Критики уже давно отметили, что поэзия Ахматовой представляет из себя как бы сплошную автобиографию, как бы сплошной дневник. Эта черта позволяет довольно точно восстановить социальную обстановку, в которой сформировалась Ахматова (речь, понятно, идет не об индивидууме, а о поэте). Начнем с детства. Ахматова выросла в нужде, в низах, без образования? Нет!

   В ремешках пенал и книги были,    Возвращалась я домой из школы [1] .

Поэтесса выросла. Где живет она? В хате землероба, в фабричном квартале, на мансарде? Вот небольшое стихотворение, дающее поистине классический ответ:

   Течет река неспешно по долине,    Многоокопный на пригорке дом,    И мы живем, как при Екатерине,    Молебны служим, урожая ждем.    Перенеся двухдневную разлуку,    К нам едет гость вдоль нивы золотой,    Целует бабушке в гостиной руку    И губы мне на лестнице крутой [2] .

Разве не пахнуло от этих строк (кстати помеченных 1917 годом!) «дворянским гнездом» времен Маниловых и Товстогубовых, Рудиных и Лаврецких? Но, быть может, это стихотворение случайно и не типично? Вот другой яркий образец:

   Весенним солнцем это утро пьяно,    И на террасе запах роз слышней,    А небо ярче синего фаянса.    Тетрадь в обложке мягкого сафьяна;    Читаю в ней элегии и стансы,    Написанные бабушке моей.    Дорогу вижу до ворот, и тумбы    Белеют четко в изумрудном дерне,    О, сердце любит сладостно и слепо!    И радуют пестреющие клумбы,    И резкий крик вороны в небе черной,    И в глубине аллеи арка склепа [3] .

Обстановка совершенно недвусмысленная: сафьяновый альбом бабушки, терраса, клумбы, фамильный склеп. С этой картиной вполне гармонирует и комната поэтессы:

   Протертый коврик под иконой;    В прохладной комнате темно,    И густо плющ темнозеленый    Завил широкое окно.    От роз струится запах сладкий,    Трещит лампадка, чуть горя.    Пестро расписаны укладки    Рукой любовной кустаря.    И у окна белеют пяльцы… [4]

Но культурная и утонченная воспитанница «дворянского гнезда» двадцатого века не может замкнуться в скорлупке своего родового имения. Она не может избегать большого города. Каков же городской быт Ахматовой?

   Да, я любила их, те сборища ночные, —    На маленьком столе стаканы ледяные,    Над черным кофеем пахучий, тонкий пар,    Камина красного тяжелый, зимний жар,    Веселость едкую литературной шутки.    И друга первый взгляд, беспомощный и жуткий [5] .

Это — дома, а вот — на улице:

  … Ускоряя ровный бег    Как бы в предчувствии погони,    Сквозь мягко падающий снег    Под синей сеткой мчатся кони.    И раззолоченный гайдук    Стоит недвижно за санями,    И странно ты глядишь вокруг    Пустыми светлыми глазами [6] .

И здесь картина ясная: литературные журфиксы у камина с шампанским и черным кофе, прогулки на рысаках с раззолоченным гайдуком.

Перед нами — тепличное растение, взращенное помещечьей усадьбой. Только у человека, сросшегося с чванною, неискреннею, мертвящею обстановкой «большого света» (помните Лермонтовское: «среди ледяного, среди беспощадного света»), могли вырваться такие строчки:

   Ведь где-то есть простая жизнь и свет    Прозрачный, теплый и веселый…    Там с девушкой через забор сосед    Под вечер говорит, и слышат только пчелы    Нежнейшую из всех бесед.    А мы живем торжественно и трудно,    И чтим обряды наших горьких встреч,    Когда, с налету, ветер безрассудный    Чуть начатую обрывает речь.    Но ни на что не променяем пышный    Гранитный город славы и беды,    Широких рек сияющие льды,    Бессолнечные, мрачные сады    И голос Музы еле слышный [7] .

Эти примеры, характеризующие социальную обстановку, взростившую Ахматову, придают глубокий смысл составленному Арватовым списку предметов, наиболее часто упоминаемых в книге «Четки». Вот этот любопытный список: «Самое частое слово в книжке — „окно“ (13 раз). Затем имеем названия: гостиная, столовая, спальная, комната (несколько раз), келья, шалаш, ложа, терраса, крокетная площадка, оранжерея, парник, экипаж. Далее: платье, юбка, воротник, петлица, шнурок, каблук, плащ, платок, вуаль, кольцо, муфта, перчатка, меха, куртка. Еще: стена, лампа, камин, свеча, стакан, стол, ставни, кресло, часы, дверь, подушка, постель, пенал, игрушка, фаянс, сафьян, парча, зеркало, гамак, блюдо, альбом, устрица, кот, сверчек. В довершение из других существительных: икона, аналой, бог, ангел, христос, господь и святые». («Молодая гвардия», N 4–5, стр. 151).

Я полагаю, что социальная среда, вскормившая творчество Ахматовой, выяснена достаточно. Это — среда помещечьего гнезда и барского, особняка. Может, однако, возникнуть предположение, что Ахматова нашла в себе достаточно сил, чтобы вырваться из дворянского склепа. Быть может, она пропитала свои стихи мыслями, чувствами, образами, которые знаменуют разрыв с идеологией «благородного сословия»? Посмотрим.