Весь следующий день в школе я была начеку, понятно же, что Фиби не станет откладывать свою месть в долгий ящик. Зуб за зуб. Игра в кошки- мышки. Вопрос времени.

Мы не договаривались, но все же я пошла повидать МК и, как только вошла к ней в класс, сразу ощутила словно песок в глазах. Они сухие. Даже пощелкивают, когда моргаю. Я плохо сплю, меня гложет мысль, что через два дня выступать в суде. Я не знаю, как проходят слушания. Майк сказал, что они с Джун общаются каждый день, но мне перед четвергом следует думать только о себе и как можно лучше высыпаться. Мне бы тоже хотелось высыпаться, но стоит закрыть глаза, как вижу девять маленьких крошек, они плачут, зовут меня, просят помочь.

Я сказала МК, что мы с Майком должны будем уладить одно небольшое дело, поэтому меня не будет в четверг и в пятницу. «Надеюсь, ничего серьезного?» – спросила она.

Нет, просто нужно перерезать пуповину.

Это следовало сделать много лет назад. Чтобы избежать интоксикации.

Я раздеваюсь, собираюсь принять душ перед сном и по-прежнему слышу твой голос, воображаю, как ты стоишь, поджидаешь меня возле зала заседаний и подбрасываешь монетку. Орел или решка. Сувенирная монетка, которую ты заказала, когда мы ездили в Уэльс, на приморский курорт, не в отпуск, а чтобы исследовать новый район, как ты выразилась. Новые охотничьи угодья, так следовало понимать. Когда я вышла в туалет, ты попросила мужчину за стойкой проштамповать обе стороны монеты одинаково. Если выпадет орел – мы играем, если решка – нет, объявила ты, когда мы вернулись домой. Потребовались месяцы, чтобы я догадалась, что орел с обеих сторон. Ты всегда выигрывала, каждый раз. Но теперь не тебе судить, а человеку в парике. И с ним еще двенадцати. На этот раз не ты будешь выносить приговор. Они.

Я не расслышала, как она открыла дверь в ванную, потому что намыливала голову шампунем и пыталась заглушить твой голос. Она отдергивает занавеску. Я успеваю прикрыть ребра ладонями, спрятать шрамы, но на грудь и лобок рук не хватает. Вспышка фотокамеры на телефоне, она добивается своего.

– Получишь сполна за то, что хотела меня утопить, сучка.

Я обертываю занавеску вокруг тела, опасаясь, что она будет ее срывать, но она этого не делает. Спрашивает, как я развлекаюсь в свободное время. Я молчу. Тогда она говорит: «Не думай, что я ничего не знаю про твою подружку из многоэтажки».

Держись. Не подавай виду. От пара трудно дышать. Жарко.

– Что, угадала? Иззи сказала, что видела тебя с этой вонючкой, которая обычно сидит возле нашего дома. В чем дело, не можешь найти себе подружку по возрасту? Может, рассказать папе, чтобы он обсудил это с тобой во время ваших «приватных» встреч? Интересно, что он подумает, если узнает, что ты связалась с крысой из многоэтажки, да еще с малолеткой?

Ей двенадцать лет, почти тринадцать. Просто мелковата для своего возраста. И я знаю, что он подумал бы. Встревожился.

– Ничтожество. Вот ты кто. Держу пари, ты кайфовала в Котсуолде без меня, разыгрывала там с моими предками счастливую семейку.

Да, кайфовала.

– А мне плевать, скоро тебя отсюда вышвырнут, ты, наверное, даже до Рождества не дотянешь.

Я смотрю на ее злое лицо. Надо бы протянуть ей руку, сказать: давай пожмем друг другу руки. Заключим мир. Давай попробуем жить дружно, радоваться жизни вместе. Что-нибудь забавное придумаем. Но нет, искушение отвернуться, враждовать и дальше оказывается гораздо сильнее. Это ее вина, она продолжает кормить злого волка, дает ему полную власть. Поэтому вместо того, чтобы заключить мир, я говорю:

– Я знаю, что ты делаешь по ночам.

– Что? О чем ты?

– Я все слышала.

Я попадаю в «яблочко», точно в грудь, она застывает как вкопанная. Она понимает, о чем я, что я слышала, как она плачет. Да, я стою голая, но и сама она, как голая, передо мной.

Буквально через несколько минут после ее ухода мой телефон начинает вибрировать. Она узнала мой новый номер, Майк велел, чтобы все написали свои номера на черной доске у входной двери. Я разматываю занавеску, оборачиваюсь вместо нее полотенцем, подхожу к столу и беру телефон. Фотография. Волосы в пене от шампуня, кожа блестит, руки обхватывают ребра. Соски торчат, темный куст внизу.

Я вижу, что она отправила сообщение с этой фотографией разным людям. Среди них и девочки, и мальчики, и, возможно, Джо. Я возвращаюсь в ванную, вешаю полотенце. Надрез. Еще надрез. Два раза. Красное потекло. Сейчас получилась бы гораздо более интересная фотография.