Зловещие слова вождя Гор вертелись в голове Хэнсама с навязчивостью заезженной пластинки:
«Даже если Марк будет умирать, она ничего не сможет сделать».
Хэнсам исподлобья взглянул на беззащитную светловолосую пленницу капсулы, но тут же отвел глаза, не в силах наблюдать эту угнетающую картину.
Лицо женщины побелело и искривилось, а рот был открыт так, будто бы она вот-вот закричит от боли и ужаса.
Хэнсам почувствовал исходящий от капсулы холодок.
«Будто бы дуновение смерти».
Сыну Золота сделалось не по себе впервые за все сознательные годы жизни.
«Что же сейчас происходит с Марком?» – подумал он.
Хэнсам прекрасно помнил, на чьей он стороне, но поймал себя на мысли, что болеет за Марка. Хотя победа Марка сулила проигрыш Мстислава в коалиции с Золотом, но с другой стороны, в войне Стихий она означала освобождение Долины Желаний от власти Учителя. Освобождение от урбанизации, освобождение от необходимости подчиняться жестким правилам и порой довольно жестоким приказам – именно этого Хэнсам желал больше всего на свете.
Как бы он хотел сейчас хотя бы одним глазком взглянуть на ход игры. Но это было невозможно. Мстислав приказал братьям Золота не покидать квадратную площадку до тех пор, пока он сам не призовет их к себе в Башню. С тоской Хэнсам взглянул на платиновый браслет, плотно сидевший на правой руке. Точно такой же обрамлял и кисть Голда. При помощи изменения цвета и разнообразных звуков браслеты передавали братьям наиболее важные сообщения. Но сейчас браслет приятно холодил руку, оставаясь в состоянии покоя.
«Значит, Турнир по Радужному биатлону еще не окончен».
От мыслей об игре Хэнсама отвлек душераздирающий женский крик, заполнивший собой площадку. Хэнсам вскинул полные ужаса глаза на Дочь Неба, которая, не открывая глаз, издавала этот холодящий кровь звук, неистово барабаня ладонями о непробиваемые стены капсулы, но тут же, почувствовав обжигающую боль в кисти, опустил взгляд на браслет.
Браслет загорелся рубиново-красным цветом, а затем не просто завибрировал, а буквально начал срываться с руки. Причем браслет Голда вытворял аналогичные трюки. Братья, молча, переглянулись. Они оба знали, какое сообщение им стремятся донести браслеты.