— А если нас прямо так и спросят: в чём вы видите смысл жизни? — неожиданно спросил Талир.

…Уже не первый час они шли всё той же лесной тропинкой где-то в предгорьях — по странно безлюдной местности, так и не встречая никаких признаков человеческого жилья или деятельности — и эта тропинка за всё время пути ни разу не свернула и не пересеклась какой-то другой дорогой, всё продолжая вести их непонятно куда словно в узком коридоре между сплошными стенами непроходимо густого горного леса. И это было странно — тропинка наверняка не возникла сама собой, её кто-то проложил, и она — если не сейчас, то когда-то прежде — что-то с чем-то соединяла. Однако сперва не хотелось даже особенно задумываться об этом — как не возникало мысли и остановиться, чтобы утолить голод, или просто для отдыха — никто странным образом не ощущал ни голода, ни усталости… И лишь затем, уже как бы сам собой, постепенно, стал возникать разговор: что за тропинка, кто и зачем мог её проложить, и — что за знак в виде двухцветной стрелки, и кто мог его дать? Ведь, казалось бы, горные жрецы могли объяснить что-то представителям своей же расы и культуры в более понятной форме — да и сам факт, что на тропинке росла трава, но не было даже всходов деревьев или кустов, не мог не заставить задуматься. Трудно было понять: давно ли она заброшена, часто ли ею пользовались прежде, и главное — куда могла вести, нигде не сворачивая и ни с чем не пересекаясь за десятки киамов посреди густой лесной чаши?.. И уж вовсе не прибавило энтузиазма и уверенности предположение Итагаро, что это могла быть просто полоса грунта, когда-то обработанная специальным составом, подавляющим рост лишь древесных форм растительности, но не трав — причём продолжавшим сохраняться я почве и действовать многие годы… Как тут было не вспомнить и само этническое оружие, и мёртвую зону на месте окраинных переулков в Тисаюме — и не задуматься: безопасна ли в таком случае эта трава для людей, теперь уже — без различия расы?.. А Итагаро как будто достоверно знал о существовании подобных составов для обработки почвы на территории военных объектов — и уж наверняка не рассчитанных, чтобы ходить по такой траве без обуви… Правда, и никакие кровососущие членистые их за всё время пути не беспокоили, хотя чувствовалось, что уже в нескольких шагах от тропинки лес буквально кишел ими — но это могло объясняться тем, что на самом Итагаро была всё та же, пропитанная универсальным репеллентом, рубашка. И в любом случае — оставалась надежда, что те, кто дали знак, вряд ли повели бы их по опасному пути…

И они так и шли дальше — и тропинка вела их куда-то в глубь полуострова, не сворачивая никуда, не ветвясь и не обрываясь, лишь следуя перепадам рельефа предгорной местности — то взбираясь на очередной невысокий гребень, то ныряя в долину — хотя и при этом они ничего не видели по сторонам, кроме самой чащи и просветов неба между кронами деревьев над головой. И тут уже не было никаких знаков, видений, предчувствий — и само общее чувство ситуации стало каким-то странным. Где-то вдалеке происходило чрезвычайное — а тут всюду было странно тихо, лишь откуда-то по сторонам слышался отдалённый звон или писк мелких членистых и неясные шорохи — и они всё шли вперёд по тропинке, ведущей непонятно куда. Шли, понимая, что надо срочно действовать — а им даже неизвестно, что на самом деле произошло и происходит сейчас в окружающем мире… Хотя и признаков каких-то тревожных перемен в окружавшей их здесь реальности не замечалось — но не могло не возникать и вопросов: куда идут, кто и зачем дал знак — и насколько он сам, ожидающий их где-то в конце трёхсуточного пути, знает, что происходит, и кому или чему угрожает какая опасность?..

И с какого-то момента — сперва исподволь, потом всё откровеннее — в разговоре стали проскальзывать сомнения: действительно ли им дали знак горные жрецы? Не окажутся ли это представители какой-то иной эзотерической организации — и даже, возможно, одной из тех, которые посылали в интернат своих членов как учителей? Или наоборот — совсем неожиданной, незнакомой даже из той тайной литературы?.. И снова встал тот же вопрос: как говорить с ними, чего те могут ожидать от пришедших, чего потребовать? И вообще — не подвела ли излишняя доверчивость и уверенность, что тем, кто дал знак, будут столь же близки и понятны общие интересы Разума в противостоянии Хаосу? Или… возможно, тропинка и вовсе имела какое-то иное, совсем мистическое происхождение и назначение? И там, в конце, их ждали вовсе существа иной, не человеческой природы? Или — человеческой, но не фархелемской? Например — те же "люди дальних миров", судя по некоторым данным, все эти тысячелетия после своего исчезновения продолжавшие скрыто наблюдать за обоими человечествами Фархелема? Или не очень скрыто — ведь и многие древние откровения, и возникшие в недавние годы учения и секты — подобные той, где состоял второй "усыновитель" Лартаяу — было принято связывать с ними… И вновь разговор шёл теми же кругами, и всё более странным казалось — что даже от этих новых учений определённо веяло стариной, древностью, неприятием чего-то современного, достигнутого самими фархелемцами, oщyщалcя тот же странный налёт какой-то казуистики, игры словами, "испытательный" уклон, явное нежелание говорить с людьми Фархелема как равными по достоинству… И, когда разговор после очередного долгого молчания возобновился уже об этом — Джантар понял: никак не удаётся уйти уже от новых, смутных и страшных подозрений. Ведь оказывается (и тоже стало понятно лишь теперь) — там нигде и ни в чём не ощущалось мировоззрение именно развитой высокотехнологичной цивилизации — по крайней мере, как такая цивилизация представлялась самим фархелемцам! А везде — лишь после отдельных немногих слов о космических далях и масштабах, смутных намёков на научные теории и высокие технологии — следовали всё те же примитивные моральные поучения низшему, слаборазвитому сообществу, общие указания на пороки, несовершенства, нерешённые проблемы, причём — даже без намёков на опыт их решения иными сообществами разумных! Словно — кто-то попросту возвышался над их человечеством неким монументом непогрешимости с моральной оценкой всех его исторических путей, современного состояния и дальнейших планов — но не было понятно: в чём этот кто-то реально заинтересован, во что готов вмешаться, кому и в чём помочь, на чью сторону встать в какой ситуации? И сомнения обретали всё более конкретный, оформленный смысл: а… вдруг за происходящим и стоят "люди дальних миров", представители инопланетного разума? И именно они — а не известные фархелемцам издревле природные духи, не те же астральные владыки, и не eщё мифические иерархи непредставимо великих уровней — тысячелетиями управляли человечеством Фархелема через подобные учения? И именно… на встречу с ними, а не с горными жрецами шли сейчас они — девять подростков, в критический для своего мира момент решивших взять на себя ответственность за его судьбу? И значит — надо было подумать, что скажут такому иному разуму, какие вопросы смогут поставить, как объяснить ситуацию, о чём просить?.. И вообще — как и о чём говорить с теми, кто, для себя пользуясь высокими технологиями, позволяющими преодолевать межзвёздные расстояния — для фархелемцев предпочитали представать в мифологических образах из их же древних преданий и легенд?.. И — чем были для них сами происходящие сейчас события, и какова тут могла быть их собственная роль?..

— Прямо так и спросят — в чём смысл жизни вообще? — после довольно долгой паузы переспросил Герм. — И если мы скажем: в победе добра над злом — они станут запутывать нас всей этой казуистикой о двуединстве и взаимопереходах Добра и Зла. А если скажем: в противостоянии энтропии, хаосу, стихийным разрушительным силам — опять же сразу пойдёт речь о бренности и тленности всего сущего. Или, например, так: смысл жизни — в духовном, психологическом удовлетворении от неё, в преобладании радости над горем? Но и тут смогут возразить: всякое горе — обратная сторона радости, так же, как разрушение — обратная сторона созидания. И вообще — всё не вечно, всё меняется, и мы с горестью наблюдаем, как рушится и pacпaдaeтся то, что с радостью строилось и развивалось, пока на это хватало его внутренних сил и логики… И сами человеческие понятия — ограниченны, есть что-то выше их… И вот только если сказать: смысл жизни в познании Истины — что смогут возразить на это? Как докажут, что сама Истина есть ложь?

— Но и такой насторожённой враждебности сразу не надо бы… — начала Фиар. — Тем более — это только в литературе они говорят и думают так…

— А литература — на основе чего? — переспросил Талир. — Да, принято считать, что это — откровения космических цивилизаций из иных миров. А говорят — точно как наши учителя. Будто опутывают, заманивают в ловушку формально правильными рассуждениями о сложности и многогранности Истины — а в итоге получается: все твои понятия ущербны, ошибочны, ты не готов к восприятию чего-то, должен уступить, с чем-то смириться — так как просто глупо отстаивать свои заблуждения! И не они с их мудростью виноваты, не сумев тебе что-то объяснить — а ты, которому не хватило мудрости смириться с неизбежным и непонятным… И это к ним мы идём? К тем, кому, возможно, даже рискованно признаться, что мы всё это понимаем? А нам ещё надо вернуться в Тисаюм с реальной помощью! И тут нас повели по этому трёхсуточному пути — и мы поверили и пошли. Как будто им с их техникой трудно сразу взять нас к себе…

— Мы ещё не знаем, кто это… — неуверенно напомнил Герм. — Но нам дали знак — и идём…

— Вот именно — идём… Хотя из той же литературы знаем — как людей иногда даже в самой острой ситуации морочат загадками, дают труднопонятные знаки, в которых изволь разбираться сам… И даже сейчас, когда правительственная радиостанция заявила о скорой гибели Мироздания, вместо чётких разъяснений — трое суток идите неизвестно куда…

— И что делать — когда уже сколько прошли? — добавила Фиар. — Хотя действительно странно… Или они просто не могут что-то нам объяснить?

— А почему, собственно, не могут? — почти возмутился Лартаяу. — Они, высшие существа?

— Но разве мы знаем, насколько высшие? — возразил Герм. — И что может быть не по силам или опасно для них самих… Так и не разобрались по той же литературе во взаимоотношениях высших духов, богов, стихий… Не говоря о самих "людях дальних миров" — как они там представлены. С путаницей — даже в вопросах, на которые, казалось бы, ответить можно только "да" или "нет"! В одном откровении сказано — наше человечество сотворено тонкоматериальным человечеством Тиэлиракса, в другом — Тиэлиракс изначально был необитаем, и даже сейчас там есть лишь какие-то тонкоматериальные растения… И в чём тут — сложность и многогранность Истины, в чём высший смысл обеих версий? В каком смысле нас будто бы породили те, кого самих ещё нет?

— И таких откровений за всю нашу историю известны уже тысячи, — добавил Минакри. — И почему-то каждое даётся так, будто всех предыдущих — не было. Или кто-то — не знал, что другие успели сказать нам до него. А сомневаться — стыдно, и страшно. С сомнением — ты что-то обрываешь в себе, совершаешь недостойное… А сами будто не понимают — сколько горя уже принесли фархелемцам неправильно понятые откровения…

— Хотя каждое само по себе, возможно, и не противоречиво, — ответил Итагаро. — Противоречия выявляются в сопоставлении…

— И всех вместе — с нашим современным знанием, — добавил Донот. — Будто даже сейчас — говорится человеку древнего образа мышления, и никоего не интересует, как должен понять человек современный! Вот я бы и спросил: почему вы так говорите с нами? Для вас важнее всего, чтобы кто-то не понял какой-то тайны — в которой, вам кажется, через иносказания без особых проблем разберётся другой, кому вы доверяете? А если и он, мудрый и доверенный, ошибётся — и это будет иметь катастрофические последствия для миллионов фархелемцев? Всё равно — не так страшно, как раскрытие тайны непосвящённым?

— А я бы спросил и по-другому, — снова заговорил Итагаро. — Считают они нас в принципе равными себе — или могут иногда просто играть с нами? С нашими чувствами, убеждениями, тревогой за судьбу нашего мира? А то как же: тысячи посвящённых, пророков, избранных — и откуда столько бед? И потом нам говорят, мы что-то не так поняли… А зачем говорить с нами такими иносказаниями, что даже мудрые с трудом понимают их? Особенно — когда дело касается судьбы целых миров? И тем более — как можно понять явный, поверхностный смысл этих иносказаний, что из него получается? Другой народ нечестив, отошёл от высших истин, живёт не по тем обычаям, не так верует — и в общем, в своей трагической судьбе виноват сам… Хотя вся вина — что живёт согласно другому, ранее данному откровению! Так — что они, в конце концов, хотят нам сказать, и чего от нас ждут? Что такое тысячелетиями не могут донести до нас? И наша ли вина в том, как мы это понимаем?..

— И всё же — не вернее ли исходить из их в общем добрых намерений? — не согласился Донот — но сразу уточнил — Я хочу сказать — пусть они думают, что мы идём к ним с уверенностью в этом. Пусть им кажется, что у нас короткая историческая память на все прежние трагедии, пусть разыгрывают из себя воспитателей приюта для слабоумных. А сами давайте не забывать: мы должны уйти оттуда в видимом согласии со всем, что нам скажут…

— Нет, но идти с таким предубеждением… — попыталась возразить Фиар. — И если уж так — не переоцениваем ли свои силы? И… не окажется ли в нас самих заложено что-то подобное — что мы воспримем как наши собственные глубокие убеждения? А то и — не пойдут ли в нашем облике обратно в Тисаюм какие-то другие души — и с совсем иной целью… — Фиар встревоженно оглянулась, как бы в недоумении от собственных слов. — Да, видите, что уже приходит на ум…

— Но я как будто не чувствую угрозы лично нам… — ответил Джантар, хотя слова Фиар заставили встревожиться и его. — Однако и общее чувство — странное… Правда — чего мы ожидаем от тех, к кому идём?..

— Да я уж и не знаю, — ответил Донот. — А то действительно — если уже думаем, удовлетворятся ли они нашим видимым смирением, и о чём с ними вообще можно говорить… И если, например, спросим, как на самом деле устроен наш астрал — а они ответят, что для нашего уровня понимания это слишком сложно — что тогда? Спросить, чей конкретно канон ближе всего к реальности тонких планов Фархелема? А если и на это — ответ тот же? Просто, изображая отчаяние, воскликнуть: ну, как хоть просто в ад не попасть? Вы же сами за тысячи лет нагромоздили столько противоречий, что мы уже и этого не знаем! И — думаете, они наконец скажут нам то, что за тысячи лет не сказали никому другому?

— А сама высшая цель? — напомнил Джантар. — Растворение всего ни в чём, или индивидуальности — в Непостижимом, или — просто блаженство отупения, или — продолжение и там жизни, в общем подобной здешней, но какой-то древней, с грубыми наслаждениями и поклонениями… И какие их иносказания мы должны тут всюду разгадывать? Тем более — сейчас, когда в опасности весь ваш мир?

— И вот говорим — а никто не отвечает, — сказала Фиар, прислушавшись.

— И потом — всякий раз кто-то скажет, что мы слишком буквально всё поняли, — продолжал Джантар. — А на самом деле там и растворение — не растворение, и отупение — не отупение, а что-то иное, более близкое к идеалам текущей на данный момент эпохи… Но — почему для тех, прежних фapxeлeмцeв, надо было что-то скрыть именно за таким буквальным смыслом? Зачем заставлять их буквально желать себе такого? И — что будет с самим человеком, который всё так буквально поймёт?

— Вот я бы и спросил: почему нам даются тексты, допускающие не просто толкования разного уровня — а ещё и настолько дикие по буквальному смыслу? — согласился Лартаяу. — И сама крайне трудная для понимания информация — даётся как истина в последней инстанции? И вместо каких бы то ни было логических доводов, обоснований — только страх лишиться покровительства за недоверие? То есть — должно быть страшно неправильно понять то, что трудно понять вообще?

— И пусть хоть сейчас что-то толком расшифруют нам, — согласился и Донот. — Тем более — не могут сами не понимать, что получается при буквальных прочтениях…

— Да, а опять же — проблема мясоедения? — вспомнил Итагаро. — Это — буквально или нет? А то и тут буквально — что получается… Человек должен чувствовать за собой страшную вину в том, чем и как питается — но и перестроить своё пищеварение, создававшееся миллионами лет, не может. Или некоторым кажется, что могут — но у других расстроится здоровье, и уже от них будут исходить излучения страдания… Не говоря о том… что и тогда мясоедение останется в дикой природе! И ни одно откровение — будто не учитывает ни этого факта, ни что в животном и растительном организме — разные соотношения аминокислот в белках, по-разному устроены углеродные цепи липидов…

— Ну, синтезировать всё это можно, — ответила Фиар. — Есть же безъядерные, дающие биомассу нужного аминокислотного состава, и с гидрированием жиров особой проблемы нет… Но вот, возможно — микродозы животных гормонов, витаминов, ещё каких-то соединений, которых мы даже не знаем, но которые нам необходимы… Мы же из-за этого пока не можем питаться с одних биореакторов и фитотронов! В Чхаино-Тмефанхии многие пробовали — и оказалось: в организме чего-то не хватает, падает активность ферментов, меняется само восприятие жизни… Значит, нужно ещё что-то, а что — пока неизвестно. Предполагают даже — как раз тяжёлые металлы: кобальт, никель… Трудно поверить, правда? Ведь как раньше боялись их накопления в мозговой ткани? Но похоже, так и есть: в микродозах — необходимы, а избыток — уже яд…

— А эти так уверенно заявляют: в растительной пище есть всё необходимое!.. — ответил Итагаро. — Но почему человечество давно не перешло на неё — если всё так просто? Неужели — из одной только кровожадности? И кстати, растения — тоже живые организмы! Так может быть, вообще одной глиной питаться? Или камнями? И вымереть, так и не поняв, микродоз чего нам не хватало?

— Ну, мы, конечно, спросим не так грубо, — сказал Ратона. — А просто — как они решают проблему питания у себя. Если до этого дойдёт…. А то — идём к ним в первую очередь не за этим…

— Нет, почему? — возразил Талир. — И за этим — тоже! О проблемах питания, перенаселения, ресурсов — обо всём надо спросить! Всё может иметь тут какую-то связь…

— Будто и я не думал, — ответил Ратона. — Но давайте не забывать: возможно, встретим вовсе не союзников и не покровителей. И они не будут отрицать реальность битвы сил Света и Тьмы — и наверняка скажут, что участвует на стороне сил Света — но могут представить нам мир после победы сил Света таким, что мы сами интуитивно предпочтём Тьму! И как того, кто руководит ими в этой битве, могут представить нам сущность космически-колоссальных масштабов — которая будто бы любит лишь смиренных, убогих и уповающих на воздаяние в дальнейшем — но не тех, кому есть за что бороться и что отстаивать самим… Что мы скажем тогда? Спросим, что для них — ценность и смысл жизни отдельного человека?

— И опять дойдёт до проблемы религиозных войн, — ответил Герм. — И придётся вести речь в обход: есть ли у них самих разные государства, народы, вероучения, как формируется, как складываются отношения между ними? Но какой обход придумать по вопросу: кто вообще имеет право указывать другим пути, и откуда может знать, что для тех такой-то путь — единственно верный…

— Хотя сами могут быть уверены, что несут нам добро, — предположила Фиар. — Просто из-за каких-то различий в мышлении не могут нас понять…

— За столько тысяч лет? — переспросил Минакри. — Или… тут уже выяснится, что из-за этих различий вовсе невозможен плодотворный и открытый контакт двух разумов? И это всегда будет либо — как у нас с Иорарой, либо — в виде односторонних посланий, которые вторая сторона никак толком не поймёт?

— Подожди… как? — вырвалось у остановившегося от неожиданности Лартаяу.

— Нет, но как же… — начала Фиар, остановившись вместе со всеми — и, не договорив, умолка. Хотя в общем мысль была понятна…

"И правда… — подумал Джантар. — Неужели… Но если так… куда и зачем мы идём? И кто и зачем дал знак? Или… знака не было? Просто обманули сами себя? Но — такая чёткая стрелка…"

— Нет, но их же как-то понимали в древности… — неуверенно начал Итагаро. Остальные, казалось, были так поражены догадкой Минакри, что не могли произнести ни слова. — И они жили среди древних фархелемцев…

— Но я хотела сказать не то, — решилась уточнись Фиар. — Просто — сами могут не знать чего-то о высших уровнях Космической Иерархии…

— А говорят — как бы от имени таких уровней? — переспросил Минакри.

— А если нет? — переспросил, в свою очередь, Ратона. — И — это просто здесь их так понимают? В древности приняли за кого-то совсем уж сверхъестественного — а потом по традиции и пошло?

— И сами, войдя во вкус такой роли, стали требовать жертв! — добавил Минакри. — Нет, я даже не имею в виду — кровавых. Достаточно чисто психологических: приняв их высшую мудрость — откажись от всего своего, почитай их как богов…

— Но ради этого никто не стал бы лететь из таких космических далей… — попыталась возразить Фиар.

— А вдруг — и на Фархелеме есть иной, параллельный мир нашей материальности? — вспомнил Джантар. — И далеко лететь не надо! Хотя, если так, почему сами их явления — не повседневность…

— Так везде же сказано: они считают, что наш мир поражён злом, и потому опасен для них, — напомнила Фиар. — А их цель и есть — очищение нашего мира от зла. Только давайте пойдём…

— Да, слушайте… — сообразил Джантар, снова пускаясь в путь вместе с остальными. — Вот же, наверно, о чём они сразу спросят! Чем, по нашему мнению, отличается представитель сил Света от слуги Тьмы! И что ответим?

— Ну, что… — попытался ответить Лартаяу. — Разве не очевидно, чем отличается? Кто крадёт у других силы, энергию, разрушает их планы и построения — уж точно не на стороне сил Света…

— И — как-то пуст внутренне, — добавил Минакри. — Крадёт — и не может насытиться, будто теряет всё украденное на излучения злобы. Но это ему кажется проще, чем самому измениться к лучшему…

— Ему доставляет удовольствие чужое страдание, — добавил Донот. — Будто — такие излучения и нужны ему для подпитки своей злой внутренней сути…

— Даже не то что пуст — скорее дисгармоничен, — уточнила Фиар. — И потому получает удовольствие от разрушения… Хотя сам не способен существовать без плодов деятельности положительного разума, на котором паразитирует. А генерирует — лишь извращённые мыслеобразы, отравленные энергии. Будто перерабатывает творения других во зло… И — чем не суть того же минус-разума?.. — вдруг поняла Фиар. — Паразитизм на всём положительном — и претворение в отрицательное…

— Как верно сказано, Фиар… — согласился Герм. — Да — и ещё что… Кажется, я понял, что имеют в виду, когда говорят: в тонком мире — всё как и в плотном… Тут же — явные биологические аналогии! В астрале — как бы есть свои, духовные сапрофиты, перерабатывает остатки отжившего, и такое разрушение действительно — обратная, неотъемлемая сторона созидания! Но есть также хищники и паразиты — которые разрушают жизнеспособное, а вырабатывают отраву и отходы! И даже, помню, Хальбир так и говорил — им нужна именно нечистая, замутнённая энергия!

— И правда… Вот же он — переносный смысл плотоядности! — ошеломлённо понял Джантар. — Который мы по недоразумению везде в этих текстах принимаем за прямой! А дело — вовсе не в том, что нельзя есть продукты животного происхождения! Не пользоваться чужим страданием, не зависеть от него как источника энергии — которая всё равно уже не будет чистой!

— Точно… — ответил Итагаро. — И мы вполне можем так сказать, если что… Хотя в текстах всё подано буквально — а это уже ты понял сам… И потом, в дикой природе хищник не виноват, что он — хищник… Правда, тут уже — опять выход на вопрос о самом происхождении зла. Или вообще — всякой двусторонности, противоположности… А они засыпали нас таким потоком версий на этот счёт, что логичнее всего предположить: вряд ли ближе к ответу, чем мы сами…

— Мальчики, но что это мы? — спохватилась Фиар. — Опять говорим так, будто ожидаем, что нас сразу начнут в чём-то обвинять! То ли нас лично, то ли — вместе со всем нашим человечеством!

— Правда… — согласился Джантар. — Но — в каком плане и читали всё это… Только обратишься к высшим существам — сразу начинают искать пороки в тебе самом. Хотя мы нигде не читали — чтобы кто-то искал их в такой ситуации, как мы сейчас… Но давайте наконец вспомним — что знаем реально? Традиционные представления о битве сил Света и Тьмы, об Иерархии Света — она же как будто и есть Космическая Иерархия? И также — что какие-то силы хотят считаться нашими благодетелями и вести нас по пути, который мы должны принять как единственно правильный… Но нам не дали приемлемого для всех совета, как стать лучше и совершеннее — наоборот, сеют рознь и страдания множеством противоречивых откровений, изводят чувством безнадёжного несовершенства. Будто и хотят, чтобы мы не стали лучше — а вечно зависели от них, блуждали в потёмках их хитросплетений, не видя выхода. И сами церковные организации, основанные вокруг этих учений — со временем превращаются в почти сыскные ведомства. На что, кстати — неизвестна даже какая-то реакция самих пророков, основавших эти церкви… То есть — чьё-то участие в нашей истории для нас загадочно, Единый План, по которому нас ведут — непонятен, цель его нам не раскрывают — но винить во всех неудачах и трагедиях нам предлагается лишь себя… А иначе получается — уже мы в чём-то обвиняем Иерархию Света, от которой зависят наши судьбы, поскольку сама наша планета есть поле великой космической битвы Добра и Зла. Но и не идти же к ним — с каким-то скандалом, обидой за то, что они пока не одержали победу в этой борьбе, не оградили нас от каких-то опасностей, вообще не решили за нас всего… Да, вот именно — не решили за нас всего как-то по-нашему, не поняли нас лучше нас самих! Что они — не какие-то "лучшие мы", чем мы сами! Если тут вообще — не какое-то наваждение… — вдруг спохватился Джантар, почувствовав неладное.

— Действительно… — забеспокоился Итагаро. — Этот низший астрал — он же совсем рядом, вокруг нас! И не хватало ещё, чтобы оттуда слышали наш разговор…

— Вот именно! — спохватился и Минакри. — И нас будто к тому и толкает, чтобы получились не мирные переговоры — а что-то, больше похожее на ссору или допрос!

— Значит, у нас нет права спросить и о синтезе пищевых продуктов, заменяющих мясо? — возмутился Итагаро. — То есть — почему и тут вместо конкретной информации лишь засыпает нравоучениями? Такими, что, кажется, проще уморить себя голодом, если бы не грех самоубийства?

— Да потому, что эти технологии мы можем и должны разработать для себя сами! — ответил Минакри. — Исходя из особенностей нашей, фархелемской органики!

— Методом проб и ошибок? — переспросил Итагаро. — А как же их более высокая техника? При которой они могли создать тут у нас такой биореактор уже тысячи лет назад — и пусть бы работал под надзором жрецов при каком-нибудь храме! Вот и была бы настоящая, деятельная гуманность! Хотя — сразу привело бы к искусственному ускорению нашего развития, а то и открытому контакту… Ведь нельзя обслуживать реактор без понятия, что и как там происходит… Но видимо, это уже не входило в их планы… Хотя подождите… Если мы так хорошо понимаем всё сами — зачем спрашивать их?

— Так можем и не спрашивать, — ответил Минакри. — Но если спросят они…

— А вообще… — Итагаро снова задумался. — Понимаете, вот говорим об этом — и действительно чувство, будто мы хотим найти в них что-то доброе, чистое — а кто-то нашёптывает: ищите плохое, ищите, что они не могут или не хотят сделать для вас. Будто это и есть их подход: как благоговеть перед ними, они всемогущи, а в реальных делах или перед реальной опасностью ты одинок… И от нас требуют абсолютной чистоты — а сами не готовы снизойти ни к одной нашей проблеме. А потом — уже сам начинаешь чувствовать вину, что так подумал о них… Заметили?

— Заметили… — удивлённо ответила Фиар. — Мальчики, правда… Так и есть…

— Но мы не должны испытывать чувства вины! — встревоженно ответил Донот. — Мы же знаем, что обитатели низшего астрала так и выкачивают из человека энергию — через чувство вины, стыда, страха! А главное — так сами можем страшно ошибиться…

— И точно — всё как-то стало путаться, — призналась Фиар. — Люди иных миров, духи человеческого уровня, высшие духи… И мы уже как бы возлагаем на одних ответственность за гипотетические просчёты других… А так же нельзя…

— Но кто-то веками цепляется за вопросы, ответов на которые мы не знаем! — попытался возразить Ратона. — И говорит как бы с позиций их знатока! И чуть не на каждой гипотезе нагромождено столько лживых версий, недомолвок… И это — по вопросам, которые тут же провозглашаются жизненно важными! Странно ли, если мы хотим понять, в чём дело?

— Но и не возлагать же на них ответственность за шалости наших низших духов… — Фиар почему-то не стала продолжать.

— И всё равно что-то не так, — ответил Герм. — Говорится от их имени — высших сил, высших цивилизаций — а те будто сами об этом и не знают и не дают нам разъяснений. А здесь, в своём мире, мы только слышим — все беды от маловерия. Но маловерие — недостаток веры в кого или что? В кого-то, чей уровень — судьба целых стран, народов, государств? Или — в высшие космические цивилизации? Или — в кого-то высшего среди нас самих, людей Фархелема — на кого замкнуты судьбы множеств "обыкновенных" людей? Ну, а мы с вами — какие люди, "обыкновенные" или нет? Исторические личности — или рядовые страдальцы, которым достаётся рикошет кем-то уже определённой судьбы целых множеств? Давайте сравним: считаем мы возможным ради блага всех пожертвовать судьбами некоторых — при этом даже не раскрывая им самой цели? И что для нас Иерарх: праведник, заботящийся о благе каждого — или полководец, который ничего не должен отдельному солдату и не ответствен перед ним, а лишь использует как орудие своих планов? И если так — каким солдатом предпочёл бы быть каждый из нас: сознательно принявшим цель, и весь связанный с ней риск и трудности — или которому просто навязали цель, даже не объяснив, что его ждёт, и чем он рискует? Не правда ли — для нас, каймирцев, ответ очевиден? Но там везде — либо человек должен исполнять свою часть неведомого плана, навязанного некой волей, либо до него толком и не доведена ничья воля, а сам он — поле борьбы разных сил, одну из которых надлежит считать Добром или Светом, а другие — Злом или Тьмой! А кто из них кто — соображай сам, ведь не их дело ещё что-то тебе объяснять? И вообще, ты — не равноправный сотрудник, ты — только орудие, но помни, что за всё с тебя же спросится полной мерой? Однако если они все рассуждают так, то… кто из них, собственно — силы Света?

И уже Герм вдруг так резко остановился, что Ратона, шедший следом, едва не налетел на него — а затем пришлось остановиться и Джантару, и остальным. И было от чего — кажется, всё сразу обретало совсем иные очертания…

— Нет, в самом деле, — продолжал Герм, — если сообща надо отстоять наши коренные интересы, и мы вместе противостоим злу — почему кто-то позволяет себе скрывать от остальных смысл происходящего с ними? И более того — надо идти к нему на поклон, чтобы он разъяснил нам, что есть наша цель? И мы настолько свыклись с идеей чьего-то верховенства и какого-то нашего предназначения — что и не задумываемся: а кто и почему нам его определяет? Кто позволяет себе вести нас путями шока, отчаяния, предельных напряжений — и каким образом это необходимо для конечной победы Добра? А все эти исторические катаклизмы? Перемещения стран, народов, армий, заговори, кровавые междоусобицы, войны, пытки, казни — и… плохие оценки по истории, выставляемые нам в каждом очередном учении? Тоже — суждённые события, предначертанные Единым Планом, суть которого на нашем уровне понять не дано? И вообще — если каждый народ с его обычаями, законами, культурой и верой зачем-то нужен, как часть Единого Плана… что дальше, когда эта часть завершена? Где-то для каких-то иных миров свою роль сыграл — и всё, здесь не нужен, его можно ликвидировать? А как же люди, которые причисляли себя к нему — и тоже во что-то верили и на что-то надеялись? И в другой раз… и нам, каймирцам, кто-то скажет: либо растворяйтесь среди других рас, либо вымирайте? Так как каждый народ и культура, не говоря уж о личности — не более, чем полуфабрикат какого-то творения в иных мирах? То есть — самостоятельной ценности никто и ничто здесь не имеет? И всё, что происходит в нашем мире, нужно лишь затем, чтобы преподать кому-то урок? Есть план, объединяющий миры, есть неведомая нам цель, а переживания людей этого мира — не в счёт? Но для нас-то этот мир — не бренное и не тленное, это — наш дом, пусть временный, мы живём здесь, пусть с перерывами — и хотим по-своему обустроить его для счастливой жизни! Так по какому праву кто-то мешает нам в этом, заставляет страдать в назидание кому-то? По праву силы? Но какая же они тогда Иерархия Света? Разве так мы представляем её себе? — Герм на мгновение умолк, судорожно переводя дыхание. — Нет, я не утверждаю, что они — злые, что они — наши враги. Они — просто никакие и есть. Наши переживания им непонятны, добрых чувств к нам у них нет — и они даже не понимают, чему подвергают нас, строя свои планы и идя к своей цели… Они не жили нашей жизнью, не умирали нашей смертью — откуда им знать это? Но пусть бы хоть сейчас до них дошло: те, кому безразличны наши чувства, кто ворочает судьбами человеческих общностей, не понимая, каково при этом отдельному человеку — не могут восприниматься нами как Иерархия Света! И пусть не требуют твёрдости в вере от тех, кого ведут будто с мешком, надетым на голову! Мы не можем верить в то и благоговеть перед тем, чего не понимаем! И не довольно ли с нас уже политиков-людей, с их играми "по-крупному" — плюс-минус тысячи, миллионы сломанных судеб?.. И если они — не такая уж безоговорочная Иерархия Света, как мы думали — пусть и договариваются с кем-то на своём уровне, а не сталкивают нас между собой!..

"Подожди, это просто срыв… Надо успокоиться…" — хотел было ответить Джантар, но сам вдруг почувствовал: если не во всём, то во многом Герм прав. И говорил он твёрдо и уверенно — совсем не как человек, впавший в отчаяние…

— Герм, но так нельзя, — с тревогой ответила Фиар. — Это опять — подсознательное ожидание всемогущества…

— Но сам я тоже не всемогущ! И что — зная предел моих сил и видя мою слабость, вы стали меньше мне доверять?

— Нет, конечно… — Фиар больше не нашлась, что сказать в ответ.

— И монаха, с которым едва справились вдевятером, мы не признали бы своим духовным лидером за одну его силу, верно? — продолжал Герм.

— Ну разумеется, нет! Но к чему ты это…

— К тому, что в мире людей имеет значение и мудрость, и совесть, и сострадание — а не только мощь и масштабы! И ценность для нас — сама личность, а не её место в чужом плане и то, как она исполняет чужую волю! И Космическая Гармония для нас — не тупое подчинение, а сознательное сотрудничество и сотворчество! Но сознательным сотрудникам — доверяют, как равным! А там, где надо дрожать, боясь плохо повести себя и лишиться покровительства — получается… точно, как сказано в прошлогоднем постановлении о реформе школы! Их опасаются — и вольно или невольно обманывают, но не любят и не уважают! А если у меня и был просто срыв… — уже спокойнее заговорил Герм. — На который они сами меня и спровоцировали… То опять же — зачем им это? Они, что, считают необходимым пропустить каждого из нас через испытание на самом пределе сил? Явить в самой трудной ситуации не то холодную улыбку, не то царственное спокойствие: твоё восхождение нужно тебе, но не нам, провалишься — твоя проблема? — и посмотреть, как поведём себя? Так и ответ: зачем я — в такой ситуации, как сейчас — буду рваться к тем, кому не нужен, кто лишь играет на моём отчаянии? И только eщё вопрос: а где же настоящая Иерархия Света? Те, кто не провоцируют доверие с двойным дном, в котором скрыт страх потерять покровительство — а у кого с нами действительно глубокие общие интересы? Или пусть — временные, в какой-то борьбе, но хотя бы — понятные нам самим, без этих тайных путей, которыми нас ведут, не раскрывая истинной цели?

— Знаете, и мне надо разобраться в своих ощущениях… — вдруг сказал Итагаро. — А то тоже — будто что-то подсказывает: что вы так возитесь с этим благом своего человечества, которое лишь годится, чтобы кто-то управлял им извне? И у вас, детей, даже не раскрыты все энергоцентры — а какую труднейшую миссию кто-то на вас возложил… Хотя я помню, как eщё в тот раз один из жрецов Храма Неба в Кильтуме сказал мне: Тьма велика, и порой бывает чувство, что ведёшь битву в одиночестве… А нас — всё-таки девять…

— Но откуда может идти это влияние? — забеспокоился Ратона. — Ведь тут — даже не аномальная зона. Просто — военно-запретная, только и всего…

— А откуда мы знаем? — переспросила Фиар. — И как незаметно подбирается — через собственные сомнения… Нет, правда — не в том ли и дело, где остановились?

— Так пойдём! — Ратона судорожно подхватил с травы ящик, но, не удержав, опустил обратно.

— Нет, подождите… — встревожился Джантар. — А… кем тогда послан знак? И… сколько уже прошли — доверившись кому?

— А от кого — сомнения? — переспросил уже Герм. — Ведь те, кто дали знак — наверняка понимают, кто мы такие и почему оказались здесь! А это действительно, будто кто-то нашёптывает: вы одиноки, никому не нужны, и даже над самим крайним вашим отчаянием в конце пути лишь посмеются…

— И, раз ты никому не нужен — живи для себя и держи оборону от всех, — добавил Лартаяу. — Такая игра на свободолюбии. Сейчас, когда происходит такое…

— Точно… — согласился Ратона. — Я тоже чувствую…

— Ну, так давайте ни о чём не говорить! — предложил Лартаяу. — Просто пойдём дальше!

— Тогда уж, наверно — и не думать? — снова не согласился Герм. — Даже — о том, правильно ли делаем, что идём туда? Тем более — не зная, что там окажется! В самом-то знаке этой информации не было…

"И то верно… — подумал Джантар. — Мы даже не знаем, что там…"

— Но и возвращаться с полдороги ни с чем… — неуверенно начала Фиар. — Мы же пообещали… И люди надеются на нас…

— И им нужна реальная помощь, а не наша слабость или ошибка, — ответил Лартаяу. — Но и — чтобы вместо помощи мы не привели туда врагов… Нет, это явно участок местности с аномалией! Надо быстро уходить отсюда! А думать и говорить — уже дальше по дороге!

— И конечно, опять вперёд, — добавил Минакри, — а то куда же ещё…

Ратона и Итагаро подхватили один из ящиков с продовольствием, Донот и Талир — другой, и все снова двинулись в путь. Теперь Джантар боялся не то что произнести какие-то слова — а и проронить в сознании лишнюю мысль, чтобы она не была тут же подхвачена враждебной сущностью низшего астрала, и не вернулась обратно с искажённым смыслом… И так, в молчании, они прошли не меньше сотни шагов — прежде чем Лартаяу решился заговорить снова:

— Но всё-таки — кто дал нам знак? Что, если действительно — высшие духи, которые могут сужать сознание до нашего уровня? А то, помните, читали — каким-то феноменальным экстрасенсам в древности удавалось переносить сознание на уровень клеток и даже молекул?

— А уровень максимума информации? — напомнил Донот. — Мы же пришли к выводу, что он — наш, человеческий!

— Действительно, что это я… — спохватился Лартаяу. — Но тогда и с самим уровнем высших духов получается что-то странное… Их мощь и масштаб — не сравнимы с нашими — а максимум информации здесь…

— Просто они решают другие задачи… — совсем уже неуверенно ответила Фиар. — Или мы сами чего-то так и не поняли…

— Или — опять же для сравнения пример с человеком и культурой бактерий, — добавил Донот. — Он где-то назавтра по своему времени снова переводит сознание на их уровень — а в пробирке сменились целые бактериальные поколения!

— Точно! — вдруг поняла Фиар. — Вот почему всё в этих откровениях обращено в древность — и будто никто не понимает нашей современности! Для них наша древность была вчера!

И эти её слова, так просто произнесённые — будто громом поразили всех, взорвав окружавшую тишину. И все опять остановились и замерли посреди этой странной дороги между стенами лесной чащи.

— Так думаешь… — растерянно начал Донот. — Но я имел в виду не это. А — что знак по современной для нас проблеме могли дать нам только существа того же уровня, что мы сами…

— А сокращение нашего человечества… — почему-то добавил Лартаяу. — Помните, говорили: духи нашего астрала не могут быть заинтересованы? А… существа нашего уровня — но из других миров? Вдруг всё-таки…

— Но… зачем? — голос Итагаро едва не сорвался на крик. — Зачем им опустошать нашу планету от человеческих тел? Или… опять же — проблема ресурсов? Которые нужны им — как бы ничьи, без конкурентов?

И снова мгновения глухой тишины потекли "каплями времени" — но уже будто медленно, кристаллизуясь в ещё неясную, ответную мысль… "Неужели это возможно? — только и крутилось, однако, в сознании Джантара. — Вправду дошло до такого? Уже всерьёз?"

— Хотя сами их космолёты даже не всегда плотноматериальны… — наконец попытался ответить Донот. — Во всяком случае — как описаны в преданиях и откровениях. Или… им здесь и не нужен плотный мир? Борьба идёт за астрал? Хотя так он и без того переполняется здешними человеческими душами…

— Заселение астралов других планет… — сообразил Минакри. — А наше человечество… И есть для них — лишь питомник, инкубатор…

— Или, наоборот — они где-то вывели другую человеческую расу на основе нашей органики, для заселения нашего плотного мира? — предположила Фиар. — Вот и освобождают место. А сам наш астрал для них — свалка душ старого образца, не более? Ну, если тут всё — бренное и тленное…

— А космолёты из уплотнённого астрала, полутонкой материи, — начал Герм. — В общем — какой-то не совсем нашей материальности… Что, если для её производства нужна тонкоматериальная рабочая сила?

— И нигде — какого-то реального понятия о таких технологиях… — ответил Итагаро. — Везде, всё — вокруг да около… Но я не думаю, чтобы энергию для такого сложного труда можно было вырвать из человека насильно…

— Так и надо убедить его: что-то отвечает его коренным интересам, работает он в конечном итоге на своих благодетелей! — объяснил Герм. — Которые ведут борьбу с Мировым Злом, защищая в том числе его самого!

— Значит — космические невольники… — потрясённо произнесла Фиар. — Но лететь за этим в такие дали… Тем более — когда уже сами, своими силами, создали звездолёты… И вообще, такую технику — так использовать… Хотя это — наши понятия, там всё может быть иначе… Нет, но… неужели это и есть контакт, которого мы ждали веками? Даже после истории с Иорарой? Происхождение жителей которой тоже неясно… Правда, если космолёты не плотноматериальны — значит, и наши ресурсы для их постройки не нужны. А если кому-то хватило своей энергии, чтобы без помощи техники, чисто магически, создать эти уплотнённо-астральные космолёты — зачем им и наша энергия?..

— Подожди, дай подумать… — остановил её Донот. — То есть… даже не техническая цивилизация в нашем понимании? А — какая-то чисто энергетическая? И всё техническое для них, скорее всего, как-то неестественно?..

— Действуют только интуицией, только магией… — добавил Минакри. — И… наши, фархелемские политики — их колониальная администрация, которая руководит нами здесь? То есть — руководила… А теперь сама стала не нужна своим хозяевам… Бормотали всякий раз что-то невразумительное, только умножая панику — а теперь от них вовсе решили избавиться… Так как, возможно, идёт уже прямое вторжение…

Минакри снова поднял взгляд к россыпи ярко-голубых просветов неба в разрывах деревьев — и Джантар невольно посмотрел туда за ним. Хотя всё было тихо и спокойно, как прежде — какая-то новая тревога уже будто разливалась повсюду…

— И организовать сопротивление здесь некому, — снова глухо и хрипло продолжил Минакри. — Ведь вся эта верхушка общества — везде, кроме Чхаино-Тмефанхии — вовсе не организующая сила нашего человечества… Наоборот — как-то жалко, лакейски "предстояли" кому-то, не зная даже — мифическому или реальному… Приносили кровавые жертвы, заставляли людей участвовать в церемониях само унижения… Скоты… А что тут понимают и могут те же природные духи — я совсем не знаю… Но где-то есть какое-то сопротивление — и оно дало нам знак, где и как с ним соединиться… А мы блуждаем в мифах…

— Значит… реальное инопланетное вторжение? — переспросил Джантар, ещё не веря себе — и снова, как бывало в моменты сильного волнения, не узнав своего голоса. — И тогда уже… партизанская борьба?

— Да, вот вам и ожидания из фантастики, — скорбно, но уже с решимостью добавил Минакри. — И тоже везде — мифы, как это должно быть. Первый контакт с существами, которые абсолютно ничего не знали о нас… Встречи в космическом пространстве нашего и их космолётов, размером тоже чуть не с город… Космолёты — ядерные, термоядерные, аннигиляционные, планеты — кислородные, азотные, серные, хлорные, существа — человекоподобные, щупальцевые, сегментированные… Впрочем — это уже есть в Иораре… И даже ещё — какие-то колониальные, и чуть ли не микроскопические, и бесскелетные, и подобные плесени, и почти что растительные… И со всеми там происходил какой-то контакт, со всеми находился общий язык… А реально — сперва споткнулись о баню-туалет, а теперь вот это…

— Нет, а… если кто-то просто создаёт в нашем же астрале новый слой? — вдруг предположил Донот. — Для борьбы ещё с кем-то здесь, на Фархелеме? Для чего и перетягивает туда такое множество душ?

И вновь повисла тишина оцепенения — но сразу как бы и взорванная этой новой догадкой, брошенной в неизвестность…

— То есть — опять пришли к тому же? — первым заговорил Лартаяу. — Нет, но цель… Они, что, хотят создать там сообщество, полностью автономное от плотного мира? И потому готовы уничтожить цивилизацию здесь? Или сами готовятся завоевать астральные миры каких-то других планет? Или речь — об оккупации всей нашей планеты союзом объединившихся злых божеств? Которым стали не нужны уже и политики, и жрецы как какие-то посредники — хотят править сами и только сами?

— После того, как веками готовили к этому малограмотные массы общества… — добавил Ратона. — И вот зачем нужны были эти каноны религий… Как какие-то "своды всезнания" — где в одну кучу свалено всё, что знали и во что верили в каждый данный момент… А потом, пусть реальная жизнь в это уже не укладывается — всё равно молись на старое, иначе ты — враг общества здесь и богов там… И вот так поиграли на властолюбии политиков, а теперь их самих — на свалку?..

— Мальчики, но вы думаете… — глухо и напряжённо начала Фиар. — В самом деле так может быть?

— Или нашу планету пытается занять вообще какой-то небиосферный интеллект? — внезапно предположил Талир. — Я имею в виду — как какие-то роботы, слуги тех, кто сам появляться здесь не собирается?

— То есть опять же — как в фантастике ещё прошлого века? — вспомнил Джантар. — Слабые люди-повелителя и могущественные машины-рабы? Или просто — цивилизация довольно примитивно мыслящих машин? Но зачем такому разуму планета с биосферой? Тогда им скорее подходит Тарменех — полезные ископаемые есть, но ни влаги, ни той же плесени… Если возможна сама такая цивилизация…

— Да и расточительность от излишнего богатства — признак низкой технической культуры, — добавил Итагаро. — А высокоразвитая цивилизация, способная строить звездолёты — должна ещё прежде этого освоить малоотходные технологии. И просто за полезными ископаемыми в другую планетную систему уж точно не полетят… Хотя — всерьёз ли мы… о таком? — оглянувшись по сторонам, спохватился он. — Действительно думаем, что всё это возможно?

И будто покатилась обратная волна — удивления, потрясения, едва ли не шока от того, какие мысли только что приходили на ум…

— Точно… — спохватился Донот. — Ещё ничего толком не знаем — а нас уже куда понесло…

"И даже не сходим с ума, перебирая такие версии, — подумал Джантар. — Потому что не имеем права сойти…"

— И только предполагаем — что могло быть то лазерное представление в небесах, — тихо добавил Герм. — Или — о чём нас могут спросить в конце пути…

— И даже не знаем, какой враг нам противостоит, — после короткой паузы ответил Итагаро. — Как рассуждает — как персонаж мифов или просто как солдат, человеческая ли вообще у него логика… И ясно только одно: нами правили предатели. Иначе мы уже могли иметь свои космолёты — а не остаться на случай возможного вторжения нищими и техникой, и духом…

— Но даже если те считают нас дикарями, сами — дикари ещё худшие, — добавил Ратона. — Тысячелетиями только и делали, что мешали нам развиваться…

— Или тут — просто эксперимент по выживанию нашего человечества, — предположил Итагаро. — Иначе давно бы уже кто-то заявил о себе как новой власти. Хотя возможно, и заявил — просто мы тут ещё не знаем…

— Да, не знаем, что происходит и в каких масштабах, — ответила Фиар. — До сих пор — не знаем. И — не имеем права зря рисковать собой, ринуться в бой и проиграть его. Но пока нам дали знак — и мы идём, куда он указывает. Не знаем, правы в этом или нет — но идём… Ведь ничего другого не остаётся…

— Идём, — под влиянием мгновенного порыва (после таких же мгновенных колебаний) решился Джантар. — Стоя здесь, не узнаем ничего большего, и никому не сможем помочь. Так что идём…