Мое милое дитя,

От меня только что вышла Тантина. Она очень взволнована. Тантина полагает, что накануне своей смерти Марлен написал тебе письмо. Он, казалось, пребывал в состоянии эйфории и вопил во все горло, что отомстит. Марлен говорил о тебе, обо мне, о своих планах, о своей будущей гостинице.

Представить не могу, как ему удалось узнать о твоем существовании. Никто не был посвящен в эту тайну: я рассчитывала на эффект неожиданности, который увеличил бы твою популярность.

Тантина, которой я только что о тебе рассказала, убеждена, что Марлен собирался навредить нам и что он расставил несколько дьявольских ловушек. Зная его, не вижу в этом ничего удивительного. Этот человек был чудовищем, и я благодарна острову, который его поглотил.

Марлен был королем манипулирования.

Главное — сохрани письмо, чтобы показать его мне. Или лучше, перешли его, чтобы я прочла это письмо и выдернула чеку из этой гранаты.

Не верь ни единому слову. Мы вместе разоблачим его ложь. Если хоть одно слово из этого письма разбередит твой ум или твое сердце — Марлен победил. Его цель: задеть тебя и тем самым причинить вред мне. Как только Марлен узнал о твоем существовании, он понял: ты — моя ахиллесова пята.

В очередной раз я убеждаюсь в умении этого чудовища всегда бить точно в цель и наносить своим врагам смертельные раны.

Я далека от того, чтобы недооценивать Марлена, я боюсь его! Уж мне-то известно, какой он хитроумный и подлый в душе. Он ничего не делает просто так. Уверена, что в этом письме Марлен сообщает тебе, что был моим психоаналитиком, и что он злоупотребляет этим фактом, чтобы в черных красках описать мой психологический портрет. Я не знаю, что именно он вменяет мне в вину, но я бы не удивилась, если бы он заострил внимание на моей патологической мании величия и утверждал, что я страдаю тяжелым психопатическим неврозом, а также параноидальным психозом. Если Марлен на этом построил свою защиту — а лучшая защита, как ты помнишь, это нападение — он должен был заявить тебе, что единственный способ решить эту патогенную проблему: отказаться от участия в моей игре, ведь именно ты — главное звено в моей навязчивой идее сделать из тебя гуру. И таким образом «Монастель», этот храм, который я воздвигаю во славу тебе и мне, станет никчемным. Превратится в пустой каркас.

Не сомневаюсь, что все это Марлен написал тебе. Хуже того, я уверена, что его слова звучат правдоподобно. Но они лживы.

Увы, я знаю его слишком хорошо.

Я была свидетелем того, как Марлен превратил замок своих предков в дорогую клинику для богатых и развращенных клиентов. Ему хватило нескольких лет занятий психоаналитикой, чтобы понять, как использовать этот опыт в своих интересах.

Я была свидетелем того, как Марлен, пользуясь положением лечащего психоаналитика, подталкивал своих клиентов к суициду. После того, разумеется, как незаконно присваивал их имущество или становился их единственным наследником.

Сколотив состояние, он переквалифицировался в агента по недвижимости, чтобы его деньги работали на него.

И тогда я стала свидетелем того, как Марлен приказал сжечь ветхие домишки, в которых жили старые бедные люди, привязанные к дорогим их сердцам жилищам. Те жители, которые не отступили перед угрозами, погибли в огне. Заключение расследования: газ. У него были длинные руки и хороший счет в банке.

«Ветер, разжигающий огонь над халупами, раздувает и цены», — любил говорить он.

Не думай, что я голословно обвиняю его. Я говорю тебе лишь о вещах, которые можно легко проверить. Я ничего не преувеличиваю, не провожу ничей психоанализ, я лишь констатирую факты.

Этот демон был моим психоаналитиком, и в этом амплуа имел некоторую власть над моим рассудком. Я была молода, и мне понадобилось много времени, чтобы увидеть его истинное лицо. Однако, когда у меня наконец открылись глаза, я сбежала в США, где жила под вымышленным именем.

Марлен никогда не умел проигрывать. Он обожал деньги, но еще больше любил власть, которую они дают над людьми. Искусство подкупа доставляло ему наибольшее удовольствие. А когда Марлену не удавалось развратить своих жертв, он нанимал убийцу.

Мое милое дитя, пусть сердце твое будет чистым, а ум твой — светлым. Не томи меня больше ожиданием. Приезжай.

«Дети для матери — это фундамент. Когда их нет, ее дом рушится». Этот африканский афоризм временами не дает мне покоя. Не понимаю, почему ты до сих пор не со мной? Иногда мне на ум приходят странные мысли: что ты мог бы предпочесть твой монастырь и твоего наставника твоей матери, твоей свободе и, главное, — великим свершениям, которые тебя ждут. Просто необходимо, чтобы именно ты был основателем «Монастеля». Необходимо, чтобы ты не только заложил первый камень, как Штайнер свой Гетеанум, но еще был и его архитектором.

Когда, вот уже много лет назад, я доверила тебя Мастеру Лоо, это было не из прихоти, а потому, что у меня создалось впечатление, что этот святой человек, он и его коммуна могут даровать тебе то, что я не смогу дать. И сейчас я счастлива, что эта долгая разлука подходит к концу и что я сделала правильный выбор. Даже несмотря на то, что все эти годы, проведенные вдали от тебя, моя единственная любовь, я страдала.

Ребенок с исключительными способностями не может быть счастлив в обычной школе с обычными учениками. Все одаренные дети страдают. Я хотела, чтобы ты стал исключением из этого правила. Тебе был необходим индивидуализированный и структурирующий подход к твоему образованию. Даже если мне пришлось принести себя в жертву.

Я знаю, что твое трехлетнее заключение, которое ты недавно перенес, — это обряд высшего посвящения, венчающий все эти годы твоего духовного и физического развития.

Но вот прошло уже несколько недель с тех пор, как закончилось твое добровольное уединение. И сейчас я удивляюсь, что ты ни словом не обмолвился о своем приезде.

Я понимаю, что тебе нужно было время для адаптации. Однако сейчас, как мне кажется, пришло время действовать. Тебя обучили, теперь ты в свою очередь должен обучать. Вместе мы свершим великие дела. Наш «Монастель» будет бесподобным творением, центром физической, психологической и духовной эволюции, чья слава облетит все Европу.

Ты уничтожишь плевел и посеешь новые зерна.

Если твоя миссия страшит тебя, не бойся. Я буду рядом. Поддержу. Дам совет. Отныне все мое время принадлежит «Монастелю».

Пьера Никола обуяла прежняя страсть, и он вновь устремился к ужасам войны. Ему не сидится на месте, и все его благие намеренья по осуществлению духовных поисков испарились. Он — истинный кочевник. Я надеялась заставить его претворить свои идеи в жизнь, но мне не удалось.

Война — его наркотик. По крайней мере, сейчас. Любовник дарит два удовольствия: первое — когда приходит, второе — когда уходит. Ведь разлука порождает желание и разжигает любовь.

Он уехал на рассвете.

Откушавший меду медведь, который на цыпочках пятится назад, чтобы не разбудить рой пчел, которых он только что обокрал. Он думал, что я сплю. Он полагал, что я не вижу, как эта добропорядочная жизнь наскучила ему. И не догадываюсь, что он мечтает снова спать под открытым небом, убаюканный звуком пушечных выстрелов, опьяненный сильным запахом людей.

Все это я поняла намного раньше, чем сам Пьер Никола, еще тогда, когда он только мечтал погрузиться, словно в мягкую перину, в полную древних рукописей библиотеку. Ох, бедняге было нелегко сбежать! Он спрятался за извинениями настолько чудовищными, что они были доведены до абсурда; он сам себе приставил нож к горлу, оставив мне полное брани и бахвальства письмо. Для того чтобы внушить мне отвращение к нему, для того чтобы наверняка сбежать от меня. Чтобы сжечь мосты. Однако для этой игры нужно двое.

На самом деле он бежал не от меня. Бред Джин Фиц лишь послужил ему алиби. Бросая мне в лицо мои мнимые преступления, Пьер Никола лишь спроецировал на меня свои собственные фантазии. А что ты хочешь, он убивает в себе всякую возможность созидать и не позволяет себе со стороны взглянуть на свой внутренний мир.

Не сомневаюсь, что в один прекрасный день Пьеру Никола опять надоест скитаться по свалкам человечества. И тогда он снова вспомнит о своем острове и вернется.

И даже если судьба разлучит нас в этой жизни, мы навеки останемся связаны друг с другом, переходя из мира в мир во всех новых мирах, где возродимся. Мы вместе появились на свет много веков назад и вместе уйдем в небытие еще через несколько веков. Каждая дверь разделяет нас, но и каждая дверь объединяет.

Но хватит говорить обо мне.

Мой дорогой сын, я рассчитываю на твою зрелость, твою мудрость и с нетерпением жду тебя. Настало время принять вызов, который бросает тебе жизнь.

Тема для размышления: «Бесполезная жизнь — это преждевременная смерть».