Клубок змей

Отец под руку с Жанной первым чинно приблизился к своему трону, галантно усадив подругу, которая тут же, без малейшей паузы, цапнула, высоко подняв, крышку огромного блюда, скромно стоявшего перед ней на столе. Следующим чрезвычайным происшествием стал ее отчаянный вопль, в очередной раз вызвавший у всех ощущение леденящего ужаса. Естественно, все вновь повернули головы в сторону крика и увидели жуткую до нереальности картину.

Смертельно побледневшая, с перекошенным ртом, Жанна непрерывно визжала, округлившимися глазами уставившись на огромное, словно вдруг ожившее блюдо прямо перед собой.

Я вскочил и приблизился, чтобы убедиться в правильности своей догадки. Все так и было: на плоской тарелке большого диаметра красовался клубок змей, которые с потрясающей скоростью расплетались, расползаясь во все стороны по столу, а одна из них, словно не выдержав воплей перепуганной Жанны, совершила неожиданный бросок в перекошенное от крика лицо.

Тут уж закричали все, вскакивая с мест и отбегая от стола, спасаясь от змей. Из кухни выскочил перепуганный общей какофонией владелец ресторана, и я торопливо скомандовал ему: «Срочно вызывайте «Скорую помощь» и полицию!» Боюсь, парень так ничего толком и не понял, но проникся всеобщей паникой и со всех ног поспешил к телефону.

– Ален, помоги мне куда-нибудь ее уложить!

Бледный, как смерть, отец, держал рухнувшую ему на руки Жанну – с синеватым цветом лица, следом укуса на левой щеке и обморочно закатившимися глазами. Я помог донести ее до одного из мини-диванчиков у стены, и часть публики с пьяным любопытством приблизилась к нам, в то время как остальные с опаской заглядывали под стол и тыкали пальцами в змей на столе.

Паника понемногу утихала, уступая место извечному человеческому любопытству. За моей спиной сопела Аглая, а рядом с ней стоял, сверкая черными очами, взволнованный всеми событиями, уложившимися в какие-то минуты, Димос. Аглая, повернувшись к супругу, начала вполголоса бормотать некий возбужденный монолог по-гречески. И, пусть я не разумею в эллинском языке ни слова, могу голову дать на отсечение: кокетка предъявляла мужу обвинения по части этого клубка змей на основании своей схожести с Жанной. В ответ мрачный Димос довольно спокойно и кратко ей ответил – опять-таки готов поспорить, просто логически сообщил, что, задумай он напугать жену змеями, позаботился бы, чтобы блюдо с ними принесли на ее место, а не на место другой женщины.

Оставалось лишь благодарить небеса за то, что на данную презентацию, несмотря на участие в ней Томми и Дины, не просочились представители прессы. За моей спиной возбужденно бубнил народ. Я оглянулся, и все разом смолкли. Кто-то был бледен, как смерть, кто-то, наоборот, раскраснелся от ажиотажа и волнения – к примеру, Серж, который, сорвав с горла словно душивший его галстук, бесконечно дергал ворот своей рубахи, задыхаясь от ужаса.

А у самого дальнего края стола стояла, скрестив руки на груди, неподвижная Елена и в отличие ото всех – взволнованных, нервных, перепуганных – улыбалась с оттенком откровенного удовлетворения. Эта недобрая улыбка невольно заставила меня передернуться. Не слишком приятно, скажу я вам, открывать в милейшем человеке злорадного монстра.

Я поспешил отвести взгляд в сторону, бросив тревожный взгляд на Жанну – девчонка была, безусловно, жива, хотя у нее сохранялся слегка синеватый цвет лица; отчаянной хваткой, судя по всему, не осознавая своих действий, она вцепилась острыми коготками в руку отца, который бросил на меня умоляющий взгляд.

– Ален, сделай что-нибудь! У меня такое чувство, что она порвет мне руку, – видишь, уже кровь капает. Жуткая боль от ее ногтей…

Все так и было – остро отточенные коготки Жанны попросту прокололи кожу руки в трех местах, из них реально капала кровь. Я наклонился и, силой разжав оцепеневшую руку Жанны, осторожно отвел ее в сторону. Отец с облегчением вздохнул и поспешил приложить к ранкам носовой платок. В этот самый момент в зал вошли полицейские, а вслед за ними – медработники афинской «Скорой».

Тут же вновь воцарилось некое подобие хаоса: все разом заговорили, обращаясь к полиции и указывая руками в сторону стола, где удобно обустроилось большинство змей – прямо в разнообразных салатах и закусках. Старший из полицейских тут же сделал дополнительный звонок, после чего устроил небольшое совещание с подчиненными, – ясное дело, ведь не каждый день полицейских вызывают, чтобы отловить пару десятков змеюк!

Между тем седой сухопарый врач с классическим чемоданчиком в руке поспешил присесть рядом с Жанной. Почти тут же рядом с ним оказалась Васа, чуток опередив меня.

– Девушку атаковала змея, видите – след укуса на щеке? – не ожидая вопроса, сообщила она врачу менторским тоном. – Полагаю, змея – это леопардовый полоз, чей укус абсолютно безвреден. Но девушка испытала шок, потому лучше срочно отвезти ее в госпиталь.

Врач молча кивнул, автоматическим движением проверил зрачки Жанны, пульс, без паузы сделал укол, после чего дал лаконичную команду санитарам, которые практически молниеносно погрузили пострадавшую на носилки и едва ли не рысцой покинули помещение.

Мы с отцом, не успев и слова молвить, изумленно переглянулись.

– Вот это скорость! Поистине – скорая помощь.

– Надеюсь, она останется жива! Они так спешили… О, боже!

Что ж, Старый Лис был в своем репертуаре – теперь, когда никто больше не прокалывал ему руку острыми коготками, можно было чуток расслабиться, всплакнуть и пожалеть себя, любимого. Отец красиво утер скупую мужскую слезу и трагически прошествовал на кухню, к главному шеф-повару, – очевидно, чтобы без лишних змеюк выпить порцию успокаивающего узо.

Ну а я, присоединившись к публике, что держалась ближе к выходу, стал наблюдать за беспримерным подвигом полицейских: под чутким руководством своего начальника они ловили змеюк пустыми кастрюлями, моментально захлопывая пойманных надежными крышками. Грохот при этом стоял еще тот плюс ко всему – задорные комментарии, аплодисменты, хохот публики и коллег-полицейских.

Так устроена жизнь: казалось бы, все только что пережили ужасный шок, один человек пострадал и неизвестно, чем все это кончится для юной жизни, но прошли какие-то минуты, и вот уже раздается веселый смех. Жизнь продолжается!

– Бедняжка Жанна!.. Как ты думаешь, теперь ведь нас не отпустят в отель – будет полицейский допрос?

Голос Дины неожиданно раздался откуда-то сбоку, дав мне повод пофилософствовать еще на одну тему. Вот так: появляется клубок змей, и я, кинувшись в гущу событий, начисто забываю, что у меня есть подруга, которая ведь тоже вполне могла пострадать во всей этой свистопляске.

Я поспешил обнять хрупкую испуганную Дину, укрыв ее в своих оберегающих руках.

– Полагаю, допрос будет, но это не страшно, – проговорил я успокаивающе. – Главное, что с тобой все в порядке.

Дина была очень бледна, а ее руки, нервно сцепленные у груди, дрожали от волнения.

– Все это так ужасно и… нереально! – Ее голос срывался едва ли не в плач. – Как будто все происходит не на самом деле, а просто мы снимаемся в каком-нибудь дурацком ужастике. Но ведь все начиналось так замечательно! Мы готовились попробовать горячее блюдо…

Тут она нахмурилась и бросила взгляд в сторону стола, где все еще продолжалась охота на змей.

– Послушай, а что, если в наших блюдах тоже были змеи!

Я снисходительно улыбнулся и пожал плечами. Что ни говори, а в то, что всем гостям в солидном ресторане приготовили вместо мяса на решетке живехоньких змей, верилось с трудом. Но чего только не бывает! Поэтому вместо голословного ответа я спокойно прошел к нашему месту за столом и торжественно поднял крышку своего блюда.

– Что вы делаете? Немедленно положите крышку на место и отойдите от стола! – тут же закричал главный полицейский, в чьих греческих рангах и званиях я совершенно не разбирался.

На вид этому начальнику было лет сорок с хвостиком; классический мачо – чрезвычайно загорелый, с черными кудрявыми волосами и такими же черными усиками, привыкший к безусловному подчинению с первой команды. Признаюсь честно и откровенно: между нами с первого же взгляда друг на друга возникла лютая нелюбовь. Я невзлюбил самоуверенность афинского полицейского, он невзлюбил меня – очевидно, как наглеца, который осмеливается в упор не слышать его команды.

В ответ на окрик я смиренно поднял обе руки вверх и развел их в стороны, улыбаясь улыбкой прирожденного пацифиста.

– Я просто хотел убедиться, что мне принесли мясо, а не сырых змей – посмотрите сами. С вашего разрешения, я проглочу кусочек…

Похвалюсь: я действительно успел цапнуть не один, а целых три зажаристых куска славного мясца, пока полицейский не замахал на меня руками, требуя немедленно отойти от стола.

Как говорится, дурной пример – заразителен. Тут же и остальные участники нашего самодеятельного корпоратива ощутили почти звериный голод и начали осторожно приближаться к своим местам. Само собой, полицейскому пришлось принять стойку начальника и грозно произнести на вполне приличном английском языке с легким греческим акцентом:

– Внимание! Разрешите представиться: следователь внутренней полиции Афин Георгиос Тифис. Прошу всех оставаться на своих местах, к столу не приближаться, ничего не трогать! Сейчас я узнаю, куда можно всех вас провести для первоначального допроса. Не волнуйтесь, мы постараемся завершить все процедуры как можно быстрее. Все меня хорошо слышат?..

Разумеется, его слышали все, и все тут же погрустнели, а нервный Серж, глубоко вздохнув и вновь безупречно повязав сорванный галстук, деловито приблизился к следователю и принялся что-то шептать ему на ухо, вызвав невольный ропот остальной части публики. Выслушав Сержа, следователь Тифис лишь успокаивающе похлопал его по плечу и, сделав отмашку рукой, призвал всех следовать за ним.

Все мы организованно перешли во второй банкетный зал ресторана, по счастью, оказавшийся в этот вечер пустым. Прибывшие дополнительно полицейские расселись вдоль длинного стола и принялись вести допрос всех, включая и великого Дорсэ, о величии которого никто из афинской полиции, похоже, толком не знал и который, надо отдать ему должное, вел себя тихо и скромно.

– Знаешь, какая моя самая большая мечта на сегодня? – прошептала Дина, прижимаясь к моей груди.

– Какая?

– Поскорей вернуться в отель, рухнуть в кровать – не раздеваясь, не принимая душ, не чистя зубы! – и уснуть мертвецким сном до самого утра.

Что я мог сказать? Вполне разумное мечтание, к которому наверняка с восторгом сердечным присоединились бы все наши собратья по несчастью, как и мы, уныло стоявшие в очередь на допрос.

Я лишь вздохнул и кивнул с улыбкой стоика:

– Присоединяюсь, Дина!