— Закончились наши припасы, — сказала Фиар, откладывая уже пустую сумку. — Знать бы, сколько ещё до Арахаге…
— Думаю, уже недолго, — ответил Ратона. — По крайней мере, снова проголодаться не успеем.
— И сколько едем — а ни одной остановки, — сказал Итагаро. — И проводники не выходят из купе. То ли — особо редконаселённая местность, то ли — кажется от долгого ожидания… Хотя я уже ехал тут однажды — в обратную, правда, сторону. В Дмугилию, к той радарной станции наблюдения. И поезд останавливался гораздо чаще… И тоже загадка: для чего эта станция, для наблюдения за чем? Говорили даже, она там — при какой-то аномальной зоне…
— Хотя самих этих зон официально не существует? — удивлённо переспросил Джантар. — И ты за всё время не сказал нам об этом?
— Но это только говорили, — ответил Итагаро. — Что там поблизости кто-то видел, как появлялись и исчезали какие-то люди, сооружения, неизвестные науке животные, непонятная техника… И что в других заброшенных местах эти зоны будто бы окружают такими границами — куда там обычной государственной… Срубают просеку шириной в городской квартал, заливают смесью страшнейших ядов, покрывают всё это бетоном или асфальтом, да ещё устанавливают сигнализацию и автоматические системы залпового огня по всему периметру, чтобы ничто не могло проникнуть ни туда, ни оттуда. И всё равно аномальная зона проглатывает целые куски даже такой границы…
— Как — "проглатывает"? — не понял Лартаяу".
— Да просто слизывает целый участок границы со всеми охранными системами, — объяснил Итагаро. — Был — и нет… А вместо него — даже не знаю, что. То ли почва с самой обыкновенной растительностью, то ли наоборот — гладкая поверхность, срезанная, как ножом… Но говорю: они там, в армии, любят такими слухами производить впечатление на тех, кто не имеет чести принадлежать к их сословию, вот я и не принимал всерьёз. Тем более, при мне ничего подобного там не видели. И не помню, чтобы кто-то рассказывал как очевидец, а не с чужих слов…
— Но и слухи наверняка на чём-то основаны, — предположил Лартаяу. — И тут, возможно — уже серьёзная тайна. И представьте, что бы это значило — проходы в иные миры…
— И в газетах сколько пишут обо всяких тайнах… Замки, монастыри, все эти легенды о местах, вдруг ставших необитаемыми… — напомнил Минакри. — И неизвестно, в чём бывало дело: действительно эпидемии, выбросы вулканических газов, опять-таки вспышки массового безумия? И всё чаще — там же, в газетах — религиозные объяснения: какой-то Чуждый Разум, Абсолютное Зло… Без иронии, без ссылок на устаревшие представления. Так, мол, понимали древние — a мы знаем не больше их. Ещё одна кампания в прессе, что ли…
— И тоже — примета смутных времён, — грустно вздохнул Джантар. — Всюду тайны — а разум слаб…
— Да, и всё больше приняты такие объяснения самых разных тайн, — подтвердил Ратона. — Будто не понимают, где миф, а где реальность. И тоже всё — на слухах, без чётких свидетельств…
— С чего и начинали — там, на набережной, — напомнила Фиар. — Как начнёшь разбираться, многое — только слухи.
— И будто действительно: имеет характер глумления над попытками что-то понять, бессилием человеческого разума! — добавил Итагаро. — Хотя конкретно у кого-то — слаб только его собственный… А теперь уже, получается — и над общей тревогой за судьбы мира? Будто мудрость в том и состоит: быть холодными наблюдателями всеобщего краха!
— Хотя говорят и о том, что в таких зонах обитают высшие духи, или опять-таки горные жрецы, — снова напомнил Минакри. — Или — не в таких, есть ещё какие-то другие…
— Но уже решили: перебираемся через границу в дельте Фиоланы, а там видно будет, — ответил Лартаяу. — Или… вы, что, собираетесь искать такую зону?
— Нет, конечно. Просто вспомнилось, — попытался закрыть тему Итагаро. — Сам наш план от этого не меняется.
"А об этом — никак не решимся заговорить снова… — вспомнил Джантар свои ночные догадки. — Будто подсознательно избегаем… Или сейчас важнее не это? Но… как же так? Я сказал, приняли к сведению — и всё. О чём угодно говорим, а об этом — ни слова…"
— Но хорошо ли мы представляем всё это? — спросил Донот. — Как конкретно будет, что придётся делать? А то уж откладывать некуда…
— Ну, как… — начал Итагаро — и умолк, пытаясь припомнить. — Как оно там расположено, я в общем представляю. Городские окраины, пустырь за городом, потом — сама дельта Фиоланы…
— Да, мальчики, ближе к делу, — согласилась Фиар. — Осталось не так долго ехать, пора иметь план действий… Нo ты уверен, что пустырь за городом — не под особым наблюдением? И можно свободно подойти к самой peкe?
— Как раз в этом не уверен… — стал сомневаться Итагаро. — Хотя помню: до самой реки люди ходили свободно…
— Но мы не можем полагаться на случайные воспоминания, — ответил Талир. — И где-то какие-то охраняемые рубежи должны быть. Тебе только казалось, что их нет…
— До самой реки ничего такого не было, — уже увереннее подтвердил Итагаро. — Люди в обычной гражданской одежде беспрепятственно ходили туда. И где провести эти рубежи: при таких ледовых заторах, половодьях, плавучих зарослях — когда всё постоянно меняет очертания? Хотя и при этом граница как-то охраняется. И все ходят будто свободно — а попробуй зайди "не туда"…
— А когда жил там, не слышал — её хоть часто пытаются перейти? — спросил Талир. — И часто ли попадаются?
— Не знаю, не интересовался. Не забудь, сколько мне было лет — и откуда мог знать, что когда-то понадобится? Сориентируемся на месте…
— Но как именно? — переспросил Талир. — Всё-таки через секретную сеть? Или просто пойдём, как есть, наугад? Или вся надежда — на меня?
— Так это надо ещё приблизиться к кому-то, кто знает подробности охраны границы, — ответила Фиар. — И чтобы сам не понял, что его кто-то коснулся, не поднял тревогу…
— Или вообще не сошёл с ума, как тот чиновник в Тисаюме, — добавил Талир. — О чём я раньше и не подумал бы, что возможно…
— Самые общие сведения, думаю, можно снять с памяти первого попавшегося человека в пограничной форме, — предложил Итагаро. — Где там какие посты, охранные системы, какие ошибки можно сделать, не зная принципов их действия… Но — и не оставить у него в памяти лишних следов, это верно…
— Похоже, этот вариант будет у нас основным, — согласилась Фиар. — Нам не до проникновения в секретную сеть.
— Но и тут — определённый риск, — ответил Талир. — Могут быть особо засекреченные охранные системы, о которых знают немногие.
— Нам важно только, как сработают охранные системы при попытке перехода границы, — возразила Фиар. — А это должен знать и рядовой пограничник. Ведь его работа — быть готовым ко всему, что может там произойти.
— Как будто логично, — согласился Талир. — Это должен знать и рядовой… Нo общей ситуации — в Тисаюме, Керафе, стране — что, так и не узнаем?
— И… что у меня с восприятием… — признался Джантар. — Общие виды городов, квартир, где внешне всё в порядке — но ничего конкретно. Не понимаю…
— Наверно — от волнения, непривычности ситуации, — предположила Фиар. — Надо бы успокоиться, прийти в равновесие. Но где уж — когда готовимся к такому…
— И об этом — ничего, — уточнил Джантар. — То ли эта мистическая сила уже нас оставила, то ли мешает волнение, то ли ещё что-то…
— Вот и гадай теперь, что это всё такое, — ответил Талир. — Какова реальная ценность записи, и всех наших догадок; что сейчас в Керафе и Тисаюме; что и как сложится при переходе границы… И — опутано же всё тайнами и системами охраны…
— Сколько этих тайных ведомств существует лишь по традиции, — согласился Итагаро. — А в результате: попробуй получить безобидную информацию — уже преступление. С одной стороны… А с дpyгой… Если сами в разговорах — приходим к такому, что трyднo принять: чуть не посягает на основы духовности…
— Хотя казалось бы, почему? — добавил Лартаяу. — Если нет доказательств, что эволюция человека как вида не продолжается поныне? И она как раз и идёт — через прогрессивные мутации, появление отдельных особей, в чём-то более совершенных!..
— Трудно смириться с этим применительно к людям, — снова призналась Фиар. — Их хочется представлять равными в достоинстве.
— Хочется, но не получается, — вздохнул Итагаро. — И такие проблемы кто-то считает нужным держать в тайне. Потому что не знает, как сказать всем, и главное — чем может обернуться…
— Равные в достоинстве… — начал Лартаяу — но вдруг задумался о чём-то.
— О чём это? — переспросила Фиар. — Что ты хотел сказать?
— Да опять подумал об этих людях Иорары… И — что организм реальных обитателей других планет тоже наверняка устроен иначе, чем у нас… И пришлось бы как-то определять: что есть равенство в достоинстве, и сам разум как таковой? И та формулировка Джантара имеет смысл, только если определено само понятие разума… Но вы же смотрите, как различаются по мировоззрению, мироощущению, жизненным целям даже люди одного человечества, одной планеты — и что говорить о тех, у кого, возможно, сама химическая основа жизни в чём-то иная? И вот — исходя из чего делать вывод, что кто-то — достаточно разумное существо, чтобы строить с ним отношения в таком качестве?..
И — повисло молчание, прерываемое лишь ударами колёс о стыки. Похоже, вопрос оказался неожиданным для всех…
"В самом деле, что тут — определяющий фактор? — задумался Джантар. — Искусственные сооружения? Орудия труда? Способность к логической абстракции? Сложность языка? Или, может быть — образных представлений? Да, непростой вопрос… И на Фархелеме — есть целые этнические группы, достигшие совершенства лишь в производстве оружия, системе подавления воли, порабощения себе подобных. И не только языки — литература и искусство, исповедующие мировоззрение хищников, идею презрения к личности, её ничтожности, ценности лишь как малой части силы, подавляющей кого-то. Целая особая культура — тех, кто не поднялись выше третьей, стадной группы потребностей, и так низко ставят личность как средоточие разума и духовной цельности? Но — всё просто, пока идёшь от крайностей. А доходишь до середины — те же сомнения…"
— Или давайте подумаем: из каких форм жизни может развиться разум? — прервал его размышления Лартаяу. — Наверно, во-первых — это существа общественные, с развитой социальной организацией? При одиночном образе жизни — нет потребности в сложной системе коммуникации между особями своего вида, из которой развивается язык… — А во-вторых, основным условием выживания и должно быть развитие интеллекта! — добавил Джантар. — Если выживают за счёт силы, ловкости, каких-то особых защитных приспособлений — эволюция и пойдёт в этом направлении… И в-третьих, должно быть существо подходящих размеров: не слишком малых, чтобы мозг обладал достаточной массой, и не слишком больших, чтобы нервная система не была занята исключительно обслуживанием самого тела, оставались резервные возможности развития! А таких — как раз нет среди существующих членистых Фархелема! И насколько мы знаем, не было среди ископаемых…
— Хотя самих по себе общественных видов среди них много… — начал Лартаяу.
— Стадо жёстко запрограммированных живых машин — это не то, — ответил Джантар. — Там у отдельной особи нет свободы поведения, так как из-за размеров тела негде разместить достаточно сложный индивидуальный мозг. Место — лишь для инстинктов, простейших программ поведения. И оно — почти полностью определяется стадией развития и особенностями строения данной особи. Нет возможности формирования индивидуального разума… Одни — только для размножения, другие — обороны всей колонии, третьи — её строительства… Кстати, ничего не напоминает? — вдруг вспомнил Джантар.
— Точно… — вспомнил и Лартаяу. — Один сын — наследник дома, второй — работник на стороне, третий — воин, четвёртый — жрец, пятый — про запас… И правда — похоже! Хотя у людей это — всё равно не так…
— Да, тут — всё-таки люди, — согласился Джантар. — И у них это не так фатально. А то — членистые, с жёсткой программой и неподходящими размерами тела…
— И — опять к тому же? — поняла Фиар. — К той записи?
— Не идёт из головы, — признался Джантар. — Трудно не думать.
— Хотя казалось бы, очевидный абсурд, — добавил Донот. — Сами же понимаете, общий план строения: наружный скелет, отсутствие кровеносной системы, вместо неё — сеть дыхательных трубок по всему телу…
— А настоящей тайны не узнали, — напомнил Итагаро. — Что на самом деле искала та экспедиция, что случилось с ней самой…
— Пустыня и есть, — с досадой ответил Минакри. — Самая сухая пустыня на планете.
— И что тогда скрывать? — переспросил Лартаяу. — Если и был просто взрыв в воздухе над просто пустыней?
— Нет, явно есть что-то, о чём нас хотят заставить забыть, — ответил Донот. — Не думать, не помнить, что оно там есть. И сами уже не рады, что экспедиция стала символом, легендой. Тайлар верно сказал…
— Правда — что это мы? — спохватился Джантар. — Говорим о чём угодно — только не о том, что могут от нас скрывать! Хотя например, аномальная зона размером с целый континент — тоже вряд ли…
"Нет, а… вдруг? — шевельнулась внезапная мысль, от которой захватило дух. — Но такое вовсе страшно представить…"
— А если — просто остатки прежней биосферы? — предположил Донот. — Должна она была существовать там когда-то! Когда плато ещё не было пустыней в кольце молодых гор!
— А та космическая катастрофа в древней планетарной истории? — вспомнила Фиар. — Есть же действительно данные: полмиллиарда лет назад жизнь начинала выходить на сушу, и вдруг — падение астероида!
"И правда — есть, — вспомнил Джантар. — Но при чём они тут…"
— Точно! — подтвердил Ратона. — Вот этот астероид и отождествляли с Западным континентом! Хотя тот, по расчётам, был не более 10 киамов! А падение такого, размером с континент — сверхкатастрофа! Но — есть по всему полушарию планеты: в нижележащих слоях — уже и довольно сложные растения, и как будто первичные сухопутные членистые, а потом — опять только самые примитивные формы: безъядерные, одноклеточные водоросли! Будто, едва выйдя на сушу, жизнь вновь покинула её на миллионы лет…
— И может быть, только там сухопутная жизнь не исчезла! — догадался Талир. — И… найдены не следы — живые представители биосферы, пережившей катастрофу!
Джантар ощутил мгновенное головокружение… Неужели возможно? И… снова в поиск? Уже в этом направлении? Тем более… как раз и было в записи! Отдельная эволюция, неопознанные виды…
— И — потомков которой, видимо, нет в остальной биосфере планеты… — ошеломлённо ответил Итагаро. — Она же развивалась отдельно, уже из иных предковых групп! Да, но представьте — встречу на одной планете двух разных биосфер, разных линий эволюции! У каждой — никакого иммунитета от паразитов из другой, устойчивости к её ядам…
— Нет, вряд ли, — Талир, похоже, готов был отказаться от своей догадки. — Где конкретно могла сохраниться эта другая линия эволюции? Если по периметру — то он как раз не изолирован от остальной биосферы!
— А в пустыне — тем более нереально, — согласился Минакри. — Разве что — где-то на полпути, в горной долине. Но там они посадок не делали…
— И тоже — что было бы так скрывать? — как бы подводя итог, ответил Итагаро. — Следы прежней биосферы, о которой в принципе известно? Была бы научная сенсация — но не такая страшная тайна! Хотя верно: токсины, инфекции — особо опасные из-за отсутствия иммунитета… Но тем более — предупредить всех! Ведь научные станции и поселения отшельников по периметру всё-таки есть!..
— И мы опять не нашли объяснения… — согласился Джантар. — Что там от нас скрывают…
— И не отпускают мысли о записи, — призналась уже Фиар. — И о настоящей тайне, которую мы не узнали. И — не узнал тот, кто толкнул нас на всё это…
— Или ему не понравилось то, что узнал, — добавил Лартаяу. — Вернее, что из этого следует. Или нельзя использовать, как он хотел…
— А как, думаешь, он хотел? — переспросила Фиар. — Или… Подождите — откуда мы знаем, что он хотел того же, что мы?
"А… может быть — и не того? — вздрогнул Джантар. — Не думали…"
И эта мысль — уже словно встряхнула всех обратной волной, напомнив о сypoвoй реальности. Стало не до чисто научных проблем…
— И правда — откуда… — не сразу ответил Лартаяу. — Мы же не знаем его подлинных намерений. И только предполагаем — в общем те же, что у нас… А если нет? И тут — совсем не то? Сравните: кто мы сами как личности — и как нас так использовали…
— Так наверно, и предполагалось: в дальнейшем — займёмся чем-то серьёзным, связанным с тайной, которую узнаем… — неуверенно предположил Итагаро. — Или… это только мы думаем: тут — вопросы развития цивилизации, её возможного будущего? А для кого-то — лишь мелкая политическая игра, не более?
— Как… со мной, в истории со вторым подвалом — против моих родителей? — переспросил Донот. — Ну, знаете…
— И опять же — эти тайные общества, подполья… — начал Лартаяу. — Вначале их создают как будто люди, способные вершить великие дела, не забывая и проблем отдельного человека. А потом — вырождение во что-то военизированное: верность тайне, руководству, которое тайной владеет… И тоже — человек боится что-то решать сам, оглядывается на руководство, и тоже — один что-то знает и понимает, а другой решает, командует…
— Не дозволена никакая гибкость ума даже в чисто идейных вопросах, — добавил Талир. — На первом месте — верность и твёрдость… Хотя — верность чему? Каким-то изначальным целям — которые уже не соответствует реальной ситуации? Или "единственно правильной" морали, между которой и всякими новыми данными потом — неодолимый разрыв? А кто-то думает: там, в подполье, готовы решать новые вопросы! А они тоже сидят на всём старом, как и "обычная" власть…
— Вот и ищи чего-то по этим кружкам! — вырвалось у Джантара. — Наспех прячь литературу куда попало, прыгай в окно от ночного стука в дверь! И… думаете, мы как раз нарвались на такое подполье? Нами воспользовались в своих целях — не те, кого мы сочли бы мудрыми и способными прокладывать для человечества курс в будущее?
— А — кто-то, чьи цели куда мельче, но за эту мелочь он способен на всё… — подтвердил Лартаяу. — Но и сам в любой момент готов всё бросить. Ни для чего важного и серьёзного мы ему не нужны. Это мы должны были верить, будто то, что сделаем — имеет такое значение. А так — и в этих подпольях ещё попробуй найди, кто готов что-то решать и брать на себя ответственность. Тоже — всё больше готовы терпеть лишения, страдать, жертвовать… и приносить в жертву других! — уже не смог сдержаться Лартаяу. — Соблюсти традиционную мораль, остаться чистым в глазах "своих", а не удалось — бросить кого-то, пусть пропадает сам!..
— Если только не слабость и отчаяние говорит в нас сейчас, — встревоженно ответила Фиар. — Тем более — кто и откуда может знать, к каким выводам мы тут приходим?
— А если знал бы, например, посредством телепатии — что стоит прямо сейчас так же дать знак, что-то ответить? — переспросил Герм.
— Но почему-то больше ни знаков, ни видений! — ответил Джантар. — Да, что-то не то…
— А если и знает? — возразил Лартаяу. — Но хочет быть чист с позиций прошлого? Как официальные идеологи — подняли истерику, и им достаточно! Никакого дела до тех, кто не хочет пропадать с ними…
— Нет, а что практически — если и так? — не выдержал Ратона. — Вернуться и покаяться перед теми же властями: нас, мол, подвело подполье? И этим попытаться заново устроить свои судьбы — но что дальше?
— Когда и во властях ещё страшнее искать кого-то, чем в подполье, — согласился Лартаяу. — Тоже каждый кого-то боится — а весь мир пусть пропадает… Я однажды рискнул послать в газету письмо об охране природы — так вызвали в полицию и требовали сознаться, кто подал мысль написать такое! Даже пришлось опознавать по сборным портретам взрослого, который якобы распространяет подобного рода подрывные идеи! И "опознал" кого-то — без уверенности, чтобы не оговаривать невинных людей — иначе бы не отстали!.. А что там плохого, и до чего не мог додуматься сам — думаете, хоть объяснили? Это теперь понимаю: oткрытo выступить за чхаино-тмефанхские безотходные технологи нельзя, а надо — именно побольше рабочих мест для "пpoстыx людей" на самом примитивном уровне! Пусть — отходы, нехватка ресурсов, зато у всех пока есть заработок! И не это страшно — а если кто-то в 12 лет ставит такие вопросы! А тогда сразу думал: случайность, неадекватная реакция отдельных дураков…
— Я и не знал… — удивлённо признался Джантар.
— Мало ли у нас всех такого, что и рассказывать не хочется? — ответил Лартаяу. — А тут вырвалось: к тому, настолько власть и подполье могут стоить друг друга… Если мало вам ещё — монастыря, семейного приюта, проверки на беременность…
— Опять приходим к тому же, — сказала Фиар. — На почве некоторых культур — порочна не только власть, но и подполье.
— И какими-то их спасителями могут быть лишь те, кто с их же точки зрения мыслят безнравственно и преступно, — согласился Ратона. — Решительные высокообразованные сокрушители морали, устоев… Хотя на самом деле — не плохие, не жестокие, просто не снисходительные к несовершенствам…
— Нo такие есть в среде любого народа! — не выдержал Минакри. — Если помните, воля к совершенству и новым достижениям недавно была и у лоруанцев! А так можно дойти до того, что мы вообще единственные, кто всё понимают и задумываются! Будто нет даже других подобных нам групп подростков — или пусть взрослых — которые думают о том же!
— А правда… — удивлённо ответила Фиар. — И мы никогда не искали контактов с такими группами…
— Я однажды попробовал, — напомнил Донот. — Помните, кем те оказались?
— Хотя вообще молодёжных группировок хватает с избытком, — ответил Лартаяу. — Даже иногда внешне — с достойными целями. Пока не познакомишься поближе… И думаете, я не пробовал — даже ещё в Гаталаяри, за время, сколько там жил? Тем более, представьте моё отчаянное положение там! Нo — я же говорил: одни банды дебилов, дегенератов, по признаку — кто с какой улицы… И потом в Колараафе те студенты почти четыре месяца искали, с кем меня свести, где и как устроить, тоже было пробовали через молодёжные группировки — и что всякий раз оказывалось? Одни — просто сборища обиженных непонятно кем, без намёка на какую-то программу, другие — пародия на националистов прошлого века, третьи — готовы чуть не демонстративно уничтожать имущество богатых людей, у четвёртых — потоки слов о том, чтобы идти на жертвы, лишения, не щадить жизнь, и им даже будто есть с кем бороться — но тем и опасны, что можешь поверить! Потому что всё — одна видимость, а дойдёт до дела — сами же, исходя моральными страданиями, пойдут сдаваться властям, сваливая общую вину друг на друга!..
— Точно… Всё, на что их хватает — обозначить свою позицию бессмысленной глупостью, — согласился Донот. — Обидеть не тех, кто обидел их, разгромить дом того, кто будто бы нечестно рaзбoгaтел… Или вот в Центральной Лоруане был случай: один такой "борец за правду" вдруг понял, что какая-то группа идёт не просто бить, а убивать тех, кто нешуточным образом терроризировали всю округу, прямо на ходу раскаялся, побежал в полицию и всех выдал. А там было не до благородства в игре по каким-то правилам — всерьёз калечили и убивали людей! Но потом для прессы те — изверги, он — святой, а бандиты — сами чуть ли не жертвы! И — очередная вспышка злобы на всю молодёжь вообще…
— Да, вот вам и подполья, — заключил Лартаяу. — Только позорят всё поколение. А взрослые… Так тоже — студенты в Колараафе встречались со многими, о ком читали в местной прессе как о неординарных личностях, не понятых обществом… И что — если для них самих что-то значит только твой возраст, а не что говоришь и думаешь? И чем, собственно, были неординарны? Все, кроме одного, — тут же уточнил Лартаяу. — Но его забрал несчастный случай. А остальные… Или действительно так медленно созревают, что пока дойдут до элементарного, им уже за 30? Вот и бьёшься о тех, от чьей тупости и убожества просто делается тошно…
— Но до чего так можно додуматься… — начала Фиар.
— Мы не хотим сказать ничего плохого, — ответил Лартаяу. — Получается от одной констатации фактов…
— Тем более, для нас уже не новость, — напомнил Донот. — Уже говорили, как подгоняют наши биоритмы к своему физическому созреванию. Именно физическому — с психологическим, интеллектуальным как раз наоборот!
— Но опять-таки — попробуй скажи прямо… — ответил Лартаяу.
— А не скажи — и будут подгонять одних под слабые места других! — возразил Ратона. — И на то, что отстаёт у кого-то, придётся равняться всем!
— Но не слишком далеко заходит? — вновь начала Фиар. — Уже признаём, что люди "светлых" рас быстрее созревают физически, не успев созреть как личности…
— И это — уже не долгое детство, и не гармоничное созревание, — согласился Ратона. — А какая-то насильственно прерванная молодость незрелой личности. Действительно страшно представить… И для кoгo-то это — норма?
— Хотя и такие они не менее разумны, чем мы, — ответила Фиар. — И даже одно время опережали нас в развитии науки…
— Или скажем так: у людей другой расы — другой жизненный цикл, — предложил Ратона. — Но почему им не признать наш, а навязывать нам свой?
— А если всё же придётся сказать прямо? — неожиданно резко спросил Итагаро. — Потому что от этого будет зависеть судьба цивилизации? И не до того уже, чтобы кого-то не обидеть?
— Но пока ходим кругами предположений, — как-то устало ответила Фиар. — Которые проверить не можем…
— И так уверенно рассуждаем, — согласился Минакри. — Будто забываем, что — только предположения…
— Хотим понять, что происходит… — с горестным вздохом продолжала Фиар. — В том числе — лично с нами… Почему так складываются наши судьбы, почему мы — не подпольщики, не члены тайных обществ — сейчас в этом вагоне вместо того, чтобы заниматься исследованиями по каким-то мирным вопросам…
— Займёшься этим как мирными вопросами… — ответил Итагаро. — Когда тут везде, на каждом шагу — проблемы чьей-то задетой чести, оскорблённой неполноценности… А казалось бы — почему? В общем случае личная особенность — не знак позора, не повод для унижения! Правда — если не несёт другим реального зла. Нo — реального, а не просто оскорбляет чью-то неполноценность!
— Так… же к чему и пришли в Чхаино-Тмефанхии… — вдруг поражённо начала Фиар.
— О чём это? — переспросил Минакри. Джантар же, как и остальное — замер во внезапном напряжении. Чувствовалось: Фиар что-то поняла…
— Никто не должен чувствовать себя неполноценным по своей природе — и не обязан наследовать чужие пороки, — объяснила Фиар. — Вот подлинная цель тех исследований, вот о чём речь… Не унизить кого-то — а реально сделать, чтобы никто не был унижен. А для этого — выявить конкретные несовершенства и устранить их причины. В отличие от Лоруаны — где можно мучиться чувством вины перед несовершенными, но ничего нельзя исправить…
— Да… Точно… — на одном выдохе произнёс Минакри. — Решение вопроса, больного для всех других культур… Те бьются над правами тела, а тут — права души, личности! И решение возникло именно в нашей культуре, которая долго не решалась вторгнуться в живую материю! Теперь я уверен… Тем более — не случайно эту информацию принял Джантар, с его ясновидением…
— С которым ничего не могу принять сейчас… — как-то по инерции успел ответить Джантар — прежде чем спохватиться — Думаешь… не просто моя догадка? Тоже — восприятие реального факта?!
— Думаю, да… — подтвердил Минакри. — Хотя — как сами не поняли уже давно…
— Но — даже без зрительных образов… — ещё сомневаясь, ответил Джантар. — Просто как мысль, идея… Неужели и так бывает?
— Значит, бывает… И там на практике взялись за коррекцию человеческой наследственности… — сказала Фиар. — А здесь, в Лоруане, это выглядит почти кощунством. Вот вам — глубинная причина разногласий. А та экспедиция, возможно, и ни при чём. Хотя и тут — своя тайна. Нo то уже отдельно, то — другое…
И после этих её слов — вдруг все умолкли. Ведь сказанное — надо было ещё осмыслить, свыкнуться…
"И… всё ещё — лишь осколки, фрагменты ответа, — подумал Джантар. — Открывается нам по частям, а не сразу. Весь — будет только там, на месте… Да, но — что и как сейчас у кого из нас дома? Почему не могу настроиться? В чём причина, что мешает — когда это так нужно?.."
— И… что за блокировка восприятия, — наконец сказал он вслух. — Какая-то геофизическая аномалия, что ли? Дорога идёт в межгорной долине…
— Думаешь, тут — разлом? — как-то отсутствующе переспросил Донот. — Вряд ли, иначе сколько бы происходило аварий… Хотя и дорогу тут проложить больше негде. Такая долина — всего одна. Как и та, где летел дирижабль… И тоже, возможно — над разломом… — вяло поделился новой догадкой Донот.
— Вообще — мог… — так же вяло согласился Итагаро. — Хотя сейчас это — просто такое состояние… Когда не знаем, что происходит. Где — правда, где — догадки, где — совпадения. И даже — далеко ли ещё ехать…
И только эти слова вернули Джантара в уже ставшее привычным тревожно-напряжённое состояние… Правда: они даже приблизительно не знали, не чувствовали, сколько могло быть времени — и любая остановка могла вдруг оказаться конечной…
— Давайте ближе к делу, — согласился Лартаяу, мгновенно мобилизовавшись. — Вдруг остановка — и нам уже выходить…
— А это, наверно, и не специальный почтовый поезд, — вдруг сказал Талир. — Тот останавливался бы на каждой маленькой станции. Это — обычный пассажирский.
— Но и тот останавливался бы чаще… — почему-то насторожился Итагаро. — Тем более, тут и маленькие станции расположены довольно редко, пассажирские поезда их не пропускают…
— Да, мальчики, верно… — так же встревожилась Фиар. — А это — какой-то не совсем обычный: и останавливается не везде, и почту берёт не отовсюду? И мы едем таким поездом — с оружием, кассетой…
— Но в мыслях проводника ничего такого не было… — неуверенно возразил Талир. — Наоборот, я понял — самый обычный рейс…
— Или всё-таки скоростной, делает остановки не на всех станциях, — предположил Итагаро. — Хотя какой смысл, если только маленькие и есть? Единственная крупная — Арахаге…
— И — будем там раньше, чем предполагали? — спохватился Ратона. — Даже без предварительной остановки на окраине, где могли выйти заранее?
— И проводники открывают вагон не на каждой станции, — вспомнил Джантар. — Ночью где-то стояли, пропускали другой поезд, потом — так и поехали…
— Хотя… сейчас, похоже, останавливаемся, — прислушавшись, предупредил Герм.
— Давайте вставать? — забеспокоилась Фиар. — На случай, если уже Арахаге, или остановка на подъезде к нему?
— Подождите, — Талир сам, однако, не без труда выбрался с полки. — Вдруг хоть тут услышу чью-то мысль снаружи? Всю дорогу с этим не везло…
…Снова потянулись томительные минуты, пока поезд замедлял ход. И Джантару в который раз стало не по себе: проводники, едва скользнув отсутствующими взглядами по проходу, в створе которого он стоял у них на виду, прошли к двери вагона и, открыв её, стали что-то выгружать наружу. А там, в сером пасмурном сиянии таёжного дня, откуда-то доносились чужие незнакомые запахи, резкие грубые гoлоcа — и так отдавало чем-то отвратительным, энергоинформационным мусором, грязью… Удивляться ли, что Талиру до сих пор не удалось принять хоть какую-то чёткую связную мысль из-за пределов вагона? И — как было не подумать снова о тяжёлых металлах в мозговой ткани, возможном массовом падении интеллекта у людей с такими-то генами?.. А впрочем — и о том, что пока это явно не Арахаге. Снова маленькая станция вдалеке от крупных поселений…
— … Слышу… — внезапно прошептал Талир. — Наконец слышу… Сейчас — середина дня. И отсюда — целых три часа до Арахаге…
И снова — схлынула волна. Снова — отбой. Время действовать ещё не настало…
— А общая обстановка? — прошептал Итагаро со своей полки. — Я имею в виду — вообще в Лоруане? Можешь как-то осторожно выяснить?
— Нет, тот человек отошёл, — ответил Талир. — И кажется, сам что-то понимает в телепатии. Понял, что его кто-то коснулся. Так что больше рисковать не буду.
"И опять ничего не будем знать, — подумал Джантар. — Всё, как нарочно, складывается — чтобы шли наугад, не зная обстановки…"
— Но теперь хоть знаем, какой у нас запас времени, — сказала Фиар.
— Теперь знаем, — согласился Ратона. — Можем заранее психологически подготовиться…
И вот — как просто было сказано, но от этих слов будто пролегла грань. Неопределённость осталась позади — а само время ожидания обрело чёткие очертания и внутреннюю структуру. Хотя и впереди была не такая уж определённость: выйти по возможности на подъезде к городу, который лишь немного знаком двоим из них — а уж потом… И вновь до Джантара лишь тут на эмоциональном уровне стало доходить: это — уже не отвлечённость. Действительно — придётся сойти с поезда в окрестностях незнакомого города, чтобы уже оттуда продолжить путь к границе. Путь, который, похоже, выбрали не они сами — а то ли какая-то тайная сила в мире людей, то ли совсем непонятное мистическое "нечто"… Но — путь в мире "обычных" людей, живущих по "обычным" законам, где пока что, по эту сторону границы, вряд ли кто-то готов понять их самих и всё, что с ними произошло. В мире, который так хотелось видеть лучшим, чистым и совершенным, где от людей не скрывали бы правду, и не спрашивали за непонятное как за преступление…
И тут Джантар вспомнил: те же мысли были и тогда, на набережной, после той драки! Мысли о несправедливости общества, государства, судебной системы — будто потоком хлынувшие у всех, и как бы предвосхитившие то, что произошло затем! И тоже: что, просто очередной пример его способности воспринимать информацию из будущего? Или… наоборот — внушение, словно заранее готовившее их к предстоящей миссии? И хотя нельзя сказать, чтобы было неправдой — почему вдруг прорвалось у всех именно там и тогда? И потом, в вечерних размышлениях во дворе дома Лартаяу — решение оказалось основано в итоге на тех же мыслях…
Вот именно… Будто… тот кто-то — сам был жертвой лоруанской судебной системы, сам пострадал от неё! На чём в первую очередь и строил для себя аргументацию собственной правоты в том, какую миссию им поручает! Это — а не их собственные поиски — было для него главным!
Или нет… Ведь сам разговор о тайне Западного континента — возник раньше! А ещё раньше они все — кроме самого Джантара — оказались разными путями собраны в Тисаюме! Будто кто-то готовил даже не исследовательскую группу — а именно сопротивления, подполья — из людей, обладающих экстрасенсорными способностями! Притом — таких, кому с точки зрения "обычного" человека уже действительно мало что осталось терять! И вот откуда — мысли о подпольной бoрьбe…
А с другой стороны — разве не реальны несправедливости, противоречия современного мира, проблемы, которые волнуют многих? И, в конце концов — события, что произошли с каждым из них? Если… и они все не сформированы кем-то искусственно — именно затем, чтобы сделать из них некую команду борцов с реальной или мнимой несправедливостью! А уж они сами спроецировали всё на каймирские проблемы — хотя такое просто не мог сделать каймирец! И сама тайна Западного континента, экспедиции — лишь предлог для чего-то иного…
Снова, как тогда ночью, холодный тупой ужас сдавил что-то в груди у Джантара. Ужас — но и горечь от факта грязной игры, в которой оказались использованы их самые чистые намерения и особые способности. И главное — что теперь оставалось думать, как относиться, к тому, кто всё это спланировал… и просто исчез, скрылся, поняв, что они добыли не то, оно ничего не решает в его борьбе? Исчез — и оставил их мучиться страшными подозрениями о собственной вине в дальнейших событиях?
Как к борцу с явным или тайным злом — который просто не мог действовать иначе? К несчастной, отчаявшейся жертве несправедливости? Или — к тому, кто сам способен переступать через человеческие судьбы, пусть в формально справедливой борьбе? Да и сколь справедлива борьба, которая ведётся такими методами?
Или… человечеству действительно угрожает столь серьёзная опасность — что кто-то вынужден идти на подобные жертвы? Опасность, степень которой ещё не осознали они сами?..
— … Так думаешь… — вывел Джантара из оцепенения Талир (одновременно с толчком тронувшегося поезда). — Этот кто-то сам — жертва такого правосудия? И отсюда — наши мысли на набережной? И это — не просто так, а в плане борьбы с чем-то настолько опасным и разрушительным для человечества, что уже понадобились подпольщики-экстрасенсы?
— Вот только сейчас подумал, — Джантар не узнал своего голоса.
— Да, мальчики, что нам открывается только сейчас… — потрясённо произнесла Фиар
— Открывается ли? — так же откликнулся Минакри. — Или опять — только наши предположения?
— Нет, но действительно страшно… — прошептала Фиар. — Если что-то уже так серьёзно угрожает нашей цивилизации — что понадобились люди-орудия, которых готовят в глубокой тайне даже от них самих…
— И связано — именно с политикой, судом… — добавил Лартаяу. — И мы должны — либо автоматически отрабатывать непонятную нам программу, либо сами мучительно доходить до чего-то, уже наделав сколько и каких ошибок…
— Но сами проблемы реальны! — возразил Ратона. — С учёбой, особенностями людей и народов, разными понятиями о ценности жизни, ходом развития цивилизации! Но всё равно — почему не обсудить с нами открыто? Почему — использовать тайком, чтобы сами ничего не поняли?
— Главное — что теперь со всеми нашими выводами? — спохватился Итагаро. — Поверили во всё, к чему пришли — а вдруг опять не так?
— А выводы… — растерянно повторил Лартаяу. — Нет, тут уж не представляю, что может быть не так. И по сути, и чисто нравственно…
— Но надо ещё хорошо обо всём подумать, — ответил Итагаро. — Хотя маршрут уже не изменим…
— Нет, но готовить нас для подобной миссии — и ничего не открыть самим… — вырвалось у Джантара. — Будто мы не способны понять, в чём опасность — и каков план борьбы с ней… И опять же, у всех нас — семьи, родственники. И сами — что-то планировали, на что-то надеялись…
— Даже не знаю, что сказать, — ответила Фиар. — Да, надо ещё подумать, пока есть время…
— Тогда я пойду в купе… А оно хоть свободно? — спохватился Джантар. — Или ты опять сняла гипноз?
— Ну как же, ведь ты там спал, — напомнила Фиар. — И они сейчас oбa — в том, левом купе. Хотя тоже — используем их, как и кто-то — нас…
— Значит, иду туда, — повторил Джантар, разворачиваясь в проходе. — Только вы особенно не отключайтесь, чтобы не пропустить остановку перед Арахаге. А я вдруг ещё смогу настроиться, и всё же что-то узнаю. Так что надеюсь на ваше внимание…
"А хотя, в самом деле — не бред ли? — вдруг подумал он, уже садясь на полку в купе. За окном бежали склоны невысоких гор, покрытых лесом — а вдалеке, поднимаясь выше, горы казались гигантскими, встающими вал за валом, волнами какого-то застывшего моря. — От переутомления, перенапряжения всех этих дней… Ведь — что не так, или чего мы не понимали сами? Разве человек не вправе жить без страха, что на него "донесут", и кто-то в чём-то не разберётся, не поймёт тонкостей чьей-то работы? И — почему вообще страшно быть подростком, почему одним — искусственные трудности из-за неудач других, почему — навязан чужой образ жизни и чужой её ритм? Почему… страшно оставаться собой — чтобы кого-то не обидеть? Да, но — если бы не эта мистика…"
Джантар на миг отвлёкся — и посмотрел в окно, за которым всё так же бежали склоны гор, казавшиеся совсем дикими, без малейшего признака цивилизации — хотя где-то там скрывались и редко разбросанные посёлки, и всевозможные военные объекты с гарнизонами при них. Реликты, дань прошлому, и не только историческому — древнему, eщё доразумному — необходимость существования которых не подвергалась сомнению, похоже, именно потому, что основана на инстинктах, а не на логике, не на здравом смысле современного человека…
"Ладно, попытаюсь настроиться ещё раз, — подумал Джантар. — Потом будет некогда…"