Кветер и я отправились к дому Фосиф до восхода солнца, пока воздух был еще сырым и пах влажной почвой. Кветер шагала размашисто, нетерпеливо, выпрямив спину, скрестив руки, постоянно убегая вперед, а затем останавливаясь и поджидая, когда я догоню, словно ей не терпелось добраться до места назначения, а я неосмотрительно ее задерживала. Поля, горы лежали в тени и тишине. Кветер была не в настроении разговаривать. Сделав вдох, я запела на языке, которого здесь, по моему убеждению, никто не понимал.

Эту песню пели солдаты подразделения Бо лейтенанта Тайзэрвэт в солдатской кают-компании. «О дерево!» Бо Девять напевала ее прямо сейчас, над нами, на базе.

— Что ж, эта убежала, — сказала Кветер на метр впереди меня на дороге, не оборачиваясь.

— И убежит опять, — ответила я.

Она остановилась, поджидая, пока я догоню. По-прежнему не поворачивая головы.

— Ты, конечно, лгала, — сказала она и пошла дальше. — Ты не позволишь мне говорить с районным магистратом, и никто не поверит тому, что я скажу. Но ты не привела к дому солдат, я думаю, это уже что-то. Тем не менее никто не поверит тому, что я скажу. И меня пропустят через службу безопасности или убьют, да в этом и разницы-то никакой нет, но мой брат по-прежнему будет здесь. И Раугхд — тоже. — Она плюнула, произнеся это имя. — Ты его заберешь?

— Кого? — Этот вопрос застал меня врасплох, поэтому я даже не поняла его. — Твоего брата? — Мы по-прежнему говорили на дельсиге.

— Да! — с нетерпением, продолжая злиться, отозвалась она. — Моего брата.

— Не понимаю. — Небо побледнело и прояснилось, но там, где мы шли, еще царил полумрак. — Ты боишься, что я это сделаю, или ты этого хочешь? — Она не ответила. — Я солдат, Кветер, я живу на военном корабле. У меня нет ни времени, ни средств, чтобы заботиться о детях, даже о подросших.

Кветер издала раздраженный вопль.

— Неужели у тебя нет где-нибудь квартиры и слуг? Неужели у тебя нет личной прислуги? Неужели у тебя нет дюжин людей, заботящихся обо всех твоих нуждах, готовящих тебе чай, поправляющих тебе воротник и устилающих цветами твой путь? Наверняка там есть место для еще одного.

— А твой брат этого хочет? — Ответа не последовало, и через несколько мгновений я продолжила: — А твой дедушка не станет горевать, потеряв вас обоих?

Тогда она внезапно остановилась и повернулась лицом ко мне.

— Ты думаешь, что знаешь о нас, но ты ничего не понимаешь.

Я хотела было сказать ей, что это она не понимает. Что я не несу ответственности за каждого страдающего ребенка на этой планете. Что все это — не моя вина. Взволнованная, она стояла, насупившись, в ожидании моего ответа.

— Ты осуждаешь своего брата? За то, что не боролся упорнее, за то, что загнал тебя в такое положение?

— О! — воскликнула она. — Конечно! Это не имеет никакого отношения к тому факту, что это ваша цивилизованная личность привезла сюда вниз Раугхд Денчи. Ты достаточно знала о дочери семейства, чтобы осознавать, что произошло, ты достаточно знала о ней, чтобы осознавать, что она с нами делает. Но это было для тебя недостаточно серьезно, пока неких радчааи чуть не убили. И тебе не о чем будет беспокоиться, как только ты уедешь, а дочь семейства и ее мать по-прежнему останутся здесь.

— Не я причина этому, Кветер. И я не могу исправить каждую обнаруженную мною несправедливость, как бы ни хотела этого.

— Нет, разумеется, не можешь. — В ее голосе звучало жгучее презрение. — Ты в состоянии исправить лишь то, что действительно причиняет тебе неудобства. — Она повернулась и пошла дальше.

Если бы я была склонна к сквернословию, то сейчас бы выругалась.

— Сколько лет твоему брату?

— Шестнадцать, — сказала она. В ее голос вернулся сарказм. — Ты могла бы спасти его из этого ужасного места и привезти в подлинную цивилизацию.

— Кветер, у меня есть лишь мой корабль и кое-какое временное жилье на базе Атхоек. У меня есть солдаты, и они заботятся о моих нуждах и даже готовят мне чай, но у меня нет личной прислуги. И твоя мысль о цветах очаровательна, но беспорядок был бы страшный. В моем хозяйстве нет места для твоего брата. Но я спрошу его, хочет ли он уехать отсюда, и, если это так, я сделаю для него все, что смогу.

— Не сделаешь. — Заговорив, она не повернулась и продолжала идти. — Да ты хоть знаешь, — сказала она, и по ее голосу я поняла, что она вот-вот расплачется, — да можешь ли ты представить себе, что значит понимать: что бы ты ни делала, это ничего не изменит? Что бы ты ни делала, это не защитит людей, которых ты любишь! Что все, что ты в состоянии сделать, — совершенно бесполезно!

Я могла.

— И тем не менее ты это делаешь, как бы то ни было.

— Как суеверный дикарь. — Теперь она уже плакала. — Что бы я ни делала, это ничего не изменит. Но я заставлю тебя смотреть на это. Я заставлю тебя увидеть, что ты сделала, и после этого до конца жизни, если ты отвернешься, если когда-либо заявишь, что поступаешь справедливо или правильно, тебе придется откровенно лгать себе.

— Уважаемая Кветер, — сказала я, — ты такая идеалистка и так молода, что и понятия не имеешь, как легко людям обманывать самих себя. — К этой минуте вершины гор осветились и мы оказались уже почти у горного хребта.

— Я все равно это сделаю.

— Конечно, — согласилась я, и остаток пути мы прошли в молчании.

Сначала мы остановились у меньшего дома. Кветер отказалась и от чая, и от еды и стояла у двери, по-прежнему сложив руки на груди.

— В главном здании еще никто не проснулся, — сказала я ей. — Если извинишь меня на минуту, я бы хотела одеться и кое-что сделать, а затем мы сможем подойти к дому и подождать магистрата. — Она подняла локоть и плечо, показывая, что ей безразлично, буду я что-то делать или нет.

«Меч Атагариса» находилась в гостиной капитана Хетнис, все так же лицом вниз на крышке стола, лежащей на полу. Ее спина была покрыта толстым черным панцирем восстановителя. Я присела на корточки рядом с ней.

— «Меч Атагариса», — тихо сказала я на случай, если она спит, и не желая беспокоить капитана Хетнис.

— Капитан флота, — ответил она.

— Тебе удобно? Может, тебе что-нибудь нужно?

Мне показалось, что долю секунды она колебалась, прежде чем ответить.

— Мне не больно, капитан флота, и Калр Пять и Калр Восемь были очень любезны. — Еще пауза. — Спасибо.

— Пожалуйста, дай знать любой из них, если что-нибудь понадобится. Сейчас я собираюсь одеться и пойти в главное здание. Думаю, весьма вероятно, что мы захотим уехать до завтрашнего дня. Как думаешь, мы сможем тебя переместить?

— Думаю, да, капитан флота. — Опять такая же пауза. — Капитан флота. Сэр. Могу ли я задать вопрос?

— Разумеется, корабль.

— Почему вы вызвали врача?

Я действовала, не размышляя особо почему. Просто сделала то, что в ту минуту казалось правильным и очевидным.

— Потому что я не думаю, что тебе хотелось оказаться слишком далеко от своего капитана. И я не вижу причин тратить впустую вспомогательные компоненты.

— Со всем уважением, сэр, если шлюзы не откроются в скором времени, в этой системе имеется лишь ограниченный запас специализированных восстановителей. А у меня есть несколько дублеров в хранилище.

Дублеры. Человеческие существа в анабиозе, ожидающие смерти.

— Ты бы предпочла, чтобы я бросила этот сегмент и его ликвидировали?

Три секунды молчания. Затем:

— Нет, капитан флота.

Открылась внутренняя дверь, и вышла капитан Хетнис, полуодетая; похоже, она только что проснулась.

— Капитан флота, — сказала она. Несколько ошеломленная, подумала я.

— Я просто проверила, как тут «Меч Атагариса», капитан. Жаль, если я вас разбудила. — Я поднялась. — Я собираюсь в главный дом, встретиться с районным магистратом, как только оденусь и чем-нибудь перекушу.

— Сэр. Вы нашли особу, которая это сделала? — спросила капитан Хетнис.

— Да. — Развивать эту тему я бы не хотела.

Но она не спросила о подробностях.

— Я буду внизу через несколько минут, капитан флота, с вашего разрешения.

— Разумеется, капитан.

* * *

Кветер все так же стояла у двери, когда я спустилась. Сирикс сидела за столом с куском хлеба и чашкой чая перед собой.

— Доброе утро, капитан флота, — сказала она, увидев меня. — Я бы хотела пойти в дом с вами.

Кветер усмехнулась.

— Как угодно, гражданин. — Я взяла свой кусок хлеба, налила себе чашку чая. — Мы только ждем, когда будет готова капитан Хетнис.

Капитан Хетнис спустилась через несколько минут. Она ничего не сказала Сирикс, бросила быстрый взгляд на Кветер и отвернулась. Подошла к буфету налить себе чаю.

— Калр Восемь останется здесь присмотреть за «Мечом Атагариса», — сказала я, а затем обратилась к Кветер на Радчааи: — Гражданин, вы уверены, что ничего не хотите?

— Нет, премного благодарна вам, гражданин. — Голос Кветер был полон горечи и сарказма.

— Как хотите, гражданин, — ответила я.

Капитан Хетнис смотрела на меня с откровенным изумлением.

— Сэр, — начала она.

— Капитан, — вставила я, не дав ей высказать то, что она намеревалась, — вы едите или мы можем идти? — Я отправила в рот последний кусочек хлеба. Сирикс уже покончила со своим.

— Я допью чай по пути, сэр, с вашего разрешения.

Кивнув, я проглотила остатки чая и вышла, не обернувшись, чтобы посмотреть, последовал ли кто-нибудь за мной.

Служанка ввела нас в ту же сине-золотую гостиную, в которой мы встречались накануне. К этому времени солнце оказалось почти над горами и озеро в окне будто покрылось ртутью. Капитан Хетнис уселась в кресло, Сирикс осмотрительно выбрала другое, в трех метрах от него. Пять заняла свое обычное место у двери, а Кветер вызывающе стояла посреди комнаты. Я подошла туда, где стоял струнный инструмент, чтобы осмотреть его. Четыре струны и нет ладов, а деревянный корпус инкрустирован перламутром. Интересно, как он звучит, подумала я. Играют ли на нем смычком, перебирают струны или пощипывают их?

Вошла районный магистрат.

— Капитан флота, своим отсутствием вы заставили нас волноваться прошлой ночью. Но ваш солдат заверила нас, что с вами все в порядке.

Я поклонилась.

— Доброе утро, магистрат. И я сожалею, что заставила вас тревожиться. К тому времени, когда мы готовы были вернуться, пошел дождь, поэтому мы остались на ночь. — Пока я говорила, в комнату вошли Фосиф и Раугхд. — Доброе утро, граждане, — сказала я, кивнув в их сторону, а затем снова повернулась к магистрату. — Магистрат, я бы хотела представить гражданина Кветер. Я обещала ей возможность поговорить непосредственно с вами. Думаю, очень важно, чтобы вы выслушали, что она скажет.

Раугхд усмехнулась. Закатила глаза и покачала головой.

Магистрат бросила взгляд в ее сторону и спросила:

— А гражданин Кветер говорит на радчааи?

— Да, — ответила я, не обращая внимания на Раугхд. Я повернулась к Кветер. — Гражданин, вот районный магистрат, как я обещала.

Минуту Кветер молчала, просто стояла прямо посреди комнаты. Затем повернулась к магистрату. Сказала, не поклонившись:

— Магистрат. Я хочу объяснить, что произошло. — Она говорила очень медленно, подбирая слова.

— Гражданин, — ответила магистрат, проговаривая отчетливо, словно общалась с маленьким ребенком, — капитан флота обещала, что у вас будет возможность поговорить со мной, и вот я слушаю.

Кветер помолчала еще. Пытаясь, подумала я, удержаться от саркастического ответа.

— Магистрат, — сказала она наконец, говоря по-прежнему четко и ясно, чтобы смогли понять все, несмотря на ее акцент, — возможно, вам известно, что чайные плантаторы и их дочери иногда развлекаются за счет полевых работников.

— О! — воскликнула Раугхд, оскорбленная до глубины души и разъяренная донельзя. — Да я в пятидесяти метрах от полевого работника не могу пройти, чтоб на меня не накинулись с лестью и заигрываниями, всячески пытаясь привлечь мое внимание в надежде на подарки или на то, что пожалую статус клиента. И вот это — мое развлечение за их счет, так, что ли?

— Гражданин Раугхд, — сказала я, спокойным, лишенным эмоций голосом, — Кветер была обещана возможность высказаться. Вы получите свою возможность, когда она закончит.

— А тем временем я должна стоять тут и все это слушать? — закричала Раугхд.

— Да, — ответила я.

Раугхд с мольбой посмотрела на мать. Фосиф сказала:

— Успокойся, Раугхд, капитан флота обещала Кветер, что она сможет высказаться. Если будет что сказать потом, мы получим свой шанс. — Ее голос звучал ровно, выражение лица оставалось доброжелательным, как всегда, но я подумала: она подозревает, что может случиться дальше.

Капитан Хетнис, казалось, была сбита с толку, на мгновение ей захотелось что-то сказать, но она заметила, что я наблюдаю за ней. Сирикс пристально смотрела куда-то вдаль. Злая. Я ее не винила.

Я повернулась к Кветер:

— Продолжайте, гражданин.

Раугхд возмущенно хмыкнула и плюхнулась в ближайшее кресло. Ее мать осталась стоять, полная спокойствия.

Кветер сделала размеренный вдох.

— Чайные плантаторы и их дочери иногда развлекаются за счет полевых работников, — повторила она. Не знаю, слышал ли кто-нибудь еще в этой комнате, как тщательно она следит за своим голосом. — Конечно, мы всегда льстим и притворяемся, что хотим этого. — Раугхд резко, скептически хмыкнула. Кветер продолжила: — Большинство из нас, во всяком случае. Любой в этом доме держит… может превратить нашу жизнь в сплошное страдание. — Она чуть не сказала, что любой в этом доме держит жизни полевых работников в своих руках — это выражение, переведенное с дельсига на радчааи буквально, звучало бы пошло.

Районный магистрат сказала с недоверием в голосе:

— Гражданин, вы обвиняете гражданина Фосиф или кого-нибудь еще в этом домохозяйстве в дурном обращении?

Кветер моргнула. Сделала вдох. Сказала:

— Благосклонность или немилость гражданина Фосиф, а также любого другого в этом доме может означать, будет предоставлен кредит или в нем откажут, будет дополнительная еда для детей или нет, появится возможность дополнительной работы или нет, будет доступ к медицинским средствам или нет.

— Есть же доктор, вы знаете, — сказала Фосиф, в ее голосе прозвучала некоторая резкость, чего раньше я не слышала.

— Я познакомилась с вашим доктором, — сказала я. — Не могу никого обвинять в том, что с ней не желают иметь дело. Гражданин Кветер, продолжайте, прошу вас.

— В развлекательных постановках, — сказала Кветер, сделав очередной вдох, — красивые незнатные радчааи возвышаются богатыми и могущественными. Может быть, такое и случается, но только не с нами. Лишь младенец способен думать, что это когда-нибудь произойдет. Я говорю вам это, чтобы вы понимали, почему дочь этого семейства встречают лестью и дают все, что она пожелает.

По выражению лица районного магистрата я поняла, что она почти не видит разницы между этим и тем, что описывала Раугхд. Она посмотрела на меня, слегка нахмурившись.

— Продолжай, Кветер, — произнесла я, прежде чем магистрат успела сказать то, что, по-моему, она думала. — Я обещала, что ты сможешь высказаться.

Кветер продолжила:

— В течение последних нескольких лет гражданину Раугхд нравилось требовать, чтобы моя младшая сестра… — она засомневалась, — выполняла определенные действия, — закончила она.

Раугхд рассмеялась.

— О, мне не приходилось ничего требовать.

— Вы не слушали, гражданин, — вмешалась я. — Гражданин Кветер только что объяснила, что ваше малейшее желание является фактически требованием и что, вызвав ваше недовольство каким бы то ни было образом, полевой работник навлечет на себя различные трудности.

— И ничего плохого во всем этом не было, — продолжила Раугхд, словно я и не говорила ничего. — А знаете ли, вы, оказывается, в самом деле лицемерны, капитан флота. При всем этом осуждении сексуальной непристойности вы привезли с собой свою любимицу-самиренда, чтобы она ублажала вас, пока вы, по общему мнению, пребываете в полном, надлежащем трауре.

Теперь я поняла, почему Раугхд сделала такой поспешный, банальный ход в мою сторону, — она думала, что ей нужно обойти Сирикс.

Сирикс издала резкий, удивленный смешок.

— Вы льстите мне, гражданин Раугхд. Сомневаюсь, чтобы капитан флота когда-нибудь думала обо мне в таком свете.

— Как и вы обо мне, я уверена, — согласилась я. — Сирикс кивнула в знак согласия, ее это искренне позабавило, насколько я заметила. — Ближе к делу, гражданин; в четвертый раз гражданина Кветер прервали. Если вы не в состоянии сдерживаться, мне придется попросить вас покинуть комнату, пока она говорит.

Раугхд вскочила на ноги, как только я закончила.

— Да как вы смеете! — воскликнула она. — Будь вы хоть родственницей самого бога, мне нет дела до этого, и вы можете думать, что вы лучше всех в этой системе, но вы не отдаете приказов в этом доме!

— Я не думала, что обитатели этого дома могут настолько пренебрегать элементарными правилами приличия, — сказала я совершенно спокойным голосом. — Если здесь гражданин не может говорить, чтобы его не прерывали, меня вполне устроит, если Кветер расскажет свою историю магистрату где-нибудь еще и с глазу на глаз. — Последние слова были слегка подчеркнуты.

Фосиф услышала этот акцент. Бросила на меня взгляд. Сказала:

— Сядь и успокойся, Раугхд. — Наверняка она знает свою дочь достаточно хорошо, чтобы догадаться, что произошло, по крайней мере в общих чертах.

Услышав свою мать, Раугхд застыла. Казалось, она даже не дышит. Я вспомнила, как Калр Пять и Восемь застали разговор слуг о том, что Фосиф сказала: у нее достаточно времени, чтобы вырастить новую наследницу. Интересно, как часто Раугхд слышала эту угрозу.

— Ну вот, Раугхд, — сказала районный магистрат, слегка нахмурившись. Озадаченная, как мне показалось, тоном Фосиф. — Я понимаю, что ты расстроена. Если бы кто-то попытался убить меня вчера, мне было бы очень трудно успокоиться. Но капитан флота не сделала ничего обидного: всего лишь обещала этой особе, — она указала в сторону Кветер, молча стоящей посреди комнаты, — что она сможет что-то сказать мне, а потом старалась сдержать свое обещание. — Она повернулась к Кветер. — Кветер, да? Ты отрицаешь, что заложила взрывчатку в баню?

— Я не отрицаю этого, — ответила Кветер. — Я намеревалась убить дочь семейства. Сожалею, что мне это не удалось.

Все потрясенно молчали. Конечно, все это знали, но теперь, когда это было сказано во всеуслышание так откровенно, что-то внезапно изменилось. Потом магистрат произнесла:

— Не представляю, что бы ты могла сказать такого, что изменило бы последствия. Ты все еще хочешь говорить со мной?

— Да, — просто ответила Кветер.

Районный магистрат повернулась к Раугхд:

— Раугхд, я пойму, если вы предпочтете выйти. Если вы останетесь, то будет лучше с вашей стороны, если вы позволите этой особе закончить свою речь.

— Я останусь, — ответила Раугхд с вызовом.

Магистрат снова нахмурилась.

— Что ж. — Она повелительно кивнула Кветер. — Тогда давайте с этим покончим.

— Дочь семейства, — сказала Кветер, — знала, что я ненавижу ее за то, что она злоупотребляла моей сестрой. Она пришла ко мне и сказала, что хочет, чтобы капитан флота умерла, что капитан флота всегда купается рано, пока еще никто не проснулся, и взрыв в бане в правильное время наверняка ее убьет.

Раугхд опять усмехнулась, сделала вдох, чтобы заговорить, но потом встретила взгляд своей матери и ничего не сказала, а просто сложила на груди руки и, отвернувшись, уставилась на античный сине-зеленый сервиз, стоящий на подставке в трех с половиной метрах от нее.

— Дочь семейства, — продолжила Кветер твердым голосом, но чуть погромче на случай, если кто-нибудь попытается заговорить, — сказала мне, что она предоставит мне взрывчатку, если я не знаю, где ее взять. Если я откажусь, дочь семейства совершит это сама и обеспечит, чтобы вина пала на мою сестру. Если я выполню ее желание, она сделает мою сестру клиентом и проследит, чтобы меня не обвинили. — Тут она бросила взгляд на Раугхд, которая по-прежнему стояла спиной ко всем остальным в комнате. Сказала с испепеляющим презрением: — Дочь семейства думает, что я дура. — Она снова посмотрела на магистрата. — Я могу понять, почему кто-то может хотеть убить капитана флота, но у меня нет с ней никаких личных разногласий. Дочь семейства — это другое дело. Я знала: что бы ни случилось, я пройду через службу безопасности, а моей сестре достанется лишь горе. За такую цену почему бы не избавиться от особы, которая угрожала моей сестре?

— Ты очень четко выражаешь свои мысли, — сказала магистрат после трех секунд молчания. — И, судя по всему, довольно сообразительна. Ты понимаешь, я надеюсь, что не можешь солгать, так чтобы тебя не раскрыли. Компетентно проведенный допрос с применением препаратов раскрывает самые тайные мысли. Но, конечно, если бы власти допустили, что ты действительно виновна, они могли бы не суетиться с проведением такого допроса. А если кто-то ошибочно верил во что-то, допрос не выявил бы истины.

— Допросите дочь семейства, магистрат, — сказала Кветер, — и узнайте, правду ли я сказала.

— Ты признаёшь, что пыталась убить гражданина Раугхд, — сухо заметила магистрат, — и что у тебя имеются, как ты выразилась, личные разногласия с ней. У меня нет оснований полагать, что ты не сочиняешь все это, просто чтобы причинить ей как можно больше неприятностей.

— Я выступлю с официальным обвинением, если таковое понадобится, магистрат, — сказала я. — Но скажите мне, вы обнаружили источник взрывчатки?

— Служба безопасности подтверждает, что она, вероятно, со стройплощадки. Но ни с одной из ближайших не поступало сообщения о пропаже.

— Возможно, — предположила я, — смотрителям этих площадок следует на самом деле проверить свои запасы взрывчатки и убедиться, что они соответствуют документам. — Я подумывала также добавить, что службе безопасности следует уделить особое внимание тем местам, где работают друзья дочери семейства или где она недавно бывала.

Магистрат приподняла бровь.

— Я отдала такой приказ, прежде чем спуститься на встречу с вами сегодня утром.

Я кивнула.

— В таком случае у меня только одна просьба. Всего одна, после чего я оставлю это дело вам, магистрат, как это надлежит. — Магистрат кивнула, и я продолжила: — Я бы хотела задать личной служанке гражданина Раугхд один вопрос.

Служанка Раугхд вошла в комнату через несколько минут, полных напряженного ожидания.

— Гражданин, — обратилась я к ней, — ваши руки наполнены благословением, и никакая ложь не сойдет с ваших губ. — Сказала это на радчааи, хотя это был перевод, бесспорно грубый, тех слов, что я услышала в кухне в тот день через Восемь. Их говорила надсмотрщица, когда клала кусочки медового пирога в рот служанке Раугхд. — Где гражданин Раугхд взяла взрывчатку?

Служанка уставилась на меня, застыв на месте. Поражена ужасом, подумала я. Никто никогда не обращал внимания на слуг, за исключением других слуг, особенно в этом доме.

— Я прошу прощения, капитан флота, — сказала она после бесконечного молчания. — Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Давай, гражданин, — сказала я. — Гражданин Раугхд и вздоха не сделает без твоего ведома. О, иногда тебя не было с ней в Подсадье, иногда она посылает тебя с поручениями, пока чем-то занимается, но, как хорошая личная служанка, ты знаешь все. А это не было сделано под влиянием минуты, не то что надпись «Не чай, но кровь» на стене в тот раз. — Она пыталась вычистить перчатки Раугхд, прежде чем кто-нибудь смог осознать, что на них краска. — Это было по-другому. Это было сложно, это планировалось заранее, и она не сделала бы всего сама, для этого, в конце концов, есть хорошая личная служанка. И как бы то ни было, правда вышла наружу. Гражданин Кветер рассказала все магистрату.

Ее глаза наполнились слезами. Губы задрожали и опустились.

— Я не хорошая личная служанка, — ответила она. По щеке покатилась слеза. Я ожидала молча, пока она спорила сама с собой — то ли о том, что сказать, то ли сказать или не Сказать, — не знаю, но я увидела этот внутренний конфликт в выражении ее лица. Больше никто не говорил. — Если бы я была такой, ничего этого не случилось бы, — сказала она наконец.

— Она всегда была неуравновешенной, — заметила Раугхд. — С детства я всегда старалась укрыть ее. Защитить.

— Это не твоя вина, — сказала я служанке Раугхд, не обращая внимания на саму Раугхд. — Но ты знала, что сделала Кветер. Или подозревала по какой-то причине. — Она, вероятно, сделала очевидное заключение, которого не сделала Раугхд: Кветер, загнанная в угол, просто не поступит так, как ей сказано. — Вот почему ты не пришла вчера в баню, когда Раугхд позвала тебя. — А Раугхд потеряла терпение, ожидая служанку; покинула баню, чтобы поискать ее, и в результате не погибла от взрыва. — Где Раугхд взяла взрывчатку?

— Она достала ее на спор пять лет назад. С тех пор взрывчатка лежала в коробке в ее комнате.

— И ты можешь сказать нам — где, когда и как, чтобы мы смогли это подтвердить? — спросила я, хотя уже знала ответ.

— Да.

— Она выдумывает! — вмешалась Раугхд. — После всего, что я для нее сделала, она так поступает со мной! А ты! — Она повернулась ко мне. — Брэк Мианнаи. Ты задумала это против моей семьи с тех пор, как прибыла в эту систему. Эта нелепая история о том, как опасно путешествовать в шлюзах, — очевидная выдумка. Ты привезла в этот дом известную преступницу. — Сказав это, она не посмотрела на Сирикс. — А теперь ты обвиняешь меня — в чем? В том, что я пыталась взорвать сама себя? Я не удивлюсь, если ты все это спланировала.

— Ты видишь? — сказала я служанке Раугхд, которая все еще стояла там, плача. — Это вовсе не твоя вина.

— Это будет просто, гражданин, — сказала магистрат Раугхд, нахмурившись, — проверить историю, рассказанную вашей служанкой. — Я увидела, что Фосиф заметила это обращение, более официальное «гражданин» вместо «Раугхд». — Но мы могли бы обсудить это где-то в другом месте. Думаю, вам лучше оставаться со мной в городе, пока мы во всем не разберемся.

Служанка Раугхд и Кветер, разумеется, не получили такого приглашения. Останутся в камерах службы безопасности, пока не завершатся допросы, а их соответствующим образом не перевоспитают. Тем не менее заблуждений относительно сути этого приглашения не оставалось.

Гражданин Фосиф на сей счет не заблуждалась. Она явно пребывала в смятении.

— Мне следовало осознать, что до этого дойдет. Я защищала Раугхд слишком долго. Я всегда надеялась, что она станет лучше. Но я никогда не думала… — Она умолкла, очевидно не сумев выразить, чего же именно она никогда не думала. — Подумать только, я могла оставить мой чай в руках той, что способна на такое!

Раугхд замерла на целую секунду.

— Ты этого не сделаешь, — произнесла она с нажимом, почти шепотом. Словно не вполне владела голосом.

— А что, у меня есть выбор? — спросила оскорбленная в лучших чувствах Фосиф, являя собой воплощенное раскаяние.

Раугхд повернулась. Сделала три длинных шага к сервизу на подставке. Взяла коробку, подняла ее над головой обеими руками и швырнула оземь. Фарфор разбился вдребезги, синие и зеленые осколки разлетелись по полу. Калр Пять, стоящая у двери, издала тишайший стон, неслышный никому, кроме нее и меня.

Воцарилась тишина. Никто не двигался, никто не говорил. Через несколько мгновений в двери появилась служанка, привлеченная, несомненно, грохотом сервиза.

— Вымети этот мусор, — сказала Фосиф, заметив ее. Ее голос был довольно спокоен. — И избавься от него.

— Вы выбрасываете его? — спросила я — отчасти потому, что была поражена, а отчасти, чтобы прикрыть еще один стон протеста Калр Пять.

Фосиф равнодушно махнула рукой.

— Он теперь никуда не годится.

Магистрат повернулась к Кветер, которая стояла прямо и безмолвно все это время.

— Ты этого хотела, Кветер? Всех этих страданий, распада семьи? Хоть убей, не могу понять, почему ты не вложила присущие тебе решимость и энергию в работу, чтобы улучшить положение — и свое, и своей семьи. Вместо этого ты взрастила и подпитывала эту… эту обиду и получила… — магистрат повела рукой, указывая на комнату, на ситуацию, — это.

Очень спокойно, очень медленно Кветер повернулась ко мне:

— Вы были правы в отношении самообмана, гражданин. — Невозмутимо, словно делая мимоходом замечание о погоде. На радчааи, хотя она могла также использовать дельсиг, который, как ей известно, я понимаю.

Ее замечание предназначалось не мне. Тем не менее я ответила:

— Вы в любом случае собирались высказаться, если получится, независимо от того, выйдет ли из этого что-нибудь хорошее или нет.

Она зло и насмешливо приподняла бровь.

— Да, — согласилась она. — Собиралась.