Скажу откровенно: по возвращении в Монтре я не слишком горел желанием вернуться в дом Мари, представляя примерную реакцию этой суперволевой женщины на удар подобного рода. Но комиссар так и не отзванивался мне с итогом своих допросов, а по дороге от вокзала до самого дома мне так и не встретился никто, с кем я мог бы поточить лясы, всячески оттягивая тяжелое возвращение.

Таким образом, в конце концов я осторожно открыл дверь, шагнув в тихий и прохладный коридор погруженного в тишину дома. На цыпочках прошлепал в кухню, никого там не обнаружив, заглянул в пустую гостиную и поднялся в нашу с Соней спальню, где и застал свою подругу.

– Вот ты где! – само собой, я и говорил шепотом. – Что тут у вас происходит, почему такая тишина?

Соня полулежала на кровати, прикрывшись легким пледом; я улегся рядом с ней, нежно обняв за плечи.

– Все хорошо, – так же негромко отозвалась она. – Когда я приехала, Мари уже вполне пришла в себя. Она спокойно, без эмоций доложила мне, что Паскаль обвиняется в трех убийствах и к настоящему моменту полностью признал свою вину, пригласив для исповеди священника. Она также сообщила мне, что намеренно не желает знать больше никаких подробностей об этом деле, потому как ощущает неземную усталость. Сказала, что хотела бы выспаться от души, а уж завтра решить, что делать дальше. Я вызвала врача, который сделал ей успокоительный укол. С тех пор она спит. Врач сказал, что сон продлится до завтрашнего утра. Как ты думаешь, завтра утром мы успеем свалить отсюда в Женеву, на ближайший московский рейс? Я больше не вынесу общения с этой женщиной-воином.

– Само собой, – важно кивнул я. – Я сейчас же закажу билеты на завтра, и мы покинем Монтре первым же поездом. Решено! Можешь начинать собирать вещи.

Соня с готовностью вскочила, первым делом широко распахнув дверцы гардероба. Мне только и оставалось, что, кряхтя, подняться за ней вслед, поудобнее устроиться в кресле и через айфон заняться решением билетного вопроса. За полчаса мы с Соней со всем разобрались: она собрала наши вещи, а я заказал билеты на завтрашний рейс: ровно в 12.30 мы покинем Швейцарию.

Между тем грядущий вечер обещал тянуться мучительно медленно. Для начала мы с Соней спустились в кухню и скрепя сердца влили в себя очередные порции кофе, не принесшие нам ни грамма удовольствия. Затем Соня сбегала в спальню Мари и, убедившись, что бедняжка благополучно спит, горячо сжала мою руку.

– Все, Ален, я так больше не могу! Умираю, хочу есть, но только не здесь! Предлагаю отправиться в первый попавшийся ресторанчик на набережной и как следует перекусить. Мари крепко спит, а если чудом и проснется… Ну, я думаю, она просто перевернется на другой бок и продолжит свой восстанавливающий силы сон. Идем!

И мы пошли. Последняя прогулка по Монтре подарила нам замечательные эмоции: было чрезвычайно тепло, вокруг было множество оживленных, смеющихся, улыбающихся людей, которые положительными эмоциями создавали атмосферу радости и счастья.

– Что ни говори, а Монтре – лучший город на земле, – сказала Соня, прижимаясь ко мне. – Видишь вон ту террасу? Мне кажется, столик с краю идеально подходит для нас с тобой. Давно пора пообедать, то есть, – тут она со смехом взглянула на часы, – то есть я хотела сказать: поужинать.

Все было замечательно; мы неторопливо сделали заказ, с удовольствием поужинали, а точно под кофе раздался звонок моего телефона – комиссар Круассе, покончив со всеми бурными делами дня, желал побеседовать со мной «где-нибудь в неформальной обстановке».

– Комиссар, приглашаю вас присоединиться к нам: мы с Соней Дижон в настоящее время наслаждаемся дивным вечером на террасе кафе «Клермон». Это недалеко от управления. Подойдете?..

Он сидел с нами уже через пятнадцать минут. Первым делом, ощутив внезапный голод, сделал заказ и отменно поужинал, под кофе с облегчением откинувшись на спинку кресла и оглядев нас с мягкой улыбкой.

– Рад нашему знакомству, дорогие друзья, – полагаю, я могу назвать вас так? Нас познакомили ужасные преступления, которые сегодня наконец-то оказались полностью раскрытыми. И не без вашей помощи, Ален! Именно потому считаю своим долгом рассказать вам о показаниях обвиняемого Паскаля Венсе. Итак, слушайте!..

Повествование комиссара стало последней точкой над i. Оно длилось без малого сорок минут. Сухой, сжатый стиль изложения придал рассказу особый смак: мы словно стали невидимыми свидетелями драматических событий в скромной жизни швейцарского обывателя – служащего кантонального банка Монтре Паскаля Венсе, всю свою жизнь подчинявшегося диктату любящей матери Мари Венсе.