Я встретилась с губернатором Джиарод в ее кабинете. Его кремово-зеленые шелковые портьеры закрывали сегодня даже широкое окно, которое выходило на главную площадь базы Атхоек. Граждане пересекали это пространство но истертому белому полу, входили в здание администрации базы или выходили из него, стояли, беседуя, перед храмом Амаата с его огромными барельефами четырех Эманаций. Губернатор Джиарод, высокая, широкоплечая, внешне невозмутимая, – но я знала но опыту, что она подвержена опасениям и склонна действовать под их влиянием в наименее подходящее время, – предложила мне присесть (и я согласилась), а также чаю (и я отказалась). Калр Пять, которая встретила меня у причала, бесстрастно стояла у меня за спиной. Я подумывала было отослать ее к двери или вообще в коридор, но решила, что столь явное напоминание о том, кто я и какими ресурсами командую, может оказаться полезным.

Губернатор Джиарод не могла не замечать солдата, неподвижно возвышающегося за мной, но делала вид, что там никого нет.

– Как только гравитация вернулась, капитан флота, администратор базы Селар сочла – и я с этим согласилась, – что нам следует провести тщательное обследование Подсадья, чтобы убедиться в устойчивости его конструкций.

Несколько дней назад общественные сады, которые находились непосредственно над упомянутой частью станции, начали рушиться, чуть не затопив четыре уровня под ними. ИИ базы Атхоек вышел из этого чрезвычайного положения, отключив гравитацию на всей станции, пока Подсадье не было эвакуировано.

– Вы обнаружили там десятки скрывающихся неразрешенных граждан, как опасались?

У каждого радчааи было отслеживающее устройство, которое имплантировалось при рождении, чтобы пи один гражданин никогда не потерялся или не стал невидимым для любого ведущего наблюдение ИИ. Особенно здесь, в относительно малом пространстве базы Атхоек, мысль о том, что кто-то может тайно передвигаться или скрываться так, чтобы об этом не знала база, была откровенно нелепой.

– Вы думаете, что такие опасения – это глупости, – ответила губернатор Джиарод. – И тем не менее наша проверка выявила именно такую особу, которая скрывалась в туннелях доступа между уровнями три и четыре.

– Только одну? – спросила я совершенно ровным голосом.

Губернатор Джиарод движением руки показала, что понимает: одна особа – это очень далеко от опасений некоторых официальных лиц, включая, очевидно, самого губернатора.

– Она – ичана. – Большинство обитателей Подсадья были ичана. – Никто не признается в том, что ему о ней известно что-либо, хотя довольно очевидно: кое-кто ее знал. Она – в камере службы безопасности. Я подумала, что вам хотелось бы это знать, особенно с учетом того, что последний, кому удалось нечто подобное, был чужаком.

Переводчик Длайкви, почти гуманоидным представитель таинственных и устрашающих Пресгер, которые до заключения договора с Радчем – на самом деле со всем человечеством, поскольку Пресгер не делали различий между людьми, раздирали на части их корабли и самих людей из спортивного интереса. Пресгер были настолько могущественны, что никакие вооруженные силы людей, даже радчаайские, были не в состоянии не только их уничтожить, но даже защититься от них. Переводчик Пресгер Длайкви, как оказалось, могла вводить в заблуждение сенсоры базы с тревожащей легкостью, и у нее не хватало терпения сидеть в безопасности в резиденции губернатора. Тело переводчика лежало в анабиозном отсеке в медчасти в ожидании отдаленного, как все надеялись, дня, когда Пресгер заявятся сюда в его поисках. А тогда нам придется объяснять, что вспомогательный компонент «Меча Атагариса» застрелил ее но подозрению в повреждении стены в Подсадье.

По крайней мере, в результате поисков, которые выявили одну эту особу, люди должны перестать бояться некой орды кровожадных ичана.

– Вы проверили ее ДНК? Она состоит в близком родстве с кем-то еще в Подсадье?

– Что за странный вопрос, капитан флота! Быть может, вам известно нечто такое, чем вы со мной не поделились?

– Много чего, – ответила я, – но по большей части это вас не заинтересует. Не состоит, верно?

– Да, – подтвердила губернатор Джиарод. И врачи сообщили мне, что у нее обнаружены молекулярно-генетические маркеры, которых не видели со времен, предшествующих аннексии Атхоека. – Аннексия это политкорректный термин, обозначающий радчаайское военное вторжение и колонизацию целых звездных систем. – Поскольку она не может быть недавним по времени потомком угасшего века назад рода, единственная альтернативная возможность – в самом широком значении этого слова, – что ей более шестисот лет.

Была и другая возможность, но губернатор Джиарод ее пока не увидела.

– Быть может, это и так. Хотя она, наверное, находилась в анабиозе изрядную часть времени.

Губернатор Джиарод нахмурилась.

– Вы знаете, кто она?

– Не кто, – ответила я, – не конкретно. У меня есть некоторые подозрения насчет того, чем она является. Могу я с ней поговорить?

– Вы собираетесь поделиться своими подозрениями со мной?

– Нет, если они окажутся необоснованными. – Не хватало мне, чтобы губернатор Джиарод добавила в свой список еще одного призрачного врага. – Я бы хотела с ней поговорить, и пусть пришлют врача, чтобы еще раз ее осмотреть. Кого-нибудь здравомыслящего и рассудительного.

Камера была крошечной, два метра на два, с решеткой и крапом для воды в углу. Особа, которая сидела на корточках на истертом полу, уставившись в чашку со скелем – очевидно, своим ужином, – на первый взгляд казалась ничем не примечательной. На ней была свободная рубашка и брюки ярких цветов – желтого, оранжевого и зеленого, – одежда, которую предпочитали большинство ичана в Подсадье. Но на ней были также простые серые перчатки, подозрительно новые с виду – похоже, только что со склада станции, и она надела их по настоянию службы безопасности. Почти никто в Подсадье не носил перчаток, и это лишь еще одна причина считать людей, живших здесь, нецивилизованными, тревожаще, быть может даже опасно, чуждыми. Отнюдь не радчааи.

Не было никакой возможности подать знак, что я хочу войти, – в тюрьме службы безопасности не имелось даже намека на уединение. База – ИИ, который контролировал базу Атхоек и фактически и был самой базой, – открыла по моей просьбе дверь. Особа, сидевшая на корточках на полу, даже не подняла взгляда.

– Можно войти, гражданин? – спросила я.

Хотя обращение гражданин было здесь почти наверняка неверным, на радчааи это – чуть ли не единственно возможная вежливая форма.

Особа не ответила. Я вошла, сделав единственный шаг, и присела на корточки напротив нее. Калр Пять остановилась в дверном, проеме.

– Как тебя зовут? – спросила я.

Губернатор Джиарод сказала, что эта особа отказалась говорить с минуты ареста. Допрос ее назначили на следующее утро. Но конечно, чтобы он дал результаты, следовало решить, какие вопросы задавать. Вполне возможно, что никто здесь этого не знал.

– Тебе не удастся сохранить свою тайну, – продолжила я, обращаясь к особе, сидевшей передо мной на корточках на молу и глядевшей в свою чашку со скелем.

Ей не оставили никакою прибора – опасаясь, вероятно, что она может с его помощью причинить себе вред. Ей придется есть эти толстые листья руками или погрузиться лицом в чашку, обе возможности – неприятные и унизительные для радчааи.

– На утро назначен твой допрос. Я уверена, что они будут очень аккуратны, но в любом случае не думаю, что это жутко приятная процедура.

Как и многие народы, аннексированные Радчем, большинство ичана были убеждены, что допрос неотделим от перевоспитания, которому подвергают осужденного преступника, чтобы исключить рецидив. Безусловно, в обоих случаях использовались одни и те же препараты, и некомпетентный специалист мог причинить человеку значительный вред. Даже самые породистые радчааи испытывали ужас перед допросом и перевоспитанием, старались избегать их упоминания и всячески обходили эти темы, даже впрямую столкнувшись с ними.

По-прежнему не было никакого ответа. Она даже не подняла взгляда. Я могла сидеть в тишине так же, как и эта особа. Подумала, не попросить ли базу показать мне, что она может о ней видеть: определенно изменения температуры, возможно, частоту пульса или что-то еще. Я не сомневалась, что сенсоры, которые имелись здесь, в службе безопасности, были настроены на извлечение максимально возможной информации из заключенных. Но я не думала, что увижу в этих данных что-то удивительное.

– Ты знаешь какие-нибудь песни? – спросила я.

Мне показалось, я заметила изменение, совсем небольшое, в том, как она держала плечи, в ее позе. Мой вопрос ее удивил. Он был, должна признать, довольно бессмысленным. Почти все, кого я встречала за свою двухтысячелетнюю жизнь, знали по крайней мере несколько песен. База сказала мне в ухо:

– Это удивило ее, капитан флота.

– Несомненно, – ответила я безмолвно.

Не подняла глаз, когда Пять отступила назад, в коридор, чтобы впустить Восемь. Та держала красно-сине-зелёную коробку, инкрустированную золотом, – я передала просьбу принести ее, перед тем как покинуть кабинет губернатора. Движением руки я велела поставить коробку на пол рядом с собой, а потом открыла крышку.

В этой коробке некогда хранился античный чайный сервиз – термос, ситечко, чашки на двенадцать персон – из сине-зеленого стекла с золотом. Он просуществовал невредимым три тысячи лет, возможно – больше. Теперь сервиз лежал разбитый, в осколках, устлавших коробку или собравшихся в углублениях, которые некогда содержали его части в уютной безопасности. Невредимый, он стоил целое состояние. В осколках он все равно оставался большой ценностью.

Особа, сидевшая передо мной на корточках, в конце концов повернула голову, чтобы взглянуть на него. Спросила ровным голосом на радчааи:

– Кто это сделал?

Наверняка ты понимала, – заметила я, – когда отдавала его, что может случиться нечто подобное. Наверняка ты понимала, что больше никто не будет так высоко его ценить, как ты.

Я не знаю, о чем ты говоришь. – Она по-прежнему не отрывала глаз от разбитого сервиза, однако голос ее звучал ровно. Она говорила на радчааи с тем же акцентом, который я слышала у других ичана в Подсадье. – Это явно ценная вещь, и, кто бы его ни разбил, очевидно, он совершенно нецивилизован.

– Думаю, она расстроена, капитан флота, – сказала база мне в ухо. Как бы то ни было, она реагировала эмоционально. Трудно сделать более определенные выводы только по внешним данным, когда я не знакома с кем-то близко.

Мне по личному опыту было известно, как все работает, но я не стала говорить. Ответила безмолвно:

– Спасибо, база, это полезная информация.

Я знала, также но личному опыту, каким услужливым мог быть ИИ, когда ты ему нравился. И каким бесполезным и неотзывчивым он становился, имея причину для неприязни или негодования. Я была искренне и приятно удивлена, когда база по своей инициативе стала предоставлять мне информацию. Вслух же я сказала особе, сидящей на корточках передо мной:

– Как тебя зовут?

– А пошла ты… – ответила она ровно и безучастно. Все так же не отрывая взгляда от разбитого чайного сервиза.

– Как звали капитана, чье имя ты удалила, прежде чем сбыть этот сервиз? – Надпись на внутренней стороне крышки коробки была изменена, чтобы убрать имя, которое, как я подозревала, позволило бы раскрыть происхождение сервиза.

– Зачем ждать до завтра, чтобы допросить меня? – спросила она. Сделай это сейчас. Тогда ты получишь ответы на все свои вопросы.

– Пульс участился, – сказала база мне в ухо. – Как и дыхание.

Вслух я произнесла:

– Значит, есть предохранительное устройство. Препараты тебя убьют. Во всяком случае, эту часть тебя.

Она наконец посмотрела на меня. Медленно прищурилась.

– Капитан флота Брэк Мианнаи, ты уверена, что ты в порядке? В этом вообще не было смысла.

Я закрыла коробку. Взяла ее и поднялась на ноги. Сказала:

– Капитан Хетнис продала сервиз гражданину Фосиф Денчи. Дочь Фосиф разбила его, а Фосиф решила, что он утратил всю ценность, и выбросила.

Я повернулась и передала коробку Пять, которая вновь сменила Восемь в дверном проеме. Собственно говоря, этот чайный сервиз был ее. Именно она взяла на себя труд извлечь его по кусочку из кучи мусора, после того как Раугхд Денчи в приступе разрушительной ярости на мать, которая лишила ее наследства, швырнула его оземь.

– Приятно было познакомиться. Надеюсь вскоре поговорить с тобой еще.

Я вышла из помещения службы безопасности на главную площадь базы, Калр Пять – позади меня со своим разбитым сервизом, и тут база сказала мне в ухо:

– Капитан флота, верховный священник только что покинула кабинет губернатора Джиарод и ищет вас.

В пространстве Радча слова верховный священник без каких-либо других определений означали – верховный священник Амаата. На базе Атхоек верховным священником Амаата была особа по имени Ифиан Вос. Я познакомилась с ней, когда она – не без некоторого раздражения – совершала богослужение на похоронах переводчика Длайкви. После того я с ней не говорила.

– Спасибо, база. – Когда я это сказала, ее преосвященство Ифиан вышла из резиденции губернатора, сразу повернулась и зашагала мне навстречу. База, несомненно, сообщила ей, где я нахожусь.

Сейчас я хотела поговорить с губернатором Джиарод об особо, которая содержалась под стражей в службе безопасности, а затем заняться размещением своих солдат. Но уклониться от встречи с Ифиан Вос было невозможно: база специально не предупредила, что верховный священник ищет меня, чтобы я не смогла этого избежать.

Я вышла на середину истертой, некогда белой площади и остановилась.

– Капитан флота! – воскликнула верховный священник и, подойдя ко мне, поклонилась.

«Какой безупречно рассчитанный поклон, – подумала я, – ни на миллиметр глубже, чем того требовало мое положение». На два сантиметра ниже меня, стройная, с низким и звучным голосом, она держалась с абсолютной уверенностью человека со связями и ресурсами, позволившими занять высокий священнический пост Граждане обходили нас с двух сторон, их пиджаки и куртки сверкали драгоценностями, памятными и ассоциативными брошами. Обычное, повседневное движение на главной площади. Большинство из тех, кто шел мимо, предпочитали нас не замечать. Правда, некоторые бросали искоса любопытные взгляды.

– Такие ужасные события в последние несколько дней! – продолжила ее преосвященство Ифиан, будто ведя дружескую беседу с доброй знакомой. Хотя, конечно же, все мы годами знали капитана Хетнис и никто не мог ожидать от нее ничего предосудительного!

Безукоризненно сшитый лиловый пиджак верховного священника заблистал переливчатым многоцветьем сверкающих брошей, которые дружно затрепетали на ее груди, мучимой сомнениями: ну разве могла капитан Хетнис сделать что-то не так?

А капитан Хетнис всего лишь несколько дней назад угрожала убить садовода Баснаэйд Элминг, чтобы как-то подчинить меня своей воле. Садовод Баснаэйд – младшая сестра моего лейтенанта из тех времен, когда я еще была десантным кораблем «Справедливость Торена». Я согласилась отправиться на Атхоек только потому, что здесь находилась Баснаэйд: за мной оставался долг перед ее давно уже покойной сестрой, долг, который я никогда на самом деле не смогу вернуть.

– Конечно, – ответила я, выбрав наиболее дипломатичный из возможных вариантов ответа.

– И я полагаю, что вы действительно обладаете властью, чтобы ее арестовать, – продолжала ее преосвященство Ифиан, и в ее тоне прозвучало легчайшее сомнение.

Мое противостояние с капитаном Хетнис закончилось полной разрухой в Садах, а на базе несколько дней отсутствовала гравитация. Сейчас Хетнис пребывала в состоянии анабиоза в отсеке временной приостановки жизнедеятельности и, таким образом, больше не могла эффектно и по-дурацки опасно действовать.

– Все это военные дела, несомненно. А гражданин Раугхд… Такая милая, благовоспитанная молодая особа. – Раугхд Денчи пыталась меня убить за несколько дней до того, как капитан Хетнис сделала кое-что предосудительное. – Наверняка у них были причины для таких поступков, и, конечно же, это следует принять во внимание! Но, капитан флота, я не о том собиралась с вами поговорить. И разумеется, мне не хочется держать вас здесь, на площади. Быть может, мы могли бы выпить чаю?

– Боюсь, ваше преосвященство, что я страшно занята. Сейчас иду на встречу с губернатором Джиарод, а затем мне очень нужно заняться своими солдатами, которые спали последние несколько ночей в конце коридора станции.

Администратор базы наверняка завалена сейчас жалобами, и никому и в голову не придет заниматься моим собственным хозяйством кроме меня.

– Да, да, капитан флота, это – одна из тем, которую я собиралась обсудить с вами! Знаете, Подсадье было довольно модным районом. Может, конечно, не таким модным, как апартаменты с видом на главную площадь. – Она новела рукой вокруг, указывая на окна второго этажа зданий, окружающих площадь – центр жизни базы и ее самое большое открытое место, помимо Садов. – Возможно, если бы Подсадье было столь же модным, его отремонтировали бы давным-давно! Но что есть, то есть. – Она сделала благочестивый жест, демонстрируя покорность воле богов. – Я слышала, это чудесные апартаменты. Могу только представить, в каком состоянии они сейчас, после того как там столько лет незаконно проживали ичана. Но я надеюсь, что теперь, когда там идет ремонт, во внимание будет принято изначальное распределение помещений.

«Интересно, сколько из тех семейств еще находятся здесь», – подумала я.

– Я не в состоянии помочь вам, ваше преосвященство. У меня нет полномочий в сфере распределения жилья. Вам лучше поговорить с администратором базы Селар.

– Я говорила с администратором базы, капитан флота, и она сказала мне, что вы настаивали на сохранении текущего распределения. Я уверена, что оставить всех там, где они сейчас, кажется вам практичным решением, но на самом деле здесь имеют место особые обстоятельства. К тому же результаты утреннего гадания сегодня взывают к осторожности.

Возможно, верховный священник занялась этим делом всецело из желания позаботиться о семьях, надеявшихся вернуться в Подсадье. Но она также была другом капитана Хетнис, а капитан работала на ту часть лорда Радча, которая убила лейтенанта Оун Элминг. Ту часть лорда Радча, что уничтожила десантный корабль «Справедливость Торена», го есть меня. И время для разговора было выбрано подозрительное: когда стало ясно, что я не поддерживаю ту часть Анаандер Мианнаи. Это, и еще попытка оказать влияние упоминанием о гадании. За свою долгую жизнь я встречала довольно много священников и обнаружила, что они, в общем, как и все остальные: кто щедрый, а кто алчный, кто добрый, а кто жестокий, кто смиренный, а кто склонный к самовозвеличиванию. В большинстве из них было всего понемногу, в разное время – по-разному. Как и в любом другом человеке. Но я пришла к выводу: когда священник намекает, что его личные цели на самом деле – это воля божья, надо оставаться настороже.

– Как утешительно, – ответила я серьезным голосом и с самым серьезным выражением лица, – думать, что в эти трудные времена бога еще заботят нюансы распределения жилья. У меня же сейчас нет времени их обсуждать.

Я поклонилась с той же точно рассчитанной вежливостью, как и верховный священник, и направилась через площадь к резиденции губернатора.

– Как интересно, – сказала база мне в ухо, – что боги только сейчас заинтересовались приведением в порядок Подсадья.

– Очень интересно, – ответила я безмолвно. – Спасибо, база.

– Вспомогательный компонент! – Недоверие явственно слышалось в голосе губернатора Джиарод и было написано на ее лице. – А где же корабль?

– На другой стороне Призрачного шлюза.

Шлюза, который вел в тупиковую систему, куда обитатели Атхоека намеревались расширяться до аннексии, но так и не успели. Ходили туманные слухи, что та система населена призраками, Капитан Хетнис и «Меч Атагариса» проявляли непостижимый интерес к этому шлюзу, через который вскоре после прибытия «Милосердия Кадра» пришел невероятно старый отсек для хранения запасов. Теперь я не сомневалась, что и разбитый чайный сервиз Кадр Пять появился через тот же шлюз в обмен на поставки людей в состоянии анабиоза. Предполагалось, что это дешевая неквалифицированная рабочая сила для Атхоека, но капитан Хетнис крала их и продавала кому-то на другой стороне Призрачного шлюза.

– Вы помните, несколько дней назад мы говорили о краже мигрантов в состоянии анабиоза.

Вряд ли она могла такое забыть, учитывая события последующих нескольких дней.

– И было трудно представить, с какой целью это делалось. Я думаю, что на другой стороне шлюза довольно долгое время находился корабль и он покупал тела, чтобы использовать их в качестве вспомогательных компонентов. Раньше он приобретал их у атхоекских работорговцев вот как он получил тело ичана, относившееся к периоду до аннексии, которое смог отправить сюда, и оно затерялось среди местных. – Более или менее, по крайней мере. Когда аннексия перекрыла эти поставки, он покупал их у радчаайских чиновников, достаточно коррумпированных и алчных, чтобы продавать мигрантов. – Я махнула рукой Пять, стоявшей у меня за спиной, чтобы она открыла коробку с чайным сервизом.

– Это же сервиз Фосиф, – сказала губернатор Джиарод. Потом добавила: – Ей продала его капитан Хетнис.

– До сих пор вы не задавались вопросом, откуда у капитана Хетнис такая вещь. – Я указала на надпись с внутренней стороны крышки. – Вы также не замечали, что кто-то очень тщательно удалил имя первоначального владельца. Если бы вы читали на нотаи – языке, на котором была выполнена надпись, – или если бы уже видели такие надписи, вы бы сразу это заметили.

– О чем вы, капитан флота?

– Мы имеем дело не с радчаайским кораблем.

Или это был радчаайский корабль. Радч – место рождения Анаандер Мианнаи более трех тысяч лет назад, тогда еще единой, очень честолюбивой особой в одном-единственном теле. А также имелось огромное пространство, которое Анаандер создала вокруг Радча за последние три тысячи лет, – пространство, контролируемое Радчем, но что за связь оставалась между ними? И не все обитатели Радча и пространства, непосредственно окружавшего его, поддерживали то, что сделала Мианнаи. Из-за этого происходили сражения. Войны. Гибли корабли и капитаны. Многие из них были нотаи. Из Радча.

– Я имею в виду: не с кораблем Анаандер. Это корабль нотаи.

Нотаи были, конечно, радчааи. Люди, обитающие и пространстве Радча – и вне его, – склонны думать о «радчааи» как о чем-то едином, когда на самом деле все это гораздо сложнее, или, по крайней мере, так было, когда Анаандер впервые начала свое движение вовне из Радча.

– Капитан флота, – возразила губернатор Джиарод, ошеломленная, преисполненная недоверия, – все это – предания. Корабли, потерпевшие поражение в той войне, тысячелетиями скитающиеся в космосе… – Она покачала головой. – С таким можно встретиться в мелодраме. Этого нет в действительности.

– Не знаю, сколько времени он там оставался, – сказала я. – По крайней мере, он попал туда до аннексии. – Он должен был находиться там еще до аннексии, если покупал тела для вспомогательных компонентов у атхоекских рабовладельцев. – Но он – там. И он – здесь, – продолжила я, испытывая облегчение оттого, что врач, которая осматривала плененный вспомогательный компонент, не видела меня лично, так что я не попала ненароком в ноле действия ее заново настроенных имплантатов, а в итоге она доложила губернатору результаты обследования, не выдав лишнего обо мне. – Сомневаюсь, чтобы кто-либо из обитателей Подсадья смог сказать что-нибудь о ней.

Подсадье было повреждено годы назад, и база почти не могла воспринимать происходящее там. Идеальное место, чтобы укрыться кому-то вроде этого сегмента корабля нотаи. Избегая встреч с людьми, подключенными к базе, а такие в Подсадье – редкость, в отличие от остальной части базы, он мог перемещаться незамеченным, и никому и в голову не приходило, что он там.

– Полагаю, что, когда пропала связь с дворцами и нарушилось движение в пространстве, корабль понял: что-то не так, и послал сегмент, чтобы попытаться выяснить, в чем дело. Даже если бы этот компонент схватили, тайна корабля наверняка была бы в безопасности. Есть предохранительное устройство, которое убьет ее в случае применения спецпрепаратов при допросе. А имплантаты скрыты, и вряд ли кому придет в голову их искать. Возможно, предохранитель установлен таким образом, чтобы уничтожить любое компрометирующее свидетельство.

– Вы догадались обо всем этом по чайному сервизу гражданина Фосиф?

– На самом деле, да. Я бы давно высказалась о своих подозрениях, но хотела добыть больше доказательств. Ведь в такое довольно трудно поверить, как вы заметили.

Губернатор Джиарод нахмурилась и помолчала, размышляя, как я надеялась, о своем участии в этом деле. Затем она сказала:

– Так что нам сейчас делать?

– Предлагаю установить отслеживающее устройство и поставить на питание.

– Но право же, капитан флота, если это вспомогательный компонент… сегмент не может быть гражданином. Корабль не может.

Я подождала лишь долю секунды – не скажет ли ей что-нибудь база, но выражение лица губернатора не изменилось.

– Я уверена, что служба безопасности не хотела бы, чтоб эта камера оказалась занятой на постоянной основе. Что же еще нам делать? – Я иронично повела рукой. – Назначьте ей работу, – продолжила я. – Разумеется, что-нибудь, не связанное с доступом к важной информации или к уязвимым системам базы. Подтвердите ее размещение в Подсадье.

Выражение лица губернатора Джиарод изменилось самую малость. Значит, верховный священник обращалась к ней со своим делом.

– Капитан флота, я понимаю, что распределение жилья – это дело администратора базы Селар, но признаюсь, что мне не нравится поощрять незаконную деятельность. Начать с того, что никто не должен жить в Подсадье вообще.

Я молча смотрела на нее.

– Хорошо, что вы проявили интерес к своим соседям, – продолжила она, помолчав, с некоторым сомнением в голосе, словно не испытывала уверенности. – Но лично я предпочла бы отдать эти помещения законопослушным гражданам.

Я по-прежнему хранила молчание.

– Я думаю, было бы целесообразнее пересмотреть распределение жилья в Подсадье, вновь спланировать восстановительные работы и обдумать тем временем отправку некоторых граждан на планету.

Что было бы прекрасно, желай они на самом деле туда попасть, но я подозревала, что если упомянутые граждане – это нынешние жители Подсадья, то их мнение в расчет приниматься не будет. Вероятно, большинство из них провели всю свою жизнь на базе и не хотели заниматься теми работами на планете, где сейчас и в ближайшем будущем могли быть вакансии, или просто не подходили для них.

– Это, как вы говорите, губернатор, дело администратора базы Селар.

Селар несла ответственность за функционирование базы. Такие проблемы, как распределение жилья, относились к ее компетенции, и, хотя формально она подчинялась губернатору Джиарод, подобные мелкие детали жизни базы обычно не заслуживали внимания губернатора системы. И администратор Селар – достаточно популярная личность, так что губернатор Джиарод, скорее всего, предпочтет урегулировать такой вопрос дружественно и непублично.

Губернатор Джиарод вкрадчиво ответила:

– Но вы попросили ее сделать незаконные размещения в Подсадье официальными. Я полагаю, что она будет более открыта к пересмотру таких размещений, если с ней поговорите вы. – Это было интересно. Я почти ожидала комментария базы, но она ничего не сказала. И я тоже. – Люди будут недовольны.

Я раздумывала, не спросить ли базу прямо: что это – умышленная угроза со стороны губернатора? Но база молчала, и ее молчание по сравнению с ее же словоохотливостью несколько минут назад было очень выразительным. Я знала, что ей не понравится, если я стану давить, когда она ощущает себя в неловком или противоречивом положении. А проявленная ею благосклонность была чем-то новым и требовала деликатного отношения.

– А жители Подсадья – не люди?

– Вы знаете, что я имею в виду, капитан флота. – Она была раздражена. – Нам не хватает сейчас стабильности, как вы сами недавно мне напомнили. Мы не можем сейчас позволить себе находиться в состоянии войны с собственными гражданами.

Я чуть улыбнулась, весьма уклончиво:

– Разумеется.

Отношения губернатора Джиарод с капитаном Хетнис были довольно противоречивыми, я уверена. Но это не исключало возможности, что сейчас она – мой враг. А если так, то она, очевидно, не желала пока выступать против меня открыто. В конце концов, именно у меня – вооруженный корабль и солдаты.

– Давайте убедимся, что мы учитываем при этом всех наших граждан, хорошо, губернатор?