Другое существо выплыло из сна на поверхность ночи и открыло глаза в глаза звезд. Оно больше не пряталось в душном бункере, ложе было установлено на плоской крыше, обнесенной достаточно высоким парапетом, чтобы защитить его от чужих глаз. Оно больше не пряталось от солнца, погруженное в героиновые грезы, оно целыми днями дремало на солнцепеке, меняя кожу, и его обнаженное тело, некогда привычное к адскому жару, снова обрело смугло-коричневый цвет. У него больше не было проблем с бородой, но волосы на голове отросли и оказались неожиданно пышными, теперь они были завязаны на макушке руками его подруги — ей так нравилось.

Оно потянулось, как кошка, блестя глазами в свете звезд, легко соскочило с ложа и, присев, помочилось на бетон, как животное, втягивая расширенными ноздрями собственный запах. Затем, переходя на бег, кругами пошло по периметру крыши — пришло время ночной активности, ему хотелось двигаться. Его ноги мелькали все быстрее и быстрее, временами оно вспрыгивало на парапет и, исполняя пируэт, как тень, на синем бархате ночи, бежало спиной вперед, ничуть не опасаясь сорваться вниз, и кружилось бесшумно, подобно гигантской летучей мыши, на фоне звезд. Оно порхало, не оставляя ни следа, ни звука, блестя глазами и обоняя запах своего разгоряченного тела, ни мужской, ни женский, ни человеческий, — запах амфибии, научившейся летать.

Оно сбросило с себя человеческую кожу, пропитанную грязным жиром человеческой порочности, и кожа сгорела в адском огне его мучений, оно вышло из огня чистым и непогрешимым, оно больше не было способно ошибаться, потому что потеряло способность ненавидеть, оно было — любовь, — безгрешная, как огонь, и безжалостная, как зазубренная сталь.

Голос выковал сталь, ударами судьбы, Голос был мудр, Он создал совершенное орудие. Он сделал так, что из пепла поднялся Феникс, опираясь на два крыла.

Подруга выскользнула на крышу — в свет звезд, в свет его глаз — его вторая половина, второй полюс генератора, созидающего новый мир. Она больше не была змеей на его груди, она была змеей внутри него, обвившейся вокруг тела огня, которым стал он сам. Они больше не были — «он» и «она», — они стали плюсом и минусом, которые менялись местами в танце пронзающих их энергий.

Под ними простиралась зона, черная и бессветная, — как тень рядом с электрическим заревом города, — эфемерная человеческая надежда сгорала в искусственном свете, неизбывный человеческий ужас копошился в его тени.

Померкли звезды, лучи лазеров, бьющие из квартала развлечений, уткнулись в душное небо между небом и землей, беззвучно проскочила молния, ударил гром.

Двуглавая змея забилась в конвульсиях под горячими черными струями дождя, падающего с небес.