– Анника!

Очнувшись, она посмотрела на Кейса, на лице которого было написано откровенное нетерпение, и поспешно опустилась на стул, выдвинутый для нее Баком. Бак сел напротив Кейса. Откинувшись назад, он закинул одну руку за спинку стула и с видом человека, покорившегося неизбежному, приготовился слушать.

– Кофе? – спросил Кейс.

Бак покачал головой. Анника, переводившая взгляд с Кейса на Бака и обратно, тоже отклонила предложение брата. Мужчины, сидевшие за столом напротив друг друга, напоминали ей титанов в преддверии битвы. В Бастид-Хиле, подумала она вдруг, должно быть, до сих пор обсуждают их драку.

– Я знаю, что произошло между тобой и моей сестрой, – сказал Кейс без всякого вступления.

Анника почувствовала, как щеки ее заливает краска. Даже не поднимая головы, она знала, что Бак смотрит на нее.

– Кейс…

– Я благодарен тебе за то, что ты сделал для меня и Розы, и поэтому не стану тебя ни к чему принуждать. – Кейс подождал, когда взгляд Бака вновь обратился на него. – Но при сложившихся обстоятельствах я не позволю тебе остаться сегодня на ночь под одной кровлей с моей сестрой. Ты будешь спать в домике вместе с моими работниками.

Сознавая, что Кейс прав, что он сам на его месте поступил бы точно так же, Бак промолчал, не возразив ему ни словом. Он больше не смотрел на Аннику; алый румянец на ее лице сказал ему, что она смущена откровенностью брата.

Что, подумал Бак, он может ответить Кейсу Сторму? Ничего. Тому, что случилось тогда в Блу-Крик, нет оправдания. Опустив голову, он глядел на свою разорванную, в пятнах засохшей крови рубашку, на свои натруженные, в шрамах и ссадинах руки, с изумлением спрашивая себя, как он вообще осмелился к ней прикоснуться.

Она казалась лучом солнца посреди сумрака, и ее светлое в полоску платье все еще выглядело безупречно чистым, несмотря на то, через что ей пришлось пройти сегодня. Сейчас, когда она сидела, выпрямившись, на краешке стула – строгая и неприступная, – ему с трудом верилось, что он занимался с ней любовью на собственном столе. Не мог он и представить эту новую, элегантную Аннику Сторм в своей хижине.

– Что такое сказал тебе Ричард, что тебя так расстроило? – спросил у Анники Кейс.

Бак поднял голову. Ему тоже хотелось знать, что сказал Аннике Текстон.

Анника сделала глубокий вздох и посмотрела брату прямо в глаза.

– Это я хотела бы обсудить с тобой позднее. Сейчас же, поскольку ты оскорбил нас с Баком обоих, я думаю, мы с ним имеем право хотя бы на один разговор наедине. Если ты, конечно, кончил отчитывать нас, как непослушных школяров.

Бак поспешно прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Надо отдать Аннике должное: на свете не много найдется женщин, обладающих достаточным мужеством, чтобы противостоять такому человеку, как Кейс Сторм. Молча Кейс допил свой кофе, поставил кружку на стол, поднялся и направился к двери. На пороге, однако, он остановился и обернулся.

– Пойду прослежу, чтобы Ричард не задерживался, и навещу также Розу с Джозефом. Надеюсь поговорить с тобой, Анника, в библиотеке после твоей беседы с мистером Скоттом.

Когда он вышел, Анника вздохнула. Она была как на иголках и по-прежнему сидела на краешке стула, явно готовая в любую минуту вскочить на ноги и выбежать из комнаты. На Бака, который, как она чувствовала, не сводил с нее глаз, она старалась не смотреть.

– Я… – нарушила она наконец молчание, медленно проводя пальцем по краям дырочки от сучка в столешнице. – Я прошу прощения за поведение брата, который был с тобой непростительно груб, учитывая то, что ты для него сегодня сделал.

– Да, конечно. Я его избил, сломал ему дверь, ударил твоего жениха. Работенка, надо сказать, была проделана неплохая, – произнес Бак с юмором, но на губах его не было улыбки.

На веранде послышались чьи-то шаги. Как оказалось, пришли два работника Кейса чинить дверь. С грохотом они поставили на пол ящик с инструментом и начали устанавливать дверь на место, то и дело бросая любопытные взгляды на сидевшую за столом парочку.

Глядя на работающих мужчин, Бак тихо спросил:

– Они тоже все о нас знают?

– Разумеется, нет, и сейчас я жалею, что призналась в этом даже брату.

– Если ему было все известно, то почему же он не убил меня сегодня утром, когда у него была возможность это сделать?

Анника пожала плечами.

– Мне кажется, ты не остался у него в долгу и тоже нанес пару крепких ударов. И потом, Кейс совсем не такой уж плохой, каким может показаться при первой встрече.

Она поднялась.

– Мне нужно посмотреть, как там Баттонз. Идем со мной наверх, я помогу тебе привести себя в порядок.

Бак хотел было ответить отказом, хотя это и лишало его удовольствия побыть еще какое-то время с Анникой наедине, но как всегда у него не хватило решимости воспротивиться ее желаниям, и он последовал за ней, когда она начала подниматься по лестнице, восхитительно шелестя юбками.

Ей не нужно было предупреждать его о том, чтобы он не шумел, он слышал громкие крики Баттонз, не желавшей укладываться в постель, еще когда накладывал швы Розе. Когда они подошли к комнате, отведенной для нее и Баттонз, Анника открыла дверь и отошла в сторону, пропуская Бака вперед. Баттонз, лежавшая на пуховой перине посреди горы белоснежных, украшенных вышивкой подушек, крепко спала. Бак попытался прочесть поговорку, вышитую на ближайшей из них, невольно подумав при этом, не рукой ли Анники была сделана вышивка. Как будто догадавшись, о чем он подумал, Анника сказала:

– Роза купила эти подушки у какой-то женщины в городе. Мы с ней не слишком хорошие портнихи.

– А… – протянул Бак, начиная уже задыхаться среди обилия кружев, воланов и бантиков, окружавших его в этой комнате. Все это было настолько ему непривычно, что Баку тут же захотелось выбежать из комнаты и где-нибудь укрыться.

В растерянности он застыл посреди комнаты, боясь каким-нибудь неловким движением разбудить Баттонз, боясь присесть даже на краешек белоснежной постели или стул у окна с роскошной обивкой в своей пыльной, грязной одежде. Ему страстно хотелось дотронуться до Баттонз, убрать у нее со лба кудряшки и пощупать шелковую ленту, украшавшую ворот ее ночной рубашки, но она так сладко спала в обнимку со своей старой деревянной куклой, что он не рискнул, боясь потревожить ее сон.

Он отвернулся, и взгляд его упал на игрушки, разбросанные во множестве на ковре. В стоявшем в углу детском кресле-качалке сидела красиво одетая кукла с фарфоровой головой и руками, а перед ней на полу толпились вокруг игрушечного Ноева ковчега маленькие деревянные фигурки животных. На столике возле кровати лежала какая-то книга. Он взял ее, прочел название «Книга про домовых» и, открыв посередине, замер, разглядывая изображенных на страницах маленьких забавных человечков.

– Она обожает подобные истории, – сказала Анника.

От неожиданности он вздрогнул и, поспешно захлопнув книгу, положил ее снова на столик. Анника тем временем вылила из кувшина воду в тазик для умывания и опустила туда полотенце.

– Садись, – она показала ему на стул.

– Я не думаю… – начал было он и покачал головой.

– Пожалуйста. Позволь мне за тобой поухаживать.

Послушно он опустился на стул и застыл в ожидании ее прикосновения. В следующее мгновение она подошла к нему, держа в руке влажное полотенце, и он едва не потерял голову. Шелест ее шелковых нижних юбок казался оглушительным, от нее веяло теплом весеннего дня, и она пахла совсем как розовая вода. Он затаил дыхание, когда она начала обтирать ему лицо. Прикосновения ее пальцев были так легки, что он едва их ощущал.

Он почувствовал, она на мгновение заколебалась, прежде чем прижать полотенце к его губам, и, когда она все же это сделала, он закрыл глаза, представляя, что влага, которую ощущали его губы, была влагой от ее поцелуя.

Открыв глаза, он увидел, что ее лицо находится всего лишь в нескольких дюймах от его лица. Она смотрела на него так, будто хотела взглядом проникнуть ему в самую душу и узнать все его секреты, сокрытые там. Его охватило страстное желание заключить ее в объятия, но внезапно она показалась ему такой же неприкосновенной, как бесценный музейный экспонат. Он почувствовал невыразимую муку и едва не выбежал тут же из комнаты.

Когда он вдруг подался назад, Анника моментально отступила и, пытаясь скрыть внезапную дрожь в руках, принялась нервно мять полотенце. Она едва не поцеловала Бака, когда он закрыл глаза. Какова бы была его реакция, если бы она это сделала? Бак все еще не сказал ей причины своего неожиданного появления. Приехал ли он за ней? Она видела, что он сидит как на иголках, явно желая поскорее уйти, но старалась не думать об этом, страшась момента, когда он наконец встанет и выйдет из комнаты.

– Ты нашел коробку с пуговицами, которую я оставила на столе? – Не успели эти слова соскользнуть у нее с языка, как его лицо потемнело и взгляд стал ледяным. Она поняла, что сделала ошибку, спросив его об этом.

– Да. Но я не нуждаюсь в твоей милостыне.

– Милостыне? О чем ты говоришь?

– Я решил, ты их оставила в качестве платы.

Анника наморщила лоб. Дрожь в пальцах уменьшилась, но она все еще боялась выпустить из рук полотенце, не до конца доверяя себе. Машинально свернув и развернув его, она переспросила:

– Платы? За что? Я оставила их, чтобы показать тебе, что мы уехали не по своей воле. Клемменс и его приятели не дали мне времени написать тебе записку и позволили лишь упаковать наши с Бейби вещи. Мне казалось, ты догадаешься, что нас увезли насильно, поскольку в противном случае я непременно забрала бы эти сокровища Бейби с собой.

– Я решил, что ты меня бросила.

Анника уставилась на него в изумлении.

– Как ты мог такое подумать?

– В тот момент я был не в слишком-то хорошей форме, чтобы задавать себе подобные вопросы.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что был тогда не в слишком хорошей форме?

– Ничего.

– Бак?

– Ну, в общем я вернулся в тот день домой, когда уже светила луна. У меня была не слишком-то приятная встреча с этой кошкой, пумой, о которой я тебе говорил.

Она вновь скомкала полотенце, которое уже аккуратно сложила.

– Ты был ранен? Насколько серьезно? – Он выглядел вполне здоровым на первый взгляд, и она не видела на нем никаких следов ран, помимо ссадин и синяков, полученных им в драке с Кейсом.

– Я был ранен в ногу. А потом у меня началась лихорадка, и я, скорее всего, умер бы, не случись Старому Теду проезжать мимо.

Глубоко потрясенная, она опустилась на стул рядом с ним, и в ту же секунду он встал.

– Ты мог бы умереть, а я так никогда об этом бы не узнала… – проговорила она еле слышно.

Слегка прихрамывая, Бак пересек комнату и встал спиной к окну.

– Тебя бы расстроила моя смерть?

В мгновение ока Анника вскочила на ноги.

– О чем ты говоришь, Бак Скотт? – мысленно порадовавшись тому, что Баттонз всегда спит крепко, она, однако, тут же понизила голос. – Когда мы виделись с тобой последний раз, я сказала, что люблю тебя. Мои чувства с тех пор не изменились. – Она глубоко вздохнула, собираясь с силами, и задала ему вопрос, который мучил ее с того момента, когда он здесь появился: – А твои?

Соврать он ей не мог. Но не мог также сказать и правду.

– Нет, – ответил он. – Я по-прежнему желаю того, что для тебя и Баттонз будет наилучшим. Я приехал повидать ее, убедиться, что она счастлива.

– Выходит, ты приехал не за мной? Мгновение он молчал, глядя ей прямо в глаза. В страхе она ждала его ответа.

– Посмотри вокруг себя, Анника. Забудь о своих фантазиях и постарайся увидеть, какова жизнь на самом деле. Мы с тобой принадлежим к разным мирам, и какие бы то ни были надежды, которые я лелеял, они были полным сумасшествием. – Он провел рукой по волосам, тряхнул головой и, ухватившись обеими руками за подоконник, прислонился к нему спиной. – Мой приезд сюда лишь подтвердил то, что мне и так было известно с самого начала. Теперь я окончательно убедился, что ты не сможешь жить со мной в горах. Но я вижу, что Баттонз сможет приспособиться к иному образу жизни. У нее будет все, чего она заслуживает.

– Возможно, сейчас все так и выглядит, но она ложилась спать со слезами на глазах на протяжении, по крайней мере, двух недель после нашего приезда сюда.

– Уверен, она уже забыла об этом. – Он на секунду замолчал, явно подбирая слова. – Мне, однако, не хотелось бы, чтобы она жила с тобой и Текстоном.

– Все это уже в прошлом. К тому же неужели ты думаешь, что я захочу теперь выйти за него замуж?

– Он будет дураком, если от тебя откажется.

Она пересекла комнату и встала прямо перед ним.

– Скажи, что ты не любишь меня.

– Не делай этого, Анника. Оставь все, как есть.

На мгновение она почувствовала соблазн сказать ему о ребенке, которого – в этом у нее сейчас почти не было сомнений – носит. Это был верный способ удержать его возле себя. Однако она тут же отказалась от этой мысли, не желая, чтобы он попал в западню, как одно из тех животных, на которых он ставил капканы. Он должен прийти к ней сам, по доброй воле, отказавшись от всех этих слабых отговорок, будто он недостаточно хорош для нее и они слишком далеки друг от друга, чтобы их могла соединить даже любовь.

Отвернувшись, дабы он не увидел ее слез, она подошла к умывальному столику и положила полотенце рядом с тазиком для умывания.

– Думаю, тебе лучше уйти, пока я не совершила какой-нибудь глупости.

– Анника…

Она услышала его шаги, почувствовала его позади себя, он стоял неподвижно, очевидно ожидая, когда она повернется. Она стиснула вешалку для полотенец на умывальнике с такой силой, что, как ей показалось, едва не переломила ее.

– Я проведу ночь в домике для работников ранчо, – услышала она голос Бака.

Она выпрямилась, но не обернулась.

– Ты попрощаешься завтра с Бейби? – с трудом выдавила она из себя и подумала: «Ты попрощаешься завтра со мной?»

Стоя уже в дверях, он помедлил и бросил взгляд на спящего ребенка.

– Я не могу.

Она увидела в оконном стекле его отражение. Увидела, как он подошел к постели и, наклонившись, нежно поцеловал Бейби-Баттонз в щечку. Она закрыла глаза, чтобы отгородиться от этой картины, при виде которой ей словно ножом полоснуло по сердцу.

Анника встретилась с Кейсом в библиотеке после того, как накормила работников ранчо ужином, состоявшим из холодного цыпленка и жареной картошки. Ужин, естественно, не шел ни в какое сравнение с теми, какие готовила Роза, но он был съедобным, и никто не остался голодным. Бак не появился за ужином вместе с остальными, но, осторожно расспросив ковбоев, Анника выяснила, что он действительно устроился на ночь в домике для работников ранчо. В ужасе, что он может уехать до того, как она поговорит с ним наедине еще раз, Анника решила чуть позже отнести ему ужин. Когда она уже собиралась выйти, на кухню явился Кейс с требованием, чтобы она немедленно шла в библиотеку. Ужин Баку вызвался отнести Джим, и она, растерявшись, не смогла придумать никакого благовидного предлога, чтобы отказать ему в этом.

Медленно она последовала за братом через холл в темную прохладную библиотеку. Кейс зажег лампу, и она огляделась. Библиотека Кейса напоминала отцовскую, в которой все стены также были заняты книжными полками, а в центре стоял массивный стол и стулья с мягкими сиденьями. Не все полки были заставлены книгами – пока, – и на свободном месте стояли фотографии в рамках членов семьи Сторм и родственников Розы в Италии. Анника взяла с полки небольшую фотографию в серебряной рамке, на которой была запечатлена вместе с Кейсом, когда ей было шесть лет, за год до того, как он уехал учиться. Снимок ясно передавал свойства их натур: она сидела, склонив голову набок и весело улыбаясь в объектив, тогда как Кейс, гордый и неулыбающийся, стоял рядом с ней с покровительственным видом. И они держались за руки. Она поставила фотографию на полку, чувствуя, что вся ее тревога улеглась. Кейс всегда ее любил. Он поможет ей разрешить дилемму, перед которой она сейчас стояла. Обернувшись, она увидела, что он сидит, скрестив ноги, на краю стола, явно ожидая, когда она заговорит.

– Как новорожденный?

– Прекрасно. Роза его покормила в первый раз. Он молодец.

– Ты уже окончательно решил назвать его Джозефом? – Анника тянула время и знала это, как знал и Кейс.

Все же он ответил:

– Да. Джозеф Калеб Сторм, в честь нашего отца и отца Розы.

Это были именно те слова, в каких она нуждалась, чтобы начать нелегкий для себя разговор.

– Ты скажешь мне правду, если я задам тебе очень личный вопрос?

Кейс весь напрягся, она поняла это, увидев, как он заерзал на столе и расправил плечи.

– Почему бы нам не начать с того, что в первую очередь и привело нас с тобой сюда? Я хочу знать, что сказал тебе Ричард Текстон, вынудив тем самым Бака Скотта полезть в драку. Или, может, у Скотта просто такая привычка, сначала ударить, а уж потом задавать вопросы?

Проигнорировав последние слова брата, Анника сказала:

– Ричард заявил, что кровь когда-нибудь обязательно даст о себе знать. Что он был рад, что узнал о моей дикой натуре до того, как мы поженились.

Кейс встал на ноги, но остался стоять за столом, с каменным лицом, ожидая продолжения.

– Ричард утверждает, будто в Бостоне уже много лет сплетничают о маме. – Анника глубоко вздохнула и заставила себя повторить жестокие слова Текстона: – Люди задаются вопросом, сказал он, не распутничала ли она с индейцами и не этим ли объясняется то, что она вышла замуж за полукровку? По его словам, все вокруг гадают, откуда ты вообще взялся? Мне этого тоже никто никогда не говорил. И я хочу наконец узнать правду.

Лицо Кейса потемнело. Еще никогда ей не доводилось видеть на нем такого мрачного выражения. Стиснув кулаки, он посмотрел ей прямо в глаза.

– Сядь.

Не менее упрямая, чем он, Анника осталась стоять, хотя по его тону и поняла, что все сказанное ей Ричардом было правдой.

– Сначала ответь мне.

Кейс вздохнул.

– Нашу мать изнасиловали подонки из индейской резервации, когда ей не было еще и шестнадцати. Большинство ее родственников погибли при нападении индейцев. Ее младшую сестру и брата взяли в плен, и впоследствии те предпочли остаться жить с сиу. Узнав, что беременна, она не пожелала от меня избавиться, хотя это и привело к ее разрыву с голландскими родичами. Остальное тебе известно. Калеб повстречал ее, когда она жила в Айове. Вскоре после этого они поженились, и он меня усыновил. Мне было тогда пять лет. А через год родилась ты.

Анника попыталась представить мать шестнадцатилетней девушкой, потерявшей семью, изнасилованной, а потом обнаружившей, что беременна неизвестно от кого.

– Подумать только, что все эти годы ее жизнь в домике в прериях и встреча с Калебом казались мне всегда настоящей волшебной сказкой! О Господи! Бедная мама. – Анника подняла глаза на Кейса и, повинуясь внезапному порыву, взяла его за руку. – По крайней мере, ты действительно мой брат. Временами я думала, что они тебя просто усыновили.

Кейс привлек ее к себе и крепко обнял.

– Когда я все узнал, мне не захотелось посвящать тебя в это. Тебе тогда было всего четырнадцать лет, и мы решили, что ты слишком расстроишься. Мама, вполне понятно, не могла да и не хотела говорить о своем изнасиловании. Уверен, они и мне ничего бы не сказали, если бы я сам не вытянул этого из Калеба.

– Поэтому ты тогда и уехал из дома так внезапно? – Она стояла, все так же уткнувшись лицом ему в рубашку, и голос ее прозвучал глухо. Кейс кивнул.

– У меня вдруг появилось странное ощущение, что я себя совсем не знаю. Мне всегда стоило большого труда сдержать свой гнев. В Бостоне я постоянно сталкивался с проявлениями нетерпимости и, так как не умел молча сносить оскорбления, я научился отвечать на них с помощью кулаков. И когда я узнал про себя правду, меня неожиданно охватил страх, что я становлюсь похожим на того, кто меня породил.

Анника слегка отодвинулась и посмотрела ему в лицо.

– Нет, это просто невозможно. Не могу понять, как я могла так долго оставаться в блаженном неведении, не замечая того, что происходит вокруг!

– Ну, понять это не слишком трудно. Мама с Калебом старались оградить тебя от всех забот и тревог. С тобой постоянно находился кто-нибудь из них или Рут. А потом ты много лет жила в пансионе. В первый раз ты познакомилась с бостонским обществом в лице Ричарда, и до некоторой степени я даже рад, что он разоткровенничался и выложил все начистоту.

– Я так счастлива, что не вышла за него замуж.

Кейс улыбнулся.

– Я тоже. Полагаю, сейчас тебе ясно, почему я был так уверен, что мама поймет твое… положение. Даже если ты беременна, Анемек, они с Калебом никогда тебя не осудят. Как и я. Если хочешь, мы с Розой воспитаем твоего ребенка и, разумеется, Баттонз.

Анника отошла от брата и, обойдя стол, встала лицом к Кейсу.

– Неужели ты уже даже не сомневаешься в том, что Бак на мне не женится?

– Что он сказал тебе, когда вы с ним говорили наедине?

С трудом Анника сдержала внезапно подступившие к глазам слезы.

– Он сказал, что приехал лишь повидать Баттонз. Убедиться, что она здесь счастлива.

– Он лжет.

– Ты так думаешь? – воскликнула она с надеждой.

– Я знаю. После той трепки, что я ему задал, всякий на его месте тут же бы убрался из города, если бы тебя не любил. А когда мы сидели в тюрьме, он спросил меня, вышла ли ты замуж за Ричарда.

– В тюрьме?

Кейс криво усмехнулся и пожал плечами.

– Ты же знаешь Зака. Он посадил нас с Баком в одну камеру после нашей драки, решив, очевидно, таким образом немного повеселиться за наш счет. В общем, я уверен, Бак явился сюда, чтобы помешать тебе выйти замуж за Ричарда, и это дает мне основание предположить, что он сам хочет на тебе жениться.

Анника скрестила на груди руки.

– Он сказал, что не хочет, чтобы Баттонз жила со мной, если я выйду замуж за Ричарда.

– Разве ты не сказала ему, что расторгла помолвку?

– Сказала, как и то, что люблю его по-прежнему. – Анника глубоко вздохнула и посмотрела брату в глаза. – Но это на него не повлияло. Он считает, что мы с ним принадлежим к разным мирам, и когда-нибудь разница между нами обязательно скажется.

– Возможно, он прав.

– А как же вы с Розой? Трудно найти более несхожих людей, и однако брак ваш оказался на редкость удачным. – Анника потерла себе плечи, пытаясь согреться, так как в комнату начал проникать ночной холод, а камин был не разожжен. – Я знаю, что Бак выглядит грубым и неотесанным, как настоящий траппер, но у него доброе, любящее сердце, и, как ты сам убедился сегодня, он прирожденный целитель. Год-другой соответствующей подготовки, и из Бака мог бы получиться замечательный врач. Он упрямый, такой же упрямый, как и ты, Кейс, но я люблю его.

– Для меня не имеет никакого значения, кто он, и даже то, что в прошлом он был охотником на бизонов. Главное – он превратил нашу жизнь в настоящий ад, когда снял тебя с того поезда. – Кейс провел рукой по волосам, убирая назад упавшие на лицо черные как вороново крыло пряди. – Ты сказала ему, что, по твоим расчетам, ты беременна?

– Нет. Я не хочу его заполучить таким способом. – Она вновь обошла стол и встала рядом с ним. – Боюсь, я потеряю его, прежде чем смогу переубедить. Он сказал, что утром уезжает.

Кейс обнял ее за плечи и повел к двери.

– Ты знаешь, я готов сделать все, чтобы тебе помочь. – Он остановился на пороге и наморщил лоб. – Если тебе нужно время, то, думаю, я смогу устроить так, что мистер Скотт здесь задержится.

* * *

Положив руки за голову, Бак лежал на койке и смотрел в потолок. Он лег не раздеваясь с намерением уехать с первыми же лучами солнца, но так и не смог уснуть. И в этом был виноват не столько храп спавших вокруг мужчин, сколько мысли об Аннике и Баттонз. Стоило ему закрыть глаза, и перед ним возникала Анника в своем роскошном платье, улыбающаяся ему, смотрящая на него с любовью, или Баттонз, сидящая на ковре в своей новой комнате в окружении игрушек.

Наконец он не выдержал. Поспешно опустив ноги на пол, он встал, расправил одеяло и взбил подушку. После чего, наклонившись, вытащил из-под кровати свои седельные сумки и ружье. Неожиданный порыв ветра заставил его повернуться к двери.

На пороге стоял Кейс Сторм и смотрел прямо на него. Бак с трудом сглотнул.

– Мне нужна твоя помощь, – произнес Кейс.

Это было последнее, что ожидал услышать Бак. Он решил, что Сторм явился сюда в столь ранний час, чтобы выкинуть его с ранчо до того, как проснется Анника. Внезапно он вспомнил о Розе.

– С твоей женой все в порядке? А с ребенком?

– Да, все отлично.

Мужчины в комнате начали просыпаться. Молодой парень с длинными висячими усами сел в кровати, протирая глаза.

– В чем дело, босс?

– Кто-то не закрыл как следует ворота корале, и почти половина бизонов сбежали. Разбуди остальных. Мы выезжаем через пять минут.

Парень быстро натянул брюки и начал будить остальных. Взгляд Кейса был все так же прикован к лицу Бака.

– Так ты едешь с нами? Боюсь, вчетвером мы не справимся, и твоя помощь окажется весьма кстати.

Бак задумался, взвешивая в уме последствия своего согласия. Скорее всего, они будут возвращаться днем, и он рисковал увидеть Аннику. И ему также придется прощаться с Бейби. Испытывая огромное искушение сказать Сторму, чтобы он сам загонял своих бизонов, Бак поднял седельные сумки и взвалил их на плечо.

– Ну? – Сторм преградил ему путь.

Бак посмотрел ему в глаза. Если он останется, то проведет в седле часы, вновь задавая себе все те же вопросы, которые, как ему казалось, он уже решил ночью. И если он останется, то может переменить свое решение.

– Я жду ответа, – сказал Сторм.

Работники уже оделись и один за другим потянулись к выходу.

Если он останется, то проведет с ней еще один день.

– Черт побери, – пробормотал Бак сквозь зубы. – Ладно, я еду с тобой.