От Московской Конференции к Всероссийскому Съезду

Один из важнейших участков идеологического фронта — в большой опасности! Если на протяжении всего этого фронта мы все время находимся под беспрерывными вражьими ударами, то на участке художественной литературы дело осложняется еще одним опаснейшим фактом.

I. Бодрствуйте, консулы!

Покойный Франц Меринг в одной из статей 1917 года писал: «Сплоченность фаланги состоит в том, что она вся борется при помощи одинакового оружия и идет в ногу. Если бы часть афинской фаланги была вооружена шлемами и копьями, а другая — ночными колпаками и метелочками, то одна половина быстрой атакой двинулась бы вперед, а другая черепашьим шагом ковыляла бы вслед, и тогда персидская армия имела бы очень легкую задачу». К сожалению, наши партийные отряды на участке художественной литературы представляют из себя фалангу, очень похожую на ту, которую так ярко и так зло живописал покойный историк германской социал-демократии.

В самом деле, приглядимся к позициям (именно позициям, а не позиции) партийных работников, так или иначе связанных с художественной литературой. Благочестивый Осинский, забыв о Наркомземе, застыл в молитвенном экстазе пред «инокиней» Ахматовой. Тяжелодумный Чужак с оговорочками, оправданиями и оглядкой семенит за грузной фигурой Маяковского. Чадолюбивый Воронский усиленно поливает из лейки «Красной Нови» пахучие овощи пильняковского сорта. Занозистый Сосновский зычно провозглашает здравицу в честь Демьяна Бедного. Поистине, у кого — копье, у кого — метелочка и ночной колпак.

Старик Меринг прав: при таких условиях «персидская армия» имеет очень легкую задачу.

Бодрствуйте, партийные консулы! Будьте бдительны! Нужно принять срочные меры, чтобы литературный участок идеологического фронта не был прорван.

II. Давайте партийную линию в литературе!

Теперь уже нет нужды повторять с катоновским упрямством: «А все-таки Карфаген должен быть разрушен! А все-таки художественная литература — сильнейшее идеологическое оружие!» Даже самые консервативные мозги в нашей среде это усвоили. Если же найдется ихтиозавр, который этого не понял, пусть он отправится хотя бы в общежитие рабфаковцев и полюбуется, как жадно набрасывается наша молодежь на художественную литературу, какое огромное действие производит эта литература на юный мозг и нервную систему. Но сфера воздействия художественной литературы не ограничивается молодежью. Даже у председателей трестов ночуют под подушкой альманахи «Круга», а заведующие женотделами, по заграничному совету Колонтай, проливают слезы над Ахматовой.

Если так, если воспитательное значение литературы огромно, — что должна сделать партия?

Ясно. Она не может, не имеет права отдать читательскую массу на поток и разграбление первому встречному литературному рыцарю большой дороги. Партия должна выяснить и сказать, кто выполняет в литературе основную работу коммунистического воспитания масс, кто может быть использован в качестве вспомогательного отряда и с кем необходимо беспощадно бороться. Иными словами необходима партийная линия в литературе, партийная литературная политика.

III. Лиха беда — начало

Первым шагом в сторону намечения этой политики была Первая Московская Конференция пролетарских писателей (15 — 17 марта 1923 года). Важнейшие документы, относящиеся к этой конференции, читатель найдет в настоящем номере нашего журнала. Три основных задачи стояли перед конференцией.

Первая из этих задач сводилась к определению путей пролетарской литературы. Уже не первый месяц известная часть пролетарских писателей своим творчеством заставляет невольно вспоминать о пресловутой частушке:

Ответ на этот частушечный вопрос дает в нашем журнале тов. Ингулов. Конференция (кстати сказать, собравшаяся против воли этого упадочного слоя пролетарской литературы) отвергла кривые, окольные, декадентские пути и приняла отчетливую и выдержанную идеологическую и художественную платформу группы «Октябрь». Хотя излагать эту платформу куда заманчивее, чем говорить о критике Осинского и беллетристике Пильняка, — за недостатком места я принужден отказать себе в этом удовольствии и отослать читателей к самой платформе.

Определив свое лицо, конференция занялась менее приятным, но не менее полезным делом: выявлением своего отношения к буржуазной и мелкобуржуазной литературе. С румянцем стыда на ланитах следует признаться, что в наших журналах и издательствах тон задают Пильняки, Эренбурги и прочие революционеры от попа Сильвестра и патера Лойолы. Что из этого получается, ясно. Ведь еще дедушка Крылов написал по поводу журнала «Красная Новь» и Госиздата басню о том, как Воронский наказал щуку, бросив ее в воду. Читательские караси, во всяком случае, пострадали. Любителей иллюстраций отсылаю к статье Волина в нашем журнале. Московская конференция внушительно и безоговорочно заявила, что основным отрядом партии на литературном участке идеологического фронта должна и может являться только пролетарская литература. Отсюда однако нельзя делать дон-кихотских сектантских выводов. Эту часть мы оставляем достославному творцу эмпириомонизма. Конференция высказалась за всемерное использование мелкобуржуазных литературных попутчиков, как вспомогательного отряда. Дайте какому нибудь Никитину определять литературное лицо журнала, и он заблюет читателя своим рвотным зельем. Отведите Никитину под должным контролем должное место вспомогательной силы при пролетарской литературе, и он, быть может, сыграет положительную революционную роль.

Конференция не забыла также старого большевистского правила, что самые лучшие принципиальные положения стоят не больше, чем христианское милосердие банкира или миролюбие английского министра, если положения эти не закреплены соответствующей организационной формой. Организационный вопрос был одним из боевых вопросов конференции (мое истпартовское сердце напоминает мне о втором съезде РСДРП). Конференция не сомневалась, что для успешной борьбы на литературном участке идеологического фронта прежде всего необходимо организационное объединение пролетарской литературы, спаянное твердокаменной идеологической платформой. Но это об'единение не должно быть кастовой группкой «выявивших себя мастеров», как думают размагниченные декаденты из «Кузницы», меняющие рабочую кепку на запыленный лавровый венок. Объединение всех, и молодых в первую очередь, творческих сил пролетариата на твердой идеологической платформе, — вот важнейшая организационная задача сегодняшнего дня.

Этими решениями Московская конференция наметила и новые положения партийной литературной политики.

КТО СКАЗАЛ «А» ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ «Б»

Всуе, однако, начинать дело, если не рассчитываешь довести его до конца. Для успешной борьбы на литературном участке идеологического фронта необходимо осуществить постановления Московской конференции во Всероссийском масштабе. Пролетарской литературе также мало пристало быть на положении бедной родственницы партии, как Красной армии — состоять в качестве только терпимой приживалки советского государства. Абсурдность второго — ясна каждому. Абсурдность первого понятна только тому, кто серьезно продумал вопросы борьбы на идеологическом фронте. Необходима партийная санкция всех трех основных постановлений Московской конференции.

Партия должна отдать себе отчет в разногласиях, существующих внутри пролетарской литературы, и выбрать, с кем ей по пути. Мы убеждены, что почву для объединения всех здоровых пролетарских литературных сил дает идеологическая и художественная платформа «Октября», обладающая одним огромным достоинством: она в меру широка и в меру узка. Она широка настолько, чтобы дать свободу выявления творческой индивидуальности и творческим исканиям. Но она не широка в том смысле, в каком этот термин понимали меньшевики, говоря о «широкой» партии, т.-е. в смысле «свободы» идейных шатаний и неустойчивости. Наша платформа достаточно узка, чтобы поставить грань псевдо-пролетарским концертам по декадентским нотам.

Партия должна критически пересмотреть свое отношение к буржуазным и мелко-буржуазным литературным группировкам. С культивированием Ходасевичей и прочих нытиков мистицизма и реставрации пора покончить! По крайней мере, в годы войны я не помню случая, чтобы Наркомвоен занимался формированиями для Колчаковской армии. А между тем, такая «идея» — казалось бы, плод горячешной фантазии Поприщина, фактически осуществляется, ну хотя бы, Госиздатом. Необходимо критически пересмотреть и отношение к мелко-буржуазным попутчикам. Тут речь идет не столько о качестве, сколько о количестве. Но ведь даже Маяковский, переваривший лишь первую ступень марксизма, уже знает о переходе количества в качество. Когда основной кадр сотрудников наших журналов рекрутируется из среды Ивановых, Никитиных, не говоря уже о Пильняках, когда эта партизанская братия определяет литературную физиономию журналов и издательств, — извините! Вывихивать мозги читателей нечего! Достаточно, и без того, непонимания смысла совершающихся событий. Только тогда Ивановы и Никитины смогут выполнить свое дело дезорганизации сознания наших противников, когда основные командующие высоты литературы будут в руках пролетариата и его партии.

Наконец, третий вопрос — вопрос организационный. Хотя у нас принято быть не особенно восприимчивыми к мыслям о пролетарской литературе, я думаю, что повторять приведенные выше соображения по этому вопросу нет нужды. Создание мощной, идеологически-твердокаменной Всероссийской Ассоциации Пролетарских Писателей — очередная задача. Это может быть достигнуто только при помощи нового Всероссийского с'езда пролетарских писателей. Ведь совершенно бесспорно, что влиять на попутчиков можно только съорганизовавшись самим. Иначе влияние будет напоминать влияние карася на желудок. Всероссийский съезд будет демонстрацией партийного внимания к пролетарской литературе и смотром руководящих и низовых сил этой литературы. К сожалению, «выявившим себя мастером» из «Кузницы», влюбленным в кастовость, как бессмертный герой Сервантеса в Дульцинею из Тобозо, удалось сорвать созыв съезда этой весною. Нельзя позволить повторить этот срыв вторично. И следует помнить что никакое узкое совещание не может заменить Всероссийского съезда так как оно не привлечет к пролетарской литературе должного внимания и не втянет в наше русло огромных молодых творческих сил. Некоторые товарищи выдвигают довод от Сокольникова: денег, мол, нет. Довод этот свидетельствует только о том, что эти товарищи так же понимают значение литературы, как крестьяне понимали значение медицины во время холерных бунтов. Стыдно говорить о недостатке средств на съезд огромной политической важности, собирающийся после трехлетнего перерыва.

От Московской конференции — к Всероссийскому съезду! От Всероссийского съезда — к полной победе на литературном участке идеологического фронта! И что бы ни случилось в ближайшие дни, мы, стоящие на посту пролетарской литературы, спокойно и уверенно повторяем слова нашего учителя Чернышевского: «Будь что будет, а будет и на нашей улице праздник».

НА БОРЬБУ С ЛИТЕРАТУРНЫМ РАСПАДОМ!

Было время, когда наша партия умела с честью бороться на литературном фронте. После подавления революции 1905 года был период отступления пролетариата, отступления, протекавшего в несравненно худших условиях и более крупном размере. И в обстановке этого отступления началась дикая оргия, гнусная Вальпургиева ночь писателей взбесившегося мещанства. Сологубы живописали революцию и социал-демократию в виде чего-то среднего между сумасшедшим домом и домом терпимости. Тогдашний Пильняк, — Арцыбашев, — на место героев революционной борьбы поставил пошлого Санина. Место «плебейки гордой» Свободы заняла обнаженная Леда Каменского и тоже голая, но к тому же еще и больная мазохизмом Алкина Сологуба.

И партия наша сумела дать отпор тогдашним Пильнякам, отравлявшим своими сладострастными слюнями сознание читателей. Прекрасные сборники «Литературный распад» со статьями Троцкого, Каменева, Луначарского, Стеклова, Воровского и других останутся навсегда прекрасным памятником борьбы нашей партии на литературном фронте.

1923