Розелина проснулась в обычное время и сейчас же вспомнила приснившийся ей странный сон. Во сне к ней приходила начальница. Вот ведь дичь. Впрочем, не большая дичь, чем вся ее жизнь.
Или это был знак? Розелина понимала, что стоит на перепутье. Она могла вообще не вставать с постели и постепенно погружаться в небытие, ожидая, когда смерть освободит ее от страданий, но почему-то сегодня утром этот выход уже не казался ей таким простым. В своем молчаливом отчаянии она опустилась на самое дно. Но вчера кое-что случилось. Она попыталась посмотреть на себя взглядом своей начальницы — сначала яростным, затем недоуменным, наконец — растерянным, и то, что она увидела, совсем ей не понравилось.
Покорившись судьбе, она потеряет не только жизнь, но и себя самое, то представление о себе, которое выстраивала с детства. Вместе с ней исчезнет нечто трудноощутимое, но невероятно важное, что-то такое, чему она не могла подобрать названия, но чем, несмотря ни на что, дорожила.
Хотя… Не так уж трудно это ощутить. Она принюхалась и поняла, что от нее разит немытым телом.
Сбросила с себя одежду и долго стояла под душем. Затем переоделась во все чистое, тщательно выбирая каждую вещь.
Протерла запотевшее зеркало в ванной, изучила свое отражение и решила, что ей не повредит немножко тональной пудры. Для того, что она задумала, ей совсем не нужно, чтобы окружающие косились на нее с жалостью.
Нарядившись в свое самое красивое платье, она проверила содержимое сумочки, убедилась, что ничего не забыла, и вышла из дому.
Наконец-то она решилась. Она больше не собирается плыть по воле волн. Она нисколько не сомневалась, что это правильное решение. В любом случае она не видела другого выхода. Умереть она не боялась — эта стадия у нее давно миновала, но если уж умирать, так хотя бы чисто и никому не причиняя вреда. Она еще не знала, что именно предпримет, но не волновалась об этом. У нее впереди еще пара-тройка недель, что-нибудь придумает. Она успокоилась.
На работе к ней бросилась сослуживица. Вчера она ей обзвонилась. Почему Розелина не подходила к телефону?
Наверное, линия неисправна, отговорилась та.
Коллега присмотрелась к ней и заявила, что вообще-то сегодня она выглядит намного лучше, чем вчера. И добавила, что начальница велела предупредить ее, если Розелина не придет на работу.
— Так что мне делать? — спросила Розелина. — Сказать, что я здесь? Или не надо? Ладно, сейчас зайду к ней.
Она постучалась в приоткрытую дверь кабинета.
Мириам сидела за столом, скрестив ноги, и сортировала разложенные перед ней фотографии выставленных на продажу домов.
— Да? — не поднимая головы, бросила она.
— Вы хотели меня видеть?
Мириам моментально отвлеклась от фотографий. Стоявшая перед ней молодая женщина приходилась дальней родственницей той, что накануне вышла без спросу из ее кабинета. Красивая, даже обворожительная, и полная жизни. Где тот пустой, затравленный взгляд, который так напугал ее вчера?
— Я и сама хотела с вами поговорить, — быстро начала Розелина. — Извините за вчерашнее. Не знаю, что на меня нашло. Я все переделаю. Ошибок больше не будет. А аудитору сейчас позвоню и скажу, что это я во всем виновата.
— Не стоит, Розелина, — с улыбкой ответила Мириам. — Главное, чтобы работа была сделана. Сегодня вы чувствуете себя лучше?
— Намного лучше, спасибо. Но я еще что-то хотела вам сказать, — чуть поколебавшись, добавила она.
— И я тоже кое-что хотела вам сказать.
Женщины улыбнулись друг другу.
— Кто первый, вы или я? — спросила Мириам.
— Можно мне? — предложила Розелина. — Дело в том, что я… Я вас покидаю.
И, не дожидаясь ответа, быстро заговорила:
— Только не думайте, что мне предложили работу интересней или зарплату больше. Мне здесь очень нравится.
— Тогда в чем причина?
— Я собираюсь вообще бросить работу. Но вы не волнуйтесь, я не уйду, пока вы не найдете человека на мое место. И даже еще немного поработаю, чтобы ввести новенькую в курс дела.
Мириам вздохнула:
— Может, еще передумаете? Я бы предпочла, чтобы вы остались.
Розелина улыбнулась и покачала головой.
— Нет, это уже решено, — ответила она. — Я точно не передумаю. Но даю слово, что с вами это никак не связано.
— Ну хорошо, — согласилась Мириам. — Что ж поделаешь? Хотя мне очень жаль.
— И знаете… Спасибо вам, — сказала Розелина. — Ладно, пойду работать. Ой, а вы ведь тоже что-то хотели мне сказать?
— Да просто… Думала, если вас что-то беспокоит и вы хотите это обсудить…
— Нет, что вы. Ничего меня не беспокоит. У меня все прекрасно, — отрезала Розелина и запоздало улыбнулась, пытаясь смягчить жесткость тона. — Поверьте, у меня все в порядке. Так, нашло что-то.
Ну вот и получила, подумала Мириам. Ладно, хотя бы попробовала…
Розелина шагнула к двери, и тут Мириам не выдержала. Эта женщина что-то скрывала, и она не успокоится, пока не узнает что.
— Постойте! — позвала она. — Я тоже должна перед вами извиниться.
Розелина затрясла головой:
— Что вы, что вы! Вы имели полное право еще и не так меня отчитать! Могли вообще меня уволить за то, что я там напортачила.
— А я не об этом, — сказала Мириам. — Разве муж ничего вам не передал?
Лицо Розелины побелело.
— Не понимаю, — не своим голосом промолвила она. — Что он должен был мне передать?
— Что вчера вечером я к вам заходила.
— Ко мне?
— Ну да. Я за вас волновалась. Вы так странно выглядели, когда… Когда уходили.
— А что?.. А что вам сказал мой муж?
Странная пара, подумала Мириам. Почему оба так боятся, что второй проболтается? Что за ужасную тайну они скрывают?
— Он ничего мне не сказал. А вы уже спали.
— Значит, вы и в самом деле приходили, — прошептала Розелина.
— Да.
— Мне приснилось, что вы на меня смотрите, — сказала она. — И мне стало стыдно.
Мириам наклонилась к ней:
— Почему?
Розелина уже открыла рот, чтобы ответить, но спохватилась и ничего не сказала. Снова улыбнувшись печальной улыбкой, подошла к Мириам и поцеловала ее в щеку.
— Спасибо вам, — тихо произнесла она. — Вы очень мне помогли. Гораздо больше, чем я заслуживаю.
И вышла из кабинета.
Что это означало: «больше, чем я заслуживаю», терялась в догадках Мириам. Что такого ужасного совершила эта девушка, чтобы простой человеческий интерес к себе воспринимать как награду? Что-то нашло, ну надо же! Может, она просто истеричка, пытающаяся привлечь к себе внимание? Нет, не похоже. Истерички так себя не ведут. И не глядят с такой печалью во взоре. Впрочем, нет, поправила она себя. Она выглядит не печальной, а несчастной. Нет, снова одернула она себя, дело не в этом. Она попыталась меня провести. Разыграла тут целый спектакль: смотри, мол, какая я спокойная, выдержанная. Сама безмятежность. Только со мной этот номер не пройдет. Огорченная или даже несчастная женщина не сумела бы устроить перед ней весь этот цирк.
Нет, она не расстроена и не огорчена. Она в глубоком отчаянии, и по сравнению с глубиной этого отчаяния все вокруг представляется ей несерьезным, даже забавным. Юмор — вежливость тех, кому нечего терять. Кто это сказал? Она может позволить себе улыбаться и смеяться. Для нее больше ничто не имеет значения, потому что… Почему?
Ответ на этот вопрос явился ей мгновенным озарением. Когда Розелина говорила, что «покидает» их, она имела в виду буквальное значение слова. Она действительно собирается исчезнуть. Отработает сколько там положено по контракту и уйдет навсегда. В могилу.
Может, я драматизирую, остановила себя Мириам. Нет. Она правильно догадалась. Эта женщина явно решила покончить с собой. А Мириам понятия не имела, как помешать ей осуществить задуманное.