— Долог, долог путь до Типперери, далеко туда шагать!

«Не могу вспомнить следующий куплет… Боже, до чего ж я ненавижу это одиночное патрулирование!» — подумал Хантер, отстегивая пристежные ремни, чтобы положить ноги на обрамление смотрового окна левого борта. Совершенно нечего делать, знай себе летай по периметру патрульной зоны и надейся, что хоть что-нибудь произойдет, да еще размышляй, сможешь ли ты управиться с этим «чем-нибудь» самостоятельно, если оно-таки действительно произойдет!»

Он нагнулся, проверяя, правильно ли держит курс автопилот, потом пощелкал переключателями видеомонитора, переводя его в многоканальный режим двухсторонней связи со всеми пилотами.

— Эй, ребята, кто-нибудь из вас что-нибудь видел?

— Не занимай каналы, Хантер, — послышался голос полковника, и на экране замерцало его изображение.

— Хорошо, хорошо, — проворчал Хантер, в который раз пожалев о том, что ему не разрешают курить сигары во время патрулирования. Конечно, риск возникновения пожара велик, но после двух часов такого вот безделья курить хочется до смерти…

— Всем пилотам, внимание! — услышал он сквозь потрескивания голос полковника. КЗК «Холмен», один из наших десантных кораблей, только что передал сообщение. Они обнаружили «Рас Ник'хру», несколько отрядов морских пехотинцев высадились на него и берут на себя управление этим кораблем. Они также сообщают, что в этой зоне находится еще один корабль класса «Фралтхи», который идет на перехват «Рас Ник'хры». Приказываю всем пилотам изменить курс и лететь на помощь «Рас Ник'хре». Сообщаю координаты…

Хантер мгновенно выпрямился, с грохотом опустив ноги на пол. Затем под диктовку полковника ввел новые координаты в компьютер автонавигатора.

— Я всего в нескольких минутах полета от этого места, «Тигриный коготь», — доложил он в ответ, пристегнув ремни безопасности и затянув их потуже на всякий случай. Он резко включил максимальную скорость и развернул истребитель и направлении неприятельских крейсеров.

— Принято, Хантер, — ответил полковник. — Боссмэн и Спирит направляются туда же. Удачи тебе !

— Спасибо, полковник.

Хантер бросил взгляд на экран радара там еще ничего не было видно. Он переключил систему стрельбы с нейтронных пушек на лазерные, чтобы иметь наготове самое дальнобойное вооружение, и дал пробный залп. Затем переключил систему видеосвязи на канал Марико.

— Как твои дела, голубушка? — спросил он.

— Нам бы не помешало подкрепление, Хантер, — ответила она. — У «Фралтхи» мощное вооружение.

— Уже в пути, чтоб вас спасти! Тебе не кажется, что у нас с тобой такое уже бывало? — спросил он, улыбаясь. — Если я и дальше буду так же часто прилетать к тебе на выручку, то люди вокруг, пожалуй, начнут сплетничать о нас с тобой, не так ли?

Она улыбнулась, а мгновение спустя через переднее смотровое окно он увидел всю картину боя. Два огромных «Фралтхи» обстреливали друг друга из бортовых пушек, а между ними стремительно сновали крошечные истребители Спирит и Боссмэна.

— Они вводят в бои истребители! — крикнул Боссмэн. — Один тяжелый истребитель «Джалтхи» летит в нашу сторону. Спирит, займи место ведомого! Мы встретим его.

— Я с вами, майор, — сообщил Хантер, включая в систему стрельбы все свои пушки. Я присоединюсь к вашему звену через несколько секунд. Берегитесь носовых пушек этих «Джалтхи», у них очень мощное вооружение.

— Майор, если мы сумеем поразить несколькими ракетами их пусковой отсек, то они не смогут выпустить больше ни одного истребителя, — деловито предложила Спирит.

— Принято. Действуй, Спирит, ответил Боссмэн. — Будь осторожна, лейтенант, они перенесут на тебя огонь своих пушек, как только ты сделаешь это. Уходите оба от этого «Джалтхи» на форсаже. Я встречу его на крутом вираже. И вы должны сделать так, чтобы больше ни один их истребитель не взлетел с корабля.

— Принято к выполнению, Боссмэн, — отозвался Хантер. — Спирит, я сыграю роль приманки, а ты возьми на себя пусковой отсек, Принято!

«Джалтхи» развернулся и, стреляя из всех шести носовых пушек, понесся навстречу Боссмэпу и Спирит, к которым уже успел пристроиться Хантер.

— Приготовиться к рассредоточению… Пошли! — скомандовал Боссмэн.

Хантер включил форсаж и едва успел нырнуть под «Джалтхи», когда тот открыл по нему огонь. Хантер привычно расслабился, когда ускорение рывком вдавило его в кресло. Спирит была впереди него, стремительно приближаясь к пусковому отсеку вражеского крейсера. Пространство вокруг них внезапно озарилось вспышками выстрелов, это по ним били пушки «Фралтхи».

— Поворачивай, Спирит! — крикнул Хантер.

Ее истребитель накренился и сделал крутой разворот, продолжая в то же время приближаться к своей цели.

Хантер шел вплотную за ней, посылая залп за залпом в направлении орудийных башен «Фралтхи». В тот момент, когда ракеты, выпущенные Спирит, устремились к пусковому отсеку вражеского корабля, один из залпов «Фралтхи» достиг цели — истребитель Спирит получил прямое попадание в правое крыло. Беспорядочно вращаясь вокруг продольной оси, он стал удаляться от корабля.

— Хантер, у меня повреждены главные гироскопы… Система стабилизации отказала…

— Леди, спрячься от этого «Фралтхи» за «Рас Ник'хру» и уходи под его прикрытием.

Еще один пушечный залп накрыл ее машину, оторвав одно из крыльев. Хантер бросил свой истребитель вперед и выстрелом из своих пушек превратил вражескую башню в фонтан раскаленных обломков.

— Эй вы, ублюдки! Стреляйте же но мне, а не по ней! — проревел он в микрофон. Ему ответил чужой голос, и на экране видеомонитора мелькнула кошачья морда с разинутой и крике пастью.

Бросив взгляд в сторону, он увидел, что Спирит удалось выровнять свой истребитель, теперь он летел прямо к «Рас Ник'хре». И в тот же миг десятки разрывов заполнили пространство вокруг Хантера; он понял, что стал единственной мишенью для пушек «Фралтхи». В следующее же мгновение Хантер, включив форсаж, стал стремительно уходить из зоны обстрела вражеских орудий.

«Вот попался! Как голубь в стаю стервятников!»

— Боссмэн, ты где? — крикнул он в комлинк, надеясь, что голос не выдаст его возбужденного состояния.

— Возвращаюсь к тебе, — ответил майор. — С этим парнем пришлось повозиться немного дольше, чем я предполагал.

— Хорошо, отвлеки на себя их огонь, предложил Хантер, — а я попробую разделаться с этой старой баржой.

— Принято, Хантер, — ответил Боссмэн.

Хантер включил форсаж, истребитель рванулся вперед. Его начало бросать и трясти, когда он вновь оказался в зоне обстрела пушек «Фралтхи». Внезапно истребитель завалило на правое крыло, и Хантеру с трудом удалось удержать его от вращения.

«О черт, зацепил защитное поле! Эта штуковина оснащена как неприступная крепость! Можно целый день лупить по этим полям из пушек и ничего не добиться…»

Он поднырнул под крейсер и снова развернулся для атаки, но на этот раз уже нацелившись на корму гигантского корабля. Ему был хорошо виден главный двигатель «Фралтхи», который ярко светился в центре; вокруг него располагались гондолы еще пяти двигателей. Хантер включил систему управления стрельбой ракетами, распознающими цель, и уменьшил тягу двигателей, чтобы сбросить скорость до ста километров в секунду. Ему нужен был всего лишь один удачный выстрел…

Он медленно приближался к цели. Хантер почувствовал, как струйка пота течет по его лицу, когда орудия на «Фралтхи» стали поворачиваться в сторону «Рапиры».

«Все правильно, ребята. Сейчас я — легкая добыча. Приходи и бери…» Компьютер наведения резко взвыл, когда главный двигатель крейсера был зафиксирован системой захвата цели. Большим пальцем Хантер нажал кнопку пуска, затем немедленно переключил систему стрельбы на пуск неуправляемых ракет, одновременно разгоняя истребитель в направлении гондолы главного двигателя. В последний момент оп выпустил в гондолу обе ракеты и резко развернул «Рапиру» вправо. Прямо перед ним возникла гондола другого двигателя, он, резко нырнув, увернулся от столкновения с ней и вырвался на открытое пространство.

Оглянувшись назад, Хантер увидел, как гондола главного двигателя отделяется от остальной части «Фралтхи». В долю секунды он осознал всю опасность своего положения… «Боже мой! Я же совсем рядом с ней!..» И в то же мгновение крейсер взорвался, превратившись в яркий огненный шар, из которого в разные стороны разлетались искореженные обломки. Взрывная волна настигла истребитель, швырнула его вперед, опрокинула, и он стал беспорядочно кувыркаться. Через несколько секунд системе стабилизации все же удалось выровнять «Рапиру», и она неподвижно зависла в пустоте. Мимо него медленно проплывали крупные обломки. Какое-то время Хантер сидел не шевелясь и пытался восстановить дыхание. Затем развернулся и облетел вокруг того места, где только что находился крейсер.

От имперского крейсера «Фралтхи» осталась лишь овальная передняя часть, где, как он знал, находилась командирская рубка. «Надеюсь, эти ребята не долго мучились перед смертью», — подумал ом с некоторой долей сочувствия, глядя на остатки крейсера. Позади обломков величественно плыл «Рас Ник'хра», продолжая держать курс на «Тигриный коготь».

— Хантер, с тобой все в порядке? — спросил появившийся на экране видеомонитора Боссмэн.

— Да, конечно. — Он вытер пот со лба. — А где Марико, Кьен?

— Я видел, как ее истребитель летел к посадочному отсеку «Рас Ник'хры».

— Прекрасно. Я тоже хочу сесть там и убедиться, что с ней ничего не случилось, — сказал Хантер и развернулся в сторону крейсера.

Принято, Хантер. Я остаюсь здесь для прикрытия, — сказал Боссмэн, и его изображение на экране исчезло.

Корабль перед Хантером стремительно увеличивался в размерах, настоящее чудовище, на фоне которого его истребитель выглядел просто карликом. По размерам крейсер, пожалуй, не уступал «Остину».

Приближаясь к открытому проему посадочного отсека, Хантер сбросил скорость.

— «Рас Ник'хра», слышите меня? — спросил он но открытому каналу связи. — Я, капитан Сент-Джон, прощу разрешения на посадку.

На видеоэкране возникло лицо симпатичной блондинки.

— Капитан Сент-Джон, я майор Маркс. Посадку разрешаю.

Через мгновение ее лицо исчезло с экрана.

— Благодарю, пробормотал Хантер чуть слышно. — А как насчет того, чтобы познакомить меня с картой местности этого чертового корабля?

Выполняя маневр для окончательного захода на посадку, он почувствовал, как по его лицу снова потекла струйка нота, начинающаяся где-то около брови.

«Ну, ведь это же все равно что садиться на любой другой авианосец, — уговаривал он себя. — Если не считать того, что это килратхский корабль, а я никогда не видел схемы их посадочного отсека и не знаю, сколько у меня времени для торможения, и вообще ничего не знаю о нем. В остальном же это, конечно, то же самое, что садиться на любой другой авианосец. Вот и исходи из этого, старина!»

Он продолжал тормозить, чтобы подойти к палубе на минимально допустимой скорости. Посадочный отсек выглядел необычно, он был выкрашен в яркие красные и желтые цвета, над ним нависал изогнутый потолок, но которому тянулись трубопроводы и кабели. Влетев в отсек, он сразу же посадил свой истребитель, почувствован при этом небольшую разницу в величине силы гравитации. Метрах в пятнадцати впереди он увидел истребитель Марико, борт которого оказался поврежден почти но всей длине. Хантер заглушил главные двигатели и взглянул на приборы, показывающие состояние окружающей атмосферы. «Здесь у них вакуум, эти умники коты пока не додумались до наших магнитных экранов», подумал он. Убедившись, что его летный комбинезон в порядке, он открыл кокпит.

Спустившись вниз, Хантер огляделся по сторонам. Палуба была пустынна. Он направился прямо к шлюзовой камере, остановившись на минутку, чтобы окинуть оценивающим взглядом ряд выстроившихся вдоль одной из стен истребителей «Дралтхи». «Вот они, старые, добрые летающие сковородки, — подумал он, с улыбкой разглядывая необычные, напоминающие тарелки, корпуса этих килратхских истребителей. Мне никогда раньше не приходилось видеть их так близко. Интересно, как бы я себя чувствовал, пилотируя одну из этих крошек?»

Он вошел внутрь шлюзовой камеры и остановился перед незнакомым пультом управления, все надписи на котором были сделаны с использованием знаков алфавита линейно-слогового вертикального письма.

— Нажмите кнопку, помеченную двумя сплошными и двумя пунктирными линиями, —услышал он голос в шлемофоне. Хантер выполнил указание, и наружная дверь камеры задвинулась. Через несколько секунд, когда давление в камере поднялось до нормы, бесшумно открылась внутренняя дверь.

Двое морских пехотинцев при виде его вытянулись по стойке «смирно», взяв под козырек. Рядом с ними стояла невысокая блондинка с майорскими знаками различия на полевой форме и два высоких килратха. Хантер невольно сделал шаг назад при виде килратхов, облаченных в тяжелые кожаные доспехи, с многочисленными золотыми кольцами в ушах. Чуть поодаль стояла Марико, ее спутанные волосы выбивались из-под шлема. На щеке у нее виднелась большая царапина, по в остальном у нее был полный порядок.

— Ну как ты, Спирит? — спросил он, подходя к ней.

— Да, кажется, нормально, Иэн, — ответила она, машинально дотрагиваясь до щеки.

— Рад это слышать, — сказал Хантер и вдруг порывисто поцеловал ее. Ошеломленная Марико густо покраснела.

Килратх повыше проговорил что-то на своем похожем на ворчание языке. Второй килратх поклонился Хантеру и заговорил на неправильном, с сильным акцентом, английском.

— Я со всей честью прошу прощения, благородный сэр, но мой господин хотел бы знать, почему вы прикасаетесь лицом к лицу другого воина?

— Потому что мне сгодится любой предлог, чтобы поцеловать эту леди, — ответил с улыбкой Хантер.

— Послушайте, джентльмены, — откашлявшись, вмешалась в разговор майор, — нам необходимо обсудить другие вопросы. Я — майор Маркс, и в настоящий момент я отвечаю за эту операцию. Лорд Ралгха, это капитан Иэн Сент-Джон, известный также как Хантер. Хантер, это лорд Ралгха нар Ххаллас, кхантахр «Рас Ник'хры». Он хотел встретиться с вами.

Один из килратхов, тот, который пониже ростом, снова поклонился Хантеру:

— Мой господин Ралгха приветствует вас со всей своей честью, капитал Иэн Сент-Джон, известный также как Хантер, — произнес представитель чужой расы. Хантер следил, как трудно дается ему человеческий язык, и вдруг понял, что это очень молодой килратх, но сравнению с капитаном, чья белоснежная грива выдавала его седину. — Мой господин Ралгха хочет удостовериться, что это вы тот пилот-землянин, который в героическом сражении уничтожил корабль «Крадж'нисхк» класса «Фралтхи».

— Хм-м, да, приятель, — ответил Хантер, украдкой взглянув на майора, которая кивком головы разрешила ему продолжать. — Это был я. Я задал ему жару.

Молодой килратх обменялся несколькими фразами со своим господином на родном языке, затем снова обратился к Хантеру:

— Благородный сэр, мой господин хочет сдать свой корабль «Рас Ник'хру» вам лично. Он имеет перед вами долг чести, который не может отплатить. Но в качестве маленького памятного подарка хочет отдать вам своего преданного слугу, который будет служить вам как своему сеньору… и… — Хвост килратха вдруг судорожно дернулся. Он повернулся к Ралгхе, что-то умоляющее произнес на своем родном языке. И хотя Хантер ни слова не понимал по-килратхски, он увидел, что говоривший был в отчаянии. Лорд Ралгха ответил резко и коротко. Молодой килратх судорожно сглотнул, затем опустился перед Хантером на колени, подняв кверху подбородок. Оба килратха пристально смотрели на Хантера, явно ожидая от него каких-то действий.

«Но каких?»

— Они ждут, чтобы вы приняли его клятву верности, капитан, — пояснила майор, нарушив напряженную тишину.

— Они ждут от меня… чего? — переспросил ошеломленный Хантер.

— Мы разберемся с этим позже, а сейчас просто скажите, что вы принимаете его в качестве воина, принесшего вам присягу верности, — пояснила она и добавила вполголоса: — Сейчас нам ни к чему дипломатические осложнения, капитан. Скажите, что вы принимаете его!

— Э-э… конечно, — растерянно начал Хантер. — То есть да. Я принимаю тебя в качестве воина, принесшего присягу верности. — Он перевел взгляд на своего молодого слугу, распростершегося у его ног: — Кстати, как тебя зовут?

— Кирха, мой господин, капитан Иэн Сент-Джон, известный также как Хантер, — ответил килратх.

— Хорошо, Кирха. Ну… встань, Кирха. Скажи своему господину, что я благодарю его за подарок.

— Но, капитан Иэн Сент-Джон, известный также как Хантер… это вы теперь мой господин!

— А почему бы нам не продолжить нашу беседу в рубке «Рас Ник'хры»? — предложила майор.

Посмотрев на нее, Хантер понял, что она с трудом сдерживает улыбку. У Марико тоже был такой вид, словно она от души потешалась, глядя на все происходящее.

— И что я такого совершил… за что мне все это? — тихо пробормотал Хантер, направляясь с майором, Марико и килратхским капитаном в сторону рубки. Кирха почтительно шествовал позади Хантера.

x x x

Кирха, находившийся в состоянии, близком к полному трансу, ждал, чтобы землянин Хантер сделал хоть что-нибудь. Что угодно! Либо принял клятву Кирхи, либо вырвал ему горло своими когтями. Ну, может, не совсем так… Может, застрелил бы его или сделал что-нибудь в этом роде. Что именно, уже больше не имело значения. Кирха был слишком измотан, слишком сбит с толку этой стремительной сменой хозяина и слишком растерян, чтобы задумываться о своей судьбе. Просто он хотел, чтобы что— то произошло, что-то, не требующее от него принятия каких-либо решений. 

Когда они достигли рубки, Ралгха с помощью Кирхи, выполнявшего роль переводчика, наконец сумел растолковать землянину значение слов и действий, составляющих акт формального произнесения и принятия присяги верности. Хантер выполнил диковинную церемонию и приказал Кирхе сесть в сторонке. Кирха позволил себе плюхнуться в одно из амортизирующих кресел, находящихся в рубке. Он с полным безразличием наблюдал за тем, как лорд Ралгха объяснял землянам устройство систем навигации и управления кораблем, переводя объяснения капитана, когда его просили об этом. Это уже не корабль килратхов. Странно… Он должен был бы как-то измениться, стать другим, чужим. Но ничего не изменилось, кроме персонала у пультов управления. Тощие, безволосые и совершенно бесхвостые существа…

Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что он, видимо, пребывает в состоянии шока. Слишком много перемен. Слишком стремительных. Вообще-то килратхи не очень любили перемены, но жизнь Кирхи представляла собой целую цепочку перемен, только его присяга и его верность Ралгхе оставались неизменными. А теперь изменилось даже это…

В какой-то момент поток этих сумбурных мыслей был прерван. Должно быть, они состыковались с флагманским кораблем землян. В рубке стало заметно больше людей, несколько человек подошли к нему. Они были вооружены ручным оружием и еще какими-то предметами, такими же длинными, как их руки. Их позы говорили о том, что они относятся к нему настороженно. Он продолжал сидеть, гадая, чего они хотят от него; а они продолжали пристально разглядывать его. Наконец один из них сказал на очень плохом, почти неразборчивом килратхском языке:

— Вы, пошли. Для вопросов.

Что бы это могло означать? Они что, собираются допрашивать его? Но почему?

Он отыскал глазами Хантера в группе землян в противоположном углу рубки и позвал его. Хантер поднял голову и вздрогнул, увидев, как окружившие Кирху люди отскочили на шаг назад. Хантер прервал разговор, который он вел с другим землянином, и поспешил к Кирхе. Кирха отметил, что для землянина двигался он достаточно свободно. Но его походка была бы, конечно, более грациозной, если бы у него имелся хвост. Кирха продолжал сидеть в кресле, поскольку именно это ему приказал Хантер.

— В чем дело? Что случилось? — спросил он, подойдя к Кирхе.

Кирха отвечал медленно, тщательно подбирая слова, чтобы исключить возможность неправильного понимания.

— Эти ваши… соплеменники… кажется, хотят, чтобы я пошел с ними для допроса, — сказал он, стараясь сохранить чувство собственного достоинства, насколько это позволяла его усталость. — Но разве в этом есть необходимость? Я не знаю никаких секретов, я не имею доступа к секретам. Я принес вам присягу, разве этого недостаточно?

Кожа на лице Хантера задвигалась и сморщилась, он потер голову.

— Послушай, пушистик, я не могу этого толком объяснить, но тебе придется пойти с ними и ответить на их вопросы. Так будет лучше для всех нас.

— Но моя верность, я же принес вам присягу! — запротестовал Кирха.

— Я не сомневаюсь в тебе, но мои… э-э… сородичи пока не очень понимают, в чем состоит смысл и значение присяги. Мы оба должны объяснить им это. Они… э-э… мы еще многого не знаем о ваших обычаях.

— Так расскажите им, — логично предложил Кирха.

Кожа на лице Хантера сморщилась еще сильнее.

— Вот ты и сделай это, хорошо? Они должны сами поговорить с тобой.

Кирха прижал уши к голове и с явной неохотой начал подниматься. Когда он встал во весь свой рост, стоявшие рядом люди отступили назад еще на шаг-другой, кожа на их лицах натянулась, их напряженные позы свидетельствовали о настороженности.

Он в последний раз повернулся к Хантеру, но землянин только махнул ему рукой, предлагая идти. Расстроенный, Кирха снова опустил уши и пошел выполнять приказание.

Прежде всего ему обработали его раны, что оказалось весьма кстати, потому что хоть они и не были такими серьезными, как у лорда Ралгхи, но сильно болели. Он предполагал, что ему будут вводить наркотики. И он боялся, что его будут пытать. Люди не стали делать ни того ни другого, но тем не менее они продемонстрировали дотошность, не уступая в искусстве ведения допроса любому самому опытному килратхскому следователю. Когда они долго расспрашивали его о религии и обычаях кланов, он предположил, что они производят настройку своих приборов, с целью определения уровня правды. Такое предположение было вполне логичным; даже низкие существа, относящиеся к классу дичи, знали о том, что ложь сопровождается определенными физиологическими изменениями в организме.

В конце концов он высказал вслух все свои предположения со смутной надеждой, что после этого заставит их перейти прямо к делу.

В допросе участвовали трое землян, не считая тех шестерых, которые его охраняли. Они сидели за столом или пультом, поверхность которого ему была не видна. Один из них рассмеялся, то есть стал издавать те странные, напоминающие лай звуки, которыми земляне выражают чувство удовольствия. Кожа на лицах двух остальных сморщилась и собралась в складки. Кирха в достаточной степени овладел языком землян, чтобы понять то, что сказал первый из них.

— Я же говорил вам, что нам не удастся долго дурачить этого кота. По званию он соответствует, как минимум, младшему лейтенанту, а дураки в их флоте не задерживаются.

Он повернулся к Кирхе и продолжил на почти приемлемом килратхском:

— Ты можешь сэкономить нам много времени, воин Кирха, если пожелаешь. Расскажи нам какую-нибудь сказку, из тех, что рассказывают детенышам, чтобы мы могли определить базовый уровень, затем мы зададим тебе несколько вопросов, и после этого ты сможешь пойти в свое новое жилище.

«В новую тюрьму», — мрачно подумал он. Тем не менее он рассказал им одну из своих любимых с детства сказок, историю о том, как у членов клана Исхта появились их полосы.

Странно, но пересказ этой милой его сердцу сказки, даже этим безволосым существам, принес ему успокоение. Поэтому, когда первый землянин сказал: «Мы благодарим тебя, воин, это великолепная история, и рассказывал ты ее очень хорошо», — он оказался в состоянии ответить ему грациозным поклоном головы и, уже почти успокоившись, стал ждать начала настоящего допроса.

Скоро они выяснили, что он действительно не владел никакими военными секретами, по крайней мере не знал ничего такого, чего нельзя было бы выяснить, изучая килратхский корабль. Как он уже объяснил Хантеру, младшим офицерам разрешено знать только то, что им абсолютно необходимо для выполнения их служебных обязанностей. И еще они узнали, что теперь он полностью предан и верен Хантеру.

Суть этого последнего обстоятельства они постигали с большим трудом, снова и снова переспрашивали его, задавали одни и те же вопросы по-разному, словно пытались поймать его в ловушку. Или, наверное, они хотели убедиться в том, что не существует какой-либо лингвистической «лазейки», которая позволила бы ему освободиться от своей присяги. Это было неприятно, но он предполагал, что произойдет нечто подобное. Даже килратхские следователи выискивали такие лингвистические ловушки, когда они допрашивали воинов по вопросам их верности своим офицерам и Императору.

Наконец они, видимо, решили, что его присяга действительно нерушима, и сообщили ему, что теперь его отведут в некое «безопасное место».

«Безопасное для кого?» — задал он себе вопрос, а вслух сказал им устало, что не имеет права что-либо делать без разрешения своего сеньора. Он полагал, что они уже поняли это, но, очевидно, не совсем. Ему пришлось повторить им несколько раз, причем такими словами, какими обычно разговаривают с маленькими детенышами, что без разрешения Хантера он не имеет права делать абсолютно ничего.

Наконец первый из землян издал .звук, выражающий удивление, означавший, видимо, что он вдруг что-то понял.

— До меня дошло, — сказал он двум остальным на своем языке. — Послушайте, он вовсе не упрямится, это просто элемент кодекса чести, он защищает кота от обмана и эксплуатации, а также исключает возможность использовать килратха против его господина. Вы понимаете, что я имею в виду?

Второй повертел головой из стороны в сторону, а третий покачал головой вверх и вниз.

— Таким образом, мы не сможем приказать ему сделать что— нибудь, без того чтобы Хантер не узнал об этом. Кот не будет делать ничего, даже если его действия представляются ему безвредными, потому что он не может знать наверняка, что они действительно являются таковыми.

— Совершенно верно, — сказал первый. — И мы также не можем ни отравить его, ни посадить под арест без ведома Хантера. Или, но меньшей мере, если бы мы убили его или стали держать взаперти, то, скорее всего, его господин через некоторое время обратил бы внимание на то, что он не приходит к нему за получением указаний.

Второй из них придал своему лицу одно из тех выражений, при котором кожа собирается в складки, и проворчал:

— Ну хорошо, доставьте сюда этого (неизвестное слово) летуна, чтобы он мог отдать свои (неизвестное слово) приказы этому (неизвестное слово) коту!

Кирха предположил, что незнакомые ему слова являются ругательствами, и запомнил на всякий случай их звучание.

Дальше произошел какой-то разговор но внутрикорабельной системе связи, второй вступил в разговор, перебив первого, и рявкнул:

— А мне плевать, пусть он будет хоть (неизвестное слово) адмиралом. Он должен быть здесь немедленно, иначе я предам его военно-полевому суду.

Вскоре появился раскрасневшийся и запыхавшийся Хантер. Он не обратил никакого внимания на следователей, только небрежно отдал им честь. Похоже, их нисколько не .задело столь пренебрежительное отношение, которое в среде соотечественников Кирхи было бы совершенно недопустимым.

— Ну а теперь что у вас стряслось? — недовольным тоном спросил Хантер, кожа на его лице совсем сморщилась. Вы хоть представляете себе, от чего вы меня оторвали? У меня был совершенно невероятный… — Он тряхнул головой. — Ладно, это неважно. Чего вы хотите? От вас можно сойти с ума, надеюсь, вы понимаете это?

Кирха счел последнее заявление совершенно неуместным. Хантер уже был сумасшедшим, как, впрочем, и все остальные земляне. Для того чтобы обладать интеллектом или быть достойным противником, необязательно быть в здравом уме. Известно, что небольшая степень безумия даже полезна для воина.

— Вы должны сказать мне, мой господин, что вы приказываете мне делать дальше, — со всей серьезностью сказал он. — Я выполнил ваши предыдущие приказания, и теперь вы должны дать мне новые.

— Это я должен их дать? — удивился Хантер. В его голосе слышалась такая же усталость, какую испытывал и Кирха. — А почему ты не можешь делать то, что…

— Да, мой господин, — твердо сказал Кирха. Вы должны сказать лично мне, что именно я должен делать теперь.

Из горла Хантера вырвался странный сдавленный звук.

— Сделайте это, Сент-Джон, — сказал землянин. — И учтите, вы должны упомянуть все те действия и поступки, которые ему придется совершать. Назовите их исчерпывающе и точно, ничего не забыв. Вплоть до того, когда и что он может есть. Когда испражняться. И все такое прочее, что ему, возможно, предстоит делать.

Кирха почувствовал некоторое облегчение и слегка распушил свой мех. Наконец-то хоть один из находящихся в комнате землян начал понимать его.

Хантер сел. Кирха поставил уши торчком, демонстрируя свое внимание.

— Хорошо, Кирха, — сказал Хантер с тяжелым вздохом. — Давай начнем по порядку. Отправляйся вместе с этими людьми туда, где находится Ралгха. Ешь то, что они будут тебе давать, если эта пища окажется для тебя приемлемой и если ты проголодаешься. Если пища будет для тебя непригодной, скажи им, что бы ты хотел поесть. Через несколько дней кто-нибудь придет за тобой, чтобы доставить тебя в ставку Верховного командования Конфедерации…

x x x

Ралгха надеялся, что с Кирхой все будет в порядке. Но достаточно ли гибкости в натуре этого молодого воина, чтобы выдержать бремя двойной присяги на верность? Конечно, на первом месте в его сознании остается преданность Ралгхе. И даже сейчас, принеся клятву верности Хантеру, малыш по— прежнему будет считать себя обязанным повиноваться прежде всего ему, Ралгхе. Но он сознательно поставил Кирху в такое нелегкое положение, считая, что это единственный и наиболее верный способ сохранить ему жизнь. При условии, конечно, что тот не сломается под бременем всех этих кардинальных изменений, произошедших так стремительно и вызвавших у него такой сильный стресс. 

Но, по крайней мере, у этих землян оказалось достаточно чести, чтобы с должным уважением воспринять добровольную сдачу корабля и соблюсти данную ими же гарантию безопасности. Это воодушевляло и вселяло надежду на будущее. Они не подвергли его никаким унижениям; наверное, он имел основания рассчитывать на то, что и с Кирхой они поступают точно так же.

Действительно, до сих пор они проявили по отношению к нему даже больше вежливости, чем его соотечественники; они обработали его раны, поместили его в достаточно комфортабельной комнате, где даже стулья были приспособлены для хвостатых существ, оставили ему воды и пообещали в скором времени снабдить его едой и напитками. Он не отказался бы ни от того, ни от другого; громадное напряжение уже давало о себе знать.

Но еще больше ему хотелось отдохнуть, однако этого приходилось ждать до тех пор, пока земляне не удовлетворят свой интерес относительно его персоны.

Ему было необходимо обдумать несколько мыслей, но он слишком устал, чтобы предаваться глубоким размышлениям. Запас возбуждающих гормонов, который поддерживал ; в нем энергию и вел в бой, иссяк, и сейчас он ощущал каждый год своего возраста, каждую рану и каждый ушиб, каждую сломанную сейчас и в прошлом косточку, каждый старый шрам, стягивающий кожу.

Его вдруг потянуло домой, к бесконечным грядам холмов, покрытых зеленой травой, где воздух напоен горьковатым запахом листьев мерргхи и слышится, как рвут губами траву пасущиеся животные. Он позавидовал простой жизни пастухов, которых заботило благосостояние не Империи, а своей собственной семьи.

Но прежде чем он успел отдаться своим грустным воспоминаниям, дверь сдвинулась в сторону и в комнату вошли двое землян в сопровождении двух вооруженных охранников. По килратхским меркам, форма, которую носили земляне, была простой до убогости, но на одежде этих двух имелось достаточное количество разного рода побрякушек, которые могли сойти за почетные награды, что свидетельствовало об их высоком положении среди остальных землян на этом корабле.

Ралгха слегка удивился, когда оба они обратились к нему на его родном языке, но потом заметил, что у каждого на поясе висит миниатюрный электронный переводчик. Несомненно, это были дорогостоящие устройства, и их использование подчеркивало как особью ранг этих землян, так и уважение к его персоне.

— Лорд Ралгха, это капитан первого ранга Тори, калрахр «Тигриного когтя», — сообщил тот, что помоложе. — Я — полковник Хэлсиен, командир эскадрильи, которой вы сдались.

Ралгха кивнул, но не встал со стула. Эти земляне были важные особы, но не выше его рангом. Кроме того, он не хотел их испугать, а такое могло случиться, если бы он встал перед ними во весь свой рост. Он отличался размерами, даже по килратхским меркам, и все еще сохранял выправку воина. Но видеть перед собой калрахра эскадрильи было лестно; это свидетельствовало о том, что земляне серьезно относятся к вопросам чести и соблюдения этикета. Этот полковник Хэлсиен, как и подобает сеньору, принимал на себя ответственность за то, что совершили присягнувшие ему на верность воины.

Оба землянина, казалось, ничуть не смутились и сели напротив Ралгхи. Охранники отошли к дверям и молча встали там.

— Я пришел сюда, чтобы заверить вас, сэр, что мы относимся к данной вам гарантии безопасности со всей серьезностью, — начал полковник Хэлсиен. — Хочу подчеркнуть, что я лично отвечаю за ее соблюдение. Ваш юный вассал присоединится к вам, как только мы закончим беседу, и вы сможете лично удостовериться, что мы не причинили ему никакого вреда.

Ралгха хмуро смотрел на говорившего, но в этом взгляде сквозило и чувство удовлетворения: эти существа все-таки понимали, что такое честь и порядочность.

— Но все мы также понимаем, что вы прибыли к нам и сдали свой корабль, преследуя какую-то определенную цель, — сказал капитан 1-го ранга Торн. Тембр его голоса был низким — это чувствовалось даже несмотря на искажения тона, вносимые электронным переводчиком. — Давайте будем откровенны друг с другом, лорд Ралгха. Ведь это первый случай, когда кто-либо из подданных вашей Империи обменивается чем-либо с нами. До сих пор мы обменивались лишь выстрелами. Значит, должно существовать нечто такое, чего вы хотите от нас.

Ралгха предпочел бы, чтобы этот вопрос прозвучал не в столь резкой форме, но и такая прямолинейность не явилась для него неожиданностью. Он склонил голову набок.

— Я действительно хочу от вас кое-чего, землянин, — ответил он. — Я хочу кое-чего от вашей Конфедерации; того, что только вы в состоянии дать.

Старательно, медленно, при помощи Хэлсиена и Торна, задававших хорошо продуманные вопросы, он объяснил им ситуацию на Гхорах Кхаре. Он поведал о том, что Император настолько опьянен властью, что совершенно перестал заботиться о благосостоянии своих подданных, что советники настойчиво внушают ему мысль о необходимости продолжения войны, хотя война не приносит никакой выгоды, даже не вызывает благосклонности бога войны. Но, в самом деле, как может Сивар покровительствовать войне, в которой не одерживается побед? Как он может одобрять войну, в которой стремительно возрастает число погибших женщин и детей — не в сражениях, а в результате несчастных случаев и катастроф. А такие смерти не нужны Сивару — они лишь приводят к разорению килратхов, разрушают надежды, теплящиеся в душах молодых.

Затем, убедившись, что земляне поняли по крайней мере суть того, что он им сообщил, он перешел к рассказу о мятежниках, и при этом удостоверился, что земляне приняли к сведению тот факт, что среди них оказалось немало служительниц культа Сивара. Ему пришлось сделать пространное отступление от главной темы разговора, чтобы объяснить землянам важную роль, которую играли в их обществе внешне почти незаметные особи женского пола. То, что землянам никогда не доводилось встречаться с ними, вовсе не означает, что они не имеют в обществе никакого влияния и не пользуются уважением. В действительности, без их участия правительство не смогло бы успешно решать текущие государственные вопросы, а администрирование было бы просто невозможно. И в подготовке восстания они играли не последнюю роль, благодаря тому, что лучше хранили тайны.

Закончив свой рассказ, он опустил плечи, отпил глоток воды и сказал коротко и просто:

— Мы сделали все, что могли. Нам нужна помощь. — Он замолчал. Все тщательно взвешенные слова были произнесены. Он сказал землянам все, что от него требовалось, ради чего пришел к ним. Теперь ответное слово и ответный шаг были за ними.

Он не ждал немедленного предложения помощи, поэтому не испытал разочарования, когда Хэлсиен и Торн обменялись взглядами, значения которых он не сумел понять, после чего Торн издал звук, напоминающий кашель.

— Вы должны понимать, что у нас нет полномочий говорить от имени Верховного командования Конфедерации, — начал Торн очень медленно, как показалось Ралгхе, особо тщательно подбирая каждое слово. — Мы можем высказать свои рекомендации, можем поддержать вашу просьбу, но мы не вправе принимать решения, которые затронут интересы всей Конфедерации.

— Точно так же, как и Император не принял бы подобного предложения, если бы его сделал я, — согласился Ралгха. — Все мы зависим от решений тех, кто стоит выше нас. Но вы можете ускорить решение вопроса, если захотите. Я думаю, вы даже можете повлиять на результат этого решения. Более того, я готов держать пари, что ваше мнение для руководства значит гораздо больше, чем вы пытаетесь здесь представить.

Он очень жалел, что не понимает выражений их лиц, смысла их жестов. Ему было легче разобраться в повадках стадных животных, чем в манере поведения землян.

Наконец Торн, прикрыв рот рукой и слегка откашлявшись, произнес:

— Возможно, вы и правы. Но мне бы не хотелось оказывать чересчур сильное давление. — Хэлсиен кивнул головой в знак согласия, и Торн продолжил: — Мы сделаем все, что сможем.

— А сейчас нам необходимо окончательно рассеять все сомнения относительно искренности ваших намерений, — вступил в разговор Хэлсиен. — При первой же возможности мы отправим вас в штаб Верховного командования Конфедерации, чтобы вы могли обратиться к нему по вашему делу лично. Но до этого мы с капитаном были бы очень вам признательны, если бы вы дали нам свое согласие на использование химических стимуляторов при проведении вашего допроса. Вы, разумеется, вправе отказаться, но в таком случае пройдет гораздо больше времени, прежде чем вы сможете предстать перед Верховным командованием.

— Конечно, я согласен, — вежливо ответил он, думая о том, насколько они умны. Они не хотят вводить ему наркотики насильно, но если бы он отказался, то они могли бы — должны были бы! — заподозрить его в том, что он имперский агент. — Я надеюсь, что ваши медики и следователи в достаточной степени знакомы с особенностями метаболизма килратхов, чтобы не причинить мне вреда, — продолжал он, сохраняя абсолютное спокойствие в голосе. — Я не вижу причин отклонить ваше… предложение при условии, что проверка будет безопасной. Но в любом случае я хотел бы покинуть эту систему как можно быстрее. Весьма вероятно, что вскоре находиться здесь будет крайне небезопасно.

На этот раз можно было безошибочно утверждать, что на лицах обоих землян отразилась крайняя степень удивления; у всех существ, с которыми Ралгхе когда-либо приходилось сталкиваться, широко раскрытые глаза и быстрое моргание означали изумление.

— А-а… почему вы так считаете? — спросил Хэлсиен. Очень осторожно спросил.

Неужели они не знают?

Наверное, нет. Возможно, они не представляют себе, что значит религия для его соотечественников. Возможно, они и перехватили сообщение о предстоящей церемонии, но не поняли, чем она грозит им.

Наверное, будет лучше, если он объяснит им все.

— Мы готовимся провести самую главную религиозную церемонию года, — сказал он. — Эта церемония называется Сивар— Есхрад. Все боевые корабли килратхов, которые могут быть освобождены от несения повседневной службы, направятся сюда, чтобы вступить в бой. И я должен вам сказать, что они будут сражаться с такой яростью, с какой прежде вам не приходилось сталкиваться.

Он замолчал и закрыл глаза. Воцарилась полная тишина, нарушаемая только шумом работающих вентиляторов.

— Место Божественного Посвящения должно быть захвачено в бою, — продолжал он после длительного раздумья. — Сражение само по себе освящает место; чем оно яростнее, тем больше святости, тем более значимо оно в глазах Сивара. Жертвоприношение — необходимый элемент церемонии, а жертвы — это враги, убитые во время сражения. Все воины Империи мечтают стать слугами Сивара и принести во славу его как можно больше жертв, поэтому каждый из них будет стремиться попасть сюда и принять участие в церемонии.

Ралгха открыл глаза и увидел, что земляне очень сильно побледнели.

«Это означает, — решил он, — что они более чем встревожены, они охвачены страхом. И у них есть для этого причины. Сюда уже устремилась целая армада кораблей, заполненных воинами, распаляющими себя до состояния неистовой ярости. Не имеет значения, с чем им приходилось сталкиваться до сих пор, потому что та битва, которую им предстояло увидеть, не шла ни в какое сравнение ни с чем».

— Пока я не знаю, как мне следует реагировать на ваше сообщение, — наконец прервал молчание Торн. — Благодарю за предупреждение.

Земляне обменялись еще несколькими загадочными взглядами, затем Торн поднялся со стула.,

— Я должен связаться с Верховным командованием Конфедерации, — сказал он. — Надеюсь, вы извините меня.

С этими словами он вышел, не дожидаясь ответа, из комнаты. Но Ралгха не стал осуждать его за это. Наверное, полученное известие оказалось для землян полнейшей неожиданностью, причем крайне неприятной.

— Ну а как насчет вас, лорд Ралгха? — спросил Хэлсиен. — Вы намеревались принять участие в этом побоище?

Ралгха отвел уши назад.

— С тех пор как погиб мой храи, я больше не ищу расположения богов.

— Хм-м… — Хэлсиен долго молчал. — Я полагаю, что в таком случае мне не остается ничего другого, как проводить вас на допрос, — произнес он наконец.

Ралгха молча встал, выражая таким простым способом свое согласие. Хэлсиен немедленно вскочил на ноги, охранники, стоявшие до сих пор молча и неподвижно у дверей, словно изваяния, вдруг ожили.

Дверь отъехала в сторону. Хэлсиен плавным жестом указал на нее, и Ралгха первым вышел из комнаты. Они шли по коридорам корабля, и Ралгха подумал, насколько мало отличаются базовые корабли различных цивилизаций, если представители этих цивилизаций являются двуногими прямоходящими существами. Наверное, члены его экипажа могли бы свободно ходить и здесь; и если повсюду укрепить таблички с поясняющими надписями, то уже на следующий день могли бы пилотировать его в любом районе Галактики. Еще через три дня они, вероятно, могли бы вести этот корабль и в бой.

Возможно, сказалась усталость; возможно, он слишком глубоко погрузился в размышления. Возможно, что теперь, когда его задача была в основном выполнена, он несколько утратил чувство осторожности. Но что бы ни было тому причиной, он оказался совершенно не готов к неожиданностям.

Однако неожиданности не заставили себя долго ждать.

Еще секунду назад он шел рядом с Хэлсиеном и тешил себя надеждой, что, когда он попадет в руки здешних медиков, они еще раз осмотрят его раны и дадут необходимые лекарства. Один из них уже сделал все, что мог, оказав первую помощь килратхам, раненным во время захвата их собственного корабля, но раны, полученные Ралгхой, все еще беспокоили его. Это было все, что занимало его мысли в тот момент, когда они сворачивали в очередной коридор.

В следующее мгновение он лежал на палубе, сбитый с ног ударом Хэлсиена, и горячая струя, пронесшаяся между его ушей, свидетельствовала о том, что его пытались убить.

Через мгновение он увидел, как охранники бросились на истошно кричащего и размахивающего пистолетом землянина, и повалили его на пол.

Ралгха медленно поднялся на ноги, равнодушно наблюдая, как охранники надевают наручники на своего сородича. По некоторым взглядам, бросаемым в его сторону, он понял, что многие из окружающих были бы рады, если бы наручники надели на кое-кого другого, и что, если бы обезумевшему землянину удалось убить его, их настроение явно улучшилось бы.

Чего-то в этом роде и следовало ожидать. Теперь он еще острее почувствовал свое одиночество.

Тем временем Хэлсиен пытался принести извинения за попытку покушения, сделанную одним из членов экипажа корабля, и говорил при этом так быстро, что электронный переводчик едва поспевал за ним, запинаясь и завывая.

— Он недавно потерял всю семью, при нападении на колонию Годдард. Он был не в себе…

Устало махнув рукой, Ралгха прервал дальнейшие объяснения.

— А весь мой род погиб во время эвакуации перед вашим нападением, — сообщил он, больше всего желая сейчас, чтобы все это как можно скорее осталось позади. Слишком много обе стороны потеряли в этой войне, и не имело смысла пытаться установить, чьей крови пролито больше. — Я все понимаю, и это никоим образом не обесценивает ни данной вами гарантии безопасности, ни сдачи вам моего корабля. По крайней мере, он оказался более расторопным, чем последний килра'хра, который тоже пытался меня убить.

И пока Хэлсиен смотрел на него, слегка приоткрыв рот и вытаращив глаза, что, видимо, выражало удивление, он двинулся дальше по коридору — туда, где находились медики. В число химических препаратов, используемых при допросе, будут, несомненно, входить средства, повышающие тонус и снимающие боль.

В данный момент ему было необходимо и то и другое.