Придя в отчаяние от непригодности Арни Вернермейера и собравшихся горожан, разъяренный умением Лейна Кэссиди заметать следы, Роберт Маккенна ходил взад-вперед по отцовской библиотеке. Старик рвал и метал и опрокидывал одну рюмку бренди за другой. Это был лучший бренди, какой только можно купить за деньги, но его отец был человек неутонченный, и ему было все равно. Сам же Роберт полагал, что это была пустая трата прекрасного напитка.

– Если она считает, что сможет явиться сюда и забрать Тая после этого… этого случая, она ошибается! Кто поручится, что ей не хотелось уехать с этим типом?

За последние двадцать минут Стюарт задавал этот вопрос четыре раза. И это заставило Роберта тщательней вспомнить то, что произошло утром. Рейчел сопротивлялась не так, как это сделал бы человек, чья жизнь в опасности. Вид у нее был потрясенный, смущенный, даже испуганный, но разве она выказала настоящий страх перед своим похитителем? Впрочем, все произошло так быстро, что он не мог вспомнить подробностей.

Смехотворно думать, что Рейчел и Лейн Кэссиди разыграли сцену похищения ради него. А если так, то с какой целью?

И несмотря на громогласные утверждения Стюарта о том, что все было по-другому, Роберт просто не мог поверить, будто бы перед его глазами происходило нечто иное, а не то, что он видел. Лейн Кэссиди по какой-то причине задумал увезти Рейчел, вот и все.

Роберту пришлось объяснить, что он сделал все возможное для освобождения Рейчел.

– Отец, я думаю, вам нужно успокоиться. Подумайте о своем здоровье.

– С моим здоровьем все в порядке. Я крепок, как огурец…

– У вас такой вид, будто вас вот-вот хватит удар.

Стюарт сверкнул на сына глазами и предупреждающе покачал головой.

– Говорю тебе, я в последний раз разрешил этой женщине так наплевательски отнестись к тому, что мы пытаемся для нее сделать. Я знаю, что сделал бы мой сын, будь он с нами. – Налитые кровью глаза старика наполнились слезами. – Мы не часто говорили с ним с глазу на глаз, но я знаю, что Стюарт-младший души не чаял в Тайсоне, и я позабочусь о том, чтобы мой внук рос вне влияния этой женщины.

– А вам не кажется, что вы несколько резки по отношению к Рейчел? Давайте подождем, пока она не найдется, – если она вообще найдется, – и узнаем, как все было. Господи Боже, эта бедняжка, возможно, именно сейчас терпит ужасные муки, а вы уже готовы поставить на нее клеймо и лишить ее сына.

– От всех этих скандальных историй твоя мать слегла в постель!

Роберт пересек комнату, остановился подле чайного столика на колесиках и налил в рюмку немного бренди. Грея рюмку в ладони, он пожал плечами в ответ на отцовские слова.

– Мать имеет обыкновение заболевать тогда, когда ей это нужно, вы же знаете.

Он подошел к тяжелым занавесям малинового цвета, раздвинул их немного и уставился на ночной пейзаж. Луна почти зашла, и поэтому поиски Рейчел можно до рассвета прекратить. Вокруг дома был обширный парк, а дальше простирались открытые пастбища, окруженные подножиями холмов, над которыми возвышались горы.

Он задернул занавеси и повернулся к Стюарту, который тяжело опустился в кожаное кресло с высокой спинкой подле огромного стола из вишневого дерева. Глаза у старика слезились.

– Когда мы найдем Рейчел…

– Если мы ее найдем, – вставил Стюарт.

– Когда мы ее найдем, я полагаю, вы позволите мне докопаться до истины. Такая взбалмошная птица, как вы…

– Я не взбалмошная птица!

– …можете только испортить отношения с Таем. В конце концов, Рейчел его мать. Мальчик возненавидит вас, если вы попытаетесь их разлучить. Вы этого хотите?

Роберт заранее приготовил этот довод, и чуть погодя Стюарт снова заговорил, уже несколько спокойней:

– После этого небольшого инцидента репутация Рейчел будет разрушена окончательно. Ей придется уехать отсюда вместе с нами.

Сейчас время намекнуть отцу, подумал Роберт, что он может, не обращая внимания на запятнанное имя Рейчел, взять ее с собой в Нью-Орлеан – Рейчел, мальчика и право на половину состояния Маккенна.

– Возможно, вы правы, – вот и все, что он сказал.

– Я знаю, что прав. Завтра люди обязательно выйдут на след и доберутся до этого мерзавца. Рейчел переедет к нам, и Тая мы заберем навсегда сюда, где ему и место.

Отвернувшись, чтобы не видеть, как отец расплескивает остатки бренди по своей туго накрахмаленной рубашке, Роберт направился к массивной двухстворчатой двери. Там он остановился, положив руку на хрустальную ручку, обернулся на отца через плечо и сказал, выдавив из себя улыбку:

– Посмотрим, что принесет утро, не так ли?

Рейчел потерлась щекой о подушку; придя в себя, она кожей ощутила холодок накрахмаленной ткани и устойчивый запах лаванды, исходящий от саше, которые Дельфи неизменно клала в стопку между сложенными простынями. Глубоко вздохнув, молодая женщина потянулась и открыла глаза навстречу прекрасному новому дню и неотвратимости того, что случилось.

Она с изумлением обнаружила, что лежит по-прежнему обнаженная под простыней, едва прикрывающей бедра. В ужасе кинув взгляд на дверь и на раскрытое окно, она схватила простыню и, укрывшись по шею, вцепилась в нее мертвой хваткой, при этом крепко зажмурившись.

Рейчел досчитала до десяти. Потом еще до десяти. Наконец собралась с духом и опять раскрыла глаза. Окинула взглядом комнату для гостей. Никаких признаков пребывания Лейна, ничего, что могло хотя бы намекнуть на то, что он провел здесь ночь. Ничего – за исключением томного удовлетворения, от которого все лицо у нее пылало, и нового для нее непреодолимого желания поднять занавеси и рассказать всему миру свою тайну.

В комнате для гостей был, как всегда, полный порядок. На окнах колыхались занавески из органди, в углу напротив двери стояла полка, задернутая стеганой портьерой. На обоях горели желтые розы, и вся комната была словно наполнена цветами. На рабочем столике все еще стояли аккуратными рядами коробочки и жестянки с бисером и прочими принадлежностями – здесь она занималась своими веерами.

Все было, как всегда, и вместе с тем все было по-другому.

Изменилась она сама, ведомая властью любви. Теперь она обрела веру в себя, которой ее лишил Стюарт. Ночью Рейчел ласкал ее так, как она и представить себе не могла, а незадолго до рассвета она проснулась, и у нее хватило смелости опять вызвать его на ласки. И она опять уснула в его объятиях.

Взглянув еще раз на часы, чтобы убедиться, который час, она вдруг заметила нечто такое, чего не заметила до этой минуты.

На туалетном столике лежали цветы. Там была прекрасная роза, лилия и несколько фиалок из ее сада. Она медленно прошла через всю комнату и остановилась, глядя на цветы. Бархатистые лепестки розы были так же хрупки, как ее чувства в это утро. Она не осмелилась прикоснуться к ним, просто нагнулась и спрятала носик в сердцевину цветка.

За цветами лежал сложенный лист бумаги. Улыбаясь, Рейчел взяла записку, но когда она прочла слова, аккуратно выведенные сильным ровным почерком, ее губы сжались, и яростным усилием молодая женщина удержала готовые пролиться слезы.

Дорогая Рейчел,

когда я проходил по вашему саду и увидел все эти цветы в предрассветной дымке, мне вспомнились строчки из стихов Томаса Бейли:

Мне бы бабочкой быть,

рожденной в саду,

Где лилии, розы и фиалки растут.

Бойд заставил меня выучить эти стихи, но до сегодняшнего дня я не понимал, как они хороши.

Будьте стойкой, Рейчел.

Лейн.

Снова и снова перечитывала она эти строки, и сомнения ее улетучились. Она осторожно сложила записку, решив, что будет носить ее на груди.

Лейн, как и обещал, был в эту ночь ее учителем, и правильно сделал. Все годы супружеской жизни Стюарт убеждал ее, что она фригидна и никого не может вдохновить в постели. Лейн очень быстро убедил ее совершенно в обратном. Его прикосновения оживили ее, ее прикосновения возбуждали его снова и снова.

Так Рейчел лежала и размышляла, может ли она встать, одеться и встретиться лицо к лицу с Дельфи, пока вдруг не вспомнила о том, в какое сомнительное положение она попала. Она зажмурилась, вспомнив сцену у пастушьей хижины, возмутительное объяснение Лейна, его подозрения относительно Роберта. На ветке ивы, росшей под окном, заворковал голубь, и настроение молодой женщины вдруг упало. Лейн исчез, не сказав ни слова, не простившись, и теперь ей одной придется встретиться со сплетнями. Она отбросила простыню, избегая смотреть на себя, на тело, которое Лейн ласкал с такой любовью. Нужно поторопиться. На высоком бюро у двери стояли фарфоровые часы, украшенные проказливыми амурами. На часах пробило половину седьмого, и она вспомнила, что нужно одеться и бежать в контору к шерифу. Нужно сообщить Арни Вернермейеру, что с ней все в порядке.

Найдя ночную сорочку, брошенную на пол у кровати, молодая женщина быстро накинула ее на голову. По дороге к двери она просунула руки в рукава и застегнула верхнюю пуговицу, чтобы сорочка не сползла с плеч. Цветы она унесла с собой. Роза оказалась не такой уж хрупкой, лепестки ее не опали.

– Дельфи! – крикнула Рейчел, задержавшись на верху лестницы. Она услышала, как внизу, в холле, открылась дверь, и вскоре Дельфи появилась в пролете лестницы.

– Так можно и мертвого разбудить, – заявила Дельфи. – А я думала, вы хотите спрятаться.

– Лейн ушел, наверное, рано утром. В его комнате пусто, – пояснила Рейчел, делая вид, что не видела Лейна с тех пор, как Дельфи застала их вместе, словно ганфайтер, проведший ночь под ее кровом, был вполне привычным гостем.

И вдруг она вспомнила, что держит в руках цветы и поняла, что слишком поздно прятать их от проницательного взгляда Дельфи.

Рейчел откинула волосы с лица и попыталась охватить всю их массу одной рукой.

– Я сейчас оденусь и пойду к шерифу, а потом съезжу за Таем.

Дельфи в задумчивости изогнула бровь.

– Я пойду с вами.

– Буду очень рада.

– Я в этом уверена, но я пошла бы в любом случае.

Рейчел быстро взглянула на ночное одеяние служанки, а потом на свое собственное.

– Тогда вам нужно поторопиться, потому что я буду готова через двадцать минут. И знаете что, Дельфи, давайте обе наденем черное. Неплохо напомнить всем, что я – вдова Стюарта Маккенна.

Сорок минут спустя Рейчел, вновь одетая во вдовий траур, стояла в конторе Вернермейера, стараясь не думать, сколько раз она приносила в эту комнату еду для Стюарта. Арни сидел за столом, скрестив руки на животе, и внимательно глядел на молодую женщину.

– Как, вы сказали, вам удалось убежать?

Она откашлялась и постаралась сосредоточиться.

– Я ударила Лейна Кэссиди по голове дубинкой.

– Дубинкой?

– Ну, точнее, палкой.

– Палкой.

– Да, именно так, – Рейчел выразительно кивнула.

– Потом украли его коня.

– Ну, он был без сознания, поэтому мне не пришлось красть коня. Я просто взяла его. Я доехала почти до окраины…

– Когда конь сбросил вас, и вы дошли до дома пешком, – закончил шериф за Рейчел.

– Да.

– И Кэссиди не причинил вам никакого вреда, кроме того, что до смерти вас испугал? – со смешком заметил шериф.

– Совершенно верно. Мы повторяем это уже четвертый раз, шериф. Не могу ли я идти?

Мне нужно сообщить Маккенна, что у меня все в порядке, и забрать домой сына. Он уже, наверное, удивляется, почему я все еще за ним не приехала.

Вернермейер смерил взглядом Рейчел, потом Дельфи, поджал губы и потер подбородок.

– С минуты на минуту приедет Роберт Маккенна. Почему бы вам не подождать его, чтобы мне не пришлось все объяснять ему? Я бы предпочел, чтобы он услыхал все это прямо от самой лошади, так сказать.

Мысль о том, что придется объясняться с Робертом, была невыносима. Он знал ее гораздо лучше, чем Вернермейер, – что, если он поймет, что она лжет? Кроме того, подозрения, которые Лейн заронил в нее, могут проявиться в ее обращении с деверем. Ей нужно время, чтобы обо всем поразмыслить, время, чтобы придумать объяснение для Роберта и для остальных – почему ее похитили и как она спаслась. И все это должно выглядеть очень убедительно, иначе опасность будет грозить не только делу Лейна, но и его жизни.

– Шериф, я бы действительно хотела уйти.

– Я в этом не сомневаюсь, но есть кое-что, что я никак не возьму в толк, – возразил Арни.

Она была уверена, что Арни довольно многое не может взять в толк. Но она сказала, собрав все свое терпение:

– Что же это, шериф?

– Мне бы хотелось понять, почему молодой Кэссиди увез именно вас.

– И мне тоже, Рейчел.

Она быстро обернулась и оказалась лицом к лицу с Робертом, который со спокойным и сдержанным видом небрежно стягивал перчатки для верховой езды. Рейчел почувствовала, что Дельфи придвинулась к ней, и ей захотелось взять служанку за руку, но, разумеется, не стоило в эту минуту показывать, что она боится. Она с удивлением обнаружила, как легко лгать шерифу Вернермейеру: но лгать Роберту – это нечто совсем другое. Он слишком хорошо ее знает.

– Роберт! – воскликнула она, быстро приходя в себя от его неожиданного появления. Она поспешно пошла к деверю, приветливо протянув руки. Он, отойдя от двери, взял обе ее руки в свои. Взгляды их встретились, и они смотрели друг на друга, пока ей не захотелось отвести глаза, но она не решилась на это. Наконец Роберт окинул ее взглядом с ног до головы.

– Слава Богу, вы невредимы, – проговорил он, притянув ее к себе так близко, что смог положить ей на плечи руку, как бы защищая.

– Да. Со мной все в порядке. – И добавила, подумав: – Слава Создателю.

Арни поднялся и пошел вокруг стола. Комната была маленькой, и четыре человека казались в ней целой толпой. Утреннее солнце стояло уже высоко, и июльский зной был невыносим, в комнату не проникало ни малейшего дуновения воздуха.

– Роберт, – начала Рейчел, прежде чем Арни успел опять приняться за допрос, – вы можете отвезти меня на «Тени гор»? Я должна повидаться с Таем. – Она замолчала, словно пытаясь собраться с мыслями. – После того, что я пережила, я хочу убедиться, что с ним все в порядке.

– Конечно, с ним все в порядке, но я отвезу вас туда немедленно. – И Роберт повернулся к шерифу. – Похоже, Вернермейер, вы можете вернуться к вашим делам, если только у вас нет надежды поймать Кэссиди, привезти сюда и допросить его, зачем он все это проделал.

– Я собирался опять собрать людей и попробовать еще раз поискать его следы. Если верить миссис Маккенна, Кэссиди остался без коня.

– Это облегчает вашу задачу. – Роберт взглянул на Рейчел. – Кстати, ваша кобыла у меня. Я привел ее обратно от дома Кэссиди.

– Благодарю вас, – с трудом проговорила молодая женщина.

– Вы хотите взять Дельфи с собой? – спросил Роберт.

Рейчел бросила взгляд на Дельфи.

– Нет, ей, наверное, лучше остаться дома на случай… ну, на всякий случай.

– Прекрасно. – Роберт прикоснулся пальцами к шляпе, прощаясь с Дельфи, слегка поклонился Арни и повел Рейчел к двери. – Вы все мне расскажете по дороге на ранчо.

Лейн нарочно изгнал из головы все мысли о Рейчел, чтобы сосредоточиться на первоочередной задаче. Найдя Шильда там, где он его спрятал – в глубоком овраге за пределами Ласт Чанса, – он направился прямиком на ранчо «Кончик хвоста». На полдороге туда он встретил Рамона, и тот настоял на том, что проводит Лейна.

– Ваши дядя и тетя дома, – начал разговор обычно молчаливый Рамон.

– Я виделся с Чейзом вчера – недолго, – отозвался Лейн.

Рамон внимательно оглядел его из-под широких полей своего сомбреро.

– Вчера явилась толпа людей, которые искали вас. Вижу, что ваша жизнь не изменилась.

– Наверное вы удивились, – проговорил Лейн. И помолчав, добавил: – Не скажете ли чего мудрого, Рамон? Я помню, вы по каждому поводу приводили пословицу.

– В другой раз, дружище.

Они ехали молча, точно так же, как ездили в те времена, когда Лейн пас стада на этом ранчо своего дяди. Кони галопом взяли подъем, и стали видны дом и хозяйственные постройки. «Интересно, – подумал Лейн, – привыкну ли я когда-нибудь к виду этого огромного дома, в котором теперь живут Чейз и Ева».

Дом, окрашенный в приглушенные голубые и серые цвета, кое-где кокетливо тронутый розоватым, что напоминало ему о Еве, был так велик, что вполне мог назваться дворцом. На крыше в разных местах торчали четыре каминные трубы, из стен всюду выступали эркеры. Они привязали коней к коновязи у задней веранды. Лейн оглянулся на длинный низкий дом, стоящий в нескольких ярдах от новой постройки. В этом доме он родился, но у него не было чувства, что он вернулся домой. Он не был здесь счастлив. А если и был, то это время для него прошло так давно, что он его не помнил. С тех пор, как Лейн в последний раз видел старый дом, его отремонтировали и покрасили.

Рамон вошел в кухню нового дома, не постучавшись, и Лейн вслед за ним переступил через порог. Льюси, светловолосая жена Рамона, жарила на плите яичницу из золотисто-желтых яиц и маисовые лепешки. В другой части кухни за круглым дубовым столом, залитым солнцем, сидели маленькие копии Чейза и Евы – темноволосый, темноглазый мальчик и маленькая девочка с головой, покрытой ярко-рыжими завитками. Оба они с любопытством смотрели на Лейна.

Лейн кивком головы поздоровался с женой Рамона, а потом подошел к столу. Глядя на детей, он попытался вспомнить, сколько им лет – Рейчел говорила ему об этом.

– А вы кто? – спросила девочка.

Глаза у нее были зеленые, круглые и яркие, в точности как у матери.

– Я – Лейн Кэссиди. А вы кто?

– Вы – дядя Лейн? – воскликнул мальчик. – Я тоже Лейн Кэссиди. Ма и па назвали меня в честь вас. – Он соскочил со стула и, обежав вокруг стола, остановился рядом с Лейном. – Вы тот, кого все искали вчера. Вы, наверное, их видели. – В его голосе бы такой трепет, что Лейну стало неловко. – Вас искала целая ужасная толпа. Это было чертовски здорово!

Девочка стала на колени на стуле и посмотрела сверху на брата.

– Я все скажу, Лейн Кэссиди. Я скажу ма, что ты опять чертыхался. – И обратившись к дядюшке, она гордо сообщила: – меня зовут Элли, и мне пять лет.

Лейн протянул руку маленькой красавице.

– Рад познакомиться.

– А у вас дела плохи, дружище, – сказал Лейн-младший, – Па вчера был так взбешен – в жизни такого не видел. Ма говорит, чтобы он успокоился и подождал, что вы скажете, но па думал, что вы больше сюда не приедете. А вы взяли и приехали. – И мальчик добавил, потирая руки от восторга: – Вот поскорее бы все это увидеть!

К столу подошла Льюси, неся завтрак для детей. Обойдя Лейна, она поставила тарелки на стол. В животе у Лейна заурчало так громко, что Льюси кинула на него быстрый взгляд и улыбнулась.

– Рамон пошел сообщить мистеру Кэссиди, что вы здесь. Могу я предложить вам позавтракать?

– С удовольствием, – кивнул Лейн. – Если вас не затруднит.

Он смотрел, как эта стройная белокурая женщина вернулась к плите, и опять подивился, где это Рамон нашел такую: «Кончик хвоста» был довольно далеко от дорог, и насколько ему было известно, управляющий редко бывал в городе или где-нибудь еще. Хотя, впрочем, с тех пор как Лейн в последний раз видел Альварадо, прошло десять лет, а Лейн лучше, чем кто бы то ни было, знал, как меняется положение дел, если человек этого захочет.

Дети продолжали внимательно изучать гостя, а он взглянул в сторону коридора и пристроил шляпу себе на бедро. Он подождал, пока Льюси приготовит ему завтрак, и когда она подошла к нему и подала тарелку, он поблагодарил ее и спросил:

– Как это вы оказались здесь?

Женщина вспыхнула, как малина, и заправила за ухо выбившуюся прядь волос.

– Я… я работала когда-то с Евой. В Чайенне.

– Танцовщица?

– Была. Ее родственница сказала мне, что Ева вышла замуж за хозяина большого ранчо неподалеку от Ласт Чанса, и я приехала к ней на один день – повидаться. Я тогда попала в такое положение, в какое лучше не попадать, но несмотря на это Ева встретила меня с распростертыми объятиями и сказала, что я могу пробыть здесь столько, сколько мне нужно. – Она пожала плечами. – Эта поездка оказалась самой удачной из всех моих поездок. Потому что я встретила Рамона, и он попросил меня выйти за него замуж.

Лейн отдал шляпу Льюси, потому пошел к столу с тарелкой в руках. Элли сказала.

– Садитесь рядом со мной, дядя Лейн.

– Он будет сидеть рядом со мной. Я его тезка, а не ты. – И Лейн-младший показал сестре язык.

– Так нельзя делать, – заметил Лейн, усаживаясь между детьми.

– Ага. Ага. Сделаешь еще раз, и я пожалуюсь, – пригрозила Элли и тряхнула головой, отчего ее огненные кудри подпрыгнули.

Лейн возразил племяннице:

– А ябед никто не любит. – И тут же почувствовал себя грубой скотиной, потому что глаза девочки наполнились крокодиловыми слезами, которые тут же покатились по ее лицу.

– Ну, ну. Я прошу прощения, – Лейн наклонился к Элли и, не зная, что делать в такой ситуации, неловко погладил ее по головке.

Лейн-младший, ничуть не встревожась, сунул в рот хороший кусок яичницы и пробормотал:

– Не ловитесь на эту удочку, дядя Лейн. Она может зареветь, даже если у нее упадет шляпка. И это ничего не значит: ма говорит, что Элли унаследовала это от Эберхартов – они все были актерами и актрисами. Мы только что приехали из Калифорнии, мы туда ездили повидать бабушку и деда, и там…

– Лейн!

Ева Эберхарт Кэссиди ворвалась в комнату с театральными жестами, которые она унаследовала от своих предков-актеров. Ее рыже-золотые волосы были собраны в высокую растрепанную, но красивую прическу. Кроме юбки, на ней была накинута ночная кофточка с поясом. Между полами кофточки из пурпурного атласа виднелся кружевной лиф малиново-желтой сорочки.

Лейн вскочил, с радостью поняв, что по крайней мере Ева намерена встретить его приветливо. Как его встретит Чейз, выяснится позже.

Ева обвила его руками, и они крепко обнялись, а потом она отодвинулась и внимательно посмотрела на Лейна.

– Ты замечательно выглядишь, Лейн. После всего, что я слышала в эти годы, я не знала, чего ожидать. Но ты прямо как огурчик.

Лейн засмеялся и оглядел ее с ног до головы.

– А ты такая же красивая, какой я тебя запомнил.

Вспыхнув, она запахнула полы, но яркая пурпурная кофта почти сразу же опять распахнулась. Она повернулась к детям, которые созерцали эту встречу с нескрываемым любопытством.

– Познакомились с дядей? – спросила она, протянув руку к тарелке Элли и беря недоеденную лепешку.

– Я ему больше понравилась, – тут же пискнула Элли.

– Враки! – закричал Лейн-младший.

В комнату вошел Чейз Кэссиди в сопровождении Рамона, и беспорядок немедленно прекратился. Дети стихли и выжидающе смотрели на отца, любопытствуя, что он скажет своему племяннику, сбившемуся с пути истинного.

– Где Рейчел Маккенна? – спросил Чейз без всяких предисловий.

Ева повернулась к Лейну. Ее улыбка затуманилась, и она сказала:

– Шериф Вернермейер и деверь Рейчел были вчера здесь с толпой людей. Они искали тебя. Они сказали, что ты убежал с Рейчел, а я говорила им, что они, наверное, ошибаются, что невозможно, чтобы ты…

– Ева! – проговорил Чейз, и в голосе его явно прозвучало предостережение.

Она замолчала в ожидании объяснений Лейна.

Лейн взглянул на Рамона и Льюси, потом на детей. Он не собирался ни вдаваться в объяснения, ни задавать вопросы Чейзу при этих слушателях.

– Могу я поговорить с вами наедине? – спросил он дядю.

Ему показалось, что Чейз кивнул несколько неуверенно, потом тут же вышел из комнаты, и Лейн пошел за ним по пятам.

– Я тоже пойду, неважно, понравится это вам или нет, – предупредила Ева, стащив последний кусок лепешки с тарелки дочери и направляясь следом за мужчинами по широкому коридору.

Идя за Чейзом, Лейн не мог не заметить дубовый паркет и бархатную дорожку на полу, изящные столики у стен. Коридор вел в парадные комнаты в передней части дома. Справа находилась двустворчатая дверь, Чейз распахнул ее. Лейн и Ева вошли следом за ним в гостиную, и Чейз закрыл дверь.

Проходя мимо камина, перед которым стояли кресла и диван, Лейн сразу же обратил внимание на потолок, расписанный вручную цветочным орнаментом розового и бирюзового цвета. Камин украшала ручная резьба и декоративные плитки тех же цветов, что и роспись на потолке. На полу у камина стояло нечто, напоминающее футляр для египетской мумии в миниатюре.

– Интересная штука, – заметил Лейн.

– Фамильная, – ответила Ева, засмеявшись.

Лейн сел у второго огромного окна-фонаря. Со времени своего тюремного заключения Чейз не выносил маленьких помещений без окон, и новый дом отражал то предпочтение, которое Чейз отдавал светлым, полным воздуха комнатам. Ева уселась было напротив Лейна, но тут же вскочила.

– Не хочешь ли еще кофе, Лейн? А ты, дорогой?

Мужчины отказались.

Ева села и внимательно посмотрела на мужа. Лейн полагал, что тот вышлет Еву из комнаты, но Чейз позволил ей остаться, поэтому и Лейн не стал возражать, зная, как умеет Ева в случае надобности успокоить мужа.

– Начнем с того, что Рейчел в полной безопасности. Когда я видел ее в последний раз, она была у себя дома и мирно почивала.

На мгновение в комнате воцарилось молчание, а потом Ева прошептала:

– О Боже!

Поняв, на что он намекнул, Лейн быстро поправился:

– По крайней мере, ее экономка сказала мне именно это.

Чейз явно успокоился и опустился на край туго набитой софы.

– Ты все уладил? Или нам опять следует ожидать, что шериф ввалится к нам в любую минуту?

– Не знаю. Надеюсь, что нет.

Темные глаза Чейза вспыхнули, а губы искривились.

– Черт побери, вот это ответ. На кухне сидят мои дети, а ты не знаешь, навлек ли ты неприятности на наш дом?

Ева подсела к мужу и похлопала его по руке.

– Ну, Чейз…

– Никаких «ну, Чейз», остановил ее муж.

– То, что я расскажу вам обоим, должно храниться в строжайшей тайне, – и Лейн выразительно посмотрел на Еву. – Понятно?

Та энергично кивнула и уселась поудобней.

– Понятно.

Чейз молча ждал, что скажет Лейн дальше.

– Единственный человек, который знает, что происходит на самом деле, – это Рейчел. Короче говоря, я – сыщик из «Агентства Пинкертонов» и работаю там почти шесть лет.

– А завтра свиньи полетят по воздуху, – пробормотал Чейз, запуская пальцы в волосы.

– Я прошу прощения, что никогда не следовал вашим предписаниям, дядя Чейз, но даже вам придется согласиться, что такая выдумка слишком необычна для меня. Меня завербовали из-за моей репутации, и все эти годы она служила мне крышей. Сюда я приехал по делу. Вчера мне пришлось принять некое неожиданное для меня самого решение, которое касается Рейчел.

– Но если ты сыщик, почему тебя ищет шериф? – поинтересовалась Ева.

– Я занимаюсь тайным расследованием по собственной инициативе. Моя работа сейчас не санкционирована «Агентством», потому что я отстранен от должности на шесть недель – но это уже другая история.

– Какая работа? Ты можешь нам рассказать? – Ева заерзала на своем кресле.

Лейн глубоко втянул воздух, потом выпустил его. Он посмотрел Чейзу прямо в глаза.

– Я приехал сюда, чтобы выследить Джентльмена-Грабителя. Все вы слыхали о нем. Он грабит поезда в этих краях последние два года. Мне очень неприятно говорить об этом, дядя Чейз, но среди тех, кого подозревает «Агентство», вы – на первом месте.