Хендрикс повел его по тропинке к дыре в живой изгороди. По другую сторону тянулся перелесок, все еще находящийся в границах поместья. Хендрикс зашагал куда-то вдаль, даже не проверяя, поспевает ли за ним Шерлок.

Холмс снова взглянул на циферблат. Уже двенадцатый час, а он тут совершает прогулки по сельской местности. Так он ничего не успеет!

Наконец садовник остановился у поросшей травой насыпи. По другую сторону от нее местность понижалась, образуя круглую котловину. У краев насыпи Шерлок увидел темные дыры в земле — по-видимому, норы кроликов.

Неожиданно он вспомнил голову кролика в такой же норе в Фарнхеме. С этого и началось его путешествие. Это случилось каких-то пару дней назад, но ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

— Вот тут я ловушки и ставлю, — пояснил Хендрикс. Он глядел не на Шерлока, а куда-то в сторону. — Делаю петлю и привязываю ее к согнутой ветке. Кролик сует голову в силок, и ветка выпрямляется, затягивая петлю и вздергивая его в воздух. Ловушки я несколько раз в день проверяю.

Шерлок смотрел на место, где расставлялись силки, но ничего особенного не замечал. Ему в голову пришла мысль — пройтись вдоль насыпи и осмотреть кроличьи норы. У ближайшей из них он наклонился. Кролика не было, но Шерлок заметил торчащий из норы побег какого-то растения. В первое мгновение он предположил, что это остатки еды, которую кролик пытался затащить в нору, но потом понял, что это не объяснение. Он ни разу еще не видел, чтобы кролики переносили еду с места на место — где они находили траву, там ее и ели. Он присел на корточки и потянул за стебель. На одном конце росли цветы, похожие на гроздь пурпурных колокольчиков, а с другого конца стебель был срезан. Это растение кто-то нарочно засунул в нору. Но кому и зачем это было нужно?

— Вам знаком этот цветок? — спросил Шерлок, показав его Хендриксу.

— Наперстянка, — ответил садовник, бросив взгляд на побег и сдвинув брови. — Будьте с ней осторожнее, сэр. Ее еще называют колокольчиками мертвеца. Если листочек в рот сунете, можете помереть. Некоторые говорят, что их даже нюхать опасно, но я в это не очень-то верю. Я по этому лесу годами хожу, и ничего. — Он нахмурился. — Впрочем, тут не так уж много этой наперстянки и растет. Она довольно редко попадается.

— Зачем же кроликам есть ядовитые растения? — спросил Шерлок. — По идее, животные должны их избегать. — Он повертел стебель в руке. — А еще интереснее, зачем кому-то приносить ядовитый цветок туда, где полно кроликов?

— Я слыхал, — сказал Хендрикс, — что яд наперстянки на кроликов не действует. — Он поморщился, словно обдумывая какую-то мысль. — Не знаю, правда это или нет, но если…

— Если это правда, — подхватил Шерлок, — то яд наперстянки может накапливаться в кроличьем мясе. И подействовать на человека, который это мясо съест!

Он посмотрел на Хендрикса. Тот мрачно глядел на него. У Шерлока мелькнула мысль, что если это садовник положил у норы цветы наперстянки в надежде отравить своего хозяина кроличьим мясом и сам же отдал кролика Эгги МакФарлейн, зная, что подозрение падет на нее, то это воистину дьявольский план. В таком случае Хендрикс наверняка попытается заставить его замолчать. Шерлок напрягся всем телом, готовясь прыгнуть в сторону и броситься наутек, если Хендрикс сделает хоть шаг в его сторону.

Но нет — если Хендрикс убийца, то зачем же он сам рассказал о том, что может помочь в расследовании преступления?

— Кто-то нарочно подбрасывал кроликам наперстянку? — переспросил садовник. — Чтобы рано или поздно я поймал тут кролика с отравленным мясом?

Шерлок кивнул и поднял глаза на Хендрикса:

— И много надо времени, чтоб накопился яд?

— Неделя, — ответил тот. — Может, две. Но… кто мог это сделать? Кто на такое способен?

Оставив вопрос без ответа, Шерлок огляделся по сторонам. Земля была твердой — слишком твердой, чтобы на ней остались отпечатки подошв. Теперь он знал, как осуществили убийство, но без подозреваемого эта информация была бесполезна.

Ему снова захотелось взглянуть на часы, но он подавил этот порыв. Будет ему известно, сколько сейчас времени, или нет, все равно быстрее думать не получится.

Он разглядывал землю вокруг нор, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, и вдруг заметил под ногами что-то необычное. Какое-то сухое коричневое вещество, похожее на длинного прямого червяка. Шерлок долго рассматривал эту штуку, пытаясь понять, как это мертвый червяк умудрился лечь по стойке «смирно», пока его не осенило.

Это был не червяк. Это был засохший плевок — смесь слюны и жевательного табака.

Шерлок посмотрел на Хендрикса. Садовник проследил за его взглядом и теперь тоже стоял, уставившись на потек коричневой слюны.

— Вы жуете табак? — прошептал Шерлок.

— Вот уж этой привычки у меня нет. Не жую и не курю. Но знаю, кто у нас жует.

Шерлок вспомнил дворецкого с полным ртом табака и его слова о том, что сад и лес — не в его ведении. Если это правда, то зачем бы ему приходить сюда, в такую даль от дома?

— Вам нужно обратиться в полицию, — сказал Шерлок. — И рассказать о том, что вы нашли.

— Это вы нашли, а не я, — проворчал садовник. — Мне давно бы следовало это заметить, но где мои-то глаза были?

Шерлок покачал головой:

— Меня полицейские слушать не будут — я несовершеннолетний, к тому же не из этих мест. Вам они скорее поверят. Если хотите, чтобы Эгги МакФарлейн освободили, вы должны им все рассказать.

— Да, расскажу. — Садовник усмехнулся. — Мне Эгги всегда нравилась. Уж я-то постараюсь, чтобы ее выпустили из тюрьмы. Но как же вы?

Вот теперь Шерлок посмотрел на часы.

Десять минут второго. У него осталось меньше часа, чтобы вернуться и убедить МакФарлейна, что теперь Эгги сможет оправдаться.

— Мне нужно бежать, — сказал он. — Я очень тороплюсь.

И он побежал во всю прыть до дома, где его ждали Данлоу и Брог.

— Быстрей! Нам нужно возвращаться! — крикнул Холмс.

Уже забираясь в тронувшуюся карету, он оглянулся. Шерлоку показалось, что дворецкий смотрит им вслед из окна первого этажа, но они отъехали так быстро, что ему могло и померещиться. Шерлок невольно вспомнил миссис Эглантин. Неужели все управляющие в чужих домах — потенциальные убийцы?

Пока карета тарахтела по улицам и переулкам Эдинбурга, Шерлок не выпускал часов из рук. Его сердце колотилось, в ушах шумела кровь. Ему хотелось выскочить из кареты и броситься бегом, но это было бы нелогично. Ничего хорошего из этого бы не вышло. Карета все равно приехала бы быстрее.

Он терпеть не мог ждать. Он терпеть не мог зависеть от других людей. Ему хотелось что-то сделать.

Он вот уже в тысячный раз выглянул из окна. Стены, дома, вывески и уличные фонари мелькали мимо, сливаясь в неразличимую массу. Шерлок был уверен, что Эдинбург — прекрасный город, но сейчас он ненавидел его всей душой.

Шерлок понял, что они подъезжают, когда дома вдоль дороги сменились складскими зданиями. Не успела карета остановиться, как он выскочил наружу и бросился к одному из складов. К штаб-квартире МакФарлейна.

— Эй, парень! — крикнул ему Данлоу. — Нас подожди!

Но Шерлок пулей влетел в дверь. Охранники у входа попытались остановить его, но ему удалось проскочить между ними, увернувшись от их рук. Пробегая через комнаты с ареной для собачьих боев и с боксерским рингом, он слышал доносящиеся сзади вопли.

— У меня получилось! — крикнул Шерлок, ворвавшись в помещение, где МакФарлейн устроил свой тронный зал.

Он успел заметить Амиуса Кроу, стоящего рядом с Вирджинией, и Руфуса, и Мэтти. Они в изумлении смотрели на него, когда он проскользил по полу и остановился перед возвышением.

— У меня получилось! — повторил он. — Я знаю, кто убил сэра Бенедикта Вентхема, и это не ваша сестра! Это дворецкий. Я не представляю, почему он это сделал, но знаю, что это он.

— Хорошая новость, — сказал МакФарлейн. Его голос казался каким-то мрачным, как будто он одним махом растерял весь свой юмор. — Я в долгу перед тобой, парень, как мы и договаривались. Но беда в том, что я не могу расплатиться, а ты не можешь забрать свою плату.

Шерлок уже собирался спросить, что это означает, как неожиданно заметил, что все люди в комнате смотрят не на него и не на МакФарлейна, а на дверь, в которую он вбежал. Уже зная, что он сейчас увидит, Шерлок обернулся.

У стены, невидимые снаружи, стояли десять мужчин. Девять из них целились из арбалетов в МакФарлейна, в его людей и в Шерлока. Десятый стоял с невозмутимым видом на шаг впереди остальных. Коротышка с зачесанными набок волосами. В прекрасно скроенном костюме. С тростью из черного дерева, основание которой упиралось в пол между его ногами. Набалдашником трости служил золотой череп. Вся эта картина возникла перед глазами Шерлока, словно вспышка, но на самом деле его взгляд был прикован к лицу и рукам коротышки. На них невозможно было найти и клочка кожи, где не было бы вытатуировано чье-то имя. С такого расстояния Шерлок смог разобрать надписи: «Альфред Уайтинг», «капрал Билл Котингхэм», «Уинни Томас» и «Пол Фэллоуз». Все они были выбиты черной тушью, но поперек лба горело красным имя Вирджинии Кроу.

— Брюс Скобелл, — спокойно произнес Шерлок.

— Вот мы и встретились, — сказал Скобелл своим на удивление отчетливым и мягким голосом. — Прошу прощения за то, что явился раньше назначенного часа, но я больше не мог ждать. Мистер Кроу и его прекрасная дочь уже давно поселились в моих мыслях и на моей коже. — Он посмотрел на Шерлока. Его глаза были такими темными, что трудно было отличить зрачок от радужки. — Вчера ты причинил мне значительные неприятности. По твоей вине двое моих парней повредили себе ноги.

Шерлок окинул взглядом шеренгу людей Скобелла, но не заметил гипсовых повязок или бинтов.

— Здесь ты их не увидишь, — продолжил Скобелл. На его лице появилась улыбка. — Своих изувеченных слуг, как и раненых лошадей, я пристреливаю.

— Тогда почему остальные продолжают вам служить? — поинтересовался Шерлок. — Я бы на их месте не стал так рисковать.

Произнося эти слова, он внимательно осматривал с ног до головы Скобелла, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что могло бы дать ему преимущество в драке или в словесном поединке, но ничего не находил. Скобелл оставался для него загадкой. Он казался непроницаемым, как движущийся и разговаривающий механизм.

— Из страха перед тем, что я сделаю с ними, если они сбегут, — ответил Скобелл. — И я плачу им достаточно, чтобы риск был оправданным. Я узнал о людях одну забавную вещь: никто из них не верит до конца, что может умереть. В смерть окружающих они верят, но каждый в глубине души считает, что с ним этого не случится.

Взгляд Шерлока раз за разом невольно возвращался к золотому набалдашнику трости. Казалось, череп смотрит на него своими темными глазницами. Холмс был уверен, что на самой макушке что-то есть — что-то вроде щели, но прежде чем он смог догадаться, что это такое, Скобелл поднял трость и направил ее Шерлоку прямо в лицо. Он слегка шевельнул пальцем, надавив на левую глазницу черепа, и из конца трости выскочило тонкое лезвие. Острие зависло в воздухе в полудюйме от правого глаза Шерлока.

Его бросило в пот.

— Боюсь, — произнес Скобелл своим ужасающе мягким голосом, — что у нас не осталось времени на любезности и вежливую болтовню. Меня ждет одно дело: несколько лет назад я дал себе слово выполнить его. Говорят, месть — это блюдо, которое следует подавать холодным, но я так долго ждал, что моя месть замерзла на тарелке. — Он посмотрел на Кроу: — Ты мой должник. Ты должен расплатиться за смерть моей жены и сына.

— Отпусти мальчиков, Скобелл! — крикнул ему Кроу с возвышения. — Они тебе ничего плохого не сделали. Тебе нужен только я.

— Напротив, — возразил Скобелл, — из-за них я потерял своих лучших людей. Впрочем, мальчишки могут подождать. Сначала я разделаюсь с твоей прекрасной дочерью, и клянусь, она уже не будет такой прекрасной, когда я с ней покончу, а потом займусь тобой.

Гэхан МакФарлейн выступил вперед.

— Тут я хозяин, — рявкнул он, — а ты гость! Здесь я отдаю приказы.

Скобелл медленно опустил конец трости на пол. Он надавил на золотой череп, и лезвие втянулось внутрь.

Шерлок услышал щелчок пружинного механизма. Ему не давала покоя щель на макушке черепа. Зачем она нужна?

Скобелл спокойно посмотрел на МакФарлейна.

— Все карты у меня, — сказал он. — Пока что ты ничем меня не оскорбил, но доживешь ли ты до завтра или нет, зависит от того, как ты будешь вести себя дальше.

— Ты не посмеешь, — прорычал МакФарлейн, — распоряжаться в моем…

Не успел он закончить фразу, как Скобелл взмахнул рукой. Один из его прислужников приподнял арбалет и спустил тетиву. Раздался резкий металлический звук. Дротик угодил Данлоу в середину груди. Тот мгновение с ужасом смотрел на него, а потом рухнул на колени. Он еще попытался повернуться к МакФарлейну и что-то сказать ему, но не смог и повалился на бок на каменные плиты пола.

— Я отдаю приказы, где хочу и когда хочу, — заявил Скобелл с полнейшей невозмутимостью.

Шерлок огляделся, пытаясь заметить все, что могло бы ему пригодиться, чтобы изменить расклад сил. Пока что преимущество было на стороне Скобелла, и Шерлок не представлял, что с этим можно сделать. Всего лишь через несколько минут он может навсегда потерять и Вирджинию, и Амиуса Кроу. А после этого все они — и он, и Мэтти, и Руфус — расстанутся с жизнью. Он должен это предотвратить.

Его взгляд упал на Гэхана МакФарлейна. Огромный шотландец смотрел прямо на Шерлока. Потом перевел взгляд на дверь и снова посмотрел на Шерлока. А потом кивнул.

И что же он пытался этим сказать?

Шерлок вспомнил яму в соседней комнате и сидящего в ней хищника.

На какую мысль пытался навести его МакФарлейн? Шерлок не знал, что это за зверь, но, судя по всему, что он здесь видел, МакФарлейну нравилось устраивать поединки между людьми и животными. Зверь, очевидно, крупный и опасный. Вероятно, МакФарлейн натравливал на него собак, а может, сбрасывал в яму и людей, делая ставки не на их победу, а на то, как долго они смогут продержаться.

У Шерлока появилась идея, но сначала ее нужно было обдумать.

— Время пришло, — сказал Скобелл. — Имена на моем лбу и руке слишком долго оставались красными. Пора забить их черным.

Как только Скобелл выступил вперед, Шерлок снова уставился на золотой череп. На конце трости было лезвие, которое выдвигалось нажатием на левую глазницу. Но у черепа две глазницы…

Шерлок протянул руку и ткнул пальцем в правую глазницу черепа.

Из щели в набалдашнике выскочило второе такое же лезвие и пробило ладонь Скобелла. Тот пронзительно взвизгнул, и все застыли от неожиданности. Все, кроме Шерлока, потому что именно в это мгновение он бросился к двери. Арбалетчики Скобелла спохватились и дружно повернулись к нему, но, когда раздались выстрелы, он уже успел выскочить из зала. Сзади донеслись свист дротиков и крики раненых. Люди Скобелла нечаянно открыли огонь друг по другу.

В зале поднялась суматоха, Шерлок слышал вопли и топот бегущих ног, но сейчас его занимало другое: яма, похожая на бассейн, и деревянное ограждение.

Зверь в яме зарычал. Шерлок услышал, как застучали по полу его когтистые лапы, когда он ринулся к краю.

Холмс ухватился за ограждение и начал его расшатывать. Доски были прибиты к полу и сначала не поддавались, но отчаяние придало Шерлоку сил, и он справился. По-другому и быть не могло. Кусок ограды, который ему удалось выломать, оказался длиной футов в пятнадцать и шириной фута в три, и он был таким тяжеленным, что Шерлок с трудом сдвинул его с места. Но он все-таки сумел его развернуть и сунуть одним концом в яму.

Получилось что-то вроде трапа, по которому зверь мог выбраться наружу.

Это была единственная идея, которая пришла Шерлоку в голову.

Над краем ямы с рычанием поднялась огромная звериная туша и нависла над Шерлоком, широко расставив лохматые лапы, увенчанные длинными, как кинжалы, когтями. Это был медведь — бурый медведь, и его длина от носа до хвоста составляла без малого десять футов. Его глаза горели яростью и безумием. Бог знает, где раздобыл его МакФарлейн. Возможно, этот медведь попал к нему еще детенышем. Скорее всего, он сидел в этой яме уже долгие годы, его дразнили, издевались над ним, вынуждали драться, но наконец он вырвался на свободу.

Медведь замахнулся на Шерлока тяжелой лапой. Холмс бросился на пол и прокатился под ней именно в то мгновение, когда уцелевшие слуги Скобелла вбежали в комнату. Медведь сразу же потерял к нему интерес. Перед ним были люди с арбалетами. Причинившие ему столько боли.

И он бросился в атаку.

Шерлок перевалился через край ямы. Падая, он успел услышать вопли арбалетчиков и наводящий ужас рев медведя.

Удар об пол был таким сильным, что Шерлоку показалось, будто у него из глаз посыпались искры. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Он медленно поднялся на ноги и осмотрелся. Яма оказалась глубиной футов в пятнадцать, и ее пол был усеян костями. Одни из них были очень старыми, другие свежими и покрытыми кровью. Шерлок готов был поклясться, что среди этих костей встречались и человеческие.

Он вскарабкался по «трапу». Медведь уже успел вбежать в тронный зал МакФарлейна, у двери же лежали пять или шесть арбалетчиков Скобелла. Все они были в таком состоянии, что сложно было сказать, сколько их там.

Он очень осторожно двинулся к двери.

Большинство людей МакФарлейна бросилось наутек. Сам МакФарлейн стоял на возвышении вместе с Руфусом Стоуном, Мэтти, Амиусом и Вирджинией. Все они с ужасом смотрели на то, что творилось в центре зала.

Уцелевшие слуги Скобелла пытались остановить медведя арбалетным огнем, и из его шерсти уже торчали дротики, но это не помогало. Он попросту расшвыривал их лапами. Покончив с ними, медведь бросился на Брюса Скобелла. Зверь был выше его раза в два. Но на лице Скобелла не появилось признаков страха. Ничто не указывало и на то, что коротышке больно, хотя из его руки, пробитой лезвием, струилась кровь.

— Убирайся с моего пути, — произнес он с ноткой раздражения. — Мне нужно сделать свое дело.

Медведь ударил Брюса Скобелла своей огромной лапой. Когти распороли коротышке грудь, как ткань тряпичной куклы. Скобелл пролетел через зал и ударился о стену. Шерлок с ужасом смотрел, как его изломанное тело сползает на пол. Лицо Скобелла было по-прежнему спокойным и невозмутимым, и теперь останется таким навсегда.

Наконец медведь учуял на возвышении группу людей. Он опустился на четыре лапы и двинулся к ним. Из его груди вырывалось глухое рычание.

Шерлок кинулся за ним вслед. Он понимал, что должен остановить медведя, но не знал как. Ему под ногу подвернулся валяющийся на полу арбалет. Он был заряжен. Шерлок наклонился и поднял его. Пять или шесть дротиков уже пробили шкуру зверя, но может, в теле медведя можно найти уязвимое место? У них вообще бывают уязвимые места?

Гэхан МакФарлейн шагнул вперед, но Амиус остановил его, положив руку ему на плечо. МакФарлейн оглянулся и нахмурился. Амиус обошел его и спустился с возвышения. Он шел прямо к медведю. Мэтти и Руфус Стоун застыли, как статуи. Медведь, рыча, брел вперед. Шерлок заметил, как Вирджиния зажала рот ладонью. Ее лицо было белым от ужаса, глаза широко открылись. Еще мгновение, и ее отец погибнет у нее на глазах.

Шерлок поднял арбалет, целясь зверю в шею. Может, ему удастся перебить позвоночник? Шерлок знал, что шансы ничтожно малы, к тому же у него тряслись руки. Но он должен был сделать хоть что-нибудь.

Медведь поднялся на ноги. Он навис над Кроу, выпрямившись и широко раскинув передние лапы. А потом поднял морду и издал оглушительный рев.

И тут Амиус Кроу сделал самую потрясающую вещь, которую только Шерлоку приходилось видеть в своей жизни. Он распростер руки, запрокинул голову и тоже зарычал. Его рык пронесся через весь зал. Кроу и так был огромен — широкогрудый и мускулистый, — но сейчас он казался настоящим гигантом. Кроу и сам был похож на медведя, только на белого, а не бурого.

Медведь опустил голову и посмотрел на Кроу. А потом неуверенно фыркнул.

— Я таких, как ты, на завтрак ел, — твердым голосом заявил Кроу. — Иди, откуда пришел, дружище. И живи своей жизнью.

Как ни удивительно, но зверь снова встал на четыре лапы. Даже сейчас его морда была почти на одном уровне с лицом Амиуса Кроу. Медведь еще раз принюхался, а потом развернулся спиной и заковылял прочь из комнаты. Он прошел мимо Шерлока, опустив голову и даже не взглянув на него.

— Вот это да! — прервал молчание МакФарлейн. — Такое зрелище бешеных денег стоит! Могу я предложить вам работенку, мистер Кроу? Бои два раза в неделю, о плате договоримся.

Кроу посмотрел на Шерлока, потом на арбалет в его руках и покачал головой.

— Я давно уже покончил с медвежьими боями, — сказал он. — Предпочитаю работать учителем. Это гораздо труднее.