Три недели до церемонии инвеституры. Всего три недели, но показались они тремя годами — по крайней мере, Тэлии.

Требовалось выучить сложную процедуру принесения клятв и присяг, но это еще не самое худшее. Главной задачей Тэлии в ходе ритуала, очевидно, являлось исполнение исконных обязанностей Герольдов, присущих им в те дни, когда барон Валдемар еще не основал своего королевства, а именно — провозглашать имена и все звания и титулы каждого сановника, а затем сопровождать его к подножию трона.

Конечно, то была лишь меньшая часть стоявшей перед Тэлией двойной задачи. В действительности более важным будет использовать ее Дар эмпатии для выявления — и, надо надеяться, устранения — любой угрозы королеве и Наследнице со стороны каждого, кто соберется приблизиться к ним на расстояние броска или удара. Принятые при дворе полные парадные костюмы включали широкий набор потенциальных орудий членовредительства и убийства.

Тут возникала одна маленькая проблема:

Тэлия воспитывалась на хуторе, а не при дворе. Гербы на расшитых золотом табардах, которые отпрыски знатных семейств читали, как открытую книгу, ее глазам представлялись не более чем невразумительными узорами. А ведь Тэлии предстояло иметь дело с вельможами, очень щепетильными во всем, что касается их титулов, и способными оскорбиться, стоит ей упустить малейший пустяк.

Пришлось ей безвылазно проводить долгие часы в кабинете Кирила, отсиживая себе мягкое место на одном из его излюбленных жестких деревянных стульев и запоминая таблицу за таблицей из книги государственных гербов, пока не начинали слезиться глаза. Когда Тэлия засыпала, перед глазами у нее кружились в буйной пляске аляповато раскрашенные фантастические звери, птицы и растения. Когда просыпалась, в ушах звучал преследовавший ее даже во сне голос Кирила, перечисляющего владения и звания.

Ежедневно она самое меньшее полдня проводила в душной зале Совета, слушая советников, занятых бессмысленными препирательствами по поводу того или иного пункта протокола предстоящей церемонии, пока Тэлии не начинало хотеться завизжать от усталости и злости.

Элспет, по крайней мере, была избавлена от подобной чепухи: теперь, когда у нее начались занятия и дежурства в Коллегии, девочке и без того хватало забот. После того как церемония завершится, ближайшие пять лет или около того Элспет предстоит быть не более и не менее важной персоной, чем любая другая ученица-Герольд — с некоторыми оговорками. Она по-прежнему будет посещать заседания Совета, коль скоро уже введена в него, и исполнять некоторые придворные обязанности. Однако все это являлось скорее повинностью, нежели удовольствием, и Тэлия подозревала, что на самом деле как раз от придворных дел Элспет с удовольствием отказалась бы, будь у нее выбор.

Когда Тэлии удавалось проведать ее, девочка выглядела вполне довольной жизнью. Она явно наслаждалась новообретенной связью со своим Спутником, Гвеной. Керен говорила Тэлии, что, по ее наблюдениям, каждую свободную минуту Элспет и Гвена проводят вместе на Спутниковом Поле — что и требовалось.

Однако на заседаниях Совета присутствовала какая-то беспокоящая странность, благодаря которой Тэлии удавалось на них не засыпать, — странность, которая в действительности являлась одной из причин тревоги, не вязавшейся с общей праздничной атмосферой, царившей при дворе и в Коллегии.

Тэлия ловила изумленные, почти боязливые взгляды, которые исподтишка бросали на нее и советники, и придворные. Если бы это не повторялось так часто, она могла бы подумать, что ей просто мерещится, но и дня не проходило, чтобы кто-нибудь не уставился на нее, словно на какую-то диковинную тварь, которая вполне может оказаться опасной. Тэлию столь непонятное поведение окружающих беспокоило, и она не раз вспоминала о Скифе с его пронырливостью и даром выведывать и разнюхивать. Но Скиф находился на расстоянии многих верст от столицы, так что оставалось только как-то терпеть подозрительные взгляды и надеяться, что какие бы слухи о ней ни ходили (а в том, что слухи ходят, Тэлия не сомневалась), они в конце концов либо заглохнут сами собой, либо выйдут наружу, и она сможет их опровергнуть.

Другую немалую часть дня она посвящала тому, что помогала обучать юную Целительницу, Райни, которой предстояло замещать Тэлию, пока та будет в поле, на стажировке. Подобно Тэлии, Райни являлась Целительницей душ; полностью заменить Тэлию она не могла, не будучи Герольдом сама, зато могла (и собиралась) определять, кто из Герольдов находится в напряжении или охвачен душевной болью или горем, и оказывать ему помощь.

И наконец (последние по счету, но отнюдь не по тяжести), оставались еще изнурительные тренировки у Альбериха, со специальной целью — подготовить обеих, и Тэлию, и Элспет, отразить любую возможную попытку убийства.

— Я вправду не понимаю, зачем это, — сказала Элспет как-то раз, примерно за неделю до церемонии. — В конце концов, из нас двоих лучше дерусь я. — Она наблюдала за боем со стороны, сидя, скрестив ноги, у стены зала на одной из скамей, чтобы лучше видеть. Тэлия была совершенно взмылена и покрыта синяками в стольких местах, что даже думать не хотелось, и — о диво! — Альберих выглядел не лучше.

Альберих жестом показал Тэлии, что она может отдохнуть, и она, где стояла, там и осела на пол.

— Ради видимости, — ответил он. — Отчасти. Я не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме Герольдов, знал, насколько ты искусна на самом деле. Когда-нибудь это может спасти тебе жизнь. К тому же по традиции коронованные особы не защищают себя сами, защищать их — обязанность других.

— Значит, драться можно, только если нет другого выбора? Альберих кивнул.

— Я уже начинаю жалеть, что я Наследница, — вздохнула Элспет. — Похоже, мне не положено вообще никаких развлечений!

— Котенок, — вымолвила, задыхаясь, Тэлия, — если это, по-твоему, развлечение — прошу!

Элспет и Альберих обменялись жалостливыми взглядами, яснее слов говорившими «ей ни за что не понять», и так похоже пожали плечами, что Тэлия едва не расхохоталась.

И наконец настал день долгожданного — и пугающего — обряда официального возведения Элспет в сан Наследницы престола. Церемония принесения вассальной присяги с последующим пиром была назначена на вечер. Тэлия, как всегда, опаздывала.

С последнего урока у Кирила она кинулась в умывальную, затем, прыгая через две ступеньки, наверх в свои апартаменты. Она возблагодарила богов, увидев, что у одного из слуг хватило прозорливости приготовить для нее парадное одеяние и все положенные к нему причиндалы, не то она опоздала бы еще больше.

С трепетом душевным Тэлия натянула на себя роскошное сооружение из шелка и бархата. Хотя она достаточно часто помогала Элспет облачаться в парадный придворный наряд, сама она никогда в жизни его не надевала.

Она встала перед зеркалом, балансируя на одной ноге и завязывая ленты туфель вокруг щиколотки другой.

— Ox, холера чертова, — вздохнула она. Тэлия знала, как должна выглядеть придворная дама; она так не выглядела. — Ну что ж, придется довольствоваться тем, что есть. Если бы только…

— Если бы только — что?

Джери и Керен легонько постучались в дверь ее покоев и просунули головы внутрь. Тэлия застонала: Джери выглядела именно так, как она сама мечтала выглядеть, — изысканно одетая и причесанная, каждый каштановый волосок убран придворными украшениями и лежит точно на своем месте.

— Если бы я могла выглядеть, как ты, — обалденно, а не обалдело.

Джери рассмеялась; глядя на нее, никто бы не догадался, что сия юная дама почти не уступает Альбериху в умении аккуратно расчленить противника любым подручным оружием.

— Все дело в практике, милочка. Помочь? — Ее зеленые глаза заискрились. — Я занимаюсь этой ерундистикой с тех пор, как научилась ходить, а поскольку мамочка обычно реквизировала всех слуг в доме, чтобы они прислуживали при ее туалете, мне пришлось научиться делать все самой.

— Если тебе удастся сделать меня менее похожей на юного пахаря, я буду любить тебя по гроб жизни!

— Думаю, — весело отозвалась Джери, — что столь скромного результата мы точно достигнем.

Следующие полчаса Тэлия в нервном ожидании сидела на кровати, а Джери и Керен колдовали над ее волосами и лицом, обмениваясь таинственными замечаниями. Наконец Джери вручила ей зеркало.

— Это я? — в изумлении спросила Тэлия, уставясь на отражение утонченной светской дамы Она почти не находила следов работы Джери, и все же та как-то ухитрилась прибавить ее лицу выражения солидности и некоторого достоинства, не сделав старше и не лишив свежести. На месте всегдашней беспорядочно взъерошенной копны кудрей красовалась модная прическа, в которую искусница вплела серебряную ленту. — Дохнуть боюсь. Все сразу рассыплется?

— Гавани, нет же! — засмеялась Джери. — Лента для того и нужна, милочка. Вряд ли такое случится на сей раз, хвала Господу, но ты отлично знаешь, каковы твои обязанности в случае чрезвычайного происшествия. Королевский Герольд должен быть в состоянии защитить монарха с оружием в руках, затем преспокойно вытереть клинок о камзол неудачливого убийцы и как ни в чем не бывало продолжить церемонию. Вот почему твое платье доходит только до щиколоток, а не до полу, лишено шлейфа, а рукава отрываются, чуть потяни — да-да, не сомневайся! Уж я-то знаю: я руководила его шитьем. У нас давно не было Королевского Герольда-женщины, и никто толком не знал, как приспособить к делу придворный наряд. Так или иначе, сейчас ты могла бы выдержать занятие у Альбериха, не растрепавшись и не потеряв ни одной ценной части туалета. Только не три глаза, не то будешь выглядеть так, словно тебя избили. — Она собрала свои вещи. — Нам лучше отправляться, если не хотим застрять в толпе.

— А ты лучше позаботься о самой важной части своего туалета, детка, — предупредила Керен, когда они двинулись вниз по лестнице.

Тэлия не нуждалась в напоминании. Оставшееся снаряжение было уже разложено и ждало. Первым она надела длинный кинжал в ножнах, пристегивающийся к поясу и висящий вдоль правого бедра так, чтобы она могла достать до него — как Тэлия тщательно удостоверилась — через прорезь в платье. За ним последовали парные метательные ножи в специальных ножнах, откуда их можно было быстро выхватить, для обеих рук — подарок Скифа, с которым он давным-давно научил ее обращаться. Даже Альберих признавал, что Скифу нет равных, когда дело касается его излюбленного вида оружия. Завершили список два изящных, украшенных сверкающими драгоценностями стилета, которые она осторожно воткнула в сотворенную Джери прическу.

Как напомнила Тэлии Керен, ни один Герольд никогда не ходил безоружным, особенно Королевский Герольд. Именно такие предосторожности спасли жизнь не одному монарху.

Тэлия как раз собиралась выходить, когда в ее дверь постучали. Она отворила и увидела на пороге декана Элкарта. Слева и справа от него возвышались, озаренные пламенем висящего возле двери светильника, черноволосый Крис и белокурый Дирк, словно живые олицетворения Дня и Ночи. Тэлия не слыхала, чтобы кто-нибудь из них вернулся с поля, и, онемев от удивления, уставилась на неожиданных визитеров.

— Ни у одного из сих кавалеров, похоже, нет дамы, — сообщил декан; глаза его лукаво поблескивали. — И, поскольку у тебя нет сопровождающих, я сразу подумал о тебе.

— Очень трогательно, — сухо сказала Тэлия, собравшись наконец, с мыслями и поняв, что за светской любезностью кроется что-то еще. — Никаких других соображений у вас, разумеется, не было?

— Ну, поскольку ты как-никак стажируешься под руководством Криса, я подумал, что вам, наверно, захочется познакомиться в более спокойной обстановке, нежели та, в которой вы встречались в прошлый раз.

Итак, ее руководителем действительно будет Крис. Шерил не ошиблась.

— Более спокойной? — пискнула Тэлия. — Вы называете это спокойной обстановкой?

— Говоря относительно.

— Элкарт! — нетерпеливо воскликнул Дирк. — Герольд Тэлия, он вас дразнит. Он попросил нас с Крисом помочь вам, потому что мы знаем большинство сегодняшних гостей в лицо и сможем подсказать, кто есть кто, если вы растеряетесь.

— Мы знаем также всех возможных смутьянов… не то чтобы мы ожидали какой-либо каверзы, — подхватил Крис, чьи небесно-голубые глаза тепло улыбались, — но неприятности менее вероятны, если за спиной королевы будут стоять два здоровенных облома вроде нас.

— Ох, слава богу! — воскликнула Тэлия с облегчением. — Я до смерти боялась, что скажу что-нибудь не то или провозглашу не то имя и тем нанесу кому-нибудь смертельное оскорбление. — Она тщательно избегала упоминать о покушениях, хотя знала, что все четверо думают о том, как пригодится сия парочка в такой ситуации.

Крис широко улыбнулся, а Дирк отвесил придворный поклон, который не показался нелепым только благодаря искорке, мелькнувшей в его глазах, когда он снизу вверх взглянул на Тэлию.

— Мы твои слуги, о прекраснейшая из Герольдов, — нараспев произнес он, искусно подражая переигрывающему актеру в какой-то кошмарной романтической драме.

— Не валяйте дурака. — Тэлия покраснела, чувствуя себя странно польщенной и вместе с тем сконфуженной. — Вы отлично знаете, что рядом с Нессой и Джери я выгляжу как драная кошка, а в последний раз, когда вы меня видели, я грохнулась вам под ноги, как дитя неразумное, а цветом лица, верно, живо напомнила прокисшую овсянку. Друзья зовут меня Тэлия. Просто Тэлия.

Декан развернулся и потрусил вниз по лестнице, по-видимому крайне довольный собой. Крис хмыкнул, Дирк ухмыльнулся; оба подали Тэлии руку. Она приняла обе, чувствуя себя карлицей между двумя великанами. Втроем они еле умещались на ступеньке.

— Ну, дьявол ты окаянный, ты опять провернул тот же фокус, — через ее голову сказал Дирк партнеру, щурясь, когда они вынырнули из полумрака лестницы на свет коридора. — Я получаю в стажеры костлявого воришку, прожорливого, как голодная лошадь, а смотри, кого дают тебе! Никакой справедливости. — Он поглядел на Тэлию с гордой высоты своих шести с половиной футов роста и скорбно сказал ей:

— Полагаю, теперь, когда ты хорошенько разглядела заслуженно прославленную физиономию моего напарника, у остальных присутствующих не осталось никаких шансов.

— На вашем месте я не стала бы биться об заклад, — ответила Тэлия с ноткой раздражения в голосе. — Я, знаете ли, уже видела его прежде, а вы пока не заметили, чтобы я простерлась ниц у его ног, ведь так? Мои отец и братья обладали не менее красивой наружностью. Не в обиду вам будь сказано, Крис, но у меня есть множество причин не доверять красавцам. Я бы предпочла, чтобы вы оказались косоглазым, или бородавчатым, или что-нибудь в таком роде. Я бы чувствовала себя гораздо спокойнее в вашем обществе, будь вы хоть чуточку менее хороши собой.

Дирк рыдал от хохота, глядя на ошеломленное лицо напарника.

— Такое для тебя внове, мой драгоценный! Отвергнут женщиной! Ну, каково тебе в моей шкуре?

— Непривычно, — добродушно ответствовал Крис, — совершенно непривычно. Однако должен сказать, что испытываю изрядное облегчение. Я боялся, что Элкарт умом тронулся, назначив мне стажера-женщину. Не забывай, Тэлия, я видел тебя только пару раз, и мы тогда не особенно обменивались сведениями личного порядка! Я думал, что ты можешь оказаться вроде Нессы. Рядом с ней я чувствую себя загнанным оленем. — Внезапно ему, казалось, стало не по себе. — Кажется, я ляпнул лишнее; надеюсь, ты не против откровенности?

— Нисколько. Сама ею страдаю.

— Ну что же, ты кажешься неожиданно благоразумной. Думаю, мы поладим.

— При условии, что я не невзлюблю вас. — Тэлию слегка задела его беззаботная уверенность, что она станет легкой жертвой его признанно чарующего обхождения. — Вам никогда не говорили, что цыплят по осени считают?

Судя по выражению лица Криса, такая возможность ему в голову не приходила, и он изрядно растерялся. Дирк нисколько не помог делу, впав от хохота в истерику.

— Тут она тебя поймала, старик! — задыхался он. — Хвала Звездам, я все-таки дожил до того дня, когда по носу щелкнули тебя, а не меня!

— Ох, Светлые Гавани, да не расстраивайтесь вы так, — сказала, сжалившись над Крисом, Тэлия. — Помилуйте, мы же оба Герольды. Как-нибудь притерпимся. Это ведь только на полтора года. В конце концов, меня ведь не заставляют выйти за вас замуж!

Выражение лица Криса, когда Тэлия упомянула о перспективе брака с ним, как о чем-то омерзительном, было непередаваемым.

— Я, в общем-то, уверен, что ты меня не оскорбляла, но на комплимент твои слова определенно не похожи! — уныло пожаловался он. — Я начинаю думать, что в конечном итоге отношение Нессы мне нравится больше!

Тут им пришлось остановиться посреди коридора, поскольку Дирк сложился пополам, рыдая от смеха. Крису и Тэлии пришлось колотить его по спине, чтобы он смог снова вздохнуть.

— Пресветлая… Астера… — выдавил он, задыхаясь, — вот чего я никогда не надеялся увидеть. Или услышать! Вот так так! — Он как-то исхитрился принять вид одновременно покаянный и довольный. — Извини, напарник. Просто наконец-то увидеть в роли отвергнутого тебя… видел бы ты свое лицо!.. У тебя был такой вид, словно ты проглотил живую жабу!

— Следовательно, ничего хуже до конца недели с ним уже не случится. А теперь послушайте, таким манером мы на церемонию не попадем, — заметила Тэлия, — а мы уже опаздываем.

— Она опять права, — сказал Дирк, беря ее под руку.

— Что значит «опять»? — подозрительно спросил Крис, пока они торопливо шли к Большой Зале.

По счастью, тут они подошли к дверям Залы, и Дирку не пришлось отвечать на вопрос.

С того момента, как Тэлия отворила им дверь, Дирк находился в затруднении, пытаясь разобраться в охвативших его странных ощущениях. В последний раз, когда он видел Королевского Герольда, та, пройдя через тяжелейшее умственное и эмоциональное испытание, от полного изнеможения упала в обморок почти что к его ногам. Впоследствии он узнал, что Тэлия перед тем непосредственно пережила гибель Герольда-курьера Ильзы и спасла подругу Ильзы, Керен, которая готова была умереть от горя. Сразу же вслед за тем, без всякой передышки, она мысленно провела Дирка и его напарника к месту, где убили Ильзу. Тоненькая, кажущаяся хрупкой девчушка не только вызвала у Дирка восхищение своей безоглядной отвагой, но и разбудила в нем инстинктивное стремление защитить. Он сам отнес Тэлию в ее комнату, уложил в постель и бережно укрыл; потом оставил наготове целебные травы, чтобы она смогла заварить их, когда проснется с головной болью, — неизбежной реакцией на перенапряжение. В тот момент он знал, что она полностью исчерпала свои силы — а когда позже, днем, услышал, что она перенесла, то поразился ее мужеству и выносливости.

Ее хрупкая наружность легко могла вызвать желание защищать ее, пусть даже поступки и показывали, насколько обманчива внешность. По крайней мере тогда Дирк полагал, что в нем просто проснулся инстинкт защитника. Однако на сей раз при виде Тэлии он испытал более сложное чувство. И был совсем не уверен, что хочет распознавать его. Поэтому он как мог разрядил обстановку, дурачась с Крисом. Но даже согнувшись пополам от хохота, Дирк в глубине души ощущал смутное беспокойство, словно подсознание пыталось предупредить его, что долго играть в прятки с самим собой не удастся.

Тэлия запретила себе волноваться, но напряжение, безусловно, сказывалось, несмотря на все старания. Она чувствовала себя виноватой, что напустилась на Криса. Оставалось только надеяться, что Крис понял, что она не в себе и он просто попал под горячую руку.

Большая Зала, столы из которой были убраны, скамьи расставлены вдоль стен, а все свечи и светильники зажжены, светилась, словно ларец из чистого золота. Придворные и нотабли щеголяли в своих лучших нарядах, и самоцветы, золотые и серебряные украшения так сверкали и искрились в свете огней, что все собрание в целом напоминало содержимое шкатулки с драгоценностями какой-нибудь знатной дамы. На фоне раззолоченных вельмож выделялись ярко-алые одежды Бардов, изумрудно-зеленые — Целителей, ярко-синяя форма старших командиров Стражи и армии и ослепительно белая — Герольдов. На каждом из тех, кого Тэлии предстояло представить по ходу церемонии, поверх роскошного наряда был надет жесткий табард, тяжелый от золотого шитья, указывающего на принадлежность к тому или иному семейству или гильдии. Мужчины и женщины, Стражи, стоящие в карауле вдоль стен в своей строгой черно-синей с серебром форме, темной каймой обрамляли собрание.

Королевский Герольд и ее сопровождающие заняли свои места за тронами: Тэлия, как положено, позади Селенэй и чуть правее, Крис и Дирк — за ее спиной по обе стороны. Тэлии показалось, что с точки зрения тех, кто пришел сюда, опасаясь увидеть проявление слабости, их троица выглядит очень впечатляюще и успокаивающе.

Но чувствовалась и тревога — тревога, которую она ощущала все три последние недели, и даже еще усилившаяся. А Тэлия, хоть убей, не могла понять ее причины.

Церемония началась; Тэлия решила махнуть рукой на то, что она не в состоянии изменить, и приложила все силы, чтобы как-то исхитриться выглядеть безобидной и уверенной одновременно. Она не знала наверняка, насколько преуспела в своих стараниях, но спустя какое-то время общая нервозность действительно, кажется, пошла на убыль.

Затем Тэлия попыталась передать немного уверенности в себе юной Наследнице престола, которая уже начинала слабеть под гнетом огромного напряжения. Она постаралась встретиться с девочкой взглядов и послать ей ободряющую улыбку, но лицо Элспет оставалось напряженным, а глаза начинали стекленеть.

Ибо дела у Элспет шли хуже, чем у Тэлии. Этикет требовал, чтобы она отвечала каждому вассалу чем-то вроде краткой речи, обращенной лично к нему, и уже на середине церемонии она почувствовала, что ее воображение иссякает.

Крис, обладавший чутким музыкальным слухом и чувством ритма, первым заметил, что Наследница престола запинается и колеблется. Когда к Элспет подводили очередного присягающего, Крис шепнул ей на ухо:

— Сын только что подарил ему первого внука».

Поворачиваясь, чтобы принять присягу, Элспет бросила на Криса взгляд, полный жаркой признательности. Когда страдающий подагрой лорд с трудом поднялся с колен, она поздравила его с счастливым событием. Лицо старика, когда его уводили, выражало смешанное чувство изумления и удовольствия: он и не подозревал, что новость известна кому-то, кроме его ближайших родственников.

В эту минуту Элспет решила, что Крис достоин причисления к лику святых, и, пока приближался следующий вельможа, одарила обоих Герольдов быстрой сияющей улыбкой.

Дирк немедленно принял эстафету и снабдил девочку сведениями об очередном вассале. Крис отыгрался, выдав информацию по двум следующим Элспет начала лучиться под взглядами ублаженных придворных, оживая так же быстро, как прежде сникла, а Крис и Дирк принялись набирать очки в импровизированном состязании. Королева, похоже, пришла к выводу, что единственное, что в ее силах, — попытаться сохранить невозмутимость.

Наконец принес присягу последний сановник, и все трое Герольдов заняли места, чтобы присягнуть вместе со своим Кругом. За ними присягнули Круг Целителей и Крут Бардов, затем представители духовенства и жрецы принесли клятвы от лица своих орденов и приверженцев своих культов.

И длинная церемония наконец завершилась — без сучка, без задоринки.

Свита королевы покинула помост, уступив его музыкантам из Круга Бардов, которые тут же грянули танцевальную мелодию.

Тэлия присоединилась к Элспет в обставленной обитыми бархатом скамьями нише у окна, предназначенной для королевского окружения.

— Чем вы трое там занимались? — с любопытством спросила она. — Я стояла слишком далеко и не расслышала ни слова, но вы явно веселились от души!

— Понимаешь, те двое Герольдов, которые пришли вместе с тобой… — Элспет бурлила от радости, — я уж и не знала, что еще сказать, а они стали мне подсказывать все, что требовалось. Ничего значительного, зато именно то, что сейчас для них важнее всего — я имею в виду, для лордов и прочих. А потом устроили из этого соревнование, и получилось страшно смешно — они все время спорили между собой о том, сколько очков что «стоит». Мама еле удерживалась от смеха.

— Могу себе представить, — ухмыльнулась Тэлия. — И кто выиграл?

— Я, — сказал Крис из-за ее спины.

— Ты не выиграл бы, если бы я первым вспомнил об овцах, — отпарировал Дирк.

— Об овцах? — заинтересовалась Тэлия. — Каких овцах? А мне не надо о них знать?

Дирк захихикал, и Крис свирепо поглядел на него.

— Совершенно безобидная история, — ответил Крис с легким раздражением. — Когда муж леди Фионы умер, она и Мастер Гильдии, госпожа Аравель, начали совместный проект, который должен был принести доход семье леди Фионы и возглавляемому Аравелью отделению цеха ткачей. Они завезли из-за границы — издалека, с юга, — овец с удивительно мягким и тонким руном, очень похожим на ягнячье. В конце концов им удалось добиться того, чтобы овцы приспособились к нашим, более суровым зимам; весенний окот более чем удвоил поголовье, и теперь, по-видимому, все захотят купить таких овец или ткань из их шерсти.

— Мы не за тем сюда пришли, — твердо сказал Дирк. — Овцы и проблемы разведения скота… держи свои грязные мыслишки при себе, партнер…

— Мои грязные мыслишки? А кто тут давился от хохота несколько минут назад?

— ..не имеют отношения к празднеству. Я приглашаю тебя на первый танец, Тэлия, на том основании, что мой напарник получит тебя в полное распоряжение на целый год и даже больше.

— А поскольку я, таким образом, остался без партнерши, — добавил Крис, — я бы очень хотел пригласить нашу самую новоизбранную — с той же целью.

— Матушка?.. — Элспет с мольбой взглянула на королеву. Несравненная красота Криса явно произвела на нее сильное впечатление, а то, что он захотел танцевать с ней, явилось просто потрясением.

— Дорогая, сегодня же твой праздник. Можешь хоть проехаться по Большой Зале на своем Спутнике, если тебе захочется — при условии, что готова выдержать гнев сенешаля, когда он увидит следы копыт на своем драгоценном дубовом полу.

Не дожидаясь дополнительного разрешения, Крис закружил девочку в танце.

Дирк вопросительно приподнял бровь, глядя на Тэлию.

— О нет, — рассмеялась она, — вы сами не знаете, чего просите. Я танцую как пахарь за плугом. У меня совершенно нет чувства ритма, и я только калечу партнерам ноги.

— Ерунда, — ответствовал Дирк, отбрасывая с глаз непослушные светлые волосы. — Тебе просто ни разу не встретился хороший партнер.

— А вы как раз хороший? А я-то считала Криса тщеславным!

— Моя дорогая Тэлия, — возразил Дирк, подхватывая ее и выводя на середину залы, — правдивость едва ли можно ставить на одну доску с тщеславием. Мне известно из самых надежных источников, что мое искусство танцора более чем искупает недостатки моей наружности.

В скором времени Тэлия была вынуждена признать его полную правоту. Впервые в жизни она получала удовольствие от танца — то, как слаженно они двигались вместе, казалось почти волшебством. Дирк, похоже, тоже не остался недоволен, поскольку уступил ее другим желающим с крайней неохотой.

Крис же, невзирая на алчные взгляды, которые бросали на него почти все присутствующие молодые женщины, танцевал только с теми, кто был намного старше его, или же с Элспет или Тэлией.

— Надеюсь, ты не против, что я использую тебя таким образом, — виновато сказал он ей после шестого или седьмого танца.

— Используешь? — переспросила она, озадаченная.

— Как щит. Я танцую с тобой, чтобы меня не сожрали вон те. — Он кивнул на группу придворных красавиц, с томным видом поглядывающих в его сторону. — Я не могу танцевать исключительно со старыми каргами, Элспет должна менять кавалеров, а единственные Герольды, насчет которых я могу быть уверен, что они не попытаются меня охмурить, — Керен, Шерил и ты. А Керен и Шерил не танцуют.

— Приятно сознавать, что кому-то нужна, — ехидно заметила Тэлия, чтобы его подразнить.

— Я что, опять сморозил какую-то глупость?

— Да нет, все в порядке. И я не против такого «использования». В конце концов, сейчас уже все знают, что мы получили совместное назначение, так что решат, что мы знакомимся. Ты можешь избегать красоток, не раня ничьих чувств.

— Ты действительно меня понимаешь, — сказал Крис с облегчением. — Терпеть не могу никого обижать, но они все, кажется, уверены, что если будут достаточно настырно вешаться мне на шею, то мне просто придется кого-то из них выбрать — надолго ли, нет, им, похоже, неважно. И никого, по-моему, не интересует, что нужно мне.

— Ну и что же нужно тебе? — спросила Тэлия.

— Коллегия, — к ее изумлению, ответил Крис. — На нее уходит большая часть моего времени и сил — и я трачу их с радостью. Я многое изучаю самостоятельно: историю, государственное управление, юриспруденцию. Когда Элкарт уйдет на покой, я хотел бы сменить его на посту декана и преподавателя истории, а это требует большой подготовки. У меня мало свободного времени, а на то, чтобы играть в куртуазную любовь или в «пастушка на сене» — и подавно нет.

Тэлия поглядела на него с уважением.

— Поразительно; более тяжелой и неблагодарной работы, чем у Элкарта, я и представить себе не могу. В некоторых отношениях она даже хуже моей. Возможно, ты тот самый человек, которому она по плечу. Не думаю, чтобы тебе удалось служить Коллегии и еще уделять кому-то другому… э-э…

— Столько внимания, сколько требуется для сносной совместной жизни, — докончил за нее Крис. — Спасибо… знаешь ли ты, что после Дирка ты первая, кто не счел, что я рехнулся?

— Но что бы ты стал делать, если бы все-таки нашел ту единственную, что тебе нужна?

— Не знаю… только вряд ли такое случится. Посмотри правде в глаза, Тэлия: Герольды редко привязываются надолго к кому — или чему-либо. Мы всегда друзья, а иногда дела заходят несколько дальше, но длится такой роман недолго. Может быть, причина в том, что наши сердца отданы прежде всего нашим Спутникам, затем — долгу, и, думаю, мало кто из нас обладает сердцем настолько большим, чтобы вместить еще и третью любовь. Не-Герольды, по-видимому, не в состоянии этого уразуметь. Если уж на то пошло, даже далеко не все Герольды понимают. Но оглянись вокруг: из всех, кого я знаю, единственная пара, заключившая союз на всю жизнь, — Шерил и Керен, а ни на что меньшее я бы не согласился. Вот почему я прячусь за твою спину.

— Но ты же не можешь прятаться вечно.

— А мне и не придется, — ответил Крис легкомысленно. — Только до конца празднества. После чего я окажусь в безопасности — в поле, в обществе единственного человека из встреченных мною в жизни, который полагает, что лучше бы я был косоглаз и бородавчат.

Тут ее вновь пригласил Дирк; именно во время этого танца Тэлия заметила, что число фигур в Белом в зале быстро сокращается.

— Куда все подевались? — в недоумении спросила она у Дирка.

— Нечасто случается, что нас собирается так много одновременно, — ответил он, — поэтому, когда народ начинает уставать от танцев, мы ускользаем на собственную вечеринку. Хочешь пойти?

— Светлые Гавани, конечно! — откликнулась она с жаром.

— Дай только перемигнуться с Крисом. — Дирк повел ее туда, где Крис танцевал с похожей на престарелого эльфа бабусей, и повел бровью в сторону двери. Когда Крис кивнул, Дирк рассчитал так, чтобы в момент окончания танца, когда музыканты играли последние такты, они с Тэлией оказались возле выхода.

Отведя партнершу к ее месту, к ним присоединился и Крис.

— Вот кто мне понравился: все время грозилась забрать меня домой, как следует накормить, а потом «хорошенько поучить», причем я знаю, что она говорила не о танцах и манерах! — Он тихонько засмеялся. — Я так понял, что Тэлия согласна идти? Я готов.

— Хорошо, значит, все «за», — ответил Дирк. — Тэлия, поди переоденься во что-нибудь удобное, найди что-нибудь, на чем можно сидеть, и возьми старый плащ на случай, если вечеринка закончится на свежем воздухе. Если играешь на каком-нибудь инструменте — приноси тоже. Встретимся в библиотеке.

— Похоже на детскую игру в разведчиков, — со смешком сказала Тэлия.

— Ты не так уж далека от действительности, — отозвался Крис. — Мы идем на огромные жертвы, лишь бы сохранить свои гулянки в секрете. А теперь поторопись, не то уйдем без тебя!

Тэлия обеими руками подобрала юбки и легко пустилась бежать по переходам дворца. Добежав до своей башни, она снова запрыгала через две ступеньки. Влетев в комнату, приостановилась лишь затем, чтобы зажечь лампу, потом быстро расшнуровала платье и выскользнула из него. Несмотря на спешку, очень аккуратно его повесила — ни к чему мять и портить нарядную вещь. Потом переоделась в первое, что подвернулось под руку. Вытащила ленту из волос — они тут же всклокоченной копной упали ей на лицо, когда она бережно укладывала Сударыню в футляр, — заткнула за пояс свою пастушескую свирель. Перекинула ремень от футляра с арфой через плечо, набросила старый, поношенный шерстяной плащ, оставшийся еще с ученических времен, подхватила одну из подушек — и была готова идти.

Ну, почти готова. Вспомнив, что сказала Джери о подведенных глазах, Тэлия заскочила в находившуюся на нижнем этаже умывальную, чтобы наскоро умыться, а уж потом побежала к библиотеке.

Распахнув тяжелую дверь, она обнаружила, что Крис с Дирком ее обогнали — но, с другой стороны, им, наверно, не пришлось носиться вверх-вниз по лестницам.

Крис облачился во все черное и выглядел поэтично до неописуемости. Дирк влез в синевато-серый наряд, который смотрелся так, словно, получив его из стирки, владелец попросту свалил его в кучу другой одежды (как, наверно, и случилось на самом деле). При звуке открывшейся двери оба подняли головы.

— Тэлия! Молодец, не копаешься, не то что мои сестры, — приветствовал ее Дирк. — Иди сюда, и мы посвятим тебя в секрет.

Тэлия пересекла комнату и подошла туда, где стояли они: к первой кабинке для самостоятельных занятий.

— Первые из отправляющихся всегда сходятся здесь, чтобы решить, где будем собираться, — объяснил Дирк, — и оставляют для прочих какой-то намек на то, где находится искомое место. На сей раз — гляди.

Он показал Тэлии лежавшую на столе книгу по шорному делу.

— Дайте угадаю, — сказала Тэлия. — Конюшни?

— Тепло. Сарай для хранения сбруи на Спутниковом Поле: смотри, она раскрыта на странице, где рассказывается об особых уздечках, которыми мы пользуемся, — пояснил Крис. — В прошлый раз им пришлось оставить богословский трактат, а поверх него положить камень: мы собирались в недостроенном храме внизу у реки, потому что перед тем слишком часто устраивали встречи тут, поблизости. Холодновато немного на мой вкус, хотя мне говорили, что те, кому в тот момент нравилось общество друг друга, с удовольствием грели друг дружку.

Они выскользнули наружу, и Тэлия подавила смешок.

Окна сарая для сбруи оказались плотно закрыты ставнями, чтобы ни один луч света не просочился и не выдал царящего внутри веселья. В обоих очагах горел огонь — для защиты от вечерней прохлады и как основное средство освещения. Троица новоприбывших проскользнула внутрь как можно тише, чтобы не помешать остальным слушать увлекательную историю, которую рассказывал средних лет Герольд, чьи седые виски ярко блестели в свете пламени.

— Сегодня будет тихо, — шепнул Крис на ухо Тэлии. — Вероятно, потому, что дворцовое празднество вылилось в такую гульбу. Наши праздники обычно являют собой противоположность официальным.

Герольды разлеглись на полу сарая в удобных позах, и все с неослабным вниманием слушали рассказчика. По-видимому, тут собралось около семидесяти человек — Тэлия никогда еще не видела столько Герольдов одновременно. Очевидно, все Герольды, находившиеся на расстоянии конного перехода от столицы, постарались попасть на церемонию принесения присяги. Рассказчик закончил повесть под довольные вздохи окружающих. Потом, когда очарование рассказа рассеялось, многие повскакали с мест, чтобы поприветствовать вновь прибывших, тепло и сердечно обнимая Дирка и Криса или крепко пожимая им руки. Поскольку большинство присутствующих было Тэлии незнакомо, она робко отступила назад, в тень.

— Тпрру, потише… полегче, друзья! — со смешком воскликнул Дирк, вырываясь из рук встречающих. — Мы тут кое-кого привели и хотим познакомить со всеми вами.

Он пошарил в тени, нащупал Тэлию и, протянув длинную руку, выволок ее на свет.

— Вы все знаете, что у нас наконец-то появился настоящий Королевский Герольд — и вот она перед вами!

Прежде чем кто-либо успел шевельнуться, чтобы поприветствовать Тэлию, из дальнего конца комнаты раздался радостный вопль, и через помещение стремглав проскакало долговязое тело, перемахивая через Герольдов, которые, смеясь, пригибались, прикрывая головы руками. Тело подлетело к Тэлии, подхватило ее на руки, подкинуло высоко в воздух и снова поставило на землю, влепив восторженный поцелуй.

— Скиф? — задыхаясь, выговорила она.

— Собственной персоной! — радостно проорал тот.

— Но… Какой ты огромный!

Когда Скиф получил Белое, он был выше Тэлии всего на два пальца. Теперь же вполне мог померяться ростом с Дирком.

— Наверно, в воздухе юга есть что-то, что способствует росту, потому что я явно рос весь последний год, — хохотнул Скиф. — Спроси Дирка — он ведь был моим руководителем.

— Рос? Светлые Звезды, рос — слабо сказано! — простонал Дирк. — Мы половину времени убивали на то, чтобы его прокормить: он лопал больше, чем наши мулы!

— Да и ты тоже молодцом, — продолжал Скиф, подчеркнуто игнорируя Дирка. — Ты отлично смотрелась там, на помосте. Мы все чертовски тобой гордились.

Тэлия зарделась, радуясь, что в тусклом свете очага ее лица не видно.

— Мне очень помогли, — сказала она почти извиняющимся тоном.

— Одной помощи мало, и мы оба это знаем, — возразил Скиф. — Но, пламя ада, сейчас не время и не место для разговоров о работе. Вы двое знаете правила. Платите за вход!

Криса и Дирка со смехом вытолкнули на середину, и рассказчик уступил им место.

— Кто-нибудь принес арфу? — воззвал Крис. — Моя еще не распакована: я только сегодня приехал.

— Я принесла, — отозвалась Тэлия; к ней тотчас протянулись руки и передали арфу, по-прежнему в футляре, Крису.

— Это… Не может быть… Это же Сударыня, верно? — спросил Крис, когда свет очага заиграл на золотистой древесине и чистых, изящных линиях инструмента. — А я-то гадал, кому Джедус ее оставил. — Он благоговейно провел пальцами по струнам, и они ответили мелодичным вздохом. — Она отлично настроена, Тэлия. Ты заботилась о ней так, как она того заслуживает.

Не дожидаясь ответа, он заиграл старинную колыбельную. Джедус играл лучше, но Крис оказался удивительно искусен для любителя, намного искуснее Тэлии. Зрелище получилось невероятно красивое: золотистое дерево светится на фоне черной туники, черноволосая голова сосредоточенно склонилась над струнами. Смотреть на Криса было почти так же приятно, как и слушать его.

— Есть какие-нибудь пожелания? — спросил он, доиграв.

— «Солнце и Тень», — разом воскликнули несколько человек.

— Ладно, — ответил Дирк, — только мне нужен доброволец, чтобы спел за Танцующую В Тени. В последний раз, когда я на это рискнул, я охрип на месяц.

— Я могла бы, — к собственному удивлению услышала Тэлия свой голос.

Дирк, казалось, так же удивился — и обрадовался.

— Да ты просто кладезь чудес! — Он подвинулся, освобождая ей место, и Тэлия между расположившимися на полу слушателями пробралась на середину и робко села в тени, которую отбрасывал освещенный пламенем очага Дирк.

В «Солнце и Тени» рассказывалось о встрече двоих из числа самых первых Герольдов, Ротаса Солнцепевца и Литы Танцующей В Тени, задолго до того, как их Избрали, во времена, когда над их жизнями все еще тяготело странное проклятие. Песня представляла собой дуэт для мужского и женского голосов, хотя Дирк нередко исполнял ее в одиночку. Это была одна из тех необычных песен, которые заставляют либо затаить дыхание, либо скучать до зевоты — в зависимости от исполнения. Дирк гадал, как получится на сей раз.

Когда Тэлия, отвечая ему, начала свой куплет, Дирк гадать перестал. Не приходилось сомневаться, кто был ее учителем: в искусных модуляциях небольшого, нежного, с легким придыханием голоса так же явственно чувствовалась рука Джедуса, как и в арфе, что он ей оставил. Но Тэлия вкладывала в пение нечто большее, чем просто ум и голос, нечто, чего не может дать никакой, даже самый лучший учитель. Похоже, им предстоял один из волшебных вечеров.

Дирк целиком отдался пению, не подозревая, что нынче вечером он тоже превзошел самого себя. Зато Крис, аккомпанировавший им, знал это — и жалел, что невозможно сделать так, чтобы мгновение длилось вечно.

Взрыв рукоплесканий, от которых дрогнули стропила, вырвал Дирка и Тэлию из-под действия чар, которыми оплела их музыка. Дирк еще теплее, чем обычно, улыбнулся миниатюрной девушке, полускрытой в его тени, и почувствовал, что она ответила на его улыбку.

— Ну что же, свой фант мы уплатили, — сказал Крис, обрывая просьбы сыграть еще, — теперь очередь других.

— Так нечестно, — пожаловался голос из задних рядов. — Кто может не стушеваться после такого?

Конечно, кто-то смог, — изменив общий настрой, вместо того чтобы все испортить, попытавшись его сохранить. Высокий мосластый парень одолжил у Тэлии свирель и заиграл зажигательную джигу, а двое мужчин и женщина выскочили на середину и пустились в пляс. Их пример, похоже, вдохновил и всех остальных; Тэлия отобрала свою свирель и присоединилась к ансамблю, состоящему из Криса с арфой, еще кого-то с кифарой и Джери с барабаном. Они исполнили ряд очень задорных вальсов из тех, что играют на деревенских праздниках. Поскольку танцы были лихими и исполнялись в быстром темпе, те, кто прежде чувствовал себя достаточно бодрым для пляски, вскоре выдохлись и вновь созрели для того, чтобы слушать.

Те, кто не мог развлекать, вносил «входную плату» едой и напитками: Тэлия заметила множество маленьких бочонков с вином, сидром и элем, выстроившихся вдоль стен вперемешку с корзинами фруктов, колбас и бутербродов. Бесхозные кружки и ничейные чашки всегда скапливались в сарае для сбруи, особенно в жаркие летние месяцы, когда Герольды и студенты частенько нуждались в глотке холодной воды из снабжавшего Спутников питьевой водой источника в дальнем конце Поля. Подручную, посуду наполняли снова и снова и пускали по рукам с веселым презрением к могущим передаться таким образом простуде или хворобам. Подобно Тэлии, многие Герольды принесли с собой подушки; из них, а также седел и сумок устроили уютные ложа, которые можно было занимать единолично или делить с кем-нибудь. Услышав шепот в темных уголках сарая, Тэлия поспешно отвела глаза и заткнула уши, припомнив давешние слова Криса о том, как Герольды «грели друг друга». Время от времени какая-нибудь парочка поднималась и либо уходила в поисках более уединенной обстановки, либо присоединялась к сидящим у очагов. И надо всем царила атмосфера… причастности. Здесь не было ни одного, кого бы не любили и не привечали все остальные. Тэлия впервые присутствовала на сборище своих собратьев при радостных обстоятельствах; постепенно она осознала, что ощущение единства распространяется и за стены сарая, на находящихся на Поле Спутников, и еще дальше — на тех, кто не смог присутствовать здесь этой ночью. Ничего удивительного, что Герольды покинули официальное празднество ради того, чтобы в тесном кругу отпраздновать радостное событие — Избрание Наследницы: здесь они наслаждались ощущением душевного тепла и братства. Его хватило, чтобы Тэлия забыла странную тревогу, которая омрачала ее жизнь последние три недели.

Как только выдалась свободная минута, Тэлия выдернула Скифа из гурьбы однокашников, похоже, захвативших в собственность один из бочонков и поглощенных распитием оного.

— Пошли наверх, на чердак, — сказала она, оглядев предварительно верхотуру и убедившись, что ни одна из парочек не облюбовала ее для себя.

«Чердак» представлял собой всего-навсего узкий балкон, шедший вдоль одной стены и дававший доступ к кладовкам, устроенным в потолочных балках. Тэлия сразу заметила, что Скиф — что было для него очень несвойственно — держался у стенки, когда они поднимались по лестнице, и прижался к бревнам спиной, когда они очутились на самом чердаке.

— Господь и Владычица, как я рад тебя видеть! — воскликнул он, снова, как в начале вечера, облапив Тэлию. — Мы оставили всю поклажу и мулов на Пункте Снабжения; взяли только то, что могли унести Симри и Ахроди в дополнение к нашим собственным тушам. Я соскучился по тебе, сестренка. Письма помогали, но я бы предпочел поговорить с тобой лично, особенно…

Тэлия почувствовала, что он борется с приливом чувства, которое могло быть только страхом.

— Особенно?

— После… того происшествия.

Тэлия придвинулась к нему ближе, накрыла его руки своими. Ей незачем было видеть Скифа, чтобы знать, что он бледен и напряжен так, что на стиснутых кулаках побелели костяшки пальцев.

— Расскажи.

— Я… не могу.

Тэлия опустила щиты: внутри Скиф оказался весь истыкан навязчивыми страхами — боязнью грозы, боязнью попасть в западню, а особенно — страхом падения. Тэлия сомневалась, чтобы в том состоянии, в котором он сейчас находился, он смог выглянуть из окна второго этажа, не делая над собой нечеловеческого усилия. И это парень, который однажды темной ночью провел ее, Тэлию, по узкому карнизу вдоль второго этажа всего дворца!

— Ты что, забыл, кто я? Забыл, кто я такая? Просто начни с начала; рассказывай медленно. Я помогу тебе справиться с этой штукой.

Скиф сглотнул.

— Все… все началось с грозы: она застала нас на тропе в холмах. Холмы, как же! Больше похоже на горы! Боги, какая была темень; а дождь лил такой, что я даже ушей Симри не видел. Дирк ехал первым, за ним мулы, а я замыкающим: предполагалось, что мне отведено самое безопасное место. Мы кое-как нащупывали дорогу; с одной стороны — отвесная скала, с другой — обрыв.

Тэлия погрузилась в полутранс, осторожно входя в сознание Скифа. Рассказывая, тот боролся со страхом и уже проигрывал бой.

— Тропа просто… поехала, прямо под копытами Симри. Мы упали; я не успел даже позвать на помощь.

Тэлия мягко коснулась страха, вобрала его в себя и начала работать над ним. Страх был похож на острый, как нож, кремень, весь из углов и режущих граней. Тихо, как текучая вода, и так же неуклонно, Тэлия принялась обтачивать его, притуплять, приглушать…

— В конце концов мы зацепились за выступ на полпути вниз. Симри была оглушена, а я сломал руку и, думаю, большую часть ребер; я мало что помню. Болело слишком сильно, чтобы думать, а там, где я застрял, по стене, словно водопад, струился поток воды. Ты знаешь, что я не слишком хорошо умею говорить мысленно, да к тому же Дар Дирка — не Мысленная Речь; я не мог взять себя в руки настолько, чтобы позвать на помощь ментально, а крики заглушала гроза.

Скиф трясся, словно тростинка под ударами вьюги; Тэлия обняла его за плечи, давая в дополнение к умственному еще и физическое успокоение.

— Но Дирк нашел тебя, — заметила она.

— Одним Богам ведомо, как: у него не было причин думать, что мы все еще живы. — Теперь, когда Тэлия защитила его от страшных воспоминаний, напряжение быстро покидало Скифа. Щит не мог заставить его все забыть, но мог сделать воспоминания менее реальными, менее навязчивыми. — Он обвязал нас обоих веревками и закрепил там, где мы находились; что-то сделал, чтобы отвести от меня воду, и оставался с нами, цепляясь за стену зубами и ногтями, пока не прошла гроза. Тогда он укутал нас одеялами и отослал Ахроди за подмогой, а сам втащил меня обратно на тропу. Эту часть я вообще не помню; должно быть, вырубился от боли. — Голос Скифа звучал уже не так напряженно.

Страх был почти побежден; настала пора развеять остатки.

— Ты, должно быть, выглядел, как утопшая крыса, — сказала Тэлия с легким смешком. — Я знаю, ты помешан на чистоте, но тебе не кажется, что тут ты слегка переборщил?

Скиф удивленно уставился на нее, потом начал хохотать, как сумасшедший. Наполовину хохот, наполовину слезы: схлынули остатки напряжения. Истерика — да, но истерика, в которой Скиф давно нуждался.

Тэлия молча обнимала его; наконец худшее осталось позади, и он разглядел сквозь слезы ее лицо, кажущееся в полумраке совсем детским.

Когда Скиф пытался рассказать Тэлии, что случилось в ту ужасную ночь, столбняк страха, изо дня в день сковывавший его последние несколько месяцев, почти не давал ему говорить. С той поры по меньшей мере раз в неделю ему снились кошмары, в которых он заново переживал происшедшее. Для того чтобы повторить весь рассказ при Тэлии, Скифу потребовалось собрать в кулак всю волю — во всяком случае, поначалу. Но потом, понемногу, слова полились свободнее; страх медленно отпустил его. Когда Скиф подошел к концу своего рассказа, он начал понимать, что сделала Тэлия.

И слезы его вызвало не только чувство освобождения, но и в равной мере признательность.

— Ты… ты проделала тот фокус со мной, верно… привела в порядок, как Востела и остальных…?

— Угу, — кивнула Тэлия, гладя в темноте его волосы. — Я надеялась, что ты не против.

— И не будет больше кошмаров?

— И больше не будет кошмаров, большой брат. У тебя больше не возникнет желания спрятаться в чулан во время грозы, и ты сможешь снова свешиваться вниз с края скалы. По сути дела, через неделю-другую ты даже сможешь рассказывать эту историю, не трясясь, словно свежевылупившийся птенец, и из нее получится неплохая байка для завоевания симпатий какой-нибудь юной красотки!

— Ты… ты чудо, — сказал Скиф, крепко обнимая Тэлию.

— Ты тоже: столько времени один справлялся с таким ужасом и не давал ему одолеть себя!

Они посидели так некоторое время, пока шепоты снизу не вернули их к действительности.

— Пламя ада! Предполагается, что мы на вечеринке и тебе положено получать от нее удовольствие, — сказал наконец Скиф.

— Я и получаю — теперь, когда ты в порядке. — Тэлия поднялась на ноги и помогла подняться ему. — Ну что ж, я возвращаюсь к пению, и мне кажется, что твоя однокурсница Мэври выглядит немного одинокой.

— Хм. В самом деле, — отозвался Скиф, свешиваясь с балкона и вглядываясь в освещенную часть помещения. — Пожалуй, пойду, составлю ей компанию. И… сестренка, родная…

— Не надо меня благодарить, милый. В ответ Скиф поцеловал ее в лоб, потом легко сбежал с ведущей на чердак лестницы и отправился в дальний конец комнаты, где Мэври с готовностью подвинулась, освобождая ему место возле себя.

Стоило Тэлии вновь присоединиться к музыкантам, как Дирк тут же предложил ей спеть еще один дуэт. На сей раз ее не отпускали так долго, что ей пришлось сослаться на то, что у нее пересохло в горле, — только тогда ее место позволили занять кому-то другому.

Тэлия не замечала, как летит время, пока не поймала себя на том, что зевает с риском вывихнуть челюсть. Когда она попробовала прикинуть, сколько прошло времени, то поразилась.

Думая, что наверняка ошибается, Тэлия проскользнула к двери и высунула голову, глядя на восток. Точно, на горизонте уже виднелся первый проблеск ложного рассвета. До настоящего рассвета оставалось меньше часа.

Внезапно почувствовав, что падает с ног от усталости, она собрала свои вещи. Когда она кралась мимо, Дирк, полусидевший, опершись спиной о седло и несколько старых попон, казался спящим, но, когда Тэлия взялась за ручку двери, приоткрыл один глаз.

— Сматываешься? — спросил он тихо. Она кивнула, заглушая очередной зевок тыльной стороной руки.

— Понравилось? — Увидев ее блаженный кивок, Дирк улыбнулся одной из своих чудесных теплых улыбок, которые, казалось, обнимали Тэлию, оставляя всех и вся за пределами волшебного круга. — Я и сам скоро отправлюсь на боковую. Примерно к этому времени все затихает само собой. И не беспокойся насчет того, что тебя сегодня будут ждать на службе. Никто не будет в состоянии ничего заметить самое меньшее до полудня. Погляди вон туда. — Он повел бровью влево.

Тэлия с изумлением увидела королеву, одетую в старый, поношенный кожаный костюм:

Селенэй сидела, укрывшись плащом и непринужденно и доверчиво положив голову на плечо того самого немолодого рассказчика. В нескольких шагах от них устроился Альберих, вместе с Керен, Шерил и Джери приканчивая мех с вином.

— Как Селенэй и Альбериху удалось войти так, что я не заметила? — спросила Тэлия.

— Очень просто. Ты тогда пела. Ну, убедилась? Тебя никто не будет искать. Хорошенько выспись — и приятных тебе сновидений, Тэлия.

— И тебе, Дирк, — сказала она.

— Непременно, — ухмыльнулся он и снова закрыл глаза. — Они непременно будут приятными.