В машине Ингрей наконец-то сняла черную сумку Палад с плеча и бросила на пол, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. От офиса Нетано до окружного отделения Службы безопасности недалеко, можно и пешком дойти, и в любой другой день она бы так и сделала, но сегодня не хотела столкнуться на улице с кем-то из знакомых или репортеров. Или что еще хуже – с послом Гек. Не успела она об этом подумать, как кто-то прошептал свистящим голоском по-йиирски:

– Пожалуйста, Ингрей, только не кричи.

Она открыла глаза, голосок продолжил:

– Это я, Тик Уйсин. Ты не из тех, кто кричит, но хотел предупредить на всякий случай.

Из сумки, лежащей у ног, выросли глаз на стебельке и три странно сочлененные волосатые конечности. Ингрей попыталась вскочить и пребольно стукнулась головой о потолок машины.

– Произошел несчастный случай? – спросил автопилот, когда Ингрей с воплем удивления и испуга рухнула в кресло. – Требуется голосовое подтверждение в течение пятнадцати се…

– Нет, все в порядке, – ответила Ингрей, вжимаясь в спинку сиденья, как можно дальше от внезапно появившегося паука-меха. – Что…

Больше слов у нее не нашлось.

Появился еще один глаз. Выходит, это паук-мех притворился сумкой…

Теперь понятно, как послу удалось добраться до дома Нетано и остаться незамеченной.

– А Палад… То есть Гарал…

Она не могла вспомнить, какое из имен известно капитану Уйсину. Когда заместитель начальника Верет назвало его имя, сумка висела у Палад на плече.

– Палад знало, что…

– Я просто хотел присмотреть за ним, – сказал паук-мех, словно не услышал ее слов. – Не то чтобы я думал, что ему это нужно, хотя позже все-таки выяснилось, что нужно.

Все ясно. Просто капитан находится очень далеко, идет задержка в связи. У посла она составляла где-то секунду. Капитан Уйсин предположительно намного дальше.

Паук-мех продолжил:

– Служба безопасности задержала Палад, и это приведет лишь к одному результату, худшему для него, даже если не учитывать, что в дело вмешалась Федерация. Ты отлично все понимаешь, потому что твой дрянной братец упоминал об этом в доме матери. Но тебе приходится действовать в одиночку. Что мы можем сделать в такой ситуации? Вот в чем вопрос.

Ингрей помолчала, ожидая, что он еще что-нибудь добавит, а затем спросила:

– А-а-а… а вам-то какое дело?

– Что это еще за вопрос? – отозвался паук-мех буквально через секунду. – Мы не можем терять время. Думаю, что консул Федерации, скорее всего, настоит на том, чтобы Палад выдали им как убийцу Зат, хотя всем ясно, что это сделал Хевом. Правда, не знаю зачем. Возможно, это как-то связано с политикой Федерации или враждой внутри семьи, он ведь ее сродич. В любом случае в Федерации нет таких тюрем, как «Милосердное устранение». Они казнят Палад публично, если решат, что это необходимо. Ты знаешь влиятельных людей. Палад, конечно, тоже, но они ему не помогут. Твоя мать, скорее всего, сейчас на полпути к станции, и твое недя, кажется, готово помочь. До определенной степени. И если я за время полета узнал вас достаточно хорошо, то следующие пять-десять минут ты побудешь в ступоре, а потом найдешь какой-нибудь выход. Но у нас нет и этих минут, потому что, если я все правильно рассчитал, прямо сейчас мы подъезжаем к Службе безопасности.

Паук-мех втянул конечности и стал сумкой. И это действительно была сумка, потому что Палад хранило в ней свои вещи.

– Погодите, – сказала Ингрей, машина как раз остановилась перед входом. – Почему вы взялись за это?

Молчание. Ну конечно! Она не могла просто сидеть тут и спорить с сумкой, поэтому подобрала ее с пола и вышла из машины.

– Ладно, пять-десять минут, – прошептала сумка спустя секунду. – Но это все, что мы можем себе позволить. А теперь возьми меня и пойдем.

Ингрей не ответила. Одна секунда. Ровно столько длилась задержка связи. Точно так же, как у посла Гек. Ингрей повесила сумку на плечо, еле сдержавшись, чтобы не вздрогнуть, и вошла в здание.

Не зная, кому подать жалобу на то, что инопланетный посол ворвалась к ней в дом, Ингрей решила для начала увидеться с Токрис. Утром они поговорили по душам, да и вообще Ингрей всегда относилась к ней дружелюбно. Кроме того, Токрис разбиралась в работе Службы безопасности и могла бы посоветовать, к кому лучше всего обратиться.

Но как только Ингрей пересекла порог главного входа и оказалась в вестибюле, из угла выполз тонкий, как веретено, трехногий мех.

– Мисс Ингрей Аскольд, пожалуйста, следуйте за мной, – сказал он. – Помощник заместителя начальника по тяжким преступлениям встретится с вами немедленно.

– Что? – удивилась Ингрей. Она даже не успела заявить о своем желании встретиться с Токрис. – Что-то случилось?

– Мисс Ингрей Аскольд, – повторил мех. – Пожалуйста, следуйте за мной. Помощник заместителя начальника по тяжким преступлениям встретится с вами немедленно.

– Ладно, – озадаченно сказала она. Должно быть, что-то все-таки случилось. – Я иду.

Токрис встретила ее в коридоре у двери кабинета.

– Только собиралась послать тебе сообщение и узнала, что ты вошла в здание, – сказала Токрис, когда мех удалился. – Пролокутор Будраким…

Открылась соседняя дверь, и оттуда вышел пролокутор Будраким, высокий, широкоплечий, с круглым, словно высеченным из камня, симметричным лицом, с тщательно уложенными волосами, зачесанными назад. Несомненно, он понимал, что прекрасный внешний вид играет немаловажную роль в удержании власти, и поэтому всегда появлялся на публике идеально ухоженным и одетым по последней моде.

– Я поговорю с начальником по тяжким преступлениям, – сказал Будраким. – И подам в суд, если нужно. Это…

Он неожиданно замолчал, заметив Ингрей.

С раннего детства привыкшая обращаться к политическим противникам Нетано с апломбом, она заученно улыбнулась и, слегка поклонившись, произнесла:

– Пролокутор Будраким! Рада вас видеть.

– Мисс Аскольд, – кивнуло заместитель начальника Верет, выходя из офиса следом за пролокутором. – Радо, что вы уже здесь. Палад Будраким отказывается разговаривать с кем бы то ни было без вашего присутствия. Пролокутор хотел встретиться с ним, но не смог.

– За этим стоит Нетано, – сказал пролокутор, игнорируя слова Верет. – Ведь ты привезла Палад сюда.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, пролокутор, – ответила Ингрей с приклеенной улыбкой. – Но буду рада помочь вам.

– Твоя помощь не нужна. Я требую встречи с Палад без записи и лишних ушей. Оно – мой ребенок, в конце концов.

– Пролокутор, – сказало заместитель Верет. – Как я вам уже объяснило, никто не может общаться с лицами, задержанными Службой планетарной безопасности, без наблюдения.

Его лимский акцент резал слух Ингрей, особенно в сочетании с официальными словами. Наверняка пролокутору тоже.

– Любые исключения, имевшие место в прошлом… – Верет слегка запнулось. – Совершались без моего разрешения, и я никак с этим не связано. Моя работа заключается в соблюдении закона.

– Подозреваю, что вам скоро придется подыскивать себе новую работу, – сказал пролокутор.

Ингрей вдруг поняла, что речь, видимо, идет о встрече пролокутора и Палад в прошлом. Возможно, именно поэтому Палад так настаивало на присутствии свидетеля.

– При всем моем уважении, пролокутор, – сказала Ингрей, – не думаю, что справедливо обвинять заместителя Верет, ведь это Палад отказывается встречаться с вами.

Внутри разрасталась паника. Нетано учила детей обращаться к Этьяту Будракиму с неизменной вежливостью и говорить лишь то, что предписано этикетом, не более.

– Но я буду рада помочь.

– Еще бы. – Пролокутор Будраким слегка подпустил сарказма в голос. Он обратился к заместителю: – Я же сказал вам, чтобы ее не звали.

– Меня и не звали, – ответила ему Ингрей. – Просто так совпало, я приехала по своим делам.

Пролокутор презрительно усмехнулся. Ингрей повернулась к Токрис, которая все это время стояла у двери и молча наблюдала за происходящим.

– Токрис, мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Мы можем встретиться после того, как закончим с Палад?

– Конечно. Приходи в мой кабинет, когда будешь готова, – сказала она и закрыла за собой дверь.

– Я к вашим услугам, пролокутор.

Та же пустая мрачная комната, обшарпанная белая скамья. Палад, вернее, его изображение на стене, стояло. Уголок рта слегка дернулся при виде Ингрей, но оно не сказало ни слова, просто ждало.

– Мне больно, – протянул Этьят. – Мое дитя не хочет говорить со мной.

– Я не утверждало, что не хочу, – сказало Палад. – Лишь то, что не стану говорить, пока не придет Ингрей. Здравствуй, Ингрей, спасибо, что пришла.

– Пожалуйста.

– Как ты выбралось из «Милосердного устранения»? Прости, но сделать так, чтобы ты туда не попало, или вытащить тебя оттуда было выше моих сил.

– Давай не будем лгать, – спокойно и серьезно отрезало Палад. – Ты сказал, что сможешь сделать так, чтобы я туда не попало, или вытащить меня, но не собирался даже и попытаться. Когда ты пообещал мне и заявил, что теперь все будет по-другому, я тебе поверило. Сейчас уже не верю. Я всем пожертвовало ради блага семьи, но больше этого не будет: ни запальчивости, ни гнева. Просто спокойное перечисление фактов. Уверено, при первой возможности меня снова спросят, что я сделало с теми раритетами. Некоторые охранники уже намекали. Благодаря этому я стало знаменитостью.

– Нет, – сказал пролокутор.

– Ты был готов отправить своего ребенка в «Милосердное устранение» за их кражу. Что ты сделаешь, чтобы вернуть их? – Палад посмотрело на Ингрей. – Истина заключается в том, что я не крало раритеты. И никто их не крал. Они находятся там же, где и были.

– Но вчера вечером ты сказало, что готово открыть нам, что сделало с ними, – возразила она, но тут же поняла, насколько смешно это звучит.

– Сказало, – согласилось Палад. – И было бы признательно, если бы ты сообщила новостным агентствам, что я зарыло их в Эсвай. Помнится, пролокутор Будраким выступал против раскопок в заповеднике. Когда все узнают, что раритеты спрятаны там, он, конечно же, будет вынужден сменить пластинку. Он устроил такое шоу, желая найти их и вернуть. Ну что ж, если их можно вернуть, только раскопав заповедник, значит, ему придется это и сделать.

– Новостные агентства еще не знают, что ты здесь, – сказал пролокутор. – А если узнают, то сочтут, что лучше об этом никому не сообщать.

– Полагаю, мы скоро узнаем, кто может сильнее надавить на них – ты или представитель Аскольд. Уверено, что она не упустит возможности публично осрамить тебя. Скоро ведь выборы, не так ли?

– Чего ты хочешь? – жестко и прямо спросил пролокутор.

– Конца твоей политической карьеры, – спокойно ответило Палад. – Хочу, чтобы все узнали, что ты со мной сделал. Проблема лишь в том, что у меня нет доказательств. По крайней мере, тех, которые были у меня во время суда, а потом… – Оно помахало рукой. – Мы же помним, как все пошло. Я прекрасно понимаю, что могу рассказать свою историю всем репортерам отсюда до станции Хвай, но это ничего не изменит. А если и изменит, то лишь после многих лет судебных тяжб, на протяжении которых ты будешь отравлять жизнь всем, кто посмел помочь мне. Ты научил меня прагматизму. Поэтому я постараюсь опозорить тебя любым возможным способом. – Оно снова повернулось к Ингрей. – В других системах люди смеются над нами и нашими раритетами. С одной стороны, из-за того что считают саму идею коллекционирования смехотворной, а с другой – потому что самые известные раритеты совсем не то, чем они должны быть. Помнишь панель в ларии системы? Ту самую, которая считается обломком шлюза первого пилотируемого исследовательского корабля, который прилетел в эту систему? Но корабли такого типа появились лишь через шестьсот-семьсот лет после того, как это произошло.

– Фальшивка? – ахнула Ингрей.

– Она, – кивнуло Палад. – И «Отказ от выполнения дальнейших обязательств перед Тиром» тоже. Не сам текст, конечно, он как раз настоящий, именно эти слова были высказаны Тиру после погашения долга. Но документ, хранящийся в ларии системы, поддельный. Буквы стали изображать в таком стиле лишь после обретения независимости, да и ткань, на которой они написаны, не старше четырехсот лет. На самом деле почти все раритеты, «найденные» на чьем-нибудь чердаке или в заброшенном хранилище, были сфабрикованы за пару месяцев до счастливой находки. Это становится очевидно практически сразу, если исследовать раритеты и устанавливать их подлинность за границами Хвай.

Ингрей даже не знала, что сказать. «Отказ от выполнения дальнейших обязательств перед Тиром» – фальшивка? Она вспомнила, как подолгу рассматривала его, хотя часто бывала в ларии, где когда-то Основатели встречались с людьми, чьи имена непрерывной нитью шли от начала времен. Этот документ, провозглашавший независимость и государственность хвайцев, настолько поражал ее, что она стояла пред ним в молчаливом благоговении. Если он фальшивка, то между льняной тканью из лария и информационным файлом нет никакой разницы.

– Мое преступление, – продолжило Палад, наслаждаясь ледяным молчанием пролокутора, – в том, что я лишь пыталось побольше узнать о семейных раритетах, которые мне надлежало хранить. Я стало искать информацию о гарседдианцах где только можно. И вскоре обнаружило, что практически везде, кроме Хвай, эксперты, разбирающиеся в этой теме, прекрасно осведомлены о раритетах Будракимов и знают, что они фальшивые. Сначала я просто не поверило, но чем больше копалось в теме, тем очевидней это становилось. Поэтому я рассказало о своем открытии отцу, так как считало это серьезным делом. Если раритеты, доказывавшие происхождение и родословную Этьята Будракима, – фальшивки, то кто мы тогда такие? Кроме того, мне поручили хранить семейные раритеты, а я серьезно отношусь к ответственности.

– Ты уже попыталось использовать эту ложь, когда тебя в первый раз обвинили в преступлении, – сказал пролокутор с неожиданно скорбным лицом. – Но и тогда ты меня не убедило.

– Еще как убедило! Именно поэтому спустя несколько недель ты вдруг обнаружил, что это не оригиналы, а всего лишь копии плохого качества, и обвинил меня в краже. Чего уж проще – использовать информацию, которую я само тебе предоставило, рассказав про подделки. А теперь, если я и говорю правду, выглядит так, будто я лгу. Но когда меня задержали, ты уверял, что все будет в порядке. Это единственный способ сохранить репутацию Этьята, который провозгласил истинность семейных раритетов в самом начале, сказал ты, а еще – что позаботишься обо мне, если я буду молчать. Да уж, ты обо мне позаботился! – Палад обратилось к Ингрей: – Я лишь хочу сообщить новостным агентствам о том, что меня несправедливо осудили за преступление, которого я не совершало. А еще я надеюсь погубить политическую карьеру пролокутора и, может, даже увидеть, как его отправят в «Милосердное устранение», хотя не уверено, что у меня получится. Но думаю, что смогу заставить его подыграть мне и начать раскопки в заповеднике, где ничего нет… Если удастся, то это в конце концов приведет к нужному результату. Поэтому сделай мне одолжение: расскажи репортерам о том, что я зарыло раритеты около холма, где погибла светлость Зат.

– Это им точно понравится, – восхитилась Ингрей, не в силах противиться самой себе.

– Еще бы! – согласилось Палад с веселыми искорками в глазах. – И матери своей тоже расскажи. А я собираюсь сообщить обо всем охранникам, сегодня же и начну.

Пролокутор Будраким сделал определенные выводы и сказал:

– Наш разговор записывают. Ты только что заявило, что не крало раритеты. Каким же образом они могут оказаться в Эсвай?

– Хорошее наблюдение, – сказало Палад. – А давай лучше пошлем в новостные агентства весь разговор. Пусть народ сам решает.

Ингрей этот ход показался рискованным: вряд ли хвайцы будут на стороне Палад, которое сказало, что «Отказ от обязательств» – фальшивка. И потом, его слова противоречат друг другу. Но, похоже, Палад уже нечего было терять, а Ингрей знала, как ему подыграть.

– Вообще-то скоро выборы, – благочестиво промолвила она.

– А ты только что сказало, что в ларии системы полно фальшивок, – заметил пролокутор Будраким. – Вряд ли благодаря этому ты станешь популярнее и сможешь убедить людей прислушаться к тебе.

– Внимание хотя бы привлеку, – пожало плечами Палад. – Разговор окончен. По крайней мере, с тобой, пролокутор. Мне есть что сказать репортерам.

Оно улыбнулось лишь уголками рта. Ингрей даже поежилась. Пролокутор Будраким в ледяном молчании вышел в коридор. К нему подскочил веретенообразный мех, предлагая проводить, но тот развернулся и зашагал прочь. Мех кинулся следом, едва поспевая.

Другой мех отвел Ингрей к кабинету Токрис.

– Ингрей, возникла одна проблема, – сказала Токрис, встав ей навстречу. Она убедилась, что мех ушел, закрыв за собой дверь, и продолжила: – Консул Омкема говорит, что Федерация начинает судебный процесс, и требует, чтобы светлость Хевома передали им.

– Ожидаемо, – ответила Ингрей.

– Да, и это плохо. Час назад поисковики нашли меха, принадлежавшего светлости Зат. И нож. Другой нож, тот, которым зарезали Зат, а не тот, который лежал в сумке Палад. – Она мельком глянула на сумку, висевшую на плече Ингрей, а затем посмотрела в глаза. – Нож был в отсеке внутри самого меха.

– Где нашли меха?

– В реке. Нога застряла между кусками стекла на дне. Одного маркировочного кола не хватает.

– Так, теперь ясно, что меха использовали для убийства Зат. Никто, кроме Хевома, не мог этого сделать. Мы же знаем, что мех произведен в Федерации и больше никто не умеет управлять им.

– Как мы и говорили, ни у кого не было доступа, и, скорее всего, он несовместим с нашими имплантатами. Мы, конечно, все еще раз проверим, чтобы убедиться. Сейчас мы проверим Палад, но сомневаюсь, что у кого-нибудь в радиусе километра от заповедника было необходимое оборудование. В этом случае положить нож внутрь меха могли либо Зат, либо Хевом. Так что без вопросов: убийство совершил Хевом, мы только не знаем почему. Но проблема не в этом. Вернее, это, конечно, проблема, что Федерация буквально требует, чтобы мы объявили убийцей невинного, а Хевома отправили домой. Но главное, что Омкемская Канцелярия хочет, чтобы мы выдали им Палад, которого они собираются судить за убийство светлости Зат.

Ингрей показалось, что сумка дернулась и, притянув ее руку, прижалась к боку, словно хотела от чего-то предостеречь.

– Но Палад не могло этого совершить! – сказала она и добавила: – А откуда они вообще знают, что оно там было? Погоди. Хевом!

Хевом находился в комнате, когда заместитель Верет назвало имя Палад. И когда нашли нож.

– Что-то тут не так, Ингрей. Не сходится. Зат богатая и влиятельная. У нее много друзей и сторонников.

– А Хевом – бедный родственник. Почему же они так его защищают? И почему, – на нее вдруг накатила тошнота, – стараются обвинить Палад в убийстве?

– Возможно, им надо кого-то наказать, но гораздо проще решить, что это сделал не один из них, а кто-то из нас, – предположила Токрис. – Но даже если и так, вряд ли причина только в этом. Я чувствую, есть что-то еще, только не пойму что. Палад точно не убивало Зат, и мы можем это доказать. Заместитель начальника заверило в этом консула, но она все еще собирается затеять судебную тяжбу. И просит представителей поддержать ее требования. Боюсь, пролокутор Будраким будет только рад избавиться от Палад. И уже неважно, сможет ли оно убедить новостные агентства насчет раритетов, если его отправят в Федерацию Омкем и казнят за убийство, совершенное Хевомом.

– Ты все слышала!

– Слышала, – призналась Токрис, смутившись больше, чем нужно, ведь, без сомнения, это входило в ее обязанности. – Вы с Палад друзья? Похоже, оно доверяет тебе, раз просило присутствовать при разговоре с отцом. Если пролокутор в самом деле предал его, чтобы защитить репутацию фальшивых семейных ценностей, то неудивительно, что оно не хотело общаться с ним наедине.

– Да, – подтвердила Ингрей. – Мы друзья.

Токрис кивнула, словно Ингрей сказала чуть больше, чем спрашивали.

– Не думаю, что я сумею чем-то помочь. Не знаю, смогу ли. Палад все еще считается умершим с юридической точки зрения. Такого раньше не случалось.

– Я уже подозреваю, что случалось, только нам не сообщали, – нахмурилась Ингрей. Внезапно причина, по которой она пришла на встречу с Токрис, показалась ей бессмысленной и даже тривиальной. Хотя все было, конечно, не так. Присутствие инопланетного посла, пусть даже и в теле управляемого меха, могло представлять гораздо более серьезную опасность, чем ситуация, в которую попало Палад. Но вряд ли Служба планетарной безопасности поможет ей разбораться с этим. Посол Гек вправе делать все, что ей заблагорассудится, только не станет же она торчать здесь бесконечно? Что ж, по крайней мере, Тик и его корабль вне пределов досягаемости.

– Токрис, – сказала Ингрей.

Она заметила, как что-то мелькнуло на лице помощницы. Стыд? Удовольствие? Неужели просто от того, что она назвала ее имя? Токрис всегда была стеснительной, но… вдруг Ингрей поняла, почему Токрис открылась перед ней этим утром, почему интересовалась, с кем она дружит.

– Токрис, – повторила она.

На лице девушки появилось то же самое выражение. В общем-то Ингрей не имела ничего против, просто сейчас у нее совсем не было времени, чтобы остановиться и все как следует обдумать.

– На нашей планете находится посол Гек.

Ингрей рассказала о том, как посол задержала корабль на Тир Сииласе и обвинила капитана Уйсина в угоне, а затем этим утром заявилась к ней домой.

– Каким образом посол спустилась на планету? – спросила Токрис. – Я думала, что Гек нужно постоянно находиться в воде, слышала где-то.

– Вообще-то здесь не сама посол, а мех, которым она управляет. И это… довольно странный мех. Он чем-то похож на паука и может менять форму, – ответила Ингрей, вдруг вспомнив, какая сумка висит у нее на плече. Этот мех был практически таким же, как у посла.

– Вряд ли Служба планетарной безопасности может что-то сделать. Допрашивая тебя, посол, скорее всего, нарушает межрасовое соглашение. Со временем Гек все равно придется улететь. Думаю, даже если ты подашь заявление, тебе скажут, что мы ничем не можем помочь. И если это никому не принесет вреда, то мы, скорее всего, выполним, что она хочет. Полагаю, если бы капитан Уйсин не улетел, то Ассамблеи начали бы спорить, выдавать его ей или нет, даже рискуя отношениями с Тиром. В конце концов, он же не хваец, и никто не хочет нарушать соглашение.

– Точно, – сказала Ингрей, снова чувствуя, что летит в пропасть. Жуткое ощущение, но уже знакомое. – Но я же могу подать заявление, верно? Могу сделать так, чтобы появилась официальная запись о том, что она здесь, беспокоит меня и пытается найти Палад? Кому я должна его подать?

Ингрей не хотела, чтобы сумка превратилась в паука в ее руках, поэтому, сев в машину, бросила ее на пол и принялась ждать. Спустя несколько минут на поверхности появились глаза и уставились на Ингрей.

– Это заняло больше десяти минут, – прошептал мех. – Но в целом я был прав. У тебя есть план. Давай расскажи мне, как мы будем вытаскивать Палад оттуда?

– Вы… ты все это время знал, кто оно такое?

Прошли две секунды.

– Трудно поверить, что ты сразу не поняла, кто оно такое. «Золотая орхидея» не совершает подобных ошибок. Палад, конечно, невероятно убедительно лжет, тут я соглашусь, но этого следовало ожидать, учитывая воспитание. У тебя и самой неплохо получается, вряд ли это врожденное качество. Но «Золотая орхидея» не доставила бы его, если не была бы абсолютно уверена, что это Будраким. Очевидно, что Палад не знало, что ты собираешься делать, и не хотело ни в чем участвовать. Как только оно разобралось в ситуации, сразу передумало. И, прежде чем ты спросишь, скажу, что Палад право насчет того, как люди, живущие за пределами Хвай, относятся к вашим раритетам. И насчет гарседдианских раритетов Будракимов Палад тоже право, исходя из того, что мне удалось узнать, – они были фальшивками с самого начала. Неужели ты станешь спорить и доказывать, что весь этот хлам, выставленный на станции, настоящий и очень важный?

– Раритеты важны для нас! – воскликнула уязвленная Ингрей.

– Да какая теперь разница, – ответил мех. – Не будем отвлекаться. Что у нас за план?

– Ну… – протянула она. Внезапно идея, выглядевшая такой блестящей и очевидной в кабинете у Токрис, стала вдруг казаться непродуманной и даже смешной. – Вот этот мех, которым ты управляешь, он практически такой же, как у посла?

Она замолчала, боясь продолжить, потому что идея казалась теперь совершенно глупой.

– Ингрей, – прошептал мех. – А чем ты занимаешься в команде неди Лак? Пожалуйста, скажи мне, что оно каждый раз консультируется с тобой, когда ему нужна невероятная блестящая стратегия. То есть ты предлагаешь, чтобы я изобразил посла и потребовал, чтобы Палад выдали Гек? То есть мне? Нам?

– А ты сможешь?

– Конечно, смогу. Я знаю ее с рождения. Вообще-то какое-то время посол была не она, а он, к тому же использовалось еще несколько других местоимений. В этом языке не хватает нужных слов. Но суть в том, что я знал это существо всю свою жизнь и смогу выдать себя за нее. Делегацию Гек обмануть, конечно, не удастся, но посла радчааи вполне, только какой от нее прок.

– В этом-то и проблема. Посол радчааи поддерживает контакт с хвайскими властями. Она тоже поймет, что ты не посол Гек.

– Нет, не поймет, – прошептал Тик, каким-то образом сумев выразить презрение посредством свистящего голоса меха. – Посол Гек не разговаривает с ней. И никогда не говорила. Хоть радчааи занимала этот пост большую часть своей жизни, она, как я подозреваю, проводила время, просматривая радчаайские развлекательные программы, играя в кости и еще жалуясь, что не может найти хороший чай. В общем, для нас она не проблема.

– В отличие от посла Гек, – заметила Ингрей.

– Может быть, – не стал спорить Тик. – Но, если ты помнишь, она искала Палад не потому, что хотела навредить ему, а из-за того, что он прилетел на моем корабле. На самом деле лучше, чтобы его действительно выдали делегации Гек, а не Федерации Омкем. Может, так и случится, если нам удастся доставить его на станцию, но мы не успеем поднять его на борт, прежде чем нас поймают.

– Ты же где-то в пределах станции, – сказала Ингрей. – Задержка слишком короткая.

– Подловила. Само собой, я не отправился по указанному маршруту. Лишь немного изменил внешний вид корабля и послал фальшивый идентификационный номер. Я не пришвартован в доках, но, если начнется проверка, вряд ли мне позволят взять пассажиров, если, конечно, я не склоню на свою сторону власти станции. Или посла.

– Так почему ты во все это ввязался?

Этот вопрос до сих пор беспокоил ее. Они знали друг друга уже несколько недель и общались вроде нормально. Она вспомнила, как пьяный Тик, слегка пьяный, сказал, что Палад ему нравится. Как паук-мех ласково гладил когтем его коротко стриженые волосы. И как Палад, узнав, что в систему прилетели Гек, сразу же сообщило капитану, еще до того, как она успела подумать об этом.

– Вы с Палад…

– Нет, – решительно просвистел мех. – Оно пока не готово. Если вообще когда-нибудь заинтересуется.

– Ха! – воскликнула она. – А ты к нему неровно дышишь!

– Давай лучше поговорим о молодой женщине, офицере безопасности, которая неровно дышит к тебе. А что? Она довольно соблазнительно выглядит в форме, уверен, что ты это уже заметила.

Ингрей ничуть не смутилась.

– Даже если и заметила, что с того? Не твое дело.

– Вот именно! – огрызнулся мех. – Так куда мы теперь направляемся?

– Домой, – сказала Ингрей. – Я проверяла, посол уже ушла. Я должна поговорить с Хевомом. Что-то не так, в смысле что-то происходит. И недя Лак, и Токрис это заметили, и они правы. Я хочу понять, что именно. Возможно, Хевом мне ничего не скажет, но вдруг я смогу разузнать. А еще я хочу пообедать.

– А после обеда мы вернемся в Службу планетарной безопасности и попробуем вытащить Палад.