Восемь недель спустя

Большой, сверкающий и так бросающийся в глаза, что это раздражало, черный лимузин, по обе стороны которого ехали две патрульные машины шерифа округа, а позади – настойчивый «гео-метро» и два внедорожника, припарковался на забетонированной площадке частного аэродрома в округе Ориндж, где дожидался Джек.

Он взглянул на часы – кортеж опоздал всего на восемь часов.

Это сложно было назвать удачным началом, но Джек твердо решил, что приступит к новой работе в хорошем настроении. Он напомнил себе, что речь идет о солидной сумме денег за каких-то два месяца работы. Последние пару недель, встречаясь с участниками турне, с представителями фирмы звукозаписи, с Лукасом Боннером и парнями, которых Джек нанял для охраны, ему удавалось заглушить противную мысль о том, что, пожалуй, эта идея была не самой удачной. Работа неплохая, но управляться со спонсорами турне было утомительно, а Боннер оказался настоящей занозой в заднице.

– Охрана двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю! – рявкал Боннер, как армейский генерал.

– Я понял, – отвечал Джек.

Теперь, когда они все распланировали и были готовы приступить к исполнению, Джек надеялся, что сможет держаться в тени, просто выполняя свою работу; не так уж это и трудно.

Лимузин резко остановился в нескольких футах от него; остановились и обе патрульные машины, из которых выскочили четверо представителей шерифа. Они одновременно схватились за свое оружие и отошли к задним бамперам, расположившись так, чтобы оказаться между пассажирами и нетерпеливыми кретинами из машин, едущих следом.

Передняя пассажирская дверца распахнулась с такой силой, что Джек удивился, как она не слетела с петель. Из лимузина вышла Мицци в обтягивающих белых джинсах, еще более обтягивающем пуловере с леопардовым рисунком и в непрактичных туфлях на таких высоченных каблуках, что в них можно было делать только одно – заниматься любовью, и поскакала прямиком к Джеку.

Он не мог не восхититься женщиной, умудрявшейся ходить на таких ходулях, а Мицци Дэвис делала это едва ли не лучше всех.

– Джек! – закричала она.

– Привет, Миц, – ответил он и бросил в рот жвачку, наслаждаясь тем, как подпрыгивали груди Мицци.

– Пожалуйста, извини, что мы задержались, малыш, – чуть задыхаясь, произнесла она.

– Опоздали на восемь часов, Миц. Надеюсь, это не дурной знак в преддверии новой работы.

Она сняла солнечные очки и укоризненно посмотрела на Джека.

– Восемь часов! Слушай, пупсик, ты получил мое сообщение? Вчера вечером Одри выступала в «Тунайт шоу». Мы просто не могли добраться до аэропорта раньше, тем более при таком оживленном движении! Ты его видел?

– Движение?

– Нет, глупыш! – воскликнула она, шлепнув его по руке. – «Тунайт шоу»!

– А-а, нет, – ответил Джек. – В общем, ты собрала все и всех вместе? Нам пора отправляться, – добавил он, увидев, как из «гео-метро» и обоих вседорожников выскакивают папарацци и начинают щелкать все подряд, в том числе представителей шерифа и лимузин Одри Лару.

– Только глянь! – промурлыкала Мицци. – Просто невозможно скинуть прессу с хвоста Одри. Сейчас она, наверное, самая популярная поп-звезда в целом мире! Ты можешь себе представить, с кем мне пришлось переспать, чтобы устроить ей «Тунайт шоу»? Впрочем, оно того стоило – Джей был просто в восторге.

– Замечательно. Давайте двигаться, – сказал Джек и похлопал по поручням трапа, ведущего в десятиместный самолет, предоставленный Одри фирмой звукозаписи для прибытия на шоу в Омахе, открывающее турне. Оттуда участники турне поедут на четырех фешенебельных автобусах.

Джек с трудом сдерживал волнение.

– Зови ее, пора двигаться, – повторил он, кивнув на лимузин.

– Смотри, чтобы с тебя шорты не свалились, зайчик, – подмигнула Мицци. – Сейчас я позову ребят.

Ребят. Джек предполагал, что Мальчик-Красавчик приедет с Одри, но у него вдруг возникло ощущение, что под «ребятами» скрываются не только два главных действующих лица.

И он не ошибся – едва Мицци повернулась и направилась в сторону лимузина, как водитель открыл дверцу и оттуда посыпался народ. Папарацци едва успевали сфотографировать каждого. Сначала вышли две женщины, потом Боннер и двое парней с сигаретами в руках, еще один парень, походивший на наркомана, подобранного на пляже. И наконец – мисс Одри Лару, женщина, ради которой Мицци продала бы своего первенца, если б сумела этим убедить прессу, что Одри – величайшая поп-звезда мира.

Может, она и есть звезда номер один, но Джек не мог забыть, что Одри еще и самая пылкая женщина на этой планете. Он был и доволен, и несколько раздосадован тем, что не приукрасил в воспоминаниях ни одной мелочи. Изящная фигура. Длинные ноги. Шелковистые волосы и губы, при одном взгляде на которые любой парень возбудится.

На Одри были огромные солнечные очки, потрепанная ковбойская шляпа, просто древние на вид джинсы (вероятно, она заплатила за них целое состояние) и белая ковбойская рубашка, завязанная узлом под очень красивой грудью, которая (с удовольствием вспомнил Джек) когда-то прижималась к его груди. И разумеется, на ногах непременные ковбойские сапоги.

Кроме того, она несла в руках сумку размером со штат Канзас. К сумкам у женщин просто какая-то страсть!

Похоже, Одри не замечала бурной деятельности вокруг себя – папарацци щелкали фотоаппаратами, люди хватали сумки и чехлы с гитарами. Она разговаривала по мобильнику, крошечный микрофончик гарнитуры болтался около ее рта. Одри, кажется, вообще не замечала окружающего мира. Она шла к самолету, свободной рукой рассекая воздух, полностью погрузившись в оживленный разговор. Остановилась только на мгновение, крикнула кому-го через плечо – камеры щелкали по-прежнему, – повернулась и пошла дальше, не прекращая разговора.

Одри пересекла бетонированную площадку, размахивая свободной рукой и шевеля губами в микрофончик, остановилась прямо перед Джеком и подняла голову.

Джек улыбнулся:

– Привет.

– Хорошо. – Ее глаза прятались за солнечными очками. – Слушай, мне пора, – произнесла она.

– Пора куда? – растерявшись, спросил он.

Одри указала пальцем с идеальным маникюром на микрофончик.

– Я позвоню позже, чтобы узнать, как дела, хорошо?

Она разговаривала не с ним, но Джек был совершенно уверен, что смотрит она именно на него, хотя трудно было это понять из-за ее нелепых очков.

– Хорошо, да. Позже, – сказала она. Потом, закончив разговор, Одри сунула руку в огромную, как Канзас, кожаную сумку, висевшую у нее на плече. – Значит, это ты будешь ограждать меня от психов, да? – спросила звезда.

Немного странное начало разговора.

– Да.

– Отлично, – произнесла Одри и вытащила из сумки крохотный черно-белый мохнатый шарик. – Проследи, чтобы он погулял перед тем, как мы взлетим. И еще мне нужна охлажденная вода в бутылках.

Джек обалдел.

Одри ткнула ему в руки кожаную сумку и собачку. Собственно, какую там собачку? На вид просто игрушку с дурацкой рыжей челкой над глазами. Собачка сердито зарычала.

– Эй! – требовательно окликнула его Одри.

– Прошу прощения, – сказал Джек, – повтори, пожалуйста, что я должен сделать?

– Просто проследи, чтобы Бруно как следует погулял, – повторила она, поставив собачку на землю.

– Что такое Бруно?

– Гавайская болонка. Вот поводок.

– Стой, стой! – воскликнул Джек. – Что, у тебя некому этим заняться? – спросил он, приходя в ужас от того, что ему придется выгуливать нечто, меньше всего похожее на собаку.

– У меня полно народу, чтобы этим заняться, – многозначительно ответила она и снова протянула ему поводок.

Джек бросил на нее гневный взгляд, но поводок взял. Маленький крысеныш начал царапаться.

– Да, и не забудь про воду! – добавила Одри, после чего бегом поднялась по трапу и исчезла в самолете.

Джек не сдвинулся с места. Он просто не мог шевельнуться, настолько его все это ошеломило. Она что, и вправду так поступила? Она в самом деле просто скинула на него спою живую игрушку?

– Черт, – раздраженно пробормотал он себе под нос и огляделся в поисках места, где песик мог сделать свои делишки.

Поскольку управлять самолетом фирмы Джеку не разрешили, хотя и могли бы, ему пришлось весь путь до Омахи лететь, сидя лицом к лицу с Одри.

Если она его и заметила, то виду не подала. Когда она никому не звонила и не разговаривала в свой микрофончик, то сидела, уткнувшись носом в какие-то бумаги. Джек не понимал – дулась ли она потому, что не получила воду, или потому, что он сунул ей Бруно обратно в руки и сказал:

– Держи.

Джек не мог понять, в чем дело. Она что, просто грубиянка или же недовольна тем, что ей наняли охрану? Так об этом, черт возьми, следовало сказать чуть-чуть раньше.

Он не мог не заметить, что остальные пассажиры не обращали на нее вообще никакого внимания. Лукас Боннер откупорил две бутылки шампанского сразу же, как только самолет оторвался от земли, объявив, что в этом полете празднует завершение своего альбома, и группа начала вечеринку.

Веселились все, кроме Одри. Она сидела, опустив голову.

Первые три часа полета Джек просто стискивал зубы. Он старался не смотреть на ее ноги – и на дразнящий вид ее груди, открывавшийся из глубокого выреза рубашки. Он старался не смотреть на ее губы и не вспоминать тот поцелуй и волосы, словно молившие о прикосновении мужских рук. Он старался… но ему ничего не оставалось, кроме как смотреть на нее и думать, какого черта она не разговаривает с ним или хотя бы не даст понять, что помнит его. Они знакомы. И чем дольше длился полет, тем сильнее Джеку хотелось заставить ее по крайней мере поднять глаза. В конце концов, он слегка толкнул ее ногой. Одри спросила, не поднимая головы:

– Что?

– Я решил попытаться снова сказать «привет», – произнес он. – Не думаю, что в первый раз ты меня как следует расслышала.

– Привет, – нетерпеливо ответила она и снова опустила взгляд к бумагам, словно ее побеспокоил какой-нибудь мальчишка-панк.

Отлично. Значит, вот так? Она пробралась на его пляж и на его колени, и будь он проклят, если позволит обращаться с собой как с надоедливым москитом. Джек подался вперед:

– Но ты ведь помнишь? Частный пляж? Лунный свет? Танец?

– Я в твоем айподе, – пробормотала Одри, не поднимая головы. – Конечно, я тебя помню. Я ведь сказала «привет»?

– А потом приказала принести тебе воды и выгулять эту штуку, которую ты называешь собакой. А потом и вовсе превратилась в ледышку.

Это заставило ее поднять голову.

– Ледышка? Я не ледышка. Я занята. В большинстве своем люди это понимают. И он не штука, он песик.

– Это не собака. Это детская игрушка. А ты настоящая ледышка.

Рот ее приоткрылся, но Одри поспешно закрыла его и нахмурилась.

– Господи, – пробормотала она. – Ладно, Джек. Попробуй понять – я лечу в свое первое турне по стране, поэтому довольно сильно занята работой. Может быть, тебе лучше не отвлекаться от своей работы, то есть обеспечивать охрану, как ты думаешь? Мы с тобой не будем пляжными приятелями. Мы даже видеться будем не так уж часто. Давай сразу же установим это простое правило, и ни один из нас не будет ожидать чего-то большего. Хорошо?

– Ого! – воскликнул Джек, откидываясь на спинку кресла. – Пожалуй, это один из самых теплых приемов, которые мне когда-либо оказывали.

Одри пожала плечами:

– Я просто говорю, что у меня очень много работы.

– Так много, что ты даже не в силах сказать «привет»? – с недоверием спросил Джек. – Большинство людей, несмотря на свою занятость, говорят «привет», просто чтобы дать понять, что встречались раньше. И мне казалось, что раз уж и буду выполнять для тебя грязную работенку – отгонять психов, ты вполне могла бы оказать мне эту небольшую любезность.

Одри вздохнула и раздраженно положила руки на кипу Оумаг у себя на коленях.

– Привет! Все? Ты доволен?

– Нет.

– Чего ты еще от меня хочешь?

– Вежливости, – ответил Джек. – Немного вежливости.

Она удивленно моргнула. А потом оглянулась назад, туда, где Боннер, сидя на подлокотнике кресла, к восторгу остальных пассажиров, рассказывал какую-то бесконечную байку. До Джека внезапно дошло.

– Ты из-за этого? – недоверчиво спросил он, глядя на Боннера. – Боишься, что я расскажу твоему дружку о нашем танце?

Одри широко распахнула глаза, но тотчас же сердито прищурилась.

– Нет. Он тебе все равно не поверит. Кроме того, какой смысл ему рассказывать, если это была обыкновенная глупость? Чем скорее ты об этом забудешь, тем лучше.

Джек негромко фыркнул и снова наклонился вперед:

– Ты считаешь, тот поцелуй был настолько хорош? Почему ты думаешь, что тут есть о чем помнить?

Одри покраснела и нахмурилась.

– Не важно, – ответила она почему-то очень неуверенно. – Пожалуйста, давай договоримся, что мы оба будем просто выполнять свою работу?

– Я-то обязательно буду выполнять свою работу, – сказал Джек и улыбнулся, заметив ее покрасневшие щеки. – Ты успокойся, ладно? Я здесь не для того, чтобы усложнять тебе жизнь. Просто хочется обычной вежливости.

Одри покраснела еще сильнее, что-то раздраженно буркнула, съехала на своем кресле вниз и подняла бумаги так, чтобы не видеть Джека.

Он ее больше не беспокоил, но сидел, твердо уверенный в том, что она не забыла тот чертов поцелуй.

Когда они наконец-то прилетели в Омаху, пассажиры вышли из самолета и расселись в ожидавшие их лимузины. Джек, Одри и Красавчик сели в разные лимузины и поехали в отель разными маршрутами.

В отеле выяснилось, что помощница Одри, рыженькая, которую Джек помнил по Коста-Рике, уже обо всем договорилась. Служащие отеля ждали Одри и Пупсика у заднего входа, чтобы провести их в номера через кухню, минуя толпу фанатов, собравшихся у парадных дверей.

Джек переоделся и собирался пойти в спортзал, чтобы и помощью нагрузок на тренажерах избавиться от досады и внезапного желания, но тут кто-то постучал. Едва Джек приоткрыл дверь, в комнату проскользнула рыжая.

– Привет! – торопливо сказала она, нырнув ему под руку. – Официально мы не знакомы. Я Кортни, личный ассистент Одри.

– Джек, – представился он, протянув руку.

Она соблазнительно улыбнулась, взяла его руку в две спои и потрясла ее.

– Похоже, ты собрался убегать, так что я быстро. Одри оставила в самолете гарнитуру от мобильника. Сходить за ней некому, поэтому Одри велела сделать это тебе. Я сейчас быстренько позвоню в самолет, чтобы тебя там кто-нибудь встретил.

Сначала Джек промолчал. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять – тут решили, что он станет мальчиком на побегушках. В первую очередь так решила сама Одри. Кортни подняла бровь. Джек усмехнулся и высвободил руку.

– Я занят, Кортни, – произнес он любезно.

– О?.. Ну все равно придется. Больше-то некому.

– Извини. Ничем не могу помочь, – ответил Джек и, улыбаясь, показал ей на дверь.

– Но… а что я скажу Одри? – неуверенно спросила Кортни, видя, что он уже открыл дверь и придерживает ее.

– Передай Одри, что я прошу ее вспомнить – меня взяли, чтобы я охранял ее, а не подбирал за ней вещи и не выгуливал ее чертова крысеныша. Поэтому если она еще раз попросит меня сделать что-нибудь в этом роде, пусть ищет себе другую охрану.

Кортни удивленно поморгала.

– Ой, – нерешительно произнесла она. – Ты… ты что, и вправду хочешь, чтобы я ей это сказала?

Джек наклонился так, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

– Слово в слово. – И снова выпрямился.

– Л-ладно… – Кортни посмотрела на него как на психа и медленно перешагнула через порог.

– До встречи, – сказал Джек и закрыл дверь.

Он так и не пошел в спортзал. Зато отыскал бар, где продавали его любимое пиво – к счастью! – потому что требовалась хорошая встряска, а до сознания начало доходить, что он, должно быть, совершил самую большую ошибку в жизни.