Лейно — настоящее имя Армас Эйнар Леопольд Лённбум — родился посреди звонкого лета, 6 июля 1878 года, близ города Каяни, на севере Финляндии. В будущем году с этого дня исполнится 125 лет. Он родился в многодетной семье последним, десятым ребенком — младшеньким. Сыновей было семеро, как в романе гениального Алексиса Киви «Семь братьев» (кстати, этот первый финский роман никто до сих пор не превзошел).
В романе Киви младшим в ряду братьев был Эро, который первым научился читать по складам. «Эро уже читает, глянь-ка, паинька какой!» — негодовал на такие успехи старший брат, упрямый, вспыльчивый Юхани. Однако когда младший из братьев Лённбум, Эйно, трехлетним выучился читать, этого отнюдь не порицали — напротив, ведь один из братьев, Казимир Лейно, был уже известен как поэт, да и самый старший, О. А. Ф. Лённбум, был не без таланта и тоже писал стихи. Они относились к занятиям мальчика так же, как отец Христофор в чеховской «Степи» к занятиям Егорушки: «Ученье — свет, а неученье — тьма». Лейно читал много еще и потому, что старшие братья уже разъехались из дому, и его лучшими друзьями были собака Товарищ и книги. Правда, как нам известно, ни те ни другие не предают — по крайней мере, не так, как люди.
' Отец Лейно был землемером, который отверг свое доброе финское имя — Мустонен и поменял его на шведское — Лённбум, дабы продвигаться по службе. Эйно вернулся к финским корням, получив имя Лейно от брата, изначально придумавшего этот псевдоним для себя: Казимир пожертвовал его младшему братишке, когда тот, двенадцатилетним, написал большое стихотворение «Крепость Каяни». Стихотворение напечатали в газете в 1890 году, и сам Лейно считал, что с этого момента началась его поэтическая судьба.
Слово «лейно» по-фински значит «грустный, печальный, несчастливый»… И это имя отчасти оказалось пророческим. Отец Лейно умер, когда мальчику было десять. Эйно учился сначала в Каяни, потом в Оулу, а затем оказался в Хямеенлинне, за сотни километров от матери, на попечении братьев и тети. Письма росшего без отца мальчика к матери трогательны и серьезны. Лейно рано повзрослел, стал «маленьким старичком», как он сам себя называл впоследствии.
Он был коренастым крепышом, внешне совсем непохожим на свое поэтическое имя. Моя мать [Х.М.], в своем детстве видевшая Лейно в Каяни, охарактеризовала его как «пухлолицего». Поэт и по-настоящему чувствительный человек скрывались под обличьем кряжистого забияки. У Лейно была феноменальная память: он выучивал, прочитав или прослушав один раз, все, что угодно. Особенно языки. Уже в пятнадцатилетием возрасте он начал переводить на финский язык Рунеберга, создателя финляндского гимна «Наш край», и делал это так хорошо, что учитель шведского языка был поражен. Перевод стал для Лейно второй профессией, он переводил «Божественную комедию» Данте и много немецкой поэзии; наряду с Гёте его духовным наставником был Ницше. Школьные учителя предсказывали Лейно блестящую академическую карьеру, но, когда мальчик стал студентом, умерла его мать. Он оставил университет. Сирота должен был научиться стоять на собственных ногах, научиться постигать законы жизни. Он и постигал их удивительно быстро — на свою беду.
Первый сборник, «Мартовские песни», появился в 1896 году: после этого Лейно написал и опубликовал около 70 произведений, зарабатывая на жизнь литературным трудом. В молодые годы он был постоянным театральным критиком и фельетонистом передовой газеты «Пяйвялехти», а после ее закрытия — центральной столичной газеты «Хельсингин саномат». Лейно вступал в борьбу именно своим пером: объектом критики были финские реакционные круги, а оружием — сатира. Финляндия жила под российской властью. Хорошие цари умерли; начались годы угнетения, процесс русификации. Конечно, и в Великом княжестве Финляндском слышали о том, что происходит в самой России, и откликались на борьбу между прогрессивными и реакционными силами. Финская реакция любила деньги и власть, а Лейно — свободу. Ей, в конце концов, он и посвятил свою жизнь. Нечего и говорить: за свободу, вернее, за одну только мечту о ней Лейно заплатил высокую цену.
Лейно пришел в финскую поэзию юным дарованием, его признали и приняли вполне благожелательно. Но когда мальчик решил развиваться и становиться самостоятельным, отношение к нему переменилось. Такова судьба вундеркинда. К тому же его критика и сатира были слишком остры и прямолинейны. Количество врагов росло быстрее, чем число друзей. Такова и поныне участь любого честного работника слова. Если наступаешь на множество мозолей, вскоре становится некуда ступить. Когда Лейно, критиковавший современный театр, написал пьесу, радости противников не было границ. Ах эти пинки и затрещины, доставшиеся тогда Лейно!
Как поэт Лейно был уникален, его ранние стихи чистые и простые напевы, будто явившиеся из самой природы. Позднее, накопив житейской мудрости, Лейно стал писать более философские (и более длинные) стихи — будучи чуть старше двадцати лет, а первую часть цикла «Хелкавиррет» («Псалмы Святого четверга»), священные песни финского народа, — 25-летним. Они вышли в свет в 1903 году.
В «Псалмах Святого четверга» Лейно прибегает к финской мифологии — национальному наследию, жившему в памяти и устном творчестве рунопевцев, на основе которого Элиас Лённрут сначала собрал, а затем и составил «КаЛевалу». Образцом для Лейно был именно Лённрут, да еще Алексис Киви, создатель «Семерых братьев». В «Псалмах» Лейно персонифицировал финские мифы, дав им человеческие имена и лица. Поэт Отго Маннинеи, лучший друг Лейно в тот период, был свидетелем рождения этих стихов и предсказал им оглушительный успех. Но нет — «Псалмы» были приняты скорее с изумлением. Успех пришел гораздо позднее. Когда Лейно в 1916 году написал второй цикл «Псалмов», в которых вновь человек мифологизируется и возносится в просветленные выси духа, — эти стихи теперь громили, раздавая похвалы первому циклу. Это была вечная участь Лейно. О холодном приеме, оказанном его пьесам, в письме к Маннинену в 1908 году сам поэт выразился следующим образом: «По-видимому, судьба моей драматической поэзии будет такой же, как прежде, — лирической: финская публика простит ее мне лишь тогда, когда она останется позади!» Тогда, в свои 30 лет, он не знал, что впереди его ждут еще большие испытания.
В жизни Лейно присутствовал и ряд женщин, и сначала некоторое, а затем значительное количество алкоголя. Самым длительным и постоянным чувством Лейно была его любовь к матери: похоже, что материнской все разрешающей и всепрощающей любви он искал у всех своих женщин и разочаровывался — раз за разом.
С этой точки зрения в Лейно оставалось много детского. Первое его стихотворение родилось, когда он был девятилетним. Называлось оно «Сомневающийся», и темой его была любовь: «Ты моей вечной любовью владеешь, заполняешь сердце мое, прекрасная дева. / Не знаю, встречу ли твою любовь, или чувство мое, бедняжки, безответно?»
Чаще всего — так оно и было. Лейно был женат три раза. В первый брак он вступил с Фрейей Шульц в 1905 году, родилась дочь, которая получила второе из имен по священным «Псалмам» — Хелка. Развод фактически произошел уже в 1908 году, когда Лейно влюбился в молодую финскую поэтессу Л. Онерву и сманил ее в совместное путешествие за границу. Лейно решил отряхнуть прах неблагодарной родины со своих ног, но не желал делать это в одиночестве. Онерва оставила своего тогдашнего мужа и отправилась с Лейно. Когда-то, еще будучи гимназисткой, она встретилась с Лейно, рассказала ему о своих мечтах на поприще искусств и спросила, какую область ей выбрать. Молодой, но уже известный поэт Лейно ответил ей тогда von oben «Выходите замуж».
Онерва и выходила, но только не за Лейно. В Риме они мерзли зиму 1908/09 года; а затем вернулись в Финляндию. Возвращение было бесславным — ведь Лейно грозился отсутствовать годы… Он переменил внешность: купил мантию, трость и широкополую шляпу, укрылся за личиной представителя богемы, — теперь он напоминал написанный Тулуз-Лотреком портрет куплетиста Аристида Брюана. Его «я» отныне раскрывалось только в стихах. Общество больше не являлось тем, чему служил Лейно-журналист, теперь Лейно-поэт полностью посвятил себя поэзии и народу, из которого вышел, навсегда оставив постоянную службу. «Omnia mea mecum porto» («Все свое ношу с собой») — стало девизом его жизни.
Однако он по-прежнему принимал участие в обсуждении общественных проблем — и время от времени даже довольно горячо; к концу гражданской войны 1918 года он встал на сторону белых и восхищался Маннергеймом, но при этом все же отстаивал право побежденных, т. е. красных повстанцев, на жизнь. Эта война была тяжелой раной не только для всей Финляндии, но и для Лейно в частности. Когда в 1920-е годы его восприятие реальности из-за неумеренного потребления алкоголя затуманивалось, он писал письма и стихи президентам и Маннергейму, моделируя судьбы мира по своему усмотрению.
Судьба же его любви после возвращения из Рима оставалась в руках Онервы, которая теперь влюбилась в молодого композитора Лееви Мадетоя. Лейно все еще любил Онерву, да и ее время от времени охватывало чувство к Лейно: Онерва никак не могла выбрать. В 1913 году, когда она объявила о своей помолвке с Мадетоя, Лейно показал, что умеет выкидывать такие же штуки, и женился на юной арфистке Айно Каянус, дочери известного финского дирижера. Впрочем, он знал, что его бывшая возлюбленная и Мадетоя живут вместе невенчанными, и это давало надежду на вероятную возможность продолжения отношений. Этот отчаянный треугольник просуществовал до 1918 года, когда она наконец вышла замуж за Мадетоя.
Второй брак Лейно распался, не продлившись и года. Онерва, напротив, дожила с Мадетоя до горького финала: тот в конце концов упек жену в психиатрическую лечебницу. Л. Онерва, одна из самых талантливых поэтесс Финляндии, пробыла там большую часть 1940-х; она вышла на свободу только после смерти Ма-детоя, в 1949 году. Но это уже из другой оперы, как говорил Чехов.
Лейно же женился и в третий раз, на Ханне Лайти-нен. Шла осень 1921 года. Лейно был в гостях, хмельной. Он сидел между двумя девицами. Одна из них была темноволоса, другая — блондинка. Лейно посватался к шатенке и получил отказ. Тогда он повернулся к блондинке и посватался к ней. Та согласилась. Когда Лейно протрезвел, он сообразил, что совершил что-то несуразное. И хотя девушка оказалась неуравновешенной, Лейно, будучи человеком чести, хотел сдержать данное слово. Венчание было неизбежно. Однако перед самой свадьбой Лейно демонстративно лег на диван, отказавшись идти в церковь. Срочно вызвали Онерву — та прибыла и насильно надела на Лейно фрак. Получив порцию спиртного, жених приободрился, и церемония венчания состоялась — к его собственному, в конце концов, удовлетворению. Фактически этот брак длился лишь несколько дней, по истечении которых Лейно сбежал под крыло своей закадычной подруги Айно Суите. Через некоторое время молодая жена последовала за ним. Зимой 1921/22 года в доме Суитсов разыгралась любовная драма. Затем Лейно снова бежал. Он уже начинал хворать, ему отказывали ноги. «Педали подводят», — писал он брату. Последние годы Лейно прошли под знаком недуга и вечного безденежья. Одно из его известнейших стихотворений «Песня отщепенца» (1925) является иллюстрацией этой жизненной ситуации;
Лейно принадлежал к богеме и в силу обстоятельств, и по собственной воле — благо стихи скитаются вместе с головой автора и для них нужны только бумага, карандаш и немного света дневного или искусственного.
Лейно писал всю жизнь, но благодарность и. признание получил только посмертно: в январе 1926 года финны, услышав новость, опомнились и загоревали о своем уже забытом было поэте, и этот взрыв чувств был столь же велик, сколь и неожиданен. С годами Лейно обрел статус национального поэта, опередив и затмив Рунебер-га. Его самого это изумило бы — ведь при жизни ничто не указывало на возможность подобного развития событий. Но такова жизнь, и жизнь поэта — в особенности. Обширную биографию Лейно написала именно Л. Онерва Книга вышла в свет в 1932 году и стала одним из самых читаемых ее произведений. Лейно там описывается с любовью, которая теперь — после его смерти — вновь разрешена и велика.
Так что же такое был Лейно? Его истоки — самые что ни на есть финские, но поэтический язык его одновременно и национален, и универсален, как и язык многих его современников, включая русских символистов. Средой его обитания был весь мир, а не только крошечная Финляндия. И все-таки Лейно любил свою страну — только она, казалось, не любила его.
Он был человеком, писал о человеке и для человека. Он был нашим Пушкиным, нашим Блоком, нашим Есениным. Он был Лейно — и с большой, и с маленькой буквы. Человек, который писал то, что чувствовал, знал и умел. Другие вольны были выбирать — Лейно делал то, к чему был призван. Как он сам признавался в 1908 году в стихотворении «Власть выбора»: