Так получилось, что первый успех у публики пришел к Алеше не без содействия отца Аристарха. Отец Аристарх провел немало времени в Богом проклятом монастыре и привез оттуда серию фотографий, сделанных им в ходе расследования. Церковь все еще обладала гигантским авторитетом в Греции - полиция не осмелилась вмешаться в ее дела, и снимки были уникальными. Отец Аристарх имел неосторожность показать их Алеше, и у того сразу возник замысел картины, прежде чем был сделан первый эскиз, у него уже было название - “Проклятие”.

            Отец Аристарх не одобрил замысла и не позволил Алеше воспользоваться фотографиями, но Алеша был художником, и одного взгляда на них ему оказалось достаточно.

            Через два месяца картину показали в университете, и она привлекла немалое, хотя и противоречивое внимание художнической общественности. Затем картина была выставлена в “Каллисто” - не в персональной экспозиции, но в отдельном, специально затемненном зале и подсвеченной снизу белым фонарем. Галерея не объявляла торгов, однако через три дня некий меценат из Америки предложил за полотно через посредника очень солидные деньги и получил его в собственность, неожиданно обогатив как владельцев галереи, так и автора - но Алеше осталось неизвестным, что меценатом была фирма “Гриззл, Гиббон энд Проктитт”.

            Ветер возвращался на круги своя, выдувая из дому призрак Елены, Алеша закончил роспись университетской аудитории и взялся за следующую, Афро приобрела привычку ходить по “бутикам” и перестала носить джинсы, уже никто не предлагал ей работу натурщицы, да она ей была и не нужна. Несколько раз Афро осторожно затрагивала тему семьи, но Алеша уходил от темы - он не был готов принять ответственность за собственную кровь и не хотел ответственности, он точно знал, что ветер придет и уйдет, но барабаны рока никогда не утихнут в его сердце. Он жил размеренной жизнью, зная, что мера его иллюзорна, он жил в ожидании перемен и гнал свой алый мотоцикл по черной дороге, не зная, что ждет его за поворотом судьбы.

            Алешина мама все больше времени проводила с Калликандзаридисом, что очень нравилось Калликакдзаридису и не нравилось его жене, у мамы появились ранее неизвестные ей проблемы, и она уже не могла или не хотела общаться с Алешей так часто, как хотелось бы ему.

            Отец Аристарх после того, как Алеша ослушался его, замкнулся в неприязненном молчании и не отвечал на звонки. - “ Ну и черт с ними “, - думал Алеша, лаская живую Афро или тело Афро, проступающее на картине, - “Я пишу свою жизнь своими красками и не нуждаюсь в наставниках “. - Он увлекся древнегреческими философами и с наслаждением читал Пирра, Зенона и Эпикура, постигая их учение об автаркии - самодостаточности философа, он еще не понимал, как наивен он, и как наивны были мудрые греки, он слышал плач Иеремии, Иезекииля и Иова, но не внимал их плачу, он уже был там, где был мало кто из людей, он был молнией в ночи, но молния погасла, и остался мальчик, играющий в ночи со своими игрушками, чтобы не заплакать.

            Портрет Афро давался ему с большими усилиями, но это были усилия любви, дающие наслаждение, он поливал полотно своим потом, но его творение принадлежало только ему, и его пот, смешиваясь с красками, прорастал портретом так, как рождается ребенок - в муках и с кровью, открывая глаза, навстречу жизни.

            И все же Афро обманула его, как обманывают все женщины всех мужчин от начала мира. Когда портрет был закончен, она сказала Алеше, что беременна на втором месяце. Алеша молча ушел в свой кабинет и заперся в нем. А когда вышел, чтобы обнять Афро и поцеловать ее, ее не было в доме.

            Он поехал к Марго, но Марго не видела подругу. Он обошел кампус, стуча во все двери, ко всем знакомым, но Афро нигде не появлялась. Он объехал все кафе, рестораны и забегаловки, куда могла зайти Афро, но ее там не было. К утру, раздавая деньги клеркам, он прочесал все отели, мотели и пансионаты - но не нашел Афро. Она могла поехать к своим родителям, которые жили в турецкой Анатолии, но вернувшись домой, он обнаружил ее паспорт в ее платяном шкафу. Без всякой надежды на успех, он все же позвонил своей матери - но мама ничего не знала об Афро. Тогда он начал обзванивать больницы и полицейские. участки, но и туда Афро не попадала.

            Когда солнце, выплыв из-за моря, поползло к зениту, он, после долгого раздумья, начал набирать номер отца Аристарха.