Молодая женщина была прелестна, ее спутник — застенчив, а шляпа — скрытна. Оперенный головной убор неизвестной принадлежности вполне невинно продвигался, покачиваясь, за кромкой каменной стены, на которой сидели воркующие влюбленные. За миг до того, как широко раскрылся ротик возмущенной девушки, шляпа исчезла. Красотка резко обернулась и отвесила пощечину тому, кого сочла своим обидчиком. Изумление юноши невозможно передать словами, да к тому же он от удара едва не свалился со стены. А шляпа успела исчезнуть из зоны видимости, слышимости и наказуемости.

Когда шляпа, оставившая позади себя любовный хаос, появилась на открытом месте, под нею можно было разглядеть пятифутового выдра, носящего (не считая вышеупомянутой пернатой шапки) короткие штаны, длинную жилетку и самодовольную ухмылку. Лохматый, усатый Мадж обладал достаточно сомнительной репутацией, чтобы не обращать внимания на косые взгляды прохожих, когда совершал моцион по центральным кварталам Тимова Хохота. При том что на зрение он никогда не жаловался. Наконец его зоркие глаза обнаружили друга и спутника, а зачастую и источник раздражения — пришельца из другого мира. Сия персона млела под солнышком, прислонясь к стене галантерейной лавки. Выдр ловко увернулся от кибитки, влекомой единственной ящерицей и увешанной горшками и кастрюлями, и осыпал зазевавшегося торговца посудой отборной бранью, а затем и своего товарища — веселыми непристойностями.

У Джон-Тома руки были сложены на груди, дуара висела за спиной, ножны — на правом бедре. Он открыл глаз и обозрел невысокого друга. В этом мире людей-недоростков и зверей-болтунов незваный шестифутовый гость выделялся в любой толпе. Впрочем, кроме выдающегося роста, ничто не делало его внушительным образчиком человеческой расы.

— Ты уже вернулся? Ну-ка, дай догадаться… Опять безобразничал.

— Да ты че, шеф? За живое-то зачем задеваешь? Я ведь эту цыпочку даже не знаю.

— Ох, смотри, Мадж, накостыляют тебе по шее как-нибудь.

Джон-Том оттолкнулся от стены и едва не заступил дорогу козлу с вязанкой хвороста за плечами. Попросив извинения у осерчавшего рогоносца, он двинулся по улице, но тут же ему самому путь преградил тощий человек ростом чуть выше Маджа. Лет незнакомцу было побольше, чем обоим приятелям купно. Ухоженная седая борода клином, красочная поблескивающая накидка, штаны из той же мягкой материи красного и синего цветов, капюшон на голове, простой деревянный посох с полированным шаровидным набалдашником в руке. Интерес выдра развеялся как дым, едва стало ясно: это обычное непрозрачное стекло — если украсть, много за него не выручишь.

— Простите великодушно, благородные господа. — Старец обращался к обоим, но при этом смотрел на Джон-Тома. А Джон-Том провел в этом мире достаточно времени, чтобы остерегаться незнакомцев, даже престарелых, вежливых, хорошо одетых и, с какой стороны ни взгляни, кажущихся безобидными.

— Чем мы можем вам помочь?

— Меня зовут Вольфрам, и я нуждаюсь в содействии не совсем обычного рода. — Старик кивком указал на ближайшую дверь; над арочным проемом свисала с железного прута вывеска, представлявшая заведение как трактир «Белый медведь». — Не зайти ли нам в сей уютный кабачок? Не имею привычки обсуждать важные дела на улице.

Мадж, чей взгляд уже прилип к проходившей мимо симпатичной норке, ответил, любуясь ее хвостом:

— Извини, начальник, но мы с чуваком не имеем привычки нарушать распорядок ради каких-то уличных приставак. — Как только исчез хвост норки из виду, пропал и интерес выдра к ней: — Ты угощаешь?

Незнакомец кивнул. У Маджа одобрительно встопорщились усы:

— Ну, тада мы угощаемся. — И он вслед за людьми вошел в заведение, азартно помахивая коротким хвостом.

Как и большинство злачных местечек Колоколесья, в этот час дня «Белый медведь» был полон народу: пьяницы и болтуны, любители поесть вкусно и невкусно, охотницы за чужими деньгами и охотники платить таким охотницам. Хозяин — здоровенный, но дружелюбный кабан по имени Фокгрен, тщательно отмерявший за стойкой порции сомнительных напитков, — сделал паузу, совсем коротенькую, чтобы только хрюкнуть в сторону свободной кабинки. Заказ приняла усталая и раздраженная, но тем не менее привлекательная лисица, уклонившаяся от проказливых пальцев Маджа с ловкостью, достойной восхищения. Ее платье сзади позвякивало бисером и фестонами, а высоко задранный хвост был аккуратно причесан. Обшарпанные толстые деревянные стены кабинки чуть приглушали пиршественную какофонию, что бушевала вокруг троицы вновь прибывших.

— Помнится, вы говорили насчет помощи особого рода? — Джон-Том культурно потягивал из высокой кружки, выдр же сознательно норовил утопить в своей посудине всю морду. Аккуратно отставив посох, Вольфрам указал на дуару, занявшую место на сиденье рядом с высоким молодым человеком:

— У вас приметный инструмент, и он явно не из тех, что популярны у странствующих менестрелей. Вы, случаем, не чаропевец?

Этими словами Вольфрам значительно повысил интерес собеседников к своей персоне. А старичок не так уж прост, если ему известно предназначение дуары, подумал Джон-Том. Может, у него и впрямь серьезное дело?

— Опыт у меня небогатый, но уверяю вас, что я ежедневно совершенствую свое искусство.

Вольфрам одобрительно кивнул:

— Поистине это великая удача! В первую очередь мне потребуются ваши музыкальные таланты, но и толика чародейства не будет лишней.

Из высокой пивной кружки вынырнула настороженная морда Маджа, с усов полетели клочья пены, взгляд ясных карих глаз перескочил с друга на щедрого Вольфрама и обратно:

— Чародейство? В смысле, колдовство с помощью пения? Ну, нет, чувак, не подписываюсь! Мне твоего так называемого чаропения до конца жизни хватит. — И Мадж встал, поворачиваясь к выходу.

Джон-Том, не прекращая разговора с Вольфрамом, протянул руку и засунул пальцы за поясной ремень выдра, не позволив ему сбежать. Напрасно короткие ноги сучили по скользкому каменному полу.

— Не обращайте на Маджа внимания, — ободряюще улыбнулся Вольфраму Джон-Том. — Он всегда поначалу нервничает.

— Ты, обалдуй здоровенный! Еще бы я не нервничал! — Выдр бешено сопротивлялся, но рука друга держала крепко. — Отцепись!

Трехсторонняя беседа была прервана оглушительным грохотом. Они выглянули из кабинки и обнаружили, что источником шума были нездоровый на вид человек и пума, стоящие посередине зала. Оба, тяжело дыша, глядели себе под ноги. Человек поднял обломок деревянной палицы, его рычащий товарищ — половину дубины. Пока Джон-Том пытался понять, что эти посетители разглядывают на полу, на их физиономиях заметно изменились выражения.

В центре зала поднималось нечто большое и темное. Вот оно заслонило собой чуть ли не всю стену, и человек с котом попятились в страхе. Человек резко повернулся, бросил сломанное оружие и пустился бежать. Но протянулась обтянутая кожей лапа толщиной с его голову, и огромные пальцы, покрытые бурым мехом, сомкнулись на шее, отрывая бедолагу от пола. Беспомощно брыкая ногами, он обеими руками пытался разомкнуть стальную хватку. Помахивая над своей головой человеком, будто флажком, выпрямившийся во весь рост гризли в кожаных доспехах свободной лапой потянулся к перепуганной пуме. В тот же миг в спину ему ударился стул и разлетелся на составные части. Кто-то из посетителей выразил протест, как словами, так и действием, против столь подлого удара, и миг спустя в трактире воцарился ад кромешный — надо заметить, к великой радости скучающей публики. В гуще битвы отчетливо виден был только медведь-исполин. Он все помахивал потерявшим сознание недругом и ревом перекрывал какофонию:

— Стромагга обижать? Затопчу!

Мадж уже двинулся к двери черного хода, уворачиваясь от летящих предметов, в том числе посуды, пищи и обломков мебели. Любезный Вольфрам держался рядом, он явно хотел поскорей оказаться подальше от набирающей обороты потасовки, но Джон-Том остался на месте. Выдр умоляюще завопил другу:

— Шеф, побыстрее! Поторапливайся! Стража вот-вот заявится! А с нею шутки плохи, ты же знаешь!

— Вы идите, я догоню. — И с этими словами Джон-Том ринулся в эпицентр схватки.

Выдр, в изумлении тряся головой и в негодовании свистя, взял на себя задачу вывести Вольфрама из трактира. Дерущиеся почти не обращали внимания на высокого человека с мечом и дуарой; здесь все были давно знакомы друг с другом и теперь воспользовались случаем, чтобы свести старые счеты. Лишь изредка Джон-Тому приходилось отвесить оплеуху, чтобы освободить себе проход. Когда в его сторону подался гигантский медведь — широченная грудь, длиннющий мех и страшнейшие зубы, — молодой человек усомнился в том, что его идея была так уж хороша. Но, преодолев эти закономерные сомнения, он все же выкрикнул:

— Идем со мной! Полиция рядом!

Не глядя, медведь поверг на пол одним ударом могучей лапы подбежавшего вомбата с мечом наголо и наморщил тяжелый лоб — предложение требовало осмысления.

— С чего это я должен идти с тобой? Я тебя даже не знаю.

У выхода возникло столпотворение. Это и правда явилась полиция, снискавшая в Тимовом Хохоте дурную репутацию.

— Потому что я могу предложить работу… возможно.

Шестерка стражников в мундирах выстроилась в шеренгу и развернулась кругом, чтобы покончить с беспорядками единственным доступным для скунсов способом. Даже самый отвязанный хулиган не мог устоять против такого спецсредства. Джон-Том покрылся холодным потом, а медведь все колебался:

— Ты поможешь Стромаггу?

— Даю слово.

Молодой чаропевец поймал себя на том, что инстинктивно пятится к двери черного хода и размышляет, успеет ли он очистить помещение, прежде чем у этого помещения появится необходимость в очистке. Медвежья лапа нырнула в толпу и вернулась с избитой, перепачканной в крови пумой. Страшной силы пощечина не привела кота в чувство. Стромагг недовольно заворчал и швырнул его обратно в беснующуюся толпу.

— Давай поторопимся! — Джон-Том ухватил гризли за лапу и потянул к выходу.

С таким же успехом можно тащить секвойю, но все же медведь подчинился. Они успели выскочить за миг до того, как наряд полиции показал, насколько он силен духом. Немузыкальный хор массовой рвоты долго преследовал беглецов по переулку. Наконец за пределами опасной для органов чувств — ив первую очередь обоняния — зоны они перешли на шаг. Мадж боязливо оглядел нового попутчика. Стромагг не возражал, пребывая в задумчивости. Впрочем, решил Джон-Том, слово «задумчивость» здесь вряд ли подходит. Судя по облику, это не полный тупица, но его мысли крайне редко забредают в сферы высшего сознания.

— Слышь, чувак, на кой нам эта гора мяса?

У Джон-Тома помаленьку выравнивалось дыхание. Он широко улыбнулся и успокаивающе положил ладонь на могучую лапищу гризли.

— Я подумал, что мускулы нам пригодятся.

— То есть? — буркнул выдр. — Мы ж еще не нанялись.

Больше ни слова не сказав другу, Джон-Том повернулся к Вольфраму, чей внешний вид успел понести ущерб в потасовке.

— Ну, а теперь скажите, сударь, какие именно услуги вам требуются от меня?

Наниматель собрался с мыслями, отведя взгляд от высоченного и широченного медведя:

— Я желаю, милостивый государь, чтобы вы спели серенаду даме, которую я обожаю всеми фибрами своей души.

Джон-Том с Маджем переглянулись. Они-то ждали от седобородого просьбы спасти мир или совершить что-нибудь подобное с превеликим риском для жизни. Мадж до того обрадовался — даже удержался от язвительной реплики.

— И только-то? — вслух выразил свое удивление Джон-Том.

Вольфрам медленно кивнул:

— Это все. За работу сию вы получите достойное вознаграждение. Видите ли, я мудр и премногими познаниями обладаю, но в певцы не гожусь, увы.

Мадж ткнул в Джон-Томову сторону мохнатым пальцем:

— Так это ж очень удачно, шеф! Мой чувак — певец что надо, ну и дурил таких, как он, еще поискать.

Джон-Том вдребезги разнес этот клеветнический выпад вопросом:

— Если вам нужна только любовная песенка, почему бы не нанять любого трубадура? Зачем понадобилось искать чаропевца?

Вольфрам снисходительно улыбнулся:

— Уверяю вас, мне самому действительно потребна лишь песня, обращенная к прелестной Ларинде. А вот вам, чтобы до нее добраться, может понадобиться кое-какая магия в сочетании с музыкой.

— Ага, я усек, — пробормотал Мадж.

— Уверен, мой странствующий друг, все получится, — попытался успокоить Вольфрам выдра. — Когда на пути возникнет препона, ваш компаньон споет простенькую чаропесенку. Я бы и своими силами обошелся, но, как уже было речено, мне на ухо наступил… э-э…

Спохватившись, Вольфрам опасливо глянул на Стромагга.

— Простенькая чаропесенка, говоришь? — произнес подозрительный Мадж. — И насколько же простенькая?

— Это решать певцу. Я же дам общие указания, а также оплачу издержки. И выдам авансом половину гонорара. — Старик порылся под полой накидки и извлек тяжелый кошель, а из него насыпал в подставленные ладони Джон-Тома горку звонких золотых монет. У Маджа округлились глаза, а Стромагг одобрительно заворчал.

— Половина, говоришь? — спросил выдр, пожирая взглядом аванс.

Вольфрам кивнул, возвращая кошелек, теперь уже пустой, под полу.

— Вторая половина — когда отзовется предмет моего обожания. — Он повернулся и указал посохом: — Приходилось ли вам бывать в каньоне Агу, протянувшимся между сим городом и Гидрией?

Джон-Том наморщил лоб в задумчивости:

— Я слышал это название, хотя никогда там не был.

— И я слыхал: местечко это сухое, скучное, — кивнул Мадж.

— Там неодолимая крутизна, — добавил Вольфрам. — Я очень точно опишу дорогу. Над кручей стоит замок Намур, и там проживает очаровательная Ларинда. Исполните для нее серенаду от моего имени, спойте о моей неувядающей любви и возвращайтесь, чтобы забрать остаток честно заработанных денег.

— Слышь, шеф, ты уж меня извини, — скептически сощурился выдр на седобородого, — токо интересно, как мы с чуваком одолеем неодолимую кручу?

Рот Вольфрама под сине-красным капюшоном растянулся в улыбке:

— Охотно отвечу, мой энергичный друг. Вот для этого-то мне и понадобился чаропевец. Как преодолеть препятствие — это ваша забота. Или вы и впрямь решили, что я такие деньги плачу только за любовную песенку?

— Ничего, я хороший скалолаз, — уверил его ничуть не обескураженный Джон-Том. — Да к тому же не бывает неодолимых круч. Если понадобится, сотворю для нас прочные снасти. Или наколдую огромную птицу с повышенной грузоподъемностью.

— Ты, начальник, должно быть, забыл, что я твоих чудес навидался и знаю, чем они оборачиваются.

— Ничего, мы справимся, — приосанился Джон-Том. — Я ведь все это время не баклуши бил — тренировался. И сейчас своим талантом куда лучше управляю, чем когда впервые дуару в руки взял. — Он уверенно похлопал по инструменту и посмотрел на застывшего в ожидании гризли. — А ты что скажешь, Стромагг? В таком походе такой парень, как ты, непременно сгодится. Идешь с нами?

На широченном медвежьем лбу пролегли глубочайшие морщины:

— А пиво будет?

Вокруг них высились гранитные скалы и глыбы, в серых и черных разводах, в пятнах цвета слоновой кости и оливково-зеленых прожилках. Стромагг без устали шел на задних лапах, Джон-Том ехал на его плече, Мадж — на другом. Медведь словно не замечал двойной ноши. По крайней мере, не жаловался, даже когда Мадж, чтобы дальше видеть, выпрямился во весь рост. Джон-Том не боялся за здоровье спутника: выдры — прирожденные акробаты, да к тому же у них очень низкий центр тяжести, да к тому же бесполезно давать Маджу советы насчет осторожности.

Наверху кружили сипы, сплетничали, будто старухи в черном. Они были разумны, как и все птицы в Теплоземелье, исключительно вежливы и чрезвычайно разборчивы в еде.

— Вот они, — заглянул Джон-Том в карту, расстеленную для него нанимателем. Да, это были столбы-близнецы, никаких сомнений. Горный массив под названием Мурави, источенный временем и ветрами, издали смахивал на рогатый череп. — Наш обрыв должен лежать слева.

Они покинули сухое русло, двинулись на подъем и вскоре уперлись в искомую кручу — вертикальную каменную стену. Джон-Том спрыгнул с плеча Стромагга и задрал голову, да так, что аж шея заныла. Стена поднималась минимум на пятьсот футов и была гладкой, как мраморный обелиск. Серый сланец не так красив, как мрамор, но лезть по нему ничуть не проще.

Изучив препятствие, Мадж иронически присвистнул:

— Не проблема, шеф. Берем деньжата, что уже уплатил нам чудила, и чешем в Мальдерпот. В Мальдерпоте классные кабаки. Пока старый пень Валькир нас догонит, успеем все золотишко пропить.

— Нет, Мадж, — проговорил чаропевец, изучая неприступную на вид преграду, — вряд ли такой поступок можно будет назвать честным.

— Честным? — Выдр почесал челюсть, усы приподнялись. — Не знаю такого слова. Иностранное, небось. Признайся, ты его в своем мире подцепил?

Стромагг, хмурясь, глядел на препятствие. Вдруг он резко сел, с длинных бурых косм слетела пыль, кожаные доспехи встопорщились на могучем теле:

— Стромагг не умеет лазать.

— Да ладно вам, не беспокойтесь. — Джон-Том отвязал дуару. — Я ведь по рассказу Вольфрама сразу понял, что лезть не придется. — Он повесил на грудь уникальный инструмент и чуть побренчал на смыкающихся струнах. У стыка грифов запульсировал мягкий свет. — Мы не будем перебираться через эту преграду. Мы пройдем сквозь нее.

— Пройдем? — Мадж уставился на глухую скалу, затем, многозначительно глянув на Стромагга, снова посмотрел на Джон-Тома. — Кореш, ты че имеешь в виду? Я че-то не понял.

— По туннелю пройдем, — показал Джон-Том. — Вот он, правее.

Мадж вновь посмотрел на камень. Потом связал дуару с местом нахождения застывших в воздухе ладоней друга, и его глаза слегка расширились:

— Слышь, чувак, ты уверен, что это лучше, чем просадить денежки старины Вульгара в злачном Мальдерпоте? Или надо напоминать, че бывает, когда ты открываешь рот и как бы запеваешь как бы песенку?

— Мадж, все будет так, как я обещал Вольфраму. Время и практика пошли на пользу моему искусству.

— Да токо факты про другое говорят, — проворчал выдр и перебрался поближе к Стромаггу, вернее, за него, как только Джон-Том приблизился к скале.

Медведь, хмурясь, поглядел на выдра, казавшегося рядом с ним сущим карликом:

— Что надо делать? Мадж зажал уши ладонями:

— Братан, ежели у тебя хоть кроха чувствительности есть, бери пример с меня — здоровее будешь.

Стромагг поколебался и поднял огромные лапы к голове:

— Что, волшебство — это больно?

— Волшебство тут ни при чем, шеф, — ощерился Мадж. — Уж поверь. Ты еще не слыхал нашего соловушку Джонни-Тома.

Пальцы ударили по струнам, Джон-Том затянул выбранную песню — бронебойный шлягер из раннего «Зеппелина». Гризли хлопнул себя лапами по ушам.

Волшебный туман, что поднимался от стыка грифов дуары, обычно имел пастельные оттенки: голубоватый, лавандовый, ярко-розовый или бледно-зеленый. Но на сей раз он был зловеще-черным. Мадж, перебравшийся еще ближе к Стромаггу, боязливо выглядывал из-за его широкого туловища. Но завитки мглы, порожденные пением Джон-Тома, были такими необыкновенными, такими удивительными, что выдр не мог оторвать от них глаз. Клуб черного дыма выплыл из неведомых измерений, сокрытых в корпусе дуары, и медленно двинулся к скале. Помедлил, а затем начал менять направление. Это обеспокоило Джон-Тома, и он поспешил повторить мощные аккорды. Даже думать не хотелось, что случится, если эта мгла нырнет обратно в дуару. Дымовой шарик заколебался, как будто раздумывал о чем-то, известном только сверхъестественным дымовым шарикам, и снова направился к поверхности скалы. Джон-Том позволил себе чуть расслабиться. И вот черная сфера соприкоснулась с камнем, а в следующий миг растеклась по вертикальной поверхности гигантской масляной каплей. Когда все без остатка впиталось в скалу, Джон-Том завершил энергичное пение волнующим крещендо, от которого у обоих его мохнатых спутников скривились физиономии.

Смахнув пот со лба, чаропевец гордо спросил:

— Видите? Я же говорил, что справлюсь.

Мадж вынырнул из тени Стромагга и боязливо приблизился к темному пятну на скале. И заглянул — внутрь:

— Да, туннель.

Поправив съехавшую на затылок оперенную шляпу, он настороженно посмотрел на друга:

— Так че, мы теперь должны сквозь скалу чапать? Джон-Том кивнул:

— Если получилось, как было задумано, по ту сторону окажется замок Намур. — Он расправил плечи и поднял голову: — А судя по всему, получилось как задумано.

— Ну-ну, — никак не желал сдаваться в споре Мадж, — пока я вижу тока дырку в камне, а куда она ведет, в замок или еще куда, отсюда не видать. Че, скажешь нет?

— Скажу, что проверить можно только одним способом.

И, уверенным шагом миновав друга, Джон-Том очутился в туннеле.

Созданный чаропением подземный ход был достаточно высок и широк даже для Стромагга — тому и сгибаться не пришлось. Пол состоял из чистого и мягкого песка. Но все же одна проблема имела место.

Туннель оказался уже занят. Обнаживший короткий меч Мадж с рычанием и свистом попятился. Рядом с ним медведь вынул из ременной петли за спиной тяжеленную палицу.

— Ну вот, чувак, опять! А ну-ка, давай, пой, пущай дырка закроется!

Изменившийся в лице Джон-Том, отступая, слабо перебирал струны дуары.

— Я просил только туннель! — пробормотал он. — Только туннель!

Твари, что карабкались и скользили из глубин мглы, обладали пылающими красными глазами и очень острыми зубами. Эти многоногие клыкастые грибы-дождевики не имели сходства ни с кем, обитающим в этом мире. Что было вполне объяснимо, ведь Джон-Том своим пением вызвал их из мира совершенно иного. Пока Мадж со Стромаггом рубили и мозжили, Джон-Том лихорадочно рылся в памяти в поисках подходящей песенки, чтобы загнать эту буйную орду обратно в ад. Бешено кромсая монстра, щеголявшего щупальцами и бритвенно-острыми сосальцами, Мадж улучил-таки момент, чтобы бросить на друга умоляющий взгляд. А туннель исторгал из себя все новых и новых краснооких убийц.

— Странно. — Джон-Том, не позволяя себе отвлекаться на схватку, все искал благополучный выход из столь же нежданной, сколь и отчаянной ситуации. — Может, эту же песенку задом наперед спеть?

Он так и поступил, но не получил никакого результата, разве что еще сильнее пострадали уши Маджа.

Пинком отшвырнув какого-то нахала с длинными резцами и о трех глазах, он запел снова. Мадж тотчас узнал мелодию. Эту же песенку его друг исполнял несколько минут назад — чтобы пробурить туннель.

— Чувак, ты че, спятил? На кой нам еще стока же этих кошмаров? Наоборот, надо их сократить! — С поразительной ловкостью увернувшись от чудовища, Мадж отсек ему пару-тройку ног, но у того была тьма запасных.

Снова из дуары полилась клубящаяся тьма, проплыла мимо сражающихся и ударилась о каменное препятствие. Снова появился туннель. Отбиваясь от наседающих чудищ, Джон-Том побежал к новому отверстию.

— За мной! Этот — правильный, точно! Просто в первый раз я слегка сбился с ритма.

— Слегка? Ты у нас, чувак, всегда «слегка»!

Лихо рубясь в арьергарде, выдр и гризли последовали за чаропевцем. Этот, в отличие от первого, полнился тусклым, неясным светом. Стены и потолок были куда глаже, чем у предшественника. Лишенный песка пол — тверд. Очень похоже на взаправдашний потайной ход, который приведет в далекий романтический замок. Ширина и высота туннеля также впечатляли. А затем путники услышали рев. Источник его был наверху. И снижался!

— Вона! — показал Мадж.

Издалека был виден пылающий желтый глаз. Рев нарастал. Усиливалось адское свечение.

— Кажись, те твари мне больше нравились, — прошептал заробевший Мадж.

Джон-Том в спешке озирался:

— Вон туда. — Он повернулся вправо и помчался по оказавшимся там ступенькам.

Мадж и Стромагг побежали вдогонку. Поднимаясь, они услышали, как позади быстро приближается чудовище. К великому всеобщему облегчению, тварь пронеслась мимо, не сворачивая за ними в боковой ход.

— Должно быть, замок прямо над нами. — Переместив дуару за спину, Джон-Том сбавил ход. Над головой появился свет. А кроме света — знакомый и на этот раз безобидный звук. Шум дождя, льющего на мостовую.

— Внутренний двор, наверное. Будьте начеку.

— Кто бы говорил! — Сильнее сжав рукоять меча, Мадж таращился вперед, пытался что-то разглядеть в сумраке.

Они и в самом деле вышли под дождь, только не во внутренний двор замка, а на узкую улицу. По ту сторону были видны фасады магазинов, темные, со ставнями на окнах. И — ни души. Чуткий нос выдра пришел к выводу быстрее, чем глаза.

— Это, чувак, никакой не замок. Очень уж круто воняет. — Мадж поднял голову, взглянул на друга. — Куда нас, черт побери, занесло?

— Ума не приложу. — Совершенно сбитый с толку Джон-Том ступил на тротуар и медленно повернулся кругом. — Это не замок Намур и даже не его ближайшие окрестности.

На глаза попалась пара исхлестанных дождем вывесок. На другой стороне улицы с чугунного прута свисала доска с надписью «Паб "Пробка и замок"». Из двери на улицу лился свет, а заодно и невнятный гул скромной попойки. Вторая вывеска находилась над проемом, которым заканчивалась приведшая сюда путников лестница. Мягко светящийся красным и белым круг с горизонтально пересекающей его красной полоской.

У Джон-Тома на затылке волосы встали дыбом.

Неизвестным путем он попал в свой родной мир.

До ошеломленных путников долетели звуки непринужденного разговора. Джон-Том вернулся на верхнюю ступеньку лестницы — до боли знакомой лестницы, в пятнах жвачки и потеках мочи, — и посмотрел вниз. Там поднимались две парочки — болтали, смеялись, — опять же до боли знакомая картинка из давно утраченного прошлого. Джон-Том в страхе оглянулся на спутников:

— Здесь пройти нельзя. Надо спрятаться.

— Почему? — удивленно спросил Стромагг. — Опять чудовища?

— Нет-нет. Песня как-то пробила дорожку в мой мир. Вам с Маджем лучше не попадаться здесь никому на глаза. Такое, братцы, дело: здесь только люди говорят и соображают.

Мадж пренебрежительно фыркнул:

— Люди! Да где они ваще соображают? — И дернул носом: — Фу, какая вонища!

— Скорее! — Углядев ближайший переулок, Джон-Том повел друзей прочь от входа в метро.

В заливаемом дождем переулке было темно, но все же не настолько, чтобы нельзя было разглядеть пьянчугу в пальто — с бутылкой в руке он стоял среди мусора, вынесенного за день из заведений, выходивших фасадами на параллельную, более респектабельную улицу. Алкоголик, опираясь на мокрую кирпичную кладку, махнул почти опустевшей стеклянной тарой вновь прибывшим.

Джон-Том замер.

— Добрый вечер, друзья! — Пьяница протянул в их сторону бутылку. — Как насчет глотнуть?

Стромагг тотчас подался вперед, Джон-Том едва успел схватить медведя за лапу и удержать.

— Оставайтесь здесь, — шепотом приказал чаропевец спутникам.

Он с широкой улыбкой на лице двинулся к дружелюбному аборигену, надеясь, что тот пьян в стельку и не обратит внимания на странный наряд.

— Извините, сэр, вы бы не могли объяснить, где мы находимся? А то заблудились вроде…

Пьянчуга сощурился под дождем, затем нахмурился. От него разило перегаром, но Джон-Том и не такого нанюхался в компании Маджа и его грешных мохнатых приятелей.

— А вы кто, туристы? — Пьяница оттолкнулся от стены и утвердился на ногах. — Туристы, жалкие невежды. Ты в Найтсбридже, приятель.

— В Найтсбридже? — Джон-Том задумался. Найтсбридж — мост рыцаря. Слово напоминает о замке — налицо связь с чаропеснью, но никакой связи с тем, что минуту назад открылось глазам Джон-Тома. — Это где?

— Это где?! — возопил, не веря своим ушам, пьяница. — В Лондоне, приятель! А то где же еще!

Он сильнее напряг глаза и наконец углядел за спиной вопрошавшего огромного роста выдру и совсем уже каланчу — гризли в кожаных доспехах. Красные глаза до того вытаращились, что Джон-Тому удалось разглядеть кровеносные сосуды.

— О боже! — Из ослабевших пальцев вывалилась бутылка, пьяница круто повернулся, споткнулся и едва не упал, а мгновение спустя скрылся в глубине переулка.

Еще долго Джон-Том и его спутники слышали, как он налетает на мусорные бачки и спотыкается о ящики. Мадж подобрал бутылку, понюхал, состроил брезгливую гримасу, а через секунду содержимое перекочевало в его желудок — Джон-Том воспрепятствовать не успел. Вытерев мохнатые губы, выдр с упреком посмотрел на друга.

— Ну че, кореш, зачаропел ты нас сюда, и спасибочки. Теперь давай выколдовывай взад.

Джон-Том беспомощно развел руками:

— Попробуем тем же путем, которым пришли. Может, в туннеле тварей больше нет. Куда еще идти, не знаю.

И он робко, осторожно двинулся назад, к улице. Дождь унялся, вернее, превратился в плотный туман. Но обратный путь оказался перекрыт.

— Дружок, удели-ка нам минутку.

Их было трое, все моложе Джон-Тома, куда самоуверенней, и двое из них — явно под воздействием чего-то покрепче, чем пиво.

Говоривший держал нож с выкидным лезвием. Самый рослый парень выхватил обрез дробовика. Стоявшая между ними девушка была вооружена зловещей ухмылкой. Джон-Том рассмотрел каждого из них, увиденное ему мало понравилось. И унюханное тоже.

— Ребята, нам не нужны неприятности. Мы уже домой возвращаемся.

Парень с ножом удовлетворенно кивнул:

— Никак америкашки? Отлично, значит, я и впрямь на вечеринке американский акцент услыхал. У вас есть дорожные чеки, янки всегда ими запасаются. — Он протянул левую руку: — Давай-ка их сюда. И денежки тоже. И часы, если есть. Это и твоих приятелей касается. А потом можете преспокойненько возвращаться на дурацкий костюмированный бал, куда нас не пустили снобы чертовы!

Джон-Том напрягся:

— Нет у меня никаких чеков. И денег тоже. Может, и завалялась пара монет, но здесь от них мало пользы.

— Ничего, приятель, американские доллары меня тоже устраивают. — Парень нетерпеливо махнул раскрытой ладонью: — Пошевеливайся, некогда нам тебя светской беседой развлекать. — Взгляд стрельнул вправо-влево: — Или хочешь, чтобы я этого малыша порезал? — И он прыгнул к Маджу.

Выдр без малейших усилий прогнулся, лезвие, не причинив вреда, прошло мимо его туловища. В свете далекого уличного фонаря слабо блеснула сталь. Рослый парень встревожился и поднял обрез, но сзади из тумана появилась чудовищной величины лапа и сдавила оружие вместе с пальцами. Хрустнули кости. От неожиданности и боли парень пронзительно, по-девчоночьи взвизгнул.

Капнула слюна с оскаленных клыков; вторая пятерня гризли обвила шею грабителя, легко оторвала его от асфальта и развернула. Увидев, кто его держит, уличный бандит вытаращил глаза, из горла вырвалось бульканье.

Медведь приблизил его к себе, нос к носу, и глухо, грозно прорычал:

— Ты что-то имеешь против Стромагга?

— Урк… Ульк… — Меся ногами воздух, упираясь обеими руками в широкую косматую грудь, хулиган пытался вырваться — но проще, наверное, было бы высвободиться из стальных тисков, чем из этой чудовищной лапищи.

Мадж обнажил меч, однако работы ему пока не давал, с легкостью уклоняясь от каждого выпада или рубящего удара выкидухи. Даже разок, поднырнув под руку с оружием, тотчас повернулся и элегантно поклонился не верящей своим глазам девушке, да при этом еще успел шляпу с головы сорвать и взмахнуть ею.

Взбешенный парень бросился грудью на неуязвимого выдра. А тот, успев снова поклониться девушке, ударил мечом нападавшему между ног, на его счастье, плашмя. Тот вмиг утратил наступательный порыв, шлепнулся на асфальт и с воем скрутился в тугой клубок.

Стромагг, все еще державший второго грабителя за шею, нахмурился и посмотрел на Джон-Тома.

— А этот больше не говорит.

— Оставь его. — Джон-Том направился к девушке, чья растерянность сменилась страхом.

— Не бейте меня, пожалуйста! — Дрожащая рука указала на поверженного парня. — Это все Марко! Сказал, можно легких денег срубить. Сказал, американские туристы никогда не сопротивляются. Мадж с интересом посмотрел на нее:

— Американские? Ты о ком, малютка?

— Не бойся, бить мы тебя не будем, — пообещал Джон-Том. — Сказал же, мы домой возвращаемся. — Он перевел взгляд на лежащего. — Твой приятель что-то говорил насчет костюмированного бала.

— Это… это за углом, в гостинице.

Джон-Том постоял, помолчал, затем кивнул своим мыслям:

— Сгодится, пожалуй. Мне нужно время — подумать. Спасибо, — рассеянно поблагодарил он девушку и двинулся в указанном ею направлении.

Мадж кивнул незнакомке, чем окончательно вверг ее в смятение, и затрусил за другом. Аккуратно опустив бесчувственное тело налетчика на мокрый асфальт, Стромагг двинулся замыкающим.

Гостиница оказалась старой и не слишком большой. Дав спутникам знак оставаться позади, в тени, и помалкивать, Джон-Том провел быструю разведку и нашел, что искал: боковой вход, который избавит их от необходимости идти через вестибюль. Еще больше его обрадовало появление двух парочек — первые двое людей носили средневековые наряды, третий вырядился огромным инопланетным насекомым с латексной головой, четвертый был облачен в шелковое трико, а за спиной носил бледные газовые крылья эльфа. Джон-Том на своем веку встречал настоящих эльфов; он едва не задержался, чтобы раскритиковать костюм.

Вернувшись к спутникам, он доложил обстановку, а затем отважно повел их через улицу. Мадж осторожничал:

— Слышь, чувак, ты уверен, что получится? Джон-Том, приближаясь к двери в гостиницу, с каждым шагом чувствовал себя все уверенней:

— Не волнуйся, Мадж, я про такие балы слышал. Вот увидишь, большинство участников там в маскарадных костюмах, вас со Стромаггом примут за своих. — Он посмотрел на медведя. — Только ты, Стромагг, все-таки постарайся выглядеть чуток поменьше.

Гризли послушно сгорбился, опустил голову.

— Кстати, там поесть наверняка найдется, — пообещал Джон-Том.

— Поесть? — мигом оживился медведь.

В дверях никто им не воспрепятствовал. Спросив дорогу у парочки упитанных воинов, которых в Линчбени наверняка подняли бы на смех, путники прошли в большой зал. Там было битком мельтешащего, гомонящего народу, и больше половины — в костюмах. На вновь прибывших кое-кто поглядел, но никто не удивился и не встревожился. Пока Мадж и Стромагг разглядывали открывшуюся им сцену и дивились, Джон-Том взял курс на ряд столов, уставленных закусками. Гризли принюхался и пришел в восторг.

— Пиво! Стромагг чует пиво! — И, не слушая увещеваний Джон-Тома, медведь пошел собственным путем.

— Да ладно тебе, чувак! Пускай наш амбал пивка хлебнет, — сказал Мадж своему обеспокоенному товарищу. — Он заслужил — помнишь, как хорошо в первом туннеле поработал? Я бы и сам… Ай! Смотри, куда прешь!

Натолкнувшаяся на него девушка носила костюм бабочки, впрочем, назвать это костюмом можно было с натяжкой. И она была куда стройнее, чем воины, встретившиеся путникам в коридоре. Мадж был вспыльчив, но отходчив. Особенно когда имел дело с такими красотками.

Девушка восхищенно посмотрела на него, затем на Джон-Тома:

— Вот это костюмчики! Сами делали?

Джон-Том голодными глазами смотрел на стол с едой, светские беседы с прекрасными незнакомками его интересовали мало. С белых скатертей стремительно исчезали яства.

— Да, — бросил он холодно.

Красотка не отставала. Ее движения передавались сделанным из ткани и проволоки крыльям.

— Вы не писатели и не художники, потому что у вас бейджиков с именами нет. — Она потрогала висящую за спиной Джон-Тома дуару: — Какая симпатичная штучка. — Она показала в противоположный конец зала на сцену с людьми и музыкальными инструментами. — Там у нас фолк играют. Готова поспорить, ты — музыкант что надо. Я, если хочешь знать, экстрасенс, любого насквозь вижу. — Улыбка сделалась еще шире. — Спорим, ты по профессии компьютерщик, программист!

— Не сов… — Но объяснить ему она не дала — схватила за руку и потащила за собой.

Мадж всласть поухмылялся, глядя, как его беспомощного приятеля буксируют к сцене. Затем повернулся и направился к богатым снедью столам.

Распоряжавшийся на сцене флейтист поприветствовал Джон-Тома и тоже одобрительно глянул на дуару:

— Классный инструмент. Проводок-усилок требуется?

На Джон-Тома уже посматривали из зала. Он сыграл два-три аккорда:

— Зачем? Голая акустика.

Флейтист шагнул в сторону, освобождая место:

— Ладно, посмотрим, что ты умеешь.

Джон-Том, чувствуя на себе пристальный взгляд «бабочки», решил: самое безопасное и простое средство избавиться от этого назойливого внимания — коротенькая и прямолинейная по смыслу песенка. Пальцы заскользили по струнам дуары, над стыком измерений начал сгущаться знакомый разноцветный туман.

На ближней к сцене кромке толпы кто-то оживился, показал пальцем:

— Глядите-ка! Световое шоу!

Джон-Том с кривой улыбкой на устах играл простейшую и безвреднейшую, как он надеялся, мелодию. Вспоминал аккорды Барри Манилова — и озвучивал, скрипя при этом зубами. Лишь бы обошлось без колдовских последствий!

Стромагг, подчиняясь своему носу, уже приближался к стойке бара, расположенного у противоположной входу стены. Выпивкой там торговали втридорога, но у медведя не возникло проблем: когда он подошел, одетый Генрихом Девятым человек сунул ему в лапу пивную кружку:

— Ну, здорово, здоровяк. Хлебни за мое здоровье! Стромагг принял угощение, с подозрением понюхал, но тут же просиял и осушил кружку одним долгим глотком. Ряженый королем восторженно захлопал в ладоши, а потом замахал призывно друзьям — мол, идите, посмотрите, кто тут у нас.

Маджа, с максимально возможной скоростью уничтожавшего замеченные или унюханные мини-закуски, от пиршества вдруг отвлекло постукивание мохнатого пальца по плечу. Он резко обернулся, готовый ответить в любимой хамской манере — но сумел только застыть с отпавшей челюстью. Ошеломивший его костюм выдры был не только великолепно скроен и сшит — он еще и великолепно сидел на изящной девичьей фигурке.

Мадж медленно вернул на стол блюдо с горой нахватанной снеди и покрутил усы: .

— Ну-ну… Так че ты, цыпочка, от меня хочешь? Девушка, глядя сквозь миндалевидные прорези в сделанной из папье-маше маске, произнесла с восторженно-недоверчивым придыханием:

— Я-то думала, у меня самый лучший в Англии костюм гигантской выдры! — Ее глаза жадно изучали каждый квадратный сантиметр тела Маджа. — До чего же классное шитье, никогда такого не видела! Даже стежков незаметно! А куда ты молнию ухитрился спрятать? — Взгляды настоящей и ненастоящей выдр встретились. — Мы, кто по костюмированным балам тусуется, секретов друг от друга не держим. У тебя найдется пара минут — преподать мне урок кройки и шитья?

Мадж озабоченно посмотрел на блюдо. Еда. Девушка. Еда. Девушка.

Хоть разорвись…

Как ни стерегся Джон-Том, на сцене его душа разгулялась — и вот уже пляшут, кружатся, хохочут под музыку ряженые. До того увлеклись, что не заметили, как со стыка грифов дуары слетел черный дымовой шарик, метнулся прочь со сцены, исчез в направлении дальнего дверного проема. Лишь один Джон-Том проследил за шаром — похоже, движется в сторону метро, откуда недавно поднялись пришельцы из другого измерения. Не прекращая играть, Джон-Том закричал во всю силу легких:

— Мадж, Стромагг! У меня, похоже, получилось!

Игнорируя влюбленный взгляд «бабочки» и аплодисменты флейтиста, подхватившего последнюю фразу точно рефрен, Джон-Том спрыгнул со сцены и ринулся в толпу. Кто его знает, сколько просуществует заново открытый туннель — Джон-Тому и его друзьям необходимо добраться до него прежде, чем кто-либо из ночных гуляк получит телесные повреждения.

Найти Стромагга было несложно — вокруг медведя уже собралась небольшая армия восхищенных поклонников, они диву давались, как это парень в шкуре гризли ухитряется без всяких осложнений поглощать невероятные порции пива.

Впрочем, без осложнений все-таки не обошлось.

Запыхавшийся Джон-Том подбежал к нему и заозирался:

— Стромагг, нам пора идти. Где Мадж?

Покачивающийся медведь пьяно вытаращился на него сверху вниз и вопросил без особого интереса в голосе:

— Кто?

— А, чтоб тебя! — Джон-Том вцепился в лапу гризли и потащил его через толпу. Сзади публика восторженно салютовала пивными кружками, бокалами и пластиковыми стаканчиками. — У нас есть возможность отсюда выбраться, нельзя ее упускать.

В зале Мадж отсутствовал. Не попался он на глаза и в коридоре, и в соседней комнате. Джон-Том остановил толстенького, каплющего латексной слюной «инопланетного пришельца» и спросил, одновременно не давая Стромаггу свалиться:

— . Вам это может показаться смешным, но тут случайно не проходила пятифутовая выдра?

— Ничего смешного! — несообразно писклявым голосом ответил серо-зеленый «инопланетянин» и ткнул назад большим пальцем: — Я только что видел аж двух таких, вон туда направились.

— Двух? — пришел в смятение Джон-Том. А в следующий миг его осенило, и он бросился бежать: — Мадж!

Сунулся в одну комнату, другую, третью… Третья оказалась кабинетом. Ворвавшись в нее, Джон-Том со Стромаггом обнаружили Маджа и вторую выдру в позах, не имевших ничего общего с освоением кройки и шитья.

Чаропевец был вне себя от бешенства:

— Мадж!

Его друг приподнялся на диванчике, оглянулся через плечо и как ни в чем не бывало проговорил:

— Привет, чувак. — И указал вниз. — Это Алтея, мы тут с ней, типа, опытом делимся.

Из одежды на девушке остались только маска и меховые чулки. Она изо всех сил пыталась чем-нибудь прикрыться. Впрочем, и ее нисколько не смутило неожиданное вторжение, разве что удивило слегка. Джон-Тому, впрочем, было не до нее, он набросился на друга:

— Какого черта! Чем ты тут занимаешься? Нам что, проблем не хватает?

Выдр соскочил с диванчика, натянул короткие штаны и только после этого огрызнулся:

— Отвянь, чувак! У нас с Алтеей никаких проблем не было! Прекрасно поладили, чтоб ты знал!

— Это точно. — Красотка на диване приняла восхитительную позу, протянула руку и ухватила Маджа за правое ухо. — Я свою часть сделки выполнила, пора взглянуть, как скроен твой костюмчик. — И дернула.

Мадж взвизгнул и крутанулся на пятке:

— Ты чего! Поаккуратней, детка!

Растерянная девушка запустила пальцы в мех чуть ниже Маджева пупка, снова дернула. И опять выдр тявкнул от боли. А Джон-Том уже тащил Маджа, которому все никак не удавалось застегнуть ремень, к дверям, где дожидался пьяненький Стромагг.

— О боже! — закричала вдруг Алтея, кинув ладошку ко рту. — Это не спецэффект!

— Крошка да за кого ты меня принимаешь? — обиженно отозвался буксируемый к дверям Мадж.

На вопли Алтеи сбежалась тяжеловооруженная обслуга, перегородила коридор. Эта компания в подметки не годилась любой шайке линчбенийских профессионалов, но все же кое-кто из ряженых имел внушительные габариты, а мечи, топоры и пики выглядели отнюдь не бутафорскими.

— Сюда! — И Джон-Том увлек своих товарищей за угол по огибавшему зал коридору, в поисках выхода на улицу, под дождь.

Позади топали ряженые, судя по воплям, их возмущение росло.

— Эй, вы, стоять! — Впереди возник, перекрыл дорогу гостиничный охранник в аккуратном костюмчике. — Так это вы — те самые нарушители порядка, которые, как мне сообщили, напугали госпожу…

Но ему не суждено было закончить свое несколько помпезное обвинение. Стромагг отстранил со своего пути охранника, едва не расплющив о стену рядом с портретом тощего лорда верхом на породистом скакуне.

Выскочив на улицу, Джон-Том двинул прямиком к станции метро. Уже совсем стемнело, но дождь прекратился, и на том спасибо. Завизжала тормозами встречная машина, едва не задавив бегущую троицу.

Сидевшие в машине люди, хорошо одетая супружеская пара средних лет, увидели перед собой высокого чаропевца в средневековом наряде, гигантского выдра в шапке с пером, жилетке и коротких штанах, и быстро трезвеющего гризли в кожаных доспехах. Эту компанию преследовала толпа взбешенных участников костюмированного бала — от исполинского паука до мистера Спока из «Звездного пути», чью роль почему-то исполняла женщина. Муж, глядя через лобовое стекло на эту сверхъестественную картину, медленно покачал головой и мягко надавил на педаль газа.

— Дорогая, я тебе уже говорил и еще раз повторю, — сказал он своей потрясенной супруге, — Лондон с каждым годом становится все хуже и хуже.

Мадж на бегу оборачивался и корчил рожи преследователям. Он бы и штаны спустил, но Джон-Том пообещал треснуть его по голове плашмя мечом.

— Ну и зануда же ты, друг мой чаропевец. Никогда не научишься развлекаться.

— Вот оно, метро! — указал Джон-Том на мягко сияющий проем входа. Только что туда нырнул едва заметный шар черного тумана.

В погоне за мглистой сферой Джон-Том и Стромагг, пугая народ, сбежали по лестнице. Мадж предпочел лихо спуститься верхом по барьеру, разделяющему посередине ступеньки; при этом он успевал оглядываться и адресовать преследователям непристойные жесты.

У турникетов перед платформой на шум суматохи среагировал охранник:

— Немедленно остановитесь! Прекратите безобразие!

Стромагг прибавил ходу, поравнялся с Джон-Томом и смел охранника со своего пути. Ухватился за два турникета, выкорчевал из пола и швырнул к сводчатому потолку. Мадж и Джон-Том инстинктивно закрыли головы руками — сверху градом посыпались жетоны.

Среди обломков лежал потерявший фуражку злополучный охранник, обалдело глядя вслед странной троице, и лепетал:

— Ну, если чрезвычайная ситуация, тогда — конечно…

На платформе беглецы остановились, чтобы посмотреть назад. Ряженые задержались. Они азартно сгребали жетоны. Мадж аж запрыгал от возмущения:

— Человечишки! — Часто тыча вверх коротким мечом, он пообещал: — Всем задницу надеру!

— Уймись, Мадж! — Джон-Том спрыгнул с платформы на шпалы и двинулся в северном направлении, куда уплыл волшебный туман.

Спутники пошли следом. Джон-Том перевесил дуару на грудь и, шагая по едва освещенному туннелю, принялся негромко играть. Свечение инструмента показывало путь.

Мадж вернул клинок в ножны, лапы засунул в карманы. Время от времени давая злого пинка куску штукатурки или пустой лимонадной банке, он цедил:

— Хреновенький у тебя мир, чувак. Никуда не годится. Недружелюбный, негостеприимный. — Но тут он вспомнил прелестную «выдру», и на мохнатой физиономии заиграла улыбочка.

— Пиво… — блаженно проговорил топавший по шпалам Стромагг. Очевидно, мир Джон-Тома не показался ему таким уж плохим.

Впереди вспыхнул свет, он все разгорался. К нему прибавился рев, уже знакомый Джон-Тому. Чаропевец в страхе остановился, попятился:

— А, черт!

Мадж состроил рожу:

— Че, кореш, опять колдовство не задалось?

— Бежим! — Джон-Том повернулся кругом и припустил что было силы. Сколько они успели пройти? Успеют ли добежать до платформы?

Поезд стремительно приближался. Джон-Том теребил струны, панически вспоминая песни, которые имели отношение к поездам. Тема из фильма «На игле»? Нет, это едва ли подействует. А слов песни «A-Train a-coming» ему не вспомнить. Хэви-метал, панк, даже индастриал… Нет, все это не годится против поездов.

Он так и не успел найти годный вариант. Налетел поезд. Машинист увидел бегущую по пути троицу, душераздирающий визг тормозов покатился по туннелю.

Слишком поздно!

Джон-Том споткнулся на пути. Уже падая, увидел прямо перед собой нечто необычное. Не пустую пластиковую обертку, не окурок, не рваный проигрышный лотерейный билет. Диск черного тумана лежал между рельсовых нитей, не касаясь их. И Джон-Том упал прямо на этот диск, надеясь, что спутники заметят и поймут, что надо делать. В самый последний миг пришла кошмарная мысль, что это клочок самого обычного темного тумана, поднимающегося с нагретого пути.

Но Джон-Том не встретил препятствия. Охваченный восторгом и благодарностью, он почувствовал, что проваливается. Казалось, поезд пронесся в считанных сантиметрах над его затылком. Постепенно рев смолк. Наконец Джон-Том ударился о землю, перекатился, открыл глаза, каковые оставались принадлежностью головы, а голова не разлучилась с плечами. И это — хороший знак.

Джон-Том сел, помассировал шею, поморщился. Нащупал драгоценную дуару на спине — она благополучно выдержала падение. Лежавший рядом Мадж приоткрыл глаз, с упреком посмотрел на друга, простонал:

— Ну, все, чувак. С меня хватит. Выдай-ка мою долю золотишка, что дал тебе дедушка Вольнопер, и почапаю-ка я своим путем.

Закряхтел, очухиваясь, Стромагг. Джон-Том отвел взгляд от рассерженного выдра и обмер:

— Я бы тебе советовал оглянуться, прежде чем уходить.

— Че? Да на фига мне оглядываться… — Выдр все же обернулся, умолк и вытаращился по примеру друга.

Замок Намур венчал собою узкую гряду скал. Куда ни глянь, одни кручи. От склона горы, на котором оказались выдр, человек и медведь, к узкому промежуточному пику тянулся мост, а оттуда изгибался второй мост, еще уже, и примыкал он к высокой деревянной двери. Кругом высились гранитные шпили, а на далеком горизонте раскинулось покрытое лесом плато. Картина впечатляла, даже зачаровывала.

Мадж вышел на первый мост, осторожно глянул через единственные перила. Будто яркая синяя лента свисала там с руки великана — то извивалась проложившая себе путь в глубоком каньоне речушка. Путники добрались до промежуточной скалы и прошли по второму мосту, и вот они стоят перед тяжелой, окованной железом дверью. Выдр запрокинул голову, упер кулаки в бедра и пробормотал:

— Ну, че теперь, друг мой чародей? Можа, ключик нам наколдуешь?

— Мадж, дай мне хоть дух перевести, — рассердился Джон-Том. — Я вас со Стромаггом привел сюда? Привел! Значит, и сейчас что-нибудь придумаю.

Выдр фыркнул:

— Да уж, привел… Хотя можно было попрямее дорожку выбрать. Лондон! — Он опечаленно покачал головой: — Эх, добраться бы мне когда-нибудь до милого сердцу Линчбени!

Молчаливый Стромагг, не прислушиваясь к спору человека и выдра, шагнул к препятствию, посмотрел, а затем сложил кулачища величиной с пушечное ядро. Вскинул их над головой, поднялся на цыпочки и обрушил на дверь оба кулака, прибавив к ним тяжесть всего гигантского тела. Средняя часть двери превратилась в россыпь щепы, над этими руинами клубилась пыль. Мадж осторожно приблизился, заглянул в пробоину:

— Ни хрена ж себе ключик!

В фойе было сумрачно, источниками света служили только высокие окна. И — ни единой живой души, даже пестрая крыса нигде не прошмыгнет. Сверхчуткий нос Маджа работал вовсю, трепетали длинные усы:

— Чувак, а ты уверен, что это — тот самый замок? Джон-Том шел по вестибюлю с высокими стенами, глядя на широкую, о двух маршах, лестницу в конце грандиозного зала.

— Я пел о нем и только о нем. Мы — там, где надо, наверняка.

И все же он сомневался и беспокоился, пока поиски не привели компанию в просторную, пышно изукрашенную спальню. Через витражные окна сочился радужный свет, заливая золотом мебель и превращая кружевной балдахин над кроватью в филигранное световое шоу.

На кровати лежала принцесса, а может, и не принцесса, но уж определенно писаная красавица. Она мирно почивала: руки сложены на груди, пухлые губы тронуты нежной улыбкой. Шлепнув по шаловливой руке Маджа, Джон-Том задумчиво проговорил:

— Почему-то мне это кажется знакомым…

— А мне — оченно даже странным, — добавил обуреваемый самыми разными чувствами Мадж, глядя на неподвижную девицу. — Старичина Вральфрам ни словечком не обмолвился о том, что его пассия лежит в коме. Че же получается — ты ей песенки петь будешь, а она даже ухом не поведет?

Слабый шорох кожи тонкой выделки о камень заставил всех троих разом обернуться. В дверях стоял их наниматель, но Вольфрама с трудом можно было узнать. Куда девался лебезящий старец! Казалось, Вольфрам прибавил росту, не говоря уже о стати и важности. Накидка бликовала в лучах витражей, в стеклянном навершии посоха мерцала пленная молния. От пришельца в буквальном смысле слова веяло властью.

— Итак, я не ошибся в выборе, и вы исполнили свое предназначение. — Проходя в спальню, Вольфрам не смотрел ни на кого, кроме безмятежно почивающей красотки. — Жалкие невежды! Неужто вы и впрямь подумали, что я, Вольфрам Величавый, всепоглощающий властелин Теплоземелья, доверю судьбу владетельницы Намура вашему легкомысленному попечению?

Джон-Том, отвечая, осторожно передвигал на грудь дуару:

— Почему-то я ждал, что услышу от тебя нечто в этом роде.

Вперед шагнул нахальный Мадж:

— Шеф, ежели ты и впрямь такой всякий-превсякий, на фига тебе мы, бедные, понадобились?

Волшебник презрительно посмотрел на выдра:

— Разве это не самоочевидно? Место сие укрыто чарами, необоримыми даже для меня. Дабы разрушить их, потребна магия совершенно иного рода, нежели та, коей я обладаю. Да, я могущественный волшебник! Но сейчас мне понадобился скудоумный чаропевец, только ему по силам проторить сюда дорожку и отвлечь на себя опасности, подстерегающие незваного гостя. Мне оставалось лишь безбоязненно следовать по его пути, что я и содеял.

— Так это и есть твоя возлюбленная? — указал Джон-Том на скованную мирным сном красавицу.

— О да, это она. — Губы над острой бородкой растянулись в улыбочке. — Хотя самой ей об этом еще неведомо. Тот, кто дотронется до красавицы и пробудит ее от сна, тот и есть ее суженый, тот и станет ее мужем, а стало быть, получит в приданое это царство и связанное с ним влияние на иные измерения.

— Только и всего? — спросил Мадж, сосредоточенно разглядывая свои когти. — Да ради бога, шеф.

— Нет, не ради бога! — Джон-Том двинулся вперед, встал рядом с выдром. — Если речь зашла об иных измерениях, я не могу бездействовать! Я не могу позволить, чтобы этот высокомерный бородатый лжец заправлял в моем мире.

Выдр пожал плечами:

— Да какие проблемы, чувак? Можа, он хоть в этом тошнотном Лондоне порядок наведет.

Волшебник снисходительно кивнул:

— Вижу, вы для меня не помеха.

— Ну, это еще как посмотреть! — Пальцы Джон-Тома подкрались к струнам дуары. Он умело перебрал — и забраковал с десяток песен. Вольфрам — чародей могущественный и злобный, абы чем его не проймешь. Джон-Том совершенно не знал этого человека — как тут выбрать что-нибудь подходящее? И вдруг он вспомнил слова колдуна. Эврика! Чаропевец повернулся кругом и бросился к кровати.

— Хассон! — злобно прошипел Вольфрам и ткнул посохом.

Навершие выстрелило серым паром, он сгустился как раз между Джон-Томом и кроватью. Врезавшись в стену из серого камня, Джон-Том отпрянул, качнулся и рухнул на пол. Мадж и Стромагг подбежали к поверженному товарищу, переглянулись, а в следующий миг обрушили свой праведный гнев на беззащитного с виду Вольфрама.

Закипела схватка. Бойцы размахивали оружием, каждый исторгал свой боевой клич.

— Пиво! — сотрясались стены и дребезжали витражные стекла от рева гризли.

— Долгов не возвращаем! — завывал выдр.

— Паримаццо! — отвечал Вольфрам, размахивая светящимся посохом.

Прямо из каменного пола полезли вооруженные чудовища, достойные кошмарных снов. Сами каменные, они встретили атакующую пару каменным же оружием. Вольфраму оставалось лишь с самодовольной ухмылочкой наблюдать за боем. Что он и делал, картинно опираясь на посох.

В стороне от схватки постепенно пришел в себя Джон-Том. Оценив ситуацию, он осторожно потянулся к дуаре. Заиграл и запел, не поднимаясь с пола, чтобы не привлечь внимания Вольфрама.

Неожиданно он икнул — что имело еще более неожиданное последствие. В футе перед носом потрясенного Джон-Тома повисла твердая, черная, чуть светящаяся музыкальная нота.

— Как слышится, так и пишется, — прошептал Джон-Том. — Как пишется, так и видится.

Он схватил ноту, встал и запустил ею в Вольфрама. Колдун заметил, вскинул посох. Однако нота прошла сквозь оборонительное сияние и так приложилась к темени застигнутого врасплох мага, что он едва устоял на ногах.

— Как видится, так и ощущается! — возликовал Джон-Том.

И чаропевец краем сражения, уклоняясь от мечей, решительно двинулся к ошеломленному врагу. На ходу Джон-Том играл, пел и икал, как никогда в жизни.

И с каждым иком появлялась новенькая лоснящаяся нота, а мгновением позже улетала курсом на запаниковавшего уже Вольфрама. Напрасно волшебник отмахивался посохом.

— Иммунитаго!

Перед ним в воздухе образовались большие наушники, подплыли и устроились на голове. Тотчас вернулась самоуверенная ухмылочка. Угрожающе подняв посох, колдун двинулся на Джон-Тома. Теперь он не слышал музыку, и ноты распылялись в воздухе, не долетев до цели.

Пришел черед Джон-Тому пятиться в страхе. При отступлении он сменил тактику, а заодно и музыку. К бушующему в зале хаосу добавился рев «Раммштайна», гневно полыхала дуара, исторгая яростный туман.

Вольфрам, потрясенный тяжелыми аккордами, остановился, схватился за голову. Наушники неистово вибрировали, так и норовили соскочить; он, уже не пытаясь их удержать, пальнул из посоха. Джон-Том пригнулся и успел заметить, как над ним пронеслась молния злобной энергии.

И ударила в гризли, который деловито превращал в щебенку своих каменных противников.

— Стромагг! — испугался за товарища Джон-Том. Удар был такой силы, что медведя отбросило назад, на каменную стену, которую перед этим сотворил Вольфрам, чтобы оградить спящую принцессу. Брызнули обломки, и оглушенный медведь рухнул на кровать. Со стоном повернулся на правый бок. При этом поднялась его лапа, описала дугу и безвольно упала — на талию принцессы.

— Нет! — в ужасе заверещал Вольфрам, и Джон-Том вспомнил слова колдуна: «Тот, кто дотронется до красавицы и пробудит ее от сна, тот и есть ее суженый, тот и станет ее мужем».

Принцессу Ларинду окутала нежная дымка. Замерцал, заколебался, расплылся ее силуэт. Началась метаморфоза. Прелестная женщина превращалась в… В кого?

Туман наконец сошел. На кровати неподвижно лежали два гризли. Один — в кожаных доспехах, другая — в элегантной ночной рубашке. Принцесса потерла глаза, села и чуть повернула голову, чтобы взглянуть на своего спасителя. Стромагг заморгал, приложил ладонь к ушибленной голове, посмотрел ввepx. И в тот же миг напрочь забыл о боли.

— Вот это да!

— Нет! Нет! Нет! — Охваченный бешенством и отчаянием, Вольфрам подпрыгивал на месте, бессмысленно размахивал грозным посохом.

Стромагг сел на кровати, жалобно заскрипевшей под нежданным двойным весом, взял принцессу за руки — вернее, за лапы — и заглянул в темно-карие глаза, такие же точно, как у него.

— Ну и ну!

Затрепетали длинные ресницы, и медведица, прочитав во взоре незнакомца искреннее восхищение, кокетливо проговорила:

— Мне всегда нравились сильные и немногословные мужчины.

— Этому не бывать! Клянусь своим всемогуществом! — Взметнулась блистающая накидка, Вольфрам круто развернулся и бросился к выходу. — Я найду нужные чары, я вновь погружу ее в сон! И в следующий раз пробуждена принцесса будет мною, и только мною!

Искря магическим посохом, никем не преследуемый, он юркнул в дверной проем, пересек фойе. За пробоиной в тяжелой двери виднелся мост, а дальше лежала богатая на чудеса Вселенная. Не в этом измерении, так в другом Вольфрам обязательно отыщет нужное заклинание…

Колдун проскочил в отверстие, а в следующий миг там мелькнула мохнатая нога в сандалии. И хорошенько поддала Вольфраму под зад.

Чародей, взвизгнув от изумления и боли, потерял равновесие и не смог удержаться на том краю моста, где отсутствовали перила. Падая, он глядел вверх — и видел быстро уменьшающееся волосатое лицо, и поражался тому, как это он, величайший из магов, попался на такой заурядный, такой пошлый прием! Рядом кувыркался спасительный посох; Вольфрам размахивал руками, пытаясь его поймать, но не успел. Встретились они только на дне каньона.

Мадж на мосту презрительно сплюнул:

— Ох уж эти волшебники! Вечно ходят, нос задрав, а под ноги не смотрят.

Он вернулся к товарищам. Стромагг так и держал за руки свою нежданно обретенную возлюбленную, а Джон-Том смотрел на них и только диву давался.

— Простите, парни, — прошептал Стромагг. — Кажется, я остаюсь.

— Еще бы ты не остался, — заухмылялся Джон-Том. Его похлопала по запястью знакомая ладонь:

— Чувак, лучше спрячь сентиментальную улыбочку, а то в Линчбени тебя за нее вздернут.

— Да пребудет с вами удача, мои добрые друзья и спасители. — Голос разбуженной красавицы был ниже традиционного, но все же нежен и, безусловно, женствен. — Я и сама не чужда волшебству. Обещаю: по возвращении домой вы получите награду — такие же точно золотистые монеты, как те, что в последний раз попадались вам на глаза. И ваши жилища будут полны ими — слово владетельницы Намура!

— Отлично, деточка! — воскликнул донельзя обрадованный Мадж. — Значит, все-таки не зря прогулялись!

Обратный путь был недолог, но на приключения не скуп. И вот они снова в любимом своем Колоколесье. Увидев впереди родной берег, запыленный и усталый Мадж сорвался в галоп:

— Ща будем денежки считать, чувак! Помнишь, че нам мохнатенькая принцесса наобещала?

Джон-Том остаток пути преодолевал менее торопливой поступью, а потому находился на безопасном расстоянии, когда его приятель распахнул дверь и был погребен под лавиной блестящих желтых дисков. Чаропевец бросился вперед, вытащил друга из горы металла.

— Ура! Я богач! Наконец-то! Сбылась мечта! — Выдр был на седьмом небе от счастья.

Пока не рассмотрел пригоршню дисков. На мохнатое лицо упала тень сомнения.

— Странное дело, чувак! Ни разу в жизни не видел такого золота.

Джон-Том взял диск, повертел перед глазами:

— Потому не видел, что это и не золото вовсе.

— Не золото? — Восторг мигом сменился истерикой. — Че значит — не золото?! — брызжа слюной, подпрыгивал Мадж. — Принцесса же обещала! Золотые монеты, как те, что в последний раз я видел! Так и сказала! Я помню! А в последний раз мы видели золото старикашки Вервбльфа в Тимовом Хохоте, када он нам в таверне задаток платил! — Выдр поник: — Головой качаешь, чувак? Мне не нравится, када ты головой качаешь.

— Мадж, она не говорила «золотые монеты». Она сказала «золотистые монеты». — Джон-Том поднял ладонь, на которой лежал диск. — Помнишь, как мы из моего мира бежали? Это жетоны, Мадж. Для проезда в лондонском метро.

На лице выдра появилась гримаса ужаса, и Джон-Том попытался успокоить друга, как мог:

— Но взгляни на это с другой стороны: теперь ты до конца своих дней можешь бесплатно кататься в столичном метро Соединенного Королевства.

Тяжело сев на гору бесполезных кругляшек, выдр медленно стащил с головы шапку с пером, посмотрел на Джон-Тома со слабой надеждой:

— Чувак, я понимаю, ситуация хреновая, но все-таки… Можа, найдется у тебя чаропесенка, чтобы ее исправить?

Джон-Том пожал плечами и перевесил дуару на грудь:

— Грех не попробовать.

Но песня «Деньги» ансамбля «Пинк Флойд» не превратила жетоны в настоящее золото. Не сделали этого и бесчисленные слезы, пролитые выдром в тот черный день на черную гладь реки.