Итак, уютно устроившись за письменным столом в спальне, я потратил несколько часов, чтобы подробнейшим образом изучить список сотрудников газеты и следом – подшивку «Зари Глухова» пятилетней давности.

Что касается сплоченного коллектива «Зари Глухова», то здесь все было ясно и практически мне известно. Согласно списку Ляли, двенадцатого января с 8:00 до 11:40, когда лично я обнаружил в красном уголке труп в компании с обморочной корректоршей, в редакции находилось несколько человек, которых она и перечислила мне в легком и игривом стиле.

«1. Замредактора Галина Петровна Трумина – 25 лет, в газете работает третий год, из так называемых «бизнес-леди»; в день преступления находилась в городе Саратове – наилучшее алиби!

2. Второй обладатель отличного алиби – корреспондент Ольга Занозина (23 года, одинокая и несчастная в любви девица): 12 января она вернулась из деревни от бабушки, мы с ней встретились в Доме культуре на концерте, после чего она направилась домой.

3. Секретарь Татьяна Николаевна Алферова – 48 лет, работает в газете второй год, замужем, две дочки, не судима, “характер нордический, в порочащих связях не замечена”.

4. Корректор Юлия Александровна Галкина – 36 лет, трудится в газете полгода, до того по окончании филологического факультета Саратовского университета работала в школе учителем русского языка и летературы; разведена, бездетна, знает множество забавных историй и анекдотов.

5. Дмитрий Юрьевич Углов, для народа – просто Митя; пенсионер, внештатный сотрудник, страстный краевед, вечно сующий редакции свои статьи (про него я тебе уже все выложила).

6. Вадим Вадимович Пивоваров – единственный из старожилов, 55 лет, с 20 лет трудится шофером в редакции; молчун-одиночка, легко отзывающийся на каждый призыв журналистов, выезжая по заданию в любом направлении; у Вадика (так его все зовут) только две страсти – безупречное вождение легковой машины и рыбалка в выходные дни.

7. На всякий пожарный сообщаю тебе о нашем славном фотографе, которого, по идее, в тот день в редакции не было: Петр Иванович Ночников, или просто Петя – 33 года, красавец и умница, одинокий волк. Про таких говорят: “И швец, и жнец, и на дуде игрец”. Наш Петя в редакции работает второй год на полставки, у него еще имеется собственная фотостудия, где он создает настоящие фотошедевры; еще он калымит на свадьбах, юбилеях и корпоративах, а в свободное от всех этих трудов время играет в поселковом духовом оркестре – ну, положим, не на дуде, а на трубе, но играет! В день убийства Петя был со мной на мероприятии в Доме культуры, но только в самом начале (10:30), после чего исчез, думаю, как обычно, он слинял в свою фотостудию.

Целую тебя в щечку!»

Я послал красотке Ляле ответный воздушный поцелуй, откинул листок в сторону и пожал плечами. Ничего нового и сенсационного, хотя, если сказать по правде, этого самого Петю неплохо бы осторожно прощупать: мастер на все руки вполне может освоить и «профессию» убийцы.

И все-таки гораздо больше на данный момент меня интересовала старая подшивка. Я устроился поудобнее и принялся штудировать глуховскую прессу.

Сразу скажу: занятие то было суровое, потому как стиль прежних глуховских журналистов не отличался оригинальностью и живостью.

«Такого-то октября (ноября, января и т. д.) в клубе (школе, библиотеке, аптеке), с целью воспитания в подрастающем поколении чувства патриотизма (ответственности, глубокой нравственности) прошло мероприятие, посвященное…»

И все в том же роде с минимальными импровизациями.

И все-таки я продолжал упорно покорять номер за номером, внимательно изучая каждую страницу, статью, фотографию. Честно сказать, я и сам не знал, что конкретно ищу. Я знал, что пять лет назад, в ноябре, произошло убийство Америки. Сразу же был арестован подозреваемый номер один – Сергей Трофимов, которого и признали виновным спустя месяц – суд состоялся в декабре. По всем данным и моему собственному свидетельству, труп Трофимова лежал лицом в раскрытый номер от девятнадцатого декабря с репортажем о финальном заседании суда по тому делу. Автором репортажа был Дмитрий Углов (для своих – Митя), и занимал сей опус всю третью полосу «Зари Глухова».

Разумеется, я внимательно прочел весь репортаж. Назывался он «Виновный кричал: “Я не убивал!” и был под стать заголовку. Собственно, статья и начиналась фразой – точной копией заголовка.

«Виновный кричал: “Я не убивал!” Но зал только недоверчиво гудел в ответ на эти вопли. Никто не верил, что Сергей Трофимов не убивал Алексея Талькина, потому как картинка получалась слишком уж ясная: утром 22 ноября милиция обнаружила в комнате за столом двоих. Один – Сергей Трофимов – пьяно храпел, второй – Алексей Талькин – был мертв, со следами удара на шее.

Больше никого! Кто же убийца? Ответ напрашивался сам собой, и следователь Петр Степанович Пономарев его озвучил, опуская тяжелую руку на плечо храпящего: “Вставай, убивец!”

Трижды перечитав этот «шедевр» глуховской журналистики от начала до конца, я не нашел ничего, что могло бы помочь «убивцу» Трофимову, сидя за старой подшивкой, найти ключ к разгадке личности настоящего убийцы. Зато я стопроцентно согласился с Лялей: стиль Мити Углова – классические «сопли с сахаром». Одно только описание предполагаемой сцены убийства чего стоило!

«Конечно, меня не было в той мрачной комнате, когда произошла ужасная трагедия, но я вполне могу себе представить, что и как происходило в тот вечер в комнате убитого Алексея Талькина.

…Вечер, ужасный холодный ветер с дождем за темным окном. За столом друг против друга сидят два приятеля. Между ними красуется бутылка самогона, у каждого в руках – полный стакан. Быть может, вы спросите: о чем они говорили? О чем мечтали? А я так думаю, они пили молча – стакан за стаканом, причем каждый раз чокались и желали друг другу здоровья.

С чего началась их ссора? Кто первый начал ругаться? Как бы то ни было, а Трофимов пришел в ярость и, демонстрируя удаль молодецкую, пару раз рубанул ребром ладони по шее приятеля. Какие-то мгновенья – и человек был мертв.

Был человек – и нет его! Ужасная трагедия, смысл которой Трофимов даже не успел прочувствовать – он попросту уснул. Ведь он выпил половину бутыли самогона!

Думаю, что я в своей реакции на данное преступление не одинок: очень многие в Глухове устали от драк, разбоя и общего роста криминогенности. Ну, а от такого преступления, как данное жестокое убийство, я просто в шоке. А потому считаю, что приговор суда чересчур мягок: пять лет не искупят убийства».

Интересно, какое впечатление произвела эта статья на отсидевшего ни за что пять лет Трофимова? Он до последнего таскал ее в кармане, стало быть, перечитывал не один раз, замусолив и измяв присланную кем-то из приятелей вырезку из газеты.

Но что в таком случае он искал в подшивке пятилетней давности? Неужели пришел в редакцию только для того, чтобы в сто первый раз перечитать статью, что лежала у него в кармане?

По данным Ляли, на сегодняшний день главный подозреваемый – Углов, который пять лет назад вполне мог «убрать» Алексея Талькина, чтобы получить в наследство его квартиру, ловко подставив на роль виновного его собутыльника. Но почему тогда он допустил, чтобы труп лежал лицом в его собственную статью о судебном заседании? Выходит, в таком случае, он боялся, что станет известна некая другая заметка, что открыла бы новые факты следствию?

Мой первый просмотр всей подшивки завершился головной болью. Я решил сделать перекур, отправился на кухню и принялся готовить телячьи отбивные.

Бойко тюкая мясцо деревянным молоточком, я размышлял, для чего бы лично я мог отправиться на месте Трофимова в редакцию и что бы в таком случае надеялся найти в подшивке того самого года.

В самом деле, что такого могло быть в старых газетах? Всю дорогу от Саратова Трофимов лишь пьяно бубнил о наведении порядка и восстановлении статуса-кво, ни словом не обмолвившись о своих подозрениях, а поутру, проспавшись, первым делом оправился в редакцию и попросил подшивку. Повторюсь: вряд ли он листал ее ради статьи Мити Углова.

Я вновь словно увидел ту сценку: красный уголок, труп лицом в статью, копия которой лежит в его кармане… Глупо! Стоит также учесть, что Сергей Трофимов явно не относился к любителям чтения – ведь парень работал сантехником и все свое свободное время предпочитал проводить за чаркой.

Я по-быстрому довел отбивные до готовности и тут же с большим удовольствием умял половину. Зарядив кофейный агрегат, перетащил подшивку на кухонный стол и решил просмотреть ее снова – на этот раз чтобы ознакомиться подробнее со всеми публикациями Мити Углова и заодно проверить, не пропал ли случаем какой из номеров газеты.

На это занятие ушло еще некоторое время: за год ударник Митя Углов написал для газеты двести три статьи и заметки! В своем роде то был рекорд: имя Углова чаще всего попадалось на страницах газеты, и освещал он буквально все стороны жизни поселка и района в целом – от футбольных матчей до репортажей с регистрации браков, используя один и тот же набор слов, среди которых самыми «угловскими» были слова и словосочетания «ужасный», «просто кошмарный», «волнительный», «я в шоке» и «расходились, как жареные пирожки».

Ничего подозрительного Углов в тот год не описывал – не освещал, мне не удалось найти ни одной его заметки или статейки, которую можно было бы хоть каким-то образом связать с убийством Америки.

Второй итог моего изучения подшивки, где каждый номер присутствовал в двойном экземпляре, был более интересный: в ней не хватало одного, весьма аккуратно выдранного номера. Конкретнее – отсутствовал семьдесят первый номер от второго августа.

Я бросил подшивку в комнату на диванчик и, вернувшись на кухню, налил себе порцию подоспевшего кофе. Было над чем задуматься. Итак, один номер кто-то выдернул, позаботившись притом, чтобы не осталось следов изъятия газеты. Что же в том номере такого было?

Между тем время пролетело незаметно: за окном стремительно темнело, а часы показывали 18:23. Поразмышляв о том о сем, а в общем – ни о чем, я достал свой сотовый и звякнул капитану Тюринскому.

– Да, я вас слушаю, – почти тут же раздался его бодрый голос.

Я представился, от души надеясь, что капитан не позабыл меня и нашу с ним задушевную дружбу.

Его голос немедленно потеплел.

– Очень приятно, Ален, слышать твой голос и знать, что ты жив и здоров. Как голова – не бо-бо?

– Отнюдь нет, – поспешил заверить я доброго капитана. – Надеюсь, и у тебя тоже. Но вообще-то я звоню на предмет нашей встречи. Как ты смотришь на то, чтобы обсудить новые факты по убийству?

– Какие такие новые факты? – удивился капитан. – Впрочем, это не телефонный разговор. Давай залетай ко мне – здание полиции ты знаешь где, прямо напротив редакции, а у дежурного запишешься ко мне, и тебя проводят до моего кабинета. Я чаек-кофеек согрею. Приходи! Жду.

И с этими словами славный капитан дал отбой.

Я по-быстрому собрался и отправился в полицию обсудить детали дела.