Прикомандированные помощники потрудились на славу.

В радиусе двух километров от телефонной кабины они установили владельцев двадцати семи красных мотоциклов.

Все мотоциклы были зарегистрированы в департаменте Валь-д’Уаз (95). Ни у одного номер не начинался с девятки.

Некоторые владельцы состояли на учете в полиции. Оливье просмотрел их дела.

Было решено в первую очередь проверить именно этих людей, хотя ни Мартен, ни другие следователи не питали на их счет особых иллюзий. Но они должны были исключить из числа подозреваемых каждого из этих двадцати семи, а затем, если не наткнутся на преступника, приступать к разработке лиц из следующего круга. И так далее.

Опрос на местах проводили четыре группы, сформированные из временных помощников. Их возглавили Мартен, Жаннетта, Оливье и усач.

Вооружившись крупномасштабной картой пригорода, они распределили между собой имена из списка, сгруппировав адреса по близости местонахождения.

Если им повезет, то первую часть операции они завершат еще до вечера.

Руссель, со своей стороны, связался с редакциями крупных газет департамента Валь-д’Уаз и региональными отделениями ряда общенациональных изданий. Они опубликовали фоторобот убийцы и обратились к тем из читателей, кто встречал похожего человека, с просьбой звонить по указанному телефону. С аналогичным призывом к гражданам обещал обратиться телевизионный канал Иль-де-Франс.

Разумеется, могло оказаться, что преступник не проживает, а только работает в этом районе. Тогда поиски ни к чему не приведут. Но Мартен склонялся к мысли, что все-таки он живет где-то поблизости, — ведь он звонил Сабине Рену вечером. Или он работает в ночную смену? Нет, маловероятно.

Очень скоро выяснилось, что осуществить задуманную проверку не так просто. Большинства владельцев мотоциклов не было дома; их жены — если таковые имелись — объясняли полицейским, что муж на работе.

До вечера им удалось вычеркнуть из списка всего десяток фамилий.

Как ни странно, эта в общем-то провальная операция подняла моральный дух всем ее участникам, в том числе Мартену. У него наконец-то возникло ощущение, что они занимаются чем-то конкретным, хотя шансы на успех представлялись мизерными. В качестве помощника ему достался молодой щуплый парень в круглых очках, который курил сигарету за сигаретой и задыхался при быстрой ходьбе.

Пока Мартен стучал в очередную дверь, парень держался в отдалении, прищуренными глазами озираясь вокруг, словно в любую минуту ожидал нападения. Мартен не смог удержаться, чтобы не подшутить над бедолагой.

— Если я подниму руку, — сказал он, — падай на землю. В ту же секунду.

Парень уставился на него, судорожно дернув кадыком:

— Вы думаете, он откроет стрельбу?

— Всякое бывает, — равнодушно ответил Мартен, отмечая в списке последний дом, владельца которого они не застали.

Значит, придется еще раз наведаться сюда позже.

В 19.00 участники всех четырех групп собрались вместе и после недолгих споров решили пойти поужинать в тунисский ресторан.

Хозяин заведения с первого взгляда распознал в них полицейских и внутренне обмер — на кухне у него работали два родственника без документов. Впрочем, убедившись, что легавые пришли просто поесть, он превратился в воплощенное гостеприимство и усадил их за лучший столик.

Заказа пришлось ждать добрых полчаса, и Мартен воспользовался паузой, чтобы позвонить сначала Изабель, а затем Марион, и сообщить, что сегодня вернется поздно. Марион ехидно поинтересовалась, не собирается ли он провести вечерок с Лореттой, и он на миг растерялся, пока не вспомнил, что сам же ляпнул это имя по телефону.

Расплачиваясь за ужин, он подумал, что контора, по всей вероятности, не возместит ему расходы, зато этот жест заметно поднял настроение всей его команде.

Под занавес хозяин угостил их мятным чаем, и примерно без четверти девять они продолжили обход домов, который завершили около одиннадцати. Ни один из владельцев красных мотоциклов не подошел под описание преступника.

Вернувшись домой, Мартен обнаружил Марион и Изабель перед телевизором. Они смотрели реалити-шоу. На столе перед ними стояла большая миска с салатом, лежали чипсы и фрукты и красовалась бутылка с остатками белого вина. В пепельнице покоились три сигаретных окурка. В воздухе ощутимо попахивало травкой.

Они недовольно покосились на него, словно он был непрошеным гостем. Он чмокнул обеих в лоб, опустился в продавленное кресло и уставился на них.

— Трудный день? — спросила Марион.

— Ничего. Жалко, что практически безрезультатный.

— Выпьешь глоточек? — предложила Изабель и плеснула ему вина.

— А вы уверены, что вино и сигареты — это именно то, что вам сейчас нужно?

Они переглянулись.

— Брось, пап, — сказала Изабель. — Что мы, больные, что ли?

— Ты ничего не понял, — объяснила Марион. — Это девичник. Прощание с юностью. По-настоящему взрослой женщиной становишься только тогда, когда у тебя появляется ребенок. С завтрашнего дня — баста. Никакого алкоголя. Никаких сигарет.

— И никакой травы, — дерзко глядя на отца, добавила Изабель. — Во всяком случае, на восемь ближайших месяцев.

Мартен поднял бокал:

— Ваше здоровье, девочки.

Они с царственным достоинством одновременно кивнули.

Обе были красавицами, хотя каждая в своем роде. Стройная Изабель выглядела плотнее, чем Марион. Она и ростом была повыше. Будущая Юнона, подумал Мартен. А Марион скорее будущая… Кто же? Артемида-охотница? Пожалуй. Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, она, в отличие от Изабель, так и не избавилась от юношеской угловатости. Он подумал о ее крошечной груди с острыми, как заточенные карандаши, сосками. Теперь ее грудь изменится, станет больше. Намного? А что с ней станет через год? Вернется она в прежнюю форму или нет? Вряд ли.

— Ты еще долго собираешься нас изучать? — спросила Иза.

Только сейчас он понял, что именно в эти последние сутки подспудно давило на него, не давая дышать. Всего через несколько месяцев для него снова настанет пора вечных тревог, закончившаяся не так уж давно, когда Иза более или менее обрела самостоятельность. Снова вернутся ночи без сна и постоянный страх за крошечное существо, которому ты дал жизнь. Еще двадцать лет волнений и беспокойства. И все будет даже хуже, чем в первый раз, потому что теперь трястись ему придется сразу за двоих беспомощных малышей. Сволочь этот Кристоф, подумал он. Мужчина должен нести ответственность за свои поступки. Вместе с тем Мартен не испытывал ни малейшего желания знакомиться с любовником Изабель.

Словно прочитав его мысли, дочь сказала:

— А я завтра встречаюсь с Кристофом.

— Вы помирились?

Она хмыкнула:

— А что, нельзя? Вообще-то пока я просто согласилась с ним увидеться.

— Он уже знает про ребенка?

— Нет.

— Но ты ему скажешь?

Она заколебалась.

— Мы как раз это и обсуждали. Все зависит от того, как он себя поведет.

Он кивнул:

— Правильно.

И зевнул. Как же он вымотался. Он не хотел ничего, только вытянуться в постели и ни о чем не думать. И чтобы Марион лежала рядом.

Она заговорщически улыбнулась ему, словно догадалась, о чем он мечтает.

— А ты не хочешь поведать нам, как продвигается расследование? — спросила она.

Вот тебе и чтение мыслей на расстоянии.

— Ну пожалуйста, — включилась Иза. — Марион мне кое-что рассказала, так я прямо обалдела. Ты думаешь, ей в самом деле грозит опасность?

— Да. Как и тебе, если убийце станет известно, что ты — дочь человека, который за ним гоняется. Судя по всему, у него крайне злобный и мстительный характер.

Вдруг до него дошло, что Иза, если отбросить возраст, в общем и целом довольно точно соответствует типу женщин, избранных преступником в качестве мишени. Высокая, с темно-каштановыми волосами до плеч и глазами, которые при определенном освещении могут показаться светлыми. Особенно на фоне загорелой, как сейчас, кожи. Хотя нет. По зрелом размышлении становится ясно, что это совсем не тот типаж. Убийца предпочитает женщин с очень бледной, почти прозрачной кожей. А Иза скорее смуглая.

Усталость немного отступила. Почему бы и не рассказать им все? Заодно осмыслить все заново, представить на суд двух слушательниц своего рода краткое резюме по делу.

— Ну хорошо, — сказал он. — Сейчас я сообщу вам, чего мы добились на данный момент. И изложу свои промежуточные выводы. Может, у кого-нибудь из вас родится свежая идея. Только есть одно условие. Сведения, которыми я с вами поделюсь, не должны выйти за пределы этого дома, если только я не дам вам на то разрешения. Я могу вам доверять?

Обе кивнули с самым серьезным видом.

По адресу, который Арлена — намеченная им третья жертва — продиктовала убийце, располагалось туристическое агентство. Он чуть поколебался, но все же толкнул дверь. Это оказалось совсем маленькое и очень скромное заведение, тесно зажатое между филиалом банка и обувным магазином.

Он подошел к белой стойке. Сидевшая за ней молодая женщина с дьявольской скоростью колотила по клавишам компьютера. Рядом с ней громоздились груды папок, валялись листы с факсами и смятый пакет из «Макдоналдса».

С Дианой он расстался часа два назад, сочинив первое, что пришло в голову (надо съездить ко врачу на укол), и пообещав попозже позвонить. Но до этого ему предстояло много чего сделать.

Он навестил рощицу неподалеку от своего дома и откопал арбалет. Болт он взял всего один. Он не был уверен, что осуществит задуманное прямо сегодня, но, если представится удобная возможность, должен быть к ней готов. Он прихватил с собой банковскую карту второй жертвы, которую нашел у нее в сумочке. Он знал нескольких парней, занимавшихся изготовлением фальшивых карт, но решил, что использовать в качестве приманки для новой жертвы карту предыдущей будет круто.

Он заехал домой, принял душ и переоделся в светлый хлопчатобумажный костюм, который когда-то покупал к свадьбе. Костюм немного жал ему под мышками, зато выглядел шикарно.

Розелины дома не было. Поверх костюма он надел куртку с накладными карманами — почти такими же большими и вместительными, как у той, что ему пришлось выбросить. Перед тем как сунуть в один из карманов арбалет, он не забыл смазать тетиву жиром.

Он стоял у стойки, терпеливо дожидаясь, пока девица кончит печатать. Ему не хотелось привлекать к себе излишнего внимания.

Наконец она оторвала глаза от клавиатуры:

— Месье?

— К Арлене.

Она секунд десять внимательно всматривалась в него, затем кивнула и достала из-под стойки сложенный вдвое буклет. Положила перед ним, повернулась к компьютеру и снова принялась молотить по клавишам.

Он взял буклет и вышел из агентства. Отойдя на несколько шагов, раскрыл книжечку. Внутри была приклеена скотчем визитка с адресом и кодом подъезда. Дом оказался совсем рядом.

Он дошел до конца улицы и свернул за угол. Вскоре он уже стоял перед подъездом современного здания, ничем не отличавшегося от соседних. Набирая на двери код, он мысленно похвалил себя за сообразительность. Это была импровизация, но он не сомневался, что у него все пройдет как по маслу. Он убьет ее в квартире, возможно, прямо в постели.

На четвертом этаже он позвонил, и ему открыла Арлена — красивая женщина, чья внешность довольно точно соответствовала нужному типажу, если бы не легкое косоглазие. На фотографии в интернете она была снята под таким углом, что этот небольшой недостаток был совсем незаметен. Насчет возраста она тоже соврала. Сороковник, с ходу определил он. На ней была короткая юбка и почти прозрачная блузка с глубоким вырезом; ногти на руках и на ногах покрывал лак лилового цвета. Губы она накрасила помадой того же оттенка.

— Не стесняйтесь, — сказала она. — Входите.

Вокруг глаз и рта у нее разбегались морщинки. Кожа была нездорово бледной и тусклой — должно быть, она редко выходила из дому, во всяком случае, днем. В общем, она ни капли не походила на Розелину, и он задумался, не слишком ли отдаляется от образца. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы взвесить все за и против. Высокая, худощавая, темноволосая. Обнаружив в ее теле арбалетный болт, легавые обязательно поймут, что это его рук дело. Ладно. Сойдет.

И он вошел.

Квартира была чистенькой и хорошо обставленной, но безликой, как зал ожидания на вокзале. Наверное, постоянно она живет не здесь, догадался он. Рядом с огромной кроватью под красным покрывалом стояло большое зеркало на ножках, слегка наклоненное вперед. В горячем влажном воздухе витали запахи моющих средств. Единственной деталью, выделявшейся на общем невыразительном фоне, была прикрепленная над кроватью фотография двух совокупляющихся слонов: самец вскарабкался на самку, воздев кверху хобот, и целил ей в круп своим огромным, похожим на кривую турецкую саблю членом.

Она проследила за его взглядом и улыбнулась:

— Сексуально, а?

— Да.

— Перед тем как перейти к серьезным вещам, нам надо уладить одну маленькую формальность.

— Разумеется, — согласился он.

Достал карту и протянул ей.

— Чувствуйте себя как дома. У меня тепло. Можете оставить одежду вон там, в кресле.

Она взяла карту, даже не взглянув на имя владельца, и направилась к небольшому комоду в глубине комнаты, на котором стоял считыватель магнитных карт.

Он отвернулся, достал из кармана куртки арбалет и вставил болт. На все про все ему потребовалось не больше четырех секунд.

Она, улыбаясь фальшивой улыбкой, уже протягивала ему машинку:

— Будьте добры, введите свой код, пожалуйста.

Это были ее последние слова. Он прицелился ей в лицо и выстрелил. Она даже не поняла, что произошло.

Болт вошел ей в лоб, ровно посередине между бровями. Ее голова с сухим треском откинулась назад, затем качнулась вперед, машинка упала на ковер, женщина рухнула на колени и сейчас же завалилась всем телом набок, приткнувшись к ножкам кровати. Она не шевелилась, застыв в странной, крайне неудобной позе: с подогнутыми коленями, вывернутым торсом, запрокинутой головой. Глаза у нее оставались широко открытыми.

Он приблизился к ней. Похоже, уже умерла. Он пошел в ванную, нашел в косметичке квадратное зеркальце и вернулся в комнату. Поднес зеркальце к ее губам и носу и подержал несколько секунд. Зеркало не замутилось. Значит, точно не дышит. Рана почти не кровоточила. Лишь одна капелька крови медленно катилась по лбу к правой брови. И эта капля пульсирующей крови была единственным, что оставалось в ней живого.

Он убрал зеркало в карман, рассудив, что унести его с собой проще, чем стирать отпечатки пальцев. Считыватель издал возмущенный писк, когда он вытащил карту, чтобы сунуть в карман и ее.

Во время падения у Арлены разомкнулись сфинктеры, и в комнате начали распространяться малоприятные запахи. Он выпрямился и огляделся вокруг себя: что бы такое унести на память. Зеркальце не годилось — никто не заметит его отсутствия.

На столике лежала синяя кожаная сумочка. Отлично. Он и ее запихнул в карман, в последний раз огляделся и пошел к двери. Приоткрыв ее, внимательно осмотрел лестничную площадку. Ни души. Ни звука. Ему на глаза попалась прикрепленная к косяку серая коробочка — термостат, настроенный на 22 градуса. Он повернул его вправо до упора. То-то легавые позабавятся.

Он вышел из квартиры, быстро обтер за собой дверную ручку и спустился вниз, никого не встретив по пути.

До чего же все просто! Фантастика! Он чувствовал себя невесомым как птица и сильным как бог. Он — Мститель. Ощущение всемогущества растекалось по его жилам, заполняло легкие, пронизывало руки и ноги и спиралью поднималось к голове. У него на глазах стояли слезы. С каждым разом это чувство усиливалось. Оно было сродни опьянению и в то же время противоположно ему, поскольку наделяло его потрясающей прозорливостью. Он был владыкой вселенной.

Он уже садился на мотоцикл, когда увидел метрах в двадцати толстушку, запиравшую дверь туристического агентства. Странно, почему так рано.

Она его не заметила и быстрым шагом направилась к автобусной остановке. Он провожал ее взглядом. Несмотря на разделявшее их расстояние, он с почти сверхъестественной ясностью различал каждую деталь ее облика.

Она ни капли не походила на Розелину. Правда, темноволосая, но коротко, почти наголо стриженная, к тому же низенькая и толстая. Судя по тому, что на ее пухлых ляжках, плотно обтянутых брюками из блестящей черной ткани, открывавшими голый живот, не виднелось следов полосок, она была или в стрингах, или вовсе без трусов. Перед уходом с работы она обновила макияж, но маникюр так и остался облупленным. В ожидании автобуса она грызла ноготь на большом пальце правой руки. У нее на шее красовались две родинки, на подбородке — еще одна. Он был уверен, что россыпи родинок покрывают все ее тело. Оба ее запястья обхватывали тонкие золотые браслеты, на одной руке соседствовавшие с часами дорогой марки, явно поддельными, а в левом ухе поблескивали три маленьких золотых колечка. Так, что же ему с ней делать?

Она видела его в агентстве, но он не верил, что она сможет опознать его или даже просто описать.

Он последовал за автобусом. Она проехала пять остановок и сошла на конечной, у вокзала Сен-Лазар.

Поддавшись внезапному порыву, он быстро притормозил у тротуара, навесил на мотоцикл замок и побежал за ней. В зале ожидания он едва не потерял ее, но в последний момент высмотрел в толпе, направлявшейся к платформе, ее невысокую фигуру.

Она села в поезд на Коломб. Он вскочил в тот же вагон. Купить билет он не успел, но все обошлось — контролеров не было.

Он проводил ее до темного кирпичного здания, расположенного в двух сотнях метров от вокзала, и следом за ней вошел в подъезд. В узком холле никого не было.

Кнопка вызова лифта горела, и он слышал шум поднимавшейся наверх кабины. Он выскочил на улицу и посмотрел наверх.

Две минуты спустя зажглось окно на пятом этаже.

Он вернулся в подъезд и осмотрел почтовые ящики. «Ф. Костер. 5-й этаж, налево». Ф.? Филиппина?

Он принял решение. Достал из кармана зеркальце, тщательно обтер его и сунул в щель почтового ящика. Затем покинул дом и зашагал к вокзалу.

Ему не терпелось увидеть Диану. Как ему хотелось поделиться с ней только что пережитыми впечатлениями! Он понимал, что это невозможно, и это его огорчало.

Но до встречи с ней ему надо заехать домой, переодеться и убрать в тайник оружие.

Подъезжая к своему кварталу, он заметил на улице машину, из которой вышли двое мужчин. Мужчины направились к одному из домов и позвонили в дверь. Им открыли, и они вошли внутрь. Что-то в повадке мужчин, с привычной бдительностью окидывавших взглядом окрестности, насторожило его. Он прокрался вдоль живой изгороди, которой был обнесен дом, и в палисаднике обнаружил красный мотоцикл «бандит» шестисотой модели. Он бегом бросился назад и с колотящимся сердцем помчался прочь.

Закопав в рощице арбалет, он долго сидел на земле, рядом со свежезасыпанной ямкой. Вечер выдался теплым; в тени деревьев вились мириады мелких мошек, слышалось щебетанье птиц.

Он обливался потом в своей куртке, но почему-то не догадался ее снять. От прежнего ощущения пронзительной ясности не осталось и следа. В голове гудело. Он чувствовал себя слабым и уязвимым, он в одиночку противостоял враждебному миру, желавшему ему зла. В хаотическом мельтешении обрывочных мыслей снова и снова возникала одна, заставлявшая его вздрагивать как от боли: полицейские опять задумали его провести.

Они не сообщили прессе всего, что знали. Они лгали читателям. Какое право они имеют обманывать людей? Значит, они засекли его мотоцикл. Ни марки, ни номера они не знают, это очевидно, не то давным-давно схватили бы его. Но они знают, что мотоцикл у него красный, а это уже опасно. С другой стороны, сколько в Париже красных мотоциклов? Сотни, если не тысячи. Он чуть успокоился, но ненадолго. Как же тогда они сумели подобраться к нему так близко? Он попытался сосредоточиться. Надо все обдумать. Звонки из телефонной кабины. Вот оно, единственное разумное объяснение. Они ищут наугад, проверяют всех владельцев мотоциклов, живущих по соседству с кабиной. Вывод? Ему больше нельзя пользоваться мотоциклом. Он потеряет мобильность, но разве у него есть выбор? Мотоцикл надо спрятать.

Он поднялся. Ноги затекли. Он чувствовал себя тяжелым и неуклюжим. Нет, так просто он им не дастся. Пусть он один против всех, но в этом-то и заключается его сила. Он всегда был один против всех. Никто никогда не помогал ему. Он всегда принимал решения самостоятельно. И на сей раз он их переиграет. Партия еще не кончена. Он победит.

Он сел на мотоцикл и поехал в свой тайный гараж, расположенный далеко от дома. Поставил мотоцикл за БМВ. Отныне он будет передвигаться на машине. Никто не знает, что у него есть этот автомобиль. Никто не сможет установить связь между мотоциклом и БМВ. Он вывел машину из гаража, запер за собой дверь и поехал домой. Припарковался на тротуаре напротив. Оставить ее прямо на улице? Нет, об этом не может быть и речи. Но в гараже, примыкавшем к дому, места не было — туда сваливали сломанную мебель и неработающие бытовые приборы. А Розелина не удосужилась навести в нем порядок, как обязательно сделала бы любящая и заботливая жена. Он решил, что займется расчисткой в гараже немедленно.

Переоделся и принялся за работу.