похожая на полицейскую будку оболочка корабля начала становиться полупрозрачной. Фигоуви беспокойно покачивался. Затем в щель закрывающейся двери элегантно вылетела сложенная в виде самолётика бумажка.

Выполняя соглашение, Фигоуви отключил силовое поле, и ТАРДИС стала прозрачной, а затем, мигая синим фонарём на крыше, исчезла.

Фигоуви бросился на перехват самолётика.

***

Мэл наблюдала, как Доктор суетится у консоли ТАРДИС, что-то довольно напевая про себя, щёлкая переключателями. Сверкающая центральная колонна гладко опускалась и поднималась.

– Чуть не попались, – сказала Мэл, опускаясь в кресло. – Ну?

– Что «ну»?

– Ты не собираешься задать курс на Галлифрей?

– А зачем мне туда лететь?

Мэл вскочила с кресла:

– Чтобы предупредить Верховный Совет, разумеется!

Доктор улыбнулся:

– О чём предупредить?

– О Фигоуви! – не выдержав, крикнула Мэл. – Ты, конечно, очень искусно спас нас от него, но как насчёт твоих соплеменников? Думаешь, они тебе спасибо скажут за то, что ты направил к ним такое аморальное существо?

Доктор с самодовольным видом взялся за лацканы пиджака.

– Но Фигоуви не полетит на Галлифрей, – довольным голосом сказал он.

– Но... – Мэл запуталась, – я же видела, как ты отдал ему координаты.

Доктор покачал кучерявой головой:

– Нет, Мэл. Ты видела, как я отдал ему бумажку. Может быть, я и упоминал координаты, но отдать ему согласился только бумажку, – он гордо запрокинул голову. – Мне пришло в голову, что хотя такая машина, как Фигоуви, и была создана для эксплуатации доверчивости органических существ, вряд ли она была рассчитана на аналогичное коварство со стороны своих жертв.

У Мэл был ещё один вопрос:

– Тогда что ты написал на бумажке?

Доктор улыбнулся:

– Да так, ребячество. Впрочем, «детство предвещает человека, как утро предвещает день»...

Мэл потянула его за рукав:

– Доктор!

Он уткнул большой палец в нос и, размахивая остальными пальцами, сказал:

– Ня-ня-ня-няня!