Все, что она хочет

Ирина Лем

Все, что она хочет - часть 1

 1.

Оргазм приближался с неотвратимостью оркана и готовился обрушиться на Марка всей своей мощью. Придумать ему красивое имя по аналогии? А, некогда. Сосредоточился на партнерше, задал ей ритм, чтобы двигалась поживее. Еще несколько толчков, и он твердой струей извергся во влагалище Розалины, его собственной секретарши. Вернее, извергся в кондом, запас которых предусмотрительно держал в нижнем ящике стола ради таких вот случаев. Оргазм «Катрина»...

Секс на рабочем месте давно никого не удивляет, наоборот, удивило бы его отсутствие. Это занятие по популярности находится на второй строчке после секса в машине. Лично Марк поставил бы его на первое место, как не имеющее недостатков: в личном кабинете, по окончании трудового дня - спокойно, комфортно, почти как у себя в спальне.

Роман начальника с подчиненной, которая всегда «под рукой» - тема избитая, осмеянна в карикатурах, анекдотах и выступлениях юмористов. Это явление интернациональное, происходящее в любой конторе, в любом уголке земли. Из-за всеобщей распространенности оно стало нормой рабочих отношений. Ну, почти. Единственная категория людей, которые никогда не примут ее за норму - обманутые жены, но они в абсолютном меньшинстве, потому их мнение не учитывается.

Жены Марк не имел, совесть на тот счет не беспокоила. Розалина перешла к нему «по наследству» от предыдущего хозяина кабинета и сидела в смежной комнатке, дверь в которую обычно стояла нараспашку. Закрывать ее имел право только начальник, что означало знак секретарше - занят, не беспокоить ни звонками, ни посетителями.

Раньше Марк работал рядовым адвокатом и особого внимания на Розалину не обращал. Некогда было. Да и не выделялась она привлекательностью. Однажды, чтобы завязать дружеские отношения, он положил ей на стол обсыпанную шоколадом конфету-трюфель - такие в сладких магазинах поштучно продают.

Девушка улыбнулась в ответ, но лучше бы она этого не делала.

У Розалины резко выраженная верхняя губа и типичная, просто идеальная в отвратительности лошадиная улыбка - с красной, мясистой десной и крупными, квадратными зубами. Марк едва не отпрянул: показалось - она сейчас заржет по-конски и укусит. Надо было бы дать ей яблоко, чтобы впилась и закрыла рот.

С тех пор он не преподносил ей презентов, не заводил шутливых разговоров, при встрече вежливо здоровался и едва завидев приподнимающуюся верхнюю губу, спешил ретироваться.  Справедливости ради стоит сказать - фигурка у нее стройная и со спины выглядела очень неплохо.

В первый же день его высокого назначения Розалина послала новому начальнику глазами сигнал - она не против исполнять его служебные и внеслужебные поручения.

Исполнительность - для секретарши качество первой необходимости.

Сначала он проверил ее на профессиональную компетентность, потом на сексуальную. За оба экзамена поставил «хорошо» и последовал общепринятому правилу: если ты босс, просто обязан трахать секретаршу. Правило настолько распространено, что недолго осталось ждать, когда ему придадут официальный статус и впишут в контракт. А на секретарских курсах наряду со «слепым» методом печати начнут преподавать новую дисциплину «Как полнее удовлетворять запросы начальства».

А кто, собственно, против? Марк - только «за», если девушка, в свою очередь, не потребует прибавки к жалованью. Впрочем, на каком основании? Платить за любовь на рабочем месте не принято, это называется по-другому, да и к любви имеет мало отношения. Достаточно того, что он дарит ей свое тело - это подороже денег, так что пусть не заикается насчет прибавки.

Розалина не заикалась, знала свое место. Была Марком хорошо обучена для секса - в ему удобной позе, в ему удобном темпе. Когда он кончил, она не поспешила вставать, поправлять одежду и прическу, встряхиваться, будто курочка, только что потоптанная петухом. Сидела не шевелясь, давая мужчине время интенсивно насладиться оргазмом.

Насладился. Поднял голову. Перед глазами - мясистая попка в белых трусах незагорелой кожи, которая резко контрастировала с коричневой поясницей. Легонько шлепнул, давая понять - все, пришел в себя, секс-пауза закончена, девушка может быть свободна. Розалина оперлась на его колени, поднялась, натянула трусики и джинсы, которые на время соития приспустила до колен. Марк снял потяжелевший кондом и бросил в специально поставленную рядом с диваном урну. Убрал свое обмякшее  хозяйство в брюки - с воли в темницу, рывком застегнул «молнию», будто звякнул тюремным ключом.

Действовал молча и по-деловому, без сантиментов в сторону секретарши. Секс - процедура чисто техническая, без включения его эмоций и без учета ее. Розалина не любовница и не сердечная пассия, лишь своего рода «скорая помощь», которая помогает снимать напряжение, если оно возникает спонтанно, на рабочем месте.

Конечно, между ними существовала  определенная симпатия, но, скорее, как между коллегами, доверяющими друг другу.  Переход через незримую границу прайвеси не предусматривался со стороны Марка: на работе они сотрудничают в интересах бизнеса - даже когда сливаются в интимном акте, домой едут раздельно. Это их негласный договор, в котором только он ставит условия.

Секс с Розалиной Марк позволял себе нечасто и только по вечерам, чтобы не превращать в рутину, не быть застигнутым случайным свидетелем. Офисный день «с девяти до шести», по окончании его сотрудники по собственной инициативе ненадолго задерживались, показывая преданность хозяевам, рассасывались постепенно. К семи этаж безлюдел и безмолвел.

Сегодняшний вечер не исключение, но проверить никогда не помешает. Ощутив знакомый позыв в голове, потом в промежности, Марк сначала прошелся по служебным комнатам. Одиннадцатый этаж, где располагалась фирма, был пуст. Двери кабинетов замерли до завтра, охраняя воцарившуюся внутри тишину, коридор затих и оголился, будто берег при отливе. Ничего удивительного, учитывая время - десятый час. Сутки на исходе, и нормальные люди проводят их, занимаясь удовольствиями, а не корпея над бумагами.

Марк задержался не только, чтобы между написанием протоколов удовлетворить физиологическую потребность. Собирался ознакомиться с материалами нового дела, обещавшего стать криминальной сенсацией года. После обсуждения с совладельцем и компаньоном Энтони Бернсом, Марк принял в производство досье так называемой «зеленой вдовы» Мэри Эллис Салливан. Она оказалась замешана в убийстве, которое в прошлом году взбудоражило Лос Анджелес, потому что касалось персоны из Голливуда.

Дело выглядело выгодным со всех сторон. Если Марку с коллегами удастся выиграть процесс, это станет крупнейшей победой их адвокатского бюро за те пять лет, что он там работал. Если проиграют, тоже не останутся внакладе: дело на слуху у обывателей, причастные к нему получат отличную рекламу. Бесплатно. На протяжении процесса, обещавшего затянуться на месяцы, название фирмы будет мелькать в средствах информации вместе с фотографиями и комментариями Марка.

Внимание прессы и телевидения - что еще требуется для продвижения бизнеса?

2.

Лос Анджелес только на первый взгляд кажется изнеженным, солнечно-беззаботным раем, жители которого пребывают в нескончаемом отпуске: спят до двенадцати, днем катаются на роликах, вечером развлекаются в ресторанах и клубах.

Нет, Элэй - по-деловому жесткий американский город: чтобы здесь выжить, надо вставать не позже шести и идти работать. А чтобы процветать, надо работать в два раза больше, захватывая свое свободное время - формула, которой придерживался Марк.

Сексуальный позыв удовлетворен, можно возвращаться к работе. Еще до того, как встал с дивана, переключился на деловой режим: просмотреть досье, выделить выгодные пункты для защиты, составить план разговора с клиенткой.

Начисто забыв про секретаршу, Марк направился к бюро. По дороге наткнулся на вопросительный взгляд  Розалины, не спешившей покидать кабинет. Ее взгляд пробудил в нем капельку порядочности или как там называется ощущение, заставляющее людей вежливо обращаться друг с другом. Все-таки, не стоит вести себя как законченный эгоист или бесчувственный диван, который они только что вместе испытывали на прочность, ведь женщина - тоже человек, напомнила эта капелька.

Отклонившись от траектории, он подошел  к секретарше, чмокнул сухими губами в лоб, коротким «спасибо» поблагодарил за услугу. Он не любил фальшивых нежностей. Был убежденно старомоден в том, что касалось личных отношений. Поцелуи в губы, со страстью, затмевающей рассудок, считал неким священным ритуалом, который совершал далеко не со всеми.

Для этого требовалась девушка особенная, настоящая. К которой питал бы восхищение, похожее на восхищение ювелира драгоценным камнем - не столько за его внешний блеск, сколько за натуральность и чистоту.

Но трудно найти настоящее в столице фальши и показухи как трудно обнаружить истинный бриллиант среди кучи сверкающих камушков от фирмы Сваровски. Особенно, если бриллианта там вовсе нет. Неординарные в своей естественности девушки, достойные восхищения, Марку давно не встречались. Лет пять примерно. Или шесть? Страшно подумать, сколько прошло времени с их последней ночи с Леонтин.

Они познакомились в университете Остина, где оба учились на юридическом. Почти сразу начали жить вместе. И после учебы не расстались, устроившись в одну контору: Марк - криминальным адвокатом, Леонтин - адвокатом по семейным делам.

Она не отличалась яркой красотой, скорее девушка средне-симпатичная: темно-карие глаза, рыжеватые волосы, лицо в веснушках, из-за которых она страшно комплексовала. Марк любил ее губы - непухлые, чуть вывернутые, удивительно подвижные. Именно они, а не глаза, лучше всего выражали внутреннее состояние хозяйки: когда она злилась - губы белели, становились узкими и собирались в морщинки, когда была счастлива - они мягчели, темнели и набухали. Если бы Леонтин когда-либо задумалась о пластической операции, Марк запретил бы ей трогать губы.

Они здорово совпали, просто исключительный случай, все общее: интересы, предпочтения в еде, в способе проведения досуга... А, ерунда. Сказочки психологов. Они совпали в главном - темпераментами. Оба, вроде, спокойные по характеру, но это только внешне. Внутри полыхал огонь. Стоило им остаться наедине, как мгновенно возгоралось «пламя страсти». Не могли ждать, набрасывались друг на друга, словно изголодавшиеся по сексу дикие звери, с рычанием и стоном, с ревом сметающей препятствия лавины. Не успевая раздеться, принять душ, поужинать. Без прелюдий, поглаживаний, разговоров. С неутомимой жадностью предавались любви, хотя только вчера провели ночь без сна - по той же причине.

Казалось, Марк и Леонтин были счастливы.

Но так казалось только ему. Счастье кончилось, когда в один не самый лучший день Леонтин вдруг захотелось сделать тату. Она давно мечтала: на правом плече - карликовое японское деревце «бонзай», на каждой веточке которого имена членов семьи. Предусматривалась ли веточка и для него, Марк не спрашивал. Татуировки не любил, но подруге не препятствовал.

Ожидая очереди в татуировочном салоне, Леонтин познакомилась с гитаристом рок-группы «Spooky Tooth», которая ездила с концертами по Техасу. Парень имел глупое имя Орби,  длинные волосы на прямой пробор и небольшую бородку. Цвет ее  непонятный - не светлый, не темный, какой-то «грязный блондин», создавалось впечатление, что бородка покрыта пылью. Он до шеи включительно был покрыт татуировками и выглядел неряшливо - как уличный музыкант-неудачник или начинающий наркоман, что одно и то же.

Чем уж он покорил Леонтин, Марк так и не разобрался. Вскоре она уволилась с работы, забрала из дома зубную щетку, косметичку, белье и переехала в номер к новому знакомому. Потом отправилась гастролировать с ним по штату в качестве группы поддержки - сексуальной, если называть вещи своими именами.

А Марка оставила переживать.

Сам от себя не ожидал, что будет так расстраиваться из-за женщины. Нахлынуло глупое ощущение - его на ходу сбросили с поезда. Стоит теперь на обочине и не представляет, что делать: то ли догонять поезд, то ли возвращаться назад.

Предательство Леонтин задело его самые глубины. Искал причины, копался в себе, спрашивал - что сделал не так, и не находил ответа, от того делалось больнее.

Было грустно до банальности и обидно до слез. Буквально. Сидя вечерами перед одиноким телевизором, Марк по-детски кулаком смазывал горячие капли со щек. Разбитое душевное благополучие, нарушенный распорядок жизни - то, что он имел. Впору тоже идти делать тату, под настроение:  кровоточащее сердце, распавшееся на две половинки. И крупная, алая капля крови, несущаяся вниз... Первая кровь в поединке с судьбой. Один-ноль в пользу противника.

Хорошо, хватило благоразумия не глушить боль самым легким способом - наркотиком или алкоголем, на трезвую голову легче искать выход.

И нашел. Ушедший поезд догонять не стал. Вернулся к исходной точке, взял себя в руки, сконцентрировался на профессии: она не женщина, не подведет, если сам не оплошаешь.

Как водится - кто не сдается, тому помогает провидение. Марка позвал к себе в Лос Анджелес родной брат отца Саймон Руттенберг, совладелец  адвокатской фирмы «Бернс и Руттенберг». Саймон собирался на пенсию и искал себе замену. Он не имел сына, способного продолжить дело, вообще не имел детей, и очень хотел передать собственный опыт и акции успешной фирмы племяннику.

Вот оно! Предложение, от которого глупо отказываться.

Успех в жизни зависит от правильно сделанного выбора.

Переменив адрес, Марк оставил переживания в прошлом. И не только в прошлом, а в другой географической точке - как в другой жизни. Теперь он, опытный с любовных переживаниях, каждому дал бы совет: уезжайте из того места, где постигла неудача. Не зря говорят - с глаз долой, из сердца вон. Когда никто и ничто, в том числе соседи и обстановка в доме, не напоминают о пережитой обиде, она скорее забудется.

В Лос Анджелесе, кстати, обретался друг детства - Закария Старки, сокращенно Зак, который  несколько лет проработал адвокатом в фирме Саймона и в скором времени намеревался пуститься в самостоятельное плавание.

3.

Марк и Закария были одногодки, учились в одной школе, но в разных классах и не догадывались о существовании друг друга, пока не влюбились в одну девочку - Ники Черри. Хитрая Ники любила находиться в центре внимания, сталкивать поклонников лбами, чтобы получалась драма. Она долго не выбирала постоянного друга, позволяя каждый день другому парню сопровождать себя до дома. Когда честь выпадала Марку, Зак впивался в его спину ненавидящим взглядом, и наоборот.

Когда же Ники, наконец, определилась с выбором, бывшие враги объединились в ненависти против удачливого соперника - Тома Бриза. Том не выделялся ни лицом, ни интеллектом, играл в американский футбол и отсутствием шеи походил на Халка, особенно когда надевал зеленую футболку. Марк с Заком понедоумевали над странностями женской психологии и как-то сразу охладели к Ники.

На следующий год они одновременно сдали на права и, запасшись кое-какой снедью и мешком пеканских орехов, отправились в парк Биг Бен - в свое первое дальнее путешествие без родителей.

Впечатлений получили столько, что хватило рассказывать весь следующий год. Катались на велосипедах по заброшенным ртутным карьерам, пустынностью напоминавшим марсианские ландшафты. В сухом каньоне Аламо искали полудрагоценные камни и привезли домой несколько по-настоящему красивых, вроде зеленоватого хризопраза, похожего на осколок пивной бутылки. Гуляли по тропе «Уши Мула», названной так потому что упиралась в гору, похожую на голову мула со стоячими ушами.

Любовались цветущими кактусами, один из которых - окотилло преподал Заку жестокий урок. Его продолговатое соцветие покрыто ярко-малиновыми цветками на длинном, тонком стебле, отходящем от собственно кактуса. Стебель покрыт листочками, под которыми прячутся иголки, с первого взгляда неразличимые. Зак хотел было сорвать цветок, взялся и тут же отскочил, замахав рукой, будто обжегся. Марк долго отливал его ладонь водой из бутылки, чуть весь питьевой запас не истратил.

Дошли до каньона Святой Елены, где между ровно-отвесных скал течет в Мексику зеленая, непрозрачная Рио Гранде. Наделали фоток, искупались, подурачились. Собрались в обратный путь, но вздумалось Заку проявить геройство, вскарабкаться на утес, нависший над рекой, и чтобы Марк его на видеокамеру запечатлел.

Идея оказалась неудачной, пришлось ему испытать «Титаник-момент». Подъем шел успешно, на самый козырек Зак подтянулся без проблем. Когда до вершины оставалось совсем немного, начал помогать себе ногами и, видно, ослабил внимание, соскользнул рукой - той самой, что поранил кактусом. Вскрикнул, сорвался и рухнул в реку со звонким шлепком.

Рио Гранде по большей части неглубокая, но в заводях метров до трех доходит - достаточно, чтобы взрослого человека утопить. От пронзившей боли Зак занервничал, начал барахтаться вместо того, чтобы, сохранив спокойствие, достигнуть дна, оттолкнуться и всплыть. Кроссовки вниз потянули, вода сомкнулась над головой. Он потерял ориентацию, хотел крикнуть, забулькал и выпустил последний запас воздуха. Ума хватило крепко сжать челюсти и постараться не дышать как можно дольше.

Марк наблюдал падение через объектив и сначала не поверил глазам. Растерянность длилась не дольше секунды. Бросил камеру и, оттолкнувшись от валуна, нырнул в воду. Нырнул грамотно, как учил тренер по плаванию - голова должна уйти под воду на мгновение раньше вытянутых рук. Тот же тренер учил приемам спасения: чтобы утопающий в суматохе не начал цепляться за спасателя, следует заплывать сзади, хватать подмышки, тащить наверх и к берегу.

После они долго лежали на валуне, до самого вечера: Зак блевал водой, Марк смотрел на него с сочувствием и благодарностью за то, что тот выжил. Страшно представить, если бы Зак погиб...

Нет, хорошо то, что хорошо кончается, и не надо ничего представлять.

О происшествии не разговаривали. Ночью возвращались к палатке, шатаясь, обнявшись и голося во все горло «Мы - чемпионы, мой друг». И слушая их надрывную песню, удивленно моргали звезды и разбегались испуганно койоты. Которых друзья ни капли не боялись - что им какой-то койот, когда победили саму смерть!

Утром Зак сказал:

- Ты меня спас. По ковбойским законам мы теперь братья. Давай породнимся кровью.

- Давай.

И породнились. Сорвали по кактусовой игле, надрезали подушечку правого большого пальца, проговорили «Техасские рейнджеры - братья навек!», соединили. Теперь в жилах каждого текла капелька крови друга.

Посещение заповедника Биг Бена превратилось в ежегодную традицию. Уже будучи студентами, ездили туда каждый год всей группой на пару дней в начале весны. Не умиляться на цветущую пустыню, а заниматься чисто мужским делом - драться с мексиканскими пограничниками. Ну-у, драться - сильно сказано, обычно дело ограничивалось тычками, пинками и ругательствами на родном языке, которого противоположная сторона не понимала. Редко кто возвращался домой с синяком под глазом или подбитой губой - их не стеснялись и ощущали себя героями. Те пьяные, куражные вылазки Марк вспоминал с особой теплотой.

Он любил родной Техас, но Зак, кажется, любил его сильнее. Когда еще жил с родителями, завесил стены в комнате флагами штата - сине-бело-красными со звездой. Когда заработал первые деньги, купил позолоченную гитару - символ Остина. И в дальнейшем каждую мелочь - брелок ли, кулон, часы, браслет приобретал с той или иной местной эмблемой: двурогим быком, металлическим кактусом или надписью «Элвис живет здесь». Пил только пиво «Одинокая звезда», в барах заказывал стейки «по-техасски» - зажаренную на барбекью говяжью грудинку.

Однажды ему попалась на глаза официальная бумага какого-то учреждения с надписью внизу «Вы имеете дело с Техасом, а с Техасом не шутят». Фраза так понравилась, что Зак с тех пор сделал ее присказкой и употреблял к месту и не к месту. Уже переехав в Лос Анджелес, продолжал два раза отмечать день Независимости: второго апреля - Техаса, четвертого июля - Америки.

Узнав, что Марк решился на переезд, Зак жутко обрадовался,  встретил его в аэропорту, долго тискал и смеялся по-идиотски - высоким тоном «хи-хи-хи», что означало высшую степень радости.

Заезжать к нему Марк не стал, не хотел терять время, теперь они в одном городе, найдут время пообщаться. Попросил отвезти к Саймону в Санта Барбару.

По дороге Зак наставлял:

- Самое главное, не тушуйся здесь. Не ощущай себя деревенщиной, вдруг попавшей в столицу мира. Мы, техасцы, не дураки. Если бы не были ковбоями, были бы великими учеными. Или политиками. Вспомни Джорджа Буша. Пусть его считали недоумком и бывшим алкоголиком, а он два срока отсидел, так же как папаша. Линдон Джонсон тоже. Его, по-моему, вообще недооценили. Джонсон в сто раз лучше Кеннеди оказался, кучу социальных программ осуществил, дискриминацию осудил на правительственном уровне. Кеннеди давно убить надо было.

- За что же? Он, конечно, не самый лучший президент в истории Америки...

- Самый худший! В дела государства не вникал, за каждой юбкой волочился как неудовлетворенный подросток. Секретарша, телефонистка - без разницы. С Монро подло поступил - попользовался и бросил. Ты знаешь, что он еще и наркоман был? Причем в запущенной стадии?

- Нет. Ты серьезно?

- Еще как серьезно! По признанию его личного врача, Кеннеди  пять раз в день кололся амфетаминами. У-у, как я его ненавижу! - прорычал Зак и даже порозовел от возбуждения. Вкупе с рыжей щетиной розовые щеки сделали его похожим на новорожденного поросеночка. - После его убийства нас, техасцев, возненавидела вся Америка. Нью-йоркские таксисты отказывались обслуживать людей с техасским акцентом. А машины с нашими номерами не пускали в другие штаты. Ну не идиотизм? Как политик Кеннеди ничего не представлял. Его любили только за симпатичную мордашку. После смерти сделали иконой. Потому что если бы всплыла правда, Америка ужаснулась бы. А теперь поди разберись. Да никому не надо. Ты веришь, что Освальд его убил?

- Нет.

- Вот и я нет. Не такой он был отличный стрелок, чтобы в движущуюся цель попасть. Тут не каждый снайпер справился бы. И потом слишком много причастных к делу людей погибло. Кстати, помнишь кадры документальных съемок: когда Кеннеди ранили в голову, Жаклин зачем-то на багажник машины полезла? Мне все мучил вопрос - зачем?

- Я думал - она впала в стресс, захотела на полном ходу выпрыгнуть.

- Оказывается, нет. Недавно посмотрел фильм, там объяснили. Когда пуля разворотила Кеннеди череп, кусочек отлетел на багажник. За ним-то и полезла отважная Первая леди.

- Понятно, прям камень с души, - сказал Марк и шутливо-облегченно вздохнул. - А кто на самом деле его убил, многие уже тогда догадывались. Гувер.

- Точно. Всесильный директор ФБР. Он в то время самый влиятельный человек в Америке был. По какому поводу они с Кеннеди в клинч вошли, мы никогда не узнаем. Как результат - убитый президент и позор на голову техасцев.  - Зак умолк, будто переживал события полувековой давности. - Этот «результат» на долгие годы привил нам комплекс неполноценности. Я, когда сюда приехал, был начеку - не начнут ли надо мной насмехаться, считать провинциалом. И очень скоро понял: мы, техасцы, в сто раз умнее всех остальных американцев. Пока они думают «смогу ли я?», мы уже составляем план действий. Вот в чем сила Техаса. С ним не шутят. Я тебе помогу в Элэй освоиться, бади. Бары, ночные клубы - везде побываем. Поставим ночную жизнь на уши! Рад, что ты приехал, Марк.

- Я тоже рад тебя видеть, Заки.

Пожали руки братским замком. Помолчали. За пять лет, что Марк не видел друга, тот мало изменился: та же ярко-рыжая шевелюра, будто облизанная солнцем, и  улыбка озорного мальчишки. Впридачу - бульдожьи челюсти, что касалось карьеры. В конторе «Бернс и Руттенберг» Старки специализировался на бракоразводных процессах - неиссякаемый источник дохода в Голливуде.

Источник, щедростью которого Зак собирался пользоваться единолично. После нескольких удачно проведенных дел в фирме он создал себе репутацию адвоката, умеющего отстоять честь, а главное - деньги состоятельного клиента. Общительный по характеру, Зак быстро завел полезных знакомых среди голливудских звезд второй величины, хорошо оплачиваемых и капризных. Единожды войдя в их круг, адвокат будет обеспечен работой до конца жизни. Голливуд - склочная организация, здесь все судятся со всеми: с работодателями, соседями, папарацци, супругами, детьми, домработницами и так далее.

Будущее выглядело радужно, Старки сообщил хозяевам об уходе. Стремление молодого сотрудника к самостоятельности понятно, препятствовать глупо - в контракте не стоит «Принят на пожизненную службу». Энтони Бернс отпустил его со скрипом и какое-то время пребывал в молчаливой панике. Самый перспективный адвокат ушел, друг и со-основатель фирмы собрался на пенсию...

Кто поддержит репутацию конторы? Качественные сотрудники имеются, но до статуса альфа-адвоката далеко - середнячки, которые громких процессов не выигрывают. У Бернса заведение солидное, в десятке лучших держится который год, снижать планку нежелательно: конкурентов расплодилось как уличных енотов, почуят слабину, накинутся, разорвут на части.

И вдруг как снег на голову посреди жаркого лос-анджелевского лета - Марк Руттенберг. Кто такой, откуда, с каким багажом знаний и опыта - неизвестно. Племянник Саймона. Хм. Маловато, чтобы возлагать большие надежды, они никогда не оправдываются.

Бернс - прожженный бизнесмен и средний руки адвокат, недавно отошедший от активной практики, с самого начала был настроен критично. Он не собирался заниматься благотворительностью - делать желторотика из Техаса совладельцем процветающей фирмы с перспективой выбиться в миллионеры. Лишь из уважения к Саймону решил дать молодому сотруднику шанс. По большому счету, не имел выхода: в контору настоятельно требовалась новая кровь. Брать человека с улицы, чужака с протекцией из бюро по трудоустройству - риск, в его положении непозволительный.

Сомнения спрятал подальше, принял Марка радушно, но поблажек не делал - дела подбрасывал самые заковыристые, трудоемкие. Наблюдал.

Бернс не прогадал - молодой  Руттенберг оказался ценной находкой для предприятия. Недостаток адвокатского опыта он с лихвой компенсировал качествами, без которых немыслим успешный  специалист. Имел высокий уровень интеллекта, обладал профессиональной интуицией, вгрызался в работу как бульдозер. Лучшей замены двум уходящим сотрудникам трудно и представить.

Оба приятеля, Марк и Старки, нашли свое место на новом поприще: помогли исключительная работоспособность и немного удачи - куда ж без нее! За корокое время Зак выбился в популярные адвокаты и купил дом на окраине Бел Эйр, где жили его клиенты - средне- и малоизвестные звезды кино. А Марк с конца прошлого года стал полноправным совладельцем преуспевающей адвокатской фирмы.

Конечно, видимых изменений в названии «Бернс и Руттенберг» не произошло, но Марку пришлось привыкать, что вторая фамилия - его. Она смотрелась знакомо, но отчужденно, будто принадлежала однофамильцу. Каждый раз, когда входил в холл небоскреба, где располагалась контора, взглядывал украдкой - не пропала ли вторая часть, не заменена ли на другую?

Привыкал день за днем, понемножку. Потом фамилия на вывеске и его самоощущение слились, и уже казалось - так должно быть.

В душе он жутко гордился собой.

Происходил из обычной трудовой семьи: отец всю жизнь проработал контролирующим финансистом в администрации Остина, мать - старшей медсестрой в больнице системы «Методист». Среднестатистическая американская ячейка общества.  Марк не был их единственным ребенком, но старшая дочь оказалась болью и разочарованием родителей. Сын же их не подвел. Впрочем, себя тоже.

И дядю Саймона. Который с чувством исполненного долга отошел от дел и уединился в скромной по меркам Лос Анджелеса полумиллионной вилле в тихом районе Санта Барбары, подальше от беспокойного люда - студентов и туристов.

Уединился, но связи с племянником не терял, регулярно звонил, чтобы поинтересоваться «как дела?» или пригласить провести вместе выходной день - с барбекью на свежем воздухе.

4.

С повышением статуса повысились доходы, но они не заставили Марка переехать в престижный район - ближе к знаменитостям или океану.

Он имел скромный, двухэтажный дом на Перпл-роуд в той части Пасадены, которая вползает на склон горного кряжа Сан Габриэл.

Улица узкая, тихая, располагалась вдали от беспокойных транспортных потоков, в день по ней проезжало несколько машин - утром на работу, вечером домой. Пешеходы были редкость. Камерный уют ей создавали огромные, старые платаны по противоположным берегам дороги. Похожие на кряжистых великанов, они соединились вверху ветками как руками, образовав зеленую галерею из крон. Улица выглядела ненатурально живописной, как пейзаж на глянцевой открытке с текстом «Привет из Пасадены!».

Здесь проживали не миллионеры, но люди хорошего финансового уровня, не желавшие выставлять доходы напоказ. Жилища, выполненые в рационально-современном стиле, походили друг на друга: красные крыши, белые или бежевые стены, что типично для тропического дизайна. Из-за ограниченности места на склоне дома стояли рядом, но не впритык, разделенные заборами из кустарников чуть выше человеческого роста. От проезжей части их отделяли зеленые газончики без тротуаров, машина сворачивала с дороги и через пару метров оказывалась в гараже.

Сторона фасадов выглядела молчаливой и пустынной, зато с задней стороны, где сады, бассейны и террасы, кипела жизнь, скрытая от посторонних глаз.  Прайвеси ценилось и не нарушалось, что импонировало Марку.

Его собственное двухэтажное жилье выглядело как два каменных куба, поставленных друг на друга, и стандартно имело два входа: один - через парадную дверь с номером 1238, другой через гараж сразу в жилую комнату.

В доме он ощущал себя комфортно, как улитка в ракушке - не очень тесно и без лишнего пространства, создающего пустоту. За входной дверью короткий коридор, затем гостиная со всеми положенными предметами мебели, самым любимым из которых был диван - светлый, но не белый, мягкий, теплый, огромный: в разложенном состоянии уместил бы шесть человек. Его Марк специально заказывал на фабрике в Чикаго.

Направо - открытая кухня и далее лестница на второй этаж, где две спальни, каждая с душем и туалетом.

Слева у стены музыкальный центр, полки с дисками. Дверь в гараж,  проход и стеклянная дверь на террасу. В глубине дома рабочая комнатка с компьютером и отдельное помещение для книг, одежды, бегового тренажера, хозяйственных вещей.

Компактно, упорядоченно, все необходимое под рукой. Марк всегда недоумевал: как люди живут во дворцах? Чтобы попасть на кухню, надо пройти километр коридоров, а чтобы найти молоток - перерыть кучу ящиков с инструментами. Глупая трата жизни.

Его удовлетворяли  и жилище, и соседи, и пейзаж за окном. Расширяться? Незачем. Одному пространства хватало, в ближайшее время создавать семью или заводить постоянную подругу не планировал. Дети тоже с рождением подождут, не до них. Сейчас карьера - его супруга, дитя и престарелая тетя, требующая круглосуточного внимания.

Жить одиноко он привык. После истории с Леонтин стал осторожнее относиться к знакомствам. Не превратился в закоренелого холостяка или женоненавистника, обиженного на весь прекрасный пол. Также не переквалифицировался в гомо по примеру тех, кто, поддавшись  веяниям моды, пробует себя на разных сексуальных поприщах. Просто решил для себя второй раз не спешить.

Он повзрослел и стал если не мудрее, то предусмотрительнее - точно. Прежде, чем взять женщину в дом, должен убедится, что без нее действительно хуже, чем одному. И не менее важно: она должна испытывать то же самое. Как это будет называться - любовь, привязанность или по-другому, не имеет значения. Главное - внутреннее совпадение, душевная тяга друг к другу, а не только физиологическая страсть. Секс - важно и приятно, но больше похоже на животный инстинкт. С возрастом начинаешь ценить человеческие качества.

В Лос Анджелесе достойной кандидатуры в спутницы жизни у него не появилось. Хотя активно не искал. Работал, может быть - слишком много, но если хочешь добиться успеха, безделье противопоказано. В свободное время занимался развитием тела - полезно для здоровья и разгрузки головы. Не менее двух раз в неделю посещал гимнастический зал - напрягать мышцы. В бассейне плавал каждый день, в любую погоду: зимой короче, летом дольше.

Раньше, в университете он профессионально занимался плаванием, даже завоевывал какие-то медали, потом активные тренировки бросил. Резко. Что чревато суперскоростным накоплением жира. Чтобы его предупредить, совершал регулярные пробежки вдоль Перпл-роуд. Результат - идеальная фигура пловца: с узкими бедрами, развитыми плечами и выпуклыми бицепсами.  Не стыдно раздеться на пляже.

По выходным они с Заком ходили на Голливудский бульвар поглазеть на толпу или в рекреационные центры весело провести время. Элэй - мировая столица развлечений и соблазнов, переплюнувшая  Лас Вегас, который слишком контрастен: одна улица по центру сияет огнями отелей и казино, остальной город сидит тени и злится.

В Лос Анджелесе все по-другому, демократичнее.

Развлечения на каждом шагу и на любой вкус, в том числе испорченный. Единственный ограничитель - финансовые возможности, впрочем, как и везде. Правило простое: есть деньги - идешь тратить в бутики, рестораны, ночные клубы, нет - отдыхаешь бесплатно: гуляешь, занимаешься серфингом, загораешь. Учтены интересы каждого, наверное, от того здесь народ приветливый.

В плане секса Марк вел себя осторожно. Миллионы туристов приезжают в Калифорнию ежегодно, толпы чужаков, иностранцев и фриков бродят по Элэй. Стоит сто раз подумать прежде, чем  бросаться на кого-то,  чего он, кстати, не позволял и в беззаботные, студенческие годы. В последнее время ограничивался физическим удовлетворением с Розалиной, приучив себя к умеренности, что оказалось легче, чем ожидал.

Прямо противоположное отношение к сексу имел Зак. Обремененный семьей, состоявшей из жены и троих детей, он не мучил себя  воздержанием за пределами супружеской кровати. Как молодой, ненасытный жеребец покрывает миловидных кобылиц не жалея сил, так Старки покрывал миловидных девушек не жалея спермы. Впрочем, предусмотрительно упаковав ее в кондом, чтобы избежать «Борис Беккер - момента». Зак помнил тот курьез: находчивая девушка сделала Беккеру минет, использовала сперму для искусственного оплодотворения, родила рыжую дочку - копию папы и теперь живет припеваючи на алименты.

Старки любил экстравагантные эротические приключения. Любил делиться ими с приятелем, когда они, еще трезвые, сидели за столиком рыбного ресторана или в такси по дороге в ночной клуб. Делился, живо жестикулируя, смакуя подробности, и казалось - рассказывать о них было интереснее, чем участвовать.

Любовь к авантюрам, однако, не означала полнейшей неразборчивости в связях. Заводил знакомства в кругах, далеких от клиентов и друзей клиентов, чтобы ненароком не влипнуть в секс-скандал, не испортить деловую репутацию. Он и Марка предупредил:

- Знаю, интрижки на одну ночь тебя не интересуют. Если захочешь начать серьезные отношения, просканируй девушку основательно. Не представляешь - как легко тут вляпаться. Твоя тренерша по кардиогимнастике может запросто оказаться начинающей порно-актрисой.

Сам Зак предпочитал именно «любовь на один раз» за ненавязчивость, безответственность и постоянную новизну. Как догадывался Марк, жена Натали отвечала ему той же монетой. На почве супружеской неверности в семье скандалов не возникало, более того - Старки считали себя идеальной парой.

5.

После секса сосредоточиться на делах не получилось: в мозгах  рассеянность,  в мышцах усталость. Марк сидел перед экраном лэптопа, в который раз читал текст и не соображал, о чем там говорится, хотя сам написал десять минут назад. Нехорошо. Надо вернуть к деятельности отвлекшееся сознание, еще минимум на полчаса.

C силой протер сухими ладонями лицо, похлопал по щекам - киношный трюк чтобы взбодриться. Не помог. Кофе, что ли, выпить? Нет, на ночь не стоит.

Подумал.

Подвел итог: рассматривать материалы подзащитной Салливан не закончил, но записал шаги, с которых следует начать. Лучше, чем ничего. Ладно, не стоит себя насиловать, чтобы не заработаться до бернаута. Внести пару напоминаний в компьютерную записную книжку и можно со спокойной совестью уходить домой.

Воспоминание о совести или привычное чувство ответственности заставило сконцентрироваться - последний напряг, как перед финишем. Марк склонился над компьютером и, не глядя на клавиатуру, шустро застучал: «Спросить у вдовы, где она находилась в момент убийства мужа, а также ее дочь и...».

Послышался неясный шум. Марк вскинул голову, поглядел поверх экрана на прикрытую полосатыми жалюзи стеклянную стену, отделявшую кабинет от коридора.

Прислушался. Где-то неподалеку звучала музыка - качеством так себе, с хрипотцой, будто из старого радио или кассетного магнитофона. Различил вполне определенную мелодию, не похожую на современные музыкальные опусы, состоящие из ритма и синтезированных нот. Это была классическая поп-песня, очень знакомая, очень популярная лет двадцать назад. Навскидку название не вспомнилось, завертелось в голове - вот-вот всплывет.

Непонятно откуда музыка - контора давно пуста, радио в кабинетах не установлено. С улицы донеслось? Невозможно, одиннадцатый этаж, сюда едва долетали сигналы автомобилей, а хрипатая музыка не донеслась бы ни за что. Охранники, приходящие по ночам осматривать помещения, магнитофоны с собой не носят. Да им еще рано. Знают процедуру: ключ от этажа не сдан, значит, кто-то сидит на рабочем месте, чаще всего - босс,  тревожить не стоит.

Предположить невероятное: взломщик - любитель музыки?

Смешно.

Ну не привидение же в самом деле...

Мельком взглянул на кабинет секретарши. Как и ожидалось, он был пуст: Розалина покинула рабочее место сразу после секс-сессии, вежливо попрощавшись «до завтра». Марк посидел секунду неподвижно, оттолкнулся от стола, тяжеловато поднялся. Пока шел к выходу, расправлял рукава рубашки, которые закатывал, чтобы легче было печатать. На сегодня его трудовая деятельность точно закончена. Не ощущал ни злости, ни досады, скорее любопытство - что-то непонятное происходит в его вотчине, надо выяснить.

Двигаясь вдоль коридора, наклонялся ухом к закрытым дверям, прислушивался. С каждым шагом музыка становилась громче, отчетливее. Он ее узнал: когда-то популярная песенка «Все, что она хочет» шведской группы «Ace of Base».

Подобно многим артистам-однодневкам группа мелькнула на небосклоне шоу-бизнеса и канула в забытье, хотя амбиции имела большие - стать преемниками «АББА». План, заранее обреченный на провал: участники ее не имели ни качественных голосов, ни мелодий, ни текстов. Главное же - отсутствовала харизма. Каждый из четверки «АББА» - это целый мир. Талант. Характер.

А эти? Штамповка и безликость.

Но иногда таким безликим везет - попадают на нужную волну, делают долговечные вещи, которые запоминаются, создают музыкальное сопровождение жизни.

Колыхнулся теплый ветерок ностальгии. Вспомнились первые строчки: «Все, что она хочет, найти парня на ночь» - простенькие слова, в свое время перевернушие его романтичную подростковую душу. Эту песню они с Заком слушали по сто раз на дню и до хрипоты заездили самый первый магнитофон Марка «Панасоник», который получил от родителей на тринадцатилетие.

Потом они вдруг посчитали попсу «девчачьей» музыкой и перешли на настоящую, мужскую - «Бон Джови», «Статус Кво», «Металлика». Это был противный период - они уже не ощущали себя детьми, но в бары и ночные дискотеки их еще не пускали, приходилось устраивать концерты на дому.

Став официально взрослым, Зак как настоящий друг ждал месяц и восемь дней, пока Марку тоже исполнилось восемнадцать. В тот же день они, захватив паспорта, отправились на Шестую улицу Остина, где стоящие плечом к плечу бары, рестораны и клубы предлагали главное свое блюдо - живую музыку высочайшего качества.

Когда предложений много, трудно сделать выбор.

Друзья свернули в заведение «Грязный пес» только из-за юморной вывески - там красовалась девушка в короткой юбке, сзади к ножке пристроился крошечный песик с недвусмысленным намерением изнасиловать ее туфель.

В баре выступал певец и гитарист-виртуоз Стиви Рэй Вон - техасский Элвис. Зак влюбился в его музыку с первого аккорда, Марк чуть позже. И до сих пор частенько в машине включал станцию, которая передавала старый, добрый «ритмический блюз».

Современных певцов и певичек не переносил категорически - их вопли невозможно слушать нормальному человеку. Музыка примитивна, тексты пошлы, переживания неискренни - когда поют о любви, им не хочется верить. Разве можно признаваться в тонких чувствах таким ошалелым, истерическим голосом? А на дискотеках что играют? Сплошной синтезатор и деревянный ритм - «творчество» диджеев, которые миллионы зарабатывают на отуплении и оглушении молодежи.

Музыка второго десятилетия двадцать первого века - это один визгливый кошмар из клиники для психических. Марк никогда его не примет, потому что вырос на спокойных, мелодичных песнях-балладах. Их приятно слушать, легко напевать. Взять классическую композицию из фильма про Робина Гуда - «Все, что я делаю, делаю ради тебя» в исполнении Брайана Адамса. Вот как объясняются в любви.

И не требуется голосить «Я тебя люблю, ла-ла-ла!», вроде кто громче орет, тот сильнее любит. Совсем наоборот - тому, что тихо сказано, верится больше.

Клип на песню «Все, что она хочет» он видел много раз по МТV - простенький и целомудренный. Тогда еще не открыли моду на публичное обнажение, солистка была одета в черную кофту-водолазку и походила на директрису колледжа. Она рассказывала историю девушки, любившей каждую ночь менять парней, и смотрела на зрителя строгими, поучающими глазами - вот-вот погрозит пальцем и назначит штраф. Сейчас ее лицо мелькнуло и не показалось строгим, как раньше.

Песенка доносилась из комнаты, которая никому конкретно не принадлежала и в рабочие часы была самой шумной в конторе: здесь трудился многофункциональный копировальный аппарат - потрескивая, попискивая, позванивая. Сейчас он должен был бы отдыхать. Или решил развлечь себя на досуге поп-музыкой?

Приостановившись, Марк толкнул дверь.

И застыл удивленный - как статуя Фемиды, с глаз которой сорвали повязку.

Посреди комнаты стояла девушка спиной ко входу, лицом к ночному окну и танцевала сама с собой под музыку из крошечного, портативного магнитофона. Марка не заметила.

В черном окне как в зеркале он видел ее закрытые глаза и блаженное выражение - как у человека, мечтающего о скором отпуске и представляющего себя на пустынном, теплом пляже под ласковыми лучами солнца.

Она подняла руки над головой и, тихо подпевая, двигалась в ритме песни, практически не сходя с места. Она танцевала каждой частичкой тела, изгибалась так мягко, как изгибается водоросль, потревоженная  подводным течением. Такой гибкости Марк не видел: у нее что - нет костей?

Глядя на ее волнообразные движения, сам заволновался. Тем более что одета девушка провокационно: в белую, узкую майку под джинсовым сарафаном, который приподнялся и открыл складочки на границе ног и попки.

Стриптиз полнейший.

Незнакомку можно было бы обвинить в непристойной манере одеваться, если бы она сделала это нарочно - заявилась сюда среди дня и принялась дефилировать по коридорам. Но кого можно провоцировать в пустой конторе? В полной уверенности, что одна, она танцевала для себя и не рассчитывала на зрителей.

А Марк не рассчитывал стать свидетелем эротического представления. Чувствовал себя неловко, будто проник в театр без билета и украдкой наблюдает за актрисой.

Кажется, подглядывание с сексуальным уклоном называется в искусстве вуайеризмом. Это отклонение или вариация?

Неважно.

Отвести глаза от опасного предмета.

Отвел.

Скользнул по фигуре вниз, до самых босоножек на каблучках и с переплетенными ремешками, из которых выглядывали нежные, розовые пятки. Почему-то эти голые пятки подействовали на Марка возбуждающе, как обнаженные груди. Что за фривольное настроение у него сегодня?

Простите, не виноват. Не знал, что за спектакль тут показывали...

Ситуация двойственная. Открыться означало - конец зрелища.

Нет, его стоило досмотреть. Марк привалился плечом к косяку, засунул руки в карманы и сосредоточил взгляд на фигурке перед собой, все остальное вокруг потеряло четкость.

Он видел, как она ловко двигала нереально длинными ногами, полусгибая и выпрямляя, как бы образовывая волну, которая зарождалась внизу, у самых пяток, плыла по телу вверх - до кончиков пальцев, и возвращалась обратно. Она ритмично пританцовывала бедрами, делала полный поворот, то ускоряя, то замедляя темп, приседала, поднималась, вставала на цыпочки, выгибала спину. И все - на одном месте!

Эротизм и  целомудрие в одном танце.  Она профессионалка, только пока непонятно в каком искусстве.  Марк впитывал взглядом каждое движение. Мешать не хотелось, но и стоять, уставившись откровенно жаждущими глазами, тоже неудобно.

Уйти, не открывшись?

Не может быть и речи.

Дождался, когда музыка стала утихать, встал прямо, зачем-то поправил галстук и постучал костяшками пальцев по дереву двери.

6.

То ли Марк не рассчитал силу на нервной почве, то ли получилось само собой, стук прозвучал звонко и неуместно как раскат грома посреди тихой, звездной ночи. Чуть сам не испугался, уже пожалел, что постучал, да убегать поздно. Натужно сглотнул - и тоже слишком громко, ненатурально. Попить бы водички, смягчить горло, чтобы разговаривая не хрипеть, не кряхтеть, не запинаться. Беседа - минимум, на что он рассчитывал и имел право, как хозяин конторы.

Вспомнив про «хозяина», приободрился, выпрямил спину. Что за странности с ним происходят: растерялся при виде танцующей статуэтки, поддался неуверенности. Как мальчишка. Комплекс  неполноценности что ли резко возник?

От стука девушка не вздрогнула и не смутилась, как ожидал Марк. Замерла, опустила руки, открыла глаза и уперлась взглядом в окно. Заметила сзади мужчину, улыбнулась - незастенчиво, очень естественно, с кивком головы, как улыбаются хорошему знакомому или человеку, которого давно ждали. Одернула юбку, махнула рукой по волосам и неспешно повернулась.

Ее нельзя было назвать яркой, но красивой точно - на вкус нормального мужчины, а не поклонника голливудских «див», красота которых зависит от мастерства визажиста. У тех на лице килограмм макияжа и застывшая маска, которую надевают, чтобы выглядеть безупречно на фотографиях. Если их умыть, будут похожи на бледную задницу.

У незнакомки минимум косметики или совсем нет, лицо подвижное, эмоциональное, его выражение не определить одним словом. Безмятежное, но не бездумное. Доброе, но не глупое. Серьезное, но не суровое.

Взгляд открытый, доверяющий - когда она смотрит на человека, тому кажется, что он лучше, чем есть на самом деле. В таких девушек влюбляются с первого мгновения, не поговорив, не узнав характер.

Характер? Хотелось, чтобы был традиционно женский - нетребовательный и мягкий, но такие в современном Элэй не водятся...

Жаль. Было бы здорово проснуться утром от прикосновения этих налитых молодым соком губ, не испорченных корректирующими инъекциями. Верхняя чуть уже, нижняя полнее - отличная комбинация: когда она недавно улыбнулась, обнажился ряд белоснежных зубов, получилась идеальная улыбка из рекламы зубной пасты. Сейчас губки сложились и стали похожи на лодочку.

Вроде, ничего особенного в ней, а невозможно оторваться.

Почему?

Пригляделся.

Глаза... Что за глаза у нее?

Получше рассмотреть, ненавязчиво, не вытягивая по-жирафски шею: какой у них цвет?  Конечно нестандартный, как и все в ней - приглушенно-синий, какой-то дымчатый, редко встречающийся у брюнеток. Трудно обозначить одним словом. Цвет по-северному сдержанного тумана, которого не бывает в бушующем красками, тропическом Лос Анджелесе.

Марку вспомнилось его давнее, сразу по окончании школы, короткое путешествие с приятелем Стивом Кросби на север Канады. В лесистом штате Алберта отец Стива имел охотничий домик и предложил сыну с друзьями отметить там успешное завершение детства и вступление во взрослую жизнь.

Сложенный из стволов дом стоял на горном склоне среди столпившихся вокруг диких елок, и Марк впервые увидел, как растут шишки.

В день приезда наслаждаться окружающими красотами времени не нашли - кутили: пили, горланили песни, гонялись друг за другом голышом, пугая лесных жителей и горное эхо.

За один вечер превратили дом в свинарник и завалились спать кто где. На рассвете Марку потребовалось в туалет. Внутри его с похмелья не нашел, натянул чьи-то брюки и, переступая через тела, вышел наружу, огляделся в поисках подходящего куста.

Вдруг заметил - что-то странное происходило. Вернее, странно, что ничего не происходило - ни птичка не клекотала, ни зверь не шуршал, ни ветерок не шевелился.

Тишина. Абсолютная. Неземная.

Был он привычен к гомону вечно спешащего города, к завыванию равнинных ветров, к гудению знойного воздуха в техасской пустыне и никогда не слышал - как звучит покой. Как он выглядит.

А вот так. Перед Марком раскинулся пейзаж, будто огромное полотно, написанное художником-великаном: на заднем плане - сплошные кряжи с белыми верхушками и зелеными до черноты лесами на склонах, внизу - маленькое озеро без берегов, нашедшее местечко между горами. На переднем плане дом, крылечко которого поддерживали два обтесанных сосновых ствола -  один изогнутый, другой раздвоенный.

Леса и озеро прикрыли ватные клоки тумана, такого густого, что казалось - именно в нем завязли живые звуки.

Эту всеобщую тишину и неподвижность не хотелось нарушать ни голосом, ни жестом.

Но только Марк проникся величием окружающего, как «тр-р-р!» оглушительно скрипнула дверь. Оглянулся - кто тот вандал, вознамерившийся погубить шедевр природы - всеобщий покой?!

Вандалом оказался Стив. В одних трусах, поеживаясь от утреннего холода, он разинул было рот, собираясь вслух зевнуть.

- Эй, тихо! - шепотом крикнул Марк и приложил палец к губам.

Тот понял. Сомкнул губы, подошел, крадучись по-кошачьи. Взглянул перед собой. Вздохнул глубоко, неслышно - только видно было как его голая грудь раздулась и вернулась обратно.

Помолчал.

- Видишь дым, - тоже шепотом проговорил Стив, показывая пальцем вдаль. - Из-за него индейцы называли этот район «Дымящиеся горы».

Самая плотная дымка стояла над озером и будто впитала его синий цвет, смягчив и успокоив - получился серо-голубой с нежными, перламутровыми переливами. Казалось - повисло зыбкое, тончайшее покрывало. Сейчас оно взлетит и откроет нечто чудесное, неожиданное увидеть в земном мире: оживших сказочных героев - добрых гномов и животных, умеющих говорить.

Сплошная нереальность. Марк в жизни не видел такого тумана, ни до того, ни потом.

Да и где его увидишь, в Лос Анджелесе, что ли?

Тишине, зыбкости здесь не место...

И вот пожалуйста. В центре вечно мчащегося куда-то мегаполиса довелось встретить девушку с глазами как туман над заколдованным горным озером. Откуда она? Со склона «Дымящейся горы»? Из той доброй сказки про гномов? Не хватало, чтобы она оказалась лесной феей. Или озерной русалкой. Тогда ему не избежать ее чар. Хотя Марк не сопротивлялся бы. Наоборот. С удовольствием отдался бы во власть ее чудодейственных глаз...

Девушка выключила магнитофончик карманного формата и вопросительно посмотрела на Марка. Он заволновался, как перед экзаменом на бакалавра. Нет, на доктора юридических наук.

С чего начать? Представиться? Спросить что она тут делает?

Глупо спрашивать. Что делает нимфа, порхающая над цветущей полянкой?

Тогда просто уйти?

Невозможно, ноги приросли к полу.

- Вы кто? - деревянным голосом спросил Марк. Вопрос прозвучал топорно, но за неимением времени на подготовку ничего лучшего не придумалось.

- Я здесь убираю, - ответила она и кивнула на тележку с чистящими принадлежностями. - По четвергам.

- Почему я раньше вас не видел?

- Я новенькая. - Он открыто и, как показалось Марку, насмешливо смотрела, ожидая, когда он еще что-либо глупое спросит или уйдет.

Не сделал ни того, ни другого. Расставив ноги, перекатывался с пяток на носки - так делал Бернс, когда не знал о чем разговаривать.

Тогда она сама спросила:

- Я вам  музыкой  помешала? Извините, думала в офисе никого нет.

- В офисе я.

Был такой фильм «Тупой, еще тупее». Это про него. Мозги застопорились, и голос металлический - все как у робота, который задымился от переработки. Пора домой, пока не случилось короткого замыкания, сегодня не на что путное Марк не способен.

Услышал резонное:

- А вы кто?

- Я владелец этой фирмы, - ответил машинально, не думая и понадеялся, что верно.

Слова не произвели впечатления.

- Очень хорошо, - нейтрально произнесла она и слегка пожала одним плечом, мол без разницы - владелец или электрик. Сама не представилась, руку знакомиться не протянула. Растерянность, невежливость или неуважение к боссу?

Неважно, за недавний танец ей это можно простить. За глаза еще больше.

Да и все остальное на высшем уровне.

Пока она возилась с магнитофоном, Марк откровенно ее разглядывал. На вид слишком юная для него, лет шестнадцать. Фигура тонкая, но не тощая. Наоборот, налитая, сформировавшаяся, больше половины длины которой приходится на ноги. Грудь? К сожалению, трудно разглядеть - на месте предполагаемых сосков пуговицы сарафана. Ясно, что не арбузы. И не плоская доска, небольшие выпуклости заметны.

Кажется, она не носит бюстгалтера - майка обтянула сбоку совершенно гладкую окружность. Тут же заработала фантазия. Эх, чертовски заманчиво  посмотреть на ее едва проклюнувшиеся, подростковые груди. Коснуться подушечками пальцев, ощутить трепетность, беззащитность и чистоту, подержать в руках - осторожно, чтобы не раздавить их хрупкость...

Они натуральны, не то что силиконы Розалины, которые ничего кроме брезгливости у Марка не вызывали. До ее округлого бюста он дотронулся лишь однажды - в самом начале их внеслужебных отношений. Сжал «в порыве страсти» и ощутил упругие, неподвижные мячи вместо живого, податливого тела. С тех пор возненавидел фальшивые сиськи.

Настоящих давно не встречал.

До сего момента.

Эта девушка - сама естественность. Гибкая, как стебель орхидеи. Свежая, как утренняя роса. Сладкая, как плод манго...

Желание, недавно удовлетворенное с секретаршей, проснулось с силой, удвоенной любопытством.  Интересно, какова она в сексе?

7.

«Очень неуместный вопрос, хоть и заданный мысленно». Марк ощутил себя циником: недавно думал о возвышенном - волшебных туманах и озерных феях, а сейчас захотел эту самую фею затащить в постель. Вернее - в кабинет на диван. Нет, прямо здесь, стоя...

Дьявол! Отвлечься.

Легко сказать.

Желания надо подавлять в зародыше, и Марк знал, что опоздал. Желание загорелось одновременно в голове и в паху, заколыхалось внутри горячими волнами. Одна волна прилила к лицу, хищно блеснула в глазах. Не хватало, чтобы девушка догадалась о его озабоченности. Опустил взгляд на  кончик галстука, вроде рассматривал - не капнул ли соусом во время ланча.

Давно не случалось с ним спонтанного возбуждения.  Чем бы отвлечься?

Включить адвоката.

Адвокат посоветовал: чтобы успокоиться, надо призвать на помощь старозаветные нормы морали, вспомнить о необходимости держать похоть в узде.

По следующим причинам.

Во-первых, совокупляться после одной женщины с другой, не приняв душ, негигиенично. Потом. Девушка явно не из тех, кто отдается первому встречному, пусть даже начальнику. Как догадался? Очень просто - подсознанием, проще сказать - первобытным инстинктом, доставшимся от пещерных предков. Такие вещи определяются моментально, независимо от степени интеллигентности сексуально озаботившегося индивидуума.

Что бы там ни говорили, мужчина всегда знает, как вести себя с женщиной. С этой рекомендована осторожность. Она не дает повода к развязности, не улыбается двусмысленно, не кокетничает даже глазами. Есть в ее взгляде твердость, уверенность в своей неуязвимости - то невидимое излучение, которое останавливает даже насильников. К тому же девушка, вероятно, несовершеннолетняя. Для Марка это табу.

- Сколько тебе лет? - спросил, чтобы подтвердить выводы и окончательно успокоиться на ее счет.

- Двадцать один год.

Сюрприз!

- Выглядишь моложе.

- Знаю, потому всегда ношу с собой паспорт. Ну, энергетик купить или еще что. К тому же, несовершеннолетнюю не приняли бы сюда на работу, потому что заканчиваю поздно.

Девушка отвечала исчерпывающе и вежливо, точно так, как следовало разговаривать с начальником. В отличие от него, она не поглупела на время и вела себя раскованно: повесила свой игрушечный «Сони» на руку, другой раскачивала как ребенка на качелях. Полнейшее равнодушие к Марку, даже обидно стало. Зародилось подозрение - она его в чем-то превосходит: многое познала в жизни или что-то драматическое пережила.

- Во сколько заканчиваешь?

- В десять.

Взглянул на золотой «Ролекс», который приобрел по цене  месячной зарплаты на предпоследний день рождения. Марк не был маниакальным поклонником престижных предметов, но определенные вещи считал необходимым иметь - ради поддержания статуса. Когда клиент видит, что адвокат носит ту же марку часов и ездит на машине того же класса, скорее проникается доверием.

«Ролекс» показывал тридцать семь десятого. Время поджимает, поболтать бы подольше, да ей еще его кабинет убирать...

Упускать девушку не хотелось, сам не разобрался - почему. Вернее, очень хорошо разобрался, но не собирался признаваться. Конечно, он хотел с ней секса, идеальный вариант - здесь и сейчас. Быстро бы управился, пять минут - и оба удовлетворены: он отправится домой, она пылесосить кабинеты.

Ага. Помечтай. Учитывая ее безукоризненное поведение, надежд мало. Точнее - никаких. Марк тоже не сторонник одноразовой любви, но сегодня авральная ситуация. Надо сказать что-нибудь невинное, чтобы ее не спугнуть.

Мозги заработали в сумасшедшем темпе. Интересно, она догадывается - что с ним происходит? Нет, хотя бы узнать - он ей понравился? Черт, не спросишь напрямую... Что делать: предложить ее подождать, подвезти до дома, напроситься на чашку кофе, а там действовать по обстоятельствам?

Нет, нет и нет. Слишком неестественно, грубо, двусмысленно. Она не похожа на безмозглую курицу, ищущую приключений. Торопливостью можно испортить дело. Надо посубтильнее.

- Что ж, не буду задерживать, - вырвалось почти против воли.

«Кретин и идиот в одном флаконе, ничего лучшего не придумал. Так и расстанешься в сухо-официальном стиле? Хотя бы дай понять незнакомке, что произвела впечатление».

- Приятно было поболтать. Увидимся в следующий четверг? - Дежурные слова, подходящие для любого случая.

- Конечно, - небрежно бросила девушка и, оторвавшись от магнитофона-качелей, пристально посмотрела на Марка. С любопытством. Или вопросом. Например - почему он не набросился на нее с поцелуями?

Она их ожидала? Он бы не отказался...

-  Спокойной ночи. - Ее холодный голос остудил его воспаленное воображение.

Девушка отвернулась и принялась протирать экраны компьютеров, послав Марку сообщение по невербальной коммуникации «отправляйся восвояси, мне некогда».

Сообщение дошло мгновенно. Получатель развернулся и направился в кабинет - едва переставляя ноги и вразвалку, будто обожравшийся сардинами пингвин. Не хватало еще рыгнуть для достоверности картины. Интересно, пингвины рыгают? А, черт, глупости в голову лезут. Надо о серьезном подумать. О подзащитной Салливан...

Да пошла она...

Марк вышагивал по коридору и, не отдавая себе отчета, тянул время в надежде, что девушка его окликнет. Для чего-то незначащего, мелочи, которую ей вдруг понадобилось знать, например - где у них аппарат, приготовляющий кофе?

Почему она не сделала кофейную паузу? Нет, сделала. Танцевальную.

Тогда пусть спросит - который час. Или скажет, что у него красивый галстук. Снова завязался бы разговор, и кто знает, чем кончился бы...

Не окликнула.

Кабинет встретил его неприветливо, показался чужим. Рассеянным взглядом Марк обвел лежавшие вразброс бумаги, не представляя, о чем в них речь. Вроде не сам только что написал и распечатал, а компьютер и принтер сделали это по собственной инициативе.

Настроение резко упало. Не испортилось, просто съехало на ноль - ни хорошо, ни плохо. Досада разобрала, непонятно, на кого: на себя или незнакомку. Или на белые листки с черными буквами, содержавшие неважные сейчас, не относящиеся к его состоянию мысли. Злым движением он сгреб бумаги и бросил в ящик стола. Закрыл текст, отправил в дропбокс, отключил ноутбук. Надел пиджак.

Все действия производил на автомате, все мысли только о ней.

Девушка поставила его в тупик. Своим тотальным равнодушием.

Без лишней скромности - Марк был уверен в себе как в мужчине. Знал, что привлекателен - немного экзотической, ближневосточной красотой: имел от рождения слегка смуглую кожу, тонкие черты и красивую форму черепа, которую подчеркивал короткой стрижкой без всяких чубов и проборов. Как-то одна из кратковременных подружек, увлекавшаяся египетской археологией, сказала, что удлиненными глазами он похож на Эхнатона Четвертого и так же атлетически сложен.

Практически каждая девушка, на которую он обращал даже мимолетное внимание, отвечала продолжительным взглядом, в котором читалось  согласие на еще не поступившее предложение.

Кроме этой таинственной пришелицы из ниоткуда, которая вместо уборки занимается танцами. Кто она, как здесь очутилась, где живет, чем занимается в свободное время? Вдруг она замужем? Если нет, то наверняка имеет друга - слишком уж незаинтересованно глядела на Марка. Первая трещина в самоуверенности: оказывается, он привлекателен не для всех. Неужели стареет? В тридцать один год?

Вопросы крутились в голове, толкаясь и обгоняя друг друга, подобно пронумерованным шарикам лото в прозрачной колбе.

8.

Шарики крутились, но ни один с дельной мыслью или ответом на вопрос не выпал. Марк прошелся по кругу, уставясь в ковролин, имитирующий звездное небо - темно-синий с желтыми вкраплениями. Обвел стены бессмысленным взглядом, сходил в кабинет секретарши, выключил свет: Розалина оставляла его нарочно, чтобы начальнику не смотреть в черную дыру.

Подошел к окну.

Выражение «Город, который никогда не спит» подходит Лос Анджелесу тоже, только он «не спит» красивее, чем  Нью Йорк.

Это вообще города-противопоставления. Нью Йорк создавали трезво мыслящие архитекторы, которые прежде всего заботились о комфорте для людей, ведущих бизнес. Старые здания помпезны и прямолинейны, новые - высоки и высокомерны, глядят на человека сверху вниз, подавляя, заставляя подчиняться правилам. Ночью город освещен строго по-деловому - там, где нужно, и так, как нужно. Правильно пел Стинг «Мягкости, простоте здесь не место». К Нью Йорку надо долго привыкать, подлаживаться, только тогда полюбишь. Или возненавидишь. К Марку относилось второе.

В Лос Анджелесе он сразу почувствовал себя как дома. Если бы не родители, никогда больше не наведался в родной Остин. Зак посчитал бы его предателем, но имелось подозрение, что он тоже проникся... если не любовью, то бо-о-ольшой симпатией к Элэй, хотя вслух ни за что бы не признался.

Сразу видно - город возвели художники с открытым сердцем и трепетной душой, которым захотелось создать красоту, и чтобы люди ею насладились. Наверное, они вдохновлялись сказкой про Аладдина - столько здесь восточных элементов: башни, дворцы, галереи, арки, фонтаны, пальмовые аллеи. Ночью они искусно подсвечены разноцветными лампами, лучи их расходятся вверху как веер, постепенно растворяясь во мраке.

Ночь здесь многоцветна, многолюдна, многообещающа - как в любом субтропическом приморском мегаполисе. И необязательно проводить время в ресторане или клубе. Здорово - просто проехать по улицам, неторопливо оглядеться по сторонам, заметить вещи, которые днем  выглядят обычно, а ночью с оттенком волшебства.

Лос Анджелес - это не только солнце, волны и песок. Это город- впечатление. Когда-то он упорно трудился, чтобы заполучить мировую славу, теперь слава работает на него. Но город не остановился на достигнутом, он развивается, ищет новые идеи. Продолжает удивлять, увлекать. Обещает и исполняет обещанное.

Хотите прикоснуться к легенде Голливуда? Пожалуйста! Вот вам Аллея Звезд, кинотеатр «Кодак», Беверли Хиллз. Хотите знать, как снимались самые известные зрелищные фильмы - вот вам студия «Юниверсал». Хотите обозреть городскую панораму до самого горизонта, заодно полюбоваться на космические тела  - вот вам планетарий Гриффит.

Оставайтесь с нами, мы не дадим вам заскучать - лозунг Элэй, и Марк любил его за креативность, беспокойство, доброжелательность.

Сейчас он смотрел на квадратные окна соседнего небоскреба и ощущал себя некомфортно. Буквально из ниоткуда, из пустого воздуха возникла проблема, которую ничто не предвещало еще четверть часа назад. Не проблема, а небольшое неудобство. Точнее сказать, полнейшая неопределенность. Девушка, танцующая под музыку двадцатилетней давности...

Чем она, собственно, его зацепила?

Нет, глупо. Ничего специального в ней нет. Глаза, фигура - да. Но недостаточно, чтобы надолго захватить мысли. Нет, ерунда. Расслабился после секса с Розалиной. Видимо, не до конца удовлетворился - только физически, а фантазия осталась неутоленной.

При виде незнакомки она встрепенулась, нарисовала соблазнительные картины, потребовала их осуществить. Все-таки, мужчины не так примитивны в сексе, как принято думать. У них богатая фантазия - стоит ли ее серьезно воспринимать? Нет, не стоит. Фантазия нематериальна - нечто эфемерное, расплывчатое, невозможное пощупать.

Блажь, несерьезно. Напридумывал чепухи - глаза цвета тумана... Романтик. Услышал старую мелодию, вспомнил первые юношеские порывы, перенес на девушку.

На самом деле она ничего из себя не представляет - типичная клуша, недалекая умом. Поговорить с ней пять минут, окажется толкушкой вроде той наследницы отельного бизнеса, которая ежедневно мелькает на телеэкране. Или замужней матроной с тремя детьми. Или любительницей собственного пола. Или вообще... мужчиной. Нет, хуже - инопланетянкой. Да мало ли фриков в городе!

Усмехнулся. Честно признаться - очень не хотелось, чтобы хоть одно из предположений оказалось правдой. Выяснить бы, но как? Пойти снова начать с ней разговор? Порасспросить в подробностях о личной жизни? О сексуальной принадлежности, количестве любовников, заодно - планах на ближайший уик-энд? Нет, о нейтральном - музыкальных предпочтениях. Нет, поздно. Попрощался до следующего четверга и возвращаться сегодня просто неприлично. Что он скажет? Простите, забыл полюбопытствовать...

Неудобно. Девушка насторожится - его поведение попахивает нездоровым интересом, который не пристало иметь шефу адвокатской конторы. Если она феминистка, ухватится, раскрутит сканадал.

И что он перед ней растерялся? Свернул беседу, не спросив имени... Глупо. Но еще глупее оставаться здесь. Сейчас она придет наводить порядок, а он будет мешаться  под ногами.

«Немедленно убираться отсюда!» - приказал себе Марк, подхватил портфель и быстрым, каким-то истерическим шагом направился к выходу. В коридоре он опять услышал музыку, приглушенно. И двери всех кабинетов стояли закрытыми.

Интересно, она все еще танцует или занимается прямыми обязанностями? - пришла нелепая мысль, когда он входил в лифт.

9.

Лифт был не из тех, что проскакивают десять метров за секунду, погружался в шахту не торопясь - если не останавливался на этажах, достигал вестибюля за четырнадцать секунд. Все это время Марк желал одного: чтобы она поскорее закончила... танцевать? убирать? Ну неважно... Закончила то, чем занималась.

Проходя через холл, он попрощался с охранниками, сидевшими за стойкой ресепшена, и вышел через служебную дверь в гараж. Нельзя сказать, что он пустовал, пара-тройка автомобилей в разных углах дожидались хозяев. У второй колонны, метрах в десяти стоял новенький, желтовато-перламутровый «Мерседес»-кабриолет на четыре персоны, сияя под лампой как елочная игрушка. Марк обласкал его глазами: цвет шампанского был цветом года и очень нравился.

Дилер уговаривал купить «Форд-фокус-спорт», но тот не понравился на вид - тупорылый, никакого изящества. Вдобавок стоил на три с половиной тысячи дороже и предназначался только для двоих. Удобно для романтического путешествия, но Марку не подходило - чаще, чем девушек, он возил родителей, которые регулярно наезжали из Техаса.

Он давно сделал выбор в пользу немецкой фирмы и ни разу не разочаровался. Нравился ее концепт - не поддаваться веяниям автомоды, не тратить время и деньги на оригинальные штучки, не имеющие практической надобности. Поднимающиеся двери или фары, открывающиеся как глаза - трюки для позеров, к которым Марк себя не относил.

Машина - это не одежда «от кутюр», которая только для показа. Она должна быть по старозаветному добротна, надежна, комфортабельна. И не шарабан на внешность.

«Мерседес» отвечал требованиям - рабочая лошадка королевских кровей.

Достал ключ с черным брелком и фирменным знаком, нажал кнопку дистанционного управления. Машина отозвалась радостным сигналом, будто крикнула хозяину - «я здесь!», отчетливо щелкнула замками, снимая блокировку дверей. Приятно с ней общаться, почти как с девушкой. В конце концов Мерседес - женское имя, так звали дочку основателя, и она была милашка.

В пустынном гараже шаги отдавались эхом под приземистым потолком. Марк сел за руль, мягко прикрыл дверцу, сумку с лэптопом положил на пассажирское сиденье.

Заводить не стал. Решил подождать, когда выйдет прекрасная незнакомка. Ждал без большой надежды - она могла не иметь машины, приехать на такси или на автобусе.

Хм, сомнительно. Такси отпадает - слишком дорогой способ передвижения для уборщицы. Автобусы в этот район вообще не ходят или ходят с интервалом в три часа. Общественный транспорт - больная проблема города: местные жители предпочитают ездить на собственных авто, часто приобретая их прежде, чем телевизор.

В салоне становилось душновато. Снял пиджак, потянулся к кнопке, которая откидывает крышу. На полпути рука остановилась. Убирать верх неразумно - если девушка выйдет, тут же заметит, подумает: босс ее преследует. Нет, лучше незаметно подождать.

Приоткрыл окно.

Притаился в засаде, вроде бойскаута, поджидающего редкого зверя, чтобы запечатлеть на камеру и послать в National Geographic. Марк откинулся на спинку. Нет - скаутам подобный комфорт не снился: сидит развалившись, все равно что дома на диване. Вспомнил, как школьниками играли в разведчиков-шпионов - пролежали с Заком час в болоте среди лягушачьей икры, потом неделю головастиками воняли.

Сейчас он «воняет» одеколоном от Хьюго Босс и дезодорантом с примесью морского бриза, который отлично перебивает пот. Проверить? Приподнял руку, понюхал подмышкой - через рубашку не пахнет. Положил руку на сиденье, ощутил почти человеческое тепло.

Хорошо, не сэкономил на люксе. В разумных дозах он необходим: покрытые тонкой кожей кресла, подстраивающиеся под сидящего человека; система навигации, ловящая сигнал через спутник; круиз-контроль, облегчающий управление на прямой дороге. Над ветровым стеклом - спойлер, который овевает сидящих теплым воздухом и в ночных поездках незаменим.

Шестицилиндровый мотор согласно спецификации без усилий разгоняется до двести сорока трех. Может, и больше - Марк на дороге не проверял, не будучи любителем бешеных скоростей. Три кнопки для установки скоростного режима приятно щекотали нервы своим присутствием. Только раз он опробовал их на профессиональном автодроме Сономы, в пламязащитном комбинезоне и со шлемом на голове - похожий на астронавта, собравшегося испытывать ракету.

Сто сорок, сто пятьдесят, сто восемьдесят... От скорости захватывало дух. Марк вошел в раж, продолжал разгоняться, возбужденный сумасшедшей дозой адреналина, ворвавшегося в кровь. Дорога слилась в единую полосу, все, что за ее пределами - размазалось. Поначалу машина шла мягко, будто летела, потом стала подрагивать, и казалось - вот-вот выйдет из-под контроля. Нервы не выдержали, Марк решил далее не рисковать и отпустил педаль газа. Его личный рекорд - сто девяносто на прямом участке останется в анналах семейной истории.

«Мерседес» выдержал испытание, Марк тоже. Остался более, чем доволен. Уметь управлять машиной, которая за четыре и четыре десятых   достигает ста километров -  это ли не показатель успешности мужчины?

И не нужны никакие скоростные «Бугатти» - эти широкие, приземистые как крабы на колесах. Их покупают, чтобы тешить самолюбие, хвалиться в кругу приятелей: я могу разгоняться до трехсот! Ха, где они собираются разъезжать с такой скоростью? Не по городским же дорогам, где в час пик автомобили ползут медленнее невыспавшихся бомжей...

Верхние веки набухли и поползли вниз. Марк встрепенулся, пошевелился, сел прямее. Что-то замечтался он - сколько времени? Не пора ли ей выйти? Взглянул на часы, включив подсветку - семь минут одиннадцатого. Ему давно пора быть дома.

Что тут делает?

Поджидает таинственную незнакомку.

Для чего?

Глупо вообще. Ведет себя как озабоченный тинейджер. Ну, увидит ее и что дальше?

Хочет еще раз издали полюбоваться, получить «незабываемые» впечатления? Он их уже получил, полчаса назад, не хватит ли на сегодня?

Сейчас же прекратить заниматься дурью и уезжать отсюда!

Окончательно разозлившись на себя - и на девушку заодно, Марк потянулся к стартеру.

В тот момент со скрипом открылась дверь гаража и закрылась, бухнув как маленькая бомба. Марк повернул голову и замер - она! В ушах динамики, проводки тянутся в мягкую сумку с леопардовым принтом и бахромой по клапану. Сумка надета по-почтальонски - через руку и голову.

Девушка шевелила губами, напевая, и шла танцующей походкой, подпрыгивая или повторяя шаг. Ее ноги, полностью открытые для обозрения, стройностью заставили бы позавидовать любую профессиональную модель.  Марк напрягся, наклонился над рулем, вцепился глазами в соблазнительную картинку.

Не глядя по сторонам и не догадываясь о присутствии наблюдателя, девушка звонко цокала каблучками, будто дразнила Марка. Все так же пританцовывая,  направилась к противоположному от «Мерседеса» ряду, где стояла одна машина: ярко-желтая, игрушечного размера «Мини» -выпуклая, как божья коровка.

Все ясно: девушка - шутница и насмешница, потому что серьезные дамы в таких глупо раскрашенных машинах не ездят. Значит, нельзя выставлять себя перед ней дураком или давать повод поиздеваться. Тем более, в первый же день. Если она его сейчас заметит...

Дожидаться, когда она сядет в своего жука, Марк не стал. Повернул ключ, с места рванул «Мерседес» и, скрипя тормозами на поворотах, помчался к входному шлагбауму.

10.

По прибытии домой оставил машину отдыхать в гараже и первым делом отправился в душ, чтобы смыть дневной пот, запах Розалины и недовольство собой. Душ принял контрастный, несколько раз поменяв температуру и закончив ледяной струей, что отлично помогало взбодриться.

Обмотав бедра полотенцем, босиком прошел на кухню. Готовить полноценный ужин не имелось ни малейшего желания. Сделал бутерброд из сыра, бекона и черного хлеба, без аппетита загнал в желудок, только чтобы тот не ныл, не напоминал о своем пустом существовании. Достал из морозилки бутылку водки, из холодильника - свежий апельсиновый сок. Смешал в примерной пропорции «пятьдесят на пятьдесят», бросил кусочек льда - не собирался напиваться до забытья, лишь поднять настроение.

Что-то внутри точило - что-то неясное, не сформировавшееся в слова. Глотнул значительную дозу самодельного коктейля «водка-оранж», постоял в нерешительности на кафельном полу, приятно остужавшем подошвы. Отправился бродить по дому - бесцельно и гудя про себя как голодный зомби, не забывая регулярно прикладываться к стакану.

Ледяной алкоголь пьется легко. Вскоре его расслабляющее действие дало эффект: внутреннее напряжение опьянело, ослабело и успокоилось, хотя безмятежность, владевшая Марком после каждого удачно отработанного дня, не вернулась.

Тело отяжелело, в мышцах ощутилась усталость.

Он сбросил влажное полотенце, надел сухие трусы и грузно плюхнулся на диван, от чего подпрыгнули декоративные подушки по углам. Положил ноги на пуф, нажал кнопку пульта плазменного телевизора размером в полстены - комфортно, как в кинозале на одного.

На экране появилась заставка передачи «Новости Красного Ковра», другими словами - светские сплетни Голливуда. Выступала некая давно закатившаяся «звезда», перекроенная пластикой до уродства - если бы она ничего с собой не делала, выглядела бы лучше. Марк поморщился, но переключаться не стал: иногда он смотрел передачи не из интереса, а из отвращения. Дама начала предъявлять претензии к коллеге-актеру по поводу изнасилования, якобы имевшего место тридцать лет назад. Модная сейчас тема - призывать к ответу за грехи прошлого. Интересно, как она собирается доказывать? А, неважно. Не для того они выскакивают с «разоблачениями», чтобы восстановить справедливость. Напомнить о себе потребовалось.

Следом шел репортаж о второразрядной актрисульке, которую модные таблоиды стали подзабывать. Собираясь на какое-то торжественное мероприятие, она по местной моде «забыла» надеть трусы и, вылезая из машины, как бы «нечаянно» показала бритую «киску». Папарацци взвыли от удовольствия. На экране появилось фото неприлично оголившегося места с подробными комменатариями. Тут же показали других именитых неудачниц, которых застукали в постыдный момент: с сиськами, выпавшими из декольте, или с голой задницей, мелькнувшей под короткой юбкой.

«Какие они все одинаковые сверху, снизу, сзади и спереди! - досадливо подумал Марк. - Подумаешь - новости. Показывают одно и то же уже лет десять, только имена меняются... Почему мы должны на все это смотреть? Торжество пошлости. Откуда повылезали эти страшилища - с перекроенными лицами, телами и мозгами? Что умного они имеют сказать? Неужели ничего толкового редакторы не нашли поставить в передачу? Ах, да, лето. Мертвый сезон для новостей.»

Отвращение достигло точки кипения и поставило под угрозу душевное равновесие, достигнутое апельсиновой водкой. Марк принялся методично переключать каналы - один за одним. Когда дошел до «Планеты Животных», остановился, привлеченный картинкой великой миграции: через половину Африки бредут миллионы антилоп, за ними по пятам - хищники. Вот, и то приятней. Лучше смотреть на диких животных в естественной обстановке, чем на человеческий зверинец в декорациях студии.

Рассеянно глядя на крокодилов, терпеливо поджидающих жертв, Марк допил последнюю жидкость, покрутил стакан с нерастаявшими кубиками льда -  наливать ли новую порцию? Нет, остановимся на этом. Лень вставать. Вдобавок не хочется пропускать новый документальный сюжет, который авторша из Кении с типично британской фамилией Гамильтон проанонсировала словами «Я двадцать лет снимаю животных, но такого не видела». Интригующе у нее получилось.

Африканский заповедник Серенгети - один из последних островков, где животные защищены от наступающей человеческой цивилизации. Героиня фильма - одинокая молодая львица, страстно желавшая иметь детей. Почему-то не везло ей в любви - самца, желавшего познать радость отцовства, в округе не нашлось.

Чего только она ни предпринимала: в поисках жениха обежала огромные территории, по большей части - вражеские, рискуя быть разорванной соперницами. Пыталась соблазнить бродячих львов. Однажды даже решилась привлечь внимание оператора съемочной группы, ночью разодрав в клочки сиденье его джипа. Неужели инстинктивно угадала в нем мужчину?

По-честному стать матерью не получилось, она решилась на воровство.  Но украсть или найти беспризорного львенка - задача, обреченная на провал: львы своих сирот не бросают. Тогда она сделала нечто невообразимое - отбила у газели новорожденного малыша, едва стоявшего на дрожащих ножках-палочках, и увела с собой.

Самое странное - не съела его, а начала опекать, будто собственное дитя. На охоту не ходила, боялась оставить его одного - облизывала, обнюхивала, ложилась на бок, предлагая соски. В которых не имелось молока, и к которым малыш не был приучен. Промучившись с «матерью» дня четыре, он ушел от нее и умер по дороге. Она, голодная, поймала какую-то дичь, а потом опять попыталась отбить чужого ребенка. И опять с трагическим исходом...

Анонс оправдался, документалистке действительно удалось запечатлеть нечто необычное - сдвиг в психике львицы. Феномен, который, возможно, больше не удастся заснять в развитии - от появления идеи до трагического конца. Аномальные вещи в природе происходят нечасто. Это у людей сдвиги перестали быть явлением исключительным, у зверей четче срабатывает защитный механизм.

Следующий фильм - о приключениях Короля Кобры в индийских джунглях смотреть не стал,  заклонило ко сну. Но когда поднялся на второй этаж, почистил зубы, улегся в постель, сон улетучился напрочь. Поворочавшись с боку на бок, Марк смирился, лег на спину, вытянул руки поверх одеяла и уставил глаза в потолок. Такое бывало, главное не суетиться, не бежать за снотворным или новой дозой алкоголя - урегулируется само собой.

Перед мысленным взором промелькнули картины прошедшего дня.

Еще раз прокрутился сюжет об одинокой львице, ищущей приемыша. Потом мысли перетекли на запутанное дело «зеленой вдовы» Салливан, которое недавно принял в производство. Нет, оно подождет, есть вещи понасущнее. Завтра закрытое совещание у судьи по делу об убийстве ювелира Стратмана, в котором Марк защищает двоих подозреваемых. Раз уж сон не идет, стоит потратить время продуктивно - составить почасовой план следующего дня.

Работать продуктивно сознание отказалось.

11.

Сознание и не думало переключаться на что-то полезное, наоборот, капитально отвлеклось от темы. Взбодрилось. Эротически вдохновилось. Сексуально озабоченная львица на него подействовала, что-ли? В ушах зазвучала ритмичная музыка Ace of Base, перед глазами возникла  девушка, элегантно танцевавшая в кабинете, который пришла убирать. Вспомнилось острое желание секса, которое она пробудила. Марк вздохнул. Сказать, что воспоминания были неприятными, значит соврать,  но они причинили определенные неудобства...

Все, сон пропал окончательно.

Разозлился. Давно пора спать, а он разволновался, словно мальчишка, впервые посмотревший порно-фильм.

Резким движением откинул одеяло,  вскочил с кровати, сбежал по ступенькам вниз. Включил телевизор. Нашел на ю-тубе клип песни «Все, что она хочет», сделал звук погромче. Устроился полулежа на диване, при первых же аккордах закрыл глаза. Колонки, которые он развесил по углам в дополнение к телевизорным, давали мощные басы и создавали эффект присутствия на концерте.

Марк представил танцующую незнакомку в роли героини клипа. Как там говорится:  все, что она хочет - найти нового бой-френда на ночь. Что ж, он не отказался бы поработать одну ночь ее другом. Девушка симпатичная. Более того - выглядит привлекательнее многих голливудских звездочек, регулярно забывающих надевать трусы и не стесняющихся показывать самое интимное.

Вот она мягкой походкой сексуально возбужденной львицы подходит к Марку. Медленным движением расстегивает застежки сарафана, откидывает одну бретельку, другую. Сарафан слетает с плеч, под ним - ничего, ни блузки, ни трусиков. На самом деле неправда, но так проще, это же его воображение, значит, он - хозяин сюжета. Она, голенькая, гладенькая садится Марку на колени, наклоняется,  собираясь поцеловать в губы. Нет, в губы он незнакомых не целует - чтобы заработать его поцелуй, нужно подольше с ним пообщаться.

Ладно, не отвлекаться на мелочи, пора переходить к главному. А то песня кончится, без нее неинтересно. Так, готов ли он? Ха, глупый вопрос. Давно готов, трусы едва не лопнут. Провел горячей ладонью по своему «лучшему другу» - он набух и трепетал. Предвкушая следующий шаг, Марк втянул в легкие побольше воздуха и...

Музыка затихла. В самый неподходящий момент.

Открыл глаза, еще замутненные видениями, посмотрел на застывший экран и чуть вслух не спросил: в чем дело? Прервали на самом интересном месте...

Да, техника полезна, но бесчувственна. А также безжалостна и безответственна. «Черт побери, что теперь делать? - панически воскликнул внутренний голос. Остановиться на полпути? Посмотреть порно? Удовлетвориться под собственное воображение?»

Ни одно предложение его второго «я» не подошло, другие искать возбужденный мозг был не в состоянии - аналитические ресурсы заблокированы. Мозг настойчиво призывал хозяина решиться на что-то конкретное и побыстрее - орудие на взводе, как пушка, приготовившаяся к выстрелу. Об остановке или паузе не может быть и речи - зачем тогда начинал? Не юноша-девственник, знал, на что шел.

Горячечно соображая, еще раз прокрутил предложенные внутренним голосом варианты - может, поторопился их отмести? Коротко подумав, подтвердил: нет, не поторопился.

Порнофильмы удовольствия не приносили: одному смотреть неинтересно, быстро надоедают однообразием, отсутствием человеческих эмоций. В них чисто технический процесс - как видео-инструкция: в этом положении следует делать вот так, в другом так. О любви забудьте, у нас конвейер.

Мастурбировать Марк не любил. Пробовал, давно, как все - в подростковом возрасте, когда по ночам просыпался в поту, теребил толстенького, чтобы сбросить напряжение. С возрастом отказался от самоудовлетворения - удовольствия мало: все равно, что целоваться с отражением в зеркале или напиваться водиночку. Конечно, есть любители и того, и другого, но подобные  отклонения не для  Марка. Все-таки секс - это не только начать и кончить одной рукой. Это действие социальное, целый ритуал для двоих, которых связывает как минимум взаимная симпатия.

Эх, не до романтики.

Чрезвычайная ситуация, хоть Розалину на дом вызывай! Идея вообще забавная. Интересно, приехала бы она среди ночи выручать босса?

Дурацкие мысли, она сейчас сладко спит. Или занимается тем же, чем недавно занималась с ним в кабинете, только теперь с мужем. Или с другом. Или - кто там у нее на постоянной основе. Ночной звонок может оказаться очень некстати, повредит ее репутации. Если это еще возможно...

Придется разруливать самому.

Поднялся. Прошел по короткому коридору на левую сторону дома, отодвинул прозрачную стену-дверь, вышел на выложенную выпуклыми камнями террасу. Встал у кромки бассейна в виде буквы «S». Голубые фонарики подсвечивали воду, позволяя рассмотреть на дне синих, прыгающих дельфинов, сложенных из мозаики.

Сейчас он составит им компанию.

Сбросив давно мешавшие трусы, Марк без разбега нырнул в воду. Холодная среда охватила тело, резко, неожиданно. Приятно-остужающе. Вынырнул на поверхность, поплыл спокойным кролем - самым подходящим стилем для небольших водоемов: попеременно взмахивая руками, шустро шевеля ступнями как моторчиком.

Долго плавал он кривыми дорожками - из одного конца «S» в другой, не обращая внимания на время - ночью оно течет незаметно, теряя цифровое значение.

Когда прилично утомился, перевернулся на спину - отдохнуть.

Раскинув руки-ноги, лежал на воде, смотрел в черное, бархатное небо. И недоумевал: чем задела его девчонка, танцующая сама с собой под музыку девяностых?

12.

Будильник заорал панически, будто ожидал атомного нападения и задался целью разбудить хозяина во что бы то ни стало.

Не открывая глаз,  Марк прихлопнул его, как зудящую муху, и перевалился с живота на спину, отодвинув подушку в сторону. Спать в таком положении не мог абсолютно, зато полезно для выпрямления позвоночника. Вскакивать тотчас нет нужды, полежит минутку с закрытыми глазами, чтобы спокойно и без стресса возвратиться в жизнь.

Долго наслаждаться покоем не получилось: будильник про него не забыл, вскоре заверещал снова, показалось - еще более истерично. Чтобы окончательно его отключить, требовалось произвести некоторые манипуляции с кнопками. В том, собственно, заключалась хитрость данного аппарата: когда человек сосредоточится на отключении,  окончательно проснется и поймет - пора вставать, заниматься повседневной рутиной.

Будильник замолк с чувством исполненного долга, услужливо высветив время «шесть-тридцать две». Марк поставил его на столик, выполз из-под одеяла, спустил ноги, сел - локти положил на колени, ладонями накрыл лицо. Какая-то неуютность в теле, не сказать, что разбитость, но недосып.

Дело поправимое, несколько упражнений и здоровый завтрак вернут радость существования в организм.

Вышел на балкон.

Солнце вставало из-за гор сзади, с этой стороны еще лежала тень, утром разница температур на солнечной и теневой сторонах порядочная. К голой коже прикоснулась прохлада и прокатилась мелкими мурашками. Марк встряхнулся, потянулся, сделал десятиминутную гимнастику, пробуждающую мозг и активирующую мышцы. К бассейну не пошел, ночью наплавался, ограничился душем и - на кухню.

С утра предпочитал желудок не нагружать, употреблял легкий завтрак: поджаренный хлеб, накрытый сыром, ветчиной и листом салата, стакан апельсинового сока. Мюсли и хлопья, разрекламированные в качестве здоровой утренней еды, не употреблял - они невкусны и неполезны, содержат слишком много сахара, о чем реклама не упоминает.

Также не верил в бодрящий эффект кофе. Зачем искусственно тонус накручивать? Кофе не так безобиден, как многие утверждают. После чашки чисто черного ощущается кратковременный подъем, который вскоре превращается в свою противоположность. Тонус падает, организм слабеет, требует новой возбуждающей дозы - чем не наркотическая зависимость в легкой форме, продолжающаяся всю жизнь?

Не для Марка. Он терпеть не мог быть зависимым.

Сделав бутерброд, уселся на высокий стул - такие стоят в барах у стойки. Его стойка - узкий столик у окна, там принимал пищу, когда жил один. Когда приезжали гости, чаще всего - родители или дядя Саймон, устраивались за полноценным, обеденным столом на границе открытой кухни и гостиной.

В окне виднелся забор из вечнозеленых кустов и далее красная черепичная крыша соседнего дома - картина, которая не менялась ни с сезонами, ни с годами.

Медленно пережевывая, Марк прокручивал дневной распорядок: в контору с утра заезжать не будет, сразу во Дворец юстиции. Он здесь же, в Пасадене - только спуститься с холмов, где жилые кварталы, на уровень побережья, где деловые здания. В полдесятого у судьи Маллиган предварительные переговоры адвокатов и представителей обвинения - по делу об ограблении  ювелирного магазина со смертельным исходом для его хозяина, к сожалению.

Да, убит образцовый гражданин сорока двух лет Рик Стратман, примерный муж и отец. Нелепая смерть, но как адвокат подозреваемых, Марк больше сочувствовал им, чем близким жертвы. Никакого цинизма, он всего лишь следовал профессиональному правилу «уметь регулировать эмоции», иначе не стоило лезть в мир преступлений и наказаний. Подзащитный - прежде всего человек. С ним работать легче, если проникнешься симпатией, или хотя бы поймешь мотивы поступка.

Здесь опять-таки важно не переходить границу. Понять - и не более того. Не углубляться, не пытаться проникнуть в чужую душу. Не изображать  эдакого душеведа-психиатра, какими часто показывают адвокатов в кино. В реальности таких не существует. Адвокат - не доктор и не исповедник, а холодный, расчетливый профессионал, работающий на собственную репутацию. Неважно, на чьей стороне находится -  каждое дело должен вести качественно, рассматривать как экзамен на профпригодность.

Убийство Стратмана произошло «на глазах» у наблюдающих камер. Двое подонков, простите, подозреваемых - один белый, другой латино -  среди бела дня ворвались в ювелирный магазинчик недалеко от блошиного рынка «Роуз Боул». Один потребовал выручку и направил пистолет на продавца, который одновременно являлся хозяином. Другой попытался вскрыть витрину, где лежали часы, кольца - кстати, неновые, не представлявшие большой ценности.

Стратман нажал кнопку блокады витрин и далее вел себя адекватно - не угрожал, не ругался, призывал парней отказаться от грабительской затеи и удалиться. К его несчастью, нападавшие - молодые люди, неопытные в криминальных делах, слишком нервничали и спешили.

Тот, что с пистолетом, выстрелил, скорей всего - не справившись с волнением, на съемке видна его дрожащая рука. Попал с первого раза, убил на месте, вмиг оставив сиротами четверых малолетних детей. После чего грабители потеряли последнее самообладание и, не взяв ни одной вещицы, скрылись на поджидавшей машине.

Были пойманы на следующий день. Классические неудачники: даже не потрудились закрыть лица, собираясь на такое ответственное дело как вооруженный грабеж. Полезно бы знать - в Калифорнии за него выносят смертный приговор, если есть жертвы.

Жертва есть, подозреваемые в наличии - адвокат мог бы с чистой совестью спустить дело на тормозах и считать успехом, если удастся  отвести угрозу казни. Для того потребуется лишь раскопать пару смягчающих обстоятельств: обычно это семейные проблемы, трудное детство и так далее - задание для стажера. Потом на совещании у судьи поторговаться насчет тюремного срока и сдать папку в архив.

Слишком просто для Марка. Он готовился показать высший пилотаж - не только отвести казнь, но значительно сократить срок заключения или вообще обойтись без него. В любом деле, буквально - в любом, можно найти факты и зацепки, которые сработают в пользу клиента. Грамотно преподнести их на процессе - в том профессионализм, отличие мастера от ремесленника.

Каждая удача адвоката - это золотая звездочка на репутации его конторы. Качественная  работа не остается незамеченной средствами информации. Журналисты - двигатели популярности. Удастся привлечь их внимание - широкая известность обеспечена, а это важнейшее условие для процветания бизнеса в городе, где конкуренция смертельна.

Элэй - не место для слабаков, здесь действует закон джунглей «выживает сильнейший». Если ты сюда приехал, значит решил состояться в жизни и просто обязан быть успешным. Иначе умрешь от зависти или останешься ни с чем.

Ни то, ни другое Марку не подходило.

13.

Название «Город ангелов» красивое, но не соответствует содержанию: чтобы выжить в богатом, богемном Лос Анджелесе, надо обладать дьявольской настойчивостью. Жестокостью к себе. Уметь сдерживать желание быстрых денег, каждый день глядя на соблазны: на беззаботную  толпу, гуляющую днем и ночью по городским бульварам; на витрины, кичащиеся дорогими товарами; на автомобили престижных итальянских фирм, запросто припаркованные у ресторанов. Богатое окружение действует на людей двояко: слабых заставляет завидовать, сильных заставляет стремиться.

Стремиться честно заработать хорошие деньги.

Как?

Очень просто - надо выбрать подходящую профессию и забыть про лень. Надо сделаться маньяком идеи, постоянно думающим «как стать лучше». Трудоголиком, нарабатывающим те самые десять тысяч часов, после которых приходит мастерство. Быть дотошным до мелочности. Развиваться. Учиться. Пробовать. Не жалеть себя, не распускать соплей - «надоело, устал, сделаю в другой раз».

Кредо офисного планктона - сидеть в кабинете с девяти до шести, томительно дожидаясь вечера. Кредо успешного человека - каждый день выкладываться по полной, выжимать себя до последней капли.

Человеческий планктон подобно морскому тезке не напрягается: качается на волнах, выживает на инстинктах - секс, еда, туалет. Успешный прет против течения.

Для того требуется дерзость и сильнейшая мотивация.

Вот она. Поставить работу наверх в списке приоритетов. Уверить себя, что не можешь без нее жить. Сделать ее своим хобби. Своей женой. Своей страстью. Своим богом.

Эту формулу Марк открыл давно, случайно и вовремя.

Однажды подростком гостил у дяди Саймона, и тот предложил принять участие в соревнованиях виндсерфингистов. Марк никогда прежде парусной доской не управлял и согласился ради интереса, на победу не рассчитывая. Пару часов позанимался с тренером, который показал - как ловить ветер и держать баланс.

К удивлению своему и дяди - занял второе место, получил грамоту, где стоял девиз: «Если не умеешь водить паровоз, стань хорошим кочегаром».

Другими словами - занимайся в жизни тем делом, которое получается лучше всего, и придет успех. Марк запомнил и применил.

Вот сейчас: мозги в боевой готовности, то, что происходило вчера, ночью или пять минут назад забыто. День - время для бизнеса, отвлекаться на постороннее, значит вредить себе. Марк смотрел в окно и не замечал ни плавной линии гор в далекой перспективе, ни продолговатых «цветков колибри» в саду. Прокручивал в уме речь перед судьей, проверяя, не упустил ли какой детали.

Допил сок, взял портфель с ноутбуком и вышел через дверь прямо в гараж.

«Мерседес» стоял в ожидании хозяина, отливая по-новому сверкающими боками. Марк приобрел его месяц назад и еще не успел привыкнуть как к повседневному атрибуту. Осмотрел любовно, погладил. Наверное, раньше так осматривали и оглаживали своих боевых коней рыцари-крестоносцы.

Да, хороша железная лошадка с мотором мощностью в четыреста сородичей и футуристическим экстерьером.

Машина завелась с пол-оборота, вроде только от прикосновения ключа. Стоит опустить крышу - по доброй калифорнийской традиции погода каждый день отличная: августовский дождь в Элэй такой же нонсенс как песчаная буря на Аляске. Марк подождал  двадцать секунд, пока крыша полностью спряталась в корпус, установил «задний ход» и выехал на дорогу.

Автоматическая коробка передач позволила плавно набрать скорость и не отвлекаться на постоянное передвижение рычага. «Мерседес»  миновал извилистые улочки спального района Пасадены и помчался к бульвару Колорадо.

Управлять одно удовольствие, Марк откинулся в кресле, оно мягко подстроилось под позвоночник, будто обняло за спину. Сидишь как на диване перед телевизором, только картинки возникают не на плоском экране, а в формате триД.

Включил радио, указатель которого стоял на волне один-восемь-один FM. Возникла станция «Музыка бриза», которую Марк любил слушать в дороге. Их программные предпочтения - старая и новая качественная музыка, спокойная, не мешающая думать. Деликатные ведущие встревали нечасто и лишь с короткими репликами.

Шла популярная передача «Доброе утро, Калифорния». Бодрый мужской голос объявил:

- С добрым утром, друзья! В Лос Анджелесе двадцать четыре градуса сентигрейд, самая комфортабельная температура, чтобы слушать радио. Продолжаем программу...

И завел знаменитый саунд-трэк к фильму «Грязные танцы». «The Time Of My Life» - песня написана тридцать лет назад и не устарела ни на йоту.

- Это-время-лучшее-в-моей-жизни... - Марк в полный голос затянул вступление вместе с Биллом Мидли.

Настроение подпрыгнуло на десяток делений по шкале Фаренгейта.

Хорошо, что остались радиостанции, которые игнорируют громогласные, современные опусы, написанные компьютером - не вдохновляющие и не пробуждающие чувств. Испортили диджеи музыкальный вкус молодежи: сидят у себя в студиях, комбинируют ритмы, потом крутят на массовых дискотеках - сплошной грохот.

Заводили бы спокойный, мелодичный «поп». Хоть ругают его поклонники «рока», а лучше ничего не придумали.

Удачные композиции взлетают на вершины хит-парадов, имена исполнителей становятся известны всему миру. И пусть большинство останется бабочками-однодневками, одна удачная вещь обеспечит им место в истории поп-культуры.

Самый яркий пример - «Отель Калифорния». Сорок лет в списке популярных синглов на первом месте.

А кто вспомнит сейчас гремевшие когда-то рок-группы? Кроме «Роллинг Стоунз», пожалуй, назвать некого. И то только потому, что «Стоунз» - редкие долгожители на эстраде, до сих пор выступают. Вообще-то молодцы, надо отдать им должное - не спились, не увлеклись наркотиками на волне успеха.

«Надо бы разок сходить на них, послушать классику, ту же «Сатисфэкшен», - думал Марк, развлекая себя абстрактными темами, чтобы не начать нервничать в пробках. На концерты он ходил пару раз в год обязательно - для поднятия энергетического тонуса.  Ощутить заводную атмосферу шоу, энтузиазм исполнителей, слиться с публикой в единый организм, немножко сойти с ума, орать до хрипоты, отбивать ладони аплодисментами - это разрядка от повседневности и мощнейший адреналин. Это впечатление жизни.

Как-то ходили с Заком на концерт Гари Кларка Джуниора. Марк о существовании его раньше не знал и понадеялся на вкус друга, уж очень тот расхваливал, вроде Гари Кларк - новый Джим Хендркс и все такое. Тогда почему о нем мало кто слышал? Во всяком случае по телевизору ни разу не показывали...

И не покажут. Этот парень - талант, а таким не место на музканалах и на раздачах премий. Там только полуголые девочки да мальчики с тонкими голосами. А Гари Кларк, кстати тоже техасец, поет по-мужски и на гитаре играет не хуже Стиви Рэй Вона.

Да, старина Стиви, рвущий гитарные струны - как противовес слащаво-миловидным парням из типично гейских групп вроде «West Life». Марк их недолюбливал: монотонность композиций, однообразие исполнения - послушаешь одну песню, остальные копия. Пусть от них впечатлительные девочки-подростки с ума сходят. Он предпочитал представителей своего пола, с явно выраженной харизмой самцов, как  нестареющий Том Джонс - динозавр шоу-бизнеса. Или Бон Джови. Брайан Адамс из той же когорты. Этот в жизни немногословный канадский парень удачно соединил энергетику рока с мелодичностью попсы. Чутко улавливает веяния времени, приспосабливает к собственному стилю, держит себя в форме - вот секрет эстрадного долголетия.

Ну, неважно все это. Лирика в пятницу утром.

От вчерашней хандры не осталось следа, Марк чувствовал себя отлично. Подставил лицо солнцу и ветру, зарядился от них новым  электричеством, прилив которого физически ощутил в мышцах.

Настроение хищное, как у льва, который сидит в засаде - пригнул голову, сосредоточил взгляд на крутобокой, сочной зебре. Она продолжает безмятежно щипать травку и пока не знает - сегодня удача не на ее стороне.

А на стороне интеллектуально сильнейшего.

Еще раз прошелся по аргументам, которые подготовил для сегодняшнего заседания. Вывести клиентов из-под угрозы смертной казни - дело его профессиональной чести. А если вдобавок удастся скостить срок - будет повод погордиться.

Переговоры в судейской комнате - своего рода рынок, где в роли товара подозреваемый. Адвокат и обвинитель торгуются: предлагают цену, то есть наказание, рассматривают предложение противника, пытаются убедить судью, ищут компромиссы. Здесь не работает фактор удачи, не бывает мелочей или случайностей, например: ни в коем случае нельзя здороваться с судьей потной от нервозности рукой - провал обеспечен.

Допустимо легкое волнение: ведь адвокат - не бесчувственный Терминатор. Лишь чуть-чуть Марк на него похож. Уверенностью в себе. Целеустремленностью. И самообладанием: когда войдет во Дворец юстиции, обретет железное спокойствие.

14.

Пасадена - город «старых денег», родилась во времена «золотой лихорадки» и строилась в красивом, классическом стиле - с колоннами, барельефами, скульптурами, арками, галереями. К наследству старателей здесь относятся с уважением и поддерживают в идеальном порядке: именно старый город - главная местная достопримечательность, так называемый «туристический магнит».

Которым не грозит стать Дворцу юстиции - это архитектурный антишедевр, современная коробка в стиле «минимализм» из стекла и бетона. Ко входу ведет ряд прямоугольных портиков, обвитых зелеными лианами с мелкими, бело-розовыми цветками. Создается впечатление галереи без потолка и стен - единственный оригинальный элемент композиции.

В начале галереи - лестница. У подножия ее собралась толпа: журналисты с микрофонами и операторы с камерами на плечах. Марк не думал, что они пришли по его делу. Да, убийство, да бессмысленное. Но слишком обыденное, не тянет на сенсацию. Такие случаются в лос-анджелесовском мегаполисе чуть ли не каждый день и не удивляют обывателя.

У дверей охранник. Марк предъявил удостоверение, вошел. Внутри здание роскошно отделано мрамором и более отвечает названию «дворец». Мрамор - звонкий материал, отражает шаги, голоса и малейшие шорохи, усиливая их, будто чувствительный микрофон. Гул зависает под потолком, создавая впечатление живого человеческого улья.

Попетляв по проходам и лестницам, Марк нашел нужный кабинет.

Там было пусто и темно, странно тихо после гудящего коридора. Шторы-жалюзи закрыты, электричество  не включено, ощущение - кабинет еще не проснулся. Нажав клавишу выключателя слева у двери, Марк пробудил верхние лампы дневного света. Поморгав спросонья, они загорелись белым холодным цветом, подчеркивая беспристрастную официальность помещения.

Стол для совещаний - черный, удлиненный. Марк устроился с правой стороны, вытащил папку с бумагами, пробежался  по тексту, выискивая не столько логические просчеты, сколько грамматические. Текст перейдет в чужие руки, ошибки-опечатки нежелательны, пока есть время - найти и исправить. Пару раз черканув ручкой, разложил по стопкам: эта судье, эта обвинителю, эту отдать стажеру. Пусть учится у старшего коллеги составлять деловые бумаги - связно и весомо, именно с теми аргументами, которые должны повлиять на приговор.

Он был удовлетворен. От мысленных похвал себе удержался, чтобы не сглазить. Неизвестно, насколько гуманно сегодня настроение у судьи Маллиган. Честно говоря, снисхождения подозреваемые не заслуживали - убит достойный гражданин, четверо детей остались сиротами. Но Марк в подобных случаях дистанцировался от общечеловеческих принципов, просто делал свою работу и старался делать ее хорошо.

В данном случае он работал по системе «про део», то есть бесплатно. Для обвиняемого. Свое вознаграждение адвокат, конечно же, получит - не из кармана подзащитного, а от правительства штата.

Штат субсидировал систему «про део» не в полном объеме. Из-за чего опытные адвокаты неохотно соглашались защищать малообеспеченных клиентов. Но подчинялись системе, которая решила, что отсутствие доходов не должно являться барьером для получения юридической помощи - это входит в понятие «прав человека». Потому время от времени крупные адвокатские конторы участвовали в полублаготворительных проектах типа «про део», чтобы показать лояльность закону и социальную причастность.

Однако, никто не станет работать себе в убыток, тем более акулы юриспруденции. Они получают двести пятьдесят долларов в час - это минимальная ставка, и не намерены терять ни цента.

Недобор в финансовом отношении восполняют другим способом. Занимаясь клиентами за меньшие гонорары, они рассчитывают на бесплатную рекламу - вещь, которая ценнее денег. Очень часто получается, что дела «про део» приобретают широкий общественный резонанс. Потому что именно в тех социальных кругах, которые не в состоянии оплатить дорогого защитника, происходят наиболее шокирующие вещи.

Мечта любого адвоката, тайная, конечно, подцепить клиента, совершившего нечто «из ряда вон» - маньяка или насильника. Неплохие дивиденды приносят также любители детского порно и сутенеры, заставляющие несовершеннолетних заниматься проституцией. А уж если удастся заполучить сходившего «налево» известного актера или политика, адвокат может считать, что жизнь удалась.

Строго говоря, он никогда не проиграет, гонорар получит или деньгами, или славой. Ради того старается изо всех сил - с энтузиазмом, который иногда прессует здравую логику. До такой степени, что народ стал осторожным: при покупке дома первым делом спрашивают - не проживает ли по соседству адвокат.

15.

Стукнула дверь, Марк повернул голову. В комнату вошла офицер юстиции Дженифер Джекман, его старая знакомая. Очень хорошая знакомая.

- Привет, Марк! - поздоровалась Дженифер, пожала руку и устроилась за столом несколько в стороне.

Тоже достала папку. Открывать не стала, положила руки сверху, демонстрируя тщательный маникюр и гладкую кожу с коричневатым оттенком, доставшуюся ей от далеких  мексиканских предков.

Дженифер стопроцентно подходила под определение «женщина, следящая за собой». Блестящие здоровьем, темные волосы до плеч. Умеренно-продуманный макияж. Тонкая талия, плоский живот. Прямо-таки героиня сериала про сексуальных прокуроров и озабоченных адвокатов - кажется, «Лабиринты правосудия» назывался.

На ней двойка цвета мокрого песка: обтягивающий грудь жакет с коротким рукавом, обтягивающая бедра юбка выше колен. Цвет умеренный, фасон строгий, может, чуть фривольный для Дворца юстиции: костюм подчеркивает сексуальные выпуклости и отсутствие жира - так девушка не виновата, что стройна.

Наклонив голову, она взглянула на Марка, и глаза ее сверкнули. Они не впервые встречались в качестве оппонентов в судебном разбирательстве, но деловое противостояние не означало междоусобной вражды. Марк и Дженифер придерживались правила «профессиональное и личное держать раздельно», из которого вытекало другое правило «наедине служебные вопросы не обсуждать».

-  Как дела? - спросила она нейтрально.

- Отлично! А у тебя?

- Тоже. Жарко сегодня...

- Август. Сейчас бы в океан залезть, остыть немного.

- Точно! Поскорее бы придумали охлаждающую одежду  типа «колд-пак». «Термо-пак» уже есть - для ныряния в арктических водах. Пора изобретателям позаботиться и о нас, жителях тропического климата.

- Имеешь ввиду одежду со встроенным холодильником?

- Ну, что-то вроде того.

- Подай заявку в Принстонский университет. Там наверняка найдется гениальный мозг, ухватится за твое предложение. Еще гонорар получишь за удачную идею.

- Хороший совет. Обязательно воспользуюсь. Когда дела закончу. Только боюсь - тогда уже зима наступит.

- Много работы?

- Невпроворот. В этом году по городу какая-то криминальная волна прошла, - сказала Дженифер и тут же сменила скользкую тему. - Ты в отпуск уже ездил?

Ответить Марк не успел. В комнату вошла его помощница Сьюзи с практиканткой, и второй офицер обвинения - ассистент Дженифер. Внутри каждой группы завязался негромкий разговор, не имевший отношения к делу, так, дежурная болтовня - про погоду, пробки и смог.

Немного погодя явилась судья Тереза Маллиган с суровым лицом и короткой, колючей стрижкой. Это была дама в возрасте, который расплывчато определяется «далеко за пятьдесят» - когда женщина не только теряет внешность, но и желание о ней заботиться. Черная служебная мантия безразмерного покроя не давала ни малейшего представления о ее объемах. Точно такие одеты на советниках: чернокожей женщине с серьезным взглядом и мужчине с двойным подбородком.

Бодро поздоровавшись за руку со всеми, Маллиган устроилась на центральном месте за столом, положила раздутую папку перед собой и, надев очки, начала в ней копаться. Нашла бумагу, пробежала глазами, предложила начать обсуждение.

Первой слово получила Дженифер. Вставать не стала - заседание неофициальное, скорее деловая беседа.

- Обстоятельства происшествия повторять не буду, они присутствующим известны, - начала она уверенным тоном, который одинаков у всех представителей ее профессии. От недавней мягкости, с которой он разговаривала с Марком, не осталось и следа. - При рассмотрении срока наказания для подозреваемых Вернера и Хименеса мы учитывали  крайнюю социальную неадаптированность, выразившуюся в том, что они нигде не работали и не учились.

Далее Дженифер читала по листку:

- Преступление первой степени, характеризуется как особо тяжкое. Мистеру Вернеру ставится следующее в вину. Незаконное хранение и ношение оружия, попытка ограбления в крупных размерах, соучастие в убийстве по заранее составленному плану и при отягчающих обстоятельствах, неоказание помощи пострадавшему, а также хранение наркотических средств, в данном случае - героина. На основании чего сторона обвинения просит для него пожизненного тюремного заключения.

Мистеру Хименесу вменяется то же самое, но так как именно он стрелял в жертву, считаем справедливым применить к нему смертную казнь.

Закончив читать, Дженифер строго оглядела присутствующих, словно еще раз хотела подчеркнуть: смертная казнь - мера исключительная, и если обвинитель ее запрашивает, значит имеет основания.

Звучало весомо. Марк так и предполагал: от прокурорской стороны не следует ждать снисхождения, тем более в случае убийства. Счастье Вернера и Хименеса в том, что защитой занимается он - Марк Руттенберг, который сейчас не оставит камня на камне от приведенных доводов.

Подождал, пока судья сделает заметки и передаст ему слово. Начал речь, не заглядывая в бумаги - плюс в его копилку.

- Ваша честь. Защита считает предложенное наказание необоснованно  жестким. Прошу выслушать факты, которые не учла уважаемая офицер юстиции. В пользу смягчения приговора свидетельствуют следующие обстоятельства. Во-первых, на момент совершения преступления оба подозреваемых были несовершеннолетними...

- Да, но в исключительных случаях закон позволяет применять к ним взрослые меры, - встрял было помощник Дженифер.

Марк не дал сбить себя с толку. Ответ именно на это возражение подготовил загодя.

- Ошибаетесь. Вспомните дело 2005 года «Руперт против Симмонса». Именно после него в штате Калифорния запретили смертную казнь для несовершеннолетних, - отчеканил он и продолжил: - Во-вторых, оба находились в подавленном психическом состоянии. Имели далекую от идеальной обстановку дома. Мистер Вернер воспитывался одинокой матерью с тремя детьми. Алиментов она не получала. Чтобы содержать семью, работала днем посудомойкой в ресторане и три ночи в неделю - сиделкой в больнице. Сами понимаете, оказать полноценное внимание каждому ребенку при таком распорядке затруднительно. У мистера Хименеса положение не лучше. Биологических родителей не знал. В возрасте восемнадцати месяцев был отдан в приемную семью. Всего сменил их шесть.

Что касается убийства ювелира Стратмана. Подзащитные не имели преступного намерения, заранее не составляли план убийства. Идея ограбления возникла спонтанно, когда проходили мимо магазина. Пистолет нашли за день до того - в парке на обочине. Пакетик с остатками героина, найденный в бардачке машины, принадлежал скорее всего ее прежнему владельцу.

Что касается социальной адаптации. Мисс Джекман сильно преувеличивает. Подзащитные - вполне социально приспособленные, можно сказать образцовые граждане. Соседями и друзьями характеризуются положительно. Ранее в сводки полиции по криминальным нарушениям не попадали. Мистер Вернер два месяца назад собирался поступать на курсы водопроводчиков. В деле есть его заявление, датированное двадцатым мая. Мистер Хименес в прошлом году учился на водителя, но заболел и пропустил экзамены. Был отчислен из школы. Собирался в этом году восстановиться и продолжить профессиональное обучение.

Теперь самое главное. В расследовании происшествия полиция допустила ряд грубейших ошибок. Еще до того, как подозреваемых  арестовали, в прессе и на телевидении появились их незаретушированные фото и кадры с видеокамеры ювелирного магазина. Позвольте напомнить. Обнародование фотографий несовершеннолетних с сопровождающим текстом о причастности к тяжкому преступлению является нарушением гражданских прав, гарантированных Конституцией Соединенных Штатов, - произнес Марк веско, словно выступал в Конгрессе. Ничего, немножко театральности не помешает.

- Публикация была необходимой мерой, - опять встрял помощник Дженифер. - Именно по фотографиям преступники были опознаны и, в конце концов, задержаны.

- Да, понимаю. Но закон есть закон. Преступником может назвать подозреваемого только суд. В штате Калифорния публикация фото, сопровождающаяся порочащей информацией, запрещена. Кроме того, при задержании полиция применила слишком жесткие методы, хотя подозреваемые сопротивления не оказывали. Получили следующие травмы. У мистера Вернера - ушибы головы, синяки на спине и подбородке, разбита губа. У мистера Хименеса вдобавок трещина ребра. Вот акт медицинского освидетельствования. Прошу не забывать, подозреваемые - молодые люди с неустановившейся психикой. Им требуется профессиональная помощь, а не смертельная инъекция. Заключение. Применять к подзащитным меры наказания, предусмотренные для взрослых, как предлагает офицер юстиции, считаю необоснованным.

- Какое наказание считает справедливым защита? - спросила судья с едва заметным сочувствующим оттенком.

- Учитывая вышеназванные процедурные нарушения и смягчающие обстоятельства, о которых я сказал, предлагаем следующие сроки. Для Вернера - три с половиной года в тюрьме со свободным режимом. Для Хеминеса - шесть лет пять месяцев, режим усиленный, но ни в коем случае не сажать его к рецидивистам. Для обоих - с возможностью досрочного освобождения по истечении двух третей отсидки.

Дженифер посмотрела на Марка с осторожным восхищением: запрошенные сроки до смешного малы - как для воришек, но аргументы его сильны и наверняка не останутся без учета.

Судья Маллиган поглядела поверх очков в сторону обвинителей - не желают ли чего добавить?

Не желали.

Повернула голову налево-направо к советникам - не имеют ли вопросов.

Не имели.

- Суд отправляется на совещание, - сообщила Тереза Маллиган, поднимаясь. - Вернемся через полчаса.

Все трое синхронно поднялись и друг за другом вышли в смежную комнату, откуда послышалось сначала двиганье стульев, потом приглушенный разговор.

Вернулись раньше - видимо, дело не не вызвало разногласий в судейском стане. Маллиган полностью согласилась с предложением адвоката, но чтобы показать себя беспристрастной и не разочаровывать прокурорских, увеличила каждый срок на год.

Вердикт вынесен, можно расслабить суровую маску на лице. Судья улыбнулась кончиками губ, поблагодарила участников совещания и покинула  комнату.

Пока помощник собирал бумаги, Дженифер тронула Марка за рукав.

- Пройдемся?

- Хорошо.

Лифтом пользоваться не стали, отправились по коридору.

- Отличная работа, - похвалила Дженифер и без предисловий спросила: -  Как у тебя с личной жизнью?

- По-прежнему, все в порядке.

- Не женился?

- Не женился, детей не родил, постоянной подруги не заимел, - скороговоркой ответил Марк, предвосхищая следующие вопросы на ту же тему. - А у тебя?

- И у меня порядок. - Уточнять Дженифер не стала. - Давно не виделись, Марк. Хочу пригласить тебя сегодня на ужин.

- Приглашение принимаю. Во сколько приезжать?

- В семь.

Поговорили коротко и конкретно - привычка  деловых людей. Не до романтики сейчас: рабочий день в разгаре, личные вопросы решаются в перерывах между служебными.

Спустились по центральной помпезной лестнице, середина которой была выложена мрамором бордового цвета наподобие ковровой дорожки и, выйдя за дверь, разошлись в разные стороны.

К машине Марк шел с ощущением победителя сразу на двух фронтах -профессиональном и личном. Он не только набрал очки в глазах судьи, но и произвел впечатление на Дженифер, которую желал бы иметь в постели каждый мужчина, работавший с ней в контакте.

А пользовался этой привилегией Марк. Раньше довольно часто, в последний год отношения без видимой причины ослабли.

Но не прекратились. Свелись к случаю. Встречаясь в кабинетах Дворца юстиции, Марк и Дженифер подавали друг друг едва заметные сигналы: длинное рукопожатие, вопрошающий взгляд. Искорка приязни тлела, и время от времени они поддерживали ее горячим сексом. Ничего не требуя, ничего не  ожидая. Без скандалов и претензий. Какие могут быть претензии в отношениях, не предусматривающих брак или воздержание от других контактов?

Связь без обязательств - лучшее, что можно представить.

16.

В конторе Марк занялся рутиной: написал отчет о совещании у судьи, позвонил клиентам из списка, предоставленного Розалиной, навестил Энтони Бернса для обсуждения итогов переговоров.

Как старший по положению и возрасту, тот ненавязчиво опекал  молодого компаньона - золотой фонд фирмы. Похвалил и предложил передать материалы стажерам: осталась техническая работа, с которой они справятся.

- Хорошо, - согласился Марк. - Возьмете на себя контроль?

- Да. Хочешь отдохнуть?

- Нет необходимости. Уже занялся материалами вдовы Салливан.

- Хорошо, Марк. - Бернс любовно взглянул на коллегу - когда-то и он был таким же неутомимым и целеустремленным. Нет, этот целеустремленнее. Повезло с компаньоном. - Случай заковыристый. Возникнут вопросы, обращайся.

Возвратившись к себе, Марк без паузы начал готовиться к следующему делу. Без паузы - в голове. Удобно, что мысли никогда не прекращаются и не устают шевелиться.

Пока головной компьютер загружался данными, он повесил пиджак на спинку кресла, галстук бросил на диван: на сегодня деловых встреч не запланировано, можно забыть про дресс-код. Достал купленный по дороге ланч - салат с тунцом и орехами, охлажденный чай. Присаживаться не стал. Накалывая пластмассовой вилкой зеленые листья и кусочки рыбы, вышагивал без определенной траектории по кабинету.

После трапезы прошел в комнату отдыха, ополоснул лицо и шею, смыл пот и пыль. Постоял под встроенным в потолок кондиционером - в прохладном воздухе голова четче работает.

Так, что мы имеем по новой подзащитной Мэри Эллис Салливан?

Имеем настоящий триллер в стиле «реализм»: два трупа, полумиллионное наследство, море лжи и Голливуд впридачу - все шансы стать юридическим бестселлером года.

В отличие от дела ювелира, это принесет конторе двойную пользу. Во-первых, оно не из серии «про део», значит, оплачивается по полному тарифу. Во-вторых, с самого начала привлекло внимание прессы и телевидения, значит, бесплатная реклама обеспечена.

Но сначала самому войти в курс. Бернс не зря сказал - случай заковыристый.  Даже полиция с ним не до конца разобралась.

А Марку хотелось максимальной ясности.

Склонил голову к экрану ноутбука, рассмотрел снимки четырехлетней давности. Мэри Эллис сфотографирована на вечеринке в момент, когда случайно повернула голову к камере. Яркая девушка: черные волосы, черные брови, черные глаза - была бы симпатичной, если бы не жесткий, оценивающий взгляд. Она смотрела прямо на зрителя и, вроде, прикидывала - чем он может быть ей полезен.

На другом фото ее муж Роберт, который теперь труп, а тогда талантливый кинооператор, стоял с удочкой и счастливо улыбался - добродушием веяло  со снимка.

История их такова.

В дремучих лесах Северной Дакоты заблудился городок с простеньким названием Томпсон. Жил там молодой человек - Роберт Салливан, все звали его Боб. Ничем особенным не отличался: внешность, доход - средние по штату. Работал продавцом в магазине электротехники, в свободное время ходил снимать природу. Обожал диких зайцев, часами сидел в засаде, наблюдая за их играми на зеленых полянах,  фотографируя. Как-то его снимки попали в столицу штата Бисмарк на выставку «Природа смотрит на нас», привлекли внимание профессионалов. Боба поощрили небольшой премией, посоветовали продолжать.

Похвала окрыляет, Салливан поверил в себя. Поверил крепко. Сейчас или никогда, подумал он и решил испытать судьбу: из сонного городка, где кроме драк между лесорубами других развлечений не бывает, переехал в бурлящий Лос Анджелес. Несколько месяцев привыкал к его краскам, шумам, запахам. Жил как бомж, искал работу на студиях фотографом, ассистентом, практикантом - кем угодно. Надеялся: кто-нибудь заметит его талант, поможет продвинуться.

Крупнейший американский мегаполис - не малонаселенная Дакота, здесь талантов пруд пруди и каждый мнит себя достойным Оскара. Чтобы оказаться замеченным в толпе, требуется счастливый случай и нужный человек.

Общительный по характеру Боб завязал знакомства с кем надо, и - пришел первый успех.

Сначала его взяли фотографировать моделей для студийной картотеки, потом для журнала, потом на фильм вторым помощником оператора с почасовой оплатой, без указания в титрах. Потом предложили перейти в ассистенты. Боб показал себя с лучшей стороны и шагнул на первую ступеньку многообещающей карьеры.

Голливуд - это, конечно, фабрика грез, но деньги на ней зарабатывают самые настоящие. Через пару лет Боб приобрел дом в Западном Голливуде, обставил с помощью модного интерьер-дизайнера по имени Терри. Купил престижную машину, сделал стильную прическу, отпустил бородку, в которую вплел разноцветные колечки. Оделся в марочных магазинах. Стал носить солнечные очки, даже в помещении - подсмотрел у кого-то из голливудских корифеев.

Жизнь улыбалась Салливану, обнажив отбеленные до синевы зубы...

Пока ему не пришла идея съездить домой - проведать родителей, заодно похвалиться перед земляками. На второй день пребывания в милом сердцу дакотском захолустье он встретил давнюю знакомую, Мэри Эллис Джонсон, с которой учился в одной школе - давно, лет двадцать назад.

В те времена она слыла «первой красавицей класса» и сама выбирала бой-френдов, в число которых Бобу попасть не удалось, хотя он страстно мечтал. Тогда он не выделялся из массы - застенчивый, помешанный на фотографиях и зайцах. Теперь на лице доказательства успеха: те самые колечки в бороде и коричневый загар, который редкость у жителей севера. Девушка быстренько сориентировалась и на правах старой знакомой предложила посидеть в кафе, поболтать о жизни. Боб согласился.

О чем разговаривать людям, ранее не дружившим, к тому же не видевшимся двадцать лет? Не проблема: когда женщина чует шанс, находчивости ей не занимать. Мэри Эллис рассказала о себе, без подробностей, с жалостливой интонацией: была замужем, развелась, имеет дочь. Боб в ответ похвастался карьерой в Голливуде, показал на новейшем телефоне снимки: вот домашний интерьер по версии Терри, вот бассейн в окружении пальм, вот он с Мелом Гибсоном...

У девушки загорелись глаза и разыгралось воображение. Она перенеслась из сумрачного Томпсона в солнечный Элэй, который представлялся ей городом исполненной мечты. Стоит только туда попасть, и роскошь к твоим услугам - рестораны, бары, казино. Одежда из бутиков. Друзья из околобогемной среды. Сплошной гламур и Голливуд впридачу!

В юности она обожала производить впечатление на мужчин, кокетничать, ловить восторженные взгляды. Не имевшая других талантов кроме симпатичной мордашки, именно внешностью надеялась продвинуться в жизни. По школе ходила задирая нос, ощущала себя королевой, повелевала парнями как слугами.

Казалось - так будет всегда. Даже лучше.

Оказалось наоборот. Прошел выпускной бал, и поклонники потихоньку растворились. Которые поумней - уехали в крупные города учиться и делать карьеру, остались невзрачные, никчемные недоумки. По наивности и от скуки Мэри Эллис переспала однажды с залетным водителем-транзитником. Переспала в пьяном виде и без предохранения, но не задаром - он обещал взять ее с собой в Бисмарк. Обещал да не взял, уехал и до сих пор не знает, что в далеком медвежьем углу под самым брюхом у Канады родилась у него дочь Фиби.

Последние годы Мэри Эллис работала медсестрой, по уик-эндам сидела дома. Начала опускаться. Немудрено - для кого себя соблюдать, на кого производить впечатление? Кругом одни лесорубы с интеллектом орангутана да пенсионеры с болезнью Паркинсона. Посмотреть не на кого, не говоря знакомство завести. Какой уж тут гламур!

И вдруг ниоткуда, вернее из самого Лос Анджелеса является старый знакомый Роберт Салливан. Это сказка. Неженат - это сама судьба. Мэри Эллис решила брать быка за рога. То есть Боба за бороду.

У нее получилось. История умалчивает, на который день повторного знакомства они улеглись в постель. Неважно. Салливану льстило внимание «первой красавицы», хоть и бывшей - юношеская любовь не забывается. Вскоре они - семейная пара с девочкой-подростком Фиби, которую Боб удочерил, поселились в столице солнечной Калифорнии. Не замедлил родиться общий ребенок - сынишка, которого патриотично назвали Дакота. Новоиспеченный отец пребывал на седьмом небе.

А Мэри Эллис посчитала миссию выполненной - осчастливила мужа двумя детьми и собственным телом, пусть не первой свежести, но еще «очень ничего». Теперь имеет право на исполнение своей мечты с помощью его кредитки. И пусть не жадничает! Ее не проведешь - знает, какие сумасшедшие деньги зарабатывают в Голливуде.

Наверное, она думала, что Боб их печатал. Тратила с королевским размахом: разъезжала на роллс-ройсах, устраивала шикарные пляжные вечеринки, покупала билеты на тусовки с участием знаменитостей. Вечера проводила в ресторанах с друзьями и прилипалами, которые восхищались ее щедростью и кутили за ее счет.

Любому человеку приятно ощущать себя значимым, тем более девушке из глубинки, одна проблема - требовалось постоянно доказывать свою состоятельность.

Одни делают это талантом, другие знакомствами, третьи  деньгами. Покупать друзей всегда накладно, а в дорогом городе Лос Анджелесе накладно вдвойне. Кредитка мужа перестала справляться с запросами Мэри Эллис.

Через пару лет Боб обнаружил сильно похудевший банковский счет, пошел разбираться к жене, попросил умерить аппетиты - сначала осторожно, потом требовательнее. Супруге не понравилось. Боб закрыл ей доступ к деньгам. Случился скандал.

Отношения ухудшались ускоренными темпами. Боб пригрозил разводом, что означало для Мэри Эллис крушение надежд в особо жестокой форме - на пике их исполнения. Почва под ногами заходила ходуном, воображение рисовало жуткие картины. Снова возвращаться в дремучий Томпсон, теперь с двумя детьми и без всякой новой перспективы? Страшно подумать.

Супруги разъехались, но официально не развелись.

Потом случилась трагедия. Как-то ближе к вечеру Мэри Эллис позвонила в полицию и несвязным от волнения голосом сообщила: муж целый день не отвечает на звонки. Сегодня они договорились встретиться за ланчем, Боб не пришел. На работе тоже не появился, оттуда ей два раза звонили с вопросами.

Дала его адрес, полиция выехала немедленно - сигнал поступил из района, где редко случаются криминальные вещи.

Подозрения о несчастье подтвердились уже на подходе к дому.  Дверь открыта и очевидно взломана. Не профессионально - отмычкой, а по-любительски, чем-то вроде топора или лома: замок сорван, боковая планка выдрана. Такие разрушения невозможно произвести бесшумно, если хозяин находился дома - услышал бы, принял меры безопасности. В конце концов убежал бы.

Но Боб не убежал. Он лежал неподалеку от двери, лицом вверх, в кровавой луже, мертвый. В доме беспорядок - одежда разбросана, лампы разбиты, книги на полу. Беспорядок какой-то ненастоящий, наводил на мысль об инсценировке. Специалисты знают почерк грабителей: первым открывается нижний ящик, потом средний и верхний. Просмотрев, их не закрывают, чтобы не терять время. Вещи не выбрасывают, а лишь прощупывают.

Здесь же все хаотично, без системы, будто капризный ребенок прошелся.

Место происшествия осматривал дежурный детектив Алан Грибс, ему и поручили расследование. Приступил с энтузиазмом. Затруднений не ожидал, казалось, дело из категории раскрываемых за сорок восемь часов.  Убит не рядовой гражданин, а человек из Голливуда, значит, был на виду, имел много знакомых, если кто-то что-то слышал, непременно проговорится - даст зацепку, раскрутится клубок.

Классическое правило в расследовании убийств «первое подозрение падает на супруга». Грибс проверил новоиспеченную вдову - расспросив друзей Салливана, сильно подозревал у нее корыстные мотивы. Версию принял за основную и стал разрабатывать.

Но скоро отказался - Мэри Эллис имела алиби, непоколебимое как горный кряж Сан Габриэль. Она заранее о нем позаботилась?

Другие версии: ограбление, проблемы на работе или с соседями, возможная связь с криминальной средой не получили подтверждения.

Время шло. Грибс приуныл - дело обещало зависнуть. Он еще не отправил его в архив, но и не занимался активно. Ничего не оставалось, как ждать счастливой случайности, которая подтолкнет забуксовавшую машину отдела убийств, или надеяться на анонимный «золотой» звонок, который наведет на след.

Случайность произошла через тринадцать месяцев.

Расследование хоть и не получало новых импульсов, окончательно не замирало. Полиция тихо интересовалась членами семьи Роберта Салливана и однажды обнаружила любопытное фото в социальной сети. Мэри Эллис лежала голая на кровати, усыпанная двадцатидолларовыми купюрами от шеи до щиколоток, что дало повод журналистам тут же окрестить ее «зеленой вдовой». Фото в равной степени эффектное и провокационное, а учитывая нераскрытое убийство ее супруга - наводящее на мысли.

Случай получил широкую огласку. Почуяв сенсацию, газеты взвыли от восторга, перепечатали снимок и занялись собственным расследованием. Оказалось: смерть Салливана обогатила Мэри Эллис на полмиллиона долларов - страховки, сберегательные счета, авторские отчисления и прочие активы.

Став обладательницей фантастического богатства, дама начала буквально купаться в деньгах. Делала бы это по-тихому, никто не обратил бы внимания. Но «по-тихому» неинтересно: Лос Анджелес - город эффектов, здесь принято выставлять благополучие напоказ.

Не стоило бы тщеславным забывать: страсть производить впечатление может сыграть злую шутку.

Вдова попала под подозрение общественности, в прессе ее осуждали, прямо обвиняли в убийстве. Полиция по-прежнему не имела компрометирующего материала, однако, ее экстравагантным образом жизни заинтересовалась плотнее.

Выяснились шокирующие вещи. Мэри Эллис не оплатила похоронную церемонию супруга, не поставила простейшего памятника, зато разъезжала на лимузинах по Лас Вегасу, снимала люксовые апартаменты на курортах, делала покупки в магазинах линжери, где самый дешевый лифчик стоил семь тысяч. Полицейские вспомнили, как она кокетничала с ними в день убийства мужа.

Оригинальная манера соблюдать траур...

Вскоре произошло еще одно происшествие. В кювете возле автомагистрали 210, огибающей Национальный заповедник, обнаружили тело молодого парня Мэтью Крюгера. Он был одним из приятелей Фиби, дочери Мэри Эллис от первого брака. Не веривший в случайности Грибс затребовал санкцию на арест вдовы. Санкцию судья не дал - опять же за неимением оснований, но на всякий случай назначил ей домашний арест.

В тот момент подключился Марк.

Глядя поверх крышки ноутбука, он надолго задумался. Общая картина ясна, в подробностях предстоит разобраться. Виновата Мэри Эллис или нет -  неважно: он защитник, значит, полностью на ее стороне. Прежде чем углубляться в дело, должен с клиенткой поговорить. Она даст объяснения, которые он использует в подготовке к процессу - на что-то сделает упор, что-то оставит за кадром, что-то преувеличит, что-то утаит, что-то прибережет как козырь. Обычная адвокатская практика.

Да, дело интересное и перспективное во всех отношениях. Оно уже сейчас раздуто до невозможности, а что будет, когда начнется суд? Телевидение устроит шоу, размахом сравнимое с оскаровской церемонией. Только там - сияние гламура, а здесь - грязная реальность жизни.

Больше шума - больше рекламы. Именно на это рассчитывал хитрый Бернс, когда предлагал Мэри Эллис услуги своей конторы. Марк отдал должное старшему партнеру, но перспектива стать героем теленовостей не воодушевила - он же не ведущий скандальной программы, не эстрадный кумир, не звезда баскетбола. Будут мешаться под ногами, следить за каждым словом, провоцировать на откровенность...

Ну-ну, к чему заранее впадать в негатив? Повышенное внимание журналистов не должно пугать или раздражать. Естественное явление - когда прикасаешься к сенсации, сам становишься частью ее, но не стоит принимать шумиху вокруг себя всерьез. Это развлечение для публики, и если знать правила игры, можно здорово позабавиться.

Кухня проста. Создать основу для интервью - сообщить нейтральную информацию и то, что уже известно. Приправить соусом из юмора. Распространить аромат компетентности. Все. Останется засунуть готовое блюдо в их раскрытые от любопытства глотки. Главное - не тушеваться, не шарахаться испуганным зайцем от микрофонов и камер. Потренироваться, что ли, на досуге перед зеркалом - как поэффектней выглядеть: с ироничной улыбкой или нахмурив брови...

Итак, стратегия определена. Марк прошелся по кабинету, потянулся, расправил затекшие мышцы спины. Последнее задание на сегодня - позвонить клиентке, назначить встречу.

Во вторник, в четыре, ей подойдет?

Ей подходило. Еще бы: сидит с обручем на ноге - дальше пятидесяти метров от дома не отходит.

Положил трубку, взглянул на часы.

Четверть седьмого.

На сегодня дела закончены. Не совсем, конечно, при желании всегда найдешь, что подправить, но в пятницу вечером настроение нерабочее - начинается уик-энд. Чтобы вовремя попасть к Дженифер, следует поторопиться.

Домой заехать Марк не успевал, да не требовалось: как владелец фирмы имел кой-какие удобства прямо в кабинете. Закрылся изнутри, разделся догола, зашел в душевую кабину. Фыркая и рыча от удовольствия ополоснулся холодной водой, потом теплой - смыл напряженность рабочей недели. Докрасна растерся полотенцем, почувствовал себя бодро - можно бостонский марафон бежать.

В мини-шкафчике, встроенном под раковину, имелся запас чистой одежды. Оглядев содержимое, выбрал светлые джинсы, хлопчатобумажную рубашку с коротким рукавом, плетеные сандали. Оделся. Спустился к машине.

По дороге раздумывал, что лучше купить Дженифер: цветы или вино? Остановился на более практичном варианте.

17.

Не успели мелодичные колокольчики заглохнуть, послышался щелчок открываемого замка - будто Дженифер стояла за дверью и только ждала сигнала. Она смотрелась потрясающе свежо, и Марк слегка позавидовал - девушка была на шесть лет старше, а выглядела на десять моложе.

Волосы она забрала в шаловливый хвостик на затылке и походила на старшеклассницу. Розовая майка со спелой клубничкой и надписью «поцелуй меня» обтянула высокие, выпуклые груди. Силиконовые - точно знал Марк и не ощутил ни малейшего волнения. Он их опробовал ранее. Груди ненатуральные на ощупь, похожие на упругий, резиновый шар: их сожмешь и ощутишь сопротивление, отпустишь - снова встают торчком.

На любителя они. И не стоит критиковать или обижаться. В наше время расцвета суррогатов мало кто обращает внимание на качественное содержание,  главное - идеальная картинка, которую Дженифер имела бесспорно.

- Ты с годами только молодеешь, - сделал комплимент Марк, целуя ее в щеку и отдавая две бутылки белого Pinot. - Не знаю, что готовишь на ужин. Купил нейтральное вино - сладковатое с фруктовым ароматом. Надеюсь, тебе понравится.

- Не сомневаюсь. Ты всегда отличался хорошим вкусом, что касается вина... И женщин, - добавила она, кокетливо взглянув на гостя.

Она шла впереди, нарочно демонстрируя обтянутые тонкими леггинсами ноги и округлые ягодицы, которые соблазнительно перекатывались при ходьбе. Ни малейшего намека на трусики - приглашение ко взрослым играм, которые можно начать прямо сейчас.

Но Марк не соблазнился. С некоторых пор его не привлекал спонтанный секс - у порога, не раздеваясь, лишь завидев женщину. Юношеская несдержанность, буйство гормонов. Он давно повзрослел, относился ответственнее к занятиям любовью, пусть даже одноразовым, как с Дженифер. Интересно не только сбросить напряжение, но вместе пройти романтический ритуал - от начала до конца. Позволить желанию родиться, расцвести, дать плоды, только тогда отправляться их срывать. Тогда удовольствие полнее. Для обоих.

- Что у тебя сегодня в меню?

- Сейчас увидишь. Надеюсь, не разочаруешься в моих кулинарных способностях.

- Ты что, сама готовила?

- Представь себе - да. Получишь свежую, сто процентов биологическую пищу. Только что приготовленную - специально для тебя.

- Звучит потрясающе. Вкус мне уже понравился. - польстил Марк. Наладить мосты взаимной симпатии - начало ритуала.

Кухня представляла помещение размером чуть меньше гостиной с широким окном, выходившим на цветник. Заставлена оборудованием по последнему слову техники: управляемые пультом печи и плиты, мойка на пять программ и другие аппараты, назначения которых Марк сходу не определил. Не кухня, а космическая лаборатория, он бы не разобрался во всех этих кнопках, значках, огоньках. Сразу видно - любимое место хозяйки.

В принципе, Марк не отказался бы от такого комфорта, если бы предложили готовый, как в сказке - щелчком пальцев: старую мебель убрали, новую поставили. Имел возможность приобрести, но не было желания заниматься переоборудованием. Грязь, хаос, шум - ну их.

Кухня для Марка не святилище. Колдовать над ингредиентами, готовить что-то изысканное? Долго и малоэффективно: провести полчаса-час у плиты, чтобы потом съесть за десять минут. Пища должна быть здоровой, питательной, быстроприготовляемой - сохраняющей время и витамины. Пример: овощной салат и кусок говяжьего стейка, едва обжаренного с обеих сторон.

На кухне приятно пахло приправами, чем-то жареным - кажется, рыбой, и только что порезанными овощами, над которыми превалировал аромат паприки. Продуктам Дженифер можно доверять, она закупалась в специализированном супермаркете в Беверли Хиллз, который торгует только био-ассортиментом.

Магазин хороший, но два недостатка: вечная толпа и заоблачные цены. Именно там папарацци подкарауливают голливудских небожителей, выбегающих из дома в мятых майках и тапках на босу ногу - по-быстрому закупиться. Марк туда заезжал, когда хотелось фруктов с натуральным вкусом и соков без консервантов. Считал, что популярность магазина и соответственно цены раздуты именно за счет его известных посетителей.

Пока хозяйка раскладывала по тарелкам еду, гость откупорил бутылку, разлил вино по пузатым фужерам.

Чокнулись, отпили по глотку. Дженифер одобрительно кивнула.

- Свежий, ненавязчивый вкус. Как раз к рыбе. Как ты догадался?

- Назови это интуицией, - ответил Марк, довольный похвалой. Отломил кусочек рыбы - слабо розовой на цвет. Положил в рот, прожевал. Вернее, жевать не потребовалось, только проглотить - кусочек растаял самостоятельно. - Слушай, вкусно. Горбуша? Она ужасно трудна в приготовлении. Как тебе удалось сохранить сочность и мягкость?

- Секрет шеф-повара, - улыбнулась Дженифер. - Если серьезно - нужно уметь выбирать кулинарные книги. Никогда не покупай те, которые издают тощие артистки. Они же нормально не едят, вкуса обычных продуктов не знают. Чему они могут научить? Как питаться, чтобы умереть с голоду?

- Ха-ха! Несчастные они. Боятся каждого лишнего грамма. Не хотел бы жить как они, в постоянном стрессе - как бы не потолстеть, не получить лишнюю морщинку. Слышал от Зака, в Голливуде сейчас мода на кокосовый сок. Можно пить сколько хочешь и не поправишься.

- Если пить только его - то конечно. Нет. Я считаю: если готовишь еду, надо делать ее вкусной.

- Согласен. Вкусная еда - самое простое из удовольствий. Доступно каждому. Проблема в том, чтобы не заменять ею все остальные прелести жизни.

- И не лениться готовить самим. Кстати про лень. Недавно смотрела передачу по женскому каналу. Про молодых мамочек.

- Тинейджеров?

- Да. Ты не представляешь, до какой степени они не подготовлены к жизни. Не знают элементарных вещей - руки мыть почаще, особенно когда подходит к ребенку. Не говоря о регулярной уборке. Так вот. Показывают одну такую шестнадцатилетнюю маму с ребенком на коленках. Дома - бардак. Сама выглядит как жирная медуза...

- Ха! Почему медуза?

- Потому что круглая, и жир на животе волнообразно колышется. Готовить не умеет, привыкла заказывать еду на дом - пиццу и другую дрянь. Питание ребенку сделать лень. Сидит, ест гамбургер, сует в рот сыну. А ему едва ли полгода - крошка. Представляешь, с какого возраста детей к гадости приучают.

- Ожирение становится проблемой Америки. Но почему-то она больше волнует нас, здоровых. Сами толстые не беспокоятся.

- Потому что их уже большинство. Требуют относиться к ним толерантно. Называть не толстяки, а «люди, развивающиеся горизонтально».

- Абсурд. Дошло до того, что некоторые делают из полноты фетиш. Слышала про фидеров?

- Которые специально откармливают женщин...

- ...до гигантских размеров, триста килограммов и более. Удивительно, как любое извращение находит поклонников. Сам мужчина выглядит нормально, но имеет пунктик - любит экстремально полных женщин. Находит даму с низкой самооценкой, влюбляет в себя и начинает осуществлять мечту. Раскармливает до такого состояния, что она не может встать с постели.  Становится беспомощной, полностью от него зависящей.

- По-моему, у них обоих голова не в порядке. Еще есть такие, которые деньги платят за свидание с толстушкой. Не для секса. А чтобы она посидела на нем своей тушей, попрыгала. Помяла в руках.

- Ужас, - сказал Марк весело.

Толстяки не достойны его сочувствия, их заботы слишком далеки. Творцы собственного несчастья, пусть не жалуются на болезни, не призывают собрать деньги на операцию по удаления жира или уменьшению желудка Пусть учатся понимать простейшую логику: спрыгнешь с высоты - разобьешься, начнешь обжираться - ожиреешь. Все просто.

- Проблема тебе не угрожает, - заметила Дженифер и провела рукой по плавным буграм на плечах гостя.

- Гимнастический зал - мой второй дом. Нет, третий, после работы. У тебя  тоже, как я догадываюсь.

- Точно. Гимнастика, пилатес. Спортом убирать жир легче, чем операцией.

- Я бы сказал - естественнее. Люди помешались на исправлении недостатков. Слишком легко ложатся под нож. По-моему, пластическая хирургия - сейчас самая быстроразвивающаяся отрасль экономики.

- Но мы не отдадим ей больше того, что необходимо, не так ли?

- Что ты имеешь ввиду? Я лично совсем не собираюсь.

- Я не отказываюсь категорически от пластики. Когда-нибудь обязательно обращусь - поправить подпорченное возрастом. Но чтобы не очень заметно. «Совершенствовать» себя до неузнаваемости не буду. Все-таки операция - это всегда риск. Даже если делаешь за большие деньги. Ты видел Донателлу Версаче?

Марк отрицательно качнул головой.

- Кто это? Забытая кинозвезда?

- Нет, сестра известнейшего в прошлом кутурье. Когда его убили, унаследовала  миллионы. Видимо, на радостях она первым делом перекроила лицо. Жуткое зрелище. Настоящий монстр. В Мексику, что ли ездила, чтобы сэкономить пару тысяч? Непонятно. С ее-то миллионами.

- Часто деньги делают человека не счастливее, а глупее, - философски высказался Марк, вспомнив похождения Мэри Эллис. Он доел рыбу и занялся салатом, который аппетитно захрустел на зубах.

Повисло молчание. Находить подходящую тему для разговора не получалось естественно: Марк и Дженифер виделись редко, общих знакомых почти не имели, свободное время проводили по-разному. На досуге обсуждать рабочие моменты в их кругах не принято. О политике - строгий запрет. Светские новости - не их уровень. Встречались, если честно, совсем не для бесед. Практически чужие люди, лишь иногда занимавшиеся сексом.

- Так ты уже ездил в отпуск? - спросила Дженифер, будто продолжая разговор, который они вели во Дворце юстиции.

- Пока не решил. Хотел соблазнить Зака на культурную поездку в Европу. В Париж, например. Лувр посетить, по Елисейским полям прогуляться.

- Кстати, как у него дела? - Дженифер была знакома со Старки тоже.

- Дела отлично. Быть адвокатом по разводным делам в Голливуде - золотое дно.

- А сам он разводиться не надумал? Это сейчас модно.

- Нет, у них с Натали идеальная семья: трое детей, дом с бассейном и куча ее итальянских родственников, которые обожают Зака.

- Он все еще женат на одной и той же женщине? Похвальная верность для нашего времени и нашего города.

Марк сильно сомневался - можно ли похвалить Старки за супружескую верность. Он верен только себе, живет как хочет, спит с кем хочет. Жену менять не собирается из практических соображений: она удобна как некая постоянная величина в постоянно меняющихся обстоятельствах. Образно говоря, надежный якорь в бушующем море жизни. Избитая метафора, но верная.

Распространяться про друга Марк не стал, продолжил тему отпуска.

- Вообще, это клише - если отпуск, то непременно надо ехать туда, где пляжи, пальмы и солнце. Все то же самое мы имеем здесь бесплатно. Хочется перемен. Посмотреть места, где мало народу, и много природы. Получить новые впечатления, а не только заниматься ленью на пляже. Вот недавно видел передачу про экзотические места...

- ...где не ступала нога человека - влажные леса Амазонии? - перебила Дженифер ироничным тоном. - Хочешь там спрятаться от цивилизации на время? Да, заманчиво для любителей острых ощущений. Заблудиться в джунглях. Пережить страх смерти, потом счастье спасения. Запомнится на всю жизнь.

- Нет, джунгли подождут. Хочу посмотреть Аляску.

- На что там смотреть? Ни архитектуры, ни природных красот. Вода и лед. Пустота. Скука.

- Кому как. Трудно поверить, но арктические воды кишат жизнью. Ты видела - как резвятся голубые киты?

- Ну... хвостом по воде шлепают?

- Хвостом пять метров в размахе! Нет желания пережить авантюру? Представь: сидишь в крошечной, надувной лодке с десятком других туристов, а под тобой снуют гиганты - каждый под тридцать метров и сорок тонн. Достаточно слабого толчка, и лодка перевернется. В ледяной воде не выживет никто. Но ни разу - ни разу! киты даже не подумали совершить убийство. Потрясающее благородство по отношению к тем, кто их зверски истреблял в прошлом веке.

- Человечество - главный враг окружающей среды, - сказала Дженифер равнодушно и отпила длинный глоток вина. Марк не стал комментировать. Увлекся.

- На полярное сияние не хотела посмотреть? Не по телевизору. В натуре? Слышала когда-нибудь абсолютную тишину? Нюхала мороз? Знаешь - что такое шепот Арктики?

Дженифер посмотрела на гостя со сдержанным недоумением - о чем это он? Тишина... Мороз...

Оригинально.

Не для нее.

Ради продолжения разговора сказала:

- Расскажи.

- Шепот Арктики - это когда мороз такой, что выдыхаешь воздух, а он превращается в льдинки и опадает с тихим перезвоном.

- Ты романтик, Марк. Таких мужчин не осталось. - Обычно жесткий взгляд ее помягчел. Марк оставил его без ответа. Его романтизм к Дженифер не относился.

Тема девушку не увлекла, не стоит продолжать.

- А ты что можешь посоветовать? - суховато спросил он.

- Пока не знаю. Когда вернусь, может, посоветую.

- Куда едешь?

- Много слышала про Мальдивы. Далековато, конечно, но, говорят, впечатления того стоят. Представь безмятежные райские картины. Бесконечные, чистейшие, белые пляжи. Бунгало, стоящие на сваях в океане. Вместо пола - стекло. Не вставая с кровати, наблюдаешь за тропическими рыбками, снующими в воде. Там и акулы встречаются. Маленькие, неопасные для дайверов.

- Увлеклась подводным плаванием?

- Один раз как-то попробовала на Карибах. Понравилось. Теперь каждый раз стараюсь в отпуске понырять. Мальдивы еще чем интересны. Они опускаются в океан. На пару сантиметров в год. Лет через пятьдесят от них останутся узкие, необитаемые полоски земли. Так что спеши посетить уникальные острова. И не забудь сделать побольше селфи. В будущем они станут раритетом.

- Обязательно, - соврал Марк. Закончил с едой, допил вино, вытер матерчатой салфеткой губы. - Вообще, ты меня заинтриговала. Поставлю Мальдивы в список мест - кандидатов на проведение отпуска. Позже. Может, на следующий год. Заманчиво - дайвингом позаниматься, на разноцветных рыбок посмотреть... Мальдивы, где они точно находятся? В Индийском океане, вроде? Там, где сомалийские пираты?

- Острова ближе к Индии, чем к Африке. Там пиратов нет - слишком далеко для их утлых лодок. Можешь смело брать с собой ай-фон для селфи и камеру для подводных съемок. Будешь отбиваться ею от назойливых акул.

Посмеялись. Сытный ужин, легкое вино, впереди - кое-что поинтересней. Отличное начало уик-энда.

18.

Посуду оставили на столе. Захватив вторую бутылку и фужеры, перешли в гостиную. Перед телеэкраном, на один размер меньше, чем у Марка, стоял гигантский диван в форме квадратной буквы «С». Он занимал половину комнаты и был ее центральным пунктом. Хозяйка выдвинула среднюю часть, и оба  улеглись с ногами, удобно развалившись на подушках.

По телевизору шла тупая комедия с механическим, закадровым смехом, дешево снятая в студии и рассчитанная на идиотов - одна из бездарных копий «Друзей». Марк нажал пару кнопок, открылся канал с видами природы и нейтральной музыкой - нераздражающей и немного монотонной. Дженифер осушила рюмку, привалилась к гостю, положила руку на грудь. Провела по животу, тренированные мышцы которого твердо ощущались под рубашкой. Хорошо прокачанный живот она считала самым сексуальным местом мужчины.

Стала неспешно расстегивать пуговицы на рубашке, каждый раз залезая дальше и дальше под нее, как бы проверяя - не исчезли ли соблазнившие ее твердости. Когда живот полностью оголился, глаза ее довольно сверкнули: добыча в руках, и только от Дженифер зависит - насладиться ею сразу или продлить удовольствие ожидания.

На лбу у основания волос выступили нетерпеливые капельки пота и заблестели как серебряные.

Продолжая отпивать из рюмки, Марк с нарочитым вниманием вперился в экран. Под музыку, которую часто ставят для сопровождения подводных съемок, плавало странно выглядевшее существо - совершенно прозрачное, были видны его внутренности и бьющееся сердце.

Он не реагировал на прикосновения Дженифер, как бы не замечая - игра, которая нравилась обоим.

Затягивать прелюдию девушка не собиралась: бесцеремонно расстегнув молнию на джинсах гостя, залезла в трусы. Там никакого движения. Придется самой выполнять всю работу, это в ее интересах. Нестрашно. Дженифер любила быть ведущей - в сексе и в работе. Она и в семье будет командовать, если найдет подходящего мужа.

Хотя, вряд ли: слабака она не потерпит, сильный не потерпит ее - проверено на практике. Значит, всю жизнь будет забавляться с одноразовыми мужчинами, и чем старше будет становиться она, тем моложе любовники - живые игрушки для секса.

Живые лучше чем искусственные, от них теплом веет.

Наклонилась к груди, лизнула сосок, подняла голову, потянулась к губам. Марк отстранился: губы - его храм, куда доступ разрешен далеко не каждому. Дженифер не обиделась, поцеловала его щеку, подбородок, шею, снова спустилась к соскам.

Он отвлекся от экрана и вроде удивленно посмотрел: что это она делает на моей груди?

А, понятно.

- Подожди, сейчас поставлю рюмку.

Пока гость наклонялся к салонному столику, Дженифер быстренько разделась, буквально за три секунды - брюки, майка, лифчик. Когда Марк снова взглянул на нее, девушка была обнажена. Окинул ее оценивающим взглядом и почувствовал зарождающееся желание, подогретое вином, диваном, музыкой, всей атмосферой. Дама помогла ему раздеться, наклонилась к промежности, и активно используя язык, губы, руки, принялась за дело.

Ничто не работает лучше для возбуждения мужчины, чем хороший минет. Сработало и для Марка. Хотя не достиг пика, ждать не захотел,   произойдет по ходу дела. Взял партнершу подмышки, посадил на себя верхом. Получилось без задержек - вагина просторная, мякая как желе. Немного широковата - вот где ей первым делом сделать бы корректирующую операцию... Мелькнуло и забылось.

Дженифер охнула и задвигалась вверх-вниз, мощно, даже агрессивно - похожая на воинственную амазонку, несущуюся в бой.

Она уперлась в грудь мужчины и показала сексуальный мастер-класс: прыгала, скользила, крутила бедрами, стараясь разнообразить монотонный процесс. Она была в своей стихии, ощущала себя дирижером, отведя Марку роль второй скрипки - лишь поддерживать ритм и не спешить с концовкой.

Один раз он увлекся, потянулся к ее грудям. Они твердо торчали вперед и двигались неестественно - как два шара, прилепленных к телу.

«Силикон, руками не трогать!» -  поступил в мозг предупреждающий сигнал. Совершенно неуместно - чуть эрекцию не потерял. Закрыл глаза,  решил не отвлекаться на глупости. К грудям партнерши так и не прикоснулся...

Дженифер получила свое. Она кончила раз пять или шесть. Может все десять - Марк не считал. Выглядела довольной. После полутора часов почти непрерывного секса сказала:

- Теперь ты, - наклонилась и снова принялась за минет.

Доведя мужчину до оргазма, она получила в рот ощутимую дозу спермы и отправилась в туалет выплюнуть.

Когда вернулась, Марк стоял одетый. Он мог бы остаться на ночь, как не раз предлагала Дженифер, но ужасно не любил спать в чужих кроватях. Давно проверено и не изменилось со временем: ночевка в гостях его телу противопоказана - даже на самом удобном матрасе и мягкой подушке. Будет ворочаться с боку не бок, теребить одеяло, но не заснет.

Накинув халат на голое тело, хозяйка отправилась его провожать.

У двери остановились, прильнула к Марку, прошептала:

- Ты был великолепен. Как всегда. Как раньше. -  Отстранилась, обхватила его голову, заглянула в глаза. - Знаешь, из всех мужчин, которые у меня были, ты лучший в постели. Не хочу тебя терять. В наше время так трудно найти настоящего самца. Все эти геи и трансгендеры... Что я буду делать, когда мужчины эволюируют во что-то другое?

- Ну, на твой век жеребцов хватит, - грубовато успокоил Марк. - Кому-кому, а тебе беспокоиться не о чем. Мне тоже с тобой понравилось, Джен. Спи спокойно, дорогая.

Сухо поцеловал ее в лоб и вышел за дверь.

19.

На уикэнд прилетели родители. Визит был спланирован заранее и ожидался сторонами с одинаковым нетерпением.

Амелия и Сэмюэл Руттенберги три года назад одновременно вышли на пенсию и вступили в новый этап, который часто рассматривается в черно-белом варианте. Для одних это потеря социальной значимости, отчуждение старых друзей, обочина активной жизни. Для других - бессрочный отпуск, возможность заводить новые знакомства и делать то, на что в молодости не хватало времени или денег.

Для Амелии и Самюэла выход на пенсию не означал конца полнокровного существования. Спрятаться за  кустом герани, наблюдать мир через окно? Не для них. Загорелись идеей посмотреть мир.

Популярные туристические страны они посетили раньше. Там, конечно, интересно, но - спешка, дороговизна и усталые гиды, скороговоркой выдающие заученный текст. Индустрия путешествий крутится на полных оборотах. Рядовой турист попадает в конвейер, который постоянно движется и не спрашивает о впечатлениях. Приехал? Любуйся. Посмотрел? Сфотографируй. Восхитился?  Проходи!

Постоять перед экспонатом или природным пейзажем, подумать, обменяться мыслями - некогда, надо уступать место следующей группе или бежать к автобусу. Захочешь передохнуть за чашкой кофе - сдерут втридорога, испортят настроение до конца дня, а то и до конца отпуска.

Прелести и недостатки паломничества к туристическим «магнитам» Руттенберги испытали вдоволь. Все эти пирамиды и колизеи... Хватит. Настало время проехать по глубинкам, не открытым туристами. Увидеть не парадную сторону страны, а повседневную.

Притормозить. Оглядеться. Вникнуть.

Очароваться не в обязательном порядке, а по собственному желанию и в спокойном темпе. Общение с прекрасным требует неторопливости - как общение с неординарным человеком, который раскрывается не сразу. Только когда поговоришь, узнаешь его точку зрения, поймешь его глубину.

Чуть ли не каждый месяц супруги паковали чемоданы, готовясь к очередной поездке. Необязательно за границу - с неменьшим удовольствием ездили по Америке. Полюбившиеся места как Ценральный Парк в Нью Йорке посещали несколько раз в год, он прекрасен во все сезоны.

Путешествовали насколько позволяли финансы. Руттенберги не миллионеры, но очень хороший средний класс. Оба имели в прошлом престижные специальности: папа - в финансовом отделе городской администрации, мама - в больнице. Проработали всю жизнь на одном предприятии, в благодарность за преданность получили неплохой бонус к пенсионному пособию. Раньше деньги тратили на семейные нужды - дом, машину, откладывали на образование для сына. Теперь пришло время тратить на себя.

Регулярно приезжали навестить Марка, коротко - на уик-энд. Его они считали единственным ребенком, хотя фактически имели еще дочь - на два года старше.

От нее давно не приходило известий, лет семнадцать.

В детстве Рэйчел была доброй, беспроблемной девочкой, выглядела как картинка из журнала для семейного чтения - блондинистые кудряшки, румяные щечки, счастливая улыбка. К четырнадцати годам лицо и характер испортились самым драматическим образом: из улыбчивого ангела с голубыми глазами она превратилась в нервного демона со шрамами от прыщей.

Внезапно Рэйчел обозлилась на целый свет. В знак протеста увлеклась мрачной, готической атрибутикой: покрасила волосы, ногти и губы в ядовито-черный цвет. Надела черную куртку с заклепками-иголками, перстни и кулоны в виде крестов и черепов.  Возненавидела родителей, обзывала их тупоголовыми мещанами, приспособленцами, рабами комфорта и системы. В шестнадцать прониклась идеями то ли хиппи, то ли кришнаитов и ушла из дома.

Как потом оказалось - навсегда.

Амелия и Сэмюэл давно оставили попытки найти дочь и не имели понятия, жива ли она вообще. Из сердца не выбросили, надеялись  в душе, что она когда-нибудь объявится - веселая и счастливая. Да любая - лишь бы вернулась. Но... С каждым годом надежда становилась прозрачнее. Невосполнимая потеря. Непроходящая боль. Похоронив ее на дне, родители никогда о том не разговаривали, даже между собой.

Зато сыном гордились за двоих, по-американски безгранично. Также безгранично любили, как любят маленьких - только за то, что они есть. Старались быть в курсе его событий, значительных - как покупка дома, и поменьше - как последняя прочитанная книга. Следили за успехами. Не забывали поддержать, подбодрить. Давали советы, просили следить за здоровьем.

Особенно Амелия. Привыкла в больнице заботиться о пациентах и перенесла эту манеру на близких. Упорно не желала признавать, что сын больше не нуждается в опеке - для нее он оставался малышом, пусть и выше ее ростом.

Доходило до смешного. Когда Марк по скайпу разговаривал хриплым от простуды голосом, мама первым делом спрашивала:

- Сынок, ты принял парацетамол?

Наказывала:

- Не сиди на сквозняке. Грей ноги. Ешь больше фруктов!

Сэмюэл обожал сына не меньше, обращался с ним сдержанно - по-мужски.

- Сын, ты позаботился о дополнительных пенсионных накоплениях? - интересовался он, готовый дать профессиональный совет.

Другого бы родительская опека раздражала, только не Марка. Наверное, в душе он был маменькин сынок, в хорошем смысле - когда человек имеет надежный тыл. Было весело ощущать себя ребенком в глазах родителей. Подыгрывал им, позволял о себе заботиться. Пусть со стороны выглядело комично - кому какое дело? Это их внутрисемейная тайна - как у мафии, члены которой скреплены не кровью, а любовью.

Когда уехал из родного штата, совершенно неожиданно начал скучать по родным. Ощутил пустоту в том месте возле сердца, которое раньше при семейных встречах наполнялось чем-то сладким и тягучим вроде клубничного сиропа.

К новому месту привыкать тяжело, а к такому амбициозному как Лос Анджелес - особенно. Иногда вечерами Марк лежал на диване, не включая ни света, ни телевизора, представлял - что сейчас делают родители? Играют в Скрэбл, смотрят «Касабланку» или танцуют танго под Армстронга? Возраст не испортил их характеров, они до сих пор влюблены друг в друга, сейчас даже сильнее чем прежде - ничего не стоит поцеловаться на многолюдной улице, устроить для двоих вечеринку с шампанским или заказать на дом курьера с букетом цветов.

Если Марк когда-нибудь женится, у него будут такие же нежные отношения с супругой.

Счастье, что родители живы, в том же доме, в том же штате - только теперь до них не двадцать минут на машине, а два часа на самолете. В принципе, разница небольшая, в случае нужды прилетят по первому зову.

Это знание успокаивало.

Наплывавшее одиночество отступало.

Вскоре оно вообще забыло к нему дорогу.

20.

Марк встретил родителей в аэропорту. Амелия придирчиво оглядела сына - не похудел ли? Для нее это был главный критерий здоровья и вообще благополучия. Если визуальный контроль проходил успешно, чаще так и бывало, спрашивала про новости.

У сына их имелось немного, пока выруливал на сто пятый фривэй, рассказал вкратце про успех в деле ювелира, похвалу Бернса, а также приобретенный недавно самоходный пылесос, одинаково эффективный на голом полу и на покрытии.

Амелия устроилась на заднем сиденье, но место на периферии ее не устраивало - чувствовала себя оторванной от общества любимых мужчин, вдобавок распирало поделиться впечатлениями от последних поездок. Она передвинулась на самый краешек, наклонилась вперед, просунула голову между передними сиденьями и без вступления спросила:

- Марк, ты знаешь - сколько раз покушались на Фиделя Кастро за всю историю Кубы?

Сэмюэл хмыкнул, Марк едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Привык к словесным эскападам родительницы, но каждый раз ей удавалось его удивить. Молча покачал головой: сейчас начнется информационный водопад, который лучше не прерывать замечаниями, не обижать маму. Пусть выскажется. Когда первый поток схлынет, они с отцом поговорят на свои темы.

- Более шестисот раз! - торжественно сообщила Амелия. - И ни один не удался. Ему подстраивали самые невообразимые ловушки. Кастро любил нырять за ракушками. В одну из них подложили бомбу, но он ее так и не подобрал. В другой раз соорудили сигару со взрывчаткой, но она не попала к адресату. А вообще на Кубе замечательные люди! Улыбчивые, благожелательные. Несмотря на бедность. Нам перед поездкой посоветовали: если хотите вкусно и дешево поесть - в ресторан не ходите.

- А куда? - вставил Марк, показать - слушает внимательно.

- К простым людям. Мы так и сделали. Это потрясающе! Обязательно надо пережить, если поедешь на Кубу. Зашли в один домик, который прилично выглядел. Там нас покормили буквально за пару долларов. Вкусно и без изысков. Правда, Сэмюэл? - спросила Амелия, чтобы вовлечь в разговор мужа. - Тебе какое блюдо понравилось?

- Жареные бананы.

- Жареные бананы? Ха-ха! - хохотнул Марк.

- Между прочим, зря смеешься. Таких блюд в ресторанах не подают. Готовится очень просто. Берут недозрелый банан, режут на кусочки, кидают в кипящее масло. Потом кладут между двумя салфетками и давят. Снова обжаривают. Получаются плоские блинчики. Сладкие, хрустящие. Еще мне понравилась «Фрита де  маланга».

- Фрита - понятно. Что такое маланга?

- Это их местный овощ. Белый клубень вроде картошки. Его стругают на крупной терке, чтобы получить кружочки. И тоже обжаривают. Вкус - пальцы облизать...

За полтора часа до Пасадены мать замолкла лишь на пару минут, когда заехали перекусить в японский ресторанчик. Сразу за входной дверью висела декоративное полотно с типичным ландшафтом:  горы на дальнем плане, ближе - пагода, прямо перед глазами - ветка цветущей сакуры. Полотно висела низковато: чтобы пройти в зал, приходилось наклоняться.

- Специально сделано, - пояснила всезнающая Амелия. - Японцы - вежливый народ, приучены кланяться друг другу. Мы должны соблюдать традицию.

Подошла официантка, выглядевшая лет на десять-одиннадцать: маленькая, плоская, круглолицая. Записала в блокнотик заказ - три комплекта суши и охлажденные напитки. Семья рассиживаться здесь не собиралась, только перекусить. Пока ждали, разглядывая интерьер, Амелия  просвещала:

- Кстати про Японию. Какой город был первоначально их столицей? Киото. Древнейший и красивейший. Сам по себе памятник. Во Вторую Мировую страны коалиции договорились его не бомбить, чтобы не разрушать храмы и другие уникальные архитектурные сооружения. Они - сокровища, имеющие общечеловеческую ценность.

- Вы недавно из Японии вернулись?

- Нет, из Индии. Марк, ты не представляешь, какая там бедность! - сказала Амелия с искренним то ли сочувствием, то ли возмущением. - Дети ходят босиком. Бездомные круглый год живут на улице. Там, конечно, тепло, но ведь никаких условий! Ни электричества - посмотреть телевизор, ни воды - руки помыть. Чудовищная антисанитария! Когда человек умирает, лежит на дороге, пока не приедет труповозка. Это же дикость в наше время...

Две девушки в одинаковых коричневых платьях с белыми воротничками как у школьниц расставили по столу тарелки с едой и соусами. Суши разных форм, размеров, с разными начинками отвлекли Амелию, и она затихла, разглядывая. Выбрала один - с ярко-желтым кусочком авокадо наверху и, ловко орудуя палочками, обмакнула в соевый соус, положила в рот.

- М-м-м, - довольно промычала, прожевала, проглотила и тут же продолжила: - С другой стороны, Индия - страна экзотической природы. По-карнавальному красочной - в Америке такую не встретишь, даже в Лос Анджелесе. Искусный народ, создавший уникальную культуру. Марк Твен говорил: «Индия - колыбель человеческой расы, мать истории» и так далее. Все верно. Их культура богата и разнообразна. Архитектура поражает утонченностью. Их древняя религия... как она точно называется, Сэмюэл?

- Индуизм, кажется.

- Точно, индуизм. Миролюбивая вера. На уровне философии. Неудивительно, что ее исповедует больше народу, чем проживает в Соединенных Штатах. Ведь там насчитывается... Сколько, Сэмюэл?

- По-моему, более миллиарда, - подсказал муж.

- Только представь себе! - воскликнула Амелия, сделала круглые глаза и на секунду замолкла, будто осознавая - сколько же это «полмиллиарда». Махнула рукой, мол - невозможно вообразить. - Перенаселение заметно на каждом шагу. По улицам наравне с людьми ходят коровы, олени, обезьяны. На дорогах полнейшая анархия. Вместо светофоров - регулировщики с бамбуковыми палками. Которые используют в качестве штрафа. Кто уж слишком нагло себя ведет - тут же получает по спине. Жуткая толкотня - в поездах, в автобусах. Даже у реки. Ой, Марк, сейчас расскажу, как мы чуть не окунулись в Ганг...

- Не мы, а ты, я и не собирался, - добродушно поправил Сэмюэл.

- Это правда. А вообще фестиваль мне понравился. Называется Кумбха-мела. Про все рассказывать не буду, слишком долго. Что меня особенно впечатлило - голые йоги, которые издеваются над собой. Накручивают пенис на палку, утверждая, что в страданиях достигают совершенства. Это надо видеть... Потом люди пошли окунаться в реку, чтобы «очиститься». И я за ними. Спасибо Сэмюэлу - вовремя остановил. Увидел проплывающие экскременты. Не понимаю, почему река так загрязнена. Ведь она считается священной. Казалось бы, люди должны сохранять Ганг в приличном виде.

- Дорогая, перестань строить из себя идеалистку. Ты же знаешь, там не все в порядке с бытовыми удобствами.

- Да, еще один показатель отсталости. Общественные туалеты стоят на воде. Содержимое тут же уносится течением. С одной стороны -естественная утилизация. Но представь, Марк, каково тем,  кто живет ниже по течению! - возмутилась Амелия, отправляя в рот очередной кусочек суши. У нее отлично получалось совмещать несовместимое: рассказывать о неаппетитных вещах и наслаждаться пищей.

- А, не это главное, - бодро добавила она. - Я влюбилась в Индию. Помнишь, Сэмюэл, как замечательно нас кормили в поезде на Мумбай? Они везде добавляют ту особую приправу «кэрри» желтого цвета. Она самая популярная в азиатском регионе. Вкусно. Только если испачкаешь одежду, можешь выбрасывать, потому что кэрри не отстирывается...

- Куда ваш следующий маршрут? - спросил Марк у отца.

- Я хотел в кругосветный круиз. Амелия - побродить по Аравийской пустыне. На верблюдах.

- Интересный разброс мнений.

- В круизе мы уже были, - сказала Амелия. - Вокруг Америки. Кстати, Марк, очень советую хотя бы раз пережить проход через Панамский канал. Зрелище, которое не забудешь! Представь: корабль гигантский, проход узкий. Кажется - невозможно. Не впишется. Честно - я по-настоящему испугалась. Думала - обязательно врежемся в стену.

Сэмюэл повернулся к жене:

- Тебе же стюард объяснял: судно ведут роботы, столкновение исключено. Безопасность гарантирована.

- Да. Но все равно.

- Обошлось? - спросил Марк, глянув на мать в зеркало заднего вида.

- Даже бортом не прикоснулись! Ювелирная работа. Они и берут за нее неплохо.

- Это основная экономики Панамы.

- Точно. Знаешь, сколько стоит проход одного лайнера?

- Понятия не имею. Никогда не интересовался.

- Самые дорогие - круизные. Такие громадины, как «Норвежская Жемчужина» платят по четыреста пятьдесят тысяч долларов. Отличный источник дохода. Другие страны тоже задумали прорыть канал. Кажется, Никарагуа, а, Сэмюэл?

- Нет, Коста Рика.

- Мам, а чем тебя пустыня привлекает?

- Своей философией. - Амелия помолчала, чтобы переключиться на новую тему. - Многие думают: пустыня - пустая. Никто там не живет, потому что невозможно. Ан нет. В пустыне кипит жизнь. Только на другом уровне. Мы в прошлом году ездили в Марокко. Побывали в местах, куда возят туристов - Маракеш, мечети, дворцы и так далее. Очень красиво. Потом пригласили нас на экскурсию в Варзазат.

- Чем он знаменит?

- Крупнейшая натурная съемочная площадка. Своеобразный африканский Голливуд. Там снимали, в частности, «Игры престолов».

- А, помню. Классные пейзажи. Я четыре сезона смотрел. Потом как-то надоело. Сюжет упростился, много фантастического появилось.

- Я все сезоны смотрел. И жду продолжения, - сообщил Сэмюэл.

- Я тоже, хоть и не люблю сериалов, - сказала Амелия. - Так вот. В пустыню ехать нашлось  немного добровольцев. Среди которых, естественно, мы. Там неподалеку есть деревенька берберов...

- К которым твоя мама, естественно, напросилась в гости, - закончил фразу Сэмюэл.

- Ой, Марк, я не устаю повторять. Приезжаешь в чужую страну, особенно - в бедную, непременно поговори с жителями. Посмотри на быт. Не для того, чтобы ужаснуться, почувствовать себя привилегированной расой. Для себя. Чтобы обогатиться опытом. Восхититься приспособляемостью людей. Понять их образ мыслей. Сравнить наши и их приоритеты. Может - поучиться чему-то. Знаешь, полезно над такими вещами поразмышлять.

- Чему же научил тебя житель пустыни - бербер?

- Вечным истинам. Счастье - не в деньгах. Не в дворцах. Не в драгоценностях.

- Давно известно. В чем же его счастье?

- В душевном спокойствии. В простоте. Зашли мы в гости к одному пастуху, звали Мохамед. Вернее, посидели возле жилища. Дом его - глиняная хижина, где встать во весь рост невозможно. Им и не требуется, они внутри только спят. Вся жизнь на улице. Сидим возле костра: я на пеньке. Мохамед на песке. Чай вскипятил. Разлил по стаканчикам.  Рассказывает. «Я счастлив здесь. Ни о чем не беспокоюсь. Троих детей вырастил. Они в города уехали. Старший Ахмат - во Франции. К себе зовет. Мы с женой не хотим. Ни в город, ни за границу. Мне пятьдесят один, я свою жизнь прожил. Если завтра Аллах призовет, пойду к нему без сожалений». И такое блаженство на лице... Как у праведника. Жизнь тяжелейшую прожил - в труде, без привычных нам удобств. Ни на что не обижается. Не жалеет, не мечтает. Заметила я у него часы на руке. Показалось странноватым. Бессмысленным. В пустыне время неважно. Каждый день одно и то же. Часы, минуты не существуют. Года проходят незаметно. Спрашиваю - зачем? Как думаешь, что ответил Мохамед?

- Ну... чтобы вовремя верблюдов в ограду загнать? На рынок в город поспеть? Не знаю...

- Вот - у нас сразу практические мысли приходят. А он говорит - чтобы вовремя помолиться. Представляешь? Единственная тревога - не опоздать поговорить с Богом. Вот такие проблемы. Разве не любопытно? Я всегда говорю Сэмюэлу - куда бы ни приехали, обязательно познакомимся с обычаями простых людей. Вот как тебе такая мелочь. Наш бербер хоть и нищий, а оказался гостеприимным хозяином. Но. Нас заранее предупредили: в Марокко существует закон. После третьего стакана чая - уходи. Мы так и сделали. Расстались с Мохамедом лучшими друзьями.

- Я ему нашу техасскую ковбойскую шляпу подарил... Амелия, а расскажи про того предсказателя из Индонезии. Помнишь его?

- Конечно! Ой, Марк, смешно получилось... Приехали мы на Бали. Там люди духовные. Фанатичны в религии. Верят во всякие экзотические вещи. Реинкарнацию, медитацию, наличие души у неживых предметов. Очень популярны народные врачеватели, хироманты, предсказатели будущего. Пошли мы к самому известному, звали Кату. Он самый старый житель острова, сам точно не знает - сколько ему лет. То ли восемьдесят шесть, то ли сто двенадцать. Посмотрел на мою ладонь и говорит: у тебя две линии брака. Так Сэмюэл потом долго насмехался, говорил - почему скрывала, что была замужем до меня? Ха-ха-ха!

Посмеялись. Милая, ненапрягающая болтовня, Марк слушал и не вникал. Неважены слова. Важно, что эти люди есть в его жизни. Пусть редко приезжают, даже хорошо, иначе ягодный сироп в душе превратится в приторную мешанину. Два-три раза в год - самая приемлимая частота. Отличный уик-энд получится. Уик-энд  мечты.

21.

Дома задерживаться не стали - это перевалочный пункт, где можно оставить вещи, ополоснуться, переодеться. Родители - люди активные, сидеть без движения не любили, запланировали целую программу, успеть бы осуществить за выходные. Завтра, уже в аэропорту, Амелия, прощаясь, обнимет сына, поцелует в лоб, скажет с сожалением:

- Два дня пролетели - незаметно как. Поговорить по-настоящему не успели. Ну ничего. В следующий раз.

И так каждый раз.

После короткой передышки семья отправилась на бульвар Голливуд совершить пробег по магазинам - по просьбе Амелии. Требовалась сумка для следующего путешествия: на длинной ручке, с отделениями для паспорта, кошелька, телефона и зонта.

Когда знаешь - чего хочешь, знаешь - куда идти. Пройдя мимо гитарного магазина и секс-шопа, Амелия свернула к дверям дорогого торгового центра, который привлек ее объявлениями о распродажах. Муж и сын отправились в отдел мужских интересов, туда, где пахло кожей - Сэмюэлу требовался ремень для брюк, заодно поглазеть на последние модели часов и летней обуви.

Сумки, которые продавались со скидкой, Амелии не подошли. Она не придерживалась принципа - не уйду, пока не куплю, ее желание звучало мягче: куплю, если очень понравится.  Перешла в отдел марочной одежды и превратилась из покупательницы в смотрительницу - подобно большинству посетителей, заходивших лишь поглазеть на предметы роскоши.

Продавщицы поглядывали на Амелию с подозрением - она имела оригинальную манеру осмотра: будучи близорукой, подносила вещи близко к глазам - будто обнюхивала. Выбирать товар по запаху? Такого они еще не видели, но от комментариев воздерживались, привыкшие ко всяким чудачествам.

Через час она купила лишь мелочь: шарфик от Диор и набор коротких белых носочков. Устала не столько от ходьбы, сколько от толкучки и мелькания реклам, к тому же соскучилась по своим «мальчикам». Время воссоединиться.

Позвонила, договорилась встретиться у эскалатора.

Мужчины явились с приобретениями: у Марка портмоне, у Сэмюэла - ремень для брюк, который он сразу вставил вместо старого. Похвалившись покупками, подвели итог: время и деньги потрачены с пользой, итог положительный. Другого и не ожидалось - семья Руттенбергов предпочитала смотреть на жизнь с солнечной стороны.

В буквальном смысле. Они шли по солнечной стороне бульвара, ели мороженое в рожках, болтали и не заметили как на серых тротуарных плитах появились красные звезды.

Сэмюэл бросил случайный взгляд под ноги, увидел знакомое имя, остановился.

- Фрэнк Синатра, лучший исполнитель Америки. Сейчас таких нет. И не будет, - сказал он с ноткой сожаления. - И песен таких не будет.

Запел низким голосом, удачно имитируя немного небрежную манеру Синатры:

- Странники в ночи

Для нас сверкают,

В светлые мечты

Нас приглашают...

- А я приглашаю в казино! - сказала Амелия и показала на вывеску «Казино Жираф» впереди - где бульвар выходил к набережной. Не то, что избыток денег жег карманы, предложила из веселого азарта.

Почему нет? Хочешь праздника - создай его, считали супруги. Были полны юношеского любопытства и желания испробовать побольше новых вещей.

Старость пусть подождет лет двадцать. Когда обоим перевалит за восемьдесят, и физическая активность пойдет на спад, наступит время остепениться. Амелия и Сэмюэл сядут на лавочку в садике за домом и каждый  разговор будут начинать фразой: «А помнишь...».

Этот момент вынужденной оседлости еще очень далек.

Казино не имело лестницы перед входом, тротуар привел прямо к распахнутым дверям. Сначала решили там поужинать, потом отправиться проигрывать деньги.

Практичная Амелия нашла возможность сэкономить. Зная, что пенсионерам положена скидка, она сообщила кассирше, что они с Самюэлом к тому же новички в казино и имеют право на дополнительную привилегию. Два раза скостить цену на фишки - это удача дня: воодушевленная Амелия вошла в игровой зал с гордо поднятой головой, будто уже сорвала джек пот.

Время прошло весело. Немножно выиграли, потом все проиграли и не расстроились ни капли. К полуночи вернулись домой, часок посидели в пляжных креслах перед бассейном с фужерами вина.

Беседовали в основном мужчины. Амелия днем наговорилась, сидела молча, глядя на ночные огни и неясные очертания гор у горизонта. Ей не терпелось спросить сына насчет женитьбы. После Леонтин Марк постоянной девушки не нашел, а ему уже тридцать один - критический возраст для мужчины. Привыкнет к одиночеству, останется до конца жизни холостяком. Жаль. Амелии внуков хотелось понянчить пока силы есть, посмотреть - какими они вырастут...

Разговор в нужное русло не свернул, напрямую спрашивать не стала. Оставила до следующего раза.

Утро воскресенья семья провела в павильоне студии Юниверсал, где показывают - как снимались известнейшие приключенческие картины.  Было весело поучаствовать. Основательно промокли, когда их трамвайчик накрыла волна из фильма про Индиану. В намокшем виде люди выглядят жалко и потешно - в прилипшей одежде, с мокрыми волосами и растерянными глазами. Хохотали друг над другом, заодно над пассажирами, которым свежая ванна не очень-то пришлась по душе.

После раннего ужина Марк отвез родителей в аэропорт. При прощании договорились снова встретиться после их очередной дальней поездки то ли в Перу, то ли в Коста Рику. Куда именно, пока не решили, но направление - Южная Америка - уже выбрали.

Возвращался Марк в сумерках. На въезде в даунтаун пришлось постоять в пробке. Типично для вечера воскресенья: горожане и приезжие массово покидают пляжи, казино, магазины и рестораны, чтобы вовремя вернуться домой, прийти в себя после беззаботно проведенного уик-энда.

От нечего делать Марк покрутил настройку приемника. Мелодичный женский голос пропел музыкальную заставку «Ретро Радио», потом - флейта, ударник, труба и слова «Она живет одинокую жизнь».

Отличная, старая композиция «Все, что она хочет», где-то он ее слышал - совсем недавно... Но где?

22.

Понедельник прошел незаметно - за конторской рутиной. Вторник начался с производственного совещания, вернее, с деловой беседы между компаньонами. Беседовали в кабинете основателя фирмы Энтони Бернса.

Есть мужчины, которые умеют стареть. В молодости они просто красивы, с возрастом приобретают особый шарм: глаза излучают спокойствие и мудрость, крупные морщины говорят о надежности. Женщины таких обожают.

Бернсу шестьдесят восемь, но стариком он не выглядел, на вид максимум - слегка за пятьдесят. Лицо сухое, породистое, как у актера Грегори Пека. Черные волосы с едва заметными ниточками седины разделены на пробор и зачесаны назад. Фигура по-атлетически подтянутая - он жутко гордился ею и подчеркивал безупречно подобранными костюмами.

Энтони обладал врожденным артистократизмом, которого нет у современных людей: плавные жесты, неторопливая походка, правильная речь - попади он в Голливуд, снимался бы в ролях графов и особ королевских кровей.

Марк редко видел его сидящим. Засунув руки в карманы брюк,  Бернс обычно прохаживался по кабинету, останавливался перед окном, глядел вдаль и покачивался с пятки на носок. Когда с кем-то разговаривал, смотрел в глаза, улавливая настроение собеседника, и в этом тоже выражалась его старомодность.

- Ты уже ознакомился с делом Мэри Эллис Салливан?

- Ознакомился.

- Впечатления?

- Трудно сказать. Запутанное дело. Я сегодня с ней встречаюсь.

- Марк, хотел тебя предупредить. Дама хоть и вращалась здесь в приличных кругах, родом из глубинки.  Манерам не обучена. Ты не очень обращай внимание - как она разговаривает или ведет себя.

- Вдова - наркоманка? - Марк ненавидел иметь дело с зависимыми клиентами: они ненадежны, глупы, непредсказуемы. В любой момент могут подложить адвокату свинью - поменять на суде показания, начать пререкаться, даже не понимая, что вредят себе же.

- Не наркоманка, но употребляющая, - осторожно проговорил Бернс. - А кто в Голливуде этим не грешит? Чуть ли не каждый год от передозировки умирают звезды первой величины. Что говорить про остальных? Не хочу давить на тебя. Смотри сам. Если увидишь, что она невменяемая, отказывайся. Но прошу, не торопись. Чтобы ее  заполучить, мне пришлось наладить целую шпионскую сеть. Предложил самую низкую цену за услуги. Да, дело туманное, зато перспективное. К нему прикован интерес общественности. Отличная реклама будет. Терять такую возможность глупо.

- Ладно.

- Еще одно. Когда журналисты пронюхают, что ты адвокат Мэри Эллис, начнут атаковать. Чтобы не отвлекаться, возьми Джека Нортона своим  представителем. Держи его в курсе, ладно?

- Хорошо. Посвящать в детали?

- Нет, только в общих чертах. Пусть выдает то, что нам выгодно опубликовать.

Бернс подошел к холодильнику, остановился, подумал.

- Хочешь воды?

- Нет, спасибо, уже пил.

- Теперь о другом. Нам предлагают принять во владение предприятие по производству чипсов в Торрансе, - проговорил Бернс, открыл дверцу, и, наливая воду, продолжил: - Бизнес процветающий, ты же знаешь, насколько популярны сейчас вредные продукты. Годовой оборот - двенадцать  миллионов, и будет расти. Но владелец спешит. У нас на размышление не более трех дней. Что ты думаешь?

Марк помолчал. Он устроился в широченном кожаном кресле, таком мягком, что сидел полулежа и только что поймал себя на желании положить ноги на стол и подремать.

- На каких условиях передача?

- Без условий. Мы получаем акции, владелец деньги. Все.

- Слишком красиво, чтобы быть правдой, - с сомнением произнес Марк. - Лучше купить официально - пусть займет время, зато надежнее. Вы же знаете, при передаче принимающая сторона получает не только активы и персонал, но и все негативные вещи - задолженности по зарплате, банковские кредиты, забытые договора  и так далее.

- Все так, но инвентаризация и аудиторская проверка могут затянуться. Владелец торопится. Срочно уезжает жить за границу.

- Куда, в Европу?

- Нет, в Гонгконг. Там сейчас деловой бум. Предприимчивые люди богатеют в одночасье, потому спешат воспользоваться моментом. - Бернс помолчал, осмотрелся, будто решая, в какую сторону направиться. Подумал и остался на месте. - Предприятие, вроде, здоровое. Я проверял, на бирже они  на хорошем счету. Конечно, без проверки нельзя, но и затягивать нежелательно. Выгодный бизнес долго не остается без хозяина...

- Хорошо. - Марк согласился, не углубляясь. Старший компаньон ввел его в курс дела, дальше пусть действует по своему усмотрению: хозяйственные и административные вопросы - его вотчина. - Кого хотите назначить директором?

Обсудили еще несколько вопросов, и Марк вернулся к себе.

Уселся за компьютер, еще раз просмотрел полицейские отчеты, которые касались его новой клиентки.

Офицер Грибс, возглавлявший команду детективов, дал понять в телефонном разговоре, что согласен с общественным мнением и считает ее виновной. Точнее - организатором двух убийств: мужа и приятеля дочери, того самого Мэтью Крюгера, тело которого нашли в кювете возле двести десятого шоссе. Если оба удастся доказать, ядовитая инъекция ей обеспечена.

Обвинения серьезные, Марк принял их как информацию, не более того. Полиция нередко ошибается, бывает, что умышленно - облегчить себе жизнь, побыстрее представить обществу преступника. Прежде, чем делать выводы, надо выслушать версию другой стороны. Часто она отличается от общепринятой и выглядит логичнее.

Часто, но не всегда...

23.

В ноутбуке пикнуло, и всплыла картинка делового дневника с напоминанием. Марк прикинул: сейчас двадцать пять четвертого, встреча с клиенткой в четыре, ехать двадцать две минуты по сообщению автонавигатора плюс накинуть пару минут на непредвиденные задержки. Пора отправляться.

- У меня деловая встреча, сегодня в контору не вернусь, - сообщил Розалине.

- Можно звонить в экстренных случаях?

- До шести нельзя.

Проехав по бульвару Санта Моника, свернул в одну из боковых улиц и сразу оказался в неблагополучном районе: раскуроченные телефонные аппараты, бродяги с нагруженными тележками, черные наркодилеры с настороженными глазами. Какой-то  ненормальный остановился на машине посреди дороги, и Марку пришлось объезжать его по тротуару.

Дом, в котором теперь жила вдова Салливана стоял в конце улицы, на самом отшибе, далее начиналась производственная территория с кирпичными коробками то ли гаражей, то ли складов. Постройка двухэтажная, без изысков: ни террасы, ни балкона, голубые стены из продольных досок, крыша острая - смахивает на карточный домик.

На звонок отозвались не сразу. Когда Марк поднял руку позвонить во второй раз, послышались торопливые шаги по деревянному полу - гулкие,  как перестук копыт.

Открыла сама Мэри Эллис с влажным взглядом и накрашенная, как для вечеринки. Полный макияж в середине дня - неудачная идея, тем более для ее рыхлого, съехавшего вниз лица. На фото четырехлетней давности она выглядела симпатичной женщиной, теперь... как бы помягче сказать - не отталкивающей, но неудачно молодящейся.

Увешана кольцами, серьгами, браслетами вроде манекена в магазине бижутерии. Одета в легкое, до колен платье с цветочным принтом и глубоким декольте, которое выглядело неуместно для разговора с адвокатом. Ей было что показать в вырезе, но это не имело практического значения и работало не в ее пользу.

На Марка пахнуло тяжелой смесью кокаина, алкоголя и приторных духов, от чего желудку захотелось вывернуться. Мелькнул малодушный порыв - окатить вдову переваренными остатками ланча и убраться восвояси.

Но вспомнил Бернса, профессиональный долг и прочую мишуру, управляющую поступками. Задержал дыхание, призвал себя к порядку: дело превыше всего, он приехал установить контакт, а то, как клиентка выглядит или пахнет - к делу не относится.

- Добрый день. Я ваш адвокат - Марк Руттенберг, - сказал как можно приветливее.

Дама ожила и как-то сразу вся зашевелилась - качнула головой, передернула грудью, повела бедрами, потопталась ногами в босоножках на платформе - те самые копыта. Раздвинула губы в улыбке. Зубы у нее в порядке...

- Очень приятно. Мэри Эллис Джонсон, по мужу Салливан. - Протянула руку. - Так как Боб умер, предпочитаю, чтобы меня называли по девичьей фамилии. Или просто Мэри Эллис.

- Нет, лучше мисс Джонсон. - Марк пожал руку, пухлую и безвольную как сосиска.

- Хорошо. Проходите, пожалуйста.

Внутри работал кондиционер, охлаждая, но не освежая спертый воздух. В гостиной были такие же голубые стены, как снаружи. Мебель в стиле Икеа -  стандартный набор стандартной формы, не скажешь, что хозяйка совсем недавно купалась в долларах.

Марк устроился в кресле у низкого столика, дама  в углу дивана.

Первым делом она расстегнула ремешки на своих «копытах», скинула и задвинула под стол - видимо, сильно мешали передвигаться. Закинула ногу на ногу, колени поднялись и вышли на первый план. Подол платья пополз назад, остановился на половине бедра - Мэри Эллис и не подумала поправлять, вроде не заметила. Игриво покачала босой ногой, демонстрируя на щиколотке аккуратный, черный обруч с датчиком.

Что ж, каждый ведет себя так, как считает нужным, тем более у себя дома. Марк сделал вид, что не имеет возражений против ее обнаженных ног. Про себя насторожился: от женщин, столь явно предлагающих себя, можно ожидать каких угодно провокаций. Зря он сюда приехал. Назначил бы встречу в официальном месте - в участке, например, пусть бы ее полицейские доставляли туда-сюда. А то проявил сочувствие, не хотел, чтобы даму лишний раз нервировали люди в форме. Как бы не пришлось пожалеть.

Впрочем, может он ошибается, и она ничего непристойного не имеет ввиду...

Только собрался задать первый вопрос, хозяйка опередила:

- Простите, не спросила - хотите выпить чего-нибудь холодненького?

- Нет, спасибо. Давайте сразу перейдем к делу, мисс Джонсон.

- А я выпью, - заявила она, не обращая внимания на его последние слова. - Вы уверены, что не хотите?

- Хорошо, принесите, пожалуйста, колы. - Постоянные отказы не способствуют наведению эмоциональных мостов.

Оттолкнувшись от дивана, Мэри Эллис встала, одернула платье и отправилась на кухню подпрыгивающей походкой, от которой полные ягодицы задрожали как пудинг. Марк усмехнулся - что на уме у этой дамы? Всерьез задумала его соблазнить или флиртует по привычке?

Вернулась с двумя высокими бокалами с колой, в которой плавали кубики льда. Один поставила перед гостем, наклонившись так низко, что глубокий вырез оказался прямо перед его носом. И глазами. Невольно заглянув туда, он рассмотрел подробности ее обширного бюста: голубые прожилки вен, коричневые соски и даже шишечки на них.

Бюст впечатления не произвел - Марк не любил гигантских размеров у женщин. Отшатнулся, принял бокал и, сосредоточившись взглядом на фиолетово-черной жидкости, стал заливать ее в горло.

Мэри Эллис устроилась на прежнем месте в той же позе. Потягивая колу, она нервно покачивала ногой и поглядывала на адвоката то ли разочарованно, то ли обиженно. А чего она, собственно, ждала? Что он бросит все и нырнет с ней в постель? Или завалит ее прямо здесь, на диване?

Что она вообще о себе представляет? Думает, что неотразима? Пусть попридирчивее посмотрит на себя утром - если смыть косметику, будет похожа на пончик с глазами...

В это время она опять наклонилась, чтобы взять сигарету со стола, и опять нарочно низко.

- Курить будете? Нет? А я буду.

Пока прикуривала от золотой на вид зажигалки, неотрывно глядела на Марка. Вернее - старалась сосредоточить на нем взгляд, но глаза все время уплывали в сторону, и ей стоило усилий держать их сконцентрировано.

Свернув губы набок, выпустила густую струю дыма, сказала негромко:

- А ты красавчик...

- Мисс Джонсон, давайте перейдем...

- Скажите, мистер адвокат, нельзя ли снять с меня эту штуку. - Качнула ногой, показала глазами на обруч.

- Я посмотрю, что можно сделать.

- Тогда мы встретились бы в другой обстановке. На пляже Эл Матадор в Малибу есть отличный бар «Сиамский шалаш». Мы звали его «Сиам». Там вместо пола песок - танцуй до упаду, ноги не устанут. Подают самый вкусный на побережье коктейль Коко-Локо в настоящем кокосовом орехе. Знаете, как его приготовляют?  Берут кокос, срезают верхушку...

Марк начинал раздражаться. Скользкая дама, с ней следует быть начеку,  иначе не успеешь оглянуться, окажешься в центре скандала. Его еще Грибс предупреждал, что мисс Джонсон - редкая манипуляторша. Ну, пусть она на ком-нибудь другом упражняется, Марк рисковать карьерой ради ее второсортных прелестей не намерен.

Проще, конечно, психануть и уйти с пустыми руками, но это не выход.

Надо перенастроиться. Посчитать про себя - от двадцати пяти в обратном порядке: двадцать пять, двадцать четыре, двадцать три... Пока считал, осушил стакан наполовину, достал ноутбук, раскрыл, включил.

Вроде успокоился, но про себя решил: если она еще раз слишком близко подойдет или будет провоцировать по-другому, он прекратит разговор и попрощается.

Когда вдова замолкла, чтобы сделать затяжку, Марк проговорил деревянным голосом:

- Мисс Джонсон, у меня мало времени, давайте по существу. Наша фирма защищает ваши интересы в деле об убийстве мистера Салливана. Мне необходимо в подробностях восстановить картину происшествия. Насколько возможно. Протоколы я читал, теперь хочу услышать от вас. Для того и приехал. - «О чем уже пожалел», - добавил про себя. - Прошу, будьте со мной откровенны. Полностью. Не бойтесь, я ваших тайн не выдам. Все, что будет произнесено в этой комнате, в ней и останется. - Посмотрел на клиентку: поняла ли она его или все еще занята какими-то своими идеями?

Она не поняла и не хотела.

- Скажите мистер... Не разобрала вашей фамилии.

- Руттенберг.

- А по имени можно?

- Нельзя.

- Хорошо, - согласилась охотно и без обиды в голосе.

- Вы поняли, что я сейчас сказал?

Она рассеянно кивнула. Кажется, не поняла, ну неважно. Надо с ней пожестче. Продолжил:

- Не собираюсь вас осуждать или давать оценки. Это неважно. И прошу не обижаться на мои вопросы. Задаю их не из праздного любопытства, а из желания выслушать ваше мнение о случившемся. - Сделал паузу и спросил влоб:  - Вы участвовали в убийстве мистера Салливана?

- Нет, - не моргнув глазом, ответила Мэри Эллис и дернула головой в сторону.

- Где вы были, что делали в тот день?

- Была в гостях у друзей в Лондейле. Целое утро пыталась Бобу дозвониться. Безуспешно. Оставляла сообщения на автоответчике.

Да, именно они послужили алиби, мысленно подтвердил Марк. По данным с телефонной вышки, ее сообщения поступили примерно в предполагаемое время убийства, из места  за двадцать пять километров от дома Салливана.

- Зачем вы звонили? Кажется, вы собирались разводиться?

- Да, собирались. Но это не значит, что были врагами. Мы с Бобом знаем... знали друг друга много лет, еще со школы. Договорились поддерживать дружеские отношения. В тот день - вторник, кажется, собирались встретиться. Но у меня не получалось. Хотела перенести на следующий день.

- Для чего понадобилось встречаться?

- Чтобы обсудить условия развода, финансовые вопросы.

- И что это за условия?

- Боб должен был поддерживать меня финансово, так как я не работаю. Также платить алименты на детей и кредит за жилье.

- То есть полностью вас обеспечивать. - Марк сделал пометку в ноутбуке. -Насколько я понимаю, убивать его не было в ваших интересах?

- Абсолютно не-е-ет, - протянула Мэри Эллис с выражением «Как вы могли предположить такую глупость?».

- Знаете Мэтью Крюгера?

- Кто это?

- Понятно. Перейдем к другому вопросу. Ваша дочь проходит в деле свидетелем. Она дома? Можно с ней побеседовать? В вашем присутствии, конечно.

Дама напряглась. Перестала беззаботно качать ногой, бросила на гостя хмурый, почти враждебный взгляд и жестко проговорила:

- Фиби не совсем здорова. Лежит у себя.

- Мисс Джонсон. Напоминаю, это не праздный разговор. Вы подозреваетесь в двух убийствах. Фиби - важнейший свидетель. Ее будут допрашивать в суде. Она должна знать, что можно говорить, что нет. Я подскажу. Нам троим необходимо договориться, чтобы не противоречить друг другу. От одного неудачно произнесенного слова может зависеть ни много ни мало ваша жизнь. Пожалуйста, позовите Фиби. Я ее надолго не задержу, - проговорил Марк и уткнулся в компьютер.

24.

Мэри Эллис поднялась и с недовольным видом отправилась к лестнице на второй этаж - все той же прыгающей походкой, шлепая босыми ступнями по доскам пола. Марк не смотрел ей вслед, уткнулся в экран ноутбука и поднял голову только тогда, когда услышал голоса.

К дивану шла девочка, в том переходном возрасте от подростка к девушке, который они так ненавидят.

У Фиби было бочкообразное туловище, его усугубляли чрезмерно узкие джинсы - наверняка она надевала их лежа, а когда встала, живот выпер вперед. Его бы скрыть под просторной майкой, но она выбрала обтягивающую, вдобавок с тонкими бретельками, которые выставили на всеобщее обозрение полные плечи. Она шла, округло расставив руки, похожая на тяжеловеса, приближающегося к штанге. Бросила «привет» и тяжело плюхнулась на мамино место,  обдав Марка запахом застарелого пота. Как пахнет свежий - он знал и не считал отвратительным.

Постарался не сощуриться.

- Фиби, я ваш адвокат и хотел бы задать несколько вопросов. - Сделал паузу. Фиби не произнесла ни слова, глядела, насупившись, выжидающе, как на клоуна, приглашенного ее развлекать. Если не справится, получит в лоб. - Где ты была в момент гибели мистера Салливана?

Ответила не сразу. Подняла глаза к потолку, вспоминая.

- Мы целый день тусовались в Хермоса-Бич. До обеда сидели в Макдоналдсе, потом пошли на пляж... - скованно проговорила Фиби и посмотрела на мать. Та утвердительно кивнула.

- Как ты узнала об убийстве?

Снова молчание. Думала или просто имела замедленную реакцию? Вряд ли она приучена думать прежде, чем говорить. Просто как все толстые люди не любила торопиться.

- Мне мама позвонила.

- Ты видела приемного отца мертвым?

- Видела.

- Когда, при каких обстоятельствах?

Опять взгляд на родительницу.

- Полиция попросила нас с мамой приехать опознать тело. Я приехала быстрее. Отец... мистер Салливан лежал в прихожей с подушкой на голове. Она была прострелена. И кровь кругом.

Подушка? Марк взглянул на экран, где расположились в ряд фотографии из полицейского досье. Никакой подушки, ни на трупе, ни рядом. Неувязочка. Обратить внимание.

Сделал пометку и снова спросил:

- Откуда ты знаешь, что подушка была прострелена?

- Там дырки виднелись.

- Сколько раз стреляли?

- Три .

Откуда она все так точно знает? Отвечает без запинки, будто присутствовала при совершении преступления. Или слышала рассказ от убийцы?

- Как думаешь, почему соседи не слышали выстрелов?

- Так ведь через подушку... - Фиби посмотрела на него, как на идиота: что за адвокат, простых вещей не понимает.

Опять подушка! Марк насторожился. Собираясь сюда, он исходил из представления, что ни мать, ни дочь Джонсон к убийству не причастны - презумпция невиновности и все такое. Теперь уверенность поколебалась, но  это не имеет значении - он возьмется за дело  с удвоенной энергией.

- Что произошло потом?

- Потом приехала мама, и мы опознали труп, - произнесла Фиби совершенно равнодушно, как если бы сказала «потом приехала мама, и мы купили по мороженому».

Марк обратился к Мэри Эллис.

- Вашу дочь допрашивали в полиции?

- Нет. Я запретила.

Правильное решение при ее недалекости.

- Хорошо. В зале суда ее будут допрашивать представители обвинения и, возможно, судья. Фиби, запомни. Про подушку ни слова. Никогда. Ни с кем. Вообще забудь. Про три выстрела тоже. Говори - не помню, слишком много времени прошло. Ясно? - Марк смотрел на нее, пока согласно не кивнула.

Оставался последний вопрос к матери.

- Зачем вы разместили фото в фейсбуке, где вы покрыты денежными купюрами?

- А-а, это... - протянула женщина. - Я и не знала. Его Лукас поставил. Без моего ведома. Сейчас оно удалено.

Слишком поздно. Полиция за него уцепилась.

- Кто это - Лукас?

- Лукас Брэдли. Приятель Фиби. Просто знакомый, не бой-френд, - сказала она и отвела взгляд под стол, вроде проверить - как там босоножки.

На сегодня, пожалуй, все. Марк про себя облегченно вздохнул и ощутил необходимость глотнуть свежего воздуха, пусть горячего, зато вне этого протухшего дома. Захлопнул ноутбук, поднялся, торопливо попрощался с клиентками - мама подарила ему кокетливый взгляд, дочка - угрюмый.

Вышел на улицу, как узник из вонючих застенков на свободу. Не мог отделаться от ощущения, что прикоснулся к чему-то нечистому - захотелось срочно помыть руки и продезинфицировать одежду. Когда поворачивал ключ стартера, выруливал на дорогу, заметил в пальцах нервическую дрожь.

Домой к Мэри Эллис больше не пойдет. В следующий раз будут разговаривать на нейтральной территории.

25.

Дело «зеленой вдовы» было интересным с профессиональной точки зрения, но не являлось для Марка первостепенным или срочным. В следующие два дня он готовился к другому процессу, заранее зная  результат. Не на сто процентов, ну на девяносто восемь - достаточно для уверенности. Недостающие два процента относил на непредвиденный, непредсказуемый случай, вероятность которого ничтожно мала, но в теории возможна.

История произошла три года назад и долго держала общество в напряжении. Медсестру крупного медицинского центра Люсию Берекел обвинили в намеренном умертвлении шести пациентов, среди которых  новорожденный, а также в трех попытках. Ее арестовали, и начальник департамента по тяжким преступлениям сообщил - похоже, попалась  серийная убийца.

Магические слова, заставляющие обывателя содрогнуться, а представителей прессы довольно потереть руки: удача, которую нельзя упустить. Практически на пустом месте не расследованное до конца происшествие было раздуто до сенсации. Газеты соревновались в придумывании броских заголовков - «Ангел смерти среди нас», «Монстр в белом халате». Журналисты взахлеб вещали о новых «жутких подробностях», которые удалось «раскопать». Полицейские чины каждый день появлялись на экранах - рассказать об «огромном успехе» департамента.

Задолго до вынесения приговора общественное мнение осудило и возненавидело бывшую медсестру. Разыгралась целая истерия. Разговоры дома, на работе, по телевизору только на эту тему. Новость подхватили зарубежные каналы, прислали корреспондентов для освещения процесса. Гостей города специально возили поглазеть на здание больницы, где работала Берекел - как раньше на камеру Аль Капоне в тюрьме Алкатрас.

Складывалось впечатление: Лос Анджелес был рад заиметь собственную маньячку в качестве новой туристической аттракции.

Не смотря ни на что Берекел держалась стойко, не признала вину под нажимом следователей и адвокатов, которые склоняли ее сознаться в обмен на облегчение наказания. На суде утверждала, что стала жертвой полицейской ошибки.

Несомненно, шумиха повлияла на решение присяжных, Люсию приговорили к смертной казни.

В камере смертников она не переставала за себя бороться. Ее  поддерживали дочь с мужем, которые незамедлительно обратились с просьбой о пересмотре в Верховный Суд.

Тот рассмотрел просьбу и заменил смертную казнь на шесть раз пожизненное заключение - по одному за каждую смерть.

После чего родственники Люсии обратились с открытым письмом к адвокатам штата помочь - на добровольной основе. Откликнулись четверо, среди них Марк, который с самого начала следил за процессом и сильно сомневался в «доказательствах» обвинения.

Дела, связанные с медициной, очень скользкие. В спорных смертельных случаях установить истину сложно, порой невозможно. Врачебная ошибка? Ослабленный болезнью организм? Неизвестная науке бактерия? Привыкший к добросовестности Марк потратил уйму времени - своего личного, чтобы выяснить причину гибели пациентов, в основном пожилых, тяжелобольных людей.

По каждому больному штудировал специальную литературу. Разговаривал с узкими специалистами, всегда несколькими, чтобы составить объективное мнение. Связывался с медицинскими центрами в других городах, копался в интернете, советовался со старшими коллегами - дядей Саймоном и Бернсом.

Оба признали: дело Берекел - яркий пример юстиционного блуждания. Началось с того, что все шесть смертей без доскональной проверки объявили убийствами. Далее судьей был применен метод «привязанного доказательства» - если два убийства признаны доказанными, остальные считаются таковыми автоматически.

И еще много других нестыковок, ошибок, намеренного умалчивания или прямого сокрытия фактов и результатов проверок, короче - налицо подгон результата.

Если беспристрастно посмотреть, то единственная связь между медсестрой и трупами - что умерли в день ее дежурства, и Люсию «слишком часто видели в рядом».

Под нажимом адвокатской группы во главе с Марком была создана специальная комиссия, которая после тщательного исследования сделала вывод: все шесть пациентов скончались от естественных причин. Осужденная на смертную казнь медсестра должна быть полностью и безусловно оправдана.

Выводы представили суду, но это не значило, что женщину сразу освободили. Прошло долгих десять месяцев прежде, чем назначили новое заседание. В следующий понедельник оно должно будет поставить последнюю, справедливую точку в странном деле Люсии Берекел. За годы, незаслуженно проведенные ею в тюрьме, потерянное здоровье, разрушенные отношения с близкими Марк собирался потребовать от штата компенсацию.

Он навещал клиентку ежемесячно и каждый раз наблюдал, как стремительно ухудшалось ее состояние. Надсмотрщицы ненавидели «бездушную маньячку», обращались грубо, частенько «забывали» выводить в столовую или в душ. Когда она пожаловалась на судороги и онемение конечностей с левой стороны, не обратили внимания. К чему заботиться о психопатке?

В результате - инфаркт мозга, непреходящие головные боли, неподвижность в левой руке, не считая других недомоганий, «помельче».

Возмещение в размере пары миллионов, а также оплата адвокатских услуг по самому высокому тарифу, станет достойным завершающим аккордом в этом «юстиционном заблуждении».

26.

В четверг он опять засиделся на работе, готовя материалы по бывшей медсестре, которая шесть раз оказывалась «не в то время, не в том месте». Статистическая вероятность - один на триста сорок два миллиона, этот расчет присутствует в досье. Закатав рукава, чтобы не мешали печатать, в сотый раз просматривал текст, подчищая, уточняя. Марк не имел права на ошибку. Когда адвокату удается убедить суд пересмотреть предыдущее решение на основании вновь открывшихся доказательств, это для осужденного последний шанс.

Из коридора донесся приближающийся шум. Марк оторвался от экрана, посмотрел на приоткрытую дверь - только что читал про опухоли лимфатических узлов и ожидал, что войдет доктор.

Доктор не вошел.

Перед глазами расплывалось, взгляд не концентрировался, сознание запаздывало переключиться с компьютерного на реальное. Появилось ощущение - глубокая ночь, заработался, пора уходить.

Нет, какая ночь, вон уборщица пришла, шумит пылесосом...

Марк прикрыл веки, провел ладонями по щекам.

Да, пора домой. Завтра продолжит. Времени немного, но достаточно. Процесс начинается в понедельник - не успеет закончить в пятницу, захватит выходные.

Отключил ноутбук. Встал, подергал затекшими ногами, помассировал шею, потянулся - после многочасовой отсидки привел мышцы в подвижное состояние. Откатал рукава и направился к вешалке, где на плечиках висел пиджак.

Надеть не успел. Дверь распахнулась, едва не стукнув его по лбу, и в комнату вкатилась тележка с чистящими принадлежностями, которую толкала... та самая девушка-танцовщица, любительница «Ace of Bace». Одета так же, как в прошлый раз: узкая белая  майка под неприлично коротким сарафаном и босоножки на каблучках. Сегодня она не заводила магнитофона, видимо учла урок прошлой недели. Зато довольно громко напевала песенку на испанском, которую без конца крутили в барах и клубах, объявив «хитом этого лета».

Не замечая Марка, девушка поставила тележку в стороне, взяла вилку от шнура пылесоса, поискала глазами - куда бы воткнуть. Оглянулась, столкнулась взглядом с хозяином кабинета, вздрогнула.

Тут же пришла в себя, хмыкнула, зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться.

Стараясь подавить улыбку, спросила:

- Я вам не помешала? - В глазах - ни страха, ни смущения. Одно озорство.

- Нет. Ничего. Я ухожу. Не хочу путаться под ногами.

- Вы не путаетесь. Не знаете, где здесь розетка?

Шутница.

- Розетка вон там, возле стола.

Девушка задержала на мужчине взгляд, на секунду не больше, вроде размышляла - что бы еще спросить. Или ожидала от него вопроса? Марк не разобрался. Не сделал попыток сдвинуться с места, просто наблюдал.

Она пожала плечом, кокетливо крутанулась, подошла к розетке, которая едва возвышалась над полом. Прекрасно зная, что одета в короткое платьице, она не присела деликатно на корточки, а стала медленно наклоняться на несогнутых ногах. Подол поехал вверх, оголяя острые девичьи  ягодицы.

Марк ахнул про себя и подумал: до какой же степени она распущенная -  не носит не только лифчика, но и трусов...

И тут же пристыдил себя - чего выставился? Никогда женской попки не видел?

Такой не видел - миниатюрной, почти детской...

Разглядел узкий лоскуток стрингов, едва прикрывающих выпуклую промежность. Глаза полезли из орбит, в желудке задрожало... Или не в желудке?

Остаться или уйти? Ноги не двигаются, голова пустая. Глупое положение, и чем дольше он остается в неподвижности, тем глупее выглядит...

Девушка воткнула вилку, поднялась и лукаво взглянула на Марка. Коротко. Молча. Потом как ни в чем не бывало, подошла к тележке, надела розовые резиновые перчатки и принялась шустро протирать столы.

Подмышки его взмокли, запах пота пробился через дезодорант. Странная выходка. Что она хотела сказать? Считает нормальным показывать интимные места всем подряд? Не видит в начальнике полноценного мужчину? Любит шокировать или, все-таки, получилось нечаянно?

Нет, нечаянно - вряд ли.

Под наркотиком?

Возможно.

Проверим. Заодно удовлетворим любопытство.

Марк повесил пиджак на место, встал посреди кабинета - руки сложил на груди, наблюдал за ней со спины. Сегодня он не повторит ошибок прошлой недели, уйдет домой не раньше, чем выяснит все, что хочет выяснить.

- Как тебя зовут?

- Тиффани Вильямс, - ответила девушка, едва повернув голову, как бы бросила через плечо, не прекращая работы.

- Меня Марк.

- Очень приятно.

А ему нет.

Невоспитанная. Руки не протянула, даже не посмотрела в его сторону. Неуважение!

Что делать?

Пожаловаться ее начальнику.

Кто он?

Ах, да. Он.

Ладно, простим.

- Скажи, Тиффани, ты не боишься ходить вечерами по городу в таких коротких юбках?

- А я не хожу.

Остановилась. Наконец-то. Повернулась, ожидая следующих вопросов.

И они последовали.

- Не ходишь? Что же ты делаешь, летаешь?

- Да, - легко согласилась Тиффани и улыбнулась как солнышком озарилась. Такие улыбки называют обезоруживающими - за них можно простить любое озорство. Даже дерзость. - Я ведьма в черном колпаке, летаю на помеле. Потому ко мне злые люди не приближаются.

- Ха-ха! Это на Хэллоуин. А каждый день?

-  Днем в Лос Анджелесе нестрашно. А вечером по улицам не хожу. Я осторожная. С работы - в машину и домой.

- Что-то не верится. - Марку понравилась ее легкая манера разговаривать. Ее улыбка. Шутки. Естественность. Всё. - Каждый вечер торопишься домой, даже в клуб по дороге не заглянешь?

- Нет. Я вообще несовременная. Ночные клубы не посещаю. Алкоголь не пью. Кокаин не употребляю. Сериалы по MTV не смотрю. Люблю старую поп-музыку и обожаю танцевать самбу. Ту самую, бразильскую, с карнавала в Рио-де-Жанейро. Вот такую.

Тиффани быстренько сбросила перчатки и, подпевая себе, прошлась танцевальным шагом, покрутила бедрами и сделала пару волнообразных, очень двусмысленных движений, которые делают стриптизерши у шеста.

Хорошо, что она вовремя остановилась - в легких Марка произошел перебой с воздухом, горячая волна ударила в лицо. Отошел к окну, прислонил лоб к холодному стеклу. Интересно, что прячется за ее спонтанностью - простота или провокация?

- У тебя здорово получается, - хрипло выдавил он. Повернулся, поставил руки в бока показать - держит ситуацию под контролем. Хотя сам не был до конца уверен. - Я еще в прошлый раз заметил. Умеешь красиво танцевать...

- Тяжелыми наркотиками тоже не увлекаюсь. Героин, метамфетамин - не для меня, - сказала она, не отвечая на его реплику и как бы продолжая собственный рассказ. - Вот смотрите.

Подошла, протянула левую руку, вывернула внутренней стороной. Машинально он взял ее снизу за локоть, провел пальцами по коже на сгибе -  ощущалась нежной, теплой и гладкой. Действительно, следов от уколов нет. Но что за неожиданный жест! Доверчивый, почти интимный. Он же не просил доказательств... Странная девушка.

Или наоборот?

В нашем перевернутом мире нормальность стала приниматься за странность.

Все-таки - что у нее на уме?

Да ничего особенного. Хватит строить из себя психа.

27.

Вблизи глаза ее яснее, насыщеннее, не зыбкий туман, а два горных озера - глубоких, непрозрачных. Какую тайну они хранят? Какие они при дневном свете?

Марк сжал ее руку, прогладил от кисти до плеча и далее до шеи - рука упругая и слегка дрожит. Ее дрожь передалась ему.

- У тебя есть друг? - полюбопытствовал.

- Нет.

- Невозможно поверить.

- Никто не верит.

- Объясни.

- Здесь трудно найти нормального человека. Одни фрики. И сумасшедшие. Да вы, наверняка, сами знаете... Вот вы мне кажетесь нормальным, - добавила Тиффани без улыбки.

Они стояли так близко друг от друга, что, казалось, могли общаться телепатически.

«А с мужчинами ты спишь?» - спросил он одним взглядом.

«С вами не откажусь», - читалось в ее глазах.

Есть вещи, о которых догадываются без слов, но Марк все еще не решался. Девушка высвободила руку и с разочарованным видом вернулась к уборке. Знала, что он наблюдает, и всячески дразнила. То нарочно нагнется над столом, якобы дотянуться до самого дальнего угла - смахнуть пыль, заодно дать подняться сарафанчику. То зажмет между стройных ножек одну перчатку, у другой будет долго разлеплять пальцы и потом обе бросит в ведро. То пройдется под носом у Марка и, вроде, «нечаянно» заденет плечом или бедром.

Собралась сменить пластиковый пакет в урне и наклонилась в той же манере, что недавно над розеткой - не сгибая ног. С пакетом что-то не получалось, и Тиффани надолго застыла в одной позе, снова открыв свои спелые ягодицы как свежие пончики, от вида которых у мужчины  потекла слюна.

Предложение, от которого невозможно отказаться.

Одним прыжком Марк очутился сзади, сдернул вниз стринги - треугольник на ленточках, присел, приложил губы к ее промежности.

Как и ожидалось, сопротивления не встретил.

Девушка пахла свежо, будто только что из душа.

Он стоял на одном колене, гладил и массировал ее ягодицы, прятал в них лицо, мечтал спать на них как на подушке, и от этой мысли возбуждался сильнее. Влажным языком ласкал ее вагину, проникая глубже и глубже. Нащупал отверстие, засунул язык на полную длину, покрутил - Тиффани охнула.

Ее короткое «ох!» сработало как запал для динамита.

Взрыв!

Произошел такой мощный толчок эрекции, что Марк испугался, не порвутся ли трусы. Дольше терпеть не имело смысла. Вскочил, расстегнул молнию, достал дрожавший от нетерпения фаллос и сам удивился его величине. Поднес к ее набухшим интимным губам.

Как ни велико было нетерпение, а грубо врываться в нежнейшее лоно девушки не стал, прошелся по касательной, как бы ожидая приглашения войти внутрь. Тиффани прошептала:

- Да... да...

Он скользил, каждый раз сильнее  раздвигая ее промежность, нашел нужное место и осторожно двинулся вглубь. Тиффани сопровождала продвижение сладким стоном. Она заняла позицию поудобнее - оперлась о стол и пружинисто покачивалась в такт толчкам, буквально каждый одобряя звучным вздохом.

Ее вздохи заряжали и поощряли. Марк прикрыл глаза - получше сосредоточиться на ее гладком, послушном теле, ощутить его до глубины, привыкнуть к нему, насладиться...

Ничего подобного ранее не испытывал. Удивительно. Что такого особенного в этой девочке, пригласившей его к сексу? Он сто раз похвалил ее за инициативу и это было последним, что помнил отчетливо.

Даже не подумал надеть кондом.

Какой кондом? Она отдалась ему - полностью и безусловно, и он не будет мелочиться.

Самому понравилось.

Это беззаботность - когда ничто не свербит в подсознании: надо предохраняться, иначе...

Это свобода. Так было с Леонтин, много лет назад. Нет, сейчас лучше.

Это полет. Без крыльев и парашюта. Парение души - над сказочными ландшафтами,  среди белых гор и вечно голубого неба.

Это счастье. И все благодаря Тиффани... Догадывалась ли она - какое ощущение дарила?

Приближался оргазм, и Марк знал: это будет самый грандиозный оргазм в его жизни - «Катрина» и «Эль Ниньо» вместе взятые. Торопиться не стал.

Для многих мужчин извержение - главная цель, но не для Марка. Он наслаждался процессом не меньше, чем концовкой, и всегда думал о партнерше. Задержать семяизвержение несложно. Он хорошо владел этой техникой, которой еще в студенческие годы научился от двоюродного брата Зака - Даниэла Старки. Тот работал гинекологом и подсказал неопытной молодежи: чтобы не кончать раньше времени, нужно замедлить движение, отвлечься, подумать о чем-нибудь постороннем, лучше смешном.

Марк так и поступил. Приостановил толчки, открыл глаза, оглянулся.  Посмотрел на черноту за окном. Что, если бы полиции дали право бесконтрольно использовать миниатюрные вертолеты-дроны? Они летали бы вокруг домов, заглядывали бы по ночам в окна, не только в спальни, но и в офисы - сколько интересного могли бы обнаружить!

Кажется, был такой сюжет в кино. Да, хороший, старый фильм - «Голубой гром» назывался. Они с Заком раз пять ходили его смотреть и потом мечтали стать летчиками, обязательно на вертолетах - они шустрее самолетов...

Трюк сработал - давление подступавшего оргазма ослабло. Теперь он возвратится нескоро, лишь когда разрешит хозяин. Отлично!

Продолжим получать удовольствие. И дарить. Это как раз тот случай, когда дарить и получать одинаково приятно. Вообще повезло. Обычно секс с новой партнершей бывает скованным, ощущения поверхностными.

С Тиффани по-другому. Исключительно отзывчивая девушка - испытывает то же самое, если не сильнее. Она уже два раза кончила, о чем возвестила приглушенными криками и мелкой дрожью, которая прошлась по телу. И это не игра на публику - оба раза Марк отчетливо ощутил внутри ее жаркую влагу. Эрекция усилилась, хотя он не предполагал, что это возможно. Душу тешила неэгоистичная мужская гордость: Тиффани разделяет его удовольствие, а это стимулирует к продолжению.

Когда она пришла в третий раз, он поднял ее, прижал к себе, не переставая пенетрировать - рискованный трюк, красиво выглядящий в порнофильмах. В реальности же поза «девушка стоит, мужчина сзади» получается лишь у тех счастливчиков, чей мужской размер превышает среднестатистический.

Марк не волновался - положение  проверено не раз, получается отлично, обеспечивает массу новых ощущений.  Он давно вернулся из полета над райскими кущами и теперь действовал осознанно, технически. Одной рукой осторожно отыскал в ее интимной глубине чувствительную горошинку клитора, другую руку засунул под майку.

Нашел ее грудь, сжал и - не удержался от звучного вздоха. Настоящая. Податливая. Точно умещается в ладони - его любимый размер. Стоит, а не висит, не нуждается в лифчике. Дрожит от возбуждения и будто дразнит его своенравными, твердыми сосками, которые так и норовят проскользнуть между пальцами.

Он остался с ними наедине - прикасался, сжимал и гладил. Он еще не видел их, но уже любил и не хотел отпускать, как ребенок не желает расставаться с любимой игрушкой.

Фантастически приятная девушка...

Все, что открыл в ней, понравилось, особенно то - как идеально совпали их тела. И это только начало. Впереди целая ночь и новые открытия: он увезет Тиффани к себе и не даст ни минуты покоя.

Наклонился, поцеловал в шею, прошептал на ушко:

- Ты потрясающая... Где ты скрывалась от меня? Больше не отпущу...

Тиффани тихонько засмеялась и повернулась в полуоборот. Со лба ее скатилась капелька пота, съехала к виску и застыла на том месте, где сквозь кожу просвечивала голубая вена. Набухла и медленно двинулась вниз. Марк слизнул ее, ощутил слабо-соленый вкус, словно от морской волны. Она русалка? А выглядит очень по-земному.  И ощущается как нормальная женщина. Надо держать ее покрепче, а то махнет хвостом, выскользнет из рук и исчезнет в пучине...

Провел языком по ее раскрасневшейся щеке. Вкусная. Так бы и съел. Нет, нельзя. Лучше пробовать девушку на вкус по-другому. Поцелуями. Высвободил руку, ту, которая орудовала внизу, облизнул пальцы, придвинул лицо Тиффани ближе к себе. Потянулись губами друг к другу...

Соприкоснуться не успели.

Хлопнула дверь в начале коридора, послышались мужские голоса.  Марк замер. Голоса приближались. Нет, только не сейчас! Кто это мог быть? Сотрудники фирмы давно разошлись по домам, охранникам  обходить помещения рано.

Кто бы ни были пришельцы, они направляются к его кабинету.

Странно. Марк регулярно оставался сверхурочно, да почти каждый день, но такого бесцеремонного вторжения на свою территорию не припоминал. Или у полиции, все-таки, появились вертолеты, тайно шпионящие за морально неустойчивыми гражданами? А, глупости...

К сожалению, с Тиффани придется разъединиться.

- Прости, малыш, пойду спрошу, что им здесь нужно. - Застегнул молнию, поправил рубашку, брюки.

Тиффани кивнула, торопливо заправила майку под сарафан, одернула подол. Постояла, соображая - что делать, и принялась вытирать тряпкой стол, но как-то неуверенно, вроде не знала, зачем это делает. У нее все еще горели глаза. Румянец на щеках выдавал неутихшее возбуждение, на губах блуждала улыбка - она слишком явно находилась во власти недавних страстей.

По какому бы поводу ни явились непрошенные гости, в кабинет их пускать нельзя - решил Марк. Слишком двусмысленная ситуация: поздний вечер, раскрасневшаяся девушка, у самого глаза навеселе -  мало ли что им померещится. Спросит о причине появления - построже, чтобы не думали, что им здесь сердечно рады, потом побыстрее выпроводит и продолжит...

Оглядел комнату, не осталось ли следов их с Тиффани не совсем рабочих занятий. Заметил на полу кружевной лоскуток - ее стринги. Поднял, подошел сзади, сунул в карман сарафана.

- Не спеши надевать. Я скоро вернусь. - И чмокнул в шею.

28.

Плотно прикрыв дверь, Марк вышел в коридор и увидел двоих мужчин в одинаковой черной униформе. Они заглядывали в каждый кабинет, включали свет, смотрели, выключали, шли дальше, переговариваясь. Заметив хозяина конторы, направились к нему.

Это были охранники, которые днем дежурят в холле, а ночью обходят этажи, Марк знал их на вид, но не по именам. Оба смуглые, черноволосые, скорее всего мексиканцы, один постарше - с бугристым лицом, второй - молодой парень с усами.

- Хорошо, что вы еще не ушли, сэр, - сказал старший с сильным испанским акцентом.

- В чем дело, джентльмены?

- Небольшое недоразумение, которое мы обязаны выяснить, - принялся объяснять охранник немного извиняющимся тоном. - На нашем компьютере возник сигнал, исходящий с этого этажа. Точно определить комнату сложно. Потому мы пришли проверить все.

- Что за сигнал?

- Сработала аварийная сигнализация. Не думаем, что это взлом. Но выяснить необходимо. Эти кабинеты мы проверили, там порядок. У вас есть закрытые помещения?

- Есть. Не так много. Собственно, только два:  кабинет  мистера Бернса и архив. - Марк сделал паузу. Как бы от них побыстрее избавиться? - Послушайте, это срочно? Думаю, ложная тревога. Сижу здесь целый вечер, никого из посторонних не заметил. Да и не вижу смысла вламываться в адвокатскую контору. Нельзя отложить проверку до завтра? Я вообще-то собирался домой.

- Простите, сэр, но у нас инструкция. Сигнал обязаны проверить. Даже, если очевидная мелочь, мышь пробежала или паук забрался в неположенное место. Вдруг неполадки в электросистеме?  Короткое замыкание, например. Может привести к возгоранию. Мы обязаны немедленно принимать меры. Хорошо, что вы на месте, иначе пришлось бы вызывать из дома. Извините за задержку, но  проверить придется сейчас.

В определенном смысле они правы. Не стоит ссориться или выказывать неудовольствие.

- Хорошо, - произнес без энтузиазма. - С какого помещения желаете начать? Но предупреждаю, посторонним вход туда запрещен.

- Ничего страшного, сэр, - вставил свое слово младший охранник. Он разговаривал на английском без акцента, видно, родился здесь, а не эмигрировал. - Мы постоим снаружи. Вы проверите, все ли в порядке с проводами. Может, действительно ложная тревога. Батарейка протекла в картоприемнике, или нарушился контакт. Случаи всякие бывают.

«Черт послал их на мою голову», - выругался про себя Марк. Быстро выпроводить посетителей и вернуться к Тиффани не получится. Дождется ли она его? Сколько времени? Взглянул на часы и удивился: полдвенадцатого. Незаметно пролетело время, впрочем, так всегда, когда занимаешься чем-то приятным...

Коридор сворачивал налево и образовывал закуток с тремя дверьми - кабинет Бернса, архив и всегда открытая комнатка для ланча. Там холодильник, может, он источник аварийного сигнала? Лет десять ему, работает неплохо, но вообще-то давно пора поменять. Марк вознес молитву к небу - пусть это будет холодильник! Отключит его, завтра закажет новый, проблема решена...

Комнатку предоставил проверить охранникам, сам подошел к двери с табличкой «Энтони Бернс», достал карточку, провел по желобку картоприемника, нажал кнопки кода. Дверь щелкнула и распахнулась. Марк вошел, включил свет, принюхался. Дымом не пахнет. Внимательно осмотрел окна, решетки вентиляции, розетки, провода - нет ли повреждений ? На первый взгляд все в порядке. Вышел. Закрыл.

- Здесь ничего подозрительного, - сказал молодой охранник про комнату для ланча.

Молитва не дошла.

- Здесь тоже.

Кусая губы от досады, Марк направился к архиву, произвел ту же манипуляцию, дверь не открылась. В чем дело? Пальцы ощутили влажность на карточке. Пригляделся - от картоприемника вверх по стене тянулась мокрая полоса, на потолке растеклось пятно и сочилось водяными каплями.

- Все ясно, - сказал старший охранник. - Наверху протечка. Надо вызывать аварийную бригаду. Иначе короткое замыкание и пожар. Потом необходимо будет осмотреть комнату внутри. Кроме вас, открыть ее некому. Простите, сэр, но, видимо, придется задержаться.

Не дожидаясь ответа, он достал рацию местного действия, связался с коллегами, доложил обстановку. Марк слушал и не слышал. Проклял все на свете. Выругался самыми грязными ругательствами, которые знают только черные подростки Бронкса, увлекающиеся рэпом и кокаином. Досталось всем: и не вовремя сломавшемуся водопроводу, и чрезмерно чувствительной сигнализации, а главное - бесцеремонным и слишком усердным охранникам, которым не захотелось ждать до утра и они явились  нарушить его с Тиффани уединение...

Когда вернулся к себе, кабинет был тих и покинут, как атомная станция после аварии. Да, авария - будь она проклята! Марк ощутил пустоту почти физически. Кабинет-призрак. Совсем недавно он был полон живых звуков, движений и эмоций, теперь здесь тишина и тоска. Безжизненная, бесчувственная пустыня.

Плюхнулся в кресло - без сил, вроде только что вагон кирпичей разгрузил. Откинулся на спинку, вытянул ноги, сцепил руки на затылке. Что делать, где искать Тиффани? Даже адреса не спросил. Хотя, зачем адрес? Он же не собирается ехать к ней домой. Кого там встретит: родителей, друга, мужа? Сказала, что не имеет бой-френда, но верится с трудом. Такие неординарные девушки одни не остаются.

Противно даже  думать об этом.

А телефон? Ну, кретин. Давно с девушками не знакомился, забыл главное правило: первым делом обменяться номерами. Делается просто - попросить ее позвонить на свой телефон, и вот уже у обоих записаны данные друг друга.

Так что делать, отправляться домой несолоно хлебавши? По-видимому - да. Ничего другого не остается.

Жаль, очень жаль. Вечер пропал...

29.

Ночь прошла беспокойно. Терзали воспоминания о неполных двух часах, проведенных накануне с Тиффани и жуткое разочарование концовкой. Обида на собственную недогадливость и еще большая обида на тупоголовых охранников - до такой степени, что возникло желание завтра же приобрести автомат Калашникова и расстрелять их на рабочем месте. А что? Популярный сейчас способ расправляться с обидчиками...

Мысль о мщении понравилась и показалась настолько реальной, что сердце забилось в предвкушении акции. Ну-ну, потише. Не хватало инфаркт получить. Марк осадил разыгравшуюся фантазию, встал с разворошенной кровати, сходил на кухню попить, по дороге уговаривал себя успокоиться.

Нет, доходить до крайности нельзя. Что разволновался? Да, неудачно получилось, но не все потеряно - встретится с девушкой в следующий четверг.

Правильно говорят «Бог троицу любит», к третьему разу Марк отнесется со всей серьезностью. Сразу увезет Тиффани в надежное место - к себе домой. Здесь ни охрана не помешает, ни авария не случится. Здесь, в спокойной обстановке, под романтическую музыку он покажет, на что способен. И она не разочаруется.

Сердце вернулось в обычный ритм, но про сон не могло быть и речи. Про полноценное бодрствование тоже. Вернулся мыслями во вчерашний вечер и просмотрел его, как фильм, от начала до конца. На минутах соития задержался, прокрутил несколько раз - и переживания, еще свежие разлились по телу.

Сознание погрузилось в дрему, где смешались воспоминания и реальность.

К утру возбуждение достигло высшей точки и потребовало выхода - немедленного, иначе на людях Марку сегодня не появиться.  Сотрудники будут глазеть на брюки в области гульфика и задаваться вопросом: от чего это шеф так перевозбудился в рабочее время?

Вставать слишком рано было лень, но необходимо. Поднялся, прошел в душ. Простыми, известными каждому подростку манипуляциями,  довел себя до оргазма и кончил в бумажное полотенце. Сняв физиологическое напряжение, принял контрастный душ, сначала теплый, чтобы смыть пот, потом холодный, чтобы окончательно проснуться.

Бодрящую утреннюю зарядку делать не стал, ограничился упражнениями на растяжку, которые входили в категорию обязательных на каждый день.  В голове, вроде, прояснилось, но где-то на дне, в районе шеи, проснулась боль и заявила о себе ноющим неудобством. По опыту знал - боль надо снимать сразу, иначе усилится, распространится, не даст думать. Выпил две таблетки парацетамола и решил чем-нибудь заняться до момента, когда настанет время ехать на работу.

Можно бы посидеть на террасе у бассейна, заняться умиротворенным созерцанием долины и гор на горизонте, но есть опасность снова погрузиться в воспоминания. С нежелательным результатом.

Накинув банный халат, Марк прошел в комнату для хобби, которую называл домашним кабинетом, включил компьютер посмотреть - что плохого в мире произошло. Он не очень интересовался новостями и никогда не смотрел их по телевизору. Газеты читал в интернете, вернее, не читал, а просматривал заголовки статей, чтобы быть в курсе происходящего, не вникая в подробности.

Открыл главную страницу «Лос Анджелес Таймс». Ничего сенсационного в штате не случилось: лесной пожар в районе Йосемитского парка, перестрелка в Комптоне, «пьяное» дорожное происшествие с погибшими. В мире тоже как обычно: где-то террористический акт, где-то природный катаклизм, катастрофы, аварии. Человеческие жертвы с подробным описанием и фото. Что за навязчивое стремление смаковать несчастья? Депрессивно. Хотя понятно. Давно известно: негативные новости лучше продаются.

Спорт, светские сплетни, голливудские скандалы, советы по здоровью, рецепты, рейтинги политических партий и прочую ерунду, которую печатают для зомбирования читателя, прокрутил, не глядя. Другие газеты смотреть неохота, откинулся на спинку стула. Глаза утомились. То ли от бессонной ночи, то ли от скучного чтения. Отвлечься...

Прикрыл веки и - перед глазами возникла Тиффани, как живая, в тот момент, когда они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и  он повернул ее лицо к себе. Отчетливо разглядел профиль: идеально прямой нос,  приоткрытые губы, голубая жилка на виске и капелька пота - вот она вздрогнула, сдвинулась с места и поползла вниз...

Стоп!

Наваждение.

Тряхнул головой. Совсем не желал повторить путь, пройденный ночью, это вредно для здоровья и для концентрации, которую сегодня важно сохранить. Пятница - последний рабочий день, предстоит  провернуть кучу дел и наверняка работать в выходные.

В понедельник начнется заседание, которое затянется на несколько дней и будет означать карьерную веху для Марка. Суд рассмотрит новые доказательства невиновности медсестры Люсии Берекел и, как надеялась адвокатская группа, полностью оправдает ее.

Затем без передышки займется делом «зеленой вдовы».

А как же Тиффани? Когда он снова увидит ее? Ждать до четверга?

Целая вечность...

В душе поднималась досада - не на что-то определенное, а на ситуацию вообще.

Нежелательно в начале дня. Надо поскорее избавиться,  почувствовать себя счастливым. Как? Просто: начинаешь улыбаться, и хандра проходит сама собой. Глупо выглядит? Ничего, дома никто не видит. Вообще, хороший рецепт, на все случаи, к примеру: хочешь почувствовать себя бодрым - взбодрись.

Так, применяем.

Энергично хлопнув в ладоши, Марк вскочил и принялся расхаживать туда-сюда без определенной цели. Стало жарко, скинул халат, отодвинул стеклянную дверь, вышел на еще прохладный воздух террасы, вдохнул полной грудью, помахал руками-ногами.

Сработало! Энергия влилась в мышцы, забурлила.

Пора уходить, иначе закиснет дома. В офис ехать рано - до восьми контору открывать не разрешалось. Не беда, протянет время по дороге. Заедет где-нибудь перекусить. Выпьет кофе. Посидит, поглазеет на посетителей. Отвлечется, настроится на рабочий режим.

Пока одевался, укладывал ноутбук, выходил к машине, спрашивал себя: в чем, собственно, проблема? Упадок настроения настигал его по утрам ну в о-о-чень редких случаях, зато ощутимо - прямо как землетрясения в Лос Анджелесе.

Проблема по имени Тиффани.

Ладно. Для пользы дела забудем до четверга.

Устроился за рулем, сказал себе вслух:

- Когда поверну ключ, буду думать только о тексте выступления в понедельник. Кажется, хотел там что-то исправить. В какой главе это было? О причинах труднообъяснимых смертей новорожденных...

Душевное равновесие восстановилось.

На короткое время - минут на пятнадцать или около того.

Равновесие было хрупким и легко нарушилось - когда на углу Уилширского бульвара и Родео Драйв увидел название магазина «Тиффани и Ко» на вывеске нежно-голубого цвета.

Ее имя. Цвет ее глаз...

Тиффани сопровождала его всю дорогу.

Когда завтракал в по-утреннему шумном кафе - она ходила по залу, принимая заказы, и он слышал ее голос «вам с молоком или без?».

Когда ехал по торопливым улицам - она сидела во впереди идущей машине, и он видел ее профиль за стеклом.

Когда поднимался в тесном лифте, она стояла позади всех, у самой стенки, и, подняв руки, танцевала под только ей слышимую музыку.

Ее присутствие стало уже до такой степени привычным и необходимым, что  показалось - она ждет его в кабинете.

Заторопился.

Вошел - никого. Оглянулся - где Тиффани?

И сразу навалилась пустота. Скука. Полнейшая бессмыслица. Зачем он здесь? Один... Пальцы дрогнули, ноутбук едва не грохнулся об пол.

Бросил его на диван, прошелся по комнате. Работу над выступлением придется отложить - совершенно не в состоянии сосредоточиться.  Выход? Чтобы отвлечься от Тиффани, требуются драконовские меры.

Посмотрел через открытую дверь на Розалину. Она ответила взглядом, в котором готовность исполнять любые приказания.

Нет, неподходяще по времени. И по желанию. И вообще. Кажется, он ее больше не захочет...

И хорошо.

Нет, нехорошо.

Все, хватит о сексе!  Переключиться на бизнес.

Вне этого несчастливого кабинета.

Поднял трубку, набрал номер полицейского детектива Алана Грибса, который вел дело «зеленой вдовы». Они хорошо знали друг друга и общались на «ты».

- Слушай, Алан. Мне нужно еще раз просмотреть дело мисс Джонсон. Ты когда на месте?

- Сегодня целый день, - живо, даже радостно ответил Грибс. - Тебе повезло, приятель. Приезжай хоть сейчас. Сама девушка, я имею ввиду Мэри Эллис, тоже прибудет. Я вызвал ее на допрос к одиннадцати. Не желаешь повидаться?

- Ты экстрасенс, прочел мои мысли. Я как раз хотел с ней поговорить. Именно в полицейском участке.

- Кажется, понимаю, - хмыкнул в трубку детектив. - Она уже и тебя пыталась соблазнить? Скользкая мадам. По-моему, у нее мания преувеличенного самомнения.

- Или недостаток секса. Неважно. Я ее адвокат и обязан принимать клиентку такой, какая есть.  В конце концов, она платит мне  гонорар.

- Желаю успеха. Кстати, хочешь познакомиться с последними результатами расследования?

- Конечно.

- Тогда не задерживайся. Есть интересные новости.

30.

Да, задерживаться не стоило. Полицейский участок хоть и назывался «Центральный», находился в Бербанке - три четверти часа езды на север от даунтауна.

В приземистом здании из серых плит и стекла кроме участка размещалась мэрия и пожарная часть. В вестибюле на стенах под самым потолком висели развернутые флаги страны - четыре в ряд, на полу в деревянной вазе стоял один - уныло обвисший, непонятно чей, наверное штата Калифорния.

Два коридора - направо и налево, Марк свернул в правый и, шествуя бесконечными, зигзагообразными проходами, почему-то представил, что идет по Пентагону.

В комнате приема посетителей было шумно, пыльно и слишком ярко от дневных ламп и солнца за окнами. В воздухе висела смесь различных, порой несовместимых ароматов, через которые Марк прошел, словно через невидимые слои: пахло чем-то металлическим, старыми бумагами, машинным кофе, крепким потом, пыльным полом, компьютерными деталями, сладкими пирожками. Типичная атмосфера учреждения, где сотрудники сидят скученно, постоянно принимают граждан из неблагополучных слоев и не обращают внимания на такие нерелевантные понятия, как уют и гигиена.

Здесь чуть ли не впритык уместились шесть столов, за каждым сидел агент, напротив - человек, что-то рассказывающий, доказывающий или молчащий, некоторые в наручниках. В самом дальнем углу стол, занятый наполовину - только со стороны служащего. Туда направился Марк.

У Грибса желтоватые волосы, брови и ресницы, кожа белая - как он ухитрился не загореть в Лос Анджелесе? Имея невыразительную внешность, уделял повышенное внимание прическе и одежде. Подстрижен по последней моде - волосы на висках сбриты, на темечке подлиннее и разделены на пробор. Обожал носить форму, не потому что «обязательно», а потому что «девушки от нее без ума».

Сейчас они бы вряд ли проявили энтузиазм, Грибс выглядел как загнанный паровоз - красный, сопящий, взмокший. В подмышках серой форменной рубашки образовались темные круги, на лбу капли, и по мере скопления он сдвигал их к вискам прямым пальцем, как дворником.

- Поцапался с Рендаллом, - объяснил шепотом. Рендалл - начальник по убийствам. И вслух: - Пончик хочешь?

- Нет, спасибо, только что позавтракал, - отказался Марк. - Что ты раскопал?

В комнате стол гул от голосов, вентиляции, аппаратов и звонков. Чтобы не повышать голос, Алан наклонился к собеседнику через бюро, и от него повеяло хорошей дозой пота.

- Может, преждевременно об этом говорить, но по старой дружбе поделюсь. Вдова - по уши в говне. И влезла туда по собственной инициативе. Тебе придется приложить гигантские усилия, чтобы ее вытащить.

Слова его имели значение. Адвокату всегда важно знать - в каком статусе клиент: подозреваемый, свидетель или жертва.

Грибс вернулся в прямое положение и заговорил громче.

- Впрочем, ей повезло с адвокатом. Справишься, не сомневаюсь. Ты же как питбуль. Вцепишься - не отпустишь. Пока не добьешься своего. Уважаю, Марк. Люблю работать с тобой. Я сам дотошный, но у тебя можно поучиться.

Эти слова Марк пропустил мимо ушей. Грибс - хитрый волчара, с ним держать ухо востро, иначе заманит в ловушку. И друзьями они никогда не были, сотрудничали на взаимовыгодной основе.

- Ладно... Рассказывай.

- Ты знал подробности ее жизни? Мэри-Эллис любила строить из себя богемную персону, лучшую подружку тех, кто красуется на обложках и в телевизоре. Честно сказать, надоело глядеть на одни и те же рожи, ну да к делу не относится. Общалась наша дама с мужчинами моложе себя, даже содержала некоторых - на деньги мужа. Одевалась не по возрасту...

- Слушай, перестань говорить банальности, - прервал Марк. Не намеревался тратить время на пустопорожнее нытье: Грибсу - разрядка, ему - лишний хлам в голову. - Все это давно известно и не подпадает под статью уголовного кодекса. Так ведет себя половина обеспеченных жительниц Лос Анджелеса в возрасте за тридцать. А вторая половина мечтает оказаться на их месте. Выкладывай, что конкретное у тебя на нее есть? Штраф за неправильную парковку, превышение скорости на пару километров, угнанная магазинная тележка? Или другая мелочь?

- Ха, шуточки, - сказал Грибс без улыбки. - Зря не дослушал. Социально-психологический портрет подозреваемого чрезвычайно важен в расследовании преступления. Это проходят на первом курсе полицейской академии.

- Я там не учился. - Марк грубовато оборвал разглагольствования.

Хотел рассердиться, потом подумал - неважно. День все равно проходит не так, как запланирован, надо пустить его на самотек и выжать, что можно. Не стоит обижаться на Грибса, у него комплекс неполноценности по отношению к адвокатам, потому старается представить себя поважнее, а их - поглупее. Марк знал его слабость и терпел: Алан пригласил не зря, поболтает-поболтает и выдаст что-нибудь полезное. Проверено на опыте.

- Ну, ладно, - примирительно проговорил тот и указательным пальцем сдвинул пот со лба к виску. - Дело в следующем. Только предупреждаю, информация строго конфиденциальная и пока не подтверждена. Помнишь труп в овраге у двести десятого шоссе? Мэтью Крюгер, двадцати двух лет, входил в круг знакомых Фиби Джонсон. Мы проверили их компанию. Так вот, обнаружилась одна интересная деталь.

У Фиби есть бой-френд, Лукас Брэдли. Шустрый парень. По нашим данным, успевает трахать и маму, и дочку, но не в этом суть. В день убийства Крюгера он заправлял машину неподалеку от того оврага. Его запечатлела камера наблюдения бензоколонки. Прижмем Лукаса. Если причастен, ниточка приведет к вдове. Перспективы у нее неблестящие.

Не только не блестяще, но весьма удручающие. Марк вспомнил рассказ Фиби, создавший впечатление, что она присутствовала при убийстве приемного отца, или даже участвовала. Также упоминание Мэри Эллис о том, что именно Брэдли сфотографировал ее под покровом долларовых бумажек. Значит, он - близкий друг обеих... И был на месте преступления. Точнее - в районе, где найден  Крюгер.

Неудачно получается.  Если полиция докажет причастность бой-френда семейки Джонсон, статус его клиенток вмиг изменится. Из просто свидетельниц превратятся в подозреваемых в организации двух убийств по заранее составленному плану. Преступление первой степени тяжести.

Наказание. Для Мэри Эллис - высшая мера, или в лучшем случае пожизненное без возможности досрочного освобождения. Для Фиби - срок до пятнадцати лет с отсидкой сначала в подростковой тюрьме, после совершеннолетия - во взрослой. Незавидная школа жизни.

А Лукас Брэдли? Стоит ли открыть Грибсу, что именно он сделал нашумевшее фото?

Нет, не стоит. Марк здесь в качестве защитника, а не добровольного помощника детектива. Вот вопрос: почему он так подробно просветил насчет планов полиции? Грибс - не добрый самаритянин, на безвозмездной основе не помогает...

- Я тебе к чему рассказал. - Детектив будто прочитал его мысли. - Поговори с Мэри Эллис, пусть выдаст настоящих убийц. А я приуменьшу ее роль в деле, чтобы не получила вышку.

Ясно.

Обещать Марк не стал, едва кивнул в знак - просьба выслушана, будет ли удовлетворена, посмотрит по обстоятельствам. Сначала выяснит вопрос с подушкой. Интересно, знает ли Грибс то, что Фиби про нее знает?

На сей раз детектив не проявил чудеса прозорливости. Он покачивался на задних ножках стула и смотрел на адвоката с высокомерной, одновременно самодовольной улыбкой. Дело, грозившее потонуть в архивах нераскрытым, сдвинулось с мертвой точки и имеет все шансы быть раскрытым. Оно сделает Грибса героем новостей, и дома он уже тренировался делать многозначительный взгляд на камеру - для солидности сдвинув брови.

Пусть наслаждается любовью к себе в-одиночку, от Марка комплиментов не дождется.

- Позволь еще раз просмотреть материалы по Салливану.

- Сейчас? Разве не хочешь присутствовать на допросе? Уже время.

- Сегодня необязательно. Обвинения не предъявлены. А сама она меня не просила.

Грибс коротко подумал. Папки с делами адвокат имеет право просматривать только в присутствии представителя полиции.

- Ладно. Я тебе доверяю. Сейчас позову нашего стажера, Дилана, пусть рядом посидит для компании. Ты потом с мисс Джонсон наедине хотел побеседовать, если я правильно понял?

- Обязательно. Не забудь пригласить, когда закончишь.

- Хорошо.

Грибс вернул стул на четыре ноги, опустошил стакан с водой, стоявший рядом с компьютером и наверняка нагревшийся. Наклонился, вытащил из ящика впечатляющую толщиной папку, положил перед Марком. Окликнул молодого человека, который сидел у окошка и лениво пролистывал старые подшивки успешно раскрытых полицией дел.

- Эй, Дилан, если нетрудно, посиди здесь пока я не вернусь, чтобы мистеру Руттенбергу нескучно было.

Парень шустро захлопнул папку, изнутри ее вырвалось пыльное облачко. Глаза ожили, на лице радость - наконец вспомнили про него, может, удастся поболтать, за целое утро словом ни с кем не перекинулся, со скуки помереть можно. Сел на место Грибса, но надежда на беседу не оправдалась - после представления и рукопожатия адвокат склонился над папкой и принялся пролистывать, слишком явно отрешившись от окружающего.

Особое внимание Марк уделил фотографиям, которых было множество и они лежали стопками в конвертах. Раньше просмотрел их вскользь, теперь доставал каждую стопку и перебирал снимки по одному. Прошло не менее получаса прежде, чем наткнулся на искомое. Работа фотографа-криминалиста заслуживала комплимента - картинки четкие, одна и та же сцена снята с разных ракурсов так, что ее легко представить.

Лишь на одной, самой ранней, на трупе лежит продырявленная, окровавленная подушка. К тому времени, когда приехали родственники, ее убрали. Естественно. Кто станет опознавать человека с подушкой на голове?

Еще раз спасибо фотографу, он запечатлел тот момент. Фиби стоит над телом приемного отца и смотрит брезгливо, как на раздавленную крысу.

Откуда у нее подробности?

Сказала, что тот день провела в компании друзей. Каких друзей, типа Лукаса - альфонса собственной матери? Хороша компания...

И еще. Фиби уверенно заявила, что стреляли три раза. Эту информацию засекретили с самого начала, даже не все сотрудники были в курсе. Полицейского досье она не читала, как узнала?

Промелькнули предположения в газетах?

Проверим.

Просмотрел печатные вырезки, которые были собраны отдельно под заголовком «Пресса». Вырезки подшиты по датам, некоторые предложения выделены желтым маркером - молодец, Алан, аккуратно сработал, не поленился.

Газеты в деталях описывали место трагедии и ее участников, по привычке - что-то придумав, что-то исказив, но нигде, ни в одной статье не упоминается количество выстрелов. Подозрительно. Каким образом Фиби узнала вещи, которые даже вездесущие журналисты не разнюхали?

Вывод: она видела труп до приезда полиции. Участвовала в убийстве? Не исключено. Или, по крайней мере, присутствовала.

Но зачем? От смерти приемного отца она ничего не выиграла. Единственный человек, кто был заинтересован в гибели Салливана - его супруга, которой после развода грозила нищета, в ее понимании, конечно. Она задумала его убрать, не самолично, а руками одного из молодых приятелей - Крюгера или Брэдли. Логично? К сожалению, да.

Крюгер мертв. Если возьмутся за Брэдли, тот выдаст организатора...

31.

Собственные выводы Марку не понравились. Он взялся за дело, когда и речи не шло о возможном  участии Мэри Эллис в убийстве. Максимум, что ей официально вменялось - несколько крупных неоплаченных счетов. Несоблюдение траура и не совсем этичное поведение в соцсетях - вопрос не закона, а морали.

Сложностей не предвидел. Для присяжных он бы подготовил эмоциональную речь о том, что от горя вдова запамятовала кое-какие практические вещи. Звучит правдоподобно. А насчет ее поведения сказал бы: у каждого своя манера переживать утраты. Кто-то ежедневно ходит проведать дорогую могилу, а кто-то пытается заглушить скорбь... дорогими покупками и новыми знакомствами.

А что? Бывает и похлеще. Видел как-то по телевизору: в зале крематория проводили прощальную церемонию с умершим. Молодой человек скончался от рака и наказывал близким и друзьям не горевать на похоронах, а от души повеселиться. Они и повеселились - прыгали под заводную музыку, как на дискотеке. Дико было смотреть...

Дело повернулось невыгодной для клиентки стороной, опасной для жизни. Нужно любой ценой выудить у нее истину и на том фундаменте строить здание защиты. Причем - не хиленький пляжный домик, а основательный форпост, который выдержит напор обвинений, доказательств и общественного мнения.

Работы предстоит невпроворот.

В горле пересохло. Громко сглотнув, Марк поднял голову от досье и заметил, что в комнате почти полная тишина и пустота. Народ дружно разошелся по барам и закусочным на ланч - это святое.

Стажер Дилан с голодным видом перелистывал пропагандистскую брошюру, где на каждой странице стояли улыбающиеся полицейские в парадной форме, готовые в любую минуту прийти на помощь. Заметил взгляд адвоката, встрепенулся в угасшей было надежде  пообщаться.

- Принесешь холодный чай? - спросил Марк.

- Конечно! - Парень подскочил так шустро, будто сидел на пружине и только ждал сигнала ее отпустить. Побежал к холодильнику.

Вернулся с  двумя сине-желтыми баночками охлажденного чая.

- Ну, как, нравится работать в полиции? - спросил Марк чисто из благодарности, что стажер его не отвлекал.

- Нравится, - без энтузиазма ответил Дилан, звучно хлебнул из банки и тут же принялся жаловаться. - В отделе сидеть скука. Нам в полицейской академии не говорили, что будет столько писанины. Половина рабочего времени на нее уходит. Составлять планы, отчеты, описывать места преступления, вещественные доказательства. Потом рассортировывать по темам, подшивать. Потом письменно делать выводы, готовить материалы для суда... Бесполезная трата времени. Раньше было по-другому. Пока детектив работает, его на ерунду не отвлекают. У меня дядя служил в полиции. Собственно, он и посоветовал...

Возможность излить душу Дилан решил использовать на сто процентов - второй такой шанс выпадет нескоро. Может, никогда. Он стал длинно рассказывать о близких и дальних родственниках, причинах поступления в академию, планах на будущее и даже о внутреннем устройстве дома, который купит, когда дослужится до лейтенанта.

Марка чужие откровения не интересовали, самому бы исповедаться кому-нибудь...  Вытянув ноги и попивая чай, он смотрел на оживившееся лицо стажера и думал о своем. Копаясь в полицейских материалах, он на время забыл о Тиффани, но знал - в тот момент, когда перестанет думать о делах, мысли о ней захлестнут сознание.

И был не рад. Любовные страдания не входили в круг его любимых занятий. Впереди уик-энд - не собирается же он два дня и три ночи терзать себя сладкими и мучительными воспоминаниями.

Надо что-то придумать, чтобы надолго не оставаться наедине с собой, хотя бы сегодня вечером...

Ладно, план спасения придумает потом, сейчас сконцентрируется на других вещах. Подробно побеседует с мисс Джонсон, выяснит, что удалось вытянуть из нее Грибсу. И предупредит, чтобы запретила дочери болтать, пусть Фиби вообще молчит, говорить за нее будет адвокат, то есть Марк.

Поставил пустую банку на стол.

- ... и обязательно с бассейном, - повествовал Дилан. Он, наконец, заметил, что беседа ведется в одностороннем порядке, и спросил: - У вас есть бассейн?

- Конечно, - коротко ответил Марк и хотел замолчать до прихода Алана. Но не стал обижать парня незаинтересованностью, он ее здесь уже нахлебался. - В Лос Анджелесе без этого не обойтись. Но имей ввиду - наличие бассейна поднимает цену дома чуть ли не на треть. В зависимости от размеров.

- А, неважно. При хорошей зарплате проблем с ипотекой не возникнет. Главное, чтобы семья жила в комфорте. Думаю, смогу себе позволить... -Стажер предался мечтаниям, озвученные - они казались почти осуществленными.

Начинал надоедать. Марк встал, прошелся, разминая ноги, и уже собрался покинуть офис, чтобы ожидать Грибса в коридоре, когда тот явился - со злыми глазами, взъерошенный и мокрый,  будто занимался не допросом, а сексом, и его на полдороге  прервали.

Ни слова не говоря, достал из холодильника банку, тут же рывком открыл, опрокинул в рот и заклокотал горлом. Пустую банку сжал, швырнул в урну - и не попал, судя по звону, с которым она запрыгала по полу. Вытащил из кармана скомканное бумажное полотенце из туалета, протер лоб, облокотился вытянутой рукой о холодильник и что-то ему длинно сказал. Наверное пожаловался.

- Алан, ты в порядке? - Марк еще не видел его в подобном состоянии.

- Пойдем, провожу тебя к ней, - сказал Грибс, не вдаваясь в объяснения, и первым вышел в коридор.

Шли пустыми, однообразными проходами, лишь иногда встречая деревянные скамейки напротив кабинетов да на стенах доски объявлений с пришпиленными бумагами. Скамейки, доски, стены были одинакового, приятного глазу цвета светлой древесины. Ламинатный пол - из твердых, звонких досочек, каждое прикосновение ботинок к которым сопровождалось сухим стуком.

Этот размеренный звук подействовал на Грибса успокаивающе, он даже стал посмеиваться про себя.

- Ну и клиентка тебе попалась, дьявол бы ее побрал! - сказал и мотнул головой, вроде собрался выразиться покрепче, но сдержался из уважения к родному учреждению. - Флиртует напропалую, старая коза. И что Салливан в ней нашел? В Голливуде таких прохвосток пруд пруди, еще покрасивей. Не понимаю, дура она или действительно считает себя неотразимой? Думает - все мужики обязаны падать к ногам, только взглянув на ее сиськи. Которые, вообще-то, в порядке, но не в ее же ситуации... Слушай, ты бы стал флиртовать, если бы грозила вышка?

- А ты?

- Шлюха, - продолжил возмущаться Грибс. - Во время допроса собралась сесть мне на колени. Пришлось запретить ей вставать. Попросила закурить, а когда я подошел с зажигалкой, она уперлась своим бюстом в мой член. Какой нормальный человек такое выдержит? Прям хоть заявление на нее пиши про попытку изнасилования.

- Потому я и решил - больше с ней в приватной обстановке не встречаться. Здесь безопаснее. В первую очередь для меня.

Посмеялись.

Остановились перед массивной, темной дверью.

- Кстати, когда передаешь дело в суд?

- Думаю, через месяц-полтора.

- Отлично. Успею подготовиться. Начну сразу после процесса Люсии Берекел.

- А-а, маньячка...

- Сам ты маньяк. Она будет оправдана. Если не будет, я повешусь... Ну, ладно. Спасибо за помощь, Алан.

- Да не за что. Желаю удачи. Сегодня больше не увидимся, уезжаю патрулировать Беверли Хиллз. Пока.

- Пока.

Обменялись рукопожатиями, Марк распахнул дверь.

32.

Мэри Эллис сидела за столом спиной ко входу и оглянулась посмотреть - кто пришел. Увидела адвоката, вскочила, протянула руку с радостной улыбкой, вроде встретила давнего друга или любовника, к которому до сих пор не охладела.

- Мистер Руттенберг. Добрый день. Очень, очень рада вас видеть!

Выглядела лучше, чем в первую встречу. Волосы подстрижены - наверное специально для сегодняшней встречи, макияж умеренный. Одета в белое платье с розовыми розочками и низко вырезанным декольте, более уместном на приватной вечеринке, чем в полицейском участке. На ногах красные туфли на каблуках, без платформы.

- Добрый день, мисс Джонсон. - Марк ответил легким пожатием и высвободил руку из ее влажной ладони. - Садитесь, пожалуйста. Прошу во время разговора со стула не вставать.

Устроился напротив. Не успел открыть рот...

- Не желаете кофе? - спросила дама тоном гостеприимной хозяйки, будто находилась не в служебном помещении, а у себя дома. Она и расположилась по-домашнему - разложила на столе личные вещи: сумочку с аббревиатурой «Дольче и Габбана» на пряжке, пачку сигарет с выдавленным верблюдом, ключ от машины с брелком и пультом, стаканчик недопитого кофе.

Надо сразу поставить ее на место.

- Нет. Спасибо, - сказал с расстановкой, почти грубо. - Давайте перейдем к делу. Расскажите, пожалуйста, кто такой Лукас Брэдли и в каких отношениях вы с ним находитесь.

Клиентка изобразила кокетливый, наискосок взгляд - наклонила голову,  подняла брови. Губы сложила в поцелуйчик.

- Почему это вас интересует? -  спросила игривым тоном.

Марк поставил локти на стол, руки в замок и уставился на Мэри Эллис не мигая. Он не собирался отвечать на ее авансы - поймет она когда-нибудь?

Вероятно, нет.

Не получив ответа, она проворковала:

- Почему вы спрашиваете? Может, это интимная информация. Вы же адвокат, а не близкая подруга. Разве я  обязана откровенничать с вами?

- К сожалению, обязаны.

- Почему это?

- В ваших собственных интересах. Знаете выражение: с адвокатом следует быть откровеннее, чем с домашним доктором. Объясняю. Чем больше мы знаем о клиенте, тем лучше стратегия защиты и меньше сюрпризов на суде. Я доступно объяснил? - спросил Марк и тут же засомневался - поняла ли она слово «стратегия».

Поняла или нет, дама следовала своей стратегии. Придвинулась ближе к столу, положила руки одна на одну и наклонилась так, что грудь приподнялась и чуть не вывалилась из выреза.  Марк отшатнулся, Мэри Эллис улыбнулась довольно - трюк сработал. Уставилась на мужчину, ожидая если не комплимента, то хотя бы одобрительного взгляда.

Игры ее начинали действовать на нервы. Угораздило же с клиенткой - чтоб ей попасть к бездомным неграм в рабство! Сексуальное. Пусть оттаскали бы до потери сознания, может, тогда пришла бы в чувство и не предлагала себя каждому встречному.

Опустил голову, демонстративно уставился на часы - если через сорок пять секунд не ответит, пусть ищет другого адвоката.

На тридцать третьей секунде Мэри Эллис хмыкнула, на сороковой  вернулась в нормальное сидячее положение.

- Так вы хотите поработать моим доктором? Каким именно, массажером, терапевтом или... гинекологом? - спросила и засмеялась.

Это слишком. Марк согласился стать адвокатом попавшей в неприятность вдовы, но не сексуально озабоченной идиотки. Она же неадекватная. Кто знает, что ей взбредет в голову на заседании? Начнет строить глазки всем подряд, судья, не вникая в подробности, потребует высшую меру.

И будет прав! Марк не только не станет протестовать, но поддержит...

Черт! Накрутила...

Надо остыть. Посчитать в обратном порядке.

Как привести ее в чувство?

- Мисс Джонсон, - заговорил с железной строгостью в голосе. - Хотел вам рассказать - как происходит исполнение смертного приговора. Я однажды присутствовал. Вас обрядят в бесформенную, оранжевую робу, заведут в специальную комнату, положат на кушетку. Руки-ноги привяжут ремнями. Ржавой иглой проткнут вену...

- Почему ржавой? У них что одноразовые кончились?

- А зачем тратить одноразовые на смертников?

- А. Да.

- Проткнут вену, введут яд. Минуты через три-четыре он начнет действовать. Вас будет трясти как в ломке, но это быстро кончится. Внутренние органы прекратят функционировать, мочевой пузырь ослабеет. Урина выльется наружу и...

- И говно тоже?

- Говно тоже. Представили вонь? И грязь? Никакого гламура.

- Ужас. - Дама сморщилась, будто уже ощутила вонючее амбре.

- Из-за стекла за вами будет наблюдать целая делегация: представители тюрьмы, администрации штата и медицинского учреждения. Обычно это мужчины. - Подчеркнул особо, чтобы знала - позориться придется именно перед теми, перед кем сейчас так глупо кокетничает. - Они зарегистрируют смерть и отдадут тело родственникам. У вас есть кому позаботиться о похоронах?

- Ну-у... Вообще-то нет, - растерянно проговорила вдова.

- Значит, бросят в яму с невостребованными трупами.

Мари Эллис опустила глаза к стаканчику и стала теребить его пальцами со студийным маникюром на ногтях - по малиновому полю белые цветы, в середине каждого бриллиантик.  Пальцы дрожали.

Кажется, до нее стало доходить.

- Почему вы мне всякие гадости рассказываете?

- Потому что вам грозит именно это. С появлением в деле некоего Лукаса Брэдли положение осложнилось. В зависимости от его признаний, вас могут обвинить в убийстве. Возможно, в двух.

- А второе какое? - совершенно по-деловому спросила вдова. Брови сдвинулись, глаза напряглись - воплощение серьезности.

Наконец-то.

- Мистер Крюгер. Знакомое имя?

Коротко подумав, она кивнула и потянулась к сигаретной пачке. Вставила сигарету в жирно накрашенные губы, достала из сумки зажигалку цветом под золото, закурила, втянув щеки внутрь. Выпустила дым в потолок - он плавно разлился в пространстве, постоял, поредел и, наконец, полностью смешался с молекулами воздуха.

Дорогой аромат натурального табака распространился - сладковатый, смягченный свежим запахом молодой травы с добавлением холодно пахнущих высокогорных цветов. Марк досконально знал состав, насчет которого его просветила однажды Натали Старки - она курила те же сигареты с верблюдом по ободку. Он не любил глотать дым, но против этого ничего не имел, машинально отметив: впервые ему понравилось что-то, связанное с клиенткой.

- Здесь есть камеры или подслушивающие устройства? - Она спрашивала четко и по делу, как если бы выясняла условия соглашения.

Удивительно. Неужели поумнела, когда услышала, что искупается в говне, пусть и в мертвом состоянии?

Надо использовать порыв к откровенности пока не передумала.

- Нет, вы же видите, ни камер, ни микрофонов, ни зеркал, за которыми стоят полицейские.

Округло повел рукой. Подходящее место для потери иллюзий. Стены и потолок - из темных, жестяных листов, которые грубо сварили и даже не потрудились покрасить. Бугристые, толстые швы между ними походили на рубцы после топорно сделанной операции. Не комната, а ржавая металлическая коробка, наводящая на суицидальные мысли.

- Помещение предназначено для  конфиденциальных разговоров и полностью звукоизолировано. Пожалуйста, расскажите все, что касается вашего и Фиби участия в происшествии.

- Какое из двух имеете ввиду?

- Оба, они же связаны. Позвольте еще раз напомнить. Вредная для вас информация эти стены не покинет. А мне необходимо быть в курсе произошедшего, чтобы не получить сюрпризов на суде.

- Хорошо. - Мери Эллис бросила наполовину выкуренную сигарету в стаканчик с кофе, и та с шипением испустила дух. - Я виновата перед Бобом. Он по-настоящему меня любил. Привез сюда из Томпсона... Слышали про такой город? Нет? Угораздило же родиться в этой медвежьей берлоге. Зимой ее накрывает снег, летом мошкара. Представьте, каково это - из беспросветной дыры переехать в сияющий Лос Анджелес. Неудивительно, что у меня крыша поехала... - Она всхлипнула, наклонила голову и собралась пустить слезу, но Марк вернул ее к сути.

- Не отвлекайтесь. Отвечайте - вы причастны к смерти мужа, да или нет?

- Да-а-а, - протянула она шепотом и добавила: - Не сама. Я не хотела... В последний момент собралась отменить... Позвонила... Но было поздно...

- Кто участвовал в убийстве?

- Все  трое: Лукас, Мэтью и Фиби.

- Лукас Брэдли, Мэтью Крюгер и ваша дочь? - уточнил на всякий случай.

- Да.

- Кто убивал?

- Я же говорю, все трое. Каждый сделал по выстрелу.

- Через подушку?

- Через подушку.

33.

Подробности Мэри Эллис рассказывала долго, театрально - с тягучими паузами, фальшивыми всхлипываниями, жалостливыми взглядами.

Вынашивала мысль об убийстве Салливана с того дня, как он заикнулся о разводе. И не очень-то скрывала, но в ближайшем окружении не обращали внимания - какая жена не грозится убить мужа после очередной ссоры.

Только Фиби знала, что это не шутка, и взялась за дело - нашла двоих парней, которые за вознаграждение согласились выполнить заказ. Заранее договорились: убивать будут все трое, чтобы быть повязанными одной тайной и не выдать друг друга полиции.

Никакого взлома, естественно, не было - Боб сам впустил убийц, потому что с ними пришла приемная дочь, и он не заподозрил подвоха. Когда его прикончили, инсценировали ограбление.

Марк выслушал, подавляя отвращение - включился профессионал.

- Давайте договоримся о следующих вещах. Запретите дочери всякое упоминание о подушке. И о трех выстрелах. Обстоятельства дела с посторонними не обсуждайте, между собой тоже. Особенно с журналистами. С этой минуты на допросах требуйте присутствия адвоката, то есть меня.  И не спешите отвечать на вопросы, прежде посоветуйтесь со мной.

Глядя в стол, вдова проговорила упавшим голосом:

- Хорошо.

- Что вы знаете о гибели мистера Крюгера?

Настроение флиртовать окончательно покинуло Мэри Эллис. Игривые искорки в глазах сменились колкими стрелами, которые она запустила в Марка. Она что - способна только на две эмоции? Флирт или злоба. Любовь или ненависть.

Причины ее внезапно проснувшейся неприязни остались неясны. Ну ладно, отношения будем выяснять потом, лишь бы сейчас правдиво отвечала на вопросы.

- Крюгера убил Лукас, - совершенно обыденным тоном произнесла Мэри Эллис, достала новую сигарету, размяла двумя пальцами, постучала табачным концом по пачке. - Фиби пригласила Мэтью прогуляться в парке. Они ехали впереди, Лукас сзади. За городом он сделал знак остановиться, вроде заметил неполадку в машине. Пересел к ним и задушил Крюгера, который сидел на пассажирском месте.

- За что?

- Он стал опасен, слишком много болтал. Шантажировал меня, требовал деньги. Наркоман проклятый. Пригрозил пойти в полицию... Что мне оставалось делать? - вдруг вопросила она и с такой надеждой посмотрела на адвоката, будто ожидала услышать «Да, только убивать».

Дело тухлое. Марк разозлился на эту тупую курицу, самовлюбленную до такой степени, что решилась на два убийства. И вовлекла других людей, в том числе собственную дочь.

Не хотелось ее выгораживать. Подумал даже сходить к Бернсу, отказаться - пусть кто-нибудь другой вытаскивает эту дуру из навозной кучи. Не нужны ни деньги, ни реклама, может получиться наоборот. В подобных делах публика жаждет возмездия убийцам и посылает проклятия на головы адвокатов, как на соучастников.

Вдобавок ко всему вдова эмоционально нестабильна, то флиртует, то ненавидит. Вон опять глазками кокетливо заморгала - кто поручится, что на процессе не выкинет какую-нибудь глупость? Опозоришься с ней...

- На данный момент это все, что я хотел бы знать.

Марк собрал бумаги в кучу, сунул в портфель, встал. Мэри Эллис подняла голову и, подняв брови, просительно посмотрела снизу вверх.

- Вы ведь вытащите нас из этого дерьма?

Господи, она все еще не понимает! Из дерьма ее уже никто не вытащит. Можно постараться уменьшить его количество, и то проблематично.

- Сделаю все возможное, - пообещал и не соврал. - При одном условии: если вы будете строго следовать моим указаниям. В противном случае сотрудничество не имеет смысла.

- Я буду, буду, - часто закивала головой дама и для убедительности приложила руки к груди.  - И Фиби прикажу держать язык за зубами.

- До свидания, мисс Джонсон.

Не прощаясь за руку, Марк вышел за дверь.

34.

Пообедал в местной столовой, перешел в другое крыло - где мэрия уточнить кое-какие административные вопросы.

Рабочий день подходил к концу. Возвращаться в контору не имелось ни малейшего желания, в одинокий дом тоже. Выйдя на улицу, Марк обошел трехструйный фонтан в форме абстрактной кубической фигуры и направился к машине. По дороге позвонил Заку.

- Привет, приятель!

- Привет, Марк! - голос Старки звучал бодро.

- Как дела? Есть планы на уик-энд?

- Ничего особенного. А что ты предлагаешь?

- Приезжай сегодня ко мне. Давно не виделись.

- Хорошо, подъеду к восьми, - легко согласился приятель, будто только ждал, когда Марк позвонит с приглашением.

Часы на приборной доске высвечивали зеленые цифры «пять-двадцать семь». Оставаться одному сегодня противопоказано, где бы скоротать время до приезда друга? Дурацкий вопрос. Мы в Лос Анджелесе, городе развлечений, извращений, испытаний и соблазнов - на любой вкус, финансовую возможность и болевой порог.

Завел машину, медленно тронулся с места, и встроился в автомобильный поток, не имея в голове определенного направления. Перед дорожной развязкой справа выскочил черный, на высокой подвеске Рэндж Ровер Спорт и загородил обзор. Номер у него был смешной - из одних букв, составленных в слово «невиновен». Марк усмехнулся и последовал за ним: машина дорогая, приведет куда-нибудь в приличное место.

Рэндж Ровер привел на Родео Драйв и дальше поехал один - Марк свернул на боковую улицу и подъехал к «Беверли Центру». Он все еще был одет по-деловому и если бы вздумал пройтись по набережной, от него шарахнулись бы как от Кинг Конга, одетого в шубу при тридцатиградусной жаре.

Не заглядывая в бутики мировых марок, где домашние тапки стоили пять сотен, прошел в мужской магазин хорошего среднего класса. После недолгих примерок, приобрел четыре самых необходимых вещи - трусы, шорты, майку, сандали и прямо в них вышел на улицу, попросив упаковать старую одежду.

Сверток бросил в машину, поставил ее на платную подземную стоянку и отправился дальше пешком. Теперь он ничем не отличался от толпы, и она гостеприимно приняла его в свои объятия. За компанию с туристами поразевал рот на достопримечательности самого знаменитого бульвара Восточного побережья, хотя видел их тысячу раз.

Засосал голодный желудок. Марк оглянулся. С уличных лотков еду покупать не стоит, лучше поесть в спокойной обстановке и как следует. Неподалеку от театра Кодак с тротуара вниз ведет лестница, там ресторан без названия с хорошей кухней и подходящими ценами.

Зашел. Время ужина еще не наступило, и в зале имелись места - повезло, через полчаса здесь не протолкнешься.

Показатель качества ресторана - не звезда Мишелена, а очередь у двери. Однажды Марк гулял по старому району Асакуса в центре Токио и среди торговых рядов наткнулся на очередь в неприметное с виду заведение.  Ради интереса встал в конец и через полчаса попал внутрь. Ну, что говорить... Такого крабового салата в жизни не пробовал - таял во рту, не говоря про суши с моллюсками и лапшу из акулы.

Все столы на четверых, и Марк подсел к трем девушкам, которые поели и теперь наслаждались десертом - перед каждой стояло ведерко с мороженым. Заказал салат из морепродуктов, фруктовый напиток и пока ожидал, болтал с соседками про погоду, скидки на летние товары и прочие мелочи. Официант - симпатичный парень с аккуратно подщипанными бровями, явный гомо, принес заказ минут через семь и, пожелав «Приятного аппетита», удалился.

Салат был свеженарезанный и приятно хрустел на зубах зелеными листьями. Пока Марк с ним управлялся, стал невольным слушателем чисто девичьих разговоров.

- Вчера Мэгги отмечала холостяцкую вечеринку перед свадьбой. Ты зря не пошла, Летиция. Было весело. Приходила даже Саманта. Ну, которая недавно стала мамой. Надоело дома сидеть, решила развлечься. Выпила на радостях больше всех. Еле до такси ее довели.

- Ей же нельзя пить, она кормящая.

- Никакая она не кормящая. Она хитрая. Молоко имеет, а ребенка не кормит. Боится, грудь форму потеряет. И чтобы не быть зависимой от сына. Она его родила - и свободна. Ребенком  ее друг Ронни  занимается. Бутылочки разогревает, памперсы меняет. Даже ночью встает. Вот повезло! Честно сказать, не понимаю, как ей удалось такого красавчика окрутить. Она же тупая до невозможности.

Представляешь, рожала, не снимая лифчика леопардовой расцветки и при полном макияже. Ее мать делала съемку, мы потом смотрели. Лежит Сэм на кровати, схватки идут одна за другой. Она сначала от боли корчится, а в перерывах спрашивает:

- Как я выгляжу в этом бюстгалтере?

Подружки грохнули на весь ресторан.

- Сейчас, вроде, леопардовая расцветка не в моде.

- Она когда-то такой лифчик у Ким Кардашьян видела.

- Ким - красавица. Сэм до нее далеко.

- А мне Сэм нравится. Она прикольная. Особенно, когда выпьет. Она вчера знаешь, что выкинула? Когда вышли из ресторана, ждали такси. Так Сэм взбрело в голову перед расставанием всех расцеловать. И не в щечку, а по-настоящему, взасос. Мы-то от нее отделались, кто отвернулся, кто сжал губы. А Джен ответила тем же. Они долго не могли оторваться друг от друга. Понимаю, старые подруги  и все такое. Но не думаю, что Ронни понравится, когда  узнает. Он до ужаса ревнив.

Зазвонил один из лежавших на столе телефонов - не мелодия, а дребезжащий, механический ритм непонятно на каком инструменте. Как можно любить такие неодушевленные рингтоны? Полнейший дебилизм. Хорошо, Марк доел салат, а то лишился бы аппетита на полдороге.

Ха, шутка. Каждому свое.

Сидевшая рядом Летиция посмотрела - кто звонил, нажала кнопку.

- Алло?

Видимо, получила вопрос от друга на тему «почему она все еще не дома» и стала объясняться. Удивительно, как люди любят болтать по телефону, и обязательно громко - чтобы слышали другие. Ее повествование сводилось к «вышла на пять минут и задержалась до вечера». Она объяснялась с длинными подробностями, упоминая подружек и часто повторяя слово «бэби».

Противно, когда взрослого мужчину называют «бэби». Это не ласкательное, а уничижительное обращение, Марк никогда не допустил бы его по отношению к себе.

35.

Мороженое заказывать не стал, слишком жарко - на сладкое не тянуло. Подозвал официанта, похвалил еду и расплатился, добавив десять процентов чаевых, чем несказанно его обрадовал: норма - от трех до пяти процентов, двойные чаевые считались удачей. Сказал «бай» подружкам, вышел на улицу и сразу попал в поток, который подхватил его и увлек в направлении набережной.

Марк не был человеком толпы, но сейчас не сопротивлялся - почему бы не побыть частичкой свободно текущей человеческой реки, вместе праздно пошататься, поглазеть на окружающее, поискать развлечений. Среди легко настроенных людей легче сохранять душевное спокойствие. Воспоминания о вчерашнем еще пытались тревожить сознание, но не очень навязчиво, отрывками. Он глушил их, с преувеличенным вниманием разглядывая витрины и ценники, трогая подвешенные товары, не имея ни малейшего намерения купить.

На набережной как обычно по вечерам выступали самодеятельные артисты, и вокруг каждого стояли зрители, возле кого-то покучнее, возле кого-то - всего парочка.

Самая многочисленная аудитория окружила черного стрит-дансера в свободных белых брюках и кепке козырьком назад. Под космическую музыку из магнитофона он выделывал нечто невообразимое - крутился на одной руке, на голове, на пятках, выворачивался чуть ли не наизнанку. Умопомрачительные трюки. Как они их придумывают? И осуществляют? Используют тело как инструмент. Гибкость, координация потрясающие. Марк держал себя в тонусе, в университете занимался плаванием, потом боксом - для себя, в тренажерный зал ходил регулярно, но так выворачивать позвоночник не решился бы.

Вспомнил передачу, где популярного телевизионного доктора попросили прокомментировать пассажи стрит-дансеров с медицинской точки зрения.

- Радикулит и ожирение им точно не грозит, -  ответил он с тайной завистью - у самого деревянная спина и раздавшаяся фигура.

Действительно, не грозит, согласился Марк, если они через пару лет не забросят танцы и не переключатся на что-нибудь другое, повреднее...

Дальше стоял уличный музыкант с высоким, «туземским» барабаном между ног. Грубыми чертами он походил на коренного новозеландца и выглядел немножко «неприбранным» - в рваной майке, рваных брюках, с непрочесанными волосами и клочковатой бородкой. Выделывал разные штучки: отбивал ритм на боках барабана, шелестел ладонями по поверхности, стучал костяшками пальцев и локтями. Затянул песню на непонятном языке. Голос грубый и мелодия не очень гармоничная, но слышалась в них искренность. Нежность и печаль. Марку понравилось, но задерживаться не стал: бросил мелочь и пошел дальше - печаль сегодня в его программе не стояла.

Отправился к следующей кучке. Босая девушка в крохотном купальнике танцевала с факелами и показывала древнейший трюк - огонь, вырывающийся изо рта. Зрители, молодые парни в большинстве,  подбадривающе свистели и хлопали ей не столько за танец, сколько за симпатичную мордашку и фигурку. Этого сейчас вполне достаточно, чтобы заслужить аплодисменты, скоро стройное тело станет редкостью.

От журнального киоска по соседству послышались возбужденные выкрики и шумный разговор. Толпа молодежи окружила съемочную группу, и Марк подошел поинтересоваться. Оказалось, снимали передачу про современных магов для National Geographic. Высокий, болезненно худой иллюзионист проделывал трюки с картами под носом у зрителей - так ловко, что они чувствовали себя одураченными.

Это был профессионал!

Он попросил парня из зрителей купить в киоске первый попавшийся журнал. Полистал, нашел рекламу: наручные часы размером со страницу показывают ровно семь часов. Закрыл журнал, спросил у зрителей, сколько сейчас времени. Ему  ответили: без четверти восемь. Фокусник ударил ладонью по журналу, снова раскрыл - часы на картинке показывали без четверти восемь...

Без четверти восемь! Марк очнулся. Скоро приедет Зак, а он еще бродит по бульвару. Поспешил к машине. По дороге позвонил приятелю.

- Ты где?

- Извини, дружище, задерживаюсь. - Голос Зака звучал нетрезво. - Но ты не расстраивайся. Мы прибудем не далее, чем через час. С выпивкой и закуской. Так что ни о чем не беспокойся и жди. Повеселимся!

Словечко «мы» насторожило. Марк не устраивал многолюдных вечеринок в своем доме, и друг это знал. Кого он, собственно, подразумевал под словом «мы», и сколько «их» в общей сложности?

- Кто с тобой, коллеги по работе? - Кое-кого из приятелей Зака он знал и не прочь был бы пообщаться. Все лучше, чем куковать одному.

- Нет, две замечательные девушки! - заявил приятель радостным тоном. - Настоящие богини. Артистки из Голливуда. Выглядят на все сто. Ты не разочаруешься.

Девушки? Совершенно нет настроения с ними заниматься. Зачем Зак тащит их с собой? Догадался, что другу скучно, решил развлечь? Не стоит. Девушки ему сегодня противопоказаны. Кроме одной...

Нет, надо отказаться.

- Послушай, Старки, не можешь приехать без сопровождения?

- Ну-у, бади, - протянул приятель недовольно. - Что с тобой? Вдвоем расслабляться скучновато. Все-таки девушки отлично скрашивают мужское одиночество. Не капризничай, Марки. Не бойся, с тобой не произойдет ничего такого, чего бы ты не хотел, чтобы произошло. Ха-ха-ха!

- Зак, у меня нет желания, - не поддержал его веселость Марк. - Свою девушку можешь привозить, а другую оставь там, где находится.

- Жаль. Тиффани очень хотела с тобой познакомиться...

Тиффани?! Имя обожгло. Остановился, закричал в трубку:

- Пусть приезжает! Приезжайте все. Немедленно! Я обеспечу выпивку и закуску. А также бассейн и полотенца.

- Вот это другой  разговор! Молодец, приятель. До скорого!

36.

Дверной звонок прозвучал мелодичным перезвоном как у Биг Бена в Лондоне. Марк открыл, и волнение, владевшее им последние полтора часа, сменилось разочарованием - на пороге стоял Зак с двумя незнакомыми девушками.

Обе странноватой внешности. У одной глаза обведены жирными черными полосами как у египетской царицы, слева на виске и лбу вытатуированы звездочки разной величины. У другой в носу колечко, волосы с одной стороны выбриты подчистую, с другой выкрашены в розовый цвет и висят неподвижно как слишком налаченные. Она остро глянула на Марка, вроде иголкой проколола - еще одна бабочка для ее коллекции.

Любит же приятель фриков, где только находит...

Тот представил спутниц:

- Это Никол, это Тиффани. - У последней  розовые волосы. - Приехали из Огайо покорять Голливуд. Девочки, это мой лучший друг Марк.

Стараясь не выдавать кислого настроения, Марк жестом предложил проходить в дом.

Почему он подумал, что приедет та самая Тиффани? Сумасшедший. Мало ли в Лос Анджелесе девушек с таким именем... Жаль. Очень и очень жаль. Ну ладно, не выпроваживать же их, едва позволив войти. Неудобно по отношению к Старки. Но пусть не рассиживаются - выпьют, поболтают и отправляются восвояси.

Зак держал корзину с пивными бутылками и фруктами, где, кроме прочего, лежали хвостатый ананас и желтобокий плод манго. К чему?

- Это для коктейлей, - объяснил приятель и сунул корзину хозяину.

Гости были немного навеселе - в той стадии, когда настроение на самой вершине и скоро начнет падать независимо от следующей дозы алкоголя. Тогда  появится агрессивность, захочется спать или делать глупости, которые потом будет стыдно вспоминать. Они рассеялись по гостиной, и сразу стало шумно, тесно. Зак по-хозяйски развалился на диване, включил телевизор и занялся переключением каналов. Никол и Тиффани прогулялись по комнате, обозревая, оценивая, привыкая - как кошечки, запущенные в новое жилье.

Потом собрались на кухню, предварительно поинтересовавшись:

- Кто что будет пить?

Мужчины заказали будвайзер, девушки сообщили - выпьют  то, что найдут в холодильнике. Они не смущались в чужом доме и все время хихикали - ни над чем конкретным, только от хорошего настроения, которое не передалось Марку. Он сел на диван в закрытой позе - нога на ногу, руки на груди и уставился в экран.

- Как тебе девушки? - спросил Зак.

- Никак.

- Обе никак?

- Обе.

- Хочешь, чтобы мы ушли?

- Ну, не сразу... Через полчаса было бы подходяще от них избавиться.

- Хорошо, бади. Без проблем. - Зак оторвался от телевизора, пригляделся к другу.  - Что-то у тебя глаза нерадостные. Это из-за нас?

- Конечно, нет. Так... Свои заморочки. Не обращай внимания. А у тебя как?

- Замечательно! - заявил приятель с энтузиазмом человека, выпившего ровно столько, чтобы видеть мир только с позитивной стороны.

Продолжил переключать каналы и остановился на красивой картинке Вселенной, как ее сфотографировал телескоп Хаббл и обработали специалисты -  завихрения туманностей, разноцветные планеты и звезды.  Шла программа «Через черную дыру с Морганом Фриманом», как сообщалось в левом углу.

- По предположениям ученых через черную дыру можно попасть в параллельную Вселенную, но вы уже не вернетесь обратно... - рассказывал ведущий.

- У тебя какая марка - «Сони»? - спросил Зак, не слушая. - А, нет, вижу, «ЭлДжи». Отличное качество. Краски потрясающие. Это динамичная или натуральная настройка?

- Натуральная. От динамичной в глазах двоится. Слишком агрессивные тона.

- Какое четкое изображение... Вообще-то,  мне больше динамичная по душе. Знаю, выглядят ненатурально, зато впечатляюще. Карнавал красок! Наслаждение. У тебя триД или простой?

- Простой, плазма, хай-дефинишн.

- Я собрался триД покупать.

- ТриД? Чтобы сидеть целый вечер в очках?

- Ну и что. Зато смотришь фильм в объеме. Классный эффект.

- Эффект хорош для кинозала, но не для дома. Нет, я подожду, пока они объем без очков научатся создавать.

- А-а, долго ждать придется. Сейчас уже новое поколение телевизоров выпустили. Олед. Качество отличное, цвета будто сияют. За ними будущее.

- Я видел в магазине. Мой следующий будет именно такой. Только не изогнутый. Очередная чушь разработчиков.

- Да, бессмыслица. Думали, получится эффект как в кинотеатре...

- А вот и мы! - провозгласила Никол.

- Соскучились, мальчики? - спросила Тиффани и многозначительно посмотрела на Марка.

Он не только не соскучился - забыл про их существование.

Девушки отдали мужчинам пиво. Никол плюхнулась рядом с Заком, Тиффани присела на подлокотник со стороны хозяина дома - уже распределили кто с кем? Марк критически оглядел одежду и ноги гостей - если они только что с пляжа, пусть выметаются сразу, не пачкают его новый диван.

Вроде песка, других нечистот незаметно...

Дружно чокнулись донышками бутылок. Отпили. Зак нашел музыкальный канал. Стройненькая девушка с изящным именем Ясмин пела про любовь тонким, чистым голосом - приятнее, чем завывания Адель, которой сейчас модно восхищаться.

Соседка обняла Марка за шею.

- Потанцуем?

Потанцевать можно, а на большее пусть не рассчитывает. Даже звать по имени эту розово-волосую телку с кольцом в носу Марк не собирался. Обиделся за подлог. «Тиффани» ей совершенно не подходит, лучше бы назвалась Жанел. Или Роза. Нет, Пенелопа, сокращенно Лопа - самое тупое имя, которое знал...

Стало смешно. И жалко эту Лопу из Огайо. Ладно, он позволит ей с собой потанцевать.

Вывел на середину комнаты и, положив ей руку на плечо, надолго присосался к бутылке. Полнейшее невнимание как к женщине, может - догадается, обидится, уйдет?

Не догадалась.

- Живешь один в таком шикарном доме? - спросила Лопа.

Кивнул. И не спросил ничего в ответ, потому что она его не интересовала. Ни с какой стороны. Пустое место. Уже сейчас. Забудет ее до того, как она исчезнет.

Его краткость девушку не смутила.

- Ты неженат?

Отрицательно качнул головой.

- И подружки не имеешь?

Тот же ответ.

- Не найдется ли здесь случайно местечка для меня? Не подумай, что навязываюсь. Имею ввиду снять комнату. Ну, или диван на худой конец. Я сейчас временно бездомная, - закинула она удочку.

Марк не клюнул.

- Постояльцев не принимаю, извини. Даже ненадолго. Ценю прайвеси. А почему ты бездомная? - Снизошел до ее попыток завязать разговор.

- Потому что временно безработная. За жилье платить нечем. Квартплаты здесь неподъемные. Цены как в Нью Йорке, а возможностей устроиться куда-нибудь почти нет. Но я активно занимаюсь поиском. Надеюсь - в скором времени повезет.

- Давно в Лос Анджелесе?

- Шесть лет.

- Что за работу ищешь?

- Что за работу ищет молодая, красивая девушка с артистическим талантом и амбициями? - Эта Лопа не страдает комплексом неполноценности. - Конечно, в Голливуде. Хожу на кастинги, пробы, к фотографам. Есть надежда получить гостевую роль в сериале «Побег». Мне уже звонили... - И врет напропалую. - Главное, мелькнуть на экране, чтобы тебя заметили. А там пойдет, как по маслу. Очень надеюсь скоро избавиться от статуса бездомной.

- Очень надеюсь, что так и произойдет, - сухо сказал Марк, точно зная, что не произойдет.

Есть к театре Кодак один своеобразный экспонат - широчайшая кровать под названием «Дорога в Голливуд». Название буквальное. Даже самой талантливой девушке в артистки не пробиться, не побывав в постели продюсера - и это далеко не гарантия успеха. Желающих тысячи, а выбиться удается единицам, остальным не светит даже ролька в Б-фильме. Только съемка в порно, на которую девушки соглашаются сначала из финансовых  побуждений, потом входят во вкус.

Эта Лопа по-видимому стоит на пороге того. Пусть. Марк ей не родитель и не бой-френд - помогать или советовать не собирается.

- Никол тоже будущая звезда?

- Да. Она временно другими вещами занимается. Тоже связанными с Голливудом. Работает в магазине для богатых собак. Их владельцы могут себе позволить приобрести ошейник с бриллиантами. Или покормить любимца салатом из омаров. Счастливые собачки! Никол моет их, сушит феном, расчесывает, подстригает, делает массаж. Неплохо зарабатывает. К ним в салон частенько звезды заходят. Знаешь, кого я там однажды встретила? Самого...

- Вы с ней подруги детства? - перебил Марк. Он не собирался выслушивать ее щенячьи восторги по поводу увиденной знаменитости.

- Нет. - Лопа помотала головой и с энтузиазмом продолжила: - Мы здесь познакомились. Забавно получилось. У нас с Никол был один любовник на двоих. Но мы не знали.  Каждая думала, что у Джонни единственная. Открылось чисто случайно. Как-то захожу в пиццерию, вижу - мой парень сидит. Да не один, а с девушкой. Я подошла, начала разбираться. Никол сперва не поняла, кто я. Потом тоже стала на Джонни орать. Он в конце концов убежал, а мы остались. И подружились. С  тех пор вместе. Но не думай ничего, мы просто подруги.

- Почему бы тебе в тот же магазин не устроиться, хотя бы на время, чтобы заработать на квартплату?

- Не могу. Я аллергичная.

Интерес Марка, и без того жиденький, иссяк окончательно. У Лопы наоборот.

- Все-таки странно, такой красавчик и без подруги. - Она поднялась на цыпочки и, дыша винными парами в ухо, прошептала: - Ищешь идеальную партнершу? Какой она тебе представляется? Может, я подойду?

Не подойдешь! - едва не рявкнул Марк. Еле сдержался. Не любил беспричинно обижать людей, тем более девушек. Беспричинно? Нет, чем-то она его разозлила, с самого начала... Накачавшись пивом, уже не помнил подробностей. Вроде и симпатичная, и фигурка ничего, а что-то отталкивающее в ней есть. Это коровье кольцо в носу.  Дурацкие розовые волосы... Одно слово - Лопа.

- Ты очень привлекательная, - ответил дипломатично равнодушным голосом. - Чем в свободное время занимаешься?

- Преподаю танец живота на курсах для домохозяек, - живо проговорила девушка, будто давно ждала этого вопроса. - Хочешь покажу? Очень сексуально.

Не успел Марк отказаться, как она быстренько сбросила на пол шортики,   короткий топ и осталась в бикини, трусики которого прикрывали только промежность.

Взгляд тут же привлекла татуировка: цветок типа ромашки вырастает из области лобка,  изогнутые веточки его охватывают живот снизу, пупок служит цветку серединкой. С двух сторон сидят на нем птички-колибри, уткнув длинные носы в лепестки.

Марк посмотрел и отвел глаза, не очень любил наколки у женщин - предубеждение со времен Леонтин. Тем более в этой никакой оригинальности: краски бледные, сюжет избитый - «птички-цветочки» встречаются на каждом шагу.

Вероятно, Лопа ожидала восторгов по поводу татуировки. Не дождавшись, спросила:

- Сказать - что она означает?

- Ну, что?

- Что колибри с удовольствием пьют мой нектар. Сладкий, как мед. Хочешь попробовать?

Она призывно посмотрела на Марка и протянула руки - мол, иди сюда, я тебя осчастливлю, но он не включился в игру, отступил назад, поставив девушку в неловкое положение. Она, хоть и пьяная, вышла из него с честью: продемонстрировала обещанный танец - стала надувать живот, волнообразно изгибаться, трясти бедрами.

Танец живота получился неплохой.

У нее был бы шанс, если бы Марка оставили в покое воспоминания о настоящей Тиффани - сейчас они стояли на страже, не позволяя ему ей изменять.

Ради приличия - все-таки девушка старалась - он хлопнул пару раз в ладоши и крикнул:

- Браво, браво!

Зак и Никол, которые в тот момент целовались на диване, разлепились и, не совсем понимая по какому поводу, но - на всякий случай присоединились к аплодисментам. Воодушевленная Лопа подставила Марку губы для поцелуя.

Напрасная попытка.

Он снисходительно потрепал ее по щеке и сказал:

- А теперь тебе пора домой!

37.

Когда гости ушли, Марк сбросил новокупленную одежду, принял душ, хорошенько растерся, походил голышом по дому, по террасе вокруг бассейна. Нырять в холодную воду после теплого душа не хотелось, тело размякло, запросило отдыха. Накинул тяжелый, банный халат в зеленую полоску и, захватив бутылку пива, устроился на пляжном стуле в саду.

Сумерки давно уступили место ночной темноте. В бассейне включилась подсветка, вода приняла аквамариновый оттенок, какой имеет море на отмели. Два синих мозаичных дельфина на глубине выглядели почти живыми.

Вдали внизу лежала черная долина, усеянная разноцветными, мерцающими огнями, которые сливались, как бы образовывая туманности и созвездия - земная Галактика. Сверху на нее смотрела белая, узкая луна.

Не сидит ли на ее остроконечном рожке фея с волшебной палочкой?

Вот фея спрыгнула с луны и полетела к земле. Через голову ее перекинуто прозрачное, усыпанное звездами покрывало. Короткое, свободное платьице на бретельках в полете облепило фигуру, из-под подола высунулись босые ножки. Ее ножки.

Фея плавно опустилась рядом с Марком, взмахнула волшебной палочкой, и вот они очутились посреди фантастически красивого сада с картины художника-романтика: высокие кустарники сплелись кудрявыми ветками и образовали галерею, ведущую к белой беседке с круглым куполом и колоннами, обвитыми вьюном.

Солнце стоит низко и приглушенными  лучами освещает сад, прикасаясь к каждой веточке и каждому цветку, заставляя благоухать сильнее. Тонкий аромат разлился в воздухе. Он щекочет ноздри, пьянит и кружит сознание, как наркотик или газированное вино.

Нет, это близость Тиффани волнует и пьянит. Марк прижимает ее к себе и ощущает под тонким полотном все выпуклости и впадинки ее скульптурно вылепленного тела. Он пальцами поднимает ее подбородок и видит губы - подрагивающие, влажные, сочные. Ожидающие...

Сегодня некуда  спешить - они приручили вечность.

Сегодня никто не помешает - они одни на планете.

Наступило время принадлежать друг другу.

Играя, Марк целует девушку в лоб, кончик носа, подбирается к губам. Они горячие и ненасытные - прикасаясь, он как бы пьет их тепло. Оно  проливается внутрь, пробуждает желания, которым невозможно отказать. Он знает, что должно произойти, но не торопит события. Сейчас они оба нежны и невинны. Этими мгновениями детской чистоты хочется наслаждаться. Долго, чтобы Тиффани поняла - она особенная. Единственная. Таких не было и не будет.

Платье падает к ногам.

Рука его ищет новых ощущений и отправляется в путешествие по ее телу - скользит по шее, огибает плечо, устремляется к груди. Здесь остановка. Долгая остановка - чтобы хорошенько прочувствовать ее новорожденную гладкость, ее податливую упругость, ее  клубничный вкус.

А, привет, старый знакомый - острый, непоседливый сосок. Сегодня ты будешь меня слушаться, а я тебя баловать: целовать и ласкать языком, осторожно сжимать и покручивать. Нравится? Мне тоже. А Тиффани? Она в восторге - часто дышит и постанывает, значит, будем продолжать. И это только начало, главное - впереди.

Господи, с ума сойти от предвкушения...

Он-то давно готов, но сдерживается: еще не время, они соединятся только тогда, когда у обоих не останется сил терпеть. А сейчас ложатся на траву, теплую и мягкую, как ковер, и рука Марка продолжает движение к тому заветному месту, самому интимному и желанному - конечной цели его путешествия.

Путешествия по волнам любви.

Которая не терпит спешки.

Он не спешил. Целовал ее груди - по очереди, чтобы ни одна не обиделась. Возвращался к губам, чтобы они получили свою долю внимания. Спускался по шее вниз, в ложбинку между грудями и двигался далее. Целовал каждый сантиметр ее кожи и все, что попадалось на пути. Встретилась пупочная ямочка, залез в нее языком, покрутил. Тиффани ойкнула и засмеялась - щекотно.

Полюбовался на живот -  округлое совершенство, не испорченное ни татуировками, ни шрамами от аппендицита. Утопил в нем губы, пробуждая ее глубинные инстинкты. Она выгнула спину и шумно задышала, из горла вырвался нетерпеливый стон.

Сейчас, моя девочка, подожди еще секунду. Сейчас я войду в тебя, и мы улетим на крыльях счастья в Страну Исполнившихся Желаний. Познаем величайшую радость взаимной любви, вместе достигнем экстаза, потом отдохнем и проделаем путешествие сначала...

Все, что она хочет - часть 2

1.

Уик-энд Марк провел за компьютером - готовился к процессу медсестры Берекел, в перерывах плавал или бегал на тренажере. Дотошный в работе, он старался не переутомляться, не превращаться в невротического перфекциониста. Придерживался правила: если работает дома, то часов до четырех, после чего переключается на другое и начисто забывает о деле.

Вечером смотрел передачи делового канала «RTL-бизнес» и программы Discovery, удовлетворяющие любопытство на многие темы. Одна из любимых передач - «Как это сделано». Проследил от начала до конца технологию производства эксклюзивных запонок из серебра, золота и платины. Оказывается, жутко трудоемкий процесс - каждую делают вручную, раз восемь повторяют процедуру «раскраска-обжиг», шлифуют специальным материалом с покрытием из вулканического пепла... Процесс обучения на звание мастера занимает пять лет - как на адвоката.

В понедельник только проснулся, вспомнил - сегодня первый день заседания и заволновался. Включить Терминатора с его невозмутимой железной душой не получится, держать волнение под контролем, пожалуй, да. В разумных дозах оно полезно, поможет мозгам сохранить тонус для борьбы за оправдание Люсии, полное и безусловное.

Предстояла битва, это Марк знал точно. Та уверенность на девяносто восемь процентов была его личной, объективное соотношение «выигрыш-проигрыш» - пятьдесят на пятьдесят. Прокурор Бринкхорст - настоящая акула юриспруденции, наверняка подготовил ему сюрпризы.

Никогда не знаешь какая мелочь или случайность повлияет на решение присяжных.

За час до начала Марк подъехал ко Дворцу Правосудия. Здание  основательное, построенное в стиле классической архитектуры первой половины двадцатого века: прямые углы, прямые линии, большие колонны на фасаде и маленькие вверху по периметру. На фоне изящных, сверкающих стеклом небоскребов он выглядел пыльно-старомодно.

На площади стояли в ряд автобусы со спутниковыми антеннами на крышах и названиями крупных телекомпаний на бортах. На парадной лестнице толпа репортеров. Они плотно окружили главного обвинителя Лоуренса Бринкхорста, протянув микрофоны. Он был ненамного моложе здания и тоже выглядел старомодно: с косым пробором прическа, которую не менял со студенческих времен; очки на золотой дуге, которые давно никто не носит; костюм такого же серо-пыльного цвета, как сам Дворец. Наслаждаясь моментом славы, он с важным видом отвечал на вопросы.

Стараясь держаться подальше от толпы, Марк через две ступеньки взбежал наверх и, пройдя через массивные двери, отправился разыскивать комнату адвокатов. С его приходом команда защитников мисс Берекел оказалась в сборе. Обменялись рукопожатиями, пожелали друг другу успеха, поболтали ни о чем - для разрядки растущего напряжения. Вскоре всех, причастных к процессу, по внутреннему радио пригласили  в зал заседаний.

В прошлом году зал капитально отремонтировали: стены обшили красным деревом, из него же сделали столы, ограждения, оконные рамы, двери. Три кресла для судейской группы покрыты кожей с красноватым оттенком, который сочетался с остальной мебелью. Красное дерево - материал дорогой, им раньше отделывали дома богатых землевладельцев. В официальном помещении его крепкая структура и глубокий, бордовый цвет создавали ощущение старозаветной благонадежности и справедливости - как во времена неподкупных шерифов, вершивших правосудие на диких просторах Запада.

Ни прессу, ни любопытных в зал не пустили: вход исключительно по пропускам. Места для публики заполнили бывшие коллеги Люсии и ее немногие друзья, а также родственники пациентов, смерть которых ей приписывали. Из ее родни - дочь с мужем, они сидели в первом ряду.

Заседание вот-вот начнется. Одиннадцать присяжных, среди них трое белых, устроились на креслах за коротким заборчиком - левой стороной к зрителям, правой к судьям. Адвокаты и обвинители сидели спиной к залу, лицом к судейскому столу. Напротив присяжных - свидетельское кресло.

У стен и входов полицейские общим числом человек десять.

Открылась боковая дверь, и две мощные чернокожие надзирательницы в униформе ввели Люсию, поддерживая с двух сторон за локти. Переодевать в гражданское ее не стали, так и привезли в ядовито-оранжевой тюремной робе, которая была настолько велика, что туда вместилась бы еще одна Люсия. Цвет робы подчеркивал нездоровую бледность женщины.

На руках кандалы с короткой цепью, закрепленной на поясе так, что жунщина не достала бы до рта. На ногах тоже цепи, из-за них заключенная передвигалась неуверенно, мелкими шажками.

Нашли особо опасную преступницу... Поднимающееся негодование Марк  постарался заглушить. Пришла философская мысль: все в жизни относительно и непредсказуемо - вчера уважаемая медсестра, сегодня презираемая маньячка.

Трехгодичное пребывание в камере состарило ее на двадцать лет, и не столько ограниченность в передвижении, как осознание - сидит ни за что. Надзирательницы подвели ее к стулу за оградкой и встали по сторонам, убрав руки за спину.

С опозданием на десять минут - королевская задержка, вошел секретарь и скомандовал всем встать, потому что «суд идет». Держал дверь открытой. Первой вошла женщина-судья по фамилии Томич, со спокойным лицом, зачесанными назад волосами, в очках - эдакая добродушная бабушка, которую желательно иметь соседкой. Они приветливы, надежны и никогда не отказывают в маленьких одолжениях - погулять с собачкой или полить цветы в время отпуска.

За ней - советники, по традиции разнополые. Все трое взошли на возвышение и устроились за длинным, чуть изогнутым столом. Томич стукнула деревянным молотком, и заседание началось.

Процесс займет несколько дней и по предположениям Марка должен закончиться в четверг, крайний срок - в пятницу. Затягивать или откладывать не имеет смысла. Цель конкретная: рассмотреть каждый смертельный случай по отдельности, чего ранее сделано не было, выслушать мнение специалистов, сделать вывод о степени виновности Люсии. Заседания будут проходить с девяти до пяти, в течение дня два пятнадцатиминутных перерыва, один часовой.

Начались выступления, сначала представителей обвинения и их свидетелей, потом - адвокатов и их свидетелей. Марк разрабатывал дело о гибели мальчика Ники Брауна двух недель отроду. Оно являлось  последним по времени из всех смертей  и будет рассматриваться в самом конце.

Ко времени ланча едва успели выслушать мнения по первому пациенту - Дэйву Конаги, поступившему в больницу с раком простаты в неоперабельной стадии. Этот случай был по мнению адвокатской группы самым вопиющим из всех: участие в нем медсестры Берекел полиция притянула по принципу «заодно».

Рак доктора открыли, в принципе, вовремя, и немедленно проведенная операция спасла бы Конаги жизнь. Но всякое оперативное вмешательство имеет риски, здесь - полностью потерять способность заниматься сексом. Риск, на который Конаги оказался не готовым пойти. Он в самом расцвете как мужчина - сорок шесть лет, разведен, недавно  встретил, как ему казалось, женщину мечты.

Под собственную ответственность выписался и занялся нетрадиционными методами лечения: ездил в горный тибетский монастырь духовно очищаться, взбирался на заснеженную вершину Килиманджаро в  одних шортах для встряски организма, сидел в ванне со льдом, совершал другие экстремальности. Упустил драгоценное время и через год скончался в больнице во время дежурства Люсии.

Только и всего.

2.

Томич объявила перерыв на ланч. Присутствующие встали, дождались, когда судьи покинут зал и заторопились к выходу.

Марк подошел к Люсии. Она сидела сгорбившись, поддерживала правой рукой безвольно висевшую левую, и походила на испуганного цыпленка, ожидающего решения судьбы - или его зарубят на суп или выпустят на свободу. Первое вероятнее.

Захотелось ее поддержать не только словами - дружески прикоснуться к плечу, потрепать по руке. Нельзя, надзирательницы сверлят глазами. Спросил о самочувствии. Губы дрогнули, женщина кивнула головой, мол, ничего, терпимо. Во взгляде - боль, униженность и последняя надежда на   Марка, как на спасителя Моисея. Прям библейская сцена.

- Успокойтесь, мисс Берекел. Мы сделаем все возможное.

Большего он не в праве обещать.

Кивнул и заспешил на улицу. Подобные процессы - эмоциональная нагрузка для всех участников, в том числе опытных профессионалов. Во время заседания Бринкхорст без конца промокал салфеткой шею, а в туалете долго приводил себя в порядок перед тем, как выйти к журналистам. Они и у Марка просили комментарий. Он не стал строить из себя героя дня, перетягивать на себя внимание - коротко просветил насчет процедуры и перенаправил к адвокату Майклу Бриму, который занимался делом Конаги.

Марк достал смартфон, включил, левым большим пальцем пролистал поступившие сообщения. Не найдя срочных, отправился в ближайший бар перекусить. Там уже сидели коллеги, и после еды вместе прошлись по аллее, прилежащей ко Дворцу Правосудия.

Смартфон зазвонил и задрожал в нагрудном кармане. Марк задержал шаг, посмотрел, кто это. На экране стояло: неизвестный абонент и номер телефона. Незнакомый. Марк таких не любил и обычно не отвечал.

Помедлил. Сбросить?

Что-то смутное, из остатков прошлой недели заставило нажать кнопку приема.

- Алло.

- Это Тиффани.

Сердце подскочило и тут же упало. Не та Тиффани...

-  У тебя есть минутка поговорить?

Говорить с ней не хотел и не о чем, прошлая их встреча была первой и последней, но резко отказывать ни к чему. Вдобавок -  по мелочам раздражаться, только себя накручивать. Сейчас ему необходимо спокойствие и полнейшая концентрация.

- Минутка есть. Что ты хотела?

- У меня проблемка. В пятницу потеряла одну сережку. Думаю, у тебя в доме. Можно я приеду сегодня вечером поискать?

Ага. Цепкая девушка. Нашла предлог, чтобы в гости напроситься. Напрасно старалась, с Марком подобные примитивные трюки не проходят. Придумала бы что-нибудь позаковыристей, опасное для жизни, вроде - летела на параплане, зацепилась за дерево, повисла. Приезжай, спасай.

Он бы тут же... сказал - позвони «девять-один-один».

Он не высокомерный, но цену себе знает, на первое попавшееся тело падать не собирается. Девушка должна понимать: такие как он никогда не теряют время на таких как она.

- Послушай. Не знаю, во сколько вернусь домой. У меня сегодня, да и целую неделю не будет свободного времени. И вообще. Давай сделаем так. Я на досуге поищу сережку и, если найду, позвоню тебе по этому номеру. Договорились? - Знал точно, что никакой сережки в доме нет, и искать не собирался. Отказал тактично, на высшем дипломатическом уровне - сам не разозлился, и ей настроение не испортил.

- О кей. - Ей ничего не оставалось, как согласиться. Но не сдалась без еще одной попытки. - Не хочешь, чтобы после напряженного дня тебя побаловали? Например - расслабляющим массажем? Я умею массировать. Профессионально. Тебе понравится...

Самопиар и ничего кроме.

- Не стоит, дорогая. Я перезвоню. Пока.

Отключился. И подумал: поскорее  бы четверг.

3.

Говорят, что в Лос Анджелесе самые красивые закаты. Понаблюдайте их с берега в Санта Монике, неспешно, отдельно от толпы - и вы откроете дорогу в вечность. Над океанским ровным горизонтом образуется полоса из облаков, зубчатая и длинная как Китайская стена. За нее уходит пылающее, желтое солнце. Оно касается стены из облаков и растекается по ней жидким золотом. Загорается само небо, ненадолго - как последний всплеск. Золото утекает за черную стену, и скоро эта чернота обволакивает пространство, гасит краски на небе и на земле.

На побережье опускается вечер и окрашивает оттенками синего далеко зашедший в воду пирс, выпуклое колесо обозрения, веселые шатры аттракционов, прибрежные ресторанчики и магазины. Огни их посверкивают рассеянно и немного сказочно как на картинах Томаса Кинкейда - художника, который любил рисовать волшебство.

Ни с того, ни с сего становится грустно - умер еще один день. И хотя знаешь, что завтра родится новый, но в эту минуту легкая печаль охватывает, как при расставании с человеком, с которым пообщался очень коротко и приятно, но приходится расставаться навсегда.

Тиффани Вильямс сфотографировала смартфоном закат, проверила, хорошо ли получилось, отправила фото в архив. Дома перенесет на компьютер и в специальную папку, которую регулярно пополняет новыми снимками - она коллекционировала закаты.

Спрятала аппарат в нагрудный карман джинсовой рубашки-безрукавки, вставила в уши динамики, включила станцию, передающую ретро-музыку. Села на взятый напрокат велосипед и отправилась в сторону Венис Бич по твердой дорожке между песков.

Еще нет восьми, а в Лос Анджелесе уже ночь. Темнота наступала слишком быстро, с ней прохлада. После дневной жары было приятно вдохнуть свежий воздух, ощутить его на лице и голых руках. Когда погасли последние закатные краски, с океана повеяло холодом. Тиффани передернула плечами, будто отгоняла прохладу, которая пролезла под рубашку через отверстия для рукавов и заскользила влажными щупальцами по телу.

Остановиться, надеть кофту?

Не стоит. Она почти у цели.

Впереди - огни Венеции и длинная торговая улица с прилавками, магазинчиками и бродячими продавцами. Там днем и вечером прохаживался народ. Самая первая - лавка, легально продающая  наркотик. Перед дверью объявление на досках, раздвинутых в виде буквы «А»: «Марихуана продается только по рецепту доктора. Доктор здесь» и стрелка внутрь. Напротив лавки, на бордюрчике газона сидели две сгорбленные фигуры, которые получили «лекарство» и тут же его употребили. Несколько мужских фигур с засунутыми в карманы руками прохаживались мимо. Небезопасное место для одинокой девушки, Тиффани свернула влево - на бульвар Вашингтона.

Здесь широкая проезжая часть, а тротуары такие узкие, что двоим разойтись проблема. Живых людей практически нет, только нарисованные в стиле стрит-арт на стенах и заборах. Самый высокий человек, в пять этажей ростом, отец-основатель калифорнийской Венеции Аббот Кинни в костюме-тройке и с благообразной седой бородой. Фигура искусно подсвечена, хозяин поднял руку как бы приветствуя каждого, кто въезжает в город. Тиффани коротко взглянула на него, поздоровалась вежливым «Привет» и живее закрутила педали.

Вечером на бульваре много машин, отвлекаться не следует, иначе недолго попасть под колеса подвыпившего или покурившего травку автомобилиста. На перекрестке свернула на Мэйн-стрит и через пару кварталов въехала на территорию оздоровительного комплекса «Подсолнечник».

Комплекс специализированный - для ветеранов Вьетнамской войны, которых в Калифорнии больше, чем в любом другом штате, а также для членов их семей. Они имеют право за счет штата приехать сюда раз в год на две недели подлечиться или провести отпуск в здоровом приморском климате. Те, кто желает задержаться подольше, оплачивает пребывание из своего кармана. Таких около трети от общего числа, и для них выделен отдельный корпус.

Проживание дорогое, обслуживание с медицинским уклоном. Если хочешь просто отдохнуть - получишь совет от организатора досуга, если хочешь поправить здоровье - получишь совет от доктора. В обоих случаях за состоянием клиента зорко следит персонал.

Комплекс - городок в городке, имеет все необходимое, чтобы жители, средний возраст которых около шестидесяти лет, чувствовали себя   окруженными заботой.

Для пожилых людей главное - постоянство, нововведения их нервируют. Администрация знает и использует новшества только в методах лечения, в остальном придерживается креативного консерватизма. Старую мебель меняют на новую в том же стиле, стены красят в тот же цвет, в парке высаживают те же цветы на те же места.

Форма одежды для работников - платья и брючные комплекты нераздражающего, голубого цвета с белым воротничком. Охранники ходят в черном.

Покой не означает застой, чтобы здесь заскучать, надо очень постараться. К услугам временных жителей спортзал со специально обученными инструкторами. Группы по интересам: обычного вязания и макраме,  икебаны, танцев, аэробики, для желающих - курсы по изучению возможностей компьютера, работа с ай-пэдом и ай-фоном, знакомство с  полезными в быту техническими новинками. Время от времени организовывают экскурсии по достопримечательностям Лос Анджелеса.

Неудивительно, что попасть сюда мечтали многие, очередь составляла около двух лет - для клиентов на бюджетной основе. Для тех, кто платил сам, свободные места имелись всегда и время пребывания не ограничивалось.

4.

Тиффани прикрепила велосипед цепью к металлической дуге, растущей из асфальта. Достала из велосипедной сумки увесистый пакет и направилась к центральной двери. Предъявила пропуск посетителя, прошла внутрь через вращающиеся стеклянные двери. У приемной стойки справилась о Мелани Ди Люка.

Черная рецепционистка с блестящими, будто намазанными маслом, волосами до плеч заглянула в компьютер.

- Миссис Ди Люка сейчас в саду. Можете к ней пройти, - сказала и слабо махнула левой рукой.

Для новичка коридоры «Подсолнечника» - настоящий лабиринт, без подсказки не разобраться. Для ориентации в вестибюле висело табло во всю стену, на которое Тиффани не взглянула. За два с половиной года, что приходила сюда, изучила здание вдоль и поперек. Прачечная - на уровне минус один, столовая - направо от центрального входа и вперед по коридору, медицинское отделение - налево и еще раз налево, помещения для досуга - сразу позади рецепции.

Сад находился на задней стороне, двери в него стояли раздвинутыми.  Это был миниатюрный парк под открытым небом с цветочными клумбами, скульптурными фонтанчиками, зелеными и голубоватыми кустарниками конических и круглых форм . Дорожки из серых плит, без зазоров подогнаны друг к другу - чтобы гуляющие и проезжающие на креслах-колясках не зацепились.

Свет в саду ярко горел, по дорожкам ходили люди, чаще парами. Тиффани прошла к площадке, в центре которой стояло огороженное палочным заборчиком деревце. Оно невысокое, с разросшейся вширь кроной - будто приплюснутое. На ветках его зеленые, размером со сливу плоды, покрытые колючками, названия их никто не знал.

По окружности площадки стояли диванчики из множества узких досок: сиденье и спинка плавно переходили друг в друга, ножки и подлокотники металлические с завитушками. Диванчики выглядели изящно и романтично, в стиле девятнадцатого века. На одном из них сидели две дамы. У той, что помоложе, короткие, покрашенные в ярко-рыжий цвет волосы, нос с утолщенным концом и жирная кожа. Постоянно взмахивая руками и ни на секунду не закрывая рот, она что-то эмоционально рассказывала соседке. У той седые волосы собраны в пучок, лицо сухое, обвисшее, но заметно, что в молодости она отличалась красотой. Выражение - спокойное и благородное, как у человека, прожившего честную жизнь. Положив руки на колени, она глядела на стоящее впереди дерево и думала о чем-то далеком.

Тиффани подошла.

- Привет, бабушка!

Седая дама не отреагировала. Тиффани тронула ее за плечо, женщина повернулась, посмотрела рассеянно. Подняла голову, прищурилась, постаралась сконцентрировать взгляд.

Прогрессирующая болезнь Алцгеймера - вспомнила Тиффани диагноз, который поставили Мелани на недавнем обследовании. Когда ее вывели из процедурного кабинета, лечащий врач Том Хадсон сказал:

- Действенного лекарства от Алцгеймера пока нет. Исследования в стадии экспериментов. Некоторые учены предлагают проводить стимуляцию мозга электротоком. Это сложная операция. В первые пять месяцев наблюдается улучшение памяти. Но длительные последствия и побочные действия не совсем изучены. Вы, как единственная родственница, вправе выбирать метод лечения миссис Ди Люка - оперативный или щадящий.

- Что за щадящий?

- Таблетки, содержащие кроме прочего фосфор.

Тиффани выбрала таблетки.

Но они почему-то не действовали на Мелани...

Через пару мгновений глаза ее ожили и потеплели, вокруг собрались мелкие, острые морщинки. Она улыбнулась, потянулась руками.

- Здравствуй, дорогая! Рада тебя видеть.

Тиффани не была уверена - помнила ли она ее имя. На глаза навернулись слезы. Скоро бабушка вообще перестанет ее узнавать...

Наклонилась, обняла ее, поцеловала.

- Как у тебя дела?

- Как всегда, очень хорошо... - продолжая улыбаться, ответила Мелани. В глазах мелькнуло напряжение, будто она еще что-то хотела сказать, но запамятовала.

- Привет, Тиффани! - весело поздоровалась соседка.

- Ах да, Тиффани... - тихо сказала Мелани. - Садись рядом. - Подвинулась, освобождая место посередине.

Соседка тоже подвинулась. Ее звали Лора, она обрадовалась приходу девушки, как если бы та была ее родственница.

Лора молчать не умела, сходу принялась выкладывать местные новости.

- Мы здесь весело проводим время, - сообщила она и затараторила, будто боялась, что перебьют. - Вчера смеялись. Наша организатор досуга миссис Ричардсон устраивала вечер именинника. Поздравляли всех, кто родился на этой неделе. Каждый говорил приветственное слово и не только в адрес именинников, а вообще.

Когда микрофон передали мистеру Ковалски, он подумал, что это телефон, приложил к уху. Говорит: алло, алло. Ха-ха-ха! Все смеялись. Я сегодня в столовой ложку на пол уронила и найти не могла. Потому что очки забыла. Мисс Стейн здесь старейшая жительница. Ей лет девяносто. Перепутала горчицу с васаби, они одинаково зеленые. Она взяла васаби, намазала на огурец, стала есть. А он едкий. Мисс Стейн как начала икать на весь зал! Пришлось врача вызывать.

Мистер Гринберг, из сорок восьмого номера, ночью скончался. Говорят, от гриппа. Я не поверила. Какой может быть грипп летом? Разве только мексиканский. Тогда - да. Говорят, это новая модуляция... - Лора спутала с «мутацией» и не заметила. - ... которая поражает свиней и смертельна для человека. Если он не привился. А я давно сделала прививку, от всех видов гриппа, мне теперь не страшно...

Лора страдала тем же недугом, что и Мелани. Любила поболтать и, мешая выдумку с реальностью, рассказывала так правдоподобно, что невозможно было разобрать где правда, где ложь. Она верила в собственные истории, и неважно, где они происходили - в жизни, в телевизоре или в ее голове.

Она жила в «Подсолнечнике» постоянно и намного дольше Мелани. Женщины быстро подружились, вероятно из-за разности характеров: Лора активная, Мелани сдержанная. Отлично ладили. Когда той или другой требовалась передышка от общения, они просто расходились по комнатам, а на следующий день снова встречались, позабыв вчерашний разлад.

Сколько помнила Тиффани, к Лоре никто никогда не приходил. Было ее жаль. Проведывая бабушку, не спешила с ней уединиться. Обычно они сидели втроем, вот как сейчас, болтая о том о сем, будто дружная семейка.

Разговаривала, в основном, Лора.

- Я вот здесь сижу, а у меня дома ремонт идет. - Фантазия. Дома у нее нет, но она не знает об этом. - Да-да. Новую кухню делают, по последнему слову. Кругом хаос. Мастера сказали, чтобы я раньше четверга не возвращалась. Пришлось здесь обосноваться. Но я ненадолго, скоро уеду. Тед ждет. - Тед - муж, который умер. - Нас внучка приглашала погостить.

- У тебя есть внучка? - спросила Мелани.

- Конечно, есть. Разве я не говорила? Помнишь, показывала фотографию двух приемных дочерей? Кристина стала пилотом, Кора - конструктором модной одежды. От Коры у меня внучка. Забыла, как ее зовут... Сейчас, сейчас... - Лора задумалась, потерла лоб. - Ах, да. Наоми.

- Вы уже поужинали? - спросила Тиффани у бабушки, взяла ее руку, погладила, поцеловала.

- Да. И очень вкусно. Тунец с картошкой фри и брокколи. Обожаю брокколи. Ты ее тоже готовь. Очень полезный овощ. И про фрукты не забывай. В них самые необходимые для жизни витамины... - начала она привычно-заботливо, будто Тиффани все еще была ребенком.

- А пасту вам дают? Ты раньше пасту любила. И спагетти.

- И пасту, и спагетти дают. С сыром, с болонским соусом. Конечно, тут соусы из супермаркета, вкус не тот, какой-то смазанный. А соус должен быть острым, чтобы возбуждал аппетит и поднимал настроение. Когда мы жили в Калабрии, я сама делала пасту - с красным пеперончино, к ней соус с копченой грудинкой... Здесь можно пиццу заказать. Вручную приготовленную и выпеченную по настоящему итальянскому рецепту.

- Я тоже пиццу люблю, - вставила Лора. Долго сидеть молча у нее не получалось. - «Фунджи» - с грибами. Отличный вкус! Что главное: от нее не поправишься. Мне велели за весом следить. Приходится обращать внимание на калории. Не то, что в молодости - ели, сколько хотели. Что такое «калории» не знали.

5.

Повеяло свежим ветерком. У Мелани выбилась длинная прядка и заколыхалась на щеке. Тиффани убрала ее за ухо, поцеловала бабушку в щечку, прошептала:

- Люблю тебя. Ты моя самая дорогая. Не забывай, ладно?

- Ладно, миленькая. - Посмотрела изучающе. - Ты на отца похожа. На моего младшенького, любимого Винченцо...

К лавочке неслышно подошла персональная помощница Мелани - Тамара Янг, коричневолицая, с добрыми глазами, постоянно влажными, вроде ей все время хотелось плакать от сочувствия к пациентам. Развлекая их, она рассказывала о себе: родители приехали с Ямайки еще до провозглашения там независимости в шестьдесят втором году, сама родилась в Америке, в отпуск ездит на родину предков, в Кингстоне живут двоюродные братья с детьми. Тамара - убежденная католичка, полюбила Мелани, когда увидела над ее кроватью распятие.

Наклонилась к Тиффани:

- Пора уходить с террасы, а то миссис Ди Люка простудится. Вам помочь? Привезти кресло?

- Нет, спасибо, миссис Янг. Я справлюсь.

Коляска Мелани не требовалась. Несмотря на солидный возраст - недавно исполнилось восемьдесят три, физически она чувствовала себя сносно, только память стала подводить. То, что идет необратимый процесс в мозгу, она не осознавала, забывчивость списывала на годы. Доктора держали язык за зубами, внучка про болезнь не упоминала - боль и беспокойство держала при себе. Она зорко следила за разработками ученых, каждое новое сообщение об успехе читала с надеждой в сердце. Но до сих пор  действенного и безопасного препарата от Алцгеймера не найдено, а на радикальные меры как электрошок или «промывка мозгов» она никогда не согласится - не стоит делать из бабушки «лабораторного кролика».

Держа под руку, Тиффани помогла ей подняться и повела «домой» в апартаменты, которые находились по коридору направо четвертая дверь. Апартаменты крошечные, зато двухкомнатные. В гостиной умещалось самое необходимое: телевизор, два кресла, столик и огромное кресло «лейзи бой» - с высокой спинкой и широкими подлокотниками. В спальне за перегородкой - кровать, тумбочка, стул, встроенный шкафчик. В туалете унитаз с подручниками и сидячий душ с нескользким, ребристым полом. Кухни нет, готовить самим запрещено. Жильцы питались в общей столовой, выбирая меню на следующий день из двух вариантов.

Мелани устроилась на кресле и будто утонула в его комфортабельных внутренностях. «Лейзи бой» был сконструирован специально для пожилых, управлялся пультом и при необходимости раздвигался как кровать. Тем, у кого слабые колени, помогал вставать, наклоняясь вперед. Удобнее всего в нем полулежать, положив ноги на выдвижную подставку.

Тиффани прикрыла бабушку теплым пледом, тщательно подоткнув под ноги.

- Устала?

Та прикрыла глаза и слабо качнула головой - нет. Тиффани придвинула низкий стульчик, села рядом. Взяла ее руку, осторожно погладила. Рука хрупкая, беззащитная - мясо усохло, кожа провисла между косточками, расходившимися от пульса к пальцам, у основания их выступили костяные бугорки. По ним бабушка когда-то учила ее разбираться - в каком месяце тридцать дней, в каком тридцать один. Маленькая Тиффани так и не поняла, почему февраль обидели - недодали дней. Было его жаль как человека. Мечтала: когда вырастет, попросит губернатора штата исправить несправедливость. А когда к ним однажды приблудился кот с обрубленным хвостом, назвала его Февраль.

Рука пахла знакомо, по-родному.

Приложилась щекой.

Сидели так - долго, молча, и не хотелось шевелиться или прерывать молчание.

- Я тебе кое-что принесла, - проговорила внучка потихоньку.

- Опять фрукты? Не надо, девочка. Нас здесь хорошо кормят. Не беспокойся, пожалуйста. Мне тебя видеть радость. Спасибо, что не забываешь. Трое детей у меня, и никто не навещает. Только ты. Внученька моя, дорогая...

Она притянула Тиффани к себе, обняла за голову, потянулась дрожащими губами - поцеловать. Та едва удержалась, чтобы не заплакать. Жалко бабушку, не помнит, что из троих детей двое умерли, а на третьего ей рассчитывать не стоит.

Состояние ухудшается буквально  с каждым днем. Что будет, когда Мелани перестанет ее узнавать? Посмотрит чужими глазами? Спросит: вы кто, мисс? Они станут чужими...

Нет, слишком больно об этом думать.

Неужели нельзя предотвратить? Или хотя бы оттянуть?

Доктор Хадсон сказал - ей необходимо тренировать память, чтобы не забывать прошлое и не терять себя в настоящем.

В «Подсолнечнике» для таких пациентов два раза в неделю организуют групповые занятия. Инструктор дает задания на запоминание - показывает несколько слов, закрывает, предлагает назвать. Идея хорошая, но неперсональные занятия имеют малый эффект.

Еще рекомендуют почаще разгадывать кроссворды и напрягать мозги японской игрой с числами «судоку».

Мелани не подошло: от кроссвордов глаза уставали, «судоку» оказалась слишком сложной.

Тогда Хадсон посоветовал почаще разговаривать с бабушкой о прошлом - в подробностях, с описаниями людей и событий. Идеальный вариант - использовать старые фотографии. Если остались.

К счастью, у Тиффани остались. И она позаботится о том, чтобы Мелани как можно дольше сохраняла ясную голову.

Достала из сумки альбом - распухший фолиант с потертыми обложками, на верхней в овальном окошке цветок, раскрашенный в ненатуральные, кичевые цвета. Толстые страницы с фотографиями переложены тонкими, шелестящими листками. Раскрыла, показала на первое фото с волнистыми краями: сосредоточенный юноша в пиджаке и коротковатых брюках рядом с девушкой в строгом, темном платье и белых носках.

- Это кто?

- Дай очки.

Мелани посадила на нос очки для чтения с продолговатыми стеклами без оправ, нахмурила брови, напрягла глаза. Долго, очень долго вглядывалась в старое изображение, которое раньше было черно-белым, теперь приобрело желтоватый налет.

- Господи, да это же мы с Тони! - со вздохом облегчения сказала она. Любовно погладила карточку, вроде хотела прикоснуться к себе молодой. - Сделали это фото перед тем, как он на войну уходил. Ой, нет, когда пришел. Я в то время была беременна нашим первенцем, Стефано.

- Мы рано поженились, когда обоим едва восемнадцать стукнуло, - начала вспоминать Мелани. Оживляя в памяти картинки прошлого, говорила медленно, вроде боялась нечаянно соврать. - Очень любили друг друга. Дуче Муссолини собрался призвать Тони в армию. Но он сбежал к партизанам. Воевал недолго, пару месяцев. Вернулся, когда итальянских фашистов перебили, а немцев выгнали из страны. Тони один раз ранили, в живот. Он выжил, слава Мадонне. Я ей каждый день за него молилась. Она нам помогла.

Мелани перевела глаза на деревянную фигуру на столике: молодая женщина держит ребенка на руках - приклонила к нему покрытую покрывалом голову, он ее обнял за шею.

Перекрестилась, продолжила.

- Тони вернулся, мы купили дом в Кондофури, у подножия Монталто, на юге Калабрии.  Завели хозяйство. Бедно жили, но весело... Знаешь, как я скучаю по родной деревне! На улице пахнет бергамотом, а дома парным молоком. Современные люди не знают, как пахнет свежее молоко - теплое, только что из-под коровы... Тиффани, когда будет возможность, обязательно поезжай в Кондофури. Зайди в первый деревенский дом, попроси молока. Сначала понюхай. Потом пей. Это запах и вкус Калабрии.

- Хорошо, бабушка.

- Жители там приветливые, здороваются даже с незнакомыми и всегда готовы прийти на помощь. Родниковая вода целебная. Мужчинам помогает против облысения. Подросткам против прыщей. А таким красавицам как ты, позволяет надолго сохранить привлекательность. Обязательно умывайся ею каждый день. Увидишь - насколько преобразишься.

- Мне уже сейчас туда захотелось. Но продолжай. Дедушка вернулся с войны, вы поселились в своем доме. А потом?

- Тони работал на оливковом поле у Алфредо Морри, я хлопотала по хозяйству. Вскоре другой сын родился, Роберто. Последний, Винченцо, почему-то задержался, мне тогда уже сорок стукнуло. Трое сыновей, полный комплект. Мне, конечно, девочку хотелось, да не вышло. Потом в Америку переехали...

- Зачем? - напряженно спросила Тиффани.

- Точно не помню. В Калабрии мафия появилась. Или всегда была, только я не замечала. Не знаю... У Тони родственники в Калифорнии, сказали - приезжайте, поможем устроиться. Есть подходящий городок с итальянским названием Венеция. Он тогда заброшенный был. Каналы пустые, заросшие. Дома дешевые. Мы переехали... Потом мужа в армию призвали, на Вьетнамскую войну. Я с детьми осталась... Нет, Стефано уже взрослый был, жил отдельно. Роберто - восемнадцать или девятнадцать, не помню точно. Он тоже отделился. Я с Винченцо жила, моим младшеньким. Он был спокойный ребенок, ласковый. Любил меня в нос целовать, говорил - моя красивая мамуля. Говорю - я уже старенькая. А он - ты не старенькая, ты новенькая... Потом муж вернулся, и мы больше не расставались. Сыновей хороших вырастили. Жаль, что Тони рано из жизни ушел... Не помнишь, когда он умер?

- Двадцать лет назад. Перед самым моим рождением. Знал ли он, что я должна была появиться?

- Э... не могу сказать. Он болел очень. Говорят, они, ветераны, во Вьетнаме какому-то вредному излучению подверглись. От того потихоньку умирали, один за одним. Лорин муж тоже... - Мелани вздохнула, опустила глаза. - Когда Тони ушел, одна я осталась. Замуж выходить не стала. Хотя звали. Два раза. Хорошие мужчины, положительные. Один, тоже итальянец, работал в автомастерской механиком. Как же его звали... А - Бенито! Как Муссолини. Не знаю почему, но к нему сразу отвращение появилось. Второй был вдовец с пятью детьми. Не пошла за него. Побоялась, дети над Винченцо будут издеваться.

- Наверное, ты просто не хотела больше замуж.

- Это точно. Так мужа любила, что никого другого на его месте не представляла. - Повернулась к Тиффани. - Что-то давно я Стефано не видела. Не знаешь, что с ним? А Роберто?  Где сейчас Винченцо, мой младшенький, самый любимый, ласковый мальчик?

«Стефано и Винченцо мертвы, а с Роберто тебе лучше не встречаться», - ответила про себя Тиффани. Правду бабушке она не откроет. Никогда. Пусть до конца жизни остается в неведении. Ни к чему тревожить ее тем, что уже не изменить.

Перевернула страницу, снова спросила:

- Здесь кто?

На широкой, во всю страницу, фотографии запечатлены несколько человек полукругом. Подпись: Тони вернулся с войны. Интересно, помнит Мелани тот день?

- Здесь семья собралась, - сказала она после долгого рассматривания, которое превратилось в ритуал. - Не знаю точно, по какому поводу. Рождение Роберто?

- Написано «Тони вернулся с войны».

- Ой, точно. Я ошиблась, потому что на рождение Роберто семья тоже в полном составе собиралась. Никак не пойму, кто тут изображен. Слишком много народу. Фото старое, неясное. Знаешь, стала замечать - память иногда подводит. Да, годы здоровья не прибавляют... Нет ли у тебя более поздних фотографий?

Тиффани открыла наугад одну из последних страниц. Хорошего качества, цветное, любительское фото запечатлело улыбающуюся семью Ди Люка - родители, сыновья с супругами. Стояли возле молодого, вытянувшегося кипариса и не фоне гор в следующем порядке: Винченцо с женой Лилией, Мелани, Тони, Стефано с женой Софи, Роберто один. Он единственный не улыбался и смотрел не в объектив, а скосив глаза - на  младшего брата.

Это фото показывать Мелани нельзя, не все воспоминания пойдут ей на пользу. Тиффани захлопнула альбом.

- Не устала? Хочешь телевизор посмотреть?

Ответить Мелани не успела, в дверь постучали, вошла Тамара Янг. Время  мыться и укладываться в кровать. Раздевая подопечную и сопровождая в душ, она обычно что-нибудь рассказывала. Не только потому, что  общаться с клиентами рекомендовало начальство. Тамара любила поговорить и выкладывала все, услышанное и увиденное за день.

- Миссис Ди Люка, помните нашу уборщицу Энн Рис?

- Энн Рис? Та симпатичная женщина, что на Опру похожа?

- Точно. Она сегодня поведала историю своей семьи. Занимательно, как в романе. Основатель нашей Венеции Аббот Кинни имел чернокожего уборщика из Нового Орлеана по имени Артур Рис. Тот по профессии вообще-то был художник. Он часто советовал хозяину насчет дизайна зданий и планировки улиц. Также насчет прокладки каналов и установки мостов. Кинни к нему прислушивался и вскоре назначил главным архитектором города. А для уборки выписал двоюродного брата Артура - Джона. Тот себя тоже отлично зарекомендовал. Кинни сделал его персональным шофером и поселил в своем доме. После смерти хозяина дом перешел Джону. Энн - его пра-правнучка. Как вам нравится? Готовый сценарий для исторического фильма. А на главную роль взяли бы...

Пока Тамара помогала бабушке освежиться, Тиффани разобрала постель, подогрела электрогрелкой.

Одетая в толстый, белоснежный, банный халат, Мелани вышла из ванной. Щеки ее порозовели и немного лоснились от крема, которым она, несмотря на возраст, пользовалась ежедневно. Тамара дала ей выпить     несколько разноцветных таблеток, одну за одной, и, пожелав «спокойной ночи», удалилась.

- Бабушка, ты как-то пожаловалась, что мерзнут ноги.

- Иногда мерзнут. Сама не знаю, от чего. Особенно по вечерам.

- Я тебе носки принесла. Самые лучшие - с добавлением ангоры. Надевай каждый раз, когда замерзнешь. А перед сном обязательно. Ноги согреются, быстрее заснешь.

Тиффани достала из сумки несколько пар пушистых носков, даже на вид теплых, раскрашенных в нежные цвета - белый, розовый, персиковый. Помассировала бабушке ступни, согрела, смазала кремом для ног. Надела носки. Расчесала волосы, заплела в косичку. Помогла лечь в постель. Укрыла одеялом до груди, присела рядом.

Снова взяла ее худую руку, легонько прогладила. Наклонившись, прижала к губам, поцеловала каждую косточку, каждый бугорок. Долго не отпускала.

- Мне холодно, - прошептала Мелани.

Действительно, кончики пальцев ее ощущались как ледышки. Тиффани осторожно их растерла, дыша теплым воздухом - так разогревают руки на морозе.

- Лучше так?

- Лучше, миленькая.

- Сейчас я тебя всю согрею.

Хорошенько подоткнув одеяло под ноги бабушки, Тиффани легла рядом, обняла ее голову, прижалась к щеке и ощутила холодное прикосновение. Сердце дрогнуло. Захотелось отдать всю заботу и тепло, чтобы согреть это доброе существо, беспомощное как дитя, и такое же дорогое. Единственный родной человечек...

Нет такой вещи, которой Тиффани не сделала бы для нее.

Поглаживая ее щеки, лоб, волосы, вполголоса приговаривала:

- Не бойся, бабуль, я тебя не брошу. Никогда. Ведь ты меня не бросила. Вырастила, как собственную дочь, любила и заботилась. Я тебе очень благодарна. И люблю очень. Ты самый дорогой человек на свете. Не волнуйся, у нас все будет хорошо. Мы еще долго будем вместе. Вот как сейчас. Ты и я вдвоем. Никогда не расстанемся. Обещаю...

6 .

В четверг суд рассматривал последнее дело из списка, по которому обвинялась Люсия Берекел, и Марк сомневался - управятся ли за один день. Кончина младенца Ники Брауна вызвала у специалистов наибольшие разногласия. Сюда вмешался эмоциональный фактор: гибель пожилых людей затрагивает не так, как гибель грудничков. Именно после этого случая руководство больницы обратило внимание на медсестру, которая, как потом оказалось, во время предыдущих пяти смертей также находилась поблизости. По злому умыслу, считали следователи. По чистой случайности, считал Марк.

Ники был болен еще до рождения. При ультразвуковом обследовании врачи увидели на фото нечто вроде огромной опухоли на груди. Оказалось, кости грудины не сформировались, сердце и другие органы вывалились наружу и лежали в коже как в мешке. При более тщательном обследовании вдобавок обнаружилась генетическая дисфункция почек и сбой в мозговом кровообращении.

Слишком много нарушений для одного малыша - даже если случайно выживет, здоровым не будет никогда.

Будущая мамочка, Роза Браун, не согласилась на аборт, который должен был быть проведен по медицинским показаниям на поздней стадии беременности. Будучи верующей, она считала: аборт - убийство. Все в руках Божьих, что Он ни делает, следует принимать без ропота. Какой бы ребенок ни родился, она будет любить и лелеять.

Тем более, что он ее первый и последний. Розе долго не удавалось забеременеть естественным путем - с помощью мужа, и чем старше становилась, тем шанс уменьшался. В тридцать восемь лет и с превышением веса в сорок кило шанс стать матерью - не более пяти процентов. После многократных попыток «искусственного оплодотворения» она забеременела и ни за что не согласилась бы отказаться от мечты иметь ребенка. Даже тяжелобольного.

Роза не отличалась крепким здоровьем. Из-за патологии почек, ожирения и гипертонии она всю беременность находилась под усиленным контролем врачей. На двадцать шестой неделе появился риск гибели плода в утробе, было решено его извлечь и доращивать в барокамере.

Хирург Николас Левински, лучший в больнице, сделал все, что мог. Технически он не допустил ошибок, но операцию нельзя было назвать успешной. Еще до начала ее перестало прослушиваться сердце Ники, и без того ослабленный, он опутался пуповиной. Следовало спешить.

Пробравшись через слои жира, Левински вытащил крошечное тельце из теплого материнского живота, который внезапно превратился в смертельную ловушку. Синий от недостатка кислорода, Ники весил всего двести восемьдесят грамм и умещался на ладони. Не кричал, не шевелился. Врачи подумали бы, что мертв, если бы не видели слабое биение сердечка в кожном мешке на груди. Команда акушеров из пяти человек начала реанимационные мероприятия.

После чего новорожденного поместили в барокамеру под постоянный надзор персонала, опутав прозрачными трубками и налепив датчиков, подключенных к наблюдающему компьютеру. Со сморщенным, страдающим личиком, в бинтах и трубках, Ники выглядел таким жалобным и беззащитным, что вызывал слезы на глазах даже у закаленных   медсестер неонатального отделения.

Они подходили проверить его состояние чаще, чем у остальных, в  надежде заметить малейшие признаки улучшения. Однако, признаки не появлялись. Наоборот. Показатели жизненных функций снижались с каждым днем. Об операции по возвращению органов внутрь тела не могло быть и речи.

Один раз, при смене дежурства двух сестер, подал сигнал тревоги аппарат контроля за ритмом сердца.

Открыв барокамеру, сменщица заметила, что трубка, подводящая кислород в нос ребенка, отошла и явно не выполняла возложенной функции. Это могло быть случайностью - трубка была недостаточно закреплена или от тепла отклеилась и сдвинулась в сторону.

А могло оказаться чем-то другим. Следствием злого умысла. Темным планом маньяка, проникшего в святая святых - неонатальное отделение больницы. Медсестра подозрительно посмотрела на закончившую смену Люсию...

Собственно, именно на ее показаниях и строилось обвинение. Бдительная медсестра заразила подозрительностью главврача и убедила провести расследование, которое показало - предыдущие пять смертей произошли тоже в дежурство Берекел. Статистика, которая, в принципе, ничего не доказывает и ничего не исключает и которую можно привязать к любому выводу.

Но шпионская паранойя уже овладела руководством больницы - оно отстранило Люсию от обязанностей и подало заявление в полицию.

Завертелся маховик, работавший на поиск не столько правды, сколько сенсации. Одним из подтверждений чего послужил следующий эпизод.

Тридцать лет назад семья Берекел жила в Канаде. Однажды в доме по неизвестной причине возник пожар. Одиннадцатилетняя Люсия в тот момент находилась в школе, и ее невозможно было привязать в качестве поджигателя. Но имелась вещь, которая натолкнуло детективов на мысль о возможных маньячных признаках ее характера. При осмотре пожарища обнаружили, кроме прочего, дневник с рассказом про убийство сутенера. Рассказ был навеян хорор-творчеством Стивена Кинга, которым в то время увлекались Люсия и ее брат Роб. Канадская полиция проявила дотошность и проверила - не убивали ли в последнее время в округе сутенеров, наркодилеров или кого-то из подпольной среды.

Оказалось - нет.

Проклюнувшееся  было подозрение засохло на корню - рассказ полностью придуман, причиной пожара оказалось короткое замыкание. Дело отправили в архив, как не несущее криминальной составляющей.

В чем через тридцать лет засомневалась калифорнийская полиция. Специально посланный в Ванкувер агент привез копию дневника с тем детским опусом, и его в качестве дополнительного доказательства приобщили к досье «ангела смерти» Люсии.

Рассказать такое в кругу друзей - примут за анекдот и посмеются.

Марку и его клиентке было не до смеха. Взявшись разобраться в смерти младенца Брауна, он понял - обвинение базируется в большой степени на эмоциях, подозрениях и предположениях. «Вина» несчастной лишь в том, что она оказалась в неподходящее время в неподходящем месте. Попросту - на работе в больнице, где смертельные случаи происходят немножко чаще, чем в офисе.

Убедить судью взять дело на пересмотр непросто, тем более, когда Верховный суд утвердил предыдущий приговор. Марку пришлось развить поистине титаническую деятельность. В качестве экспертов подключил ведущих специалистов в области родовспоможения, совершил несколько визитов в крупные клиники страны, собственными глазами наблюдал за тяжелыми родами, потратил многие часы на поиски в интернете сообщений о последних достижениях в области реанимации новорожденных...

И собрал-таки неопровержимые, по его мнению, материалы в пользу клиентки. Собственно, именно благодаря его усилиям появились новые доказательства ее невиновности - в конкретном случае с Ники. Что повлекло возможность пересмотра других пяти обвинений, над которыми работали коллеги-адвокаты из группы волонтеров.

7.

То, что кажется неопровержимым адвокату, не кажется таковым обвинителю.

Чтобы бодаться в суде с Лоуренсом Бринкхорстом надо иметь череп как у бизона - восемь сантиметров толщины. В данном же случае требовался танк, потому что Лоуренс не сидел на месте, ожидая - когда тяжелая артиллерия защиты разбомбит крепость его доводов. Готовился к ответной атаке. Процесс над «маньячкой» стал для него «лебединой песней» перед уходом не пенсию. Песней, в которой он, по собственному убеждению, не сфальшивил ни единой нотой.

Бринкхорст был свято уверен в вине Берекел и не собирался сдавать позиции - слишком многое стояло на кону.

Оправдание ее не в его интересах. Означало бы, что он с самого начала направил меч Фемиды на ошибочную персону, убедив суд приговорить ее к шестиразовому пожизненному заключению. За неправедную отсидку в тюрьме государству придется выложить кругленькую сумму. За потерю здоровья - приличную компенсацию. Подобное унижение Бринкхорст не испытал ни разу на протяжении  сорока  лет карьеры. И не желал испытать на сорок первом году. Собирался уйти с гордо поднятой головой и чувством исполненного долга. Триумфатором, а не побитым престарелым полководцем.

Недоверчиво прищурившись, смотрел он на первых свидетелей защиты - журналистку Мету Но и практического философа Тома Дерексена. Пару лет назад они написали книгу с названием, в котором заключался весь смысл «Дело Люсии Берекел - правовое заблуждение». Книга посеяла сомнения во многих здравомыслящих умах и подтолкнула начать кампанию в защиту неправедно обвиненной медсестры.

Книга - не доказательство. Бринкхорст усмехнулся и вызвал специалиста по статистике Вольфа, который после сложных, узкопрофессиональных объяснений, сделал «убойный» вывод: шанс, что Люсия случайно оказалась рядом с пациентами в момент их смерти - один к семи миллиардам. Простыми словами: случайность исключена.

Марк помнил, что на первом процессе тот же Вольф приводил шанс поскромнее - один на триста сорок два миллиона, откуда новые данные? Зацикливаться не стал. В противовес выставил начальника Центрального Статистического Бюро штата Майкла Фишера. Вообще-то он был в отпуске и собирался в четверг лететь в Ирландию, чтобы отдохнуть от лос-анджелесской жары, подышать прозрачным горным воздухом. Согласился задержаться на день и выступить свидетелем, когда услышал, что данные его любимой науки используют против человека, очень возможно - невиновного.

Фишер начал непонятными для присутствующих словами. «Чаще всего статистика приводится, чтобы показать связи. Наличие статистической связи еще не означает зависимости явлений».

Судья попросил перевести сказанное с профессионального на общечеловеческий. Фишер кивнул, помолчал, перенастроился и раскритиковал выкладки Вольфа таким доступным языком, что его поняли все присутствующие, в том охранники у дверей и очень возможно - сами двери.

Далее выступал сам Лоуренс Бринкхорст. Именно выступал, а не тупо зачитывал текст по бумажке. Свою роль он наверняка отрепетировал заранее: ходил перед присяжными - как павлин перед невестами, жестикулировал обеими руками, делал ударения на важных словах и паузы между абзацами. Его речь - полноводная, как река Миссисипи,   касалась врачебной этики, гуманизма, морали и содержала призывы к борьбе против «убийц в белых халатах». Такие пространные речи, замешанные на идеализме и обобщениях, хороши на широкой публике - в ООН, например, а не в зале суда, где обсуждаются конкретные проблемы конкретных людей. Впрочем, иногда они имеют влияние и на чувствительные души присяжных, на что рассчитывал Бринкхорст.

Чтобы после высокопарных слов направить заседание в практическое русло и перетянуть внимание на себя, Марк выступил со скандальным заявлением: расследование проведено некорректно и однобоко. С самого начала рассматривалась лишь одна версия - именно о виновности мисс Берекел. Под эту версию подгонялся результат. Пример: наличие в деле дневника с выдуманным рассказом, который использован для характеристики подсудимой как маньячки. Второй пример - двухгодичное замалчивание результатов токсикологической экспертизы, проведенной группой специалистов Института криминалистики.

Этот отчет, вернее упоминание о нем, Марк случайно обнаружил в рапорте следователя. Не пожалев личного времени в субботу, порылся в архивах Института, нашел отчет и приобщил к делу. Попросил доступно прокомментировать профессора Амитаву Давгупта из университета Хьюстона. Индиец по происхождению, техасец по рождению, тот согласился - скорее из земляческой солидарности с Марком, чем по большому желанию.

Речь шла о следующем. Главной причиной смерти Ники указано превышение дозы дигоксена, который вводили для стабилизации сердечного ритма. При первом вскрытии в крови нашли большое количество продуктов его распада. Экспертиза Института криминалистики, более точная, показала: в это количество занесли вещества, произведенные самим организмом.

Присяжные слушали, вытянув шеи, боясь пропустить хоть слово, публика в зале притихла.

Запахло сенсацией.

Выступление профессора Давгупта обещало стать переломным моментом в процессе. Случай с младенцем был основой всего: подозрений, доказательств, проверок, выводов, усилий следователей и шумихи в обществе - перевернутая пирамида. Когда основа зашаталась, пирамида собралась рухнуть.

Публика шумела. Присяжные переговаривались.

Люсия пошевелилась. Все утро она просидела не двигаясь, глядя то в сторону, то под ноги - рассеянно, вроде происходящее ее не касалось.    Оказалось, она внимательно слушала. Марк заметил, как задрожал ее подбородок, заблестели влажно глаза. Хотела их вытереть, но руки, прикованные цепями к поясу, не достали - беспомощность и бесправие, которые она только сейчас осознала. И разозлилась. Вскинула голову.    Лицо затвердело и напряглось.

Сообщение профессора Давгупты было первым шагом к победе, и требовалось без остановки двигаться вперед, но некстати подошло время ланча. Судья Томич двумя пальцами поправила очки, пристукнула молоточком и объявила перерыв.

8.

После ланча продолжились дебаты, походившие на битву титанов юриспруденции.

Марк зачитывал документы, пестревшие узко-специальными терминами, разъяснял их для присутствующих и, в конце концов, почувствовал себя профессором, дающим лекцию студентам-первогодкам. Он перенял артистическую манеру оппонента - в данном случае плагиат ненаказуем: вставал с места, жестикулировал, играл интонацией, обращался к присяжным, призывая их руководствоваться не эмоциями, а здравым смыслом и нормальной человеческой логикой.

К тому же призывал их Бринкхорст, который бился отчаянно, будто речь шла не о судьбе Люсии, а о его собственной. Он был в два раза старше Марка, в двадцать раз опытнее и уступать «молокососу» не собирался. Имел к нему личный счет.

Некоторое время назад, когда Марк еще и года не жил в Лос Анджелесе, они столкнулись на одном процессе.

Дело казалось несложным - стороне обвинения. На скамье подсудимых оказался Ридли Хэнсворт сорока восьми лет, который ехал на машине и нечаянно задавил пожилую пару. Полицейское расследование установило: машина была в порядке, жертвы правил движения не нарушали, значит - виноват водитель. Так думал Бринкхорст и не углубился в вопрос. К чему терять время? Защитник у Хэнсворта неопытный и недалекий - только что из штата, где проживают тупоголовые ковбои и коровы, и наверняка такие же адвокаты.

Профессиональное высокомерие может сыграть злую шутку. Матерый обвинитель недооценил молодого адвоката, у которого оказался отличный тренер. Дядя Саймон в самом начале предупредил Марка: если в городских джунглях выживает сильнейший, то в юстиционных - хитрейший.

Бринкхорст не потрудился кропотливо разобраться в произошедшем. Марк разобрался и на процессе разбил его в пух и прах. Он установил и подтвердил показаниями профессионалов, что водитель страдал синдромом обструктивного апноэ, когда человек внезапно впадает в сон -  помимо собственного желания, часто даже не замечая того. Что и случилось с Хэнсвортом в тот злополучный день.

Суд его оправдал, правда не совсем - все-таки имеются жертвы - приговорил условно к пятнадцати дням исправительных работ по месту жительства. В то время, как обвинение требовало пятнадцать лет тюрьмы. Разница! Подсудимого освободили на месте. Бринкхорст наградил Марка таким уничтожающим взглядом, что другой бы на его месте задрожал коленками и провалился сквозь землю.

В тот день Марк доказал право на существование в профессональных джунглях. И не в качестве боязливого, поджимающего хвост койота, а бесстрашно идущего в атаку альфа-самца.

С тех пор, случайно или нет, они в процессуальных сражениях не сталкивались. До сего дня. По энтузиазму офицера обвинения было заметно - он не забыл урок, преподнесенный выскочкой-адвокатом.

До самого последнего момента не представлялось возможным с уверенностью сказать, кто же победит. Люсия стояла на краю пропасти - обвинитель толкал вниз, адвокат изо всех сил тащил в безопасность. От неопределенности женщина сникла. Ярко-оранжевая роба делала ее неестественно бледной, похожей на привидение, по недоразумению оказавшееся среди людей. Оно бы охотно улетело отсюда, да цепи не пускают...

Через установленные в зале микрофоны журналисты, ожидавшие на улице, слышали происходящее и в режиме прямого репортажа передавали в эфир. Им неопределенность на руку: позволяла придумывать версии развития событий - для сохранения интриги и запутывания публики. Чтобы не теряла любопытства и дождалась развязки.

9.

Развязка задерживалась. Марк с недовольством заметил: важность сообщения профессора Давгупта заболтали и забыли - благодаря усилиям мистера Бринкхорста.

Несколько часов непрерывных дебатов перелома в пользу Люсии не принесли. На каждого свидетеля защиты обвинение выставляло своего, утверждавшего противоположное. На каждый документ представляло другой - опровергающий. Каждое утверждение моментально оспаривалось, подвергалось критике и даже осмеянию.

К концу дня Марк почувствовал, что устал. Однажды закралось сомнение в себе: все ли возможное сделал для клиентки?

Сам себе ответил: да, все. Ему не в чем себя упрекнуть - ни в халатности, ни в лени, ни в отсутствии сообразительности. Неужели придется уступить только потому, что Бринкхорст силен в казуистике?

Нет, Марк не даст вырвать инициативу из рук. Имелся у него один козырь, который удалось заполучить совершенно случайно - как подарок судьбы. На него последняя надежда. Если присяжные не примут во внимание...

Даже не хочется продолжать.

Одновременно с процессом Берекел в Лос Анджелесе проходил всеамериканский, то есть обеих Америк, конгресс детских врачей, в котором принимал участие известнейший хирург-неонатолог, профессор Перез из Колумбии. Славу ему принесла успешная операция по разделению ножек девочке-русалке Адриане. Обычно такие дети умирают в течение года. Адриане уже исполнилось пять и она жила полноценной жизнью.

Про нее сняли документальный фильм, показавший шаг за шагом подготовку к операции, прохождение и процесс восстановления. Фильм получился сенсационный - еще никому до того не удавалось успешно разделить ножки ребенка при сиреномелии. Имя профессора Переза стало известно всему миру. Его пригласили на работу ведущие американские медицинские заведения, но он остался на родине, в больнице для малоимущих, которую сам организовал.

Марк смотрел этот фильм. Узнав, что знаменитый профессор сейчас в Калифорнии, загорелся желанием встретиться и поговорить.

Часто люди, отягощенные регалиями и славой, приобретают повышенное самомнение и абы с кем не общаются. К счастью, этого не случилось с доктором Перезом. Он оказался доступным, легким в общении человеком. Встретил молодого адвоката в фойе Дворца Конгрессов, крепко пожал руку и предложил вместе пообедать.

Во время еды разговаривали про погоду в Колумбии и Калифорнии и нашли много совпадений. Постепенно перешли к местным новостям, которые в последние дни будоражили жителей города. Самой горячей новостью был повторный процесс над медсестрой Люсией. Оказалось, профессор за ним следил - из чисто профессионального любопытства.

После десерта Марк перешел к делу.

- Я бы не посмел тревожить вас по мелочам, профессор, - осторожно начал он. - Речь идет о чудовищной судебной ошибке. У нас есть свидетельства, подтверждающие, что мисс Берекел не виновата ни в одной из смертей, в том числе младенца Ники. Именно его гибель вызывает сильнейшие эмоции, желание во что бы то ни стало найти виновного и наказать. Потому требуется специалист экстра-класса с непререкаемым авторитетом, который подтвердит, что Ники погиб от естественных причин. Трудно найти доктора, лучше вас разбирающегося в болезнях грудничков. Не могли бы дать свое заключение? Позвольте использовать ваш авторитет для спасения человека.

- У вас с собой бумаги? - спросил без лишних выяснений Перез.

- Да.

- Давайте.

Перез принял папку с документами и фотографиями, бегло просмотрел и, ничего конкретного не пообещав, сказал: если сочтет возможным  помочь, свяжется с Марком.

Позвонил тем же вечером. Согласился не только написать официальное заключение в пользу подсудимой, но и пожелал прийти на заседание, чтобы подробно осветить вопрос. Этот шаг Марк оценил особенно, потому что стоил Перезу денег.

Никто не знал - как долго будет продолжаться суд. Конгресс неонатологов закончится во вторник, и доктору Перезу придется самому оплачивать пребывание в городе, ожидая, пока суд дойдет до последнего дела. Про себя Марк решил: если процесс закончится в пользу Люсии и ей присудят компенсацию, Перез получит возмещение затрат в первую очередь и в двойном размере. Деньги наверняка пойдут на благое дело - оснащение его больницы.

Колумбийского профессора Марк оставил напоследок, сделав умный тактический ход - как известно, именно последнее выступление запоминается лучше всего. Речь Переза не должна пройти незамеченной и заболтаться, как в случае с доктором Давгупта. Иначе все насмарку - судьба Люсии, труд адвокатской группы, его личная карьера, не говоря про потрепанные нервы и ощущение вины.

Когда выступил последний свидетель обвинения, Марк поднялся, прокашлялся, многозначительно посмотрел на присяжных. Ученые дебаты их утомили. Они выглядели вяло и частенько посматривали на часы,  явно желая поскорее здесь закончить и разойтись по домам.

- Уважаемые господа присяжные заседатели, прошу внимания! - начал он повышенным тоном, словно актер, призывающий взбодриться зрителей, задремавших к концу спектакля.

- Мой последний свидетель - известнейший детский хирург, один из авторитетнейших специалистов-неонатологов в мире, профессор из Колумбии Антонио Перез. Прошу секретаря позвать.

Профессор произвел впечатление на публику одним своим появлением. Это был колоритный латиноамериканец: густые, зачесанные назад, масляно-черные волосы без малейшего признака седины; лицо, начавшее оплывать, но не потерявшее привлекательной гармоничности; блестящие как черные оливки глаза, светившиеся молодым энтузиазмом.

Несуетливой походкой прошел Перез к указанному креслу и, устроившись, обвел присутствующих спокойным взглядом. Выступая, он проявил уважение к публике: не употреблял сложных медицинских терминов, отвечал на вопросы подробно, доходчиво, приводя примеры. Он обладал, казалось бы, несовместимыми качествами - держался с королевским  достоинством и разговаривал в мягкой, убеждающей манере.

Таких людей называют харизматичными. Они излучают тепло, в котором хочется постоять каждому живому существу: и бездомной собачке, и президенту страны. В личном общении они просты и ненавязчивы, в обществе - неоспоримые лидеры. Все, что они говорят, принимается на веру и не требует доказательств.

Доказательства профессор все-таки привел - для самых неверующих. В частности он расширенно прокомментировал выводы доктора Давгупта и добавил от себя, что гибель младенца Ники никак нельзя отнести на действие чрезмерной дозы дигоксина. По трем причинам: низкое содержание препарата в печени и почках, быстрая смерть, сердце находилось в ненапряженном состоянии.

- К сожалению, малыш Ники Браун был обречен еще до рождения, да хранит его Мадонна на небесах, - проговорил в заключение Перез и перекрестился, подняв глаза к потолку. Вдобавок потер правый глаз и создалось впечатление, что он прослезился.

Блестящая речь, блестящая концовка. Сидевший с напряженной спиной Марк обмяк и тоже чуть не прослезился - его последний свидетель  отлично сыграл на эмоциях присяжных, многие из которых случайно оказались из латино. Они были очарованы  профессором и горды, что одной расы с великим человеком. Он пришел, чтобы поговорить с ними, помочь разобраться, и они его не подведут, не отмахнутся, не засомневаются. Они поверят и поддержат - следуя голосу крови, который сидит в инстинктах. С увлажнившимися глазами они кивали и неслышно аплодировали - только соприкасаясь ладонями.

Доктор с достоинством поклонился и удалился со сцены, то есть из зала. Марк проводил его благодарными глазами - классный специалист, тонкий психолог и отличный актер в хорошем смысле.

Антонио Перез оказался тем козырем, который переломил игру.

Марк с торжеством взглянул на Бринкхорста. Тот метнул молнии в ответ.

Присяжные удалились на совещание. Оно длилось всего  три четверти часа, что явилось своего рода рекордом для таких сложных дел, как пересмотр вынесенного ранее приговора.

Судья Томич спросила:

- Решение принято?

Председатель группы присяжных - высокий афро, державший бумагу  темными пальцами со светлыми ногтями, ответил:

- Принято единогласно. Вердикт: не виновна ни по одному пункту.

Зал ответил дружным вздохом, кое-кто зааплодировал. Поднялся шум.

Марк откинулся на спинку, закрылся ладонями и как-то отупел - от неверия, удивления, облегчения. Требовалось осознать, и осознание длилось не дольше секунды. Руки сами собой сжались в кулаки и вскинулись в победном жесте.

Коллеги поздравляли, хлопали по плечу, он отвечал такой широкой улыбкой, что сам себе казался глупцом.

Подошел Бринкхорст. Протянул руку.

- Я под впечатлением, - буркнул, не глядя Марку в глаза.

Судья постановил освободить заключенную немедленно. Конвоирши сняли оковы, похлопали Люсию по спине и удалились, оставив ее в полной растерянности.

Про главную героиню в суматохе как-то забыли, она робко улыбалась, оглядывая окружающих, будто искала подтверждения - да, справедливость, за которую пришлось заплатить тремя годами жизни и половиной здоровья, наконец, восторжествовала.

Наткнулась взглядом на Марка - он кивнул, подошел, приобнял, она уткнулась лбом в грудь, заплакала. Сам едва сдержался. Хорошо, подбежала дочь Люсии и, бросив объемистый пакет на пол, обняла мать. Обе  рыдали и смеялись одновременно. В пакете Марк заметил одежду - значит, дочь верила в оправдание с самого начала, похвальная преданность.

Отошел в сторонку, оглядел пустеющий зал. Здесь он выиграл процесс, который по абсурдности обвинений не имеет прецедентов. Без преувеличения сказать - историческая победа. Она войдет в анналы адвокатской науки, ей будет посвящена статья в Википедии. Имя адвоката Руттенберга станет широко известным в узких профессиональных кругах.

Ха, смешно... Марк - выдающаяся личность?

Почему никто не замечает?

Придется восхищаться собой в одиночку.

Прошелся вдоль стены, остановился перед портретом седого господина в черном сюртуке, сидевшего в полуоборот и строго смотревшего на Марка. Может, когда-нибудь рядом повесят его портрет...

Хотя - зачем?

Чтобы помнили потомки.

А разве это имеет значение, если ты уже умер?

Так, углубляться в философию не будем. Вернемся на землю. Прежде, чем отправиться по домам, надо договорится с коллегами о новой встрече, обсудить кое-какие вопросы и сумму, которую предъявят к оплате. Штат проиграл и должен раскошелиться. В счет будут внесены большие и малые затраты по самому высокому тарифу - адвокатам, профессору из Колумбии и, самое главное, возмещение ущерба Люсии.

10.

Процесс закончен, сейчас бы отдохнуть. Марк чувствовал себя удовлетворенным, но ментально и физически вымотанным, как если бы пробежал вдоль побережья от Лонг Бич до Сан Диего в самое жаркое время суток, решая в голове каверзные задачи.

Включил телефон и первым делом  позвонил в контору - знал, что его звонка ждут. Бернс поставил свой аппарат на громкий прием и, когда Марк объявил о победе, услышал дружный, одобрительный гул. Бернс сказал:

- Мы все тебя поздравляем! Приезжай без задержки, ждем в полном составе. Ты выиграл процесс десятилетия. Событие знаменательное, надо отметить. Шампанское, торт на столе. Кстати, много журналистов вас ожидает?

- Целая толпа. Суд только что закончился. Очень вовремя для телевизионщиков. Не думаю, что они нас надолго задержат. Должны поторопиться, если хотят успеть с репортажами к восьмичасовым новостям. Надеюсь быстро отвязаться. В крайнем случае попытаюсь свалить интервью на Скотта. Он у нас отвечает за связи с прессой, пусть отдувается.

- Ты не очень устал? - заботливо вопросил Бернс.

- Устал, но в хорошем смысле. Победа воодушевляет.

- Насладись ею. Теперь ты знаменитость в Лос Анджелесе. Я горжусь тобой. И буду рад увидеть по телевизору. Скажи журналистам что-нибудь умное и - сюда, праздновать.

- Хорошо. До встречи!

Адвокаты вышли из Дворца Правосудия дружной группой и сразу попали в окружение людей с камерами, диктофонами и головастыми микрофонами в руках и на длинных штангах.

Опытные журналисты нутром чуют героя дня и к нему первому бросаются за комментарием. Самая плотная толпа образовалась вокруг Марка. Толкаясь и выкрикивая вопросы, они чуть не сбили его с ног, пришлось выставить руки, чтобы сохранять хоть какую-то дистанцию. Краем глаза он заметил одиноко пробежавшего вниз обвинителя Бринкхорста, и не почувствовал ни капли сострадания. «Кто победил, тот все возьмет, кто проиграл - ни с чем уйдет» - так пела легендарная АББА.

Всеобщее внимание Марку не льстило - он не стеснительный, но и не любитель выставлять себя напоказ. Смотрел на этот цирк немножко со стороны и замечал лишь негативные вещи. Вот, значит, как ощущается звездный статус - толпа вокруг и микрофоны у носа. Полнейшая клаустрофобия и хаос: незнакомые люди взяли в кольцо и чего-то требуют от него все разом. А голова пуста, и не хочется возвращаться мыслями в только что произошедшее - оно завершилось, именно так, как он планировал, потому сегодня больше неважно.

Отключиться бы, посидеть в тишине, прийти в себя. Но - десятки глаз устремлены с просительным выражением. Наверное, так смотрела толпа две тысячи лет назад на мессию - чтобы прикоснулся и вылечил. Марк потихоньку начинал злиться. Он не мессия и не лекарь, чего они его окружили? Дать бы самым наглым в ухо, на остальных гавкнуть нецензурным выражением, чтобы расступились и оставили в покое...

Стоп! Хватит канючить.

Посчитать в обратном порядке, прийти в себя. Нельзя срываться перед камерами, иначе вместо триумфа получится скандал: вышедший из зала суда адвокат, раздраженный от усталости, раздает тумаки журналистской братии.

А здорово бы выглядело...

Ладно, не стоит обижаться, они на работе.

Призывая толпу к спокойствию, Марк поднял руку и, через силу улыбнувшись, обратился к ближайшей журналистке с микрофоном, под головкой которого стоял лейбл крупнейшей телекомпании штата.

- Пожалуйста, ваш вопрос.

- Вы довольны результатами процесса? Что вы от него ожидали? Как себя чувствует мисс Берекел? - скороговоркой проговорила она.

Стандартные, подходящие для всех случаев вопросы, на которые предполагаются такие же незамысловатые ответы - придумали бы их сами и не топтались бы целый день на жаре.

Проблема в том, что те ответы должны прозвучать из уст участников процесса, от того увеличивается их ценность.

- Мы очень довольны. Получили именно тот результат, на который рассчитывала адвокатская группа. Мисс Берекел в порядке, - ответил и повернулся к репортеру с лейблом молодежной программы на бейсболке. - Теперь вы.

Тот вздрогнул и от неожиданности забыл - что хотел спросить. Пока он мямлил, из-за спины Марка высунулся красный микрофон с вопросом:

- Что вы ощутили, когда услышали вердикт присяжных?

- Облегчение.

И так далее.

Ничего оригинального не спросили. Неинтересно им углубляться. Как оказалось возможным бездоказательно обвинить человека в шести смертях? Как удалось Люсии выжить в тюрьме с клеймом «убийца»? Сколько времени потратил Марк на сбор новых доказательств? Сколько нервов стоила ему победа?

Ну, не спросили и ладно. Даже хорошо. Отделался небольшой потерей времени. Продолжая отвечать, Марк потихоньку продвигался ближе к Скотту, тоже окруженному толпой. Пару раз сделал ссылку на него и, наконец, передал инициативу в интервью, тем более, что тот общался с прессой более охотно - когда еще выпадет случай оказаться в центре внимания, надо испить чашу славы до последней капли.

Бросая короткие ответы налево-направо, Марк выбрался из людской кучи и направился к машине. Устроился за рулем и первым делом нажал кнопку управления крышей. Пока она отъезжала, прикрыл глаза, несколько раз глубоко вдохнул холодный, с примесью цементной пыли, гаражный воздух, ворвавшийся внутрь.

Сумасшедший день. Хорошо, что самая трудная часть его закончилась. Впереди - самая приятная.

Не торопясь, выехал из подземного гаража, подставил лицо встречному воздушному потоку, наслаждаясь его прохладой, мягко остужавшей кожу. Прохлада остудила изнутри тоже - от недавнего раздражения не осталось следа, про недавний триумф как-то забылось. Марк не любитель сильных эмоций, они кратковременны, а выводят из баланса надолго. Лучше всего пребывать вот так -  в спокойствии и нирване, еще бы хорошую музыку найти - под настроение...

Покрутил настройку.

- А сейчас композиция, которая тридцать шесть недель продержалась в «топ сорок» двадцать лет назад - «Все, что она хочет»! - сообщил ведущий неестественно взбудараженным голосом, будто только что выпил алкогольного тоника или принял метамфетамин. - В исполнении... ну, вы знаете - «Ace of Base».

«Хороший знак», - подумал Марк и сделал погромче.

Улыбнулся самому себе. Сегодня все получается. Сегодня он победил и получит награду. Не только в виде признания от компаньона и коллег.

Главный приз - Тиффани, девушка с дымчатыми глазами.

Хорошая все-таки вещь - предвкушение...

11.

Только вошел в дверь родной конторы, выстрелила хлопушка, посыпался снег из легких, цветных бумажек.

- По-здрав-ля-ем! - Дружный хор и аплодисменты.

- Спасибо, друзья, спасибо, - растроганно проговорил Марк. - Это наша общая победа. Без вашей помощи и поддержки у меня не получилось бы.

Первым пожал руку Бернс, потом окружили сотрудники: мужчины обнимали, дамы тянулись поцеловать и нарочно тыкались в щеки, чтобы оставить красные помадные следы.  Розалина принесла влажную салфетку из собственных запасов и на правах приближенной подняла руку - вытереть лицо босса. Он перехватил салфетку и вытерся сам. Не начисто, конечно, самые жирные поцелуи размазались и остались на щеках как розовый румянец.

Все говорили разом, и было весело как на приватной вечеринке. Бернс дал знак менеджеру по персоналу Стиву Кларку открыть шампанское. Тот со взрывом выпустил пробку в потолок и разлил вино по фужерам.

- Марк, за тебя! - сказал Бернс и отпил половину.

Коллеги подняли бокалы в общем приветствии, выпили. Потом каждый получил по куску торта, на котором в форме и цветах радуги красовалась надпись «Поздравляем!», под ней - символические весы Фемиды. Пока ели - расспрашивали Марка, потом еще выпили и потихоньку разошлись, деликатно понимая: виновник торжества устал, дольше задерживаться не стоит.

Опустевшая комнатка для ланча выглядела как после хорошей попойки: на полу - мишура, на столе - фужеры, бутылки, грязные тарелки, половинка торта с неоконченной надписью «Поздра...» и левой чашкой весов.

Последней удалилась секретарша. Перед тем, как выйти, она остановилась и вопросительно посмотрела не босса: не желает ли с ее помощью разрядить напряжение?

Он не желал, даже не взглянул в ее сторону. Нарочно долго мыл руки и, глядя в зеркало, оттирал бумажными салфетками помаду со щек. Розалина не обиделась - начальник устал, мечтает об отдыхе.

- До завтра, - попрощалась и вышла.

- До завтра, - ответил Марк, не отворачиваясь от крана.

Розалина ошиблась. Он не устал и не желал отдыхать. Наоборот, желал хорошенько потрудиться, только теперь не ради кого-то, а ради себя. Он уже слышал гудение пылесоса в кабинетах и знал, что это Тиффани. Нетерпение ее увидеть в сто раз сильнее нетерпения, с которым ожидал председателя жюри присяжных - того черного мужчину с белыми кончиками пальцев. Кажется, его фамилия была Джексон...

Нетерпение росло, и Марку стоило труда не выбежать ей навстречу - из-за Бернса, который почему-то задержался в кабинете. Если компаньон вовремя не уйдет, план сорвется. Господи, чем он там занимается так долго?

Время двадцать семь десятого. Тиффани работает до десяти. Осталось полчаса и три минуты. Если Бернс в полдесятого не уйдет, надо будет на что-то экстра-ординарное решиться. Придумать причину задержать ее сверхурочно.

Кстати, хороший повод! На столе - целая куча грязных рюмок и тарелок. Попросит ее навести порядок, а к тому времени позвонит Элеонора Бернс и спросит, собирается ли муж домой. Такое уже случалось...

Марк взял открытую бутылку и два чистых фужера, отнес к себе, поставил на стол на видное место. Не зная, чем заняться, плюхнулся на диван, тут же вскочил и заходил кругами. Остановился, посмотрел на левую стену - туда, где с другой стороны находился кабинет компаньона. Напрягся, потер виски, послал телепатическую просьбу: Энтони, пожалуйста, уходи!

Это была не просто просьба, а отчаянная мольба, и она дошла до адресата. В тот же миг громыхнула дверь, прогудел зуммер включившейся сигнализации.

Размеренные шаги по проходу.

Дверь приоткрылась.

- Поздравляю еще раз, Марк. Хорошая работа. Ну, пока, - сказал Бернс, не проходя внутрь. Махнул рукой на прощанье и удалился.

12.

Марк дал ему несколько секунд дойти до лифта и выскочил за дверь, не думая, что Бернс еще мог бы за чем-нибудь вернуться.

Тиффани, его Тиффани, в том же коротком сарафанчике и майке толкала по коридору тележку и тянула пылесос. Увидев Марка, все бросила, подпрыгнула как козочка и бросилась к нему. Обхватила за шею, встала на цыпочки и не удержалась, покачнулась. Он поддержал, прижал к себе и стал целовать в разные места - нервно, страстно и ненасытно, как солдат, только что вернувшийся с войны и соскучившийся по женскому телу. Он гладил ее по спине и ягодицам, сжимал и обнимал, вроде проверял - настоящая ли она, не привидение ли.

Добрался до ее губ, потребовал раскрыться. Они подчинились, нет - они предъявили требование в ответ.

Обычно тот, кто больше соскучился, целует жаднее, второй лишь отвечает. Что не относилось к этим двоим. Они одинаково сильно жаждали друг друга, слишком нетерпеливо, не целовались, а по-детски тыкались губами, пытались зацепиться и промахивались. Произошла короткая, суматошная борьба на предмет - кто будет активной стороной в поцелуе, а кто ведомой.

Так и не разобрались. Тиффани отстранилась, взглянула своими «туманами» на Марка. Взгляд показался слишком серьезным, и он подумал - не напугал ли ее своей настойчивостью. Современные девушки не любят подчиняться или уступать мужскому давлению, а он совершенно не знает характера Тиффани. Самое разумное - отдать инициативу в ее руки, что будет несложно: чаще всего так и поступал. В отношениях он не эгоист, тем более, известно: женщины устроены сложнее, чувствуют тоньше, наслаждаются изощреннее. Утверждение «мужчины в сексе примитивны» до сих пор не опровергнуто. Потому что верно.

Опасения оказались напрасны, Тиффани не испугалась и не обиделась. Улыбнулась едва заметно, и на Марка выплеснулась волна обаяния и тепла. Все-таки замечательная девушка. Качественная. Без капли макияжа, а глаз невозможно оторвать. Когда смотрит серьезно - хочется проникнуть в ее мысли, когда улыбается - хочется улыбнуться вместе. Кажется, она не умеет злиться, и в то же время не выглядит простушкой. Вроде мягкая, но знает себе цену и обидеть не даст.

Наверное, именно она была самой популярной девочкой в классе, потому что обаяние привлекает сильнее красоты. Обаяние, которым не обладают все эти телевизионные куклы из реалити-программ. Они накрашены одинаково, и также одинаково одеваются, разговаривают, думают. Агрессивный макияж - единственное, что бросается в глаза, но это выглядит эффектно только на экране. Выпустить их на улицу, люди шарахнутся как от зверюшек.

Души их пусты, во внешности все искусственное - от ресниц до сисек.

А Тиффани настоящая.

Марк сжал ее сильнее, будто испугался, что кто-то отнимет.

- Я ждал встречи.

- Я тоже.

- Буду тебя слушаться. Исполню все, что хочешь.

- Хорошо, - проговорила Тиффани с какой-то особенно проникновенной интонацией, которая успокоила, обнадежила, пообещала. - Поцелуй меня.

Уняв нетерпение, Марк наклонился, подождал, когда она подставит свои губки. Теперь они не боролись за первенство, а слились в поцелуе на равных правах.

Поцелуй получился горячим и долгим, и неизвестно, сколько длился -минуту или час.

Марк держал собственное напряжение в узде. Когда же почувствовал ее дрожь, узда лопнула. Оторвался от сладких губ, схватил девушку за руку и потащил кабинет. С разбега прыгнул на диван. Пока он расстегивал молнию, они сбросила стринги. На прелюдию, увертюру или как там называются предварительные игры не осталось ни времени, ни терпения. Оба были готовы к концерту.

Тиффани оперлась на его плечи и села, обхватив коленями. Он приподнял ее подол, взял за бедра и повел в нужном направлении, чтобы насадить на пенис, давно и настоятельно требовавший оказаться в теплом женском теле.

У входа произошла задержка, будто Марк натолкнулся на запертую дверь, и вдруг показалось, что собрался пенетрировать девственницу. Он никогда не имел с ними дела и не желал иметь. Едва не ослабил продвижение, но, вспомнив, что уже находился внутри Тиффани, легонько нажал.

Дверь открылась, приглашая гостя войти.

Он не ввалился, а тихонько проскользнул и, осаждая желание быстрее достигнуть глубины, отдал инициативу в руки партнерши - пусть руководит процессом, наслаждается в ей удобной манере. Доверял полностью: все, что хорошо ей, хорошо ему. Тиффани знала свое дело. Чтобы продлить удовольствие первого погружения, она не стала его форсировать. Пружиня на коленках, она опускалась по-улиточьи медленно, и путь показался обоим бесконечно длинным и бесконечно приятным.

Они проделали его в обратном направлении, потом в том же и повторили множество раз, с разной скоростью, с остановками на передышку и поцелуи.

Откинувшись на спинку и прикрыв глаза, Марк летал где-то под потолком, кругами или вверх-вниз, встречался там с Тиффани и, взявшись за руки, они летали вместе, дышали громко и в унисон. Иногда она ускорялась, убегала от него и, мелко дрожа, выдыхала сладкий стон. После короткой паузы начинала сначала, извиваясь всем телом.

Ее жадность и неутомимость удивляла и радовала. Развалившись на диване, Марк практически ничего не делал, лишь получал удовольствие. Чтобы совсем уж не выглядеть лентяем, гладил ее ноги - бедра и икры, на которых прощупывались крепкие мышцы. Видно, девушка дружит со спортом.

Вообще ее необыкновенно приятно трогать - гибкая, гладкая...

Только сейчас, занимаясь с Тиффани любовью, он понял, как сильно по ней соскучился.

Как по родному человеку.

13.

Наконец, первый взаимный голод утолился. Тиффани перестала двигаться и, тяжело дыша, упала Марку на грудь. Нашла еще силы обнять и чмокнуть его в шею поверх воротничка.

- У тебя тут красным намазано.

- Это от поцелуев. - Вдаваться в подробности не стал. Собрался проверить - она ревнивая?

- Только не от моих. - В голосе небольшое напряжение.

- От коллег. Мы тут праздновали немножко... Ты не ревнивая?

- Не знаю... Как-то не задумывалась. Не было случая. Знаю точно, что не дам себя обманывать.

- Что сделаешь - устроишь сцену, дашь пощечину?

- Нет. Просто уйду.

Самый умный выход. Благоразумная девушка.

- Не волнуйся по этому поводу, малыш, ладно?

- Ладно, - согласилась легко, как ребенок, которого успокоили конфеткой. - А ты ревнивый?

- Когда как... - сказал и сам задумался.

Неправда, что ревность - нечто отрицательное, пережиток прошлого. Она спутница настоящей любви. Если была с самого начала отношений, а потом пропала - значит, любовь прошла. «Когда как» у Марка означало: когда любит - ревнует, когда нет - нет.

Объяснять не стал. Сказал другое:

- Тебя уже ревную.

- К кому? - спросила удивленно и приподнялась посмотреть в лицо не шутит ли.

- Вообще. К возможному сопернику.

- И что бы ты сделал, когда его увидел? Тоже ушел?

- Нет. Я по натуре борец. Я бы с ним подрался. Или купил «узи» и расстрелял.

- Хорошо бы...

Как-то слишком трагично она это проговорила.

- У тебя кто-то есть? - спросил Марк. Надо знать, к чему готовиться.

- Нет-нет. - Ответ поспешный, потому подозрительный. - Все в прошлом. И потом. Я никогда не буду сталкивать мужчин лбами. И никогда не буду изменять человеку, который дорог. Это слишком большое унижение. И боль... Не волнуйся, я не связана обязательствами с кем-то другим. Я давно одна.

Похоже на правду. Она с таким азартом занимается сексом, что впечатление - крайне голодна.

Он поласкал языком ее раскрасневшуюся щечку.

- Тебе со мной хорошо? - спросил шепотом.

- Очень. Даже страшно признаваться.

- Почему страшно?

- Боюсь влюбиться...

- Не бойся. Я разрешаю. - Еще раз лизнул ее и не смог удержаться, чтобы не залезть под блузку проведать своих лучших друзей - ее грудки. Они встретили его гостеприимно, ощущались упруго, возбуждающе. - Это я должен бояться.

- Почему?

- Ты жутко приятная. Боюсь тебя отпускать. Пообещай, что сегодня не исчезнешь, как в прошлый раз.

- Обещаю.

Помолчал, дал время - ей отдохнуть, себе поиграть ее сосками. Прислушался к ощущениям. Они отозвались новой эрекцией, но повторять упражнение не входило в его планы.

- Давай выпьем шампанского.

- Давай.

Марк снял ее с себя и,  пока она искала и надевала стринги, застегнул брюки, разлил вино. Протянул рюмку Тиффани. Она взяла ее за ножку - признак хорошего воспитания и внутренней изящности. По таким мелочам определяется уровень человека. Марк брал рюмки только за ножки и считал это аристократичным. Но ни в коем случае не оттопыривать мизинец - жуткая вульгарность.

Уселись рядышком на диван: он обнял ее за плечо, она положила на его руку голову, подняла глаза к потолку. По блаженному выражению на лице было заметно - она все еще там летала.

Марк легонько чокнулся с ней, Тиффани перевела взгляд с потолка  на свой бокал и, вроде, не поняла - как он оказался в ее руке. Очнулась. Спросила:

- За что  пьем?

Мог бы сказать: за мой первый шаг в историю юриспруденции.

Нет, слишком высокопарно, высокомерно. Такими вещами гордятся перед врагами и коллегами. Дженифер бы тоже оценила, а на Тиффани впечатления не произведет - она с другой планеты, попроще. И ему с ней проще.

- Давай за то, что мы так неожиданно и так вовремя встретились. Согласна?

- Согласна.

Она кивнула и пригубила шампанского. Посмотрела на бурлящие газовые шарики.

- Какие они смешные...

- Кто?

- Вот эти газовые бульки. Бегут, торопятся к поверхности и сами не понимают, что там умрут. Исчезнут, будто никогда не существовали.

- Тебе их жалко?

- Да.

Марк с любопытством взглянул на Тиффани - ведь он ничего о ней не знает...

А что бы в первую очередь хотел узнать?

Много чего, но самое важное уже известно: терять ее ни в коем случае нельзя. Все остальное - мелочи, с которыми разберется потом.

- Тиффани, давай проведем вместе уик-энд.

- И что мы будет делать?

- Что хочешь. Съездим на пляж. Или в аква-парк. Или на автодром, погонять на автомобилях. Ты любишь скорость?

- Обожаю. Но на моей «Мини» особо не разгонишься.

- Поедем на автодром в Сан Франциско, возьмем самую скоростную машину. Какую захочешь. Научу тебя делать полицейский разворот на скорости. Ну, как в кино: полиция преследует преступника, а он неожиданно выскакивает навстречу. Нужно немедленно развернуться. И это не киношный трюк. Они делают это на самом деле.

- Здорово, - сказала Тиффани без энтузиазма.

Не интересуют машины? Не беда, у него масса других предложений, более подходящих для девушки.

- Нет, лучше пройдемся по магазинам. Устроим день шопинга. Куплю все, что пожелаешь. Фирменные джинсы. Или очки от Гуччи. Или парфюм. - Наклонился к ее шее, принюхался. Несмотря на влажные подмышки и капельки на верхней губе, Тиффани потом не пахла, лишь едва заметно чем-то свежим, крепким, скорее всего  дезодорантом. - У тебя сейчас духи или...?

- Дезодорант «горький лимон».

- А какие духи нравятся?

- Фирмы Дольче и Габбана.  - Тиффани оживилась.  Стала рассказывать, описывая словами и показывая на руках - как глухому. Манера эмоциональных людей, она понравилась Марку. Фужер мешал, и она, не долго думая, установила его между ног. - Раньше пользовалась «Шафали» от Ива Роше. Такой флакончик интересный, книзу удлиняется с одной стороны. Крышечка как купол. Но их почему-то перестали выпускать. Пришлось искать другие. Долго искала. Ты не представляешь, как трудно подобрать аромат. Вроде выбор большой. Заходишь в магазин, от флаконов в глазах рябит. А хорошего нет. Много перепробовала и все-таки нашла. «Голубой холод». Тонкий, прямо-таки волшебный запах. Дорогой, правда. Зато стойкий и отлично подходит на день.

- А на вечер?

- На вечер иметь отдельные духи - это роскошь... Да мне и не очень надо, - расплывчато ответила Тиффани и тут же продолжила: - Совсем недавно зашла в парфюмерный, просто из любопытства.  Привлекла меня золотая коробочка на полке «Д и Г». Подошла, понюхала... Ты вообще знаешь, как какие бывают категории ароматов?

- Ну, сладкие, морские...

- Да. Если грубо, то они разделяются на три группы: цветочные, сладкие и фантазийные. Еще брутальные - для мужчин. У каждой фирмы своя специализация. Вот ты какими пользуешься?

- Черная коробка, Хьюго Босс. Сегодня не пользовался, потому что работал в зале суда.

- Разве в суде запрещено пользоваться парфюмом?

- Не запрещено, но нежелательно. Вкусы у людей разные. Если мой запах не понравится судье или большинству присяжных, считай - дело проиграл.

- Ой, правда? Не знала, что на такие вещи обращают внимание...

- Там на все обращают. Но продолжай.

- Цветочные и сладкие я не люблю. Чуть переборщишь, и становятся приторными до тошноты. А эти понюхала - нечто необыкновенное. Невозможно одним словом описать. Запах такой... вкусный. Немножко от всего. И не приторный. Смесь мандарина, манго и фейхоа. Еще пальмы, кактуса и мокрого песка. Аромат, который ассоциируется с отпуском. С праздником, многоцветным и многоголосым, похожим на карнавал в Рио. У меня даже настроение поднялось. Подумала: накоплю денег, куплю обязательно.

- Накопила?

- Половину.

- Хорошо, куплю тебе «Дольче и Габбана» в золотой коробочке.

- Ой, я совсем не то имела ввиду! Спасибо, ничего не надо покупать. У меня все есть. Правда. - Тиффани от чего-то смутилась и, бросив быстрый взгляд на Марка, приложила ко рту бокал, будто заткнула себе рот.

«Ну, если учесть, что я третий раз вижу тебя в одной и той же одежде, то у тебя далеко не все есть, - подумал он. - Простенькая майка, сарафан.  На тележке лежит неновая сумка - смешная, с бахромой. Такие давно вышли из моды. Так. Рассмотрим девушку в манере Шерлока Холмса. Ногти аккуратные, без яркого лака - не любит выпячиваться. Бесцветным не покрасила, значит неважно ей. Волосы до плеч, ровные, но без определенного стиля. Так подстричь могут и подружки. Вообще, непонятно, из какого она общественного класса. Может быть и дочерью миллионера, и охранника в супермаркете.  Дочь миллионера не станет работать уборщицей. Значит - из семьи со скромным достатком. Хотя... именно там вырастают самые жадные. А эта поспешила отказаться от подарков. Вроде испугалась, что я приму ее за хапугу».

Вспомнил, что она не ответила на его первоначальное предложение.

- Ты не ответила. Насчет уик-энда.

- Ну... -  Замялась. - Не знаю. Уик-энд далеко.

- Далеко? Послезавтра.

- Я не знаю, что завтра меня ожидает. А послезавтра тем более.

- Говоришь загадками.

- Хорошо. Разъясню. Я никогда надолго вперед не планирую. Живу одним днем. Мне так удобнее.

Разъяснила не разъясняя.

Вообще-то девушка права. И не стоит настаивать, обижаться или продолжать допрос. Обещал делать то, что она хочет, должен сдержать. Свои желания подстроит под ее, осуществит по ходу дела. Не так уж много их, и честно признаться - большинство на предмет секса. Это к вопросу о примитивности мужчины...

Ну, с природой спорить бесполезно и ни к чему, тем более, что именно здесь их мнения совпали идеально.

Взял ее подбородок, повернул к себе, потянулся к ее рту. Тиффани потянулась навстречу. Первая прикоснулась к его губам, обняла своими, шустро просунула язык внутрь и прямо-таки заставила его подарить ей такой смачный поцелуй, от которого у обоих захватило дыхание. Нет, «заставила» - сильно сказано, он очень охотно отозвался. Понравилось распределение ролей: она проявляет инициативу, он вроде подчиняется, но держит ситуацию под контролем.

Когда оторвались друг от друга, Марк взволнованно прошептал:

- Хочу сделать тебе что-нибудь приятное. Только пожелай...

- Ты уже сделал... - таким же взволнованным шепотом ответила Тиффани.

Провела рукой по его щеке. Рука дрожала.

- Святая Мадонна... Никогда не думала...

Брови ее сдвинулись, глаза потемнели и стали похожи на непрозрачные озера, в которых поблескивала то ли глубоко спрятанная печаль, то ли радость - слишком большая, весомая, чтобы встречать ее беспечной улыбкой.

У Марка шевельнулась тревога.

- Милая, что с тобой?

Тиффани сморгнула. Черты расправились, лицо приобрело прежнее, умиротворенное выражение.

- Ты потрясающий мужчина. Мне хорошо с тобой, Марк. Сам не представляешь, как хорошо. Но не надо торопиться. И заглядывать в будущее.  Пусть все происходит естественным путем.

- Хорошо, сладкая моя. Ни о чем не беспокойся. Будем жить здесь и сейчас. - Тревога улеглась так же быстро, как возникла. Ее место заняло любопытство. Она только что сказала «Святая Мадонна» - так в Америке не говорят. - Ты верующая?

- Ну... немножко.

- Почему упомянула Мадонну, а не сказала просто «Господь»?

- У меня кровь наполовину итальянская. Подробности объясню потом.

- Потом так потом. На ближайшие пять минут план такой: собираемся и едем ко мне домой.

- И что мы там будем делать? - притворно-непонимающе спросила Тиффани и, приподняв голову, посмотрела сбоку, хитро - как он выкрутится. К ней вернулось легкое настроение.

Романтические отношения - это сплошь игра: флирт, притворство и прочие штучки, которыми женщины владеют в совершенстве. Они рождаются кокетками, а мужчины им подыгрывают. Весело обоим.

- Ничего особенного, покажу тебе свой новый телевизор, - нашелся Марк и глянул так же сбоку . - Согласна?

- Согласна. Только мне нужно закончить уборку.

Посмотрел на часы: без десяти двенадцать. Скоро с ресепшн придут охранники проверять этажи, не дай Бог, у них опять сбой в системе приключится или другая заморочка. Надо поскорее убираться отсюда. Сегодня ни случай, ни человек не разлучит его с Тиффани.

- Нет, у нас мало времени. Уходим немедленно. Оставляй свою тележку здесь.

- Ой, захватывающе! - Тиффани, сделала круглые глаза. - Завтра точно получу выговор от менеджера по персоналу.

- От кого, от Кларка, что ли? Ты забыла, кто здесь начальник.

- Ах, да. Тогда придется отвечать перед главным боссом, то есть перед тобой. - Сложила руки перед грудью, подняла брови в умоляющем выражении. Артистка. - Я скажу: простите, сэр, что оставила ваш кабинет в беспорядке. Была занята другими делами, более приятными. Можно расплачусь за недоработку поцелуем?

- Можно. Потом. А теперь уходим.

Взял ее за руку и, как маленькую, повел к лифту.

14.

Дорога домой превратилась в сплошное приключение.

На выезде из даун-тауна зашли в винный магазин, открытый двадцать четыре часа в сутки. У продавца было такое коричневое лицо, что непонятно - он белый или мексиканец, и помятое - то ли спросонья, то ли  с перепоя. На нагрудном бэджике стояло имя «Илия».

Тиффани попросила вино без газа. Илия снял с полки черную, плечистую бутылку со светлой этикеткой, где над средневековым замком желтыми буквами стояло название «Шато Монтелена».

- Лучшее калифорнийское вино, мисс, историческое, можно сказать. - Он уперся вытянутыми руками о прилавок и начал рассказывать низким, хриплым голосом, показывая, что не просто продавец, а знаток своего дела. - В тысяча девятьсот семьдесят третьем году в Париже устроили слепую дегустацию вин. Цель: сравнить, какие лучше - местные или американские. Одиннадцать судей, кстати все французы, независимо друг от друга поставили высший балл вот этому «Шато Монтелена». Поставили и, когда узнали, ужаснулись. Потому что сами развеяли миф, что «великие вина рождаются только во Франции».

- Интересно, конечно, но я красные вина не люблю, - заявила Тиффани, не дав сбить себя с толку красивыми легендами. - Есть у вас легкое, белое, некислое?

- Есть, - отозвался Илия. - Из того же хозяйства. Пожалуйста.

Выставил бутылку с зеленым оттенком и с горлышком, плавно переходящим в тело сосуда. Тиффани кивнула, Марк приобрел три и оставил чаевые по доллару за бутылку - все-таки парень старался, рассказывал, мог бы молча сунуть первое попавшееся вино и отправляться досыпать.

Пить за рулем не стал - и без того чувствовал себя как во хмелю.  Странно и здорово действовала на него Тиффани - как машина времени, возвратившая в далекую юность, когда для возбуждения хватало одной нескромной мысли или взгляда на полуголую девушку. Помнится, Зак смеялся, когда Марку пришлось срочно перевернуться на живот, чтобы скрыть неподходяще возникшую на пляже эрекцию. С тех пор он узких плавок не носил...

Чем ближе подъезжали к дому, тем сильнее становилось его желание, буквально - распирало. До смешного. Нет, до опасного - сидит за рулем и  совершенно не думает о дороге. Да, знал, что торопиться не стоит, впереди целая ночь. Да, осталось подождать самую малость, километров десять. Да, секс в машине неудобен, напряжен и может разочаровать. Но...

Уговоры не помогли - нетерпение росло и мешало сконцентрироваться на вождении. Не хватало аварию устроить в любовной горячке...

Нет, надо что-то предпринять.

А не слишком ли озаботился собственными проблемами, может, Тиффани вовсе не разделяет его энтузиазма? Сидит, притихла. Утомилась, спит? Посмотреть на нее и тоже успокоиться.

Повернул голову и... Лучше бы этого не делал. Она не спала и не собиралась. Глядела на Марка, наклонив голову - и веселые чертики прыгали в ее глазах. Или то были дорожные огни? Разбойница. Как у нее получается: смотрит снизу, а кажется - свысока и будто издевательски. Еще улыбается по-хитрому. Догадалась о его неудобствах? Не желает ли помочь?

Нет, отвлечься, поговорить о нейтральном.

- Разбираешься в алкоголе? - брякнул, что первое в голову пришло.

- Немножко. Крепкие напитки - виски, водка не для меня. Ром вообще ненавижу. Обожаю выпить вечером бокал вина. Перед сексом просто замечательно.

Поговорили на нейтральную тему...

Вдобавок из радио донеслись ритмичные звуки ударных и нежный голосок флейты, девушка запела про другую девушку, которая хочет всего лишь «найти парня на ночь». Та самая композиция «Ace of Base». Да, отвлечешься тут.

- Ой, моя любимая! - воскликнула Тиффани

- Если хочешь, сделай погромче.

- Нет, не надо, а то будешь отвлекаться. - Она серьезно или шутит? Сама его отвлекает, а сваливает на других. - Помнишь их клип? Когда-то я была прямо-таки влюблена в героиню. Хотела так же одеваться, такие же браслеты иметь. Например, вот этот металлический в точности как у нее. Еще долго искала черную кожаную куртку с заклепками, в которой она ходила в бар. Представляешь - нашла! До сих пор ношу. Она моя любимая.

Подпевая, Тиффани подняла руки и задвигалась точно как тогда, когда Марк впервые увидел ее в конторе. Она что - и сидя умеет танцевать?

Где-то читал: когда девушка поднимает руки, открывая подмышки, она на психологическом уровне приглашает мужчину к сексу.

Это слишком. Засмотрелся, едва не пропустил поворот.

Все, хватит заниматься мысленной мастурбацией.

Вгляделся в переднее стекло: где находятся? Удачно получилось, только что въехали в  Монтери Парк - тихий, темный и пустой. Марк свернул в неосвещенную аллею, неширокую и не-асфальтированную, выключил мотор. Внутренность машины освещалась только стоявшим вдалеке фонарем. Радио заглохло, Тиффани опустила руки и недоуменно спросила:

- Разве мы уже приехали? Ты живешь  в лесу?

- Нет. Хотел тебе что-то сказать... Иди сюда.

Освободила ремень безопасности, наклонилась.

- Что ты хотел сказать? - В голосе неприкрытое лукавство.

- Что я сексуальный маньяк. Хочу тебя постоянно.

- Ты сумасшедший. Если полиция увидит... - прошептала с опасением.

Опасение было напускным: слегка подпрыгнув на сиденье, она уже стягивала стринги. «Не стоило их и надевать, - пришла Марку запоздалая идея, - надо было сразу спрятать в...». Не успел закончить мысль, как девушка уже сидела верхом, опираясь спиной о руль, взявшись руками за спинку кресла. Коленки поднялись до его плеч, но неудобств она не испытывала - тренированное тело позволяло приспосабливаться к разным позам.

Его самая чувствительная конечность получила, наконец, свою долю тепла и ласки, но успокаиваться не подумала - благодаря Тиффани, которую возбудило это маленькое дорожное приключение. Энтузиазм в сексе заразителен, и Марк, поначалу рассчитывавший на пятиминутку, не заметил как увлекся. Разложил кресло, и они занялись любовью столь неистово и увлеченно, что машина начала раскачиваться на рессорах и поскрипывать - вроде тоже от наслаждения.

Тиффани прыснула со смеху.

- Такое ощущение, что мы занимаемся сексом втроем.

- А ты извращенка, как я погляжу. Любишь групповой секс?

- Нет. Просто никогда не занималась этим в машине.

- Даже с одноклассниками, на заднем сиденье?

- Нет, в школе у меня не было бой-френда.

- Ну и как тебе новый опыт?

- Отлично! Эй, хватит болтать, занимайтесь делом, господин маньяк!

- Это ты виновата!..

15.

Когда, наконец, прибыли в Пасадену, стояла такая черная ночь, что казалось - звезды и луна устали светить и все дружно пошли спать.

В дом вошли через гараж. Несмотря, что после парка они еще два раза ненадолго останавливались в темных местах, взаимное притяжение не только не остыло, но разгорелось сильнее. Это закон взаимной любви - чем больше отдаешь, тем быстрее наполняешься.

Возвышенное настроение овладело Марком. Все-таки ночь - отличное время суток. Фантазии вырываются на свободу. Атомы любви пронизывают воздух. И тело. От них невозможно защититься. И не хочется. Он никогда не причислял себя к романтическим натурам - практичный до мозга костей, расчетливый, не склонный к сантиментам. Наложила отпечаток профессия: часто приходится сталкиваться с грязью жизни, тут не до высоких чувств.

В последнее время вообще не до чувств. Девушки, с которыми встречался для интима - Розалина, Дженифер тоже не выказывали эмоций, действовали сухо, по-деловому «только секс и ничего лишнего». Точно как дикие звери  - встретились, спарились, разбежались.

С Тиффани по-другому. Она сама девушка-загадка, и будто увлекла его в свой сказочный мир.

Неожиданно его гостиная, родная и до мелочей знакомая, едва освещенная лампочками по углам,  показалась комнатой в старинном замке. Тиффани - принцесса, он рыцарь. Ее собираются украсть, его убить. Им осталось вместе немного, всего несколько минут...

Избитый романтический сюжет, но когда он случается с тобой, переживаешь по-настоящему.

Марк готов был поклясться - с Тиффани происходило то же самое.

Едва встретились взглядами, образовалось короткое замыкание.  Бросились в объятия друг друга, будто не виделись целое столетие. Откуда страсть? Ах, некогда разбираться. Одежда слетела мгновенно. То, что быстро не расстегнулось - порвалось. Марк схватил девушку, бросил на диван. Навис могучим торсом.

- Теперь ты будешь меня слушаться, - прошептал и закрыл ей рот поцелуем.

Безопасность и комфорт дома придали уверенности, Марк чувствовал себя хозяином над всем, что здесь находилось, в том числе над гостьей. Отбросив деликатность, которая, в принципе не свойственна возбужденным самцам, он вторгся в нее и помчался галопом, будто собрался наверстать упущенное время и удовольствие.

Мелькнуло нечто неясное про кондом - не для собственной безопасности, а для ее. И тут же поймал себя на коварной мысли - хорошо бы она забеременела, тогда уж точно не сбежит.

Мысль мелькнула и растворилась, больше ничего связного не пришло. И не требовалось. Ощущения победили рассудочность, в голове - неясная нега, которая бывает во сне, когда теряешь осознание реальности и просто находишься в летающем состоянии между мечтами. Им нет преград, и все кажется возможным. Вот лазурное небо, которое ночью не темнеет, вот радуга, по которой можно прогуляться как по мосту, вот фея, которая своими дымчатыми глазами способна свести с ума...

И она не в зыбкой мечте, а во вполне осязаемой реальности.

Марк смотрел на стонущую под собой Тиффани и мечтал, чтобы это волшебство подольше не кончалось, чтобы подольше длился этот сон наяву...

Никогда он не испытывал ничего подобного, ни в период гиперсексуального тинейджерства, ни после - когда набрался опыта в постельных делах. Даже с Леонтин, его первой настоящей любовью, все было по-другому, очень хорошо, но по-другому. Он не знал причину особой привлекательности Тиффани и не хотел знать, просто занимался тем, что обоих воодушевляло.

Неизвестно откуда родилась мысль, отчетливая и удивившая самого Марка: кажется, я ее люблю. Удивился, потому что был скуп на признания, не разбрасывался ими направо-налево. Есть слова, которые не произносят в суете, их смысл именно в уникальности. За всю жизнь произнес «люблю», пожалуй, только один раз, очень давно, когда мастурбировал на фото девушки из «Плейбоя».

Тогда он ничего серьезного не имел ввиду, требовалось побыстрее кончить и только. Именно тогда понял фальшь произнесенного вслух слова, не имевшего наполнения. Девушка на фото мало для него значила - не женщина, а картинка, неодушевленный предмет, не заслуживающий любви.

А Тиффани заслуживала. Уже тем, что была рядом - живая, доверчиво отдавшаяся в его руки, возбудившая его желания и потрясающе удовлетворявшая их.

Чем дольше Марк занимался с ней, тем сильнее любил. Да, он произнес в уме это слово и знал, что оно не пустое. Он пока не высказал его вслух - пусть Тиффани сама поймет, она догадливая. Он давно прекратил чисто механические движения туда-сюда. Настало время превратиться из ремесленника в художника и заняться искусством любви.

Искусство не терпит спешки и требует особых условий - для полноты наслаждения. Марк выключил свет: в темноте обостряются органы осязания, эмоции сильнее царапают мозг. Лежа сзади, он ласкал Тиффани всем своим телом и каждой клеточкой, прислушивался к ощущениям и завидовал сам себе. Он медленно проникал в ее узкое лоно, которое каждый раз податливо раздвигалось, встречая добрым, расслабляющим теплом.

Он чувствовал внутри ее гладкие стенки, скользил по ним и, достигая глубины, упирался самой чувствительной своей частью во что-то мягкое, влажное, горячее. Такое трепетное, беззащитное, что дрожь пробегала по коже и сладко становилось во рту.

Не хотелось с ним надолго расставаться, и на обратном пути Марк уже мечтал дотронуться до этого места еще раз. Каждый раз замирал от любопытства и неопределенности - удастся ли достигнуть. А когда достигал, накрывало приятнейшее ощущение, ни с чем не сравнимое и невозможное выразить словами.

Марк впервые познал его с Тиффани, стремился испытать снова и снова. Это был самый сладостный в мире наркотик, дурманивший тело и сознание - они требовали новой дозы, иначе грозили свести хозяина с ума.

Вершина блаженства. Никакая внешняя сила - ни природная катастрофа, ни нашествие инопланетян не смогли бы заставить его оторваться от девушки. А какое удовольствие ощущать ее каждым сантиметром кожи!

В темноте Тиффани раскрепостилась абсолютно, хотя и раньше не отличалась стеснительностью. Отличная партнерша, она ни секунды не лежала неподвижно. Легко подлаживалась под ритм, двигалась гибко, уверенно, артистично, будто танцевала под Марком. Лежа на спине, бросала  бедра ему навстречу, принимала его на полную длину, через мгновение разъединялась, но не теряла контакта. Снова жадно, неутомимо стремилась навстречу, чтобы пригласить его вглубь, вскрикнуть от удовольствия и повторить все бесконечное количество раз.

Любовный состав двигался как хорошо слаженный механизм - без перебоев и остановок.

- Я... люблю... тебя... - шептал Марк, подтверждая каждое слово сильнейшим толчком.

- Я... люблю... тебя... - бормотала она в перерывах между стонами.

Это был момент истины. Шестым чувством, которое не ошибается, Марк  догадывался - девушка не врет.

16.

Это была сумбурная, сумасшедшая, какая-то нереальная, волнующая, будоражная ночь. Марк и Тиффани занимались любовью неистово, ожесточенно, страстно и самозабвенно, будто последний раз в жизни. Не могли и не хотели оторваться друг от друга. Даже в голову не приходило -  находиться рядом и не прикасаться. Когда отдыхали, лежали, не разъединяясь: руки-ноги сплетены, губы около губ.

Оба оказались как бы в магнитном поле, которое толкало в объятия друг друга, и противостоять было выше сил. Не имело смысла. Они вроде молча договорились посвятить ночь любви и с энтузиазмом исполняли обещанное. Они не отказывали себе ни в одном желании и получали удовольствие, которое, испытанное вместе, увеличивалось многократно.

Подниматься в спальню? Что вы. Это старомодно и провинциально. Гостиная - отличное поле для интимных поединков, лаборатория для любовных опытов. Они опробовали на прочность все предметы мебели, на которые наткнулись в темноте: диван - в первую очередь, кресла - естественно, салонный столик - оригинально, но жестко.

Самым удобным местом единодушно признали ковер с пятисантиметровым ворсом, лежавший перед телевизором. Он мягок, предоставлял достаточно пространства для осуществления фантазий и гимнастических трюков.

Сюда влюбленные возвращались всякий раз после занятий акробатикой на том или другом предмете, не слишком приспособленном для секса. Полезное разнообразие: после экстрима - в традиционной манере удовлетворить жажду иметь друг друга, которую испытывали постоянно, даже во время процесса.

Жажда казалась неутолимой. Едва оба падали без сил после сумасшедшей гонки, не долее, чем через пять минут желание возникало с новой силой. Стоило лишь невинно соприкоснуться, как пробегала электрическая искра, заряжала тела противоположными знаками и заставляла сближаться по законам природы.

Занимаясь любовью с Тиффани, Марк понял выражение «пребывать  на седьмом небе от счастья». В ту ночь седьмое небо находилось в его гостиной. Он был глубоко, полно и безусловно удовлетворен жизнью. Раньше тоже бывали счастливые моменты: получение диплома в университете, первая ночь с Леонтин, первая машина - цвета «перца чили» подержанный «Корвет», подаренный отцом на шестнадцатилетие.

Теперь эти вещи показались мелочью и суетой сует.

С Тиффани все иначе, настолько по-другому, что страшно и беспокойно - в хорошем смысле. От одного прикосновения к ней в душе рождалось ожидание чего-то необыкновенного. Наверное, с таким ожиданием  отправлялись на Дикий Запад первые переселенцы, а Картер открывал гробницу Тутанхамона.

С тем же любопытством Марк открывал Тиффани. Она давала не только физическое удовлетворение, но знание новых истин.

Любить - значит, распахнуться навстречу другому человеку. Впустить в себя его энергию и отдать свою. Это непросто. Современные люди закрыты и осторожны, любить не умеют: у кого-то неудачный опыт, у кого-то проблемы детства, замкнутый характер или элементарная лень. Они живут, окруженные привычными людьми и вещами, и не решаются шагнуть за этот круг. Сами себя лишают шанса увидеть, пережить что-то новое. Им кажется, что люди, с которыми часто общаются - их друзья, но почему столько самоубийств в Голливуде?

Самоубийство - высшая степень одиночества и внутренней пустоты.  Тот, кто любит и любим, не захочет добровольно уходить из жизни.

Любовь переполняла Марка, и хотелось надолго сохранить эту глубину и полноту. Тиффани подняла его ощущения на новую высоту - рекорд, который трудно будет повторить с другими. Нет, невозможно. Родственную душу встречаешь только раз. Родственную во многом. В главном. Мало разговаривать и отлично улавливать состояние другого - взаимопонимание, встречающееся, пожалуй, лишь у однояйцевых близнецов.

И не стоит задаваться вопросом - как такое возможно?

Игра случая, зигзаг судьбы, небесная закономерность...

Невероятная удача. Не верится себе. Марк чувствовал - Тиффани крепко засела в нем, как косточка в теле авокадо.  Чтобы достать косточку, нужно будет резать по живому.

17.

Он лежал на боку на ковре, подложив руку под голову, и смотрел на девушку в слабом луче торшера, светившего из дальнего угла гостиной. Почему-то торшер считается устаревшим предметом, хотя именно он создает по-старинному милый, домашний уют. Марк специально включил его - надоело в темноте натыкаться на мебель. Еще - чтобы происходящее отложилось не только в памяти тела, но и в памяти глаз. И чтобы в паузах продолжать общаться друг с другом, разговаривая только взглядами.

Разговаривать без слов легко. И честнее. Глаза не лгут, выдают самое потаенное.

Глаза Тиффани потемнели до черноты с синеватым оттенком, и если днем в них светилось миролюбие, то теперь уверенность и восторг. Марк ощущал себя триумфатором. Обладателем Оскара за лучшую мужскую роль.

Поднял руку убрать с ее лба прилипшие прядки. Наклонился, поцеловал мокрые волоски бровей, забыв о брезгливости и нелюбви к поцелуям. Значит, это самообман? Повод, чтобы не прикасаться губами к нелюбимым?

Выходит - да. Очередное открытие о себе.

Спасибо Тиффани.

Провел по ее щеке. Она чмокнула его в ладонь, и словно дала благословение двигаться дальше. Пока щекотал щетинистым подбородком ее шею, рука подобралась к груди, легонько сдавила, помассировала. Тиффани глубоко вздохнула и закрыла глаза.

Притихшее было пламя встрепенулось, и Марк  с интересном наблюдал - как оно будет в нем разгораться. Рука накрыла ее живот, губы завладели соском, который торчал вверх и будто дразнил. Надо задержаться здесь подольше.

Сосок - чтобы сосать, Марк обнимал его губами, легонько подтягивал, потом сильнее, и тогда почти вся ее миниатюрная грудь оказывалась у него во рту. Потом отпускал, ласкал языком, облизывал - взахлеб, как облизывают тающее мороженое. Рука в это время гладила ее идеально плоский живот с дырочкой пупка.

Тиффани отвечала вскриком на каждую его манипуляцию и плавно выгибала спину.

Приподняв голову, Марк с наслаждением оглядел подчинившее его и подчинившееся ему тело. Опять пришла мысль, что Тиффани профессионально тренирована. Спортивна. Она имела выпуклые, крепкие икры и бедра, как у легкоатлетов. И необыкновенную, прямо-таки гимнастическую  растяжку. Однажды лежа на спине, она  подняла ноги и развела их в идеальный шпагат, чем потрясла и жутко его возбудила. Захотелось немедленно войти в нее, ощутить в своей власти это божественное тело.

Знал, что не встретит отказа или сопротивления.

Физическая и душевная близость - это величайшее доверие и наслаждение. Полный дзен, если объяснять его философию двумя словами «слияние потоков».

Ха, забавно. Занимаясь любовью, они постигли высшее знание?

Почему нет?

Хотя вряд ли Тиффани задумывалась над философскими вопросами. Достаточно, что она испытывала то же самое, даже эмоциональнее, чисто по-женски. Она не притворялась, не играла. Была искренна и открыта, давала понять - наслаждается близостью в полную силу и со всей отдачей, на которую способна.

Надо ее наградить. Рука двинулась дальше, достигла лобка. Он голенький, лишь аккуратно подстриженная, узкая полоска, как бы продолжающая разрез. Оригинально.

Нагнулся к животу, залез языком в ямочку пупка, покрутил. Девушка хихикнула.

Марк поднял голову.

- Хочешь, доведу до оргазма одними пальцами?

- А ты умеешь?

- Не веришь? Давай поспорим!

- Давай! На что?

- На поцелуй.

- Куда? - спросила и хитро прищурилась.

- Куда захочешь.

- Согласна.

18.

Давненько Марк не практиковал пальцы, несколько лет точно, последний раз было с Дженифер в начале их отношений. Не беда: это из тех умений, что не забываются, как умение кататься на велосипеде или плавать - единожды научился, сможешь всегда.

Урок под условным названием «Манипулятивное доведение девушки до оргазма» он получил от Даниэла Старки, того самого гинеколога. Он внял просьбам младшего кузена Зака и обучил парней тонкостям обращения с прекрасным полом. Физиологическим тонкостям, если точнее. Они важны не меньше романтических.

Неизвестно, каким он был доктором, а преподавателем отличным. Сначала объяснил на рисунках, потом показал пальцем на искусственной вагине, потом на надувной кукле для секса - что именно надо делать, чтобы завоевать восторженный взгляд партнерши.

Парни долго и усердно тренировались.

Орудуя в теле другого человека, надо следить за его реакцией.

Марк наклонился над Тиффани -  она смотрела насмешливо, мол, давай, покажи, на что способен. Усмехнулся в ответ. Целовать ее не стал, пусть не отвлекается. Прошелся кончиками пальцев вдоль промежности, не проникая вглубь. Прогладил ее нижние губы.

Легкими движениями водил по их кожице пока не ощутил, что они набухли и уплотнились. Раздвинул, нашел внутренние губки, они ощущались мягче, нежнее, чем те, которые у рта. Провел пару раз, Тиффани вздрогнула, закрыла глаза, сжала зубы, удерживая стон.

Не хочет быстро проигрывать, догадался Марк. Он на верном пути. Указательным пальцем зашел под верхний уголок, поводил по окружности, нашел в складочках место, где прятался клитор. Даниэл говорил, что клитор такой же чувствительный, как головка мужского органа. Собственно, он и есть женский пенис.

Им-то мы и займемся.

Прикоснулся к едва ощутимой шишечке, принялся с осторожностью поглаживать. Конечно, языком получилось бы лучше, но ведь спорили - что справится одними пальцами.

Шишечка увеличилась в размерах до горошины и затвердела.

Цель практически достигнута, остальное - дело техники. Он нежно массировал клитор, то надавливая, то возбуждая круговыми движениями, не торопясь, позволяя девушке прочувствовать и насладиться. Она охнула и застонала в голос, шевелясь от его манипуляций.

Вытянулась в полный рост, задрожала всем телом, судорожно вцепилась Марку в плечо.

Одной рукой он занимался с клитором, средним пальцем другой нашел ее интимное отверстие и вошел, вращая пальцем, словно буравчиком. Двигался туда-сюда, постепенно ускоряя темп. Несколько глубоких вхождений - и палец окропился горячей струей.

Тиффани выгнулась дугой и закричала - длинно, истерично, как фанатка на концерте поп-идола, готовая от счастья упасть в обморок. Соседи, если не спали, наверняка услышали ее через открытую дверь террасы.

Потом тело опало и обессиленно растянулось на ковре. Глаза - открытые, невидящие, уставились в черную бездну потолка.

Победно улыбнувшись, Марк поднес ко рту покрытый ее жидкостью палец и звучно обсосал. Еще облизнулся. Дал ей минуты две прийти в себя. Когда Тиффани пошевелилась, спросил:

- Ну, кто победил?

- Ты... - Голос слабый, мечтательный.

- А награда?

- Можешь просить, что хочешь.

- Хочу только одного. - Марк наклонился к ее ушку. - Тебя, моя королева.

- А. Так я твоя королева? - Тиффани оживилась. - Тогда как ты посмел меня ослушаться, презренный вассал! - сказала притворно-грозным тоном и шутливо шлепнула его по груди.

- Боже мой, что я такого сделал?

- Ну... ну... Ты посмел заключить со мной пари! Более того. Посмел его выиграть! За это будешь наказан. Жестоко.

- И какое же наказание вы мне придумали, Ваше величество? Только не бейте, я этого боюсь.

Посмеялись.

Марк обнял ее, придвинул к себе, шлепнул по попке.

- Так какое наказание придумала моя королева?

Тиффани сделала серьезное лицо и торжественно провозгласила, размахивая по-учительски указательным пальцем:

- Ты должен обеспечить меня, как минимум, тремя оргазмами. Только после этого можешь кончить сам!

- О, это действительно жестоко. Но я подчинюсь. С удовольствием.

И они снова занимались любовью, неистово и самозабвенно.

Опухшие от поцелуев губы не уставали шептать ласковые слова. Глаза излучали нежность. Тела разговаривали друг с другом на языке страсти...

19.

Только что закончили очередной акт в позе Камасутра - сидя на полу лицом к лицу, ноги обнимают бока друг друга.

- Фу, жарко, - сказала Тиффани, отлепившись от влажной груди Марка.

- Хочешь принять душ?

- Я от теплой воды разомлею, захочу спать. А мне сейчас так хорошо, совсем не до сна. Кажется, у тебя есть бассейн?

- Есть. Ночью холодно купаться. Простудишься.

- Не простужусь, я закаленная. К тому же холодная вода полезна для здоровья. Бодрит и заряжает энергией. В том числе сексуальной...

- Тогда пойдем!

Поднявшись первым, Марк помог Тиффани встать, взял за руку и повел к двери на террасу. Она стояла открытой - для естественной вентиляции. Но вентиляции не получилось: воздух внутри был плотный, тяжелый и не давал прохладному, внешнему проникнуть в дом.

В саду царило предутреннее безветрие и безмолвие. Вода, подсвеченная лампами со дна, стояла спокойно, и казалось, что бассейн накрыт стеклом цвета морской волны.

Ласковая свежесть обволокла голые тела. Марк вдохнул поглубже и подумал: почему они раньше сюда не вышли?  Секс на природе - самое здоровое времяпрепровождение...

Нет, плохая идея: Тиффани не любит сдерживаться, разбудила бы всю округу.

Прыгнул первым, без выкрутасов - ногами вперед. Вынырнул, махнул рукой, приглашая:

- Прыгай, нехолодно.

Тиффани немножко разбежалась и, оттолкнувшись от бортика, нырнула, так красиво сгруппировавшись, что он чуть не позавидовал.

- Умеешь нырять, - похвалил, когда она всплыла. - В собственном бассейне научилась?

Шутка. Бассейн - дорогое удовольствие, предусмотренное для частных домов. Девушки со скромными доходами обычно довольствуются крошечной квартиркой в многоэтажке, на пару с подружкой для облегчения бремени квартплаты.

- Конечно, в собственном, а что? - ответила просто, как само собой разумеющееся.

Правда или нет, Марк не разобрался, наверное, тоже шутка. Неважно. Научиться нырять в Лос Анджелесе не проблема, при желании сможет медведь.

- Здорово получилось.

Подплыл к ней, хотел обнять. Тиффани взвизгнула, подпрыгнула и юркнула на глубину, только голая попа сверкнула. Девчонка. Все бы ей играть. Проследил за ее силуэтом под водой. Плыла - руки вдоль тела, извиваясь телом и шевеля ступнями.  Настоящая русалка. Его личная...

Ее голова всплыла в другом конце бассейна.

- Марко!

- Поло! - отозвался он и поплыл, широко загребая руками.

Она стояла - вроде ждала. Когда же Марк приблизился, снова подпрыгнула и ушла головой в воду, показав попку - аккуратную и изящную как мисочка.

На сей раз он ее не упустил: поймал под водой, крепко схватил за спину и ягодицы, поднял на поверхность. Всплыли только головами, остальное находилось в воде. Ее выпуклости заманчиво скользили по его.

- Я - Марко, ты - Поло, мы неразделимы, - сказал с уверенностью, будто утверждал общеизвестное «земля и луна - попутчики навек».

Тиффани прильнула к нему, обняла, прижалась, и вскоре оба почувствовали тепло, вода как бы нагрелась от тел. Глаза девушки сверкали в колеблющемся свете бассейна, и как бы наполнились слезами. Она открыла рот -  хотела что-то сказать и не решалась.

Поцеловала его в подбородок.

- Мне так хорошо с тобой... Как никогда ни с кем не бывало... Не хочу расставаться... Даже на минуту...  Не хочу думать о расставании... - В голосе звучала печаль, неуместная в этот счастливый момент.

Подумал - она его разыгрывает. Отвлекает. Сейчас что-нибудь ляпнет смешное и попробует улизнуть.

- Не уходи сегодня. Я позвоню на работу, возьму выходной. Будем делать только то, что захотим. Только то, что ты захочешь.

- Нет, я не могу остаться. Утром мне нужно уехать.

- Но почему? Тебе же не надо на работу...

- Мне надо на учебу. Нельзя пропускать.

- Где ты учишься?

- В университете. У меня сегодня тест. Ах, не хочу о печальном... - Тряхнула мокрой головой. - Хочу о тебе. Возможно, не поверишь. В твоих руках чувствую себя спокойной и счастливой. Когда прикасаешься... Или смотришь... Пойдем на берег. Хочу снова ощутить тебя в себе. С тобой до ужаса приятно...

- И мне с тобой приятно, малыш. Ты чудо, о котором можно только мечтать. Счастье любого мужчины...

Вышли на сушу и, едва обтеревшись, устроились вдвоем на одном кресле.

После нескольких интенсивных толчков Марк позволил себе разрядиться. Впервые за вечер. Бурный, неистовый оргазм сотряс его, снял давно томившее напряжение. Сперма изверглась мощным потоком, как лава из вулкана, и на те мгновения, что она извергалась, Марк потерял ощущение бытия.

Опустошение - долгожданное и полнейшее.

О наступлении его он оповестил первобытным, совершенно диким рыком. С таким удовлетворением рычал предок, в одиночку заваливший мамонта.

20.

- Слушай, я не предохраняюсь, не боишься забеременеть? - осторожно поинтересовался, когда пришел в себя.

- Не боюсь. У меня капсула вшита, на пять лет.

Жаль. Ну, ничего. В ближайшие пять лет он и не планировал стать папой.

Повеял ветерок. Тиффани поежилась.

- Холодно? - спросил Марк. - Пойдем в дом.

Он шел следом и вдруг наткнулся  взглядом на  что-то темное на ее спине. Присмотрелся. Татуировка! Крупная, во всю спину. Деталей в рассветном сумраке не разобрал - нечто вьющееся, поднимающееся от копчика вдоль позвоночника и расположившееся по плечам.

Шевельнулось недовольство - на секунду, не больше. Да, он не любит татуированных девушек, считает их  вульгарными, но к Тиффани это не относится. Она не такая, как все. Она особенная, и особенно все то, что с ней связано.

Обернул ее в белое, махровое полотенце. Заметил сдержанный зевок.

- Хочешь отдохнуть?

Кивнула.

Хорошенько обтер ее, уложил на диван, лег сзади. Накрылись пледом до подбородков. Прижал девушку к себе, уткнулся носом во влажные волосы. Лизнул плечо. Оно слегка солоноватое на вкус, будто омытое морской волной. Какое незамысловатое удовольствие - лежать рядом, не думать ни о сексе, ни о поцелуях, вдыхать запах чистого, юного, женского тела. Которое принадлежит ему. Только ему.

Только ли?

Чем ближе рассвет, тем сильнее точит неопределенность. Беспокойство. Вроде Тиффани отвечает взаимностью, но...

Он практически ничего о ней не знает.

А что бы хотел знать? И зачем?

Может, она права, и не стоит спешить, планировать совместное будущее. Важно то, что сейчас. Им слишком хорошо вместе, не верится, что она захочет это разрушить. Не надо усложнять, беспокоиться, что Тиффани уйдет навсегда. Было бы нелогично. Да, она не ответила прямо ни на один его вопрос, но это ничего не значит. Они ощущают себя половинками одного целого, и не стоит напрягать голову об остальном. Все, что ему следует знать, она расскажет потом, по собственной инициативе. Главное - они нашли друг друга, и  впереди целая бесконечность. Вместе.

Стараясь шевелиться осторожнее, Марк поцеловал девушку за ушком, легонько, одними губами.

- Ой, щекотно! - Она приподняла голову, шепотом спросила: - Ты не спишь?

- Нет. Я тебя разбудил?

- Я не спала. Чувствую, как ты напряженно о чем-то думаешь.

Господи, как она узнала?

- Ты маленькая колдунья, которая умеет угадывать мысли.

- Расскажи, что тебя тревожит.

- Ну...

Вопросы затолкались, зашевелились. Что он, прежде всего, хотел бы спросить: кто ее родители? Где она живет? Чем занимается в свободное время? Кто ее друзья? Как очутилась в его конторе? Что думает об отношениях с Марком?

Кто она вообще?!

Нет, слишком серьезно, неподходяще, не стоит ее нагружать.

- Вот лежу, думаю. Ты такая вкусная, что хочется откусить кусочек. Не знаю, с какого края начать.

Хмыкнула.

- Не ешь меня, я тебе еще пригожусь, - ответила в тон. И серьезнее: - А если честно?

Пауза.

- Не хочу тебя терять, - выдавил из себя Марк. Почему так трудно признаваться в самых простых вещах? - И ничего о тебе не знаю.

21.

Тиффани помолчала.

Потом зашевелилась, повернулась к нему всем телом и уставилась своими переменчивыми глазами - сейчас они серые, будто переняли цвет от предрассветных сумерек. Обвела Марка сосредоточенным, изучающим взглядом, как доктор, собирающийся поставить диагноз лишь на основании визуального осмотра.

- Дорогой мой. Что бы ты хотел обо мне знать? Только не надо анкетных вопросов - рост, вес, место рождения. Спроси про что-нибудь оригинальное, про хобби, например.

- Кстати про хобби. Чем увлекаешься?

- Коллекционирую закаты.

- Закаты? Как это?

- Фотографирую. Самые удачные оставляю на память. Потом, когда время будет, сделаю альбом. Парочку лучших вставлю в рамку и повешу на стену. Ты когда-нибудь видел закат на берегу?

- Конечно, видел. Не раз. Как-то не зацикливался. Закаты все одинаковые.

- Нет, они разные. Похожи, но разные. Не бывает двух одинаковых закатов, как двух снежинок или песчинок. Представляешь, миллионы лет встает над землей солнце, миллионы лет заходит. И за все это время картинка ни разу не повторилась.

- Интересно. Делаешь селфи на их фоне?

- Никогда.

- Почему?

- Не хочу совмещать несовместимое. Природа вечна, мы смертны. Я уже говорила, я несовременная. Селфи не делаю. В фейсбуке не сижу.

- Я тоже, даже аккаунта не имею. Селфи сделал пару раз ради интереса - в самом начале, когда это вошло в моду. И все. Слушай, а мы похожи в несовременности.

- Отлично. - Чмокнула его в нос. Положила руку на его щеку. - А я бы полюбовалась на твое селфи. Ты красивый. И колючий!

- Когда у нас будет побольше времени, сделаю тебе щетиной массаж. Эротический.

- Ой, здорово! Буду мечтать на досуге.

- О чем еще мечтаешь?

- Как ты думаешь?

- Ну, если бы ты была обычная девушка, мечтала бы попасть в Голливуд. О Лос Анджелесе существует миф, что жизнь здесь крутится только вокруг кино, и каждый житель держит в столе  сценарий.

- Глупости. Хотя, доля правды есть. Я лично не имею ни сценария в столе, ни мечты стать артисткой. Эта профессия зависимая, как у проституток. Нет, хуже. Девушки, которые сюда приезжают со всей страны, соглашаются на все ради роли. Подобострастно заглядывают в глаза продюсерам, ложатся с ними в постель. Заводят друзей не для общения, а ради выгоды. Бегают по студиям, предлагают себя. Когда получают отказ, разражаются слезами. Мне не подходит. Я унижаться не люблю и фальшь ненавижу.

- Я тоже. Слушай, мы с тобой прямо-таки родственные души... Знаешь, что мне пришло в голову. Только не смейся. Если бы ты летела с парашютом и застряла на дереве, я бы примчался тебя спасать. На вертолете.

- У тебя есть вертолет?

- Есть клиент с вертолетом. Богатый. Недавно на аукционе в Лондоне он купил «Ролекс» за миллион фунтов. Эти часы носил Джеймс Бонд в «Живи и дай умереть другим». С Джейн Сеймур. Помнишь этот фильм?

- Джейн Сеймур помню, она красивую прорицательницу играла.

- Так вот. Я этому клиенту помог большие деньги сохранить. Он потом сказал: понадобится вертолет - скажи. - Помолчал. - Тиффани... Я тебя всегда буду спасать. И защищать.

- Мне еще никто таких слов не говорил... - прошептала неуверенно. - Не знаю, как воспринимать.

- Воспринимай серьезно.

- Значит, я для тебя не одноразовое развлечение?

- Нет. А я для тебя?

- Тоже самое.

- Значит, мы предназначены друг другу.

Тиффани закивала - часто-часто, будто испугалась, что одного раза будет недостаточно.

Главное выяснили, Марк перевел разговор на обыденные вещи.

- Ты уже была в отпуске?

- Нет.

- И я нет. Может, съездим вместе куда-нибудь?

- Я пока не могу... По семейным обстоятельствам.

Обстоятельства не объяснила, Марк спрашивать не стал.

- А если бы смогла, куда поехала? На Бали? На Кубу? В Мексику?

- Поехала бы туда, где мало людей. Или вообще нет. Чтобы никакой спешки и толпы. Есть далеко на севере остров Шпицберген. Там холод и полгода ночь. Белые медведи заходят в поселки, и жителям разрешено носить ружья. Там никто не ходит по улицам, уткнувшись в телефон - он не работает. Сигнал ловится только в одном месте - размером метр на метр и для его обозначения стоит символическая телефонная будка. Жители знают друг друга в лицо и помогают при надобности.

- Хотела бы там поселиться?

- Поселиться - не знаю... Посмотреть - да. Мне кажется там люди настоящие. Здесь в Лос Анджелесе всё подделка. Отношения, чувства, красота. Никому нельзя доверять. Дружба корыстная. Если с тебя невозможно поиметь выгоды, ты неинтересен. Здесь каждый сам за себя и делает что хочет. Бездомные лежат на тротуарах - никто не обращает внимания. И они не обращают внимания, делают свои дела, живут как в параллельном мире.  Я раньше часто ездила на метро. Но это сплошной стресс. Один мочится, не вставая с места - фонтаном. Другой блюет. Третий занимается мастурбацией. Ужас. На Шпицбергене нет бездомных, злых, фальшивых людей - они там не выживают. Кажется, там полярное сияние не только на небе, но и в душах.

- Хорошо сказала. Считаешь - на северном острове люди другие, чем в тропическом Лос Анджелесе?

- Да, теплее точно. Сердечнее. Здесь нужно быть жестким, чтобы не дать себя затоптать. Покрыться панцирем, очерстветь. Недавно смотрела реалити-сериал про клан Кардашьян...

- Тебе интересна эта бессмыслица?

- Нет. Иногда смотрю, чтобы быть в курсе. Знаешь, среди девушек только и разговоров про эту семейку. Надо же с подружками о чем-то болтать... Так вот. Отец говорит дочери «я тебя люблю», а сам сидит на другом диване и даже не делает попытки придвинуться, чтобы обнять собственную дочь! Не представляю - как можно говорить «люблю» и не желать прикоснуться.

- У них задавлены естественные эмоции. Я вот с удовольствием тебя обнимаю... Ты мягенькая и маленькая как котенок.

- Мяу! - Тиффани лизнула его в подбородок. - Обожаю обниматься с тобой.  Чувствовать тепло. Словами всего не скажешь. Прикосновениями - да. Они у тебя они ласковые. - Взяла его руку, вытащила из-под пледа. - Вот рука. Это самое сексуальное место мужчины. Особенно, когда выглядывает из закатанных до локтей рукавов рубашки.

- О. Неожиданно.

- Я влюбилась, когда увидела твою левую руку с закатанным рукавом. В тот самый первый день. Помнишь?

- Конечно.

- Жутко захотелось, чтобы ты ласково дотронулся ею до груди.

- Вот так?

- Да, так. А ты когда влюбился?

- Когда увидел твои розовые пятки.

- Ха! Смешно. А какое место считаешь самым сексуальным местом у женщины? Грудь?

- Нет, живот. У тебя с этим полный порядок. Кстати, умеешь танцевать танец живота? - И почему он про это вспомнил?

- Умею. Как-нибудь покажу. Наедине.

- Почему наедине? Стесняешься перед другими?

- Нет. Танец живота очень эротичный. Сразу захочешь секса... И я тоже - глядя на тебя. Ты меня жутко заводишь.

- А ты провоцируешь.

- Ой, когда это? - Встрепенулась и тут же опала. - Светает. Скоро вставать. Мне нельзя опаздывать.

- Жаль, быстро время прошло. Мы и не поговорили... Так много хотел спросить.

- Ну, разрешаю еще один вопросик. Последний на сегодня.

- У тебя на спине тату или что-то другое?

- Тату. Хочешь посмотреть?

- Хочу.

Легла на живот. Марк сдвинул плед и, проглаживая рукой по спине, рассмотрел рисунок.

Не рисунок, а целая картина в стиле боди-арт. От левой ягодицы плавно, через всю спину шла черная ветка орхидеи и  заканчивалась пышным соцветием на правой лопатке. На копчике - крупный, ярко-малиновый цветок, по бокам его - виньетки, похожие на кружева.  В центре цветка сердечко, на виньетках две буквы «С» и «Т».

Извиваясь, по ветке поднимается змея - черная с серым брюшком, голова ее покоится на левой лопатке, немного свесившись вниз. Змея выглядит добродушно - не выпятив ядовитые зубы, как обычно на татуировках, а улыбаясь закрытым ртом. Вместо зеленых глаз голубые, как у хозяйки.

Под ней три черных японских иероглифа и маленький пистолет.

В исполнении видна рука настоящего художника. Никакой небрежности или многоцветного балагана.  Контуры четкие. Краски насыщенные, но не приторно-слащавые как на обертках леденцов. Искусно наложенные тени создают впечатление объема. Каждая чешуйка на змее выписана отдельно, капли росы на лепестках блестят как настоящие.

Мастерство и стиль.

Шедевр.

Раньше Марк относился к татуировкам равнодушно, после случая с Леонтин - пренебрежительно, как к свидетельству вульгарного вкуса.

Эта понравилась.

Одобрительно покачал головой.

- Красиво. Что за змея?

- Анаконда. Не бойся, она не агрессивная. Можешь погладить.

- Могу даже поцеловать. - Наклонился, громко чмокнул змейку в синий глаз. - Оригинальный сюжет. Имеет какое-то значение или только для красоты?

- И то, и то. Давно хотела тату. Большую. Но они дорогие. Случайно появилась возможность сделать за полцены. У приятельницы брат - известный в Лос Анджелесе татуировщик, Кори зовут. Ему требовалась модель наколоть крупный рисунок - для портфолио. Я себя предложила.

- Наверное, долго длилось. Как же ты выдержала?

- А я терпеливая. Кори два дня работал, по шесть часов. Мне для отвлечения ай-пэд предложил с фильмами. Теперь моя разукрашенная спина красуется на его рекламных проспектах.

- Так ты у меня звезда.

- Конечно, - просто сказала Тиффани и кивнула.

- Сюжет сама придумала?

- Наполовину. Сказала Кори, какие вещи должны быть обязательно изображены. Он сначала на кальке нарисовал, показал. По-моему, отлично получилось. Не слишком разноцветно и непошло. Здесь много символов.

- Раскроешь их?

- Раскрою. Змея - самый популярный персонаж в татуировках у девушек. Символ мудрости, женственности. И сексуальности - помнишь, кто соблазнил Еву? Орхидея - символ выживания, приспособляемости к обстоятельствам. Красный цвет - жизнь. Пистолет - смерть. Сердце, естественно, любовь. Иероглифами написано «Покоряюсь только любви».

- Сама придумала или...

- Взяла из легенды про самурая. В далекие времена жил в Японии отважный и умнейший самурай Хиросэ. Ни разу не сдал он крепость врагу, не подвел друзей или командиров. Жил под девизом «Покоряюсь только любви». Очень любил своего сына. Но его убили в бою. Хиросэ опечалился. Сочинил стихи, посвященные сыну, в стиле танка:

В воздухе запах

Недавнего сраженья.

Деревья молчат.

Над старым замком Тонгу

Висит кровавый закат.

И сделал харакири.

- Печальная история...

- Да нормальная. В те времена воины частенько взрезали себе животы: если император умирал или совершили бесчестный поступок, предательство. Известен курьезный случай: два самурая совершили харакири, когда их мечи случайно соприкоснулись в момент торжественного прохода военачальника.

- А буквы «С» и «Т» что означают?

- Тут разрешается фантазировать. Можно в любом порядке. Например -Счастливая Тиффани. Или загадочное - Тотальный Секрет. Или эротическое - Терем Страсти. Или смешное - Тяжелый Случай. Или декадентское - Сладкая Тоска. Бесконечное количество вариантов.

- По-моему, тебе больше подходит - Страстный Темперамент. Или - Томление Соблазна. Это мое восприятие тебя. Иди-ка сюда, хочу видеть твои глаза... Какое значение ты сама подразумевала?

Тиффани легла на бок и заговорщицки проговорила:

- Страшная Тайна! - Улыбнулась. Но улыбка быстро загасла, уголки губ опустились. Глаза смотрели испуганно, вроде она и правда выдала нечто секретное.

Непонятно.

- Что же за тайну ты хранишь, моя маленькая?

- Извините, сэр, ваш лимит вопросов исчерпан. - Потянулась губами. - Лучше поцелуйте меня...

И они снова целовались и занимались любовью до самого последнего момента, когда солнечные лучи бесцеремонно пробрались в дом, нарушив их уединение, и уже нельзя было не вставать.

22.

Во время завтрака Марк сказал:

- Подвезу тебя до офиса. В гараже пересядешь на свою машину.

- Не боишься, что твои коллеги нас вместе увидят?

- Чего мне бояться?

- Ну, с утра, с девушкой, которая вчера убирала кабинеты...

- Что они мне скажут? Только позавидуют. И потом. Никто из наших не знает тебя в лицо. Ты моя «страшная тайна»! Пусть думают - новая сотрудница. Представляю, какой переполох поднимется в конторе из-за твоей мини-юбки!

Тиффани допила апельсиновый сок, отнесла в раковину. Не поворачиваясь, сказала:

- Я думала, ты постесняешься показываться со мной вместе.

- Глупенькая. Откуда такие мысли? Ты выглядишь потрясающе. Утром лучше, чем вечером. Любая голливудская красотка позавидует. Они-то спросонья помятые. А ты свеженькая как зорька. Хотя ночь не спала.

Марк обнял ее сзади, прислонился щекой. На столике у стены увидел три неоткупоренные бутылки «Шато Монтелена». Старинный замок на этикетках выглядел покинутым. Так будет выглядеть его дом, когда Тиффани уйдет...

Ни к чему грустить. Все идет отлично.

- Вино забыли попробовать.

- Ничего. Еще будет время.

- Ты сказала - не хочешь спешить. Согласен. Не буду торопить тебя. Только пообещай, что опять не исчезнешь.

- Я уже обещала.

- Это было вчера и не считается.

- Обещаю, что мы обязательно встретимся, - сказала Тиффани, как послушный ребенок - четко выговаривая каждое слово. Добавила тихо: - Я же умру без тебя... Ну, пойдем, а то неудобно боссу опаздывать из-за подчиненной. Ой, я вчера пылесос в шкаф не убрала!

- Не волнуйся. Попрошу секретаршу привести кабинет в порядок, - успокоил Марк и поцеловал ее в макушку.

Пока он поднимал крышу гаража и складывал крышу «Мерседеса», Тиффани копалась в сумке. Достала очки - в стиле шестидесятых: черные стекла, снизу округлые, с удлиненными кверху углами, похожие на кошачьи глаза. На дужке две перекрещенные буквы «С».

«Коко Шанель, наверняка, китайская подделка, - подумал Марк, выводя машину на проезжую часть. - Настоящие стоят несколько сотен, девушке не по карману».

Проехал по тенистым улочкам Пасадены и вырулил на магистраль Эррой Секо Парквэй, ведущую к деловому центру. Был час пик - машины выстроились одна за одной в пять рядов и продвигались вперед черепашьим шагом.

Стоял обычный для Калифорнии яркий, приветливый день без единого облачка на небе. Солнце щедро делилось с обитателями земли теплом и светом, под его лучами таяли раздражение и торопливость. Пробка? Пустяки. Обычное дело утром. Не стоит нервничать, минут через десять рассосется.

В умиротворенном состоянии Марк наклонился включить радио, искоса глянул на спутницу.

Она смотрелась стильно. Сверкающие каштановые волосы распустила по плечам, их игриво волновал ветер. Глаза спрятала за непроницаемыми стеклами, губы сложила серьезно. Подбородок гордо приподняла. Ноги положила одна на одну, правой рукой облокотилась на дверцу - изящно, непринужденно, будто позировала перед камерой. Неприступная, высокомерная. Аристократка до кончиков ногтей.

А еще час назад, в душе...

Хватит.

Отвернулся. Совсем. Влево. Там плелся пешеходной скоростью открытый «Форд Фокус» синего цвета с серебряным переливом. Водитель и пассажир глядели не вперед, а на Тиффани, и показывали Марку большой палец.

Он и сам знал, что везунчик.

Предъявив пропуск, заехал в подземный гараж, нашел пустое место, припарковался задом к стене. Выключил мотор, повернулся к Тиффани. Она сняла очки, посмотрела отчужденно, будто видела его впервые.

Странная метаморфоза.

Спросил:

- Дашь свой телефон?

Отрицательно покачала головой.

- Адрес?

Снова - нет.

- Почему?

- Пожалуйста, не спрашивай. Так лучше.

Не понравилась ее игра в загадки, но нет смысла настаивать. Катастрофы пока не произошло. В крайнем случае, он всегда узнает ее данные у менеджера по персоналу Стива Кларка. Человек в наше время тотального дигитального контроля не может исчезнуть бесследно, даже если очень захочет...

- Я сама тебе позвоню.

- Знаешь номер?

- Рабочий да.

- Запиши мобильный.

- Ручка есть? Напиши на руке. - Протянула ладонь.

Написал свой номер. Притянул ее к себе, хотел поцеловать. Она сухо ткнулась губами в его щеку и выскочила из машины.

Близость, которая связывала всю ночь, испарилась. Без следа.

Он тоже вышел. Проводил глазами ее фигуру - спину, короткую юбку, стройные ножки с розовыми пятками, которые однажды его жутко возбудили. Когда это было? Вечность назад.

С каждым ее шагом в желудок проникала тошнота, как после теплой водки с томатным соком.

Тиффани села в свою «Мини» насмешливого желтого цвета, вырулила в проезд, коротко посигналила, скрылась за поворотом, и Марк точно знал, что больше никогда ее не увидит.

23.

День прошел сумбурно, бестолково и непродуктивно. Марк был зол и, стараясь подавить зло, раздражался сильнее. С самого начала не удалось сосредоточиться на составлении и чтении документов. Оттолкнул стол - резко, будто тот чем-то ему не угодил, встал, вышел в коридор. Мимо проходили коллеги, поздравляли, и он не сразу вспомнил - с чем. Ах, да, вчерашний успех в деле Берекел. Совершенно неважно...

Он не запомнил, что ел на ланч и ел ли вообще. Общаясь с сотрудниками, забывал их имена, на секретаршу смотрел враждебно, как на иностранку, без грин-карты пробравшуюся на его территорию. Что-то делал, что-то говорил и каждую минуту, каждую секунду думал о ночи, проведенной с Тиффани. Глаза хранили память о ее глазах, пальцы - о ее коже, и не хотелось их мыть или здороваться, чтобы не стирать память.

А стереть надо бы...

Потому что он больше ее не увидит.

От одной этой мысли разрывалось сердце и закипал мозг.

Почему она не дала телефона, не назначила следующей встречи, вообще ничего конкретного пообещала? Значит, не позвонит, не придет, не вспомнит про него.

Нет, нелогично и несправедливо. Он ее обидел? Ерунда. Тиффани была прошедшей ночью так же счастлива, как он. Так в чем дело?

Сомнения, вопросы грызли. Требовалась хорошая доза отвлечения, и самое доступное лекарство сидело в соседнем кабинете. Воспользоваться секретаршей? Нонсенс. Разве после сладчайшего персика появится желание отведать пресный помидор? Со всем уважением к Розалине...

Закрылся в кабинете, захлопнул ноутбук. В теле усталость - не столько от бессонно проведенной ночи, сколько от бесполезно прошедшего дня. Измотало постоянное переключение со служебного на личное и обратно.

Марк  откинулся на стуле, уставился невидящим взором в стену.

Долго ли сидел - неизвестно, очнулся от визжащей пожарной сирены, донесшейся с улицы. Автоматически глянул на часы, задержался на руке, оглядел ее хорошенько. Тиффани сказала - это самое сексуальное место мужчины. Да, она любила целовать его ладони, лежать в его объятиях...

Интересно, что она сейчас делает?

Нет, неинтересно.

Если зависнет на воспоминаниях, окончательно расстроится.

Надо заняться собой, привести психику в порядок. Как? Припомнить философию Востока. Японская наука самосовершенствования говорит: живи, будто ты уже умер. То есть, не обращай ни на что внимания, стань холодным и равнодушным как камень.

Нет, не подходит. Камни не влюбляются.

У Далай Ламы что-то есть подходящее?

Кажется, нет. Он не имел отношений с женщинами, не может советовать.

Еще что?

Применить позитивное мышление.

Точно. Спокойно разобраться - когда и по какой причине зародилась тревога?

Началось со сцены в гараже. Почему он подумал, что больше не увидит Тиффани? Потому что поднял голову страх быть покинутым любимым человеком. Этот страх посеяла Леонтин. Со дня ее ухода прошло более пяти лет, и Марк думал, что поборол его.

Ан нет -  страх чуть было не поборол Марка.

Бросить его Тиффани не могла. Логически не вяжется.

Расстаться в самый романтический момент - в начале влюбленности, когда только что зародившиеся чувства прозрачны и хрупки, остры и трепетны? Такого просто не может случиться. Девушка не лукавила, когда наслаждалась его любовью. И обещала, что встретятся снова.

Только просила дать ей время. Не торопить, не навязываться, не подталкивать.

Действительно, у них все слишком спонтанно получилось, сначала секс, потом любовь. У нормальных бывает наоборот. Хотя - где обитают эти нормальные? Видел их кто-нибудь?

Причину нашел, настроение не улучшилось. Только ли сомнения тяготили душу? Конечно, нет. Откровенно признаться - заскучал. Жутко, болезненно. Захотелось увидеть Тиффани, сейчас, сию минуту - чтобы как по волшебству. Погрузиться в глубину ее дымчатых глаз, вдохнуть солоноватый аромат ее плеч, слизнуть с губ ее сладость.

Прогладить ладонями ее гибкое тело, такое отзывчивое к его ласкам. Нежным языком провести по нежной коже, чувствительными пальцами пройтись по чувствительным местам - довести до дрожи и самому заразиться ее страстью. И целовать... до забытья... до головокружения... до счастья...

Голову и правда повело.

Стукнул кулаком по столу - прекратить заниматься садомазохизмом и дежа вю! Вскочил, зашагал нервными кругами, рыча и скрежеща зубами, как голодный гризли в клетке. Остановился посередине, поднял глаза к потолку, призывая высшие силы на помощь.

Высшие силы промолчали, значит, надежда только на себя по принципу:  спасение  тоскующих - дело самих тоскующих. Марк вспомнил уроки йоги и мантры, которые их сопровождали. Принялся монотонно повторять в голове.

Отрешиться от внешнего. Выровнять дыхание. Успокоиться. Все идет хорошо. Не стоит себя накручивать. Только бередить душу. Нужно подождать. Всего неделю. Нет, всего шесть дней, до следующего четверга.

Он увезет ее домой и возьмет выходной на пятницу. Проведут вместе уик-энд. Три дня и четыре ночи. Марк сделает все и даже больше, чтобы ей понравилось. Нечто фантастическое, что ни один мужчина никогда не делал для женщины. На уровне Тадж Махала. Тиффани больше не захочет уходить.

Легко сказать - всего шесть дней... Как их прожить?

Попробовать ни о чем не думать. Ни о хорошем, ни о плохом. Взять работу на дом, чтобы занять голову. Двойная выгода: наверстает упущенное сегодня и нагрузит мозги. Тело утомить спортом - физические тренировки отлично помогают от душевных переживаний.

План следующий. Субботу провести на поле для гольфа. Кстати, давно пора новую клюшку купить для ударов на дальние расстояния - айрон номер пять, кажется.

А воскресенье? Позвонить Заку, съездить с ним куда-нибудь на природу, только без девушек с розовыми волосами и кольцами в носах. Если он вообще может обходиться без девушек... Ну, пусть пожертвует одним днем ради друга.

Или отправиться в Марина Дел Рей, у Старки там яхта на десять человек, отделанная внутри красным деревом. Когда он ее купил, вдвоем задумались над названием - оно должно быть устрашающим, чтобы  отпугивать морских демонов. Зак предложил «Адвокат дьявола», Марк «Улица Вязов». Натали отвергла оба, а своего не выдвинула.

Яхта была названа неоригинально, зато патриотично - «Техас».

Можно прокатиться на ней, половить рыбку в открытом океане. Если Заку покажется скучно вдвоем, пусть возьмет пару знакомых мужского пола. Выпьют пива, поболтают, позагорают на палубе. Короче, устроят ленивый день.

Так, план на выходные составлен, а чем заняться сейчас? Где провести вечер пятницы - лучшее время недели, когда не хочется думать ни о чем, кроме удовольствий.

Время, которое большинство людей проводят в компании с ...

24.

На столе зажужжал и зашевелился телефон, поставленный в режим трясучки. Бросился к нему и от спешки ткнул не в ту кнопку. Звонок сбросился, на экране высветилось имя и номер дяди Саймона. Наверняка звонил с поздравлениями. Эх, знал бы он сегодняшнее состояние племянника, позвонил бы с сочувствиями.

«Хватит ныть!» - приказал себе Марк и резко остановился. Время действовать. Отправился к шкафчику. Сдвинул дверь, выбрал легкие брюки и рубашку навыпуск - одежда в стиле casual, в которой удобно появиться и на пляже, и в ресторане. Переоделся. Оставил  деловой костюм на вешалке. Спустился в гараж.

Те восемь секунд, что опускалась крыша машины, придумывал - куда бы поехать. Только не домой. В развлекательный центр отправляться тоже желания нет. Там раздражает все: яркий свет, режущий глаза; электронная музыка, дробящая уши; кулинарные запахи, меняющиеся от ресторана к ресторану; рекламные экраны, призывающие приобрести ненужный товар.

И не только это. В пятницу вечером город накрывает цунами, наводнение из людей - налюднение. Ощущение, что население его за пару часов увеличивается втрое.

Вездесущие  туристы со всех частей света праздно шатаются в поисках острых, желательно - недорогих впечатлений. Собственные граждане ЭлЭй после рабочей недели торопятся занять очередь к развлечениям. Пьяные фанаты, пугающие прохожих, спешат на концерт или стадион. Шустрые дилеры, предлагающие кокаин или проституток, кучкуются на каждом углу.

Самодеятельные артисты, авантюристы, хиппи, панки, трансвеститы и другие нестандартные личности вываливают на улицу. Чтобы привлечь внимание, каждый изгаляется как может. Кто-то перекраивает внешность, чтобы походить на человека-змею или женщину-кошку. Кто-то делает экстремальный пирсинг, увешивает себя килограммами колец, шурупов, цепей. Кто-то демонстрирует нестриженные ногти, выросшие на метр, изогнувшиеся и закрутившиеся. У кого не хватает фантазии изощренно себя изуродовать - попросту раздевается до трусов, пошитых из национального флага.

Нет, вливаться в их фриковую толпу Марк не желал. Среди множества людей, радующихся жизни, острее ощущается собственное одиночество. Тиффани рядом нет, временную пару искать не собирается.

Повернул ключ зажигания и повел машину за город.

Вечер плавно перелился в ночь. Вместе с солнцем ушла изнуряющая жара. Ветер закручивался над передним стеклом как торнадо и мягко овевал лицо. Марк положил левую руку на бортик, правой держал руль снизу и чувствовал себя комфортно. Выехав на пустынный фривэй, включил систему «cruisе control» и убрал ногу с педали газа.

Заметил, что пришел в себя, не совсем, но почти - уже достижение. Наслаждался всем вокруг: послушностью машины, умиротворяюще урчавшей на гладкой ночной дороге; спокойной летней темнотой, приглушившей дневные краски и звуки; собственной печалью, из болезненной превратившейся в романтическую. Оставив далеко позади огни вечного праздника, свернул на указателе «Лонг Бич».

Вышел с автостоянки и прямиком - на улицу, ведущую к океану. Миновал ресторан «Гувер», где специально подобранные официантки в шортиках и с грудью от третьего размера подавали креветки и мидии. Дошел до бульвара, остановился на выложенным мозаикой полу у заборчика, за которым песок и черная вода.  Направо виднелись огни: белые - на мачтах крошечных яхт, цветные - на палубах прогулочных судов, красные - на трубах трансатлантика «Королева Мэри», навечно пришпиленного ко дну. Налево лежали темные, пустынные сейчас пляжи.

Свернул налево, где по обеим сторонам деревянной дорожки росли высоченные пальмы с бугристыми стволами и ветками на самом верху в виде озорных хохолков.

Не обращая внимания на зазывные объявления береговых ресторанчиков, обещавших самые свежие деликатесы по приемлемой цене, Марк направился в самый дальний конец пляжа.

Дорожка кончилась, с ней кончилась цивилизация - не сияли огни, не играла музыка, не шумели люди. Только природа и Марк.

Сняв сандалии, прошел по прохладному, скрипучему песку к самой кромке воды. Океан лежал неподвижной, масляной глыбой, лишь мелкая волна плескалась у берега. Тиффани сказала - каждый закат оригинален и не повторился за миллионы лет. А волны? Они накатывают на песок и отступают, оставляя после себя очертания, которые тоже никогда не повторяются.

Рассветы-закаты, приливы-отливы. Вечное движение - размеренное и предопределенное...

Могучая природная стихия, какое дело ей до мелких человеческих страстей? Природе не свойственны обида, любовь, ревность. Она выше этого, живет по своим законам. Вселенским.

Высшая мудрость или чей-то холодный расчет?

Нет, холодный расчет создал бы лишь однообразие, примитив и серость. В природе - многоликость, совершенство и красота. Все живое и неживое создано с любовью и благоразумием, в том числе человек. Значит, не зря дана ему возможность любить, восхищаться, страдать. Человек без эмоций - не человек, а пустыня.

Ветерок с океана овевал лицо, вода обнимала ноги. Марк скинул одежду и побежал в теплые, молочно-вязкие волны - торопливо, будто спешил на свидание с русалкой. Нырнул в черную пучину, оттолкнулся ото дна, проплыл под водой. Вынырнул и, высоко вскидывая руки, поплыл к еле заметному горизонту.

Плавал туда-сюда, пока не обессилел. Самому стало смешно, когда вдруг посреди океана руки отказались подниматься. Отдохнуть надо. Лег на спину, расслабился, отдался во власть волн - они мягко качали его на поверхности. Так ощущается невесомость на земле.

Смотрел на небо и все пытался поймать взглядом падающую звезду - загадать желание.

25.

Тонкий импульс, предупреждающий о скорой эякуляции, пробежал от промежности в отдел мозга, управляющий наслаждениями. Нервы разнесли по телу радостную весть. Мышцы напряглись в ожидании. Роберт глухо застонал и задвигался быстрее внутри Тиффани.

Через пару секунд исторг первую сперму. За один раз все выплеснуть не удалось, и освобождался несколькими интенсивными толчками. Он всегда был «стрелок» и считал это свидетельством мужской силы. Опустошив свой интимный запас, прикрыл глаза и выдохнул длинным звуком «А-а-а!» как дегустатор, отведавший чрезвычайно вкусного вина. Через пару секунд, когда острый оргазм спал, наклонился к девушке, поцеловал.

- Спасибо, милая, - проговорил хрипло. Он всегда благодарил ее в такие моменты. За все сразу: за секс, за молодость и вообще - за то, что она существует в его жизни.

Выходить Роберт не спешил. Продолжил пенетрировать - не толкаясь, а скользя, смакуя и наслаждаясь, поддерживая расслабляющую негу, разлившуюся в теле после семяизвержения.

Несмотря на солидные годы, он не испытывал неудобств в интимной сфере: ни снижения потенции, ни уменьшения сексуального позыва. Возбуждающих препаратов не использовал - Тиффани действовала на него лучше всякой виагры. Конечно, приходилось предпринимать определенные меры, не специальные, но общеизвестные - не пить, не курить, здорово питаться, заниматься спортом, чтобы сохранять ясность ума и крепость тела. И продолжать наслаждаться естественными функциями, которым теперь требуется поддержка, ведь это только в юности все происходит само собой.

Автоматизм, замешанный на молодом буйстве тестостерона, теперь не работает. Прошли времена бессистемного траха:  в любое  время, в любом месте и любой продолжительности - с партнершей, внешность и возраст которой не имели значения. Наступила эра регулярности и умеренности.

Шестьдесят четыре - не критический возраст, к нему тоже можно приспособиться. Чтобы оставаться полноценным в сексуальной сфере, Роберт разработал для себя метод, которому следовал фанатично. Самое главное - сдержанность в частоте свиданий, иначе пропадет возбуждающее ощущение новизны, притупится желание. И даже такая сексапильная красавица как Тиффани не поможет. Путем эксперимента установил: раз в неделю - самая приемлемая частота.

Метод работал, и Роберт надеялся с его помощью долго оставаться в форме - не до векового юбилея, но еще лет двадцать точно. Глупо отказывать себе в таком удовольствии, как Тиффани. Она для него больше чем только партнерша. Она - энергия его крови, аромат его жизни, огонь его сердца. Не хотелось даже представлять, что будет, когда он ослабеет как мужчина.

Застрелится.

Но не раньше, чем через двадцать лет. Да, к тому времени он устанет от жизни и окончит ее сам.

Эх, сбросить бы четверть века...

Но глупо жаловаться на то, чего не изменить. И грех. Он научился соотносить желания и возможности, сейчас они находились в балансе. Он благодарил Мадонну, что встретил Тиффани, и она принадлежала ему.

В день свидания обычно оставался дома - подготовиться ментально. Занимался только приятными вещами: отдыхал в шезлонге в тени тропического сада, который сам высадил и содержал в порядке, плавал в бассейне, фыркая и разбрасывая брызги, читал стихи итальянских поэтов, повторяя наизусть понравившиеся строфы:

Коль не любовь сей жар, какой недуг

Меня знобит? Коль он - любовь , то что же

Любовь? Добро ль?.. Но эти муки, Боже!..

Так злой огонь?.. А сладость этих мук!...

Стихи о любви здорово заводили, и к приезду Тиффани он уже еле сдерживался.

Никогда не набрасывался голодным зверем, соблюдал определенный ритуал. Сначала - ужин вдвоем на просторном балконе с видом на море, горы и закат. В интимной обстановке: при свечах, с вином и официантами. Беседы ни о чем, взгляды, прикосновения, неопределенность... Которые иллюзия и самообман - оба знали чем закончится вечер. Но почему не дать волю фантазии? Иллюзии и самообман сопровождают нас в любви, возвышая, делая чище.

Ритуал Роберт соблюдал свято - дань романтизму, с которым у юных дев связаны представления об отношениях. Он-то сугубо практичный и циничный, к возвышенным материям не расположен, а Тиффани приземлять ни к чему. Очень не хотел, чтобы у нее зародилось отвращение к нему, подозрение, что использует как проститутку.

Это было неправдой.

Он любил ее. Страстно, глубоко, до сердечной боли. Как умеет любить мужчина, достигший возраста мудрости, повидавший и испытавший на своем веку такое, от чего обычный человек сошел бы с ума или бросился под поезд. Мужчина, слишком хорошо знающий цену добру, а особенно - злу, давно и бесповоротно продавший душу дьяволу. Мужчина, уставший от ненависти, и осознающий, что любит в последний раз.

Любовь нельзя было назвать «с первого взгляда». Впервые увидев, он собирался ее убить.

26.

До недавнего времени Роберт Ди Люка числился членом организованной преступной группировки под названием Ндрангета. Не рядовым членом, а лучшим киллером за всю ее стопятидесятилетнюю историю. Пару лет назад он по собственному желанию отошел от активной деятельности и вышел на пенсию.

Звучит нелогично, как известно - киллеры на пенсию не выходят, потому что долго не живут. Тем более невозможно добровольно выйти из мафии, только ногами вперед - в гробу.

У Роберта получилось почти невозможное.

Звание «лучшего киллера» он носил не зря. Метких стрелков много, а «лучшие» наперечет. Он не только имел острый глаз, твердую руку и железные нервы, но обладал на редкость сообразительным умом. Он заранее позаботился об обеспеченной, а главное - гарантированной, старости, приняв меры к личной безопасности, которые не нарушал. Мер много, они сводились к тому, чтобы как можно меньше людей знали его в лицо и вообще знали о его существовании.

Друзей не заводил, да в мафии такого понятия не существует, только «свои» и «чужие». Свои уважали, чужие боялись и предпочитали не связываться. Себе дроже: ликвидировать его сложно и может дорого обойтись. Пули его не знали пощады даже к близким родственникам, что уж говорить о врагах...

Бедная итальянская провинция Калабрия расположилась на самом «носке» Аппенинского «сапога», и жизнь после войны была там тяжела. Ландшафт гористый, климат непостоянный, условий для земледелия  нет, надежных дорог тоже. Вдобавок жители Монтофино разговаривали на особом язык «гресиано», который сохранился с античных времен, когда территрия была занята греками. Языка не понимали даже в соседних деревнях, что способствовало чувству оторванности.

Люди выживали как могли - крестьянским трудом или ремеслом. По старинке занимались «собирательством» даров природы. Роберто Ди Люка с малых лет ходил в леса за провиантом и на всю жизнь запомнил горьковатый вкус хлеба, замешанного на желудевой муке.

Однажды с двоюродными братьями Луиджи и Антонио наткнулись на туннель в горе. Долго стояли, обсуждая - входить или нет. Туннель рукотворный, вероятно неглубокий, мог оказаться складом разбойников и, если они сейчас на охоте, удастся чем-нибудь поживиться. О том, что хозяева могли быть дома, мысли не пришли.

Как самый шустрый, Роберто вошел первым.  В туннеле было сыро, темно и вообще неблагополучно, казалось - изо всех углов за ним следят горные духи. Где-то капала вода, и от этих размеренных звуков напрягались нервы. Эхо повторяло каждый шаг и шорох. Когда оно загудело не по-человечески, дети бросились бежать.

Роберто бежал последним. На выходе его кто-то поймал за вороник ветхой курточки, доставшейся от старшего брата Стефано.

- Ты кто? - спросил сурового вида мужчина таким грубым голосом, что мальчику показалось - сейчас он его съест.

От страха едва не позабыл собственное имя.

- Рр-о-б-бе-р-то... - промямлил еле слышно.

Мужчина прищурился, пригляделся.

- Ди Люка?

- Да-а-а...

- Зачем в туннель ходил? Только не ври, а то хуже будет.

- Еду искать...

- Твоего отца Тони зовут? - Мальчик утвердительно мотнул головой. - Мы с ним вместе в госпитале лежали. Он на всю палату письма от жены читал... Мелани, кажется?

- Да-а-а...

- А мы с тобой родственники, приятель.

- Как это? - Роберто не поверил. Всех родственников знал в лицо. Да их немного было: двое оставшихся в живых после войны братьев отца, их жены и семеро детей, двое из которых Луиджи и Антонио сбежали, оставив Роберто в лапах чудовища.

Мужчина непонятно объяснил про чью-то двоюродную сестру, которую отдали замуж в соседнюю деревню, и она теперь его мать, а девичья фамилия ее Ди Люка.

- Меня Джузеппе зовут, - представился мужчина, по-прежнему не отпуская воротник. - Голодный? - спросил чуть мягче.

- Да... - коротко подтвердил Роберто и замолчал: от жалости к самому себе в горле встал комок, предвещавший слезы.

- Еду заработать надо, - назидательно произнес Джузеппе и разжал, наконец, пальцы.

Роберто убегать не поспешил. Догадался - новоприобретенный родственник желает помочь.

- Я согласен.

27.

Так Роберто поступил в мафию. Тогда репутация ее была незапятнанной,  цель создания благородной - защищать права простых людей на отдаленных горных территориях, куда ни судьи, ни карабинеры носа не совали. Название Ндрангета означало «героизм», и Роберто свято верил в ее идеалы, представлял себя Джузеппе Гарибальди - борцом за права народа. Его приняли на мелкие поручения и платили настоящие деньги. Отдавая матери, он не признавался, каким образом заработал, да она не спрашивала: когда стоит вопрос выживания, тут не до морали.

Роберто прошел школу жизни ускоренными темпами и накрепко заучил уроки. Когда семья переехала в Новый Свет, он имел пять лет активного криминального стажа из тринадцати общего жизненного.

В новой стране он принял имя Роберт - на американский манер  и начал мафиозную карьеру сначала. Пригодился ранее приобретенный опыт. Учил язык, работая мальчиком на побегушках у тех, кто стоял выше по иерархической лестнице. Тренировался в мошенничестве на сверстниках - ловко манипулировал кубиками при игре в крэп, продавал негодные вещи, брал в долг и не отдавал.

На том - самом опасном для новичков уровне ему удалось выжить благодаря хитрости и умению кишками чувствовать опасность.

А также чрезвычайной жестокости.

В курьерах он не задержался - слишком зависимо и непрестижно. Начал убивать и сразу перешел в круг элиты. Получилось на удивление легко. Первой жертвой стал конкурент по продаже кокаина: явился на его территорию, переманил клиентов. Роберт коротко подумал - избить или убить? Целесообразнее принять радикальные меры. Зарезал его шилом в живот, молниеносным движением - пырнул и вынул. Шило выбросил, и никто никогда его не заподозрил.

Проблема исчезла. Осталось ощущение могущества и веры в себя, которые росли с каждым новым трупом, будто вместе с жизнью он забирал и его энергию.

Убивать ножом грязно и слишком интимно, проще делать это с расстояния. Перешел на пистолеты.

Оказалось - это его призвание, именно то, что хотел делать всю оставшуюся жизнь.

Стать профессионалом помог один человек по имени - или кличке? - Рафаэлло, взявший новичка под крыло. Бывший киллер, он дожил до седых волос благодаря тому, что после кровавой разборки единственный выкарабкался. Но оказался в инвалидном кресле. Мафия оставила его в покое.

- Запомни, хорошенько, - говорил Рафаэлло. Он не имел ни семьи, ни детей и был рад, что нашелся человек, которому можно передать богатый опыт. - Когда стреляешь, смотри человеку в глаза. Тогда не будет угрызений совести. Они только мешают. Заставляют руку дрожать, мозг сомневаться. Смотри в глаза - нагло, как хищник. Ощути превосходство. Оно пьянит почище бурбона. И подчиняет, в хорошем смысле. Только секс может сравниться с ним по остроте. Но после секса удовольствие быстро проходит, а после убийства остается с тобой навсегда.

В мафиозной семье решительность Роберта не прошла незамеченной, его стали продвигать на командные места. Сначала босс над уличными дилерами. Потом организатор новых торговых точек с правом подбирать персонал и между делом устранять конкурентов. Потом руководитель поставок наркотика и организатор подпольных лабораторий. Потом ему поручили подкуп полиции и выход на политических фигур, чтобы лоббировать интересы мафии на уровне штата.

Каждое задание выполнял со всей возможной отдачей, но с особым наслаждением убивал. Слишком нравилось ощущение почти божественной власти ему - выходцу из самой депрессивной итальянской провинции, где бесправие угнетает сильнее бедности.

Поговорка «нет человека - нет проблемы» имела для него буквальный смысл, и Роберт сделал ее своим девизом. Чаще всего убивал из пистолета, нож использовал в редких случаях, когда надо было убрать человека тихо. Для разнообразия иногда применял другие способы, изощренные - как тазик с жидким цементом, в который ставят еще живую, но полумертвую от страха жертву и бросают на дно водоема. Но прежде -пронзить ее высокомерным взглядом, чтобы увидеть поражение в ответ.

Именно этот последний короткий разговор глазами лучше всего подпитывает киллера - дает ощущение супер-власти. Иногда Роберт специально затягивал процедуру, стрелял не наповал. За те мгновения, когда человек осознает, что убит - испытывает боль, смотрит удивленно, слабеет в ногах, падает и чувствует, как вытекает жизнь, Роберт переживал удовлетворение как от оргазма.

Крайняя жестокость, за которую получил прозвище «Лорд Палач», он удивительным образом сочетал с набожностью. Носил с собой четки, освященные самим Папой: серебряная цепочка с бусинками из ароматического дерева, на одном конце - фигурка Иисуса, на другом - Мадонны. Перед тем, как шел на задание, коротко молился и целовал четки. После успешного завершения благодарил Мадонну, целовал ее лик.

С типично итальянской сентиментальностью Роберт относился к членам семьи. Тщательно оберегал братьев от влияния мафии и повторения собственной судьбы. Нежно любил родителей, купил им двухэтажный дом в Венеции рядом с обновленным Гранд-каналом, обеспечивал необходимым. Не забывал интересоваться самочувствием и не пропускал семейных праздников, даже если в тот же вечер предстояло убивать.

Когда от рака поджелудочной железы умер старший брат Стефано, он обливался искренними слезами и взял его семью на обеспечение.

28.

Однажды Роберт заглянул к Рафаэлло и увидел девушку, которая приходила помогать по хозяйству. Звали Лилия, шестнадцать лет - на пятнадцать младше его. В тот же вечер пригласил ее в гости и сделал любовницей, а через два года официальной женой.

К ней он питал самые трогательные, чистые чувства. Их ничто и никогда не смогло бы поколебать, в том числе случавшиеся на стороне интрижки, которые он изменой не считал: одноразовая партнерша все равно что живой кондом - лишь сосуд для его спермы.

Лилия происходила из неитальянского рода и по законам Ндрангеты не подходила для женитьбы, но ему было наплевать. Внешняя красота и гармония души его покорили, Роберт дал себе слово жениться только на Лилии и не изменил бы его даже под угрозой расстрела.

Ее мать-британка передала дочери необычные глаза, какие-то особенные, каких он никогда не видел на родине - приглушенно-синие, будто осеннее небо, прикрытое облачком. Отец, кубинский эмигрант - тоже Роберт, по фамилии Родригес, наделил дочку кожей цвета спелого абрикоса и по-южному неутомимым  темпераментом.

Супруги потрясающе подходили друг другу в постели. Взрывались от одного прикосновения, порой самого невинного. Когда Лилия уходила на работу, целовала мужа в щеку и приходилось минут на пять задерживаться, чтобы утолить внезапно вспыхнувшую страсть. Особо эмоциональный секс случался, когда Роберт возвращался после очередного убийства - возбужденный кровавым оргазмом и жаждущий сексуального.

Личную жизнь он держал закрытой и для собственной семьи, и для коллег из мафии. В отличие от последних, он  жену в профессиональные дела не посвящал. Она была его опорой и отдушиной в «мирной» жизни. Любимой хозяйкой дома-крепости, в стенах которой чувствовал себя очистившимся от грехов внешнего мира. Считал себя счастливчиком: другие мафиози снимали стресс наркотиками, выпивкой или сексом с проститутками из подшефного борделя. Роберту же лучшим успокоителем служила жена.

Именно с ней любил он посидеть вечером на коврике у камина, выпить по бокалу золотистого тосканского шардоннэ, послушать легкую музыку, посмеяться над чем-то, поболтать о пустяках. Потом они тут же на ковре занимались любовью. Иногда полчаса, иногда всю ночь. Ни одна женщина - ни проститутка, ни девственница, ни опытная матрона, ни чужая жена не дарила ему такого наслаждения, как Лилия.

Он стал ее первым мужчиной и научил всему, что считал необходимым. От природы сообразительная и темпераментная, она оказалась благодарной ученицей - в постели ничуть не стеснялась и не уступала мужу.

Частенько устраивали они шутливые соревнования, кто быстрее выдохнется, запросит пощады. Конечно, Роберт одерживал победу, но приложив немалые усилия. Впрочем, в сексе, как в Олимпийских играх - главное не победа, а участие. Соревнования заканчивались к взаимному удовольствию сторон.

29.

Не зря говорится «Все проходит» - и плохое и хорошее.

Однажды Роберт получил удар в спину. От кого не ожидал. От родной жены. От его милой Лилии. От той, за которую убил бы члена семьи. Которую любил так, что если бы она умерла, он лег бы рядом в могилу.

Лилия каким-то образом узнала о его «профессии». Роберт тщательно оберегал ее от всего, что связано с мафией, но рано или поздно такие вещи выходят наружу. Предполагал, что проговорился его подельник Луиджи Никаса, которого Роберт брал на особо ответственные задания в качестве прикрытия.

Они крупно поссорились.  Жена плакала - впервые на его памяти, просила порвать с преступным миром.

Что он мог ответить? Что из мафии просто так не уходят? Что слишком глубоко увяз? Что привык к чувству превосходства как к наркотику и не сможет жить иначе?

Но ведь она, чистая душа, не поймет.

Ну хорошо, допустим - удастся живым выйти из Ндрангеты, чем он будет заниматься «на гражданке»? Водопроводчиком - не умеет в говне возиться, продавцом - не умеет угождать. В полицейские податься? Страшнее предательства не придумать, пристукнут бывшие «свои».

Агентом по продаже страховок? Не подходит абсолютно. Сидеть в конторе с девяти до шести, принимать потенциальных заказчиков, расхваливать товар, сто раз на дню повторяя одно и то же? Да он первого же строптивого клиента расстреляет на месте! Заодно и весь отдел, убирая свидетелей...

В ту ночь они впервые спали раздельно. Потом Лилия сказала, что поживет у его родителей, ее к тому времени умерли. Потом Роберту пришлось срочно вылететь в Вегас на переговоры о разделе сфер влияния с индейской бандой из рода Лакота. Цивилизованно договориться не удалось, стороны открыли стрельбу.

Роберта ранили в живот, задели печень. Еле выкарабкался. После операции пришлось два месяца провести под капельницами и дышать с помощью кислородной трубки. Лилии не писал, не звонил. Что он ей сказал бы: извини, дорогая, приехать не могу, меня подстрелили в Вегасе? Каким образом, спросит она. Совершенно случайно. Проходил мимо казино, оттуда - какой-то сумасшедший с пистолетом, прицелился мне в печень и...

Только идиот поверит в подобную галиматью. А Лилии врать не хотел. И не хотел выглядеть перед ней слабаком, инвалидом.

Его ждал пустой дом. Одиноко, непривычно. Безмолвно. Роберт спешить не стал. На поклон к жене не пошел, через родителей дал знать, что вернулся. Она не ответила, и вскоре выяснилось - почему.

Когда скоропостижно скончался старший брат, семья собралась на поминки. Женщины плакали, в том числе Лилия. Но утешал ее не Роберт, а его младший брат Винченцо...

С того момента, по закону зебры началась черная полоса в жизни Роберта. На бизнес позарились новые конкуренты - восходящая звезда американского криминала - албанская группировка из Косово. Как любой новичок, желающий заявить о себе, они попирали правила, стреляли направо-налево.

Роберт надолго втянулся в мафиозные разборки.

Когда освободился, вернее, получил передышку, у Лилии и Винченцо родился ребенок. Они съехали от родителей и зажили отдельно - в недорогом пригороде Лос Анджелеса под названием Комптон брат купил просторный двухэтажный дом.

Что Роберту оставалось? Кого винить, убивать?

Только собственную тоску - методом утопления в бурбоне...

Семья распалась.

И не только семья. Жизнь распалась на две половинки: до Лилии и после. Закачались самые устои, психика не выдержала - впервые в жизни Роберт впал в депрессию.

Обиделся.

Обозлился - на всех скопом: на Лилию, брата, родителей, остальную семью, а также на Небо и судьбу. Сжег мосты. Выбросил четки, статуэтки Мадонны, распятия.  Жестоко разругался с матерью, обвинил, что потакала своему любимчику Винченцо, сказал, что ноги его больше не будет в родительском доме. Хлопнул дверью, прекратил всяческую помощь.

Номера их телефонов перечеркнул в книжке, чтобы не читались. Имена их перечеркнул в памяти, чтоб забыть.

30.

И забыл.

Даже когда умер отец, Роберт не появился на похоронах. Вычеркнул семью из жизни. Но...

Лилию вычеркнуть не смог.

Он продал свой дом-крепость в густонаселенном богачами Бел-Эйр, купил   виллу в Санта Монике с видом на океан и спрятался в нее, как в нору. Завел бодигардов, не столько для охраны, сколько для компании - чтоб было с кем перекинуться словом. За пределы усадьбы выходил лишь на «дело».

Днем играл в компьютерные игры, смотрел старые итальянские фильмы или порно, удовлетворял сам себя. Вечером выходил на террасу второго этажа, садился в шезлонг, смотрел вдаль. Закат бил в глаза и все, что находилось впереди, казалось черным: сад с цветущими кустарниками, прямые карандаши пальм на берегу, продавленный ногами песок, летавшие над океаном яхты.

Черными были и мысли Роберта. Каждый вечер он продумывал план мести. Он же итальянец, мафиозо и лучший киллер - гремучая смесь. Не должен прощать предательства. Он объявит им вендетту - несмотря, что ближайшие родственники. Они кровью заплатят за его унижение, очень большой кровью.

Убийство - самый верный способ решения проблем.

Что же его остановливало?

Надежда. Где-то глубоко, на самом донышке его испепеленной ненавистью души теплилась искорка, что Лилия одумается. Вспомнит их вечера, полные романтики и любовного томления, которое они по ночам утоляли на супружеском ложе. Неужели она их забыла? Неужели ей лучше с Винченцо? Не может быть. Он никогда не отличался охотой к сексуальным эскападам - тихий, почти застенчивый, истинно маменькин сынок. Что она в нем нашла?

Больно признаться, но Роберт все еще любил ее. Изредка,  украдкой, в машине с затемненными окнами ездил он по улицам Комптона без определенной цели. Но не просто так. Надеялся на случайную встречу, ведь бывает такое в кино. Вдруг она несчастлива с его братом? Вдруг она только и ждет, когда появится Роберт и увезет ее обратно домой - к камину, ковру и тосканскому шардоннэ.

Он готов. Он согласен. Он забудет ее предательство. И даже попросит прощенья - ради Лилии он готов задавить гордость. Жизнь наладится, будто ничего между ними не произошло. Он сделает все, что она захочет - уйдет из мафии, устроится на работу в контору... Нет, работать ради денег ему не надо. Он увезет ее на другой конец земли, в райское место - на Сент Бартс и каждое утро будет приносить в постель безалкогольную «Пина Коладу» с клубникой...

И однажды он ее увидел - счастливо улыбающуюся, беременную вторым ребенком. А от него она рожать не хотела! Роберт пришел в  бешенство, ее улыбка означала его провал. Он понял, что пока они живы, покоя ему не будет.

Проследил, где она живет.

Вечером приехал их убивать. Всех троих. Нет, четверых.

Дверь открыл Винсент. Увидел брата - улыбнулся. Последний раз. Роберт направил пистолет с глушителем ему в грудь, выстрелил три раза. Почему не в лоб? У него имелся собственный, сугубо личный,  кодекс чести. Зачем стрелять в лоб, портить человеку внешность,? Лучше в сердце - результат тот же, зато в гробу убитый  будет выглядеть как живой. Это была его маленькая услуга тем, у кого отнимал  жизнь.

Винсент еще успел удивиться и с тем выражением рухнул на пол. Роберт переступил, прошел по коридору, прислушался. С кухни доносилось шипение масла.

- Винсент, кто там пришел? - спросил голос, от которого у Роберта сначала задрожали поджилки, потом задрожала злая слюна на клыках. Вошел на кухню, увидел Лилию у плиты.

- Твой муж, - прорычал он.

Она резко повернулась. Прежде, чем успела сказать хоть слово, он выстрелил. Тоже три раза. Каждую пулю назвал по имени: Обида, Отчаяние, Одиночество, понадеявшись убить и их.

Лилия упала боком - медленно, осторожно, будто боялась повредить ребенку, лежавшему в животе. Будто это имело для его значение.

Под телом разливалась темная, густая лужа, похожая на масляную краску. Роберт посмотрел на бывшую жену и, к своему удивлению, ничего не ощутил. Ни сочувствия, ни сожаления. Ни удовлетворения, ни превосходства. Полнейшее равнодушие как к картинке из хорор-фильма.

Ее тело, обезображенное вздувшимся животом, ничем не напоминало то по-девически изящное, сумасшедше-привлекательное, которое он когда-то любил ощущать под ладонью...

Вышел с кухни и отправился посмотреть, нет ли в доме кого-нибудь из посторонних. Заодно поискать их первого, незаконнорожденного отпрыска. Роберт окажет ему услугу, избавит от участи сироты.

В гостиной и в спальнях наверху никого не оказалось. Может, ребенка отдали на вечер бабушке Мелани?

Эта случайность спасет ему жизнь.

Держа пистолет наготове, Роберт спустился опять на первый этаж. Услышал нечленораздельное ворчание на кухне. Неужели Лилия еще жива? Невозможно, три пули в сердце - гарантия на тот свет.

Выглянул из-за дверного проема.

Крошечная девочка с сосредоточенным выражением ходила по кухне - наклонялась к луже крови, макала ладошки и размазывала по шкафам. Заляпала столы, ящики, стены, собственный комбинезон, волосы и щеки. Затоптала красными следами пол. Не обращая внимания на труп матери, она болтала сама с собой на языке, непонятном для непосвященных.

Картина не для слабонервных: ребенок рисует кровью матери. При том лопочет счастливо.  И не осознаёт. И никогда не осознает...

Вышел из укрытия, поднял пистолет. Нажимать на спуск не спешил, по привычке ждал, когда девочка повернется лицом.

Направляясь к луже за очередной дозой «краски», она заметила чужого человека. Ничуть не испугалась, подняла на него ясные глаза цвета  подернутого дымкой осеннего неба, те самые - знакомые до смерти и любимые до смерти. Протянула доверчиво измазанные ручонки, показывая - вот смотри, что у меня есть. Улыбнулась.  Как родному.

В голове Роберта зациклило, в желудке захолодело. Никогда прежде  не стрелял он в маленького ребенка. Подумал - а, собственно, зачем? Только из любви к искусству? Что плохого сделала ему эта малышка? Виновата только в том, что унаследовала глаза, да за это не дают высшую меру. Она неопасна. Слишком мала. Даже говорить как следует не умеет. Она его не выдаст. Через пару дней вообще забудет, что произошло. Она и в данный момент не понимает всего ужаса.

Рука с пистолетом опустилась.

31.

Много лет спустя он благодарил себя, что не нажал на курок, иначе в его жизни не появилась бы Тиффани...

Нависнув над девушкой, словно утес над рекой, Роберт мерно покачивался, сохраняя тонус - сладко просто находиться внутри, ощущать ее и себя единым организмом, рожденным для удовольствий.

В жизни Роберт был законченным эгоистом, в постели с любимой - нет. Предварительные ласки не считал потерей времени. Ему нравилось постепенно заводить Тиффани, наблюдать за переменой настроения: сначала равнодушие - напускное, естественно. Потом заинтересованный блеск в глазах. Потом обнимает его руками и ногами. Потом дрожит. Его мужскому самолюбию льстило сознавать, что возбуждает до крайней степени нетерпения девушку в три раза моложе себя.

После убийства брата и жены - Роберт все еще считал Лилию своей женой - он более десяти лет жил как в дыму, который так и не осел после динамитного взрыва. Мало что запомнилось из того времени, значит, ничего важного не произошло. Все как обычно: войны с конкурентами, погоня за наживой, устранение врагов и тех, кого считал друзьями или которые считали другом его.

Когда находишься в бизнесе, где понятие «дружба» неактуально, понятие «семья» выходит на первые позиции. Роберту, воспитанному на патриархальных итальянских традициях было тяжко чувствовать себя одиночкой. Да, имелись партнеры, с которыми поддерживал деловые связи. Да, имелись приятели, с кем ходил в рестораны и бордели. Да, имелись телохранители, с которыми играл в карты и крэп.

Но по-настоящему близких людей, которые любят и принимают таким как есть, с которыми можно поболтать, посмеяться, отпустить внутреннюю пружину и снять палец со спускового крючка - таких Роберт не имел.

И никогда не будет иметь.

Эта рана саднила и углублялась.

И что обидно - некого винить.

Конечно, нельзя сказать, что жизнь совсем уж не удалась - скопил хорошее богатство и мог купить все, что продается.

Только зачем это? Жены, детей нет. Братья мертвы, отец тоже. С матерью отношения давно и безнадежно испорчены. Кому достанется его несметное состояние, ради которого вручил душу дьяволу в возрасте восьми лет?

Говорят - не в деньгах счастье. Роберт раньше не верил. Теперь убедился и затосковал. Вспомнил нищее детство, когда играли с друзьями в футбол самодельным мячом, набитым тряпками. Когда мастерили у отца в сарае нехитрые игрушки - машинки, самолетики. Когда на Рождество дарили друг другу подарки, сделанные из картона своими руками, и не было дороже тех подарков. Как спокойно и защищенно чувствовали себя в родительском доме, хотя не всегда ели досыта. И не печалились, наоборот - смеялись до слез, над пустяками, или вовсе без причины. Это было самое счастливое время.

Еще те несколько лет с Лилией. Но о них вспоминать не хотелось. Слишком тоскливо для души - или что там от нее осталось... Несправедливо судьба с ним поступила. А справедливо он обошелся с женой?

Тогда думалось - да. Теперь - нет.

С чего начался разлад? Они же сумасшедшее любили друг друга...

Любили?

Лилия - да, он никогда в ней не сомневался. А Роберт?

Знак вопроса. Если бы любил, пожертвовал всем ради ее счастья: распростился бы с мафией, с деньгами, со статусом в подпольном мире, даже согласился бы стать конторской крысой. А он...

Не сделал ничего.

32.

Сожаление резало по ране - тем больнее, чем чаще он думал о прошлом. А думал Роберт каждый день. Взглянул на судьбу со стороны. И будто прозрел. Раньше считал себя успешным, теперь - никчемным. Прошлое не удовлетворяло, будущее не вдохновляло. Настоящее болит, положительных эмоций - ноль.

Глодало раскаяние. За все, что сделал в жизни не так. Не по-Божески, не по-людски. За заблуждения, которые поставил на пьедестал. За семью, которой лишился. За собственную душу, которую погубил.

Все чаще приходил он на террасу - не полюбоваться на вечерний океан, а накачаться бурбоном, потерзаться угрызениями. Все чаще доставал верную «Беретту», клал на стол, чтобы всегда под рукой - не как защита от грабителей, а как лекарство от тоски.

Которое так и не применил.

Странно то, что жизнь Лилии, в сто раз ценнее его, он оборвал, не задумываясь, а свою - никчемную и глупую оборвать не хватало сил.

Искреннее раскаяние порождает желание исправить то, что можно. Мертвых не вернуть, значит, надо попытаться изменить себя. Как говорится «встать на путь истины», очиститься от зла. Начать поступать не по-дьявольски, а по-человечески.

Как это сделать? Бежать в первую попавшуюся церковь, исповедоваться неизвестно перед кем, просить о прощении неизвестно кого? Потом ждать ответа с неба? А если он задержится в пути?

И что толку от чужого прощения, если сам себя не простил...

Нет, церковь - это фальшь и показуха. Роберт хотел измениться по-настоящему.

Измениться на уровне тонкой материи - той самой души, остатки которой не вымыли реки пролитой крови и потоки денег, заработанных на несчастьях других.

Он прислушался к себе - не к материально рассуждающему уму, а к зову сердца.

И отправился в Комптон, где жила мать. Жива ли она?

Знал адрес, но зайти не решился. Ездил по улицам вокруг ее дома, изучил его до мелочей. Одноэтажный - когда-то желтый, теперь выцветший до бледности, с серой крышей. На дорогу выходили два окна, как два глаза, закрытые черными ставнями, и казалось - дом спал. У правой стены миниатюрный портик с двумя колоннами и треугольной верхушкой, за ним вход. На доме кое-где краска облупилась, и виднелись доски, начавшие рассыпаться. Ставни сидели криво. Покрытие из искусственной травы на газоне протерлось. Впечатление запущенности и финансового недостатка.

Ездил по улицам долго, до вечера. Увидеть мать не удалось.

Захваченный навязчивой идеей, Роберт стал  приезжать туда чуть ли не каждый день.

Первый шаг к обновлению.

За которым последовали другие. Он бросил пить. Отошел от дел, сославшись на возраст и нездоровье. Первое было правдой, второе - нет. Неважно. Он давно подготавливал себе преемника, так что с его уходом мафия потери не понесла.

Однажды, проезжая по улице, заметил - дверь открылась, и вышла девушка в коротком платье, слишком молодая, подросток. «Вероятно, помощница по хозяйству», - подумал Роберт и хотел нажать на газ. Что-то остановило. Что-то знакомое было в этой девушке. Еле уловимое. Из его прошлого - как она шла, чуть откинувшись назад, как поправляла волосы, отставив локоть...

Припарковался, вышел из машины.

- Не подскажете, где здесь ближайшая заправка? - обратился к девушке, когда проходила мимо.

Та повернулась, и мир вдруг накрыли сумерки, хотя была середина дня. Осталась только она - будто в ярком луче софита.  Роберт остолбенел. Ее глаза... Их нельзя спутать ни с какими другими. Он не видел их больше десяти лет: неясно-голубые, будто облака, отразившиеся в море. Глаза, в которых хотелось утонуть.

Лилия? Она воскресла и даже помолодела?!

Но этого не может быть! Его жена мертва. И ее неродившийся ребенок тоже. Нет, погоди... А первое их дитя... Та самая малышка, которую он не убил? Неужели это она?!

Девушка что-то говорила, Роберт не слышал. Она показывала на пальцах, он не обращал внимания. Она потрясла его за рукав.

- С вами все в порядке?

33.

Нет, с ним все было не в порядке. Находился вне себя. В полнейшем разброде и растерянности - впервые в жизни.  Лишь одну вещь осознавал: он не может потерять ее еще раз. Зачем, почему - дело второе.

Заставил себя очнуться.

- Вы мне ужасно напоминаете одну знакомую, - проговорил он деревянным голосом, до смешного ненатуральным. - Простите, ваша фамилия Ди Люка?

- Да, - ответила девушка и удивленно посмотрела на незнакомца. - Откуда вы знаете?

- А маму звали Лилия?

- Да. - Удивление в ее глазах сменилось настороженностью. - Вы кто?

- Не пугайтесь. Я ваш родственник. Роберт Ди Люка.

Девушка присмотрелась к мужчине. Настороженность растаяла, глаза потеплели, на губах появилась улыбка.

- Точно. Я вас узнала. Видела на фотографиях в бабушкином альбоме.

- Она жива? - Старался не выдавать волнения, но голос  дрогнул.

- Да. Мы вместе живем. Хотите зайти?

- Нет-нет. Сейчас не время. Тебя как зовут?

- Тиффани, - ответила она и церемонно протянула руку. Он взял ее мягкую ладонь и не отпустил. Прикрыл второй рукой.

- Послушай, Тиффани. У нас в семье сложились слишком неоднозначные отношения. Можно попросить не рассказывать бабушке о встрече со мной? Пусть это останется нашим маленьким секретом. Когда-нибудь, когда наступит подходящий момент, я обязательно ее навещу.

- Хорошо. - Тиффани кивнула и мягко высвободила руку. - Извините, мне пора.  Я в аптеку шла. Бабушке нужно лекарство.

- Что за лекарство?

- Для пищеварения. Флакорабин. Только у нее потом голова кружится, и надо лежать.

- Почему?

- Побочный эффект.

- А другое нельзя купить?

- Другие дорогие, - сказала Тиффани и сделала шаг в сторону,  собравшись уходить.

- Подожди.

Роберт потянулся к заднему карману за портмоне. Достал несколько двадцаток, щедрым жестом протянул Тиффани.

- Купи самые хорошие.

Она секунду помедлила, глянула вскользь на одежду, на машину. Человек не чужой. Взамен ничего не просит. Не бездомный, не бедняк, раз на «Феррари» ездит. Смотрит просительно, значит - искренне хочет помочь. Почему нет? Мелани - его мать. И неважно, что между ними произошло, в каждой семье бывает.

Приняла деньги.

- Спасибо. - На глазок прикинула сумму. - Куплю самые дорогие таблетки - швейцарские. Они в воде растворяются, пьются легко. И не имеют побочных действий. Спасибо, дядя Роберт.

- Называй меня просто Роберт.

- Хорошо, Роберт. - Тиффани вопросительно посмотрела на него: уходить не торопится, хочет еще что-то спросить? Про состояние матери или...

- Тиффани... У меня вопрос... - Роберт замялся, неожиданно для самого. Обычно он не робел с людьми, тем более - с женщинами, тем более - с подростками. - Можно мне иногда приезжать сюда, поговорить, справиться о здоровье бабушки? Ты не против? Но пока не буду заходить в дом. У нас старые проблемы, знаешь, как иногда бывает. Хочу постепенно налаживать контакт.

- Конечно, я не против. Вы  можете мне звонить. Запишите номер.

Не поверил собственным ушам. Удача! Тиффани не только отнеслась к нему без предубеждений, она согласна  поддерживать контакт. Значит, в семье ничего не знают... И не догадываются...

Записал ее телефон, попрощался. Тиффани отправилась по тротуару, Роберт сел за руль. Не сел, а плюхнулся - машина просела, недовольно пискнув. Коленки не держали, руки тряслись. Чтобы их успокоить, схватился за рулевое колесо. Взглянул в зеркало заднего вида, и молча ахнул. Тиффани была не только глазами похожа на мать, сзади вообще ничем от нее не отличалась. Та же хрупкость. Те же невероятно стройные, волнующие ноги...

Роберт вслух вздохнул, и получилось - вроде всхлипнул. Подступили слезы, сдержать их не нашел сил. Завел мотор,  медленно тронул машину. Слезы текли и мешали обзору, но Роберт их не вытирал. Чувствовал себя опустошенным. Или обновленным. В любом случае - изменившимся. Точно знал, что в лучшую сторону. В его внутреннем вакууме из пыли и пепла родилась надежда, только пока непонятно - на что. Почему-то ощущалась радость.

Доставил машину домой, бросил напротив виллы, предоставив слугам дальше позаботиться, сам отправился на берег.

День клонился к вечеру, людей на пляже немного, и они не мешали. Роберт прошел далеко-далеко - где кончался песок и начинались  каменистые дюны, туда даже нудисты не заходили. Опустился на валун, отполированный дождями и ветрами. Посмотрел на заходящее солнце в багровом ореоле.

Странные мысли пришли. Живет на свете шестьдесят лет, а ни разу не остановился, чтобы без суеты и спешки полюбоваться морским закатом среди причудливо раскрашенных облаков. Не прислушался к переливчатому голосу волн, которые торопятся на берег, потом также торопливо бегут назад, оставляя пузырьки пены и ошметки морской травы. Не взглянул на темнеющее от сумерек небо, не подстерег рождение первой звезды. Не подставил лицо океанскому бризу. Оказывается - его прикосновение нежно и тепло, как прикосновение любимых рук.

Не полюбопытствовал: сколько песчинок в пригоршне, что творится за горизонтом, почему не остывает солнце и как образовался Великий Каньон...

Не задался банальным вопросом: что нужно человеку для счастья?

Только не деньги - глупость, продолжающая жить в умах.

Любовь? Она обманчива, непостоянна.

А без нее нельзя. Что лучше - любить или быть любимым?

Когда-то он думал, что быть любимым. И ошибся.

Теперь он знает. Он даст себе второй шанс. Он полюбит Тиффани как Лилию и будет снова счастлив.

34.

Роберт воспрял духом, занялся собой. Поредевшие на макушке волосы сбрил налысо, остальные коротко подстриг. Сделал триммером модную щетину. Чисто белая - она гармонировала с его черными глазами. Нанял диетолога и персонального тренера. Уже через месяц выглядел на десять лет моложе - будто окунулся в живую воду.

Приучал к себе Тиффани аккуратно, без нажима и спешки, боясь спугнуть резким движением. Тактику выбрал самую простую и надежную, опробованную многими поколениями мужчин - завлекал подношениями. Являлся регулярно, два раза в месяц, обязательно с презентом - коробкой конфет, цветком или тортом. Спрашивал - что ей хотелось бы иметь, давал деньги. По мелочи - на модный лак, на колечко. Покрупнее - на сумочку, на джинсы. Ко дню рожденья Мелани дал на дорогой подарок с условием, что Тиффани преподнесет его от себя. Со статусом богатого, загадочного родственника расставаться не собирался - этот немножко романтичный ореол работал в его пользу.

Привыкнув к его присутствию и щедрости, Тиффани осмелела, стала садиться в машину - низкую, открытую, кроваво-красную «Феррари». И здесь расчет Роберта оказался верным: какая девушка, тем более не избалованная достатком, откажется от удовольствия покататься в престижном экипаже? Да еще рядом со старшим, импозантно выглядящим мужчиной, а не с прыщавым одноклассником, потным от сексуальной озабоченности.

Комптон - городок размерами с деревню, здесь каждый на виду, и про всех всё известно. К счастью, обошлось без слухов. Роберт держал себя в рамках приличий - при встречах-расставаниях позволял Тиффани поцеловать себя в щеку, сам не прикасался. Во избежание разговоров, вместе с ней в общественных местах не появлялся, вызывающе дорогих подарков не дарил. Выжидал своего часа.

И он наступил.

Однажды Тиффани обратилась с просьбой. Ей давно хотелось иметь смарт-фон. Желательно - последней модели, с широким экраном и качеством хай дефинишн. Чтобы чатиться с подружками и эсэмэсить. А также фоткаться, твиттерить и интернетить. Не на уроках, конечно - в свободное время. У всех есть, кроме нее. Чувствует себя нищенкой.

«Быстро же ты привыкла к ценным безделушкам, милая», - самодовольно подумал Роберт. Сердце стукнуло в горле, едва не лишило возможности говорить. Ответственный момент - его нельзя испортить...

- У меня с собой нет столько налички, - сказал как можно спокойнее. - Если хочешь, поедем ко мне. В сейфе лежит некоторая сумма, думаю, на смарт-фон хватит. Потом съездим вместе в магазин, помогу тебе выбрать.

Напрягся. От ее ответа зависело слишком много.

- Где вы живете?

- В Санта Монике.

Магические слова - они произвели впечатление. Тиффани не могла не знать: Санта Моника - самое дорогое место на побережье, городок миллионеров. Дома на первой линии с видом на океан стоили семизначные цифры. У Роберта именно такой - двухэтажный, дорого выглядящий снаружи и изнутри, с бассейном, гаражом, садом и двумя террасами.

В глазах ее загорелось любопытство. Еще доверие и гордость. Льстило иметь родственником мужчину, который удовлетворяет любые просьбы, к тому же, выглядит как образец успешности: загорелый, подтянутый, фирменно одетый. Вдобавок - живет в престижнейшем районе Лос Анджелеса.

Тиффани нетерпеливо переступила ногами на одном месте, будто вознамерилась идти в Санта Монику пешком.

35.

Роберт привез ее в свое комфортабельное логово одинокого волка. Захлопнул входную дверь и едва усмирил желание тут же наброситься на жертву. Сдержал его страх потерять девушку, еще не заполучив. Исполняя обещание, отсчитал доллары в сумме, вдвое превышавшей запрошенную.

- Здесь много... - сказала она со слабым протестом в голосе.

- Купи себе еще что-нибудь. Ну, там помаду или дезодорант.

- Нет, лучше крем от морщин.

- Крем от морщин... - эхом повторил Роберт и не заметил смешного подтекста - зачем юному существу средство от морщин.

Полная благодарности, она подошла его поцеловать и опахнула ароматом, которым обладают только чистые, невинные девушки.

У Роберта захватило дух.

- Хочешь осмотреть мою хижину? - спросил хрипло от жуткого волнения. Не хватало начать заикаться... - Здесь отсутствует женская рука, но, уверен, тебе понравится.

- Разве вы неженаты? - простодушно удивилась Тиффани.  Не может быть -  богатый, отлично выглядящий мужчина и одинок?

- Я давно один. Ни жены, ни подруги не имею,  - проговорил Роберт и испытующе взглянул на гостью. - Ты у меня одна.

Она довольно улыбнулась - бесхитростная, не избалованная вниманием, не научившаяся скрывать чувства. Ей понравилось быть его единственной, значит - потенциально согласна на что-то большее.

Он на правильном пути.

- Пойдем на второй этаж, - предложил. - С верхней террасы открывается чудесный вид на побережье. Это мое любимое место в доме. Сидишь в кресле между городом и океаном, и никто не мешает философствовать. Приятно ощутить себя частичкой вселенной. Когда видишь перед собой безграничное водное пространство, забываешь повседневную суету. Только ты и океан...

Выход на террасу - через его спальню. Не зная того, Тиффани кивнула послушно, как овечка, которую пригласили на бойню, а она подумала, что на зеленый лужок. Окружающее богатство ее ослепило и оглупило. Отправилась к лестнице.

Поднимаясь вслед, Роберт пожирал глазами фигурку, к которой не прикасалась рука мужчины. Ее попка, едва прикрытая короткой юбкой, покачивалась как лодочка на волнах, дразня и испытывая его терпение. Представил, как он срывает эту никчемную юбку, раздвигает ее умопомрачительные ножки и прямо на лестнице овладевает сокровищем, достойным миллионов.

Нетронутой он ее не выпустит.

Желательно, чтобы она согласилась добровольно. Роберт сделает все, чтобы ей понравиться. Они станут любовниками. Надолго. Навсегда. И наступит счастье...

В спальне Тиффани приостановилась, оглядела роскошный интерьер в итальянском стиле и в трех цветах. В центре кровать до того огромная, что казалось, накрывшись одеялом, на ней можно потеряться. Спинка с плавным возвышением посередине похожа на спинку трона. Матрас высокий и даже на вид мягкий, накрыт белоснежными простынями до пола и толстым, серым пледом поперек. Стена сзади задрапирована шелковыми, волнисто спускавшимися шторами болотного цвета - наподобие маленького балдахина.

По обеим сторонам кровати - белые пузатые ночные столики, над ними - овальные зеркала в золотых рамах. У одной стены мягкий диван, весь плавно изогнутый - ножки, подлокотники, спинка волной, со множеством подушек. У стены направо от входа - большое зеркало, низкий белый комод, на нем ваза с живыми цветами.

Спальня, которой не побрезговала бы принцесса.

- Никогда в жизни не видела подобной роскоши, - прошептала Тиффани и растерянно повернулась к хозяину дома.

Роберт осторожно привлек ее к себе. Обнял одной рукой, другой поднял подбородок.

- Все это может стать твоим. Если захочешь... - проговорил многозначительно.

«Интересно - каким образом?» - было написано на ее личике. Чтобы разъяснить, требовалась помощь.  профессионала. И он - очень  удачно - стоял рядом. Роберт не стал пользоваться словами: в любви лучший пример «делай, как я» - наглядный и не требует усилий от мозга. Принялся целовать ее лоб, щеки, приблизился к губам. Легонько подтянул их, стараясь удерживать собственную слюну, чтобы Тиффани не захотелось плеваться.

Губы не сопротивлялись и не отвечали. Были нецелованные.

36.

Ему польстила мысль о собственном первенстве.

Разыгралась фантазия. Он будет ее первым мужчиной и возьмет последствия на себя. Он откроет ей дверь во взрослые отношения, научит всему необходимому, пробудит ее страсть. Покажет, как получать удовольствие и как доставлять. Он подарит ей вещь, которой нет материального эквивалента - любовь. И получит любовь в ответ - все, что ему нужно.

- Научу тебя целоваться, повторяй за мной, - прошептал он и пошевелил языком ее губы. Они раскрылись, впустили его внутрь. Языки встретились и сплелись, пробуя друг друга на вкус.

Это длилось долго. Тиффани задохнулась, отклонилась, жадно глотнула воздуха. Она еще не научилась одновременно дышать и целоваться. Отдышавшись, сама потянулась к его губам - ей понравилась игра. Но когда он начал задирать юбку, испуганно отпрянула и посмотрела с укором.

Роберт задержал ее в объятиях.

- Не бойся, маленькая. Доверься мне и ни о чем не беспокойся. Ты слишком дорога. Я твой родственник и не причиню вреда. Хочу лишь сделать приятно.

- Но мне только четырнадцать... Я не собиралась... - пробормотала  неуверенно.

- Послушай, дорогая. Когда-нибудь все равно придется начинать. Так лучше с опытным, взрослым мужчиной, который тебя... - хотел сказать «любит», но побоялся, что прозвучит высокопарно и неправдоподобно. - ... который тебя побережет. Лучше со мной, чем с неумелым мальчишкой-подростком. Они торопятся, сопят от нетерпения, желают поскорее удовлетворить себя и не думают о партнерше. Неудачный первый опыт оставляет травму в душе девушки. С тобой такого не произойдет. Знаю, как вы романтичны. Желаете не грубого секса, а любви  и ласки. Именно это хочу тебе дать. Только не сопротивляйся. Признайся, тебе приятно со мной?

Тиффани опустила глаза и смущенно кивнула. Они и сама частенько задумывалась - как это произойдет с ней?  Украдкой, спешно, где-нибудь в парке на заднем сиденье машины или у парня дома, когда не будет родителей. Парням в наше время доверять нельзя: удовлетворят себя, еще сделают неприличное фото, поставят в инстаграм на всеобщее обозрение. Объявят девушку шлюхой, будут насмехаться и травить...

Нет, Роберт прав на все сто. И как он догадался, что нравился ей как мужчина? Частенько по ночам возникали в голове ее нескромные картинки. Вот они одни на приморском бульваре, Роберт прижимает ее к себе, и нечто твердое, что прячется в его джинсах, упирается ей в лобок.  Он целует ее взасос, опускает руку по шее ниже - к груди, сжимает, и томление разливается по ее телу. Дыхание  ускоряется, становится жарко...

Но чтобы картинки осуществились, не смела даже мечтать. Была уверена - дядя воспринимает ее как ребенка. Наверняка женат или имеет любовницу. Жутко обрадовалась, когда узнала, что он одинок.

Роберту можно доверять, он не чужой. Сделал много добра - ей и Мелани. И еще сделает. Он откровенен. Смотрит влюбленными глазами. Отлично выглядит, несмотря на возраст. Любая подружка позавидует, если  узнает, в каких хоромах Тиффани потеряла девственность.

- А это больно? - задала вопрос, который волнует всех девочек.

- Обещаю, ты ничего не заметишь.

37.

Обещание не было пустым, Роберт знал, что делать - она у него не первая невинная.

Вторая.

От его уверенного голоса Тиффани успокоилась, расслабилась. И проявила инициативу. Потянулась к нему за поцелуем. Обняла, прижалась теснее, уперлась в грудь упругими сосками, и будто пронзила током. Он  понял, что победил. Сорвал главный куш в рулетку судьбы, выиграл миллион в самой твердой валюте. Нет, больше. Выиграл Тиффани.

Он целовал ее и раздевал одновременно. Отнес на кровать, положил на мягко прогнувшийся матрас, лег рядом и принялся ласкать, бесцеремонно прикасаясь к самым интимным местам.

Значит, так и надо, пронеслось у Тиффани глубоко в подсознании. Ни смущения, ни раздражения не испытала. Было приятно ощущать себя взрослой. Волновалась от предвкушения. Скоро она станет женщиной. Настоящей. Которая нравится. Которая возбуждает такого богатого и много повидавшего мужчину, как ее родственник. Нет, не родственник, просто - Роберт.

Хотела сильнее ему понравиться и не лежать бревном. Последовала совету «делай как я» и, не отвлекаясь от поцелуев, поводила рукой по его телу, осторожно - будто изучая, потом смелее, активнее. До главного мужского органа пока не дотрагивалась - сомневалась, стеснялась и вроде ждала разрешения.

В паху ее что-то шевельнулось, коротко напряглось и отпустило, оттуда пошло тепло к ногам - они вытянулись и расслабли. Это было нечто новое, непознанное и увлекательное. Тиффани не ожидала от себя, вздрогнула, издала невольный стон. Шевеление в паху продолжилось и опять вызвало напряжение, которое стало набухать, давить изнутри. Его требовалось снять, причем срочно.

Дыхание сбилось, она высвободила губы, несколько раз вдохнула через рот. Сердце билось учащенно от любопытства и страха, как перед прыжком в пропасть: спрыгнуть хочется, и неизвестно - разобьется или взлетит. Нервы пробегали по телу, заставляя мышцы ног и рук беспокойно сокращаться. Пальцы, поначалу лишь гладившие спину Роберта, судорожно согнулись и впились ногтями в мясо. Тиффани требовалось нечто большее, чем поцелуи и поглаживания, только она не знала - что.

Зато знал он. Направил ее трясущуюся руку себе в пах и показал, что делать. Она обхватила его пенис - он точно умещался в ладони и был такой толстый, что пальцы не сошлись. Все еще стесняясь посмотреть на него, двигала рукой осторожно, боялась причинить боль.

Роберт подсказал:

- Держи крепче, двигай быстрее. Не бойся, мне не больно.

Он ласкал и целовал едва созревшее, вкусно пахнувшее тело, вздрагивал и возбуждался от ее неловких прикосновений. Он находился на взводе, которого не испытывал последние лет двадцать пять. Он до последнего момента оттягивал главную акцию, ждал, когда у Тиффани совсем не останется терпения.

Когда она чувствительно поцарапала ему спину, Роберт понял - пора, а то девушка перегорит, остынет. Поднялся, раздвинул ее ножки, но прежде не отказал себе в удовольствии полюбоваться на девичий лобок. Его покрывал едва пробившийся пушок - мягкий, словно одуванчик. Дальше губки еще по-детски голые, нежно-розовые - сама чистота, нетронутость... И ему выпало счастье первым снять их нектар.

Рот наполнился жидкостью, будто он и впрямь собрался нечто вкуснейшее отведать. Его благородный орган - короткий и твердый, как обломанный сук, торчал вверх и готовился показать себя героем. На выпуклой, по-молодому гладкой головке его сосредоточились все желания, ощущения, мечты.

Роберт приблизил ее к заветному месту. Не забывая, что имеет дело с  девственницей, поводил осторожно по ее интимным губам, они были влажными, скользкими и горячими. Попробовал углубиться и тут же вынырнул наружу. Глянул коротко на Тиффани - не испугалась ли его манипуляций.

Совсем нет. Она сейчас мало что соображает. Все ее существо - комок нервов, и Роберту предстоит его распустить. Самым естественным способом. Он перестал сомневаться и медлить, нашел нужную точку в ее промежности и двинулся вперед. Встретил сопротивление, принялся толчками его преодолевать, каждый раз проникая глубже.

Погрузился на полную длину, но все еще чувствовал преграду. Чтобы окончательно ее убрать, с размаха вошел в ее лоно и понял, что прорвался. Продолжил пенетрировать - размеренно, не спеша, закрепляя победу.

Стало мокро, на пледе растеклось красное пятно.

Роберт наклонился, поцеловал Тиффани.

- Поздравляю. Теперь вы мадам.

38.

Редко какой девушке везет с первым мужчиной. Взрослых закон не допускает к подросткам, приписывая насилие. Что спорно и логически неправильно. Почему проводниками во взрослое состояние должны становиться торопливые, неуверенные, мало разбирающиеся в вопросе юнцы? Кто им объяснял - как правильно это делать?

Лишение девственности - такое же важное событие в жизни женщины как рождение ребенка. И такое же индивидуальное. Право первой ночи должно принадлежать опытному и осторожному, тогда многих разочарований удалось бы избежать - с обеих сторон.

Тиффани повезло, процедура прошла практически незаметно. Вместо резкой боли, которую ожидала, испытала тупое, тянущее ощущение в пояснице, которое быстро прошло. Когда Роберт поздравил, поняла - самое страшное позади, ощутила облегчение и воодушевление. Захотелось большего - узнать остальные взрослые секреты, в один день научиться разным позам и приемам, стать опытной, сексуальной в полном смысле.

Первый мужчина не забывается, кем бы ни был - порядочным или подлецом. Если он проявил хоть чуточку заботы, любовь новообращенной женщины ему обеспечена.

Страх неизвестности отпустил, Тиффани посмотрела на Роберта глазами, в которых разлилось обожание. Вдруг испугалась: как бы он, взяв самое ценное, не потерял к ней интереса. Вокруг столько женщин, привлекательнее ее, опытнее, ловчее, им ничего не стоит увести богатого и ласкового Роберта. Ее Роберта...

Надо отблагодарить, постараться понравиться - чтобы он тоже полюбил ее и не бросил. Надо не лежать неподвижной куклой. Секс - дело двоих, чтобы оно получалось, партнеры должны работать вместе. Тиффани прогладила руками его сильные, напряженные бедра и задвигалась в его ритме.

Роберт пару раз задерживал эякуляцию, потом разрешил себе кончить.  Разрядился с удовольствием мальчишки, впервые в жизни познавшего прелесть физической любви. Выходить из девушки не спешил. Не зря говорят: с молодой любовницей мужчина и сам становится моложе. Это не преувеличение. Он ощутил прилив энергии, вроде сбросил по меньшей мере лет двадцать.

Хотелось продолжить, но разум предупреждал: первый раз затягивать ни к чему. Предложил вместе принять ванну, заодно отметить ее вступление во взрослую жизнь.

У Тиффани загорелись глаза - неужели ей предлагают наяву пережить то, что видела только в кино: полная пены ванна, загадочно горящие свечи, обнаженный мужчина с бокалом вина. Она в жизни не пробовала вина, тем более в ванне, тем более наедине с мужчиной.

Романтично до ужаса!

Согласилась без раздумий. Почему нет? Ей нечего терять. А того, что потеряла, не жаль.

Пока Тиффани ополаскивалась под душем, Роберт сходил за шампанским и свечами. Завел тихую музыку. Разлегся в булькающей джакузи, раскинул руки по бортам. Девушка легла сверху. Ее попка скользила по его паху, будоража и теребя, спину его массировали водяные бульки. Он накрыл руками ее едва проклюнувшиеся груди, откинул голову, громко выдохнул. Блаженство... Вот так он хотел бы умереть.

Нет, умирать рано. Все только начинается.

Разлил шампанское. Пригубили, поцеловались. Еще пригубили. Еще поцеловались. Потом смеялись, пили и целовались.

Что еще нужно для счастья?

От вина она опьянела, от теплой воды разморилась. Движения стали плавными и замедленными, она походила на мокрую тряпичную куклу и однажды чуть не задремала у Роберта на груди.

Он не собирался давать ей спать, попробовал заняться сексом в ванне. Было жестко, неудобно и  скользко. Сгорая от нового нетерпения, он кое-как вытер ее и отнес на постель.

39.

Закон зебры справедлив, потому что чередует полосы. Судьба наконец вывела Роберта на белую - с помощью Тиффани, которая воскресила его притупившийся было вкус к жизни, да так мощно, что сам удивился. Еще недавно готовился к роли собственного киллера, теперь чуть ли не летал от счастья.

Теперь он имел все, что может пожелать простой смертный. Он имел Тиффани и не мечтал о большем. Он любил ее и надеялся, что - взаимно. Нет, знал. Она никогда не говорила о любви, но Роберт мог поклясться, что не ошибается.

Глаза не обманывают. Это окна души. Заглянешь в них, увидишь самое потаенное.

Когда телохранитель привозил Тиффани на виллу, жизнь врывалась в ее интерьеры. Девушка бросалась Роберту на шею,  покрывала поцелуями лицо. Глаза ее сверкали, точно молодые, только что проснувшиеся звезды, и вся она светилась. Болтала без умолку, выкладывая последние новости из школы: кто что купил, кто с кем завел интрижку, у кого сердечная драма и так далее. Про отношения с Робертом она с подружками, естественно, не делилась, и храня этот секрет, ощущала себя взрослее, мудрее их.

Она вошла во вкус. Первым делом тянула его в спальню.

Утолив острое желание, они выходили к ужину, который накрывали официанты. После - отдых с бокалом вина, беседа о чем-нибудь и снова секс, секс, секс: на террасе на фоне океана, в саду на фоне рододендроновых кустов, у бассейна, у «Феррари», у зеркала, у стола и любого другого предмета в доме и вне дома. Тиффани была неутомима и обожала эксперименты.

Роберт и грезить не смел, что на закате жизни ему посчастливится найти новую любовь.

Как-то размышлял в одиночестве: в чем изюминка Тиффани, почему она его так влечет? Запросто мог бы купить девушку пофигуристей,  поопытней, которая разрешила бы иметь ее во все мыслимые места - вольность, которую  он не позволял себе с Тиффани. И девственницу заполучить не составит труда, и групповуху устроить.

Покопался в себе.

И понял.

Секрет Тиффани прост: она напоминала ему Лилию. Походила на нее внешне, чертами характера и даже жестами, хотя никогда ее не видела, если не считать двухлетнего бессознательного возраста.

Наследственность...

Видимо, по наследству передалась ей и его любовь.

К сожалению, обреченная.

Когда-нибудь им придется расстаться. Велика разница в возрасте. Роберт никогда не решится сделать ей предложение, Тиффани не задумывается над возможностью стать его женой. Она любит его, но только до того момента, когда окончит школу и выйдет в широкий мир. Рано или поздно она найдет подходящего человека, влюбится по-настоящему. Захочет иметь семью, детей. Что он противопоставит?

Проблема, которую не решить пистолетом - убьет одного претендента, появится десяток новых.

К тому же они близкие родственники. Она могла быть его дочерью...

Дьявол!

Роберт вздрогнул. На лбу выступил нехороший пот. Рука автоматически потянулась к пачке сигарет, которая на столе не лежала. Он забыл, что бросил курить много лет назад.

Вскочил, заходил взад-вперед.

Так, подсчитать, когда Тиффани родилась. Мысли лихорадило, еле припомнил год и день ее рождения. Какие события происходили в то время? Его подстрелили в Вегасе, несколько месяцев валялся по больницам, потом восстанавливался на курортах. Жену не видел. Умер брат. На похоронах Лилия стояла рядом с Винченцо, их ребенок родился через шесть месяцев. «Радостную» новость сообщила ему по телефону Виттория - вдова Стефано. Роберт находился в Нью Йорке на переговорах с тамошним смотрящим по Восточному побережью. Переговоры провалились: он пристрелил смотрящего и вынужден был лечь на дно.

Если верить всеобщему утверждению, что детям требуется девять месяцев, чтобы созреть, то - слава Мадонне, Тиффани не его дочь...

Но родная племянница. Значит, он занимается инцестом.

Грех, за который придется отвечать на небе.

Странно была устроена психика Роберта. Убийства, пытки, вымогательства и прочее грехом не считал - это работа.

Испугался небесного наказания именно за инцест.

Только виноват ли в нем Роберт?

На роду Ди Люка лежит старое проклятье, видимо, оно его и настигло. Вернулся воспоминаниями на пятьдесят лет назад, в родную деревню, обласканную щедрым калабрийским солнцем. О проклятии рассказал однажды дядя Джузеппе, который поймал его за воротник возле потайного горного туннеля.

За сто лет до того бушевала в тех краях вендетта между семьями Ди Люка и Мазини. Позарившись на природные красоты, в Калабрию явились французы и незаконно оккупировали ее часть. В отдаленных деревнях бесчинствовали, чувствовали себя хозяевами. Как-то солдаты увидели на улице девушку, прекрасную как богиня любви Венера, и уговорили поехать с ними. Или попросту украли - теперь невозможно с точностью сказать. Говорят, помогал им кто-то из семейства Ди Люка. А девушка была невестой одного из Мазини.

Ди Люка были богаче, многочисленнее и лучше вооружены, Мазини - бедняки, известные своей мстительностью. Через десять лет от рода Мазини осталась одна старуха-мать Клаудиа, потерявшая мужа и шестерых сыновей. На могиле последнего стояла она с черным от горя и ненависти лицом. Когда пастор пробормотал заупокойную и удалился, она подняла указательный палец и погрозила дому Ди Люка.

Молча.

Эту даму Роберт очень ясно себе представлял. Худая, длинная фигура в черном с головы до ног - если возьмет косу, будет походить на Смерть. Лицо, порезанное морщинами, не выражает ничего, кроме печали. Воздетый палец - грязный, узловатый, по-старчески опухший, острым ногтем как копьем указывает на дом его предков.

Проклятия сбываются, если посланы из глубины сердца.

В тот год оливковые деревья Ди Люка поломал ураган, коров свалила неизвестная болезнь, глава семьи скоропостижно умер. Старший сын выстрелом из ружья убил любимую жену, заподозрив в измене. Как потом выяснилось, безосновательно. Трагические случаи следовали один за другим, о них рассказывал односельчанам старожил Микеле - ста четырех лет. Вдову Мазини прозвали ведьмой, при ее жизни погибли шестеро из Ди Люка.

Междоусобные убийства следовали с пугающей регулярностью. Братья в темноте по ошибке прикончили друг друга. Младенец оказался задушенным в колыбели, когда семья спала, и чужих в доме не было. Сын расправился с отцом, не согласившись с условиями завещания.

Тот самый  Джузеппе через пару лет по неизвестной причине задушил жену и сам повесился.

Не потому ли сбежал Тони Ди Люка с семьей на другой материк?

Братья отца в молодом возрасте скончались от военных ран, из семерых кузенов Роберта в живых оставались двое - те, с которыми он ходил в туннель. Потом они тоже переехали в Америку и привезли проклятие с собой: Луиджи попал под машину, Антонио утонул в бассейне. Один раз оно проявилось совсем рядом - водило рукой Роберта, когда убивал жену и брата...

Из всей их большой семьи сейчас живы лишь он и Тиффани. Престарелая мать не в счет, она на пороге естественной смерти - этого несчастья еще никому не удалось избежать. Так что на уме у того проклятия? Зачем оно свело последних Ди Люка? Чтобы они однажды повздорили и прикончили друг друга?

Логичнее представить, что Роберт убьет Тиффани. Но зачем? Он слишком любит ее. Хотя, кто знает... Он и Лилию любил, а что из этого получилось?

Нет, враки все! Он не даст себя одурачить. Никакого проклятия нет, лишь цепь случайных совпадений.

Убить Тиффани у него не поднимется рука.

А у нее?

Вдруг узнает, кто убил ее родителей?

Страх, колючий как тарантул, все чаще сжимал сердце Роберта. Сейчас Тиффани взрослая, если начнет задавать вопросы, что он ответит?

«Она никогда не докопается до истины, - уговаривал себя. - Убийство не раскрыто. Свидетелей, улик нет. Напрасно беспокоюсь. Вот если она каким-то образом сама догадается, тогда...».

Что сделает «тогда» Роберт и сам не знал. Не любил углубляться, ломать голову над загадками, начинающимися со слов «что будет, если...».

Встанет проблема, найдется решение.

40.

- Пойду в душ, - сообщила Тиффани, когда он, слегка утомленный, лег рядом. Не поцеловала, как обычно, не обняла. Вскочила с постели и побежала в соседнюю комнату.

Роберт проводил ее настороженным взглядом. В последнее время  девушка изменилась, буквально за пару недель. При встречах не висла у него на шее, отделывалась холодным, обязательным поцелуем. В спальню его не тянула, ждала, когда сам позовет. В постели, правда, вела себя по-прежнему жадно, но Роберт подозревал - не от того, что соскучилась, а просто любила секс.

Шевельнулось нечто вроде ревности. Тиффани молода и слишком хороша, чтобы остаться без мужского внимания. Конечно, ЭлЭй - город гомосексуалистов и трансгендеров, но и здесь еще не перевелись  сластолюбивые самцы. Особенно черной масти. Они сейчас в моде у поклонниц семейки Кардашьян.

Долго ли его дорогая племянница будет удовлетворяться пожилым любовником? Что, если уже нашла другого?

А! Вот оно «что, если...»

Что, если она его бросит?

Тогда всему конец. Его счастью, его любви, его жизни. Роберт не представляет себя без Тиффани. Надо ее остановить. Предупредить о последствиях.  Иначе произойти трагедия, и виновата будет она.

Или он?

Опять?

Ах, все сложно ...

Устал от мыслей больше, чем от постельных упражнений. Накрыл рукой глаза, вздохнул. Получилось слишком обреченно. Убрал руку и откинулся на подушки.

Выйдя из душа, девушка на кровать не вернулась. Надела халатик, короткий, шелковый - с пагодой и веткой сакуры на спине, прошмыгнула мимо Роберта, вроде не заметила. Пошире отодвинула стеклянную дверь, вышла на балкон. Ее фигурка, изящная, хрупкая, как японская статуэтка, была освещена слабым лучом бумажного фонарика, висевшего под крышей.

Облокотилась вытянутыми руками о парапет, смотрит вдаль, замерла.     Призрачная, прозрачная, трепетная, пугливая бабочка, в любой момент готовая  вспорхнуть и раствориться в ночи. Невозможно ее ни удержать, ни ограничить. Сожмешь сильнее - повредишь крылышки, посадишь в клетку - она умрет. Только любовь держит ее рядом с ним, ее любовь. Что будет, когда она пройдет? Или уже?...

Узнать бы, о чем задумалась ее милая головка?

Роберт поднялся и, не одеваясь, подошел сзади к Тиффани. Положил руку на плечо.

- Давай вернемся в постель?

- Давай, - до обиды равнодушно ответила она и первая направилась в спальню, шлепая по деревянному полу босыми ногами.

Сбросила халат, легла и до подбородка накрылась одеялом, вроде спряталась. Пристально следила за Робертом - как подходил к кровати, ложился рядом. Колкий взгляд ее ему не понравился. Под одеялом положил руку ей на живот, она бесцеремонно сбросила.

Он отодвинулся.

- Тиффани, что происходит?

Она, вроде, именно вопроса от него ждала. Пошевелилась, подняла руку, нащупала выключатель, висевший на шнурке вдоль стены. Щелкнула. Лампа ночного бра в форме диаманта загорелась мягким, желтоватым светом. Девушка повернула голову, испытующе посмотрела Роберту в глаза.

- Ты знаешь, как погибли мои родители? - спросила строго, как на допросе.

Вопрос, которого он ждал и боялся, и надеялся никогда не услышать, все-таки прозвучал. И застал врасплох.

- Точно не знаю... - начал мямлить и оглянулся в комнате - чем бы отвлечь Тиффани, сбить с толку. - Меня в то время не было в городе. А что такое? Почему ты вдруг заинтересовалась? Это дело давнее, почти двадцать лет прошло. Какой смысл ворошить?

- Смысл тот, что я хочу знать. Недавно просматривала старые газетные подшивки. Полиция не нашла убийцу. Но имелись подозрения, что преступление совершил киллер по кличке «Левша». У тебя какая рука ведущая? - вдруг спросила и будто выстрелила рядом.

Роберт чуть не вздрогнул. В тот момент он держал пульт  от телевизора и ловко, левой рукой, переключал каналы. Рука опустилась, на экране осталась сцена из комедийного сериала с визжащими старухами.

- У меня обе руки одинаково развиты. А на что ты намекаешь? Думаешь, это я? Абсурд. Какой мне смысл убивать собственного брата и женщину, которую я... которую он любил? - Едва заметно запнулся и решил меньше болтать на опасную тему. - Нелогично, как ты думаешь?

- Не знаю...

- Фотографию его видела?

- Нет. Везде искала - в газетах, в интернете, не нашла.

- Что еще вычитала?

- Что этот Левша принадлежал к мафиозной итальянской группировке Ндрангета. Слышал про такую?

- Нет, - честно соврал Роберт.

- Они, в основном, на западном побережье оперировали. Здесь, в Лос Анджелесе, а также в Лас Вегасе и других городах, где имеются казино. Полиция вышла на него, узнав по почерку. Левша отличался своеобразным кодексом чести: стрелял в сердце и никогда - в лоб. Чтобы не портить внешность жертвы, когда будет лежать в гробу. Странная забота о человеке, которого собираешься убить, не находишь? - Тиффани не сводила с него взгляд. Роберт пожал плечами, промолчал. - Именно так убили моих родителей. А тебе не хотелось бы узнать правду?

- Хотелось бы. Но...

- Кстати, почему ты не навещаешь Мелани, ведь она твоя мать?

- Старые разногласия, - ответил уклончиво и отключил телевизор: истерический смех действовал на нервы и вообще был не к месту. Повернулся к девушке, прикасаться не стал. - Послушай, не строй из себя детектива. Родителей не вернуть. Убийца не найден. Дело закрыто. Смирись и живи дальше.

41.

Его слова ее не успокоили. Слишком обтекаемые ответы, слишком равнодушный взгляд, хотя речь о самых близких родственниках.  Интуиция ей что-то подсказывала, но Тиффани пока не могла уловить - что.

Она никогда не спрашивала, на какие средства он богато живет. Наследства не получал, про работу не рассказывал. Молодых мужчин, живущих в усадьбе, называет официантами, но нигде она не видела официантов с такой мощной шеей. Имеет пистолет, который держит под рукой. С семьей в ссоре. Друзей нет.

О его леворукости она не догадывалась, он не афишировал: ел, писал, делал другие бытовые дела правой. Лишь в моменты интимности забывался и манипулировал левой, очень ловко. Тиффани раньше не обращала внимания, думала - так надо, пока не провела ночь с Марком.

Сейчас понаблюдала, сравнила, сделала вывод: Роберт - левша. Вспомнила полицейские отчеты.

«Вдруг я сплю с убийцей родителей?» - мелькнула совершенно невероятная мысль.

Почему невероятная?

Потому что непохоже, что он убил брата и его жену, а потом хладнокровно совратил их несовершеннолетнюю дочь - степень цинизма, не свойственная  нормальным людям.

Кто сказал, что Роберт нормальный? Заниматься инцестом - это психический сдвиг.

Дело усложняется. Что делать?

Неизвестно...

- Роберт, - проговорила Тиффани просительным тоном. - Отпусти меня...

- Прямо сейчас? Сумасшедшая! Куда ты пойдешь ночью?

- Не сейчас. Вообще. Я больше так не хочу...

- Как «так»?

- Ну, украдкой. Встречаемся только для секса. В остальное время я одна. Хочу по-другому. Как все. Хочу иметь мужчину рядом. Ходить с ним в кинотеатр, на пляж, по магазинам... Везде.

Везде ходить ему опасно. Хоть и вышел на пенсию, да в свое время погубил слишком много людей, у них есть злопамятные родственники.

- Ты устала, девочка. Давай съездим в отпуск. На Мальдивы.

- Не хочу на Мальдивы.

- Ну, в Таиланд.

- Не хочу в Таиланд! Не хочу ничего! Надоело. Меня девчонки спрашивают: ты вообще кто - гетеро, лесби или нечто среднее? Не встречаешься ни с парнями, ни с девушками. Живешь как монашка. Не от мира сего. Что мне им ответить?

- Что не их дело.

- Не могу. Потому что они правы. Я жить хочу. Как все... А что, если я влюблюсь?

«Влюблюсь»?! Да как она смеет мечтать об этом!

Роберт потихоньку закипал. Девчонка не в себе сегодня, сначала завела про родителей, теперь «что, если я влюблюсь»... Он ненавидит все эти «что, если»!

- Влюбиться собралась? В кого?! - крикнул.

Получилось громогласно -  со зла не рассчитал. Не боялся, что кто-то услышит, боялся, что не сдержится: если начнет орать, заведет сам себя, схватится за пистолет.

Встала перед глазами старуха Мазини, погрозила кривым пальцем...

Осекся. Помолчал, дал себе остыть. Продолжил - более спокойным голосом, но нервозно:

- О чем ты говоришь? Зачем в кого-то влюбляться, разве тебе меня мало? Живешь, как принцесса, ни в чем не знаешь отказа. Кто другой будет о тебе так заботиться? Подумай, Тиффани, и очнись. Выброси глупости из головы. - Роберт строго посмотрел на девушку. Она лежала, глядя в потолок, насупившись, будто не слышала его и не желала слушать.

- Ну-ну, дорогая, - сказал чуть мягче и протянул руку погладить по голове. Голова ее дернулась в сторону - наглость, которой она раньше себе не позволяла. Ладно, на первый раз простим. - Успокойся, Тиффани. Ты же знаешь, как важна для меня. И я для тебя тоже. Не делай глупостей, они могут плохо кончиться. И вообще. Я не позволю обращаться с собой, как с тряпкой, поняла? Хорошенько запомни: я никому тебя не отдам. Слышишь? Никому! Убью любого, кто встанет между нами!

Тиффани приподнялась, села в кровати, подтянула колени, обхватила руками. Сверкнула глазами на Роберта.

- Ты думаешь только о себе! - крикнула.

Голос сорвался, из глаз брызнули слезы. В бессилии она стукнула кулаком по одеялу, закрылась ладонями - чтобы он не догадался о ее мыслях.   Сегодня собиралась рассказать правду про Марка, так было бы честно по отношению ко всем троим. Она почти решилась, но после слов Роберта раздумала.

Зачем он ее обидел? Сейчас она обидит его в ответ.

- Я больше не хочу так жить, - сказала, всхлипывая и запинаясь, глядя на собственные колени. - Врать Мелани. Прятаться от людей. Зачем ты приучил меня к себе? Зачем сам в меня влюбился? Я не просила! Мне надоели эти тайные встречи. Хочу иметь мужчину подходящего возраста, с которым нестыдно пройтись рядом. Хочу гулять  с ним по улицам. Ходить по ресторанам и дискотекам.  Хочу идти своей дорогой, жить с кем хочу, спать с кем хочу... - Выговорилась и заплакала навзрыд.

- Ты уже нашла его? - спросил он тихо и с такой угрозой, что Тиффани враз окаменела.

- Н-н-ет, - еле выдавила из себя и новым приступом рыданий заглушила ложь.

- Хорошо. Значит, останется жить.

- Отпусти меня...

- Глупая! Сама не понимаешь, чего просишь, - сказал Роберт. Тиффани посмела восстать - недобрый знак. - Чего тебе не хватает? Тряпок? Секса? Любви? Романтические бредни! Ты любишь только меня...

- Я тебя ненавижу! - выкрикнула Тиффани. От собственного крика осмелела и забыла о слезах. Не до того сейчас. Она должна высказать все, что наболело. - Извини, Роберт, но ничего не могу с собой поделать. Хочу свободы. Хочу сама за себя решать. Ты меня любишь, но мешаешь. Не даешь дышать. Летать. Я как в силках. Запуталась в любви, которой не дорожу, и уже не знаю - любовь ли это. Разве можно любить друг друга по расписанию - раз в неделю? Тебе достаточно, мне нет. Ты эгоист. К тому же грешник. Вовлек меня в инцест и не хочешь остановиться. Я несчастлива с тобой и одинока. За то ненавижу. Ненавижу так, что готова убить...

- В чем же дело? Вон пистолет лежит... - Роберт показал взглядом на комод, где рядом с цветочной вазой лежала его верная «Беретта».

Бывал он не в таких переделках. Внезапно успокоился и даже повеселел. Его шальная итальянская душа обожала эмоциональные сцены. Скандал - это спектакль. Его забавно смотреть со стороны, еще забавней участвовать. Это скрытое выражение любовной страсти. Стороны соревнуются в оскорблениях, проклятиях, бьют тарелки, иногда морды, а потом идут вместе в кровать. Секс получается великолепный.

Интересно, как далеко зайдет Тиффани?

Она, вроде, только его предложения и ждала. Спрыгнула с кровати, схватила пистолет. Держа двумя руками, направила любовнику в грудь.

- Извини, Роберт. Но мне действительно надоело... -  Нажала на курок.

Выстрела не произошло.

- Ты забыла снять предохранитель, - сухо сказал он.

Она замешкалась, он испытывать судьбу не стал: подскочил, заставил опустить пистолет, подхватил его левой рукой. Большим пальцем поднял флажок предохранителя и, почти не глядя, выстрелил в сторону террасы. Бумажный фонарик, свисавший с крыши, тонко пискнул и рассыпался.

Тиффани вздрогнула. Опустила голову, заплакала - закрывшись ладошками, жалобно всхлипывая и подергивая плечами.

42.

Ничего, пусть поплачет. Потом успокоится, и все будет как прежде.

Роберт вернул предохранитель в лежачее положение и бросил пистолет  на мягкое кресло у двери. Подошел к девушке, отклонил ладони, поцеловал в мокрые щеки. Она не сопротивлялась. Он взял ее на руки,  отнес в кровать. Лег рядом, положил ее голову себе на плечо, стал гладить по спине - невинно, как маленькую девочку, которая только что испугалась и нуждалась в утешении. Она уткнулась ему в грудь, всхлипнула пару раз и затихла.

Если надеялась воспользоваться им как подушкой, то ошиблась. Недавняя ссора не столько рассердила Роберта, сколько завела. Кровь буквально бурлила в жилах, разнося по конечностям тепло и напряжение. Его личный указатель стоял на цифре двенадцать, готовый к совершению постельных подвигов.

Успокаивающее поглаживание превратилось в возбуждающее. Рука его спустилась с ее спины на ягодицы и принялась их массировать - жестко, требовательно, почти грубо. Затем переместилась на грудь и проделала то же самое. Тиффани ойкнула. Она не привыкла к грубому обращению, но понимала, что заслужила, и молчала.

Растерев слезы по лицу, она подняла расслабленную руку, положила на щетинистую щеку мужчины. Подняла голову и чуть рассеянно поцеловала его в подбородок, легко - лишь прикоснувшись губами.

Он оставил в покое ее грудь, провел по животу, спустился ниже. Прогладил между ног и ощутил набухшую, сочную промежность. Усмехнулся про себя: наивная, маленькая Тиффани, кого хотела обмануть? Сама себя не знает. Может говорить, что угодно - что устала, что ненавидит его, что хотела бы избавиться. Но тело ее выдает. Телом она любит его, Роберта, и никогда не сумеет этого скрыть.

Волноваться не стоит. От возможных конкурентов его защитит статус первооткрывателя. Для мужчин это неважно, для женщин - очень. Первый мужчина не забывается, тем более тот, кто ввел во взрослую жизнь с осторожностью и любовью.

От этого открытия Роберту стало хорошо, комфортно, но вместо спокойствия внутри забушевал шторм. Всеразрушающей силы. Вместе с ним проснулся эгоизм. Сегодня он позволит себе не думать о партнерше и удовлетворит прежде всего себя. Он не станет деликатничать. Он накажет ее за непослушание и на ровном месте устроенный скандал.

Не стал ждать, когда Тиффани вернется в игривое настроение - подмял ее под себя и вошел одним махом. Она охнула и удивленно уставилась. Он не обращал внимания, двигался в ней так, как хотелось ему: размашисто толкаясь, звучно шлепаясь о ее промежность.

Ожидал, что она обидится, надуется и одеревенеет.

Ошибся. Она не только не обиделась, но завелась с пол-оборота: вошла в ритм, обхватила его за спину, нагло уставилась в глаза. Подмахивала с отчаянием и злом, каждый толчок сопровождала коротким, горловым «хек!», будто приговаривала «вот тебе!». Вроде не он ее, а она его наказывала.

Сладкое получилось наказание...

Ей понравилось быть грубо взятой. Инстинкт сработал. Сексуальное подчинение записано в генетическом коде женщины, уходит корнями в первобытные времена и пробуждает такие же первобытные эмоции. Вкупе с современной раскрепощенностью получается взрывная смесь. Удивительным образом в женщине сливаются два качества - умение  подчиняться и желание доминировать. Если мужчине удается расшевелить ее инстинкты, обеспечен совершенно сумасшедший секс.

Сегодня доминировать будет Роберт, а Тиффани пусть приспосабливается. Это естественное положение вещей, оно позволило человеческому роду выжить и расплодиться. Пещерные мужчины не спрашивали позволения у женщин, подходили и брали - без нежностей и уговоров. Роберт представил себя заросшим шерстью неандертальцем, и дикий дух его наполнил. Он грубо перевернул девушку, поставил на колени и ворвался в ее влажное, широко открытое лоно сзади. Она взвизгнула и пружинно закачалась туда-сюда.

Победное рычание вырвалось из Роберта. Он бы и побарабанил себя в грудь по примеру гориллы с серебряной спиной, да руки заняты.

Тела шумно бились друг о друга, голоса слились в единый, довольный стон. Звуки активной, даже агрессивной любви наполнили спальню - там  стало тесно, они выплыли на террасу и распространились в воздухе, пропитанном ночной тишиной.

Пусть завидуют те, кто слышит!

Благодарность переполняла Роберта. Он сменил гнев на милость и решил девушку побаловать. Перевернул на спину, наклонился так, что ее ноги оказались у него на плечах - ее любимая поза.

Самочки, особенно молодые и мало-опытные как Тиффани, любят нежность. Он прекратил грубые толчки. Медленными, размеренными движениями углублялся, задерживался и выныривал наружу. Гладкой головкой проходился вдоль ее промежности, лаская, гладя - без применения рук. Потом снова заходил в глубину и повторял.

Это был мастер-класс, от которого Тиффани кончала чуть ли не каждую минуту. Ощущая внутри ее горячую смазку, Роберт чрезвычайно гордился собой: он, мужчина «за шестьдесят», ублажает юную любовницу не хуже молодого жеребца. Это ли не лучший комплимент в его возрасте!

Наклонился пониже, нашел ее пересохшие от криков губы, запечатлел долгий, благодарный поцелуй. И продолжил...

На рассвете разрядился в нее многократным, тугоструйным фонтаном. Он всегда щедро брызгал, но несмотря на приличный объем, его сперма не имела продуктивных клеток. Это он узнал позже, поначалу грешил на Лилию.

Невозможность зачать ребенка теперь не имела значения, с  Тиффани даже кстати. Но на всякий случай уже два раза ходил с ней ко врачу в качестве отца - вшивать капсулу.

Опустошенный и приятно уставший, Роберт рухнул на подушки. Расслабляться не спешил. Вытянул руку, положил на нее голову девушки, другой рукой провел по щеке. Заглянул в глаза. Там плавало полнейшее удовлетворение.

Шепотом спросил:

- Тебе хорошо со мной?

- Да-а, - ответила так же шепотом.

- Любишь меня?

- Да-а.

Он не сомневался.

Конфликт исчерпан, если вообще существовал. То, что она ему наговорила - глупая блажь, не больше. Хотела подразнить, заставить ревновать. Никого у нее нет. Потому что никто не нужен. Она все имеет от Роберта. И не захочет терять. Привыкла к роскоши. К обожанию. К немедленному исполнению желаний. Он ее избаловал. Нарочно. С тайным умыслом - чтобы любой другой мужчина проигрывал по сравнению с ним.

Однако, разговор не прошел зря. Она попыталась взбрыкнуть, проверить его на прочность. Роберт пригрозил конкретно. Тиффани должна четко усвоить: если вздумает ему изменить, он уберет конкурента с дороги. Он не отдаст ее никому. Ни за какие деньги. Ни за все сокровища мира.

Призадумался. А ведь она его чуть не убила! По-настоящему. Если бы не предохранитель... Неужели старое проклятие еще в силе, и сегодня лишь по счастливой случайности удалось его избежать?

Надо поосторожней с оружием, не разбрасывать где попало.

43.

Тиффани так и не позвонила Марку, что, в принципе, не имело значения: больше загадочности - больше романтики, девушки ее любят.

К следующему четвергу он подготовился основательно, будто собирался принимать особу голубых кровей. Нет, Первую леди. Не жену президента, а свою собственную. Будущую...

Купил несколько горшочков с орхидеями, которые расцветкой походили на татуировку Тиффани - с оттенками от нежно-розового до спело-малинового. Расставил по гостиной. Она сразу ожила, и самому понравилось. Раньше не приходила мысль завести дома животное или  растение, думал: слишком много мороки, кормить-поливать-заботиться. С животным да, это как ребенок, времени требует, внимания. А растение? Неприхотливо. Полил, подкормил и все. Зато радует глаз,  украшает жилище.

Не забыть бы - где поставил горшки, а то будут заниматься любовью в темноте, побьют, поломают... Или нет. В темноте неинтересно. Лучше при неярком свете: орхидеи не пострадают, и ему удобней любоваться Тиффани - или ее глазами, или ее тату.

Он забыл недавние предубеждения против наколотых рисунков и уже подумывал сделать себе. Что-нибудь оригинальное. Обязательно ее имя и еще что-нибудь рядом. Корону или кольцо. Нет, два кольца. Нет, это когда они поженятся. Сначала ее имя - крупно, красивым почерком. Где? Только не на спине, самому не будет видно. И не на ноге, это как-то унизительно для любимой девушки.

А, придумал! На левом локте, внутри, по всей длине от сгиба до пульса. Она сказала, что именно это место считает самым сексуальным у мужчины. Вот пусть взглянет туда, увидит свое имя и поймет...

Украсил террасу тоже. Там между стульями-лежаками стоял низкий, оригинальный столик, Марк приобрел его в магазине экологического дизайна. Подставка в виде деревянного ствола из пяти толстых, переплетенных веток, кверху они разъединяются и встают в круг, на них  положена стеклянная крышка.

Поставил туда вазу с пышным букетом, понадеявшись, что крышка выдержит. В букете белые цветы: розы, каллы и еще какие-то мелкие, названия которых не знал. Для оттеночного разнообразия добавлены стебельки с желтоватыми, круглыми плодами, зеленые паутинки и хвойные веточки. Смотрелось по-королевски благородно.

Хотел накидать в бассейн лепестков розы, потом раздумал - намокнут, будут прилипать к телу, скользить. Грязь получится. Купил толстых, разноцветных свечей, расставил по бортам.

Скачал с ютуба старые клипы с лучшими песнями восьмидесятых-девяностых, в том числе композиции «Ace of Bace», сделал целую нарезку.

Достал те две бутылки «Шато Монтелена», про которые забыли прошлый раз, поставил на видное место в гостиной, рядом штопор и две высокие рюмки.

В четверг вечером он сидел в конторе один и волновался. Вернее, волновался целый день, а к вечеру приобрел нервоз. После семи мозг зациклило, и Марк не смог заниматься ничем, кроме игрушек на ай-пэде, которые помогали убить время. Время от времени вставал, прохаживался по этажу - размять ноги и расслабить глаза. Возвращался в кабинет, садился на диван и не шевелился, прислушивался к звукам за дверью, как ребенок, ожидающий - когда же прибудет Санта Клаус.

Когда же прибудет его уборщица?...

Едва заслышал гул пылесоса, выскочил в коридор.

Каково же было его удивление, когда вместо хрупкой Тиффани обнаружил дородную, черноволосую женщину, одетую в синее форменное платье, из-под которого вырастали ноги-тумбы. Она стояла спиной к его кабинету и размеренно водила по полу трубой со щеткой.

Хорошо, что дама его не видела. У Марка состоялся диалог с самим собой, молчаливый и красноречивый, как пантомима. Постоял в растерянности пару мгновений, глядя на объемистую спину под натянувшимся платьем. Протянул руку в ее сторону, вроде спрашивая: ты кто вообще? Покачал головой, воздел руки к потолку и, четко артикулируя губами, вопросил небесных начальников: что она тут делает и кто ее приглашал?

Начальники, по обычаю, не ответили.

Голова Марка поникла. Махнул рукой и с расстроенной миной повернул обратно.

Остановило любопытство. И капля надежды: может, Тиффани убирает другой этаж и сейчас явится сюда? Тогда он подождет падать духом...

Подошел к женщине.

- Добрый вечер, вы кто?

Она не слышала. Марк не стал перекрикивать пылесос, постучал пальцем по плечу дамы. Она не ожидала. Подняла плечи, повернулась. Посмотрела с испугом. Наступила на отключающую кнопку, прижала двумя руками трубу к животу. У нее миловидное лицо, круглые глаза и короткие волосы с завивкой. Как часто бывает у полных людей, возраст ее трудно определить - от тридцати пяти до шестидесяти. Мексиканка.

Марк спросил не очень дружелюбно:

- Вы кто?

- Мерида, - с испанским акцентом ответила женщина, резко проговорив букву «р». Угадав в Марке хозяина, она не сделала попытку возобновить трудовую деятельность, ожидала других вопросов.

Они, естественно, последовали.

- Давно здесь работаете?

- Это... ми примеро... мой первый... день... - ответила Мерида, путаясь в языках, от того смущаясь. Нижняя губа ее подрагивала. Она не владела английским в такой степени, чтобы вести длительные беседы, и явно желала, чтобы Марк оставил ее в покое.

Он не оставит, пока не выяснит.

- А где Тиффани? Ну, прежняя работница?

Лоб женщины прорезала глубокая, продольная складка.  Там, как вода в канавке, собрался пот.

- Я не знать... мистер Кларк знать...

- До которого часа вы работаете?

- До... диз... десять...

Мерида смотрела на Марка с мольбой, и он не стал ее дольше мучить. Все ясно, Тиффани сегодня не придет, придется смириться.

И не впадать в негатив. Причина ее отсутствия может оказаться легко-объяснимой. Заболела или взяла отгул. Или в отпуске. Или поменяла день, потому что сегодня экзамен. Или другая уважительная причина. Завтра надо уточнить у Стива Кларка - он менеджер по персоналу, должен быть в курсе. Заодно записать ее данные, адрес и телефон. Также поинтересоваться насчет семейного положения.

А как быть с предчувствием, которое посетило в гараже, когда Тиффани уходила, и Марку показалось - навсегда?

Ерунда! Не стоит придавать значение предчувствиям и пророчествам, он в них не специалист. И не унывать раньше времени. Завтра все прояснится, и наверняка окажется банальным.

Он посмеется над собственными страхами. Нет, они вместе посмеются.

44.

Назавтра он зашел в кабинет Стива Кларка раньше, чем в свой. Тот сидел за компьютером в нездоровой позе - согнув спину и вытянув нос к экрану. Стив страдал близорукостью, но не носил ни очков, ни контактных линз. Очки, потому что мешались на носу, линзы считал слишком сложными в обращении. Он печатал как профессионал - быстро и не глядя на клавиатуру: если ошибался, так же не глядя убирал и продолжал строчить дальше.

- Стив, где та молодая уборщица, которая приходила сюда по четвергам? - едва поздоровавшись, спросил Марк и присел на угол соседнего стола.

Менеджер по кадрам  оторвался от текста и несколько мгновений  рассеянно глядел на босса, все еще погруженный в мысли, которые печатал. Провел большим и указательным пальцами по глазам - от внешнего угла к переносице.

Глаза оживились, Кларк вернулся в реальность.

- Кого имеешь ввиду? А-а, Тиффани. Что-нибудь случилось?

- Ничего не случилось. Мне надо ее найти. - Зачем? Надо срочно придумать предлог. - Я ей одолжил... нет, она мне одолжила диск с фильмом. Я вчера собрался вернуть, а вместо нее пришла другая женщина.

Предлог смехотворный, но пусть.

Отвернувшись к окну, Кларк помолчал, вспоминая.

- Она больше не придет.

- Как не придет? - Марк оторопел. - Почему? Я что-то не совсем понимаю... Она заполняла анкету? У тебя должны остаться ее адрес, телефон, идентификационный номер, банковский счет  и так далее.

- Боюсь, не смогу помочь, - произнес Стив с сочувствием и развел руками для большей убедительности. - Я все данные стер. Да их немного было. Имя, фамилия, возраст... Еще специальность, на которую учится. Кажется, все.

- Как мне ее найти? - вопросил Марк, понижая голос, чтобы не слышались истерические нотки.

- Не знаю, Марк. Извини.

Сюрприз... Нет, это называется по-другому. Облом. Полнейший.

Хаос.

Который начался вчера, когда вместо Тиффани он увидел Мериду. Ночью уснул только после хорошей дозы водка-оранж, своего проверенного снотворного. Утром только и думал про Кларка - своего спасителя и мессию.

Неужели Тиффани пропала без следа?

«Не верю» - сказала логика и отошла в сторонку.

«Так не бывает» - сказало сердце и огорчилось.

«А где же соломинка, за которую хватается утопающий?» - спросил практичный ум.

Соломинку можно поискать, да надежды мало...

- Подожди, Стиви, давай разберемся. - У Марка ослабели ноги, он слез с угла и устроился на стуле рядом с Кларком. Положил локоть на толстую папку, с которой работал хозяин кабинета, пальцами подпер отяжелевшую голову. -  Расскажи по порядку. Как ты ее нашел, на каких условиях принимал на работу и так далее.  Если ты стер анкету, ее данные должны остаться в бухгалтерии. Она получала зарплату?

- В том-то и дело что нет. - Быстро избавиться от босса не удастся. Кларк закрыл текст на компьютере и повернулся к Марку с выражением «готов помочь, приложу все силы». - Ситуация следующая. Месяца полтора назад Тиффани позвонила мне и спросила, можно ли в нашей конторе пройти практику. Ей требовалось для курсовой.

- Она что - на адвоката учится?

- Да.

- Где?

- В университете.

- Где? В Лос Анджелесе?

- Честно сказать - не знаю. Не поинтересовался.

- Продолжай.

- Я поначалу отказал. Сказал - у нас свободных адвокатов нет, чтобы уделять ей внимание. Ты знаешь этих стажеров. Помощи никакой, только  под ногами мешаются. Вдобавок, у нас уже есть двое, Сьюзи и Джон. Она говорит: назначьте куратором кого угодно, он нужен только для отчета. Я ему надоедать не буду, курсовая уже готова, требуется лишь подписать.    И добавила про социальную причастность. Якобы, найти место для практики в Лос Анджелесе сложно, и где набираться опыта молодым адвокатам как не в процветающих конторах. Мы должны проявлять солидарность, помогать будущим коллегам - и так далее.

Тут она права, конечно...

Я еще поломался. Чтобы меня уговорить, девушка предложила поработать у нас. Бесплатно. Будет приходить раз в неделю, вроде, заниматься курсовой. На самом деле - наводить порядок, по вечерам. Предложение оказалось кстати. Сейчас время отпусков, уборщиц не хватает. Я согласился. И ей хорошо, и нам. Если позвонят из университета, спросят: проходила здесь практику Тиффани, я отвечу с чистой совестью - да, проходила. Принял ее на временной основе.  На месяц.

- Разве он уже прошел?

- Нет. Вчера она должна была прийти в последний раз. Но во вторник позвонила, сказала - не сможет. По семейным обстоятельствам. Потому я нанял новую уборщицу, миссис  Гутиерас. А данные Тиффани в тот же день удалил.

- И корзину очистил?

- И корзину. Я каждый день очищаю, чтобы не засорять компьютер.

Марк вздохнул. Чем еще может быть ему полезен Кларк?

- Она должна еще прийти за подписью руководителя проекта...

- Извини, что постоянно говорю тебе «нет». Не придет. Я подписал ей в первый же день.

- Черт! - С каким удовольствием Марк двинул бы Стива кулаком в его тупой нос с набалдашником на конце - раздвоенным, похожим на мини-задницу! Если бы это помогло найти Тиффани...  - В каком университете она учится?

- Извини, не спросил. - На лице Кларка потихоньку вырисовывалось удивление: чего это начальник разнервничался? Из-за диска с фильмом? Ерунда какая. Если он важен, Тиффани сама объявится, если нет, то... Или дело не в диске?

- Фамилию ее знаешь? Кажется... Вильямс?

- Да. Это первая часть. У нее двойная фамилия. Я еще удивился, что вторая половина состоит из двух частей и звучит не по-американски. На испанскую похожа...

- Или итальянскую?

- Точно. Что-то вроде да Винчи... или де Ниро... Нет, не помню, честно. Извини, Марк, ничем не могу помочь.

45.

У себя в кабинете Марк первым делом набрал в гугле «Тиффани Вильямс», заранее зная, что слепой поиск результатов не даст. И не ошибся. Всего с таким именем в Калифорнии проживало восемьсот четыре женщины, из них в Лос Анджелесе сто пять. Уточнив поиск по возрасту «моложе тридцати», он получил двадцать шесть. Просмотрел фотографии, убедился - среди них его Тиффани нет.

Поиск затрудняет двойная фамилия. Как там Кларк сказал - нечто вроде «да Винчи» или «де Ниро»... Вряд ли они подходят, это самые очевидные итальянские фамилии, которые первыми приходят на ум. Все-таки набрал «Тиффани Вильямс-да Винчи», «Тиффани Вильямс-де Ниро»... Результатов ноль. Искать по спискам университетов, не зная - в каком она учится? Напрасный труд. В Калифорнии только государственных университетов больше двух десятков, это тысячи студентов. Всех проверить  не получится физически.

Что же делать?! Написать объявление в газету «Человек пропал»? Но она же не вообще пропала, а только для него... Обратиться на телевидение? И что скажет?  Ищу девушку, с которой имел потрясающий секс. Телефон-адрес не знаю, полную фамилию тоже, фотографии нет...

Нет, нет, все глупо и ничего не подходит.

Откинувшись на стуле, Марк закрылся влажными от пота руками и застонал в голос. Был близок к отчаянию. Никогда не испытывал такой острой несправедливости по отношению лично к себе. Как адвокат - испытал ее однажды, когда проиграл крупный процесс против спортсмена-инвалида, застрелившего подругу в День Святого Валентина. Марк представлял интересы ее родителей. Его заранее поздравляли с победой - преступление доказано, спортсмену светило пожизненное заключение. Однако, присяжные его оправдали, причем единогласно. Возможно потому,  что он несколько раз представлял страну на пара-олимпийских играх и входил в первую тройку лучших безногих бегунов всех времен.

Работа на ум не шла. Хорошо, что нет чего-то срочного, требующего сосредоточенности. Процесс медсестры Люсии Берекел успешно завершен. «Зеленая вдова» подождет. Другими делами занимаются сотрудники.

До ланча он успел составить лишь две  бумаги по последним, принятым конторой, делам - запрос на просмотр видеосъемки с камеры наблюдения магазина и запрос о доступе к медицинскому досье. Составлял, находясь в вязком тумане, и за корректность не поручился бы. Посылать не рискнул, отложил - до выздоровления. Сегодня он болен и нетрудоспособен. Диагноз: практически инвалид. Лекарство: покой и постельный режим... с Тиффани.

Лекарство в аптеках не продается, без него гарантировано сумасшествие.

С ума сходить лучше в одиночку - чтобы не позориться перед персоналом.

Пора домой...

Предупредить компаньона.

Отправился к Бернсу. Тот сидел за компьютером и что-то писал, то поднимая голову к экрану, то опуская к клавиатуре. Писал как человек, плохо знающий алфавит - поднимал указательный палец правой руки и долго искал глазами каждую букву. Как-то он признался, что ненавидит печатать. За то время, что делает на компьютере один лист, от руки написал бы три и устал бы меньше.

Бернс молча кивнул Марку на кресло: мол, посиди, сейчас закончу, побеседуем. Тот садиться не стал - тело кололо нервными иголками, которые не давали ни сидеть неподвижно, ни стоять. Достал из холодильника родниковую воду в бутылке, налил, отпил. Пофланировал по кабинету. Подошел к окну, с высоты одиннадцатого этажа посмотрел   вдаль - на шоссе Секо Парквэй, по которому мчались автомобили, большинство из даунтауна, потому что после полудня у многих начинался уик-энд.

Кто-то проведет его с друзьями на Лонг Бич, кто-то с детьми в Диснейленде. Кто-то встретится с родителями, кто-то с любимой. Марку встречаться не с кем. Двойная обида - у него на сердце печаль, а никому до этого нет дела. Машины несутся по свои делам, небоскребы смотрят окнами на горы, сравнивают - кто выше...

- Привет, Марк, - раздался за спиной приветливый голос Бернса. - Ты о чем-то хотел поговорить?

- Послушай, Энтони. - Марк отвернулся от окна. -  Я что-то неважно себя чувствую. Хочу пораньше уехать домой. Есть у тебя вопросы, требующие срочного обсуждения?

Он не был обязан докладывать компаньону о своих перемещениях или отчитываться о проделанной работе. Но оба считали необходимым ставить друг друга в известность о тех или иных вещах, имеющих отношение к общему бизнесу. Это входило в понятие «культура общения с коллегой», строго соблюдавшееся в конторе.

Бернс остановился посреди комнаты, сунул обе руки в карманы брюк красивого песочного цвета. Такой же пиджак висел на плечиках, из нагрудного кармана высовывался аккуратно сложенный, белый платок. Щеголь. В семьдесят лет. Марк ни разу не видел его недовольным или сильно огорченным. Позавидовал. Слегка.

Приподняв уголки прямых черных бровей, Бернс проговорил осторожно:

- Ты и правда неважно выглядишь. Круги под глазами... Плохо спал?

- Нет... Да... Голова болит. Хочу на выходных отлежаться. Приму парацетамол и буду валяться на диване, пока не надоест.

- Отличный план, - одобрил Бернс бодрым голосом. - Я бы тоже повалялся, да жена не позволит. Ха-ха!

Все в конторе знали - он долго и счастливо женат на Элеоноре, которая когда-то работала здесь секретаршей. Она строго следила за состоянием здоровья мужа - чтобы питался здорово и по уик-эндам больше двигался: гольф-клуб, яхта, домик в горах. Про «поваляться на диване» даже мечтать было запрещено. Такая сверхопека Энтони не напрягала. Наоборот. Когда упоминал о супруге, глаза его лучились.

- Нет, Марк, ничего срочного для обсуждения не имею. Отдыхай, ты заслужил.

- Кстати, что вы решили с той чипсовой фабрикой из Торранса?

- А, да. Спасибо за совет не спешить. Я дал задание аудиторам проверить финансовое здоровье предприятия. Представляешь, там имелась задолженность по зарплате за три месяца, со страховками, пенсионными и прочими отчислениями недостача составляла около миллиона! Вот бы вляпались...

- Не дай Бог. - В подробности вдаваться не стал. - Тогда увидимся в понедельник, Энтони. Приятно провести выходные!

46.

Нервные иголки продолжали колоть, заставляли Марка шевелиться суетливо, вроде торопился куда-то и уже опаздывал. Влетел к себе, сгреб бумаги в кучу, не разбирая - нужные-ненужные, бросил в ящик. Просмотрел электронную записную книжку, нет ли срочных встреч или звонков. Срочных нет, остальное доверит урегулировать секретарше...

Она как догадалась. Вошла, встала посреди комнаты, наблюдая за нервическими телодвижениями босса. Не желая задерживаться ни на одну лишнюю секунду, он вопросительно-недовольно посмотрел на Розалину.

- Звонила миссис Джонсон... - начала она неуверенным голосом.

Марк перебил.

- Если еще раз позвонит, скажи, что свяжусь с ней в понедельник. Нет, скажи - на следующей неделе. Ее дело может подождать.

И продолжил заталкивать ноутбук в плоскую, специально предназначенную сумку. Он зацепился за карманчик внутри и дальше не лез. Вот всегда так, когда спешишь, обязательно что-нибудь затормозит. Розалина не уходила. Ждала инструкций?

- Я сейчас ухожу, в контору не вернусь. Если возникнет необходимость, звони мне на мобильный. Только в крайнем случае, ладно?

- Хорошо.

- Да, еще. Если позвонит девушка и представится Тиффани, спроси ее номер и немедленно перезвони мне. - Тиффани не позвонит, предупредил на всякий случай.

Ноутбук, наконец, пролез до самого дна, Марк застегнул молнию, выпрямился, вытер намокший лоб.

Секретарша воспользовалась паузой, подошла  ближе и, понизив голос,    сказала:

- Я на днях рассталась с Джефри... Не хочешь заглянуть в гости? Посидим, выпьем вина. Сделаю тебе массаж. Я в прошлом году курсы окончила. Массаж по системе йогов. Помогает от хандры.

Она протянула было рук к плечу Марка, он отстранился, резко, вроде побоялся чем-то смертельным заразиться. Получилось обидно для нее, но он не заметил. Хотел резко отказаться, и вообще сказать что-нибудь грубое, дать выход давно сдерживаемому злу.

Еле сдержался. Она не виновата.

- Не сегодня, Рози. Кстати, сочувствую - насчет Джефри.

- Да я не особенно расстроилась...

Он ее уже не слушал, он вообще больше ничего не слышал - оглох от мыслей, которые как пчелиный рой гудели в голове. Выскочил из кабинета, едва ли не бегом миновал коридор. Не помнил, как спускался в лифте, заходил в гараж, заводил машину, выезжал на шоссе, перестраивался из ряда в ряд, ожидал у светофоров, останавливался перед «зеброй» пропустить пешеходов. Действовал на «автопилоте» и странно, что обошелся без аварии.

Дорога до дома выпала из сознания полностью.

47.

Бросил сумку с ноутбуком на диван и принялся бездумными шагами  мерять комнаты. Его внутренний яд клокотал и брызгал через край, и не на кого было его излить, от того Марк закипал сильнее. Попалась бы под руку живая душа, убил бы на месте одним взглядом.

Вовремя уехал с работы, иначе сорвался бы на сотрудниках, потом пришлось бы извиняться. Дома другое дело. Дома - свобода! Делай, что в голову взбредет, сходи с ума самым изуверским способом. Отруби себе палец, зажарь и съешь. Потом будешь оплакивать не утрату Тиффани, а утрату пальца.

И обвинять только себя.

А сейчас кому предъявлять претензии?

Когда нет конкретных виноватых, кажется - весь мир против тебя.

Хотелось орать голосом ломающегося наркомана и плакать навзрыд. Нет, лучше начать мировую войну со всеобщим летальным исходом - для победителей и побежденных. Пусть планета дальше существует в одиночестве. Пусть познает его горечь.

В душе росла агрессия, и Марк ее не подавлял. Агрессия требовала выхода иначе грозила сожрать его печень. Захотелось ломать мебель, крушить все, что вставало на пути.

Зак рассказывал: на одной голливудской студии оборудовали специальное помещение для актрис, которых не взяли на роль. Поставили там старую мебель и назвали «Место для истерик».

Оно подошло бы Марку.

Весь дом был для него «Местом для истерик». Ходил кругами и ругался отборным матом. Пинал все, на что натыкался: кресла, двери, стены - до тех пор, пока не вывихнул большой палец на ноге. Палец заныл, но он не обратил внимания - внутри ныло сильнее.

Пошел на кухню и принялся молотить кулаком стол у окна, будто наказывал за все прошлые, а заодно и будущие  прегрешения. Крышка не выдержала издевательств, отъехала от стены и свесилась вниз.

На подушке руки набился синяк, но это не остановило. Выскочил на террасу, поискал очумевшими глазами следующую жертву. Взгляд упал на букет, вальяжно расположившийся в вазе на стеклянном столике. Букет напомнил о причине своего появления и подписал себе смертный приговор.  Марк схватил вазу, поднял над головой и грохнул вниз.

Взорвалась бомба.

Марк застыл. И как будто очнулся.

Что это он сотворил? Взорвал дом? Или целый город?

Кругом осколки стекла, как осколки его агрессии. Крышка столика исчезла, лишь торчали вверх пять голых веток, которые ее держали. На полу, в луже - мокрые, поломанные, никчемные цветы, недавно составлявшие дорогой букет.

Жертвы бессмысленного насилия... За что он их убил?

Воинственный пыл исчез - его унесла ударная волна от взорвавшейся вазы. В войне, объявленной миру, Марк выжил, но получил раны, не совместимые с жизнью. В душе дыра. В голове вакуум.

В теле предсмертная дрожь.

Еле волоча ноги, вернулся в гостиную. Не замечая кровоточащего кулака, мокрых брюк и грязных ботинок, плюхнулся на диван, который заказывал   в Чикаго и оберегал от малейших пылинок. Только не сейчас. Не до того. Отдохнуть. Забыться. Заснуть и очнуться подальше отсюда. В другом городе. В другой галактике. В другом измерении.

Там, где нет Тиффани...

Все, что она хочет - часть 3

1.

Ночь Марк провел все на том же диване. То, чем он там занимался, нельзя было назвать ни сном, ни бодрствованием. Что-то между. Закрывал глаза и принимался ворочаться, незаметно впадал в забытье, которое оканчивалось кошмаром: за ним гналась черная овчарка с разинутой пастью и глазами, горящими как у ангела преисподней. Отчетливо видел ее остро стоявшие уши и мясистый, розовый язык. Марк бежал, спотыкался, падал на спину, полз и в последний момент - когда собака прыгала на него, просыпался.

Голова тяжелая, нездоровая. Вместо крепких, уверенных в себе мышц - отяжелевшие, обессилевшие ошметки мяса. Наверное, так ощущают себя    девяностолетние. Непривычно. Что с ним произошло? Постарел по приказу невидимого гипнотизера, который манипулирует людьми щелчком пальцев?

Вспоминал про Тиффани и вместе с ней обиду, которая вчера довела до нервного срыва. Не хотелось не только раздеваться, принимать душ, но и дальше жить. Жаль, что вчерашний взрыв не был атомным...

Откидывал голову назад, мечтал снова отключиться.

Очнулся, когда рассвет послал в окна первые лучи, и понял, что больше не заснет. Открыл глаза, удивился, почему не на кровати и не раздет. Провел рукой по лицу, оно было мокрым и холодным. Тело ощущалось липким, грязным и несвободным - как бы опутанным крепким капроновым канатом. Оказалось, это рубашка закрутилась и давила.

Заныла подушечка правой ладони. Растер ее и больше не обращал внимания. Большой палец на ноге одеревенел и покалывал.

Вставать, заниматься делами Марк не видел смысла. Проморгался, поднял глаза к потолку, поизучал его оттенки. Вчерашний день вспомнился как грандиозная катастрофа, в которой нет виновных, одни пострадавшие.

Один пострадавший...

Нет, лежать, заниматься самоедством - не выход. Марк напрягся, свесил ноги, встал, зашатался, как с перепоя. Раскинув руки, поймал равновесие. Снял рубашку. Осмотрел. Пуговицы на рукавах оторваны, на груди хаотичные разрезы. Выбросить. Снял брюки. Осмотрел. Коленки в грязи, собачка на молнии отскочила. Выбросить. Снял трусы. Осмотрел. Повреждений не нашел. Выбросить.

Пусть никто и ничто не напоминает о Тиф... Стоп! Воспоминания - тоже выбросить.

Постоял посреди комнаты, соображая, с чего начать субботу: принять душ или пробежаться по улице.

Прислушался к себе. Душа куда-то спряталась, тело требует оставить в покое, мозг нуждается в положительных эмоциях. Да, надо встряхнуться, подтянуть одряхлевшие мышцы. Как говорится: в здоровом теле - здоровый дух.

Что ж, проверим. Но сначала в душ. Смыть грязь, пот и отчаяние.

Ополоснувшись под контрастным душем, Марк растерся твердым, щетинистым полотенцем с таким энтузиазмом, что едва не поцарапал кожу. Надел все чистое: трусы, майку, шорты. Заклеил пластырем палец - вывих не перелом, сам заживет. Вставил в уши динамики-капли, сунул плейер в карман и вышел из дома с намерением хорошенько себя нагрузить. И одновременно разгрузить. Вернуть в баланс.

Полседьмого утра в субботу - отличное время для оздоровительных пробежек. Окружающее по-утреннему бодро и чисто: солнце, воздух, деревья и трава. Пустота и тишина. Люди спят после бурно проведенного вечера пятницы, набираются сил перед еще более бурным вечером субботы. Машины притихли в гаражах, ожидая, когда хозяева направят их в места массовых развлечений.

Перпл-Роуд - улица узкая, тротуаров не имеет. Марк перешел на левую сторону, чтобы двигаться навстречу возможному транспорту, прошелся для разминки, потом побежал. Поднял глаза к небу, сказал кому-то там «спасибо», что не встретил знакомых лиц.

Общаться с соседями желания не имел абсолютно - ни болтать о пустяках, ни приветливо здороваться, ни даже встречаться взглядами. Если увидит чужое счастливое лицо, позавидует по-черному. Если увидит чужое печальное лицо, сильнее огорчится сам.

Опустив глаза к асфальту, Марк трусил мимо любовно подстриженных газонов, успешно выглядящих домов, коренастых платанов и почтовых ящиков, походивших на одноногих цапель.

Надежда забыться, отвлечься, душевно укрепиться, как ни странно, не оправдалась. После пяти минут интенсивной пробежки он устал и, свесив руки, перешел на шаг, который вскоре сам собой замедлился и превратился в вялое перемещение ног.

Не помогли ни  умиротворяющий ландшафт, ни музыка из плейера. Он поймал себя на том, что не слышал звуков, поступавших прямиком в уши. Был занят другими вещами, немузыкальными. Мысли крутились  вокруг одной темы: первая встреча с Тиффани, первый секс с Тиффани, первая ночь Тиффани. Повисший под черепной коробкой вопрос «неужели потерял ее навсегда?» давил и лишал воли.

Бегать расхотелось, шагать с кислой миной тоже. Марк развернулся и побрел к дому. Снова обмылся под душем и принялся в какой-то  несосредоточенной прострации ходить из комнаты в комнату - там, где вчера раздавал пинки и ругался, как черный баскетболист, не сумевший забить из-под сетки. Проходя мимо открытой двери на террасу, остановился, взглянул на осколки вазы и увядшие цветы на полу - жертвы его агрессии.

Ни жалости, ни раскаяния не испытал, будто разгром учинил кто-то другой и по делу. Разгром давал ощущение хаоса в его обычно прибранном доме и усиливал внутренний дискомфорт, который не стоило бы усугублять депрессивными картинами.

Ушел в дом и еще долго ходил из угла в угол. Остановился над диваном. Рассмотрел. Невосстановимых повреждений не нашел, лишь темные пятна влаги и грязи. Диван жаль. Он стоял здесь едва ли полгода и верно служил хозяину.

Неспешными, черепашьими шагами возвращалась способность к практичному мышлению. Марк позвонил в фирму домашнего сервиса и заказал команду уборщиков, согласившись заплатить двойной тариф по причине выходного дня.

2.

Команде из троих чернокожих парней понадобилось полдня на уборку террасы и сада: собрали мощным пылесосом осколки с пола и травы, выпустили воду из бассейна, прочистили дно. Столик, оставшийся без крышки, Марк упаковал в пластиковый пакет, туда же сложил неначатые цветные свечи, приготовил на выброс. Один парень целый час возился с диваном: в одной руке - пятновыводитель, в другой - мягкая тряпка из микрофибры. Все-таки отчистил.

Марк помогал, и после их ухода ощутил здоровый аппетит. Вспомнил, что не ел около суток, сделал питательный бутерброд: черный хлеб, лист салата, несколько шматков бекона, сыр, накрыл парочкой  помидорных ломтиков, смазал безглютеновым майонезом. Ел и ходил по дому, который в прибранном виде выглядел обновленным, за исключением  террасы у пустого бассейна. Выпуклые дельфины на дне вроде выбросились на берег и без воды угрожали умереть. Ничего, подождут. Бассейн заполняется шесть часов, столько времени Марк сидеть дома не намерен.

Перекусив, он отправился к океану, намереваясь в людской гуще провести остаток дня. Под «гущей» подразумевал не переполненный распаренными телами, грязный и шумный Лонг Бич, а тихий, чистый и немножко аристократичный - Центральный пляж в Лагуна Бич. Оставил машину на парковке, сел в синий с затемненными окнами автобус, курсирующий между пляжами. Внутри его работал сильный кондиционер, разница температур между улицей и автобусом - как между Калифорнией и Аляской.

Вышел на остановке, следующей за пляжем для серферов. Нашел смпрятавшуюся за кустарниками крутую, деревянную, зигзагообразную лестницу, спустился и оказался на узкой полосе песка, тянущейся на километры в обе стороны.

Забираться в угол, где нет людей, лишь пещеры и каменистые нагромождения Марк не стал, расположился здесь же - возле компактной кучки отдыхающих. Постелил полотенце, снял шорты и остался в крошечных плавках, которые носят пловцы. Две девушки-соседки уставились ему в промежность, переглянулись, одобрительно кивнули, потом подняли глаза к голове.

Флиртовать у него не было настроения, лег на живот и отвернулся.

Пляж постепенно заполнялся, и вскоре Марк оказался в центре загорающего сообщества. Поставил подбородок на сложенные руки, с нарочитым любопытством наблюдал за отдыхающими.

Пляж в Лагуна Бич - как красная дорожка в Голливуде, только здесь демонстрируют не одежду, а тела. Мужчины хвалятся округлыми бицепсами и кубиками на животе. Девушки надевают купальники на  размер меньше - чтобы из лифчика вываливалась грудь, а из трусов ягодицы.

Те две девушки не исключением. В их сторону Марк больше не взглянул, а разговоры слышал.

- Ты видела последнее фото Ким в инстаграме?

- Нет еще. Что там?

- Потрясающе выглядит. Родила второго, а грудь совсем не отвисла.

- И как получается? В глубоких разрезах у нее сиськи стоят как два мяча. Невидимый лифчик изобрели? Или корсет?

- Нет, там другие прибамбасы. Она показала, что надо делать, чтобы носить платья с разрезами до пупка и без лифчика. Она груди липкими лентами подтягивает и закрепляет ленты на спине.

- С ума сойти! В Голливуде каждый раз что-нибудь новое придумают. Мне из их семьи больше всех Хлоя нравится. У нее губки - прелесть и жопа аккуратная.

- А мне Ким нравится. Зад у нее, конечно, огромный но красивый. Она его тоже показала. Фото трогательное - сидит на коленках, голая, в одних носках. Снята сзади сверху. Отличный ракурс! Попка ее сидит на носочках, на которых надпись «оставайся напряженным». Выглядит секси. Представляю, как мужики возбуждаются, глядя на нее.

- Интересно, кто фото делал? Няня, пока дети спали? Ха-ха-ха! Слушай, Анжелик, как думаешь, Хлоя с Ламаром соединятся?

- Сомневаюсь. Он ей изменял по-черному. И кололся. Пока в больницу не попал. Он ведь чуть не умер недавно, смотрела по телевизору?

- Смотрела. Жаль парня. Такой красавчик, и такой дурак... Девушку променял на кокаин.

- Ничего, она не пропадет. Семья поддержит. Они вообще молодцы. Сделали хорошие деньги на реалити-шоу. Теперь бешеная популярность и миллионы подписчиков в инстаграме. Их везде встречают с ажиотажем, как настоящих звезд Голливуда. На дискотеках и пляжных вечеринках, даже за границей. Когда ездили на родину отца в... не помню куда, но куда-то дальше Австралии, их принимали как государственных гостей. Красавицы, все, включая мать. Я бы хотела на Ким в жизни посмотреть.   Кайни тоже хорош. Они  даже с президентом вместе фотографировались...

- Девушки, не желаете поиграть во фрисби? - предложил мужской голос.

Пауза. Видно, дамы оценивали кавалера насчет лица, кошелька и здоровья. Видно, парень экзамен прошел.

- С удовольствием! Где ваша компания?

- Вот там, напротив фонтана.

Несколько пар босых ног протопали по песку и затихли.

Разговоры про жопы в инстаграме прекратились, чему Марк обрадовался, а то из-за их нарочито громкой, тошнотно-бессмысленной болтовни уже подумывал сменить местоположение. Перевернулся, на спину, подставил фасад ласковому, клонящемуся к горизонту, солнцу.

Основательно прогревшись, отправился искупнуться. Миновал мель, где в теплой воде плескались дети с надувными нарукавниками, зашел в воду до пояса, сунулся головой в приближавшуюся волну. Невдалеке одиноко покачивался красно-белый буй, и Марк взял его ориентиром. Поплавал кругами. Устал, обхватил буй, прислонился щекой к его пластмассовой, вечно холодной поверхности, и они закачались синхронно - два одиночества.

Пару раз Марк нырял на глубину, которая здесь не более трех метров. Когда вода прозрачная, можно поплавать наперегонки с шустрыми, черно-синими рыбками, поиграть скользкими щупальцами актиний, пройтись руками по ракушечному дну. Сегодня пройтись не получится - вода внизу холодная и мутная из-за подводных течений.

Вынырнув, Марк заметил невдалеке одну из соседок по пляжу. Они же, вроде, пошли играть во фрисби? Девушка не плавала, а подпрыгивала на одном месте и пофыркивала, стараясь попасться ему на глаза. Не обратил внимания. Размашисто погреб в сторону буйка, к которому проникся симпатией как к товарищу по несчастью.

Доплыл, оглянулся. Девушка слегка отстала, но быстро приближалась. Неожиданно ушла с головой под воду, не нырнула, а погрузилась. Не появлялась долго. Только Марк собрался забеспокоиться, она вынырнула прямо перед его носом, высоко подпрыгнув. Лифчик от купальника чудесным образом поднялся к шее, обнажив крупную, круглую, неподвижную грудь. Явно искусственную.

Девушка не знала, что именно по данному пункту у Марка имелись возражения. Еще насчет глупой болтовни. И то, что она не Ти...

В общем, не хочется ему того, что хочется ей.

Выпрыгнув из воды, она собралась упасть прямо на Марка, чтобы он хорошенько прочувствовал ее «богатство». «Размер имеет значение, но у девушек «больше» не всегда означает «лучше», - мысленно ответил он на ее выпад. Переборщила с силиконом. Неважно. Он захватил побольше воздуха и, резво нырнув на глубину, ушел подводными путями от претендентки на его симпатию.

Солнце у горизонта коснулось воды, повеяло свежим ветром. Песок остывал и неприятно холодил кожу. Пляж быстро пустел, родители с детьми враз куда-то исчезли, оставались лишь несколько полуголых одиночек и две-три одетые, молодые пары, ожидавшие наступления темноты, чтобы заняться любовью на фоне ночного океана.

Марк тоже засобирался. В раздевалку не пошел, обернулся полотенцем, сменил мокрые плавки на сухие шорты, надел майку, еще хранившую солнечное тепло, сандалии. Отправился вдоль берега с намерением поужинать в первом попавшемся ресторане.

Первым попался рыбный ресторанчик «Форест Гамп» - немножко нетипичное название для заведения, меню которого состоит в основном из морепродуктов. Обычно они используют морскую тематику: «Веселый осьминог» или «Голубая лагуна». Вообще, идея с «Форестом» оказалась удачной.  Фильм  о простом парне с маленьким интеллектом и большой душой покорил зрителей, при упоминании вызывает положительные эмоции - на что рассчитывали хозяева ресторана. Они ловко применили контекст фильма к интерьеру. На стенах глубокомысленные высказывания главного героя, афиши, фотографии, самая удачная из которых - когда он рассказывает о себе случайным соседям по лавочке, заодно зрителям. Открываться незнакомым - свойство полнейших придурков или святых.

В ресторане есть изюминка. Когда клиент делает заказ, ставит табличку    «Беги, Форрест, беги» с намеком, чтобы официанты поторопились. Когда клиент наелся, ставит табличку «Форрест, стоп». Марку понравилось: ненавязчиво и со вкусом. Долго думать над заказом не стал, и не стал обращать внимание на содержание жира и глютена в блюдах. Выбрал рибай-стейк, салат с мидиями, лаймовый торт, белое вино.

Обслуживающая столик девушка оказалась расторопной и разговорчивой. Пока принимала заказ, вывалила килобайт информации: зовут Аляска, двадцать лет, студентка «Ел Камино» колледжа, по выходным подрабатывает в ресторане. Разговаривала с явно выраженным южным акцентом - нечетко и сокращая слова. Чтобы проверить ее честность и ради собственного развлечения, сказал:

- Мне нравится твой акцент. Откуда приехала?

- Я местная, родилась в Сан Диего. Акцент переняла у соседки по комнате. Знаю, что глупо звучит, стараюсь избавиться.

Врет все. Необычное имя придумала сама - чтобы запоминалось, лет ей далеко за двадцать - морщинки выдают, студентка - тоже вопрос, скорее всего приехала откуда-нибудь из Южной Каролины покорять Голливуд подобно множеству других искательниц счастья. Здесь  подрабатывает на квартплату.

Когда поел и подозвал ее рассчитаться, Аляска посмотрела затяжным взглядом и сказала:

- Я через час заканчиваю. Если подождешь, вместе прогуляемся по ночному пляжу. Знаю места, где можно голышом купаться, и полиция не арестует. Обожаю плавать ночью. Вода и воздух одинаковой температуры. Входишь в океан и не замечаешь разницы.

К ее многообещающему предложению клиент интереса не проявил.  Девушка не сдалась. Молодец, настойчивая. Только на этот раз ее настойчивость пропадет впустую, Марк гарантирует.

- Или сходим на бесплатный концерт, - продолжила она, не догадываясь, что теряет время. - Неподалеку есть открытый театр, там выступают молодежные группы. Сегодня рок-бэнд «Жареные улитки»...

- Извини, дорогая, я не любитель жареных улиток, - ответил Марк и, чтобы смягчить отказ, дал повышенные чаевые.

Направляясь к выходу из ресторана, он уже не помнил ни ее имени, ни цвета кожи.

3.

С тяжестью в желудке и легкостью в голове, Марк прошелся по набережной. Настроение повеселело, вернее, сдвинулось с мертвой точки и поползло в сторону улучшения. Вкусная еда - лучшее средство от депрессии. Хорошо, что Марк ею нечасто страдал, а то бы превратился в жирную свинью или толерантно выразиться - в человека, развивающегося горизонтально.

Домой не спешил. Он еще утром договорился с собой - возвратится только тогда, когда наберется позитивных впечатлений. Исполнение договора проходило успешно. Продолжим.

На набережной Лагуна Бич, как в любом городке у побережья, в вечерние часы выступают артисты-любители. В темноте впечатление производят трюки с огнем - самодеятельные изрыгатели и глотатели соревновались в искусстве. Их поддерживали аплодисментами и выкриками зрители, за целый день уставшие созерцать лишь море и песок. Марк подолгу задерживался  возле каждой группы, аплодировал и шел дальше.

Только вернулся домой, зазвонил домашний телефон - будто ждал возвращения хозяина.

- Алло, - не слишком приветливо проговорил Марк в трубку. Посылал сигнал - кто бы ты ни был, позвонил зря, побыстрей выкладывай нужду и оставь меня в покое.

Звонил Старки.

- Привет, бади! - Голос по-обычному бодрый. - Что-то ты звучишь не очень радостно...

- Я в депрессии.

- Оригинальное развлечения для уик-энда, - проговорил приятель насмешливым тоном. Наверняка не принял всерьез. - Надеюсь, надолго не затянется. Не забыл, во вторник у Натали день рождения? Тридцать стукнет, круглая дата. Приезжай обязательно. Будет куча гостей и мясо с барбекю. Кусок сочной техасской коровы уже куплен. Пиво, вино тоже.

- Извини, Зак, наверное, не приеду. - Сказать «нет желания», значит, обидеть. Начал придумывать отговорки. - Я подарка не купил. Голова раскалывается. И вообще. Как-нибудь в другой раз, ладно?

- Марки, перестань кукситься. Голова ко вторнику пройдет. Подарок не проблема, приезжай без. Давно не виделись. Посидим тесной мужской компанией - вдвоем, выпьем, поедим свежего мяса. Познакомлю тебя кое с кем... Зовут Мэдисон Райт. Очаровательная девушка. Кстати, плаванием занимается. Фигура потрясающая! Широкая в плечах, узкая в бедрах. Мой любимый тип. Мэдисон живет от нас через два дома. Ужасная скромница. Давно спрашивала меня насчет неженатого приятеля, да все забывал твоим мнением поинтересоваться. Я бы и сам с ней не отказался... Иногда... Ну, по бокалу вина выпить. Наедине. Но ты знаешь мое правило, не следить там, где живешь. Если Натали узнает...

- Не хочу ни с кем знакомиться! - перебил Марк словесное цунами приятеля. Начинала раздражать его болтливость. Его неистребимый энтузиазм. Полнейшее равнодушие к состоянию друга. Интересно, бывают у Старки моменты грусти, или он природой запрограммирован на вечную жизнерадостность?

- Не злись, бади. - Градус счастья в голосе понизился на полделения. - Просто приезжай. Девушка - что надо! Не пожалеешь. Если ты, конечно, еще не сменил ориентацию. Нежелательно, конечно. Но в наше время возможны любые метаморфозы. Ха-ха-ха! - Зак звонко расхохотался.   Марк не поддержал. - Нет, кроме смеха. Приезжай и все. Развеешь свою депрессию. Меня поддержишь.

Честно сказать, тебя единственного хочу видеть, остальные гости не по мне. Натали наприглашала столько родственников, что для моих друзей места не осталось. Только тебя удалось отвоевать. Приезжай, а то эти макаронники и наследники мафии меня со свету сживут своими жалобами да похвальбой. Если хочешь, я сам за тобой приеду. Домой отправишься на такси.

Последние слова Марк пропустил мимо ушей. Встрепенулся, вспомнил, что Натали - итальянка. Не родственница ли...

- Как ее девичья фамилия?

- Чья? Мэдисон?

- Нет, Натали.

- Пенетта. А что такое?

- Просто Пенетта? Без «де» или «да»?

- Насколько я знаю, просто.

Глупость спросил.

- Ничего.

- Ну как - приедешь?

Бодрость в голосе друга поутихла, послышались просительные нотки. Такое происходило нечасто, и Марку стало его жаль - не больше, чем себя, но все же. Может и правда не стоит искать одиночества, только сердце травить. Долгая депрессия - роскошь, которой он позволить себе не может. Надо поскорее выкарабкиваться. С помощью Зака. У него секрет  неунывания припасен.

- Хорошо, Старки, не оставлю тебя на растерзание родственников. Приеду. Во сколько начало?

- Подъезжай к семи.

Марк отключился. Интересно: иногда что-то незначительное - звонок друга или ободряющий хлопок по плечу могут поддержать в трудный момент. Признак здоровой психики - использовать каждую мелочь, чтобы восстановиться. Больная психика возрождаться не желает, наслаждается своей немощью и в конце концов погибает.

Погибать в расцвете сил Марк не собирался. В принципе, не из-за чего. Да, потерял Тиффани - неожиданно и больно, но одиночество ему не грозит. Сегодняшний день тому доказательство: он был в моде у девушек - наверное, потому что выраженный гетеросексуал. В городе гомо, трансгендеров и других нетрадиционных представителей настоящие мужики становятся редкостью. Настоящие девушки тоже редкость. Но это данность, которую не изменить. Если знаешь, чего хочешь - приспособишься.

Три минуты первого. Суббота закончилась, договор выполнен, можно идти спать. С маленькой надеждой, что утро продолжит позитивную тенденцию.

Надежда не оправдалась.

Из-за погоды.

На рассвете в окно загрохотали упругие капли.  Марк перевернулся на другой бок, накрылся подушкой и решил не вставать до окончания дождя. Удалось заснуть. Сон был неглубоким, отрывочным. Один сюжет запомнился: навстречу идет мама Амелия в длинном, белом платье с пояском, высокая, худенькая, когда подошла ближе, оказалось это Тиффани...

Дождь закончился. Вставать не хотелось ни под каким предлогом. Марк решил себя не насиловать и провести выходной в постели. Пусть все происходит само собой. Когда надоест лежать, захочет подняться. Например, в туалет. Пройдет мимо душа, захочет помыться. Там, глядишь, проснется аппетит - заставит спустится на кухню. Там случится еще что-нибудь, Марк расшевелится, апатия пройдет.

В понедельник, хочет или нет, отправится на работу и будет вести себя как ни в чем не бывало. Работа - это святое.

Это завтра.

Сегодня предадимся ничегонеделанию.

Приподнялся на подушках, включил телевизор, мужской канал. Один артист, известный не ролями, а фотографиями в спортивных журналах, рассказывал - как за полгода натренировать тело так, чтобы девушки на пляже оборачивались. Три общеизвестных секрета: тренировка, еда, сон. И один личный - артист просто любил фотографии своего прекрасного тела и называл их «спорно», соединив слова «спорт» и «порно».

У Марка с телом порядок, хоть сейчас на обложку. Передачу привлекла тем, что там разговаривали мужчины с нормальными человеческими интонациями, а не с визгом. Содержание не было важно: он то смотрел на экран, мало вникая в происходящее, то забывался сном без сновидений и осознания времени.

Звонок на домашний. Марк очнулся, вскинул голову, первым делом подумал - который час? Уставился в окно, будто надеялся угадать время по положению солнца. Оно находилось с другой стороны дома, значит, полдень еще не наступил.

Протянул руку к ночному столику, взял трубку, нажал на кнопку громкой связи. Положил трубку на грудь микрофоном вверх, проворчал больным голосом:

- Алло.

- Привет, Марк, я тебя не разбудил?

Звонил дядя Саймон, который переманил его в Лос Анджелес и устроил в «Бернс и Руттенберг» на свое место. Оба  родственника были одиноки и поддерживали контакт чаще всего по телефону, пару раз в год приезжали друг к другу на выходные. По большим государственным праздникам как День независимости или Рождество встречались обязательно.

Марк взглянул на часы на экране телефона. Двадцать пять одиннадцатого, стыдно говорить, что лежал в постели. И не просто лежал, а по-старчески дремал, даже, кажется, храпел, когда голова запрокидывалась. Нежелание вставать утром свидетельствует о потери интереса к жизни. Признаться в том, значит, объявить себя лузером и поставить дядю в тупик.

- Привет, дядя Саймон. Нет, не разбудил. Я как раз собирался... - Что бы соврать? - ... собирался съездить в клуб, поиграть в гольф. Из-за дел два воскресенья пропустил.

- Зато одержал победу в деле несчастной мисс Берекел. - В голосе дяди -гордость. - Я следил за процессом в прямом эфире, ловил каждое слово. Молодец, Марк! Здорово ты сделал Бринкхорста. А ведь он лучший обвиненитель штата Калифорния. Мне раз пять пришлось с ним встретиться в суде, и я ни разу не выиграл. Он всегда на шаг впереди адвоката. И как тебе в голову пришло пригласить доктора из Колумбии... как его?

- Перез.

- Точно. Пригласить его экспертом - гениальная придумка. Светило медицины и совершенно невысокомерный человек. Согласился прийти на суд только для того, чтобы свидетельствовать в пользу простой медсестры! Поступок, достойный уважения.

- Да, повезло с ним.  - Марк слушал рассеянно, как бы плавая на границе реальности и сна. Длинные разговоры вести не хотелось. Обижать дядю короткими ответами тоже. -  Не многие американские профессора пожелали бы потратить личное время, чтобы помочь незнакомому человеку.

- Родители звонили? Поздравляли?

- Конечно! В тот же день.

- Когда приедут проведать?

- Сначала съездят в... Перу или еще куда-то в Южной Америке, не помню. Потом, нагруженные впечатлениям, сюда.

- Отлично. Я тоже приеду, давно их не видел. Послушай, Марк. Есть предложение отметить успех. Честное слово, ужасно рад твоим достижениям. Ты мне как сын, которого Бог не послал. Как и жены, впрочем. - В голосе Саймона не слышалось грусти. Он смирился с одиночеством и никогда не выставлял себя жертвой обстоятельств. Отсутствие семьи не рассматривал, как недостаток. Прожил жизнь, не обременяя себя ответственностью за других, и ощущал себя любимчиком судьбы. -  В общем так. Приезжай ко мне. Гольф подождет еще недельку. У меня гости, которые хотели с тобой познакомиться.

Марк встрепенулся - у него уже появились поклонники? Быстро же стал знаменитостью. Скоро автографы станут просить и селфи с ним делать...

- Что за гости?

- Из Нью Йорка приехал мой старинный приятель, Джек Гаррисон с семьей. Остановились в «Шератоне», заглянули ко мне на денек. Мы с Джеком полжизни не виделись. Когда-то, студентами проходили практику в «Правовом магазине» в Бруклине. Начинали работать в одной конторе. Потом дороги разошлись. Я уехал в Калифорнию. Он женился на дочери газетного магната, миллионера польского происхождения Ковалски, купил квартиру на Манхэттане. Открыл адвокатскую контору. Процветает.

Обычно они в отпуск ездят раздельно. Недавно их дочери исполнился двадцать один год, и родители подарили ей поездку в Голливуд. Приехали в четверг, по всем каналам ваш процесс показывали. Я похвастался, что восходящая звезда адвокатуры - мой племянник. Джеку захотелось с тобой поболтать. Мне тоже интересно узнать подробности. Есть настроение приехать?

Настроения нет, но Саймону Марк не решился бы отказать ни в одной просьбе. Если честно, очень своевременный звонок - причина вылезти из кровати, позабыть про депрессию. Она отступит на время пребывания у дяди. Нет, она останется дома. Одна. Обидится, заскучает и уйдет.

Надо вернуться попозже, чтобы ее точно не застать.

- Хорошо. Когда подъезжать?

- Прямо сейчас, если срочных дел не имеешь.

- Привезти что-нибудь? Пиво или из еды? Может, торт?

- Не надо. У нас всего навалом. Сам приезжай.

5.

Марк свернул на скоростное шоссе имени Кричащих Орлов и меньше, чем за час достиг самого известного по фильмам и сериалам прибрежного городка Калифорнии, в котором преобладают три краски: белые дома, красные крыши и голубое небо.

С двенадцати до трех городок накрывает жара, и все живое старается уползти в тень или поближе к кондиционеру. Жара свирепствует и дрожит от злости. Бьется в стены домов, они стойко держат оборону. Цепляется за пальмы - они разделись догола, но не получили облегчения. Ветки-хохолки их уныло повисли и застыли в неподвижном ожидании. Ничто не вечно, жара приходит и уходит. Так же как холод. Как ночь. Как радость. Как несчастье. Надо лишь переждать...

Дядина усадьба располагалась по адресу Канон Роуд 198 и была окружена металлическим забором из черных прутьев со стрелами на концах. На въезде, между двумя высокими тумбами из терракотовых кирпичей - двустворчатые ворота, в рисунке которых повторялась буква «S» в разных вариациях.

Когда Марк подъехал, ворота распахнулись, впуская в охраняемые ими владения.

Едва успел поставить машину под навес, увидел спешащего навстречу Саймона. Впереди бежал белый в коричневых пятнах питбуль Купер - добрейшей души пес, опровергающий стереотипы о свирепости своей породы. Когда он открывал рот, чтобы отдышаться или остыть, кончики рта разъезжались и казалось, что он улыбается. Подбежал к гостю, помахал хвостом, повизжал, что на его языке означало «Марк! Ты не представляешь, как я счастлив тебя видеть!». Марк потрепал его по холке, от чего пес пришел в полнейший экстаз.

Подоспел дядя. Он улыбался, выставляя безупречно-белые, керамические зубы. На пенсии он поправился, загорел и помолодел.

- Молодец, что приехал, Марк! Давно не виделись. Очень, очень рад.

Широко расставив руки, обнял племянника, чуть прижал, отстранился и осмотрел с тем же вопросом, что Амелия - не похудел ли? Осмотром остался доволен.

По дороге к дому продолжил разговор, начатый по телефону.

- Познакомлю тебя с Джеком и его семьей. Замечательные люди. Миллионеры и совершенно не заносчивые. Разговаривают на любые темы, кроме политики, но это как обычно. Мы с Джеком голосуем за разные партии и не обсуждаем действия сенаторов или президента. У этих людей  свои причины для поступков. Они посвящены в такое, что простым гражданам знать не положено. Ну, неважно. Джек - отличный парень, тебе понравится. На самом деле его зовут по-другому, длинно: Теодорус Герардус Мария, у него то ли бельгийские, то ли  голландские корни. Это имя он возненавидел, как только впервые услышал. Ха-ха-ха! Захотел называться коротко и по-американски - Джек...

Усадьба Саймона небольшая, компактная. Вдоль ограды зеленые насаждения, защищающие от любопытных взглядов с улицы. От ворот белая дорога ведет в гараж слева, оттуда плиточная тропинка через лужайку - к дому. Дом одноэтажный, широкий, из терракотовых кирпичей и деревянных балок приглушенно-красного, будто запылившегося, цвета. С правой - солнечной - стороны от крыши идет навес, который опирается на столбы, под ним терраса. Стоят лежаки и столики. Там почти целый день солнце и долго находиться невозможно, несмотря на тень от крыши и ветерок от бассейна рядом.

С левой стороны точно такой же навес с террасой, и далее нечто вроде природной беседки, которую образуют деревья с причудливо изогнутыми стволами и ветками. Что за деревья - неизвестно, Марк их в других местах не видел. На метр от земли стволы прямые, затем раздваиваются или растраиваются и больше прямых линий не образуют. Сидеть в их    красивой, кружевной тени - любимое занятие хозяина. И конечно, Купера. Молодой,  жизнерадостный, пес не знал слова «стеснение», в любой компании чувствовал себя полноценным членом. Ради похвалы готов     ходить на задних лапах и показывать фокусы - притворяться мертвым или долго держать собачье печенье на носу, ожидая команды «съесть!».

С задней стороны дома плиточная тропинка ведет к калитке, спрятавшейся среди кустов. Саймон пользуется ею, когда прогуливается с Купером или ходит в гости к соседям. Там же большой агрегат барбекью на безопасном расстоянии от стены. Агрегат многофункциональный: можно жарить мясо на открытом огне, запекать рыбу в фольге на плоском поддоне, томить сосиски на полочке и даже варить суп на газовой конфорке.

Под левым навесом, на раскладывающихся пластмассовых стульях, покрытых цветастыми матрасами, полулежали  мужчина и две женщины - постарше и помоложе. Все трое читали: отец - газету, мать - нашумевший порно-роман с серым галстуком на обложке, дочь - сообщения на телефоне. При появлении нового гостя, мужчина поднялся навстречу, за ним дамы.

У Джека были слезящиеся глаза и узкий рот, который он часто вытирал двумя пальцами. Свекольного цвета майка мешковато висела на узких плечах, из рукавов ее торчали длинные, незагорелые, волосатые руки. На животе майка выпирала далеко вперед. Шорты открывали тоже незагорелые и тоже волосатые ноги с обвисшей на коленках кожей. Джек не походил на успешного человека в общепринятом понятии. Скорее на продавца-ассистента, который всю жизнь заполнял овощные полки в супермаркете и вышел на пенсию выжатым как лимон, зато с чувством исполненного перед страной долга.

Его жена Анна одета в сплошной купальник неонового розового цвета. У нее бледное лицо со смазанными чертами и округлое туловище, похожее на баклажан. Живот и верхняя часть ног особенно вышли из-под контроля - она прикрыла их косынкой-парео с черно-синими разводами. Анна обильно потела и держала под рукой рулончик кухонной бумаги, чтобы вытирать выступавшую на лбу влагу. Когда не вытирала, обмахивалась как веером женским глянцевым журналом, который привезла с собой. Невозможно сказать, была ли она когда-то красавицей - женщины в возрасте «после климакса» совершенно не походят на себя молодых.

Дочь звалась Кирой. Первое впечатление - полуидиотка. Нет - Даун. Нет, слишком сильно и несправедливо. Наблюдалось отдаленное сходство: характерно набухшие верхние веки, раскосые глаза, не всегда сконцентрированный взгляд. Она, конечно, знала свой недостаток и очень умело подкрашивалась. Со второго взгляда ее даже можно назвать симпатичной. Марк поздоровался и отвернулся. Не собирался знакомиться с Кирой ближе или вообще удостаивать ее разговором. Он приехал пообщаться с мужчинами.  Дамы пусть развлекают себя сами.

6.

- Как вам Калифорния? - спросил из вежливости Марк.

- Уф, жарко, - сказала Анна.

- Здорово! - сказала Кира и сверкнула глазами. - Здесь серфингисты крутые. Я тоже хочу научиться на доске по волнам летать. Поможете? - спросила, требовательно глянув на Марка.

Шустрая девушка, надо ей так же шустро сделать внушение - не на того напала.

- Я не занимаюсь серфингом. Тем более не даю уроков.

Вмешался Джек:

- Кира, уроки серфинга возьмешь в другой раз. Мы приехали ознакомиться с достопримечательностями...

- Ой, надоели они. - Кира не сводила глаз с молодого гостя. - Сколько ходили по звездным дорожкам, взбирались на Голливудские холмы, а никого из живых артистов не встретили. Вот ты живешь в Лос Анджелесе, а хоть раз видел живьем... - она назвала пару имен, которые Марку ничего не сказали.

- Не видел и не хочу, - ответил грубовато, чтобы отвязалась.

Разговор не вязался, подключился Саймон.

- Не желают дамы чего-нибудь холодненького - мороженого, сорбета? Или другого...

- Я желаю другого... - сказала Кира, сделала многозначительную паузу и подмигнула Марку.

Кокетничать с мужчиной в присутствии родителей - это идиотизм. Первое впечатление не обмануло. Наглость в девушках Марк не переносил печенкой и раскрыл рот поставить ее на место. Поставить не успел: папа схватил дочку за локоть и подтолкнул к лежаку. Она села, широко расставив ноги и свесив их по краям. Под короткой, расклешенной юбкой мелькнуло что-то темное - Марк заметил боковым взглядом и тут же отвернулся.

Ей нравилось провоцировать, но компанию выбрала неподходящую. У Джека заслезились глаза, дрогнули губы. Саймон взял его под руку и потянул за собой.

- Пойдем, принесем напитки, закуски и арбуз, а то дамы от жары совсем разомлеют. Марк, ты тоже. Поможешь.

- Захватите для меня мохито с ромом, - попросила Анна.

Джек уставился, будто она попросила накрыть ее шубой.

- Дорогая, алкоголь в жару...

- Помогает от потливости, - закончила она всезнающим тоном.

- А почему никто не загорает? - подала голос неугомонная Кира. Она терпеть не могла, когда на нее не обращали внимания.

- Потому что солнце в зените. Загорать сейчас решился бы только самоубийца, который из всех видов гибели предпочел бы медленное самосожжение, - витиевато ответил хозяин и вошел в дом.

Первым делом достал из холодильника новую бутылку содовой, разлил в три стакана, насыпал ледяных кубиков,  раздал гостям.

- Что покрепче выпьем вечером, а сейчас самое лучшее - вода. За встречу!

Чокнулись. Выпили.

Саймон вытер кулаком губы и замер на секунду, вроде о чем-то задумался. Его распирало выговориться, но не знал с чего начать. Засуетился по кухне.

- Анна заказала мохито, из чего оно конкретно делается, Джек?

- Лайм, содовая, ром, лед. Еще листки мяты... Есть у тебя? А, вижу. На подоконнике растет.

- Обожаю как пахнет мята. Иногда сорву стебелек и сижу, нюхаю. Как наркоман.

- Или кот. Коты ее обожают. Еще еноты.

Пока Джек смешивал коктейль, Саймон достал из холодильника арбуз - идеально круглый, как зелено-полосатый глобус, и попросил племянника нарезать небольшими частями. Выложил на блюдо, вынес к дамам.

- Холодный арбуз - лучшее средство от жары! - провозгласил он, взял кусок и впился зубами в сочную мякоть. - Дамы, вы не обидитесь, если мы    ненадолго уединимся?

- Не обидимся, - кисло проговорила Кира и откинулась на лежаке, положив ноги друг на друга.

Ноги у нее ничего, подходят для короткой юбки - механически отметил Марк и прошел мимо, туда, где в окружении изогнутых деревьев стоял стол и  плетеные кресла с подушками на сиденьях и у спинок. Развернул одно так, чтобы не видеть находящихся на террасе, уселся, вытянул ноги, потянул из бокала содовую с апельсиновым соком.

Уделив гостьям внимание, Саймон посчитал свой долг выполненным, и устроился рядом с Марком. Между ними лег Купер. Он переводил улыбающуюся морду с хозяина на гостя и излучал счастье - настолько заразительное, что Марк подумал: от такого сожителя он бы не отказался.

Джек молча поставил мохито перед супругой, взял газету, которую читал, и на подходе к мужской компании проговорил:

- Весело у вас. Опять перестрелка.

- Где именно? - спросил Марк. - Я не читал последних новостей.

- В Сан Бернардино.

- Есть жертвы?

- Да. Семь человек, в том числе преступники - женщина и мужчина.

Марк продолжать разговор не стал. Жарко. Когда мозг как желе,    несчастья внешнего мира кажутся далекими и несущественными, даже если семь трупов.

- Я всегда выступал за ограничение продажи оружия, - продолжил Джек строго, будто давал интервью, и его попросили осветить вопрос. - Его в Америке слишком много.  На сто человек - 88 единиц.   Самый высокий показатель в мире...

- Вообще-то, самый высокий показатель в Гондурасе, - поправил его статистику Саймон.

- Самый высокий показатель среди развитых стран, - уточнил Джек. - Это же ненормально. Один ковбой недавно откровенничал по телевизору: когда жена покупает новые туфли, я покупаю новое ружье. Вызывает тревогу. Перестрелки происходят чуть ли не каждый день. Со смертельным исходом. Ужасно, что погибают дети. Президент недавно плакал...

- Он плакал по совету пиар-менеджера, - перебил Саймон. - Я лично за свободную продажу. Каждый американец имеет право защищать себя и собственность, в том числе с оружием в руках. Это право записано в Конституции.

- Конституцию надо менять! Вернее - вторую поправку. Она внесена во времена Дикого освоения Запада, когда не было ни полиции, ни законов. Времена изменились. Конфликты надо решать цивилизованно и не заниматься самосудом.

- А если тебе случайно встретится сумасшедший, который решил от скуки людишек пострелять? Не-е-т, я мирный человек, но предпочитаю иметь оружие, чтобы защищаться от всяких криминально настроенных граждан и психов. Горжусь, что имею это право. И не я один. Приезжай в Техас, спроси у прохожих. Кстати, там недавно разрешили не только в доме иметь оружие, но и носить на улице.

- Извини, Саймон, но вы, техасцы, слишком воинственные. Рождаетесь с пистолетом в руке. Звук передергиваемого затвора вам приятен как псалом заблудшей душе. Постреляли больше мексиканцев, чем бизонов. -   Джек потряс складкой кожи, тянувшейся от подбородка до шеи и походившей на индюшечий зоб. Вытер  губы, приложился к бокалу. Пил долго, и незаметно было, чтобы количество воды уменьшалось. Наверное, просто заткнул себе рот, чтобы замолчать и не волноваться по пустякам.

Саймон иронично улыбнулся.

- Это всё эмоции. Позволь привести несколько фактов. В странах, где оружие в свободной продаже, процент убийств ниже, чем в других. И используется оно в подавляющем большинстве случаев для самообороны. Например, в прошлом году в Америке двести тысяч женщин смогли защитить себя таким образом от насильников. Это статистика, с которой не поспоришь.

Джек и не думал спорить. Он отлепил бокал ото рта, пожал плечами и уставился на фотографию в газете, где полицейские машины и лента с надписью «не пересекать». Слишком частое появление их на улицах городов - лучшее подтверждение его мнения.

- Ты демократ, Джек, - продолжил Саймон миролюбивым тоном. - Ваших в Конгрессе меньшинство. Там закон о запрете оружия никогда не пройдет.

- Потому что «ваши» блокируют. «Национальная стрелковая ассоциация» и ей подобные лоббируют интересы крупных производителей вооружения.

- И что такого? Продажа оружия - важнейшая отрасль экономики. В частности, на ее деньги финансируются социальные программы, - сказал Саймон и, заметив, что Джек потерял интерес к дискуссии, обратился к племяннику: - А ты что думаешь, Марк? У тебя есть хотя бы пистолет дома?

- Нет.

- Зря. Раз в жизни он обязательно пригодится. И не знаешь, когда это произойдет. Лучше иметь под рукой - для уверенности.

Джек вскинул голову.

- Не слушай его, Марк. Оружие в доме держать опасно. Может быть использовано против тебя. Мой совет - не покупай.

- Я стрелять не умею.

- Не умеешь - нестрашно, - продолжил свою линию Саймон. - Возьмешь пару уроков, быстро научишься.

- Я подумаю, - ответил дипломатично, чтобы не разочаровывать обоих собеседников.

Превратилось в анекдот: собираясь компанией, англичане начинают разговор о погоде, французы о женщинах, американцы об оружии. Спорят иногда до ругани - это сейчас, пожалуй, самая больная тема. Но в спорах истина не рождается, вопрос должен решаться на государственном уровне.

Иметь или не иметь - каждый решает сам. Марк приобретать ствол не планирует. Он не слабак и не женщина, в криминальных кругах не вращается, по ночам в проблемные районы не заходит. Занимается боксом и, если возникнет необходимость, постоит за себя по старинке - кулаками.

Тема заглохла.

Купер поднял голову проверить, все ли в порядке - там наверху. Оглядел присутствующих, улыбнулся, умиротворенно вздохнул и положил голову обратно на лапы. Ощущал себя как в собачьем раю: тепло, сытно, вокруг замечательные люди...

7.

Когда встречаются старинные друзья, рано или поздно прозвучат слова «А помнишь...». Воспоминания - богатство пожилых, молодые собирают его по крупицам.

- Марк, знаешь, как давно мы с Джеком знакомы? Более сорока лет! - сказал Саймон и сделал круглые глаза, будто и сам удивился. - Вместе учились в университете. Потом поступили в одну фирму «Чейни Лоу Груп» на Статен-Айленде криминальными адвокатами. Работали над одним делом. Это был первый самостоятельный опыт для обоих. Помнишь, Джек?

- Конечно! Первое дело как первая женщина - не забывается. Тем более, оно прогремело на всю страну.

- Ну-у-у, на всю страну, я бы не сказал, а Нью Йорк гудел несколько месяцев... Дело попалось нестандартное. Джек потом книжку на его основе написал. Я бы рекомендовал ее молодым адвокатам как практическое пособие. Называется «Прорыв». Кстати, почему?

- Потому что вовремя пришедшая на ум идея позволяет адвокату прорваться сквозь дебри предубеждений и шаблонов мышления. Что блестяще доказал Марк на процессе прошлой недели. Кстати, мои комплименты! - Джек сделал аплодирующий жест в адрес Марка.

Тот скромно поклонился, Саймон продолжил:

- Я твою книгу два раза прочитал. Она у меня стоит на полке рядом с Хемингуэем и Брэдбери. Расскажи поподробнее, Марку будет интересно.

Придвинувшись к столу, Джек положил руки друг на друга и слегка наклонился над ними. Вырез майки оттопырился, открыв худые, бледные ключицы.

- Книга документальная, описывает дело, которое с самого начала казалось ясным полиции и обывателям. Семейный доктор по фамилии Спонс познакомился на Филиппинах с симпатичной молодой женщиной  Амихан. Привез ее в Америку, женился. Через три года она пропала - не писала родственникам, не отвечала на звонки. Спонс пропажу не заявил. Филиппинская семья Амихан подключила американскую полицию. Копы пришли за объяснениями к доктору. Он выглядел спокойным и  сказал, что после очередной ссоры пару недель назад жена собрала чемодан и отбыла в неизвестном направлении.

Доктор Спонс был на Статен-Айланде известным и уважаемым человеком, не верить ему не имелось причин. Однако, наша полиция не так проста, как показывают в «Полицейской академии». За десятки лет расследований семейных конфликтов кое-чему научились. В случае исчезновения или возможного убийства первое подозрение падает на супруга.

- Точно! - подхватил рассказ Саймон. Потом они еще несколько раз передавали повествование друг другу. Так слаженно получается только у людей близких и доверяющих. Они рассказывали вдвоем одну историю и походили на ветеранов, вспоминавших битву, в которой вместе участвовали, и это участие связало их навек. - Полиция покопалась в семейных коллизиях Спонса. Оказалось - филиппинская жена регулярно изменяла мужу с соседом. Банальная история. Друзья и знакомые были в курсе. Ссоры возникали именно на этой почве. Чем не повод для убийства, тем более, что жена - иностранка и как бы второй сорт. В доме провели обыск и обнаружили две подозрительные вещи: пластиковый пакет со следами крови Амихан и шприц с остатками сильнодействующего успокоительного. При больших концентрациях он приводит к остановке сердца и смерти.

Вещи не считаются уликами, пока не найдено мертвое тело. Не имея трупа, полиция не имеет возможности утверждать, что совершено преступление. Да, женщина пропала, но зачем сразу думать, что мертва? Может - жива и здорова, убежала с любовником подальше от ревнивого мужа. Не стала с родственниками связываться именно для того, чтобы они нечаянно не проговорились Спонсу о ее местонахождении. Такая версия тоже имелась.

Но помня статистику, полиция продолжала потихоньку подозревать  доктора. В делах семейных презумпция невиновности работает наоборот - супруг считается виновным, пока не доказано обратное. Расследование шло ни шатко, ни валко, но надолго не останавливалось. И через два с половиной  года труп нашли.

Нашли довольно-таки случайно. Спонс имел брата-близнеца и был с ним близок. При обыске у брата полицейские ничего полезного не обнаружили, но обратили внимание, что пол в туалете обновлен. И как-то второпях,  непрофессионально. Вскрыли. В яме под унитазом нашли завернутое в целлофан тело пропавшей жены. Преступление налицо! - Саймон пристукнул ладонью, как бы подтверждая.

Рассказывая о деле сорокалетней давности, он беспокойно ерзал в кресле, клал ноги одна на одну и однажды нечаянно задел Купера по уху. Тот встрепенулся в немом вопросе - чем заслужил оплеуху от хозяина? Ответа не получил, подумал «Ну, бывает...», перевел взгляд на Марка, спросил «Все хорошо, приятель?». Марк потрепал его по крутому, гулкому боку и в благодарность получил собачью улыбку до ушей.

- Окрестные жители, пациенты Спонса, ужаснулись и подумали - конец доктору, от правосудия не отвертится, - сказал Саймон. - Правда, Джек?

- Правда. И полиция, и граждане были уверены: ему не избежать тюремного срока, а возможно и электрического стула. Спонс обратился в нашу фирму за помощью.

Дело считалось несложным и заранее проигранным, решили поручить  его молодому адвокату, не ожидая ничего сверхъестественного. Плюс был в том, что участие в громком деле для конторы - уже удача.

Почему оно прогремело, ведь убийство жены в Америке - дело обычное? Две детали придали процессу статус сенсации: жестокость Спонса, которая не вяжется с его профессией, и цинизм факта, что жертву нашли под унитазом. Здесь интересно: если бы ее нашли под цветущей клумбой, было бы менее цинично? Ну, неважно, это только мое мнение. Преступление  всколыхнуло местную общину и обещало всколыхнуть всю страну. Дело поручили... Как думаешь, Марк, кому?

Тот вопроса не ожидал, переводил взгляд с одного старого адвоката на другого - оба смотрели загадочно и признаваться не собирались.

- Э-э, затрудняюсь. Если Джек потом написал книгу, то ему и поручили?

- Нет, сначала Саймону, - послышался голос Анны.

Она надела для приличия удлиненную майку, чтобы скрыть свои баклажановые округлости, и присоединилась к мужчинам.  В желании духами перебить запах пота она переборщила, и в их импровизированной беседке под зелеными кронами повисло душное облако. Купер чихнул, Марк задержал дыхание, потом выдохнул через рот. Другие, вроде, не заметили.

- Будучи студенткой, я подрабатывала в «Статен Айленд Рипорт», в отделе криминальной хроники и следила за процессом. Так мы с Джеком и познакомились.

- Точно, - подтвердил супруг. - Но сперва ты познакомилась с Саймоном. Кстати, дружище, расскажи слушателям, почему ты все-таки отказался от защиты доктора Спонса. Ведь если бы этого не сделал, возможно, судьба сложилась по-другому. Не я, а ты женился бы на Анне...

- ... и помешал бы тебе стать счастливым мужем и отцом? - закончил    Саймон, явно польстив гостям. Каких-то необыкновенно теплых отношений между супругами не наблюдалось, а между папой и дочкой существовало ощутимое напряжение.

- Ладно, не увиливай, - сказал Джек, - Я тогда не понял твои мотивы, а спрашивать постеснялся. Пришло время раскрыть секретные архивы и обнародовать тайны, в них хранящиеся. Не подзабыл детали?

8.

Саймон многозначительно помолчал, наслаждаясь вниманием аудитории. Затем придвинулся к столу и сел в той же позе, что друг - оперевшись на руки.

- Несмотря, что прошло более сорока лет, помню дело Спонса в мельчайших подробностях. И если тебе так уж хочется знать, скажу - я тогда струсил. Неправильно понял предназначение профессии. По молодости был романтиком. Пришел в адвокатуру с благородной целью - защищать людей от ошибок правосудия. Представлял, как после каждого выигранного дела невинно осужденный обливается счастливыми слезами, а восхищенная публика аплодирует спасителю-адвокату. То есть мне.

Спонс не вызывал сочувствия. Его заранее признали виновным все - от телевизионных каналов до любопытных домохозяек. И возненавидели. Защищать его означало принять часть всеобщей ненависти на себя.  И заранее согласиться с проигрышем.

Который я не мог себе позволить. Был слишком амбициозен. Не хотел начинать карьеру с неудачи - этот шлейф иногда тянется за адвокатом всю жизнь.

Много позже я понял, что упустил грандиозный шанс. На процессе оказалось - дело Спонса не так однозначно, как представили средства массовой информации. И не так просто, как думали обыватели. Почему? Все благодаря моему другу и коллеге. Он взял защиту доктора в свои руки и показал высший класс адвокатского искусства, хотя имел опыта не больше моего. - Саймон  положил руку на плечо Джеку. - Теперь понятно?

- Понятно, - кивнул тот. -  С тех пор ты разборчиво подходил к клиентуре. И не знал сокрушительных поражений. Отличная характеристика для профессионала.

- Так чем же закончился процесс над Спонсом? - нетерпеливо спросил Марк. - Избежал он электрического стула?

- Не только избежал, но был оправдан! - ответил Саймон. - Давай, рассказывай, Джек. Я тоже с удовольствием послушаю.

Почему-то Джек засмущался. Опустил взгляд, взял стакан, поводил им по крышке стола, и в стакане погремели ледяные кубики. Неожиданная стеснительность для миллионера и человек в годах.

- Да что рассказывать. Я все в книжке описал...

- Ну-у, заскромничал, - ласково попенял Саймон. - Про книжку потом, сейчас желаем услышать развязку. Ладно, я расскажу, а ты поправишь, если ошибусь в чем. Я от дела не совсем устранился, оставался в качестве помощника. Когда Джек взялся за дело, Спонс впервые дал показания и   объяснил происхождение улик. Как тебе удалось подвигнуть его к сотрудничеству?

- Сказал, что верю в его невиновность, и это была чистая правда.

- Не зря говорят: хороший адвокат ценнее делового партнера, - продолжил Саймон. - На суде доктор поведал - что произошло. Он без памяти любил супругу и прощал измены. В тот день пришел домой раньше обычного и застал ее с любовником в спальне. Не стал устраивать скандала, спокойно предложил мужчине уйти, сам удалился в соседнюю комнату. Жена устыдилась своего аморального поступка и решила покончить с собой.

Надела на голову пластиковый пакет, зажала руками возле шеи, чтобы задушиться. Видно, поцарапала сама себя. Так Спонс объяснил наличие в спальне пакета со следами крови Амихан. Когда он обнаружил ее, полузадушенную, стал немедленно приводить в чувство, движимый состраданием и профессиональным долгом. Она очнулась, но начала буйствовать. Пришлось сделать  успокоительный укол, что объясняло наличие шприца. К сожалению, сердце женщины не выдержало и остановилось. Реанимационные мероприятия, предпринятые супругом, результата не принесли. Доктор был убит горем. Рассказывая, он рыдал, причем очень натурально.

Марк недоверчиво покачал головой.

- А чем он обосновал тот факт, что они с братом замуровали тело под унитазом? Сэкономили на похоронах?

- Сказал - он так любил супругу, что не хотел расставаться с ней даже после смерти. - Рассказчик хохотнул.

- И присяжные поверили?

- Представь себе - да. Присяжные состояли из бывших пациентов доктора, и всем им он в свое время хорошо помог. Оправдали его по всем пунктам. Сыграло роль и то, что из-за разложенности трупа эксперт не установил причину смерти. Причину приняли со слов Спонса, он же доктор. А доктора не убивают, это нонсенс. Вот насколько сильно было традиционное мышление. Сейчас дело рассматривали бы под другим углом.

- А чего ты иронизируешь? - спросил Джек, с укором глянув на приятеля. - Я до сих пор считаю его невиновным, и в книге это подчеркиваю.

- До сих пор? Даже зная, что через восемь месяцев после процесса скоропостижно скончалась его вторая жена?

- Да. Случайности всякие бывают.

- Он ее, кстати, тоже привез откуда-то из Азии - Таиланда или Индонезии. Причину смерти указал «врожденный порок сердца» и быстренько кремировал. Ее родственники оказались не такими настойчивыми, как у Амихан, не стали поднимать шум. Полиция спустила дело на тормозах...

- Чтобы выигрывать, адвокату нужно уметь абстрагироваться от так называемого «мнения толпы». Доверять только собственному мнению. Спонс произвел на меня впечатление интеллигентного человека и хорошего профессионала. Пациенты его ценили. Соседи отзывались положительно. Убежденность в невиновности двигала мной, и я сумел заразить ею присяжных. Вот в чем секрет.

9.

- Вскоре они с мамой поженились, - подала голос Кира.  Надоело сидеть в одиночестве, она отбросила телефон и присоединилась к компании взрослых.

- Да, мы с Анной очень тесно работали над делом. - Джек мотнул головой в сторону жены, в глазах мелькнуло озорство. - Она мне сразу понравилась. Чтобы завоевать сердце молодой корреспондентки, я предоставил ей исключительное право узнавать новости о процессе из первых рук. Что помогло ей продвинуться по служебной лестнице. Ты ведь получила еженедельную колонку на второй странице?

- Получила. И горжусь, что карьеру сделала, не прибегая к папиной помощи, - с нажимом сказала Анна.

- Наверное, из благодарности ты согласилась выйти за меня?

- Конечно, почему же еще, - откликнулась супруга. -  В те времена ты не выглядел чрезвычайно привлекательно. Тощий, вечно лохматый, с сигаретой в углу рта. Я сразу разглядела в тебе перспективного адвоката и просто хорошего человека. Помнишь, как на мой день рождения ты усыпал розами тротуар перед нашим домом, чтобы придумать повод взять  меня на руки и нести до машины.

- Неужели папа был способен на такие романтичные поступки? - живо спросила Кира и посмотрела на Марка.

Тот не заметил.

- Кирочка с рождением задержалась, я уж думала, не получится у нас... - начала Анна. - Но я проявила настойчивость, а муж помогал. Вот пожалуйста, какая получилась красавица.

«... похожая на Дауна. Мы таких в университете «монголами» называли», - подумал Марк.

Джек перебил откровения супруги:

- Ну ладно, хватит о нас. Давайте молодежь послушаем. В последние дни в Лос Анджелесе только и разговоров, что о процессе над медсестрой Берекел. Некоторые уже назвали его триумфом века. Согласен. Нечасто происходят подобные вещи. Сначала суд обвиняет человека в самых страшных убийствах, через несколько лет снимает все обвинения как необоснованные. В большой степени благодаря твоей работе, Марк. Расскажи, как удалось?

- Наверное, интуитивно применил ваш метод, - ответил Марк. - Полностью согласен с тем, что нельзя доверяться так называемому «общественному мнению». Оно было против Люсии, но я не пошел на поводу. Прежде всего поговорил с ней. Почитал материалы дела. Не будучи специалистом в медицине, заметил: причины всех смертей указывались расплывчато. В терминах «вероятно», «вполне возможно» и «не удалось с полной достоверностью установить, но скорее всего...». Чтобы приклеить человеку ярлык «серийный убийца» требуются доказательства не из области возможностей и предположений. Полицейские чины играли судьбой невинного человека - ради собственного пиара. Это меня возмутило. Подобно вам, Джек, я взялся за дело с целью полностью оправдать мисс Берекел.

- Твоим главным козырем стал тот колумбийский профессор. Как пришло в голову его пригласить ?

- Доктор Перез получил мировую известность после того, как  пару лет назад сделал операцию девочке, которую называли Меделинская русалка.

Название красивое, а увечье ужасное. Девочка родилась со сросшимися ножками и согласно статистике не дожила бы до трех лет. Перез на свой страх и риск, а также за собственный счет, вызвался помочь. Подготовка длилась около года, сама операция - восемнадцать часов и транслировалась в прямом эфире. Только профессор знает, сколько сил, физических и ментальных, она стоила.

Результат - ножки разделены, девочка получила возможность ходить. Теперь бывшая русалка считает Переза вторым отцом. Они общаются не только как доктор и пациентка, но и как добрые друзья. Ей, между прочим, уже шесть лет.

Я прочел в газете, что знаменитый профессор - почетный гость на  конгрессе неонатологов. Подумал: почему бы не попытаться привлечь его в качестве эксперта? Как видите, получилось.

- Блестяще! - воскликнул Джек. - Поздравляю, коллега.

10.

- Что-то у меня аппетит начал просыпаться... - негромко проговорила Кира.

- Ах, да, - отозвался Саймон. - Мы со своими разговорами совсем про еду забыли. Анна, Кира, извините. Сейчас займемся стейками, потерпите полчаса. Марк, возьмешь на себя жарку мяса? У тебя отлично получается.

- Конечно, с удовольствием.

- Кира тебе поможет.

- Пусть она лучше здесь помогает, - попробовал отвертеться. - На стол накроет и все такое.

Когда Марк занимался с барбекью, предпочитал, чтобы под ногами не мешались, не встревали с советами, не задавали глупых вопросов. Готовка - это колдовство, кухня - священная лаборатория, шеф-повар - маг, которому отвлекаться нежелательно, иначе это скажется на качестве   приготовляемого блюда.

- Нет, я лучше тебе буду помогать, - заявила Кира с нажимом на слове «тебе» и заискивающе уставилась на Марка - склонила голову набок, прищурилась, и ее зауженные глаза превратились в две полоски. Видела ли она ими что-нибудь? Сомнительно...

Что с ней делать? Не заводить же скандал.

- Ладно. Только молчи больше.

- Хорошо. Буду молчать как захлебнувшийся телефон.

Сравнение было необычным, стоило спросить, что девушка имела ввиду, заодно проверить ее ай-кью - сомнения появились в его уровне.

- Это как? Ты пошла купаться и захватила телефон, а он не умел плавать и захлебнулся?

- Ну, почти. Когда ходила в туалет, телефон выпал из кармана прямо в унитаз. И замолчал.

Неуместная откровенность - это болезнь. Называется «слишком много информации». Ею страдают практически все участники телевизионных реалити-шоу. Не имеют нечего умного рассказать и делятся со всем светом вещами, которые каждый нормальный человек держит при себе - когда у них месячные, расстройство желудка или прыщик на заднице. Видимо, Кира - их поклонница. У нее ай-кью на уровне оранг-утана.

Нет, зачем животное обижать. Оранг-утан - человек леса, он умен, приспособлен выживать в джунглях. А у этой Киры инстинкт выживаемости на нуле, уровень интеллекта не намного выше, вдобавок сексуально озабочена как все Дауны. Надо смириться с ее присутствием, как с неизбежным злом, но держать на расстоянии.

- Дядя Саймон, где мясо?

- В холодильнике, который возле барбекю. Там же кукурузные початки, соусы и все остальное. Используй все, что найдешь, по своему вкусу. Я не хочу мешаться.

- Хорошо.

Как бы оттягивая время, которое предстоит провести с Кирой наедине, Марк налил воды в стакан и долго пил, до самого дна. Высыпал в горло остатки льда, погонял языком, пососал как леденцы, потом грыз их всю дорогу до задней стороны дома, где стоял дядин агрегат для  жарки мяса. Шел нарочито большими шагами, чтобы Кира не поспевала. Она бежала вприпрыжку, стараясь не отставать, за ней трусил Купер. Он догадался, что предстоит новое приключение к тому же с кулинарным уклоном. Жареное мясо любил не меньше хозяина. Не брезговал и кетчупом. От чесночного соуса воротил нос - он влияет на потерю нюха.

Аппарат барбекю представлял собой мини-кухню на колесах. По бокам -столы, середина накрыта выгнутой крышкой, под которой основная горелка, обложенная кусками вулканической лавы - они придают аппетитно-дымный запах мясу и воздуху. Благодаря объемной крышке, мясо прожаривается равномерно и получается не сухим, как на открытых решетках, а сочным, мягким. Маленькая хитрость - вовремя снять его с огня. Для больших кусков типа рулета или целой индюшки имеется   термометр, который вставляется в мясо и подает сигнал, когда оно достигает съедобной кондиции. Готовя куски поменьше, как сегодня, шеф-повар рассчитывает лишь на свой внутренний будильник.

Пока Марк разжигал горелку, Кира посыпала мясо приправами.

Она сразу же нарушила обещание молчать

- У тебя отличный дядя. Такой простой в общении, гостеприимный.

- Да, мне с ним повезло, - холодно ответил Марк.

- Давно живешь в Лос Анджелесе?

- Порядочно.

- А раньше где?

- В Остине.

- Это Монтана?

- Нет, Техас.

Девушка пожала плечами, это означало: Монтана или Техас - без разницы, я все равно не знаю, где они.

- Мне тут ужасно нравится. Солнца больше, чем в Нью Йорке. Горы, синий океан... Ощущение вечного отпуска. Зимой тоже тепло?

- Тоже.

- Отлично! Подштанники не надо надевать. Снег бывает?

- Нет.

- Совсем хорошо. Тушь не размажется. Все. Переезжаю сюда жить. У тебя большой дом?

Еще одна претендентка на его жилплощадь...

- Дом большой. Но я постояльцев не принимаю.

Она подняла голову, и Марк кожей правой щеки прочувствовал ее удивленный взгляд. Она что - думала, что осчастливит его своим присутствием, и когда он отказался, страшно удивилась? Да-а-а, уровень самоощущения у нее как у звезды. Неоткрытой.

- Ладно, неважно, - решила не настаивать. - Родители купят что-нибудь подходящее.

- Только не рядом со мной, - высказал, что думал. Пусть знает и не надеется на продолжение знакомства. Сегодня он терпит ее как гостью Саймона, завтра вычеркнет из жизни навсегда.

- А где ты живешь?

Ага, так и сказал.

- В Сан-Франциско.

- Это на юг отсюда?

- Нет, на юг Сан Диего. А Фриско в ту сторону. - Махнул себе за спину. Неважно - правильно или нет, с географией девушка недружна, со сторонами света тоже. - Давай блюдо.

Он цеплял двухзубчатой вилкой куски и аккуратно раскладывал на решетке. С мяса сразу потек сок, шипя и брызгая, и от этих звуков у Купера потекли слюни. Он сел у ног аппарата и посмотрел на Марка снизу вверх с выражением «За добрый кусок стейка совершу убийство». Марк закрыл крышку, предоставив мясу томиться и распространять по округе запахи, пробуждающие голод. Рот наполнился влагой, жара отошла на второй план. Хорошо бы вместе с ней отошла и Кира - вон туда, вдоль тропинки до калитки и дальше...

- Нет, мне правда хочется переехать сюда жить, - продолжила мечтать  Кира, голос высокий и неодушевленный, как у болтающее куклы. - Ненавижу Нью Йорк. Там люди озабоченные. Кто карьерой, кто политикой. Летом смог, зимой снег. И сопли. Здесь наоборот. Каждый день хорошая погода. Люди на работу не ходят, только по магазинам и на пляж. Какая может быть работа, когда тело распарено, и чувствуешь себя как индюшка  на День Благодарения.

- Точно. Не переезжай, Кира, здесь жарко и бездомные на каждом шагу.

- Зато полно знаменитостей.

- Ты их не встретишь. Они в закрытых местах тусуются.

- А Ким Кардашьян? Хочу на нее хоть раз в жизни посмотреть. Такая ли она красивая на самом деле, как по телевизору.

- Ты ее не узнаешь, если встретишь без макияжа.  Они перед съемками по два часа у визажистов сидят, красоту наводят.

- Ну, правильно. Они же эталоны, должны выглядеть безупречно. Зато сиськи и задница у нее свои.

- Это все, о чем мечтаешь - посмотреть в жизни на ее сиськи и задницу?

- Да, а что? Еще на Кайни. Вот это парень! Я раньше черных не любила. Сейчас на них мода пошла. Говорят, у афро-американцев член большой...

- Хочешь проверить?

- Почему нет? В жизни надо испытать как можно больше, чтобы умирая, не расстраиваться - того не сделал, этого.  Хочу умереть со спокойной душой - перепробовала все, что закон разрешал и Бог запрещал.

- Все перепробовать жизни не хватит.

- Ну, половину.

Марк поднял крышку и выпустил в небо плотное, голубое облако. Ловко орудуя щипцами, перевернул куски на решетке и сардельки на полочке, проверил готовность кукурузных початков. Занимаясь делом и слушая Кирину болтовню, заметил, что вчерашняя печаль перегорела и покрылась серым вулканическим пеплом - в точности как камни барбекью. В другое время поспешил бы избавиться от Киры, но сейчас лучше она, чем тоска.

11.

Решил ее терпеть и даже снизошел до вопроса.

- Что собираешься делать здесь, когда переедешь - работать или только отдыхать? Чем вообще занимаешься, учишься в университете? На какую профессию?

- Начинала учиться на журналистку, как мама. Через год надоело, взяла академический отпуск. Отправилась путешествовать с друзьями. Автостопом. Здорово! Вместо трех месяцев мы пропутешествовали около двух лет. Всю Америку объехали, в Вегасе побывали, на Большой Каньон посмотрели. Ты видел Большой Каньон?

- Еще нет. Собирался, да все времени не хватает. Думаю, на следующий год отправиться туда, пожить неделю на дикой природе, в палатке. Считаю делом чести каждого гражданина посетить национальные достопримечательности Америки.

- Поезжай, не разочаруешься. Вообще там страшно. Я чуть не обкакалась,    когда стояла на стеклянном балконе, который нависает над пропастью. Прямо оттуда хотела позвонить родителям, да от волнения чуть телефон не выронила. Представляешь, как красиво он бы летел вниз... - Кира показала руками, как она сначала держала телефон, потом вроде выронила, и он стал падать и падать - на самое дно каньона. - Интересно, как долго бы он летел?

- Ну, глубина там около километра... Минуту летел бы точно.

- А потом бы ударился о дно пропасти и рассыпался на мелкие кусочки, пу-у-у! - Она собрала пальцы и резко раскрыла, изображая распавшийся аппарат. - А я бы смотрела на него и плакала... Нет, я бы не плакала. Мелочи. На следующий день я на него села, нечаянно, в машине. Экран треснул. Можно было бы починить, но надо отсылать куда-то, потом долго ждать. Я нетерпеливая. Пошла, купила другой.

Пришлось обзванивать друзей и родителей, чтобы сообщить мой новый номер. И записать в память их номера. Полдня потратила. Потом отправились выбирать чехол для нового телефона. Хотела купить какой-нибудь забавный цвет, ну, голубой или розовый. Или в цветочек. Жаль, что такие не существуют. Стали мы спорить, прямо у прилавка...

Болтовня Киры не раздражала - Марк попросту не впускал ее в сознание. Занимался мясом, ради развлечения время от времени прищуривался - узнать, как смотрят на мир азиаты. Кажется, из людей того региона самые узкие глаза у корейцев. Значит ли это, что они видят половину из того, что видят люди с большими глазами?

- Эй, Марк. - Кира дернула за руку. - Ты еще здесь? Слушай, если я перееду в ЭлЭй, ты поможешь мне первое время? Ну, обосноваться, найти друзей? Покажешь места, куда можно сходить вечером?

- Видишь ли, Кира, - ответил Марк через плечо. - Прежде, чем переезжать, надо хорошенько взвесить. Лос Анджелес - город, трудный для новичков. Думаешь, здесь сплошной праздник - гулять по бульварам, посещать бутики, лежать на пляже. Все не так просто, как кажется. Праздная жизнь быстро надоедает - как мороженое, если его есть целый день, каждый день. Чтобы здесь выжить, требуется сила характера, потому что слишком много соблазнов. Уверена, что не сломаешься? Желаешь проверить себя? Это взрослое испытание, к которому надо быть ментально готовым.

Кажется, Кира его не поняла, вроде Марк говорил на чужом языке или о вещах из области квантовой физики. О каких таких трудностях он ведет речь? Жизнь прекрасна и удивительна, зачем усложнять? Не ее стиль.

- Если есть деньги, привыкнуть можно везде, - безапелляционно заявила. Может и права. - Хочешь, научу кой-каким практическим хитростям? - и не дожидаясь ответа: - Чтобы водились деньги, их надо хранить в красном кошельке. Еще лучше в золотом. А чтобы мечта сбылась, например о новом доме, возьми его изображение, приклей к нему свое лучшее фото, вставь в рамочку, повесь на стену. Это первый шаг к исполнению мечты - визуализация называется.

- И что у тебя в качестве мечты на стене висит?

- Собачка.

- Разве так трудно завести?

- Завести нетрудно, - сказала Кира вялым голосом. - Но у меня нет постоянного жилья. Собираюсь в скором времени  от родителей съехать. Вот когда куплю дом, обставлю, обживусь, тогда и собачку заведу... Курить хочется. Слушай, у тебя нет сигаретки с кокаином?

- Что?! - выкрикнул Марк и резко повернулся. Купер не ожидал и гавкнул на Киру. Из мужской солидарности.

Она догадалась, что зашла слишком далеко.

- Да я просто так спросила...

Нет, от этой девушки надо держаться подальше, она из «создателей проблем». Есть такие люди, которые подстрекают других делать глупости, а сами чудесным образом всегда выходят сухими из воды.

Кира быстренько сменила тему.

- Когда стемнеет, пойдем купаться в бассейне?

- Почему - когда стемнеет, а не сейчас? - спросил, чтобы быть в курсе ее намерений и не дать себя вовлечь в темную историю. Вообще, Марк не отказался бы прыгнуть в бассейн прямо сейчас, не снимая одежды. Высохнет на теле за полчаса.

- У меня есть маленький секрет, который не хочу, чтобы заметили родители, - заговорщицки произнесла Кира, понизив голос. - Татуировка. Вот здесь.

Взялась правой рукой за подол короткой юбочки, стала медленно поднимать. У Марка - усталое любопытство: что еще она придумала, чтобы его соблазнить? Отметил про себя - ноги у нее незагорелые, бело-молочные, что в Калифорнии считается моветоном, сразу виден чужой человек.

Если захочет влиться в местную высокосветскую тусовку, должна будет освоить местный менталитет. С деньгами это легко. Купит дом где-нибудь в районе Винис - городке для богачей, познакомится с другими наследниками обеспеченных предков, у которых всего проблем - где купить чехол для смарт-фона в цветочек. Других-то интересов нет, не работает, не учится, и не хочет. Качается на волнах жизни как морской буек, да тот хоть полезное дело делает. А что делают все эти богатые и ленивые?

Подол, тем временем, полз вверх и открывал татуированную картинку справа снизу живота - в том месте, где аппендицит. Да, это «шедевр», который родителям лучше не показывать. Все в черных тонах, грубо, без оттенков. Человеческий череп высунул язык и прищурил глаз. Сбоку молния. Внизу, на перекрещенных костях лента с надписью на неанглийском языке. Двусмысленный символ для юной девушки, и место, не совсем традиционное для тату.

- Что написано на ленте?

Кира хитро улыбнулась.

- «Влезай - не убьет!» на латинском.

- Лучше бы на японском. Стихи в стиле танка...

- Какого танка? Я же не солдат, чтобы танки на теле рисовать.

- Ясно.

- Я ее давно сделала. На следующий день, когда девственность потеряла. У нас все девочки отметились татуировками по этому замечательному поводу. Тебе нравится?

Автоматически кивнул и отвернулся.

Опять «слишком много информации», но что толку объяснять ей или пытаться воспитывать. Она такая какая есть. Не имеет большой человеческой ценности. Если во время круизного путешествия корабль разобьется, и пассажиры окажутся на необитаемом острове, она станет первой жертвой каннибализма. Вот эту белую, сочную ляжку будут с удовольствием обкусывать и обсасывать ее товарищи по несчастью...

Он усмехнулся, помял шипящие куски мяса, проверяя - вытекает ли еще свежая кровь. Кира молчала, что было необычно, и Марк повернулся проверить в чем дело.

Дело было в следующем. Девушка подняла юбку полностью и открыла еще одну тайну - она не носила трусы. Считала нижнее белье излишним аксессуаром в жарком калифорнийском климате? Нет, скорее подражала голливудским «звездам-на-один-день», регулярно демонстрирующим то голую задницу, то лобок.

Но в отличие от них, за интимной зоной она не ухаживала - лобок зарос рыжими, кудрявыми волосками столь обильно, что если бы она надела купальник, волосы вылезли бы из трусов и поползли вдоль бедер. На пляже бы ее освистали.

«Странно, что она не следит за интимной зоной, - подумал Марк. - У   девушек принято эпилировать область бикини, голливудские «эталоны» часто о том рассказывают в интервью. Или это последний писк моды -  оставлять, как есть? Что-то я не в курсе, давно светскими новостями не интересовался. А что она хочет сказать своей выходкой? Эксгибиционистка или сексуально неудовлетворенная?».

Он не смутился и не отвел глаз. Если она не стесняется показывать самое сокровенное, почему он должен испытывать неудобство? Одно любопытно - как далеко она зайдет.

Кира смотрела нагло и с вызовом. Поймала его взгляд, облизнула палец, опустила к промежности. Прогладила по волоскам, потом раздвинула нижние губы, залезла средним пальцем вглубь и стала пенетрировать сама себя, приседая в такт. Манипуляции сопровождала  придыханиями и стонами, которые были явно позаимствованы из порно-фильма.

Напрасно старается, Марку не до секса, даже быстрого, чисто технического, без участия головы. И не потому, что из-за жары лень напрягаться. И не потому, что у девушки не побрит лобок. Просто не настроен он на Киру. Другая сидит в голове. Только ее хочется видеть рядом, дышать с ней в унисон, смотреть в одном направлении.

Но ее не найти. Исчезла как облачко, растаяла как льдинка. Будто не существовала... От того грустно.

У одного ребенка спросили - что такое любовь? Он сказал: это когда хочется смеяться и плакать одновременно. Если бы Марк снова увидел Тиффани, засмеялся бы и заплакал от счастья. А сейчас он болен. Ожиданием.

Разве Кире понять? Что ей ответить, чтобы не трудилась зря?

Лучше всего правду.

- Извини, нет желания. Кстати, мясо готово.

Юбка тотчас опустилась, палец с чмоком вылез из нутра. Она вытерла его о ногу, сморщила лицо в улыбке, от чего ее раскосые глаза разъехались в стороны.

- Пойду позову народ обедать, - весело сказал она и вприпрыжку побежала  к дому.

- Руки вымой! - крикнул вслед.

Обед прошел в непринужденной обстановке. Единственное, за чем следил  Марк - чтобы Кира не приближалась. И не прикасалась. Брезгливость испытывал к ней.

Мяса наелись до отвала. Теперь Марк принимал комплименты по поводу поварского искусства.

- Стейки отличные получились, - похвалил Джек. - Имеешь талант не только к адвокатской профессии, но и к готовке. Слушай, Марк, если вдруг уволят из конторы за профнепригодность, ты всегда сможешь заработать на жизнь   шеф-коком в ресторане. Ха-ха-ха! - сказал и первым засмеялся. Другие поддержали.

За столом принято болтать о приятном, не спорить и не портить аппетит. Обычные темы - об отпусках, о кино-новинках, экономическом подъеме в Азии или последних разработках в средствах коммуникации. После еды компания разделилась по половому признаку: мужчины отправились прогуляться по зеленым лугам усадьбы, дамы пожелали отдохнуть не лежаках. Купер не сообразил, к кому присоединиться, и улегся в одиночестве на холодных плитках террасы - переваривать.

Когда солнце сдвинулось к западу  и прекратило смертельно припекать, Марк решил освежиться. Надел купальные шорты и с бортика нырнул в воду, профессионально, почти не подняв брызг. Плавал с удовольствием - фыркал, широко загребал  руками, нырял, надолго задерживая дыхание. Вышел на берег приятно усталым и опустошенным, развалился в кресле.

Потом фотографировались, смеялись, пили вино, Марк - содовую, и приглашали друг друга в гости, заранее зная, что никогда больше не встретятся.

Расстались лучшими друзьями.

В Пасадену Марк вернулся около полуночи. Эх, лучше бы не возвращался! Тоска - жилистая, упрямая старушка поджидала, собираясь испортить впечатление дня. Она прикорнула у порога, и чтобы не будить ее, он   прокрался потихоньку в спальню и, не раздеваясь, рухнул в постель.

12.

Понедельник прошел, как в тумане, так бывает, когда настигает грипп - все видишь и ничего не соображаешь. Марк что-то делал: присутствовал на совещании в кабинете Бернса, принимал клиентов, разговаривал по телефону, набирал текст выступления в суде, отдавал распоряжения Розалине, но делал как запрограммированный - не рассуждая и не анализируя. Вечером не смог вспомнить ни одной встречи, ни одной договоренности. Хорошо, что главные пункты занес  в электронную записную книжку.

Во вторник пришла эсэмэска от Зака - напоминание о дне рожденья Натали. В паузе для ланча, Марк собрался позвонить другу, сказать, что    не приедет. Только достал телефон, услышал сигнал вызова. Звонил Саймон. Гости его уехали, оставшись весьма довольными гостеприимством семейства Руттенбергов. Особенными похвалами рассыпался Джек - предложил написать положительное резюме о профессионализме Марка, которое его контора поместила бы на первой странице сайта. Напомнила о себе и Кира. Оставила номер телефона, но Марк отказался его записывать.

Проболтав с дядей всю паузу, Марк забыл - зачем доставал телефон. Потом закрутился с рутинными делами, а когда вспомнил, было полседьмого и отказываться поздно. Что ж, придется ехать - лучших друзей обижать нельзя, тем более срывать на них свое злое настроение. Заезжать домой не стал, переоделся в кабинете в светлые брюки и рубашку-гавайку. Купил по дороге букет и сумочку с косметикой в подарок юбилярше, бутылку вина в коробке - ее супругу, и отправился к ним в Бел Эйр.

Ощущал себя не лучшим образом, вел машину осторожно, без обычного куража и удовольствия. На скоростную полосу не выезжал, попыток обгона впереди-идущих авто не предпринимал. Пристраивался сзади к какому-нибудь неторопливому «Форд-фокус-седану» с белоголовой старушкой на водительском месте, которая соблюдает указания дорожных знаков и знает, где расположены камеры. Самому казалось, что плетется шагом, но стресса по тому поводу не испытывал - исчерпал его запас.

Находился в глубоком погружении в себя. Останавливаясь, чтобы пропустить пешеходов, смотрел на их мельтешение и не разбирал отдельных фигур. Если бы сейчас, как в фильме «Джуманджи», вместо пешеходов пробежало дикое африканское стадо, не удивился бы.

Включил приемник, и в салон влилась композиция двадцатилетней давности в исполнении Сила, которого в компенсацию за дьявольскую внешность природа наградила божественным голосом:

-  Я был мрачен, как камень на могиле.

Ты подарила мне свет.

Ты моя боль, радость и сила,

Ты роза, которой краше нет.

Песня отозвалась сладкой ностальгией, заставила встряхнуться. Марк передернул плечами, махнул рукой по глазам, будто прогонял наваждение - насчет африканского стада в сердце Лос Анджелеса. Постучал пальцами по рулю, проговорил текст вместе с певцом. Вроде, взбодрился. Остановился у светофора на последнем перекрестке перед въездом в парк «Холм розы» и впервые не ощутил желания временно кануть в забытье.

За мелодичным Силом последовала ритмичная «Все, что она хочет». Марк сделал погромче, посвистел, покачал в такт головой. На душе потеплело,  не сразу разобрался - почему. Ах, да, любимая песенка Тиффани...

Светофор так долго горел красным, что показалось - он замечтался и забыл переключиться на зеленый. От нечего делать Марк покрутил головой по сторонам. И вдруг...

Увидел ее!

Слева стояла красная «Феррари», в ней Тиффани - так близко, что если бы они протянули из окошек руки, соприкоснулись бы. Марк не поверил глазам. Отвернулся, тряхнул головой, еще раз посмотрел. Точно Тиффани. Она его узнала. Развернулась к окну, насколько позволял ремень безопасности, запрыгала, замахала руками, привлекая его внимание. Потом показала на себя, нарисовала пальцами сердце на стекле, показала на Марка. Поцеловала ладошку, послала ему воздушный поцелуй. Придвинула лицо к стеклу - губы задрожали, на глаза навернулись слезы.

Значит... она его любит!

Марк рывком распахнул дверь - чтобы броситься к «Феррари», вытащить девушку, обнять и не отпускать. Он не даст Тиффани в обиду. Не позволит ей снова исчезнуть. Нет такого закона, чтобы влюбленных разлучали...

В тот момент крепкая мужская рука схватила ее плечо, надавила, вернула на место. Водитель дал по газам, машина взревела, как ракета на взлете, и присев на задних колесах, рванула с места.

Не помня себя, Марк рванул вслед. «Мерседес», конечно, не «Феррари», но уступит немного. С оглушающим ревом два болида бросились наперегонки. Удача, что парковая дорога была пуста, хотя извилиста. На поворотах приходилось тормозить, и от визга шин шарахались в стороны тонконогие импалы, мирно щипавшие сочную, вечернюю траву.

На прямых участках «итальянец» ускорялся, надеясь ускользнуть, но ускорялся с осторожностью, и нельзя было сказать, что убегает трусливо, жизнь поставив на кон. Скорее дразнил, проверял соперника на трусость.

«Немец» не уступал. Марку нечего терять. Сейчас или никогда. Либо он догонит Тиффани и вырвет из лап похитителя, либо никогда ее не увидит и сгинет от тоски. Вопрос жизни и смерти - все остальное отступило на второй план и даже дальше.

Отступил и здравый рассудок. Во-первых, учитывая скоростные характеристики «Феррари», догнать ее шансов нет. Во-вторых, если случится чудо, и Марк все-таки догонит, то что дальше - прижмет к обочине, заставит остановиться?

На скорости невозможно. Закувыркаются оба.

Ну хорошо, предположим - удалось остановить.

Пока Марк будет выходить из машины, чтобы выяснить обстоятельства похищения, враг развернется и снова ускользнет. Если не ускользнет, то  не исключена драка. А если замешана мафия, то предстоит разборка посерьезнее.

Эх, вот когда пригодился бы пистолет...

13.

Все это теории, не имеющие отношения к погоне. Марком двигала не логика, а уверенность, что имеет прав на Тиффани больше, чем кто-либо. Девушка любит его и находится в красной машине не по своей воле. Его долг ее спасать.

Погоня длилась недолго. Итальянский болид прибавил газ и стал отрываться, Марк тоже прибавил и не рассчитал. На следующем повороте пришлось резко придавить тормоз. Колеса остановились на полном ходу, зад «Мерседеса» повело, шины завизжали, будто их резали по живому. Марк вывернул руль в сторону заноса, чтобы удержать машину на полотне - трюк, которому обучали на курсах по вождению в экстремальных ситуациях.

Машина заскользила к обочине, приподняв левые колеса. Если бы встретила малейшее препятствие, начала бы кувыркаться.

Обошлось.

Обочина была на одном уровне с дорогой, «Мерседес» сполз в траву, встал на все четыре колеса и заглох. Марк пару раз крутанул ключ, ноль эффекта. Чертыхнулся. Двойной облом - продолжать погоню не в состоянии и  номер «Феррари» в горячке не запомнил!

Обидно до слез. Положил руки на руль, на них голову.

Потерял Тиффани навсегда или остается шанс?

Как говорится, выхода нет только из гроба, остальное поправимо. Она знает его адрес и номер  телефона. До сих пор не предприняла попыток сообщить о себе, но ясно, что не имела возможности - ее держат под контролем и, вероятно, шантажируют. После сегодняшней встречи поймет: Марк ее не забыл и не отказался, пусть найдет случай позвонить или написать...

Слабая надежда.

Ею удовлетворился, другой все равно нет.

Мышцы рук и ног, только что бодро гудевшие от адреналина, обмякли и ослабли. Тело пробил озноб, в подмышках зачавкало.

Надо прийти в себя. Марк отстегнул ремень, вышел из машины и на подрагивающих ногах прошелся туда-сюда.

Сумерки быстро удалялись, за ними спешила ночь. Казалось, она выходила из черного леса и нависала над дорогой, где тихое, темное одиночество - ни фонарей, ни пешеходов, ни машин. К кому обращаться за помощью? От подступивших к обочине деревьев сочувствия ждать не приходится. Верный «Мерседес» глух и нем. Марк пощупал капот - теплый. Хотелось верить: машина не умерла, лишь остановилась отдышаться.

Присел на крышку, руки сложил на груди, посмотрел в ту сторону, куда умчалась машина с Тиффани. Не привиделось ли? Если учесть его зомбическое состояние...

Полнейший разброд и невозможность мыслить. Надо что-то делать. Уезжать отсюда. Вопрос - куда? Ответ - все равно. Лишь бы машина завелась.

Попробовать.

Сел за руль. Повернул ключ, прислушался. Мотор не отозвался, не фыркнул. Марк стукнул ладонью по рулю и грязно выругался. Не хватало застрять здесь посреди ночи, на ничейной полосе между лесом и лесом. Неудачный день. Тиффани не догнал, машину угробил... Хотя второе не сравнимо с первым по масштабу катастрофы.

Не зря ли впадает в панику - насчет машины? В крайнем случае позвонит в круглосуточную сервис-службу фирмы. Они быстро реагируют на звонки. Приедут, заберут машину, его отвезут домой, к утру пригонят другой автомобиль - на замену.

Да, это самый легкий путь - позвонить в службу помощи и отдаться в чужие руки. Пусть другие думают, что с ним делать...

Прежде, чем звонить, для очистки совести еще раз крутанул ключ. Включились зеленоватые огни на приборной доске. Неожиданно. Марк скользнул по показаниям приборов: скорость на нуле, бензиновый бак полный, время «девятнадцать - сорок восемь». Крутанул ключ дальше, машина мягко заурчала и завелась.

«К Заку ехать поздно. Отправлюсь домой. На сегодня приключений достаточно».

Достал из брючного кармана телефон, проверил - включен ли. Положил в ложбинку между сиденьями, поставил в режим «свободные руки». Если позвонят, телефон загорится, затрясется, засигналит. Тройная страховка - Марк заметит обязательно.

Только собрался нажать на газ, увидел впереди фары встречного автомобиля и его темный силуэт.

Фары как два глаза у черной пантеры - желтые, продолговатые, широко расставленные, висят низко над полотном, будто пантера приближается, пригнувшись к земле. Приближается со скоростью сто сорок километров в час. Нет, быстрее.

Донесся звук натужно гудящего мотора. Лихач на дорогой машине. Возможно, пьян. Или торопится в больницу. Или хочет произвести впечатление на девушку, сидящую рядом. Смертельным окажется шоу,  если не заметит поворот.

Марк даст ему дорогу. Он негордый, сегодня опоздал везде, больше не торопится.

14.

Лихач повел себя странно. Резко сбросил скорость, выехал на встречную полосу и попер прямо на «Мерседес». Не успел Марк попятиться или увернуться, незнакомец встал впереди - нос к носу.

Что за идиот! Марк вышел разобраться.

В свете фар увидел ту самую «Феррари», которая   ускользнула от него на повороте. Ее бампер застыл сантиметрах в пяти от его - ювелирная парковка. Интересно, Тиффани все еще внутри? Похитители решили ее вернуть или сначала потребуют выкуп? Они что, сериалов про мафию насмотрелись?

Не смешно.

Из «Феррари» со стороны водителя вышел молодой человек с такими раздутыми бицепсами, что казалось - он под кожу затолкал резиновые шары. Со стороны пассажира вышел среднего роста мужчина с белой бородкой и черными бровями, тоже спортивного телосложения, но в пределах нормы. Шестерка и хозяин. У шестерки взгляд бульдожий, у хозяина - диктаторский, единолично решающий. От него пахло опасностью.

Роберт ди Люка, это был он, разглядывал и оценивал Марка. «Симпатичный парень, отлично сложен, - вынужденно признал  про себя. - Такие девушкам нравятся. Немудрено, что Тиффани влюбилась. Хорошо, что не черный. Негры - трусы, я бы пристрелил на месте. Этот смотрит без страха. Достойный противник. Нет, конкурент».

- Как вас зовут? - спросил Роберт нарочито доброжелательным тоном. Вроде - сейчас познакомится и пригласит Марка на вечеринку.

- Неважно, - буркнул тот. Не собирался отвечать на вопросы только потому, что незнакомец имеет дорогущий автомобиль и телохранителя в придачу. Показушник. Один на один Марк его без труда положит на лопатки.  - Что вы хотите?

- Хочу, чтобы вы забыли Тиффани.

- На каком основании?! Почему вы предъявляете ультиматумы? Почему задерживаете ее?

- Откажитесь от нее, - сказал Роберт, не повышая тона. Эдакий добрый доктор, раздающий бесплатные, потому недействующие советы. - Откажитесь по-хорошему. Забудьте, и с вами ничего не случится.

- Со мной и так ничего не случится после того, как она исчезла.

- Да, но вы пытались сегодня ее догнать. Она расстроилась.

- Значит, она с вами не так счастлива, как вам кажется.

Обидные слова. И к сожалению, справедливые. Роберт давно это знает и привык, а от чужого человека правду слушать больно. Еще потому, что чужак - конкурент, любовник его дорогой Тиффани. Убить его сейчас или подождать? Посмотрел на телохранителя. Тот сильнее сжал кулаки и  напрягся. Роберт едва заметно качнул головой - нет.

Марк не спускал взгляда с пожилого мужчины, пытаясь понять, кем он доводится Тиффани - родственником, любовником, похитителем? Может, отцом? Ведет себя так, вроде имеет на нее эксклюзивное право.

В голову пришла мысль, сумасшедшая на первый взгляд, но кто знает...

- Отпустите ее. Если хотите, я заплачу выкуп.

- Выкуп? - губы Роберта усмехнулись, глаза сделались строже. -  И чем собираетесь расплачиваться? Зелеными, масонскими бумажками? Она их дороже. Скажите, зачем она вам? Для развлечения можно найти других. Хотите - помогу. Бесплатно. На выбор. Какую предпочитаете: блондинку, рыжую...

- Я люблю ее.

- А-а, - протянул Роберт, кивнул понимающе и, как бы в раздумье, провел рукой по щеке. - Проблема в том, что я тоже ее люблю. И не собираюсь делиться.

- А она? Почему вы решаете за Тиффани? Вы кто?

- Я ее... опекун.

- Не верю. Она совершеннолетняя.

- Да. Но я продолжаю ее опекать.

- Не имеете права. До каких пор?

- До тех пор, пока считаю нужным. - Голос зазвучал тверже. Ди Люка надоело строить из себя добренького Санта Клауса, пришло время угроз. - Вам лучше отойти в сторонку. На безопасное расстояние.

- Вы меня не запугаете!

- Не имел такого намерения. Только предупредил. Но предупреждаю один раз, так что понимайте, как хотите.

С быстротой, неожиданной для его возраста, Роберт левой рукой выхватил пистолет и, не прицеливаясь, выстрелил в сторону «Мерседеса». Боковое зеркало жалобно визгнуло и отлетело в темноту.

Предупреждение, которое нагляднее слов.

Из ситуации угрозы есть три выхода: драться, бежать или замереть. Марк замер. Интуиция подсказала - ввязываться в драку глупо, бежать еще глупее. Стоять и ждать. Это его ответ на угрозу. Пусть седой не думает, что пистолетом решаются все дела.

Эхо от выстрела еще висело в воздухе, когда Роберт коротким кивком дал понять, что разговор окончен. Попятился к машине - по привычке не подставлять спину врагу. Телохранитель побежал на место водителя, дабы не заставлять хозяина ждать. Марк был оглушен, но не сломлен.

- Отпустите Тиффани! - крикнул он вслед седому. - Я точно знаю, что она тоже меня любит!

«К сожалению, и я это знаю, - ответил мысленно Роберт. - В том  твоя беда. Будешь упорствовать, попытаешься ее искать, не обойдется без трупа. А жаль. Я ведь давно завязал с убийствами. Но ради Тиффани нарушу обет».

Устроился  на пассажирском сиденье, слегка двинул на себя дверь. Она мягко захлопнулась, и в тот же момент водитель начал маневрировать, включив заднюю скорость. Пока он выруливал, Роберт, не отрываясь, смотрел на Марка и задавался вопросом: достаточно ли его запугал? Тот не выглядел поникшим или оробевшим. От выстрела не вздрогнул, значит, нервы в порядке. Трюк с боковым зеркалом как посыл - «следующей жертвой станешь ты». Если не самоубийца, поймет.

Отъехав назад, «Феррари» развернулась, взревела мотором и понеслась по ночному шоссе, обозначив свои габариты красными загогулинами в виде лежачей буквы «L». Номер не горел. За считанные мгновения огни ее скрылись из виду, и только пороховой дух, зависший в  густом воздухе,  напоминал о недавнем присутствии седого стрелка и его охранника. Еще флюиды угрозы. Наверное, такие незаметные, но ощутимые флюиды посылал «крестный отец» Дон Корлеоне, когда предупреждал конкурентов не вставать у него на пути.

Марк проводил машину глазами и долго стоял, глядя вслед. Он догадался, что именно телохранитель был тем нахалом, который увозил от него Тиффани. Который грубо схватил за плечо, когда она повернулась к Марку. Который играючи ушел от погони, а по прибытии на место немедленно доложил о происшествии хозяину.

Старик не уверен в себе, от того злится и запугивает.

Все равно проиграет. На его стороне только пистолет, на стороне Марка - любовь Тиффани. Она сильнее.

15.

Из-за облаков выползла луна и сияющим блином повисла над дорогой. Лес по обеим сторонам сделался мрачнее, гуще. Фары «Мерседеса»  светили вдоль обочины на треугольный дорожный знак с прыгающей импалой. Если бы машину занесло на пару метров дальше, она бы въехала в знак и получила повреждения, не совместимые с дальнейшей эксплуатацией. Записать в «Удачу дня»?

Записывать подождем. День удачным назвать затруднительно. Хотя... Положительный момент имеется несомненно. Неизвестность, которая давила на мозг, отступила - Тиффани жива, но в плену у «опекуна» с мафиозными наклонностями. Если бы Марк обладал бицепсами Шварценеггера и его способностью уворачиваться от пуль, он бы купил базуку, разыскал лежбище седого и пошел на абордаж. Один против десяти. Нет, против ста. И выиграл бы.

Ха, кино...

Повеял ветерок и охолодил разбушевавшееся воображение. Марк ощутил прохладу щекой, голыми руками, мокрой спиной. От спины пошел озноб, по виску покатилась влажная капля.  Марк подумал, что пот, смахнул  - на пальцах осталось что-то липкое. Посмотрел - кровь.

Откуда?

Наверное, когда зеркало отлетело, осколком царапнуло. Кстати, о зеркале. Его надо найти. Нет, не надо. Поскорей убираться отсюда - вдруг хозяин «Феррари» одумается, пожалеет, что не прикончил конкурента, и вернется.

Марк сел за руль, включил освещение кабины, повернул на себя зеркало заднего вида. На лбу справа разглядел свежую царапину, которая кровоточила и начинала ныть. Желательно побыстрее обработать антисептиком и заклеить. Где аптечка?

Нет аптечки. Машина новая, сумку с медикаментами приобрести не успел. Вопрос «куда ехать?» разрешился сам собой. К Старки. До них минут пять осталось, пусть Натали займется раной, она профессионал, работает в медцентре «Седарс-Синай». Кстати посоветует - надо ли зашивать. Если надо, пусть сразу отвезут в больницу. Нет, они наверняка пьяные. Тогда пусть вызовут такси и сопровождают до места.

Немножко неудобно - явится на праздник, отвлечет внимание на себя... Ну, да Марк не выбирал. Одному оставаться сегодня не хочется. Слишком много впечатлений, слишком разных, даже противоположных. Хочется поделиться, спросить совета. Притвориться беспомощным, чтобы кто-то посочувствовал, позаботился. Просто побыл рядом. На то они и друзья, чтоб в любое время дня и ночи...

Кстати, о друзьях. Странно, что Зак до сих пор не позвонил.

Телепатия существует, будто отвечая на мысли Марка, заиграл, зашевелился телефон. На экране высветился портрет улыбающегося Старки на фоне белого буддийского храма - селфи, которое он сделал в Таиланде.

- Где пропадаешь? - послышался его совершенно трезвый голос.

- Я недалеко, в «Парке Розы». Попал в небольшую аварию.

- В аварию? - В голосе - истерическое беспокойство. - А я думал - где ты задержался? Вызвал скорую? Как себя чувствуешь? За тобой приехать?

- Не надо приезжать, я в порядке. Отделался царапиной. Сейчас сам увидишь, - успокоил Марк. - Вы там еще не все мясо употребили? - спросил и почувствовал голодное урчание в желудке.

- Мяса хватит на три дня. Давай приезжай поскорее, а то я заскучал, честное слово. Ты не представляешь, бади, какие зануды родственники жены. Все эти тетушки и дядьки... Разговоры только про еду: как в домашних условиях сделать соус песто, как отличить моцареллу от москарпоне, как похудеть, продолжая обжираться...

- Ладно, потерпи. Скоро буду.

Марк отключился, положил телефон на место экраном вверх. Осторожно, чтобы не задеть знак с переходящей дорогу импалой, вывел машину на проезжую часть и нажал педаль газа.

16.

Ощущая нестабильность в голове, ехал не спеша. Через шесть минут с секундами - согласно бортовым часам миновал юго-восточные ворота Бел Эйр и свернул на Бел Роуд. Встретилась полицейская машина. Марк прикрыл рукой окровавленную щеку - никогда не знаешь, что на уме у служителей порядка. Подумают - бандит проник на территорию для избранных. Остановят, начнут выяснять, откуда кровь да где боковое зеркало. А Марку не до того: только что мафиозную разборку пережил, на полицейскую сил не осталось.

Разминулся с их машиной и прибавил скорость показать - он здесь свой. Местные жители любят лихачить. И имеют все условия - дороги гладкие, повороты некрутые, пешеходов нет. Потому что нет тротуаров. Вместо них каменные стены, наглухо закрывающие территорию усадеб. Суровость стен смягчают изящные кипарисы и кустарники. В одном месте вместо кипарисов - деревья, подстриженные в виде рюмок, здесь жил бывший президент и актер, который лет десять назад умер.

Осталось проехать две усадьбы и покажутся ворота во владения Старки.

Металлические ворота с узорами-завитушками распались посередине  , как только Марк подъехал. Оставил машину на траве, вышел и увидел спешащего навстречу Зака - в черной майке с белым текстом: «Я люблю Техас». Слово «люблю» было изображено не буквами, а в виде красного сердца. Под надписью - очертания штата и большая, желтая звезда.

У себя дома приятель всячески подчеркивал - откуда родом. В гостиной над диваном повесил репродукцию с картины художника-земляка - желтые цветки-кореопсисы, зеленый дуб и серое небо, в тон которому покрасил стены. В других комнатах взгляд непременно натыкался или на ковбойскую шляпу, или на хлыст, где-то в углу Марк видел золотую гитару - символ Остина, в туалете - флаг Техаса.

Зак подбежал, обнял.

- Ну, рассказывай, что с тобой приключилось? - приступил он к расспросам, дохнув плотным пивным облаком.

- Долго рассказывать. Сначала нужно обработать рану.

- Рану? - Зак разжал объятия, отодвинулся, осмотрел лицо Марка в свете близкого фонаря. Заметил темные разводы. - Кровь! Что произошло? - Бросил быстрый взгляд на машину. Левое боковое зеркало отсутствует. Это серьезно. - На тебя напали? Ограбили? Где они? Слушай, у меня есть ружье. Если хочешь, поедем их напугаем, пока далеко не ушли.

- Не надо. Никто меня не грабил. Я же говорил - попал в аварию.

- Кто виноват? Вызвать полицию? Приедут через пять секунд, они тут поблизости курсируют.

- Не надо никого вызывать... - устало проговорил Марк.

Теперь он на дружественной земле и можно отпустить напряжение, державшее последние полчаса. Отпустил и сразу ослаб - в висках тошнотное давление, в коленках дрожь. Недавние события: встреча с Тиффани, потом с ее похитителем или опекуном - кто он там на самом деле, угрозы, выстрел не прошли даром. Какой-то спагетти-вестерн получился. Слишком много для одного вечера. Вдобавок в нос проник дымок от поджаренного с приправами мяса и заставил заворчать желудок.

Марк пошатнулся, Зак поддержал за плечи.

- Есть хочешь?

- Хочу.

- Сейчас организуем. Пойдем в дом.

- Только не через парадный вход. Гости испугаются.

- Пройдем через боковой, сразу на кухню.

Дом у Старки двухэтажный, просторный, не холодно-величественный дворец, как большинство в этом районе, а уютный, скромно-богатый - с четырьмя белыми колоннами у входа, портиками и высокими окнами. Двери имеются со всех четырех сторон, к парадной ведет асфальтовая дорожка, к остальным - тропинки по траве.

Открытых лужаек в усадьбе Зак не оставил: насадил по своему вкусу пальм и кустарников, между ними наставил кичевых скульптур и фонтанчиков - по просьбе жены. Вторая уступка ей - позволял кормить себя исключительно итальянской пищей - всеми вариациями лазаньи, ризотто и супов-минестроне. На том уступки родне кончались. Начиналось высокомерие, с которым он отзывался о национальных особенностях выходцев с Аппенин.

- Не представляешь, какие они хаоты и вообще придурки, - рассказывал как-то Зак. - Другого слова не подберешь. Единственное, что у них хорошо получается, это гордиться искусством средневековья. Леонардо и Рафаэль, Колизей и Пизанская башня. Но это в прошлом. Им никакой работы нельзя поручить, самой простой. Вот пример. У меня есть домик в Калабасасе, на холме - отличное место, чтобы скрываться от суеты Лос Анджелеса. Как-то попросил племянника Натали сделать еще одно окно в стене. Объяснил ему, нарисовал место, говорю: окно должно быть вот здесь. Что ты думаешь? Через пару дней приезжаю - окно рядом.

Территории освещена невысокими фонарями под старину, по ней бродили гости, держа пластмассовые тарелки с пищей. Ели руками, громко разговаривали, смеялись. На хозяина с новым гостем внимания никто не обратил.

- Чтоб они все испарились, да побыстрее... - от души пожелал Зак. - Хорошо, что день рожденья раз в год, а не каждый месяц. Я бы с ума сошел... Не волнуйся, Марк, сейчас займемся твоим здоровьем. Позову Натали, она знает, что делать. И кровь умеет останавливать, и раны обрабатывать. Профессионал насчет медицинской помощи. Кроме больных, на троих детях натренировалась, можно доверять.

Вошли через боковую дверь и оказались на кухне, которая занимала все правое крыло. Собственно, это был целый комплекс или домашний ресторан, где свободно разместились бы человек пятьдесят. По стенам - столики, ящики, навесные шкафы в нежно-зеленом цвете, который называют салатовым. В том же тоне встроенные аппараты и занавески на окнах. Глупейший цвет для мебели, по мнению Марка. И Зака. Но он не вмешивался:  кухня - чисто женская стихия, предоставил жене ее обставить.

Кухонный остров представлял из себя мраморную плиту на прямоугольной, деревянной тумбе со множеством выдвижных ящиков в той же цветовой гамме. Направо длиннейший дубовый стол со стульями по сторонам. В центре его полукруглый черный горшок с землей и стоячим, сухим стеблем - он то ли давно отцвел, то ли сухое состояние - его обычный вид. На ближнем конце стола ваза в виде решетки на круглом основании, в ней куча зеленых яблок. На другом конце бутылки и рюмки. Там кучкой стояли дамы: трое потягивали темное вино, четвертая -пожилая и энергичная рассказывала, каждое предложение сопровождая жестом.

- Равиоли со шпинатом и лососем это объедение! - Поцеловала пальцы, сложенные в щепотку. - Весь секрет в тесте. Когда отварите шпинат, бульон не выливайте...

Не дослушав, дамы заговорили все разом.

- Как долго варить шпинат?

- А лосось это та рыба, что осенью приходит медведей кормить?

- Нет, Флавия. Рыба приходит метать икру. Медведи знают и заранее поджидают. Чтобы икрой полакомиться.

- Какой лосось лучше использовать - норвежский или с Аляски?

- Мне больше с Аляски нравится, он сочнее. Так вот, берем лосось, размельчаем в блендере... - Пожилая взяла воображаемый кусок, положила в воображаемый сосуд, закрыла крышкой.

В тот момент были замечены мужчины.

- Святая Мадонна, Марк! Где ты так поранился? - воскликнула одна из дам  - начавшая полнеть брюнетка в цветочном платье и туфлях на шпильке. Это была Натали. Она дернула рукой, от чего вино выплеснулось на стол и образовало вишневого цвета лужу. В женском стане началась истерика и суета.

- Ой, пятно останется!

- Где бумажные полотенца?

- Где тряпка?

- Пятновыводитель?

- Вон там, в ящике! - крикнула Натали и подбежала к Марку.

- У тебя кровь на щеке и на рубашке. На тебя напали? - затараторила она, спрашивая и не дожидаясь ответа. - Немудрено. Столько шпаны развелось, все эти бомжи и наркоманы, так и норовят порядочных людей ограбить, а то и убить. Давно пора принять меры, за пределы штата их выселить... - Причитая, она усадила Марка на стул с невысокой, округлой спинкой, которая жестко врезалась в почки.

- Натали, займись раной, - сказал Зак и обратился к родственницам жены, которые общими усилиями справились с пятном и теперь бросали любопытные взгляды на нового мужчину. - Девочки, требуется помощь.  Мой друг полдня провел в дороге, умирает с голоду. Можно вас попросить наложить на тарелку еды и красиво оформить, а я скоро приду ее забрать?

Вежливая просьба покинуть кухню, дамы поспешили исполнить. Натали крикнула «Я сейчас!» и побежала в комнаты. Бежать на шпильках неудобно, на выходе она их сбросила и пинком двинула под табурет.

Зак подошел к холодильнику двухметрового роста с дверцами цвета «металлик» - хорошо, что не салатовыми,  и спросил:

- Что будешь пить, колу или пиво? Может, водку?

- Дай воды. Без газа. И подушку под спину. Стулья неудобные.

- Мне тоже не нравятся. Их жене посоветовал родственник. Сказал - самая модная модель, их пол-Голливуда имеет. Натали поверила, купила. А родственник соврал. Он в мебельном магазине работает менеджером и решил побыстрее распродать неходовой товар. Я не стал скандалить. При первой же возможности заменю.

Взял голубоватую пластмассовую бутылку с родниковой водой,  налил в стакан, подал другу. Пока тот пил, сходил в холл за подушкой, подложил Марку под спину. Достал из холодильника белую жестяную банку с пивом «Одинокая звезда», дернул за кольцо и опрокинул в рот, намереваясь употребить содержимое за один присест. Употребить удалось, но с пивом захлебнулось слишком много воздуха, который по окончании вырвался из горла неприличным рыком.

- Сори, - извинился Зак, смял банку, бросил в раковину.

Вернулась Натали, вернее - ворвалась. Подбежала к Марку, обдала смесью взаимоисключающих запахов: цветочных духов, жареного мяса и чего-то резко-медицинского. При жене Зак не стал расспрашивать приятеля. Подбодрил его легким хлопком по плечу,  достал еще одну банку и направился к двери.

- Передаю тебя в руки специалиста, - без улыбки сказал он и вышел.

17.

Натали поставила на стол красный чемоданчик с большим, белым крестом посередине - швейцарский флаг.

- У тебя лекарства из Европы? - спросил Марк.

- Да.

- Отечественным не доверяешь?

- Не очень. У нас производители бессовестные, цены на медикаменты нарочно завышают. В Швейцарии качество не хуже, а цена на тридцать пять процентов дешевле. У меня там двоюродная сестра живет, замужем за инструктором по горным лыжам. Самые ходовые лекарства присылает раз в год. Иначе разоришься на бинты да болеутоляющие с тремя детьми.

Открыла чемоданчик, достала салфетку, пропитала вонючим антисептиком. Наклонилась над пациентом, принялась вытирать кровь на лбу и щеке. Натали действительно была специалистом: прикасалась осторожно, будто художник-реставратор к шедевру ценой в миллион. Очистила кожу вокруг раны, сменила салфетку. Опять намочила, приложила к самой царапине. Она защипала. Марк дернулся.

- Очень больно? - с сочувствием спросила Натали.

- Нет, извини. Продолжай.

- Сейчас, вина налью. Ты будешь?

- Нет.

Вино звучно булькало, наливаясь в рюмку. Натали отпила хороший глоток, и посмотрела на Марка как-то странно - вроде оценивала его шансы на выживание или на что-то еще, о чем он не стал распространяться в мыслях. Глупо даже предполагать. Не кокетничать же она собралась с лучшим другом мужа...

- Слушай, мне надо присесть, а то спина заболит, - сказала она деревянным голосом.

- Делай, что хочешь, ты начальник, - ответил без всякого подтекста.

Натали поняла по-своему. Поставила рюмку, сдвинула его колени и уселась на них лицом к лицу - хорошо, что расклешенное от талии платье позволяло. Как ни в чем не бывало продолжила процедуру: выдавила из тюбика вязкое, желтоватое вещество, зацепила ватной палочкой, поднесла к ране. Ее открытое декольте маячило перед его глазами: полная шея с поперечной морщинкой и золотая цепочка с распятием, нижний конец которого уходил в щель между  грудями. «Двусмысленное положение», - подумал пациент и отвернулся. Руки убрал подальше за спину. Натали сделала вид, что ничего неудобного не происходит - она лишь пытается спасти ему жизнь.

Не желая показаться неблагодарным, Марк терпеливо ждал, пока она закончит.

- Швы надо накладывать? - спросил для ясности.

- Думаю, нет. Заклею пластырем, через пару дней само срастется.

Когда заклеила, Марк понадеялся - все, свободен. Однако, Натали не торопилась. Нашла еще одну рану и долго промокала ее, меняя салфетки. Потом осматривала его шею, протирала антисептиком, который приятно холодил кожу, испаряясь.

- Вот тут тоже кровь, - сказала и расстегнула верхние пуговицы его рубашки. Низко наклонилась, поводила пальцами. Грудь ее качалась перед носом Марка, и он ощущал ее чистый пот и живое тепло.  Начинал нервничать: сейчас придет Зак, увидит их в интимной позе...

- Долго еще? - спросил мягко, скрывая нетерпение. - Я думал, обработка раны - дело нескольких секунд...

- Ах, к чему торопиться? Ты ранен. К тому же приехал на мой день рожденья, так что будь добр - расслабься и получай удовольствие.

- Да, извини, забыл. Поздравляю!

- Спасибо! - Натали обхватила его голову и влажно поцеловала в губы.

Дальше позволять заходить в фривольностях нельзя. Марк взял ее плечи, отодвинул.

- Не надо, Натали. Неловко перед Заком. Увидит тебя на моих коленях, подумает Бог знает что...

-  Ты что - серьезно переживаешь о таких мелочах? Могу успокоить: Зак ничего грязного не подумает. Ему наплевать. Впрочем, как и мне на его шашни. У нас договор: друг другу не мешать. Мы свободные люди, живем в свободной стране. Брак не означает рабство. Супруги не обязаны принадлежать только друг другу. Верность устарела. Как и ревность. Она разрушает отношения, а не укрепляет. Запомни, пригодится на будущее.

Не пригодится - ее наука ему ни к чему.

- Каждому свое, - сказал нейтральное.

Натали снова отпила вина, наклонилась и зашептала, горячо дыша в ухо:

- Ты настоящий красавчик. Не знаю, что ты ел в детстве, но сейчас выглядишь как бог. Апполон...

- Откуда знаешь, как выглядит Апполон?

- Он вон там, у ворот стоит. Вы с ним копии. Правду говорю, я тебя однажды в плавках видела. Твое божественное тело пропадает без употребления. Грех. Хочешь, буду иногда скрашивать твое одиночество? Зака не стесняйся. Думаю ему будет приятно узнать, что у жены роман не с посторонним мужчиной, а с его собственным приятелем...

- Ты с ума сошла! - Марк сдвинул ее с колен.

Дама пьяна, не соображает, что делает.

Или делает то, что давно хотела, но в трезвом виде стеснялась.

За помощь благодарен, но не до такой степени, чтобы расплачиваться сексом. Есть границы. Если у них с Заком свободный брак, еще не значит, что Марк желает в нем поучаствовать как друг семьи. Сомнительная привилегия. Чего доброго, дети привыкнут, станут называть его вторым папой...

Ха, «веселенькая» перспектива!

18.

Сумасшедший день. Непонятный, сумасбродный.

Постоянно происходит что-то, чего Марк не ожидает и не знает - как реагировать. Сначала спагетти-вестерн с погоней и стрельбой, теперь Натали с непристойностями. Сплошной сюрреализм. Как его научно определяют - совмещение сна и реальности, абсурдного и естественного? Вот именно это.

А Тиффани? В какой ипостаси она привиделась? В мечте или в жизни? Совершенно запутался. Потеря логической нити - первый шаг к помешательству.

«Что все это значит? -  вопросил себя. - Я падаю в Зазеркалье? Нет, скорее мир катится в пропасть. Открытие, в котором нет ничего нового - мир делает это уже не одну тысячу лет. Выход? Ничему не удивляться,  принимать происходящее за норму. Нет, не получится. В происходящем нормального - ни на грамм. Спокойно... спокойно... Не накручивать панические настроения... Тиффани. Это главное. Никогда не смирюсь с ее потерей, буду бороться за нее. Пора домой - прийти в себя, хорошенько обдумать. Позвонить Грибсу, спросить совета - стоит ли делать заявление о пропаже человека. Данных мало... Может, красная «Феррари» поможет выйти на след?».

Только собрался встать, хлопнула дверь - вошел Зак. Он держал тарелку размером с колесо, на ней гора еды, которой хватило бы на троих оголодавших пожарных. Сверху гору эстетично украшал пучок зелени - дамы постарались. Вошедший бросил быстрый взгляд на жену, на друга. Жена опустила голову к медикаментам и слишком суетливо принялась их собирать. Марк нервическими пальцами застегнул пуговицы на рубашке и уставился в пол. В воздухе витали напряженные флюиды.

У Зака имелись догадки на их счет.

- Натали, иди развлекать гостей. А то как-то неудобно, гости - отдельно, хозяева - отдельно. В конце концов, это твои родственники.

Супруга перестала копошиться в медицинском чемоданчике и, ни слова не говоря, вышла. Зак проводил ее глазами, поставил блюдо перед Марком.

- У тебя вид ошарашенный.  Она что, тебя соблазняла?

Тот деликатно промолчал, сосредоточился на разглядывании пищи, которая резко щекотала нос. Свиные ребрышки блестели от сока и источали аромат, за который Марк дал бы отстрелить второе зеркало. Палочки обжаренной в масле картошки - с ними вместе недолго пальцы откусить. Кусок самодельной пиццы с жирными кружочками салями, помидорами и моцареллой - попробовать ее выпадает раз в жизни. Нет, пока не насытится, не уедет...

Пока Марк выбирал - с чего начать, Зак подал ему вилку с ножом, сел рядом.

- Ладно, можешь не говорить. Знаю я. Натали вешается на всех подряд. Неловко перед знакомыми... Тебе кетчуп или майонез? Может, васаби?

- Кетчуп.

- Вот. Подкрепись. А то голова закружится. Ей и так сегодня досталось.

- Это точно. Ты еще не все знаешь.

- Расскажи.

Сначала прояснить ситуацию с Натали.

- Зак, не обижайся, но я к твоей супруге больше близко не подойду.

- Не обращай внимания, - спокойно сказал Зак, захватил с тарелки мясной шарик, отправил в рот. Закусил веточкой базилика. - Это она от скуки. Придумала, что все мужчины от нее без ума, и первая предлагает секс. Может, чтобы мне насолить. Может, кризис среднего возраста.

- Рановато ей.

- Не знаю. У женщин свои тараканы в голове. Я не против. Я сам метросексуал.

- Что еще за новое словечко? Гетеро, гомо, би - понятно. А метросексуал?

- ...любит прежде всего себя. Не отказывает себе в наслаждениях -  сексуальных и прочих. Жизнь коротка, мой друг, мужчина должен опробовать все. И не надо оглядываться на мнение окружающих. Я эгоист и горжусь этим. Ну, хватит про меня. Ты сегодня герой дня. Рассказывай, что произошло. Подозреваю, не простой дорожный инцидент.

- Как догадался? - спросил Марк с набитым ртом.

- Я осмотрел твой автомобиль, тщательно, с фонарем. Не нашел ни единой царапины или вмятины, ни одного повреждения. Кроме... - Зак остановился, предоставив закончить приятелю.

- ...бокового зеркала.

- Оно не отломано и не отверчено. Ножка оплавлена. В чем дело?

- Зеркало отстрелили, - после едва заметной задержки признался Марк.

В отличие от друга, он не любил откровенничать. Обсуждал личные дела   лишь когда требовалась помощь или совет. Сейчас именно такой случай.

В тот момент Зак нес ко рту палочку картошки-фри с золотистой корочкой - рука застыла на полдороге.

- Отстрелили?! С каких пор ты участвуешь в дорожных перестрелках?

- С сегодняшнего вечера.

- Причина?

- Стара, как наша планета.

- Деньги?

- Нет.

- Неужели из-за девушки? -  Старки заерзал на стуле. Щеки под рыжей щетиной порозовели, глаза загорелись веселым любопытством. - Бади, это здорово. Романтично. Не замечал за тобой... Рассказывай, не стесняйся. В какую историю  вляпался, с мафией, что ли? Кстати, насчет мафии. Если что - обращайся. У меня связи в итальянской общине. Вон их целая толпа ходит. И половина связана с криминальным миром. Ну, что произошло-то?

- Только не смейся. - Марк снова помолчал, будто все еще не решался открыться. Вытер губы. Отодвинул тарелку. Положил руки на стол. - Я, кажется, влюбился.

- Это нормально, бади. Я влюбляюсь чуть ли не каждый день...

- Нет, у меня серьезно. Может, даже слишком. - Марк вздохнул и отвел глаза. Вдруг стало жаль себя и Тиффани, до такой степени, что слезы навернулись.

Зак сочувственно тронул приятеля за плечо.

- В чем дело? Девушка не ответила взаимностью?

- В том-то и дело, что ответила. Только после двух встреч исчезла. И полагаю, что не по своей воле, - хрипло проговорил Марк и отвернулся.

- Ничего не понимаю. Исчезла не по своей воле... Как это понимать?

- Украли ее.

- Она что, дочка богатых родителей? Или хуже того - кинозвезды? Кто ее мог украсть и зачем?

- Не знаю я, - обреченно проговорил Марк и уставился на яблоки в вазе из металлических прутьев, похожей на клетку. - В этой истории слишком много тайн. Я сам не разобрался. Мы с Тиффани...

19.

- Подожди, с какой Тиффани? - Зак напрягся.

- Не с той, о которой ты подумал. Моя Тиффани работала у нас в фирме. Мы виделись всего три раза. Имели потрясающий секс...

- Потрясающий секс - самое главное, - вставил Зак и поднял указательный палец.

- Инициативу проявила она, в очень субтильной манере. Тонкими намеками, не то, что... - Махнул рукой в сторону двери, за которой скрылась Натали.

- Забудь. Больше не повторится. Во всяком случае с тобой. Я позабочусь. Рассказывай дальше. Почему расстроился, когда она пропала? Если вас только секс объединял, то не стоит огорчаться. Найдем замену, прямо сегодня, если хочешь.

- Не хочу замены. Таких девушек, как Тиффани, больше нет.

Старки сомнительно покачал головой, вслух возражать не стал.

- Чем же она отличается от других?

- Она не пустышка. Она качественная. Не могу словами объяснить. Это как произведение искусства. Мимо одних мы проходим равнодушно, перед другими останавливаемся, чтобы рассмотреть. Впитать. Прочувствовать. На хорошую картину смотришь и понимаешь - шедевр, хотя там не всегда ровные линии и безупречные цвета. Важно, какое настроение она несет, о чем заставляет задуматься. Так же с людьми. Качественных мало. Большинство - масса с примитивными мыслями и запросами. В самых тупых реалити-шоу участвуют девушки и парни, у которых главная забота - отлично выглядеть. Чем меньше у человека внутренней красоты, тем сильнее потребность во внешней.

- Точно. Эти шоу с «куколками» и «качками» пользуются бешеной популярностью. Продюсеры изощряются - как бы найти героев покрасивее и поглупее, чтобы перед камерами показывали дурь, на какую способны. А какие книги сейчас читают? Примитивный порнороман про оттенки серости побил рекорды. Самая покупаемая книга за всю историю. Как тебе? Хорошо, что принцип демократии не распространяется на искусство. Иначе графоманов провозгласили бы великими писателями, а сестер Кардашьян наградили бы Нобелевской премией за создание популярности на пустом месте.

- Да, они прочно вошли в историю Америки. Через пару лет Обаму будут вспоминать не как первого черного президента, а как мелкого политического деятеля в эпоху Ким Кардашьян.

- Пошли они к дьяволу! - выругался Зак и встал. - Вообще-то, я не против этих сестричек. Они не так тупы, как кажется на первый взгляд. Миллионы заработали на программах о себе. Человек, который умеет делать деньги, по определению не глуп. Разнервничался я... Все из-за «родственников». Когда их количество превышает допустимую норму, я закипаю. Покурю.

- Ты же бросил.

- Сигареты да. Сигары нет.

Ополоснув руки, Зак подошел к навесному шкафу, тронул дверцу, и она плавно поехала вверх. Достал из деревянной коробки сигару толщиной с палец, гильотинку, направил дверцу вниз, и она встала на место, тихо щелкнув магнитами. Облизал конец сигары, отрубил ей голову, вставил в рот. Долго раскуривал с помощью кухонной зажигалки в виде длинной, гибкой трубки. Втянул дым, погонял по рту, глубоко вдохнул.

- Увлечение аристократов. - Зак выпустил голубую струйку. - Успокаивает нервы, настраивает на созерцательную волну. Вообще-то сигары надо уметь выбирать. Есть жутко вонючие, а есть приятные. Вот эти «Ромео и Джульетта», любимые сигары Уинстона Черчилля. Пахнут - чем?

Марк повел носом.

- Э-э-э... на какао похоже.

- Точно. Но мы отвлеклись. Слушаю тебя, бади. Что дальше-то произошло?

Наклонив голову, Марк потер пальцами лоб, будто собирал разбежавшиеся мысли. После обильной еды разморило - тело просило отдыха, голова тоже. Сейчас бы прилечь и забыться крепким, восстанавливающим сном, чтобы утром проснуться и ни о чем не беспокоиться. Жизнь вернется в привычный ритм - без проблем и потрясений. Без «Феррари», мафии, бокового зеркала. И без Тиффани...

Без Тиффани?

Нет. Покоя ее ценой Марку не нужно.

- Мы свиданий не назначали, встречались в конторе. Я чуть не на крыльях летал, ожидая следующего четверга... А она пропала. Непонятно - почему. Второй раз бросает девушка, в которую я влюбился. Банально звучит, но ощутил  пустоту в душе. Обиду. Когда предает человек, которому доверял. В точности, как было с Леонтин. Нет, сейчас сильнее. Состояние, будто прыгаешь с обрыва и думаешь, что взлетишь, на самом деле - летишь в пропасть.

- Может, ты ей попросту не понравился? Предположение задевает гордость, но всякое бывает...

- Нет. Логически не вяжется. Могу поклясться, что Тиффани влюбилась в меня по-настоящему.

- Ты ей позвонил? Спросил?

- У меня ни телефона, ни адреса.

- Как это? Когда знакомишься с кем-то, первым делом обмениваешься номерами...

- Так получилось. Не до того было.

- Ну, если она у вас работала, должны остаться какие-то данные в компьютере.

- Менеджер по персоналу все удалил. Там, собственно, только ее полная фамилия стояла.

- Вызови специалиста. Пусть просмотрит жесткий диск, попробует вернуть удаленные данные. Когда имя-фамилия известны, легче искать человека.

- Не думаю, что получится. Время прошло. К тому же я тогда подумал: если Тиффани исчезла по собственному желанию, значит, не хотела, чтоб ее искали. А сегодня убедился - это не так. По-моему, ее... Если не похитили, то шантажируют. Или она в чем-то опасном замешана и не желает втягивать меня. Короче, не знаю, что думать. - Марк беспомощно развел руками. - Налей еще воды. Горло пересохло.

- Хочешь вина? Или покрепче? Виски, водка, текила. Не мешало бы тебе взбодриться.

- Ты будешь?

- Я вообще-то пивом накачался. Но за компанию выпью.

- Давай водку. С апельсиновым соком - пополам.

Положив на треть выкуренную сигару в пепельницу, Зак достал бутылку с ковбойским сапогом на этикетке.

- «Абсолют Техас» со вкусом огурца. Не пробовал?

- Нет.

От патриотизма Старки веяло показухой. Марк не удержался, чтобы не покритиковать:

- По-моему, в любви к родному штату у тебя перебор. Водка из Техаса, она что - самая лучшая?

- Может, и не самая, но неплохая... Я нарочно подчеркиваю штат происхождения, бади. Вынужденная мера. Так легче сохранять индивидуальность среди всех этих иностранцев. - Кивнул за окно. - Налью тебе пару капель без сока, прочувствуй вкус.

Зак плеснул прозрачной жидкости в низкий бокал с с толстым дном, подал  другу. Тот попробовал, посмаковал во рту.

- Есть свежий оттенок, очень слабый. В-общем, водка как водка. Больше не хочу.

- Я тоже не буду, водку с пивом мешать - взрывная комбинация. -  Зак откинулся на стуле, вытянул ноги, затянулся сигарой. - Так что с тобой приключилось-то?

- По дороге к тебе остановился под светофором. Рядом - новейшей модели «Феррари» стоимостью под четверть миллиона. Я повернулся, гляжу - внутри Тиффани. Думал - отвернется, сделает вид, что не заметила. Она же наоборот - привлекла знаками мое внимание, нарисовала на стекле сердце, послала поцелуй. Водитель заметил, схватил ее за плечо, повернул. Потом газанул так, что покрышки задымились. Как думаешь, если бы она по своей воле исчезла, стала бы на расстоянии объясняться в любви?

- Не стала бы. Твое дело не проиграно, приятель. Только придется подождать. Не знаю, в какую переделку она попала, но рано или поздно     даст  о себе знать. А кто в тебя стрелял-то?

- Ее похититель. Или хозяин... Не знаю. Назвался опекуном. Он старый, лет под шестьдесят. Может, старше. Выглядит прилично для своего возраста. Он не по мне стрелял, по машине. Для острастки. Угрозы высказывал, чтобы я Тиффани больше не искал.

- Та-а-к, новый персонаж. Он откуда явился?

20.

Ответить Марк не успел. В дверь ввалилась толпа, состоявшая из женщин, которых Зак недавно вежливо попросил удалиться, плюс две новых. Между ними протиснулись дети, которые с визгом и криками бросились к холодильнику. Распахнув дверцу морозилки, они загрохотали ящиками, отыскивая мороженое. Самые нетерпеливые схватили первый попавшийся рожок в блестящей обертке, другие дожидались, когда им наложат лакомства из ведерка. Накладкой руководил хозяин - девятилетний Пол Старки, мама звала его ласково Паоло.

- Паоло, сначала помойте руки! - скомандовала Натали, но из-за всеобщего гама, поднявшегося на кухне, приказ услышан не был.

Повторять она не стала - махнув рукой, присоединилась к женщинам, которые принесли грязную посуду и занялись приведением ее в чистое состояние: освобождали от остатков еды, ополаскивали, расставляли в посудомойке. По их розовым, улыбающимся лицам было видно, что день рожденья Натали удался. Они говорили на повышенных тонах, все одновременно и отлично слышали друг друга.

- ...когда я надела белое платье в розовый горошек, он говорит: это не стильно! Представляете! Я недавно в журнале прочитала, что мода пятидесятых возвращается, значит, платья в горошек и с широкой юбкой...

- Сара, ты не поняла. Мода пятидесятых - это яркие расцветки и женственная линия плеча...

- ...самый модный принт - в цветочек. Помните, в чем пришла Мадонна на «Music Awards» в Лондоне? По белому фону зеленые веточки и синие цветки - новый образ от Prada. Кстати, там конфуз приключился. Она под ноги не смотрела и наступила на подол одной поп-звездочке, как ее... не помню... Та разозлилась! Но обложить Мадонну перед камерами не посмела. Улыбнулась и сделала вид, что все в порядке. А когда отвернулась, такую гримасу состроила, что хоть в фильме ужасов снимай!

Дружный смех сотряс стены. Дети, занимавшиеся дележкой мороженого, замерли и с легким испугом посмотрели на взрослых. Они уже достаточно набедокурили - накидали бумажек, наломали вафельных рожков, закапали мороженым стол и каждый момент ожидали выволочки.

Уф-ф-ф... Шум не по их адресу. Можно продолжать.

Отсмеявшись, Натали посмотрела на мужа и гостя, вроде только сейчас их заметила.

- Дорогой, мы вам не помешали? - спросила она с интонацией «а если помешали, то вам лучше удалиться». - Что вы тут сидите в духоте? Сходите на свежий воздух! В саду прохладно, приятно...

- Действительно, Зак, нам не хватает мужчин, почему вы прячетесь? - поддержала ее девушка - единственная стройная из дам. Волосы ее зачесаны назад и собраны в хвостик, зачесаны не гладко, а с тщательной небрежностью, пальцами, для сохранения объема. Косметика в меру. На лице едва уловимая усталость, которая появляется к тридцати годам. - Кстати, ты обещал познакомить меня со своим другом и, по-моему, забыл.

- Ах, да, извини, Мэдж, - сказал, поднимаясь, Зак. - Знакомься - это Марк. Мы с ним практически братья, росли вместе, учились. Марк, это Мэдисон, наша соседка. Помнишь, я тебе говорил...

Пришлось и Марку подняться. Он слабо пожал протянутую руку и пробормотал что-то насчет «чрезвычайно рад» тоном, означавшим «оставьте в покое». Хотел вернуться на стул, но девушка задержала.

- Очень, очень приятно, - проворковала Мэдж. Она, вроде, улыбалась, а глаза изучающе впились.  - Что это с тобой приключилось? - показала на заклеенную пластырем рану.

Марк еще не придумал ей правдоподобно звучащего объяснения.

- Э-э-э...

- Небольшое дорожное происшествие, - выручил Зак

- У меня к тебе один вопрос... Конфиденциальный, - продолжила Мэдж и взяла Марка под руку. Она не собиралась оставлять нового мужчину без присмотра. - Давай пройдемся, если ты не против.

21.

Улица окатила холодом, который оказался совсем не так приятен, как утверждала подвыпившая Натали. В воздухе витали запахи, типичные для вечеринки - еды, сигарет и алкоголя. От бассейна веяло лимонным ароматизатором.

Мэдж легонько тянула Марка за локоть безвольно висевшей руки, и он следовал за ней послушно, как барашек - тупоголовый и нерассуждающий. Он не был настроен ни на болтовню, ни тем более на флирт и в другом состоянии не постеснялся бы отказаться от совместной прогулки. Сейчас ментальные и физические силы его ослабели, в том числе желание сопротивляться или противоречить. Хотелось плыть по течению, идти куда ведут, и надеяться, что маршрут окажется не слишком длинным.

Лужайка, барбекью и пальмы остались позади, Мэдж выруливала на дорогу, ведущую к воротам. Марк не против. Он привык к холоду и перестал замечать его шершавые прикосновения. Вскоре почему-то взмок, обильно, не первый раз за сегодня. Ощутил запах собственного пота, и он понравился. Так пахли мужчины до изобретения дезодоранта. Естественно. Терпко. Понравится ли Мэдж? Наплевать. Пусть принимает его как есть.

- Зак сказал, вы с ним давние друзья, - начала девушка. - Почему же я тебя здесь раньше не встречала? Я их соседка. Мы с Натали дружим... -Прикинула в уме. - ... уже года два.

Замолчала, ожидая ответной реплики. Ее не последовало.

- Разошлись с приятелем интересами или дела не позволяют чаще приезжать в гости? Кстати, ты женат?

- Нет.

- И я свободна. Совпадение - да? Некогда устраивать личную жизнь, я профессионально спортом занимаюсь. Плаванием. У нас скоро квалификационные соревнования перед чемпионатом мира. Тренируемся в усиленном режиме. Еле выкроила вечер для Натали... А ты где живешь? Тоже в Бел Эйр?

- Нет, - резко ответил Марк и насторожился.

В голове  вспыхнуло «Внимание: охотница». Это сорт современных, раскрепощенных девушек, цель жизни которых - удачно выйти замуж.    Единственное условие: чтобы клиент был богат, если вдобавок молод - удача вдвойне.

Тактика проста и предсказуема. Сначала она расспросит Марка о семейном положении, потом о работе, потом субтильно поинтересуется стоимостью дома. Сейчас она ведет его к парковке, чтобы выяснить - на какой машине приехал. Прикинет его кредитоспособность и решит, стоит ли продолжать знакомство.

Нет, решать будет он!

Марк почувствовал себя товаром и разозлился. Он не даст выудить из себя   информацию и назначить цену. Он раскусил Мэдж еще до того, как она задала первый вопрос. Противна ее неприкрытая меркантильность. Ее мозг сейчас работает в ускоренном режиме, прикидывает возможности, строит планы. Глаза как у паучихи - сверкают хищным, черным огнем. Когда узнает, что он совладелец процветающей адвокатской конторы, прыгнет, вбрызнет парализующий яд и завернет в кокон, чтобы питаться им долго и болезненно.

Девушка наверняка опытная, знает, чем привязать к себе мужчину: без стесненья предложит секс и будет всячески ублажать. Если почувствует, что человек порядочный, то забеременеет, будет шантажировать зародышем, вынуждать жениться. Не получится окольцевать, подаст на алименты - такие прецеденты встречались в его профессиональной практике.

Включился инстинкт самосохранения. Хищнице надо отказывать прямым текстом и в грубой форме, чтобы сразу отвязалась. Если проявить нерешительность и начать вилять, она прилипнет и возьмет измором. Есть такие мужчины, считающие себя хитрецами: думают - попользуюсь девушкой, а когда надоест, брошу. Самообман. Эти девушки не дают собою бесплатно пользоваться.

Но не стоит спешить. Прежде чем грубить, Марк дождется следующего прицельного   вопроса - убедиться, что не ошибся. Только потом с чистой совестью и огромным удовольствием разочарует Мэдж. Не он, а она попадет в ловушку. Это станет маленькой, но вдохновляющей победой   сегодняшнего вечера.

- У меня давно нет постоянных отношений, - продолжала ворковать Мэдисон, как бы ненароком прижимаясь грудью к Марку. - Беда современных людей - совершенно нет времени на устройство личной жизни. Трудно познакомиться с кем-то случайно. А через компьютер... как-то неестественно, исчезает элемент романтичности... Не подумай, что жалуюсь. Меня все устраивает. Живу с родителями. Это немножко не по-американски, но мне некогда искать отдельное жилье и поддерживать там порядок. Занимаюсь спортом. Учусь в университете на домашнего врача. Кстати, что делаешь в выходные? Можно съездить вдвоем куда-нибудь. Отель «Четыре сезона» недавно открылся после ремонта. Говорят, там уютно как в раю...

«Ну, если ты заплатишь, я не против», - подумал Марк.

Отвратительная девушка, хоть и выглядит отлично. Набивая себе цену, врет каждым словом - и про чемпионат, и про отсутствие бой-френда, и про учебу. У нее высокий, монотонный голос, кажется - она заговаривает и усыпляет его, одновременно плетет невидимую паутину, которая лезет не из задницы, а изо рта.

- О, интересно - чей это «Мерседес»? Красивая игрушка. Не твой?

- Нет, - беззастенчиво соврал Марк.

Его «Мерс» стоял на обочине недалеко от ворот и ясно, что приехал последним. Кто последний гость семейства Старки? Марк. Девушка хитрая, непременно догадалась. Машина новая, дорогая - это она тоже знает, но пусть не рассчитывает в ней ездить.

Все, ему надоело.

- Я приехал на такси, за которое заплатил Зак. У меня проблемы с бизнесом. Недавно мы сделали рискованные вложения и потеряли почти все. Банк кредит не дает, приходится искать других инвесторов. А сейчас кризис, никто раскошеливаться не спешит...

Не дослушав объяснений, Мэдж бросила его руку, к которой всю дорогу интимно прижималась.

- Извини, - сухо сказала она и отступила на шаг. - Мне сегодня надо вовремя вернуться домой. Спортивный режим и все такое. Приятно было познакомиться. До свиданья.

- А как же поездка в «Четыре сезона»? - спросил Марк и сделал простецкое лицо.

- Я забыла. У меня на уик-энд запланирована пляжная тренировка.

Она уходила торопливой походкой, платье нервно подпрыгивало, силуэт   изображал обиду и разочарование.

22.

Марк не чувствовал себя виноватым. Отвернулся, направился в противоположную сторону. Сначала стало грустно-смешно - до какой же степени оказался прав на ее счет.  Потом тоже обидно. Неужели он совершенно не заинтересовал ее как человек? Или собеседник? Нет, как собеседник он себя не проявил. Ну, тогда - просто симпатичный парень, атлет? Или сейчас уровень привлекательности мужчины напрямую зависит от уровня привлекательности его кошелька? Ах, как все это скучно и приземленно.

Была бы рядом Тиффани... Вспомнил, и в горле встал комок.

Марк ни на йоту не приблизился к разгадке ее исчезновения и в который раз за последние дни ощутил себя беспомощным. Одиноким.  Попавшим на необитаемый остров - где полно людей, но не обитает Тиффани.

Нет, не все потеряно. Она жива, любит его.

Она зовет.

И он знает, куда идти.

Почему раньше не догадался? Они встретились на дороге, она умчалась вперед, и если идти за ней, то рано или поздно догонит. Точно! Дорога - его путеводитель, непременно приведет к любимой.

Пошел быстрее и увереннее.

Пока не уткнулся лбом в ворота - дальше хода нет.

Что это? Тюрьма?

Схватил прутья, потряс. Ворота не открылись.

Проклятье!

Его сердце взаперти, его счастье в клетке...

Значит, зря мечтал, строил планы - судьба послала ему Тиффани только, чтобы подразнить...

- Это несправедливо, черт побери! - вслух ругнулся Марк и стукнул кулаком по воротам. Они ответили дрожанием и железным гулом  - «мы не заслужи-и-и-ли-и-и».

Да, они не заслужили, а он?

С кого спрашивать, на кого злиться?

Нет, он мужчина, должен уметь сдерживаться.

Почему сдерживаться? Перед кем стесняться?

Перед тем фонарем за воротами, который стоит, молчит и светит? Плачет он или смеется - никто не знает, и неинтересно. То же с Марком - кому интересны его слезы, его боль?

На земле никому, поднял голову к небу. Оно ответило насмешливым подмигиванием звезд. Только и всего? Печально. Никто никому не нужен. Мир слишком занят своими проблемами, чтобы обращать внимание на чужие. Нет времени. Нет желания. Нет нужды. Каждый существует в узком, благоустроенном мирке и не желает впускать туда посторонних.

Марк и сам так жил, считал себя центром вселенной. Эгоистично? Да. И нормально. В природе каждый сам за себя - и любит, и страдает в одиночку. И нечего искать сочувствия на стороне, когда болит душа...

- А-а-а! - крикнул он кому-то в небо и потряс кулаками.

Схватил прутья, сжал со всей силы, будто хотел согнуть и вырваться на свободу. Сжимал и стонал...

Приложил лоб к металлу. Остыть. Забыть. Застыть...

Долго ли стоял неподвижно, неизвестно. Холод проник - остудил, привел в чувство. Мысли замедлили бег и превратились в дрожащее, вязкое желе, Марк тряхнул головой, чтобы его выплеснуть.

Еле передвигая ноги, отправился к машине.

Домой...

Добрался до «Мерседеса», вспомнил про подарки Натали. Надо бы отдать... Открыл правую переднюю дверцу, нагнулся, услышал сзади голос Зака:

- Вот ты где! Я уж забеспокоился. Подумал, ты сбежал, не попрощавшись. Пошел искать, услышал стон раненого бизона. Побежал сюда. Ты в порядке, приятель?

- В порядке, - буркнул Марк, не поворачиваясь. - Ты почти угадал.  Хотел отправиться домой, вспомнил про подарки. Держи. - Вручил  подарочно оформленную коробку с вином, сумку с парфюмерией и подвявший букет. Захлопнул дверцу.

Безнадега в его голосе насторожила Зака.

- А Мэдж? Где она?

- Не знаю. И не хочу знать. Не до того мне. Устал... Надоело...

«Отпускать Марка в таком состоянии нельзя». Зак встал у него на дороге.

- Не торопись отчаливать. Ты не дорассказал. Кто зеркало-то отстрелил?

Марк остановился. Черт дернул вспомнить про подарки. Надо было положить их на траву и уезжать. Теперь не избежать расспросов и объяснений.

Нет, с исповедями на сегодня покончено. Марк насупился и промолчал. Зак положил подарки на капот, взял приятеля за плечи. Тряхнул, попытался поймать взгляд.

- Что с тобой, брат? - спросил он с таким  сочувствием, что психика Марка не выдержала.

Может, в другое время он бы сдержался, но в тот момент не владел собой. Сам не осознавал - насколько нуждался в поддержке. Услышал неравнодушный голос друга и окончательно потерял самообладание. Хотел крикнуть, но из стиснутого горла выдавился только шепот:

- Я... не могу... без нее... жить... - Удивился на собственную немощь и замолк.

Стыдно и непривычно выглядеть слабаком - перед самим собой. Глубоко вздохнул, чтобы вместе с воздухом протолкнуть мешавший говорить комок. Получился всхлип. Плечи затряслись. Голова упала на плечо Зака.

23.

- Ну-ну, дружище, не расстраивайся.

Зак приобнял. Потом обхватил голову Марка, встряхнул, поднял, чтобы заглянуть в глаза. Там тоска в степени отчаяния. Опасно.

- Эй, ты же не собираешься покончить с жизнью?

Молчание.

- Я не допущу. Знаешь, мост «Золотые Ворота» настолько популярен у самоубийц, что там поставили телефонную будку с табличкой «Выход есть». Вот я стану твоей телефонной будкой. Да чего ты раскис? Мы ее найдем, -  твердо сказал Зак.

Сам не был уверен, но главное другое. Тиффани жива, и надо поддержать уверенность, что она найдется. Когда есть надежда, легче выжить, когда нет - кончают с собой даже известные артисты и богачи.

В момент кризиса надежда - это спасение, и неважно, оправдается она потом или нет. Она милосердна и скромна, оставляет человека постепенно, незаметно. Другие события и другие люди приходят на ее место, приобретают важность. Раны затягиваются, забываются. Это называется «время лечит».

Сейчас важно не дать Марку впасть в отчаяние. Заговорить его, отвлечь.

- Не бойся, я тебя не брошу. Первым делом пройдемся по полицейским сайтам, поищем среди пропавших людей, - продолжил Зак, похлопывая друга по спине, как похлопывает отец плачущего малыша, успокаивая. - Сделаем портрет по описанию, расклеим объявления. Не может человек пропасть бесследно, мы же не в каменном веке живем. Для чего технический прогресс? Компьютеры творят чудеса. Твоя Тиффани наверняка проходит по одной или другой базе. У нее была своя машина?

- Была, - невнятно отозвался Марк. Говорить мешали дрожавшие губы.

- Какая?

- «Мини».  Желтая.

- Отлично. Это уже информация. Она наверняка хоть раз нарушала правила, платила штраф - за неправильную парковку, превышение скорости или разбитую фару. Там поищем. Она в Америке родилась?

- Вроде, да. Разговаривает без акцента. Имеет итальянские корни. Или родственников, я не совсем разобрался.

- Это тоже зацепка. Проверим школы. Если потребуется, в целом штате...

- И колледжи, нет - университеты, - добавил Марк, поднимая голову.

- И университеты, - согласился Зак и незаметно облегченно вздохнул: друг прислушивается к его словам, отвечает логично. Вменяем. - Она не человек-невидимка. Где-нибудь обязательно оставила следы. Слушай, Марки. Не раскисай, а? Вдвоем мы горы свернем... Давай сделаем так. Заночуешь у нас, завтра позвонишь на работу, возьмешь выходной. Я тоже. Устроим день удовольствий, будем делать только то, что хотим.

- Не до удовольствий мне...

- Не вешай голову, бади. В жизни всегда есть место приятному. Знаешь, индейцы верили, что человек заболевает от несбывшихся желаний. Я тоже верю и не хочу, чтобы ты заболел. Тебя никто не заставляет ржать во все горло или плясать салсу. Переживаешь насчет Тиффани - это нормально. Но если получишь нервный срыв, это не поможет ее вернуть. Постарайся отпустить пружину. Отдайся в мои опытные руки. Я знаю как поднимать настроение. Съездим на пляж, серфингом займемся...

- Не люблю серфинг, лучше понырять, - сказал Марк капризным тоном.

После нервного срыва здоровой психике хочется свернуть с тропы печали на тропу радости, которая гладкая и легкая. Хорошо, когда рядом близкий человек - он поможет найти ту тропу, спросит «Что для тебя сделать?» и сделает. Это первый шаг. Дальше получится само собой: за маленькими желаниями начнут  исполняться и большие. От печали не останется следа.

- Хорошо, поныряем, - легко согласился Зак. Человеку в стрессе нельзя противоречить. - Позагораем, поиграем во фрисби...

- Лучше в волейбол.

- Хорошо, в волейбол. Сходим в ресторан, поедим рыбки. Мидий,  креветок. В морепродуктах содержится Омега-3 - витамин жизни. Тебе полезно. И мне не помешает. Или хочешь мяса? - Человека в стрессе нельзя оставлять наедине с тяжелыми думами. Нужно его теребить, заставлять отвечать на вопросы.

- Лучше лобстера. - Марк попался на психологическую удочку, голос оживился. - Знаю один ресторан в Малибу. С виду неказистый, внутри даже туалета нет. Мебель старая, столы не успевают убирать. Зато морепродукты у них готовит лучший повар на побережье. Там всегда очередь, когда бы ни пришел.

- Как называется?

- «Красный Рак». - Марк не улыбнулся, но из тона исчезла обреченность.

- Отлично. А развлекаться пойдем в одно место, где ты еще не бывал.

- Только без эротики. - Марк строго поглядел на друга. - Не массажный салон и не...

- С ума сошел! - Зак не дал договорить. - Я же понимаю. Нет, в том заведении на девочек можно лишь смотреть. Красивое зрелище тебе не помешает страдать по Тиффани?

- Не помешает... Все-таки - что за место? Стриптиз-клуб?

- Ну, не совсем. То есть да, но без раздевания. То есть с раздеванием, но не до конца. То есть по желанию... Ах, завтра сам все увидишь. Место для эстетов, желающих в уютных интерьерах и с бокалом вина полюбоваться на изящные, женские тела, которых не встретишь на улице. Это тебе не дешевая дискотека для футбольных фанатов, которым только пиво да сиськи подавай. «Анаконда» - приличный клуб.

При упоминании об анаконде Марк напрягся. Слово это недавно слышал, но в связи с кем или с чем - осталось далеко в глубинах подсознания. Напрягаться, перекапывать память? Нет, он не в состоянии. Сразу не вспомнилось, значит, неважно, и Марк забыл еще раз.

24.

Трехэтажное здание ночного клуба «Анаконда» стояло на перекрестке и представляло собой типичный образец тяжелой, прямолинейной архитектуры пятидесятых годов двадцатого века. Самое высокое и массивное в округе, оно как бы нависало над соседями и походило на неповоротливого монстра среди юрких сородичей.

Раньше там располагалась мэрия, которая потом переехала в  современное сооружение, а старое продало по дешевке под снос. Новые владельцы сносить не стали: здание основательное, простоит не один десяток лет. К тому же заметное - для рекламы достаточно повесить светящиеся стенды, они будут видны задолго до подъезда к перекрестку.

Внутренность переделали полностью, с внешней стороны внесли минимум изменений - повесили неоновую вывеску на углу и сделали полукруглый козырек над входом.

На вывеске - название «Анаконда» и змея, которая ползет снизу вверх.   Она выглядывает из-за буквы «А» и приветливо улыбается. Вся картинка в розово-желто-фиолетовых тонах, огоньки по контуру анаконды мигают, создавая впечатление, что  она шевелится.

Такси остановилось. Голова дремавшего Марка дернулась, глаза открылись.

- Приехали?

- Приехали, - сказал Зак, расплатился с водителем через внутреннее окошко и первым вышел на тротуар.

- Симпатичная анаконда, - сказал Марк, глянув на вывеску.

Память опять кольнуло и опять не вспомнилось - насчет чего. Сегодня они отлично отдохнули на побережье, но в голове еще бродил хаос после вчерашнего. Осмотрелся. Район незнакомый, людей много, машин не очень. Это не даунтаун, где вечером темно и необитаемо, но и не роскошный туристический центр с многоэтажными гостиницами и развлекательными комплексами, в которых можно застрять на сутки. Нечто среднее, расположенное близко к океану - чувствуется его соленый дух.

По обеим сторонам улицы заведения, предлагающие нескучно провести вечер: рестораны, бары, клубы, кинотеатры. Они стоят, как солдаты на параде - ровными шеренгами плечом к плечу. С их витрин, реклам и вывесок льется на улицу столько света, что фонари не требуются.

Прогуливающийся народ четко разделяется на две категории - приезжие и местные. Приезжие ходят группками или вдвоем, глазеют на объявления, выискивая ресторан повкуснее, клуб подешевле, фильм поэротичнее. Местные, в основном чернокожие ребята, по одному снуют - вроде без дела. На вывески внимания не обращают, внутрь не заходят. Иногда встретятся вдвоем, перебросятся  парой слов и опять разбегаются в разные стороны.

Проституток и наркоторговцев незаметно, но Марк отлично знал - и то, и другое найти при желании не составит труда.

- Где мы?

- На Авеню Фонтанов. Смотри в оба, - предупредил Зак. - Спокойствие здесь обманчивое, впрочем, как повсюду в ЭлЭй. Хочешь для настроения кокаинчику нюхнуть?

- Нет. Я с ним завязал еще в студенческие годы. Один раз попробовал, слишком понравилось. Побоялся привыкнуть.

- Ерунда, порошок неопасен. - Зак беспечно махнул рукой. - Морган Фриман - классный артист, всю жизнь марихуану курит и не скрывает. Ему уже под восемьдесят. Конечно, такие вещи хороши в разумных дозах.

- В том-то и дело, что разумную дозу трудно определить. Особенно, когда втянулся. Ладно, не обращай внимания. Себе покупай, мне нет.

- Пройдись пока, я сейчас.

Засунув руки в карманы, Марк двинулся вдоль фасада «Анаконды». К левой стене ее прижался низкий китайский ресторанчик: красная крыша с загнутыми углами, два красных окна и четыре миниатюрных красных колонны. На фоне громады ночного клуба он казался карликом в красной шапке. Название ресторана стояло на вертикальной, подсвеченной доске большими иероглифами и еле заметными буквами на английском «Золотой Будда». Заглавный герой присутствовал тут же - жизнелюб, толстяк и хохмач.

Удаляться нет смысла. Марк остановился напротив ресторанчика, заглянул в открытую дверь - полно людей разных расцветок. Развернулся в обратную сторону.

Он видел все, что происходило на другом углу. Зак остановился у витрины, будто читал меню, и как бы непроизвольно чиркнул пальцем по носу. Тотчас к нему неторопливо-развязной походкой направились двое парней, неизвестно откуда взявшихся. Один встал спиной к проезжей части, загораживая происходящее на тротуаре, другой коснулся руки клиента. Обмен произошел молниеносно: пакетик туда - банкнота сюда. Тут же разошлись.

- Пошли в клуб, - сказал Зак.

- Ты разве не сейчас будешь...?

- Нет. На входе контроль. Учуют запах, не пустят. Я потом в туалете заряжусь. Может, и тебя соблазню, а?

- Не соблазнишь. Я лучше что-нибудь выпью для настроения.

25.

Ко входу в клуб вели две невысокие ступеньки, две створки деревянной двери открыты внутрь. Там два охранника-портье, одетые в одинаковые костюмы и похожие как два клона - круглоголовые, толстошеие, с бицепсами, которые выпирают из пиджаков. Только один белый, другой черный.

Зак вошел первым, подал охраннику какую-то карточку. Тот махнул ею перед сканером, получил разрешающий сигнал и согласно кивнул. Окинул Марка ощупывающим взглядом, еле заметно раздвинул губы, что означало улыбку, сделал приглашающий жест внутрь.

- Что ты ему показал? - спросил Марк, проходя в холл.

- Карточку постоянного члена. Мужчин в заведение просто так не пускают. Только по картам или надо входной билет покупать. Член клуба может провести одного человека бесплатно. Девушкам вход свободный.

- Опять дискриминация по половому признаку.

- Терпи, приятель. Мужчины дискриминировали женщин на протяжении всей истории человечества. Нам выпало отвечать за проступки предков.

- И стать подкаблучниками?

- Иногда удобно передать инициативу в руки дам. В сексе, например. Или в воспитании детей. Хотя в воспитании мальчиков отец непременно должен участвовать. Вот у этих двоих, - Зак показал глазами на проходивших мимо парней, державшихся за руки. - Или вообще не было отцов, или мамы слишком жестко держали пап в руках.

- Это клуб для гомо?

- Это клуб для всех, и мне нравится его толерантность. Здесь чувствуешь себя непринужденно и можешь быть самим собой, в определенных рамках, конечно. Если эти двое вздумают целоваться на виду у всех, их тут же выведут. Здесь атмосфера спокойствия и невмешательства в дела другого. Здесь не напиваются до блевотины и не устраивают драк. Правило одно: пришел веселиться - веселись. Все остальное за пределами заведения. Ну, как тебе первое впечатление?

- Уютно.

Уют в холле создавали низкие потолки, неяркое освещение и    ковролин на полу, приглушавший голоса и другие звуки. Цвета спокойные - все оттенки фиолетового плюс розовый, в точности как на вывеске. Стиль интерьера - сочетание классики и современности, по принципу: мягкая мебель должна быть мягкой, отделка натуральной, никаких футуристических деталей или холодного металла. Такой стиль подходит для гостиной в доме. Именно уютную домашнюю обстановку рассчитывали создать хозяева и  не пожалели денег.

- Клуб предоставляет развлечения на любой вкус, вот здесь ресторан, - сказал Зак тоном экскурсовода и кивнул головой вправо.

Ресторан не имел стен или дверей: входи, устраивайся, отдыхай. Вместо стульев диваны-углы со столиками. Удобно - сидишь вроде как в отдельном купе, в то же время не совсем обособленно. Прохаживаются официанты, исключительно молодые парни, в лиловых рубашках, черных брюках и жилетках, на нагрудных карманах эмблемы в виде золотой змейки.

- Здесь просидишь всю ночь и не соскучишься. Выбор блюд небольшой, зато приготовлены отлично. На сцене обязательно кто-нибудь выступает - музыканты, фокусники, жонглеры. Официанты вышколены как для королевского приема, ловят взгляд. В других ресторанах их порой не дозовешься.

В глубине холла - лестница с как бы висящими в воздухе деревянными ступеньками и перилами из прозрачного материала.

- Куда она ведет? - спросил Марк.

- На второй этаж. Там кинозал, бар и тот самый стриптиз-клуб, куда мы сегодня не пойдем. Учитывая твое состояние.

- Нормальное у меня состояние...

- Поправился?

- Да. - Марк не чувствовал себя в порядке, но надоело ловить на себе жалостливые взгляды друга. Сочувствие окружающих делает нас слабее.    - Но наверх не пойдем.

- Как скажешь. Сегодня ты принцесса, я Аладдин.

- Ха, Аладдин! Тогда исполни желание...

- Знаю я твое желание. Извини, волшебную лампу дома оставил.

В самой дальней стене - вход, оформленный как пещера, и коридор, призывно мерцавший огоньками. Он вел в танцевальный зал, откуда глухо  доносилась музыка - достаточно мелодичная, ритмичная. Хорошо, что не отупляющее техно, которое Марк ненавидел. Из холла видно - в зале  не протолкнуться.

В полу, чуть ближе к левой стене зияла прямоугольная дыра, огороженная сверху бортиками.  Туда спускалась лестница, идентичная той, что вела на второй этаж. Среди шествовавших по ней Марк заметил представителей и сексуального меньшинства, и сексуального большинства. В обоих случаях их было легко распознать: первые шли за ручку с персоной своего пола, вторые - противоположного.

Показалось занимательным. Обычно гомо и другие оригиналы не рискуют показываться в заведениях, рассчитанных на «большинство». Здесь же они чувствуют себя свободно - косых взглядов, ни другого проявления недружественности. Что за интернациональное заведение внизу? Показ мод, дегустация вин, караоке? Название «Седьмая миля» не сказало Марку ровным счетом ничего, спрашивать не посчитал нужным:  узнает в свое время, а не узнает - нестрашно.

- С чего начнем? - спросил Старки.

Марк пожал плечами. Он понятия не имел, с какого развлечения хотел бы начать, скорее ни с какого, приехал сюда за компанию. В неизвестности пребывал недолго, друг уже тянул его налево - к арочному входу с нитками из мелких, неровных, перламутровых камушков. Над входом горело красное неоновое название «Кабаре».

26.

Когда говорят о кабаре, традиционно вспоминается «Мулен Руж». Раздвигая сухо застучавшие нити, Марк подумал: здесь посетители едят и смотрят выступления.

Угадал наполовину. В достаточно просторном, прохладном зале столы-стулья отсутствовали, едой не пахло. Центральный пункт - сцена. Задняя стена ее завешана бордовым занавесом, сверху которого три короткие, волнообразные фалды - точно как в самом известном парижском кабаре.

Сцена невысокая, сантиметров шестьдесят, в форме трех плавных овалов: два поменьше по бокам, средний - широкий и дальше выдавался в зал.  Под умеренно громкую, записанную музыку на боковых подиумах танцевали две девушки в коротких платьях с заниженной талией по моде времен «Великого Гатсби». Фильм отвратительный, Марк его до конца не досмотрел, единственное, что верно передано, это атмосфера той жизни в богатстве и веселье - атмосфера, которая отлично подходит для кабаре.

Сцену освещали прямые потоки сверху и два цветных прожектора, прицельно направленные на каждую девушку. Лучи их падали на блестки платьев, рассыпались мириадами искр, прыгали по полу и потолку, стенам и лицам.

Посетителей много, но без толкучки, они прохаживались, покупали напитки, останавливались посмотреть на танцовщиц или поболтать между собой. Компании устраивались на диванах, стоявших на возвышении у левой стены.

- В выходные, когда народу много, стену отодвигают, получается вдвое просторнее, - сообщил Зак. - Мы прибыли вовремя. Скоро начнется концерт, будет не протолкнуться. - Кивнул на девушек. - Как они тебе?

- Хорошо уже то, что не голые.

- В «Кабаре» обнаженка не приветствуется. Если девушка желает показывать свое богатство, ее отправляют наверх, в стриптиз, что считается понижением в ранге. Кстати, в «Мулен Руж» наоборот. Танцующие в массовке артистки всегда прикрыты. После испытательного срока особо талантливым и грудастым предлагают сольное выступление - обязательно без лифчика. Это большая удача и повышение статуса. Что будешь пить?

- А ты?

- Возьму коктейль «Голубая лагуна».

- Он с чем?

- С ромом.

- Нет, мне что-нибудь полегче.

- Здесь пиво не наливают.

- Белое вино.

Зак отправился к бару, располагавшемуся вдоль правой стены. Его зеркальные, подсвеченные нежно-фиолетовым полки были уставлены бутылками с красивыми этикетками и рюмками разной формы и величины. Бутылки никогда не открывались - стояли для декорации. Самые ходовые напитки находились под рукой у троих барменов, которые ни секунды не стояли без дела: смешивали, наливали, подавали, принимали. Еще успевали перекинуться парой слов с клиентами, сидевшими и стоявшими у стойки в виде каменной кладки с деревянной крышкой.

По ходу осмотра Марк отметил немаловажный плюс - чистую атмосферу.   В прямом смысле - воздух. Раньше, когда разрешалось курить, в заведениях висел смрадный дух, такой густой, что его можно было потрогать. Особенно противно сидеть в ресторане и есть дым. Пассивное курение не менее вредно активного, Марк рисковать здоровьем не желал и пару лет назад отказался от походов в заведения со слабой вытяжкой.

Здесь же воздух свеж, наполнен ароматами парфюма, дорогой выпивки и запахов, характерных для заведений с концертной площадкой. Пожалуй, можно задержаться.

27.

- Ну, как тебе? - спросил Зак, отпивая голубой жидкости из лонг-дринка.

- Неплохо. Музыка в уши не бьет. Воздух чистый. Танцовщицы одеты прилично. Не знаю, что потом будет...

- И потом будет в разумных пределах.

- С чего бы это? В наше время именно наготой зарабатывают деньги. В первую очередь хозяева клубов.

- Не знаю, кто хозяева «Анаконды», но именно так они себя позиционируют. Мол, мы не хапуги. Грязным способом деньги не зарабатываем, голых теток, демонстрирующих свою гинекологию, не держим. Хочешь отдаться во власть первобытных инстинктов, отправляйся в другой клуб. Где разгоряченные алкоголем жеребцы пускают слюни на голых танцовщиц и суют им купюры за резинку трусов.

Тирада больше подходила для церковного проповедника, чем для Зака, который регулярно нарушал верность супружескому ложу, нередко  в   развращенной... или мягче сказать -   экспериментальной форме.

Марк иронично глянул на друга.

- Нравоучительные тексты тебе не идут.

- Я, конечно, не святой, но на первые попавшиеся сиськи не бросаюсь. Это примитив. Который у девушек... порой бывает очарователен. Недавно голосовала одна у дороги, я остановился, предложил подвезти. Она села и говорит - а я конфетку жую. У меня от ее простоты взрыв эрекции... Кстати, минет девушка сделала неплохой.

- Договорился встретиться?

- Конечно, нет. Глупышки хороши на один раз. На второй от них затошнит. На третий захочешь повеситься.

- Сейчас таких большинство.

- Наверное, это нормально. Нельзя требовать от человечества, чтобы оно производило только эйнштейнов. Люди с низким уровнем интеллекта имеют право существовать и развлекаться в соответствии с запросами и состоянием банковского счета.

- Да, мы живем в век упрощенного мышления. И это беда не только Америки. Отупение - недуг общемировой. В Японии самая популярная телеигра «Съешь таракана». Двое берут в рот концы прозрачной трубы, внутри которой живой таракан. Дуют изо всех сил, чтобы загнать его в рот противника. Публика захлебывается от восторга. Сейчас на вершинах рейтингов не познавательные программы, а тупые игры для примитивных людей.

- Ничего не имею против, если они будут держаться подальше от моих игрушек, - сказал Зак и сделал серьезное лицо. - Пусть сидят в своей песочнице и лепят пирожки. А потом выясняют, чей пирожок красивее и бьют друг другу морду в случае противоречий. Выплеснув агрессию на себе подобных, они оставят нормальных людей в покое.

- А мы что станем лепить? Теорию относительности?

- Нет. Мы построим песочные замки и поселим в них принцесс.

- Потом придет агрессивный примитив и растопчет замки ботинками с протекторной подошвой, а принцесс изнасилует. И мы, интеллигенты, не сможем их остановить, потому что сильны рассуждать, но слабы физически. Примитив  победит, потому что наглый и многочисленный.

- На самом деле не все так печально, бади, просто ты зол и расстроен. - Зак слегка тряхнул друга за плечо. - Отвлекись, подари себе приятный вечер. Хочешь, повеселю?

- Чем?

- Историей из  жизни. Слушай. Как-то Натали говорит: в среду идем в гости. Я не любитель ходить с ней по гостям. Спрашиваю: к кому? Она: к полезному человеку, популярному в Элэй пластическому хирургу Дэн-Трэхо. Говорю: в Беверли Хиллз пластических хирургов больше, чем политиков в Вашингтоне, почему именно к нему? Отвечает: у Дэн-Трэхо узкая специализация - корректировка половых губ.

- О да, очень полезный специалист.

- Не смейся. У него от пациенток отбоя нет. За пару лет стал миллионером. Купил кусок земли в самом дорогом районе Калабасаса, рядом с поместьем певца, кумира девочек-тинейджеров, как его - Тибер... Джибер...

- Неважно, знаю, кого имеешь в виду.

- ...построил там шикарный дом и назвал «Дом вагины». Ха-ха-ха!

- Ха, оригинально.

- Не дом - дворец. Не буду описывать, чтоб не будить зависть. Гости были соответствующие. Разговорились с одним хирургом, нашли в профессиях много общего.

- Что может быть общего у хирурга с адвокатом?

- Тарифы на услуги. Сложный развод стоит как операция на сердце, легкий - как аппендицит.

- Познавательно.

- Да, я много интересного узнал в тот вечер. Дамы наши выпили и пошли нырять прямо в платьях, мужчины собрались своим кружком. Марки, если хочешь быстро разбогатеть, переходи в пластические хирурги. Серьезно говорю. Образование не требуется, только научиться владеть лазером.

- Нет уж спасибо. Каждый день, из года в год смотреть на уродливые вагины? - Марк поморщился. - Превратишься в импотента...

- Да, характер надо иметь. Видно, Дэн-Трэхо - парень небрезгливый, кстати,  мексиканец. Похвалился доходами. Что можно сказать...

- Что играя на стремлении людей к совершенству, можно очень хорошо устроиться в Элэй.

- Точно. Свой первый миллион он заработал на операциях по увеличению груди.

- Ненавижу искусственные сиськи. Их всегда видно - неподвижные шары, пришитые к телу.

- Извини, не соглашусь. Многие говорят - шары, сразу видно... Искусственные зубы тоже видно, но против них никто не выступает.

- К тому же ненадежные, часто лопаются. - Марк продолжил выражать неудовольствие. - Подлежат регулярной замене. Опять операция, а это всегда риск.

- Сейчас производят надежные, биологические имплантанты - на основе морских водорослей. Замены не требуют. В случае разрыва выводятся с мочой.

- Цена?

- Сто двадцать тысяч.

- Ого. Не для средней американки.

- На средних бы Дэн-Трэхо  не разбогател. Клиентура исключительно голливудская. Не так давно перешел на пластику вагины, она проще и почти не дает осложнений. Просчитал будущее. Сейчас делает до десяти операций в день, зарабатывает триста пятьдесят тысяч в месяц. Через пару лет наймет хирургов, отойдет от дел и уедет жить на тропический остров. Валяясь на пляже, будет получать ежемесячно по миллиону.

- Скучно.

- Скучно получать миллионы?

- Что с ними делать? Ну, купишь дом, яхту, золотую машину как у дубайских шейхов, а потом? Показуха все. Умные люди ею не занимаются. Денег нужно иметь ровно столько, чтобы беспрепятственно идти к цели. Посмотри на самого богатого человека планеты.

- Кто это? Мексиканский наркобарон?

- Нет, Бил Гейтс, основатель «Майкрософт». У него трое детей и несколько миллиардов долларов. Знаешь, как он ими распорядился? «Большое наследство - медвежья услуга детям, - сказал. - Они должны знать, что необходимо трудиться». Гейтс оставил им «лишь» десять миллионов на всех, чтобы получили хорошее образование. Миллиарды завещал  благотворительному фонду.

- У богатых свои причуды.

- Это не причуда, это мозг с уровнем интеллекта сто шестьдесят. Таких людей на земле две десятых процента, именно они двигают прогресс. Полезно к ним прислушиваться.

- Я бы не расстроился, если бы имел лишний миллион. - Зак допил коктейль и посмотрел на пустой стакан, вроде, с вопросом - почему это он так быстро и незаметно опустел?

- Куда бы потратил?

- Э-э... Столько всего хочется испытать, посмотреть, приобрести, даже не знаю, с чего начать. Хочу хоть раз почувствовать себя королевской особой. Чтобы вокруг куча слуг, готовых исполнить любое мое желание, самое причудливое.

- Где такое возможно?

- В самом дорогом отеле, например.

- Где это, в Лондоне?

- Нет, в Дубае. Отель «Арабская башня» - в виде паруса, стоит на искусственном острове. Удовольствие для супербогачей.  Все номера  -  двух-уровневые суперлюксы. Самый дешевый две с половиной тысячи за ночь, самый дорогой пятнадцать тысяч. Там все в золоте, в том числе смывающая кнопка в туалете. Персонал из разных стран, требования: десять лет работы в отельном бизнесе и умение разбираться в дорогих вещах - от вин до часов. Мужчины, встречающие гостей, должны быть хороши лицом и ростом от ста восьмидесяти. Девушки сто шестьдесят. В-общем, сумасшедшие требования - лишь бы угодить богатым мира сего. ...

У Старки особенность: когда выпьет, становится ненормально разговорчивым. Прервать его невозможно, разве что выстрелить над ухом. Марк не перебивал - совсем другие заботы в голове. Если бы имел миллион, потратил на поиски Тиффани. Впрочем, и без миллиона отлично справится. Она любит его, и это знание удесятеряет силы. Он вырвет девушку из лап седого мафиозо, пусть даже с риском для жизни.

Да, решено. Когда приступаем к активной акции?

Завтра.

После нервного срыва первым делом следует восстановиться. Сегодняшний вечер входит в программу восстановления, ее надо довести до конца.

- ...и золотые ай-пэды за пятнадцать тысяч, - разглагольствовал Зак. - Их продают в магазинчиках на каждом этаже. Там не встретишь дешевых марок типа «Зара». Исключительно «Живанши», «Гуччи» и тому подобное. На крыше имеется вертолетная площадка. В подвале тренажерный зал... - Замолк, приложился к новому бокалу, который принесла официантка.

- Тебе не мешало бы подкачаться. - Марк кивнул на выпиравший под рубашкой животик приятеля.

- Знаю. Времени не хватает, - отмахнулся тот и огляделся. Посетителей прибавилось, свободное движение прекратилось, напротив сцены образовалась толпа. - В час начнется концерт. Я сбегаю в туалет, попудрю носик, как говорят пьяные девушки. Ты оставайся здесь, с места не сходи,  иначе его тут же займут.

- Не задерживайся. У тебя... - быстрый взгляд на запястье. - ...восемь с половиной минут.

- Успею, - сказал Старки и поспешил к занавеске из перламутровых нитей.

28.

Ровно в час грянула живая музыка, возвещая начало представления в стиле «бурлеск» - шум, блеск, эротика, кураж. Включились дополнительные прожектора и направили лучи на занавес, который   раздвинулся, открывая музыкантов. Они сидели полукругом, ударник - в центре и на возвышении. Все одеты в белые костюмы и шляпы в виде приплюснутого цилиндра.

Для «разогрева» публики оркестр-диксиленд исполнил попурри из латиноамериканских мелодий. Начали с хита Дженифер Лопез «Давайте сделаем погромче», в котором солировала труба - так звонко и заразительно, что захотелось немедленно пуститься в пляс. Танцовщицы, одетые в юбки из перьев и расшитые изумрудами лифчики, крутили и трясли бедрами, создавая настроение бразильского карнавала.

Потом на сцену поставили микрофон с набалдашником в стиле шестидесятых, и вышла певица - в розовой широкополой шляпе набок, в прозрачной тунике до щиколоток, под ней проглядывалось короткое черное платье. Красные туфли на каблуках-стилетто завершали  образ. Томно обнимая головку микрофона, она исполняла песню «Добро пожаловать в бурлеск». Исполняла низким, проникновенным голосом, в конце произнесла слово «бурлеск» с нажимом и хрипотцой. В одном этом слове прозвучало скрытое настроение героини: надоело каждый день развлекать богатую публику, хочется бросить все и уехать с любимым на Гавайи.

Отлично получилось - ненавязчиво и глубоко, Марку понравилось. Певица работает на уровне мировых стандартов, при надлежащей поддержке сделала бы карьеру на большой эстраде. Впрочем, нет. В Лос Анджелесе слишком много талантов на квадратный сантиметр, пробиться на вершину удается немногим. Выступать в качественном ночном клубе - уже удача. Марк видел уличных художников, которые в любом другом городе давно получили ли бы признание, студию и персональную выставку, а здесь зарабатывают гроши.  Почему не уезжают? Потому что Элэй - это не просто место работы, это место жизни. Город-мечта. Мечту не бросают.

Далее следовали номера из различных жанров: цирковые, танцевальные, пантомима, все с эротическим оттенком - в том смысл бурлеска. Жонглеры - парень и девушка с горящими кеглями сыграли сценку: подкидывали кегли и успевали поцеловаться прежде, чем поймать. Акробатка на двух висящих лентах показала чудеса гибкости и силы: то поднималась, то опускалась, то заворачивалась в ленты, и они эротично обвивали ее ноги, талию и грудь. Кривоногий пантомим в черном трико и с пушком белых волос на голове вызвал веселое сострадание у зрителей: пришел на свидание, а девушка не явилась, зато приблудилась кошечка, с которой он и отправился домой.

Да, пора домой - ощутил Марк. К двум часам ночи внимание ослабло, в теле разлилась усталость, которая забралась в каждую клеточку, в каждый уголок. Ловил себя на том, что регулярно собирался клюнуть носом. Становилось неудобно перед выступающими, хотя они вряд ли замечали его в многоликой зрительской толпе. Применял маленькие трюки для сохранения бодрости: протирал пальцами лицо, стучал по полу носком ботинка, пританцовывал под музыку. Аплодируя, высоко поднимал руки и кричал что-то восторженное.

Какое-то время помогало, потом с трудом, потом Марк стал  погружаться в дремоту с открытыми глазами. Вздрагивал от барабанного грохота или взрыва аплодисментов, вскидывал голову и тоже начинал хлопать - неизвестно кому и за что.

Наконец, надоело себя насиловать - подавлять зевки, спать урывками, стоя, как жираф. Захотелось по-человечески: лечь в кровать, дать отдых утомленному телу. Завтра на работу, он не может позволить себе еще один бездельный день. Личные проблемы приходят и уходят, а бизнес остается на первом месте. Сегодня он позвонил Бернсу и соврал, что попал на велосипеде в аварию, кстати, ею объяснит и пластырь на виске. Бернс предложил отдохнуть еще дня два, но только из вежливости. Марка ждали неотложные дела, о которых днем сообщила эсэмэской Розалина.

- Зак, - сказал он в одно из последних пробуждений. - Я ухожу. Спасибо за компанию. И за помощь.

- Не спеши, бади. Хочу, чтобы ты посмотрел один номер, мой любимый. Я тебя, собственно, ради него и пригласил. Идет в конце. Тебе  понравится. Там девушка - прелесть! Ножки, фигурка. Минут десять осталось подождать максимум. Потом сразу домой. Вместе.

Если Марк сейчас уйдет, Зак отправится за ним, одиночество - не его стихия.  Старки жизненно необходимо иметь компанию вокруг себя, даже если она состоит из одного человека. Неудобно его срывать, не дав посмотреть любимый номер.

- Хорошо, - сказал Марк и демонстративно глянул на «Ролекс».

29.

«Ролекс» показывал два часа, четырнадцать минут и двадцать две секунды. Уже двадцать три... двадцать четыре...

Не стоит спорить из-за десяти минут, тем более они уменьшаются на глазах. Жертва небольшая, Марк потерпит, хотя бы из элементарной благодарности: Зак второй день носится с ним как с инвалидом или тихо помешанным, потерявшим опору на реальность.

Чтобы не впасть в дрему, желательно чем-нибудь активным заняться. В плотном людском окружении активно получится лишь разговаривать или крутить головой. Разговаривать при играющем оркестре сложно.     Покрутить головой? Попробуем. Слева стоит Зак - глаза сверкают, в них ни намека на усталость. Как ему удается? Ах, да, он же недавно «подзарядился». Справа мужчина в очках, где двукратно отражалось происходящее на сцене.

Происходящее на сцене называлось «гуттаперчивая девушка», и Марк повернулся туда, точно зная, что этот номер станет для него последним. Круглолицая, миниатюрная девушка, вероятно китаянка, стоя на руках, изгибала тело в причудливые фигуры, походившие на иероглифы. Изгибала без видимых затруднений - легко поверить, что у нее резиновый позвоночник...

Девушка закончила, поклонилась и убежала на цыпочках. Марк дернулся, собравшись развернуться и удалиться, но для очистки совести поглядел на   часы. Если быть точным, у Старки - четырнадцать секунд, и они сокращаются размеренно и неизбежно. Осталось три, две, одна и...

Погас свет. Почти тотчас включился. Зак хлопнул Марка по плечу, показал на подиум - мол, смотри.

Перед закрытым занавесом разыгрывалась сценка. За  школьным столом    сидит парень и откровенно скучает: подпер щеку кулаком, взгляд витает в облаках. Туда-сюда ходит учительница - «синий чулок» с пучком, в сером пиджаке и бесформенных брюках, таких длинных, что скрывают обувь. Она водит пальцем как указкой и что-то говорит - невидимая скрипка пиликает заунывно, имитируя ее голос.

Больше подошла бы волынка, подумалось Марку. Была у него в средней школе математичка, миссис Браун - гундосая и монотонная как козий бурдюк, приспособленный для извлечения музыкальных звуков. Мелодичным бурдюк не назовешь, голос миссис Браун тоже. Слушая его, на уроках нестерпимо хотелось спать...

Спать...

Нельзя! Марк подавил зевок и уставился перед собой стеклянными глазами.

Неожиданно скрипка стихла и послышались тихие перестуки погремушек-маракас, громче, громче, ритм их подхватили ударные, взвились трубы, грянула музыка - развеселая и беспечная, как жизнь бразильской флавелы.  Кто-то крикнул в микрофон «самба!». Это был сигнал.

Скучающий парень вскочил, сорвал с себя мешковатую одежду и остался в прозрачной майке и белых брюках, которые сексуально обтягивали его   ягодицы. То же самое проделал с «училкой»: рванул ее костюм - под ним оказалось короткое, концертное платье из бахромы, на бретельках.

Бывший ученик и бывшая учительница танцевали самбу с вдохновением и страстью. Их энергия, удивительная в середине ночи, была настолько заразительна, что Марк забыл про усталость и незаметно для себя начал подтанцовывать, пусть не очень умело, но в латиноамериканских танцах настроение и кураж важнее техники.

Когда-то давно, еще в университете, Леонтин пригласила его в группу бального танца, как потом оказалось - не за способности, а потому, что у них не хватало партнеров. Марк согласился не раздумывая - кто из его приятелей не мечтал войти в клуб, где под красивые мелодии парни обнимают  девушек, одетых как принцессы.

Один недостаток помешал: у Марка  отсутствовала координация тела и музыки. Настроение было, ритм слышал отлично, а синхронно двигаться  не получалось. После двух попыток, отказался.

Продолжил заниматься плаванием и несколько раз занимал призовые места на все-техасских чемпионатах. Потом ходил на бокс - научиться чисто практическими вещами: держать удар, уметь защищаться и терпеть боль. Из любопытства посещал курсы кунг-фу. Недолго. Это не столько борьба, сколько философия, ею надо заниматься углубленно. Углубляться Марк ни времени, ни желания не имел, вернулся к незамысловатому и целенаправленному боксу, упражнялся с персональным тренером раз в неделю - нарабатывал автоматизм.

Дополнительный эффект: округлились бицепсы, в глазах появилась жесткость, на животе - шесть кубиков в точности, как у этого танцора, они просматриваются через майку. Парень спортивен и хорош собой. Особенно прическа: удлиненные, черные волосы обработаны муссом для мокрого эффекта, на концах закручиваются в кольца. Когда он встряхивал своей кудрявой гривой, в зале раздавался дружный женский визг. Да, он из тех брутальных мачо, которых обожают девушки.

Марк не позавидовал - он, в принципе, тоже не знал с ними проблем. До последнего времени... А, не стоит вспоминать, ночной клуб - не место для печали.

Заку танцовщица понравилась? Да, фигура пропорциональная. Ноги - класс, ровные, без чрезмерно  развитых икр как у балерин. Что-то в них есть знакомое...

Марк поднял взгляд. Нет, на Тиффани не похожа.

Хотя со стропроцентной уверенностью не сказал бы, слишком сильно загримирована: лицо покрыто ровным коричневатым тоном, ярко выделены глаза, брови и губы - точно в той манере, как у предыдущих артисток. Называется «выразительный макияж», Марк знал это из своего недолгого опыта пребывания в группе бального танца. Макияж необходим выступающим, чтобы не выглядеть как бледная задница. Одинаково накрашенные, они теряют индивидуальность и становятся похожими друг на друга. Но танцорам нестрашно, они работают не лицами, а телами.

Именно телами герои разыграли новую сценку «шутливая дуэль». Мачо, самоуверенный как павлин, ходил кругами - расставив руки, качая бедрами и выпячивая грудь. Потом схватил девушку за талию, притянул, уставился прямо в глаза, мол «я такой из себя вызывающе красивый, любая почтет за честь стать моей подружкой, сегодня эта честь выпала тебе».

Не тут-то было. Девушка оттолкнула его и показала, что в самбе разбирается не хуже - покрутила бедрами, поводила плечами, притопнула каблучком. Остановилась, выставила ножку, махнула рукой, вроде «ну, давай, показывай, на что способен». Парень вызов принял, станцевал свое соло, во время которого партнерша наигранно-недовольно качала головой «да, да, хорош ты, да не настолько, чтобы так просто заполучить меня».

Была ее очередь демонстрировать мастерство, после чего дуэлянты примирились и принялись выделывать па, перебирая ногами по сцене так быстро, будто она накалилась от знойного тропического солнца.

Зак оказался прав - номер достоин называться изюминкой концерта. Танцоры обладали артистизмом и темпераментом, к тому же выглядели очень секси, что нравилось публике. Парень не уступал партнерше в эластичности, двигался волнообразно - без какого-либо напряжения. Когда девушка показала еще более плавную волну, Марка бросило в жар. Опять колыхнулось воспоминание. Вернее, подозрение. Надежда?.. Он отдал пустой бокал другу и протиснулся ближе к подиуму.

Он вглядывался в ее лицо и не находил совпадений. Спускался ниже, на грудь - размер не удавалось определить из-за пышной бахромы. Переводил взгляд на ноги - да, они. Встала картинка прощания с Тиффани в гараже, когда она уходила к своей машине, а он смотрел на ее ноги и почему-то думал, что видит их в последний раз.

Ведь оказался прав...

Номер подходил к концу. Музыка сделалась громче, в ней преобладали ритмические там-тамы и чувственная труба. Парень выделывал нечто невероятное раскинутыми в стороны руками - будто они были без костей. Девушка эротично водила бедрами, то ускоряя, то замедляя темп. Бахрома повторяла ее движения, дрожала и переливалась. Публика выла от восторга и разражалась аплодисментами, едва не заглушая оркестр.

Затем партнеры встали лицом друг к другу, взялись правыми руками и отправились танцевальным шагом к самому краю сцены - на зрителей. Девушка шла спиной вперед. Ее сверкающие туфли на высоком каблуке привлекли и заворожили Марка, точно змеиный взгляд...

Змея...

Да вот же она - на спине, которую платье открывало до самого копчика. Чем ближе девушка подходила, тем различимее становился рисунок: у поясницы - роскошный цветок, от него вдоль позвоночника поднимается ветка и оканчивается соцветием на правом плече. Ветку обвивает лукаво улыбающаяся змея, под ее головой иероглифы. Татуировку специально покрыли цветными блестками, чтобы в свете прожекторов она выглядела эффектно, как глянцевая картинка.

Марка прошиб пот, причем в таком количестве, вроде он вышел из душа не обтеревшись. Поднял руку вытереть лоб - пальцы дрожали.

Так. Стряхнуть остатки сна и призвать на помощь логику.

«Анаконда» - название клуба.

Анаконда на спине Тиффани.

Та же самая татуировка у танцовщицы. И ноги. Он их узнал.

Слишком много совпадений, чтобы сомневаться...

Невероятно и неправдоподобно. В голове вместо радости - мутный коктейль.

Неужели это она?

Не может быть.

Почему не может?

Потому что Марк никогда бы не подумал... Не предположил...

Странно. Недавно страстно мечтал найти Тиффани, теперь так же страстно желал ошибиться.

Разве решился бы начать отношения с девушкой, если бы знал, что она танцует в кабаре? Даже не в кабаре, а в стриптиз-клубе?

Это не стриптиз-клуб, это бурлеск. В чем, собственно, проблема? Она же не голая танцует.

Да, не голая, все равно неприятно. Марк ревнив до сумасшествия. Честолюбие не греет идея, что его девушка развлекает публику разной степени нетрезвости. Что каждый возбужденный самец смотрит на нее жадными глазами и мечтает заполучить в постель. Вспомнился недавний сосед в очках, который, глядя на акробатку-китаянку, сладострастно втягивал губы и втихаря потирал промежность.

Интересно узнать насчет правил поведения для артисток. Во многих клубах их можно купить на ночь. Вдруг и Тиффани?...

Еще этот ее партнер. Слишком хорош собой, слишком ухожен, наверняка - гомо. Почему он хватает ее за места, на которые имеет право только Марк? Да, он делает это в танце... или не только... что их связывает?

Стоп! Паника на пустом месте. Логически рассудить - это не она. Зачем ей плясать по ночам, когда есть богатый покровитель?

Чтоб он провалился в ад и еще дальше!

Черт, как все осложнилось. Что делать?

Сейчас же уйти? Досмотреть и уйти? Досмотреть и устроить  разборку с выяснением личностей выступавших?

Нет, нельзя выставлять себя дураком. Нужно субтильнее.

30.

Концовка бразильского карнавала получилась фейерической. Из-за кулис выбежали девушки в украшенных стразами купальниках, в перьях, бусах, цепочках и браслетах. Они рассыпались по сцене, энергично перебирая ногами в ритме самбы, кружась и качая бедрами. Их подвижные, обнаженные ягодицы вызывали довольный гул в зале.

Ведущая пара сделала поочередно поворот, парень положил ладонь ни спину девушки и тесно прижал ее к себе, другую руку вскинул в победном жесте. С потолка посыпались шелестящие блестки, возвещая конец представления. Танцоры поклонились и под аплодисменты зрителей стали удаляться к кулисам, махая и посылая воздушные поцелуи.

«Стой!» - чуть не крикнул Марк. Только что девушка стояла совсем близко, буквально в двух метрах, а теперь уходила, и стоило усилий, чтобы не взобраться на сцену, не броситься вслед. Заметался, огляделся - кому бы задать вопрос, который сейчас важнее жизни и смерти.

- Кто она? - спросил у Зака и попал не по адресу.

Тот отбивал руки, хлопая кордебалетным артисткам, которые жеманно раскланивались на боковых подиумах. Не отрывая от них глаз, переспросил:

- Ты про кого?

- Ну... та... с гомо.

- Скажи честно: кто больше понравился - он или она?

- Старки, прекрати. Кто она?

- Ладно, не обижайся... - буркнул тот, бросил скользящий взгляд на Марка и снова отвернулся. Ненадолго. Видимо, что-то в лице приятеля его насторожило. - Не знаю кто она, не интересовался. Сейчас объявят. Слушай, у тебя такой вид, будто встретил привидение и не знаешь, что делать - поздороваться с ним или вызвать охотников...

- Дамы и господа! - проговорил в микрофон голос из-за кулис. - Перед вами выступали солисты нашего кабаре Белая Орхидея и Вампир Силвио!

Новый взрыв аплодисментов. Танцоры остановились, поблагодарили публику: девушка изящно присела и приложила руки к груди, парень раскинул руки и сделал поклон головой.

«Белая Орхидея? Еще одно совпадение: на тату - ветка орхидеи. Значит, она выступает под псевдонимом. Обычная практика. Девушки, работающие в ночных заведениях часто придумывают себе эффектные имена. Но кто ОНА?!»

Марк вперился в девушку, однако, за слоем грима лица так и не разобрал. Вдруг показалось, что она махнула рукой - именно ему, и волна воодушевления прошлась по телу. Сердце забилось короткими ударами в грудь, будто просилось на свободу из клетки.

«Как бы не умереть от счастья. Или от инфаркта. Было бы смешно. Нет, нелепо. Совершенно не вовремя. Только проклюнулась надежда найти Тиффани... Интересно, она меня увидела?»

Глупое предположение. Она его не увидела и не узнала.  Невозможно: в зале темно, на подиуме ярко. Вдобавок прожектора - они ослепляют артистов.

Жаль...

А что он хотел?

Хотел, чтобы танцовщица оказалась Тиффани, чтобы заметила его в толпе, чтобы крикнула «привет!» и бросилась на шею на глазах у публики. Хэппи-энд. Занавес.

Хороший сценарий для рождественской сказки. Алло, где Санта Клаус?

Сейчас лето, Санта Клаус спит. До его прихода исполнение желаний - дело рук самих желающих.

Надо что-то придумать и поскорее, иначе Тиффани, если это она, снова исчезнет.

Что-то придумывать усталый мозг отказался наотрез. Голова пустая, как и положено быть в середине ночи. Может, у Зака сознание посвежее? Марк взглянул на него с мольбой о помощи.

Которую тот оставил без внимания. По привычке не пропускать мимо симпатичных девушек, Старки завлекал официантку, только что принесшую им новые напитки. Его метод незамысловат: находил подходящую жертву и представлялся помощником режиссера, который ищет девушку на роль подруги главного героя фильма о любви.

Для жертвы это - первый шаг на пути к осуществлению мечты. Когда узнаёт, что актерский опыт не требуется - пройдено полдороги. Когда слышит описание героини, совпадающее с ее внешностью - готова на все.

Зак находился на второй стадии.

- ...и неважно, что у тебя нет диплома об актерских курсах. Скажу по секрету, они ничего не дают. Актерами не становятся, ими рождаются. Возьми Мерилин Монро. Природный талант. И красота. Между прочим, ты на нее похожа...

Лесть наглая и неприкрытая - официантка больше походила на длинномордую героиню «Секса в большом городе» и, вероятно, была так же стервозна.

- Ой правда? Нет, ты шутишь.

Тут Зак произнес свою коронную фразу, которую ловко приспосабливал к обстоятельствам:

- Синди, ты имеешь дело с Техасом, а в Техасе не шутят. Приведу пример - не из киношной жизни. Из тюремной. Всем известно, что приговоренный к смерти имеет право на последнее желание. Вот если он пожелает выкурить сигарету перед посадкой на электрический стул, в Техасе ему откажут. Причина? Курение вредно для здоровья!

- Правда?

- Абсолютная!

В глазах Синди - коктейль из восхищения собеседником и ожидания счастья.

- Кто играет главную роль?

- Райан Рейнолдс. - Назови имя голливудского красавчика, скажи, что дружишь и пообещай познакомить. Девушка упадет к твоим ногам, будто ты - он. Вот он, примитив. - Знаешь, кто это?

- Знаю... - Синди шумно выдохнула. - Обожаю Райана. Неужели увижу в жизни?

- Конечно! Вам предстоит вместе работать. Говорят, он отлично целуется...

«И этот павлин распустил хвост».

Марк мешать не стал, хотя поведение Зака задело: оставил друга на произвол судьбы в момент, когда тот нуждался в полезном совете. В конце концов, они здесь для того, чтобы привести его, Марка, внутреннее состояние к балансу, а приятель озабочен сугубо эгоистично - как бы зацепить новую подружку.

31.

Разозлившись, Марк опрокинул в горло вино, которого оставалась добрая треть бокала, проглотил разом. Раз умные идеи не приходят, а подсказать некому - остается напиться и действовать напролом: пойти в их раздевалку и посмотреть на «Орхидею» без грима. Если это Тиффани, увезет ее к себе, если нет...

О том лучше не думать.

Как попасть во внутренние помещения? Легче всего - через сцену. Но несмотря, что пьяный, тупой и злой как фанат «Даллас Ковбойз», Марк сообразил: лезть туда нельзя, тут же снимут и выведут на улицу освежиться. Прощупал глазами интерьер насколько позволяло освещение. Слева диваны, между ними и сценой глухая стена. Справа бар, между стойкой и сценой не заметно ни двери, ни коридорчика.

Постой-постой...

Взгляд упал на официанта, который с подносом, заставленным полными бокалами, направился от бара не в гущу клиентов, а к боковой стороне подиума. Напитки оркестрантам? Подиум ступенек не имеет, как он будет на него карабкаться? Или поставит поднос и крикнет кому-нибудь за кулисами, чтобы пришел забрал?

Идиотизм. Официант не в своем уме.

Оказалось, в своем. Не доходя до сцены пары метров, он скрылся с глаз, внезапно - будто шагнул по-гаррипоттеровски в стену.

Проверить.

Марк сорвался с места. Наверное, у него были дикие глаза - как у быка, разыскивающего тореодора, который только что дразнил его красной тряпкой, а потом трусливо убежал. Встречные люди бросали на него озабоченные взгляды и делали шаг в сторону. Правильно, пусть боятся. У Марка навязчивая идея, и если ее не удовлетворит, забодает тут всех.

Удача! Стена оказалась не стена, а перегородка того же цвета, за ней проход, о котором невозможно догадаться, если смотреть из зала. Он, несомненно, ведет в помещения для артистов, именно туда нырнул официант. Проход короткий, далее справа прямоугольный проем, плотно занавешенный темно-фиолетовой гардиной, из-за краев которой сочились лучи.

Отодвинув ее, Марк увидел довольно длинный коридор. Его освещали лампы-бра - желтые и овальные, похожие на очищенный ананас, снизу их поддерживали металлические решетки. По обеим сторонам коридора - двери. Войти в одну из них и действовать по обстановке. Скажет, что заблудился. Нет - что поклонник «Белой Орхидеи». Разразится комплиментами, попросит автограф и между прочим спросит - как ее зовут.

Только сделал шаг, на пути встал чернокожий мужчина в костюме. У него  типичная для вышибалы внешность: плечи раздуты, взгляд зверский, шеи нет. Голова круглая, лысая и блестящая как футбольный мяч, облитый шоколадом.   Он вежливо и строго спросил:

- Простите, сэр, у вас есть пропуск или членский пас?

Ни того ни другого Марк, естественно, не имел. Был бы трезвый, вовремя ретировался. Пьяному море по колено. Вдобавок включилась адвокатская привычка не сдаваться, не прощупав оборону противника.

- У меня нет, а зачем? Я только хотел навестить знакомую...

- Без пропуска нельзя. Пожалуйста, возвращайтесь в зал.

- Почему нельзя? - начал пьяно-скандальным тоном. - Мы уже предъявляли пас на входе. Что за бюрократия! - Сделал шаг к охраннику.

- Таковы правила, сэр. - Выставил руки: если клиент не поймет слов, он вытолкнет его за границу коридора.

Пришлось сбавить тон.

- Пропусти, я ненадолго. - Марк сделал просительное лицо. - Хочу выразить восхищение одной танцовщице. Зовут «Белая Орхидея». Знаешь ее?

Охранник сжал кулаки, уперся ему в плечи и толкнул назад, давая понять, что разводить дискуссии не намерен.  Прикосновение кулаков, холодных и твердых как кувалды, Марк расценил как нарушение прайвеси, которое в нормальном состоянии его бесило, а в пьяном призывало поставить обидчика на место. Он уперся ногами в пол, плечами во вражеские кувалды, головой прицелился в кадык - так учили на курсах по выживанию...

- Даглас, что происходит?

В коридоре возникла худощавая дама в прямом, сером платье с розовым шарфом, замысловато обмотанном вокруг шеи. Когда-то красивая, она не оставила попыток сохранить привлекательность. Попытки нельзя было назвать успешными: ядовито-черные волосы подчеркивали блеклость лица, ярко-красные губы придавали схожесть с мадам из борделя. Мочки ушей оттягивали серьги в виде жемчужных капель, которые говорили о ее старомодном вкусе и воспитании. В руках она держала черную папку и, когда подошла, судорожно прижала ее к плоской груди.

- В чем дело? - спросила и с опаской посмотрела на Марка, будто он явился именно за тем, чтобы отобрать эту никчемную папку.

- Джентльмен не имеет ни пропуска, ни членского паса, - объяснил Даглас, не сводя свирепого взгляда с нарушителя, будто объяснял ему его же проступок. - Хочет пройти к одной из девушек.

- У нас приличное заведение, сэр, а не дешевый секс-клуб, - с упреком проговорила «мадам». - Мы заботимся о репутации наших артистов и строго соблюдаем конфиденциальность. Пожалуйста, встречайтесь с кем угодно, но вне клуба.

Она встала вплотную к Дагласу, давая понять, что без пропуска и мышь не проскочит.

Слова слабосильной дамы не убедили Марка, ее наставительный тон лишь сильнее разозлил. Он уже один раз потерял Тиффани и второго не допустит. Никто, слышите вы, никто - ни качок с кувалдами, ни старуха с папкой его не остановит!

Он дернулся вперед, занес руку для удара...

Даглас не зря получал здесь зарплату - перехватил руку в районе пульса, сжал железной хваткой: осторожно, чтобы ненароком не сломать, но чувствительно, чтоб охладить боевой пыл.

- Выведи его через черный ход, - приказала «мадам» и кивнула в конец  коридора.

32.

- Стойте! - В проходе показался Зак, взлохмаченный и со сверкающими  глазами.

К нарушителю шла подмога, это опасно. Не теряя ни секунды, дама протянула руку к высокому столику в углу и нажала потайную кнопку.  Тотчас за ее спиной вырос еще один охранник, полный двойник Дагласа. Он сжал кулаки и поиграл мышцами на скулах, показывая - готов на все, в том числе на членовредительство.

- Не приближайтесь! - предупредила дама Зака. Тот послушался,  остановился. - Вы кто?

Отвечать пока не стал, сначала оценить расстановку сил. Расстановка следующая: один черный громила держит Марка за пульс, второй демонстративно играет мускулами, ожидая приказов от дамы, похожей на школьную директрису. Она недовольно поджимает губы и с упреком смотрит на Марка, он ей что - кнопку на стул подложил?

Что он вообще тут делает?

Как ребенок - ни на минуту нельзя оставить без присмотра...

Ясно, что влип, надо выгораживать. По возможности с минимальными потерями. Сила не на нашей стороне, значит, начнем переговоры и будем врать напропалую. Вранье производит впечатление - до тех пор, пока не раскрыто. Раскрыть они не в состоянии.

- Добрый вечер, - сказал Зак и сделал по возможности трезвые глаза. - Я Пол Корки, пишу сценарии к сериалу «СиЭсАй Лос Анджелес». Одна из серий будет про убийство в ночном клубе. Мы пришли, так сказать, понюхать обстановку... Это Итан - мой школьный приятель. Кстати, что он натворил?

- Пытался пробраться в гримерку к танцовщицам, - пояснил Даглас обвиняющим тоном. Если бы был прокурором, потребовал бы десять лет.

- Очень его понимаю, у вас артистки - первый сорт! - Лесть никогда не помешает. - Отпустите, он правил не знал. Я объясню. Итан красивых девушек никогда не видел. Вчера приехал из Кеншасы штат Висконсин...

- Мистер Корки, вы член клуба или просто посетитель? - перебила дама.

Прежде чем ответить, подумал - чем это обернется. При нарушении члену временно запрещается посещать клуб, посетителю могут запретить надолго или навсегда.

- Я привилегированный член. Но продолжу про Итана. Кеншаса - тихий городок на берегу тихого озера. Жители, в основном пенсионеры, застенчивы и добродетельны. В ночные клубы не ходят, слово «стриптиз» считают ругательством. Развлечений всего два: сходить на рыбалку или прокатиться в трамвае по единственной в городе трехмильной ветке. Немудрено, что в Лос Анджелесе у Итана глаза разбежались и голова немножко поехала... А у вас в клубе уютно. Я бы посоветовал режиссеру снимать серию именно здесь.

Убаюкать себя сказочками дама не дала. Просверлила глазами Зака, определив в нем ответственного за поведение обоих.

- Вы провели его по своей карточке или покупали билет? - спросила тоном детектива из того самого «СиЭсАй». Старки в ответ пожал плечами: не собирался выдавать слишком много информации. Она не унималась: - Ваш друг пытался проникнуть на закрытую территорию с применением силы. Это грубое нарушение.

Она сделала паузу, Зак опять промолчал. А что она ожидала - слез, просьб, раскаяния? Или взятку? Пусть только подумает о чем-то противозаконном...

- Сэр, я должна предупредить вас о следующем. Нарушители порядка лишаются права посещать заведение в течение месяца или вообще исключаются из клуба. Но. Если у вас это в первый раз, то меры можно смягчить.

- Смягчите пожалуйста. Мы больше не будем нарушать. Обещаю.

- Хорошо. Наказание следующее. Ваш приятель, как зачинщик, не имеет права приходить сюда две недели. Вам вход не воспрещен, но в течение месяца не можете никого с собой приводить. Предъявите пас, я сделаю  отметку.

Верить ей или не верить? Зак прикрыл глаза и предложил мозговым извилинам поработать на тему: если отдать членскую карточку, чем плохим это может обернуться?

Отяжелевшие от усталости и алкоголя извилины работать не желали: сейчас ночь, мы на заслуженном отдыхе. Предлагаем самый простой выход - сбежать.

А что? Это идея.

Исполнимая ли?

Взглянул на гориллоподобного Дагласа - его рука держала Марка надежней наручника.

Сбежать удастся, если бросить друга на произвол судьбы.

Не выход.

Так, пререкания не помогут, проявим добрую волю. Зак поднял руки, мол «на ваши аргументы возразить не имею, потому сдаюсь». Полез в задний карман брюк и заметил, как двойник Дагласа напрягся. Наверное, подумал, что сейчас вместо паса появится пистолет. Пусть успокоится, не на кокаиновых разборках.

Достал из портмоне белую карточку - с золотыми буквами, квадратным фото в левом нижнем углу и штрих-кодом на обратной стороне.

На угловом столике, на одной ноге стоял экран в черной рамке, похожий на мини-телевизор. Отдельно лежала клавиатура и сканнер в виде фена с расширенной трубой. Дама провела его лучом по штрих-коду. Сканнер пискнул, на экране появилась информация.

Дама глянула, хмыкнула.

- Кажется, вы сказали «Пол Корки»?

- Нет, вы ослышались. Я сказал «Зак Старки».

Она иронично опустила уголки губ, потыкала в кнопки пальцем с красным ногтем и вернула карточку хозяину.

- Вы можете идти.

- А Марк?

- Не знаю, кто это, - съехидничала она. - Идите.

Когда Зак скрылся с глаз, приказала:

- Даглас, проводи гостя.

- Подождите! - отчаянно крикнул Марк. Уйти, не разузнав что-либо о Тиффани? Невозможно. - Скажите хотя бы, как по-настоящему зовут девушку, которая танцует под именем «Белая Орхидея»?

- Даглас! - железным тоном проговорила «мадам» и мотнула головой в общий зал.

Охранник крепко взял Марка за левый локоть, дернул. Возмущаться, сопротивляться так же бесполезно, как переть лбом против бульдозера. Прежде, чем выйти на люди, Марк повел рукой, за которую держал Даглас.

- Отпусти. - Все-таки стыдно: ведут под конвоем, как проштрафившегося подростка.

- Обещаешь вести себя как следует?

- Обещаю.

Даглас окинул его быстрым взглядом: одет опрятно, не пьяный, не обкуренный, не агрессивный. Риска почти никакого. Отпустил руку, сделал непринужденное лицо, встал плечом к плечу - лучшие друзья, которые весело проводят время.

С каждым шагом, приближавшим к выходу, у Марка внутри что-то сжималось, наверное дыхательный орган, потому что становилось трудно дышать. Приостановился, сделал последнюю попытку.

- Даглас, ответь хоть ты, как ее зовут? Разве прошу слишком много?

- На улице поговорим, не задерживайся, - вполголоса проговорил тот и легонько подтолкнул в спину. - Если мисс Дэвис увидит, что ты еще здесь, мне грозят неприятности.

33.

Поджидая друга, Зак нервно патрулировал перед дверями «Анаконды». Настроение пасмурное с перспективой ухудшиться. Вечер, обещавший стать лучшим на неделе, обратился катастрофой: интрижка с официанткой сорвалась, из клуба пришлось уйти раньше времени, к тому же Марку закрыли туда вход. Обоих наверняка занесли в черный список, а за что, спрашивается?

Эх, Марк...

Что-то долго он не выходит. Как бы опять не начал буянить. Совсем психика у человека нарушилась. И чего вздумал строить из себя Супермена, переть на охранника?

А вот и он - под конвоем. Почему вышибала не уходит? На улице его полномочия кончаются.

Пойдем разберемся.

- Даглас, извини, я против тебя ничего не имел... - проговорил Марк, останавливаясь на тротуаре.

- Я не обижаюсь. Вижу, ты не хулиган, просто расстроен. Про  девушку скажу следующее. Танцует в кабаре года два или чуть больше. Никто не знает ее настоящего имени. Здесь вообще мало кто дружит. Работают вместе, остальное врозь. «Орхидея» отличается от других танцовщиц. Вежливая, нос не задирает. Нас, охранников, многие считают за второй сорт, мол - гориллы и все такое. А она нет. Пройдет, обязательно поздоровается. Видно, что неизбалованная.

- У нее есть бой-френд?

- Не знаю. Не видел ее ни с парнями, ни с девушками. После выступлений спешит домой. Иногда посидят вдвоем с Силвио в баре, там, внизу, ты, наверное, видел. «Седьмая Миля» называется. Уходят отдельно. Вернее, уходит она, он не знаю что дальше делает. Твоя экс-подруга? - поинтересовался Даглас.

- Честно сказать, за гримом не совсем разглядел. Фигурой похожа на... В-общем, мы с одной девушкой расстались, неожиданно. Не успели обменяться координатами. Эта «Орхидея» показалась знакомой. Хотел   узнать имя.

- Только не вздумай ее преследовать. Тем более в клубе. Мисс Дэвис осложнений не любит. Ну, мне пора. Желаю удачно добраться до дома.

- Подожди. - Марк порылся в кармане брюк. Нащупал купюру, свернул поменьше, быстро сунул Дагласу в нагрудный карман. - Спасибо за все. Вот, купи детям мороженое.

Тот широко улыбнулся - впервые за вечер.

- Детей нет пока. Мороженое я и сам люблю. Ну, пока. - Даглас кивнул и,  легко взбежав по ступенькам, смешался с толпой посетителей, все еще прибывавших в клуб.

- Что происходит, бади? - спросил Зак. - Ты уже в другую девушку влюбился? С одной стороны правильно. С другой как-то... не совсем корректно.

- Нет, все не то, что думаешь. - Марк замолчал.

- Ты в порядке?

- Да.

- Не хочешь рассказывать?

- Зак, мне неудобно опять нагружать тебя своими проблемами. Ты и так чуть из клуба не вылетел по моей причине. Мы оба вымотались, давай по домам? Я тебе завтра, то есть сегодня вечером позвоню.

- Ты устал? - Зак повел плечами. - Я не устал. Побыл на улице, взбодрился.

- Вообще-то, я тоже. В клубе в сон клонило, теперь нет.

- Вот именно. Чем дома займешься? Знаю тебя - будешь лежать, переживать. В твоем состоянии одиночество противопоказано. Давай, рассказывай. Вместе что-нибудь путное придумаем.

- Хорошо. Давай пройдемся.

На этой стороне улицы было мало отдыхающего народа, все больше темных личностей: девушек сомнительной профессии, мужчин с угрожающим взглядом, подростков, неизвестно чем занимающихся среди ночи. Легко попасть в переделку с ограблением или в лапы наглой проститутки, которая вцепится и заорет, что ей не заплатили. Друзья перешли на другую сторону - там тротуар светлее, публика приличнее. И вдалеке стоянка такси.

Уставившись в асфальт, Марк прокручивал события назад, чтобы начать с начала.

- Помнишь последний номер, самба? Сказал - он твой любимый, посмотрим и домой.

- Конечно, помню. А что такое?

- Ты до конца не досмотрел, отвлекся на официантку. А я досмотрел. У танцовщицы на спине точно такая татуировка, как у Тиффани.

- Как ты ее спину-то разглядел?

- У нее платье с вырезом сзади.

- Никогда не замечал. А лицо?

- Не разобрал - слишком сильно была накрашена. Ноги тоже похожи. Подумал, это Тиффани...

Зак приобнял друга.

- Извини за правду, бади, но ее потеря повлияла на твои умственные способности. Страдаешь, в каждой девушке ищешь ее черты. Давай порассуждаем. Согласно твоему вчерашнему рассказу, ее похитили и держат где-то взаперти. Как же она оказалась в клубе, да еще на сцене? Даглас сказал, она работает там больше двух лет. Ее похитили и заставили танцевать? Глупость. Второе. Если любит, почему не позвонит тебе, не объяснится? Не вяжется что-то. Говоришь, татуировки одинаковые. Да их делают по шаблону. Все эти змеи, цветы, ангелы... Ноги у танцовщиц тоже похожи - ровные, тонкие. Кривоногих туда не берут.

- Логично. Наверное, ты прав. Я тоже сомневался. Хотел сходить за кулисы выяснить. Меня этот двустворчатый шкаф Даглас остановил. Я попросил пропустить - вежливо, не буянил, не ругался...

- Ты точно сумасшедший, - дружелюбно перебил Зак. -  Гримерки артистов - святая святых любого заведения, охраняются лучше, чем кабинет главного менеджера. Туда муха не пролетит, не то, что любопытный поклонник, тем более подвыпивший. Прежде чем лезть напролом, со мной бы посоветовался.

- Хотел посоветоваться, да ты Синди обхаживал. Не стал мешать. Кстати, как получилось, что ты в самый нужный момент появился?

-  Боковым зрением отметил, что ты с места сорвался. Спросить «куда?» не успел. Только спину увидел, скрывшуюся за перегородкой. Подумал, у тебя там дела. Подождал, потом пошел проверить, все ли в порядке. Я и не знал, что там проход во внутренние помещения.

- Извини, Старки, навлек на тебя неприятности. Ты, кстати, здорово мне отомстил - представил идиотом Итаном из Висконсина.

- Ха-ха! Ничего, переживешь. Мы еще легко отделались. Если бы та директриса вызвала полицию... Ладно, забудем. Что дальше собираешься делать?

- Не знаю. В голову ничего полезного не идет. А ты как бы поступил на моем месте?

Несмотря, что много выпил, Зак рассуждал трезво.

- Прежде всего ответь самому себе. И мне тоже. Ты все еще желаешь найти Тиффани или... как получится?

- Очень хочу найти. Сейчас сильнее, чем когда-либо.

- Хорошо. Буду тебе помогать. - Зак недолго подумал. - Учитывая, что «Анаконда» - наша единственная зацепка, предлагаю сходить туда еще раз и попытаться встретиться с танцовщицей. Как ее псевдоним?

- «Белая Орхидея».

- Вот. Узнать, кто скрывается за этой «Орхидеей». План простой и гениальный. Как тебе?

- План хорош. Одна загвоздка: в клуб меня не пустят, а ты Тиффани в лицо не знаешь. Фотографий нет...

- Нет - сделаем, - сказал Зак и остановился возле голубого с белой крышей такси. - Не печалься, Марки, поезжай домой и спи спокойно. Займусь твоим делом. Самому интересно, чем закончится.

- Только не откладывай.

- Понимаю. Доверься мне. Завтра вечером позвоню.

34.

Ночь Марк не спал - от переутомления, днем ездил в Сан-Франциско на переговоры с возможным клиентом. Клиент - миллионная компания из Силиконовой долины, ее представлял ведущий менеджер Дэйв Паланик. Он попросил защитить их доброе имя в борьбе против уличных демонстрантов. «Коммунистов» - сказал Паланик и постучал пальцем по лбу. Они каждый день с утра пораньше выходят к автобусам, на которых возят работников компании, и требуют закрыть все инновационные предприятия вообще. Потому что из-за них одни неприятности: рабочие места сокращаются, цены на жилье взлетают, социальное неравенство растет. А самое противное - видеть каждый день снующие по хайвэям директорские  «Лексусы» и «Порше», символы загребущего капитализма.

Паланик прослышал про успех адвоката Руттенберга и желал  побеседовать именно с ним. Марк провел переговоры и контракт заполучил, но слишком большой кровью. Домой явился поздно, около полуночи, еле передвигая ноги - дохлый лангуст с нервами, скручеными как бельевые веревки.

Домашний телефон надрывался рингтоном «Я люблю двигаться» из мультфильма «Мадагаскар». Рингтон заводной, оптимистичный, услышишь, так и хочется потанцевать или попрыгать.

Только не сегодня.

Пусть орет, болтать ни с кем желания нет.

Марк бросил у порога портфель с ноутбуком, пиджак, скинул ботинки. Понес на кухню пакет с продуктами.

Телефон продолжал веселиться.

Дурацкая музыка. Раздражает. Зачем он ее скачал? Лучше бы поставил что-нибудь серьезное. Гимн США. Нет, похоронный марш. По скончавшейся на самом пике любви. Или по угасшей преждевременно надежде. Нет - по умершей радости бытия.

Нарочито не спеша выложил фрукты, хлеб, сыр, распределил по полкам в холодильнике. Закрыл. Постоял.

Телефон замолк, резко - вроде обиделся.

Пить хочется. Открыл дверцу. Апельсиновый сок, лесные ягоды, родниковая вода... Смешал воду с ягодами, едва поднес ко рту, опять звонок.

Надоело! Где этот тупой телефон с его неистребимым оптимизмом? Грохнуть об пол, пусть узнает, что такое боль...

Марк стукнул неотпитым стаканом по крышке стола и бросился в гостиную. Трубку нашел не сразу, разнервничался, стал чертыхаться. А, вот она - спряталась в углу дивана, за подушкой. Схватил, собрался отключить. В суматохе вместо сброса нажал на прием, не заметил и продолжил изрыгать ругательства...

- На кого ты так взъелся? - спросил из трубки Зак. Голос звучал бодро - позавидуешь.

- На себя, на кого же еще, - ворчливо ответил Марк и плюхнулся на диван. Откинул голову на спинку, прикрыл глаза, провел пальцами по векам.

- Ощущаешь себя лузером?

- Ну, не Капитаном Америка!

- Ха-ха-ха! - Старки зашелся смехом так заразительно, что Марк не выдержал, улыбнулся. Потом хохотнул. Раз, другой. И вдруг разразился громогласным хохотом - сотрясая грудь и надрывая горло.

Смеялся долго и до слез. Когда успокоился, почувствовал - нервный комок над сердцем распустился, стало легче дышать. Смехотерапия в действии. Надо почаще ее применять. Неприятности жутко утомляют.

- Спасибо, что насмешил.

- Не за что. Не усугубляй, Марк, относись к себе толерантно. Ты не лузер, а человек с отложенным успехом, так сейчас принято говорить. Вообще - как настроение? Не передумал искать свою таинственную Тиффани? - спросил Старки и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Слушай, бади. У меня несколько неловкое   ощущение.

- Насчет чего?

- Насчет истории с этой неуловимой девушкой. Чем больше я в нее углубляюсь, тем страннее она мне кажется. Ты уверен, что Тиффани существует в действительности, а не только в твоей фантазии?

- Думаешь, мне пора ко врачу?

- На въезде в одну психлечебницу стоит доска со словами: «Ожидай чудес». Вдруг они правда помогают?

Марк не ответил.

- Ладно, я пошутил. А если серьезно - ты давно в отпуске был? Когда в последний раз занимался сексом? - Зак вульгарно хихикнул.

- Тебе смешно, а мне не очень. - Марк собрался пожалеть, что вступил в разговор.

- Извини, ничего обидного не имел ввиду. Прощупал, не отказало ли тебе чувство юмора.

- Не отказало, можешь быть спокоен. Ты зачем звонил, что-нибудь дельное предложить или только похихикать?

- Что, уже и повеселиться нельзя? Ладно. Перейдем к делу. В субботу идем в «Анаконду» и пробуем раскрыть инкогнито «Орхидеи».

- Уточнение: идешь ты, а я сижу в машине и жду результатов. Не забыл, у меня запрет там появляться.

- Значит, вся ответственность ложится на мои плечи?

- Выходит, что да. Да не волнуйся, Старки. Если не получится, я обижаться не буду. Благодарен тебе за помощь. Настоящий друг, нянчишься со мной, время теряешь.

- Для того мы друзей имеем, - совершенно серьезно проговорил Зак. - Значит, слушай. Завтра пятница, я занят: днем уезжаю к клиенту в Сан Диего, потом еще одна встреча. Деловая - чтоб ты не подумал чего. В субботу утром отсыпаемся, вечером отправляемся в клуб. Надеюсь, эта девушка выступает там каждую ночь. Во всяком случае, в выходные - обязательно. У них классный номер, наверняка служит приманкой для гостей.

- Еще какой приманкой! Лакомый кусочек... Где встречаемся?

- У тебя. Отправимся на твоей машине.

- Во сколько подъедешь?

- Около полуночи. Постарайся к тому времени хорошенько отдохнуть.

- Постараюсь.

35.

Следующий день тянулся долго и нудно, вроде Марк сидел не на работе, а в очереди за социальным пособием. Лучший способ подогнать время - не замечать его. Не замечать можно, если погрузиться в работу.

Сегодня он погрузится с головой и до конца дня из конторы не выйдет, даже если объявят атомное нападение.

Закрыл двери, опустил жалюзи на окне - замуровался, как в бункере. Попросил Бернса его не беспокоить, запретил Розалине сообщать о звонках. Марк есть, но его нет. Ни для кого. Кроме... Стоп!

Уселся за компьютер и принудил себя сконцентрироваться на документах. Когда принуждение ослабевало, всплывали мысли о субботней шпионской операции. Повезло, что на следующей неделе крупных процессов не запланировано: заниматься чем-то серьезным был не в состоянии, с рутинными делами справлялся на автопилоте.

Черепашьим темпом проползла пятница.

Еще один день прожить...

Хорошо, что мы не на Венере - там день длиннее года.

Утро субботы Марк собирался посвятить обстоятельствам  происшествия, которое в средствах информации громко нарекли «Фейсбук-убийство». Одна девочка в социальной сети обидела другую, та тоже через сеть подговорила своего знакомого ее прикончить.

Происшествие, в принципе, обыденное, могло быть названо «Гибель тинейджера» или «Поножовщина на почве ревности» - но это сухо, нечего-не-говоряще. Журналисты предпочитают «шапки», хватающие внимание,  запоминающиеся. Классика жанра: «Черный Георгин», «Унабомбер» - старые дела, а только произнесешь название, и каждый знает, о чем речь. «Зеленая вдова» опять же. «Фейсбук-убийство» встанет в их ряд, о нем уже трубят газеты и теленовости, скорей всего потому, что красиво звучит.

Не зря они там сидят, кофе переводят - писаки-крючкотворы, придумщики заголовков...

Кстати, компаньон Бернс именно из газет узнал об убийстве, проявил расторопность, заполучил в производство. Оно идет по системе «про део», то есть бесплатно для клиента - пятнадцатилетнего Джесси, который по словам протокола «за сто долларов согласился убить Ми Хуа». Он был бы невыгоден, если бы дело не раскрутили как сенсацию. Контора получит дивиденды в форме упоминаний в информационных средствах. Марк еще не вник в суть, а дивиденды уже начали капать - Бернс два раза мелькнул в новостях.

Пусть. Он любит на себя, красивого, смотреть...

Сейчас для многих мечта - появиться на экране. Прославиться. Хоть чем-нибудь, хоть голыми сиськами и жирными задницами - ради лайков в инстаграме.

Тщеславие и суета. Сто лет назад один доктор по болезням ума сказал: первым признаком глупости является отсутствие стыда. Значит, уже тогда болезнь зарождалась... А сейчас приняла форму эпидемии.

Которая не затронула Тиффани. Она упорно не желает светиться. На сайте «Анаконды» полно фотографий - танцоры, акробаты, которых он видел в «Кабаре», короткая информация о них. Но ни одного фото или упоминания об «Орхидее».

Почему она так настойчиво заботится о сохранении прайвеси? Сама или кто-то заставляет? Почему до сих пор не позвонила?

Чутье подсказывало Марку, что Тиффани находилась в положении жертвы. Но почему она ему не рассказала, не доверилась? Он бы встал на защиту - поднял полицию, организовал круглосуточную охрану. Завел бы дело и обязательно выиграл, ведь она не просто клиентка.

Скрытная, скромная, страстная душа...

Только бы найти ее.

Марк больше не прогонял мысли о Тиффани, и странно - они растворились сами собой. Откинулся на кресле, заложил руки за  голову. Чувствовал себя почти нормально - выспался, пробежался, как-то внутренне успокоился. Вроде, уже точно знал, что сегодня вечером нечто хорошее произойдет, хотя на это никаких намеков. Наверное, от Зака позитивом заразился.

Взглянул на радионавигационные часы с белым циферблатом и четкими, черными цифрами. Стрелки стояли вверху одна на одной.

Только полдень...

Как убить оставшиеся двенадцать часов?

Позвонили в дверь. Пришла уборщица - молчаливая по причине незнания языка китаянка... как ее... Ван Чжун и еще что-то, Марк не запомнил. Неважно - он все равно по имени к ней не обращался, только «мисс». И то не знал, правильно ли, вдруг она замужем? Она не возражала, значит - в порядке.

Ван приходила раз в неделю, по субботам, когда хозяин находился дома. Точного возраста ее не знал, на вид дал бы тридцать с допуском в обе стороны лет десять. Была она традиционно хрупкого телосложения, некрасивая даже по китайским меркам, зато всегда улыбалась - и на нее приятно было смотреть. Убиралась она прилежно, но поверхностно, только там, где видно. Марк претензий не предъявлял:  дом большой, за положенные пять часов Ван не успела бы вылизать до блеска каждый его уголок.

Чаще всего на эти пять часов он уезжал в спортклуб, на пляж или по другим делам, когда возвращался, расплачивался - с прибавкой за работу в уик-энд. Сегодня уезжать неохота. Подспудное беспокойство удерживало: договорились с Заком встретиться в полночь, но вдруг он план поменяет? Позвонит, а Марк - за тридцать километров на песке валяется...

Чтобы не мешаться под ногами у Ван, решил помочь с уборкой, так время незаметнее пройдет, и голове отвлечение. Выбрал что попроще - протирку пыли.

Не начав, отказался.

Протирать пыль - самое бессмысленное занятие на земле. Эффект на один день, а то и короче: уже к вечеру пыль сядет на то же место, с которого ее согнали. Это напасть похлеще мышей или тараканов. Войну с ней человеку со всеми его инновациями и высокими технологиями не выиграть никогда. Пыль существовала и будет существовать. Это необходимая часть природы, с нее, собственно, все и началось - с космической пыли.

Конечно, иногда с ней надо бороться, но пусть это делает Ван Чжун - у нее талант...

«Развел философию, - укорил его внутренний голос. - На самом деле тебе попросту не хочется ходить по дому с тряпкой».

«Да, не хочется, - согласился Марк. - Заниматься бессмысленным делом не позволяет интеллект».

Глядя, как Ван начищает раковину, почувствовал себя бездельником. Завел самодвижущийся пылесос в виде тарелки на колесах, запустил в гостиную, сам опять остался без дела.

Взгляд упал на диван - его  красота и гордость. Заметил два пятна размером с вишню, оставшиеся после того, как грохнул вазу на террасе и с грязными ногами завалился спать.

Ощутил нечто вроде угрызений совести - перед кем? перед диваном? сумасшедший! - и отправился за пятновыводителем. Нашел флакон с пульверизатором и розовым названием на этикетке, захватил губку, чистую тряпку. Обратно шел и чуть не наступил на ползающую по полу тарелку - в последний момент задержал занесенную ногу. Повезло пылесосу.

Пятна оттерлись отлично. Марк с самодовольством  осмотрел обивку и оставил подсыхать, а для себя стал искать другое занятие.

Нашел: протереть в спальне жалюзи - работа, до которой у Ван не доходили руки. Марк протирал их самолично, раз в полгода, качественно и неторопливо - каждую полоску отдельно, плоскими щипцами с меховой поверхностью.

Потом поливал цветы в саду, очищал барбекью от жира, прочесывал граблями траву, вылавливал из бассейна мусор.

Что еще?

Отдыхал на лежаке в тенечке, читал на ай-пэде последние новости про «Фейсбук-убийство». Потом набросал план защиты Джесси, упор сделал на несовершеннолетие. Когда познакомится с ним поближе, найдет другие аргументы, которые уже сейчас легко предугадать: сложная финансовая ситуация в семье, безотцовщина и тому подобное - вещи, которые в суде считаются смягчающими обстоятельствами, а в жизни нет.

В восемь вечера Марк поужинал мексиканским вегетаринским тако с овощами и грибами. Он не был противником убийства животных ради пропитания людей, но удобно, когда обращаешь внимание на калории. В вегетарианских блюдах вполовину меньше энергии, чем в мясных того же объема - что важно для ужина. После еды двойное удовольствие: сидишь с полным желудком и не переживаешь, что переел.

Сегодня Марк вообще ни о чем не переживал, разница со вчерашним настроением как день и ночь. Сидел на саморучно отчищенном диване, глядел в потолок - по-философски умиротворенно. Как все-таки просто жизнь устроена: когда есть чего ждать, есть смысл жить.

Потом вспомнил, что перед поездкой желательно принять душ. Разделся, прошел в ванную, встал перед зеркалом. Отклеил пластырь и долго осматривал рану на виске, осторожно дотрагиваясь, проверяя - достаточно ли поджила, чтобы оставить ее открытой. Рана зарубцевалась и превратилась в царапину, болела, но не кровоточила - оставим.

После душа надел халат и устроился перед телевизором. Прошелся по каналам, остановился на реалити-программе о женщинах, которые впервые забеременели в юном возрасте, и потом еще раз - одновременно со своими дочерьми-подростками. Забавно, как дети в точности повторяют судьбу родителей. Какие же они все глу...

Звонок на мобильный.

Время: одиннадцать - двадцать три.

Это должен быть Зак.

Все, что она хочет - часть 4

1.

Зак звонил из такси, сказал, что прибудет минут через десять. Долго болтать было не о чем и неохота. Марк отключился и, вроде, тем же нажатием включил собственный мандраж. Чтобы не подпитывает его, не давать разрастаться, старался думать о будущем не далее, чем на пять минут вперед. Сосредоточился на сиюминутном: надеть джинсы, носки, майку, кофту. Часы не забыть, телефон. Что еще? Взять с собой бутылку воды? Нет, если понадобится, купит по дороге.

Дверной звонок.

Зак выглядел свежо, улыбался широко и ненатурально, то ли скрывая   нервозность, то ли желая видом своих идеально белых зубов подбодрить приятеля. Был одет примерно в то же самое и хорошо, что без техасской символики. Зато безвкусно. Кофта белая с синими рукавами, будто он только что явился с тренировки. Молния ее застегнута до половины, из разреза выглядывает майка с тупым рисунком: на фоне американского флага морда Микки Мауса. Вот удивительно, Зак - умный человек, а насчет одежды ни малейшего понятия о стиле...

Обменялись рукопожатием и короткими «привет-привет», прошли в гараж. Гость сел на пассажирское кресло «Мерседеса», хозяин - за руль и занялся шоферской рутиной. Рутина давала сбой, вернее Марк давал сбой. Тыкался ключом стартера в дырку и не попадал. Опускал крышу, беспокойно вертелся, проверяя - ровно ли ложится. Поднимал дверь гаража, слишком сильно надавил на кнопку, и она заела.

Зак наблюдал.

- Волнуешься, амиго?

- А ты бы не волновался?

- Честно сказать - не знаю... Сомневаюсь, что вообще оказался бы на твоем месте. Не люблю трудностей, особенно в отношениях с прекрасным полом. Всегда можно найти простое решение.

- И какое бы ты предложил мне? - спросил Марк, хотя полезного совета не ожидал.

И правильно делал.

Зак  не любил вмешиваться в чужие дела. Помочь - да, лезть с расспросами или давать советы - нет. Не его компетенция. За лечением души обращайтесь к психотерапевту, у него всегда наготове стандартный вопрос: как давно вы ухаживали за собой? И стандартный совет: лягте поудобнее, расслабьтесь, дышите глубже. Будто если все время удобно лежать и глубоко дышать, счастье гарантировано.

В случае Марка выход очевиден и незамысловат - бросить все и беречь психическое здоровье. Но он романтик и однолюб, советом не воспользуется, не стоит и предлагать.

Они, конечно, друзья и очень похожи, но жутко разные в отношениях с женщинами. Зак был влюбчив - во всех сразу и ни в кого надолго. По поводу непостоянства не испытывал угрызений совести. Вел себя честно: любовницам никогда не обещал жениться, жене никогда не предлагал развестись. Расставался с подругами легко и без страданий, часто без видимых причин. Хотя одна причина всегда имелась в запасе на случай, если девушка требовала объяснений: он женат! И счастлив в семейной жизни - по-своему, но все равно. Какие могут быть претензии?

Больше всего на свете Зак ценил комфорт тела и души и то же самое посоветовал бы делать Марку. Зря он тешит себя надеждой разыскать  Тиффани. Если бы любила и хотела вернуться, нашла бы способ связаться с Марком. Для чего существуют телефоны, компьютеры и прочие достижения современности? Даже, если она под контролем или чего-то боится, могла бы улучить момент. Объяснить. Посоветоваться. Дать о себе знать, чтобы не мучить человека. Если до сих пор не сделала, значит, не считает нужным.

Но не стоит навязывать другим собственную мудрость, у каждого должна быть своя. Если Марк хочет, пусть обманывается. Попадет в проблемное положение, Зак не оставит его одного. Поможет чем может - по старой дружбе и из спортивного интереса. Чем черт не шутит, вдруг у него получится? Шансов мало, но в жизни порой случаются удивительные вещи. К тому же фактор удачи еще никто не отменял.

- Ты большой мальчик, сам знаешь, что делать, - уклончиво ответил Зак.

- В том и дело, что не знаю...

- Могу сказать одно: чтобы ты не слишком много ожидал. Приготовься к худшему варианту. Если он случится, настройся идти дальше. Не случится - твоя удача. Не знаю, чем тебя привлекла эта загадочная Тиффани, но она   не единственная в Лос Анджелесе симпатичная курочка.

Марк помолчал. Единственная? Не единственная? Глупые определения. Она - то, что нужно.

- Я тебе уже говорил. Тиффани особенная. Ее невозможно описать словами, только ощущениями. Такая хрупкая... Бесхитростная, бескорыстная. Не строит из себя диву. Не врет, лучше промолчит. Желания не таит. Не боится выглядеть слабой. Но и в обиду себя не даст. Она в балансе. Непохожа на современных, как ты говоришь, курочек, которые кудахчут о своей независимости, а чуть что - бегут за помощью к петуху.

- Ах, не относись слишком серьезно к феминисткам. Они, как дети, которым вдруг многое позволили. Думают, что это их собственное достижение, и орут про то на каждом углу - чтобы прежде всего убедить самих себя. Думаю, ненадолго это, поиграют и бросят. Вернутся к старым, добрым традициям патриархата, когда мужчина находился на лидерских позициях. Впрочем, одно достижение эмансипации мне очень даже нравится - то, что женщины принялись экспериментировать в постели. Это единственное место, где я уступаю им инициативу. Кстати, про секс. Ты слышал о новой позе, называется «Гудини»?

- Не слышал.

- Классная придумка. Одно условие - выполнять следует на первом этаже или в комнате с балконом. Говоришь девушке, что хочешь войти сзади, ставишь в позицию и зовешь друга. Он входит в нее, а ты потихоньку выбегаешь и машешь в окно. Представляешь ее удивление? Супер-трюк. Ха-ха-ха!

- Уже опробовал?

- Нет еще. Хочешь поучаствовать?

- Ты сумасшедший.

- Я про тебя недавно думал то же самое.

Зак поерзал в кресле, устроился поудобнее, положил правую руку на дверцу. Ночью хорошо заниматься двумя вещами: или сексом, или философией.

- Во всем надо знать меру. В эмансипации и в ее противоположности.  Взять тех же амиш. Удобства цивилизации - телевизоры, телефоны и прочее не признают. Электричеством не пользуются. Одеваются в темные, бесформенные вещи и годами носят одно и то же. Ездят в повозках, запряженных лошадьми. Лечатся природными средствами. Короче, живут по стандартам давно ушедших времен и наверняка так же занимаются сексом. По-миссионерски: в темной комнате, закрыв глаза, не снимая пижам и ночных рубашек. Бедные их жены. Они - лишь машины для производства младенцев. О том, чтобы получить удовольствие от процесса, нельзя мечтать.

- Религия не позволяет, - вяло отозвался Марк.

- Жить ради исполнения религиозных заповедей по меньшей мере глупо. Жизнь слишком коротка, радуйся, что существуешь! Я бы на месте их женщин восстал. Потому что в современном мире есть вещи поинтересней, чем постоянно быть беременной или кормящей. Самая примитивная эксплуатация женского организма, которую следует запретить на государственном уровне. У амиш представление: чем больше детей - тем лучше. Иметь меньше шестерых неприлично. В Пенсильвании  их население за двадцать лет увеличилось вдвое. Считаешь, нормально? - с  возмущением вопросил Зак и повернулся к другу за поддержкой.

Поддержки не получил. Проблемы воспроизводства среди амиш Марка волновали в последнюю очередь. Скорее, не волновали вообще. Пенсильвания находится в другом конце страны, ее жители представляются человеческими динозаврами, сохранившимися в отдельно взятом штате. Что с них взять?

Но спасибо другу, что старается его развлечь, чтобы забыл про напряжение, которое в другом случае росло бы с каждым километром. Вдобавок за разговорами дорога кажется короче, давно известный закон.

- Как тебе другое сексуальное отклонение - полигамисты? - спросил Марк, задавая новую тему.

- Ужас. Идея, вроде, неплохая: один мужчина и несколько жен. Но исполнение... У них там сплошная ревность, инцест и опять же бесконтрольное размножение! Нам не от Мексики надо стеной отгораживаться, а от Юты, чтобы не распространяли свой разврат на другие штаты. Вообще, знаешь - за что я люблю Америку?

- Потому что в ней находится Техас?

- Это само собой. Еще за многообразие и свободу выбора. Здесь каждое извращение существует совершенно легально и находит последователей.

- Пусть. Они далеко. К нашему делу отношения не имеют.

- Да, про дело. Я вот что хотел спросить. Если та «Орхидея» окажется Тиффани, что предпримешь?

- Странный вопрос.

- Ничего не странный. Ты же знаешь репутацию девушек из ночных клубов. Вдруг она не так чиста и невинна, как тебе ка...

- Старки, давай без пошлостей, - незлобиво перебил Марк. - Веди себя. Ты же еще не пьяный.

Зак попытался смягчить попытку выступить в роли святоши.

- Я и когда пьяный корректный. Ты разве не замечал?

- Замечал. Интересно, а когда ты некорректный?

- Наедине с собой. И с тобой. - Зак шутливо потрепал плечо друга. - Не печалься, амиго! Найдем твою Тиффани. Я почему-то уверен.

- Хорошо бы.

Через минуту «Мерседес» завернул на платную парковку на заасфальтированном пустыре в двух кварталах от «Анаконды». Пока поднималась крыша, Марк сидел неподвижно, глядя на решетчатую ограду стоянки. Девиз этой ночи -  «все или ничего». Если верить Старки,   больше шансов у «ничего», Марк склонялся к тому же и хотел отсрочить.

Зак подумал - друг сомневается, стоит ли продолжать. Спросил:

- Ты в порядке?

- Да.

- Хочешь вернуться домой?

- Нет. - Даже если процент удачи ноль целых, ноль десятых, без попытки не отступит.

На Авеню Фонтанов все было в точности как три дня назад, пожалуй - побольше народу. Операцию друзья договорились провести следующим образом. Марк заступит на пост в каком-нибудь заведении поблизости, Зак отправится на разведку. Если появятся новости, сообщит по телефону или явится сам. В зависимости от добытой информации вместе будут решать, что делать дальше.

На тротуаре перед клубом приятели расстались. Марк постоял, огляделся, выбирая место дислокации. Напротив «Анаконды», на другой стороне улицы увидел вывеску с названием «Ароматный каппучино. Кафе» и чашечкой, из которой исходит мерцающий дымок. Двинулся туда, не очень надеясь найти свободное место.

Заглянул в окно. Полно публики, предпочитающей проводить ночь в кафе, а не в кровати. Зал просторный. Пол, потолок, мебель и барная стойка - из темного дерева, цветом похожего на поджаренные кофейные зерна. Столы прямоугольные, без скатертей, на шестерых, четверых и двоих. Белые лампы с абажурами в виде молочных капель, у которых срезано дно. Официанты одеты по принципу «белый верх, черный низ», выглядят аккуратно.

Это не дешевая забегаловка, где едят трехэтажные чизбургеры, запивают колой и рыгают вслух. Не дорогой ресторан, где заказывают изысканные блюда, пьют вино и танцуют под медленную музыку. Это заведение хорошего среднего уровня, где согласно выставленному меню подают легкие закуски, десерты и свежесваренный кофе разных сортов. Алкоголь - до 3 ночи.

Подойдет.

Хорошо, что на входе не стояли вышибалы, Марк проникся к ним антипатией и, если бы заметил, повернул назад. Внутри шум: посетители и   музыка пытались заглушить друг друга, кондиционеры работали на полную мощность. Когда Марк прошел под одним, его обдало холодом как сухим водопадом.

Администратор спросил:

- Вы один или...

- Я жду товарища. - Если сказать «один», подсадят к какой-нибудь компании, будет чувствовать себя чужаком.

- Очень хорошо. Как раз освободился столик на двоих у окна. Вы не против сидеть у окна?

- Не против.

Официантка, только что закончившая убирать стол, тут же приняла заказ - каппучино и кусок шоколадного торта. Принесла через пять минут, пожелала «приятного аппетита» и удалилась.

Марк попробовал торт. Вкусный. Но на еду не тянуло, и он отставил тарелку. Попробовал каппучино. Вкусный. Допьем.

Маленькая удача. Нет, две: то, что в кафе нашлось свободное место, и что окно выходит на клуб. На стекле с той стороны полукругом стоят слова «Лучший кофе в Калифорнии». Стоят прямо перед глазами, и чтобы увидеть происходящее перед «Анакондой», Марку пришлось наклониться.

Увидел Зака. Тот остался верен привычке и прежде, чем отправиться на задание, приобрел дозу кокаина. Марк усмехнулся: даже находясь у него на службе, Старки не забывал о собственных интересах.

Здоровый эгоизм.

2.

Зак убрал «драгоценный» пакетик во внутренний карман куртки, плотно закрыл его на молнию, чтобы запах не выдал. Поднялся по ступенькам,    вошел в гостеприимно распахнутую дверь. И удивленно поднял брови: на фейс-контроле стоял Даглас.

Радоваться или огорчаться? Радоваться в любом случае нет причин. Огорчаться? Возможно. Если директриса или кто она там - мисс Дэвис переменила мнение и запретила вход Заку тоже, то их затея полетит к чертям.

Ладно. Не паниковать раньше времени. Зак сделал равнодушное лицо и полез за членской карточкой. Как ни странно, завидев его, Даглас расплылся в дружеской улыбке, которая шириной превышала дежурную в два раза. «Волшебная сила доллара». Вспомнил о купюре, которую Марк сунул охраннику в прошлый раз.

Улыбка не означала, что Даглас забыл исполнить служебный долг. Он принял пас, махнул перед сканнером, подключенным к экрану. Сканнер коротко пискнул, считал данные и высветил разрешение войти держателю паса, одному.

- Добро пожаловать, мистер Старки, - Даглас поприветствовал клиента, имя которого успел прочитать, несмотря на быстро промелькнувшую картинку.

Персональное обращение - признак профессионализма, предполагает вежливость в ответ. Вместо нее Зак собирался окатить Дагласа уничтожающим взглядом - за прошлые обиды. Вовремя передумал. Охранника не помешает иметь в друзьях -  вдруг придется обратиться за помощью.

- Спасибо, Даглас. - И тоже улыбнулся.

Вошел в холл, бросил вожделенный взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж в стриптиз-клуб. Там по уик-эндам работает кореянка Тина - узкоглазая, тоненькая девушка, которая изображает медсестру. Она выходит на подиум в шапочке с красным крестом и белом халате на кнопках. Рывком расстегивает его, открывая груди - гигантские для ее миниатюрного тела, наверняка искусственные, но неважно. Они желтоватые и колышутся, как две спелые дыни, и нет мужчины, который взирал бы на них без слюней. Зак сунул ей один раз двадцать долларов за резинку чулка, написав на купюре свой номер. Девушка не позвонила. В другой раз сунет пятьдесят...

В другой раз... Жаль, сегодня не получится. Или получится, но позже. На первом месте Марк.

Свернул в «Кабаре».

Дальше пары шагов от входа продвинуться не удалось В зале было так тесно, что даже вездесущим и привыкшим к толкотне официантам с трудом приходилось прокладывать путь. Протискиваясь, они постоянно извинялись и поднимали подносы повыше, чтобы ненароком не задеть посетителей. Наплыв понятен: ночь на воскресенье - самое горячее время в развлекательных заведениях.

На сцене показывали шоу трансвеститов. Несколько мужчин, если определять их по первоначальной половой принадлежности,     изображали Дженифер Лопез, отличительная особенность которой - пятая точка, раздувшаяся от набитого туда силикона. Именно ее артисты очень ловко обыгрывали - преувеличивая и передразнивая. Многим удалось скопировать ее танцевальные движения и «агрессивную» походку, хорошо знакомую по клипам. Неважно - настоящие трансвеститы или временные, шоу они представили отличное. Посетители веселилась, потом выбирали лучшего пародиста. Им стал чернокожий парень в белых сапогах до колен, который энергично тверкал  ягодицами, пухлыми как подушки.

Зак протиснулся было к бару за выпивкой, но раздумал - не стоит мутить алкоголем голову до окончания миссии. Он и с трезвой головой не представлял, с чего начать. Дома не подготовился, надеялся на спонтанную идею, которая должна была бы прийти на месте.

Идея не приходила.

Покопался в черепной коробке - хранилище мыслей. Там пустынно и темно. Если мозги не желают шевелиться, надо их подтолкнуть. Так, порассуждаем. Имеются два пути к установлению личности «Орхидеи»: проникнуть во внутренние помещения и спросить у нее самой или заговорить с кем-нибудь из обслуживающего персонала и выудить   информацию.

Оба пути отпадают. Проникнуть внутрь чужому человеку практически невозможно. Обслуживающий персонал по именам артистов скорей всего не знает, а если бы и знали, не открылись - по правилам заведения.

Неужели придется уходить ни с чем?

Жаль друга. Он настойчивый, чего доброго - опять явится сюда, глупостей наделает. С далеко идущими последствиями. Охрана тут четкая: скрутят, вызовут полицию, те бросят за решетку. Адвокат, нарушающий законы - нонсенс. Прощай процветающая практика!

Но что делать-то?

Перед Марком изображал уверенность, теперь растерялся.

Миссия невыполнима?

3.

Зак вздохнул, почувствовал - горло пересохло. Взять что-нибудь безалкогольное или легкий коктейль? Заметил неподалеку официантку, сделал знак рукой. Когда девушка подошла, узнал в ней Синди. Ничего не значащая случайность или знак свыше?

Будем надеяться, что знак.

- Привет, Синди. - Зак поздоровался со всей возможной радостью на лице, и она не была наигранной.

- Привет, Заки. - Девушка была рада видеть его не меньше. В прошлый раз разговор прервался, когда договаривались о месте для кинопроб. Может, сегодня удастся продолжить...

- Как дела? - спросил он заинтересованно - как у старой знакомой.

- Отлично! А у тебя?

- Лучше не бывает, - соврал и решил на том не останавливаться. - Я ведь ради тебя сегодня пришел.

- О. - В глазах - счастливые искры.

- Да-да. Ты нам подходишь. Режиссер хочет познакомиться. У тебя когда выходной?

- В понедельник.

- Отлично. Дай свой номер, я позвоню в понедельник, скажу, где буду ждать. - Зак достал телефон, приготовился записывать.

У Синди голова пошла кругом. Еле вспомнила собственный номер, продиктовала. Потом заговорила сумбурно:

- А что надеть... что говорить... Можно я подружку с собой возьму?

- Можно.

- Ой, спасибо, Зак! Принести тебе выпить? За мой счет.

- Принеси севен-ап.

Девушка ушла и тут же вернулась с бокалом, наполненным прозрачной жидкостью и кубиками льда. Зак расплатился.

- Я за счет официанток не пью. Знаю, как тяжко вам приходится. Ты только в зале работаешь? А кто артистам напитки носит? Или они сами приходят?

- Нет, им некогда. Мы носим. Шоколадные батончики и безалкогольные напитки для своих бесплатно.

- Как вы узнаете, кому что принести?

- Кто-то из них звонит в бар, просит прислать человека. Мы идем, записываем, приносим заказ. Почему ты спрашиваешь? Хочешь сюда на работу поступить, чтоб бесплатно батончиками питаться? - Синди хихикнула.

- Да, я шоколад обожаю. Ты бы меня приняла?

- Кем? Танцором?

- Нет, менеджером. По уик-эндам. Я одинокий. В субботу-воскресенье делать нечего.

- Ну-у... - Синди окинула его оценивающим взглядом. Рыжий, за фигурой не следит, стильно одеваться не умеет. Если бы не работал в Голливуде, ценности не имел. - Менеджером можешь попробовать. У тебя внешность подходящая. Вызывает доверие.

- Значит, ты мне доверяешь?

- Конечно.

- Правильно делаешь. Безупречность характера написана у меня на радужной оболочке глаз. Я очень положительный мужчина, таких сейчас мало. А   тебе можно доверять?

- Абсолютно.

- У меня есть просьба... Маленькая, просто ничтожная. Можно высказать?

У Синди едва заметная пауза.

- Можно.

- Один мой друг влюбился в вашу танцовщицу. Она выступает под псевдонимом «Белая Орхидея». Не знаешь, как ее по-настоящему зовут?

Синди мотнула головой.

- Не знаю. Артисты держатся отдельно, с обслуживающим персоналом не общаются. К тому же они все время меняются, кто-то работает посезонно, кто-то взят на одно шоу. Сильно гримируются. На сцене и в жизни выглядят по-разному. Настоящих имен их не знает почти никто. Бывает - под одним псевдонимом выступают разные люди. Я никогда не интересовалась. Боюсь, не смогу тебе помочь.

- Синди, дорогая, придумай что-нибудь. - Зак просительно приподнял брови и склонил голову набок. Он терпеть не мог уговаривать людей, тем более женщин, но еще сильнее не любил проигрывать. Вдруг осознал, что Синди - единственная надежда. Его и Марка. Нельзя упустить. - Ты же не только красавица, но и умница. - Пустил в ход лесть.

Девушка все еще колебалась.

Дожать.

- В понедельник сразу после проб идем в «Красный Рак» есть лангустов. Любишь лангустов?

- Я не ем морепродукты. Аллергия.

- Хорошо. Предоставлю тебе выбрать ресторан. Но мне очень надо узнать про эту «Орхидею». Друг можно сказать погибает.

- Хорошо... - Она без энтузиазма кивнула.  - Но ничего не обещаю. Схожу к ним, приму заказ. Специально спрашивать не буду, может, услышу случайно.

- Спасибо.

Девушка отправилась к перегородке у стены, за которой скрывался проход во внутренние помещения. Зак проводил ее взглядом и расправил плечи. Сделал все, от него зависящее, имеет право снять напряжение. Средство для снятия при себе - в скрипящем пакетике, который приобрел перед тем, как войти в клуб. Лежит пакетик, надежно спрятанный во внутренний карман куртки, дожидается своего часа.

Зак ласково провел ладонью сверху по карману. Пока Синди ходит в гримерку, он сходит в туалет.

4.

По пути Синди кусала губы и ругалась про себя. Зря согласилась помогать. «Белую Орхидею» она пару раз видела на сцене и не имела ни малейшего представления, как та выглядит на самом деле. Резко отказать Заку побоялась: он - человек Голливуда, такими друзьями не бросаются. Если в этот фильм не возьмет, возьмет в другой, или познакомит с полезными людьми. В ЭлЭй всё решают связи.

Вошла в женскую раздевалку и на мгновение ослепла от яркого света, силу которого удваивали зеркала вдоль стен. Перед зеркалами - столики, за ними девушки разной степени одетости: кто в халате, кто в бикини, кто в одних трусиках. Они торопливо наносили грим и одновременно занимались еще каким-нибудь делом. Кто болтал с соседкой или с телефоном, кто проверял сообщения или строчил эсэмэску. Ели, пили, подпиливали ногти... Кто-то на что-то жаловался, кто-то матерился. Атмосфера сконцентрированного стресса.

- Мне Керк за прошлую неделю не доплатил двадцатку!

- А мне не дал прибавку за работу ночью. Предложил сначала похудеть. На семьсот грамм. Представляешь!

- Как это он определил? На глазок?

- Нет. Он хитрый прибор купил - «голое» зеркало называется. Становишься перед ним на платформу. Она крутится, в зеркале появляется твое изображение в ТриД. И данные. У меня на животе лишних четыреста грамм и по сто пятьдесят - на бедрах. Керк сказал, если за два дня не сброшу, прибавку не даст. Я то зеркало чуть не расколотила.

Одна девушка, надевая платье, нечаянно оторвала бретельку.  Чертыхнулась, стянула платье через ноги и зашвырнула в дальний угол, сопроводив полет многоступенчатой бранью.

- Теперь бретелька оторвалась, - послышалось сквозь ругань. - Сколько раз говорила Керку - пора шить новый костюм. Нет, все экономит... Что за напасть! Почему только у меня каждый раз проблемы с одеждой? Наколдовали, что ли? Слишком много развелось медиумов да ясновидящих. Они и черной магией занимаются. Точно! Это Сандра наколдовала. Завидущая. Мы с ней рядом сидели на курсах аюрведической йоги...

- Любопытно, чем ты занималась на этих курсах, Дэйзи? Ты же терпеть не можешь гимнастику, - с насмешкой проговорила одна из танцовщиц. Наклонившись к зеркалу, она размазывала по щекам крем цвета загара. Неприятности подруги ее не трогали, всем известно: они часть шоу, которое начинается уже в гримерке.

- Хожу, чтобы обрести внутреннее согласие и нирвану, тебе тоже советую, Шанел, - ответила Дэйзи.

Зло простучав каблуками по полу, она постояла в нерешительности. Потом сходила за платьем, еще раз осмотрела бретельку.

- Мне ее кто-то подрезал! - выкрикнула истерически и налитыми негодованием глазами обвела комнату.

На ее заявление реакции не последовало.

Негодование требовало выхода. Перекинув платье через руку, Дэйзи набрала номер на мобильном и стала кому-то громко жаловаться.

Шанел повернула голову влево, сказала соседке:

- У моей кошки Мины синдром Дауна. Вчера целый день ходила невеселая. Ничего не ела, себя вылизывала. Я думала, она умирает, Дауны ведь долго не живут. Жалко стало, взяла ее к себе в кровать. Она выплюнула на меня клок шерсти и заснула. Утром  встала - все нормально.

- В чем выражается синдром Дауна у кошек? Глисты, что ли? - спросила соседка, не отрываясь от прямоугольного ручного зеркальца, перед которым красила ресницы.

- Нет, это когда кошка косая и мышей не ловит, потому что не видит. Да мне и не надо, чтоб ловила, мышей дома нет. То, что косая, даже оригинально.

- Разве это не лечится?

- Не знаю... Не хочу ее лечить. Она такая миленькая. Говорят, на меня похожа. Жутко ее люблю! Если умрет, буду скучать. Закопаю в саду и крестик поставлю из веточек.

- Лучше памятник. Сейчас есть фирмы, которые устраивают домашним животным настоящие похороны - с гробом, музыкой и памятником. Даже склеп могут поставить. За хорошую плату, конечно

- Нет, не буду хоронить, - тут же передумала Шанел. - Отдам мастеру, чтобы сделал из нее чучело, посажу на дрессуар...

- ...да потому что Керк велел растяжку подработать! - крикнула Дэйзи в телефон, начиная раздражаться по второму заходу.  - А на курсах научат так растягиваться, что ногу за голову будешь закидывать. Шестидесятилетние старушки выполняют... Ладно, сегодня приду вовремя. Все, пока, мне пора одеваться.

Она бросила телефон на первый попавшийся стол. Заметила, что соседка Шанел закончила делать макияж, спросила:

- Орки, что посоветуешь сделать с бретелькой?

5.

Синди переходила от одной артистки к другой и записывала ручкой на шнурке заказы в книжку с отрывными листками. Держала ушки на макушке.  Услышала имя «Орки», подумала: вероятно, это сокращенное от «Орхидея». Надо к девушке присмотреться.

- Возьми иголку да пришей, - ответила Орки.

- Легко сказать - пришей, - капризным голосом проговорила Дэйзи. - Я иголку ни разу в руках не держала. Не знаю, каким концом ее втыкать...

- Тогда возьми липкую ленту и приклей.

- Лентой ненадежно. Вдруг на сцене отклеется?

- Ну, иди сюда, булавкой приколю. Только запомни, это на один раз. Потом отдай платье Керку, пусть он голову ломает.

- Эй, Орки! - послышалось от противоположного зеркала. -  Ты слышала, Вампир Силвио нового любовника нашел?

- Слышала от кого-то, но подробностей не знаю.

- Отхватил богатого и знаменитого. Стилист, который семейку Кардашьян в пятом сезоне накрашивал. После их программы он в Голливуде нарасхват. В качестве эксперта участвует в шоу «Модная полиция». Красавчик! Жаль, что гомо. Одевается по последнему писку, работает исключительно со звездами. Если у тебя в банке нет пары миллионов, не пытайся к нему обращаться.

- Рада за Силвио, - сказала Орки. Выбрала из вазочки бордовую розу с тончайшими лепестками, очень похожую на настоящую, принялась прилаживать к волосам. - Может, друг поможет ему расплатиться с долгами. В последнее время ходит нервный: за дом ипотеку платит, недавно «Порше» купил, еще сорок тысяч занял.

- Я лично не верю, что он гомо, - вставила свое мнение танцовщица с углового стола. Видимо, тема Силвио была популярна в женской раздевалке. - Он или би, или вообще гетеро. Геем прикидывается, когда выгодного клиента заметит. Я его однажды на Сансет Бич с такой секс-бомбой видела...

Никто не обращал внимания на Синди, будто она была не человек, а ходячая  вешалка. На вопрос «Что будете пить?» отвечали, не поднимая головы - «колу» или «апельсиновый сок». Если бы через минуту у них спросили: кто принимал заказ - женщина или мужчина, затруднились бы ответить.

Возле Орки Синди остановилась и сделала вид, что немножко занята - что-то записала, перелистнула страницу, почистила ручку об обложку. Сама незаметно осматривала стол, где баночки, тюбики и мобильник экраном вверх.

- Что будете пить?

Прежде, чем девушка ответила, зазвонил, заелозил по столу ее телефон. Ритмичная мелодия рингтона ничем не напоминала современные опусы в стиле «техно» и была официантке незнакома. Неплохая музыка. Вероятно, поп-хит, созданный еще до ее рождения.

Синди уставилась на экран. Там высветилось фото немолодого мужчины в черной водолазке и с седой, модной щетиной. Он скрестил руки на груди и надменно приподнял подбородок, сразу видно - человек обеспеченный, волевой. Такие подчиняют одним взглядом, и у Синди дрогнули коленки. Под фото стоял текст: «звонит Роберт» и ниже «Тиффани, не забывай: я люблю тебя». Слово «люблю» обозначено красным сердечком.

Если бы такой мужчина признался Синди в любви, она бы сделал для него все, что угодно - помыла бы его машину голым телом или согласилась бы на анальный секс. Но признание относилось к хозяйке аппарата и только для нее имело значение.

Или... не имело. Телефон надрывался, она не спешила отвечать. Потом нажала кнопку сброса и перевернула экраном вниз.

«Не повезло тебе, Роберт», - мысленно посочувствовала Синди.

А ей повезло! «Орки» по-настоящему зовут Тиффани. Записала.

Тут пришла гениальная идея: чтобы угодить Заку, она не только сообщит настоящее имя «Орхидеи», но и ее номер. Есть в запасе один невинный трюк.

- Тиффани, можно попросить твой телефон на минутку? Мне нужно позвонить маме, что сегодня задержусь.

Волшебные слова «позвонить маме», в просьбе отказать не посмеет никто.

- А твой где? - спросила девушка и недоверчиво посмотрела в большое зеркало на Синди, стоявшую чуть сзади.

- В машине забыла.

- Хорошо. Только быстро. Мне сейчас выступать.

Передала телефон Синди, та набрала номер своего мобильника, который лежал в кармане брюк и был отключен. Услышала длинные гудки, сказала:

- Мам, я задерживаюсь, у нас полно посетителей, а моя сменщица не пришла. Ага. Все хорошо. Люблю тебя. Пока.

Отключилась. В памяти ее аппарата останется номер звонившего.

- Что будешь пить?

- Принеси фанту-лайт, - попросила Тиффани и бросила мобильник в висевшую на спинке стула сумку.

Сумка замшевая, раскрашена под леопарда, с бахромой по клапану - на индейский манер, клапан закрывается на магнитик. Дешево и немодно.    «Могла бы у Роберта пару сотен на «Праду» попросить», - язвительно  подумала Синди. Если бы у нее был богатый любовник, она бы его и на «Биркин» раскрутила. Нет, «Биркин» делают поштучно и долго, лучше  «Гуччи». Недавно у певицы Рианны видела - сумка вместительная, светлая, на молнии и с пряжкой, от такой бы она не отказалась...

Мечтая, Синди пробиралась к выходу, осторожно, чтобы не задеть артисток, не навлечь их гнев, не получить в свой адрес всех грязных ругательств, которые существуют в американском нецензурном языке.

В зале поискала глазами Зака.

Обнаружила его сидящим на табурете у бара: он натужно глядел на полную стопку текилы, вроде спрашивал себя - пить или не пить? Рядом стояли еще две и блюдце с дольками лайма. Пока Синди пробиралась к нему сквозь толпу, Зак опрокинул в рот одну стопку, взялся за следующую. Только приподнял, Синди тронула за плечо. Обернулся, рука дрогнула, чуть ли не половина напитка пролилась на пальцы. Уставился на официантку - молча и с недоумением, будто видел впервые.

Она тоже молча вырвала листок из книжки, положила перед ним.

Взгляд Зака плыл, текст не читался. Взял записку двумя руками, поставил локти на стойку - для устойчивости, поднес бумажку к глазам. Волевым усилием сконцентрировал взгляд, прочитал и не поверил.

На листке стояло «Тиффани» и номер телефона.

6.

Странно, но облегчения или радости не ощутил.

Честно сказать - надеялся на отрицательный результат.

Тогда ситуация рассосалась бы сама собой по следующей схеме: Зак сообщает Марку об ошибке, тот слегка огорчается, и они вместе идут в другой клуб забывать неприятность.

А что теперь?

Сообщить, что девушка нашлась, и изобразить страшную радость? Продолжить играть роль верного друга, который выслушивает жалобы и вытирает сопли? Который сломя голову несется выполнять невыполнимые просьбы, унижается перед официантками и охранниками?

Благородно, но несовременно. Лучшим другом быть легче, когда личные проблемы каждый решает сам.

Стоп. Хватит канючить. Марк - не просто друг. Брат. Когда-то давно, на реке Колорадо спас его от смерти, а Зак сейчас сидит, ворчит из-за пустяка.

Неужели яд индивидуализма проник и в него?

Эта зараза поражает жителей больших мегаполисов, и Лос Анджелес не исключение. Этот город добр только к приезжим, к постоянным он беспощаден. Здесь идет нескончаемая конкурентная борьба, понятия нормальных человеческих отношений размыты и перевернуты. Здесь не только каждый за себя, но и против соседа, потому что тот - человек, могущий оказаться в очереди за успехом впереди тебя. Здесь понятие дружбы поверхностно и подразумевает лишь взаимную выгоду. Здесь царят душевная коррупция и презумпция важности собственного «я». А разврат не только в борделях, но и в головах...

«В том числе в моей?» - спросил себя Зак и напрягся.

Ощутил укор, шевельнувшийся напротив сердца. Нет, мы техасцы, не поддадимся калифорнийской ржавчине. Не очерствеем, не ожесточимся душой. Будем стоять друг за друга насмерть. Выживем и победим! Покажем средний палец-член тем, кто любой ценой стремится всплыть на поверхность, чтобы покачаться там как какашка и скончаться от передозировки болеутоляющих или наркотиков.

Встряхнись, Старки, и не ной.

Зак мотнул головой, будто стряхнул сомнения, стукнул себя кулаком в грудь. Он не даст эгоизму взять верх над совестью. Просто минутное малодушие напало, бывает - слишком расслабился, переборщил с коком и текилой. Надо срочно трезветь.

Взял дольку лайма, сунул в рот. Прожевал вместе с кожурой. За первой долькой последовали остальные.

В голове, вроде, просветлело.

Достал телефон. Нашел номер Марка в разделе «контакты», нажал кнопку вызова, поднес аппарат к уху, другое прижал пальцем, чтобы не мешал окружающий шум.

Друг отозвался после второго гудка, значит ждал.

- Алло. - В голосе - отсутствие энтузиазма и готовность услышать новость, которая разочарует.

- Ее зовут Тиффани, и у меня есть ее номер, - сообщил Зак, не давая  комментариев, ожидая инструкций.

Марк молчал.

Обрадовался или огорчился, хотел бы Зак знать. Выражения лица не видно. По голосу настроения не определить - молчание не имеет интонаций. Возможно, Марк перегорел и передумал, но стесняется сказать. Или от счастья потерял дар речи. Или перебрал с алкоголем, язык не ворочается.

Ладно, гадать не будем, дадим время прийти в себя и будем ждать, когда он соизволит принять решение.

Марк молчал. Пришлось проверить его на вменяемость.

- Бади, что дальше? Запишешь номер, позвонишь?

- Нет.

Странно.

- А что?

- Есть возможность передать ей записку?

Зак поискал глазами Синди. Она отдала бармену бумажку с заказом и ждала, когда он нальет. Придется еще раз просить ее об услуге.  Согласится ли?

- Есть, - сказал, хотя не был уверен. - Говори, что ты надумал.

- Передай Тиффани мой номер.

- Попробую.

- Сложно?

- Нормально.

- Это все.

- Понял. - Зак отключился.

Молодец, Марк, не напился, не отказался. Сохранил способность трезво рассуждать и предложил лучшее в данной ситуации. Предоставил сделать выбор Тиффани. Если она захочет его видеть, позвонит сама, не захочет... Так тому и быть. Лучше горькая правда, чем страдать от неизвестности.

Поймал взгляд Синди, сделал знак подойти. Опять начал с лести.

- Дорогая, ты потрясающе справилась. Большое спасибо, друг спасен. Почти. Синди, есть еще одна просьба. Последняя.

- Какая? - Вопрос прозвучал кисло.

- Передать записку той девушке.

- Я вам что - почтальон? - грубовато спросила Синди и осеклась. Упрекнула себя - надеялась получить доступ в Голливуд бесплатно? Так не бывает. Спрячь кислое лицо и делай, что говорят.

Выдавила улыбку.

- Я пошутила. Конечно. Давай.

- Ручка и бумажка есть?

Вырвала листок из книжки для заказов, подала ручку. Зак написал: «Марк»  и номер телефона, начинавшийся с 887.

- Вот. Больше просьб не будет. Во всяком случае от моего друга.

- А если у меня к тебе будет просьба?

- Готов исполнить самую сумасшедшую. - Многообещающе улыбнулся.

Бармен окликнул Синди и показал на поднос, уставленный высокими стаканами с напитками  и обязательной соломинкой - чтобы пить, не размазывая помаду. Девушка спрятала записку в карман, поставила поднос на одну руку и, ловко лавируя между посетителями, скрылась за перегородкой.

Проводив ее глазами, Зак вышел из зала.

7.

- Привет, десперадо, - без улыбки сказал Зак и устроился за столиком напротив Марка.

Тот молча кивнул - привет, извини,  разговаривать нет настроения.

- Добрый вечер, что будете заказывать?  - спросил с вежливым поклоном молодой чернокожий официант с тонкими чертами лица и посмотрел на Зака.

Тот чуть не выпалил - текилу. Передумал, поглядел, что пил Марк. Перед ним стоял едва начатый бокал с фантой.

- Принеси фанты, льда побольше, - заказал за компанию.

Зак не любил бодрствовать по ночам на трезвую голову, но сегодня уже выпивал, трезвел и повторять круг не собирался. В кафе жарко, развезет. К тому же миссия еще не закончена. Марк не пьет, но он за рулем. А главная причина - Тиффани. Интересно, как у них сложится сегодня вечером?

Да, сегодня все должно решиться. Зак свою задачу выполнил, остальное в руках судьбы. Или этой загадочной Тиффани.

Тяжко сидеть и ждать неизвестно чего. На друга смотреть жалко: понурился, в глазах - апатия, в руках - нервозность. Типичный вид человека с проблемами. На языке невербальной коммуникации определяется одним словом «неуверенность». Двумя словами - «неуверенность, безнадежность». Тремя... Ладно, и так ясно.

Как бы его поддержать?

- Не расстраивайся раньше времени, бади, - попытался подбодрить Марка. И себя - после минутного «любования» на физиономию друга у самого чуть слезы на глаза не навернулись. - Синди передаст ей твой номер. Если Тиффани все еще любит тебя...

- Самое смешное - я уверен, что любит. Но... Здесь что-то другое замешано. Пока не знаю, что.

- Как долго собираешься ждать?

Марк посмотрел на экран смарт-фона. Два часа три минуты.Сколько ждать? Да хоть всю жизнь... Но Заку нужна определенность.

- Ее выступление закончилось?

- Да, только что.

- Ждем полчаса. Потом - домой.

Подошел неслышно официант, поставил бокал, содержимое которого   определялось, как «лед, политый фантой». Парень удовлетворил просьбу клиента буквально: наложил столько льда, что тот горкой вылез наружу. Рядом поставил початую бутылку для самостоятельного подливания.

Зак расплатился. Делать нечего, говорить не о чем - он надолго припал к краю бокала. Ледяной напиток проливался внутрь отчетливой струей - из горла в пищевод, мимо трахей и легких, вокруг сердца и в желудок. Там его встретит кислота и разложит на составные части: полезные кровь разнесет по клеткам, бесполезные выведутся с мочой. Сахар отложится в жир - на случай голодания.

Напиток кончился слишком быстро, официант переложил льда и недолил фанты. Зак собрался поворчать на эту тему - не потому что важна, а потому что другой не придумалось. Молчание его угнетало. И для Марка нежелательно. Такое ощущение, что над их отдельно взятым столом сгущаются грозовые тучи.

Нет, ворчать нельзя. Поговорить. Про что? Не про политику, не про светские сплетни, не про работу.

Рассказать анекдот, что ли...

Как нарочно ничего не вспоминается... А, вот - про блондинку, которая полезла ночью в холодильник и сделала открытие «Так вот куда свет по ночам прячется». Анекдот старый, да лучше, чем ничего.

Только открыл рот...

- Эй, вы там, у окна! Смотрите сюда! - прокричал женский голос с британским акцентом, настолько отчетливым, что его различил бы даже человек, не говорящий по-английски.

Зак не думал, что обращались к нему, но повернулся полюбопытствовать. За соседним столом четыре девушки в полном боевом макияже и со счастливыми от выпивки лицами махали ему руками. Поймали его взгляд и быстренько подняли-опустили майки, демонстрируя отсутствие лифчиков. Груди у них неплохие - загорелые, наверное, девушки - нудистки. Вот у той, черненькой, идеально округлые, натуральные.

Мужчины вокруг заревели от восторга. В другое время Зак присоединился бы...

Не сейчас.

Мы с Марком в депрессии, не приставайте.

Прежде, чем отвернуться, показал им большой палец в знак, что с грудями все «о кей» - чтобы совсем уж не выглядеть придурком и ковбоем, все-таки девушки старались его развлечь. Они разочарованно погудели и ничуть не расстроились. Дружно хлопнули по стопке и показали тот же фокус парням, сидевшим позади Марка, который не заметил царившего вокруг ажиотажа.

- Старушка Британия гуляет, - сказал Зак, не слишком надеясь на ответную реплику. - Еще лет десять назад  такая распущенность была немыслима в пуританской Великобританской империи. Сейчас ее гражданки - в первых рядах феминисток. Напиваются до комы, не стесняются показывать грудь направо-налево. Кстати, о грудях. Через неделю из Майами отправляется лайнер в трехдневный круиз под названием «Сиськи года». Сплошная порнография. Официальная. Собираюсь поучаствовать.

Мимо проходил официант, Зак отдал ему пустую бутылку фанты, попросил принести новую. Тот кивнул и поспешил к бару. Марк поднял голову.

- Будешь показывать сиськи всем желающим?

Неожиданный интерес к разговору.

- Да. А также смотреть на чужие и трахаться до умопомрачения. Чувствую, стал закисать я. Надоели старые любовницы и случайные курицы на одну ночь. Прежде, чем раздеться, они выясняют состояние твоего банковского счета и семейное положение. Надоела их неприкрытая корысть. Хочется свободы. Непринужденности. Не постесняюсь сказать - разврата. Чтобы меньше разговоров, больше дела. И никаких обязательств, ни моральных, ни финансовых.

Представь, как здорово: не заботиться о том, кто что подумает. Отдаться во власть самого древнего, самого сильного, самого основополагающего инстинкта. Что может быть приятнее? На этом лайнере свобода нравов, как в древнем Риме. Подходи к девушке и ставь в стойку. Днем или ночью. На людях или без. Никто не откажет. Наоборот, будут рады обслужить. Я по телевизору их оргии видел.

- Там оргии на камеру снимают?

- Конечно! Это же событие из ряда вон.

- Не боишься подцепить заразу? Если там девушки незакомплексованные, значит, отдаются всем желающим. Не противно иметь дело с «бывшими в употреблении»?

- А кондом на что? Куплю не меньше тысячи. Между прочим, иметь при себе презерватив - единственное обязательное условие для участников мужского пола. Вот где праздник плотских жела... - Зак замолк на полуслове и выпучил глаза на телефон Марка, лежавший посередине стола.

Телефон играл на электрогитаре вступление к старой, залихватской песенке «Деньги ни за что», и Зак не сразу понял, что это означало входящий звонок. Он тупо уставился на экран, где высветилось время «два - двадцать девять» и «звонит неизвестный абонент».

8.

Как часто бывало с Марком в ответственные моменты, он сосредоточился и внутреннее похолодел. Взял аппарат за бока, не схватил, а именно взял. Двинул пальцем по поверхности, нажал кнопку приема и громкую связь.

- Алло. -  Горло сухое, голос хриплый, получилось неразборчиво. Сказал громче: - Алло, это Марк.

Зак перегнулся через стол, рассудив, что имеет право подслушивать.

- Привет, Марк. Это Тиффани. Как дела?

Как у него дела? Хуже некуда!

Ее голос... Ее вопрос... Эмоции нахлынули, закружили, и Марк больше не имел над ними власти. Радость, что Тиффани позвонила. Страх, что сейчас скажет «прекрати меня преследовать» и отключится. Ожидание, что объяснит причины исчезновения. Надежда, что захочет снова встретиться. Досада, что не сделала этого раньше...

Эмоции пробушевали и, как торнадо, унеслись к другому берегу. Что осталось? Благодарность, желание, любовь. Три слова, которые можно произнести без запятой:   благодарность за звонок и желание объясниться в любви. Ее простенький вопрос, произнесенный мягким, теплым голосом,   возродил Марка к жизни.

Ему слишком многое хотелось рассказать. Что с момента ее исчезновения не спал как следует ни одной ночи. Что сходил с ума, лишь вспоминая ее запах. Что надеялся на невозможное - случайно встретить ее в толпе....

Нет, не здесь - это слишком интимное, не для пьяных ушей.

Марк выскочил из-за стола, побежал к выходу. Натыкался то на столики, то на посетителей, то на официантов и не замечал. Они не существовали - только он, телефон и Тиффани. Ни в коем случае не показывать ей, что обижен. Она позвонила, и он ей уже все простил.

Зак тоже вскочил. Собрался было бежать за другом, подумал и остался на месте. Следил за ним до самого выхода - если возникнет инцидент, бросится урегулировать.

Обошлось.

Вернулся на место. Стул напротив пустой, бокалы на столе тоже. Как-то одиноко. Попросил официанта принести кофе - черный, без сахара. Торт? Нет.

Опустошил чашку одним махом. А реклама их соответствует действительности - кофе вкуснейший. Запах насыщенный, именно кофейный, без примесей. Горечь приятная, сливочная.

Заказал еще.

От кофе Зак протрезвел и немножко загрустил. Пить неохота, спать тоже. Разговаривать не с кем. Вернется ли друг - неизвестно. Подпер щеку, посмотрел в окно.

Приложив трубку к уху, Марк прохаживался по тротуару как раз напротив. Говорил изредка, коротко, наверное, отвечал на вопросы. Потом опустил руку с телефоном и уставился дверь «Анаконды», куда вход ему был запрещен.

Зака разбирало любопытство. Принесло ли пользу его посредничество,  или титанические усилия оказались напрасны? Как бы Марк не исчез без объяснений. Влюбленные - жуткие эгоисты. Когда в разладе, умоляют - помогите, когда воссоединяются, друзья побоку.

Не похоже у них на воссоединение... Лицо у Марка невозмутимое, и непонятно - с минусом или с плюсом. Он вообще сдержанный в выражении эмоций, на дне рожденья Натали сорвался в первый раз. Ну, пусть теперь сам разбирается, миротворческая миссия Зака завершена. Выйти к нему и распрощаться на сегодня.

Только собрался встать, Марк повернулся и показал знаками - сейчас придет.

Когда он тяжело опустился на стул, чрезвычайной радости в глазах не сияло.

- В чем дело, бади? - не столько озабоченно, сколько недовольно спросил Старки.

Он устал. Кончится этот проблемный вечер когда-нибудь? Чего еще не хватает Марку? Зак сделал, что мог. Синди сделала, что могла. Тиффани позвонила. А у него на лице - маска вековой печали. Или забыл, как нужно улыбаться?

- Что Тиффани сказала?

- Ничего определенного, - проворчал Марк. - Что нам надо поговорить.

- Нельзя было по телефону?

- Значит, нельзя. Сам не представляю, Зак. Не спрашивай, не знаю я...

- Когда состоится разговор? Она придет сюда или...

- Нет. Ей надо снять грим и переодеться, будет ждать меня у служебного входа в клуб, через... - Взглянул на часы. - Через двадцать минут. Ты что собираешься делать, вернешься в «Анаконду» или поедешь домой?

- Домой поеду. Устал я с вами. Надеюсь, будешь держать меня в курсе?

- Конечно, Старки. Не сомневайся. Завтра же разбужу свежими новостями. Какие предпочитаешь, позитивные или...?

- Правдивые. Это сейчас редкость. А где у них служебный вход?

- Не знаю. Тиффани сказала, если встать лицом к центральной двери, то идти вправо до угла, потом налево и еще раз налево - в проулок.

- Ясно.  Пойдем, проводишь меня до такси, - сказал Зак, поднимаясь. - Да что ты такой кислый? - Хлопнул приятеля по плечу. - Встряхнись! Девушки не любят неудачников.

9.

Они и удачливых не всегда любят...

Проводив друга, Марк перешел дорогу и отправился по маршруту, указанному Тиффани. Из разговора он не понял, для чего именно она назначила встречу. Сообщить о разрыве и из запоздалой вежливости объяснить причины? Сообщить о желании воссоединиться? Тогда объяснения не потребуются.

Внутренне он склонялся ко второму варианту, но радоваться не спешил, и к неудаче себя не готовил. Настроился нейтрально. Голос девушки звучал зыбко и неуверенно, это могло означать противоположные вещи: что она волнуется - перед тем как прогнать или броситься на шею...

На углу, где следовало сворачивать, стояли молодые люди. Засунув руки в карманы и беспокойно оглядываясь, они то рассыпались по окрестным улицам, то снова собирались кучкой. Это были сутенеры и наркодилеры - именно у них Зак приобретал пакетик с порошком.

Парни вели себя развязней, чем в начале ночи. Разговор стал громче, язык вульгарнее. Они выкрикивали ругательства в адрес проезжавших полицейских машин и пошлости в адрес проходящих девушек. Мужчин провожали откровенно враждебными взглядами, и казалось - достаточно неосторожного слова или движения в их адрес, чтобы началась потасовка.

Марк старался не смотреть в ту сторону, иначе примут за клиента, тогда не отвяжешься. С независимым видом прошел мимо. В подобных группах даже слабаки ощущают себя героями, их лучше не дразнить. Но и не показывать, что боишься. Малейший намек - сбившийся шаг или испуганно втянутая шея, и ты жертва. Сработает инстинкт стаи, налетят, покалечат, а то и прикончат, им не впервой.

За поворотом начиналась темная улица, и шла высокая стена  с  огромным рекламным плакатом «Анаконды». Когда стена кончилась, налево открылся проулок, Марк свернул и уткнулся в ворота. Конец пути? Толкнул створку, поддалась. За воротами открылась прямоугольная площадка, ограниченная окружавшими ее домами. Площадка походила на территорию для выгула особо опасных заключенных, только без вышек, колючей проволоки и охранников.

На стене напротив ворот и чуть влево висел фонарь в виде лампочки под абажуром, похожим на остроконечную вьетнамскую шапку. Фонарь светил тускло, неохотно, вроде, дремал. Под ним дремала белая машина, издалека заметно - шикарная. Водитель, несомненно, профессионал: чтобы развернуться в таком ограниченном пространстве на таком широком авто требуется специальная тренировка.

Площадка именно та, которую описывала Тиффани. Где-то в одной из этих слепых и глухих стен должен находиться вход. Марк осмотрелся и ничего, похожего на дверь, не нашел.

Странное место: неживое и нереально тихое - в двух шагах от гулкой улицы. Подозрительно. Клаустрофобия навалилась, захотелось поднять голову и крикнуть диким голосом, чтобы отозвался кто-нибудь живой или хотя бы собственное эхо.

10.

От крика Марк воздержался - незачем привлекать внимание в незнакомом месте, вернее в том, куда вход ему воспрещен. Будет вести себя незаметно и ждать нового сигнала от Тиффани.

Чтобы скоротать время, прошелся  по площадке. Голые стены, голое небо, взгляду задержаться не на чем, единственное светлое пятно - дорогая тачка. Подошел. Тачка фирмы «Мазерати». Новая. Даже в сонном свете фонаря она сверкала как елочная игрушка.

По мнению Марка - белый совершенно не подходит для машин, выглядит еще более по-пижонски, чем красный. Но красный имеет характер. Например, «Феррари», которую он преследовал во вторник, была приятна глазам, и Марк не исключал, что когда-нибудь приобретет машину подобного окраса. Белую никогда.

Машина многое может рассказать о хозяине. Что нам скажет «Мазерати»? Что владелец имеет деньги и любит производить впечатление, наверное, чернокожий. Любовь к показухе - их национальная черта. И не стоит осуждать. Человек заработал и купил, остальные пусть завидуют.

Завидовал Марк?

Нет.

Ну... немножко.

Из чисто мужского любопытства обошел вокруг. «Игрушка» стоит около четырехсот тысяч долларов и стоит здесь совершенно открыто. Вероятно, находится под защитой изощренной системы сигнализации, которая через спутник следит за всеми передвижениями. При подозрительном повороте колес дает сигнал владельцу и блокирует мотор на расстоянии. Да, эта машина из тех, что невозможно угнать. В чем тут же убедился: когда слишком приблизился, нарушив общепринятые законы прайвеси, на панели предупреждающе замигала красная лампочка. Сделал шаг назад.

Разглядывать не прекратил. Велик соблазн: в другое время, чтобы увидеть в натуре новую модель дорогущей марки пришлось бы отправляться в автосалон. А тут стоит выставочный экземпляр и бесплатно предлагает поглазеть на себя как атрибут роскошной жизни.

Поглазеть было на что. Марк отмечал ее особенности. Модель этого года. Низкая посадка у передних колес, повыше у задних, что позволяет сглаживать неровности дороги. Широкая, устойчивая. Внешний дизайн  агрессивный, что характерно для скоростных болидов. Имеет чертово число лошадиных сил 666 и разгоняется до сотни за 3,8 секунды - цифры он вычитал в последнем номере журнала «Автомобиль».

Заглянул внутрь и понял, что был неправ, когда назвал белый цвет   пижонским. Он - часть общего оформления. Концепция: «Мазерати» - автомобиль для водителя, стиль - мужской. В противовес экстерьеру, внутренности выдержаны в строгом черном тоне. Сиденья, двери, потолок обтянуты кожей, и даже при неясном свете заметно ее высочайшее качество.

Черно-белая комбинация - безупречный вкус. Успех модели обеспечен. В любой стране.

Марк наклонился рассмотреть переднюю панель. Не нашел отверстие для ключа стартера. Вероятно, машина заводится отпечатком пальца - об этой новинке тоже рассказывал журнал. Крыша убирается и раскрывается на ходу, требуется лишь немного снизить скорость. Его «Мерседес» в таком случае плетется как пешеход...

Увлекшись осмотром,  Марк почти забыл о цели своего здесь пребывания и, когда затрезвонил и затрясся телефон, вздрогнул.

Трубка лежала в нагрудном кармане.

- Алло, Тиффани...

- Да, я. Ты где?

- Я... - Где он? Сам не знал. - Возле «Мазерати».

- А. Это телега нашего босса.

- Он чернокожий? - Зачем спросил? Тупица...

- Нет, китаец. Жди, я сейчас выйду.

Сердце подпрыгнуло и заколотилось, будто собралось вырваться из груди и отправиться в свободный полет. Скоро, буквально через пару мгновений он увидит Тиффани! Захотелось заорать от счастья, во все горло - чтобы глухие стены услышали и сотряслись, а безоблачное небо заплакало дождем от зависти.

Он еще ничего толком не знал, но ощущал себя победителем.

Прогладил грудь, успокаивая сердце, сделал пару глубоких вздохов.      Выступил на середину площадки, чтобы Тиффани легко его заметила, откуда бы она ни появилась - упала со звезды, материализовалась из воздуха или вышла из стены.

11.

Она вышла из стены.

В центре ее скрипнула и открылась дверь, так хорошо замаскированная под кирпич, что Марк не заметил и не был уверен, что нашел бы в другой раз.

- Марк! - тихонько позвала Тиффани из темной внутренности.

- Я здесь, - отозвался он и шагнул на голос.

Девушка выбежала и, едва не сбив с ног, уткнулась ему в грудь, обхватила за спину. Он обнял ее, прижался щекой, и только теперь по-настоящему понял, насколько ему ее недоставало. Держал Тиффани,  гладил и ощущал, что потерянная часть его самого вернулась на место. Без нее был половинчатый инвалид.

Нельзя, ни в коем случае невозможно допустить, чтобы она еще раз потерялась.

- Ой, Марк, наконец-то... Я так скучала... - Голос прерывался, руки тряслись.

- Тиффани... милая моя... пожалуйста... больше никогда... - шептал Марк, целуя ее в волосы, прижимаясь губами к ледяному лбу. Желал согреть, чтобы не дрожала, или тоже похолодеть, чтобы все у них было одинаковым.

Подняв голову, она потянулась к его губам. Марк наклонился навстречу. Поцелуй длился долго, сладко, и оба не хотели его прерывать - так разговаривали их души.

Тиффани горячо прошептала:

- Люблю тебя... Только тебя... Не сомневайся... Не отступай... Мы будем счастливы... Мы заслужили...

- Конечно, малыш. Не бойся. Ничего не бойся. Все будет хорошо. Я тебя не брошу. И не отпущу. Люблю тебя. Навечно, навсегда. Я чуть не умер, когда ты пропала. Почему? Но почему?

Взял ее лицо, заглянул в глаза. Днем в них колыхался дымчатый туман, ночью пряталась Вселенная. Сейчас они сверкали. Подумал - от счастья, потом заметил - от слез, которые набухли и влажно переливались в тусклом фонарном свете. Марк испугался. Он был чувствителен к женским слезам и ни в коем случае не желал, чтобы Тиффани плакала. Иначе сам не выдержит.

- Что с тобой, моя сладость? Пожалуйста, не плачь. Теперь мы вместе, и никто нас не разлучит. Обещаю. - Погладил ее по голове, поцеловал в одну щечку, в другую.

Она задержалась возле его щеки, спросила:

- Как ты попал в клуб?

- Случайно.

- Значит, судьба.

-  Увидел тебя на сцене и узнал.

- Еще раз судьба.

Тиффани отодвинулась, поймала его взгляд.

- Марк, мне надо с тобой поговорить. Это важно.

- Хорошо. Поедем ко мне и все обсудим. У нас теперь полно времени.

- Нет. Нам нужно поговорить сейчас, - стала мягко настаивать Тиффани. - Это важно. Связано с человеком в красной «Феррари». Который тебе угрожал.

Так она знает, что произошло в парке! В памяти всплыло лицо седого мужчины, пистолет, отстреленное зеркало.

- Кто он?

- Это я и собираюсь тебе объяснить.

- Хорошо. Что предлагаешь?

- Пойдем в клуб. Там есть тихое кафе. Посидим, поговорим.

- Мне запрещен вход.

- Запрещен? Почему? - С удивлением уставилась на Марка.

- Долгая история. У вас тут есть строгая дама. С папкой...

- Мисс Дэвис? У нее сегодня выходной. Проведу тебя через служебные помещения, там нет охраны. Кто еще знает о запрете?

- Даглас.

- Он сегодня стоит на входе. За происходящее внутри не отвечает. Еще?

- Его двойник.

- Не знаю, кто это. Пойдем. Разберемся на месте, если возникнет сложность.

Тиффани взяла его за руку и потянула за собой.

Они пробирались по темным, запутанным, захламленным коридорам, где Марк, будучи один, непременно затерялся бы. Время от времени  проходили мимо люди, не представляющие опасности: рабочий с мини-лестницей, трансвестит в гриме Мерилин Монро. На освещенном повороте стояли-болтали две девушки в блестящих бикини, они кивнули Тиффани и бросили на ее спутника оценивающие взгляды.

Один раз встретился спортивного вида  мужчина в костюме, похожий на охранника, и Марк хотел было напрячься. Не потребовалось: тот не взглянул в их сторону, наверное, потому, что Тиффани вела его «за ручку». Наконец, вошли с другой стороны в коридор, который в прошлую среду   рьяно охранял Даглас. На его месте стоял «двойник» и разговаривал с официанткой.

- Это он, - сказал Марк и приостановился.

Тиффани отпустила руку.

- Не смотри ему в глаза. Сделай вид, что здесь работаешь. - И отправилась первой.

Каблуки ее черных, замшевых туфель с ремешком у щиколоток глухо застучали по покрытию. Так же глухо застучало у Марка в груди при виде ее стройных ножек. Сверху над ними колыхалась черная, расклешенная юбочка, и стоило усилий не начать фантазировать - что под ней.

Но сначала миновать фейс-контроль. Марк выпрямил спину и сделал уверенное выражение.

«Двойник» не обратил на них внимания, даже не повернул головы: его задача - не пропускать непрошенных гостей из зала, обратное направление не в его компетенции.

Это было последнее препятствие, и оно успешно преодолено. Марк и Тиффани вышли из-за перегородки в зал и влились в толпу зрителей.    Потом потихоньку выскользнули в холл.

Марк задавался вопросом - куда вела его Тиффани, чтобы о чем-то серьезном поговорить? В развлекательном заведении не так много подходящих мест тихой беседы. В ресторане за стеклянной стеной полно народа. На дискотеке - оглушающая музыка. Не в стриптиз же она предлагает...

- Пойдем в «Седьмую милю», - сказала Тиффани и показала на лестницу вниз, по которой как тогда, так и сейчас шагали люди самых разных сексуальных предпочтений. Эдакий половой интернационал.

- Надеюсь, там не показывают шоу фриков или трансвеститов? Я уже насмотрелся.

- Там ничего не показывают. Там тихо и уютно, как в кафе «У Рика» из «Касабланки».

- Мой любимый фильм.

- У меня он второй любимый.

- Какой первый?

- «Унесенные ветром».

12.

Дверей «Седьмая миля» не имела, с последней ступеньки посетители вступали прямо внутрь. Их встречал комфортно охлажденный воздух, в котором витали запахи сладкого манго, апельсинов и еще чего-то свежего, морского. Запахи щекотали ноздри и вызывали воспоминания о далеком, романтическом острове, даже если никогда там не был.

Заведение было просторно, богато декорировано и вполне могло   называться рестораном, если бы предлагало еду. Но нет, меню состояло лишь из напитков, фруктов и сладостей, как бы подчеркивая: здесь атмосфера приятного общения, портить ее пищевыми запахами не собираемся. Если хотите кушать, отправляйтесь в другие места.

По стенам развешаны лампы в плетеных металлических чехлах. Они излучали желтый, рассеянный свет именно той силы, которая не раздражает ни резкостью, ни слабостью, и именно того оттенка, который позволяет окружению выглядеть естественно. Если бы излучение было чуть светлее, люди походили бы на мертвецов, а предметы - на дешевую декорацию. Чуть темнее - собеседники не разглядели бы друг друга, тщательно продуманный дизайн остался бы незаметен.

На каждом столе стоял индивидуальный светильник в виде белого, мраморного шара, который посетители зажигали по желанию.

Вдоль левой стены - длинный бар и стойка, у которой  клиенты  пили, ели шоколад и переговаривались с барменами. К стойке постоянно подходили официанты, делали заказы и, ожидая, тоже переговаривались и часто улыбались. Никакой спешки или нетерпения. Покой и релакс.

В самой дали, где кончался бар, Марк заметил чуть приподнятую над полом площадку для танцев. Там же стояла ударная установка, рядом   труба, к стене прислонились две гитары - вероятно, их оставили музыканты, отправившиеся передохнуть. Паузу заполнял пожилой черный мужчина в двубортном костюме, игравший импровизации на мини-рояле.

Заведение заполнено чуть более чем наполовину. Клиентский контингент - изысканный, как на закрытой вечеринке с дресс-кодом и светскими манерами. Марк немножко стушевался: показалось, что простовато одет и выглядит, как мешковатая ворона среди изящных ласточек. Огляделся, увидел парня в похожей кофте и джинсах, успокоился. Тиффани беспокоиться по тому же поводу не стоило. Была одета в короткую, черную, кожаную, курточку, блузку, юбку и туфли на каблуках - хоть сейчас на подиум.

По территории кафе расставлены деревянные перегородки из ажурно сплетенных полос, высотой метра два. Если перегородка стояла  одна, по обе стороны ее располагались прямые диваны с продолговатыми столиками. Если они перекрещивались, образовывались как бы четыре «кабинета» - с диванами-углами и квадратными столами.

Перегородки - удачная придумка. Без них пространство походило бы на открытое поле, где человек ощущал бы себя неуютно под прицелом десятков глаз.

Тиффани уверенно прошла в глубину зала, ближе к сцене. Устроились в одном из «кабинетов» на диване в форме бумеранга и с удобной спинкой, позволяющей сесть расслабленно. Посетители, сидевшие по другую сторону перегородки, вскоре ушли, и Марк с Тиффани остались практически наедине.

Наедине, но не в одиночестве. Впереди - танцевальная площадка и пианист-виртуоз. Слева у стойки парень и девушка разговаривают, склонившись друг к другу. Изредка проходит официант или кто-то из посетителей - деликатно не глядя на сидящих.

Вообще здорово здесь. Нет ни пьяных, ни громогласных, ни агрессивных, ни озабоченных. Марк мысленно поставил «Седьмой миле» десять звезд в рейтинг за внимание к мелочам. И за то, что едва ощутимо, но чрезвычайно важно, и называется аура. Секрет ее - во внутренней культуре и толерантности друг к другу гостей и персонала.

Как ранее заметил Марк, в обеих категориях присутствовали представители разных секс-направлений. Лично он не имел ничего против того, чем люди занимаются в собственной спальне, если на публике ведут себя корректно. Живи и давай жить другим, как говорил Джеймс Бонд. Или он говорил противоположное?

Неважно.

Откинувшись на диване, Марк закинул ногу на ногу, разложил руки по спинке и блаженно прикрыл глаза. Ах, хорошо... Стресс, последние дни державший внутренности в кулаке, отпустил хватку. Марк позволил себе улыбнуться и ощутил три вещи: усталость, облегчение и удовлетворение.    Наверное, так ощущает себя герой известного блокбастера, когда успешно завершит очередную «невыполнимую» миссию.

13.

Душа Марка пребывала в нирване, если понимать под ней райскую безмятежность. Неправа Библия, когда говорит: легче верблюду пройти в игольное ушко, чем человеку достичь царства Божия.

Он достиг. Нашел Тиффани и больше не отпустит от себя, что бы ни случилось, какая бы война ни произошла - хоть атомная, хоть межзвездная. Он точно знает: они теперь будут вместе. Вместе жить и вместе умирать. Марк больше не хочет без нее, в одиночку. Потому что пресно. Бесцельно. Безрадостно. То, как прожил последние дни, его не устраивает. Расставание не входит в планы. Ни на день, ни на час. Ни на минуту. С этого момента они нерасторжимы - не зависимо от того, что Тиффани хочет ему сказать. Слова утратили ценность. Окружающее потеряло значение. Мир отступил на задний план и потерял резкость, как засветившаяся кинопленка. Тиффани рядом, остальное может подождать и даже исчезнуть на время...

Захотелось прикоснуться к ней, убедиться, что настоящая, а не плод измученного воображения. И вообще. Марк жутко соскучился. По ее ощущению. По ее теплу. По дымчатым глазам. По душистым волосам. По отзывчивым губам. По звонкому биению сердца. По нежной коже на сосках, которые выдают ее возбуждение. По сладкому стону, когда она, извиваясь под ним, как змея, как анаконда...

- Закажи что-нибудь выпить, - донесся издалека голос Тиффани.

Открыл глаза и уставился на нее непонимающим взглядом. Сознание неохотно покидало Страну Сладких Снов, но реальность была лучше, чем сон. Героиня его грез рядом, и сердце обливалось кленовым сиропом.

- Да, малыш, что хочешь: колу, коктейль...

- Хочу вина. Белого. Только не шампанского. Не люблю газ.

Рядом уже стоял официант в униформе: фиолетовая рубашка, черные брюки и жилетка. Прическа в стиле пятидесятых годов - короткая на висках, с приподнятым и тщательно зачесанным назад чубом выдавала в нем гея. Он подошел неслышно и, наверное, давно, но ни словом, ни кашлем не посмел заявить о своем присутствии.

- Два бокала белого вина, пожалуйста, - сказал Марк.

Официант кивнул и удалился. Наконец-то, одни. Марк верил и не верил. Решил не отвлекаться на мечты, ведь Тиффани хотела о чем-то поговорить. Но она притихла. Почему? Сидела рядом и, вроде, отсутствовала. Положила сумку с бахромой на диван, скрестила руки на груди,  уставилась на танцевальную площадку. Наверное, потому что та ярко освещена и  привлекала взгляд...

С тихим удовольствием Марк огладил глазами подругу. Какая у нее удачная фигурка: в джинсовом сарафане выглядела мило, сейчас - как из журнала мод. Черная курточка тонкой кожи, с пряжками и заклепками на карманах и по рукавам - наверное, именно та, которую носила героиня ее любимого клипа. Под курткой черная с блестками блузка на бретельках и ни намека на бюстгальтер, но о том знает только он. Под юбкой потрясающие ноги - сильные, тренированные, свободно делающие шпагат - скоро, уже сегодня они обнимут его...

Он обхватил ее за талию, придвинул к себе. Тиффани очнулась. Не меняя позы, повернулась, посмотрела долго и как-то строго.

- Я скучала по тебе, - прошептала.

- Я тоже. Думал, что умру. -   Марк провел мягкой ладонью по ее спине.

Тиффани приникла к нему и начала целовать в лицо, обхватив обеими руками. Целовала, не стесняясь, громко чмокая губами - в подбородок, лоб, глаза. Прижалась щекой к щеке, крепко-крепко. Марк ощутил влагу.

- Почему ты плачешь?

- Не знаю, как сказать... Я слишком люблю тебя. Я никого в жизни так не любила. Мне страшно. Ты самый дорогой человек...

- Тогда почему ты исчезла?!

- Да потому... -  Не договорила - к столику подошел официант.

Он осторожно поставил на стол две пузатые, на тонких ножках рюмки. Они были одинаково наполнены на две трети светло-желтой, почти прозрачной жидкостью. Парень пожелал приятного вечера и отправился дальше.

Чокнулись.

- За тебя! - сказала Тиффани.

- И за тебя!

14.

Отпили по глотку. Тиффани поставила рюмку, не рассчитала, жестко стукнула круглым донышком о стол. Вино вздрогнуло и заколыхалось вокруг стенок.

Нервничает, сообразил Марк. Или показалось? Непонятно. Откроется она когда-нибудь? Вот непостижимая женская душа: о тряпках, сумках и губных помадах могут болтать часами, а для  важного не находят слов.

Не доверяет?

Или все-таки хочет расстаться и не знает - с чего начать?

Нет, не похоже.

Тиффани сидела, отрешенно глядя на вино, в глубине которого отразилась лампа - как утонувшая звезда.

«Проклятый официант, не вовремя подошел! - ругнулся Марк про себя. -Девушка только набралась духу что-то рассказать. А теперь опять замкнулась, и видно, надолго. Надо успокоить ее. Дать понять, что не боюсь трудностей. Ее проблемы - мои проблемы. Она мне дорога любая. Лишь бы знать, что любит, остальное преодолимо».

Марк протянул руку, чтобы повернуть к себе ее лицо, и в тот момент, будто желая предотвратить прикосновение, в сумке заиграл телефон. Старая мелодия из репертуара шведской поп-группы в рингтоне приобрела механический оттенок, но была все еще хорошо узнаваема.

Не спеша, Тиффани достала аппарат и демонстративно положила на стол экраном вверх. Молча пододвинула к Марку, мол - смотри, кто звонит. Он узнал седого мужчину из «Феррари». Прочитал: «Звонит Роберт» и «Тиффани, не забудь: я - сердечко - тебя».

Как он смеет любить его Тиффани?

- Кто этот Роберт? - спросил Марк ревнивым голосом, которого раньше за собой не замечал.

Она открыла рот, но звуки не желали исходить из перехваченного нервами горла. Она пошевелила губами - бесполезно, сделала какие-то   жесты - смысл их не дошел. Подняла глаза на Марка, в последней надежде, что он  там прочтет ответ.

Прочитал волнение, причин не разобрал.

- Я его раньше видел. Кто он?

- Это... мой... дядя... - На последнем слове голос сел, и она произнесла его шепотом.

Комок в горле не давал говорить. Тиффани ощутила себя беспомощной:      не в силах не только исправить ситуацию с Робертом - даже рассказать о ней! Надо было раньше, у Марка дома, но тогда она боялась открыть правду. Думала - ни к чему. Короткая интрижка с боссом, о которой оба скоро забудут, а Роберт не узнает никогда.

Ошиблась.

Обидно и не хочется думать о последствиях. Когда Марк узнает про инцест и остальное, возненавидит ее. Она сама себя ненавидит.

У них нет будущего. Как сказать ему об этом?

Так, как есть.

-  Роберт - мой родной дядя, - сказала Тиффани дрожащим голосом.  Поставила палец на снимок - чтобы не видеть его самодовольной мины и чтобы он не видел их с Марком. - И мой любовник. И убийца моих родителей... Но я не хочу, чтобы он убил тебя! - Она потыкала пальцем в фото, будто хотела сделать ему больно на расстоянии, потом с размаху грохнула кулаком по телефону.

Тот жалобно пискнул, вроде спросил «За что?», отлетел к барной стойке и спрятался от гнева хозяйки под высоким стулом. Рюмки на столе синхронно подпрыгнули, упали и покатились, расплескивая содержимое.

- Нет, я убью его раньше! - крикнула Тиффани и подняла руку - еще раз стукнуть, теперь уже по столу.

Истерики надо пресекать немедля, они имеют разрушительные последствия. Марк перехватил ее руку, сгреб девушку в охапку, сильно прижал. Пусть лучше бьет его в грудь, чем ломает вещи. Пусть поплачет незаметно. Это лучший выход - со слезами выплеснуть эмоции. Он слишком хорошо ее понимал, ощущал то же самое, когда неделю назад грохнул вазу. Но тогда он был один и причинил ущерб лишь себе. Здесь же пострадает заведение, если Тиффани начнет крушить их собственность.

- Ну-ну, успокойся, малыш, - приговаривал Марк, гладя ее по голове как незаслуженно обиженного ребенка, которым она, по большому счету, и была. - Не надо так расстраиваться. Плохое пройдет, жизнь наладится. Расскажи мне историю с самого начала. Вместе подумаем, что делать дальше. Не бойся, я тебя никому не отдам, ни демону, ни злому рыцарю, ни тем более - твоему дядьке. Ш-ш-ш, тихо... Хочешь воды или чего-нибудь другого выпить?

Тиффани отрицательно покачала головой. Его голос, его крепкие руки  успокоили. Она пару раз всхлипнула и вскоре затихла.

- Прости, я должна была сразу рассказать... с самого начала... - пробормотала она, еще вздрагивая плечами, но без нервозности или новой попытки заплакать. - Но совершенно не думала о том. Не доверяла тебе. Эта та самая «страшная тайна», которая на татуировке. О ней никто не знает, ни одна живая душа. Сам понимаешь - такими секретами не делятся. Я не ожидала от себя, что влюблюсь. И от тебя тоже. Когда поняла, что у нас серьезно, испугалась. Знала, что потеряю тебя в любом случае. Или он убьет, или ты сам уйдешь, потому что не захочешь рисковать. Исчезла внезапно, потому что боялась объяснений. Думала - узнаешь правду, возненавидишь за испорченность. А я не хочу, чтобы ты меня ненавидел. Я не виновата, что он меня еще ребенком затащил в постель! - Крикнула она шепотом.

- Успокойся, малыш, я же понимаю. И не осуждаю тебя. Ни о чем не беспокойся. Как же ты сейчас решилась открыться?

- Сейчас мне все равно, что он сделает. Я измучилась. Хочу жить дальше. С тобой, а не с этим... - Тиффани поискала слово. -  ... не с этим чудовищем. Он камнем висит на шее. Мечтаю снять этот камень, установить на его могиле и написать «Покойся в мире». Он контролирует меня, каждый шаг.   Я его боюсь. Нет, раньше боялась, теперь ненавижу. Так, что готова убить. Один раз почти получилось, его же пистолетом. Схватила, направила на него, нажала курок. Не знала, что он на предохранителе стоял. Жаль. Сейчас бы нам никто не мешал...

Ее голос опять дрогнул, Марк зашептал:

- Не надо плакать, все в порядке, ты со мной. - Потихоньку похлопал по спине. - Мы что-нибудь придумаем. Не печалься. Я тебя не брошу и от себя не отпущу. Поедем ко мне. Будем жить вместе долго и счастливо. Ты же хочешь жить со мной - долго и счастливо?

- Очень хочу.

Его слова подействовали. Тиффани справилась с собой - не всхлипывала, не кричала. Она сидела, уткнувшись Марку в грудь, и рассказывала его сердцу.

- Две недели без тебя как две вечности. Я совсем отупела, сделалась бесчувственной к горю и радости. Внутри пустыня образовалась. Роберт заметил, спросил - что со мной. Я не рассказала, но он о чем-то догадался. Пригрозил. Я жутко боялась, что с тобой что-то случится. - Тиффани подняла голову. - Когда увидела тебя в машине, так близко и так далеко, чуть не сошла с ума.

- Почему сразу не позвонила?

- Боялась. Роберт в тот же вечер поехал тебя убивать.

- Он убил только боковое зеркало на машине...

- Знаю, мне потом его охранник Боб рассказал. С того дня я жить  расхотела. Вообще. Я бы застрелилась из его пистолета, но... Не могу. По двум причинам.

- Прибавь к ним третью - меня. Какие еще?

- Во-первых, он спрятал пистолет, который раньше оставлял, где попало.  Я же теперь знаю, как снимать с предохранителя. -  Голос звучал увереннее с каждым словом. Тиффани преодолела барьер, который мешал начать,   и теперь рассказывала без запинок. - Во-вторых, существует человек, который без меня погибнет. Я не могу оставить ее на произвол судьбы, ведь когда-то она не оставила меня.

- Кто это?

- Бабушка. Про нее потом.

- Хорошо. Расскажи мне с самого начала про этого Роберта.

- Да, сейчас, - сказала Тиффани и отстранилась.

15.

Звучит странно, но после нервного срыва человек чувствует себя как бы обновленным. Встряски бывают полезны - это как очищение чайника от накипи. Тяжелые эмоции нарастают на стенках души, давят и мешают. Когда достигают критической массы - взрываются и уносятся прочь. Душа облегчается, преображается.

С преображенной душой не хочется выглядеть растрепой.

Тиффани поцеловала Марка в щеку, села прямее, но все еще тесно прижимаясь к нему, положила ногу на ногу. Покопалась в сумке, нашла зеркальце, посмотрелась. Промокнула салфеткой глаза, вытерла щеки, провела пальцами по бровям, прибрала волосы. После выступлений она не красила ресницы - все равно скоро домой, и сейчас эта привычка   помогла обойтись без черных разводов.

Отличный знак: когда девушка занята приведением себя в порядок, другие проблемы отступают на значительное расстояние. Марк не сомневался, что она поведает свою историю, не торопил, не задавал вопросов. Ощущая рукой и грудью ее тепло, наблюдал за официантами, которые убирали залитый стол. Попросил новые рюмки с тем же вином. Они прибыли незамедлительно, и он глотнул из своей.

Только Тиффани спрятала зеркальце, одернула курочку и открыла рот, снова возник официант.

Черт бы его побрал.  Марк  покусал губы.

У парня оказался веский повод нарушить их уединение: он только что достал из-под стула аппарат в чисто женском - розовом чехле и с треснувшим, навечно потухшим экраном. Он не видел, как Тиффани его пристукнула, но она была единственной девушкой в округе.

- Это ваш Блэк Бэрри?

Ответа дожидаться не стал, положил аппарат на стол и удалился. Марк от души понадеялся больше его не видеть - ни по поводу, ни без.

Тиффани сидела, не шевелясь и не моргая. Уставилась взглядом под стол, и было непонятно, то ли раздумала рассказывать, то ли собиралась с мыслями. Марк испугался, что первое.

На самом деле Тиффани напряженно размышляла. Сейчас удобный   момент раскрыть тайну ее жизни. Груз этой тайны становилось все тяжелее нести одной. Раньше она его не ощущала. Воспринимала отношения с дядей как нечто, может, не совсем естественное, но имеющее положительные стороны. Она не знала отца, и любовь Роберта в какой-то степени заменила ей отцовскую. То, что она сопровождалась сексом - беда небольшая. В тот год все ее подружки расстались с девственностью, кто в машине, кто на пьяной вечеринке. Потом каждый раз при задержке бегали в аптеку за тестом - проблема, которой у Тиффани не стояло. Обо всем заботился Роберт. Обставлял встречи очень романтично:  ужин на террасе, официанты, свечи. Роскошная постель, на которой они занимались взрослыми играми - без торопливости и страха быть застуканными полицией или родителями. Какая подружка похвасталась бы таким любовником?

Но чем старше становилась, тем острее осознавала обман, в который вовлек ее Роберт. Обман казался тем коварнее, что начался, когда она была слишком юна - не в состоянии здраво рассуждать и сопротивляться. Повзрослев, во многом разобралась. Ощущала себя спутанной по рукам и ногам -  его любовью и своей беспомощностью.

Она не могла, не имела права дальше молчать с Марком. Слишком любила его. И ощущала, что он тоже любит, по-настоящему, а не только во время секса. Во взаимной любви важно взаимное доверие. Оно позволяет рассчитывать на понимание и поддержку. Марк настроен решительно,     значит, Тиффани не одинока с борьбе. Она поднимется против гнета отношений с Робертом, чтобы начать новую жить - с любимым, а не с ненавидимым.

С практической стороны - сейчас единственная возможность открыться.   Неизвестно, что с ними случится через пару дней или даже пару часов. Они решили не расставаться, а Роберту их решение наверняка не понравится. В клубе он их не найдет, здесь тихо и безопасно - до того момента, как окажутся за дверьми.

- Мне было четырнадцать, когда впервые увидела его на улице возле дома, - начала Тиффани глуховатым голосом, как бы очнувшись. Бросила косой  взгляд на телефон - чтобы не вздумал прерывать. Он и не думал. Лежал, покалеченный, ожидал скорой технической помощи. - Не знаю, откуда он явился. Сказал, что дальний родственник, назвал нескольких людей из семьи, которые умерли, и о существовании которых я знала. Мы поговорили. Он в гости не напрашивался, попросил разрешения иногда приезжать. Я разрешила, почему нет? У меня из родни - одна  бабушка Мелани. Он в тот же день дал денег ей на лекарство. Это была первая ловушка. Потом он их много расставил.

Втирался в доверие, завлекал подарками. Сначала дарил по мелочам - то игру, то сумочку, то модную майку. Потом перешел на крупные вещи -  велосипед, золотые украшения. Спрашивал, что бы я хотела иметь. А я все хотела иметь, потому что росла без родителей. Знаешь, как унизительно ощущать себя нищенкой среди обеспеченных одноклассниц? И когда вдруг появляется человек, готовый исполнять желания - разве найдешь силы противостоять? Заказывала то, что имели другие. И даже больше.

Он с радостью исполнял. Самый первый мобильный телефон в классе появился у меня. Первый лэп-топ тоже. Я больше не чувствовала себя материально обделенной по сравнению с детьми из полных семей. Благодаря Роберту. Он умел произвести впечатление. Одевался в фирменное, приезжал на самых дорогих машинах. Соседи видели. Подружки тоже. И завидовали. Не знаю, понимаешь ли значение таких вещей для девочек-подростков... - неуверенно проговорила Тиффани и посмотрела на Марка. Если бы он ответил осуждающим или отстраненным взглядом, она бы замолчала.

- Очень хорошо понимаю.

Имел опыт на эту тему. В старшей школе нравилась ему одна девочка, звали Миранда - широкоскулая, с широко расставленными глазами, не сказать, что красавица, но умела флиртовать и притягивать парней. Встречалась то с одним, то с другим, и оставалось загадкой - по каким качествам она их выбирала. С Марком общалась чисто по-дружески, не отталкивала и близко не подпускала, что задевало его мальчишеское самолюбие.

На шестнадцатилетие отец подарил ему подержанный, ярко-желтый «Корвет-Шевроле» и разрешил покататься по городу. Первым делом   Марк отправился к Миранде похвалиться. Остановился напротив дома, посигналил. Она выскочила - с мокрыми волосами, босиком, в банном халате, подбежала к «Корвету». Погладила по изящно выгнутой передней крышке - ласково, как любимую игрушку. На крыльцо вышел ее отец Стив Тёрнер в рубашке и галстуке. Известно, с какой ревностью американские отцы относятся к бой-френдам дочерей. Мистер Тёрнер улыбался. Марк запомнил восхищение в глазах Миранды. В тот же вечер он потерял с ней девственность. Встречался еще пару раз. Потом она нашла парня с другим «Корветом» - новым, блестящим и красным, как спелая клубника.

Оказывается, девушке понравиться легко - надо только знать, на какой машине к ней подъехать.

- Не бойся, малыш, я не осуждаю. Рассказывай дальше. Родственником с чьей стороны представился Роберт?

- Позже он сказал, что сын бабушки Мелани, то есть мой дядя. Но она говорила, что сыновья все умерли, и я не поверила. Потом нашла фото в альбоме, где Роберт молодой, и еще двое мужчин. Спросила еще раз у бабушки, кто эти люди. Она сказала - ее сыновья,  их нет в живых. Старший Стефано, скончался от болезни. Младшего Винченцо, моего отца, убили.   Сразу после того пропал Роберто. Бабушка говорила о нем неохотно, не знаю - почему. Она давно ничего о нем не слышала и думала, что тоже умер. Так и сказала: «надеюсь, он тоже умер».

Я тогда не очень поняла и не хотела углубляться. Знала, что отношения между родственниками были напряженными, о причинах не спрашивала. Недавно нашла одну интересную фотографию. Семья в полном составе. Впереди дедушка Тони, он умер до моего рождения, и бабушка Мелани. Сзади сыновья: старший и младший с женами, Роберт один. Собрались, чтобы сняться на память. Ну, ты знаешь - парадное фото. Натянутые улыбки, напряженные позы. Такие снимки ставят на видное месте в гостиной. Его испортил Роберт. В отличие от других, он не улыбался и смотрел не в камеру, а на мою мать и своего брата. С ненавистью. То фото никогда не выставлялось на всеобщее обозрение. Бабушка спрятала его подальше - в альбом.

- Почему думаешь, что он убил твоих родителей? Без достаточных   доказательств это слишком тяжкое обвинение. Понимаю, что обижаешься   - соблазнил и все такое. Но совершить двойное убийство, а потом жить с дочерью своих жертв... Это выходит за рамки человеческой логики. Здесь особый цинизм нужен.

- К «особому цинизму» мы еще вернемся. Ты прав, прямых доказательств у меня нет, только ощущения и предположения. - Тиффани вздохнула. Потянулась рукой к рюмке, раздумала, опустила. Потянулась к телефону, опять раздумала. Потянулась ко лбу, сдвинула волоски, которых не было. Марк взял ее беспокойную руку, положил себе на колено, мягко прижал.

- Продолжай.

- То «парадное» фото я нашла, когда пересматривала семейные альбомы. Понесла показать Мелани, но она уже старенькая и больная. Алцгеймер. Она ничего не помнит об отношениях между сыновьями. И не знает, что двое из них умерли. Каждый раз спрашивает, где они, почему не приходят ее навестить. Расспрашивать ее о прошлых делах бесполезно.

Однажды я спросила у Роберта, почему он не навещает мать. Он   вспылил, сказал, чтобы я не вмешивалась. Странно. Для итальянца мама - это святое. Сейчас бабушка живет в доме для вдов ветеранов вьетнамской войны. Там лучше, чем в обычном доме для престарелых. И дороже. Она получает субсидию от штата, но ее недостаточно. Я оплачиваю остальное. Думаешь, почему я здесь выступаю по ночам?

16.

Та-а-к, начинается проясняться. И запутываться...

- Первое, что пришло в голову - работаешь для оплаты университета.

Второе: чтобы покрасоваться перед мужской аудиторией и, возможно, «найти парня на ночь» - по примеру героини любимой песенки. Но этот вариант он озвучивать не будет, за него стыдно сейчас перед самим собой.

- Зарабатываю на жизнь, на учебу, и медицинский уход для Мелани. Здесь платят хорошо, потому отчаянно держусь за место. График подходящий: ночью работаю, днем свободна. По выходным иногда подрабатываю на подтанцовках в концертах. Один раз в клипе снималась.

- Напряженная у тебя жизнь.

- Очень. Стараюсь ради бабушки. Хочу почаще общаться. У нас не так много времени осталось. Скоро она перестанет узнавать меня. Не знаю, что буду делать, когда Мелани посмотрит чужими глазами... Все равно ее не брошу.

- Если этот Роберт богат, почему он тебе финансово не помогает?

- Сама отказалась. Я же не проститутка, чтобы получать деньги от мужчины только за то, что спим вместе. Кроме секса нас ничто не связывает. Никуда вместе не ходим и не ездим. Предлагал как-то шикарный отпуск на Бали, я отказалась. День и ночь видеть его рядом? Хуже наказания не придумаешь. Раньше, в самом начале ощущала к нему нечто вроде привязанности, как к родственнику, но это давно ушло. Теперь жутко ненавижу. За все, что он сделал со мной. И, возможно, с моими родителями. Когда увидела их семейное фото, появились у меня подозрения.

- Насчет чего?

- Насчет семейных разногласий. И моего сиротства. Кажется, это взаимосвязано.

- В каком возрасте ты осталась одна?

- В два года.

- Ах, малыш... - Марк приобнял девушку с такой осторожной лаской, будто ей и сейчас было не больше двух. - Если тяжело, не рассказывай дальше, я и так понял, в чем дело. Неважно, с кем у тебя что было. Важно, что сейчас со мной, и я тебя не брошу.

- Не беспокойся, я в порядке.

Лежать на груди Марка было здорово, защищенно, как когда-то на груди бабушки, когда была маленькой, совсем маленькой. Последнее время они поменялись ролями: когда бабушка лежала в постели, Тиффани клала ее голову себе на грудь и ощущала себя ответственной за нее, как за собственное дитя.

- Хочу, чтобы ты знал все, что знаю я, так будет проще. Убийство моих родителей не раскрыли. Хотела понять - почему. Узнать подробности. Недавно занялась этим вплотную. Покопалась в старых газетах. Прочитала все, что нашла. Материалов много, преступление широко освещалось в прессе. Оно потрясло жестокостью даже наш не самый спокойный Комптон, в котором я в то время жила. Загублены четыре жизни: двое мертвы, один ребенок остался сиротой, другой не родился.

- Твоя мама была беременна?

- Да. И это не остановило убийцу. Как же он должен был ее ненавидеть! В газетах обсуждались подробности, давались комментарии, выдвигались версии -  от мафиозных разборок до вторжения с целью грабежа.

Я вчитывалась в строчки репортажей, пытаясь воссоздать картину. Согласно полицейским протоколам, она выглядела так. Следов взлома нет, значит, отец открыл дверь сам, вероятно, знакомому человеку. У порога получил пулю в грудь. Стрелял профессионал высокого класса - одна пуля точно в сердце. Смерть мгновенная и гарантированная, не требуется контрольного выстрела в голову. Тем же способом убита мама.

Манера убивать у каждого киллера своя, называется почерк. Если он достаточно оригинальный, можно вычислить преступника. Полиции было известно: убивать пулей в сердце - почерк одного неуловимого киллера из мафиозной структуры «Ндрангета».

- «Ндрангета»? Никогда не слышал.

- «Она невидима, как обратная сторона Луны» - говорят про нее криминальные репортеры. Кстати, происходит банда из провинции Калабрия, именно оттуда приехала в Америку моя семья много лет назад. Да, забыла сказать - по отцу я итальянка.

- Как твоя фамилия? - поспешил уточнить Марк. - Почему я не нашел тебя ни в одной поисковой системе под фамилией Вильямс? Менеджер по персоналу сказал, что у тебя двойная фамилия. Почему?

- Фамилия по отцу Ди Люка. После гибели родителей бабушка взяла меня к себе и записала под фамилией  матери - Вильямс. Не знаю почему. Как-то она принялась рассказывать о проклятии, которое лет сто назад наслали на их семью. По-моему, все это глупые легенды и предрассудки. Официально меня зовут Тиффани Ди Люка - Вильямс. Чаще всего пользуюсь второй частью. Она проще и звучит по-американски.

Неудивительно, что ты в интернете меня не нашел. Стараюсь не светиться в социальных сетях. И в полицейских протоколах. Мне нельзя попадать в полицию, даже в качестве свидетеля. Нельзя получать штрафы за неправильную парковку или превышение скорости. Наш босс, тот, у которого «Мазерати», его Хуан Ой зовут, строгий. Следит за поведением персонала, чтобы не бросали тень на репутацию клуба. За малейшее нарушение или подозрение на нарушение - прощай, работа. А я держусь за нее. Обожаю танцевать...

- Я заметил. Еще в конторе.

- И с материальной точки зрения устраивает. Иначе пришлось бы в супермаркет идти, товары на полки выставлять за мизерную плату. Или в бар официанткой. Но мне дневная работа не подходит.

- Понимаю. Слушай, ты меня заинтриговала. Про мафию. Прямо-таки крестный отец  дон Корлеоне получается.

- Обожаю этот фильм. Там Аль Пачино жуткий красавчик...

- Эй, не забывай - я ревнивый.

Тиффани улыбнулась, впервые за время разговора, чмокнула Марка в подбородок.

- Не волнуйся, дорогой. Я не дам повода для ревности. Ненавижу измены, даже в мыслях. Считаю нечестным. Если надоел партнер или захотелось новых ощущений, скажи честно и уходи. Изменять - значит, унижать человека, которого любишь. Он этого не заслужил.

- Полностью согласен, малышка. И в кого ты такая умненькая? - Маленькими шутками полезно разбавлять разговор, чтобы не становился слишком серьезным.

- Это досталось мне от предков, создавших когда-то величайшую мировую цивилизацию - Римскую империю... - ответила шутливо - в тон. - Нет, правда. Я горжусь своими корнями.

- Я тоже горжусь твоими корнями.

- Спасибо, милый. Но вернемся к мафии. По предположениям полиции, «Ндрангета» контролирует Западное побережье Америки. На ее счету множество преступлений: заказные убийства, торговля людьми, подкуп должностных лиц. Основной доход получают от торговли наркотиками, которые переправляют из Колумбии. Траффик полностью под их контролем. Года три назад конкурирующая банда попыталась вмешаться в бизнес. «Ндрангета» ликвидировала главарей, и банда перестала существовать.

С этой мафией невозможно бороться. Успех ее - в строжайшей конспирации и жестокости, которая удивляет не только простых людей, но и коллег по криминальной деятельности. У них не бывает предателей, потому что члены связаны семейными узами и законом «омерта» - молчать под страхом смерти.

Теперь про киллера. Манера убивать - визитная карточка профессионала. Убивать одной пулей в сердце - способ эффективный, но слишком рискованный, ошибешься на пару миллиметров, жертва останется жива. Требуется хирургическая точность, твердая рука. И железная самоуверенность, чтобы убивать, глядя человеку в глаза.

Этот способ настолько редкий, что прямо-таки как личная подпись. Единственный, кто за всю историю мафии в совершенстве им владел - киллер по прозвищу Левша. В полиции знали его почерк и принадлежность к «Ндрангете». Но так и не установили его настоящего имени, не заполучили ни одной фотографии.

- Он сейчас активен?

- Нет. Около десяти лет людей подобным образом не убивали. Неизвестно, что с Левшой произошло. Может, тоже ликвидировали. Или отошел от дел и поселился где-нибудь в тихом, благополучном месте как зажиточный американский пенсионер.

- Почему так думаешь?

- Он профессионал высочайшего класса. Отлично знал мафиозную кухню и  запросто убить бы себя не дал. За время «трудовой» деятельности наверняка скопил состояние, чтобы на старости лет жить безбедно. Сейчас про Левшу забыли, а когда-то он слыл самым знаменитым и таинственным гангстером Америки. Убивал цинично и безжалостно - не только заказанных людей, но и невинных, случайных свидетелей. Ни одно из преступлений не раскрыто. Также, несмотря на былую «популярность» Левши, ни одной фотографии или словесного портрета я не обнаружила.

О его дерзости ходили легенды. Однажды получил приказ убрать коллегу -   киллера из другой мафиозной группировки, который спрятался в Таиланде и думал, что надежно. Ни подозревая об опасности, он катался по парку на велосипеде, днем, безоружный. Левша подъехал к нему, тоже на велосипеде. Спросил: ты Джонни? Тот простецки ответил - да.

Не успел раскаяться, как получил пулю в сердце. Убийца спокойно сел на велосипед и поехал дальше, не скрываясь и не торопясь. Вокруг полно свидетелей - район-то густонаселенный, окраина Бангкока. Левше на них плевать. Вот мы и вернулись к «редкому цинизму».

- Да. Самоуверенности ему не занимать. Кстати, свидетели помогли?

- Нет. Были настолько потрясены, что дали противоречивые показания. Составить более-менее достоверный портрет преступника не представилось возможным.

- Погоди-погоди, кажется, вспоминаю этот случай. Он попал в криминальные сообщения как некий курьез, которого не знала мафиозная практика. Так ты полагаешь, что Левша...

- Убийство в Таиланде - последнее, в котором он предположительно участвовал. - Тиффани приложила указательный палец к кончику носа. Потом подняла палец. - Точно!  Десять лет назад он исчез из криминальных хроник, видимо, лег на дно. А через три года мне встретился Роберт.

Тиффани нервически оглянулась, будто испугалась, что сейчас он войдет, расстреляет их с Марком, а также всех, близко сидящих. Потом без спешки удалится.

17.

- Он страшный человек. Не в смысле внешности, тут все в порядке. Внутри у него не так. Раньше я не замечала, в последнее время начала присматриваться. Не похож он на обычного бизнесмена или человека, который честным путем заработал состояние, а теперь отошел от дел и наслаждается жизнью. Роберт неспокойный, не знаю от чего. Не выглядит испуганным, а в глазах - настороженность и тот самый цинизм. Не расстается с пистолетом. В усадьбе, в отдельном доме живут телохранители, человек пять, самые верные, которых не меняет. Без них не выходит ни на пляж, ни к собственному бассейну. Для чего меры предосторожности, если совесть чиста?

У меня нет доказательств о его причастности к смерти родителей, лишь догадки. Как-то спросила, что он думает о причинах их убийства. Роберт отговорился - не знаю, дело прошлое, многое забылось. И добавил с раздражением «не копайся в прошлом». Это, мол, в моих собственных интересах.

- Он левша?

- Да, но хорошо скрывает. Я долго не догадывалась. Впервые заметила буквально пару недель назад. Случайно. Спросила его. Сказал - владеет обеими руками одинаково.

- Когда он стрелял в мою машину, пистолет держал левой рукой.

- Вот. Чем не доказательство?

- Левшей пятнадцать процентов населения.

- А левшей и киллеров?

- Э-э-э... Не знаю.

- Думаю, немного. Это пункт в пользу подозрений. Второй пункт - он очень богат. Откуда богатство - неизвестно. Бабушка после смерти мужа жила не сказать что в бедности, но очень экономно. Меня растила. Роберт ей не помогал. И сейчас не помогает. Смертельно обижен. На какой почве произошел конфликт, не знаю. Ситуация нетипичная для итальянской семьи.

Я никогда не попрошу у него денег. Сама справлюсь. Заработаю. Хуан Ой танцорам хорошо платит. Хватает и мне, и бабушке. Никогда ее не брошу. Мелани вырастила меня, любила за двоих. Она сейчас очень плоха. Болезнь прогрессирует. Скоро бабушка совсем потеряет память. Врачи говорят: вопрос нескольких месяцев. Не представляю, как жить без памяти? О чем думать наедине с собой? Кого вспоминать? Память - это  средство идентификации человека. Лучше отпечатка пальца или радужной оболочки. Их можно подделать или своровать, память своровать нельзя. Без нее ты не человек, а номер в налоговой декларации.

- По-моему, теряется долговременная память, короткая остается - то, что произошло недавно, пару дней назад они помнят. Хотя точно не знаю, у всех по-разному.

- Если бабушка умрет, я останусь одна. Нет, с тобой. Нет, Роберт помешает... Ох, был бы под рукой пистолет...

Странное совпадение, у Марка недавно точно такое желание появлялось. Иногда оружие - единственное средство решения проблем.

- Не думай об этом. Не стоит о него мараться. Просто уходи и все. Мы теперь вместе. Если он действительно тебя любит и желает видеть счастливой, не посмеет вмешаться.

- Посмеет, еще как! - воскликнула Тиффани, и глаза горько блеснули. Повторила: - Он страшный человек. Не могу объяснить, но Роберт излучает   опасность.

- Точно. Я тоже ощущал, когда разговаривал. Нет, лишь только увидел.

- Я его боюсь. Когда встретила тебя, все же решилась ему сказать. В общих словах - что влюбилась, чтобы отпустил. Попросила по-хорошему. Знаешь, как он взбесился! Сказал - убьет каждого, кто приблизится ко мне. Его угрозы не пустые обещания. Я испугалась. Потому исчезла... Прости, Марк. Не могу подвергать твою жизнь опасности. Ты мне слишком дорог... - голос Тиффани прервался. Она закрылась рукой, и Марк подумал, что снова заплакала.

Хотелось прижать ее к сердцу и не отпускать. Сказать что-нибудь банальное - что все наладится, что нельзя поддаваться страхам, скорее всего надуманным. Они же не в итальянской глубинке, где мафия всесильна и убивает безнаказанно. Они в цивилизованной стране, где права гражданина защищает государство, и просто так размахивать пистолетом не разрешено. Он любит Тиффани и будет бороться...

Но.

Верил ли он сам?

18.

Бороться за любовь. Звучит несовременно. Это раньше ради прекрасных дам рыцари сражались с мечом в руках, а короли отказывались от престолов. Романтичные были времена...

Теперь они изменились. Жизнь стала комфортабельней, чувства тоже. Люди легко сходятся и еще легче расходятся, даже если прожили вместе много лет и связаны детьми. Развод - не самое радостное состояние. Вроде, должны были бы переживать: ночей не спать, забывать поесть и причесаться, желать спрятаться от камер папарацци, чтобы обдумать прошлое и будущее. Ан нет, все эти поп-идолы и звезды реалити-шоу -   чуть ли не на другой день появляются на публике с новой «любовью». Грустить немодно, переживать - зачем? Любовь должна приносить удовольствие, если не приносит - послал эсэмэску «с тобой было здорово» и до свиданья!

Рассказ Тиффани странный и немножко неправдоподобный - про мафию, киллеров и прочие штучки. Типичный набор макаронного вестерна. Стоит ли Марку в нем участвовать, и какая роль уготована ему - героя или жертвы? Стоит ли впускать в свою устроенную жизнь чужие проблемы, если они угрожают пистолетом? Стоит ли поддерживать Тиффани и внушать уверенность в победе, если сам сомневается?

С другой стороны - не придумала ли она эту жалостливую историю?

Для чего?

Чтобы поделикатнее от Марка отвязаться.

Абсурд. Если бы хотела отвязаться, не позвонила бы и все. Причин не верить ей нет. Девушка любит - это он чувствует. Всегда знал. С самого первого дня. С первого взгляда. С первого прикосновения. И любил ее не меньше. Но достаточно ли для того, чтобы рисковать  жизнью?

Честно - он не знал.

Требовалось время - просеять услышанное, отбросить шелуху, важное оставить. Осознать, проверить на вероятность, расставить по логическим полочкам в мозгу. Оценить степень опасности и степень готовности жертвовать покоем или даже жизнью ради любви.

Слова-то какие - «жертвовать ради любви»! Подходят для любовного романа эпохи Джейн Остин. В современности звучат высокопарно и вообще фальшиво.

Но именно так стоит вопрос. Ответ на него Марк должен найти сегодня, нет - в ближайшие минуты. Эх, голова нечеткая. И посоветоваться не с кем. Что бы сказал Зак?

У него просто: встречайся, с кем хочешь, но избегай сложностей. Да, это он сейчас такой прагматичный. А как-то рассказывал: еще студентом ехал в автобусе, глядел в окно. На одной остановке встретился глазами с девушкой и не смог оторваться. Долго они смотрели друг на друга. Зак нутром понял: она его человек, родственная душа. Автобус тронулся и - все. Вот уже лет пятнадцать вспоминает и корит себя, что не выбежал, не познакомился.

Кто-то сказал: мы часто жалеем о том, что сделали, но чаще - о том, чего не сделали.

Жизнь - это выбор, иногда простой, иногда запутанный. Вот дилемма: стать героем и бороться за Тиффани или оставить все, как есть, и уйти. Прямо сейчас.

Уйти?

Не может быть и речи.

Стать героем?

Не уверен, что способен на подвиг.

Не уверен - не обещай, не обнадеживай ни себя, ни ее.

А если посмотреть с другого бока - так ли реальна опасность? Не поддался ли он малодушию?

Вдруг стало грустно. Слишком много вопросов, а мозги устали, хотят не думать, а спать...

В зале раздались жидкие хлопки - пианисту после особо удачной импровизации. Марк мрачно глянул на него. Откуда взялась энергия - так виртуозно бегать пальцами по клавишам? Ночь близится к утру, самое сонное время, а пианист выглядит бодро, улыбается белозубо. Такое впечатление, что счастливейший человек. Может, у него мать при смерти или брата убили в уличной перестрелке, никто не догадается.

Улыбаться - рецепт счастья.

Рецепт не подходит Марку. Улыбайся не улыбайся, а надо решать - продолжать ли отношения с Тиффани? Или отступиться и вернуться к размеренному, комфортабельному и предсказуемому существованию, которое было до встречи с ней.  И которое будет после.

После? Разве можно представить жизнь «после Тиффани»? Разве она будет насыщенной, разнообразной, полноценной? Волнующей,   счастливой, наконец? Когда ушла Леонтин, потребовались годы, чтобы    возродиться. Эти годы прожил не любя, как робот - делал необходимое, говорил необходимое, а чувства спали, и сердце замерло. Марк всерьез  думал, что больше не влюбится и роботом умрет. Но случилось чудо, повстречал Тиффани.

Отпустить ее и надеяться на третий раз?

Третьего раза судьба не дает, запас счастливых случайностей у нее ограничен.

Тиффани ждала ответа, Марк это чувствовал. И ненавидел себя за нерешительность. Жаль, что он не Чак Норрис, который в одиночку бросается на сотню врагов и побеждает. Даже без пистолета. Да, им, голливудским парням, ввязываться в драку легче, они заранее знают ее исход - он прописан в сценарии.

А в его сценарии ничего не прописано, и конец открытый.

19.

Улыбчивый пианист ускорил темп, пробежался пальцами по клавиатуре, нажал заключительный аккорд и высоко вскинул руки. Встал, поклонился.  Посетители, слушавшие музыку, наградили его аплодисментами. Он еще раз поклонился и отправился к боковой двери, из которой уже выходили музыканты - видно пауза их закончилась. Один сел за рояль, не успевший остыть от предыдущего виртуоза, и начал потихоньку перебирать клавиши. Ударник мягко водил щетками по тарелкам, пристукивал палочками. Вступили гитары и труба. Спокойный регги, мягкий, романтичный - то, что надо в середине ночи.

И в середине мыслей...

- Марк. - Голос донесся издалека.

Марк понял, что слишком углубился в себя. Чистейший эгоист. Это для Старки повод гордиться, Марку должно быть стыдно - развел сопли и совершенно забыл о Тиффани.

Она уже не прижималась к нему спиной, сидела немножко отдельно. Лицо   покойно. Глаза не заплаканы.

- Марк, ты не думай, я не собираюсь навязываться, - умиротворенно проговорила, глядя не на него, а на оркестрантов. - Рассказала правду - ты имеешь право знать. Как поступить - решай сам. Я ничего не требую и не прошу. Не буду осуждать, если захочешь расстаться. Не обижусь. Останемся друзьями, только и всего.

- Даже не думай об этом!

Стало неловко, что в ответственный момент проявил нерешительность, и Тиффани заметила. Наверное, подумала, что он засомневался в своих чувствах. На самом деле он засомневался - сумеет ли сыграть роль героя, которого она заслуживает.

Возникла неловкость, которая кольнула. Надо бы исправить ее, но как?  Что сделать, что сказать? Не приходит в голову. Пустота и прострация. Нужны ли Тиффани его слова? Поверит ли она им?

Скосил на нее глаза. «Боже, какая же она сейчас привлекательная, - скорее ощутил, чем подумал, Марк. - Эти волшебные глаза цвета северного тумана. Эти   губы, налитые сладким соком. Аппетитные щечки, розовые и нежные, как лепестки. Разве решусь их предать? Потерять? Нет, лучше сразу умереть.

Если Тиффани действительно грозит опасность, лучше умереть с ней, чем жить как труп.

Возможно, все не так страшно, и она преувеличивает опасность. Девушки романтичны, им порой нравится драматизировать, ощущать себя беззащитными принцессами и все такое. На самом деле ситуация проще.

Роберт бесится и угрожает, потому что знает: у него с Тиффани нет   будущего. Если не дурак, должен понимать - не стоит дольше удерживать ее. Разве обязана ублажать его до смертного одра? Старик ведь. Сорвал цветочки, пусть оставит девушку в покое. Даст свободу и возможность выбора. А выберет она меня».

Пока музыканты играли вступление, вышла певица - большая, одетая в черное платье с блестками и многочисленными складками, которые скрывали складки тела. Она присела на высокий стул, стоявший  сбоку рояля, что оказалось умно с ее стороны: если бы она устроилась посередине танцплощадки, заняла бы ее половину. Держа в руке микрофон, она запела по-французски, высоким голосом, неожиданным для ее комплекции. Пела, естественно, про любовь, Марк разобрал слова «Ми амор», которые часто повторялись. Песня была в стиле красивого, медленного танго. Печального - судя по трагическому звучанию певицы.    Между куплетами гитарист играл соло, перебирая струны так звучно и пронзительно, что бежали мурашки, и Марку казалось - тот перебирал не струны, а его ребра.

«Ну, что ты сидишь, как истукан, черт побери! - отругал сам себя. - Не молчи, скажи ей что-нибудь. Успокой. Пусть знает, что может на тебя рассчитывать. Это все, что она сейчас хочет. О будущем потом будешь морочиться. В данный момент от тебя не требуется геройства. Лишь самая малость - сказать девушке пару ласковых слов. Неужели трудно?»

Да, трудно. Не уверен, что ей понравится. Слишком долго молчал. Отчуждение...

Хватит думать! Делать!

Марк приобнял Тиффани за плечо, слегка придвинул ее к себе,    прошептал:

- Послушай, милая...

- Тиффани, можно пригласить тебя на танец? - спросил над головой     мужской голос.

В тембре - приятные слуху переливы. Девушки считают такие голоса жутко сексуальными и готовы идти за их обладателями на край света, не рассуждая, будто очарованные волшебной флейтой.

Марк услышал в нем наглость и вызов. Повернул голову, и сердце дрогнуло от ревности: рядом стоял парень - красивый как сам дьявол-соблазнитель. Одет в черный костюм и белую рубашку с расстегнутыми вверху пуговицами, в нагрудном кармане - полоска белого платка. Он едва заметно наклонился и округлым, театральным жестом протянул руку к Тиффани.

Парень показался знакомым... Точно! Тот самый брутальный мачо, который танцевал с ней самбу. Сейчас он изменил прическу - разбросанные кудри пригладил и зачесал назад, лишь отдельные короткие прядки падали на лоб. На сцене он изображал озорного уличного парнишку, предлагавшего девушке  танцевальное соревнование. Сейчас выглядел опытным покорителем сердец, знающим о своей неотразимости и не привыкшим встречать отказы. Ни от мужчин, ни от женщин.

Что ему здесь понадобилось? Не видит разве - сидят двое,  уединились, чтобы поговорить, и чтобы никто не ме...

- Вы позволите? - спросил парень у Марка и царапнул взглядом.  Так смотрят люди, у которых самооценка зашкаливает.

Вопрос запоздалый и чисто ради проформы. Ответ ему не нужен: Марк здесь никто, его разрешений не требуется.

И оказался прав. Тиффани, вроде, обрадовалась, что кто-то вмешался в их разговор. Вернее - в молчание. Она легко поднялась, поправила короткую юбочку, которая легла волнами вокруг бедер. Подала парню руку. Красивым, модельным шагом «по ниточке» прошествовала к танцплощадке. Марк следил за ней с восхищением и настороженностью.   Боковым зрением заметил, как головы бармена, официанта и двоих мужчин у стойки, будто по команде, повернулись к ней.

Но не они вызывали настороженность у Марка, а этот неизвестно откуда    возникший партнер по сцене. Нагловатый латино с театральными жестами. Тореодор, с одинаковым успехом укрощающий быков и юных дев. Самоуверенный и нахальный мачо, которого Марк поначалу не принял всерьез и вообще подумал, что он гомо.

С какой стати гомо? Из-за длинных, волнистых волос, уложенных с продуманной тщательностью? Из-за подчеркнуто ухоженной внешности, слишком яркой для мужчины? Или потому, что он потрясающе владеет телом - идеально вылепленным, тренированным и гибким, которое сводит с ума поклонниц?

Заблуждение и стереотип, что красивые мужчины - обязательно геи.

Кто бы он ни был, он опасен. Выпускать из виду нельзя.

Марк еще надеялся, что они потопчутся на месте в медленном танце, подобно двум другим парам, вышедшим в круг и лениво переступавшим с ноги на ногу.

Но недооценил он этого... то ли гомо, то ли гетеро... как его сценическое имя... а, Вампир Силвио! Превращаться в  серую мышку, растворяться в толпе - не его кредо, его - приходить и побеждать. Он вампир, подпитывается вниманием как кровью. Выделяться везде и всюду - свойство характера, которое помогло ему зацепиться в Лос Анджелесе.

Плюс талант, с неохотой признал Марк.

Силвио пригласил Тиффани не просто потанцевать, он поставил маленький спектакль. Всячески показывал свое лидерство и превосходство. Обычно в танце мужчина играет как бы второстепенную роль - поддерживает,  подкручивает, приподнимает партнершу и всюду следует за ней, помогая принимать эффектные позы. Силвио нет. С самого начала выступил в главной роли.

Он вывел Тиффани в середину площадки, встал напротив, поджидая нового аккорда. Рывком прижал к себе девушку одной рукой, другую бросил в сторону, как бы сметая конкурентов. Наклонился к ее лицу, так низко, что его прядка упала на ее щеку - «сегодня ты будешь делать то, что я скажу».

И она делала. Под его руководством.

Марк хотел разозлиться и... забыл.

В этом полупустом ночном баре на окраине Элэй происходило нечто необыкновенное и талантливое - рассказ, который двигался и звучал. Все в нем соответствовало и сливалось в тонкой гармонии: чувственная музыка, чувственный голос, чувственный танец. Эмоции исполнителей были сильны и почти ощутимы, они выплеснулись в зал и увлекли за собой каждого, кто умел впитывать искусство. Гитарные струны жаловались, голос певицы тосковал, танцоры испытывали страсть -   сладкую и обреченную. Страсть вознесет их и обрушит, и даже зная это, они неудержимо тянулись друг к другу.

Марк никогда не видел танца, столь наполненного переживаниями - настоящими, а не изображенными. Обычно это лишь заученные движения под музыку, позы и повороты. Здесь каждый жест - смысл, а весь танец -     видимая история, которую рассказывала певица. По-французски, но неважно. Истории любви понятны, когда их рассказывают сердцами.

Это была его история, Марк вспоминал и просматривал ее, как бы со стороны. Он забыл недавнюю неприязнь к Силвио и представлял себя на его месте. Вот он шагнул на Тиффани, она обвила его ногой - Марк помнил ее силу. Вот крутанул ее, юбка разлетелась, под черными, кружевными трусиками мелькнула округлая попка - Марк помнил ее упругость. Вот склонился над ее губами, Марк знал - если раскроются, подарят  вдохновение.

Но это вдохновение принадлежит ему, а не Вампиру, который собрался украсть его девушку! Воровские намерения очевидны: слишком нахально обнимает и гладит ее тело - край груди, низ живота, почти на грани допустимого. Пусть и находится в образе, но слишком убедительно он это делает. Начинает надоедать. Другой мужчина... возможно гей, но без разницы... ведет себя с Тиффани как хозяин.

И кажется, ей нравится.

Невесело подумалось Марку: если он сейчас встанет и уйдет, она не расстроится. Она никогда не останется одна. Такая красавица... Мужики встанут в очередь, и Вампир первый. Не упустит случая ее заполучить, тем более имеет преимущество видеть ее каждый день, вернее, каждую ночь. Половину пути они уже прошли - обнимаются как любовники, очень правдиво изображают страсть. Только ли изображают? Часто партнеры, играющие чувства, начинают на самом деле их испытывать. Опасность Силвио в том, что имеет внешность красавца и героя - спасителя принцесс. Чтобы покорять девичьи сердца, ему не надо напрягаться - создавать солидный счет в банке или покупать красную «Феррари». Пройдется павлином по сцене, и поклонницы упадут к его ногам.

Стало не по себе. Отвернулся. Взгляд упал на сумку Тиффани, которая с покинутым видом лежала поодаль. Марк потянулся к ней, откинул клапан, бросил внутрь побитый телефон и еще кое-что из собственного кармана. Закрыл, и, как ни в чем не бывало, положил на место, еще расправил бахрому.

Танец продолжался и становился интимнее. Глядя, как Силвио прижимает к себе Тиффани, касается ее губ, Марк испытывал злую ревность. Он не подавлял ее, наоборот, подогревал: когда человеком владеют эмоции, легче решиться на поступок, ему требовался этот толчок. Давненько не испытывал ничего похожего, с того дня, как ушла Леонтин. Тогда его ревность не разрослась до отчаяния, ее заглушили обида и ощущение предательства.

Леонтин он любил до безумия и не сделал ничего, чтобы удержать. Потому что  женщина в Америке свободна, имеет право принадлежать, кому хочет. Или никому. Если разлюбила - уйдет в любом случае, нет смысла уговаривать, удерживать или мстить сопернику. Драками решаются споры у животных, люди - существа сознательные. хотя при необходимости Марк пустил бы в ход и кулаки. Одно «но» - девушка должна быть достойной, чтобы за нее драться. А таких он не встречал.

До Тиффани...

С ней по-другому. Она его любит - вот что ценно. Он уже терял ее  и чуть не сошел с ума. Повторять не желает. И почему, собственно, они должны расстаться? Из-за страха перед стариком, играющим в мафию? Несовременно. Эпоха гангстеров закончилась, когда Аль Капоне попал в Алкатрас. Остались лишь фильмы и книги с романтическим мафиозным флером.

Тиффани ощущала себя беззащитной перед родственником, испугалась его угроз, многое придумала. На самом деле бояться нечего ни ей, ни Марку. Они любят друг друга и хотят быть вместе - это справедливо, логично и целесообразно. На той логике стоит мир.

Вампир? Он не конкурент. Только выглядит как мачо, на самом деле слабак. Внешность ему всего дороже - чтобы кожа как персик и волосы в кудрях. Пластический хирург его бог. Жизнь - череда корректирующих операций - отбелить отверстие ануса или подтянуть брови. Чтобы заработать на операцию, он совершит убийство.

А девушка... Хорошо, когда она ярко выглядит и достается без усилий, вот как сейчас. Иначе - выход вон туда.

Ревность подбиралась к точке кипения.

Нет. Ни седой мафиозо Роберт, ни нагловатый Вампир Силвио не посмеют встать на пути. Марк не позволит!

Ревность забурлила, поднялась до самых краев.

Стало жарко и душно. Марка распирало изнутри кипящей желчью. Если не выплеснет, взорвется.

Не дожидаясь окончания музыки, он вскочил и направился к танцплощадке. Поднялся и оказался в луче прожектора и  под прицелом взглядов, как третий танцор, который лишний. Плевать. Он не лишний, а главный. Он сейчас злой и бесстрашный, справится с сотней врагов, нет - с тысячей. И лучше не становиться у него на пути.

Марк ощущал себя хозяином положения. Поймал Тиффани за плечо, уверенным жестом притянул к себе.

- Это моя девушка, - сказал и наклонил голову на Силвио, будто хотел  боднуть.

Тот отступил. Растерялся, но виду не подал. Облизнул мизинец, поднял к левой брови, провел, выравнивая волоски - наверное, это его манера показывать себя героем. Все-таки, он гей, Марк правильно угадал.

Силвио уставился на него, хлопая длинными, черными, вроде, накрашенными, ресницами. Потерять партнершу посреди танца, такого с ним не случалось. На лице борьба. Позвать охранников - стыдно. Вступить в дискуссию - получится скандал. Устроить драку - самый неподходящий вариант: сломают нос или выбьют зубы, как он завтра выйдет на публику?

Марку жутко хотелось двинуть в его блестящий глаз под идеально выщипанной бровью. Остановило нежелание втягивать Тиффани, иначе ей придется объясняться с Хуаном Ойем.

- Мы уходим, - сообщил, взял девушку за руку, повел за собой.

Она не возражала и не сопротивлялась. Проходя мимо диванчика, подхватила сумку, повесила на плечо.

На выходе Марк оглянулся. Вампир Силвио все еще стоял на освещенном кругу танцплощадки и, уперев руки в бока, смотрел им вслед.

20.

Даглас стоял на страже входной двери и несмотря, что из нее тянуло прохладой, сильно потел. Когда не видели клиенты, он вытирал лысину и лицо куском бумажного полотенца, серый конец его торчал из кармана брюк. Он глянул на выходящего Марка с удивлением, прекрасно помня, что тому запрещено посещение «Анаконды». Поднимать тревогу не стал, заметил, что молодой человек не один. Он вел за руку танцовщицу клуба, которую охранник знал в лицо и по имени.

- Привет, Тиффани, - с улыбкой поприветствовал ее.

- Привет, Даглас.

- Отработала на сегодня?

- Да. Тебе тоже недолго осталось?

- До восьми утра. Потом - свобода. На два дня.

- Приятно провести выходные!

- Тебе тоже.

Марк молча и невозмутимо прошествовал мимо Дагласа, лишь слегка  кивнул. Тот по-приятельски подмигнул, мол - проходи, не заметил я тебя. Действительно, за что человека задерживать? Он и в прошлый раз ничего особенного не натворил, только пытался немножко настойчиво узнать имя одной из артисток.

Даглас был бы не против помочь, но под строгим взглядом мисс Дэвис не решился. Он не собирался рисковать своим местом, хотя оно не приносило больших денег. Не все в семье одобряли его занятие, мама прямо говорила: лучше бы ты стал дилером, чем вышибалой. Но он упрямый, сделал выбор и доволен. «Этот парень тоже упрямый, молодец» - дружелюбно думал Даглас, провожая парочку глазами.

- Что будем делать? - спросила Тиффани, когда они благополучно миновали охрану и теперь, казалось, бесцельно брели по тротуару. Золотой Будда в витрине китайского ресторанчика радушно им улыбался.

- Поедем ко мне, - ответил Марк.

Решение принял единолично, зная, что Тиффани не будет возражать.

- А если явится Роберт... - робко начала девушка.

- Он нас не найдет. Телефон ты успешно сломала, адреса моего он не знает. Забудь его и не волнуйся. Поменяешь место жительства, проблема  решится сама собой.

- А если...

- Больше никаких «если» не предвижу, - перебил Марк. - Один вопрос. Существуют ли какие-либо вещи, или финансовые обязательства, в отношении которых он может потребовать возмещения или возврата через суд? Скажи сразу, чтобы я был в курсе.

Склонив голову к плечу, Тиффани подумала.

- Нет, - ответила и для подтверждения покачала головой. - Я ему ничего не должна - ни денег, ни вещей. Подарков давно не принимала. Денег в долг   никогда не брала. Умно, правда? - самодовольно улыбнулась и  повернулась к Марку за одобрением.

- Правда. Ты моя самая умная, красивая и... вообще моя.

Погладил ее по голове, наклонился, поцеловал в макушку. Не выдержал,  привлек к себе, обхватив руками ее голову и плечи.

Прижавшись щекой к ее волосам, он вдохнул и ощутил запах шампуня, лака и парфюма. Это чужое, наносное. Наклонился ниже, приподнял волосы. Там ее личный аромат - чистого пота, тепла и молодого женского тела, именно этим Тиффани запомнилась, когда они провели вместе ночь. И не было прекрасней того аромата. Именно его желал он ощутить и убедиться, что не грезит. Что девушка не исчезнет от дуновения утреннего ветерка, не уплывет в небытие вместе с остатками зыбкой ночи.

Выпала Марку редкая удача. Даже не верилось - как-то все слишком быстро и неожиданно совпало, как в пазле, когда установлен последний, самый главный кусок. Не успел прочувствовать, осознать. Сейчас страшно подумать, насколько его поиск зависел от случайностей. Если бы Зак не предложил сходить в «Анаконду», если бы они не завернули в кабаре, если бы там не выступала девушка с татуировкой, которая показалась Марку знакомой...

Одни «если бы». Если бы хоть одно из них выпало из цепочки, он никогда не нашел Тиффани. Господи, подумать страшно! При одной этой мысли он, кажется, побледнел.

- Я тебя никогда, слышишь, никогда никому не отдам, - проговорил вполголоса Марк, не разжимая объятий. - Запомни, Тиффани. Ты принадлежишь мне и только мне. Можешь думать, что угодно. Что это несовременно, что не умещается в рамки эмансипации. Что в Америке женщины имеют такие же права, как мужчины. Я не против. Дам тебе столько свободы, сколько захочешь. Но хочу, чтобы ты знала. Принадлежать будешь только мне, а я буду о тебе заботиться. И защищать. Никого и ничего не бойся. И больше не исчезай. Договорились, малыш?

Стиснутая в его руках, Тиффани слабо кивнула, он скорее почувствовал, чем увидел.

- Договорились... - прошептала.

- Молодец. Теперь поедем домой. Моя машина на стоянке, два шага   отсюда. Ты на своей «Мини» приехала?

- Нет, я на машине на работу не езжу. После выступлений мы иногда сидим в баре, пьем коктейли. Беру такси.

- Отлично. Сегодня я буду твоим таксистом.

21.

Начинало светать, с восточной стороны - над горами. Звезды там бледнели, замирали и готовились к смерти, не возмущаясь и не сопротивляясь. Они знали - это ненадолго: придет ночь, поцелует их и оживит. Тротуары и дороги были пусты, лишь по той, что вела от побережья в центр проезжали редкие машины, не давая повиснуть гулкой рассветной тишине. Проулки - темные и тихие, выглядели настороженно и недоброжелательно, будто затаили злой сюрприз.

Именно оттуда вывалилась толпа чернокожих парней и рассыпалась по тротуару, звучно, как горсть обжаренных кофейных зерен по столу. Агрессия сквозила в их голосах, жестах и даже одежде. Подобные дикие толпы вылезают на свет Божий именно по ночам, днем их незаметно - отсыпаются или ведут себя как люди. Сейчас же, одурманенные наркотиками и алкоголем, они вели себя как оголодавшие хищники, выискивающие жертву.

Закон стаи ими руководят. Плюс глубоко затаенная обида за неудачный цвет кожи и потерянную века назад родину, которая присутствует у афро на генетическом уровне. Это горючая смесь, и требуется лишь повод, настоящий или придуманный, чтобы взорваться.

Редкие на исходе ночи прохожие знали и заранее переходили на другую сторону. Марк тоже знал, но не успел сориентироваться - находился в расслабленном состоянии, не думал о постороннем.

Толпа высыпалась из-за угла, куда ему с Тиффани следовало свернуть, и   повалила прямо на них. Марк остановился. Двигаться вперед было невозможно, не задев кого-либо из  парней. Поворачивать назад нельзя - стая бросится вдогонку и разорвет. Был бы он один, попробовал спастись бегством и трусом бы себя не почувствовал. Но с Тиффани...

Сколько их?

Семеро молодых, возбужденных парней, официально не достигших взрослого возраста - самые опасные. Они не обременены понятиями о порядочности, их не успели внушить вечно озабоченные безденежьем   матери и вечно сидящие в тюрьмах отцы. Они обозлены на целый свет,  потому что рождаются у лузеров и становятся лузерами. Они ищут общества таких же ущербных и, сколотив банду, кипят желанием показать себя героями, чтобы завоевать авторитет. Завоевать самым примитивным способом - чужой кровью.

Поодиночке, Марк справился бы с любым из них. Против толпы шанса нет.

Будь, что будет. Сделал беспечное лицо, девушку задвинул за спину. Слабо понадеялся - может, ребята совсем не ищут приключений, лишь демонстрируют браваду и кураж?

Не успел додумать, один из парней, проходя мимо Тиффани, дернул сумку. Остановился, открыл, стал копаться, выискивая ценные вещи и деньги. Нет, только не это, мелькнуло у Марка. Сумка  имела в тот момент большую ценность для него, чем для хозяйки.

- Отдай, это не твое! - крикнул и бросился к обидчику.

Рванул сумку из рук. Второпях не удержал, она упала. Наклоняться, поднимать, значит, поставить себя в уязвимую позицию, стать легкой жертвой. Наступил ногой. Предвкушая развлечение, толпа загомонила, окружила. Кто-то двинул Марка по плечу, чувствительно. Он пошатнулся, но с места не сошел.

- Не трогайте его! - крикнула Тиффани и встала рядом, сжав кулаки.

На нее засмеялись и оттащили в сторону.

- Не прикасайтесь к ней! - крикнул Марк и получил в левую челюсть.

Двинул обидчика наотмашь кулаком, тот отлетел к стоявшей у тротуара машине. Его жест был расценен как нападение на сородича. Стая надвинулась, удары посыпались со всех сторон.

Марк отбивался, но силы были неравны. Против многорукого, озлобленного монстра не придумано средств самообороны, кроме пистолета, и он опять пожалел, что не приобрел. Потом подумал - хорошо, что не приобрел, эти подонки застрелили бы его раньше, они же без оружия из дома не выходят.

А так есть шанс выжить, хотя и небольшой, но лучше, чем никакого. Марк прикрыл голову руками и старался оставаться на ногах, надеясь, что Тиффани удастся вызвать полицию. Хотя проблематично - телефон ее разбит, свой доставать нет смысла, его сразу отнимут.

Тиффани пыталась помочь: бегала по кругу, стучала по спинам нападавших кулачками, раздавала пинки, которые не только не наносили ущерба - не ощущались в пылу борьбы. Тогда она изловчилась и двинула  ближайшего к Марку врага каблуком в ногу. Получилось больно. Тот рыкнул, развернулся, толкнул ее в грудь так, что отлетела на пару метров и упала.

Стесала ладони и локти, разозлилась, оглянулась в поисках подручного оружия - камня или палки. Увидела лишь собственную сумку. Эх, давно собиралась купить газовый баллончик, сейчас бы пригодился. Ну, за неимением другого оружия... Подняла сумку и, размахивая, как мягким молотом, принялась хлопать ею по черным головам.

- Прекратите сейчас же! - кричала грозным голосом, надеясь остановить  агрессоров.

Остановить, конечно, не удалось, ее не слышали и не воспринимали как опасность. Возможно, смеялись в душе. Глупая. Тряпичной сумкой надеется отвлечь от приятнейшего занятия - драки семерых на одного.  Ну, пусть потешится, попрыгает вокруг, думали и отмахивались от нее, как от надоедливой мухи. Пару раз отвесили пощечину, чтобы не приставала и не мешала шоу.

Оно будет продолжаться. До победного конца. Сейчас собьют ее приятеля на тротуар, будет легче его обрабатывать. Ногами. С полного размаха. Несколько хороших ударов, и он захлебнется собственной кровью.

За что?

Найдем за что!

За рабство предков, за дискриминацию родителей, за собственное бесцельное существование. Пусть отвечает один за все.

Прикончат его и  пойдут дальше - бахвалясь, обсуждая содеянное: «я его под дых», «я его в солнечное сплетение». Разговоров хватит до утра, потом   завалятся спать, вечером соберутся в стаю для следующей акции. Весело!

Несмотря на окровавленные ладони и горевшие от ударов щеки, Тиффани не унималась. С настойчивостью человека, раздраженного своим бессилием, бросалась в копошащуюся гущу и кричала изо всех сил, пытаясь привлечь внимание проходящих и проезжавших.

- Сейчас позвоню в полицию! Всех заберут. За ограбление и покушение на жизнь двоих людей. Еще попытку изнасилования. За это газовую камеру дают!

При упоминании о газовой камере, один из нападавших отделился от кучи, просверлил Тиффани взглядом. Эта жужжащая муха надоела. Избавиться от нее одним ударом и навсегда.

Она прочла смертный приговор в его налитых злобой глазах. Испугалась по-настоящему. Попыталась прикрыться сумкой, он вырвал ее, отбросил подальше. Девушка попятилась. Развернулась и бросилась бежать.

22.

Неслась как ураган и, несмотря, что на каблуках и со сбитыми коленками, до «Анаконды» добралась за пару секунд.

- Даглас! - крикнула Тиффани в открытую дверь.

- Что такое? - отозвался охранник, выходя на ступеньки.

- На нас с Марком напали... - начала объяснять, задыхаясь от бега и  возмущения. -  У меня сумку отобрали... Позвони в полицию. Иначе его убьют. Их семеро... Вон, смотри. Видишь куча?

Даглас сбежал на тротуар и буквально в двух шагах увидел шевелящуюся толпу, услышал крики. Помедлил мгновение. Обычно охранники не вмешиваются в конфликты, происходящие за пределами заведения. Но в данном случае пострадавшая - артистка клуба, причем одна из лучших. Если с ней что случится, и станет известно о бездействии Дагласа, уволят без разговоров - трусы на его должности не нужны.

- Брайан! - крикнул он напарнику, высунувшемуся из прохода. - Я пойду разберусь. Постой пока один.

Брайан кивнул. Нет проблем. Время позднее, вернее - раннее. Новых посетителей нет, со старыми он один справится. Они здесь неагрессивные, только подвыпившие, иногда просят о мелочах: кого довести до машины, кому найти в карманах ключ.

По дороге Даглас достал служебный мобильник, набрал девять-один-один. Остановился неподалеку от места потасовки и, услышав голос оператора службы спасения, проговорил:

- Массовая драка на Авеню Фонтанов. - Говорил нарочно громко, чтобы услышали нападавшие и успели скрыться.

Большинство из них он знал в лицо, заметил даже собственного семнадцатилетнего племянника, который два года назад бросил школу, ушел из дома и теперь жил где попало. Остальные - мелкие дилеры и сутенеры местных шлюшек. Им не с руки попадать в каталажку, ему не с руки их предавать, как родственников - по цвету кожи. Пусть знают, что скоро приедут копы и убираются восвояси.

- Номер одиннадцать-двадцать пять, неподалеку от ночного клуба «Анаконда». Группа из... - Посчитал. - ... из семи молодых человек избивает одного мужчину... Да, афро-американцы... Да, белый... Лежит... Не знаю... Не шевелится... Проверить не могу.

Один из парней - в красной ветровке с тремя белыми адидасовскими полосами на рукавах услышал и повернулся посмотреть - не розыгрыш ли. Высокий и широкий, как автобус, охранник стоял, занимая полтротуара, и, показывая на аппарат в руке, сказал, не повышая голоса:

- Парни, вам лучше смыться, пока полиция не явилась.

- Да, валите отсюда, иначе... - Тиффани добавила угрозу в нецензурных выражениях. Воодушевленная присутствием Дагласа и надеждой на скорое появление стражей порядка, она сложила руки на груди и переступила с ноги на ногу.

Угроза хоть и прозвучала комично из уст девчонки, имела под собой основание.

- Братья, расходимся, - сказал поклонник фирмы «Адидас» и положил руку на спину ближайшего товарища. - Копы едут.

При упоминании  о копах, стайный инстинкт поостыл. «Братья», только что резво махавшие руками и ногами, остановились, огляделись - оценить ситуацию и подвести итог.

Ситуация под контролем, итог положительный: бойцовский пыл удовлетворен, враг повержен. На сегодня приключений достаточно.

Завтра новый день и новое приключение - драка или что-нибудь посолиднее, типа дорожной разборки со смертельным исходом. Создать конфликт просто: подрезать чужое авто, и если водитель остановится для выяснений, начать стрелять. А если тот тоже вооружен, пристрелит кого-нибудь в ответ? Неважно. Главное - весело.

Молодая кровь бурлит, требует акции, и они обязательно ее найдут. На свою голову.

23.

Когда группа распалась на отдельных индивидуумов, один из них - на вид самый старший и самый крепкий, поступил, на первый взгляд, нелогично. Наклонился к жертве, тронул за плечо.

- Вставай, мужик, - сказал обычным тоном, будто только что участвовал не в избиении Марка, а в совместной выпивке.

Тот слабо пошевелился, подняться не смог.

Тогда афро взял его за подмышки и буквально поставил на ноги, еще придержал, чтобы он не слишком шатался. И продолжил заботиться: поправил его разорванную рубашку, стряхнул пыль со спины. Поднял     выпавший из кармана ай-фон и... спрятал себе в карман. Бросил острый взгляд на «Ролекс», просчитал: часы на кожаном ремешке, снимать долго - вдали уже слышны сирены. Удовлетворился ай-фоном.

- Ну, ты не обижайся, ладно? -  «попросил». Засунув руки в карманы свободных спортивных брюк, он походкой довольного жизнью человека направился в тот переулок, откуда они все явились.

Его «коллеги» от дружественных проявлений воздержались. Быстренько договорились, где встретятся в следующий раз, и разбежались в разные стороны. Прежде, чем исчезнуть, парень в красной ветровке потряс черным кулаком в сторону Тиффани и вернул угрозу:

- А ты, сука, берегись. Знаю, где работаешь. В следующий раз  подкараулю и ... - Он выдал длинную тираду, в которой было столько матерщины, что смысл потерялся.

Перебежав дорогу, он на той стороне оглянулся, вроде хотел еще что-то угрожающее крикнуть напоследок. Передумал. Развернулся и исчез за углом  кафе «Ароматный каппучино» - того самого, где ранее этой ночью Марк занимал наблюдательный пункт.

Сейчас бы он до него не дошел. Голова - как шар для боулинга, тяжелая и все время хочет скатиться на грудь. Правая рука серьезно повреждена, пальцы онемели и не двигаются. В желудке тошнота такая, что хочется блевать изо рта, носа и ушей одновременно. Ноги ноют и не желают стоять. Чтобы не упасть, он облокотился спиной о стоявшую у обочины машину.

- Спасибо, Даглас. - Тиффани чмокнула его, куда достала - в мягкую шею,   и бросилась к Марку.

Она хотела поддержать его, но неудачно - тронула пострадавшую руку, от нее прошел по телу электрический разряд в десять тысяч вольт. Марк застонал, качнулся в сторону и, не удержав равновесия, сполз на тротуар. Закрыл глаза - голова поплыла. Открыл.

Увидел сидевшую на коленях Тиффани. Она держала ладонь над его щекой и гладила по воздуху, боясь прикоснуться. Наклонилась к самому уху и заговорила - торопливо, будто боялась, что им кто-то помешает, и она не успеет высказаться:

- Как ты? Где болит? Только не теряй сознание, ладно? Потерпи немножко, сейчас приедет скорая. Ой, Марк, хорошо Даглас пришел, а то я испугалась, что они тебя прикончат.

- С тобой... все... в порядке? - Марк не узнал собственный голос - так звучат люди в предсмертном состоянии. Именно так он себя ощущал. Но нельзя показывать, а то Тиффани испугается. Надо прокашляться и вернуть, если не здоровье, то хотя бы голос.

Кашель отзывался болью в животе и походил на стенания заядлого курильщика, который долго не верил, а теперь убедился, что привычка не зря называется «вредной». Легкие надрывались, в горле что-то булькало и не желало проглатываться.

Марк оставил попытку выглядеть лучше, чем есть на самом деле.

Тиффани приложила губы к его губам, которые, на удивление, оказались не слишком повреждены.

- Я в порядке, не разговаривай, - произнесла шепотом. - Марк, дорогой.   Не могу с тобой дольше оставаться. Приедет полиция, начнут расспрашивать, что да как. А мне нельзя в участок попадать, даже как свидетель - из-за работы. Еще потому что смысла нет. Потеря времени. Эти парни - дилеры. Копы про них знают, но закрывают глаза. Наверное имеют процент. Ну, это их дела. Важно, чтобы ты выздоровел. Сейчас приедет скорая, потерпи немного. Я тебе позвоню в больницу, как только куплю новый телефон. Мы теперь не потеряемся. Обещаю, честно. Я люблю тебя и ни на кого не променяю. Не забудь и ни о чем не волнуйся. Ладно?

- Ладно, - ответил одними губами.

Внезапно вспомнил вещь, слишком важную, чтобы забыть, даже в лежачем положении и с избитыми внутренностями.

- Где твоя сумка?

В тот момент подошел Даглас.

- Тиффани, это твоя сумка? Она лежала вон там, под такси.

- Да, моя.

От полетов по пыльному асфальту ее расцветка из четкой леопардовой походила на смазанную гиеновую. Тиффани похлопала по ней ладонью, стряхивая пыль, просунула руку и голову в длинную ручку. Наклонилась к Марку, легонько поцеловала в лоб, поднялась.

Приближались две сирены: пронзительно-предупреждающая  - скорой помощи и властно-подчиняющая - полиции.

- Пока, Марк. До встречи! - сказала Тиффани и исчезла из поля зрения.

24.

Говорят, во сне душа улетает на Небо для разговора с Богом. Душа Марка находилась в промежуточном пространстве - с Богом уже поговорила, а не землю еще не вернулась. Полет. Нет, парение, свободное от боли и забот. Лежать на воздухе легко и до такой степени приятно, что губы   разъезжаются в улыбку. От осознания - где-то там внизу ждет Тиффани.

Открывать глаза Марк не спешил, слишком сладко было находиться в остатках дремы, не двигаясь и не напрягая мозги.

В конце концов пошевелился. Проснулись органы чувств и - сразу за работу. Лежит на жестком, чистом белье и мягкой подушке, накрыт легкой простыней. Пахнет в комнате стерильно и нейтрально, как не пахнет в жилых помещениях. Чем-то медицинским. Металлическим. И пластмассовым. А, это от кислородной трубки, протянутой к носу и приклеенной пластырем к щеке.

Разлепил веки, уставился в белый и плоский, как таблетка, абажур на потолке. Открывание глаз не вызвало ни карусельного кружения, ни пьяной тошноты - хороший знак. Чувствовал себя отдохнувшим. Его накачали болеутоляющими ровно настолько, чтобы снять острую боль и позволить поспать. Для больных, как и для младенцев, сон - первое дело.

Потянулся и охнул: потревоженные нервы разнесли тупую боль по телу от пяток до затылка. Дернуло в правой руке, которая от пульса до плеча была перевязана эластичным бинтом. Что с ней? Точно не перелом и не вывих, что-то полегче. Через неделю должно пройти.

Через неделю... А сегодня какой день? Который час? За окном темно, это все та же ночь с субботы на воскресенье или другая?

Конечно, другая -  тогда начинался рассвет. Сейчас ночь в разгаре, ее освещают огни. Интересно, сколько дней он проспал?

А Тиффани? Звонила ли она? Где здесь телефон?

Он засыпал себя вопросами, ответы на которые не знал.

Так, спокойно. Повременить с собственным допросом и не загонять себя в нервозность. Сначала подумать о хорошем.

Хорошее вот: Марк нашел Тиффани, и убедился, что она его любит. Подлечится, заберет ее к себе.

Еще хорошо, что в палате один. Спать рядом с чужими людьми ненавидел с того единственного раза, когда попал в госпиталь с аппендицитом. Там не выспишься: кто-то разговаривает во сне, кто-то храпит или испускает другие звуки. Лежа без сна, он придумывал ноу-хау - проведение операции по удалению аппендицита на дому. А что? Проводят же роды дома, почему бы легкие операции там не делать? Хирургов не хватит? Пусть роботов обучат...

Стоял ящик с экраном, на нем зеленая муха неутомимо ползала по синусоиде, пульсировали желтые цифры, красная стрелка чертила острый график. Все они гудели и пикали на разные голоса и, вероятно, должны были сообщать, что пациент функционирует. Кому сообщать? Существуют ли люди, которые за экраном наблюдают? Как-то тихо тут...

На стене под потолком - неработающий телевизор. Где пульт? Марк огляделся по сторонам. На столике справа среди  пузырьков и стаканчиков лежит аппарат с кнопками - многофункциональный пульт. Им можно включать телевизор, вызывать медсестру, заказывать еду или питье. Потянулся достать. Правая забинтованная рука не поднялась, поворачиваться неохота.

Странная тишина, даже в коридоре шагов не слышно. Может, про него забыли? Оставили наедине с аппаратами, сами отправились спать. Крикнуть, чтобы позвать живого человека? Да, заодно проверит - восстановился ли голос.

- Алло, алло, пациент вызывает медсестру, - сказал, глядя на черный экран телевизора, будто ожидал, что тот передаст просьбу по назначению. Кстати, голос звучал отчетливо, немного хрипловато - как всегда спросонья.

Как ни странно, неработающий телевизор просьбу передал - в палату вошла черная женщина плотного телосложения с улыбчивым лицом. Одета в светло-зеленого цвета униформу - прямой, прикрывающий попу пиджак со стоячим воротничком и короткими рукавами, брюки до щиколоток. Она глянула на экран с показателями жизнедеятельности больного, слабо кивнула - видно, показатели ее устроили. Подошла к его ложу и, наклонившись низко, как над детской кроваткой, спросила:

- Ну, как мы себя чувствуем?

- Я в порядке, - ответил Марк, ощутив вместе с пластмассой кислородной трубки вкусный запах медсестры - то ли сдобной булочки, то ли яблочного пирога. - Не знаете, где мой телефон? - Из всех вопросов, беспокоивших его недавно, выбрал самый неважный.

- Ваша одежда и личные вещи лежат в шкафчике. - Кивнула на дверцу встроенного шкафа. - По-моему, телефона я там не видела. Посмотреть еще раз?

- Да, пожалуйста.

Несмотря на массивное тело, женщина двигалась энергично,  ходила по линолеуму бесшумно. Как ей удавалось? Марк скосил глаза на ее ноги. Обута в мягкие, домашние тапочки с высокими пятками -   удобные, неслышные, идеально пригодные, чтобы не топать и не уставать во время полусуточной смены.

Окинул ее оценивающим взглядом. Выглядит как добрая тетушка, которая по воскресеньям печет пирожки для всей семьи. Совсем не сексуально. Да, грудь большая, но это на любителя. С какой стати в порнофильмах культивируют образ эдакой эротичной девушки в белом халатике, под которым ничего? Больным нет дела до прелестей медперсонала. У них свои заботы, вернее - боли...

Последнее вспомнилось некстати.

Сразу после пробуждения он чувствовал себя почти нормально. Теперь же боль возвращалась - не в какое-то одно, определенное место, а во все  тело сразу. Наверное, именно так ощущает себя человек, скатившийся с вершины оврага на самое дно, всеми конечностями и внутренностями   прочувствовав неровности склона. Но Марк не скатился, а нежданно-негаданно попал в переделку и получил дозу ударов кулаками и ботинками. Если имел бы возможность выбирать способ повреждения здоровья, какой бы из двух вышеуказанных  предпочел? А, глупости...

Про драку вспоминать не хотелось - хоть и не показал себя трусом, но и геройства проявил немного...

К чему подумал про порно-фильм? Точно голова у него повреждена. Медсестра совершенно не вызывала эротических ассоциаций. Возможно, что при ближайшем знакомстве, оказалась бы приятнейшим человеком, но как партнерша для сиюминутки не подходит. Интересно, она замужем? Если да, то муж ценит ее, прежде всего, за то, что часто улыбается и хорошо готовит. Отсюда второй вопрос: может ли непривлекательная внешне женщина возбуждать желание только тем, что, например, оптимистка по характеру?

«А, черт, о чем ты думаешь! - прервал себя Марк. - Еще с больничной койки не встал, а уже про секс. Эх, сейчас бы сюда Тиффани...»

Вспомнил про нее и снова ощутил болезненное нытье во всем организме. Это как зубная боль - поначалу надеешься, что пройдет сама, потом смиряешься и стараешься не замечать. Потом надоедает, потому что длится слишком долго и подтачивает терпение. В определенный момент терпение кончается - жди нервного срыва. Надо попросить болеутоляющее и успокаивающее.

Нет, не надо. Сколько хватит выдержки, будет справляться сам. Увлекаться ни теми, ни другими не стоит. Опасно привыканием. Вон сколько голливудских звезд от них скончались в расцвете, так сказать, жизни и творческой деятельности.

- Нет, сэр, не было у вас с собой телефона, - сообщила радостным голосом медсестра, аккуратно прикрыв дверцы шкафа. - Не расстраивайтесь, все будет хорошо. Сейчас придет доктор, поговорит, назначит лечение. Серьезных повреждений не имеете, не думаю, что надолго здесь   задержитесь. Принести пока ужин?

- Нет, спасибо, - отказался Марк и вспомнил, что телефон взял себе тот афро, который поставил его на ноги. Следующий вопрос: - Какой сегодня день? И время?

- Сейчас посмотрю на дисплее.

25.

Есть люди, которые прежде чем сообщить самую простую информацию, сверяются с источниками. Это неуверенные в себе или привыкшие к абсолютной точности. К сестре относилось второе. Она подошла ближе к   экрану с графиками, пригнула голову, вглядываясь.

- Сегодня воскресенье, восьмое сентября, двадцать один час, двадцать две минуты, тринадцать секунд, - выдала она и повернулась к Марку. - А попить не хотите?

После ее вопроса он ощутил вязкую сухость во рту.

- Попить хочу.

Медсестра так обрадовалась, будто исполнять желания пациентов было для нее величайшим наслаждением жизни. Улыбнулась, показав белоснежные зубы.

- Сейчас принесу. Минутку.

Легонько похлопав Марка по левой руке, она плавно вышла, точно выплыла, из палаты. Не успел он подумать, чем бы пока заняться, как услышал, что входная дверь снова распахнулась. От нее в комнату вел коридорчик, из-за которого он не сразу видел входящих. Подумал, что вернулась улыбчивая медсестра, хотя по логике было невозможно. За секунду она не успела бы не только наполнить стаканчик водой, но и отойти от палаты на пару метров.

Вошел молодой человек, примерно одного возраста с Марком. Индийского происхождения, ярко-красивый, с густым, черным чубом, волной зачесанным назад. Без обычного для индусов тюрбана - нерелигиозный, значит. Его кожу цвета крепко заваренного чая, оттенял белый халат с короткими рукавами, из которых высовывались крепкие руки с крупными пальцами. На левом нагрудном кармане стояли вышитые красными нитками слова в две строки -  его имя и должность. Марк ни того, ни другого не разглядел, но понял, что это доктор.

При взгляде на него взяла зависть: вот кто звезда больницы. Он стал бы и звездой Голливуда, если бы помощники режиссеров знали - где искать исполнителя роли коварного любовника или восточного принца. Подобные красавчики купаются в восхищенных взглядах девушек. Марк, в принципе, не жаловался на отсутствие женского внимания, но не отказался бы хоть раз побывать в шкуре эталона красоты. Впрочем, не сегодня и не в ближайшее время. Его ждет Тиффани, а всех остальных пусть забирает себе доктор, если он, конечно, не страдает отклонениями в ориентации...

- Добрый вечер, меня зовут Халид, - представился доктор, широко улыбаясь, будто всю жизнь только и мечтал увидеть беспомощного Марка. Подошел к кровати, взял его левую ладонь, подержал в руках - теплых, мягких, и опустил обратно. - Как себя чувствуете? - задал традиционный вопрос. Наверное, ему обучают будущих докторов в самый первый день занятий в университете.

- Хорошо. Спасибо, - так же традиционно ответил пациент и вопросительно посмотрел на Халида.

Это он должен сказать, как Марк себя чувствует - с медицинской точки зрения. Жаловаться и ныть нет смысла. Если пульс и давление в норме, жалобы выслушиваются, но к сведению не принимаются.

- Кто вас так обработал? Сделали заявление в полицию? - спросил Халид, сдвинув озабоченно брови. Между ними образовалась глубокая продолговатая щелочка - как отверстие для монетки.

Не надо воспринимать его мимику как искреннее сочувствие, этому они тоже  учатся.

- Нет. Это были случайные люди, на улице. Что у меня сильнее всего пострадало, доктор? - по-деловому спросил Марк, ожидая такого же  делового ответа.

Пациент в здравом уме, соображает четко, разговаривает связно, слова утешения или сочувствия не требуются. Доктор кивнул - мол, мы поняли друг друга, расправил щелочку на переносице и присел на кровать.

- Повреждения следующие. Начнем сверху. Сотрясение мозга. Легкое. Ушибы и царапины лица. Ничего опасного. Ушибы, синяки по телу. Через неделю не останется следа. Внутренние органы в порядке. Переломов, обширных гематом, разрывов сосудов нет. Давление чуть пониженное, но ничего опасного. Лейкоциты в норме, эритроциты...

- Не надо специальной лексики.

- В-общем, состояние не вызывает опасений. Лекарств назначать не буду, организм здоровый, сам справится. Покой, качественная еда и витамины приведут вас в порядок через два-три дня.

Вошла медсестра с полным пластиковым стаканчиком, подала Марку и молча встала у шкафа, сложив руки в замок. Он выпил половину, потом до дна - никогда еще вода не казалась такой вкусной. И оживляющей.

- Что с правой рукой? - поинтересовался. Совсем недавно рука противно нудела, сейчас же пригрелась на груди и не подавала признаков недомогания. Наверное, испугалась присутствия доктора.

- Правая пострадала сильнее - ушиб локтевого сустава и мышц плеча. К счастью, вывиха рентген не обнаружил. Руку мы перебинтовали, чтобы не напрягалась. Когда перестанет беспокоить, бинт можно снять. Сейчас болит?

- Сейчас нет. Недавно болела.

- Сделаю обезболивающий укол, чтобы вам хорошенько отдохнуть. Затем начнется естественное заживление. Процесс может сопровождаться неприятными ощущениями. У вас высокий болевой порог?

- Н-не знаю, - ответил неуверенно. Так жестоко, как вчера ночью, то есть сегодня утром его никогда не били, костей прежде не ломал. А какую боль он имеет ввиду? Если физическую, то пару дней Марк потерпит. Если душевную, то все пороги он давно миновал, когда исчезла Тиффани...

- Если будет невыносимо терпеть, выпишу продиак, - перебил его мысли доктор. - Принимать по две таблетки три раза в день после еды, запивать водой, дозу не превышать, - заученной скороговоркой произнес Халид и  достал из кармана с вышивкой блестящую палочку размером с авторучку.

- Следите за кончиком, не поворачивая головы.

Медленно поводил палочкой справа налево, проследил за глазами Марка. Убрал палочку в карман. Бросил беглый взгляд на монитор. Сказал:

- Ваше состояние вполне удовлетворительное, мистер Руттенберг. Время без пятнадцати десять. Если желаете, оставайтесь в госпитале до утра - поспите, окрепнете. Или можете уходить прямо сейчас. На рецепции вызовете такси. Ваш выбор.

- Можно сразу домой? - уточнил Марк. Кажется, попал на везучую полосу жизни. Вчера говорил умирающим голосом, сегодня готов к новым подвигам во имя...

- Конечно. Соблюдайте покой, это лучшее лекарство. Желательно посидеть дома, отдохнуть...

- У меня работа... - И Тиффани. Но про нее доктору знать ни к чему.

Халид наклонился - отлепить кислородную трубку.

- Работа подождет, - проговорил мягко, но строго. - Если взглянете на себя в зеркало, поймете, почему я это сказал. Но не пугайтесь отражения. Раны на лице бросаются в глаза и выглядят серьезно. Советую первые дни не показываться на людях. И не напрягать голову. У вас сотрясение. Оно пройдет само, только больше отдыхайте, желательно лежа. И не подвергайте себя новым испытаниям, - невинно пошутил доктор.

Достал из белого ящичка на стене миниатюрный шприц, уже наполненный желтоватой жидкостью, похожей на мочу, кольнул больного в плечо.

- Да, насчет заявления в полицию. Если все же надумаете подать, приходите к ним в приемные часы, без предварительной записи. Это стандартная процедура.

Халид еще раз цепко посмотрел на пациента - окончательно убедиться, что тот в порядке. Его черные зрачки будто пронзили Марка до самых внутренностей, и стоило усилий сопротивляться их подчиняющей энергии. Не хотел бы он быть девушкой Халида. Его глазам невозможно сказать «нет», и человек, попавший в их поле, полностью зависит от порядочности их хозяина.

Доктор протянул руку для прощанья.

- Ну, желаю скорейшей поправки. Мисс Моранди, медсестра, проводит вас вниз  и вызовет такси. До свидания.

- Спасибо, доктор. До свидания, - сказал Марк и соврал. Он не желал бы снова встретиться с Халидом ни в госпитале, ни за его пределами.

26.

Такси остановилось у газона рядом с домом. Марк попросил водителя подождать, отправился за деньгами. Когда проходил мимо гаража, вспомнил, что он пустой, подумал: «Не забыть позвонить в фирму, пусть пригонят «Мерседес». Ключи от машины и входной двери находились в потайном карманчике джинсов и не потерялись в передряге. Этот карман был узким в отличие от тех, где лежали бумажник и телефон, которые выпали и бесследно исчезли.

В бумажнике ничего ценного не лежало - незначительная сумма в купюрах и монетах, визитки, пасы. Кстати, не забыть заблокировать счет в банке - прежде, чем его вскроют воры.

Потеря телефона чувствительнее. Без него человек, сидящий в собственной квартире, отрезан от мира, как Робинзон Крузо, сидящий на необитаемом острове. Но в отличие от средневекового путешественника, современному человеку на острове более необходимы не ружье и вода, а мобильник и вай-фай.

Наличие телефона для многих важнее наличия денег, семьи или друзей. Он стал незаменимым придатком к руке, дополнительным органом чувств как обоняние или вкус - называется «средство связи с человечеством». Без него мы одиноки, несчастны, не знаем чем заняться. С ним ощущаем себя в центре бурлящей жизни - светских сплетен, спортивных достижений, несчастных случаев и катастроф, организованных природой или человеком...

Пофилософствовав на тему вредной полезности телефона, Марк смирился - не совсем безнадежно его дело. Самая главная информация для работы и жизни: люди, сайты, имейлы занесены в дропбокс. Игрушками, фильмами, новостями и прочей чушью он аппарат не засорял.

Открыл дверь, покопался в ящике пристенного столика. Там он держал небольшую сумму наличными - для оплаты услуг уборщицы, доставщика пиццы и тому подобное. Нашел, расплатился с таксистом, добавив двойные чаевые за быструю доставку и ночное время.

Вернулся в гостиную, нажал ногой лежавшую на полу кнопку внутреннего освещения. Включился торшер и несколько приглушенных бра по стенам. Висевшую под потолком  люстру в виде рассыпающегося салюта зажигать не любил - яркий свет придает комнате официальность и неуют.

Включил ноут-бук. Пока тот загружался, Марк искал как всегда не лежавшую на месте трубку домашнего телефона. Во исполнение недавнего намерения, позвонил в круглосуточную службу помощи фирмы   «Мерседес». Трубку на той стороне долго не поднимали, что понятно: поздний вечер воскресенья, кому взбрело звонить? Нельзя подождать до завтра? Марку было нельзя - без машины труднее, чем без телефона. Только собрался чертыхнуться насчет двойной потери, когда услышал  сонный голос оператора.

Объяснил ему ситуацию, попросил пригнать машину домой.

- У вас ключ и пульт сохранились? - спросил оператор бодрее.

- К счастью - да. Приезжайте, забирайте.

- Хорошо, сэр. Сейчас свяжусь с технической службой. Когда водитель отправится по вашему адресу, мы позвоним.

- Спасибо.

Так. Одна проблема разрешилась. Ну, почти - вопрос времени. Возьмемся за другие. Сначала что попроще. Подсел к компьютеру, открыл счет. Деньги еще не сняли. Заблокировал. Завтра позвонит в банк, запросит новый пас.

Теперь посложнее - заняться поиском киллера по прозвищу «Левша». С чего начать? С сайта «Человек разыскивается»? С подшивок газет? С истории семьи Ди Люка или «Ндрангеты»?

Набрал «Роберт Ди Люка», получил миллион триста тридцать тысяч результатов за ноль шестьдесят девять сотых секунды - как самодовольно  сообщил гугл. На картинках - молодые и среднего возраста лица, не похожие на седого владельца «Феррари». В разделе «информация» - аккаунты в фейсбуке, твиттере и линкедине, статьи из википедии, упоминания, тексты. Пролистал. Оказывается, среди носителей этого имени музыканты, бизнесмены, страховые и маркетинговые специалисты, есть даже писатель и герой компьютерной игры. И ни одного киллера.

Продолжать Марк не стал - потеря времени. Имеется идея получше. Несколько лет назад он по дружбе получил от детектива Грибса доступ к закрытому полицейскому сайту с информацией о фигурантах текущих и прошлых криминальных дел. Сайт не содержал «совершенно секретной» информации, скорее сведения для внутреннего пользования для ограниченного круга лиц. Вообще-то, позволять туда заглядывать человеку со стороны - практика нераспространенная, но и не строго запрещенная. Зато выгодная для обеих сторон. Марк получал необходимые сведения о подзащитных, их обидчиках или жертвах, Грибс освобождался от постоянных звонков адвоката с просьбами уточнить ту или иную деталь.

С помощью полицейской базы данных Марк проверит и уточнит информацию, полученную от Тиффани. Он ей верил безусловно и хотел копнуть поглубже. Вдруг повезет больше? Да не «вдруг», а наверняка. Если  ее подозрения верны, девушка в опасности. Возможно, и он сам. Просчитает ситуацию на несколько шагов вперед, будет знать, к чему готовиться, чтобы не быть застигнутым врасплох. Играя в сюрпризы с мафией, можно получить пулю в сердце, это уже понятно.

Заполнил логин и пароль, вошел на сайт, нажал раздел «архив». Просчитал назад по временной цепочке: когда убили родителей, Тиффани было два года. Сейчас двадцать один. Марк поискал файлы девятнадцатилетней давности по рубрике «нераскрытые убийства». Достаточно быстро нашел   досье под названием «Дело Винсента и Лилии Ди Люка». На одной из первых страниц стояла статья из газеты «Вечерний Комптон» - для ознакомления с обстоятельствами. Это особо дерзкое убийство пресса  объявила преступлением года - родители застрелены на глазах у ребенка, вдобавок мать была беременна. Полиция не имеет ни подозреваемого, ни мотива, ни оружия, ни свидетелей.

Как же так - не имеет, если даже Тиффани знает, что подозревался  некий Левша? Марк поразмышлял. Да, подозревался, но, кроме характерной манеры убийства, доказательств против него не нашли. Или не искали? В любом случае - не добавили в досье. Кто-то из полиции ее умело скрыл или вообще удалил? Методы мафии известны, продажность стражей порядка тоже. Марк просмотрел протоколы. Не встретил ни одного предположения о возможном убийце или причастности мафии. Ниточка обрывается?

Ну, ладно. Если в данном деле про Левшу не упомянули, есть смысл поискать в других - он же подозревался в десятках, если не сотнях преступлений. Конечно, был мастер водить полицию за нос, но где-то должен был наследить, хоть раз, хоть полраза. Его должны были держать в поле зрения, ведь киллер до конца жизни остается особо опасным.

Если предположения Тиффани верны, то преступник находится в непосредственной близости от нее. В близости, от которой слишком пахнет смертью, в чем Марк сам недавно убедился...

Он искал если не фото, то хотя бы описание его внешности, особые приметы. Нажимал кнопки до тех пор, пока не заболели пальцы и не зарябило в глазах.

Вдруг на экран выехало лицо, от которого повеяло такой мрачной энергией, что Марк отшатнулся. Глаза человека с фотографии пронизывали до мурашек, и хотелось спрятаться, чтобы не впитывать этот убийственный взгляд, не навлекать на себя беду.

Марк его узнал. Это был тот самый мужчина, который отстрелил  зеркало его «Мерседеса», только чуть моложе и проще одет - в черную рубашку-поло с тремя белыми полосами от воротника к плечам.

И почему криминальные элементы так любят «Адидас»?

27.

Перезвон башенных колоколов прозвучал громогласно в настороженной тишине. Марк вздрогнул, поднял глаза от компьютера. Дверной звонок. Кто это? Мафия? Так скоро? Не может быть. А, ерунда, насмотрелся на убийц, напридумывал глупостей... Это за ключами от машины приехали. Почему предварительно не позвонили? Ведь обещал оператор предупредить. Растяпа, небось сразу после его звонка завалился спать.

Марк отправился открывать, по пути посмотрел на часы. Пять минут первого. Не могли раньше приехать? А если бы он уже заснул?

Ладно, хватит канючить. Воскресенье сегодня - пока водителя нашли, пока  адрес, пока доехали. В принципе, сервисом фирмы он был доволен, пару раз пришлось обратиться. Однажды ехал по хайвею на своем предыдущем «Мерседесе». На скорости 120 километров в час забарахлила автоматическая коробка передач, и машина стала неуправляемой. Марк   кое-как съехал на обочину, огляделся - где он? Пустое шоссе прорезает    пустое поле, ни человека не заметно, ни машины. Сигнал на телефон не поступает. Что делать? Огляделся еще раз, метрах в пятидесяти увидел желтый столб - для вызова техслужбы. Удача при неудаче. Отправился звонить.

Когда машина стоит на обочине скоростной дороги, сидеть в ней запрещено. Устроился на травке неподалеку и приготовился ждать полдня на солнецепеке.

Техники прибыли в течение часа, забрали машину на ремонт, заодно подвезли Марка до дома. Потом пригнали заменяющее авто, новое, той же модели, что его. Разницы Марк не заметил и даже не помнит, когда вернули родную телегу. В другой раз монтер фирмы устранил «звездочку» на переднем стекле прямо в гараже и бесплатно, потому что мелкий сервис входит в страховой пакет.

Да, скорее всего прибыл техник, но учитывая то, чем Марк сейчас занимается, пренебрегать мерами безопасности нельзя. Не подходя к двери, спросил по домофону у звонившего о причинах визита. Тот назвался Джоном Вэйлоном, водителем фирмы «Мерседес». Приехал по запросу мистера Руттенберга. Совпадает. Марк отдал ему связку с пультом и ключом, рассказал, где стоит машина и вернулся на диван.

Снова уставился на фото недоброго знакомца.

Под ним стояло: особо опасный преступник, подозревается в том-то и том-то (стандартный набор мафиозных деяний), а также многочисленных убийствах в различных штатах и за границей. Ни по одному из них не имеется достаточных доказательств, следовательно - оснований для ареста. Специализация - киллер. Почерк - убивает точно в сердце. Связан с итальянской мафией, название которой неизвестно. Имя неизвестно. Домашний адрес неизвестен. Отпечатков пальцев нет.

Все.

Ясно. Марк заложил руки за голову, забыв о правой поврежденной - она кольнула и притихла. Он откинулся на спинку дивана, поднял глаза к люстре в виде разлетающихся салютных брызг. Красивая люстра, почему он ее не зажигает? Потому что для одного его слишком много света и слишком торжественно. Зажжет по особому случаю - когда приедет Тиффани.

Да. Они будут сидеть на диване, пить шампанское и глядеть на свой личный, домашний салют...

Прекратить мечтать, сейчас не до того. Тиффани не ошиблась насчет убийцы родителей. Левша смертельно опасен, не остановится ни перед чем. Если узнает об их сегодняшней, вернее - уже  вчерашней, встрече, предпримет меры.

Какие меры у киллера? Известно какие.

Тиффани надо спасать. Немедленно, не теряя ни секунды. Но сначала  узнать, где она. Самый быстрый способ - позвонить, ее номер он предусмотрительно занес в дропбокс. Способ отпадает, потому что она разбила свой мобильник.

Наклонился к компьютеру и снова встретил угрожающий взгляд Левши. «Тебе меня не испугать, приятель, - мысленно ответил ему Марк. - Я никому не позволю причинить вред Тиффани. Вот это видел?» Показал неприятелю средний палец и нажал на «выход».

Да, позвонить было бы проще, но не беда, лишь бы она не потеряла сумку...

Готовясь ко второму походу в «Анаконду», Марк подстраховался. Он не собирался полагаться на случай, который имеет привычку часто оказываться несчастливым. Одного раза хватило, чтобы научиться не быть дураком.

Встретился с Тимоти Богардом, шефом охранной службы их конторы. Попросил устройство, с помощью которого можно установить местонахождение человека. Богард снабдил его новейшим достижением из области слежки - металлическим чипом размером с ноготь и на магните. Он посылает сигналы через спутник, указывая место, где находится, с точностью до полуметра. Его Марк сунул в сумку Тиффани вместе с ее телефоном, когда она отправилась танцевать с Вампиром Силвио.

Вошел на сайт, набрал номер чипа и пароль. На экране высветилась карта Калифорнии и знакомые очертания тихоокеанского побережья. Красная точка висела чуть дальше, над западным склоном хребта Сан Фернандо в 35 километрах от центра Элэй. Марк укрупнил изображение. Хидден Хиллз - один из богатейших городов штата. Доход на душу населения девяносто четыре тысячи долларов в год. Это он узнал, когда в прошлом году собирал информацию об одном клиенте, с которого жена требовала миллионы за развод.

Марк насторожился. Укрупнил еще. Прочитал адрес: Спринг Валли Роуд, 8382. Ну точно. Он приезжал к клиенту домой и имел представление, что за усадьбы расположены на Спринг Валли Роуд. Миллионные.

Неужели Тиффани живет в доме, который дороже его?

Открыл программу «Гугл Земля», загрузил адрес. Гугл показал дорогу по горным склонам, у подножия которых раскинулись усадьбы в несколько гектаров и чем выше, тем они выглядели скромнее. Картинку укрупнить не удалось, ясно почему - богатые не дали разрешения на подробное изображение владений.

Не обманывает ли его Тиффани?

Какой смысл?

В ее предательство не верится.

Говорила, что не принимала дорогих подарков от любовника и ничего ему не должна. А дом? Дороговат для танцовщицы ночного клуба.

- Это невозможно... - прошептал Марк. - Потому что... это невозможно.

28.

Губы еще шептали «невозможно», а рука уже набирала маршрут от Пасадены до Хидден Хиллз. Оказалось - есть прямая дорога, по которой «ехать 38 минут, если нет пробок», как указывал маршрутный сайт. Сейчас середина ночи - самое спокойное время. Неужели через полчаса он увидит девушку своей мечты?

Заволновался. В голове зациклило, как у того Терминатора на жидких кристаллах, имеющего одну-единственную цель - найти Арнольда. У Марка - найти Тиффани. И ничто, ни атомная бомба, ни всемирный потоп не собьет его с программы.

Движения Марка приобрели механическую четкость, на лице застыло сосредоточенное выражение. Он отключил компьютер, вышел в гараж, где стоял «Мерседес», пять минут назад вернувшийся в родные пенаты. Сел за руль, включил радио и попал на рекламу новой модели внедорожников «Мерседес-Бенц». Послышалось гудение мотора и текст низким мужским голосом, к которому сразу проникаешься доверием:

- Когда другие останавливаются, он набирает скорость. Когда другие видят препятствия, он видит возможности. Там, где другие следуют обычаю, он следует за мечтой.

А ведь это в точности про Марка...

Завел машину, вывел на шоссе.

Пасадена спала, накрытая темным одеялом ночи, и казалось - не существует такой печали, которая заставила бы ее проснуться раньше времени. Марк спешил, но не стал реветь мотором, чтобы не мешать ее покойному сну. Выехал на сто первый хайвей, прибавил обороты, включил систему «круз-контрол» и убрал ногу с педали газа.

Свобода на дороге - в этом прелесть ночной езды. Хочешь - несись со скоростью урагана, хочешь - соблюдай скоростной режим. Хочешь - поезжай задом наперед или на двух колесах. Или вообще выходи из машины и отправляйся пешком по разделительной полосе, нарисованной желтой краской. Кто что скажет? Если и проедет кто мимо, подумает - чудак. На них, чудаках, думающих и поступающих оригинально, земля держится, иначе сидели бы мы до сих пор в доисторических пещерах и глодали мамонтовые кости...

Романтика все это.

Подходящее время для нее. И настроение.

«Мерседес» шел на автопилоте, плавно, словно парил над полотном и сам наслаждался. Марк держал руль левой рукой, локоть высунул в окошко - оттуда веяло свежестью. Она бодрила, выветривала тревоги и сосредоточенность. Мышцы лица смягчились, мысли насчет Левши отступили на задний план. Опасность  его казалась преувеличенной.

Марком владела эйфория: нашел Тиффани, знает ее адрес, если чип, конечно, не ошибся. И даже если ошибся, не беда, другой информации достаточно - место работы, полная фамилия. Они больше не потеряются во Вселенной.

Настроение становилось тем лучше, чем дальше он врезался в пустынную ночную гущу. Ничего, абсолютно ничего не беспокоило его, ни физически, ни душевно. Туго забинтованная правая рука лежала на колене, не подавая раздражающих импульсов. Указательным пальцем левой он отбивал ритм песен, доносившихся из радио. Услышал «Пурпурный дождь» Принца, стал в голос подпевать: «Purple rein, purple rein». На гитаре он чудеса выделывает, жаль, рано умер...

В световых потоках фар мелькнула табличка «Добро пожаловать в Хидден Хиллз». Марк взял контроль над автомобилем в свои руки и сбавил ход. Показалась развилка. Правая дорога вела к подножию Сими Хилс, где самые дорогие и обширные поместья. Туда ему не надо. Свернул налево, и начал плавно подниматься на холмы. Дорога постепенно сузилась и   приобрела вид горной - с одной стороны склон, с другой пропасть. В местах резких поворотов край ограждали низкие заборчики, светившиеся от фар, но было понятно: не рассчитаешь скорость - машина сорвется вниз, и никакие заборчики не помогут.

К номеру «восемьдесят три-восемьдесят два» вела грунтовка, отходившая вправо от шоссе и спускавшаяся ниже. Марк не догадался бы свернуть, если бы не подсказал навигатор. Насколько он понял, это был холм, размеры которого разобрать невозможно из-за мрака, который на земле был гуще, чем на небе.

Повел «Мерседес» еще осторожнее: грунтовка узкая - не разъехались бы две машины. Ни фонарей, ни заборчиков. Непонятно, где начинается обочина и существуют ли она вообще, или сразу склон.

Метров через пятьдесят навигатор сообщил механическим женским голосом «Пункт назначения достигнут» и замолк, оставив Марка в  растерянности. Вместо «Пункта назначения» - сплошная стена из деревьев и кустарников, которая скрывала находившуюся за ней - усадьбу? виллу? пустоту? - от любопытных глаз.

Обогнул живую стену и уткнулся фарами в миниатюрный, каменный дом.

Вот он - тот самый «Пункт».

Домик походил на жилище горного эльфа: одноэтажный, широкий, как бы приплюснутый, сложен из разнокалиберных   камней, без окон - во всяком случае с передней стороны. Крыша из серой черепицы, сбоку труба. Крылечко с порожком, дверь деревянная, добротная. С двух сторон ее висят фонарики старинного типа, они, вроде, горят, но света не дают совершенно.

Марк въехал на лужайку и поставил машину немного в стороне. Выключил мотор. Подождал. Прислушался.

Встречать его никто не вышел.

Прогулялся по поляне, глянул вдаль, где в промежутках между деревьями виднелась долина Сан Фернандо - самое густонаселенное место Калифорнии. Там огни, звуки, жизнь. Здесь тишина и мертвая неподвижность.

Неужели опоздал?

29.

Марк поднялся на ступеньку с волнистым краем - она из плоских, широких галек. В двери было крохотное, забранное решеткой окошко на уровне глаз, за ним неясный свет. Заглянул - ничего не видно, стекло неразборчивое, будто слюдяное. Приложил ухо - тихо. Неизвестно, кто его там поджидает - любимая девушка или киллер. Позвонил. Голос дверного звонка Тиффани в точности как у него - перезвон башенных колоколов. Еще одно совпадение. У них вообще много общего, в том числе желание оставить с носом престарелого ловеласа, экс-мафиозо Роберта Ди Люка. Если Марк не ошибается, девушка давно собиралась порвать с ним.

Если только он не ошибается...

Щелкнул замок, дверь приоткрылась. Негласное приглашение войти.

Как-то все слишком просто получается, не ловушка ли?

Не похоже. Сегодня у него все получается, и нет предчувствия, что эта счастливая цепочка прервется.

Толкнул дверь.

Открылась комната в стиле... Затруднился определить одним словом. Нечто экологическое, фольклорное, аборигенское плюс джунгли. Комната без окон, с низким потолком, крошечная -  ну точно здесь эльфы живут. Стены окрашены под заросли бамбука, по ним развешаны маски - африканские? новозеландские? - и заметно, что они оригинальные, а не штамповка из туристического магазина. Направо и налево висят   тростниковые занавески, и непонятно - они вместо дверей в другие комнаты или просто для декорации.

У дальней стены - камин, сложенный из тех же камней, что сам дом. Внутри очень натурально горело пламя на экране плоского телевизора. В одном углу высокий тамтам из двух объемов - больший на меньшем, по окружности они раскрашены фигурками животных. В другом висит тканый, цветной коврик, к середине прикреплена плоская голова ацтека в перьевом головной уборе. Под ним на железной подставке - кожаное лошадиное седло.

Вдоль правой стены удобный на вид диван: широкое сиденье, невысокая спинка, овальные подлокотники, две большие подушки и плед, все   леопардовой расцветки - неровные черточки на светлом и коричневом фоне. Расцветкой диван походил на сумку Тиффани.

У стены напротив дивана простой, прямоугольный, деревянный стол. Крышка его, не покрытая лаком, сохранила натуральный рисунок - разводы, трещинки, овальные пятна, из которых когда-то росли ветки.

На одном конце его две амфоры с ушками у выщербленного горла, одна стояла, другая полулежала. Амфоры из светлой глины, с трещинками и рисунками - возможно, из них пили вино древние римляне.

На другом конце вполне современная бутылка вина и две рюмки. Посередине фотография в белесой рамке, на ней закат, который кажется   ненастоящим из-за ярких  красок: желтый полукруг солнца, розовое небо, фиолетовое море и черные скалы на берегу.

На полу, который из того же дерева, что стол, лежал белый и чистый, как молодой снег, ковер в виде искусственной шкуры медведя. Его оскаленная голова обращена ко входу.

На всех горизонтальных поверхностях: на столе, низких табуретках, каминной полке стояли горящие свечи: круглые и квадратные, с цветным рисунком или выпуклой картинкой на боках, стоящие группкой или отдельно. Рядом лежали лепестки и головки цветов. Они были живые, недавно сорванные, не успевшие подсохнуть по краям.

Свечи мягко потрескивали, будто перешептывались, и в их умиротворяющий разговор вплеталась чудесная музыка - до того нежная, что казалось, она не исполняется, а рождается из самого воздуха. Пастушеская флейта и эхо. Они пели о счастье, которое, если хорошенько приглядеться, всегда рядом. Это равнина, покрытая травой, сияющей от росы и молодости. Это горы, как великаны, усевшиеся в ряд и глядящие друг на друга снежными вершинами. Это море, живое, волнующееся, зовущее испытать дальние приключения.

Обстановка - романтичнее не придумать. Марка не встречали, но ждали.

Где же хозяйка?

Послышался шорох тростника. Вышла Тиффани. Она вся сияла - от покрытых блестками волос до золотых туфелек на шпильках. Ее короткое платье было покрыто стразами, которые при малейшем движении переливались миллионами искр, и создавалось впечатление, что по ней пробегает пламя. Она не походила на земную девушку, скорее на статуэтку из кусочка солнца.

Ни слова не говоря и не улыбаясь, Тиффани протянула к Марку руки. Сделала назад шаг, второй. Отступала и манила. Он шагал за ней - послушно, как сомнамбула. Он смотрел на нее - едва дыша от восхищения, как язычник, которому явилось божество.

И не смел дотронуться. Боялся обжечься.

Он онемел и оглох, потерял другие ощущения. Спящий принц. В домике эльфов. Сказка, в которой все наоборот - принцесса должна его разбудить.

Принцесса обняла Марка за талию одной рукой, другой летучим движением провела по щеке снизу вверх, по лбу и по волосам. Наклонила его голову к себе. Легко прикоснулась губами к губам.

Этого было достаточно, чтобы его пробудить.

Марк очнулся, и очнулись его органы чувств. Тепло ее руки как тепло души. В глазах нежность и невинность. В запахе губ, как в божественном фрукте фейхоа, смешались вкуснейшие запахи - ананаса, киви и клубники. Это соблазн, которому невозможно противостоять. Он и не собирался. Он знал - что его ожидает и желал этого больше всего на свете.

Он еще не прикоснулся к ней как следует, не поцеловал, а уже ощутил дрожь нетерпения. От одного ее присутствия. От немигающего взгляда. От ее желания, которое угадывалось в пленительной фигуре, прикрытой сверкающим платьем, под которым - Марк был уверен - нечего лишнего нет.

От одной мысли с ума сойдешь...

30.

Боги, сошедшие на землю - те же люди, они жаждут не преклонения, а любви.

Язычник возрадовался, осознав, что божество - живая девушка, и забыл про смущение. Жадно и нетерпеливо обхватил губами ее рот, чтобы отведать вкус того экзотического плода, которым она его столь неосторожно соблазнила. На его жадность Тиффани ответила своей. Их языки встретились и заиграли  - в прятки, в догонялки и обнимашки. Потом сплелись, чтобы больше не расставаться. Они лизали и высасывали друг друга, как высасывают остатки мороженого из вафельного рожка.

Нет, Тиффани слаще любого мороженого, и что приятно - она не кончается. Марк зарычал. Это вырвалось ожидание, которое теперь невозможно остановить. Он притянул к себе Тиффани. Он судорожно водил руками по ее телу, желая обхватить и ощутить разом всю, чтобы убедиться, что это именно она. Он будто бы все еще не верил глазам и желал вспомнить ее пальцами.

Вспомнить мешало платье. Он поднял подол, положил горячую ладонь на ее попку, которая, как и ожидал, оказалась голенькой, гладкой и прохладной на ощупь. Прикосновение пронзило его как молния. Эти две мягкие, свежие булочки - самое аппетитное ее место. Он гладил и сжимал их по очереди и не знал, какую выбрать. Обхватил рукой обе, прижал к собственной промежности, которая горела - в  их холоде его спасение.

По дороге сюда он представлял, как встретится с Тиффани, как они перейдут к сексу. Ощущал себя немножко скованно, думал - давно не виделись, потребуется время привыкнуть. Чтобы расслабиться, сначала выпьют вина, потом приступят к процессу, следуя правилам. Как в книжке - пролог, кульминация, развязка. Или в кулинарии - аперитив, горячее, десерт.

Как же он здорово ошибся!

У любви свои правила, ни книжные, ни кулинарные ей не подходят. Марк с удовольствием убедился - Тиффани не требовалось долгого разогрева, загорелась как свечка, стосковавшаяся по огню. Кто ж будет обижаться? Жаждет огонька - пусть «пеняет» на себя. Марк всегда готов прийти на помощь. Отдал инициативу в ее руки и наблюдал, улыбаясь про себя. Он любил незаметно, ненавязчиво руководить поступками партнерши. Это возбуждало любопытство - как она проложит маршрут? Выберет прямую, ровную дорогу - просто ляжет под него и прикажет доставить в «пункт назначения». Или захочет как можно дольше наслаждаться путешествием и выберет дикую, окольную тропу: с ухабами, рытвинами, крутыми поворотами и преграждающими путь, бурными реками - чтобы подпрыгивать, трястись, взлетать и приземляться, чтобы скользить, нырять и всплывать.

Ему, в принципе, без разницы, но второй вариант интереснее.

Оказалось - Тиффани тоже.

Она положила его на ковер. Расстегнула молнию на джинсах, спустила на бедра. Жадным взглядом окинула вздувшиеся в промежности трусы - хорошо, что эластичные, иначе треснули бы, не выдержав напора. Стянула их с пениса, как смирительную рубашку с буйного пациента. Он пружинисто закачался, радуясь свободе, и дотянулся кончиком до его пупочной ямки, чем удивил даже хозяина. Такого гигантского размера он достигал редко, лишь с особо желанными партнершами и после длительного перерыва. Со времен знакомства с Леонтин, вернее - после ее  ухода, такого рекорда не показывал. Будто выброшенная на сушу рыба, он подрагивал, мечтая об одном: поскорее очутиться в теплом, влажном местечке, предусмотренном природой для его приема.

А там уж он знает, что делать! Там он покажет свою мощь. Там его любимая среда обитания, там его холят и лелеют.

- Я люблю тебя, - сказала ему Тиффани и наклонилась.

Она действительно его любила - целовала и облизывала, обхватывала мягкими, мокрыми губами и массировала, быстро работая головой. Орошала его влагой и обсасывала по методу пылесоса. Ласкала шершавым языком складочку под головкой - самое чувствительное место мужчины. Баловала как самое дорогое существо, исполняла все капризы - неистово и осторожно, чтобы не покусать, не поцарапать ненароком, ведь он ей еще пригодится.

Это было блаженство, за которое Марк отдал бы полцарства и даже целое царство, если бы имел.

Ах, какая разница - кто что имеет, все относительно. Богат тот бедняк, что делит постель с дорогой ему женщиной. И беден тот богач, что вынужден покупать услуги проститутки.

Марку и Тиффани повезло. Они встретились, чтобы получить наслаждение и заплатить за него любовью - самой редкой и самой дорогой валютой в мире.

31.

Нетерпение мужчины было удовлетворено, пришла очередь девушки. Она в последний раз шумно облизала гладкую головку и, перекинув ногу,   приняла ее в жаждущее лоно. Процесс сопровождала громким, затяжным стоном - насколько хватило дыхания. Посидела пару секунд, ощущая теплый, твердый пенис в своих трепетных глубинах, и стала плавно подниматься.

Неспешность -  ее любимая манера первые тридцать секунд. Потом она разгоняется, и начинается скачка. От таких скачек часто ломаются кровати, хорошо, они сейчас на полу лежат, и ничто не отвлекает - ни заботы о мебели, ни одежда: трусы, джинсы и платье отброшены подальше.

Согнув ноги в коленях, Марк подыгрывал. Он держал ее за бедра, помогая приподниматься, он накалывал ее на себя сто тысяч раз, и Тиффани стонала и билась как бабочка. Только бабочка стонет от боли, а девушка от блаженства.

От бешеной гонки она не устала ни капли, хотя пришла к финишу уже раз пять. Марк не пришел ни разу, но это не имело значения. Главная мантра   Кама Сутры звучит так: мужчина, если хочешь быть счастливым, умей удовлетворить любимую женщину. Это секрет, который полезно знать сильной половине человечества. Именно от них зависит качество секса.

Почему?

Ответ в анатомии. Женщина сложнее устроена в районе органов, отличающих ее от другого пола, труднее достигает оргазма и обычно  одним не ограничивается. Так сказано в учебнике - не в школьном, а для взрослых. Ему вторит китайский манускрипт: чуткий мужчина    старается, прежде всего, доставить удовольствие даме. И почему бы манускрипту не верить, плодовитость китайцев тому доказательство.

Короче: если ты не маньяк, думай о партнерше - это уже принцип Марка. Пожалуйста, дорогая. Для тебя ничего не жалко. Пользуйся. Наслаждайся. Всегда готов услужить всем, что имею...

Чувствовать Тиффани и смотреть было двойным удовольствием. Она интенсивно переживала каждое его вхождение, громко охала, впивалась пальцами в плоть его груди. Спина выгибалась, голова откидывалась назад. Когда он погружался особенно глубоко и задерживался, Тиффани замирала, замолкала и почти теряла сознание. Потом возвращалась и, извиваясь гибким телом, продолжала движение - к новой вершине, к новому экстазу.

Она дрожала и орошала любовное орудие Марка горячей влагой, от которой такая же горячая дрожь проходила по его телу. Они стонали и кричали, и это был крик счастливых животных.

Наконец, девушка утомилась. Последний раз она кончила, повернувшись к Марку спиной. Так ей особенно нравилось - пенис входил под другим углом, затрагивая новые зоны. Поза «мужчина внизу и сзади» не очень популярна, потому что требует ловкости и силы в ногах. Подпрыгивать, сидя на корточках, удается далеко не каждой. Тренированная Тиффани справлялась без труда. Ее мускулистые ножки были способны не только выводить танцевальные па на сцене, но и выдерживать нагрузки изысканных сексуальных позиций.

Она легла спиной на Марка, не позволяя ему из нее выйти, тяжело дышала и постанывала.

Они находились внутри друг друга - близость, которая не может быть интимнее, и мгновения которой слишком дороги.

Не хотелось ни вставать, ни шевелиться, ни даже дышать.

Счастливая лень овладела.

32.

Спать никто не собирался, не приходила на ум такая глупость.

Тиффани лежала, бездумно глядя в потолок. Марк провел ладонью по ее лицу - мокрое.

- Устала, малышка?

- Немножко. Не хочу, чтобы ты выходил из меня. Мне так хорошо...

- И мне. Жутко скучал по тебе...

- А я - по тебе. Каждый день вспоминала. И ночь. Ты был рядом. Тебя не было, но был рядом. Ощущала на губах твои губы, слышала дыхание. Чувствовала руки на груди. Они у тебя осторожные. Любящие. Ласковые...

- Ты сомневалась, что я приеду?

- Ни секунды, - ответила и мотнула головой. - Я ждала и написала тебе письмо.

- Письмо?

- Да.

- Сейчас никто не пишет писем. Только эсэмэски. Или покупают открытки с уже готовым текстом.

- Мое письмо не в телефоне и не на бумаге.

- Где?

- В голове.

- Что там?

- Всего два слова. «Ты особенный».

- Любимая моя... - Лизнул ее сзади в щечку.

Свечи плавились и принимали причудливые формы. Огонек их, ломкий и чувствительный, дрожал от малейшего движения воздуха, дымок уходил вверх изогнутой струей и растекался по комнате, размывая очертания и смягчая цвета.

Марку  показалось - лежат они в бунгало вдали от цивилизации и, вроде, даже ощутил запах тростника. Порадовался одиночеству вдвоем. Замечательно заниматься приятными делами, и чтобы никто не отвлекал. Это редкость. Современные люди не любят одиночества и тишины. Боятся. А зря. Это прекрасно: есть время подумать, посмотреть вокруг. Сделать добро близкому человеку. И необязательно разговаривать. Спокойное молчание вдвоем - признак уравновешенности отношений.

Глаза Тиффани еще не обрели концентрацию, моргали и блуждали по пространству. Она шевелила губами, будто хотела что-то сказать и не могла вспомнить. Она съехала с Марка и легла рядом - на его плечо. Повернула голову - и ахнула:

- У тебя раны! Я не сразу заметила.

- Не страшно. Пройдет. Не обращай внимания. Я выживу.

Она погладила его по щеке - легкими подушечками пальцев, прижалась губами, желая своим теплом его излечить.

Отодвинулась и спросила:

- Не обижаешься, что я  так сразу на тебя набросилась? - Озабоченность ее звучала забавно.

- Ха! Разве на такое обижаются? Миленькая моя. Если бы ты не набросилась, я бы сам тебя изнасиловал. С любовью, конечно.

- Ха-ха! А теперь получается - я тебя изнасиловала.

- Я не обиделся. Почаще бы...

- Здорово. Со мной такое впервые.

- Признаться, со мной тоже.

- Ну, рассказывай.

- С чего начать? Что именно тебя интересует? - усмехнувшись, спросил Марк, понимая, что для серьезных разговоров сейчас не время и не место.

На этот счет у Тиффани имелись свои идеи. Именно о серьезном она   собиралась спросить.

- Слушай, тогда, в кафе ты так и не рассказал - как меня нашел. Теперь это, конечно, неважно, но все-таки... И почему вход в клуб запретили? Ты что и там с кем-нибудь подрался, дорогой мой герой?

- Да, почти... Целая детективная история произошла.

- Расскажи.

- Долго получится... Нам еще многое нужно успеть.

- Расскажи коротко, в несколько предложений. Ты же не роман собираешься пересказывать.

- А знаешь, получился бы роман. Женский. Где все необходимые ингредиенты - любовь и тоска, ожидание и разочарование, случайность и закономерность.

- Ладно, романом займешься на пенсии, сейчас - синопсис.

- Ну, слушай. Когда ты пропала... - сказал Марк и замолчал.

Неожиданно и некстати встал комок в горле. Значит, недавно пережитый кризис не исчез окончательно, лишь затаился на заднем плане. Не стоит обременять им девушку, чтобы не огорчать - у нее открытая душа, которую легко ранить.

Резануло осознание: если бы не нашел ее, не было бы их сегодняшней ночи - это из тех потерь, которые обесцвечивают жизнь. Стало страшно. Повернулся на бок, сгреб Тиффани, прижал к себе. Нет, он ее больше не отпустит. Ни на день, ни на секунду. Что бы ни случилось, будут вместе. Новую разлуку он не переживет.

- Не отпущу...

Слова подтвердил делом. Подложил ее под себя, навис и вошел - мощным стержнем прокладывая дорогу в туннеле ее податливой плоти. Взял ее грубо, по-хозяйски, без ласк и поцелуев. Держал крепко, двигался размашисто, громко хлопая бедрами о ее ягодицы.

Он рычал и скрипел зубами. Она кричала во все горло.

И оба знали - принадлежат друг другу навсегда.

Все, что она хочет - часть 5

1.

- Уютное у тебя бунгало - одинокий островок посреди многолюдного мегаполиса. Готовься с ним расстаться. Переедешь в Пасадену.

- Ого!

- Запоминай адрес: Перпл Роуд 1238.

- Восьмерка у китайцев - символ вечности.

- Вот. Поселишься у меня навечно.

- И что мы там вечно будем делать?

- Днем как все: ты будешь учиться, я работать...

- Кстати, про работу. У тебя секретарша есть?

- Есть.

- Молодая?

Марк уже догадался, к чему она клонит. И решил для себя - не врать, что бы Тиффани ни спросила.

- Молодая.

- Ненавижу секретарш.

- Завтра ее уволю. Нет, сначала найду замену и уволю. Не хочешь поступить на ее место?

- Нет. Я слишком хороша для него. Секретарская работа не привлекает. Она для исполнителей. Не дает простора творчеству и стимула развиваться.

- На кого учишься? На дизайнера интерьеров? Судя по оформлению дома, у теб хороший вкус. Или хочешь стать менеджером?

- Нет, учусь на адвоката. Буду твоей коллегой.

- Здорово! По какому направлению хочешь работать?

- Хочу защищать права детей и подростков. Девочек в особенности.

- Отлично! Обращайся ко мне за помощью, если потребуется.

- Спасибо.

- Значит, днем будем работать, а вечером...

- Смотреть телевизор.

- Естественно. Только не реалити-шоу про семейку толстозадых, у которых интеллект на уровне пустой пепельницы.

- Ой, нет. Я люблю познавательное. Например, документальные фильмы, про людей, которые не как все. Не трансгендеров имею в виду, а тех, которые чего-то желали, трудились и достигли. Еще передачи про животных. И про страны, о которых мало что известно. Недавно была передача о Бутане. Там никто не охотится на животных. Потому что согласно их религии, это - живые божества.

- Значит, они все вегетарианцы?

- Да. Представляешь, какое самосознание! Хочу съездить туда. И вообще посетить самые бедные и некомфортабельные страны мира. Посмотреть - как там люди живут, что едят, чем развлекаются, как решают проблемы. Познакомиться с обычаями, философией, религией. Это книга жизни.

- Да, в развитых странах мало чему научишься. Здесь жизнь проста, предсказуема и скучна. Жители толстые, ленивые и нелюбопытные.

- Потому что им все просто дается, нет стимула развивать тело и мозг. Бедняки трудолюбивы, по-житейски сообразительны. Они не жалуются. Просто живут и ценят каждую минуту. Парадокс: бедные люди часто гостеприимнее и веселее богатых. Моя приятельница ездила на Кубу. Говорит - там жуткая нищета, а люди улыбаются.

- Мне родители то же самое говорили. Они много ездят по свету. В этом году в Перу собираются.

- Вон тот ковер - оттуда. Ручная работа.

- Красиво, хоть полоски неровные. Вещи, сделанные человеком, отличаются от фабричных. Не всегда идеально выполнены, зато передается им нечто от создателей. Тепло, что ли. Настроение. Или шутка. В Париже есть дом, где жил будущий король Генрих Анжуйский, наш гид его Генкой называл. Окна на первом этаже кривые. Их делал пьяный мастер. Пьяный не потому, что любитель выпить. Просто в средние века   люди вместо воды пили вино. Что интересно - кривизну никто не заметил, и окна сохранились до наших дней как шутка из далекого прошлого.

- Был в Париже?

- Один раз. Обязательно съездим туда вместе.

- Да, это из тех мест, которые стоит посетить хотя бы раз в жизни.

- Это будет твое первое посещение Европы. Потом куда захочешь. Хоть в Перу. Ковер на стене -  понятно. А почему седло?

- Мечтаю научиться ездить на лошади. Знаешь, как потомки индейцев диких мустангов объезжают?

- Ну, наверное, как ковбои. Накинул седло, вскочил и старается не выпасть, когда конь брыкается.

- Нет, они их приручают постепенно и без стресса. Человек подходит к мустангу и дает понюхать руку. Тот нервничает, отворачивается. Человек терпелив. Через два часа конь привыкает к его запаху, еще немного - и дает себя оседлать. Секрет приручения - в терпении.

- Ха, меня ты за пару секунд приручила. Только показала розовые пятки.

- Ах, ты мой милый, дикий, раненый мустанг... - чмокнула в подбородок, провела по его завязанной руке - осторожно, будто боялась, что даже от прикосновения к бинту Марк пострадает. - Больно?

- Нет, не беспокойся, - ответил беспечным тоном. - Меня накачали обезболивающими на сутки вперед. К счастью, переломов или разрывов связок нет.

Его беспечность ее не успокоила. В любящей девушке просыпается заботливый материнский инстинкт - это от природы. Тиффани подняла глаза и, прищурившись как близорукая, обвела ими лицо Марка.

- У тебя раны! - воскликнула. - Я и не заметила. Хочешь обработаю антисептиком? Я умею. Окончила курсы первой помощи, сертификат получила. Могу  искусственный массаж сердца сделать.

- Сделай лучше искусственное дыхание «изо рта в рот», - со смехом предложил Марк. - Это поможет мне выздороветь. Гарантированно.

- Шутник. - Улыбнулась и тут же посерьезнела. -  Расскажи, как с тобой обошлись в больнице?

- Нормально обошлись. Профессионально. Укололи, перебинтовали. Сказали пару дней посидеть дома, в покое и не показываться на работе. Иначе клиенты испугаются моего бандитского вида и убегут к конкурентам.

- Не обижаешься, что я не дождалась амбуланса и не поехала с тобой? Я же объясняла про полицию и остальное... - Тиффани сдвинула брови. Между ними образовались две вертикальные морщинки, и лицо приняло извиняющееся выражение. - Я звонила в больницу. Четыре раза. Там ответили - твое состояние стабильно и опасности для жизни не представляет. Позвать отказались. Противные, правда? Я боялась, что ты почувствуешь себя брошенным и разозлишься...

- Ну, что ты! Разве я могу на тебя обижаться или злиться? Теперь, когда, наконец-то, нашел... Ты мне здорово помогла, позвала Дагласа. Ты моя героиня. Ни о чем не беспокойся, малыш, я люблю тебя, - тихонько прошептал он. Тихонько, потому что его слова предназначались только ее ушам. Еще губам и глазам - удовлетворенным и бестревожным.

- Кстати...

- Да?

- Как ты догадалась, что я сегодня приеду? Свечи зажгла, вино приготовила. Шпионская дедукция подсказала?  Признавайся.

- Ну, моей дедукции далеко до твоей! А кто чип в сумку подложил?

- Ха-ха! Признаюсь, не доверял тебе. Боялся, опять исчезнешь. Принял превентивные меры. Знаешь, о чем больше всего беспокоился во время драки? Чтоб ты не слишком сумкой размахивала, охаживая тех бандитов. Значит, она осталась цела?

- Цела, и твой чип в ней. Я сразу догадалась, чей он. Ты так заботился, чтобы я не забыла забрать сумку, когда уходила... Дома полезла за  телефоном посмотреть, в каком он состоянии. Пошарила на дне, вытащила ключи от машины. А чип к ним прилип магнитиком. Он там на столе лежит.

- Он мне помог найти твой адрес.

- Я сама собиралась его дать. Поздно вечером снова звонила в больницу. Думала, если ты еще там, приеду навестить. Рецепционистка сказала - уехал домой. Звонила на твой мобильный, он почему-то не отвечал. Не потерял его, случайно?

- Его украли. Те самые, что дрались. Так что мы оба остались без средств связи. Странно, да? В наше время и без трубки, чего-то жизненно-необходимого не хватает. Ничего, дорогая, не огорчайся. - Марк наклонился к ушку Тиффани, вроде собрался сообщить секрет, который даже стенам и маскам знать не положено. Говорил и между словами целовал ее в щечку. - Завтра... - Поцелуй. - Купим... - Поцелуй. - Новые... -

На «третий» раз Тиффани шустро повернула голову и поймала его губы своими. Они слились в желании  выразить взаимную симпатию.

Языки соприкоснулись - надоело разговаривать, лучше заняться чем-нибудь приятным...

Такие спонтанные акции не проходят даром для участников. Кто в них вовлечен, стоит на пороге взлета.

Почему акт любви начинается со страстного соприкосновения губ?

Неизвестно.

Происходит инстинктивно.

Это ритуал.

Тела придвинулись ближе, буквально - втиснулись друг в друга. Мышцы напряглись. Руки отправились бродить по спинам и ягодицам. Кожа превратилась в сплошную эрогенную зону, вздрагивала от малейшего прикосновения. От макушек и ступней покатились навстречу друг другу волны волнения и столкнулись в промежности - колыбели практической любви.

Кровь потекла шустрее, торопясь разнести любовные стероиды - эстрогены-тестостероны в органы и клетки. Любовь - химия? Да. Но невозможно описать ее формулами и не стоит задаваться вопросом, зачем человек стремится ее научно познать. Все равно, что спрашивать у альпиниста: зачем тебе покорять Эверест?

Чтобы ощутить «ЭТО»...

Ощутить способны лишь избранные - с живой, романтичной, тонко устроенной, трепетной душой. И не надо ее устремления раскладывать по полочкам. Разве можно заглянуть в глубины бездонного? Разве можно   измерить бесконечность? Объяснить, почему ласковый взгляд помогает поверить в себя,  а неосторожное слово заставляет опустить плечи?

Почему мы попадаем в зависимость от любимых, от их настроения, самочувствия и капризов? Почему добровольно становимся рабами, забывая о себе? Почему позволяем распоряжаться судьбой и даже жизнью?

Трудно любить. А не любить - тоска.

Что выбрать?

Вечная дилемма...

Которая не стояла перед Марком и Тиффани. Они забыли обо всем на свете. Они не знали - какой сейчас день недели или сезон года. Они сливались и разъединялись бесконечное количество раз. Они целовали друг друга до головокружения. Наслаждались моментами близости и желали, чтобы они длились подольше.

- Люблю тебя... - говорил Марк, касаясь ее губ.

- Люблю тебя... - жарко шептала девушка.

2.

В полнейшем изнеможении лежали они, раскинув руки и тяжело дыша.

- Потрясающий секс, спасибо, - прошептал Марк, когда дыхание восстановилось, и он пришел в себя. Частично. Грубое нарушение рекомендаций доктора Халида не прошло бесследно - в голове начиналось кружение.

Тиффани отдыхала на его руке.

- Спасибо - тебе.

Она пошевелилась, легла на бок, приподнялась на локте. Долго смотрела в его зрачки, вроде что-то собиралась сказать и не знала, с чего начать.

- Знаешь, я сейчас осознала, что раньше никогда не была счастлива. С тобой в первый раз. Да. Странно. Многие люди не знают, что это такое. Сидят, ждут счастья. Думают, оно должно прийти извне. Это или дорогая машина, или жена - «Мисс Мира», или муж - киногерой. Ошибка. Счастье приобрести невозможно. Можно только испытать, потому что оно внутри нас. Когда наступает подходящий момент, вырывается наружу. Счастье в любви. Она - самый сильный инстинкт, сильнее чувства голода и желания спать. В Японии есть бабочка Атлас - самая большая в мире и очень красивая. У нее нет рта. Рождается только для любви. Находит партнера, оставляет потомство и умирает. Романтично, правда?

- Очень. Ха-ха! Хорошо, что мы не бабочки.

- Да, их образ жизни нам не подошел бы. А идея неплохая - родиться, чтобы любить...

- Мне больше нравится принцип обезьян бонобо. Они каждую свободную минуту занимаются сексом. В том числе в позиции «лицом к лицу» - как люди. У них не бывает войн и вообще вражды. Это самый миролюбивый обезьяний народ. Вот с кого человечеству надо пример брать. Все эти террористы и смертники... Агрессия появляется у тех, кому недостает любви. Если есть, ради кого жить, умирать не захочешь.

- Захочешь жить и наслаждаться. Плакать и смеяться одновременно. От счастья. Которого столько, что переливается через край.

- Не надо плакать. Лучше смейся.

- В детстве я часто плакала. Скучала по родителям. С тобой мне так хорошо, что примирилась с их потерей. Хочу познакомить тебя с бабушкой Мелани. У нее замечательная энергетика - добрая, душевная. Когда с ней познакомишься, тоже полюбишь.

- Она твоя единственная родственница?

- Да. Если не считать...

- Он не в счет.

Подняв руку, Марк пальцами провел по ее щеке - отодвинул назад   волосы, которые поодиночке и прядками прилипли к влажной коже.  Спустил руку ниже  по шее, погладил Тиффани по плечу.

Она права, счастье не купишь. И откуда мудрость в ее возрасте? Ментально она старше Марка. Наверное, потому что многое пережила.

Какая же она красавица - умиротворенная и немножко утомленная.

Что в ней особенного? Обычная девушка на первый взгляд...

Только на первый.

Она не обычная. Единственная. И без недостатков.

Нравится в ней все. Прикасаться. Лежать, тесно прижавшись. Разговаривать на разные темы - про глупости и про мудрости. Ощущать ее тепло. Дышать ее ароматом. И знать, что это восхитительное, сексапильное тело принадлежит только ему.

- Познакомиться с бабушкой Мелани для меня большая честь. Значит, имеешь серьезные намерения и не собираешься убегать, не оставив координаты?

- Разве от счастья разумно убегать?

- А! Наконец-то моя девочка поняла, где ее счастье. Лучше поздно, чем...

- Лучше вовремя, чем слишком поздно, - перебила Тиффани. - Марк, дорогой, знаешь что. Хочу выпить. Мне хорошо и хочу, чтобы было еще лучше. Полоностью расслабиться. Повеселиться, ощутить себя пьяной и безрассудной. Любишь пьяных девушек?

Марку вспомнилась сценка в баре «Лучшее капучино Калифорнии». Когда они с Заком разговаривали, а молодые британки, куражась, подняли майки и заржали от собственной смелости. Вообще-то их можно понять: когда надоедает следовать правилам и традициям, хочется сойти с ума и наделать глупостей.

- Вообще-то, не очень, - менторским тоном произнес Марк и иронично приподнял бровь - так частенько делал Роджер Мур в роли Джеймса Бонда.  - Пьяные девушки хуже пьяных парней. Ведут себя неадекватно. Начинают показывать интимные места, когда их не просят...

- Ха, ко мне это не относится. Я и так голая!

- Ты замечательная. И голая, и одетая. Нет, голая замечательнее.

- Как тебе моя интимная прическа?

- Где?

- Вот. - Тиффани показала на промежность - она была гладно выбрита, лишь от верхнего уголка вверх шла узкая полоска аккуратно подстриженных волос. - «Бразильская дорожка» называется.

- Прости, второпях не заметил. Красивая дорожка. Ведет в самое сладкое место...

- Знаю, на что намекаешь. Подожди, сначала выпьем.

- Давай. Только много пить не буду, я за рулем.

- Ладно. Я выпью за двоих. Настроение подходящее.

Тиффани сделала попытку подняться. Попытка не удалась - уставшие ноги не держали, к тому же она все еще была в босоножках.

Марк ухмыльнулся. Встал, взял ее за руки и буквально вытянул в вертикальное положение.

- Ты всегда занимаешься любовью на каблуках?

- Вообще-то, нет. Только когда очень тороплюсь, - без улыбки объяснила Тиффани, не отпуская его руку, увлекая за собой.

Только Марк сделал шаг - коленки дрогнули, голова закружилась и потянула его в сторону. Тошнота подступила, будто только что не сексом занимался, а накачивался коктейлями с двойной дозой алкоголя. Усилием воли удалось удержать сознание и устоять на месте. Потер виски, чтобы  сконцентрироваться и избавиться от плывущей головы.

- Что такое? - вопросила Тиффани с испугом. - Еще не пил, а уже шатаешься. Тебе плохо?

- Нет. То есть - да. Забыл совсем. Мне доктор не велел напрягаться. Рекомендовал больше отдыхать. Из-за сотрясения мозга.

- Господи! У тебя сотрясение, и молчишь! Тебе же лежать надо. Пойдем на диван. Немедленно. - Опять проснулась мамочка. - Ложись и отдыхай. Ни о чем не думай. Постарайся заснуть.

- Соглашусь, если устроишься рядом. - Старался говорить твердым голосом, сохраняя мужественность.

- Ты мой любимый сексуальный маньяк... - Тиффани обняла его, поддерживая, сочно и  коротко поцеловала в губы. - Конечно, лягу рядом. Невинно. Как сестра.

- Согласен. Пять минут побудем братом и сестрой, а потом - не гарантирую. Наоборот. Предупреждаю: тебя ждет расплата за то, что впускаешь в дом  мужчин, не спросив удостоверения личности. - Марк слегка стукнул ее по кончику носа. - Не бойся. Расплата тебе понравится.

Подняв сиденье, Тиффани разложила диван, и он превратился в   двухместное ложе квадратной формы: ложись хоть вдоль, хоть поперек. Ей захотелось поперек, то есть головами к стене, туда бросила подушки. Расправила плед - он был совсем не лишний, Марка лихорадило. Стараясь не делать резких движений, он улегся на спину, подложил подушку под шею и плечи. От перемены положения голова снова закружилась, потом успокоилась. Тошнота не ощущалась, лишь усталость и озноб, несмотря на жаркий воздух.

Он раньше мозги не сотрясал и не имел представления, как долго длится возвращение их на место. Понадеялся, что много времени не займет. Ни в коем случае нельзя терять мобильность - задерживаться в этом бунгало опасно, о чем в любовной спешке как-то позабылось.

Рассказывать ли Тиффани, что подозрения ее подтвердились: киллер Левша и ее дядя - один человек? Или не стоит ее тревожить, пусть остается в неведении? Невозможно предвидеть ее реакцию. Наверняка расстроится. Если чуть-чуть - не беда, а если глубоко и  неадекватно? Марк не знает, как она ведет себя в стрессовых ситуациях. Вдруг впадет в депрессию из-за связи с убийцей родителей и задумается о самоубийстве? Или обратит на Марка агрессию, предназначенную Левше?

Мозги отказывались работать в нездоровом состоянии, пришлось оставить их в покое и бездумно наблюдать за Тиффани, которая вошла в роль заботливой хозяйки: накрыла Марка пледом и, сбросив, наконец, босоножки, легла - тоже на спину, стараясь не слишком прижиматься. Несколько минут они одинаково глядели в потолок и, наверное, в одну точку. Лишь перешепот горящих свечей нарушал покой в гостиной, музыка как-то незаметно закончилась.

Марк пошевелился. Девушка повернула голову, увидела его открытые глаза.

- А я думала, ты спишь, - тихо сказала.

3.

Он отреагировал не сразу. Все еще сомневался, но надо поторопиться. Если рассказывать, то сейчас. Или никогда.

Сейчас. Тиффани имеет право знать правду.

Да, он поделится тем, что знает, и они немедленно уедут отсюда - если голова позволит, которая пьяная без вина. Если не позволит, машину поведет Тиффани. Таков план. На ближайшие... Посмотрел на «Ролекс» - двадцать минут пятого... На ближайшие полчаса. После пяти начнет светать, надо убраться отсюда раньше. Вдруг Левша вздумает явиться? Ночью не поедет - опасно на горной дороге, а когда рассветет...

- Нет, я не сплю. Малышка, придвинься ко мне. Обними. Хочу тебе кое-что  сказать. Но прежде спросить. Вчера ночью, в баре, ты обмолвилась о вашем семейном проклятии. Это ее итальянцы называют  вендетта?

- Нет. Вендетта - кровная месть. То есть убийство за убийство. Старуха Винчи не имела ни родственников, ни денег, чтобы организовать вендетту. Призвала на помощь черную магию и прокляла род Ди Люка, чтобы с нами произошло то же, что с ней. После смерти сыновей и мужа, она осталась последней из рода Винчи. На ней он прервался.

- От кого ты слышала эту историю?

- Точно не помню. Кажется, я всегда ее знала, без подробностей, в общих чертах. Значения не придавала, думала - сказка, семейная легенда и все. Подозреваю, что именно из-за нее Мелани дала мне вторую фамилию, которой пользуюсь чаще - Вильямс, ну ты знаешь. Это девичья фамилия мамы. Хотя уловка не помогла. Такое ощущение, что проклятие Винчи хочет сбыться.

Озабоченность в ее голосе насторожила Марка.

- Почему так думаешь?

- Опять не имею доказательств. Выводы на основе наблюдений. Все из-за Роберта. Последнее время он ведет себя странно. Стал несдержан. Зол, раздражителен. Вспыхивает из-за ничего. Раньше он этого себе не позволял, во всяком случае при мне. Началось еще до нашего с тобой знакомства. Я заметила, он часто не в себе. По ночам стонет, то ли от боли, то ли от воспоминаний, которые беспокоят совесть.

Ему стало трудно управлять эмоциями. Хватается за пистолет. Угрожает, кричит - чтобы не вздумала его бросить. Не верю, что он способен меня убить, но иногда становится страшно - взгляд безумный, руки дрожат. Он никогда не заговаривал со мной о старухе Винчи, но знает о ней точно.

- Почему так думаешь? - повторил вопрос Марк.

Разговор приобретал слишком личную тональность, и Тиффани захотелось видеть его глаза. Приподнялась, поставила локоть на подушку, подперла голову. Она никогда ни с кем о себе не откровенничала. С самой первой встречи с Робертом, ощущала, что он не тот человек, отношениями с которым стоит гордиться. На вопросы подружек отвечала односложно или отделывалась шутками. Бабушку оставила в неведении о судьбе младшего сына, пусть думает, что он тоже умер - так ей спокойнее жить.

Когда привыкаешь тайны и мысли держать в себе, трудно начинать ими делиться. Марку она расскажет все - он из тех, на кого можно опереться, один из немногих в ее жизни. Вернее сказать единственный.

- Однажды он спросил, знаю ли я о проклятии, которое преследует нашу семью. Ответила - нет, потому что не хотела забивать голову глупостями.    О степени родства с Робертом я до недавнего времени не догадывалась, полагала - дальний родственник, может, вообще некровная родня. Думала, я единственная носительница фамилии Ди Люка. И  ошибалась.

Роберт сказал буквально следующее.«Мы с тобой исторические фигуры, потому что последние представители рода Ди Люка. Если проклятье все еще действует, на нас он должен закончиться. И я позабочусь, чтобы именно так произошло». Я не поняла, что он имел в виду, но слушать было страшно. И странно.

У меня к нему много вопросов, но я никогда не решусь их задать. Например, что знает об убийстве моих родителей? Если он действительно сын Мелани, почему не приходит ее проведать? Для итальянцев мать - святой человек. Что же такого ужасного должно было между ними произойти, что отношения нарушились? Сейчас бабушка многого не помнит, была бы рада увидеть сына, часто про него спрашивает. Но Роберт настолько обижен, что вычеркнул ее из жизни раз и навсегда. И почему он так серьезно воспринимает старую легенду? Я лично в нее не верю...

- А он верит. Потому что психопат. - Марк сдвинул брови. - И боюсь, неизлечимый. Это отклонение усугубляется возрастом и  болезнями, которые он наверняка имеет, явно или скрыто.

Подходящий момент. Сейчас он расскажет Тиффани, в какую изощренную ловушку заманил ее родной дядя. Сообщение не из приятных, но она должна знать. Марк сделал паузу, погладил девушку по руке, несильно сжал.

- Дорогая. Мне нужно тебе кое-что рассказать. Правду об этом Роберте. Только не волнуйся, ладно? Твой родственник и...

- Подожди, -  перебила она и пальцами прикрыла его губы, будто запечатала.

4.

Соскочив с дивана, Тиффани подошла к камину, взяла с полки черный пульт, нажала пару кнопок. Экран моргнул и переменил картинку. Вместо    виртуального огня появилась девушка со строгим и печальным взглядом, как у директрисы, которую не слушают ученики. Марк ее узнал - солистка «Ace of Bace». Покачивая головой в такт, она исполняла любимую песенку Тиффани «Все, что она хочет». Видимо, пульт был запрограммирован все программы начинать именно с нее.

Музыка - качественное стерео, сюжет клипа - разговор в баре, и       создавался эффект присутствия там. Марк обвел глазами комнату, колонок не нашел. Вероятно, они хорошо спрятаны в интерьере -  в масках или предметах мебели. Но почему Тиффани завела музыку именно сейчас, когда он собрался открыть кое-какую информацию?

Разве их подслушивают?

Все может быть, имеем дело с мафией...

Спрашивать не стал - ей виднее.

Приподнялся на локтях, подтянулся, сел спиной к стене, подсунув подушку   для удобства. Стена приятно холодила, и Марк почувствовал - голова проясняется. Когда девушка вернулась, показал ей место рядом.

- Нет, - возразила. - У нас серьезный разговор. Хочу, чтоб мы смотрели   друг на друга.

Интересно - как она собирается сесть?

А вот как: раздвинула его ноги, положила между голенями подушку и  уселась с вытянутыми ногами поверх его - почти Кама Сутра получилась. Но не до того сейчас. Чтобы голые тела не отвлекали, прикрыла пледом себя и Марка, спрятав руки внизу.

- Вот, теперь можем разговаривать. На чем мы остановились?

- Тиффани, можно задать личный вопрос?

- Можешь спрашивать все, что угодно. Секретов от тебя нет.

- Только не обижайся, ладно? Я не из праздного любопытства, а по делу.

- Задавай, не бойся. Имеешь право знать все, что знаю я.

- Откуда у тебя этот дом? Он стоит около миллиона, если не ошибаюсь. Когда нашел твой адрес по чипу, не поверил.

- Понимаю. И объясняю. Живу здесь временно и бесплатно. Дом принадлежит Роберту, стоит девятьсот восемьдесят тысяч вместе с холмом. Он предлагал оформить его на мое имя, как подарок, но я не согласилась. Мне ничего от него не нужно. Сама заработаю. И себе и бабушке.

Мы раньше в Комптоне жили. Потом Мелани захворала. Потребовался постоянный присмотр и медицинская помощь. Я оформила ее в «Подсолнечник» - комплекс для ветеранов и членов их семей, она имеет право как вдова. Получает субсидию на лечение, но ее не хватает, я доплачиваю. Кстати, вон тот закат, - показала на фотографию в рамке на столе, - я сделала, когда бабушка туда переехала. Это был мой первый одинокий вечер...

- Маленькая моя. - Марк провел ладонью по ее щеке. - Ты больше никогда не будешь одна. А закат очень красивый.

- Да. Одинокий закат на одиноком берегу... Он был моим лучшим другом, и я не хотела, чтобы он заканчивался. Домой в тот вечер не пошла, ночевала у подруги. Одной жить в комптонском доме было страшно. Он в неблагополучном районе.

Постоянные разборки между бандами латинос и африканцев.     Перестрелки каждую ночь. Я с работы поздно возвращаюсь. Вернее - рано. Ну, в общем, когда темно. Один раз меня ограбили и чуть не убили. Правда, денег мало было, телефон взяли, дешевый браслет. Вещей не жалко. Я перепугалась до смерти, когда нож к горлу приставили.

Рассказала Роберту. Не собиралась о помощи просить, только поделилась. Он предложил в это бунгало переехать. Давно купил его  - не для житья, а в качестве вложения капитала. Домик мне понравился. Выглядит как сказочная избушка, построен из экологически чистых материалов. Обставила его по своему вкусу, немножко в примитивном стиле, без современных выкрутасов. Конечно, есть необходимые предметы комфорта, но они не бросаются в глаза.

Я зарегистрирована здесь как наниматель - чтобы почту получать и другое. И это правда. Подарки предполагают ответные обязательства, а я не хочу от Роберта зависеть. Свобода дороже. Чтобы в любой момент могла съехать без объяснения причин.

- Возможно, придется сделать это прямо сегодня.

- Сегодня? -  Глаза ее округлились.

- Я обещал рассказать правду о твоем родственнике. Она жестокая.   Готова ли услышать ее или лучше не  ворошить прошлое? Решай сама, только потом не обижайся, что не просветил.

От его слов Тиффани в голос вздохнула, будто всхлипнула, и стала быстро-быстро перебирать руками, высвобождая их из-под пледа. Закрылась ладонями и застыла, Марк подумал - собралась заплакать.

Не успел он растеряться или пожалеть о том, что начал разговор, девушка пошевелилась, растерла щеки, положила слабые руки перед собой на плед. Подняла взгляд - глаза сухие.

- Я в порядке, - дрогнувшим голосом сказала и сама почувствовала, что звучала неубедительно. Громко сглотнула и повторила тверже: - Я в порядке. Рассказывай.

5.

Закончилась композиция все той же поп-группы о таинственном знаке, и комнату наполнила тишина, показавшаяся настороженной. Марк глянул на телевизор, ожидая продолжения, и тот не заставил долго ждать. На экране появилась горящая свеча на черном фоне. Марк подумал - возможно, музыкальная часть программы завершена, и плазма снова перешла на показ пламени.

Ошибся. Буквально через пару секунд из невидимых колонок послышался ритмический звук, типичный для вступления во всех песнях «Ace of Bace». Мужской голос пропел неразборчивую скороговорку, и та же самая блондинка-солистка запела о мифической «Счастливой нации». Голос у нее хороший, а внешность не впечатляющая - слишком холодная, как у Снежной Королевы...

Повернулся к Тиффани.

- Сегодня вечером я искал в компьютере материалы по убийству твоих родителей. На официальных сайтах ничего нового найти не удалось, только то, что ты уже знаешь. Решил проверить по другим каналам. У меня есть код доступа к закрытому полицейскому сайту...

- Здорово! Хотела бы я там покопаться. Как тебе удалось его заполучить?

- Через знакомого детектива. Мне по профессии необходимо быть в курсе имеющейся у них информации по делам, которыми занимается наша контора.

Вот что я открыл. В полиции знали, что преступление совершил  профессионал по кличке Левша, бывший на службе у итальянской мафии. К сожалению, доказательств или свидетелей не нашлось, дело спустили на тормозах. Его подозревали,  основываясь лишь на «почерке киллера». Фото я тоже видел...

- Ты видел его фото? - выкрикнула Тиффани и подалась вперед.

- Да. Угадай с одного раза, кто это.

Со всего размаха она стукнула кулаком по собственной коленке.

- Так и знала! Чувствовала...  Подозревала...  Подонок. Ненавижу! - На каждом слове она молотила по колену, ожесточенно и безжалостно, будто заколачивала гвозди в гроб дяди. Потом напряженные плечи ее опустились, руки устало легли на плед. - Эх, была бы моя воля... Как я могла... С убийцей, в постели.. И почему я его тогда в спальне не застрелила? Держала пистолет и нажимала на курок. Жалко, он стоял на предохранителе. - Она подняла глаза, в них безумие и решительность - так называемое «состояние аффекта», в котором самые миролюбивые люди совершают самые кровавые поступки. Состояние, которое в суде считается смягчающим обстоятельством, но от срока не избавляет.

Аффекту не должен поддаваться Марк. Закипание противопоказано его многострадальная голове - должна оставаться холодной, способной работать на благо двоих. Он схватил руки девушки и держал их крепко, чтобы она не вздумала бежать убивать родственника прямо сейчас - голая, босиком, ночью.

Ее расплывчатый, немигающий взгляд блуждал по зарослям бамбука на стене, девушка соображала и прикидывала. Сморгнула, резко выпрямила спину.

- Я совершила ошибку и хочу ее исправить, иначе не смогу дальше жить, - сказала тоном человека, решившегося на крайнюю меру. - Пожалуйста, научи меня обращаться с оружием. Как снимать предохранитель, куда смотреть, прицеливаясь. Не бойся, я не сумасшедшая. Не побегу к Роберту, размахивая пистолетом. Подожду подходящего момента и...

Марк тряхнул ее руки.

- Тиффани, успокойся. Не грызи себя, ты ни в чем не виновата. Была юная, доверчивая и беззащитная. Он воспользовался, обманом приручил. Негодяй  - это его характер. Ты боялась, не знала, с кем посоветоваться, где искать выход. Теперь все по-другому. Теперь мы вместе. Будем сами определять нашу судьбу. Ничего не бойся. Положись на меня. Я знаю, что делать.

В момент нервного срыва для человека важны не столько слова, сколько интонация. Ни в коем случае нельзя орать в ответ на истерику. Негромкий, уверенный голос Марка отрезвляюще подействовал на Тиффани. Напряжение во взгляде и во всей позе ее смягчилось и постепенно уплыло в небытие. Она наклонила голову, а когда подняла - выражение лица было умиротворенным.

- Хочу, чтобы он умер, - проговорила без нажима и совершенно спокойно, вроде выражала невинное желание «хочу, чтобы он уехал в отпуск». - Просто взял и умер. Самостоятельно. Без причины. Внезапно, такое случается. Остановка сердца или закупорка сосуда. Или чтобы он под машину попал. Хотя нет, под машину попасть не удастся, он пешком не ходит. Путь в бассейне утопится! Или ночью заснет и не проснется. От чего - неважно. Человеческий суд его не покарал, пусть покарает суд Божий.    Газеты выйдут с сенсационными заголовками: «Неуловимого киллера настигло небесное возмездие». Полиция в причинах смерти разбираться не будет. Родственники тоже. Кроме меня и Мелани, их нет.

В свидетельстве о смерти я бы написала «умер от угрызений совести». Как убийца, на счету которого десятки жертв, в том числе родной брат и его жена. И их не родившийся ребенок. Двумя выстрелами погубил три жизни. Мама была на шестом месяце, когда погибла...

- Знаю. Не надо, дорогая.

- Вот чего я не понимаю - разве приятно убивать? Природой человек  запрограммирован на хорошее. Если бы мы не имели внутреннего барьера, давно перебили бы друг друга. Киллеры - кто они? Кто угодно, только не люди. Какой-то отдельный сорт. Изгои. Или человеческий брак. У них мозги неправильно вставлены. Разве не приходит по ночам мысль,     что судьба могла бы сложиться по-другому? Разве не мучает раскаяние?  А душа? Есть ли она у них? Неужели ей легче гореть огнем ненависти, чем сиять лучами любви? - вопросила Тиффани и строго посмотрела на Марка.

Он не ответил - все и так ясно. Протянул руки.

- Иди ко мне.

Она послушно сползла с подушки и легла ему на грудь - слушать мерное биение его сердца. Оно успокаивало и убаюкивало ее как колыбельная песня. Но чтобы впадать в сон - о том не могло быть и речи.

- Не бойся за меня, - сказала она вполголоса. - Не собираюсь устраивать истерики или совершать необдуманные шаги. Ты подтвердил мои подозрения, и сейчас мне, как ни странно, легче. Хотелось бы так ненавидеть Роберта, чтобы моя ненависть его испепелила, но это не вернет родителей. - Вздохнула, помолчала. - Мне хорошо с тобой, Марк.

Он крепко обнимал ее, и внутри его рук девушка чувствовала себя уютно и защищенно. Марк наклонился, послушал дыхание - оно было едва ощутимое, ровное, несмотря на недавнюю возмущенную тираду. Он  лизнул ее щеку теплым, влажным языком, поцеловал легонько, одними  губами.

Свечи потрескивали и таяли, превращаясь в лужи воска. Огоньки их дрожали,  пытаясь разогнать  мрак. Кругом так тихо и мирно, что мысли об опасности казались почти смешными.

Но она существует, и нельзя дать себя убаюкать. Когда свечи догорят, наступит рассвет, надо будет спешить. Пусть Тиффани отдохнет - полежит на нем, отогреется, забудется. Подремлет минут пять. Потом он ее разбудит и...

- Давай его убьем, - отчетливо проговорила она в самое его ухо. - Ты купишь  пистолет, передашь мне. Когда он в очередной раз пришлет за мной машину, поеду и пристрелю его. Прямо в спальне. Его никто искать не будет. И в полицию сообщать.

- Охранники?

- Они разбегутся. Зачем защищать мертвого хозяина? Побегут грабить его добро. Я в это время уйду. Ты будешь ждать меня на машине за воротами.

- Не надо, малыш, не думай о насилии. Не будем уподобляться Левше. Его настигнет рука судьбы, я уверен.

- Но живой Роберт не оставит нас в покое. Он жутко подозрительный. И недоверчивый - как зверь. Нутром чует неприятности...

- Мы поедем ко мне. Он не знает адреса и никогда тебя не найдет. Пару недель посидишь дома. Он догадается, что ты его бросила, и смирится.

- Он никогда не смирится. Будет нас искать. И найдет. И убьет. Обоих. Ему терять нечего...

- И приобретать тоже.

Отставной мафиозо не внушил Марку священного ужаса даже после того, как отстрелил боковое зеркало на машине. Роберту-киллеру следует понять - прошли те времена, когда проблемы решались с помощью оружия. Заставить себя любить невозможно. Ситуация изменилась. Тиффани больше не ребенок, которого можно купить подарками. Она взрослый, самостоятельный человек. Хочет сама выбирать судьбу. Вернее, уже выбрала. Здесь и сейчас их пути разойдутся. Навсегда.

- Мы должны уходить отсюда. Сию минуту. Возьми с собой самые необходимые вещи. И поторопись, чтобы он нас утром не застал.

- Не застанет. Он сюда не приезжает. Раз в неделю присылает своих подручных на «Феррари». Сегодня не его день. Сегодня нам никто не помешает. - Точно так, как он недавно, она лизнула его в щеку.

Он не удержался, поймал ее губы, захватил в поцелуй.

Оказывается, ощущение опасности сидело лишь в голове и не коснулось   сердца. Оно не желало беспокоиться на этом островке счастья. Здесь покой, оторванность от мира и его неприятностей. Крыша над головой и любимый человек рядом. Марк ощущал себя везунчиком. Разве существует сила, способная их разъединить?

6.

Нет такой силы. Любовь преодолеет опасности - мнимые и настоящие. Они далеко, а Тиффани рядом. Она единственная реальность, которая важна.

Не отрываясь от ее рта, он провел по ней нескромными, любознательными пальцами. Поймал груди, они были ему знакомы, они все еще идеально помещались в ладонях. Сжал, помассировал - соски набухли и твердыми горошинами воткнулись в его ладони. Ощутил ответную реакцию в собственном паху. Обмен сигналами - это разговор тел.

С того момента Марк сознательно наблюдал за процессом возбуждения - своего и Тиффани.

Молодость тороплива, процесс проходил в ускоренном темпе. Спортивное авто достигает ста километров за четыре с половиной секунды, за те же секунды Марк достиг стропроцентной готовности заняться сексом. Удивился сам - вроде и не дрался накануне с группой афро, не лежал в больнице с сотрясением, не занимался недавно два часа без передышки   любовью с Тиффани.

Она не отставала. Ее возбуждение выдавали окрепшие соски, которые так и норовили проскользнуть между его пальцами, и дыхание, которое становилось чаще и слышнее. Дрожь проходила волнами по телу, движения становились нетерпеливее, глухой стон звучал в горле.

Кажется, она его обгоняла. Оторвалась от его губ, вскочила, отбросила подальше плед - тепло его больше не требовалось. Она сама пылала как камин: глаза сверкали огнем, кожа исходила жаром. Бегло глянула на пенис - готов ли к соитию.

Готов давно, стоит, напряженно покачиваясь. Облизала его головку, подвела под свою нежную кожицу. Провела туда-сюда. Испустила короткий вздох - как предвкушение.

Она медленно впускала его в себя, как посетителя в музей, в котором у самого входа начинаются шедевры, и он должен непременно ими полюбоваться. Прочувствовать восторг. Ощутить себя избранником. Вознестись и увлечь ее за собой. Его вхождение она сопровождала протяженным стоном удовольствия, и не было на свете другого гостя, которого она встретила бы приветливее.

Он вошел глубоко, достиг ее сокровищницы, задержался там и отправился обратно. С того мгновения тела обоих запели в унисон. Внутренние органы, мышцы и конечности перестали отдельно существовать и превратились в единый орган наслаждения.

Секс - это счастье, которое всегда с тобой. Это приступ, который продолжается долго, и впечатления от которого практически не с чем сравнить.

Ну, разве что с поеданием шоколада? Нет, слишком слабое ощущение и только во рту. Тогда золотое колечко на пальце? Нет, это поглаживание гордыни. Дорогой автомобиль? Показуха, не более того. Выигрыш в лотерею? Это удача, которая часто оборачивается проблемой.

Желание было неутолимым и опьяняющим. Марк и Тиффани занимались любовью столь неистово, ожесточенно, будто лет десять не имели секса и точно знали, что еще столько же не будут иметь. Они экспериментировали на ходу, соревновались в изощренности, пробовали разные позы, не размыкаясь, не останавливаясь передохнуть или промочить охрипшее горло.

Крики и шепот, стоны и возгласы - это звуки любви, от них влюбленные заводились сильнее. Даже диван не выдержал - начал попискивать от происходившего на нем энтузиазма. Потом раскачался, отбросил стыдливость и громким скрипом внес свой голос в общий хор.

Они кружились и кувыркались на нем, стонали и охали, потом Марк сбавил темп и улегся горизонтально. Давно и успешно нарушая предписание доктора Халида, в последние минуты ощущал головокружение. О котором не собирался сообщать. Его неуверенное состояние не должно мешать Тиффани - после нервной встряски ей следует расслабиться и получить побольше положительных эмоций. К счастью, сотрясение не сказалось на эрекции. Пока. Но переутомляться нежелательно - надо сохранять силы еще и для побега.

Тиффани переутомиться не боялась. Продолжала потихоньку двигаться на нем, сохраняя лишь поверхностное касание: пусть органы любви не забывают о взаимном существовании и накапливают желание более тесного контакта. Пододвинула груди Марку так, чтоб удобнее было   целовать. Когда он особенно полно их захватывал, одновременно лаская языком соски, она охала и шустрее шевелила бедрами. Так они беспокоили друг друга: он ее вверху, она его внизу - увлекательная и не напрягающая игра, которая могла бы продолжаться бесконечно.

Но неторопливость - удел отягощенных годами.

Едва передохнув, Тиффани выпрямила спину, приподнялась и резко села, приняв мужчину в самую нежную свою глубину - место обитания того самого «безмерного удовольствия и счастья». Гулко выдохнула, и, не захватив нового воздуха, выдохнула еще раз - с криком. Откинула назад голову, закрыла глаза. Замерла, переживая ощущение полета в параллельную реальность.

Возвращалась медленно. Постепенно ускорялась и понеслась, будто объезжала дикого мустанга. Он подпрыгивал и брыкался, она обрушивалась и припечатывала. Она его укротила. Она диктовала темп: то бешеный бег, то размеренный галоп. Руководила погружениями: то быстрые и короткие, то раздумчивые и продолжительные.

Она скулила и попискивала, и победно голосила в ритм скачки. Глядя на нее, Марк заводился и кричал. Он потерял память и осознание окружающего мира. Он погрузился в себя и жил инстинктами - это были прекраснейшие ощущения жизни.

- Тиффани... ты потрясающая... Ты сама не представляешь, как с тобой хорошо...

- Люблю тебя, Марк! Люблю больше всего на свете. И хочу, чтобы все знали об этом. Все! Пусть слушают и завидуют. Они никогда не испытают такого счастья! - выкрикнула девушка, вскинула голову и устремила торжествующий взгляд вперед - туда, где над входной дверью слабо, почти незаметно светилась красная точка и поблескивала линза. Непосвященный ни за что не догадался бы, что там аппарат наблюдения, а Тиффани знала. - Вот тебе! - с ненавистью крикнула она и показала на камеру средний палец.

7.

Роберту не спалось, что происходило часто в последнее время и сказывалось на нервах. Бессонница - первый враг киллера, от нее дрожат руки, опухают и слезятся глаза.  И пусть как профессионалу это сейчас неважно, зато важно здоровье и внешний вид. Он  свято придерживался предпостельного ритуала: не ложился раньше двенадцати, не дремал перед телевизором, не смотрел порно. Соблюдал множество правил - не есть на ночь тяжелой пищи, не заниматься спортом после шести, не засиживаться перед компьютером. Но, кажется, чем точнее он следовал правилам и ритуалам, тем сложнее засыпал и удерживал сон.

Этой ночью Роберт забылся быстро и также быстро очнулся. Поворочался, поругался про себя, принял двойную дозу «стилнокса». Лег в постель и... больше не сомкнул глаз. Все время что-то мешало. То влезет в уши звучащая вдалеке музыка, то станет жарко под тонкой простыней. Включил кондиционер - пересохло горло, и замерзли ноги. Пока ходил за водой, разгулялся окончательно. Выпил еще снотворного и лег в постель в обнимку со слабой надеждой. Через час надежда растаяла, и дальше оставаться в постели пропал всякий смысл. Встал - с мешаниной в голове и тошнотой в настроении. Не накидывая халата, вышел на террасу, зло двинув вбок стеклянную дверь.

Воздух, из которого выветрилась дневная духота, ласково окутал обнаженное тело. Роберт прошлепал босыми ногами по деревянному настилу до ограждения, поставил локти на перила и  уставился перед собой.

Вилла стояла на первой линии - с видом на океан. Вид открывался не слишком живописный. Вдали справа виднелись огни вошедшего в воду пирса и гигантского колеса обозрения, от чего пляж, начинавшийся сразу за его усадьбой казался черным. Море чернильно-фиолетового цвета незаметно переходило в небо, на котором ни звезд, ни облаков. Лишь   грузная, шероховатая луна - уставшая и опухшая, наверное, она тоже страдала бессонницей. Луна холодно смотрела на Роберта и, казалось, говорила: подумай о вечном.

Он не собирался ни думать о вечном, ни любоваться красотами ночного пейзажа. Все эти «волшебные огни» и «лунные дорожки»... Романтическая дребедень.

Не до нее.

Роберт был печален.

Но не сопливо-поэтичная печаль им владела, а смертная тоска. Она поселилась в том месте, где у людей живое и трепетное сердце, а у киллеров перегоревший кусок угля. Тоска грызла тот уголек - со скрипом и хрустом, превращая в черную пыль, которая разлеталась по внутренностям и разъедала Роберта изнутри.

Скоро он сам превратится в пыль, потому что жизнь подходит к концу. Не от старости. Разве шестьдесят пять - преклонный возраст для здорового мужчины? Но то для здорового...

Он вздохнул, глубоко - со всхлипом, будто собирался заплакать. И заплакал бы, если бы умел. Только слезами не поможешь. Он был обречен, но не привык к этой мысли и отчаянно не желал привыкать.

Болезнь поселилась в голове, и узнал о ней совершенно случайно. Полгода назад Роберт выходил из бассейна, поскользнулся на ступеньках и тюкнулся лбом о кафельный пол. Звук получился глухой, вроде что-то треснуло внутри, но открытой раны не образовалось, только шишка вскочила с правой стороны.

Мелочь, посчитал Роберт и отнесся к происшествию философски - упал, с кем не бывает. Обошлось без переломов и сотрясений, на шишку обращать внимания не стоит, сама пройдет.

То ли от шишки, то ли от чего другого - всю ночь ныла голова, и болеутоляющие не помогали. Утром встал, мозги пронзило так, что вскрикнул и упал обратно на постель. Не понял, в чем дело. Для своего возраста он имел отличную кондицию, никогда не болел, даже гриппом - результат тренировок и здорового образа жизни. А также отсутствия стрессов, которых он не испытывал ни сейчас, ни прежде, по причине полнейшей безэмоциональности. Тот уголек-то чем удобен: от стыда не сгорает и от жалости не стирается, с ним до ста лет проживешь.

Если другое не приключится...

Боль - будто в мозгах блуждающая пуля гуляет. Обратиться к доктору?

По докторам ходить Роберт не любил. Унизительное и беспомощное занятие, напоминающее про возраст. Да, старость приходит с недомоганиями, но к нему это не относится. Сил и энергии, в том числе сексуальной, побольше чем у многих молодых.

Нет, в больнице ему делать нечего. И нечего раскисать. Наверное, подхватил какую-то особо тяжелую разновидность гриппа - ерунда, отлежится и выздоровеет сам. Пусть потребуется чуть больше времени, чем раньше, дня три-четыре, максимум неделя. Переждет.

Выдержал до полудня. Боль не прошла, наоборот, усилилась до такой степени, что затошнило. В тридцатиградусную жару Роберта тряс озноб, холодный пот покрывал кожу. Тело слабело и отказывалось подчиняться.    Испугался: на грипп не похоже, ничего другого не приходило в голову. Кое-как поднялся, оделся и приказал охраннику отвезти в больницу.

Хорошо, что лечащий врач - Дон Фалкони находился на работе, другим Роберт себя не доверял. Фалкони был его одногодок, живописно состарившийся итальянский еврей: с белыми волосами и усами, черными бровями и ресницами. Одевался подчеркнуто элегантно - из выреза чистейшего, белого халата выглядывала рубашка с галстуком в тон. На носу очки, которые менял каждый год, придерживаясь требований моды.  Сейчас у него небольшие, со смягченными углами линзы в тонкой, серебристой оправе, они придают ему вид молодящегося профессора. Наверное, он и был профессором, но нигде о том не упоминалось, ни на двери кабинета, ни на бэджике.

Он вколол болеутоляющее, дал пациенту полежать полчаса, потом осмотрел и ощупал его голову, уделив повышенное внимание шишке у основания черепа - сзади слева.

- Эта шишка появилась после падения? - спросил он с нажимом на слове «эта» и провел пальцем чуть выше шеи.

Роберт потрогал - мягкое на ощупь уплотнение, вроде укуса комара.

- Нет. Об этой я не подозревал. Ударился вот здесь. - Потер ушибленное вчера место и вместо шишки нащупал лишь бугорок, который не причинял неудобств.

Доктор Фалкони нахмурился, приставил указательный палец к усам.     Прошелся по кабинету, скользя глазами по предметам. Подошел к окну, но глядел не наружу, а на пустой подоконник. Повернулся к пациенту, и взгляд его Роберту не понравился. Подумал мельком - «если не вылечит, убью».

Фалкони вызвал ассистентов и велел отвезти Роберта на томограф, добавив словечко «срочно». Его доставили в комнату, освещенную рассеянными, боковыми лампами, где стоял гигантский аппарат с дырой посередине и выходящей оттуда полкой. Все это напомнило Роберту вход в жерло крематория - когда гроб едет в дыру, за которой бушует пекло. Ад в миниатюре.

Жутко напрягло. Захотелось бежать отсюда далеко и без оглядки, даже, вроде, дернулся.

Его положили на выдвижную полку, сказали - «лежите спокойно» и оставили одного. Полка поехала в трубу, голос в микрофоне велел закрыть глаза и не шевелиться. В трубе было тесно, темно и пахло неживым. Ощутил себя зажатым, как бы замурованным. Когда колесо над ним с гулом закружилось, подумал некстати - если произойдет авария, и оно упадет, отрежет голову как гильотиной.

Беспомощность и клаустрофобия.

Паника в раненом мозгу.

Если через три секунды его не выпустят, расстреляет всех.

Раз. Два...

Гул стал затихать, колесо затормаживать. Полка дрогнула и повезла Роберта на свободу.

Вовремя.

8.

После процедуры ему дали два часа поспать. Проснулся резко, открыл глаза, увидел   медсестру в белом брючном костюме, которая записывала данные с монотонно гудящего монитора в его досье. Повесила его на спинку кровати, мельком глянула на пациента. Заметила, что тот не спит, подошла ближе.

Невозможно сказать, молодая ли она - лицо без косметики и совершенно бесцветное, как бы выгоревшее на солнце. Фигура в форме пирамиды: маленькая голова, чуть шире плечи, талия еще шире, и самое объемное место - начало ног. Интересно, почему в больницах так много нездорово выглядящего персонала?

Тонким голоском медсестра спросила, как он себя чувствует и не хочет ли поесть.

Прислушавшись к внутренним ощущениям, Роберт отказался. После сна и лекарств ему полегчало. Озноб прошел. От головной боли остались лишь отголоски, как от недавней грозы, ушедшей на соседнюю территорию - она еще слышна, но стрелы ее молний не ранят. Осталась тошнота, делавшая желудок неустойчивым.

Не терпелось узнать - что показал томограф. Решил полюбопытствовать, заранее зная, что медсестра не в курсе лечебного процесса, и даже если в курсе, то не скажет. Но все-таки...

- Что показало обследование, не знаете?

- Нет, сэр, - поспешно и равнодушно ответила она. Подкатила кресло. Достала из шкафа его одежду. - Доктор Фалкони ждет вас в кабинете. Сможете подняться?

Глупый вопрос.

- Смогу.

Роберт приподнял голову, и комната поплыла. Неужели не удастся встать без посторонней помощи?!

Давно сдерживаемая злость распускала иголки. Пока внутри его.

Все здесь раздражало - бесцветная медсестра, гудящие аппараты и собственная слабость. Эта больница действует на нервы и делает его больным, за ее пределами он был в отличном состоянии здоровья. Не зря он не любит ходить по докторам.

Надо поскорее отсюда убираться.

Нет, сначала все-таки поговорить с Фалкони.

И успокоиться. А то и правда схватится за пистолет. Кто его тогда лечить возьмется?

Прикрыл глаза, подышал ровно и глубоко.

Вроде, пришел в себя.

Поднял пультом верхнюю половину кровати, сел. Отбросил одеяло, спустил ноги. Посидел, наклонив голову. Когда она немного укрепилась, сбросил больничный халат-распашонку, стал одеваться.

Руки не слушались, ноги тоже. Не хотели попадать в отверстия трусов и он тыкался и шатался как пьяный. Стоявшая рядом медсестра наклонилась помочь, он ударил ее по рукам и почувствовал, как покрывается горячими   пятнами. Роберт не инвалид! Шишка на голове еще не означает, что сегодня он не может самостоятельно одеться, а завтра собрался помирать. Лучше бы отвернулась, чем нагло выставляться на его достоинство, неудовлетворенная сука!

Хотел крикнуть «пошла прочь!» и покрыть вдогонку отборным, итальянским матом с упоминанием ее родителей, прародителей и всех   предков до пятого колена. Сдержался в последний момент. Оделся, встал. Шатаясь, сделал два шага. Собрался с силами и пнул инвалидское кресло - оно прокатилось по линолеуму и врезалось в столик с препаратами. Пузырьки, инструменты рассыпались по полу со стеклянным и металлическим звоном. Не его проблема. Пусть тупая корова убирает, это ее наказание за неделикатность.

- Позови ассистентов. Мужчин.

Она пулей вылетела и больше на глаза не появилась.

Двое молодых мужчин с закатанными до локтей рукавами халатов, вывели Роберта в коридор - они шли рядом для подстраховки, но не прикасались.  Усадили на новую коляску, повезли к лифту. По пути он заметил название отделения «онкологическое».

В голове помутилось. Он не разобрался, куда ехал - вниз или вверх. Сворачивал от лифта направо или налево. Очнулся, когда увидел Дона Фалкони - с таким сочувствующим выражением на лице, что даже кусок угля внутри его екнул от нехорошего предчувствия.

- Мистер Ди Люка... - сказал доктор и замялся.

- Говорите как есть, - сказал Роберт и не узнал собственного голоса - звучал низко и с хрипом.

- Хорошо. Здесь результаты сканирования.

Фалкони взял со стола стопку фотографий, поднес к экрану, подсвеченному сзади голубым светом. Вставил фотографии в зажимы - по четыре в два ряда. Склонив голову и приложив палец к усам - его любимый жест, доктор молча и придирчиво рассматривал их, как рассматривает шедевры любитель живописи.

- Вот смотрите, мистер Ди Люка, - наконец, проговорил он и сделал округлый жест карандашом перед фотографиями.

Роберт вытянул шею и уставился на шедевры, созданные томографом. На всех изображено одно и то же - мозги с извилинами, и он не понял, зачем развешивать восемь, когда можно обойтись одним. Ничего примечательного не разглядел и даже не разобрался - вертикальный это срез или горизонтальный. Ожидая разъяснений, повернулся к доктору.

- Видите белое пятно между таламусом и промежуточным мозгом? - Фалкони обвел светлое место в форме корявого треугольника в нижней части одной картинки. - Это опухоль, - сказал как можно непринужденным голосом.

Он его натренировал - специально для подобных сообщений, чтобы интонация была не слишком драматичная и не слишком легкомысленная. То и другое может привести к нервному срыву у пациента. Дон Фалкони повидал на своем веку разных: одни скулили как щенки, другие становились философами. Кстати, из последних кое-кто прожил дольше ожидаемого срока.

Этот, вроде, твердый орешек, но посмотрим, как он выдержит следующую новость. Вернее, приговор: то, что доктор сейчас сообщит, не оставит надежде ни малейшего шанса.

На лице Ди Люка не дрогнул ни один мускул. Сработала многолетняя привычка сдерживать эмоции и моментально анализировать ситуацию. Впадать в панику не имеет смысла прежде, чем услышит все, что доктор имеет сказать. Направил на него равнодушный взгляд.

- Продолжайте, пожалу... - Внезапно напала нужда прокашляться, и он закхекал.

- Дать воды? - участливо спросил Дон и потянулся к уже приготовленному полному стакану на столе.

Воды? Он сумасшедший, раз предлагает. Рука Роберта будет дрожать, стакан дребезжать о зубы. Они выдадут его страх. Он скорее умрет, чем покажет себя трусом.

Умрет?

Это он зря подумал. Не накаркать...

- Не надо воды, - сказал и приказал себе: каким бы мрачным диагноз ни оказался, падать духом раньше времени не будет.

Томограф не сказал прямым текстом - опухоль неизлечима. Врачи интерпретируют показания приборов, иногда неправильно. Они тоже люди, а где люди, там ошибки. Он не отдастся слепо в руки эскулапов, будет контролировать каждый их шаг. Требовать объяснения каждой процедуре. Обяжет их отчитываться по каждому анализу и согласовывать методы лечения. Пусть его лечат как президента - лучшие врачи страны. Собирают консилиумы раз в месяц. Нет, два раза в месяц. Он заплатит любые деньги, только бы поправиться...

Дон Фалкони читал его мысли как книгу. Деликатно опустил глаза, чтобы пациент не понял, что он понял. Тяжелый случай - прежде всего для   врача, когда больной настроен критически и думает, что может руководить процессом лечения. Хорошо, он не затянется... Но не будем забегать.

Повернулся к фотографии, на которую только что показывал, и стал рассказывать, обращаясь к ней, как к пациенту.

- Предварительный диагноз - рак мозга, - проговорил он громко и отчетливо, будто выступал перед аудиторией. - Он слишком серьезный, и на основании только собственных выводов я бы озвучить его не решился. Собрал мини-консилиум...

- Кто в него вошел? - быстро спросил Роберт, все еще сидевший в кресле-коляске посреди комнаты. И хорошо, что сидел...

- Нейрохирург профессор Голдвин и онколог доктор Русполи - лучшие специалисты нашей больницы, - ответил Фалкони, не оборачиваясь, и без паузы продолжил: - Мы обсудили ваши сканы и пришли к следующему выводу. Опухоль находится в прогрессирующей стадии. Трудно сказать, когда она образовалась. Уже настолько разрослась, что почти полностью перекрыла поступление крови в левое полушарие. Нарушен «цикл Виллиса» - сети артерий, обеспечивающих кровоснабжение мозга. Вместе с дальнейшим разрастанием опухоли разовьется общемозговая симптоматика, обусловленная внутричерепной гипертензией и нарушением гемодинамики. Когда цикл будет полностью перекрыт, мозг прекратит работу из-за асфиксии.

Доктор замолк на мгновение, ожидая новых вопросов. Их не последовало. Продолжил, показывая карандашом то на одно, то на другое фото и, по-прежнему, разговаривая только с ними.

- К сожалению, опухоль неоперабельна. Я спросил у нашего хирурга, а также связывался с моим коллегой, профессором Ховардом из Медицинского центра Университета Калифорнии. Оба высказались однозначно. Метастазы проникли в соседние области, и полное их удаление практически невозможно. Плюс опасность задеть стволовые окончания, что может привести к парализации соматических функций и неподвижности тела от шеи до пят. Успех подобной операции оценивается в ноль целых девять десятых процента, и никто не решится ее выполнять...

Увлеченность доктора специальными терминами раздражала Роберта, который и без того сидел как на иголках. Ему не интересны подробности   болезни, выраженные словами из медицинского досье. Его волновал только один вопрос.

- Сколько мне осталось?

Фалкони вздрогнул спиной, будто получил пулю между лопаток, и замолк на полуслове. Медленно повернулся к Роберту и уставился, удивленный его присутствием. Собираясь с мыслями, доктор двумя пальцами поправил на носу очки и теми же пальцами провел по усам в разные стороны.

- Простите, мистер Ди Люка, но так сразу ответить на ваш вопрос не могу.   Требуется еще одно обследование, минимум через месяц. Тогда мы проследим динамику развития опухоли и...

- Когда мне приходить?

- Та-а-ак, сегодня тринадцатое. - Доктор заторопился к столу. Не присаживаясь, постучал по клавиатуре компьютера. - Приходите... в пятницу, тринадцатого апреля, в половине одиннадцатого утра. О, пятница тринадцатое... Вы не суеверны? Иначе перенесем дату.

- Не беспокойтесь, доктор. Я не боюсь Фредди Крюгера. Скорее он меня должен бояться.  До встречи через месяц.

Фалкони выписал девять наименований лекарств: болеутоляющие, успокоительные, разжижающие кровь, улучшающие работу желудка и так далее, и отпустил пациента.

Тринадцатого апреля, после новых анализов, сканирования и консилиума, он ответил на вопрос Роберта всего двумя словами:

- Максимум - год.

9.

Это было полгода назад, значит, осталась пара месяцев, и судя по самочувствию, ухудшавшемуся буквально с каждым днем, доктор Фалкони не ошибся. Скорее - дал слишком оптимистический прогноз. Ни тошнота, ни участившиеся обмороки не угнетали Роберта сильнее режущей боли в мозгах. От таблеток она затихала, но никогда не уходила совсем, и это действовало на нервы. Раза два пробовал марихуану, но галлюцинации вкупе с болью давали кошмары, от которых даже во сне хотелось сойти с ума. Отказался.

Побродил бесцельно по террасе, устал, сел в кресло, прикрыл глаза. Кожей век, воспаленных от бессонницы, почувствовал в воздухе движение - это веял предутренний бриз, пахнувший морской травой. Бриз разогнал духоту и все звуки вокруг. Стало так тихо, что он услышал в ушах биение собственного сердца.

Луна отодвинулась к горам и побледнела от обиды, что скоро  придется исчезнуть - до следующей ночи. Роберту обиднее: ему придется исчезнуть навсегда. Мысль, от которой сводило челюсти как от недоспелого граната.

Он всегда стоял над законами, Божескими и человеческими, и думал, что   так будет продолжаться вечно. Не помышлял о смерти - это такая вещь, которая в ближайшей перспективе его жизни не стояла. Когда же образ всемогущего и неуязвимого Левши в сознании пошатнулся, он стал превращаться в психа.

Причиной был страх. Много страхов.

Прежде всего перед болью.

По его просьбе Фалкони выписал самые действенные болеутоляющие, которые существуют, но предупредил норму не превышать. Сильны побочные действия: перепады настроения - от неуправляемой агрессии до полнейшей отрешенности, а также потеря памяти, аппетита и сексуального влечения. Да, жалко терять жизненно важные функции, но терпеть не хватало сил, и он нарушил докторские указания - в последние две недели принимал таблетки без счета, едва ощутив нытье в голове.

Болезнь оказала его слабую сторону, о которой не подозревал - он маниакально боялся боли. Она одолела его, изнасиловала. Роберт подчинился и за слабость возненавидел себя.

Но если физическую боль можно приструнить лекарством, то чем унять беспокойство, которое терзало душу? Ту душу, которую он отдал  дьяволу новенькой и чистой, а получил обратно истершейся и в пятнах чужой крови?

Это был другой страх - перед приближающимся концом.

Когда работал убийцей, страха перед смертью Роберт не ощущал. Ни разу. Странно. Именно в те времена, когда он легко распоряжался чужими жизнями и имел бесчисленное количество врагов, старуха с косой ходила по пятам, но так и не рубанула. Он смеялся над ней, куражился и показывал язык. Неужели теперь время расплачиваться за прошлую браваду?

А не отнестись ли с прежним пренебрежением к той старухе, чтобы одурачить?

Попробовал.

Вернуть легкомыслие не удалось.

Лукавство всё. Нет такого человека, который не боялся бы умереть. Лучше всего, когда это случается неожиданно - в авиакатастрофе, например. Или на улице - от бандитского ножа или пистолета.

Роберта судьба обрекла на длительное ожидание конца. Это пытка - осознавать, что угасаешь в расцвете сил и возможностей. На пике новой, безгрешной жизни. Ну... почти безгрешной. В разгар любви. Его шальной страсти к Тиффани...

Вспомнил, и слезы навернулись. Девушка слишком много значила для него, о чем сама не подозревала. Она заставила его измениться, взглянуть на себя со стороны. Возродила к жизни тот перегоревший уголек, который как думал Роберт, остыл навечно. Это ее подвиг. Заслуга, за которую он ее одарит. По-королевски. Когда уйдет...

Чтобы не забывала его.

Тиффани, любимая...

Единственное существо, которым он дорожит, которое желает и будет желать даже там, на другом свете, если он, конечно, существует.

Только бы она его не бросила! Не совершила глупость именно сейчас, когда он уязвим, от того вспыльчив...

Роберт тряхнул головой: мысли о ней терзали мозг чуть ли не сильнее рака, особенно в тишине и темноте. Днем легче отвлечься на другие вещи - сходить на пляж, в казино или ресторан. Да мало ли чем может занять себя человек, не ограниченный в средствах! А вот по ночам...

Бессонными ночами он размышлял о себе и Тиффани. О несправедливости судьбы. Жалел себя, вспоминал молодые годы. Отца, который вечерами плел корзины для сбора оливок и добродушно бурчал себе под нос. Мать, которая по воскресеньям готовила спагетти с пеперончино - от него они становились красные, и жгло во рту...

Нет, не стоит ворошить прошлое, только рвать душу - она без того в лохмотьях. Роберт вернулся в спальню, подошел к ночному столу. Разгреб кучу флакончиков и упаковок. Нашел нужную, выдавил на ладонь четыре таблетки - дозу, способную усыпить слона. Кинул все в рот, запил минеральной водой из бутылки. Прежде, чем снотворное подействует, пройдет не менее получаса. Ложиться в кровать означает опять думать. Надоело.

Накинул халат, отправился кабинет. Включил компьютер. Просмотрел газетные сайты, не нашел ничего шокирующего или привлекающего внимание - вчерашние события. Новых не произошло, потому что ночь. Посмотреть фильм? Смысла нет: заснет на половине, придется в следующий раз сначала смотреть. Послушать музыку? Не то настроение. Почитать книгу? Неохота.

В уставшей голове - лишь хилые, больные мысли и страх, который никогда не спит. Злейшие враги. Как бы их пересилить? Искупаться в бассейне, где сейчас самая приятная вода - температуры парного молока?  Прокатиться лихо на машине, пока на дорогах пусто?

Нет, лень. Одеваться, идти... Слишком большая и непродуктивная трата энергии.

Тогда проще - повыть на луну?

Неохота голос напрягать.

Застрелиться?

Это мысль. Оставим про в запас.

Уныло усмехнулся.

Поговорить бы с кем... Просто, по-человечески. Не жаловаться, а хотя бы рассказать - как себя чувствует, о чем переживает.

Но нет во всем свете ни одного человека, который бы спросил его: как дела? Который выслушал бы, посочувствовал - молча, качая головой.

Сходить в церковь, исповедаться пастору?

Не выход. Тот начнет читать нравоучения, будто знает жизнь лучше. На самом деле не знает и половины того, что Роберт. Легче исповедаться стене.

Тогда отправиться в круглосуточный Макдоналдс, купить гамбургер и отдать продавцу. Пока тот будет жевать, он расскажет о наболевшем - в прямом смысле.

Что толку! Какое дело продавцу гамбургеров до его, Роберта, боли?

Поделиться с Тиффани?

Ни за что!

Ей он никогда ничего не скажет. Не желает выглядеть старым и беспомощным перед молодой и красивой.

Интересно, чем она сейчас занимается?

Как - чем? Время полпятого, спит, конечно.

Представил ее спящую, накрытую легким белым одеялом, под которым вырисовываются ее плавные очертания. Она любит лежать на левом боку, подложить руку под подушку и выставить ножку наружу - трогательную, розовую ступню, которую он обожает щекотать языком.

Ах, Тиффани, если бы ты знала, как дорога...

Полюбоваться ею на экране.

Набрал код камеры, которую установил в бунгало, когда она туда поселилась. Установил тайно и включал каждый день: к его удовольствию, Тиффани имела две совершенно замечательные вещи: пленительное тело и привычку ходить дома голышом.

10.

То, что он увидел, заставило похолодеть. Порнофильм в прямом эфире, исполняемый не актерами, механически втыкающимися друг в друга, а влюбленными людьми, которые занимались сексом с вдохновением.  Тиффани и ее любовник - тот самый, которого он предупредил к ней не приближаться. Пригрозил пистолетом. Отстрелил боковое зеркало. Разве он не понял, что Роберт не шутил? Как посмел этот идиот к ней еще раз подойти? И не только подойти, но и...

Нет, Слишком нагло с их стороны - в его доме, у него на глазах... Неправдоподобно. Не ошибся ли? Увеличил изображение, напряженно наклонился к экрану.

Не ошибся.

Роберт отказывался верить глазам. Вознес мольбу к Небу совершить чудо. Пусть это будет не Тиффани, а к примеру, ее подруга, которой негде переспать с бой-френдом, и она попросила у нее ключи. Тогда бы все разрешилось само собой, и Роберт не получил новую головную боль вдобавок к уже имеющейся.

Но...

Небеса остались глухи. Чуда не случилось. Пришлось признать - это его Тиффани отдается мужчине, целуя и теряя сознание от экстаза. С Робертом она сознания не теряла, отворачивалась от его губ. Взяло зло. За что она его так ненавидит и наказывает? Разве не исполнял ее капризы по первому требованию? Разве не относился с почтением - как к королеве? Разве не удовлетворял в постели как мужчина?

Больно наблюдать.

И не в силах оторваться.

Его будто парализовало. С тоской смотрел он на счастливую Тиффани и понимал, что никогда ее таковой не сделает, ни в спальне, ни за ее пределами. Его время прошло, в прямом смысле. Так что теперь - смириться и безропотно отдать девушку сопернику? Выдать за него замуж, самолично проводив к алтарю?

Ни за что! Смешно даже думать. Он не представляет ее чужой женой и не отпустит.

Лучше возьмет с собой...

Тут Тиффани громко застонала, подняла голову и, глядя прямо ему в глаза, показала неприличный жест: «пошел на...». Роберт понял. Она знала про камеру и специально ждала момента. Чтобы унизить. Добить.

Он замешкался, соображая. Отдаленная частичка души, в которой не умерла справедливость, подала голос. Если честно рассмотреть, девушка права. Она молода и полна сил. Он стар и болен. Зря он обманывал себя, мечтая любить ее еще лет двадцать. Совместного будущего у них нет. И никогда не было.

Но невыносимо ощущать себя преданным той, которую любил. Во второй раз! В голове вспыхнуло - будто беззвучный взрыв, от которого ударная волна покатилась, нарушая функции организма. Дыхание замерло. Черный уголек в груди треснул и рассыпался. Роберт превратился в зомби - ничего не ощущавшего, кроме мести.

Как она посмела! Глупая девчонка. Кому решилась бросить вызов? Легендарному Левше. Пожалеет. Он не собачка, которой можно поиграть и выкинуть на улицу. Он ее предупреждал. Идти наперекор опасно для жизни. В том убедилась ее мать. И убедится Тиффани.

- Я убью тебя! - крикнул он в ей лицо и костяшками кулака стукнул по экрану.

Бросился в комнату-гардероб, которая рядом со спальней. Когда    ворвался туда - яркий свет вспыхнул, резанул по глазам. Полки с одеждой, подставки для обуви, вешалки, зеркала закружились перед глазами. Зажмурился. Сделал слепо пару шагов, наткнулся на стол с ящиками для аксессуаров и белья. Сверху - флаконы любимого Тиффани горького запаха от Хьюго Босс в черно-золотых упаковках.

Смахнул их одним движением. Рванул верхний ящик, выхватил  первые попавшиеся трусы. Джинсы взял с полки не глядя. Сорвал с вешалки рубашку - влез в рукава, начал застегивать. Руки тряслись. Вставил одну пуговицу в отверстие, наверняка несимметрично, и бросил. Плевать. Что еще? Носки - необязательно. Обувь - да.

Выскочил на лестницу и, шустро перебирая ногами, стал спускаться. В самом конце ее дошло - забыл самое главное. Прыгая через две ступеньки, вернулся в спальню. Взял с ночного столика «Беретту», проверил кассету с патронами - все тринадцать на месте. С щелчком вернул ее на место, поставил пистолет на предохранитель. Сунул спереди за пояс джинсов, побежал вниз.

У ворот гаража замешкался - не разбудить ли телохранителя, чтобы взять шофером? Сам за руль давно не садился...

Нет. Неохота время терять: пока разбудит, пока тот поймет, в чем дело, пока умоется-оденется. Утекут драгоценные минуты. Роберту важно застать любовников на месте преступления - когда они, ни о чем не подозревая, наслаждаются друг другом и не ожидают вмешательства извне.

Будет им сюрприз.

Гофрированная дверь гаража поднималась целую вечность. Не дожидаясь, когда она полностью скроется в потолке, он прыгнул на водительское  сиденье любимой, кроваво-красной «Феррари». Завел мотор, выехал наружу. Нервно скрипя тормозами, объехал пальмовую рощицу, росшую на идеально ухоженном газоне перед виллой. Выбрался на шоссе и нажал газ.

11.

Шевелиться было лень, и одолевала дрема. Тиффани лежала на животе, подложив обе руки под щеку, и глядела сквозь ресницы на Марка. Она зажмуривалась и часто моргала, боялась - если заснет, то проснется одна или, еще хуже, рядом с... А, не вспоминать его! Положила руку на грудь Марка - увериться, что он не сон.

Он лежал на спине, вытянувшись во весь рост, глядя в потолок и ни о чем не думая - бывают такие моменты абсолютного покоя, когда прошлые мысли улетучились, а новые не появились, эдакое междумыслие. Чувствовал здоровую усталость: мышцы расслабились и гудели, наливаясь новой силой. Ни тошноты в голове, ни боли в забинтованной руке. Любовь - лучшее лекарство от недомоганий.

Марк не заметил, как поплыл в небытие, хорошо - рука Тиффани вернула  в действительность. Взял ее, перебрал пальчики, как бы посчитал - все ли на месте, облизнул каждый по очереди. Повернулся на бок, погладил девушку по спине. Наклонился, поцеловал в щечку, в плечи, в косточки позвоночника и выпуклые ягодицы.

- От тебя невозможно оторваться...

- Это хорошо, - сказала и зевнула.

- Устала?

- Немножко.

- Только не засыпай.

- Нет. Поговори со мной.

- Не хочешь еще раз спросить, как я тебя нашел? - прошептал в ушко.

- Как ты меня нашел?

Марк провел теплой рукой по ее татуировке.

- Анаконда навела меня на след.

- А я думала, ты узнал меня, когда танцевала на сцене! - Приподнялась и уставилась на Марка. Утомление и дрема мгновенно испарились.

- Конечно, нет. На сцене артистов узнать невозможно. Так загримированы, что все на одно лицо. На тебе было удачное платье - с открытой спиной. Я татуировку разглядел.

- Как ты вообще в клубе оказался?

- Не поверишь - случайно. За компанию с Заком пришел. Кажется, он страдал от моей депрессии больше, чем я сам. Решил меня развлечь и чуть ли не силком затащил в «Анаконду». Это его любимый ночной клуб.

- Понятно. Расследуем дальше. Как твой телефон попал к официантке?

- Опять же Зак постарался. Только это длинная история. Когда будет время - расскажу. - Марк помолчал. Чувствовал возбуждение. Не в смысле  секса, а по-другому. Невроз одолел, и он догадывался о причинах. - Знаешь что, давай прямо сейчас отсюда уедем. У меня неспокойно на душе.

Да. Любовный хмель улетучился, пришло время мыслить трезво. Тиффани вспомнила недавнюю эскападу со средним пальцем и поняла, что погорячилась. Это вызов Роберту - слишком дерзкий и обидный. Если он утром просмотрит запись, придет в бешенство. Ей с Марком еще повезет, если он не смотрел на них в прямом эфире...

А вдруг смотрел?!

Максимум через полчаса он будет здесь.

Сердце бухнуло в груди. Тиффани рванулась и села на колени.

- Нам нужно срочно убираться отсюда.

- Я же говорил...

- Срочно!

- Почему? - Марк приподнялся на локтях.

Не отвечая, Тиффани соскочила с дивана и побежала к тростниковой занавеске, закрывавшей вход в смежную комнату. Почти тотчас вылетела оттуда с трусиками-стрингами и начала прыгать на одной ноге, просовывая другую в отверстие. Дергалась и не попадала, от того нервничала сильнее. Наконец, справилась с непослушными трусами, подняла с пола платье и принялась крутить, отыскивая вход.

Глядя на нее, Марк тоже занервничал.

- Можешь объяснить, в чем дело? - спросил, одеваясь.

Просунув в платье одну руку и голову, она показала пальцем на темный угол над входной дверью. Марк проследил за пальцем и ничего не разглядел. Уставился на Тиффани, молча спрашивая объяснений.

- Там камера, - пояснила она. - Если нам не повезло, и Роберт все видел, немедленно явится сюда. Если повезло, и он в то время спал, то явится утром. Нужно уходить. Немедленно.

- Ты знала про камеру и не сказала?! - Марк пытался скрыть негодование, но не очень получалось. - Нам следовало уезжать сразу, когда я только прибыл за тобой!

- Прости... - проговорила жалобным голосом. - Не знаю. Не сообразила. Жутко соскучилась по тебе... Еще - хотела досадить Роберту. Чтобы увидел, что я люблю другого и счастлива. Чтобы отпустил нас с миром. Я так давно замышляла отомстить ему, но не знала как... Не обижайся, Марк, ладно?

Натянув подол, она виновато опустила голову и, кажется, собралась заплакать. Марку стало ее жаль.

- Ладно. Иди сюда. - Протянул к Тиффани руки, приглашая обняться и заключить  мир. Не хватало им поссориться - сейчас, когда должны объединиться против общего врага.

Она ткнулась лбом ему в грудь. Он обнял, поцеловал в растрепанные волосы.

- Я не обижаюсь. Люблю тебя...

- И я люблю тебя, - сказала она, прижимаясь покрепче. - И не расстанусь. Никогда. Даже под угрозой...

В тот момент дверь бунгало грохнула и, соскочив с петель, отлетела к стене.

12.

Марк и Тиффани вздрогнули и синхронно обернулись. В проеме, на фоне начинавшего светлеть воздуха обрисовался темный мужской силуэт. Лица  не разобрать, но оба догадались - кто это. Тиффани охнула и отпрянула от Марка. Он напрягся и застыл.

Роберт сделал несколько шагов, остановился, по-хозяйски поставил руки в бока. Ближе подходить не стал, чтобы не смотреть на неприятеля снизу вверх. Он проигрывал ему по всем параметрам, в том числе в росте, что подогревало его ненависть.

- А! Сюрприз, - сказал негромким голосом. - Не ожидал я. Оказывается, у нас гости... Тиффани, это кто?

Спокойная интонация пугала сильнее, чем если бы он заорал. Губы,   улыбались, а глаза смотрели остро, будто прицеливались.

Ясно, что он видел - их занимающимися любовью. На секунду Тиффани     пожалела, что не уехала с Марком сразу, и что сделала в адрес Роберта оскорбляющий жест. Но только на секунду. Теперь поздно о чем-либо жалеть. И глупо. Хищник преследует убегающую жертву, заряжаясь ее страхом. Тиффани не должна показать, что боится. Тогда есть надежда на спасение. Или на чудо.

Она встала вплотную к Марку, расправила плечи и уставилась на Роберта   прямолинейно, будто навела в ответ двойные орудия.

- Познакомься, это Марк, - сказала нарочито громким, деревянным голосом, чтобы не дать ему сорваться. - Мы любим друг друга и собираемся жить вместе.

- Интересно. И давно вы решили?

- Неважно. Решили и все. Мы взрослые люди, не нуждаемся в советчиках.

- Или опекунах, - добавил Марк.

На его реплику гость не обратил внимания. Строго говоря, он был хозяином, а Марк гостем, но сейчас все зависело от Тиффани. Роберту надо перетянуть ее на свою сторону, запугать, уговорить - что угодно, лишь бы она отказалась от любовника. Тогда будет проще: он его убьет, а ее простит. Когда любишь, прощать легче. Даже если приходится порой переступать через себя.

- Так ты решила меня бросить? - вопросил обыденно - вроде разговаривал с женой на кухне. И только он один знал, каким усилием давалась обыденность.  - Разве неверность украшает женщину?

- Извини, но ты должен понять... - начала Тиффани извиняющейся интонацией, которой надеялась его смягчить.

Зря надеялась.

Интонация его разбередила.

Время извинений прошло. Вернее, не наступало. И не наступит. Никогда!

Никогда...

Как долго будет длиться его «никогда»? А, сейчас неважно.

- Нет, дорогая, это ты должна понять! - проговорил Роберт с нажимом на слове «ты». Тон - размеренный и низкий, походил на рычание медведя. И неясно, к чему он готовился - напасть или отступить. - Нет, это ты должна понять. Так неприлично поступать с людьми, которые тебя любят.

- Неприлично?! Странно слышать от человека без принципов и морали. Где были твои приличия, когда соблазнял меня? Когда использовал ради удовлетворения собственной похоти? Когда опутывал ложью? И не надо упоминать о любви. От твоих прикосновений она становится грязной.

- Я не бесплатно использовал. Я давал взамен. Тратил на тебя...

- Ты тратил на себя! Подарками мне ты пытался успокоить свою совесть. Но довольно. Я выросла. Хочу освободиться от пут. Жить с любимым человеком. Иметь семью и детей. Разве это слишком много?

«Это именно то, чего желает каждая девушка», - подумалось Роберту   в закоулках мозга, не тронутых ревностью и эгоизмом. Но он не собирался соглашаться. Или отступать.

- Не ожидал от тебя... Значит, предлагаешь познакомиться с твоим любовником? - Пауза. - Нет, благодарю. Не буду. Знаешь - почему? Потому что нет смысла знакомиться с покойниками! - крикнул и выхватил левой рукой «Беретту». Ее серое, хромированное дуло, в котором пряталась смерть, выглядело чуждо в мирном интерьере бунгало - как ржавый, армейский танк в райском уголке тропического леса.

Подняв пистолет на уровень глаз, Роберт навел его на Марка. Это он виноват. Во всем - в его болезни, боли и предательстве Тиффани...

Она встала впереди Марка.

- Если его убьешь, можешь убить и меня!

- Не говори глупостей. Отойди. Впрочем... если желаешь, могу удовлетворить просьбу. Труда не составит. Наоборот, моя жизнь упростится, некого будет ревновать. Жаль, что ты не поняла и не приняла моей любви. Она была искренней. - Роберт едва заметно вздохнул. - Я очень в тебе разочарован, Тиффани. Но не очень удивлен. Потому что ты такая же шлюха, как твоя мать! - крикнул и потряс пистолетом.

Опасаясь внезапного выстрела, Марк отодвинул Тиффани назад и удерживал ее обеими руками, чтобы не пыталась геройствовать. О себе не думал. Не верил в опасность - и вообще в реальность происходящего. Какой-то макаронный вестерн получается, с участием итальянского мафозо и одной девушки на двоих. Однако, черное дуло глядело прямо на него, и палец стоял на спусковом крючке.

Марк вспомнил, с какой меткостью и быстротой Левша отстрелил зеркало «Мерседеса». А учитывая его «карьеру» в Ндрангете, можно заранее прощаться с жизнью.

- Стреляй в меня, а Тиффани оставь в покое.

- Что, думаешь - не решусь? Ошибаешься, приятель. Хоть я давно убийствами не занимался, но ремесло не забыл. Оно въелось в пальцы, как порох. Хочешь, предскажу тебе будущее? Бесплатно и со стопроцентной точностью? Твой труп найдут далеко отсюда, в овраге у шоссе. Пуля в сердце - моментальная смерть. Гуманно, не находишь? Я так своего брата убил. И его распутную жену. Мою жену... - голос Роберта сорвался, и последние слова он проговорил шепотом.

Вот и мотив, догадался Марк. Но о нем не узнает полиция. Дело двадцатилетней давности о двойном убийстве в Комптоне останется в архивах как нераскрытое.

- Мерзкий негодяй! - крикнула Тиффани и вышла из-за спины Марка. Удерживать ее нет смысла. Дядя и племянница сейчас - главные действующие лица и должны, наконец, разобраться в отношениях. Итог разборок непредсказуем, но пока он имеет желание выговориться, не   выстрелит. Хотя трудно поручиться, он же... -  Убийца!

- Да, убийца, - устало и обреченно проговорил Роберт.

Опустил руку с пистолетом. Посмотрел на Тиффани отстраненным взглядом. Знакомые глаза... Те, которые любил когда-то и которые убил когда-то - ошибка, стоившая жизни родным людям и самому Роберту. Ведь после смерти Лилии он превратился в живой труп. И скоро станет трупом настоящим.

Тяжко уходить не прощенным за то единственное убийство, в котором он раскаялся. За любимое сердце, которое остановил злой рукой. За его  собственное, которое тоже перестало биться и превратилось в черный камень. Это преступление ему не простят ни на земле, ни на небе. А главное - не простит он сам себе. Жестокая правда в том, что самый суровый суд мы вершим над собой, а высшей инстанции, которая отменяет приговоры, не существует.

Печально это...

- Лучше быть убийцей, чем убитым, - глухо проговорил Роберт. - Я выбрал первое, потому что положение такое сложилось. Надо было выживать, а проблемы легче всего решались пулей. Расстрелянным мною людям повезло. Я имел определенный кодекс чести. Не трогал детей. Жертв убивал быстро, в сердце. Чтобы не мучились. Специально изучал анатомию. Для чего? Объясню. Сердце находится за ребрами, которые защищают от случайных повреждений. Между ребрами есть промежутки. Так вот, если знать, где находится межреберье, попадешь прямиком в сердце. Вот сюда.

Он снова поднял оружие и навел на грудь Марка.

- Найти довольно просто, - объяснял, показывая пистолетом. - От левого соска проводим прямую линию к середине груди, но не доходим два сантиметра. Затем чуть вниз, самую малость, и - стреляем. Точное попадание, человек мертв. Когда натренируешься, стреляешь, не думая.

- Стреляй же, - мрачно сказал Марк. Ощущал себя третьим лишним, в прямом смысле. Может, если его не станет, Тиффани выживет...

- Нет, не стреляй! - крикнула она.

13.

- Нет, не стреляй, Роберт. Лучше подумай - зачем брать еще один грех на душу? Чего ты хочешь добиться? Кого ты хочешь убить?  И почему?

- Почему? - переспросил Роберт и замолчал. Почесал дулом пистолета лоб. - Хороший вопрос... Знаешь, Тиффани. Ты будешь смеяться, но мне не дает покоя то старое проклятие. Не верю в предрассудки, но почему-то засело оно в голове. И руководит моими поступками.

Наверное, старуха Винчи была права - нечестно поступили наши предки с ее семьей. И наверное, она обладала даром ворожбы. Потому что ее проклятие исполнилось. Ну, почти. Из рода Ди Люка остались двое: ты и я. Чтобы история завершилась логически, нам с тобой тоже следует умереть. То есть убить друг друга. Я раньше часто думал - как это произойдет. А вот так. Ты меня убить не решишься. А я тебя - легко. Прямо сейчас. И твоего любовника за компанию. Как тебе мой план? - спросил непринужденно, вроде поинтересовался «как тебе мой план на ближайший уик-энд?».

Девушка не пошевелилась и не издала ни звука.

Роберт приложил конец пистолета к подбородку, как делают люди, в задумчивости прилагающие палец к губам. Долгим взглядом посмотрел на Тиффани. Если бы точно знать, что загробный мир существует, он бы убил ее и себя. Их души, чистые и прозрачные, обнялись бы и вознеслись на Небо - для вечной, совместной жизни...

Представил, и взгляд его смягчился. Марк заметил, но не расслабился, зная, что Левша - маньяк. А маньяки убивают, даже находясь в самом благодушном настроении.

- Ты навела меня на раздумья, дорогая, - продолжил Роберт. - Чего я хочу? Только одного. Жить долго и счастливо. С тобой. И чтобы мы умерли в один день - все в соответствии с банальностью...

Поднял правую руку, провел сзади по шее у основания черепа. Раковая шишка была мягкой на ощупь и на данный момент терпимо-болезненной. Пока терпимо - от тех болеутоляющих доз, которые не рекомендованы доктором. Фалкони предсказал: когда шишка достигнет размера грецкого ореха и станет давить на мозг, начнутся боли, от которых люди лезут на стенку. И с удовольствием кончают с собой. Ждать осталось недолго - неделю, от силы две.

- Ты согласилась бы умереть со мной в один день, Тиффани?

- Нет, не согласилась бы.

- Жаль. - Голос Роберта звучал умиротворенно. Казалось, он приехал люда только поговорить. - А я надеялся...

- Почему она должна умирать? - перебил Марк. Излияния души убийцы интересны лишь психиатрам для диссертаций и журналистам для сенсаций. Но не потенциальным жертвам.  - Она молода, здорова, умна. Тиффани должна жить. У нее впереди прекрасное будущее, семья, дети. Какое ты имеешь право отнимать у нее счастье?

- Ты ее любишь?

- Да. И она меня тоже. Почему ты непременно хочешь ее убить?

Логичный вопрос. Роберт не ответил. Мозги, которые в помешательстве, логики не признают, у них свои пути и свои резоны.

Обратился к Тиффани.

- А чего хочешь ты, моя дорогая?

- Чтобы ты умер! - выкрикнула она без задержки.

Ее крик будто разбудил Роберта. Он вздрогнул. Голова вздернулась, глаза загорелись хищным огнем.

Какая же она жестокая! Желать смерти ему, стоящему на пороге смерти...

Роберт сдвинул скобу предохранителя и наставил пистолет на девушку.

- Хорошо. Я исполню твое желание. Только возьму тебя с собой!

- Нет! Умирай один! - снова крикнула Тиффани. И тут же, будто спохватившись, подняла руку - ладонью к Роберту, проговорила тише: - Я тебя прощаю... За все, что ты сделал в жизни неправильно. За моих родителей и за твоих. За всех, кого ты убил и еще, возможно, убьешь. Ты зол, потому что тебя никто не любит. Успокойся, Роберт. Я любила тебя, когда не понимала - что происходит. Теперь жалею. И ты пожалей себя. Нельзя всю жизнь злиться. Надо жить. Испытывать удовольствие. Радоваться. Делать добро. Это приятнее, чем делать зло. Может, когда-нибудь ты поймешь. А сейчас успокойся.

Странно. Ее голос проник в него как голос самого Неба. Ее слова, простые и доходчивые - именно их он ждал и просил. Как она догадалась?

Губы его дрогнули, как перед рыданьем, но он сдержался, и слезы пролились внутрь. Они смыли все, что терзало и не давало покоя. Зло, обида, гнев - все исчезло, не оставив рубца, словно по ранам исцеляющий бальзам пролился. Роберт не поверил. Ощутил легкость и беззаботность. Еще - благодарность. До слез... Разве он был на них способен?

Он послушался. Кивнул и приставил пистолет к виску.

- Я исполню твое желание, - повторил он, глядя прямо на девушку.

Она права, ему пора умереть. И лучше сильным человеком, чем изможденным доходягой. Без разницы - сейчас или через неделю. Сейчас даже предпочтительнее: умрет красиво, на глазах у зрителей.

Но... Он уйдет не бессловесной жертвой, не кроликом, согласным на все. Своим предательством Тиффани нанесла слишком болезненную рану, и он отомстит. Сделает ей так же больно. В последний раз. Пусть она до конца жизни винит себя в его самоубийстве.  Он оставит по себе вечную память. В ее сердце.

- Я умру. На твоих глазах...

- Нет! Только не здесь!

- Ну, тебе не угодишь, - разочарованно произнес Роберт и пожал плечами. Отнял руку от виска. - Тебе повезло, я сегодня сговорчивый...

Не целясь, он выстрелил в сторону два раза. Рюмки, стоявшие на столе,   одна за одной жалобно звякнули и осели, будто подкошенные. Округлые головки их прокатились по ровной столешнице и остановились у краев.

Тиффани вскрикнула и прижалась к Марку, в голове которого пронеслась совершенно дурацкая мысль: как это у него так ловко получается стрелять левой рукой? Неудобно... И вспомнил: он же левша. Марк зажмурился и обнял девушку - умирать, так вместе.

Он ждал новых выстрелов.

14.

Они не последовали, ни через секунду, ни через пять. Открыл глаза.

Роберт исчез.

В ушах звон, в носу едкий запах пороха. На столе убитые рюмки. Непривычно и жалко видеть их стеклянные головы лежащими, а не стоящими вертикально. Жизнь в них еще теплилась - слабыми бликами догоравших свечей.

В дверном проеме рассветала заря, и, прячась от нее, темнота заползала в комнату.

Марк тронул Тиффани. Она подняла голову - оглушенная, растерянная.

- Где мы?

- Не знаю. - Честный ответ.

- На земле или на Небе?

- Вроде, на земле.

- Слава Мадонне! А он?

- Не знаю.

- Мы живы?

- Вроде, да.

Бурно радоваться побоялись - убийца может в любой момент вернуться и закончить дело. Все еще крепко обнимаясь, они стояли молча и неподвижно. Несколько секунд - или минут? в бунгало и за его пределами царила тишина, ожидающая и неопределенная.

Затем с улицы донесся рев мощного, двенадцатицилиндрового мотора и шелест покрышек. За пару мгновений «Феррари» набрала обороты и исчезла из звукового поля Марка и Тиффани. Когда ее звук удалился, они пошевелились.

Только теперь осознали, что спасены. И что находились на волосок от гибели.

- Я... я так боялась, что он тебя убьет... - пробормотала Тиффани, отлепляясь от груди Марка. Ее трясло. Голос прерывался. - Потом боялась, что он себя убьет. Прямо здесь, у нас на глазах. Представляешь зрелище: брызги крови и мозги на стене. Я в кино видела... Я бы умерла от страха...

- А я больше всего боялся, что он тебя убьет. - Марк проглаживал и осматривал ее спину - не задело ли осколком. - Жаль, что он передумал стреляться. Пусть и на наших глазах. Его мозги я бы счистил - с большим удовольствием.

Несмотря на напряженное состояния, он усмехнулся. Вспомнил кадры документального фильма о пользе вегетарианства: коров убивают выстрелом на бойне, и их розовые мозги пополам со сгустками крови сползают по кафельной стене. Фильм жестокий и натуралистичный, наверное именно такой нужен, чтобы затронуть сознание мясоедов. Фильм Марка впечатлил, но сознания не изменил.

Насчет мозгов... Ведро воды и фляжка моющего средства - так приводят в порядок скотобойню. Так он очистил бы бунгало от остатков Роберта. Зато ему и Тиффани была бы гарантирована безопасность. Теперь - неизвестность.

Но на данный момент они спасены.

Тиффани растерла последние нервные слезы и потянулась к губам Марка,   чтобы коротко чмокнуть.

- Что будем делать? - спросила.

- То же, что и собирались. Уезжать. Собери вещи - самые необходимые.     Сюда больше не вернешься. Поторопись, у тебя пять минут. Я пойду проверю - на ходу ли машина.

Тиффани кивнула и скрылась в соседней комнате, сухо прошелестев тростниковыми занавесками.

15.

На выходе Марк бросил мимолетный взгляд на дверь - от удара она соскочила с петель и стояла, криво прислонившись к стене. Подлежит ли ремонту? Возможно. Это не его забота. И не Тиффани, жилье ей не принадлежит. Кто повредил, тот пусть ремонтирует, если желает, чтоб не обворовали. Впрочем, злоумышленников бояться нечего: дом стоит  обособленно, и лишь специально осведомленные персоны явились бы его обчистить. К тому же - внутренности наверняка застрахованы.

Марк поспешил к «Мерседесу». Обошел, оглядел - внешних повреждений не обнаружил. Сел за руль, завел мотор. Внутри не выветрилась вчерашняя духота, или ему просто захотелось свежего воздуха. Включил механизм складывания крыши и наблюдал за трансформацией в зеркало заднего вида с таким интересом, будто видел впервые. Заметил приближающуюся Тиффани. Она нагрузилась так, будто собралась в кругосветное путешествие, как удалось за несколько минут? Подмышкой бутылка вина. В одной руке - фотография заката, в другой  - белая, туго набитая сумка. Сверху из нее торчит конец тонкого шарфика, ярко окрашенного в голубое и желтое. Он мелко трепещет на утреннем ветерке, похожий на крылышко колибри. Через плечо та самая многострадальная сумка с бахромой и леопардовым принтом, видно - с ней девушке тяжко расстаться.

Марк перегнулся, открыл переднюю правую дверь. Принял сумку, поставил на задний диван, туда же положил бутылку. Тиффани тяжело плюхнулась на сиденье, прижала фотографию к груди. Марку понравилась ее оперативность. Не удержался, чтобы не  окинуть ее взглядом. В нежном свете рождающейся зари Тиффани выглядела ее сестрой - розовые щечки, алые губы, ясные глаза. Одета во вчерашнее золотое платье, подол которого подтянулся, оказывая ее волшебные ноги. Это не ноги, а произведения искусства. Их нельзя демонстрировать просто так, за их показ надо брать деньги...

Стоп, не время отвлекаться. Прежде, чем отвернулся, заметил, что обута не в босоножки на каблуках, а удобные шлепанцы на ровной подошве с перемычкой между первым и вторым пальцами, где сверху сидела изящная ромашка. Пляжная обувь. И платье открытое.

- Не холодно будет с откинутой крышей? - спросил.

- Не холодно, - ответила бодро и положила руку ему на плечо. - Поехали!

Марк вырулил на грунтовку и вскоре выбрался на шоссе. Скорость прибавлять не стал, хотя очень хотелось побыстрее оставить позади место, в котором его чуть не убили. Превышение чревато происшествием на этой  типично горной дороге, где скала с правой стороны, пропасть с левой. На крутых поворотах у края шоссе стоят низкие, металлические ограждения - они слабы и неустойчивы, если врезаться на полной скорости, от падения не спасут.

Дорога шла под уклон. На скоростном «Мерседесе» Марк двигался с велосипедной скоростью и лишь временами нажимал на газ. Когда   приблизился к скальному выступу, за которым не было видно следующего отрезка пути, затормозил до скорости пешеходного шага. Пожалуй, самое опасное место - даже при осторожной езде легко выскочить на встречную полосу.

Поглядел в зеркало: сзади машин нет, впереди тоже неслышно. Только собрался объехать выступ, заметил слева дырку в ограждении размером метра три. Концы ограды стесаны и отогнуты в сторону пропасти. На дорожном полотне следов торможения нет. Недостроенный забор или авария?

На всякий случай выйти посмотреть, вдруг людям требуется помощь - это закон дороги.

Прижав «Мерседес»  к горе, Марк остановился. Взглянул на Тиффани - она дремала, положив голову на ремень безопасности. Не стал будить - незачем. Стараясь не сильно раскачивать рессоры, выбрался из машины. Прикрыл дверцу, не захлопывая. Направился к обрыву и с каждым шагом ощущал поднимающееся волнение.

Подошел к дырке, остановился на самом краю. Глянул вниз. Оказывается, это была не пропасть, круто уходящая вниз, а широкий и глубокий овраг, каменистый склон которого вел к руслу высохшей речки. Склон был так же смертелен, как пропасть, разница лишь во времени и способе: или будешь катиться долго и в итоге скончаешься от множества повреждений, или упадешь вертикально, ощутишь один шмяк и - конец. Лишь колючие кактусы погорюют над трупом.

На дне оврага, перевернувшись вверх колесами лежала «Феррари» - беспомощная, как черепаха, упавшая на панцирь. Дверцы отскочили, из мотора валил дым. Рядом неподвижно лежал человек, и Марк догадывался, кто это. Бессознательно полез в карман джинсов за телефоном и тут же вспомнил, что его украли. Новый купить не нашел времени: последние два дня его жизнь походила на триллер - не до телефона было.

Посмотрел на шоссе в обоих направлениях. Пусто и необитаемо, что  естественно в рассветный час. Авария произошла недавно, буквально несколько минут назад, и о ней еще никто не знает. Значит, на Марка ложится ответственность. Должен что-то делать.

Что? Вернуться в бунгало, позвонить с домашнего в полицию?  Или по закону гуманности - сначала помочь водителю «Феррари», кто бы он ни был? Но это означает, что Марку придется  прыгать вниз, рискуя собственной жизнью...

- Ты же не собираешься прыгать его спасать, - жестко проговорила Тиффани, которая неслышно подошла сзади. Тоже встала у края, приобняла Марка за талию.

- Нет. Наша совесть чиста. Единственное, что мы могли бы для него сделать - позвонить «девять-один-один», но у меня нет телефона. У тебя тоже.

- Если бы и был, не позвонила. Пусть молится Мадонне о прощении грехов, если еще жив.

- По-моему, нет. Не шевелится.

- Одно интересно - он сам направил машину в пропасть или слишком разогнался и не удержался на дороге?

- Этого мы никогда не узнаем...

В подтверждение его слов, в овраге раздался взрыв. Пламя, которое зрело и накапливало силу в поврежденном моторе, вырвалось на свободу и разнесло детали машины на десятки метров. Остов загорелся, будто был не из металла, а из картона. Человека накрыло горящими осколками и комьями земли. Теперь он был точно мертв.

- Спасибо, Небо, я свободна, - прошептала Тиффани. Подняла глаза, перекрестилась. - И спасибо, что мы живы. Знаешь, Марк, может, это неуместно - чувствовать себя хорошо, когда человек умирает...

- Он плохой человек, убийца.

- Да. Страшно так. Умер - и ни в одной душе ни капельки печали. Одно облегчение.

- Он заслужил. Честно сказать, я рад. В любом случае - его желание исполнилось. А помнишь, ты предлагала его убить? Тогда мы стали бы похожими на него.

- Ну-у... Я же не серьезно предлагала. В порыве ненависти. А теперь мне все равно. Хочу его скорее забыть и начать жизнь сначала.

- Начнем вместе. Ну, поехали домой. Сегодня на работу не пойду. Сошлюсь на сотрясение мозга и непрезентабельный вид. Мне доктор советовал пару дней на людях не показываться. Будем заниматься приятными вещами. Отдохнем, сходим на пляж...

- Сначала - приобретем телефоны. Ты какую фирму предпочитаешь?

- Я поклонник Эппл. Куплю ай-фон.

- А я Блэк Бэрри.

- Получишь его от меня в качестве предсвадебного подарка. Какого цвета чехол желаешь, розового, конечно? - Марк насмешливо хмыкнул.

- Да, а что смешного? Погоди-погоди. Что ты сказал: в качестве предсвадебного подарка? А ты мне еще ничего не предлагал...

- Ой, прости, поторопился. - Марк обнял Тиффани и поцеловал в губы продолжительно и вкусно. - Как положено делать предложение? Вставать на колено, просить руки и дарить колечко? Потом уже подарок? Ладно, эти церемонии оставим на будущее. Сегодня куплю тебе телефон в честь... -Замолк, поглядел поверх ее головы - вдаль, где кончался мрачный в своей заброшенности овраг, и начиналась оживленная долина, сияющая от рассветных лучей, похожая на солнечный океан. Почему от золотого цвета так легко чувствовать себя счастливым? - По причине нашего первого, совместного рассвета в горах.

- Здорово!

16.

Заморгал красный огонек на офисном телефоне - вызывает секретарша. Марк был занят и разрешил себя беспокоить только в срочных случаях. Наверное, сейчас именно такой. Нажал кнопку микрофона.

- Да.

- Мистер Руттенберг, вам принесли с курьером пакет. Под роспись. - Голос новой секретарши звучал безапеляционно.

- Распишитесь за меня, - буркнул Марк и отвернулся к компьютеру.

Он готовил текст к судебному заседанию, первому в новом году, и строго наказал его не беспокоить. Это как у писателя: отвлечешься - потеряешь мысль, логику  речи. Забудутся мелкие, но важные вещи, которые собирался указать. Потом придется долго сидеть вспоминать - двойная потеря времени.

Которого не так много. Сегодня понедельник двадцать второе декабря. Предрождественская неделя - самая напряженная. Должен хорошенько подготовиться к ближайшим процессам, если хочет без головной боли провести каникулы. Они с Тиффани уже распланировали. Первый день Рождества встречают с Мелани в «Подсолнечнике». Второй - с четой Старки в ресторане. На следующий день улетают в Галифакс.

Марк предлагал в Париж - погулять по романтическим местам, посмотреть на новогодний салют с Эйфелевой башни. Но Тиффани не переносит толпы и шума, выбрала тихий канадский городок.     Оказывается, там тоже полно достопримечательностей. Сходят на самый фотографируемый в мире маяк. На кладбище, где захоронены многие пассажиры «Титаника», в том числе парень, которого в фильме играет Ди Каприо. А Новый год встретят в одном из баров, которых в Галифаксе больше, чем в любом другом городе с таким же населением.

Марк торопился. Обещал Тиффани дольше, чем на час, в конторе не задерживаться и близок к нарушению - без трех минут семь. Ладно, еще минут десять поработает. В принципе, текст готов, кое-какие детали осталось проверить. Потом отдаст секретарше распечатать и разложить по экземплярам, а сам помчится домой.

А, все-таки отвлекся! Кстати, почему пакет принесли так поздно и под роспись. Кто-то знает, что он трудоголик... Но что за срочность?

В кабинет уже входила сменившая Розалину миссис Коннери, дама в неопределенном возрасте «мне долго до пенсии», и это «долго» в ее случае означало полтора года. Именно солидный возраст Марк поставил главным условием в поиске новой секретарши, потом опыт работы в юридической сфере, ну и как обычно - общительность, умение мыслить самостоятельно, пунктуальность...

Пожилую секретаршу найти легче. Молодые нарасхват. На следующий же день менеджер по персоналу Кларк положил перед боссом три анкеты. Миссис Коннери понравилась чисто внешне - седые, мягко уложенные   волосы, аккуратные очки без оправы, острый взгляд. Похожа на «мисс Марпл» из сериала по произведениям Агаты Кристи. Знакомые персонажи вызывают доверие, Марк выбрал ее.

И не ошибся.

Она была женой отставного морского офицера и, видно, он хорошо ее вышколил. Дама содержала рабочее место в порядке - на столе лежали лишь бумаги, необходимые для работы в данный момент, в отличие от Розалины, стол которой был завален. Если задавала вопросы, то четко сформулированные, продуманные заранее. Указания выполняла с фанатичной точностью. Возраст добавил ей мудрости и спокойствия, она относилась к Марку без подобострастия, уважительно и немножко покровительственно - скорее как к коллеге, чем хозяину.

Миссис Коннери положила на стол тонкий, темно-желтый конверт   размером А4 и два формуляра для росписи.

- Простите, мистер Руттенберг, курьеру требуется подпись адресата.  Пожалуйста, распишитесь здесь и здесь.

Не рассматривая конверта, Марк поставил подписи - заковыристые и размашистые, занявшие в два раза больше места, чем предлагалось на строчке. Секретарша поблагодарила и, забрав квитанции, степенно удалилась. Он посмотрел ей вслед - на прямую, светлую юбку до икр и малиновую кофту чуть ниже талии. Давно следовало заменить Розалину на более профессиональную работницу. Держал ее, в основном, из-за  сговорчивости во внеслужебные часы.

Собрался снова заняться текстом и уже поднял руки над клавиатурой. Чисто машинально перевернул пакет, взглянуть на адрес отправителя.   Отправителем был... Закария Старки. Что за ерунда? Насколько знал Марк, его контора не имела деловых связей с Заком. А если бы имела, то приятель прежде позвонил бы, чем отсылать депеши. Да они только вчера вечером разговаривали насчет второго дня Рождества...

Странно. Марк помедлил, подумал. Достал из органайзера миниатюрные ножницы, подцепил нижним лезвием свободный уголок, разрезал до следующего угла. Вытащил два листка.  Прочитал первый.

«Дорогой Марк,

Не удивляйся, что получил данное письмо без моего телефонного уведомления. Хотел сделать тебе сюрприз. Приятный или не очень, решай сам, надеюсь на первое.

Прежде - немного истории.

Лет пять тому назад, когда я только начинал, ко мне обратился один миллионер с просьбой оформить завещание - по-тихому, не оповещая тех, кого касается его воля. Он мне запомнился, потому что имел паспорт гражданина Германии, но на немца не походил. И разговаривал с южным акцентом - таким звучным, как у Денни де Вито. Его бумаги были в порядке. Я оформил и забыл.

Сегодня утром пришел запрос из Центральной нотариальной конторы Калифорнии. Они разыскивают родственников некоего Арнолда Кербера в связи с его кончиной. Семьи он не имел, погиб в автокатастрофе несколько месяцев назад.

Я покопался в интернете. Жуткая кончина. Он сорвался с горной дороги и сгорел в машине. Ты наверняка видел кадры в новостях. Его смерть не расследовали. Списали на самоубийство. Кербер был неизлечимо болен и сильно страдал в последние дни, что подтвердил его лечащий врач, профессор Фалкони. Что бы там ни было, покойный заранее позаботился о том, чтобы миллионное состояние не пропало.

Я нашел его завещание, прочитал еще раз. Оно интересное. Там упоминается имя, известное тебе. Прилагаю копию документа. Оригинал лежит у меня и ждет подтверждающей подписи наследователя.

На этом все. Передавай привет Тиффани.

Желаю удачи.

Твой Зак».

Все еще непонятно. Зачем Старки интригует?

Отложил письмо, начал читать завещание. Оно начиналось стандартно: я, такой-то... Имя завещателя «Арнолд Кербер» ничего Марку не сказало. Имя получателя тоже не скажет, наверное, это один из клиентов конторы «Бернс и Руттенберг». Кто счастливчик? Читаем дальше.

Некая Тиффани Ди Люка - Вильямс...

Тиффани?!

Марк впился в описание состояния. Постарался не дать глазам выползти на лоб. Недвижимость в штатах Калифорния, Майами и в Нью-Йорк-сити. Тринадцать машин, все - стоимостью от четверти миллиона. Акции нефтяных компаний. Круизная яхта «Звезда Калабрии». Содержимое сейфа номер двести двадцать семь в  «Банке Америки». Там наверняка драгоценности...

Но кто этот таинственный даритель - «Арнолд Кербер»?

«Звезда Калабрии»...

Неужели Роберт?

Черные печатные буквы закружились перед глазами. Правильно ли он понял - Тиффани теперь миллионерша?

Невозможно. Марк прикрыл веки, откинулся на спинку стула. Голова тупая и бессмысленная.

Что теперь делать?

Глупый вопрос, радоваться, конечно.

За кого - за себя или за нее?

За обоих.

Невозможно. Невероятно. Это подвох.

Такие вещи в жизни не происходят. Только в голливудских сказках.

А мы где находимся?

В самом сердце «Фабрики грез».

Нет, все-таки смешно...

***

- Марк, это ты? - услышал он, когда хлопнул входной дверью.

Тиффани вышла из кухни и направилась к Марку за поцелуем. На ней был    старомодный, в стиле пятидесятых, длинный фартук с улыбающимся поросенком и удобные, легкие шлепанцы, которые при ходьбе звонко стукали по пяткам. Она приветливо улыбнулась, как всегда, когда встречала Марка. Чмокнула в губы, развернулась и, звеня пятками, потопала обратно. Вкусно пахло овощами и жареным луком.

Поглядев ей вслед, Марк не удержался от ухмылки. Тиффани выглядела комично, хотя и не старалась. Выходило само собой. Спереди мещанский    фартук до колен, сзади - майка на бретельках, открывающая полспины, и мини-юбка, едва прикрывающая попу. Под юбкой наверняка ничего лишнего, но эти фантазии он оставит на сладкое.

Удаляясь, она сообщила:

- Сегодня на ужин спагетти с овощами и болонским соусом,  безглютеновый черничный торт на десерт...

Марк перебил:

- Малыш, иди сюда.

Она остановилась. Оглянулась. Подняла брови в немом вопросе.

- И сними этот фартук, - сказал Марк, подходя ближе. - Он хоть и забавный,   больше никогда тебе не понадобится.

- Почему? Ты выиграл пару тысяч в лотерею и решил нанять кухарку?  Имей ввиду, она должна быть не моложе пятидесяти пяти, иначе я буду против.

Марк снял с ее шеи верхнюю петлю и начал развязывать тесемки на талии.   Руки  дрожали и путались. Он стащил фартук через голову и бросил на пол. Схватил девушку в охапку, покружил, напевая что-то веселое и неразборчивое. С разбегу плюхнулся на диван, посадил Тиффани лицом к себе. Она уставилась на него с подозрением. Марк молчал, улыбался и не спешил приближать торжественный момент.

- Ты какой-то не в себе сегодня, - начала она осторожно. - Что случилось? Ну, рассказывай, не тяни!

- Дорогая, заведи, пожалуйста, свою любимую песню, - попросил Марк и подал пульт от телевизора.

Тиффани нажала пару кнопок, и в гостиной раздались первые ритмические аккорды. Затем флейта и голос певицы, пропевшей-проговорившей: «Все, что она хочет, найти парня на ночь...»

- Милая, а чего бы ты хотела, если бы, например, стала миллионершей? - спросил Марк, прищурившись.

- Ой, не знаю... Никогда о том не думала. Ну... ничего особенного. Вообще, все, чего хочу, уже имею. - Наклонилась к уху Марка, прошептала: - Я   счастлива с тобой. Хочу, чтобы мы любили друг друга, долго, до конца жизни, и умерли бы рука в руке. И верю, что именно так произойдет...

- Все-таки, придется придумать - что делать с миллионами, которые тебе оставил Роберт.

- Миллионы Роберта? Откуда?

- По завещанию.

- Они грязные. Они мне не нужны.

- Ну не отказываться же.

- Нет, конечно. Мы их отдадим. На доброе дело. Например, на поиск лекарства от Алцгеймера. Может, еще успеем Мелани вылечить.

- Хорошо. А все-таки здорово...

- Что?

- Что ты у меня есть.

Поцелуй.

- Ну, пойдем ужинать, а то спагетти остынут, - по-хозяйски проговорила Тиффани.

- Пойдем. А что будем делать после ужина?

- Э-э-э... Ляжем на диван и...

- Будем любить?

- Да. И мечтать - как здорово проведем рождественские каникулы. А ты знаешь, что Галифакс находится ближе к Ирландии, чем к Британской Колумбии - самой западной провинции Канады?