На этот раз она услышала шум двигателя и характерный скрип шин по гравию. Мотор издавал низкий и хриплый рокот, свойственный крупным автомобилям, с объемом двигателя не меньше трех литров, работающим без поддува. На малых оборотах он звучал чуть выше. Она отлично разбиралась в двигателях и знала их «голоса». Ее отец был автомехаником и страстно увлекался автомобильными гонками. Она бы сказала, что это БМВ. Но тут шум смолк. Она инстинктивно съежилась. Решение за нее принимало ее тело. Вдруг ей обдало промежность горячей жидкостью, которая потекла по ляжкам. Все, она больше не могла терпеть.
Дверь открылась. Мужской голос воскликнул с нескрываемым отвращением:
— Эта сука мне всю машину загадит!
Послышалось какое-то шуршание, и мужчина удалился. Ее слух творил чудеса. По числу его шагов она могла приблизительно прикинуть не только минимальные размеры помещения, в котором находилась, но и его очертания. Четыре метра на шесть, не больше.
Он снова был здесь. Приподнял ее за талию, и от боли она едва не потеряла сознание. Он подтащил ее к дверям, поднял чуть выше и толкнул вперед. Она стукнулась головой обо что-то твердое, застонала сквозь кляп и отключилась.
Очнувшись немного погодя, она заметила, что темнота вокруг изменилась и стала более глубокой, чем раньше. Попытавшись перевернуться на бок, она наткнулась на металлическую поверхность. Ноги у нее были подогнуты, но распрямить их она не могла. Значит, она в багажнике машины. И звук. Машина ехала. Это была именно та машина, приближение которой она угадала по шуму двигателя. Но где та женщина? Явно не рядом с ней.
Он застелил дно багажника пластиковой пленкой. Было неимоверно жарко, но, если не делать резких движений, дышать все-таки удавалось.
Боль в груди стала не такой острой, более размытой. Может, ей повезло и ребра не сломаны, а только треснули? Значит, умру практически здоровой, подумала она, запрещая себе сокрушаться по поводу своей несчастной судьбы. Наверное, Мартен вне себя от злости. Клянет ее на чем свет стоит. И она больше никогда не увидит свою дочурку. У нее защипало в глазах. Она проглотила слезы. Не время сейчас плакать.
Она попыталась пошевелить пальцами. Руки были мокрыми от пота — и кисти, и предплечья. Может ли пот размочить клейкую ленту? Она развела запястья как можно шире, а затем снова соединила их. Кое-какой промежуток между ними имелся. Она потерлась лицом о пленку, и ей показалось, что кляп во рту немного переместился к одной щеке. Жаннетта повторила попытку, одновременно продолжая разводить и сводить запястья. Она старательно гнала от себя мысли о дочери. Боль в груди проснулась и перекинулась на затылок. Зажатая в тесном пространстве багажника, она даже не могла изменить положение, чтобы боль отступила. Но главное, сквозь боль ее терзали два мучительных вопроса. Почему он до сих пор ее не убил? И когда он собирается это сделать?
Он нанес удар женщине из полиции непроизвольно, почти инстинктивно. Потому что она вторглась на его территорию, потому что она женщина и потому что он не думал о последствиях. А когда она упала, он просто довершил начатое.
Но ему хватило выдержки и самообладания, чтобы не избить Розелину. Уже совсем скоро он в полном соответствии со своим планом ее убьет, и ему совершенно ни к чему, чтобы на ее теле нашли следы побоев. Он просто привязал ее к батарее, а сам пошел за всем необходимым, чтобы связать обеих женщин и заткнуть им рты.
Затем он перетащил их обеих, слепых и спеленутых как младенцы, в багажник машины и перевез в гараж в Мери, где и запер.
Этот гараж он снял по устной договоренности, без всяких документов. Даже если легавые выйдут на него, про гараж они ничего не узнают.
Покончив с транспортировкой женщин, он заставил себя вернуться домой, почти уверенный, что перед домом его ожидает рота полиции. Но там не было ни души.
Это его успокоило. Значит, не все еще потеряно.
Он навел в доме порядок, стараясь поставить себя на место сыщиков. В доме не должно быть ни намека на его связь с убийствами. Ни одной мелочи.
Мысль о том, что у следствия уже есть его отпечатки пальцев, даже не пришла ему в голову.
Первое, что ему предстояло сделать, это избавиться от женщины-ищейки. Сделать так, чтобы ее тело никогда не нашли.
Второе — убрать Розелину, действуя строго по плану. Ждать больше нельзя. Из-за спешки придется немного отступить от первоначального замысла. Он выстрелит из арбалета ей в горло, а затем перевезет тело в такое место, где его без труда обнаружат. Иначе не получится. Место он выберет с таким расчетом, чтобы ее появление там выглядело вполне логичным, например, где-нибудь на полпути между Сержи и агентством, в котором она работает. Если он все исполнит аккуратно, полицейским ни за что не догадаться, что это его рук дело.
Невыясненным оставался всего один вопрос, но он не давал ему покоя. Почему эта женщина заявилась к нему домой? Как она про него узнала?
Он держал в руке ее документы и в который раз вчитывался в них, словно надеясь найти в бумагах ответ на этот мучительный для него вопрос. Если верить фотографии в бумажнике, у нее есть муж и ребенок. Может быть, она зашла к нему по ошибке, в тысячный раз спросил он самого себя. В этом случае, избавляясь от нее, он совершает чудовищную глупость. Вдруг она просто хотела что-то выяснить — что-нибудь вполне невинное? Но нет. Инстинкт шептал ему, что это не так. Она пришла за ним. Одна? И снова его охватили сомнения. Полицейские никогда не ходят на дело в одиночку, а она пришла одна.
До блеска отскоблив дом — на это ушла часть ночи, — он поехал в гараж в Мери и несколько часов поспал прямо в машине, перед гаражом. Ему была необходима передышка.
Проснувшись, он обнаружил, что ищейка как-то переползла ближе к Розелине. Он проверил, крепко ли стянуты веревки. Крепко. Розелина дремала — или делала вид, что дремлет. Женщина-полицейский выглядела паршиво, но была жива. Он отправился в ближайший придорожный ресторанчик и плотно позавтракал. Еще неизвестно, когда в следующий раз удастся поесть, а силы ему понадобятся. К счастью, на улице шел дождь. Теплый частый дождик, благодаря которому пенсионеры-садоводы еще не заявились на берег Уазы ковырять свои огороды, расположенные в непосредственной близости от его гаража.
Но скоро дождь прекратится — горизонт уже начал светлеть, — и тогда они нахлынут сюда целой толпой, похожие на трудолюбивых муравьев, и примутся копаться во влажной земле. А поскольку делать этим маразматикам нечего, они станут глазеть по сторонам и удивляться, что это он мотается туда и обратно. Так что из гаража надо убираться, да побыстрее.
Он подогнал машину к воротам гаража и перенес женщину-полицейского в багажник. Эта тварь обоссалась. И очнулась — он слышал, как она застонала.
Он распустил путы у Розелины на щиколотках и посадил ее рядом ссобой. Она не сопротивлялась, вялая как тряпичная кукла.
Вот и хорошо, пусть не рыпается. Он захлопнул багажник и помчался на запад по автостраде А86.
С того момента, как Мартен понял, что муж Розелины и убийца с арбалетом — один и тот же человек, расследование резко изменило направление.
В ожидании приезда Билье он еще раз позвонил Мириам и обо всем рассказал ей. Спросил, что еще ей известно о супругах Мерьен, и она зачитала ему отчет частного детектива.
Никакого Жана-Мари Мерьена не существовало. Он присвоил себе имя гваделупского подростка, бесследно исчезнувшего в возрасте шестнадцати лет.
Шестнадцать лет. Именно столько было сыну начальника жандармерии, без вести пропавшему в районе Антильских островов.
И случилось это несколько месяцев спустя после того, как в чаще бретонского леса другой подросток был убит выстрелом из арбалета. Расследование, возглавляемое тем самым жандармом, ни к чему не привело. Убийцу так и не нашли.
Теперь, когда все кусочки головоломки отыскались, составить целостную картину не составляло особого труда.
Сын жандарма убил мальчишку. Почему? Возможно, этого они никогда не узнают. Жандарм завел следствие в тупик, а сына отослал за тридевять земель — от греха подальше, на случай, если дело будет вновь открыто. Парню — случайно или хитростью — удалось воспользоваться документами другого подростка, погибшего в море. Совершил ли он тогда свое второе убийство? Скорее всего, это тоже навсегда останется тайной. Наверняка здесь не обошлось без помощи кого-то из членов судовой команды и местной администрации. Но в итоге он вернулся во Францию под именем утонувшего Жана-Мари Мерьена.
Тут же Мартену вспомнилось, что они так и не смогли найти регистрацию красного мотоцикла. Номер начинался с девятки и заканчивался пятеркой. Но Жаннетта установила, что свидетельница, сообщившая о номере, вероятно, страдала дислексией. А если номер не начинался, а заканчивался девяткой? Код департамента Финистер — 29. Мартен позвонил к себе в отдел и попросил дежурного срочно проверить, зарегистрирован ли в 29-м департаменте красный мотоцикл на имя Мерьена или — он колебался не дольше секунды — Лемерле, то есть того самого жандарма.
Кроме того, Мартен потребовал передать срочное сообщение в уголовную полицию Бреста, чтобы они немедленно задержали бывшего жандарма.
Розелина сидела на пассажирском сиденье рядом с мужем. Она смотрела на бегущую впереди дорогу, но на самом деле не видела ее. Руки он ей развязал и застегнул на ней ремень безопасности. Обычная семейная пара, в теплый летний день отправляющаяся на прогулку за город.
Он предупредил ее: шевельнешься — снесу башку. Она и не шевелилась, но вовсе не от страха. Просто пока она жива, у нее еще есть шанс помочь молодой женщине, запертой в багажнике машины. Она понятия не имела, как за это взяться, но такая возможность, пусть и ничтожно малая, все же существовала.
Они направлялись на запад. Зачем? Об этом она могла только гадать, но потом вспомнила, что в начале их совместной жизни он как-то рассказывал ей о Бретани, где провел детство. От ее заинтересованных вопросов он отмахнулся, добавив лишь, что никого из родных у него не осталось. Ложь? Наверное. Она покосилась на сидящего слева от нее мужчину. Он сидел с сосредоточенным лицом, глядя на дорогу, и сжимал руль крепкими мозолистыми руками. Что он затеял?
Розелина ничего не знала об убийце с арбалетом. Газет она не читала, телевизор не смотрела, но ее не покидала уверенность, что часы ее жизни — как и жизни запертой в багажнике женщины — сочтены. Еще она знала, что просить его о пощаде не имеет никакого смысла. Он жил в каком-то своем мире, где значение имели только его желания. За те несколько недель, что он перестал ее бить, в нем созрело что-то страшное, и теперь пришла пора этому страшному вырваться на свет.
Если счастливая возможность вдруг представится, сумеет ли она воспользоваться ею? Она чувствовала себя слабой, невероятно слабой, не способной к сопротивлению. Вздумай он снова связать ее, она примет это как должное. И уж тем более не сможет помешать ему прикончить ту женщину в багажнике.
Но почему он все это делает? Почему перестал ее бить? Ей следовало раньше догадаться, что он поменял свое поведение не просто так. Ей следовало задуматься. Он жил на свете с единственной целью — причинять страдания другим. Он не принадлежал этому миру и попал в него по ошибке. Он разрушал все, до чего мог дотянуться. Какая же она была дура! Как могла не понять, что он опасен не только для нее, но и для всех остальных.
Если сейчас схватить руль и резко вывернуть его, машина потеряет управление и вылетит на обочину. Он не успеет ей помешать. Они оба погибнут. Нет. Так рисковать она не имеет права. Даже если ей удаст ся вывести его из игры, женщина в багажнике тоже не уцелеет.
Мартена срочно вызвали на ковер к высшему начальству.
Руссель уже был там, и их обоих пригласили в кабинет директора.
Директор, которому было пятьдесят девять лет, получил назначение на свой пост совсем недавно и не успел еще до конца освоиться. Шеф канцелярии представил ему Мартена (директор знал только Русселя), и именно Мартену пришлось первому отвечать на вопросы.
Мартен тихо злился, но все же взял себя в руки и представил максимально полный, хоть и сжатый отчет по делу.
— Что вы планируете предпринять в ближайшее время? — спросил директор.
— Думаю, надо обратиться к прессе и как можно шире распространить информацию о личности и внешних данных этого человека, а также двух его заложниц.
— А если он испугается и постарается побыстрее от них избавиться?
Мартен замешкался, но лишь на секунду. Ответ на этот вопрос был у него готов.
— Я не знаю, господин директор, какие мыслительные процессы протекают в мозгу этого человека. Но до сих пор он демонстрировал определенную последовательность в действиях. Насколько нам известно, он намерен убить обеих женщин — если уже не убил. Если он поймет, что мы на него вышли, то быстро сообразит, что не в его интересах причинять им зло. Они могут послужить ему обменной валютой. Кроме того, поскольку мы не знаем, в каком направлении он скрылся, это поможет нам привлечь свидетелей.
Директор задумчиво посмотрел на шефа канцелярии и Русселя.
Руссель кашлянул.
— Я не вполне согласен с Мартеном, — сказал он. — Этот человек явно не способен противостоять приступам ярости. Если он узнает, что мы его вычислили, то захочет немедленно отыграться на заложницах.
— Совершенно верно, — кивнул Мартен. — Вот только убить жену он задумал уже несколько недель, а то и месяцев назад и разработал глупый, но крайне сложный план, чтобы, как ему кажется, выйти сухим из воды.
Все замолчали.
Директор встал из-за стола и принялся мерить шагами кабинет.
Мартен уже знал, что будет делать. Независимо от того, какое решение они примут, он оповестит прессу. Он был уверен в своей правоте. И пусть после этого его переводят в Монсо-ле-Мин.
— Хорошо. Я понимаю вашу аргументацию, Руссель, — наконец сказал директор. — Скажу больше, я склоняюсь к вашему мнению.
Мартен почувствовал, как у него напряглись мышцы. Ну что ж, тем хуже для его карьеры в полиции.
Но директор еще не договорил.
— Однако, — продолжил он, — следствие с самого начала ведет Мартен. Мы немедленно передадим сообщение в прессу.
Мартен незаметно выдохнул. Директор дружески положил руку на плечо шефа канцелярии:
— У Дюрье есть все контакты. Передайте ему информацию, которую следует распространить.
Руссель, судя по его виду, нисколько не расстроился. Мартен понял, что Руссель в любом случае занял бы позицию, противоположную его собственной. Таким образом он прикрывал свою задницу. Если метод, предложенный Мартеном, сработает, никто и не вспомнит, что Руссель против него возражал. Зато в случае провала Руссель будет в порядке: он ведь предупреждал!
К середине дня фотография убийцы, его имя и описание внешности уже появились во всех выпусках новостей. Местные радиостанции тоже передавали приметы преступника, равно как и три крупнейших дециметровых канала и авторадио, вещающее на западную часть Франции.
Марион опубликовала большую статью «В погоне за убийцей», которую написала в больнице, сидя возле Дианы, до сих пор так и не пришедшей в сознание.
Виновник всей этой суматохи радио не слушал — оно у него сломалось, — зато постоянно посматривал в зеркало заднего вида. Чем дальше, тем сильнее его охватывало предчувствие, что полиция висит у него на хвосте. Он нигде не наследил, но женщина-ищейка все-таки его нашла, а теперь, когда она исчезла, они только активизируются.
Перед тем как ее прикончить, он обязательно выяснит, как она на него вышла. Это крайне важно. Почему он раньше об этом не подумал?
Или он уже опоздал? Что-то из багажника давно не доносилось никаких звуков.
А вот с Розелиной придется подождать. Вначале ему надо будет съездить к себе в Сержи и забрать из тайника арбалет и болт. Он должен убить ее точно таким же способом, как предыдущих, иначе вся его затея теряет смысл.
И вообще, как он оказался на этой автостраде? Он бросился на нее, руководствуясь инстинктом — удрать как можно скорее и как можно дальше. Он сглупил, признался он себе. Запаниковал. Они же наверняка передали описание машины по своим каналам, и на каждом пункте сбора дорожной пошлины его уже будут поджидать легавые. Платная автострада — это ловушка для дураков.
Он и бак залить не сможет ни на одной заправке. Их тоже уже предупредили. Сейчас на каждой бензоколонке и на большинстве станций техобслуживания есть радиосвязь с жандармерией и с дорожной полицией.
Нет, надо съехать с автострады до первого пункта оплаты.
Но для него это не представляло никакой трудности. В тридцати километрах от Ле-Мана он сбросил скорость и, завидев съезд для техобслуживания дороги, резко затормозил.
Съезд загораживала длинная стальная решетка, запертая на массивный замок.
Он вышел из машины, вытащил из-под водительского сиденья болторез и одним мощным движением перекусил замок.
Быстро проехал за ограду, снова вышел из машины и закрыл за собой дверцу.
Съезд вел на узкую местную дорогу, едва позволявшую разъехаться двум встречным автомобилям, и выводил к региональному шоссе. В нескольких сотнях метров левее точки их пересечения виднелась деревен ская колокольня и крыша просторного зернохранилища. Он развернулся задом к деревне и надавил на педаль газа.
Двигаясь к востоку, он твердил себе, что снова обвел легавых вокруг пальца. Он выйдет из этого испытания с высоко поднятой головой.
Но вот чего он не знал, так это того, что, взломав замок, включил сигнализацию, соединенную с постом дорожного контроля.
Решетка не была оборудована видеокамерой, и дежурный на посту не мог видеть нарушителя — если нарушение имело место. Система безопасности была установлена в незапамятные времена, и провод, разрыв которого включал сигнал тревоги, часто лопался сам по себе. Тем не менее дежурный четко зафиксировал точное время получения сигнала и передал информацию патрульной службе.
Жандарма в отставке Лемерле арестовали, когда он возвращался с рыбалки. Он отказался отвечать на какие бы то ни было вопросы.
Местные следователи сделали свои выводы: если молчит, значит, ему есть что скрывать. Но вот что именно?
Мартену доложили, что красный мотоцикл «ямаха-1200-XJR» девяносто восьмого года выпуска зарегистрирован и застрахован на его имя. Мотоцикла у старика не нашли, но это лишь доказывало, что убийца по-прежнему поддерживает с отцом связь.
Раз Жаннетту до сих пор не нашли, значит, преступник продолжает удерживать ее в заложниках, в сотый раз сказал себе Мартен. Он цеплялся за эту мысль, хотя с каждым часом она казалась ему все менее убедительной. С тем же успехом убийца мог бросить ее труп в такое место, где его никто никогда не отыщет. И вообще что толку рассуждать, если ничего не известно.
Сейчас, когда по всем каналам передавали описание Мерьена, Мартена терзали сомнения: не совершил ли он чудовищную ошибку?
Он сделал ставку на то, что загнанному в угол преступнику будет невыгодно лишать жизни полицейского. А вдруг он не слушает радио?
Решение принимал он, и если Жаннетта погибнет, ее смерть будет на его совести. Таких ошибок в его практике было немало. Если б только я догадался поставить надежную охрану в больнице, где лежала вторая жертва… Если б только…
Еще никогда он не чувствовал такого отчаяния, беспомощности и нетерпения.
Директор предоставил в его распоряжение технические средства воздушного флота полиции, и он уже несколько раз говорил по телефону с ее начальником. С полдюжины самолетов, принадлежащих аэроклубам, расположенным вокруг Парижа, и один вертолет стояли наготове и ждали приказа на взлет.
Но он считал, что на данной стадии всякие передвижения будут пустой тратой времени. Куда мчаться? Сидя у себя в кабинете в окружении помощников, приклеившихся к телефонным аппаратам, он хотя бы мог не сомневаться, что долгожданная информация поступит к нему немедленно. И уж тогда он будет знать, в каком направлении двигаться.
Центральное управление пограничной полиции передало данные преступника на таможни, однако Мартен ни секунды не верил, что Мерьен намерен покинуть пределы Франции.
Один из помощников помахал ему рукой. Мартен рывком вскочил из-за стола.
Час назад машина, похожая на автомобиль преступника, была замечена на автомагистрали. Она двигалась в сторону Ле-Мана. Мартен посмотрел на часы. Час назад… БМВ засек еще один водитель грузовика, услышавший новость по радио.
По его словам, машина двигалась, более или менее соблюдая установленный предел скорости. Примерно сто тридцать километров в час.
Кажется, в салоне сидели два человека.
Мужчина? Женщина? Брюнетка? Блондинка? Служащий дорожной полиции, с которым соединили Мартена, таких подробностей не знал. Кабина грузовика возвышалась над землей метра на три, так что водителю было трудно рассмотреть, что творилось в салоне низкого БМВ. Но в одном он был уверен: рядом с водителем сидела женщина. Он заметил подол платья и часть голой ноги.
Он едет в Бретань, к отцу, понял Мартен. Но ведь это же глупо. Если он догадывается, что его ищут, то должен понимать, что именно туда полиция отправится в первую очередь. За пятьсот километров дороги он должен успеть сообразить такую простую вещь.
Да и выбор автомагистрали умным никак не назовешь. Это же настоящая западня. Неужели Мерьен — отныне убийца имел имя — не отдает себе в этом отчета?
Несмотря ни на что, он приказал местным отделениям полиции устроить засады. Впрочем, ему не верилось, что Мерьен попадется в ловушку.
Похоже, он понемногу начинал понимать логику действий убийцы. Под давлением страха тот первым делом бросился к отцу — единственному на свете человеку, который однажды уже оказал ему бесценную помощь и помог избежать правосудия.
С другой стороны, убийца — не столько умный, сколько хитрый — уже доказал, что умеет думать и рассчитывать свои ходы наперед. Рано или поздно он смекнет, что совершил ошибку, и повернет назад к Парижу, где легче затеряться в многолюдной толпе.
Вопрос заключался в том, когда и где его осенит эта простая мысль.
С автострады продолжали поступать донесения, подчас противоречивые.
Мартен позвонил в дорожно-ремонтную службу и поинтересовался, можно ли съехать с автомагистрали между двумя пунктами оплаты дорожной пошлины. Можно, сообщил ему начальник службы, но только через съезды для техобслуживания, а они все под запором, или через закрытые подъезды к некоторым заправочным станциям.
Вооружившись терпением, Мартен спросил, не было ли сегодня зафиксировано взлома доступа к съездам. Начальник ответил, что ему об этом ничего не известно, но он наведет справки.
С момента, когда Мерьен срезал замок неподалеку от Ле-Мана, до момента, когда патрульная бригада установила этот факт, прошло полтора часа.
Пока начальник ремонтников выяснял ситуацию и перезванивал Мартену по номеру, который тот ему продиктовал, прошло еще двадцать минут. Итого час пятьдесят.
Мартен велел своим помощникам сосредоточиться на Париже и его пригородах. Убийца возвращается.
От Ле-Мана до первых парижских пригородов можно на приличной скорости добраться часа за два, даже если ехать по двенадцатому шоссе или по департаментским дорогам.
Убийца мог избавиться от Жаннетты на любом отрезке пути, но Мартен старательно гнал от себя эту мысль.
Оливье потряс телефонной трубкой, привлекая внимание Мартена.
— Двое сообщают, что видели машину Мерьена возле Алансона, — сказал он. — На автозаправке. Номерных знаков не запомнили. Плюнуть или послать наряд?
— Когда?
— Час назад. Он воспользовался автоматом.
— И расплачивался картой? — удивленно спросил Мартен.
— Да. Сейчас проверяем карту.
Это уже было кое-что. Но посылать наряд не имело смысла. За час Мерьен мог уехать куда угодно.
— Думаю, они не ошиблись, — сказал Мартен. — Он возвращается. Как я и говорил.
Он взял блокнот и быстро набросал сводку последних событий.
1. Жаннетта попадает в лапы к убийце между 21.45 и 22.06 (когда отключился ее мобильный). Очевидно, это происходит у него в доме, на улице Моцарта.
2. 12 часов спустя (в 10 утра следующего дня) объявлена тревога.
3. В 11.00 Мартен и Оливье встречаются перед префектурой Сержи-Понтуаз, в нескольких шагах от телефонной кабины.
4. В двенадцать с минутами Мартен находит дом убийцы. Пустой.
5. В 15.00 машина убийцы на подъезде к Ле-Ману покидает автомагистраль.
6. Примерно час спустя, то есть около 16.00, ее замечают в районе Алансона.
Из этого вытекало, что к пяти часам, самое позднее к половине шестого вечера Мерьен, если только он снова не сменил направление, должен оказаться на подступах к исходной точке своего бегства. Иначе говоря, прямо вот-вот.
Кроме того, это означало, что, если он съехал с автомагистрали в три часа дня, то в путь пустился двумя часами раньше. Около часу дня.
Следовательно, Мартен должен был застать его в доме — ведь он прибыл туда около полудня. Но ни убийцы, ни женщин в доме не было. Где же они находились в это время?
Возможно, Мерьен прятал женщин не в доме, а где-то еще. Причем прятал с вечера, когда захватил Жаннетту. Вывод: у него есть тайное убежище. Какое-то место, где он может отсиживаться, не появляясь дома. Логово.
Рассматривать другую гипотезу, заключавшуюся в том, что преступник проделал обратный путь, чтобы избавиться от трупа Жаннетты, Мартен категорически отказался.
Сейчас его больше всего занимала идея, выдвинутая психологом. О том, что у убийцы обязательно должна быть своя берлога. Место, где он строил планы, мастерил болты для арбалета. Где он, по всей вероятности, прятал мотоцикл. И расположено оно должно быть не слишком далеко от его дома. Но и не слишком близко.
Но как его найти, не имея никакой информации? Парижский пригород Сержи, стоящий у слияния Сены и Уазы, по плотности населения ничуть не уступает крупнейшим городам Франции. Здесь живут и работают сотни тысяч человек. Мартену и так уже сказочно повезло, что благодаря случайному совпадению он смог установить имя убийцы — к сожалению, слишком поздно. Но рассчитывать на второй подарок судьбы не приходилось.
Если кто и владел нужными сведениями, так это отец убийцы. Но Лемерле находился в пятистах километрах от Мартена. Если даже срочно переправить его сюда самолетом, дорога займет не меньше двух часов. А убийца не будет эти два часа сидеть сложа руки. Впрочем, нет никакой уверенности в том, что Лемерле заговорит. Не зря же он молчал шестнадцать лет.
На всякий случай Мартен приказал доставить задержанного в Париж. Но он понимал, что нужно отыскать другой источник сведений. Причем быстро. Помолиться, что ли? Ничто другое ему в голову не приходило.
Оливье делал ему знаки, подняв вверх большой палец. Поступила информация из центра обработки банковских карт. Карта Visa, с помощью которой убийца ровно в 15.58 расплатился на автозаправке на шоссе номер 12 за сорок литров бензина, принадлежала Розелине Мерьен.
На сорок литров он без дозаправки спокойно проедет 350 километров, отделяющие его от северозападных пригородов Парижа, куда он, скорее всего, и направляется.
Если убийца не избавился от Жаннетты еще ночью или в начале пути, то он удерживает ее уже на протяжении восемнадцати часов.