— Это всё равно что делать операцию на мозге грёбаному «Смарти», — проворчал Оуэн, склонившись над столом для вскрытий. Он поднёс скальпель к жёлтой таблетке в центре стола и мягко надавил. Таблетка выскользнула и отлетела в сторону, отскочив от металлического выступа на краю стола.

Потянувшись к стоящему сбоку столику, где в металлическом лотке хранились хирургические инструменты, он взял пинцет. С пинцетом в левой руке он мог удерживать таблетку на месте, легонько проводя скальпелем по её поверхности. Скальпель оставил разрез, из которого хлынуло что-то маслянистое.

— Интересно, — пробормотал он. — Я думал, что это растворимая сахарная оболочка, как на таблетках от головной боли, но это больше похоже на более жёсткую разновидность желатина. Оно гибкое. С определённой долей удачи я мог бы просто... —его голос затих, когда он крепче сжал щипцами таблетку. Осторожно работая скальпелем, он расширил разрез до боковых сторон таблетки, затем скользнул лезвием под оболочку и отделил её от внутренней части. Масло медленно вытекало на стол. Меньше чем через минуту Оуэн полностью удалил оболочку, отделив её от того, что находилось внутри.

— Ненавижу мягкие начинки, — сказал он.

— Что там у тебя? — спросил Джек с балкона.

— Ну, это не рахат-лукум, это точно, — снова потянувшись к лотку, Оуэн взял прибор, похожий на ручку, с линзой и фонариком на конце. Он направил его на то, что лежало на столе, и нажал на боковую кнопку. Плазменный экран у него над головой включился спустя несколько секунд, демонстрируя объект вблизи, в высоком разрешении. В углу экрана виднелся кончик скальпеля Оуэна, по форме и размерам похожий на садовую лопату.

— О, чёрт, — сказала Гвен, поднеся руку ко рту. — Ты ведь знаешь, на что мы смотрим, правда?

Существо было не больше сантиметра в длину, скрюченное в форме запятой. Оно было угольно-чёрного цвета, с неровными синими полосами, и выглядело как три очень маленьких червя, соединяющихся одним концом вместе. Крошечное нечёткое облако, состоявшее из тысяч тончайших полупрозрачных волокон, окружало свободные концы. Маленькая капля маслянистой жидкости, которая окружала и защищала существо, расползалась по металлической поверхности стола.

Джек кивнул.

— Да. Да, я знаю.

— Это яйцо, — сказал Оуэн. Он скальпелем развернул скрючившееся существо. — Это никакая не таблетка; это яйцо. Грёбаное яйцо. А это – эмбрион внутри.

— Но... — Гвен, казалось, не могла найти слова. — Но зачем? — наконец закончила она. — Зачем кому-то сознательно глотать яйцо, особенно если оно превращается во что-то вроде этого?

— Они не делают этого сознательно, — Джек стиснул руками перила балкона, достаточно крепко, чтобы Оуэн мог услышать скрип металла. — И, я думаю, они это делают и потому могут терять вес. Скажи ей, Оуэн.

— Я полагаю, что жизненный цикл этого существа, чем бы оно ни было, очень похож на жизненный цикл нашего, такого родного нам, солитёра, — сказал Оуэн. Он наклонился ближе, восхищённый лежащим на столе перед ним существом. — Вероятно, оно активируется кислым содержимым желудка, вылупляется, пробирается в кишечник и присасывается там. Оно высасывает питательные вещества, выделяющиеся из того, что съел хозяин. У этого существа нет ничего похожего на рот, так что я считаю, что оно поглощает частично переваренную пищу через кожу.

— Химус, — неожиданно сказал Джек. Гвен посмотрела на него.

— Что?

— Химус – полужидкая, частично переваренная пища, которая попадает из желудка в двенадцатиперстную кишку. Ещё один кандидат для моего списка слов, которые нужно спасти от исчезновения и как можно чаще использовать в разговорах.

— Все смотрим на меня, пожалуйста, — твёрдо сказал Оуэн. — Если только вы не хотите, чтобы вас поставили в угол. Итак, я подозреваю, что, в отличие от солитёра, это существо жадное. Именно поэтому хозяин всё время голоден и так быстро теряет вес. Люди практически истощаются, потому что это существо в их пищеварительном тракте отбирает у них всю еду ещё до того, как они получают шанс употребить её сами. Это как кукушка: она доверяет кому-то сделать самую тяжёлую работу, а потом использует результат в своих интересах.

— Надеюсь, оно мёртвое. Ради твоего же блага, — сказал Джек.

— Оно не мертво как таковое, но определённо инертно. И оживёт только в том случае, если я его проглочу. Чего я не собираюсь делать. Даже на спор.

— А что насчёт второй таблетки? — спросил Джек. — Той, которая подписана «Стоп»?

Оуэн бросил взгляд на лоток с инструментами, где лежало три блистерных упаковки: одна – которую Гвен нашла в своей собственной аптечке, другая – которую она забрала из квартиры Люси, и третья – которую они с Джеком обнаружили в «Клинике Скотуса». Во всех трёх упаковках теперь не хватало таблетки «Старт». В двух из них по-прежнему лежали таблетки «Стоп». Третья была пуста.

— Я проанализировал её раньше, — сказал он. — Обычный растительный стерол – более-менее безвредный для человека, но я полагаю, что для червя он смертелен. Возможно, это помогает хозяину переварить останки, чтобы не оставалось никаких следов.

— Прекрасно, — голос Джека был несколько мрачным. — Одна таблетка – чтобы начать худеть, вторая – чтобы перестать. Совершенно прекрасно. Фактически, симметрично.

Оуэн протянул руку и взял с лотка пинцет.

— Прекрасно, если не считать побочных эффектов, — сказал он, осторожно взяв существо со стола и поднеся его к лицу, поворачивая, чтобы рассмотреть со всех сторон. — Безумный голод – это ещё не всё; есть ещё психотическое поведение. Мы пока не знаем, чем оно вызывается. И, судя по тому, что вы сказали, зрелая форма этого существа выпрыгнула из горла секретарши, разорвав крупнейшие кровеносные сосуды, прежде чем напасть на вас. Никогда не видел, чтобы солитёры так себя вели. Это почти указывает на некоторое понимание, возможно, даже сознание.

— Оно разумно? — спросила Гвен. — Мы можем с ним общаться?

— Не думаю, что у него достаточно большой мозг, чтобы оно было разумным. Думаю, оно подчиняется инстинктам и некоторым ощущениям. Что меня удивляет – так это способ, каким он, по твоим словам, на тебя напал. Солитёры – это всего лишь интертные комплексы самовоспроизводящихся сегментов. Это существо – чем бы оно ни было – способно чувствовать, где находятся какие-либо вещи, решать, что они представляют угрозу, и двигаться, чтобы что-то с этим сделать. Где бы ни находилась их естественная среда обитания, они, возможно, как-то преследуют своих жертв, прежде чем или отложить яйца у них внутри, или поселиться в нём в своей зрелой форме.

Гвен побледнела. Её горло сжалось, словно она пыталась сдержать тошноту.

— Мы назовём его Джорджем, — неожиданно сказал Джек.

— Кого мы назовём Джорджем?

— Паразита, который сидит внутри твоего парня. Так будет легче их различать. Мы не сможем запутаться. Тот, который напал на нас в «Клинике Скотуса», был Ринго, тот, что внутри у Риса – Джордж, тот, что внутри у Марианны – Пол, а для паразита внутри Люси Собел остаётся имя Джон.

— Ты забыл про этого, — сказал Оуэн, помахивая крошечным инопланетным существом туда-сюда в воздухе.

— Этот может быть Стюартом. Как Сатклифф.

— Кто такой Стюарт Сатклифф? — из-за того, что Гвен всё ещё держала руку у рта, слова было трудно разобрать, и Оуэну пришлось на мгновение задуматься, прежде чем он понял, о чём она говорит.

— Это парень, который ушёл из «Битлз» в Гамбурге, ещё до того, как они стали знаменитыми. Милый парень. Хочешь – верь, хочешь – не верь, а это он придумал ту битловскую причёску. Знаток в старых техниках коллажа. Его девушку, кажется, звали Астрид. Или Ингрид. Одно из двух.

— Джек. — Голос Гвен дрожал. — Мы должны избавиться от них. От них всех. У нас есть таблетки «Стоп». Мы можем заставить Риса, Марианну и Люси принять таблетки, пока с ними не случилось что-то ещё похуже.

Джек посмотрел на Оуэна. «Скажи ей», — говорил его взгляд.

— Мы ничего не знаем о жизненном цикле этих существ, — медленно произнёс Оуэн. Такой же тон он использовал, когда ему приходилось сообщать людям о том, что у них неоперабельная форма рака или что они на всю жизнь останутся парализованными. Неторопливый, твёрдый и успокаивающий. — И мы не знаем, сколько людей заражено. Мне нужна одна из таблеток «Стоп» для анализа, чтобы я мог определить, можно ли их синтезировать, и нам нужно, чтобы как минимум одно такое существо оставалось живым, чтобы мы могли его изучить и узнать, чего оно хочет, что ему нужно, как оно растёт, как быстро оно растёт и каковы его слабые места.

Гвен повернулась к Джеку.

— Нам нужно только одно из них. Оуэн только что так сказал – ты слышал. Мы можем дать таблетки двоим.

— И кому придётся выбирать? — спросил Джек. Он перевёл взгляд с Оуэна на Гвен и обратно. — Кто из нас будет играть в Бога? Или лучше бросим жребий?

— Рис мой парень! — воскликнула она, глядя то на Джека, то на Оуэна. — Это что, не считается?

— А Марианна – милая девушка, и у неё есть семья, — отрезал Оуэн. Что-то внутри него уже почти достигло крайней точки. Он уже подвёл Марианну: ему больше не хотелось усугублять это.

— Но нет парня, — напомнил ему Джек.

— Какая разница, — закричал Оуэн, повернувшись к нему.

— А что насчёт Люси? — спросил Джек их обоих. — Я уверен, что у неё тоже есть семья. Разве она не заслуживает шанса, который мы можем ей дать?

— Она убийца, — напомнил Оуэн. Обернувшись к Гвен, он сказал: — Хочешь, чтобы ей сошло с рук убийство её парня? Разве это не будет правильно, если мы оставим существо в ней живым и спасём Марианну и Риса?

— Наказание – это не то же самое, что закон, — медленно проговорила Гвен, покачав головой. — Джек прав – мы не имеем права выбирать.

Оуэн в отчаянии сжал кулаки.

— Я имею. Я дам Марианне таблетку «Стоп», — сказал он. — Она уже достаточно настрадалась. — Прежде, чем Джек или Гвен успели его остановить, он схватил один из блистеров с лотка с инструментами и бросился к двери.

Он слышал стук их шагов, отзывающийся эхом от викторианской кирпичной кладки, когда он бежал сквозь тоннели Торчвуда. Гвен выкрикивала его имя; Джек молчал, но Оуэн чувствовал его присутствие.

Его собственное дыхание свистело у него в ушах и огнём горело в груди. Он чувствовал, как кровь пульсирует в артериях в его горле и висках. Он не знал, насколько близко к нему Джек и Гвен; в любую секунду он ожидал, что его схватят за плечо, останавливая, но этого так и не произошло.

Свернув за угол, он добрался до камер. Долгоносик в ближайшей из них прижался к стеклу, принюхиваясь и скаля зубы, но Оуэн не обратил на него внимания. Он пробежал мимо клетки, где сидела Люси, и бросился к последней в ряду камере, где его ждала Марианна.

— Я достал его! — крикнул он. — Лекарство. Всего одна таблетка, и ты будешь в порядке! Обещаю!

Марианна не ответила. Она безжизненно скрючилась в своей клетке, её перевязанные руки с повреждёнными пальцами были по-прежнему прикованы к стене цепями, чтобы она не могла снова начать их жевать.

Вместо этого она нашла иной способ прокормиться. Она изогнулась так, чтобы достать зубами до правого плеча. Ей пришлось вывихнуть плечо, чтобы сделать это. Оуэн знал, что она вывихнула плечо, потому что съела всю свою руку, несмотря на боль, до такой степени, что на ней не осталось достаточно мяса, чтобы рука оставалась прикреплённой к телу. Теперь из-за веса её тела рука отделилась от плеча, разорвав остатки мышц и сухожилий. Её тело упало вперёд, на каменный пол, в то время как рука висела отдельно, прикованная цепью к стене.

Каменный пол камеры представлял собой озеро липкой крови.

Голова Марианны склонилась на грудь, и её волосы, её прекрасные светлые волосы свешивались ей на глаза.

Оуэн упал на колени. Упаковка с таблетками выскользнула из его руки. Он почувствовал себя так, словно у него внутри открылась зияющая пропасть, куда проваливалось его сердце.

— Оуэн, — послышался сзади голос Джека. Сильные пальцы взяли его голову и повернули так, чтобы он встретился взглядом с Джеком. Джек стоял на коленях рядом с ним, а Гвен – рядом с ними обоими. — Оуэн, у меня будет к тебе много тяжёлых просьб. Это не самая тяжёлая, даже и близко, но тебе будет так казаться. Тебе это будет казаться самой тяжёлой вещью в мире. Оуэн, мне нужно, чтобы ты как можно скорее вскрыл тело Марианны и извлёк из неё это существо. Оно может быть всё ещё живым, и нам нужно узнать о нём всё, что только можно. Я не буду спрашивать, можешь ли ты сделать это для меня, потому что ты сделаешь это для меня. Понимаешь? Ты это сделаешь.

Оуэн мрачно кивнул. Конечно, он это сделает. Что ему ещё остаётся? Он был врачом. Он лечил людей. Теперь... теперь он не может вылечить даже сам себя, не говоря уж о других.

Пока Гвен ходила за каталкой, Джек открыл дверь камеры. Он держал свой «Уэбли» наготове, просто на случай, если существо – как Джек его назвал? Пол? – попытается выбраться из мёртвого тела, в котором оно было заперто.

Оуэн просто смотрел, по-прежнему стоя на коленях, как те двое освобождают левую руку Марианны из пут, кладут её тело на каталку, потом освобождают её правую руку и кладут рядом с ней. Его сердце упало в ту бездонную пропасть у него внутри. Он больше не мог ничего чувствовать. Ему больше нечего было чувствовать.

* * *

Марианна лежала на металлической поверхности стола для вскрытий, Гвен и Джек молча наблюдали с галереи. Оуэн осторожно снял с Марианны одежду. В глубине души он помнил, как отчаянно ему хотелось увидеть её обнажённой, но теперь вид её тела ничего для него не значил. Марианны больше не было здесь. То, что было ею, было тем, как она держалась, как она наклоняла голову, как, казалось, оживали её глаза, когда она говорила о своих любимых вещах – это была Марианна. И это ушло.

Машинально Оуэн сделал глубокий косой разрез от здорового плеча к изувеченному, потом вниз, коснувшись мечевидного отростка, пересекая грудину, а затем второй разрез – от мечевидного отростка к паху, разрезая мышцы и жёлтую жировую прослойку. Из отверстий хлынула кровь. Руками он раскрыл разрезы, обнажив внутренние органы. Обычно дальше он перерезал рёбра и хрящи, добираясь до сердца, лёгких и трахеи, но сейчас он не проводил вскрытие трупа – он искал одну совершенно определённую вещь.

Посмотрев на галерею, где к Джеку и Гвен присоединились мрачные Тошико и Йанто, он кивнул Тошико. Она нажала на кнопку на пульте дистанционного управления, который держала в руке, и на висящем над столом широкоформатном экране появилось изображение туловища Марианны, полученное с ультразвукового сканера Тошико. Цветовое кодирование показало, где находится существо – или где оно находилось раньше. Пальпировав двенадцатиперстную кишку Марианны, Оуэн быстро определил местонахождение нужного фрагмента кишечника. Он чувствовал там что-то более твёрдое, чем переваренная пища. И оно как будто немного двигалось под его пальцами. Потянувшись к лотку с инструментами, он взял несколько зажимов и воспользовался ими, чтобы перекрыть оба конца органа, над существом и под ним. Несколько движений скальпеля – и он изолировал всю эту часть – примерно метр влажной, розовой плоти. Он осторожно поднял её и поместил в металлическую миску, которую поставил на стол рядом с изуродованным телом Марианны.

Не дожидаясь, пока его попросят, Йанто вытащил из хранилища большую стеклянную банку. Крышка банки надёжно закреплялась сверху, и в верхней и нижней частях банки были носики, чтобы туда можно было добавить или извлечь жидкость или газ. Она была приблизительно такого же размера, как голова Марианны. Иногда Оуэн использовал эту банку для химических экспериментов, но сейчас она соответствовала его целям. Из хранилища химикатов он взял немного соляной кислоты и вылил её в банку вместе с небольшим количеством дистиллированной воды и разных других веществ. К тому времени, догадавшись, что он делает, Гвен обыскала Хаб на предмет какой-нибудь еды – старых корок от пиццы, бутербродов, пакетиков с конфетами, чего-то из холодильника, чего-то, что могло бы использоваться для имитации внутренней среды пищеварительной системы. Оуэн сунул всё это в банку. За несколько секунд смесь помутнела и свернулась, и резкий запах кислоты сменился чем-то более противным и тошнотворным.

Оуэн взял из металлической миски фрагмент кишечника Марианны и поместил его над банкой. Это была самая сложная часть эксперимента. Он чувствовал, как где-то на заднем плане Джек вытаскивает из-под шинели револьвер, держа его наготове на тот случай, если существо попытается выйти, как произошло с секретаршей в «Клинике Скотуса».

Оуэн сжимал скальпель уверенной рукой, готовый сделать последний разрез. Он взялся за кишку с одной стороны, над зажимом, и сделал вертикальное движение скальпелем. Разрез открылся под давлением чего-то тяжёлого внутри. На мгновение Оуэн забеспокоился, что существо не вылезет, но оно должно было почувствовать изменения в состоянии здоровья его хозяина. Независимо от того, что оно использовало, чтобы удерживаться внутри пищеварительного тракта, какие крючки и присоски у него были, оно их расслабило. На глазах у Оуэна слизистая чёрно-синяя масса выскользнула из кишки Марианны и упала в банку, расплескав жидкость.

На поверхности жидкости появилась рябь, но Оуэн считал, что видит, как двигается существо, зарываясь глубже в биологические отбросы.

— Дамы и господа, познакомьтесь с Полом, — сказал он, и это были первые слова, которые он произнёс с тех пор, как обнаружил тело Марианны. — Пол – бывший жилец мисс Марианны Тилл. Он останется с нами на некоторое время. Пожалуйста, будьте гостеприимными. — Он посмотрел на Тошико. — Тош, ты здесь лучше всех разбираешься в технике, так что я скажу тебе, что делать дальше. Соляная кислота и фрагменты еды напоминают содержимое пищеварительного тракта, и благодаря этому Пол будет чувствовать себя как дома. Хотя мне не очень нравится содержать его в такой форме – это слишком грязно и воняет дай Боже как. Я хочу, чтобы ты слила это из банки приблизительно через четыре часа, и пока ты будешь это делать, наполни её питательным раствором. Пакеты с раствором найдёшь в холодильнике, они помечены. Поставь капельницу, так, чтобы питательный раствор вводился в сосуд с такой же скоростью, как банка будет осушаться. Одного пакета хватит часа на два. Возможно, это будет слишком много, но я не думаю, что это существо в принципе можно перекормить. Всё понятно?

Тошико кивнула.

Гвен попыталась поймать его взгляд, но он не смотрел на неё.

— Оуэн, — сказала она. — Что происходит? Ты говоришь так, как будто тебя тут не будет.

— Меня тут не будет, какое-то время, — ответил он. — Я собираюсь пойти и найти где-нибудь тёмный угол, а потом напиться как можно сильнее и как можно быстрее. А потом я собираюсь переспать с как можно большим количеством людей за самое короткое возможное время. Не знаю, сколько рекордов я побью, но всё равно следите за новостями. Кто-то по имени Оуэн вернётся позже, когда будет готов, но это буду не я. Я уйду.

Он положил свой мобильный телефон на лоток с инструментами и вышел, не оборачиваясь.

Оуэн ушёл из Хаба через лифт, ведущий к водяной башне перед центром «Миллениум». Он стоял там, на плитке, к которой когда-то прикоснулось что-то особенное и откуда никто не мог его видеть, как бы близко к кому-либо он ни находился, и смотрел, как люди проходят мимо, в одиночестве, парами или группами.

Мир не рухнул. Жизнь продолжалась. Ничего не изменилось только из-за того, что Марианна умерла.

Спустя некоторое время он сошёл с плитки на деревянные доски, которыми была выложена площадь перед центром. Его по-прежнему никто не замечал. Они проходили рядом с ним, едва ли избегая прикасаться к нему, но никто не смотрел ему в глаза. Как будто он перестал существовать.

Он направился в бар на Бьют-стрит, где он мог напиться до бессознательного состояния и при этом быть уверенным, что ему продолжат наливать. Он начал с пива, а потом перешёл на виски – на основании того, что это будет быстро и эффективно. Пока он пил, он пытался избавиться от всех сознательных мыслей. Нахлынувшие чувства отступали. Теперь значение имели только тёплый, с дымком, вкус виски и прохлада пива в его горле.

Когда он понял, что потерял счёт порциям выпивки, которую он уже употребил, он пошёл в другой бар, а потом в третий. Люди вокруг него заигрывали друг с другом или начинали драки, но никто не пытался заговорить с ним. В его глазах – или в душе – была какая-то вялость, которая мешала им. Жизнь просто проходила мимо него.

Конечно же, в конце концов он вернулся. Куда он ещё мог пойти?

В Хабе на удивление было пусто. Оуэн пошёл сразу в прозекторскую. Йанто стоял у входа в помещение, нервно заглядывая в дверной проём.

— Где все? — спросил Оуэн.

— Гвен ушла, чтобы побыть со своим парнем, — ответил Йанто. — Джек сказал, что, если она сможет убедить его принять таблетку «Стоп», он с радостью её отпустит. Джек и Тош поехали искать доктора Скотуса, а я проводил время или здесь, или в камерах.

— И что ты делал?

— Наблюдал, как развивается существо, которое Джек называет Полом, и присматривал за Люси Собел. Это то, что должен был делать ты.

Оуэн ощутил желание дать Йанто по лицу.

— В чём дело? — спросил он вместо этого. — Почему ты тут прячешься?

— А, у нас небольшая проблема с Полом, — резко сказал Йанто. — Думаю, я настроил капельницу так, что раствор вышел слишком быстро. И, кажется, поглощён он тоже был слишком быстро.

Оуэн оттолкнул его и заглянул в прозекторскую.

Она выглядела почти так же, какой он её оставил, не считая того, что банка, в которую он поместил Пола, лежала на боку, разбитая на крупные осколки.

Пол был на столе для вскрытий. Он больше не был похож на червя. Размерами он напоминал крысу, но состоял из длинного чёрного тела, заострённого с обоих концов и покрытого полосами цвета электрик. Два тонких, прозрачных крыла, росших из центральной части тела, жужжали в воздухе.

— Твою мать, — сказал Оуэн. — Это Пол МакКартни, с крыльями!