— Согласна, — произнесла она и только тогда позволила себе изумиться своему поступку.

Но времени на раздумья уже не было. Приходский священник вновь обратился с вопросом, и теперь уже ее жених голосом, пожалуй, даже слишком оживленным и радостным, произнес слова, которые делали их мужем и женой. Еще не поздно было отказаться. Она думала об этом в полном замешательстве, которое исчезло, как только новоиспеченный муж легким поцелуем коснулся ее губ.

— Смелее, — прошептал он. Эти слова предназначались только ей, но все равно прозвучали так, словно все происходящее было очень забавным. Он был из тех, кто не воспринимает вещи слишком серьезно, будь это собственная женитьба или компромисс, на который пришлось ради нее пойти.

«Как, впрочем, и я», — подумала леди Аннабелла Уайлд— женщина, тосковавшая о несбыточном. При мысли об этом Аннабелла выпрямила спину и старательно изобразила улыбку. Печаль ничего не может изменить. Печаль оказалась столь же бесполезна, как и слезы, которые она проливала, сетуя на свою судьбу. Наконец-то она это поняла.

Аннабелла положила свою руку на руку мужа, и они вместе двинулись к выходу из церкви, где должны были поприветствовать немногих пришедших на торжество доброжелателей и толпу любопытствующих, которых здесь этим утром было особенно много.

Они стояли под серыми каменными сводами, купаясь в ярком свете утренних солнечных лучей, которые сверкающим потоком обрушивались на них, преломляясь над головами в цветных стеклах витражей. На невесте было белое платье с длинными рукавами и высокой талией, лиф окаймляла полоска из чистого золота с множеством бриллиантов, которые вспыхивали ледяными искрами и ярко блестели на ее гладкой и чистой коже. Изящный венок из белых орхидей был вплетен в мягкие локоны ее черных волос. Невысокого роста, она была удивительно хорошо сложена, все в ее фигуре — и высокая грудь, и округлые бедра — казалось исключительно пропорциональным. Очень красивое лицо с алебастровой кожей сейчас было безмятежным; длинные ресницы оттеняли небесно-голубые глаза, скрывая их выражение.

Ее муж принимал поздравления; стоя рядом с ним, она выслушивала выспренние пожелания, но не верила в искренность ни одного из них. Все эти люди были охвачены тем же настроением, что и лондонцы, которые собираются у виселиц посмотреть на смертную казнь: все они хотят увидеть что-то чрезвычайное, возбуждающее и бесповоротное. Сегодня они собрались, чтобы стать свидетелями того, как одна из самых красивых женщин Лондона наконец-то выходит замуж. Красивая, но, вне всякого сомнения, неудачливая, поскольку ей было уже двадцать семь, а выйти замуж по любви все никак не удавалось. Вместо этого сегодня она стала женой человека, который для всех присутствующих был фактически чужестранцем— впрочем, и для нее тоже.

Тем не менее новоиспеченная леди Пелем, продолжая улыбаться, принимала поздравления, и не важно, были ли они фальшивыми или искренними, но правила хорошего тона она знала прекрасно, и улыбка не сходила с ее губ. Она продолжала улыбаться даже в тот момент, когда к ней подошли с поздравлениями потрясающе красивый джентльмен и его столь же великолепная белокурая жена, которая явно ждала ребенка. Вереница гостей позади этой блестящей пары затихла. Во взгляде небесно-голубых глаз невесты не промелькнуло даже намека на то, что когда-то она надеялась, что именно этот джентльмен будет стоять рядом с ней в такой день. Сейчас он всего лишь произносил традиционные слова поздравления. Аннабелла все так же продолжала улыбаться, даже когда говорила с его женой, которая сейчас вынашивала ребенка, которого должна была носить она.

Следующую пару — рыжеволосого военного и его жену — невеста поприветствовала с тем же невозмутимым спокойствием, словно половина Лондона вовсе и не знала, что офицер был следующим, кого она пыталась завлечь. Улыбка не покинула ее лица, когда к ее руке прикоснулся высокий, стройный и элегантный джентльмен, а его супруга поприветствовала невесту легким поклоном, хотя, если верить слухам, всего год назад сердце Аннабеллы было занято этим человеком.

В этот день она никому не дала повода для сплетен, даже несмотря на то, что именно эти трое были причиной того, что теперь она стала леди Пелем. Ни один из них не сделал ее своей избранницей — они ушли к другим женщинам. Не помогли ни ее происхождение, ни состояние, ни красота, ни умение вести беседу, ни даже присущее ей обаяние. Мужчины отказались от нее. Так было суждено судьбой — уверяла ее матушка. Лондонские сплетники судили иначе. Истиной не было ни то ни другое, но что есть истина, она теперь уже и не знала, точно ей было известно лишь одно — ее отвергали так часто, что все уже стали подшучивать над этим.

Но теперь все закончилось. Сегодня утром она вышла замуж, и всем им придется найти другой объект для насмешек. Она внимательно наблюдала за мужчинами, принимая их поздравления. Джентльмены были вежливы, любезны и столь же невозмутимы. Аннабелла была благодарна им за это. Она могла вынести пересуды и сплетни, но не жалость. Именно поэтому она и выходит замуж за незнакомца… не совсем незнакомца, поправила она себя. В конце концов, прошло уже два месяца, как они были представлены друг другу.

Отец сообщил ей о предложении виконта два месяца назад — она ответила отказом. И тогда лорд Уайлд побеседовал с дочерью с такой серьезной настойчивостью, с какой никогда не разговаривал раньше.

— Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, — сказал он. — И достаточно умен, чтобы не полагаться только на свои суждения. Я поручил собрать о нем сведения. Майлс Крофт, виконт Пелем, — вполне подходящая кандидатура. Он вернулся из-за границы, где был довольно долго; виконт достаточно привлекателен, чтобы понравиться любой женщине, он старше тебя всего лишь на пять лет и имеет незапятнанную репутацию. Ему нужна жена, хорошо принятая в обществе.

— Почему же мужчина с такими внешними данными, безукоризненной репутацией и великолепными перспективами хочет жениться на девушке, с которой никогда не встречался?

— Ты никогда не разговаривала со мной таким тоном, — сказал отец, нахмурившись.

Аннабелла действительно находилась в полном замешательстве.

— Откуда этот ядовитый тон, — спросил он, — это скрытое раздражение?

— Но ведь мы не так часто с тобой разговариваем, не так ли?

Граф опустил глаза.

— Это моя вина, — пробормотал он. Воцарилось молчание. Граф Уайлд старался проводить дома как можно меньше времени. Бывая в сельской местности, он отдыхал на свежем воздухе, катался верхом, ловил рыбу или гостил у своих близких друзей. В Лондоне его время съедали политика, клубы и любовницы.

Граф в свои пятьдесят с лишним лет был все еще привлекательным мужчиной с темными волосами, лишь слегка тронутыми сединой; возможно, он был чуть полноват, но осанка у него оставалась великолепной. Одним словом, это был мужчина приятной респектабельной внешности, с напряженным взглядом живых голубых глаз. Дочь унаследовала от него и эти глаза, и многие другие внешние черты. Ее мать была маленького роста, довольно пухленькая и имела ничем не примечательную наружность. Их женитьба была результатом соглашения, и единственное, о чем сожалела мать Аннабеллы, — так это о том, что у нее лишь один ребенок. Она души не чаяла в своей красавице дочери, которая стала главным смыслом ее жизни, хотя в последнее время мысль о том, что Аннабелла до сих пор не замужем, все больше оскорбляла и огорчала ее.

В отличие от дочери она едва ли замечала отсутствие мужа в своей жизни. Он, должно быть, очень сожалел о женитьбе и потому теперь вел почти что холостяцкий образ жизни. А поскольку Аннабеллу это всегда задевало, сейчас ей казалось странным, что он все принимает так близко к сердцу, и она сказала ему об этом напрямик.

Он пожал плечами:

— Странно не это, странно, что я не говорил об этом раньше. Но я думал, что ты и молодой Деймон составите идеальную пару. Мы все так думали.

— Мне тоже так казалось, отец, — ответила она, высоко подняв голову.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Итак, он женился на другой. Между вами не было формальной договоренности, и ты ни разу не выезжала в свет в его сопровождении, когда стала достаточно взрослой для этого. Мы просто были близкими соседями, вы хорошо ладили, когда были детьми, и мы, родители, думали, что вы прекрасно подойдете друг другу. Однако он вырос и всех нас удивил. Но, Аннабелла, это ведь не конец света.

Ей казалось, что это был именно конец света. Она отвела взгляд, с трудом проглотив стоявший в горле комок. Никто не увидит ее плачущей из-за этого. Она не плакала уже много лет и не будет плакать теперь.

— Что же касается друзей, — с трудом продолжил ее отец, — этот военный, Рафаэль Далтон, и граф Драммонд… Настоящие джентльмены, вне всякого сомнения, но я никогда не считал, что тот или иной тебе подходит, что бы ни говорила твоя мама.

— Так почему же ты не сказал мне об этом? Он твердо посмотрел на нее.

— Это бы лишь вызвало твое раздражение. Я полагал, что они нужны тебе, потому что это был единственный способ видеться с Деймоном. И возможно, заставить его сожалеть о том, что он выбрал не тебя.

Теперь она отвела свой взгляд.

— В конце концов, это ничего не дало бы, — продолжал граф. — Но думаю, если бы я сказал, было бы еще хуже. Ни один родитель, хоть немного понимающий, что к чему, никогда не скажет своей дочери, что, по его мнению, она и ее возлюбленный не подходят друг другу. Если бы я сказал нечто подобное, а ты вышла бы замуж за одного из них, я навсегда стал бы твоим врагом. Если бы ты не вышла замуж, то проклинала бы меня за то, что я настроил тебя против возлюбленного. Милая моя Аннабелла, да скажи ты мне, что собираешься выйти замуж за цыгана, даже тогда я бы сдержался и промолчал. Правда, в этом случае я бы как минимум попытался подкупить его, чтобы он исчез прочь с твоих глаз. Но как я мог помешать твоему браку с человеком положения Драммонда или Далтона? Они вполне приличные и уважаемые люди. Я думаю, тебе просто повезло.

— Хотя сказать мне об этом ты, конечно, не мог, — произнесла она с горечью.

Он пожал плечами:

— Вероятно, я был не слишком заботливым отцом, но ведь я не был и слишком требовательным. И что бы ты ни думала, я действительно заботливый отец, впрочем, можешь считать как угодно. Я никогда не приказывал тебе выходить замуж, хотя мог бы. Твоя мать уже давно начала пилить меня, поскольку ты все еще не замужем, а я ничего не предпринимаю. Она и сейчас изводит меня, говоря, что все леди твоего возраста в Лондоне уже стали замужними дамами. Ее волнует, что говорят в свете. Я считал, что придет время — и ты исправишь это положение. Это время не пришло. Теперь я действительно беспокоюсь о твоем будущем. Я считаю Пелема достойным человеком, который может сделать тебя счастливой, если ты дашь ему такой шанс. И я хочу сообщить, что он делает тебе предложение.

— Почему он не пришел ко мне? Почему он обратился к тебе? Ведь мы же не настолько старомодны?

— Да и он тоже. Но он бережно относится к твоим чувствам. Он не хочет давать еще один повод для сплетен. Он посчитал, что вызовет новые пересуды, если будет проводить с тобой время, а в результате обнаружится, что твое сердце уже занято или что ты совершенно не заинтересована в его предложении.

— Это очень любезно с его стороны, — процедила она сквозь зубы. — Но я все-таки не поняла, почему этот образец совершенства делает предложение женщине, которую он совершенно не знает? Женщине, слухи о которой, несомненно, до него доходили? И слухи не самые приятные? — Ее рот скривился, словно она пробовала эти горькие слова на вкус. — Я знаю, о чем говорят. Разве его не волнует, что он собирается жениться на неисправимой кокетке, эгоистичной, тщеславной женщине, которая не видит дальше своего зеркала?

— Но ведь все это может быть завистливой болтовней, которая окружает любую красивую женщину. Никто не говорит о твоей репутации — она безупречна. В любом случае он не из тех, кто прислушивается к сплетням. Они слишком долго сопровождали его самого. После того как умер его отец, мать совершила опрометчивый шаг — вышла замуж за вульгарного красавчика и очень неприятного человека, оставившего за собой длинный шлейф скандалов. До того как скончаться, он успел разорить ее и серьезно подорвать ее репутацию. Майлс Крофт сам сделал свое состояние и только что унаследовал еще одно, а вместе с ним и титул виконта Пелема. Теперь ему нужна жена, которая добавила бы блеска его имени и его семье. У него есть сестра на выданье. Он любит ее, любит своего брата и мать и считает, что удачная женитьба поможет ему через некоторое время ввести их в общество и восстановить репутацию, пошатнувшуюся после неудачного брака матери.

— И ему ничего не нужно для себя? — На этот раз ей не удалось скрыть пренебрежение в голосе.

— Не говори глупостей. Ты красива, Аннабелла. Он видел тебя. Безусловно, он в курсе всех сплетен, но ему нравится, как ты держишься, несмотря на все это. «Как свергнутая принцесса, которая знает, что ее трон все же существует», — сказал он.

Аннабелла задумалась. Она действительно держала голову высоко поднятой. У нее не было выбора — и она смотрела в лицо свету с улыбкой. И свет принимал ее, что бы там ни говорили о ней втихомолку. Сплетни ранят, но она была уверена, что малодушие убьет ее. Она была дочерью своего отца, и их сходство не ограничивалось лишь внешностью. Когда Аннабелла была маленькой, она бросала все и бежала к отцу, как только он входил в дом. Они ловили рыбу, катались верхом… но ее детство давно ушло, а с ним ушла и дружба. Хотя, в конце концов, какой отец проводит время со своей взрослой дочерью?

Им восхищались все, кто его знал; даже ее мать никогда не говорила о нем плохо. Аннабелла всегда нуждалась в его уважении. И вот теперь он советует ей выйти замуж за совершенно незнакомого человека, который, по сути, хочет жениться на ее имени и внешности. Всю жизнь красота помогала ей добиваться своих целей, но сейчас мысль о том, что на ней женятся из-за ее привлекательной внешности, была ей неприятна. Она надеялась выйти замуж по любви, но помнила, почему ей не удалось этого сделать.

— Весной тебе исполнится двадцать семь, — добавил ее отец. — Но для Пелема это не имеет значения.

Она широко раскрыла глаза и слегка побледнела. Отец недовольно поморщился и отвернулся, чтобы не видеть ее лица.

— Я тоже думал, что из вас с Деймоном получится прекрасная пара. Когда этого не произошло, мне показалось, что тебе потребуется время, чтобы, говоря современным языком, повстречать любовь. Я женился не по любви, как и твоя мама, но сейчас другое время, и я полагал, что тебе нужно по крайней мере залечить свои сердечные раны. Ты не смогла этого сделать. Но… — Он поднялся, отошел и сказал, не глядя на нее: — Наступает время, когда мужчине хочется жить своей жизнью. Твоя мать не возражает против моих отлучек. Ты возражаешь. Но как долго мужчина может жить ради своего ребенка? — Он остановился и посмотрел ей в лицо. — Ты уже больше не ребенок, Аннабелла. Я хочу… Впрочем, что я хочу, не имеет значения. Если ты останешься здесь, дело кончится тем, что ты превратишься в компаньонку своей матери. Я считаю, что ты заслуживаешь большего.

— И ты полагаешь, что сама я не в состоянии найти мужа?

— Полагаю, тебе довольно трудно будет найти мужа лучше, чем Пелем. Аннабелла, если ты не можешь найти любовь, думаю, пора найти хоть какой-то компромисс. Прежде чем станет слишком поздно.

— Ну что ж, — вспыхнула она. Раздражение, боль и стыд заставили ее рассердиться, пусть даже на саму себя. — Почему бы и нет?

— Вот и хорошо, — сказал он, прежде чем она смогла исправить свою ошибку.

А потом было уже слишком поздно. Гордость, чувство вины и стыда заставили ее промолчать. Виконт Пелем оказался именно таким, каким его описывал отец: обаятельным, может, чуть легкомысленным в общении, забавным и достаточно безобидным. Он смотрел на нее с восхищением, выглядел превосходно и часто смешил ее. Он не дотрагивался до нее и не давал ей повода для смущения. Казалось, что виконт выбрал ее, руководствуясь теми же соображениями, которыми руководствовался при выборе своей дорогой и модной одежды.

Он был хорошо образован, хорошо воспитан и, что лучше всего, не слишком известен. Десять лет — большую часть своей взрослой жизни — он провел за пределами Англии. О нем не было известно ничего дурного, да и вообще мало что было известно. Никакая другая женщина не давала ему своего согласия, но и отказа он никогда не получал, и если у него были любовницы, то о них тоже ничего не было известно. Аннабелла начинала свою жизнь с чистого листа с человеком, который, по сути, не имел прошлого, дававшего повод для злословия.

Его семья также не давала поводов для беспокойства. Аннабелле весьма льстил их благоговейный трепет. Его мать оказалась несколько застенчивой особой, сестру явно поразила красота невесты брата, а младший брат открыто восхищался ею. И хотя Аннабелла внимательно ко всему присматривалась, она не обнаружила никаких препятствий к браку, конечно, за исключением того, что ее сердце не было затронуто.

Она согласилась отдать ему свою руку, хотя и была уверена, что либо отец изменит свое решение, либо ее жених предпримет что-нибудь сам или вынудит ее положить конец этой истории.

Ничего подобного не случилось. Время шло. Их помолвка была столь же недолгой, как и их знакомство. Она уже не могла отказаться от всего этого, поэтому нашла причины, чтобы продолжать. По крайней мере она больше не будет являться объектом жалости или насмешек. Аннабелла была избалована с рождения, но как замужняя женщина она обретет большую, чем когда-либо ранее, свободу. Что ж, если любовь невозможна, она будет довольствоваться свободой. Это лучше, чем унизительное превращение в старую деву, ведь тогда ее мать будет испытывать стыд, а отец — разочарование.

Сейчас Аннабелла скользнула оценивающим взглядом по своему мужу. Как и всегда, он спокойно выдержал этот взгляд. Мужчина среднего роста, хорошо сложенный, подтянутый и элегантный. Можно было бы пожелать, чтобы он был чуть выше ростом, но что касается остального, она не находила изъянов в его внешнем виде.

Виконт Пелем всегда был аккуратен, а его одежда безукоризненна. Его нельзя было назвать некрасивым. Его облик, скорее мужественный, чем утонченный, несколько портила непокорность слегка вьющихся каштановых волос, что было заметно, несмотря на короткую стрижку. У него была очень чистая кожа, правда, слишком загорелая, что не соответствовало моде, но он был моряком, и Аннабелла считала, что это может служить оправданием. Самыми привлекательными в нем были необыкновенно красивые глаза цвета дождя. Иногда, в моменты скуки или недовольства, они казались ледяными, а когда он смотрел на нее, в них появлялся сумеречный оттенок. Тонкий шрам, полученный, как она предполагала, еще в детстве в результате какого-то происшествия, шел от хорошо очерченной нижней губы до квадратного подбородка. Аннабелла напомнила себе, что нужно будет как-нибудь спросить, откуда у него этот шрам. Пока же, после неожиданной помолвки, она пребывала в слишком сильном замешательстве, чтобы обсуждать столь деликатные вопросы. А самого Пелема, похоже, совершенно не интересовало впечатление, которое произвела на невесту его внешность и тем более история его жизни.

В конце концов, их брак не был браком по любви.

От этой мысли настроение испортилось, и она вспомнила о своей роли. Аннабелла взглянула на высокого блондина, не сводившего с нее печального взгляда, который никак не соответствовал улыбке, застывшей у него на губах. В ответ она лишь еще выше подняла голову. Лейтенант Эрик Форд когда-то пытался ухаживать за ней, но Аннабелле казалось, что он лишь старается отвлечь ее внимание от своего друга Рафаэля Далтона. А ведь она могла и проверить его заинтересованность. Но у него не было титула, а в ее сердце была пустота. К тому же такая интрига потребовала бы коварства и терпения, а у нее уже просто не было сил.

Итак, она согласилась с матерью и пошла навстречу пожеланиям отца. Если уж необходимо выйти замуж, то пусть это хотя бы улучшит ее положение. У ее новоиспеченного мужа тоже интересная внешность, хотя и не столь эффектная. И потом, он все-таки виконт.

— Леди Пелем, — неторопливо произнес высокий блондин, — я хочу пожелать вам огромного счастья и долгой совместной жизни.

— Благодарю вас, лейтенант Форд, — ответила она.

— А ты, Майлс, — обратился он к жениху, и теперь его голос звучал более энергично, а улыбка стала настоящей и теплой, — ты, бродяга, оказывается, настоящий счастливчики, надеюсь, будешь беречь доставшееся тебе сокровище, куда бы тебя ни занесло.

Жених изобразил шутливый поклон:

— Спасибо, Эрик, что смог приехать сегодня, чтобы разделить со мной мое счастье.

— Разделить? Ого! Позавидовать — это будет гораздо точнее!

— Как всегда, — непринужденно ответил Майлс, махнув рукой, и оба рассмеялись.

Невеста в удивлении подняла брови. Эти двое, по всей видимости, были друзьями. Эрик ответил на ее невысказанный вопрос:

— Мы с Майлсом знакомы со школы. И позднее встречались… по делам, когда во время последних военных конфликтов служили его величеству. Хотя ваш муж отправился в море, а я служил в сухопутных войсках, были времена, когда наши дороги пересекались.

Майлс вздохнул:

— В те времена мое зрение было таким отличным, что казалось, я видел его на расстоянии мили.

Белокурый гигант рассмеялся и ударил друга по плечу. Удар казался достаточно сильным, чтобы сдвинуть валун, но виконт даже не покачнулся.

Майлс улыбнулся:

—Действительно видел. Итак, мы договорились. Когда закончится мой медовый месяц, встретимся в клубе Джексона. Посмотрим, кто кого, договорились?

Эрик поднял обе руки в знак капитуляции.

— Не пойдет. Не хочу, чтобы твоя молодая жена так быстро стала вдовой.

Аннабелла пыталась сохранить улыбку. Она не обязана была особо переживать за мужа, но столь явное его принижение было постыдно для них обоих.

— Поскольку, — продолжал Эрик, — титул тебя не спасет и тебя будут судить за убийство, а затем повесят на Марбл-Арч. Шелковая петля так же надежна, как и пеньковая, на которой вешают простой люд. И что тогда будет с твоей бедной вдовой? — Аннабелла выглядела смущенной. — О! У меня есть деньги и власть, — заверил ее Эрик. — Но ваш муж свиреп и проворен, как и положено быть солдату, ну да вы знаете.

— Она не знает, — невозмутимо произнес Майлс. —А теперь исчезни, Эрик. Миледи и я должны поприветствовать еще целую толпу. — Он повернулся к Аннабелле: — Позднее мы еще встретимся с нашим неугомонным другом. А сейчас нам надо выполнить все, чего требуют приличия, сначала здесь, а потом на свадебном обеде. Надеюсь, ты будешь там? — снова обратился Майлс к своему другу.

Эрик клятвенно прижал руку к груди.

— Всенепременно, — ответил он и удалился.

— Не удивляйтесь. Я отсутствовал, но тем не менее многих здесь знаю, — тихо сказал Майлс своей молодой жене и обернулся к следующему гостю.

«Всех, кроме меня», — подумала Аннабелла с вымученной покорностью, затем вновь нацепила счастливую улыбку и повернулась к гостям, чтобы выслушивать новые поздравления по случаю бракосочетания.

— Это было великолепно! — восклицала матушка Аннабеллы с чувством необычайного удовлетворения в тот вечер, оглядывая «руины» танцевального зала после ухода гостей. — Лучшая свадьба в Лондоне за многие годы, поверь мне! Не совсем обычно было устраивать одновременно свадебный завтрак и бал, но я не удивлюсь, если это войдет в обычай.

Цветы, которыми был украшен танцевальный зал, увяли и поникли, повсюду валялись опавшие лепестки. На полу тут и там остались следы великолепного торжества: кусочки упавшей еды и разноцветные пятна от крема, бурые разводы от пролитых напитков и царапины, оставленные сотнями туфель и ботинок на полированном паркете. Слугам потребуется не один день, чтобы привести все в порядок, почти столько же уйдет на то, чтобы соскрести нагар с бесчисленного множества канделябров и подсвечников, в которых сейчас, прерывисто мерцая, догорали последние свечи.

— Все прошло замечательно, — согласился ее муж.

— Благодарю вас, — сказал, поклонившись, их новоиспеченный зять. — Это оказалось даже лучше, чем я ожидал. Празднество, несомненно, показало свету, что это желанный брак. Моя мать просто в восторге. Она удалилась рано лишь потому, что не привыкла засиживаться так поздно и несколько устала от шума. Брат и сестра должны были проводить ее, иначе они все еще были бы здесь. Мы вполне можем гордиться этим приемом. Благодарю.

— Все прошло так, как я могла только мечтать, — сказала Аннабелла и посмотрела в сторону выхода. Она была в нерешительности. Казалось таким странным пожелать спокойной ночи и покинуть этот дом. Вот почему она все еще была здесь. Обычно молодожены спешат отправиться в свадебное путешествие, но она и ее муж задержались, пока не ушли последние гости. Она сказала Майлсу, что хочет насладиться каждым мгновением этого праздника, и он с уважением отнесся к ее пожеланию. Она должна была бы чувствовать себя вполне удовлетворенной, но вместо этого испытывала какое-то странное чувство, словно ей необходимо было спрашивать чьего-то разрешения, чтобы сделать то, что хочется. Такого давно уже не было.

Но муж все еще беседовал с ее отцом, и Аннабелла могла не торопиться.

— Я так рада, — заговорщическим тоном сказала ей мать. — Матушка Майлса, несмотря на скандальное прошлое, держится как леди и, похоже, чрезвычайно нам благодарна. Думаю, его брат и сестра тоже довольны. Я займусь судьбой этой бойкой девочки, и ты увидишь, что я устрою для нее такое же прекрасное замужество. Великолепная идея. Мне будет чем заняться.

— Да? Мне теперь дана отставка? — спросила Аннабелла с улыбкой, показывая, что она шутит.

— Ну конечно, — ответила ее мать. — Ты ведь теперь замужем.

— Я замужем, но не умерла, мама, — произнесла Аннабелла с легким раздражением.

— Я лишь имела в виду, что теперь, если хочешь, ты можешь сама выходить в свет, но, поскольку, по всей вероятности, ты в любой момент можешь начать прибавлять в весе, это не продлится долго. — Мать взглянула на мужа и зятя, которые терпеливо ждали их. — Ах, дорогая, неужели пора прощаться?

— Если только вы не хотите предложить мне еще омаров, — сказал Майлс и, прежде чем она успела дать знак одному из измотанных официантов, которые наводили порядок, добавил: — Шучу. В меня не влезет больше ни кусочка.

Майлс и Аннабелла вышли из зала и направились к дверям.

— Спокойной ночи, до свидания. —Лорд и леди Уайлд попрощались с молодоженами, сидевшими в отъезжающей коляске.

— До свидания, — шептала Аннабелла, оглядываясь на них и залитый светом дом. Аннабелла откинулась на подушки экипажа, решительно глядя вперед, в темноту.