Некоторое время назад я получил письмо следующего содержания: «Я уже более месяца пытаюсь понять, могу ли повторно зажечь мою творческую искру. Я – писатель, и креативность – часть моей работы. Но в последние несколько лет я начал волноваться, что мой мозг – а мне уже сорок лет – становится менее бодрым, менее творческим. И я забеспокоился еще больше, понимая, что творческий потенциал отвечает не только за мои средства к существованию, но и за мое настроение, за мой взгляд на мир, самоощущение».

Я ответил этому писателю, рассказав ему, что в 2006 году в Университете Джорджа Вашингтона проводилось специфическое исследование, в котором принимали участие триста пожилых людей. Было установлено, что творческие действия, типа рисования или письма, замедляют процесс старения, сокращают число посещений врача и поддерживают ясность ума.

Писатель снова написал мне, предлагая поработать с ним индивидуально над развитием его творческого потенциала. Хотя он сам считал, что это гиблое дело и работа над развитием креативности – примерно то же самое, что мастер-класс по уменьшению носа или повышению роста. Впрочем, на его счастье, он исходил из мнения, что творческие люди не склонны к предубеждениями. Когда мы через некоторое время встретились, я сразу увидел, что он зажат, и предложил ему сесть не в кресло, а на пол, как садится ребенок. Этому человеку однозначно требовалось стать более раскованным и даже, можно сказать, игривым.

Мы выяснили, что его проблема состоит в том, что он – слишком логичен. Он очень любит анализировать, постоянно думает над каждой мелочью, все держит под контролем (вспоминаете барьеры к креативности, да?). Я предложил ему попробовать… меньше думать. Да, логика важна, анализ – очень важен (в творческой работе тоже нужны осмысленность, осознанность и структура!). Но если все это выходит на сцену слишком рано, то лишь разрушает то, что мы пытаемся создать. Неврологи скажут, что творческие люди знают, как «приглушить звук» на лобных долях (аналитической части мозга), тем самым освобождая остальную часть мозга, позволяя ей создавать неожиданные связи.

Мы с ним прошли через ряд упражнений, призванных освободить его от линейного мышления. Он тянул рыбу из воды с закрытыми глазами; он доказывал одно и то же утверждение пятью разными способами, а потом пятью разными способами его опровергал; он сочинял историю о десяти случайных предметах, включая монетку и пластмассовый стакан, который стоял на столе (причем это оказалась история любви, в которой стакан – добрый и красивый волшебник). И хотя время от времени он сетовал, что чувствует себя тупым, выполняя эти упражнения, он в то же время отдавал себе отчет, что все это говорила его аналитическая сторона.

Дома он продолжил занятия. Одним из заданий было назначить свидание его креативности. И он отправился на это свидание! Мы не можем ждать, пока креативность придет к нам сама и озарит нас, подобно прожектору. Мы сами должны встроить ее в свою жизнь.

Через какое-то время по завершении занятий я снова получил от него письмо: «Недавно я ломал голову над статьей об отцовстве. Мне очень хотелось ее написать, но я понятия не имел, как подступиться к этой теме. И тогда я вспомнил, как Вы посоветовали мне сесть на пол, подобно ребенку. Я сел на пол. Осмотрелся. Я увидел нижнюю часть столешницы, основание торшера, закатившийся под диван мячик, прилипшую к плинтусу бусинку. И подумал: а ведь так выглядит мир для моих сыновей! Хм-м-м… Что, если написать статью с точки зрения ребенка, глядя на мир его глазами? А еще лучше – статью, которая содержала бы советы, которые ребенок дает своему отцу? И по мне, даже если это – всего лишь статья об отцовстве, а не книга, тянущая на Нобелевскую премию по литературе, это уже неплохо, потому что в тот момент я понял, что моя творческая искра зажглась снова».