Большую часть небесного свода занимал сверкающий на солнце полукруг Вельда. Били видны ледяные шапки на полюсах, моря и пестрая картина земной поверхности, на которой эффективно поддерживался экологический баланс между лесами и обрабатываемой землей, что было очень важно для стабильности климата. Медицинский корабль парил в космосе, а Кальхаун озабоченно прослушивал все частоты, на которых работали маяки.

Внутри корабля было относительно тихо. Мэрил с обреченно-нерешительным видом наблюдала за Кальхауном. Четверо юношей продолжали спать, все еще связанные, на полу командного отсека. Мургатройд по очереди посматривал то на них, то на Кальхауна и Мэрил, и его маленький лохматый лобик морщился от чувства бессилия.

- Они не могли убрать с орбиты то, что я ищу! - воскликнул Кальхаун, когда его поиски ни к чему не привели. - Этого не может быть! Если бы они это сделали, то были бы слишком благоразумными!

Мургатройд пискнул: “Чи!”

- Черт побери! Где же они их поместили? Помещать на полюсной орбите, это смешно. Они… Ну конечно же! Там, где находится посадочная решетка!

В течение нескольких минут он напряженно работал, пытаясь по каталогу сектора определить положение решетки, сравнивая с очертаниями континентов и морей на видимом с корабля полукруге планеты. Наконец обнаружил то, что искал. Он включил солнечную двигательную установку корабля.

- Как я сразу не догадался, - пожаловался он Мэрил. - Это же так очевидно! Если кто-нибудь захочет запустить в космос какой-либо объект так, чтобы он не мешал движению кораблей, на какую орбиту и на какое расстояние он его поместит?

Мэрил не ответила.

- Очевидно, что как можно дальше от маршрутов космических кораблей, направляющихся в космопорт, то есть с другой стороны планеты. И эта орбита должна находиться подальше от людских глаз, чтобы никому не пришло в голову вычислить ее. Поэтому период обращения на такой орбите должен составлять двадцать четыре часа, не больше и не меньше, и эта орбита должна проходить точно по экватору.

Некоторое время Кальхаун был занят вычислениями.

- Это означает, что высота орбиты - тридцать три с половиной тысячи километров плюс-минус пара сотен. Итак, поищем на этой приблизительной орбите!

Кальхаун что-то пробормотал про себя. Он следил за тем, чтобы корабль прошел четверть пути вокруг сверкающей там, внизу, планеты. Линия горизонта исчезла, и планета превратилась в полный диск. Затем Кальхаун вновь внимательно прислушался к эфиру и опять что-то пробормотал. Он изменил курс и наконец удовлетворенно хмыкнул.

Он оставил измерительные приборы и очень осторожно начал управлять работой двигательной системы. Мургатройд, очень грустный, прокомментировал: “Чи!”

- Да перестань ты беспокоиться! - улыбнулся ему Кальхаун. - Нас еще никто не запрашивал, а установленный здесь радиомаяк служит для того, чтобы никто не столкнулся с тем, что мы ищем. Это большое подспорье, потому что мы намереваемся очень медленно причалить.

В иллюминаторе, в который смотрел Кальхаун, мелькали звезды. Затем показался какой-то темный объект, явно целевого назначения. Даже Мэрил, несмотря на свою растерянность и отчаяние, увидела плавающий в космосе объект, который был гораздо больше медицинского корабля. Она смотрела на этот объект широко открытыми глазами. Медицинский корабль начал осторожно маневрировать. Показался второй объект, затем третий, четвертый. Всего их было около дюжины. И все они были огромных размеров по сравнению с “Эскулапом”. Они находились в свободном полете, как и медицинский корабль. У них не было определенного курса. Между ними не было строгого интервала. Даже сориентированы они были по разным направлениям. Они вращались в пустоте словно обломки.

Кальхаун маневрировал с филигранной точностью. Наконец почувствовался легкий толчок и звук удара металла о металл. Панорама в иллюминаторе стала постоянной, хотя и какой-то нереальной. Медицинский корабль с помощью магнитов словно приклеился к огромной сварно-металлической конструкции.

Наконец-то Кальхаун расслабился. Открыв стенной встроенный шкаф, он достал оттуда скафандр и начал его надевать.

- Пока все идет хорошо, - сказал он. - Нас никто не вызывал. Поэтому вероятность того, что нас кто-то заметил, очень мала. Нашим друзьям, которые здесь лежат, пора уже пробудиться. И вскоре я буду точно знать: или я герой, или дела мои плохи.

Мэрил со страхом сказала:

- Я не понимаю, что все это значит, за исключением…

Кальхаун, который в это время натягивал на грудь и плечи скафандр, удивленно посмотрел на девушку.

- Неужели непонятно?! Я прочел этим джентльменам курс по астронавигации не для того, чтобы помогать сбрасывать бактериологическое оружие на Вельд! Вы не понимаете, для чего я их сюда доставил? Эти космические корабли находятся на стационарной орбите вокруг Вельда. На них нет экипажа, и они не управляются с земли. Они не более чем космические хранилища!

На этом он закончил объяснения, сочтя их вполне достаточными. Затем вдел руки в рукава скафандра и натянул перчатки. После этого прикрепил на плече баллон с воздухом.

- Надеюсь, я вернусь с хорошими новостями. У меня есть для этого основания, так как эти вельдианцы очень практичный народ. Все у них соответствующим образом подготовлено и изучено. Подозреваю, что на этих кораблях есть запас воздуха и горючего, даже продукты. И если возникнет необходимость продать содержимое кораблей, останется только послать экипаж.

Кальхаун снял с полки герметичный шлем и надел его на голову. Проверил, снял показания давления воздуха в баллоне, количества энергии, которой он располагает, и другие необходимые для нормального функционирования скафандра показатели. Все замеры производились миниатюрными приборами с подсветкой. Затем Кальхаун прикрепил к скафандру космический фал и сказал через еще открытое забрало:

- Если ваши друзья проснутся до того, как я вернусь, пожалуйста, задержите их. Мне совсем не хочется остаться тут брошенным.

И пошел через шлюзовую камеру с фалом, намотанным на руку. Внутренний люк закрылся за ним. Через некоторое время Мэрил услышала, как открывается внешний люк. А затем воцарилась тишина.

Мургатройд продолжал хныкать. Мэрил стало не по себе. Кальхаун вышел из корабля в пустоту. То, что он искал и нашел, находилось от Вельда на чудовищной высоте - тридцать три с половиной тысячи километров. Можно было представить кого-нибудь, падающего с такой высоты, но невозможно представить себе падение в течение целого светового года.

Кальхаун передвигался по стальной обшивке гигантского космического корабля, одного из дюжины плавающих здесь, словно заброшенные обломки. Ему это удавалось благодаря магнитным подошвам. Им и тонкому космическому фалу, связывающему его с кораблем, он доверил свою жизнь.

Шло время. Часы работали в ритме пяти ударов в секунду, что, впрочем, характерно для всех часов с незапамятных времен. С магнитофонной ленты продолжали раздаваться обычные бытовые звуки, которые не давали тишине внутри корабля стать невыносимой.

Мэрил поймала себя на мысли, что инстинктивно ищет другие звуки. Один из связанных “синекожих” захрапел, задвигался и вновь заснул. Мургатройд с несчастным видом посмотрел по сторонам, прыгнул на пол командного отсека и остановился, не зная что делать и куда идти, так как было очень тесно. Он сел и без всякого энтузиазма начал облизывать свои усы. Мэрил задвигалась.

Мургатройд с надеждой посмотрел на нее.

“Чи?” - спросил он тонким голоском.

Девушка покачала головой. Она уже привыкла общаться с Мургатройдом как с человеком.

- Нет, - сказала она тревожно. - Пока нет.

Время тянулось так медленно, что становилось невыносимо. Наконец послышалось легкое металлическое позвякивание. Затем повторилось. В шлюзовой камере раздались неясные звуки, которые затем повторились.

Внешняя дверь закрылась, открылась внутренняя. Облако густого тумана ворвалось в корабль. В этом тумане появился Кальхаун. Он нес предметы, которые вне корабля ничего не весили, но в гравитационном поле корабля сразу стали тяжелыми. Это были два космических скафандра и любопытный набор пакетов. Кальхаун открыл их, поднял козырек скафандра и весело сказал:

- Эта штука очень холодная. Сделайте одолжение, включите обогреватель, Мэрил!

И стал снимать скафандр.

- Все в порядке, - сказал он. - Корабли обеспечены горючим и питанием. Эти вельдианцы очень практичны. Корабли готовы стартовать сразу же после обогрева их внутренних отсеков. Солнце с яркостью свечения в пять десятых градуса не в состоянии своим теплом обогревать корабль, когда температура окружающего космоса около нуля по Кельвину. Так что включайте обогреватели!

Кальхаун настроил калориферы. Туман исчез, но металлические скафандры сделались влажными, и от них шел пар, который постепенно исчезал. Они были настолько холодными, что конденсировали вокруг себя воздух, образуя жидкость, которая тут же испарялась.

- Теперь другое дело, - удовлетворенно произнес Кальхаун, снимая скафандр. - Пульт управления почти в полном порядке. Наши друзья-сони смогут без проблем пилотировать их до Дейры, если снизу никто не помешает нам до того, как мы стартуем.

Наконец он снял скафандр и закончил свои рассуждения довольно сухо:

- С собой я захватил также неприкосновенный запас, находящийся на корабле, но вдруг понял, что я, наверное, идиот, так как не смогу есть, когда народ Дейры умирает от голода.

Мэрил воскликнула:

- Но для Дейры нет никакой надежды! Никакой.

Кальхаун даже рот открыл от удивления.

- А как вы думаете, что мы здесь делаем?

Затем он стал приводить в чувство четверых экс-учеников. Это не было трудной задачей. Снотворное, подмешанное в кофе во время церемонии посвящения в пилоты, церемонии, которая только и состояла в том, чтобы выпить кофе и заснуть, предусматривало пробуждение. Перво-наперво Кальхаун их обезоружил. Наконец все четверо уставились на него широко раскрытыми глазами.

- Мне нужны добровольцы, - сказал Кальхаун, держа в руке бластер. - На Дейре - голод, на Вельде - такие урожаи, что они не знают, что с ними делать. На Дейре правительство вынуждено распределять каждую крошку пищи, а на Вельде правительство вынуждено покупать излишки зерна, чтобы поддержать цены на него на приемлемом уровне.

Чтобы сократить расходы по его хранению, они загрузили зерно в устаревшие космические корабли, которые раньше использовались в качестве сторожей, не позволяющих Дейре контактировать с внешним миром после возникновения голода на планете. Эти корабли были выведены на орбиту, и сейчас к одному из них я и причалил.

Этот корабль загружен полностью - двадцать миллионов килограммов зерна. Я принес скафандры, внутри включил обогрев, отрегулировал двигатель для полета к Дейре в подпространстве. А сейчас мне нужны добровольцы для транспортировки зерна туда, где оно крайне нужно. Так есть добровольцы или нет?

Не сразу, но согласились все четверо. Они испытывали стыд от того, что Кальхаун не дал им осуществить их “оригинальный”, фантастический план, но зато компенсировал это гораздо лучшим планом. Они были в ярости, но двадцать миллионов килограммов зерна означали жизнь для многих людей, которые в противном случае были обречены.

В конце концов, все еще злясь, один за другим все четверо согласились.

- Отлично! - сказал Кальхаун. - А теперь кто из вас рискнет совершить полет в одиночку? Разогрет и подготовлен только один корабль. Но вокруг нас есть много других. И если у вас хватит храбрости, то каждый из вас приведет на Дейру свой корабль!

Обстановка начала меняться. Все четверо рвались выполнить эту миссию. Хотя они все еще злились на Кальхауна, который надрал им, как мальчишкам, уши, но постепенно это чувство стало сменяться восхищением и гордостью собой. А если они вернутся на Дейру с четырьмя вражескими кораблями и немыслимым количеством пищи, которой хватит, чтобы победить голод…

Прежде всего предстояло выполнить много работ. Разогрет был только первый корабль. Нужно было в скафандрах войти в три других, нагреть внутренние отсеки, отрегулировать атмосферу, пригодную для жизни, и по крайней мере хотя бы часть продуктов подогреть до такой температуры, чтобы их можно было использовать.

Затем предстояло проверить двигатели для полета в подпространстве и отрегулировать их для прямого полета к Дейре. Кроме того, Кальхаун должен был удостовериться, что каждый из четырех учеников при любых обстоятельствах мог определить солнце Дейры и сориентировать корабль точно на него как при входе в подпространство, так и на выходе из него. И если со всем этим будет полный порядок, Кальхаун мог рассчитывать, что молодые пилоты прибудут в пункт назначения. Однако полной уверенности в этом у него не было.

Все четверо пожали Кальхауну руку с чувством ответственности и почитания, довольно редким для юношей, которые ощущают себя готовыми на гораздо большие подвиги, чем их учитель. Они договорились, что не будут пользоваться связью, так как их разговоры могли перехватить на Вельде.

В конце концов, для того, чтобы эта героическая акция имела успех, они должны были провести ее с ловкостью настоящих жуликов.

Казалось, прошла уйма времени. Первый корабль медленно вращался вокруг какой-то невидимой оси. Он поворачивался то в одну сторону, то в другую, пытаясь сориентироваться. Второй проделывал те же операции. Третий на короткое время включил двигательную установку, чтобы отдалиться от остальных. Четвертый…

Первый корабль исчез. Вошел в подпространство на скорости, во много раз больше световой, и устремился к Дейре. За ним второй, и потом остальные два.

Все еще беспокоясь, Кальхаун вспомнил лекции, которые он прочел за этот короткий, но напряженный период. Если эти четыре корабля доберутся до Дейры, их пилоты станут героями. Эта перспектива помогла преодолеть тревожные мысли. Но они познают славу, только если доберутся до Дейры.

Мэрил смотрела на него довольно странно.

- Ну а сейчас что? - спросила она.

- Пока останемся здесь и подождем, поднимется ли кто-нибудь с Вельда и обнаружит ли, что произошло. Всегда можно поймать сигнал, когда корабль входит в подпространство. Обычно на это никто не обращает внимания. Но кто знает…

- И что произойдет, если кто-нибудь прибудет сюда?

- Будет очень печально. - Кальхаун вдруг почувствовал смертельную усталость. - У нас не останется больше никакой возможности вернуться и украсть остальные запасы продовольствия. Если они обнаружат, что мы сделали, подождут, пока мы вернемся вновь. Они могут принять решение атаковать. А может быть, ограничатся тем, что посадят корабли.

- Если бы я знала, что вы затеваете, - сказала Мэрил, - я бы также приняла участие в учебе. Я могла бы пилотировать один из кораблей.

- Вам никогда бы не захотелось этого, - зевнул Кальхаун. - Вы не героиня. Вы нормальная девушка, а поэтому не хотите стать героиней.

- Но почему?

- Корван, - сказал Кальхаун и вновь зевнул. - Я навел о нем справки. Он отчаянно пытается помочь своим “синекожим” соплеменникам. Но все, чего он добился, - это нашел способ безболезненно умирать от голода. Он вежливо восхищался бы вами, но никогда не женился бы на вас. И вы это хорошо знаете.

Девушка покачала головой, но было трудно понять, то ли она отрицает, что Корван, которого Кальхаун никогда не видел, поведет себя именно так, то ли не согласна, что Корван для нее значит больше, чем кто бы то ни было. Кальхаун склонялся ко второму предположению.

- Не похоже, чтобы у вас было желание стать героем! - сказала девушка.

- Ну почему же. Я бы хотел, но меня ждет работа, которую я обязательно должен сделать. Это поважнее, чем быть предметом восхищения.

- Вы можете доставить на Дейру еще один грузовик. Для Дейры это важнее, чем медицинский корабль. И тогда все поймут, что именно вы все это придумали!

- Вы даже не представляете, насколько этот корабль важен для Дейры! - ответил Кальхаун.

Он сел за пульт управления, включил наушники и прислушался. Очень тщательно проверил все диапазоны волн, на которых могли поддерживать связь на Вельде. В эфире не было ни малейших признаков беспокойства по поводу странного поведения кораблей с зерном. Много говорилось о Дейре, о “синекожих” и о жестоком соперничестве между партиями за право предложить наиболее полную защиту от “синекожих”.

Почти целый час Кальхаун прослушивал эфир, затем выключил приемник и с фантастической точностью сориентировал корабль на солнце, вокруг которого вращалась Дейра.

- Мургатройд, входим в подпространство!

Зверек привычно выполнил команду. Звезды исчезли, а Вселенная стала вращаться вокруг собственной оси. Медицинский корабль превратился в своего рода космос, куда не мог проникнуть ни один сигнал и где не было других звуков, кроме тех, которые помогали выдерживать абсолютную тишину.

Кальхаун опять зевнул.

- Ну а теперь в течение одного-двух дней делать нечего, - сказал он устало, - и я начинаю понимать, почему на Дейре люди спят, сколько могут. Это способ не чувствовать голод. И поэтому снятся сны о вкусной пище. Хотя на Дейре выглядеть изможденным от голода - это социальный заказ.

- Вы вернетесь на Дейру?! У вас опять отберут корабль!

В голосе Мэрил чувствовалась напряженность.

- Работа ведь не закончена, - объяснил он. - Да и голод не прекратился. А он, кстати, следствие, а не причина. Если бы не было “синекожих”, не было бы и голода. Продовольствие может быть получено в обмен на что-нибудь другое. Мы должны сделать все, чтобы голода больше не было.

Девушка странно на него посмотрела.

- Это было бы желательно, - с иронией в голосе сказала она. - Но вам не удастся это сделать.

- Сегодня нет, - признался он. А затем добавил: - Во время полета сюда, когда я читал курс лекций по навигации, я практически не спал. Мне необходимо выспаться.

Девушка встала и почти демонстративно пошла в другой отсек, оставив его одного. Кальхаун лишь пожал плечами. Затем поудобней устроился в кресле, которое превратилось в прекрасную кровать, и моментально уснул.

Довольно долго на медицинском корабле не было ни действий, ни каких-либо событий. Очень далеко, на расстоянии в несколько световых лет друг от друга, четыре груженных зерном корабля неуклонно неслись к страдающей от голода планете “синекожих”. На каждом из этих больших кораблей находился всего один-единственный представитель этой планеты, наскоро подготовленный для управления этим кораблем.

Среди миллиарда ярко горящих звезд со своими собственными солнечными системами человечество открыло и колонизировало всего незначительную часть. В настоящее время на нескольких тысячах обитаемых планет насчитывалось несколько квадрильонов представителей рода человеческого. Медицинский корабль на этом фоне казался самым незначительным из того, что создало человечество.

Корабль мог путешествовать между звездными системами, даже группами звезд, но ему было не под силу пересечь этот “континент” солнечных систем, на котором жили люди. Полет медицинского корабля между какими-либо солнечными системами занимал много времени. И если в этих условиях ничего не делать, можно было сойти с ума.

На второй день полета Кальхаун напряженно и в то же время немного против воли работал в небольшой бортовой биолаборатории. Мэрил молчаливо и задумчиво наблюдала за ним. Мургатройд почти все время спал, аккуратно обернув свой хвост вокруг мордочки.

В конце дня Кальхаун завершил выполнение работы. Теперь он располагал шестью-семью кубиками прозрачной жидкости, которая явилась результатом выращивания баккультуры. После микроскопического анализа и окончательной фильтрации он получил новую культуру. Кальхаун посмотрел на часы и подсчитал время.

- Лучше подождать до завтра, - сказал он и поместил полученный образец в камеру с тщательно отрегулированной температурой.

- Что это? - спросила Мэрил. - Для чего предназначено?

- Это часть той работы, которую я делаю, - ответил Кальхаун. И тут же перевел разговор на другую тему: - Как насчет музыки?

Девушка была удивлена. Он взял инструмент и вставил микроленту. Сел и приготовился слушать. Заиграла музыка, которую она никогда не слышала. Это было одно из средств, призванных скрасить полную изоляцию и монотонность межпланетных полетов.

Чтобы эффект воздействия был сильным, Кальхаун старался как можно реже прибегать к этому средству.

Всякое частое отпущение грехов в конце концов превращается в привычку, уже не давая того особого удовольствия. Но если вдруг совсем лишиться этого, возникнет напряженность. Именно поэтому Кальхаун неделями не прибегал к этому способу релаксации для того, чтобы музыка была желанным и ожидаемым событием.

Когда после трепетных симфоний Кун Го он включил спокойные мелодии школы композиторов Периферии, Мэрил смотрела на него другими глазами.

- Думаю, сейчас я знаю, почему вы все делаете не так, как другие, - медленно сказала она. - Например, как вы относитесь ко мне. Ваш образ жизни дает вам то, чего другие добиваются не всегда подходящими способами. Они пытаются своей работой подпитывать свое тщеславие, оправдывать гордыню, придавать себе значение. Вы же, напротив, всю свою душу вкладываете в работу.

Кальхаун задумался.

- Повседневная жизнь на медицинском корабле задумана таким образом, чтобы поддерживать хорошее душевное здоровье экипажа. И это дает хорошие результаты. Удовлетворяет все мои интеллектуальные аппетиты. Но есть инстинкты…

Девушка напряглась, и Кальхаун не закончил фразу.

- А как вы справляетесь с этими инстинктами, если ни музыка, ни работа не могут их заглушить?

Кальхаун сухо ответил:

- Я их беспощадно подавляю. Нет другого выхода.

Он поднялся, давая понять, что ей пора идти спать. Девушка так и поступила.

На следующий день, после завтрака, он извлек из камеры полученный с таким трудом образец.

- Посмотрим, что нам это даст, - сказал он. - В случае заражения у нас под рукой Мургатройд. Пока он находится на борту и нас двое, мы в полнейшей безопасности.

Мэрил напряженно наблюдала, как он делал себе внутримышечную инъекцию в полкубика полученной жидкости.

- Для чего вы это сделали? Что это даст?

- Поживем - увидим. Вы и я - идеальные подопытные морские свинки. Если я вас заражу, значит, это инфекция.

Она смотрела на него, ничего не понимая.

Кальхаун измерил себе температуру. Затем собрал все бумаги, имевшие отношение к каждой из планет, которые Медицинская службы должна проверить. Вельд была в их числе. Дейра отсутствовала. Но врач, сотрудник Медицинской службы, обладал полной свободой действий, даже когда осуществлял обычную инспекционную проверку. А когда речь шла о последствиях халатного отношения к служебным обязанностям, этих полномочий было еще больше. Кальхаун отложил в сторону папки с документацией.

Через два часа он вновь измерил температуру и остался доволен. Затем сделал запись в бортовом журнале. Через два часа он начал испытывать жажду и, казалось, остался доволен еще больше.

Вновь что-то записал в бортовом журнале и очень спокойно взял из собственной вены небольшое количество крови. Затем позвал Мургатройда и проделал над ним простую операцию, которую тормаль очень спокойно и дружелюбно выдержал. Кальхаун отложил в сторону все оборудование и увидел, что Мэрил шокирована увиденным.

- Ему не больно, - объяснил он. - Сразу после рождения ему сделали нечувствительными нервные окончания на небольшом участке кожи на боку. С ним все в порядке. Именно для этого он находится на борту!

- Но он ведь ваш друг! - возмущенно крикнула Мэрил.

Тормаль, несмотря на свои небольшие размеры и покрывающую его шерсть, быстро приобрел многие человеческие привычки, как животное, которое постоянно живет с людьми. Кальхаун с любовью посмотрел на него.

- Мургатройд - мой помощник. Я его не прошу о том, что могу сделать сам. Но мы оба принадлежим к Медицинской службе. И я делаю для него то, что он сам для себя не может сделать. Например, кофе.

Мургатройд, услышав знакомое слово, сразу же пискнул: “Чи!”

- Согласен, - сказал Кальхаун, - сейчас попьем.

Он приготовил кофе. Мургатройд потягивал его из маленькой чашки, сделанной специально для его маленьких лапок. Затем почесал бок, откуда были удалены болевые нервные окончания. Он испытывал зуд, но выглядел абсолютно довольным. Он всегда был счастлив, когда находился рядом с Кальхауном.

Прошел еще один час. Мургатройд забрался Кальхауну на грудь и решил там поспать. Кальхаун побеспокоил его только раз, чтобы вытащить из кармана какой-то инструмент. Пока зверек спал, он внимательно прослушал его сердце.

- Мэрил! - позвал он. - Запишите то, что я сейчас скажу. Сейчас - девяносто шесть с четвертью.

Девушка подчинилась, ничего не понимая. Через полчаса, все еще не двигаясь, чтобы не потревожить Мургатройда, он вновь приказал записать время и ряд цифр, немного отличающихся от первых. Через полчаса еще одно измерение. После этого он опустил Мургатройда на пол, очень довольный результатом.

Вновь измерив свою температуру, он удовлетворенно покачал головой.

- Мы с Мургатройдом должны сделать еще одно дело, - сказал он девушке. - Вы не могли бы на некоторое время выйти в другой отсек?

Девушка удивилась, но выполнила просьбу. Кальхаун подозвал Мургатройда и взял у него кровь в том же месте, куда делал инъекцию. Тормаль позволил проделать все это абсолютно равнодушно. Через десять минут Кальхаун добавил в кровь антикоагулянт, осторожно потряс смесь и профильтровал до выделения всех красных и белых кровяных телец. Если бы какой-либо врач из Межзвездной медицинской службы наблюдал сейчас за ним, то сразу понял бы, что тот благодаря Мургатройду получил прекрасный образец иммунной глобулиновой сыворотки. В случае чрезвычайной ситуации ее вполне хватило бы на двоих.

В то же время любой врач Медслужбы сразу же понял бы, что Кальхаун предпринял меры предосторожности, обычные для сотрудников Медслужбы, если они используют находящиеся на борту культуры.

Наконец Кальхаун отложил пробу в сторону и позвал Мэрил.

- Ничего особенного не произошло, - начал он объяснять, - но вы могли почувствовать себя неловко. Мы выполнили обычную работу Медслужбы. Сейчас все готово.

Больше он не сказал ни слова.

- Я позабочусь об обеде, - сказала Мэрил. А затем, словно колеблясь, добавила: - Из первого вельдианского корабля вы принесли какие-то продукты. Может быть…

Он покачал головой.

- Я испытываю голод, - признался он, - но то, что произошло на Дейре, - это результат плохой работы Медслужбы. Хотя это было и до меня, все равно… До тех пор, пока всех не накормим, я буду питаться так же, как все.

В течение оставшегося дня он незаметно наблюдал за девушкой. Наконец заметил, что она слегка разрумянилась. Сразу после малоаппетитного ужина Мэрил пила, словно испытывала сильную жажду. Кальхаун никак это не прокомментировал. Он достал карты и показал ей сложную игру, в которой простая арифметика и умелое использование теории вероятностей увеличивали шанс на выигрыш.

В полночь девушка уже поняла суть игры и очень увлеклась ею. Кальхаун продолжал скрытно наблюдать за ней и вновь остался доволен. Когда он сказал, что корабль прибудет на Дейру через восемь часов, Мэрил оставила карты и отправилась в другой отсек.

Кальхаун сделал очередную запись в бортовом журнале. Затем внес в журнал данные о пульсе и артериальном давлении Мургатройда после инъекции той же культуры, которая вызвала жажду и повышение температуры у самого Кальхауна. Те же симптомы появились у Мэрил, причем у девушки не было никаких контактов ни с ним, ни с самой культурой. И закончил уже профессиональным комментарием:

“По всей видимости, культура сохраняет все свои обычные характеристики во время длительного хранения в состоянии споры. Способна к быстрому воспроизводству. Я Сделал себе внутримышечную инъекцию в полкубика, и менее чем через полчаса температура повысилась до 38°С. Еще через час уже 39°С. Это был пик. И сразу же вернулась в норму. Единственным дополнительным симптомом было чуть более сильное чувство жажды. Артериальное давление и пульс были в норме. При отсутствии физического контакта эти же симптомы в полном объеме повторились у другого человека, находящегося на борту медкорабля”.

Закончив запись, он отправился спать. Мургатройд свернулся калачиком на своем обычном месте и в обычной позе, с хвостом вокруг мордочки.

Медицинский корабль вышел из подпространства в 13.00 по корабельному времени. Кальхаун установил связь с персоналом посадочной решетки и посадил “Эскулап 20” на планету.

Ровно через два часа, в 15.00 по корабельному времени, по радио сообщили на всю Дейру, что Кальхаун будет немедленно казнен.