Варст задумчиво прислушивался к шорохам за стеной. Слышно было плохо: стены здесь были довольно толстые, да и не очень его интересовало, чем именно занят Налек. Просто это было лучше, чем размышлять над перспективами собственной судьбы.

То, что его здесь ждали, не подлежало никакому сомнению. Варсту очень хотелось бы знать, кто же мог угадать конечную точку его маршрута, но в голову ничего не приходило. Конечно, не мальчишка-вор. Тому явно было глубоко наплевать на Варста. Кроме того, до недавнего времени Крыс и вовсе не знал, кем на самом деле является первый советник императора. Зря только Налек не удосужился проследить, чтобы мальчишка сам не полез в анклав. А ведь Крыс полезет. Подождет немного, чтобы не столкнуться с Налеком, – и полезет. Быть может, пройдет: с такой-то латентной силой! И обязательно попадется. Ни один из местных не пропустит такого «гостя».

Шорохи за стеной стихли. Теперь Варст слышал только тоненькое завывание ветра в щелях. Колдун провел пальцем по стене, ощупывая неровную кладку. Наивный Налек. Он думал, что хорошо запер своего пленника. Действительно, сам Варст убежать из своей временной темницы не смог бы. Но вот другие до него добраться могли запросто.

Варст прижался лбом к стене. Неужели у него так никогда и не получится освободиться? Столько попыток, и все напрасно. Он потер запястья. Кожу под браслетами слегка жгло. Значит, Гресер где-то рядом.

Стена, миг назад казавшаяся глухим монолитом, едва слышно скрипнула и начала поворачиваться вокруг своей оси. Хорошо смазанные механизмы работали безотказно. Варст кисло усмехнулся, наблюдая, как в образовавшемся проеме появляется осколок темного неба. Интересно, что подумает Налек, обнаружив поутру опустевшую темницу? Спишет на колдовство, не иначе. Если, конечно, еще сможет проснуться и думать. Варст не знал, что на этот раз подсыпали в пищу незваному гостю, но сильно сомневался, что это были только приправы. Разве кхоры допустят, чтобы какой-то чужак, проникший в их тайный мирок, болтал об этом?

– Сам выйдешь или мне применить силу? – Не узнать этот голос Варст не мог. Хотел бы, но не мог. – Решил опять доставить мне немного проблем, бьерр?

Браслеты кольнули острыми иглами. Если он не ответит, боль будет нарастать – либо плавно и неторопливо, либо резко и скачками. В зависимости от настроения Гресера. Возрастать до тех пор, пока Варст не начнет выкрикивать ответы раньше, чем будет задан вопрос. Слабые уколы, терзавшие его сейчас, – это даже не начало. Это так… вместо приветствия.

– Я выхожу. – Он послушно встал и шагнул наружу. Стена мягко пошла обратно, вставая в пазы.

Гресер забрал для себя домик почти у подножия. И Варсту пришлось, поминутно спотыкаясь и падая, почти вслепую спешить за кхором. Тот обернулся лишь один раз, когда Варст чуть не врезался в дерево.

– Как твое зрение, бьерр? Кажется, все не так уж и плохо, как я считал. Ты вполне сносно передвигаешься. – И Гресер ускорил шаг.

Интересно, горели ли в эту ночь на небе звезды? Варст не знал. Он не видел их уже почти семь лет. Вот только забыть не мог.

– Итак. – Гресер с комфортом расположился на горе подушек, приказав Варсту встать у противоположной стены. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Стена была чистая, тщательно выскобленная. Варст чувствовал слабый запах мыла. Если прижимать живое существо с вспоротой кожей к грязной поверхности, оно может легко подцепить какую-нибудь заразу и заработать воспаление. Гресер хорошо разбирался в этих нюансах. Интересно, сколько сегодня пройдет времени, прежде чем эта чистая стена окрасится кровью?

Браслеты снова ожгли кожу.

– Предпочитаешь отмалчиваться?

– Я плохо умею отвечать на общие вопросы.

На низеньком столике рядом с Гресером горела длинная свеча, бросая причудливые блики на стены. Излишняя предосторожность. Варст не увидел бы лица своего хозяина, даже если бы свеча не слепила.

– Общие вопросы? Ну-ну… Что ж, я сегодня в достаточно хорошем настроении. Я задам тебе конкретные вопросы. – Гресер с хрустом сцепил пальцы в замок. – Тебя обязали шпионить за императором. Но мало того что твои доклады были весьма малоинформативны, так тебя еще, кажется, не устроила должность первого советника?

– Император не так глуп, как тебе кажется. Он же понимает, зачем к нему приставили одного из кхоров. – Варст пожал плечами. – Если Совет хотел получить объективную информацию, не стоило действовать так открыто. А то император боялся моего присутствия до такой степени, что отдавал приказы о казни только за дурное слово в адрес колдунов.

– Он и должен находиться в страхе. И никогда не забывать, что истинные правители – мы, а не он.

– Страх мешает думать. Из-за страха он уже сделал столько ошибок, что переворот практически не за горами.

– Будешь учить меня политике, бьерр? Меня?! – В голосе Гресера прорвалось знакомое бешенство.

– Но ты же в ней не разбираешься. – Варст усмехнулся. Чем быстрее он выведет кхора из себя, тем быстрее кончится вся эта пытка. Хотя, конечно, приближать боль… Верх идиотизма. Может, и его начинает сводить с ума кристалл?

– Что-то ты распоясался. Видимо, подзабыл, что бывает за непослушание.

Колющая боль рванула запястья. Варст прикусил губу, чтобы не вскрикнуть. Из-под браслетов на кисти вытекло несколько горячих капель.

– Итак, бьерр… Продолжим. Кто позволил тебе покинуть столицу? Кто надоумил притвориться заложником этого недалекого крестьянина?

– Я не притворялся. Он действительно взял меня в плен. Он довольно силен, если ты еще не заметил.

– Ложь! Ты даже не попытался освободиться! Ты показал ему дорогу до этого анклава. Не говоря о том, что только при твоей помощи он мог проникнуть внутрь! Может, ты надеялся, что я не успею добраться в это отдаленное место? Ты еще глупее, чем я думал! Неужели ты полагал, что я отпущу тебя в одиночку?! Да о каждом твоем чихе мне своевременно доносили!

– А ты веришь этим доносам?

– У меня предостаточно покорных рабов, которые не смеют преступить мои приказы даже в мыслях!

– Вот и дрессируй их. А меня убей. – Варст очень постарался бросить эти слова небрежно. Боль в запястьях стала уже практически невыносимой.

– Убить… – Гресер неприятно осклабился. – Ты по-прежнему мечтаешь об этом, бьерр? Но ты все такой же трус, как и раньше… Самому тебе не хватает духу перерезать горло, не так ли?

Варст промолчал. Самое мерзкое заключалось в том, что Гресер был прав. Варсту действительно не хватало силы духа, чтобы сделать такой шаг. Сколько раз смотрел он на обнаженное лезвие – и сколько раз откладывал его в сторону… Он все еще надеялся обрести свободу. Хотя это было совершенно невозможно. Но его разум, с легкостью распутывающий сложнейшие политические интриги, позорно пасовал перед этим отблеском надежды.

– Ты сильно отбился от рук, бьерр. Любой другой раб был бы вне себя от радости, получив приказ занять должность первого советника императора. А тебя пришлось заставлять силой. И даже сейчас, пойманный на попытке побега, ты все еще пытаешься задирать нос. Ты успел забыть о том, какой разной бывает боль? – Отблески огня роняли темные тени на лицо Гресера, мешая разглядеть его. – Прошло всего два года с тех пор, как я отослал тебя, а в твоих глазах снова горит нахальство. Сколько тебя еще надо ломать, бьерр?

Запястья снова рвануло болью. Варст с трудом не сорвался на крик.

– Зачем тебе моя покорность? Ты столько раз утверждал, что я – не более чем неудачный эксперимент. Проваленная возможность. Почему ты не убьешь меня? Тебе настолько нравится мучить?

– Ты сам виноват. – До уха Варста долетел ледяной смешок. – Если бы ты не выжил на посвящении, ничего этого не случилось бы. Но ты выжил, хотя твой кристалл так и не окрасился алым. Выжил вопреки всякой логике. Редкий, практически уникальный случай для столь позднего посвящения.

Боль уходила, сменяясь точечным покалыванием. Варст подавил вздох. Мерзко, ох как мерзко. В слишком хорошем настроении сегодня Гресер. А это значит, спровоцировать его вряд ли получится.

– Зачем вы это делаете? – бездумно спросил Варст, разрывая повисшую мягким облаком тишину.

– Делаем что?

Да, слишком благодушен. Гресера так обрадовала быстрая «поимка» беглого раба? Сомнительно.

– Устраиваете поздние посвящения? Или это необходимая формальность? Чтобы ищущие могли отчитаться перед Советом? А стопроцентная смертность всех, кто старше десяти, – это лишь досадная мелочь?

– Ну отчего же стопроцентная. Ты ведь выжил. Хотя твоих способностей и оказалось недостаточно, чтобы сделать из тебя кхора.

Недостаточно способностей… Если подумать, судьба до омерзения благосклонна к нему. Особенно если вспомнить, во что превращалась большая часть отказников. Их добивали – если они не успевали умереть самостоятельно от боли в теле, перемолотом в кашу. А он вот не умер. Не вывернулся наизнанку, не превратился в тугой комок обнаженных мышц, не захлебнулся собственными кишками. И его тело не отторгло кристалл. Вот только маленький прозрачный камешек на лбу так и не изменил цвета, оставшись девственно-прозрачным. Недостаточно способностей. Совсем немного, самой малости, но ее не нашлось. И камешек на лбу остался просто камешком, не имеющим никакой связи с Источником. И весы Комиссии качнулись в другую сторону.

Глухой щелчок и холод металла на запястьях. Всего миг – и ты больше не имеешь права даже на свободу. Твоя жизнь, твоя шкура и даже твои способности – те самые, которых недостало, – принадлежат твоему хозяину. А он вправе делать с тобой абсолютно все. Ведь кхорам необходим отдых. Необходимо восстанавливать душевное равновесие после тяжелой работы на благо людей. Необходимо развлекаться. Так, как нравится каждому. И ты должен развлекать благородных господ. И благодарить их за каждый лишний день и час, подаренный ими.

Это не так уж и сложно. Ведь бьерры живут недолго. Исковерканные посвящением, истязаемые своими повелителями… Как правило, пара-другая лет – и все уже кончено. Нет, бывают исключения, куда же без этого. Правда, в основном они и случаются исключительно благодаря мягкости хозяина. Но бывает и по-другому.

Варст вздохнул. Браслеты постепенно остывали. И это тоже было больно.

Интересно, какой шутник придумал этот рисунок? Рвущаяся в небо птица с обрубленными крыльями. Наверное, его тоже забавляли страдания бьерров. Как Гресера.

Подчиниться… так легко и просто. Что может быть естественней для бьерра, чем полное и безоговорочное подчинение? Если бы только не память… Проклятая память, которая не пожелала исчезнуть, как положено при посвящении. Память, которая настойчиво твердила, что потомок благородного рода не должен униженно пресмыкаться, целуя хозяину руку за кусок хлеба.

– Ты слишком долго молчишь, бьерр. – Гресер шевельнулся, поправляя оплывшую свечу. – Неужели я опять не услышу извинений?

Варст прижался щекой к стенке и закрыл глаза. Если бы он мог еще закрыть уши! Потеря зрения компенсировалась возросшей четкостью слуха, и Варст явственно различал, как скользят и разворачиваются кольца тяжелого кнута – медленно и неторопливо. У Гресера было слишком хорошее настроение, а до рассвета еще оставалось так много часов…

– Ты дрожишь, бьерр? Еще рано. До твоих криков я хотел бы послушать кое-что еще. Как поживает твой уникальный Дар? Ну же, рассказывай. Что ты видишь?