Laura Landon

Silent Revenge

© Laura Landon, 2013

© Перевод. А.С. Мейсигова, 2014

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

 

Глава 1

Джессика Стантон сидела у дальней стены нарядного бального зала и смотрела, как хозяин и хозяйка дома, герцог и герцогиня Стратмор, приветствовали очередного гостя. Как всегда, ее мало кто замечал, а случайное любопытство она привычно пресекала холодным взглядом.

Без сомнения, Джессика была единственной дамой во всем лондонском обществе, твердо решившей на всех балах играть роль серой мышки. Она сидела, аккуратно сложив руки на коленях, гордо выпрямив спину, и старалась не обращать внимания на четырех юных девушек, которые шли мимо, о чем-то болтая. Они удивленно посмотрели на нее, шепнули что-то явно неприличное, а потом сделали широкий круг, не желая и близко подходить к такой странной девушке, как Джессика. Ну и ладно, пусть говорят что хотят. Пусть называют ее монашкой, чудачкой, высокомерной выскочкой. Любое определение будет лучше правды.

Джессика с завистью глянула на элегантных дам в туалетах из шелка и атласа, кружившихся по залу рядом с одетыми по последней моде джентльменами.

Ей никогда не стать одной из них.

Отвернувшись, Джессика усилием воли оборвала эту мысль, а потом расправила складки старомодного платья из светло-зеленого бомбазина. Она посмотрела в сторону входа, где по широкой лестнице в зал спускались барон и баронесса Литтлбрук. Но Джессика ждала не их появления. Весь вечер она жаждала увидеть наряд одной дамы, и этой дамой была не баронесса.

Джессика разочарованно вздохнула и коснулась рукой идеально отутюженного кружевного воротника, намереваясь ждать столько, сколько потребуется. Терпение не входило в число ее достоинств, но она знала, что не уйдет отсюда, пока не увидит платье леди Пенелопы Драммонд. Она придумала его сама, нарисовала и тысячу раз представила. Нет, ей обязательно надо взглянуть на то, что в итоге получилось.

Переливчатая шелковая ткань будет самого нежного персикового оттенка – идеально для молодой женщины, только недавно вышедшей замуж. Платье украсят воланы из сплетенного вручную кружева цвета слоновой кости. Декольте сделают достаточно глубоким, чтобы соблазнять, но не настолько, чтобы его сочли вульгарным. Джессика закрыла глаза, представляя, как юная красавица будет выглядеть в ее наряде, и сердце забилось от волнения.

Разные покрои. Цвета. Великолепное дефиле самых модных одеяний, которые носят сливки лондонского общества. И многие из них придумала она сама. Из-за них Джессика, собрав волю в кулак, приходила на светские праздники и незаметно сидела в толпе, пока мир веселья и смеха вращался вокруг нее, не обращая на тихую девушку никакого внимания. Мир, частью которого ей никогда не стать.

За эти годы она словно превратилась в невидимое ничто. Конечно, ее приглашали на балы, а иначе и быть не могло, принимая во внимание близкое знакомство ее умершего отца с королевой и дворянский титул мачехи, также отошедшей в мир иной. В противном случае это было бы грубым нарушением этикета со стороны светского общества. Но все же Джессика никогда не чувствовала себя членом этого избранного круга. И принимала приглашения она вовсе не затем, чтобы туда попасть. О ее тайне могли узнать, но Джессика шла на риск только ради того, чтобы увидеть придуманные ею наряды.

Она глянула на пустую лестницу. Где же леди Драммонд?

Вдруг к ней направились трое молодых людей в длиннополых фраках. Явно осмелев от вина, они шли, слегка пошатываясь и загораживая спинами лестницу. Один из них был спереди, и двое подталкивали его под локти в ее сторону.

– Не желаете ли потанцевать, мисс Стантон? – спросил он, качаясь из стороны в сторону, словно волна на море.

– Может быть, – ответила Джессика с притворной улыбкой, надменно вздернув подбородок. – Я бы потанцевала с джентльменом, который хотя бы делает вид, что он способен стоять без поддержки друзей. Вы, к сожалению, этим требованиям не отвечаете.

После ее слов двое юношей громко рассмеялись, а сам незадачливый кавалер, покраснев как рак, отступил и отвесил такой низкий поклон, что чуть было не свалился на пол. Это вполне могло произойти – юный джентльмен едва стоял на ногах.

Джессика отвернулась, показывая, что вся троица ее совершенно не интересует. Она смотрела в угол до тех пор, пока молодые люди не отошли от нее. После этого Джессика обвела взглядом бальный зал. Леди Драммонд пока не появилась, но зато она увидела свою кузину Мелинду Уоллес, герцогиню Холлингсворт, которая шла прямо к ней. На ее губах играла улыбка.

– Я вижу, ты разрушила надежды еще одного благородного юноши потанцевать с недоступной мисс Джессикой Стантон, – сказала кузина, присаживаясь рядом.

Джессика ответила ей с тяжелым вздохом:

– Я буду очень рада, если благородные юноши перестанут питать какие-либо надежды по отношению ко мне.

Мелинда рассмеялась:

– Не стоит на это рассчитывать. Ты многих интересуешь своей недоступностью. Джеймс говорит, что в свете уже делают ставки, кому же удастся хотя бы пригласить тебя на танец.

Джессика опять тяжело вздохнула. Ее плечи поникли. Почему люди не могут оставить ее в покое? Мелинда накрыла ладонью сжатые в кулак пальцы Джессики.

– Твои попытки отгородиться от общества только всех раззадорили. Многие мужчины хотят стать первым, кто сможет разбить твою ледяную холодность.

Джессика видела в ее взгляде сочувствие и понимание. Мелинда была ей не только кузиной, но и другом, причем единственным. Едва научившись говорить, девочки уже играли вместе. С той далекой поры они стали близки, как сестры. Мелинда была одной из немногих в Лондоне, кто знал о ее тайне и относился к ней спокойно.

– Леди Драммонд уже здесь? – спросила она. Судя по нетерпеливому выражению лица, Мелинда тоже ждала появления этой дамы.

– Нет. И я не знаю, на сколько еще у меня хватит выдержки.

Мелинда понимающе улыбнулась, обнажая симпатичные белые зубки. Ее зеленые глаза вспыхнули от удовольствия.

– Я уже получила три комплимента по поводу моего платья, – сказала она. – Леди Симпсон не отставала от меня до тех пор, пока я не рассказала, кто мне придумал такой наряд.

Джессика улыбнулась в ответ:

– А ты объяснила, что это – единственный экземпляр? И что его создали специально для тебя?

– Да, – захихикала Мелинда. – А потом я упомянула имя портнихи. Случайно, конечно.

– Ну разумеется. – Джессика тоже не смогла сдержать улыбки.

– Уверена, что завтра днем к мадам Ламонт приедет новая клиентка. И все благодаря тебе. – Мелинда ободряюще сжала руку кузины и добавила: – Почему бы тебе не перейти со мной к окну? В этом углу очень душно, а из сада веет ветерком. Уверена, нам там будет лучше.

– Нет, Мел, – покачала головой Джессика. – Хватит и того, что я вообще появилась на балу. Мне не хочется привлекать к себе лишнее внимание.

– Никто не заметит, Джесс. Обещаю, я буду рядом и помогу, если…

– Пожалуйста, не надо, – прервала ее Джессика, тронутая искренней заботой кузины. – Я привыкла к одиночеству. Мне так нравится.

– Это поможет остановить сплетни. А то все считают тебя чуть ли не дикаркой.

– Мне все равно. – Джессика посмотрела на опустевшую лестницу, потом опять на Мелинду. Подруга смотрела на нее слишком серьезно, и ей это не нравилось. Лукаво улыбнувшись, Джессика произнесла: – Хочешь, я расскажу тебе все, что узнала, пока сидела тут и притворялась серой мышкой?

Глаза Мелинды засветились от радостного предчувствия.

– Ах ты, коварная шпионка! Конечно!

От этих слов Джессика рассмеялась.

– Значит, вот я кто! Ну ладно, дай-ка вспомнить. – Она приложила один изящный палец к щеке и задумчиво подняла взгляд к потолку. – Итак, леди Друзилла Энглвуд, само воплощение благовоспитанности, сейчас тайно встречается в оранжерее с одним джентльменом. По ее словам, от близости с ним она «чуть не падает в обморок».

– Не может быть! – изумленно воскликнула Мелинда. – И кто он?

– Лорд Дукеннен.

– У них что, любовь? – спросила Мелинда, недоверчиво глядя на нее во все глаза.

– Да. И очень большая.

– Но она выходит замуж за герцога Эдингтона.

– Только потому, что отец Друзиллы желает выдать дочь за герцога или, по крайней мере, маркиза. Дукеннен всего лишь барон.

– Бедная Друзилла. Она очень милая, – сказала Мелинда.

– Ужасно, что никто не желает посмотреть азалии хозяйки бала, – лукаво заметила Джессика. – Я слышала, они очень красивы в это время года.

– О нет, Джесс. Если их застанут вдвоем, разразится страшный скандал.

– Про скандалы рано или поздно забывают. А брак с нелюбимым мужчиной – это агония, которая длится всю жизнь.

Подруги обменялись серьезными взорами.

– Какие интересные у тебя суждения, Джесс, – проговорила Мелинда. – А я и не знала, что ты стала настоящим романтиком.

– Вряд ли меня можно назвать романтичной. Я просто вижу, что двух влюбленных насильно разделяют. Ведь Друзилла и Дукеннен любят друг друга. Грешно заставлять ее выходить замуж за другого.

Мелинда задумчиво закусила нижнюю губу.

– Хватит ли у нас смелости? – спросила она, глядя на дверь, ведущую в оранжерею.

Джессика ласково сжала ладонь Мелинды и ответила:

– Смотри, вон стоит лорд Парли и разговаривает с сестрой леди Манстер. Я слышала, он обожает цветы. Может, ему будет интересно показать своей даме азалии герцогини?

Мелинда согласно кивнула и, встав, сказала:

– Я принесу нам по стаканчику пунша и намекну ему на это.

Джессика довольно посмотрела на нее и опять расправила плечи.

– Если увидишь мужа, – сказала она, – передай, чтобы Джеймс держался подальше от акционерного общества, которое затевает лорд Мотли. Он ищет инвесторов для своего нового торгового предприятия. Боюсь, организаторам нельзя доверять. Я сомневаюсь в законности их планов. В разговоре они произносили такие слова, как «контрабанда» и «незаконный груз».

– Как ты об этом узнала?

Джессика ответила, пожимая изящными плечами:

– Удивительно, о чем только не говорят люди, когда думают, что их никто не слышит.

– Ладно, я пошла за пуншем. Скоро вернусь.

Джессика проводила подругу взглядом, а потом опять повернулась в сторону входной лестницы. Леди Драммонд, похоже, собиралась перещеголять всех великосветских дам в модном стремлении появляться на балах с опозданием.

Джессика разочарованно вздохнула и стала смотреть на танцующие пары, которые едва помещались в огромном зале для приемов. На мгновение она забыла обо всем, наблюдая за кружением толпы, сияющей всеми цветами радуги. Из этого состояния ее вывело появление Мелинды. В руках она держала два бокала.

– Лорд Парли очень заинтересовался азалиями, – сказала подруга. – А Джеймс попросил сказать тебе спасибо. Он знает, о какой авантюре ты говоришь, и благодарен за предупреждение.

Джессика взяла бокал и сделала глоток.

– Ты видела сегодня леди Эллис? – спросила она подругу. – Кто-то должен уже сжалиться над ней и объяснить, что в этом платье она выглядит нелепо. У нее слишком полная фигура для такого откровенного наряда, и женщине в ее возрасте не следует носить розовое. Ей лучше…

Вдруг Мелинда молча схватила подругу за плечо, и она тут же смолкла. Ее встревоженный взгляд удивил Джессику, и когда та приложила палец к губам, это чувство только усилилось. Джессика посмотрела по сторонам и обнаружила, что все в зале застыли на месте. Она никогда не видела ничего подобного. Это было очень странно.

Ошеломленные слуги встали как вкопанные, держа в руках подносы с бокалами. Музыканты неловко замерли с поднятыми в воздухе смычками. Скрипки смолкли, и сотни изумленных танцоров застыли, словно статуи в саду, открыв рты.

Джессика в замешательстве взглянула на Мелинду, и та изо всех сил сжала ее руку. Видимо, только что случилось нечто настолько невероятное, что это событие буквально парализовало все великосветское общество Лондона. Лицо Мелинды стало испуганным, и тогда Джессика глянула в ту сторону, куда смотрели все вокруг. На самом верху лестницы она увидела стоявшего в одиночестве мужчину.

И тут с ней случилось нечто невероятное – на какое-то время она словно выпала из реального мира, завороженно глядя на незнакомца, чувствуя его присутствие каждой клеточкой тела. Этот мужчина завладел ее вниманием, и Джессика слишком поздно поняла, что не в силах отвести взгляд от его высокой внушительной фигуры. Незнакомец просто стоял и смотрел вниз на изумленную толпу. От его горячего взгляда у Джессики мурашки побежали по коже.

Она неотрывно смотрела на нового гостя, ожидая, что тот сейчас сделает какое-то движение. Исходившая от него сила пугала ее и одновременно притягивала, и от этого ей было не по себе.

Мужчина стоял прямо, высоко подняв голову и расставив мускулистые ноги. Казалось, он готовился к битве.

Его черный длиннополый фрак едва налезал на широкие плечи, белоснежная манишка контрастировала с загорелой кожей. Своим высоким ростом и мускулистой фигурой незнакомец подавлял всех присутствующих мужчин в зале. Но не это заставляло неровно биться сердце Джессики, а полный смертельной угрозы взгляд незнакомца. Казалось, он был готов расправиться с любым представителем великосветского общества, который осмелился бы усомниться в его праве быть здесь.

Но никто не бросил ему вызов. Все стояли и смотрели на него, затаив дыхание. Они просто боялись его.

Незнакомец помедлил, как будто желая, чтобы изумленная толпа до конца прочувствовала ситуацию, а потом стал медленно, ступенька за ступенькой, спускаться по лестнице. Оказавшись в самом низу, мужчина поприветствовал хозяев с таким самоуверенным спокойствием, словно не замечал, что все вокруг следят за каждым его движением.

Джессика не хотела пропустить ни одной детали и наклонилась влево, глядя мимо полного джентльмена, который наполовину загораживал ей вид. Она завороженно смотрела, как широкоплечий мужчина наклонился и поцеловал руку герцогини. Судя по ее побледневшему лицу, она совершенно не ожидала такого поворота.

Затаив дыхание, Джессика ждала, когда же разразится буря. Удивительный незнакомец отвесил вежливый поклон. Суровое выражение его глаз не смягчилось, жесткие линии лица не расслабились. Когда он выпрямился в полный рост, герцогиня прижала дрожащую руку к сердцу. Похоже, ей стало по-настоящему дурно.

Мужчина понял, что хозяйка близка к обмороку, и потому коротко кивнул и пошел прочь. А несчастная хозяйка дома в итоге все-таки упала без чувств на руки своего мужа.

Странный незнакомец, казалось, не замечал того хаоса, который воцарился на балу из-за него. Он прошел в бальный зал, взял бокал у онемевшего лакея, а потом медленно внимательно огляделся вокруг.

Вдруг, неожиданно для себя самой, Джессика встала и шагнула вперед. Словно какой-то таинственный голос судьбы шепнул ей, что она должна обязательно получше разглядеть мужчину, прежде чем тот исчезнет из виду.

Незнакомец заметил ее движение, и его горячий пристальный взгляд встретился со взглядом Джессики.

Все ее чувства моментально обострились. Мурашки еще быстрее забегали по спине, сердце забилось чаще, усиливая неприятное ощущение неловкости. Мужчина нахмурился, и его брови превратились в одну широкую угрожающую линию. Выражение лица незнакомца словно предупреждало: он видит Джессику так же хорошо, как и она его. И он начеку.

Мужчина словно приковал Джессику к себе этим пристальным взглядом. От ее спокойствия и невозмутимости не осталось и следа. Кровь Джессики превратилась в огонь. Она хотела вдохнуть и не могла.

Незнакомец держал ее взглядом и вдруг отпустил. Сердце Джессики бешено прыгнуло в груди, как будто она упала с большой высоты. А мужчина направился к стеклянным дверям, за которыми был сад.

Ночная темнота окружила его, как будто он был ее порождением, и спрятала в своей чернильной черноте.

Мелинда буквально упала на стул и, уставившись в сторону сада, заявила:

– Он вернулся.

– Кто это был? – Джессика тоже смотрела на раздвинутые стеклянные двери, надеясь, что мужчина скоро вернется.

– Саймон Уорленд, граф Норткот.

– Его появление вызвало настоящий переполох. – Джессика обвела взглядом бальный зал. Никто из гостей не танцевал, лица у всех были встревоженные. Самые любопытные ходили от одной группы людей к другой, где громко обсуждали скандальное появление графа.

– Не могу поверить, что он пришел, – сказала Мелинда.

– Почему?

– Из-за скандала. Его отец погиб три года назад, и почти все считают, что его убил сам Норткот.

– А ты – нет?

Мелинда вздернула подбородок и ответила:

– В это не верит мой муж. Он дружит с графом с детства и считает, что тот не способен на убийство.

– Почему же он вернулся в общество? – спросила Джессика, удивляясь, как безоговорочно Мелинда полагалась на мнение супруга.

– Есть только одна причина, – решительно заявила подруга. – Ему нужно найти жену.

Джессика недоверчиво посмотрела на Мелинду, подняв брови. Судя по реакции присутствующих на балу девушек на выданье, они скорее бы легли в могилу, чем вышли за графа Норткота.

– Жену? – переспросила она.

– Да, – кивнула головой Мелинда. – Саймон разорен, и Джеймс говорит, что если не произойдет чуда, он все потеряет. К концу месяца поместье Норткотов должно перейти к кредиторам.

Джессика опять глянула в ту сторону, куда ушел граф. Она старалась разглядеть в темноте за дверями его силуэт.

– Мне жаль ту женщину, которая решится принести себя в жертву, – сказала Джессика. – Наверное, ее ждет незавидное будущее.

Непонятно почему, но она чувствовала, как будто между ней и графом есть какая-то связь. Их судьбы как две нити на одном куске материи – они не пересекались, но без них не получался узор.

Может, это потому, что они оба не были полноправными членами светского общества, хоть и принадлежали к нему по праву рождения.

Джессика обернулась в сторону лестницы, по которой в зал спускались гости. На ее верху стояла леди Драммонд, величественная, как королева. На ней было платье, ради которого Джессика пришла на этот бал.

Ее сердце сжалось от волнующего предчувствия и забилось быстрее. Наряд оказался восхитительным, прекрасным, достойным богини. Это было ее самое лучшее творение. Ей не терпелось увидеть, как на него отреагируют гости.

Джессика обвела взглядом зал, предвкушая восхищенные улыбки и удивленные вздохи. Но никто из гостей даже не смотрел в сторону лестницы. Все глядели сквозь открытые двери на террасу – туда, где исчез в темноте граф Норткот.

Джессика почувствовала, как все внутри нее опустилось. Леди Драммонд и ее новый наряд никого не интересовали. Вряд ли гости вообще заметили ее появление.

Саймон Уорленд постарался расслабить мышцы спины. Черт побери, появление в обществе далось ему сложнее, чем он предполагал. Граф сделал большой глоток превосходного бренди, которым угощал герцог Стратмор своих гостей, и уставился в темноту. Позади раздался звук приближающихся шагов, и его мышцы опять напряглись. Но когда незнакомец заговорил, он сразу расслабился.

– Да уж, Саймон, наделал ты шума. Твое появление будут обсуждать еще много недель.

Его давний друг Джеймс Уоллес, герцог Холлингсворт, пересек террасу и встал рядом с ним.

– Разве я мог пропустить такой бал? Это одно из самых важных событий сезона. – У Саймона сжалось сердце, но он подавил эмоции и глянул на дрожащую в хрустале янтарную жидкость. Наверное, ему лучше допить бренди залпом. Саймон уже поднес бокал к губам, но остановился, когда услышал слова Джеймса:

– Ты опоздал. Розалинд уехала десять минут назад.

Саймон еще сильнее обхватил пальцами тонкий хрусталь и сжал его.

– Какое невезение. А я так хотел повидаться с мачехой. – Издав притворный вздох, он опрокинул содержимое бокала себе в рот. Жидкость огненной рекой разлилась до самого желудка. И это ощущение ему очень понравилось.

– Признаться, я не ожидал увидеть тебя тут, – проговорил Джеймс, – но мое удивление не идет ни в какое сравнение с шоком бедной герцогини. Боюсь, она до сих пор не может прийти в себя.

– Прости, что не предупредил тебя, – со слабой улыбкой сказал Саймон. – Я до последнего момента не знал, удастся мне попасть на бал или нет. Ты же понимаешь, что приглашение мне никто не присылал.

– Могу ли я поинтересоваться, где ты его взял? – спросил Джеймс, скрещивая руки на груди и прислоняясь бедром к кованому ограждению террасы.

– Сегодняшнему веселью я обязан моему адвокату. Он знает человека, который знает человека, который… – Саймон рассмеялся. – Ну, ты понимаешь. – Он откинул голову и глубоко вдохнул ночной воздух. – Надеюсь, это не слишком дорого ему обошлось. Боюсь, я сейчас в таком положении, что еще не скоро смогу отплатить ему за помощь.

– Сколько бы это ни стоило, деньги были потрачены не зря, – ухмыляясь, заявил Джеймс. – Сколько шума ты наделал! Я никогда не видел такого переполоха. Жаль, что в зале уже не было Розалинд.

– Да. Очень жаль. Я хотел встряхнуть их всех.

Джеймс рассмеялся, а потом сказал:

– Если это была твоя цель, то ты достиг ее. Видел барона Вулзи? Чтобы удержаться на ногах, этот старый напыщенный дурак ухватился за статую богини Венеры – и как раз в самом неприличном месте! Красная от стыда баронесса едва смогла разжать его руку. Я было подумал, что стоявший рядом граф Карлайл сейчас точно упадет и его придется уносить на носилках. К счастью, графиня Карлайл толще его в два раза, и ей удалось удержать супруга на ногах.

Саймон попытался улыбнуться, но не смог. У него были совсем другие воспоминания. Он помнил шокированные взгляды, полные ужаса и отвращения. Лица, выражавшие изумление и страх.

– Они уверены, что это я его убил. Я прочитал это в их глазах. – Слова не улетели в ночной воздух, а подобно тяжелому ярму легли на плечи Саймона.

– Ну, ты же знаешь наше великосветское общество, – сказал его друг ровным, просто указывающим на факт голосом. – Чем невероятнее история, тем сложнее найти ей опровержение. – Джеймс помолчал, а потом все-таки задал главный вопрос: – Почему ты вернулся в Англию?

Саймон перевел дыхание, не зная, что сказать. Он и сам спрашивал себя об этом тысячу раз. Покачав головой, Саймон ответил:

– Я не знаю. Может, чтобы еще раз повидать Рейвнскрофт. Въехать через старинные ворота, подняться по лестнице, пройтись по комнатам. Вспомнить прошлое и сжать в кулаке родную землю, прежде чем потерять ее навсегда. Чтобы попрощаться с ней.

– Ты ничего не можешь сделать?

Сердце Саймона болезненно сжалось, и он сглотнул ком в горле.

– Кредиторы послали уведомление еще до того, как я покинул Индию, – сказал он. – Поместье разорено.

– А если бы ты приехал раньше?

– Это было невозможно, – после небольшой паузы ответил Саймон. В бокале еще оставалось немного бренди, и он допил его, впуская внутрь пьянящий огонь, который мог на минуту согреть ледяную кровь в его жилах. – Ты думаешь, отец сам себя убил?

– Не знаю, – покачал головой Джеймс. – Его тело нашли у подножия скалы на следующее утро после твоего отъезда. Возможно, он слишком много выпил и потерял равновесие.

– Но ты так не думаешь?

– Боюсь, правду мы никогда не узнаем. Кроме твоей мачехи, больше в поместье никого не было. А она говорит, что ничего не видела.

Саймон надолго замолчал. Он просто вдыхал прохладный воздух и чувствовал, как бренди приятно согревает его тело.

– Забавно, – наконец сказал Саймон, ставя пустой бокал на ограждение. – Пока отец был жив и проматывал состояние, я никак не мог его остановить. Теперь он мертв, но я опять бессилен, и родовое поместье уходит уже из моих рук.

Саймон закрыл глаза. Может, ему не стоило возвращаться. Не самый мудрый поступок – ехать в замок, который служил Норткотам домом со времен короля Эдуарда IV, и знать при этом, что скоро он будет навсегда потерян для тебя.

– Позволь мне помочь. Я бы мог…

Саймон открыл глаза.

– Не надо, Джеймс.

– Но это твои деньги. В ту ночь твой отец напился до бесчувствия и делал астрономические ставки. Я решил, что лучше пусть он проиграет деньги мне. Я хотел отдать их, когда он протрезвеет. Но на следующее утро его тело нашли у скалы.

Саймон молча смотрел в темноту.

– Саймон, это твои деньги.

– Я не возьму их. Если он правда убил себя, то, наверное, потому что протрезвел и понял, что натворил.

– Позволь мне все-таки помочь тебе. Я богат как Крез и могу дать тебе взаймы.

– Нет, Джеймс. Мое положение не настолько безнадежно, чтобы принимать подаяния. Даже от тебя.

– Никакое это не подаяние. Я даю деньги взаймы.

– Перестань.

Джеймс ненадолго смолк, а потом повернулся к другу и, выпрямившись, решительно заявил:

– Есть еще один путь.

– Нет, – поднял руку Саймон.

– Выслушай меня до конца и подумай, прежде чем отвергать предложение. – Он перевел дух и произнес: – Ты мог бы найти богатую жену.

– Жену? – с горьким смехом переспросил Саймон. – Я больше никогда не предложу свое имя ни одной женщине. А даже если бы и так, какая женщина вышла бы замуж за мужчину, который, по мнению света, убил своего отца? Какой отец согласится отдать дочь Саймону Уорленду, опозоренному, разоренному графу без денег и поместья?

– Но…

– Нет! – отрезал Саймон, сдвинув брови.

– А как же насчет наследника?

Губы Саймона сложились в язвительную ухмылку.

– Наследника чего? К концу месяца мне уже будет нечего оставлять своим сыновьям.

– Не может быть, чтобы все было так безнадежно. Уверен, найдется много богатых…

– Нет! – Саймон отвернулся от друга и, облокотившись о парапет террасы, обхватил голову руками. – Пусть лучше мой дом выставят на аукционе, чем я соглашусь жениться ради денег.

– Но тогда ты потеряешь все – и состояние, и поместье, и дом в Лондоне.

– Ну и пусть! – упрямо воскликнул Саймон. – Я лучше пойду просить милостыню на улицу, Джеймс, чем снова стану унижаться перед женщиной.

На террасе воцарилась неловкая тишина. Но в итоге Саймон все-таки повернулся к другу и сказал:

– Прости, Джеймс. Меня вдруг накрыла жалость к самому себе. Обещаю, больше такого не повторится.

– Ничего страшного, я понимаю твои чувства, – примирительно сказал герцог. – Ты уже был в Рейвнскрофте?

– Нет, я еду туда завтра. Меня не было три года, и я не знаю, что найду дома. Может, еще не все вещи продали или отнесли в ломбард.

– Твой отец… – Джеймс неловко откашлялся. – Я знаю, что его похоронили в семейном склепе в Рейвнскрофте.

Сглотнув комок в горле, Саймон спросил:

– Кто-нибудь пришел с ним попрощаться? Старые друзья?

– Было немного, – не сразу ответил Джеймс. – И слуги.

– И ты, – добавил Саймон.

– Да, и я.

– Спасибо. – Саймон глянул на пустой бокал из-под бренди. Он хотел выпить еще, но, к счастью, больше не было. Он и так провел слишком много дней в пьяном угаре до и после смерти отца. Чтобы с честью выдержать испытание сегодняшней ночью, ему следует оставаться трезвым. А завтра он может выпить и забыть обо всем.

– Пойдем, – сказал Джеймс, поворачиваясь в сторону бального зала, – представлю тебя жене. Мы еще немного побудем тут, а потом уже уедем, и пусть злые языки общества и дальше перемывают тебе косточки.

– Ты женился на той милой невинной девушке, о которой говорил, когда… – Саймон слегка запнулся. – Или это было до того?

– Да, – пришел ему на помощь Джеймс, заполняя неловкую паузу. – Мелинда Эвертон. Теперь – Мелинда Уоллес, герцогиня Холлингсворт.

– И ты счастлив?

– Да, счастливее не бывает.

Джеймс хлопнул Саймона по плечу и добавил:

– Как бы я хотел, чтобы ты встретил девушку, хотя бы наполовину столь же прекрасную, как моя Мел. Да ты сам сейчас увидишь.

– Тогда, дружище, скорее веди меня к любви всей твоей жизни, пока у меня еще есть силы встречаться с шокированной публикой.

– Моя Мелинда очарует тебя еще до того, как я закончу вас знакомить. Твое появление даже самых сильных выбило из седла, но она на твоей стороне и сделает все возможное, чтобы убедить всех вокруг, какой ты хороший.

– Я что, всех напугал?

– Конечно. Когда ты вышел, герцогиня Стратмор лишилась чувств.

– Понятно, – улыбнулся Саймон. – Честно говоря, меня не волнует, что обо мне думает общество. А страх – такое же нормальное чувство, как и остальные.

 

Глава 2

Джессика проснулась рано и уже не смогла заснуть. Она все вспоминала, как леди Драммонд стояла на верху лестницы, готовая появиться во всем великолепии на балу герцогини Стратмор. В такой момент все великосветские гости должны были смотреть на нее, замерев от изумления, как античные статуи в саду, восхищенные ее красотой и великолепием наряда, который придумала Джессика.

Но на нее никто не смотрел.

Гости, забыв обо всем на свете, обсуждали неожиданное появление графа Норткота. А Джессика и сейчас не могла забыть выражение его лица. Глядя на него, она ощутила, что под маской равнодушия Норткот тщательно скрывает душевные муки. Интересно, подумал ли так кто-нибудь еще, кроме нее?

Высокий, внушительного вида незнакомец возвышался над толпой, и его глаза пылали неистовой злостью, которая прожигала Джессику насквозь. Конечно, леди Драммонд в ту секунду никого не интересовала.

Черт бы его побрал!

Джессика с разочарованным стоном откинула одеяло, встала и направилась к умывальному столику в углу. Она плеснула на лицо пахнущую розовым маслом воду и, когда холодные капли коснулись ее разгоряченной кожи, словно очнулась. Ей в голову пришел отличный план.

Ей нужно создать для леди Драммонд новый наряд, такой же восхитительный, как и прежний. Только на этот раз, когда она появится в нем на публике, графа Норткота не будет, и все откроют рты от изумления при виде такой красоты.

Джессика вынула первое попавшееся платье из шкафа и надела его. У нее было всего лишь четыре дневных туалета и два получше, для появления на публике, потому времени на выбор тратить не приходилось.

Она носила только самые простые, обыкновенные платья, поскольку не хотела привлекать к себе внимание. К тому же Джессика опасалась, что по ее нарядам дамы могут узнать в ней того таинственного дизайнера, к которому они выстраивались в очередь, чтобы заказать бальный туалет.

Джессика собрала свои длинные темно-русые волосы в строгий пучок, который носила и в будни, и в праздники, а потом расправила белый накрахмаленный воротничок. Она шагнула к двери, но остановилась, услышав стук. На пороге появилась Марта, ее няня в детстве, а теперь – личная горничная.

– О, я рада, что ты проснулась, детка. Внизу в утренней гостиной тебя ждет мистер Кемпден.

– Айра здесь? – Джессика нахмурилась. – О боже. Я надеюсь, он пришел не ради платья, которое я обещала придумать его жене на день рождения! Оно пока не готово. Я не нашла нужный оттенок для шелковых оборок. Мадам Ламонт обещала прислать еще образцов. Айра сказал, что пришел из-за наряда?

– Нет, мисс.

Джессика глянула в зеркало, а потом повернулась к двери.

– Вели миссис Гудсон принести нам чаю и бисквитов.

– Разумеется, мисс.

Джессика вышла из спальни и побежала вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, как восемнадцатилетняя девушка. Появление Айры всегда так на нее действовало. Он был давним другом и советчиком ее отца, а после его смерти стал для нее по-настоящему родным человеком. Джессика считала Айру своим другом, и, значит, он тоже входил в круг тех немногих, которые знали о ее тайне.

– Доброе утро, Айра, – поздоровалась Джессика, входя в утреннюю гостиную и широко улыбаясь гостю.

Стоявший у окна мужчина повернулся и глянул на нее. За его спиной лил дождь, унылое серое утро окрашивало гостиную в ужасный серый цвет. Джессика обычно подбегала к нему и крепко обнимала. Но сейчас на лице Айры было такое выражение, что она сдержала порыв.

– Я тебя не ждала, – сказала Джессика. Ее улыбка погасла. – И не успела до конца придумать наряд для Эстер. Ты ведь за ним пришел?

Айра покачал головой.

– Нет, я тут не ради этого, – сказал он.

Глубокие морщины тревоги прорезали лоб дорогого гостя, в его глазах Джессика увидела страх. Ей стало не по себе. Она заметила, что Айра судорожно прижимает к груди коричневую кожаную папку для бумаг.

Вздохнув, Айра положил ее на стол и протянул руки к Джессике. Она тут же устремилась в его теплые объятия.

– Случилось что-то плохое? – спросила девушка, когда приветствие закончилось.

Айра взял руку Джессики своей мягкой рукой, а потом прижал ее к груди.

– Да, случилось нечто ужасное. Тебе лучше присесть, Джессика.

Ее сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Она села в кресло и стала ждать, когда Айра объяснит, что заставило его так волноваться.

– В чем дело? Наверняка все не так страшно, как ты думаешь.

Друг, который заменял ей отца с пятнадцати лет, посмотрел на нее и покачал головой. Джессика похолодела от страха.

– Не знаю, как сообщить тебе об этом, – сказал Айра, вытирая пот со лба, – но… – Он запнулся. – Ох, Джессика, я только что узнал, что твой сводный брат, барон Танхилл, жив!

У Джессики сдавило грудь, словно на нее обрушилась скала. Она инстинктивно ухватилась за ручки кресла. У нее не было сил вдохнуть воздух. Нет, такого не может быть!

– Что? – шепотом спросила она.

– Лорд Танхилл жив. И он возвращается в Англию.

– Нет. Это какая-то ошибка, – произнесла Джессика, чувствуя, как кровь отхлынула от ее лица.

– Нет, дорогая. Он действительно жив. Мой друг только что вернулся из Индии и сказал, что видел его там. Я навел справки, убедился в этом и только потом приехал к тебе.

– Он умер, – возразила Джессика, качая головой. – Нам так сказали. Он утонул десять лет назад, и его тело выловили в реке.

– Да, твой брат хотел, чтобы все поверили в его смерть. Но это неправда.

Джессика встала с кресла. У нее дрожали ноги. Кожа стала холодной и влажной, дышать ей удавалось с большим трудом.

– Я в это не верю, – сказала она. – Зачем ему надо было инсценировать собственную смерть? Для какой цели?

– Лорд Танхилл задолжал одним опасным людям огромную сумму денег. Убедив всех в своей смерти, он избавился от долгов.

– Тогда зачем рисковать и возвращаться в Англию?

Лицо Айры стало еще мрачнее.

– Он возвращается за твоим наследством.

– Наследством? – со смехом переспросила Джессика. – Но у меня нет никакого наследства.

– Пожалуйста, Джессика, сядь. – Айра взял ее за руку и усадил обратно в кресло, потом взял папку со стола и сел на диван напротив. Джессика наклонилась вперед, не желая пропустить ни одного слова. – Я думал, что об этом никто не знает, кроме меня, – начал Айра, сжимая папку. – И был уверен, что унесу этот секрет с собой в могилу. Но теперь слишком поздно. Каким-то образом Танхилл узнал об этом.

– О чем, Айра?

Он вздохнул и вынул из папки какую-то бумагу.

– Это завещание твоего отца. В нем говорится, что твой дом в Лондоне и все в нем должны перейти к твоей мачехе, баронессе Танхилл, а после ее смерти – к ее сыну лорду Танхиллу.

Слова Айры будто взорвались внутри нее. Казалось, голова просто не выдержит такого ужаса и разлетится на куски. Джессика сжала ладони в кулаки, пытаясь взять себя в руки. Она не могла потерять свой дом. Это было ее убежище. Надежная гавань, в которой она пряталась от любопытных взглядов и болтливых языков.

– Это ужасно, – сказала Джессика, борясь со слезами, которые были готовы уже закапать по щекам.

– Завещание составлено достаточно хитро, – произнес Айра. – В нем говорится не только о доме. Согласно последней воле мистера Стантона, когда тебе исполнится двадцать пять лет, лорд Танхилл получит твой дом и все в нем. А вот деньги, завещанные отцом, перейдут к твоему мужу.

– Мужу? – удивленно воскликнула Джессика. – Но я же не замужем.

– Твой отец считал, что проживет еще долго и найдет тебе хорошего мужчину, который станет должным образом заботиться о его дочери.

Джессика откинулась на спинку кресла. Что же ей делать? Дом скоро достанется ее сводному брату, и куда же теперь деваться? О том, что ей все-таки придется выйти в мир людей, не могло быть и речи. Ей едва хватало храбрости выходить на балы, куда ее приглашали. И она появлялась там только с Мел и только для того, чтобы увидеть воочию одно из своих платьев.

– Как бы я хотела, чтобы папа никогда не женился на этой леди Танхилл! – в сердцах воскликнула Джессика. – Эта женщина не любила его.

– Да, она была разорена, – покачав головой, согласился Айра. – И вышла замуж ради денег. Но и твой отец женился на ней только из-за титула. После болезни твой отец так и не смог смириться с тем, что случилось. В его глазах ты осталась прежней девочкой, и потому он даже подумать не мог, что тебе будет сложно найти мужа. Ради твоего будущего отец женился на леди Танхилл. Он считал, что если добавит к своим деньгам еще и титул, то его дочери не составит труда занять самое высокое положение в обществе и выйти замуж за достойного человека.

Джессика ничего на это не ответила. Конечно, Айра говорил правду. Но какое это имеет отношение к тому, что происходит сейчас?

Джессике стало совсем нехорошо. Действительно, новость, которую сообщил ей друг отца, поразила ее в самое сердце. Не важно, есть у нее муж или нет, – согласно завещанию она в любом случае теряла дом и все, что в нем находилось.

Джессика подняла голову и посмотрела на Айру. Может, он подскажет ей выход?

Друг отца заговорил. Но сказал он совсем не то, что хотела услышать от него Джессика. Нежно взяв ее руки в свои, пожилой мужчина заявил:

– Это еще не все, дорогая.

После такого заявления комната закружилась у Джессики перед глазами. Если бы она стояла, то, наверное, упала бы на ковер.

– Не может быть, – прошептала девушка. – Но у меня ничего нет, кроме дома. Колину больше нечего у меня забирать.

– Ты забыла про деньги, о которых я сказал в самом начале.

– И что с ними?

Айра помрачнел еще больше. Ему явно не хотелось отвечать на вопрос, но он все-таки сделал это:

– Ты не замужем, следовательно, они перейдут к тебе.

Эти слова как громом поразили Джессику.

Наследство перейдет к ней!

К ней!

Джессике захотелось смеяться. Она облегченно перевела дух и воскликнула:

– Ну, тогда все в порядке! Не понимаю, почему ты такой печальный? – Она радостно сжала руки Айры и добавила: – Ох, Айра. Значит, волноваться не о чем, разве ты не видишь? У меня будет наследство, пусть и маленькое, а еще мне платят деньги за мои наряды, так что я как-нибудь справлюсь. Мне не нужно много денег, и я буду тщательно следить за расходами.

Джессика понятия не имела, сколько денег завещал ей отец, но это было не важно. Дамы света и дальше будут покупать ее наряды. Она сможет себя обеспечить.

Ей в голову пришла одна мысль, которая еще больше обнадежила ее:

– Кстати, Айра! Может, лорд Танхилл не захочет обременять себя содержанием дома в Лондоне? Может, он откажется от него?

Ей достаточно было одного взгляда на гостя, чтобы понять – Айра так не думал. Наоборот, его лицо помрачнело как туча. Он покачал головой и принялся с поникшими плечами перебирать бумаги в кожаной папке, пока не нашел нужный документ. Айра передал его Джессике со словами:

– Вот сколько ты будешь стоить, когда тебе исполнится двадцать пять. Это то самое «маленькое» наследство, которое тебе оставил отец.

Джессика пробежала глазами текст и в самом конце нашла нужную цифру. Ее лицо побледнело, голова опять закружилась. Никогда она не была так близка к обмороку, как в этот момент.

– Тут нет ошибки? – спросила Джессика.

– Цифра верная, – ответил Айра.

– Но… – Джессика опять глянула на ошеломительную сумму. – Откуда папа взял столько денег?

Айра налил в чашку едва теплого чая и глотнул. А потом сказал:

– Небольшую часть он унаследовал от своего отца. Но в основном это доход от торговой компании, которую основал мистер Стантон. Он хорошо вел дела, был очень бережливым и дальновидным. Да, порой ему просто везло, но в основном, конечно, такое богатство пришло к нему благодаря его способностям. Я бы назвал твоего отца гением по части торговли. Он был словно древнегреческий Мидас – к чему бы ни прикасался, все превращалось в золото. К нему за советами порой обращалась сама королева.

Джессика опять взглянула на огромную цифру внизу и сказала:

– Мне и в голову не могло прийти, что отец скопил так много денег. Я была бы рада и небольшой сумме, которая поддержала бы меня сейчас и в старости.

– Очень жаль, что мой друг действительно не оставил тебе такое скромное наследство, – убежденно сказал Айра. – По мне, так это просто ужасно, что в свои двадцать пять лет ты станешь одной из самых богатых женщин в Англии. При таком раскладе защитить тебя от Танхилла будет очень непросто.

Джессика недоуменно нахмурилась.

– Что это значит? – спросила она.

– Не знаю, как ему это удалось, но лорд Танхилл знает о твоем огромном наследстве.

– Почему ты так решил?

– Потому что он уже обратился за помощью к Персивалю Уэстчестеру, одному из лучших адвокатов страны. Мой близкий друг работает в его конторе. Как только ты получишь наследство, Танхилл начнет против тебя дело.

– Против меня? С какой целью?

– Чтобы доказать твою недееспособность, убедить суд, что ты не в в состоянии сама распоряжаться такой суммой. – Айра провел рукой по голове, приглаживая редкие седые волосы. – Танхилл собирает документы, чтобы стать твоим законным опекуном. А потом упрятать тебя в какую-нибудь закрытую лечебницу. Ему нужны эти деньги, и он пойдет на все, чтобы их получить.

У Джессики потемнело в глазах. Увидев, что ей стало дурно, Айра похлопал ее по щекам. Она вздрогнула и невидящим взглядом уставилась на него. А потом закрыла глаза, пытаясь прийти в себя.

Понятно, что под словом «лечебница» Айра имел в виду сумасшедший дом. Место, где здоровые люди держали под замком тех, кто хоть немного да отличался от них. О существовании которых все хотели забыть. В таких заведениях жестокость и насилие были обычным делом, а о доброте и сочувствии не стоило и упоминать. Общество прятало там всех, у кого был какой-то изъян, и забывало о бывших своих членах до самой их смерти.

Мысль о том, что ей, возможно, придется жить среди этой грязи, убожества и болезней, пугала Джессику до смерти. Действительно, она была готова скорее умереть, чем провести всю жизнь взаперти, в сером каменном мешке с решетками на окнах. Ей уже и раньше доводилось слышать угрозы о сумасшедшем доме, когда лорд Танхилл жил с ней под одной крышей. Повторения того ужаса она не перенесет.

– Колин способен на такое? – спросила Джессика. Но в глубине души она знала ответ. Конечно, способен. Ведь ему известна ее тайна.

Боже мой, как же ей было страшно!

Джессика проглотила ком в горле и добавила:

– Что мы можем сделать? Как нам справиться с ним?

– Есть только один выход, Джессика, – ответил Айра. – Ты должна выйти замуж. За сильного мужчину, который будет способен защитить тебя от Танхилла.

Джессика покачала головой:

– Но я не могу выйти замуж! – Она знала, что сказала это слишком громко. Наверное, сейчас ее голос походил на голос какой-нибудь сумасшедшей, за которую хотел выдать ее Колин. – Кто возьмет меня в жены, Айра? Кто из всего Лондона согласится жениться на дурочке?

– Ты не дурочка.

– Скажи об этом людям, которые станут переходить на другую сторону, если узнают о моей тайне. Скажи об этом тем, кто, как и мой брат, решит, что меня нужно запереть в сумасшедшем доме. Изолировать от общества.

– Брак – твое единственное спасение.

– Неужели ты не понимаешь? – с отчаянием в голосе воскликнула она. – О замужестве не может идти и речи. Ни один мужчина во всей Англии не согласится жениться на мне.

– Мне кажется, ты ошибаешься. У тебя теперь есть огромное наследство. От претендентов на твою руку не будет отбоя. Ради таких денег многие готовы жениться на ком угодно, а ведь ты еще очень молода и красива.

Джессика вскочила с кресла и принялась шагать из стороны в сторону. Ей надо было подумать, мысленно прокрутить все доводы «за» и «против» такого шага. Наконец она остановилась и сказала Айре:

– Предположим, я найду того, кто согласится взять меня в жены ради денег. Но ведь нет никакой уверенности в том, что он сам не сдаст меня в сумасшедший дом!

– Тут ты права, – согласился Айра. – Просто нужно отыскать такого мужчину, который был бы достаточно храбрым, чтобы противостоять Танхиллу, и достаточно благородным, чтобы не предать тебя в тяжелую минуту.

– Я не могу сделать это, Айра. Я не способна настолько довериться чужому мужчине, вручить ему свою жизнь.

– У тебя нет выбора. Одной тебе с Танхиллом не справиться. Нам известно, что этот человек на все пойдет, чтобы забрать твои деньги. Боюсь, что только человек такой же безжалостный и сильный, как и он, способен оградить тебя от сводного брата.

– Ты уверен, что Колин не сможет навредить мне, если я выйду замуж?

– Когда это случится, Танхилл уже никак не сможет забрать твои деньги, ведь по закону они перейдут к твоему мужу. А без них ты ему не нужна. К тому же у тебя появится защитник.

По щекам Джессики потекли слезы. Она упрямо вытерла их и прошептала:

– Но я не хочу замуж.

– Это единственный выход, дорогая.

Джессика молчала. Впервые с тех пор, как она оказалась оторванной от обычного мира людей, девушка поняла, что на этот раз ей одной не справиться.

– Я боюсь, Айра, – проговорила она.

– Это понятно. Я тоже боюсь.

Джессика достала носовой платок и вытерла предательские слезы, которые продолжали струиться по ее щекам.

– Айра, но у меня осталось совсем мало времени.

– Я знаю, – ответил пожилой мужчина.

Она собрала всю свою волю в кулак и выпрямила плечи. Ей исполнится двадцать пять уже через шесть дней…

В тот день они так и не пришли к какому-то решению. Айра скоро ушел, сказав, что его ждут неотложные дела. Стоя на пороге, он обнял ее и постарался утешить, как мог. Но в конце еще несколько раз повторил, что только поспешное замужество может спасти ее от сводного брата.

После его ухода Джессика опять заметалась по комнате, словно пойманное в клетку животное. Она знала натуру Колина, сама лично наблюдала, каким жестоким и подлым тот мог быть. И не представляла, где можно найти такого мужчину, который был бы настолько храбрым и безрассудным, чтобы не испугаться нападок Колина, и настолько добрым, чтобы не поддаться искушению и не сослать нелюбимую жену куда подальше.

Джессика думала об этом целый день, но ничего путного не шло ей в голову. Она не могла спокойно есть и только бесцельно бродила по дому. При мысли о том, что скоро ей придется покинуть его, уехать в никуда, у нее слезы наворачивались на глаза.

Наконец Джессика села в кресло и уронила голову на руки. Наступил вечер, и силы окончательно покинули ее.

И в этот самый тяжелый момент что-то щелкнуло у нее в голове. Вдруг перед мысленным взором Джессики возникла темная фигура высокого внушительного мужчины, который рискнул и пошел наперекор мнению общества. Джессика с усилием отогнала видение. Она отказывалась думать, что этот образ может стать реальностью. Да, ему хватило храбрости бросить вызов светским сплетникам, но это не значило, что он может справиться с дьявольской сущностью Колина.

Она подошла к окну, но за ним не было ничего, кроме темноты. Город замер и погружался в сон.

Мел сказала, что Норткот был самым близким другом ее мужа и что Джеймс готов доверить ему свою жизнь. Если герцог так высоко его ценит, значит, можно предположить, что он достаточно благороден, чтобы не предать беззащитную женщину. К тому же Джессике было известно, что Норткот отчаянно нуждался в деньгах. Он задолжал кредиторам и, чтобы расплатиться с ними, собирался продать родовое поместье.

Джессика закрыла глаза, и перед ней опять возник граф Норткот. На этот раз она представила, как исходящая от него несгибаемая мужественность окутывает ее, подобно невидимому плащу. Джессика позволила себе заглянуть в его пылающие глаза, с вызовом смотрящие на всех вокруг. И когда она оказалась под покровительством силы Норткота, то наконец ощутила себя в безопасности. Ей стало легко и спокойно.

Неужели такое возможно?

Ее сердце бешено забилось при мысли о том, что, вероятно, она нашла решение проблемы. В конце концов, разве граф вчера на балу не напугал до смерти весь лондонский свет? Она видела это собственными глазами. У Колина не хватит духу преследовать такого человека.

Джессика стала обдумывать эту идею, задавая те вопросы, ответы на которые помогли бы ей четко представить всю ситуацию. Разве Мел не говорила, как отчаянно он нуждается в браке с богатой женщиной? Ведь граф может скоро потерять свое родовое поместье, если только ему не удастся жениться на больших деньгах. А для нее такое замужество станет идеальным решением ее единственной и самой страшной из возможных проблем.

Брат больше не будет ей угрожать, а граф спасет поместье от продажи на торгах. Им обоим этот союз принесет только выгоду. Конечно, она никогда не будет требовать от него привилегий, полагающихся жене графа. Подумав, Джессика решила, что и сам Норткот не захочет выводить ее в свет в качестве своей супруги. Особенно когда узнает о ее тайне.

Джессика сдвинулась на самый краешек кресла, еще раз обдумывая свое решение. И с каждой секундой оно нравилось ей все больше. Ей было страшно вручать свою жизнь в руки незнакомого мужчины, но еще страшнее было знать, что ее сводный брат готов пойти на любую подлость, чтобы добраться до денег. Джессика почти не сомневалась – с помощью адвокатов Колин в итоге упрячет ее в сумасшедший дом.

Итак, решение было принято. Она тут же встала и дернула за шнур звонка.

– Ходжкисс, велите приготовить карету, – приказала Джессика.

 

Глава 3

Саймон вытянул длинные ноги к камину и удобнее уселся в большом кресле с кожаной обивкой темно-малинового цвета. Уютное сиденье с высокой спинкой было одним из немногих предметов мебели, которые остались в его лондонском доме.

Саймон потрогал треугольную дыру в коже, радуясь тому, что из-за этого дефекта кресло отказались принимать в залог. Он также радовался, что на кровати у изголовья обнаружилось пятно, а одна ножка у его письменного стола вдруг начала болтаться. В огромном доме оставалось совсем немного вещей, которые из-за всяких поломок пока не забрали кредиторы.

Саймон обвел взглядом полупустой кабинет, а потом взял бутылку со стола и вылил остатки янтарной жидкости к себе в бокал. Он выпил бренди залпом и поставил бутылку на пол. Та покачалась из стороны в сторону и упала.

Саймон хотел опьянеть. Ему надо было забыть о сегодняшнем дне.

Его слуга Санджай, которого он привез из Индии, словно прочитал его мысли. Темнокожий, небольшого роста мужчина пересек комнату и, как всегда очень тихо и осторожно, поставил на стол вторую бутылку, а потом нагнулся, чтобы взять пустую.

– Очень скоро ты начнешь жалеть, что поступил так по-глупому и настоял на том, чтобы ехать со мной в Англию, – сказал ему Саймон.

– Этого никогда не произойдет, хозяин. Моя мать и сестры живы только благодаря вам. Я сам живу только благодаря вам.

– Но Джая мертва.

– Потому что пришло ее время расстаться с жизнью, хозяин. Вы сделали все, что могли. И я благодарен вам. Одной жизни не хватит, чтобы отплатить вам за то, что вы сделали.

Санджай зажег еще несколько свечей и расставил их по разным углам комнаты. В кабинете стало светло, почти как днем. Но пламя огня не могло прогнать уныние, царившее в доме.

– Думаю, я должен буду найти вас в следующей жизни, – сказал Санджай, поправляя фитиль одной свечи, которая начала мигать и гаснуть. – Чтобы закончить начатое дело. Может, я вернусь к вам в теле осла, чтобы носить ваш груз и везти вас туда, куда вы захотите.

Саймон слегка улыбнулся, тронутый такой верностью индуса.

– Почему-то мне кажется, что из тебя выйдет плохой осел. – Он наполнил бокал бренди из новой бутылки и сделал глубокий глоток. Его голова сама откинулась на подушку, и Саймон закрыл глаза. – Хотя, может, твои боги правда обратят тебя в какое-нибудь животное. Боюсь, службу такому слабому хозяину они не сочтут полезным делом. Да ты и сам это понимаешь.

– Вы слабеете, только когда на ваше тело нападают злые духи. Рано или поздно вы справитесь с ними. – Санджай открыл тяжелые портьеры и впустил в кабинет свет от полной луны. – Лихорадка давно уже не приходила мучить вас, хозяин. Может, она нашла для этого более подходящую душу.

Санджай подбросил дров в камин, и Саймон уставился на танцующие языки пламени, подняв бокал к губам. Он сомневался, что ему когда-либо удастся справиться со «злыми духами».

Крепкий бренди, который он пил на протяжении последних двух часов, не давал нужного эффекта. Все его чувства омертвели, но блаженное опьянение так к нему и не пришло. Он ничего не забыл.

Сегодня Саймону удалось наконец съездить в Рейвнскрофт. Почти весь день лил дождь. Дорога туда проходила через ворота с изящными чугунными украшениями, которые больше не сверкали черной краской, – погода и отсутствие ухода сделали свое дело.

Он ехал по длинной аллее, которая вела в родовое поместье, со смешанным чувством страха и нетерпения. Его сердце болезненно сжалось, когда из-за деревьев появилась лужайка перед домом. Он в смятении увидел, что та заросла сорняками, а кругом валялись упавшие ветки.

Дом его детства выглядел пустым и брошенным. Глубоко вдохнув, Саймон поднялся по знакомым семи ступеням крыльца и открыл тяжелую дубовую дверь здания, которое принадлежало его семье почти триста лет. Чтобы обойти весь дом, ему понадобился почти час. И с каждой минутой блуждания по голым пыльным комнатам Саймону становилось все тяжелее смотреть вокруг.

Из поместья исчезли все вещи, которые собирали многие поколения Норткотов. Но он все упрямо шагал из одного зала в другой, и его шаги эхом отражались от дубового пола. Еще несколько лет назад красивые турецкие ковры смягчили бы этот звук. Их многоцветные узоры и мягкий ворс превращали огромное архитектурное чудо в теплое и уютное место для жизни.

Полотна Гейнсборо, прежде висевшие в гостиной над камином и возле письменного стола, исчезли, как и два пейзажа Рейнольдса, а также картина современного художника Джона Милле. Мебель тоже всю вывезли, за исключением некоторых, не имеющих никакой ценности, предметов.

Мраморные статуи и греческие вазы, которые раньше стояли во всех парадных комнатах, тоже исчезли, а вместе с ними – резные столы на тонких ножках, служившие им основанием.

Столовое серебро, фарфор, стекло – ничего этого не было. Драгоценности испарились. Оставшиеся шкафы и буфеты на кухне – пустые. Все полы и стены – голые.

Последним местом, куда заставил себя зайти Саймон, была любимая комната его матери. Там хранилась ее бесценная коллекция китайских ваз, состоявшая из восемнадцати предметов.

Их тоже не было.

Саймон опять глотнул из бокала и встал с кресла, стараясь избавиться от мучительных воспоминаний. Он уперся руками в каминную полку и положил голову на вытянутые руки.

Саймон завороженно смотрел на танцующие языки пламени, но в его затуманенном бренди мозгу стоял образ Рейвнскрофта – каким он увидел его в тот момент, когда обернулся посмотреть на поместье в последний раз.

– Я должен был поехать туда с вами, хозяин, – донесся из темного угла голос Санджая. – Не стоило бросать вас одного.

Саймону потребовалось немало времени, чтобы привыкнуть к молчаливому присутствию слуги. Санджай был рядом, даже когда он не слышал и не видел его.

– Я смог пройти через пустые комнаты и стойла, – сказал ему Саймон. – Но я не смог заставить себя дойти до места, где похоронен мой отец. Он лежит недалеко от Рейвнскрофта, в тихом месте, неподалеку от матери, но я так и не дошел туда.

Саймон поднял голову и уставился на бокал, который поставил на каминную полку. Боль в сердце становилась все сильнее. Его терзали чувства одиночества и опустошенности, и он никак не мог их подавить.

– Не переживайте вы так, хозяин. Придет время, и ваше желание примириться с отцом станет сильнее вашей обиды, съедающей вас изнутри.

Саймон горько улыбнулся другу и сказал:

– Боюсь, на это не хватит всей жизни.

Санджай постоял немного в тишине, а потом пошел к двери.

– Вам что-нибудь нужно, хозяин? – спросил он.

– Нет, иди спать. Я побуду один.

Санджай уже вышел в коридор, как вдруг раздался стук в парадную дверь. Сначала он был тихим и нерешительным, но потом стал громче.

– Кто бы это ни был, не пускай его, – сказал Саймон вернувшемуся слуге. – Я никого не хочу видеть.

– Хорошо. – Санджай закрыл дверь в кабинет и оставил своего хозяина наедине с его злостью и обидой.

Боже правый, если бы отец сейчас оказался в этой комнате, Саймон с трудом бы сдержался, чтобы не совершить то преступление, в котором его обвинял весь Лондон. Ему бы потребовалась вся выдержка, чтобы не убить его за то, что он промотал состояние Норткотов. За то, что из-за него он потерял любимый дом.

У Саймона стало мутнеть в глазах. Он потер их руками, а потом, не в силах больше бороться со злобой, швырнул бокал прямо в огонь. Тот разбился на сотни вспыхнувших в бликах пламени осколков.

Черт, как ему претило признавать себя побежденным! Как ненавидел он толпу кредиторов, готовых с жадностью вцепиться в то, что осталось от богатства Норткотов, – в родовое поместье Рейвнскрофт. И все это случилось из-за глупости его отца!

Все из-за нее!

Саймон с такой силой сжал ладони в кулаки, что у него побелели костяшки пальцев, а потом медленно выпустил воздух из легких, стараясь уменьшить боль в груди. Хорошо, что этой женщины сейчас тоже нет рядом, иначе он не стал бы сдерживаться, а схватил бы ее за шею и стал бы давить до тех пор, пока…

– Хозяин.

Тихий голос Санджая прервал кошмарное видение, но злость никуда не делась. Она клокотала внутри, готовая вот-вот вырваться наружу.

– Что такое?

– К вам с визитом юная леди. Она говорит, что это очень важно.

– Не пускай ее. Я не хочу никого видеть.

– Но мне кажется…

– Это не важно. Разве юная леди не понимает, который сейчас час? Слишком поздно для светского визита, а больше я от нее ничего интересного не жду.

– Дама очень настаивает. Думаю, будет не слишком мудро отослать ее, не выслушав.

Саймон повернулся к верному слуге спиной и ударил кулаком о стену.

– Я сказал…

– Прошу вас, лорд Норткот. Я хочу поговорить с вами насчет одного очень важного дела, – вдруг услышал он мягкий женский голос.

Саймон повернулся в сторону двери и закричал изо всех сил:

– Подите вон!

Он ожидал, что девушка сейчас подпрыгнет от страха, ведь его громкий голос пугал даже взрослых мужчин. Но незнакомка даже не вздрогнула. Вместо этого в ее глазах зажегся огонь, значение которого он не смог разгадать. Что это было – решимость или отчаяние? Саймон не знал.

Непрошеная гостья направилась к нему. Ее шаги были ровными, твердыми, как будто она совсем его не боялась. А потом девушка посмотрела на него с уверенностью, еще больше разозлившей Саймона.

Это чувство только усилилось, когда Санджай вышел из кабинета и закрыл за собой дверь, оставляя хозяина наедине с незнакомкой.

Саймон взял бокал с полки и направился к столу.

– Кто вы такая? – спросил он, наливая бренди. Но леди молчала.

Тогда он повернулся и глянул на нее. Теперь во взгляде незнакомки читалось смятение. Ее глаза в пламени свечей казались темными и загадочными. Удивительно, но они будто сияли сами по себе. И потому, несмотря на тени, Саймон разглядел их цвет – глубокий карий, как расплавленный шоколад. Кожа гостьи была чистой и белой, губы – полными и мягкими. Соблазнительными. Созданными для поцелуев.

Он видел ее раньше. Но где?

Саймон вгляделся еще пристальнее и вспомнил. Ну конечно! Она была на балу у Стратморов.

Он отвел взгляд в сторону, не желая дальше рассматривать незнакомую девушку. Но почему-то глаза не послушались его и опять вернулись к незваной гостье.

Она не была юна. Ей, наверное, исполнилось двадцать три или двадцать четыре года. Рост у нее был средний, фигура и лицо – очень приятные. Хотя девушка зачем-то пыталась скрыть свою женственность, убрав темные волосы в самый ужасный узел, который он когда-либо видел, и надев простое темное платье.

Леди стояла, расправив плечи и гордо подняв голову. Царственная осанка незнакомки противоречила смятению, которое Саймон видел в ее взгляде.

Вполне естественно, что его первой реакцией был мужской интерес. Но Саймон тут же подавил это чувство. Теперь он лишь хотел, чтобы незваная гостья поскорее ушла.

– Я спросил, кто вы такая, – еще громче повторил он.

– Мисс Джессика Стантон, милорд.

Имя ничего ему не говорило. И хотя в голове шумело от выпитого, Саймон попытался вспомнить, знаком ли он с ней или ее семьей. И обнаружил, что начал туго соображать, – мозг не дал ему никакого ответа. Похоже, он наконец-то опьянел.

– Что вам нужно? Вам не следует быть тут, тем более одной и так поздно.

Она глубоко вдохнула – так, что Саймон заметил, как высоко поднялась ее грудь, – и сказала:

– Я пришла, чтобы сделать вам предложение.

Саймон удивленно поднял брови и уставился на ее отутюженное платье с узким шелковым воротничком. Наряд сложно было назвать модным, скорее простым, практичным и незаметным.

– Предложение? – переспросил Саймон, поднося бокал ко рту. Он почувствовал, как уголки губ против воли поднялись в улыбке. Эта девушка выглядела скорее как дочь священника, чем как роковая красавица, которая пришла соблазнить его.

Саймон глотнул бренди, потом медленно опустил бокал и сказал:

– Как интересно. Мне ни разу не делала предложение женщина. Обычно такими делами занимаются мужчины.

Он увидел, как ее щеки самым милым образом покрылись румянцем, а взгляд вспыхнул негодованием. Однако мисс Стантон тут же взяла себя в руки и решительно глянула на него.

– Уверяю вас, вы ошибаетесь, – заявила она. – Мое предложение носит чисто деловой характер. И ничего более.

Саймон с издевкой ухмыльнулся, чувствуя, как алкоголь все больше горячит кровь.

– Да, я ошибся, – подтвердил он и поднял бокал, салютуя ей.

Черт побери, леди оказалась не так проста, как ему показалось сначала. Она еще выше вздернула подбородок, как будто это могло дать ей так необходимую в этот момент уверенность. Теперь Саймон ясно видел, что под ужасной прической и старомодным платьем пряталась настоящая красавица, которая лишь ждала, чтобы кто-нибудь вытащил ее из этого кокона и открыл миру.

– Ходят слухи, милорд, что вы очень нуждаетесь в деньгах. Я пришла предложить вам решение ваших финансовых проблем.

Саймону показалось, будто на него рухнули стены дома. Эти слова ударили по самому больному месту – по его гордости. Проклятие, значит, ее послал Джеймс! Он никогда не простит ему то, что друг всеми правдами и неправдами пытается всучить ему деньги.

– За определенную услугу, – продолжила меж тем гостья, – вы получите ту сумму, которая вам нужна.

– Услугу?

Девушка нервно переступила с ноги на ногу и облизнула губы.

– Может, вы сядете, пока я объясню вам подробности? – спросила она.

– Я и так прекрасно себя чувствую, – ответил Саймон, опираясь руками о спинку кожаного кресла. Его несговорчивость опять смутила гостью. И тогда он в лоб спросил ее: – Кто вас послал?

Этот вопрос застал мисс Стантон врасплох. Она, похоже, не ожидала, что ему так быстро удастся разгадать ее с Джеймсом план.

– Ну же, говорите, – потребовал Саймон. – Сколько вам заплатил Джеймс за это ночное представление?

– Джеймс? – Она удивленно уставилась на него невинным взглядом, широко раскрыв глаза. – Меня никто не посылал. Я пришла сама.

Ему следовало догадаться, что Джеймс еще раз попробует дать ему денег. После того как Саймон вчера отказался от подачки, его друг, без сомнения, всю ночь думал о том, как сделать так, чтобы несчастный граф Норткот в итоге ее принял. И Джеймс нашел на все согласную помощницу, которая по его замыслу сейчас попросит о какой-нибудь небольшой услуге, за которую полагается щедрое вознаграждение.

Может, Джеймс подумал, что он, скорее, возьмет деньги, если решит, что они достались ему не просто так, в качестве милостыни. Саймон посмотрел в лицо гостье. Оно было таким открытым, таким честным! Джеймс сделал очень мудрый выбор. Девушка, которую он нашел, сразу располагала к себе. Сейчас, с румянцем стыда на лице, она выглядела очень привлекательной.

Саймон встряхнул головой, стараясь избавиться от алкогольного тумана.

– И какую услугу я должен оказать вам? – спросил он мисс Стантон.

Девушка ответила не сразу. Похоже, она собиралась с духом, как будто ей предстояло сейчас прыгнуть в глубокий колодец. Наконец гостья открыла рот… но слова замерли на ее губах.

– Услугу, – повторил Саймон. – Какую услугу вы от меня просите?

– Чтобы вы женились на мне.

Она сказала это так тихо, что Саймону пришлось напрячься, чтобы разобрать слова. И когда он понял, что сказала ему девушка, то уставился на нее в таком шоке, словно у нее вдруг выросла еще одна голова. Черт побери! Что это еще за шутка?

– Убирайтесь! – взревел он. – Вам что, так нужен муж, что вы ищете его таким извращенным способом? Вон из моего дома!

Ему показалось, что на секунду девушка запаниковала. Но это выражение быстро исчезло, и на смену страху пришла уже знакомая Саймону решимость идти до конца.

– Я не могу, – проговорила она. – Сначала вы должны выслушать все, что я хочу сказать. Пожалуйста, милорд. Дайте мне договорить. Я прошу только этого.

Саймон смерил ее долгим тяжелым взглядом. Да, мисс Стантон было непросто сломить. Он читал это в ее взгляде.

– Вы можете скоро потерять свое родовое поместье, – сказала гостья. – У меня есть сумма, достаточная для того, чтобы заплатить всем кредиторам.

Саймон сжал ладони в кулаки, мысленно ругаясь на чем свет стоит. Досталось всем: и этой девушке за то, что ей вздумалось так жестоко шутить над ним, и Джеймсу за то, что друг так искушал его деньгами, и отцу за то, что он поставил его в такое унизительное положение. Сколько еще ему суждено вынести?

Мисс Стантон шагнула к нему. Она заговорила, и в ее голосе он уловил едва различимое отчаяние:

– Вам больше не надо будет волноваться из-за денег. Все ваши проблемы разрешатся.

Саймон посмотрел на нее своим самым уничижительным взглядом, желая, чтобы она отступила. Но мисс Стантон осталась стоять на месте.

– Правда? – спросил он, со стуком ставя бокал на край стола. – И я могу забрать себе все деньги? – Саймон подошел к камину и уставился на яркое пламя. – Не скажете, почему мне с трудом верится в это?

– Что вы сказали?

Он повернулся и повторил:

– Я спросил, с какой стати мне вам верить?

– Потому что это правда.

То, как она смотрела на него, все сильнее нервировало Саймона. Ее взгляд был оценивающим. Слишком пристальным. Казалось, гостья внимательно взвешивала каждое его слово.

Саймон вдруг начал сомневаться, что все это происходит с ним в реальности. Он сел в кресло и положил ногу на ногу. Одно ему было ясно точно – мисс Стантон зря пришла сюда, и никакая уверенность ей не поможет. Он лучше сгорит в аду, чем станет принимать милостыню. Даже от Джеймса.

Саймон уперся локтями в подлокотники кресла и сложил пальцы вместе.

– Сядьте, – сказал он, указывая на старенький стул в углу кабинета.

Девушка подошла к нему и переставила его так близко к Саймону, что, когда села, их колени почти соприкоснулись.

Мисс Стантон выглядела вполне уверенно, однако Саймон был готов поклясться, что ее руки дрожали, когда она сложила их перед собой.

– Вы хотите сидеть так близко ко мне? – спросил Саймон, намеренно улыбаясь ей самой дерзкой, вызывающей улыбкой.

– Я… я хочу сидеть там, где могу лучше всего видеть вас, – слегка дрожащим голосом сказала она.

– Очень хорошо, мисс Стантон. Что еще вы намерены предложить мне?

Она недоуменно посмотрела на него.

– Еще? Боюсь, я не понимаю вас. Вам нужно что-то еще?

Саймон встал и нагнулся к ней. Он коснулся пальцами нежной кожи ее лица, потом ниже, по шее…

– Может, ваше общество на ночь? Это входит в сделку?

Прежде чем Саймон сообразил, что произошло, она молниеносным движением подняла руку и изо всей силы ударила его по щеке. От неожиданности Саймон отпрянул и увидел, как глаза мисс Стантон в страхе округлились. Поняв, что сделала, девушка закрыла рот ладонью, заглушая тихий крик.

– Значит, ответ «нет», – сказал Саймон, пожимая плечами. – А жаль.

Гостья зажмурилась, словно стараясь спрятаться от его пристального взгляда. В свете свечей ему было видно, что ее щеки стали пунцово-красными.

– Простите, – прошептала она.

Ее испуг был искренним, но голос звучал хрипло, ненатурально. Саймон откинулся в кресле и улыбнулся. Ему не верилось, что девушка действительно пожалела о том, что ударила его. Он подождал и, когда гостья успокоилась и глянула на него, спросил:

– Сколько же денег вы хотите предложить мне, мисс Стантон? Готов побиться об заклад, их как раз хватит на то, чтобы погасить все долги, заплатить кредиторам… и, наверное, останется еще немного, чтобы я встал на ноги. Это так?

– Я не знаю, милорд, – ответила она. Судя по непокорному блеску в ее глазах, к ней понемногу возвращалась уверенность. – Мне неизвестно, сколько вы задолжали. Я только знаю, какую сумму могу вам дать.

Девушка сунула руку в маленькую сумочку, которая лежала у нее на коленях. Саймон услышал, как она тяжело вздохнула, когда вынула оттуда какую-то бумагу.

– Но я уверена, что этого хватит, – добавила гостья, держа белый листок.

– Да, я тоже так думаю. – Саймон пристально смотрел на нее, теребя дыру в кожаной обивке кресла. В какой-то момент ему показалось, что она не отдаст ему бумагу с цифрами. – Могу я посмотреть, во сколько Джеймс оценил мои долги?

Она еще секунду помедлила, а потом вложила листок ему в руки. Саймон открыл его и глянул на число в самом низу.

Потом посмотрел на него еще раз. Моргнул и опять уставился туда же.

После чего поднял голову и злобно глянул на девушку, которая казалась такой невинной и безобидной, и в приступе ярости сжал бумагу в кулаке и швырнул ее на пол.

– Будьте вы все прокляты! – Саймон вскочил с кресла и опять наклонился к гостье. – Это опять шутка? Я что, похож на дурака?

Ее глаза расширились от страха, и она задрожала еще сильнее.

Гостья встала со стула, наклонилась и взяла бумагу, а потом прижала ее к груди.

Во всяком случае, ей хватило здравого смысла держаться от него подальше. Ему хотелось задушить ее.

– Я хочу знать, кто все это придумал и зачем!

Взгляд Саймона беспощадно замечал каждую деталь, говорящую о ее бедности, – простое платье, отсутствие украшений, старомодную обувь. Неужели она ожидала, что при таком внешнем виде кто-то может поверить, будто у нее есть такие огромные деньги?

– Посмотрите на себя. Судя по вашему платью, вы сами едва сводите концы с концами. – Он на мгновение смолк, глядя на смятение, написанное на ее лице. – Ну, что вы сможете мне сказать?

– Простите, я не…

– Я хочу, чтобы вы немедленно ушли, – прервал ее Саймон, чувствуя, что его терпению сейчас придет конец. – И сказали тому, кто вас послал, что его план не сработал. Вы на самом деле думали, что я поверю в вашу ложь?

Он увидел, как в ее глазах появилось отчаяние.

– Отвечайте мне, черт побери!

– Я говорю вам, это правда. Деньги принадлежат мне, и я отдам их вам, только если вы…

– Сделаю что?

– Если только вы… – Она посмотрела ему в глаза пристальным немигающим взглядом и проглотила комок в горле. – Женитесь на мне, – проговорила девушка так тихо, что он с трудом услышал ее.

Саймон отступил, словно близость этой безумной просительницы оскорбляла его, и глянул на нее с жалостливым недоумением. Но в глазах девушки застыло такое отчаяние, что он не выдержал и отвернулся. Кто посмел так жестоко подшутить над ним? Видимо, это был не Джеймс. Тогда, наверное, Розалинд? При мысли, что за всем этим стояла именно она, у него спазмом сжало живот, и Саймон сглотнул желчь ненависти, которая грозилась отравить его.

Граф отвернулся от девушки и бросил:

– Убирайтесь!

Он не стал смотреть, послушалась ли мисс Стантон его приказа. Встав рядом с камином, Саймон опять уставился на огонь. Дрова потрескивали, и этот приятный успокаивающий звук резко контрастировал с яростью и смятением, которые пылали в его сердце.

– Вы не понимаете меня, милорд. Пожалуйста, повернитесь, чтобы я могла объяснить вам.

Саймон крепко обхватил пальцами каминную полку и сжал зубы. У него не было сил смотреть на нее.

– Вы правда думали, что ваш план сработает? – проговорил он.

– Прошу вас, сэр. Вы должны повернуться ко мне.

– А Джеймс знал, что вы предложите женитьбу в обмен на деньги? Или у вас хватило наглости скрыть это?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы хоть представляете, как жестоко вы подшутили надо мной?

– Посмотрите на меня.

– Или у вас совсем нет совести?

– Прошу вас, посмотрите на меня!

– Отвечайте же! – взревел Саймон.

– Вы должны посмотреть на меня!

– Черт побери! Говорите!

Саймон повернулся к ней лицом. Два длинных шага – и он уже стоял рядом с ней. Саймон вытянул руки и схватил ее за плечи.

– Будь все проклято! – заорал он, крепко держа ее на расстоянии своих рук. – Почему вы не отвечаете? Что с вами? Вы что, глухая?

Лицо девушки побледнело и исказилось от боли. Саймон пристально смотрел на нее одну минуту, потом бессильно опустил руки.

– Черт побери, – изумленно проговорил он. – Действительно глухая.

 

Глава 4

Джессика сглотнула ком в горле и на взгляд Норткота, полный страха и удивления, ответила решительно поднятым подбородком и выпрямленными плечами. Она видела подобный взгляд раньше и теперь готовилась сражаться с отвращением и предубежденностью, которые должны были появиться после него. Эту битву ей следовало выиграть. Ее положение было слишком отчаянным, чтобы позволить графу взять над собой верх.

– Если вы правда ничего не слышите, как вы понимаете, что я говорю? – спросил он.

– Я умею читать по губам. Пока вы стоите ко мне лицом, я знаю, что вы говорите.

Джессика внимательно посмотрела на графа. В его глазах полыхала такая ярость, такая сила…

Она смотрела, ожидая, что в них появится отвращение, но ничего подобного не происходило. В его взгляде читалась только злоба. И недоверие, которое граничило с ненавистью.

Боже правый, как ей было страшно! Граф Норткот правда оказался очень решительным и бесцеремонным мужчиной. И потому он идеально подходил на роль защитника от Колина.

Он пугал ее, но все-таки взгляд, полный брезгливости и жалости, испугал бы Джессику гораздо больше. Именно так на нее посмотрел бы любой другой человек из высшего общества, если бы оказался сейчас на месте Норткота.

Граф начал ходить взад-вперед перед камином, словно ему нужно было двигаться, чтобы справиться с замешательством. Или чтобы взять под контроль свою злобу.

– Сядьте, – наконец сказал он, указывая на стул. Слова сопровождались тяжелым взглядом, который ясно давал понять – ослушаться приказа нельзя.

Джессика села и стала ждать, пока Норткот искал другой бокал взамен того, осколки которого она заметила в камине. Когда его поиски ничем не увенчались, хозяин дома отхлебнул бренди прямо из бутылки и вытер губы тыльной стороной ладони. Яркий свет камина позади него подчеркивал его мужественную фигуру, длинные, мускулистые ноги и широкие плечи. Боже правый, сейчас он выглядел еще более внушительно, чем когда-либо.

– Кто вы? – спросил граф, буравя ее взглядом, который не предвещал ничего хорошего.

– Меня зовут…

Но он поднял руку, прерывая ее.

– Я знаю ваше имя! Я хочу знать, кто вы такая!

Джессике очень захотелось сказать ему, что нет никакого толку кричать на того, кто ничего не слышит. Но вместо этого она сконцентрировалась на движениях его губ. Он говорил так быстро, что ей требовалось все ее умение, чтобы понимать его.

На шее у графа вздулась вена, подбородок дрожал от ярости. Он раздраженно взъерошил волосы, ожидая ее ответа.

Она перевела дыхание и сказала:

– Моего отца звали сэр Генри Стантон. Его…

– Черт побери.

Джессика тут же остановилась. Потемневший взгляд графа и выражение предельной злобы на его лице так напугали ее, что у нее перехватило дыхание.

– Как, вы говорите, звали вашего отца?

– Сэр Генри Стантон. Основатель «Стантон шиппинг» и «Стантон майнинг». – Джессика увидела, как злость на лице графа сменилась изумлением. Похоже, ее слова поразили его, но она не понимала почему. – Обе компании оказались очень успешными. Может, вы слышали о них?

– Да, – ответил Норткот, но в его взгляде все еще светилось недоумение. – Значит, вы доводитесь барону Танхиллу… – Он остановился, словно не в силах закончить предложение, и невидящим взглядом уставился в стену.

– Сводной сестрой, – закончила она, ожидая, когда мысли в его голове станут на место. Это случилось очень скоро.

– Такого не может быть! – воскликнул граф. – У Генри Стантона не было дочери. Я, конечно, много выпил, но не настолько, чтобы забыть об этом.

Джессика сжала руки в кулаки и ответила:

– Была.

Норткот опять посмотрел на нее, прищурив глаза. Его взгляд был черным, как ночь, и опасным, как остро заточенная рапира.

– Если Генри Стантон действительно ваш отец, – сказал граф тоном, ясно дающим понять, что он ни секунды не верит в это, – то я встречал его однажды в молодости. Но он ни словом не обмолвился о том, что у него есть дочь.

– Ничего удивительного, – ответила Джессика. – Из-за… моей глухоты он старался не говорить обо мне с малознакомыми людьми. Отец хотел защитить меня, спрятать от света.

Она должна была смотреть на него, но это давалось ей с большим трудом – в глазах Норткота было столько недоверия! Это больно ранило ее, но отступать было нельзя.

Граф опять поднял бутылку ко рту, отхлебнул и стал ходить по комнате. Его губы двигались, руки по бокам были сжаты в кулаки. Он говорил, но Джессика ничего не могла прочитать.

– Простите, – прервала его она, – чтобы я понимала, что вы говорите, вам нужно смотреть на меня.

Норткот остановился и уставился на нее, потом вернулся к своему креслу и сел в него. Джессика решила рискнуть и тоже опустилась на стул, который стоял перед ним.

Граф долго смотрел в пол. Потом поднял голову и спросил устало:

– Зачем вы здесь? – Судя по его тяжелому взгляду, хозяин дома все сильнее пьянел. Но злость никуда не исчезла – она читалась в его глазах, делая их совсем черными. Джессике казалось, будто ночью она смотрит в бездонный колодец.

– Согласно завещанию отца мне скоро по наследству перейдет огромная сумма денег, – сказала Джессика. – Последние десять лет я была убеждена, что мой сводный брат, барон Танхилл, погиб. Но сегодня один мой хороший друг сообщил, что он жив.

Губы Норткота изогнулись в циничной улыбке.

– Да, он жив и здоров.

– Вы знаете его?

– Да. – Он опять отпил из бутылки. – Но это играет против вас.

– Не сомневаюсь, – тихо проговорила Джессика. – Вы далеко не единственный, кто думает о нем плохо. Его многие ненавидят и боятся. Вероятно, это поможет вам понять, почему мне так важно выйти замуж раньше, чем он вернется в Англию. Мне нужно укрыться от него. – Она остановилась и добавила: – Я возьму у вас только ваше имя, милорд. И больше ничего.

– Но если вы выйдете за меня замуж, то ваши деньги достанутся мне, разве не так?

– Богатство меня не интересует.

– Что? – После этих слов граф вдруг откинул голову и рассмеялся. Этот злобный смех немало напугал Джессику. – Вы ведь не думаете, что я поверю этому? – наконец произнес он. – Уверяю вас, я не такой дурак, каким вы меня считаете. На свете нет такой женщины, которую не волновали бы деньги. Как вы, должно быть, слышали, я эксперт по части слабого пола.

– Нет, я ничего такого о вас не слышала. И не знаю, почему вы решили, что все женщины жадные. По закону мое наследство перейдет к вам, так какие еще доказательства вам нужны? Деньги меня действительно не волнуют. Единственное, что мне нужно, – это найти мужа до того, как барон Танхилл вернется на родину.

Норткот окинул ее долгим пристальным взглядом.

– Но почему вы выбрали меня? – в итоге спросил он.

– Я видела, как вы появились на балу у Стратморов. Это был отчаянный поступок, но вы вели себя очень храбро и хладнокровно. Все в зале боялись вас.

Норткот потер пальцами виски. Он выглядел таким уставшим, словно кто-то уже давно положил ему на плечи все тяготы мира, да так и не вернулся, чтобы снять ношу или, по крайней мере, помочь ее нести.

– Я хочу, чтобы вы ушли, – проговорил он. – Вы же видите, что я пьян и не верю ни единому вашему…

– Нет, я не уйду. Не уйду до тех пор, пока вы не поверите мне и не согласитесь подумать над моим предложением.

Джессика не могла отступить, не испробовав все возможные пути. Каким-то образом ей надо было убедить его, что спасение родового замка стоит того, чтобы жениться на ней.

– Мой отец оставил огромное состояние. Оно может стать вашим. Вы не потеряете Рейвнскрофт. Вы не…

– Черт побери! Прекратите лгать! Пусть лучше Рейвнскрофт рассыплется и камень за камнем упадет к моим ногам, чем я возьму вас в жены!

Джессика закрыла глаза и сжала в кулаки лежавшие на коленях руки. Ей следовало знать заранее, что он откажется от нее. В конце концов, какой мужчина захочет иметь глухую жену?

– И я не верю, что вы сводная сестра Танхилла, – продолжил он. – У вас явно нет ни одного фунта за душой, кроме тех, которые вам дали, чтобы вы предложили мне.

Джессика возразила, качая головой:

– Эти деньги – мои. Я предлагаю их вам в обмен на замужество.

Граф вскочил с кресла и отвернулся от нее, как будто едва сдерживался, чтобы не сделать что-то ужасное. Когда он повернулся, его лицо пылало от злости. Норткот действительно считал, что ее послал какой-то человек, который хотел заманить его в ловушку.

Он нагнулся к ней и одной рукой схватил ее за плечо, заставляя вжаться в высокую спинку стула. Его лицо было так близко, что Джессика видела черные зрачки его глаз. От него исходил запах мужчины, бóльшую часть времени проводившего на свежем воздухе, приправленный сильной порцией алкоголя. Ее кожа под рукой Норткота горела. Джессика никогда не испытывала ничего подобного. Казалось, она теряет землю под ногами.

– Кто послал вас? – спросил граф.

– Никто, лорд Норткот. Я пришла сама.

Он улыбнулся. В этом движении губ не было доброты или радости, а только открытое объявление войны. И когда Норткот оторвал вторую руку от спинки стула и тронул ее за шею, Джессике стало по-настоящему страшно. От его прикосновения по телу разлилась странная горячая волна.

– Тогда скажите мне, – проговорил граф, – неужели вы думали, что, только глянув в ваши огромные печальные глаза, я проглочу гордость и протяну руку за деньгами? Вы, похоже, хотели очаровать меня своей притворной скромностью, чтобы я забыл обо всем на свете, упал на колени и безоговорочно поверил в вашу ложь?

– Нет. – Джессика надеялась, что произнесла это вслух. – Я не лгала вам.

Его большой палец перестал лениво чертить круги у основания шеи Джессики. Норткот высоко поднял брови. Ровные белые зубы ярко выделялись на фоне бронзово-смуглой кожи его красивого лица, и у Джессики вдруг сладко заныло сердце от какого-то непонятного чувства.

– Вы думаете, я поверю, что до сегодняшнего дня вы и не подозревали об огромном наследстве? Не знали, что ваш сводный брат жив? – Он взял ее за подбородок. – Думаю, это не так.

– Я говорю правду. – От его прикосновения Джессика начала дрожать. И ее голос – тоже. – Если вы не верите мне, спросите герцога Холлингсворта. Я знаю, что вы с ним в хороших отношениях. Он все подтвердит.

Норткот тут же убрал руку, как будто ее слова обожгли его. Он отшатнулся, словно ему было противно находиться рядом с ней.

В кабинете воцарилась звенящая тишина. А потом Норткот зашел за свое кресло, облокотился о него и, глянув на нее, спросил:

– Какое отношение это имеет к герцогу?

– Никакого. Но он может подтвердить, что я говорю правду.

Джессика смотрела в лицо графу, пытаясь понять, о чем он думает. Но на нем застыла холодная непроницаемая маска, сквозь которую было невозможно прорваться.

– Он подтвердит вашу ложь, потому что сам и послал вас с деньгами. А идею с замужеством придумали вы, да?

Джессика лишь покачала головой. У нее больше не было сил защищаться.

Норткот наклонился вперед и облокотился о спинку кресла, которая разделяла их.

– Вы правда думали, что я женюсь на вас? Правда считали, что мое положение настолько ужасно?

Джессика вздрогнула, как будто ее ударили по лицу. Ей не следовало приходить сюда. И о чем она только думала, собираясь доверить свою жизнь совершенно незнакомому мужчине? Нужно было сразу понять, что граф не захочет себе такую жену, как она.

Норткот продолжал ее допрашивать:

– Вы думали, я поверю, что вы решили по своей воле отказаться от богатства?

– Я не предполагала, что вы усомнитесь в моей честности. Мне казалось, вы примете мое предложение, поскольку так же сильно нуждаетесь в деньгах, как я в вашем имени.

Прищурив глаза, граф спросил:

– Вам так важно стать графиней?

Это обвинение стало для Джессики еще одной пощечиной. Норткот не поверил ни единому ее слову. И не хотел помочь ей. Удивительно, что это стало для нее неожиданностью. Графы не берут в жены девушек с таким пороком, как у нее, даже если у тех есть огромное состояние.

Он отказал ей, отнял единственную надежду на защиту от сводного брата. Джессика взяла сумочку и встала со стула.

– Куда это вы собрались?

– Домой.

– Нет! – Приказ графа прозвучал как угроза: – Подойдите сюда.

Джессика не двигалась.

– Я сказал – подойдите сюда.

Тогда она неуверенно шагнула к нему. Шагнула, расправляя плечи – Джессика не хотела, чтобы Норткот увидел ее сломленной, испуганной.

– Почему вы пришли ко мне этим вечером? – спросил граф, когда она оказалась на расстоянии вытянутой руки от него. – Неужели вам не было хоть немного страшно? – Он вдруг крепко схватил ее за плечи и дернул к себе. – Ведь все считают, что я убил своего отца из-за того, что он пустил по ветру состояние.

О чем она только думала, когда решила приехать одна к такому человеку? Граф Норткот оказался опаснее, чем ей представлялось. Он выглядел как злой, загнанный в угол зверь, и тяжелый взгляд его глаз говорил, что в таком состоянии с ним шутки плохи. В подпитии Норткот выглядел совсем уж пугающе.

Джессика попыталась отвернуться от него, но вдруг обнаружила, что ей это не под силу. Ее глаза устремились туда, где белел расстегнутый ворот его рубашки, обнажая загорелую кожу и черные волоски на ней. Норткот притянул ее еще ближе к себе, и тогда Джессика уперлась ему в грудь руками. Под тонкой материей ее ладони почувствовали мышцы, твердые и упругие.

Джессика закрыла глаза, чтобы не видеть его вызывающе мужскую красоту. Какой наивной она была, думая, что сможет убедить человека, способного запугать весь высший свет Лондона, жениться на ней! Какой была глупой, когда считала, что с ней не случится ничего страшного, если она отправится к нему одна! Только ей могла прийти в голову мысль, что граф Норткот поверит глухой незнакомой девушке и возьмет ее в жены!

Джессика открыла глаза и увидела направленный на нее взгляд, в котором под привычными уже злобой и неверием полыхал какой-то непонятный ей огонь. Ее сердце забилось так быстро, что ей стало страшно, как бы оно не выскочило из груди. Никогда раньше она не стояла так близко от мужчины. Никогда не ощущала на своем теле мужские руки.

– Мне кажется, вы не понимаете, что в браке я могу потребовать от вас не только деньги.

С этими словами Норткот опять притянул ее так близко к себе, что Джессика уперлась всем телом в его грудь. У нее было такое чувство, будто она столкнулась с кирпичной стеной – твердой и неподвижной.

Одной рукой Норткот обнял ее за талию, не давая ей отодвинуться от него. А другой взял за подбородок и провел пальцем по щеке. От его прикосновения Джессика вспыхнула, как от огня.

– Вы готовы заплатить эту цену за титул графини?

Она попыталась возразить, но слова застряли в горле.

И тогда обе руки Норткота опять крепко обняли ее за плечи. Одним пальцем он принялся лениво чертить маленькие круги на тыльной стороне ее шеи. Потом скользнул им вперед, коснулся ямочки у основания шеи и поднялся выше. Шершавая подушечка пальца начала медленно ласкать ее губы.

Джессика схватила Норткота за руку и попыталась высвободиться из его объятий.

Нужно бежать. Она не могла думать. Не могла дышать. Его нежные, но в то же время требовательные прикосновения смущали ее.

Пальцы Норткота ласкали кожу, вызывая жар, который она никогда раньше не чувствовала. Ему нельзя было трогать ее так бесцеремонно, словно перед ним стояла дама легкого поведения, но все же какая-то часть Джессики хотела и дальше ощущать тепло и силу, исходившие от Норткота.

Она должна была трястись от страха, но ничего подобного не происходило. Ей следовало плакать от стыда, но никакого стыда она тоже не чувствовала.

Его пальцы опять начали гладить чувствительную кожу на затылке, потом решительно опустились вниз по ее плечам, легли на талию, потом скользнули еще ниже, к бедрам.

Джессика вся пылала.

– Пожалуйста, хватит, – прошептала девушка. Ей казалось, что она произнесла эти слова вслух, но не знала наверняка. Джессика теперь ни в чем не была уверена. В ее голове царило полное смятение, мыслей не было никаких.

Он взял ее лицо в ладони и наклонился так близко, что Джессика уже никак не могла отвернуться от его пронзительного взгляда.

– Вы ведь не хотите, чтобы я останавливался, мисс Стантон? В конце концов, вы ведь затем и пришли ко мне ночью, одна, чтобы предложить себя? Разве вы не за этим тут появились?

Джессика с усилием покачала головой, стараясь дышать ровно.

– Нет. Я пришла, чтобы предложить вам деньги. А взамен получить ваше имя.

– Это все, мисс Стантон? Вы больше ничего не хотите?

– Я… я…

– Вы не уверены?

Он наклонился к ней так близко, что его рот почти коснулся ее губ. Джессика больше не видела, говорил ли что-нибудь ей граф или молчал. Ей не хотелось, чтобы он говорил. Ей хотелось…

Граф впился в ее губы с таким отчаянием, что у нее подкосились ноги. Его поцелуй не был нежным и мягким, а наоборот – грубым, повелительным.

Тысячи искр расплавленного жара устремились в каждую клеточку ее тела, а потом волной слились в одну точку внизу живота.

Никогда раньше она не испытывала ничего подобного. Это чувство пугало ее, смущало. Но почему-то Джессика не отталкивала Норткота. Ей было хорошо.

В объятиях графа она ощущала себя в полной безопасности.

Саймон совсем не собирался целовать ее. Он понимал, что это был глупый, ненужный поступок. Но в тот момент, когда их губы соприкоснулись, ему стало ясно, что скорее он сможет остановить дующий ветер или восходящее солнце, чем этот поцелуй. Без сомнения, бренди помутил ему разум гораздо сильнее, чем он думал.

Сначала Саймон хотел только напугать Джессику, чтобы та наконец призналась, что это Джеймс дал ей денег и прислал сюда. А идею с замужеством придумала она сама, чтобы заполучить титул графини.

Но так он думал только сначала.

Их первый поцелуй был грубым и сухим. Саймон прижал Джессику к себе и впился ей в губы так, словно та была какой-то куртизанкой, которую он нашел в таверне. Саймон хотел наконец сломить ее. И больше ничего.

Но когда он оторвался от губ Джессики и посмотрел ей в глаза, то прочитал в них такую мольбу, такое смятение, что все его представление о ней рухнуло. Она дрожала от поцелуя, как будто действительно была невинной. И с этого момента Саймон хотел только одного – поверить в то, что это действительно так.

Никогда раньше, целуя женщину, он не испытывал такого сладостного волнения. Никогда раньше, прижимая к себе женское тело, Саймон не чувствовал такого жара в груди, как сейчас, когда держал в руках эту стройную хрупкую девушку. Желание целовать ее дальше – глубоко, страстно – стало настолько сильным, что больше он не мог сдерживаться. Впервые в жизни Саймон не мог контролировать себя.

Поначалу ее губы были безжизненными, как будто она не знала, что нужно ими делать. Как будто на самом деле не ожидала этого поцелуя. Но Саймон продолжал целовать ее, и скоро они стали мягкими. Казалось, Джессика смирилась с его вторжением, и оно даже понравилось ей.

Сначала его странная гостья уперлась сжатыми в кулаки руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его. Но потом Саймон скорее почувствовал, чем услышал, как Джессика сладко вздохнула, а потом расслабила пальцы и коснулась его, сначала робко, затем все более уверенно.

Саймон запустил руки в ее волосы, освобождая их от шпилек. Они упали блестящей темной волной до самой талии. Чтобы ему было легче ее целовать, он чуть запрокинул голову Джессики и с еще большей жадностью впился ей в губы.

Проклятие! Он никак не мог оторваться от них.

Саймон одной рукой обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Другой взял Джессику за щеку. Ее кожа была мягкой и гладкой, словно новая бархатная ткань. Саймон без остановки пил сладость ее губ. Смаковал, пробовал вкус Джессики, наслаждаясь ощущением близости ее теплого тела. Но ему хотелось большего.

Он медленно провел большим пальцем по ее щеке, подбородку и остановился как раз под нижней губой. Ему осталось немного нажать там, и Джессика открылась ему навстречу, словно только и ждала момента, чтобы подчиниться ему.

Язык Саймона проник в медовую сладость ее рта, ища спрятанное там сокровище. Джессика сначала замерла, а потом опять сжала руки в кулаки и попыталась отстраниться.

Но Саймон не мог допустить, чтобы их поцелуй прервался. Он обхватил ладонью ее затылок, не давая ей отодвинуть голову. Джессика тихо застонала и ударила кулаками ему в грудь – один раз, другой, а потом остановилась.

Боже, помоги ему! Он нашел сокровище, которое искал. Его язык коснулся языка Джессики. Отстранился. Потом нашел его снова.

Джессика вцепилась пальцами в его плечи, и так сильно, что вместе с материей рубашки захватила кожу. Саймону стало больно. Но источником боли был не маленький кусочек тела под ногтями Джессики, а сердце. И эта боль поглощала его целиком.

Саймон не понимал, что с ним происходит. Последним отчаянным напряжением воли он заставил себя прервать поцелуй. Глянув в глаза Джессике, Саймон увидел, что они затуманились. Ее взгляд стал влажным, чувственным.

– Кто ты? – хрипло прошептал он. – Что ты со мной делаешь? – Саймон тяжело перевел дыхание, а потом вопреки всякому здравому смыслу снова потянулся к ее губам. Они влекли его, словно ручей умирающего от жажды путника.

Он впился в рот Джессики, выпивая ее сладкую влагу, делясь с ней своим жаром. И Джессика не отвергала его, а давала утолить страсть.

С каждой лаской его губ и языка Джессика становилась все щедрее. Схватившись тонкими руками за плечи, она возвращала ему поцелуи с самозабвением, которое он никак не мог объяснить. Джессика открывалась навстречу ему, двигалась в такт с ним и требовала от него больше, чем Саймон мог дать в своем нынешнем состоянии.

От его хваленого самоконтроля почти ничего не осталось. Крепкие стены, которые он построил вокруг своего сердца, чтобы защититься от чувств и привязанностей, начали рушиться на глазах.

Будь все проклято! Это не должно случиться.

В голове Саймона словно зазвенел тревожный звонок, заставляя вспомнить о женщине, которая предала его, обманула, втоптала в грязь его чувства. И сейчас это повторялось – милая девушка, которую он держал в своих объятиях, тоже хотела что-то получить за его счет.

Саймон зарычал от боли в сердце и все-таки сумел оторваться от губ Джессики. Он не мог дышать. Не мог думать. Грудь горела так, словно ее пронзили раскаленным железным прутом, а кончик его так и остался внутри. Саймон, открыв рот, тяжело ловил воздух. Потом он с усилием перевел взгляд на Джессику. И увидел в ее взгляде смятение.

Нет, этого не может быть. Она, конечно, притворялась, что ее тоже поразил их поцелуй.

Саймон попытался оттолкнуть ее от себя, но у Джессики подогнулись колени, и ему пришлось подождать, пока она придет в себя.

Девушка тоже ловила ртом воздух, пытаясь отдышаться. Ее голова была опущена, взгляд бегал из стороны в сторону, словно ей было страшно заглянуть ему в глаза. Она выглядела испуганной, похожей на кролика в лапах хищника. Саймон чувствовал, что ее тело дрожит в его руках.

– Ты все еще хочешь стать моей женой? – спросил он, поднимая лицо Джессики, чтобы ему были видны ее глаза.

Его гостья ничего не ответила. Но взгляд девушки красноречиво говорил, что сейчас он сам пугает ее больше, чем Танхилл.

Саймон разжал объятия, и она пошатнулась, а потом схватилась за спинку кресла и выпрямилась. Одну секунду Джессика стояла без движения, прижав одну руку к животу, а другой закрыв рот. Ее грудь бурно вздымалась, только Саймон не понимал от чего – от страха или от его поцелуев. Да он и не хотел копаться в ее чувствах. Единственное, что ему было известно наверняка, – это что мисс Стантон должна поскорее убраться из его дома.

– А теперь уходи, – сказал вслух Саймон.

Джессика не смотрела на него. И тут Саймон понял, что она его не услышала.

Ему не хотелось опять прикасаться к ней, но другого пути не было. Иначе ему пришлось бы ждать, когда Джессика опять поднимет на него испуганный взгляд, а он не был уверен, что у него хватит сил выдержать его во второй раз.

Саймон взял ее за плечи и повернул к себе. Она едва слышно вскрикнула, и от этого его сердце почему-то сжалось, словно от боли. Саймон не желал признавать, что эта девушка могла влиять на него. Не желал даже думать о том, что их поцелуй имел какое-то особое значение. Ему было страшно сознавать, что в его сердце еще осталось незащищенное от вторжения нежных чувств место.

– Уходи отсюда, и быстрее, – повторил Саймон. – А то я сделаю что-то такое, о чем мы оба потом пожалеем.

Она тяжело, со вздохом, перевела дыхание и сбросила с плеч его руки.

– Я уже сделала то, о чем буду жалеть всю жизнь, – сказала девушка и вытерла губы тыльной стороной ладони.

А потом, вздернув подбородок, направилась вон из комнаты.

Саймон встал возле окна и, скрывшись за портьерой, смотрел, как она спустилась по лестнице сквозь темноту ночи и села в ждущий ее экипаж. Все ее движения были уверенными и полными чувства собственного достоинства. Убедившись, что с ней все в порядке и она теперь в полной безопасности, Саймон отвернулся от окна.

– Я не думал, что юная мисс уйдет отсюда еще более напуганной, чем была вначале, – сказал стоявший у двери Санджай. – Похоже, я ошибся.

– Напуганная? Как бы не так. – Саймон подошел к огню и оперся о каминную полку.

– Наверное, в следующей жизни я приду служить к вам в теле котенка, чтобы научить нежности и доброте. Вам этого очень не хватает.

Саймон ударил кулаком по полке, а потом, взяв себя в руки, сел обратно в кресло.

– Сейчас мне не нужно твое мнение, Санджай. Все, что мне надо, – это…

– То, что вам надо, стоит перед вами, – ответил Санджай, ставя новую бутылку бренди и чистый стакан на столик рядом с креслом. – На вашем месте я бы пил до тех пор, пока не забыл о юной мисс, с которой вы так плохо обошлись сегодня вечером.

Саймон наполнил бокал и сделал большой глоток.

– Прекрати взывать к моей совести, Санджай. Сегодня это бесполезно. Иди спать и оставь меня в покое.

– Хорошо, хозяин. Я пойду спать, но боюсь, один вы не останетесь. Ваших многочисленных демонов я с собой забрать не смогу. Они хотят побыть с вами.

После этих слов Саймон услышал тихий стук закрывшейся двери. Он еще глубже уселся в мягком кресле с высокой спинкой, запрокинул голову, закрыл глаза и попытался изгнать из памяти то, как развевались длинные волнистые волосы Джессики, когда она повернулась и чуть ли не бегом покинула его дом. Но у него это плохо получалось. Отвращение и страх, которые он видел в ее глазах, питали демонов, которые, как и предсказывал Санджай, толпились вокруг него, готовясь напасть.

Конечно, эта девушка лгала. Она не могла быть сводной сестрой барона Танхилла.

Саймон плеснул еще бренди и поднес бокал ко рту. Его рука вдруг остановилась на полпути, пальцы конвульсивно сжали стеклянные стенки. Джессика не могла быть сестрой Танхилла, повторил Саймон себе второй раз, потом третий.

Но что, если он ошибается? От одной мысли об этом его сердце бешено забилось. Если на секунду допустить, что его гостья не лгала, то получается, что она только что предложила голову его злейшего врага на золотой тарелке. Произошло то, о чем можно было только мечтать.

Если на мгновение поверить словам Джессики, то получается, что с ее помощью он отомстит Танхиллу, вырвав огромную кучу денег у него из-под носа. А еще, конечно, расплатится с кредиторами, спасет поместье… А также защитит эту девушку от самого Танхилла, который, судя по ее словам, готов на любое преступление, чтобы отнять у нее наследство.

Да, если она сестра Танхилла, то Саймон спас бы ее. На этот раз у него все бы получилось. Он бы не позволил ему забрать еще одну жизнь. Если бы эта девушка и правда была сводной сестрой Танхилла, он встал бы между ними и даже близко не подпустил бы его к ней. Это было бы его местью за то, что случилось в Индии.

Саймон уставился на пылающие угли в камине. Как бы он хотел, чтобы все, что сказала ему Джессика, оказалось правдой! Но такого не может быть. Ведь его гостья – обычная женщина, ничем не отличающаяся от остальных хитрых, жадных существ, которых Господь поселил рядом с мужчинами на Земле.

Да, она, конечно, все это придумала. И денег у нее нет, кроме тех, которые ей дал Джеймс. И мысль о замужестве пришла ей в голову, только когда она узнала, какую огромную сумму готов дать ему его друг.

И поцеловал он ее только затем, чтобы показать, какую опасную игру она затеяла. Насколько рискованно искушать его и предлагать деньги на спасение Рейвнскрофта, которые он не может принять, не уронив при этом свое достоинство. И к каким ужасным последствиям могут привести жадность и желание заполучить титул, которые заставили Джессику требовать от него женитьбы. Джеймс бы точно очень удивился, если бы узнал об этом.

Проклятие. Все равно не надо было целовать ее!

Саймон подумал о Джеймсе. Он ни на мгновение не сомневался, что это его друг прислал сюда Джессику Стантон. Если, конечно, таково ее настоящее имя. Он злился на друга, но понимал, что на его месте повел бы себя точно так же. Окажись вдруг Джеймс на пороге банкротства, он тоже сделал бы все возможное, чтобы помочь ему.

Но неужели тот действительно думал, что добьется своего, посылая к нему эту мисс Стантон? Неужели он не понимал, что у нее не было никаких шансов вручить ему деньги? А про идею с замужеством даже смешно вспоминать. Скорее уж в аду выпадет снег, чем эта девушка станет его женой.

Саймон поднес бокал к губам. Он намеревался пить до тех пор, пока ему не удастся забыть о Джессике и о том, как сильно его взволновал их поцелуй.

Похоже, впереди его ждала долгая ночь.

 

Глава 5

Джессика ходила взад-вперед по яркой, залитой солнцем гостиной герцогини Холлингсворт и чувствовала себя загнанной в ловушку. Ей казалось, что Колин уже ждет ее за дверью, готовясь упрятать в дом для умалишенных. Она откинула со лба прядь волос и попыталась хотя бы сделать вид, что у нее есть силы взять себя в руки. Это было тяжело. Никогда в жизни ей не было так страшно.

До дня рождения оставалось всего пять дней. Меньше чем через неделю она станет одной из самых богатых женщин в стране. И за это время ей надо придумать, как оградить себя от ненависти и жадности сводного брата.

Джессика приложила руку к груди, пытаясь дышать спокойнее. Без помощи Мелинды и Джеймса не обойтись. Остается только молиться, чтобы они не отказали ей.

Джессика сжала руки в кулаки. В этот момент она ненавидела свою глухоту больше, чем когда-либо раньше. Только из-за нее Джессика чувствовала себя такой беспомощной и глупой.

Вместо того чтобы самостоятельно решить проблему, она потратила драгоценное время и поехала к графу Норткоту с безумным предложением взять ее в жены.

Как можно было так ошибиться? Как можно было хоть на мгновение подумать, что ей удастся убедить незнакомого мужчину взять ее в жены – даже ради денег? Боже правый, половина Лондона считает, что он убил собственного отца! Наверное, она на время потеряла разум, когда решила обратиться за помощью к нему.

Джессика вспомнила, как вольно граф обращался с ней прошлой ночью – и она почему-то позволила ему это! – и содрогнулась. Да, он настоящий распутник. И хотя граф в открытую не заявил, что ее глухота вызывает в нем отвращение, своим отказом ясно дал понять – жена-калека, пусть даже очень богатая, ему не нужна. Боже, как она могла так унизиться?

Джессика глянула из окна на мощеную улицу и увидела еще один экипаж, проехавший мимо крыльца дома. Нетерпеливо вздохнув, она поправила белый воротничок, а потом коснулась пальцами губ. Казалось, те все еще горели от поцелуев Норткота.

Она и представить не могла, что эта ласка способна вызвать такую бурю чувств.

И сейчас все, что испытало вчера ее тело, и сердце тоже, вдруг вернулось к ней опять. Джессика попыталась справиться с этим, но не могла. Этот неожиданный, долгий и головокружительный поцелуй было невозможно забыть. Затаив дыхание, Джессика словно опять ощущала рядом близость большого мускулистого тела графа и то, как крепко он держал ее в своих объятиях, как его ладони и шероховатые подушечки пальцев ласкали ее кожу, отчего та начинала сладко гореть…

Джессика вспомнила, как на одно мгновение, перед тем как Норткот оттолкнул ее, она почувствовала полную уверенность в том, что именно этот мужчина сможет защитить ее от всего мира, – если, конечно, захочет. Она сердцем ощутила несокрушимую силу Норткота, его храбрость и решимость во всем идти до конца – решимость, которая граничила с неразумностью. В кольце его мужественных рук она почувствовала себя в полной безопасности.

Но сейчас не было никакого смысла думать об этом. Норткот отказался защищать ее.

Джессика глянула на часы и опять стала мерить шагами комнату, мысленно молясь, чтобы Мелинда как можно скорее вернулась домой. Для светских визитов было еще слишком рано, но Джессика не могла позволить себе роскошь следовать правилам. Как только Норткот отказался ей помочь, она поняла, что ей больше нельзя терять ни минуты. Времени у нее оставалось ужасно мало.

Она поднесла руку ко лбу и потерла виски, стараясь уменьшить головную боль. Ее глаза все еще горели после того, как, сбежав от графа, она провела всю ночь, бессмысленно глядя в темноту за окном. А впереди ее ждали мучительные часы ожидания, когда совсем рассветет и она сможет поехать к Мелинде за помощью.

Джессика прислонилась плечом к оконной раме и потерла глаза, надеясь, что темные круги под глазами не выглядят очень пугающе. Боже правый, она так устала! Последние два дня сон почти не шел к ней, аппетит тоже пропал. Беспокойство снедало ее изнутри.

Вдруг ее спины коснулись маленькие нежные ладони. Джессика вздрогнула и вернулась в реальность. Она обернулась и увидела, как взгляд Мелинды из удивленного вдруг стал испуганным.

– Джессика! – охнула подруга. – Что случилось? Ты в порядке? Вид у тебя нездоровый.

– Нет, я в порядке, – ответила Джессика, надеясь, что произнесла эти слова достаточно громко, чтобы подруга ее услышала. – А твой супруг дома?

Мелинда кивнула, потом дернула веревку звонка и приказала слуге немедленно пригласить в гостиную герцога. Потом она усадила гостью на диван и сама села рядом. Когда Джеймс появился на пороге и, глянув на Джессику, нахмурился, ей стало ясно, что ее попытки придать себе спокойный вид потерпели крах.

– Что случилось? – спросил он ее.

Джессика расправила плечи и, переведя дыхание, ответила:

– Мне нужна ваша помощь. Пожалуйста, Джеймс, – сказала она, обращаясь к герцогу, – я… я должна немедленно уехать из Лондона.

Она почувствовала, как сжалась рука Мелинды, державшая ее руку. Хмурое выражение Холлингсворта стало еще мрачнее, тревожнее. Джессике совсем не хотелось заставлять друзей лишний раз волноваться, но положение было отчаянным.

– Уехать? Но почему? – спросил Джеймс.

Джессика прокашлялась, собираясь с силами. Ей было трудно говорить об этом. Произнося вслух слова, она делала кошмар реальностью.

– Мой сводный брат жив, – после паузы сказала девушка.

От неожиданности Джеймс вздрогнул. Он пристально посмотрел на Джессику, словно ожидая, что та сейчас рассмеется и скажет, что это шутка. А когда ничего такого не случилось, он медленно, тяжело вздохнул.

– Откуда ты об этом узнала? – спросил герцог. Теперь на его лице читался ужас – то самое чувство, которое все это время сидело у Джессики в груди.

– От Айры. Колин скрывался в Индии, но сейчас он возвращается домой. Я должна уехать до того, как его корабль пристанет к берегу.

– Может, тебе не нужно бежать? Может, я…

– Нет. Ты ничем не поможешь мне. Я должна уехать. Немедленно.

– И куда?

– Не знаю. Мне все равно. Может, во Францию… или в американские колонии. Это не имеет значения, главное – чтобы Колин не смог меня там отыскать.

Джессика перевела взгляд на подругу. Ее глаза были тоже полны страха и тревоги.

– Простите, что впутываю вас в это дело, – продолжила она, – но, боюсь, я не смогу сама подготовиться к путешествию. К тому же у меня очень мало времени.

Мелинда погладила ее по щеке и сказала:

– Послушай, Джессика. Мой муж очень влиятельный человек в стране. Я уверена, он поможет тебе.

– Боюсь, даже связи герцога не спасут меня, – качая головой, ответила Джессика. А когда Джеймс и Мелинда с удивлением глянули на нее, она открыла свою сумочку и протянула герцогу бумагу, которую ей дал Айра, ту самую, которую Норткот смял и бросил на пол. – Вот сколько я буду стоить, когда мне исполнится двадцать пять лет. Эти деньги завещал мне отец.

Холлингсворт расправил бумагу, потом пробежал глазами строчки и уставился на цифру в самом конце.

– Черт побери, – прошептал он. Его лицо было как открытая книга. Джессика видела – Джеймс сразу понял, какая серьезная опасность ей грозит.

Она откинулась на спинку дивана. Усталость и нервное истощение давали о себе знать.

– День рождения у меня в пятницу, – уточнила Джессика.

Герцог встал. Морщины на его лбу стали еще глубже.

– Ох, Джессика… – только и вымолвил он.

– Мне никто не поможет, – сказала Джессика, стараясь сдержать слезы, которые уже давно наворачивались на глаза. – Колин ни за что не сдастся, пока не заберет эти деньги. Айра говорит, он собирается упрятать меня в дом для умалишенных. Даже начал переговоры с адвокатами.

Мелинда еще крепче сжала ее руку, и Джессика отвернулась, не в силах смотреть на друзей.

– Я должна уехать, – повторила она. – Это единственный выход. Даже вы не можете обещать, что суды не встанут на сторону Колина. Ведь он – единственный мой близкий родственник. Значит, ему и нужно распоряжаться богатством папы, а не его глухой и глупой дочери.

Все молчали. Наконец Джеймс коснулся ее руки.

– Может, есть другой выход, – сказал он. – Если бы ты вышла замуж…

Джессика тихо горько рассмеялась.

– Нет. Я уже пробовала, и у меня ничего не вышло.

Девушка повернулась к герцогу и увидела в его глазах вопрос. Но даже самым близким друзьям она не могла признаться в том, что ее отверг мужчина, который стоит на грани разорения и отчаянно нуждается в деньгах. Что уж говорить о других!

Мелинда сжала ее пальцы, как делала всегда, когда хотела, чтобы Джессика посмотрела на нее.

– Но… – начала подруга и остановилась.

Ее рот открылся в изумлении, а герцог резко повернулся к двери. Он инстинктивно принял позу защитника, как будто двум дамам в гостиной что-то угрожало.

Джессика увидела, как Мелинда тревожно глянула на мужа. Она не знала, что напугало ее друзей, и в который раз прокляла свою глухоту.

– Что случилось? – Джессика тоже сжала руку подруги. Сердце, казалось, ушло в пятки. Произошло что-то странное, она видела это по лицам хозяев дома. Ей стало страшно.

– Кто-то бежит сюда, – сказала Мелинда. Ее муж шагнул к двери.

Дверь распахнулась, и в гостиную вошел граф Норткот. Из-за его плеча выглядывал растерянный дворецкий. Джессика не смогла разобрать все слова слуги, но поняла, что он рассыпался в извинениях за то, что пропустил к ним незваного гостя.

– Что ты натворил, Джеймс! – закричал Норткот, как только вошел в гостиную. Но, увидев Джессику, остановился как вкопанный.

Она не могла дышать. Сердце на мгновение замерло, а потом забилось как бешеное, словно пришпоренная горячая лошадь.

Меж тем лицо Норткота стало мрачным как туча. Он уставился на нее, буквально пронзая своим злобным взглядом.

Судя по его виду, граф тоже провел ночь без сна. Сейчас он больше походил на пирата, бороздящего океан, чем на английского дворянина. Джессика глянула в его воспаленные, покрасневшие глаза и порадовалась тому, что у него сбоку не висела шпага, как у каждого пирата. Она видела, что его злобы хватило бы на то, чтобы пустить ее в дело. И ни секунды не сомневалась, против кого.

Двухдневная щетина и вьющиеся взлохмаченные пряди черных волос, падавшие ему на лоб, придавали графу зловещий вид. Его белая рубашка была расстегнута на шее, и в вырезе виднелся треугольник загорелой кожи, который привлек ее внимание вчера ночью. На Норткоте не было ни сияющего белизной шейного платка, ни жилета под расстегнутым сюртуком. В общем, для визита его наряд совершенно не подходил.

Крупные, мускулистые бедра Норткота облегали черные бриджи, высокие сапоги доходили до колен. Граф выглядел так, словно собирался вступить в бой. Но больше всего Джессику встревожило хищное выражение его лица и то, как плотно он сжимал челюсти.

– Хотел бы я сказать, что удивлен нашей встрече тут, – произнес граф, шагнув к ней. – Но, конечно, мы оба знаем, что это не так.

Джеймс положил руку ему на плечо и спросил:

– Что все это значит, Саймон?

Но его друг скинул руку и пошел через всю комнату к Джессике. Встав перед ней, он заявил:

– Как легко вы лгали мне вчера ночью! Но я не такой дурак, каким вы меня считаете. Я до сих пор не верю ни единому вашему слову.

– Саймон! – закричал герцог. – Черт побери, остановись! Что с тобой случилось?

– Со мной все в порядке, Джеймс. А вот план, который ты придумал вместе с этой маленькой милой лгуньей, провалился.

Взгляд Джессики метался с одного говорящего на другого. Она отчаянно пыталась поймать все слова, но два друга говорили слишком быстро. И Джеймс смотрел не на нее, а на графа.

– Мелинда, отведи Джессику ко мне в кабинет. Нам с Саймоном надо…

– Нет, – прервал его друг. – Она останется тут. – Он развернулся к Джеймсу и смерил его суровым взглядом. – Зачем ты это сделал? Зачем ты послал ее ко мне вчера ночью, тебе ведь было ясно, что я не возьму твои деньги?

– Прошлой ночью? Где это ты видел Джессику прошлой ночью?

Саймон покачал головой. Его губы сложились в горькую улыбку.

– Не надо, Джеймс. Не держи меня за дурака. Я достаточно умен, чтобы не купиться на твой план.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – заявил Джеймс.

Саймон повернулся к Джессике и наклонился к ней так близко, что она могла коснуться его лица.

– Значит, вы еще не рассказали ему, моя дорогая? Он не в курсе, что у вас ничего не вышло?

Джессика заглянула в его глаза, пылающие злобой. Она была сбита с толку, измучена волнениями и бессонной ночью и потому смогла только прошептать:

– Пожалуйста, не надо…

Норткот протянул к ней мускулистую руку и дотронулся до ее щеки. Боже правый, она вспоминала об этом прикосновении всю ночь. И мечтала вновь почувствовать его силу…

Но ей совсем не хотелось, чтобы Норткот смотрел на нее с таким отвращением, как сейчас.

– Вы желаете, чтобы я сам рассказал его светлости, что его план провалился? Чтобы объяснил ему, что его посланница мне понравилась и я получил наслаждение от нашей короткой, но очень страстной встречи? Но ей не удалось унизить меня и уговорить взять деньги в обмен на замужество.

В комнате вдруг стало очень жарко. Джессика почувствовала, что не может вдохнуть воздух. В ушах зашумело, перед глазами замелькали яркие пятна, и у нее закружилась голова. Она отвела руку Норткота и вытерла пот с лба. Ей нужно было отойти от него.

Краем глаза Джессика увидела, что Джеймс что-то кричит. Он схватил Саймона за руку и попытался оттащить от нее, но граф вырвался и продолжил обвинять ее:

– Или, может, его светлость не знает, что вы предложили себя мне в жены? Может, он не в курсе, как отчаянно вам нужен муж? Наверное, мой друг полагает, что вы предлагали мне только деньги, но не тело?

Комната закружилась перед глазами Джессики. Она вдруг перестала понимать, где находится. Норткот медленно сводил ее с ума. Джессика вскочила с дивана и побежала к выходу, не обращая внимания на стоявшую на ее пути мебель. Она сбила маленький столик, но даже не остановилась.

Но прежде чем ей удалось добраться до двери, ее схватила сильная рука и заставила остановиться. Она, словно клещи, вцепилась ей в плечо и прижала к той самой твердой груди, возле которой она таяла вчера от поцелуев. Джессика оказалась в тех самых железных объятиях, из которых, как ей уже было известно, не так-то легко вырваться.

Боже правый. Она не выдержит, если Норткот опять начнет унижать ее.

Джессика изо всех сил закричала. Она не знала, услышал ли ее кто-нибудь в гостиной или нет. Может, крик раздался только в ее голове, но он показался ей таким громким, что Джессика прикрыла уши ладонями. Перед ее глазами поплыла темнота, и она с радостью встретила забытье, готовое поглотить ее.

Саймон поймал Джессику до того, как она упала на пол, и поднял на руки. Девушка оказалась легкой, словно пушинка. Ее лицо стало белым, как кружевной воротничок вокруг шеи, и даже розовые губы, которые он вчера целовал, потеряли свой цвет.

– Вот черт! – воскликнул Саймон.

Сейчас Джессика казалась такой маленькой и хрупкой, совсем непохожей на ту гордую даму, которая вышла из его дома вчера ночью.

Он аккуратно положил ее на софу возле стены, а потом растерянно почесал поросшую щетиной щеку.

– Я не хотел так пугать ее, – сказал Саймон, обращаясь в пустоту.

Мелинда мрачно глянула на него и побежала к подруге.

– Черт! Будь все проклято!

Саймон закрыл глаза и прижал пальцы к векам. Они болели, словно он долго смотрел на солнце.

– А теперь поясни, какую ложь тебе сказала вчера Джессика? – тихо спросил его стоявший сзади Джеймс. Тон его голоса был холодным, как сталь острой шпаги. Саймону следовало насторожиться, но он решил проигнорировать опасность.

– Ты сам прекрасно об этом знаешь. Ведь это ты ее ко мне послал.

Саймон услышал, как Джеймс скрипнул сжатыми зубами.

– Просвети меня, Саймон. Что случилось между вами двумя прошлой ночью? Где ты увидел Джессику? Она ведь не выходит из дома.

– А вчера вышла. И приехала ко мне домой. Туда, куда ты ее послал.

Саймон посмотрел на Джессику. Ее щеки оставались белыми, но дышать она стала чаще и глубже.

– Что она от тебя хотела? – спросил Джеймс.

– Конечно, собиралась предложить деньги, которые ты ей дал. Она показала мне бумагу с астрономическим числом и сказала, что это состояние станет моим, если я возьму ее в жены.

Саймон повернулся и глянул на друга. Никогда раньше Джеймс не смотрел на него с таким неудовольствием, и Саймону стало не по себе. Но он не мог позволить чувствам взять верх.

– Теперь я знаю, что ты не преувеличивал, когда говорил, что богат как Крез. Ты правда думаешь, что мне нужно так много денег, чтобы расплатиться с долгами?

– Я понятия не имею, сколько у тебя долгов. А Джессика рассказала, почему ей было так важно выйти за тебя замуж?

– Она заявила, что ей нужна защита. Какая-то выдуманная история о сводном брате, который хочет забрать ее деньги.

Мелинда метнула в его сторону испепеляющий взгляд.

– Я пойду за пледом, – сказала она и пошла мимо него к двери.

Джеймс скрестил руки на груди.

– Джессика – лучшая подруга моей жены, – сказал он. В его взгляде появился блеск, который немного испугал Саймона. – Ты знаешь, что она глухая?

– Да. По крайней мере в этом твоя знакомая не солгала.

После этого воцарилась тишина. Саймон повернулся к софе и лежавшей на ней девушке, из-за которой пережил такую беспокойную ночь.

– Почему ты выбрал ее, Джеймс? Разве не мог найти кого-то другого? – Саймон вновь посмотрел на друга. – Ты думал, что я не догадаюсь, кто ее послал? – Он решительно расправил плечи и глубоко вдохнул воздух, а потом спросил: – Сколько ты ей заплатил, чтобы она решилась прийти ко мне и предложить себя, как какая-то шлюха?

Саймон не успел ничего понять, как в воздухе взметнулся кулак Джеймса. Удар был такой силы, что он отлетел назад, с размаху врезался в стену и сполз на пол вперед ногами.

Граф потер рукой подбородок, потом подвигал нижней челюстью, опасаясь вывиха. Он не успел прийти в себя и встать, как в гостиную вошла жена Джеймса с пледом в руках. Леди перешагнула через его ноги, даже не глянув в его сторону. Проходя мимо герцога, она остановилась и нежно поцеловала его в щеку.

– Ты молодец, Джеймс, – тихо сказала она, бросив красноречивый взгляд в сторону сидевшего на полу Саймона.

Джеймс покачал головой, но все равно подошел к другу и протянул ему руку, чтобы помочь встать.

Саймон неохотно схватился за нее и кое-как поднялся. Спотыкаясь, он направился к дивану, держась за болевшую челюсть.

– Так что в словах Джессики было правдой? – спросил он.

– Все, от начала и до конца, – просто ответил Джеймс, беря чашку чая с подноса, которую до этого принесла служанка.

– Ты хочешь сказать, что не посылал ее?

– Конечно, не посылал.

Саймон уставился на друга. Его слова били посильнее кулака.

– А наследство?

– Она получит его в пятницу.

По лицу Джеймса было понятно – друг говорит правду. Саймон провел рукой по волосам, пытаясь успокоиться и мыслить логично.

– Проклятие, Джеймс, но почему она решила попросить о браке незнакомца? Как только о ее наследстве узнают в обществе, женихи выстроятся в очередь, чтобы заполучить Джессику в жены. Почему же она пришла ко мне?

– Думаю, ей пришла в голову ошибочная мысль, что ты сможешь защитить ее.

– От чего? – И тут Саймон вспомнил слова Джессики. В глазах у него потемнело – так неожиданно поменялась та картина, которая сложилась в его в голове. – Значит, Танхилл правда ее сводный брат?

Джеймс, тяжело вздохнув, молча кивнул. А Саймон посмотрел в бледное лицо Джессики, которая уже начинала потихоньку приходить в себя. Он, как никто другой, знал, что Танхилл готов пойти на любое преступление, чтобы достичь цели. Его сердце неожиданно сжалось от страха за эту хрупкую и беззащитную девушку.

– Боже, спаси ее! – выдохнул он.

– Нет, Саймон, – отозвался Джеймс. – Мне кажется, Господь хочет, чтобы это ты ее спас. А может, Господь даже хочет, чтобы она спасла тебя.

 

Глава 6

Черт побери, девчонка сказала правду. Она действительно приходится Танхиллу сводной сестрой.

Саймон старался не обращать внимания на то, как тревожно бьется у него сердце, и спокойно смотрел из окна кабинета, ожидая возвращения Джеймса. Джессика все еще находилась в гостиной. Герцогиня решила, что для нее будет лучше не видеть его в момент, когда к ней вернется сознание.

Окно выходило в сад, и Саймон смотрел на пару соловьев, которые сидели на ветке ольхи. Была весна, и почки дерева были готовы взорваться свежей зеленью.

Итак, эта девушка доводилась Танхиллу сестрой. Саймон вспоминал все, что говорила ему вчера Джессика, и каждое ее слово, каждый жест представали перед ним в истинном свете. Он вспоминал ее бледность, отчаяние во взгляде, попытку спрятать страх под маской храбрости. И то, как он говорил с ней, как практически назвал ее в лицо шлюхой, желающей продать тело за его титул. Саймон тряхнул головой, пытаясь изгнать неприятные воспоминания, но у него ничего не вышло.

Соловей в саду начал петь. Он делал это громко и старательно, словно у него был праздник. Саймон глянул на вторую, меньшую по размеру птицу, которая сидела рядом с ним на ветке. Наверное, соловью в отличие от него действительно было отчего радоваться.

За его спиной открылась дверь.

– Она в порядке? – спросил Саймон, не поворачиваясь. Он намеренно старался говорить спокойным, ровным голосом.

– Да. Они с Мелиндой сейчас придут сюда. – Герцог подошел к столу и налил две чашки чая. Одну из них он подал другу. – Или, может, ты хочешь чего-нибудь покрепче? – спросил он, кивая в сторону графина с бренди, стоявшего на огромном письменном столе.

– Может, яда? – отозвался Саймон, иронично кривя губы.

Джеймс тоже усмехнулся и произнес:

– Прости, но выглядишь ты просто ужасно.

Саймон пригладил ладонью растрепанные волосы.

– Надеюсь, что ты от меня такой комплимент никогда не услышишь.

Перед камином в кабинете стояло два мягких кресла. Джеймс сел в одно из них и обратился к другу:

– Садись, Саймон. Давай посмотрим на ситуацию логически.

– Проклятие, но это невозможно! У меня появилась возможность спасти Рейвнскрофт – само поместье, поля, леса и пруды. Помочь людям, живущим на моей земле, починить свои дома, которые совсем обветшали с тех пор, как мой отец и его молодая жена начали швырять деньги направо и налево. А еще отреставрировать церковь и… – Саймон остановился и перевел дух. Мысли теснились в его голове, и слова не поспевали за ними. Через секунду он продолжил: – И поправить дела в других поместьях рода Норткотов. Для этого мне надо только жениться на сестре Танхилла и надеяться, что та не сбежит с садовником и не унизит меня еще сильнее, чем моя первая невеста. Это логический взгляд на ситуацию?

Джеймс ответил не сразу. Когда он заговорил, его голос звучал мягко, сочувственно:

– Возможно, есть другой выход.

Саймон отставил чашку на край письменного стола и, сев в кресло, повернулся лицом к другу.

– Джессика пришла к нам так рано утром, чтобы попросить о помощи. Она решила бежать из Англии. Подумала, что, может, в колониях ей удастся спрятаться от брата.

Саймон наклонился вперед и уперся локтями о колени.

– Ты знаешь, это ее не спасет, – сказал он.

– Но Джессика не может оставаться в стране без какой-либо защиты, – отозвался Джеймс. – Скоро она станет очень богатой женщиной. Танхилл из кожи вон будет лезть, чтобы заполучить эти деньги. Ты знаешь, что он за человек. Танхилл заставит суд признать ее неполноценной, а потом запрет Джессику в доме для умалишенных. А если это у него не получится, то он…

Саймон докончил с тяжелым вздохом:

– Просто убьет ее. Нам с тобой известно, что Танхилл обожает мучить тех, кто слабее.

– То, что он убил служанку в таверне, так и не смогли доказать.

– Я знаю. – Саймон откинулся на спинку кресла и коснулся груди, где под рубашкой чувствовался шрам, который шел от одного плеча к другому. Он постарался подавить слепую ярость, которая вспыхнула в его сердце, но искаженные от муки лица людей, которых Танхилл зверски убивал в Индии, продолжали стоять перед его мысленным взором. Это было невозможно забыть.

Джеймс прервал его невеселые воспоминания. Он наклонился к нему и спросил:

– Так что ты собираешься делать?

Саймон ответил не сразу. В свое время, когда его невеста сбежала с его же собственным отцом, он поклялся, что никогда не женится, что обойдется без привязанностей, без семьи и детей, больше не влюбится в очередную лживую искательницу денег. Сейчас эти клятвы ожили в его сердце и терзали его, смеясь над ним, мучая его противным смехом. Он сам совсем недавно говорил Джеймсу, что скорее увидит Рейвнскрофт в руинах, чем решится на женитьбу ради его спасения.

Но, с другой стороны, он также поклялся отомстить барону Танхиллу. Саймон опять нащупал шрам под рубашкой, и сомнения отпали сами собой.

– Да, я женюсь на ней, – наконец сказал он вслух.

Судя по лицу Джеймса, такого оборота тот не ожидал.

– Как ты думаешь, что станет делать Танхилл, когда узнает о вашем браке? – тут же спросил Джеймс. – Когда поймет, что деньги, которые он хотел забрать себе, стали твоими?

– Конечно, постарается убить меня. Иначе ему никогда не добраться до состояния Джессики.

– Ты сильно рискуешь, Саймон.

– Это именно то, что мне нужно. – Саймон на мгновение закрыл глаза. Это был шанс всей его жизни. Теперь Танхилл поплатится за все, что сделал в Индии. – Я не ожидаю, что ты поймешь меня, Джеймс, но для меня это возможность наконец победить моих внутренних демонов.

– Для тебя так важно уничтожить Танхилла?

– Ты не представляешь насколько. Я готов заключить сделку с самим дьяволом, если тот пообещает мне сгноить Танхилла в аду.

– Женившись на Джессике, ты устроишь ему настоящий ад.

– Очень на это рассчитываю.

Джеймс ничего не ответил. Несколько минут он сидел и внимательно смотрел на Саймона. В его взгляде читалось искреннее сочувствие.

– А что насчет Джессики? – наконец спросил он. – Как ты смотришь на ее глухоту?

Саймон встал и подошел к окну. Оттуда на него глянуло его отражение.

– Мне нет дела до ее глухоты, – ответил он. – Как, впрочем, нет дела до нее самой. – Он уперся ладонями в подоконник и, наклонив голову, продолжил: – Наш брак будет формальностью. Мы оба вступаем в него, потому что нам это выгодно. Я дам ей защиту от Танхилла. А она взамен даст мне деньги, которые спасут Рейвнскрофт и…

– Саймон, – прервал его Джеймс.

Саймон не слышал, как открылась дверь, не видел, что Джессика вошла в кабинет.

Он поднял голову, стараясь подавить неловкость. Джессика тоже отражалась в стекле окна. Она стояла рядом с Мелиндой недалеко от двери и пристально смотрела на его отражение. Саймон тут же повернулся. Ему показалось, что он увидел боль в ее глазах. Но девушка тут же вздернула подбородок и расправила плечи, принимая свой обычный независимый вид.

Черт побери, когда она вошла в кабинет? Вдруг ей удалось разглядеть в окне, о чем он говорил Джеймсу?

Саймон посмотрел на ее бледное лицо, губы. И тут же вспомнил, как страстно целовал их прошлой ночью. От этого ему стало совсем не по себе. Он вздрогнул и отвел взгляд от лица Джессики.

Саймон увидел, что ее руки сжаты в кулаки. Те самые руки, которые вчера касались его с невероятной нежностью, крепко обнимали за шею…

Саймон подавил мысль, что, возможно, ему не все равно, какие чувства сейчас испытывает Джессика. Он слишком хорошо помнил, к чему могла привести слабость в отношениях с женщинами.

Джеймс направился к дамам, чтобы помочь им присесть, но остановился, когда Джессика предупредительно подняла руку.

– Я решила не оставаться, ваша светлость. И зашла, только чтобы принести свои извинения и попросить вас нанести мне визит, когда у вас появится время.

– Нет, Джессика, – возразил Джейс. – Пожалуйста, останьтесь. Я уверен, все вместе мы решим вашу проблему. – И он глянул на Саймона, ожидая, что тот продолжит.

Но граф молчал.

– Не стоит, – ответила Джессика и обожгла Саймона убийственным взглядом. Ее голос был полон ненависти. – После вчерашней ночи нам больше не о чем говорить с графом Норткотом.

Тут Саймон словно очнулся. Он шагнул к ней и сказал:

– Думаю, вы ошибаетесь. – Джессика еще упрямее вздернула вверх подбородок, но Саймон продолжил: – Вчера вы предложили мне взять вас в жены, и я отказался. Так вот – я передумал.

– И я тоже, – заявила девушка. Она выговаривала слова со светской любезностью, но ее взгляд был похож на взгляд змеи, готовой вцепиться в него ядовитыми зубами. – Скорее в аду пойдет снег, чем я выйду за вас замуж, милорд.

Саймон выдержал ее обжигающий взгляд, а потом улыбнулся:

– С этим у нас нет проблем. С дьяволом я на короткой ноге и уже обо всем договорился. Там только что ударил мороз.

После такого заявления воцарилась тишина. Джессика, опустив глаза, думала над его словами. Они оказались для нее полной неожиданностью.

– Я передумала, – наконец сказала она твердым, холодным голосом. – У меня больше нет желания выходить за вас замуж.

Граф пристально смотрел на нее. Он по-прежнему больше походил на пирата, чем на дворянина, и выглядел несколько неуместно в кабинете герцога. Ему нужно было выспаться, побриться и переодеться, но по какой-то непонятной причине Саймон казался ей в этот момент невероятно красивым.

– Джеймс, – позвал он друга, не спуская с нее глаз.

Джессика тоже не отводила взгляд. Между ними словно шла невидимая борьба.

– Пожалуйста, оставь нас наедине ненадолго и пошли кого-нибудь за моим поверенным, – сказал он Джеймсу.

При мысли о том, что ей предстоит остаться с Норткотом наедине, Джессика запаниковала.

– Нет, я не хочу… – начала она. Но граф ее не слушал и продолжил говорить:

– И, Джеймс, будь наготове. Брак должен быть заключен по всем правилам. Нельзя допустить ни малейшей ошибки – от его законности зависит наше будущее.

Джессика почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. У нее зазвенело в ушах. Она смотрела на рот Норткота, стараясь не пропустить ни слова. Похоже, он всерьез решил сделать ее своей женой.

Господи, помоги ей!

Вчера ночью она отчаянно желала, чтобы Норткот согласился жениться на ней. Сейчас ей с такой же силой хотелось избежать этой участи. Во время долгой бессонной ночи она поняла, что просить защиты у незнакомого мужчины ее заставил страх, а не разум. К счастью, Норткот отказал ей. Второй раз она такую ошибку не допустит.

Джессика посмотрела на его губы. Граф отдавал приказы Джеймсу, как будто был его командиром. Даже Мелинда внимательно смотрела на него, широко открыв глаза, пока мужчины обсуждали планы на будущее. Они вели себя так, будто самой Джессики в кабинете не было.

Граф дважды отводил от нее взгляд, но потом снова смотрел на нее, и каждый раз сердце у Джессики уходило в пятки.

В какой-то момент ей захотелось развернуться и сбежать, но Джессика заставила себя сдержаться. С мужчиной, который отдавал приказы и так решительно брал под свой контроль ее будущее, следовало считаться. Да, ей было страшно, но Джессика понимала – сейчас только он стоял между ней и домом для умалишенных. Хотя граф казался ей жестоким и бесчувственным, она нуждалась в нем. И потому Джессика тяжело вздохнула и продолжила наблюдать за тем, с каким мастерством Норткот распоряжается насчет адвокатов, свидетелей и всего остального. Да, такой мужчина точно не испугается Колина.

Потом Норткот быстро подошел к ней, коснулся пальцем ее щеки, побуждая Джессику поднять голову – так, чтобы она видела его губы. От близости Норткота ей стало трудно дышать, сердце бешено забилось в груди. Его прикосновение противоречило суровому взгляду, оно было легким, почти нежным.

– А теперь, с вашего позволения, я хотел бы остаться с Джессикой наедине, – обратился Саймон к Мелинде и Джеймсу. – Нам нужно все обсудить. – Он глянул на Мелинду, потом опять на Джессику и добавил: – Обещаю, ваша подруга будет в безопасности.

Джессике показалось, что весь мир замер.

«Она будет в безопасности».

Ее сердце словно превратилось в мягкого котенка, тепло от которого медленно разлилось по всей груди и опустилось в самый низ живота.

«Обещаю, она будет в безопасности».

У Джессики перехватило дыхание. Как давно ей хотелось, чтобы кто-нибудь сказал такие слова. С того момента, как лихорадка бросила ее в ужасный, одинокий мир тишины, Джессика мечтала о том, что найдется человек, который даст ей такое прекрасное обещание.

– Джеймс, ты знаешь, кто поверенный по делам Джессики? – спросил Норткот.

– Да.

– Хорошо. Тогда пошли и за ним тоже.

Мелинда взяла подругу за руку и крепко сжала ее.

– Зови, если понадоблюсь. – Она обняла Джессику. – И не волнуйся. Думаю, все будет хорошо.

Джессика кивнула и отошла. Норткот стоял к ней так близко, что у нее закружилась голова. Джессика, затаив дыхание, ощущала рядом его высокую неподвижную фигуру. Он буквально пронзал ее своим взглядом, который стал еще решительнее, когда герцог с женой закрыли дверь и оставили их вдвоем.

Джессика поняла, что с этого момента ее жизнь никогда уже не будет прежней.

Саймон подошел к камину и уставился на огонь. Он схватился руками за оба края каминной полки длиной больше шести футов и так сильно сжал пальцы, что те побелели, а мускулы рук будто вспыхнули огнем. Но боль в них на мгновение заставила забыть о боли в сердце. Он опустил голову и перевел дыхание.

Саймон ждал, когда услышит по крайней мере шелест платья Джессики. Но в кабинете стояла тишина. Наверное, ей так страшно, что она не смеет двинуться.

И Саймон ее понимал. Он знал, что выглядит как преступник – нечесаные, взлохмаченные волосы, черная щетина на щеках, красные, воспаленные глаза. Черт, он даже не удосужился переодеться после вчерашней ночи.

В таком виде нельзя было показываться перед близкими друзьями, не говоря уж о том, чтобы просить юную невинную девушку стать его женой.

Жена. Будь все проклято!

Саймон зажмурил глаза и опять медленно перевел дыхание. В это мгновение раздался мягкий голос Джессики.

– Почему? – спросила она.

Саймон повернулся к ней. На ее лице было написано страдание.

– Что вы хотите знать? Почему я решил жениться на вас?

– Да. – Джессика шагнула к нему. – Ничего не изменилось. Я… – она запнулась, – я по-прежнему глухая.

– Вы сами сказали вчера ночью, что можете спасти Рейвнскрофт.

– Да, но вчера ночью вы отвергли мои деньги. А сегодня вдруг резко передумали. Что заставило вас изменить решение?

Их взгляды встретились.

– Я не поверил вам вчера, – просто ответил Саймон. – Теперь Джеймс полностью подтвердил ваши слова.

Это было правдивое объяснение. Но не полное. Он не мог сказать Джессике, что главным для него были не деньги, а возможность отомстить. Шанс поквитаться с Танхиллом за то, что он сделал в Индии, значил для него гораздо больше, чем Рейвнскрофт. И уж куда больше, чем сама Джессика. Но он не мог так оскорбить ее.

Да, ему был нужен ее сводный брат. Чтобы тот ответил за боль, которую причинил. За жизни, которые отнял у людей.

Саймон потер ладонями глаза и указал на диван.

– Давайте присядем.

Она опустилась на мягкое сиденье и сложила руки на коленях. Саймон подошел, чтобы сесть рядом, но Джессика остановила его:

– Нет. Пожалуйста, сядьте вот сюда. – И она указала на стул напротив.

– Я не буду кусаться. Обещаю.

– Вы меня не пугаете. Просто мне легче видеть, что вы говорите, когда сидите ко мне лицом.

Говоря эти слова, Джессика покраснела. Саймон вздохнул и ответил:

– Простите. Я не подумал.

– Просто вы не знали.

Он сел на стул и, глядя ей в глаза, сказал:

– Вы понимаете, почему единственный ваш выход – выйти замуж?

– Я так не думаю. Вот у вас для спасения поместья есть только одна возможность – выгодно жениться. Я же могу уехать из Англии и…

Саймон остановил ее, подняв руку, и наклонился вперед. От неожиданности девушка вздрогнула.

– Одна вы не справитесь. Ведь вы же ничего не слышите. – Он уперся руками о колени и сжал руки в кулаки. Ему нужно было во что бы то ни стало убедить Джессику в том, что ее план никуда не годен. – Молодой, неопытной девушке сложно выжить одной даже тут, в Лондоне, где есть друзья и родственники, где все знакомо. Если вы отправитесь в чужую страну, то пропадете там. Вас никто не защитит. Вы слишком невинны и неопытны.

– Я не настолько глупа, как вы думаете, Норткот, и могу сама о себе позаботиться. Вы забываете, что я уже десять лет живу одна и сама решаю все свои проблемы.

Саймон иронично скривил губы и ответил:

– И все эти годы вы избегали общества и любых контактов с незнакомыми людьми. В чужой стране такая стратегия не сработает. И раньше вас не преследовал сводный брат, жаждущий поскорее упечь сестрицу в дом для умалишенных и забрать все деньги.

Джессика вздрогнула, как будто он ударил ее.

Саймон понимал, что его слова прозвучали слишком резко, но сейчас было не время приукрашивать правду.

– Простите меня, но вы должны знать – Танхилла вам одной не победить. Он найдет вас, даже если вы спрячетесь от него на другом конце света. Танхиллу отчаянно нужны ваши деньги.

Джессика опустила голову и тяжело вздохнула.

– Я знаю. Айра сказал то же самое.

– Кто такой Айра?

Но Джессика не ответила. Она не смотрела на него.

Когда она подняла голову, Саймон увидел, что из ее глаз исчез свет. Гордое, независимое выражение ее лица тоже пропало, уступив место покорности судьбе.

У нее больше не было сил бунтовать.

– Наверное, сейчас нам стоит сказать друг другу, чего мы ждем от брака, – заявила Джессика, сжимая руки в кулаки. Ее щеки опять побледнели. – Чтобы в дальнейшем исключить недопонимание между нами:

– Да, – согласился Саймон, откидываясь на спинку стула. – Так будет правильно.

Она окинула его пристальным взглядом и глубоко вдохнула воздух, словно ей предстояло прыгнуть в омут.

– Пожалуйста, граф. Вы первый.

Саймон открыл рот… но заговорил не сразу. Только сейчас он понял, как трудно будет произносить горькую правду, глядя Джессике в глаза. Ему не хотелось вновь причинять ей боль, но другого пути не было.

– Простите, что приходится быть жестоким, – наконец начал Саймон, – но я женюсь на вас, только чтобы спасти наследство. Потому любви и нежности дать вам не смогу.

Неожиданно для него Джессика улыбнулась. А потом сказала:

– Не бойтесь, что я когда-либо потребую от вас таких чувств. Мне с самого начала было понятно, что мы оба вступаем в этот брак по необходимости, а не по любви. Вы получите мои деньги, а я – вашу защиту от сводного брата. Так что вы нисколько меня не обидели. – Она склонила голову набок. – Вы хотите что-то добавить?

– Да. У меня будет одно условие.

– Какое?

– Я даю вам свое имя, и вы должны вести себя так, чтобы ничем не запятнать его. Я не допущу никаких слухов о вашей неверности, не говоря уж о более серьезных вещах.

Джессика тут же опустила взгляд на сложенные на коленях руки. Ее щеки покраснели.

– Конечно, граф, – прошептала она.

Потом Джессика медленно подняла голову, и Саймон понял, что ей было очень трудно смотреть ему в глаза. В тишине раздался ее тихий судорожный вздох.

– Что-нибудь еще? – спросила она.

– Нет. – Саймон скрестил руки на груди. – А у вас будут ко мне требования?

– Да. Их три.

Саймон удивленно поднял брови.

– И какие именно? – спросил он.

– Я не лгала вам, когда сказала, что деньги не имеют для меня никакого значения, – тихо сказала Джессика. – И я обещаю, что не буду посягать на свое наследство. Но мне нужно ваше письменное обещание, что вы никогда не поместите меня в лечебницу для умалишенных.

Саймон выпрямился. Внутри у него все вскипело.

– Вы считаете, что я такой же бессердечный, как ваш брат? – воскликнул он. – Неужели я не понимаю, что после женитьбы должен защищать вас от Танхилла и от сумасшедшего дома?

Но Джессика не отступила от своих слов.

– Если вы не напишете такое обещание, то я откажусь от брака, – заявила она.

Саймон почувствовал, что Джессика настроена решительно, и потому сдался.

– Ладно, вы его получите, – сказал он.

Джессика с облегчением перевела дух и продолжила:

– Еще я хочу, чтобы на мое имя был куплен дом неподалеку. Самый простой. Размер тоже не имеет значения.

Саймон вскочил на ноги.

– Вы будете жить только под одной крышей со мной. Никаких отдельных домов, ясно? – Саймон старался держать себя в руках, но его голос все равно прозвучал раздраженно. Слава богу, Джессика этого не слышала.

По тому как она расправила плечи, ему стало ясно, что леди поняла его слова, но они ей не понравились.

– Я не собираюсь в нем жить, – сказала она. – Дом нужен как гарантия, что у меня будет место, которое принадлежит только мне. Что никто не сможет его забрать.

Это объяснение сразу остудило его злость. Саймону стало очень жаль Джессику. Он и не подозревал, что человек, у которого скоро будет огромное богатство, мог чувствовать себя настолько уязвимым, неуверенным в своем будущем.

– Я знаю три дома в Лондоне, которые выставлены на продажу. Они все в хорошем состоянии и находятся недалеко. Мы можем посмотреть их в течение ближайших дней, и вы выберете, какой из них вам по душе. Мой адвокат составит все бумаги.

– Спасибо, граф.

– А третье условие?

– Оно касается моего месячного содержания.

Саймон не смог сдержать улыбку. Он знал, что Джессика рано или поздно потребует себе денег. Хоть его будущая супруга заявила, что они для нее ничего не значат, ему с самого начала было ясно, что это ложь. На свете нет такой женщины, которая бы не хотела богатства.

– Конечно. И сколько же вы хотите, чтобы я вам выделял?

– Пятнадцать фунтов в месяц, – ответила Джессика.

– Что? – Видимо, он ослышался. Ему показалось, что она попросила только пятнадцать фунтов.

Джессика нервно закусила губу. Но потом, словно собравшись с силами, вздернула подбородок и повторила:

– Пятнадцать фунтов.

Саймон уставился на нее. Он представлял, какой у него сейчас удивленный вид. Эта леди скоро должна будет получить столько денег, сколько им не истратить за всю жизнь, а сейчас она просила у него какие-то жалкие пятнадцать фунтов в месяц.

– Могу я узнать, что вы будете делать с таким «богатством»?

– Мне будет неловко полностью зависеть от вашей щедрости. Вы ясно дали мне понять, что никаких чувств между нами быть не может, потому я не хочу докучать вам просьбами. Я привыкла к независимости и не желаю с ней расставаться.

Саймон согласно кивнул и сказал:

– Конечно, вы будете получать эти деньги каждый месяц.

– Спасибо. Обещаю, что больше ничего от вас не потребую. – Джессика глянула на него своими огромными глазами. – Кроме…

– Кроме? – Саймон поощрительно улыбнулся ей.

– В вашем доме не найдется комнаты для моих слуг? Они очень преданные и живут со мной много лет. Миссис Грейвз отлично готовит, а миссис Гудсон…

– Хорошо, – прервал ее Саймон. Он совсем не ожидал такой просьбы и был немало удивлен. – Берите их всех с собой. Санджай будет рад помощи.

– Санджай?

– Мой слуга. С тех пор как мы вернулись из Индии, он один ведет все хозяйство. Лишние руки ему не помешают.

– Спасибо. Обещаю, больше никаких просьб не будет.

Саймон услышал стук в дверь и повернулся. Смотревшая на него Джессика сделала то же самое. На пороге они увидели герцога Холлингсворта, а рядом с ним Айру Кемпдена. Когда он вошел в кабинет, Джессика вскочила с дивана и кинулась ему навстречу, прямо в раскрытые объятия.

– О, Айра! – воскликнула она и спрятала лицо у него на груди.

– Все хорошо, моя дорогая, – проговорил он, крепко обнимая ее. На его лице ясно читалась тревога.

Они постояли так минуту, потом Айра нежно коснулся щеки Джессики. Та подняла голову, после чего он встал рядом с ней и обратился к Саймону.

– Граф Норткот, – сказал он, церемониально поклонившись ему, – чем могу быть полезен?

– Вы знакомы с мисс Стантон? – недоуменно спросил он.

– Да, милорд. Я представлял интересы ее семьи еще дольше, чем служил поверенным у Норткотов.

– Что ж… – Саймон помолчал, собираясь с мыслями, и заявил: – Насколько я понимаю, мисс Стантон вынуждена искать мужа. И по причинам, которые мне непонятны, ее выбор пал на меня.

От удивления глаза Айры округлились. Он глянул на девушку, открыв рот, а потом не выдержал и улыбнулся:

– Да, милорд, все верно. Мисс Стантон действительно нужно найти мужа, и чем скорее, тем лучше. – Айра взял ее за руку и ласково сжал. – Вам известно почему?

– Да, мистер Кемпден. Я, как никто другой, понимаю, что вашей подопечной грозит серьезная опасность.

– Боюсь, барон Танхилл так просто не смирится с замужеством сестры.

– Я знаю, – просто ответил Саймон, – и готов к борьбе. Пожалуйста, мистер Кемпден, присаживайтесь. И ты, Джеймс, тоже, – обратился он к другу. – Нам нужно многое обсудить.

Айра сел вместе с Джессикой на диван. Девушка ни на секунду не выпускала его руку из своей. Саймон смотрел на это с некоторой долей ревности. Конечно, ей и в голову не могло прийти искать защиты и спокойствия у него.

Он разместился напротив и так близко придвинул к ней кресло, что их колени почти соприкасались. Саймон заглянул в глаза Джессики. Они были такие большие и такого яркого голубого цвета, что, казалось, в них можно утонуть.

– Сколько у нас осталось времени? – спросил он Айру, удостоверившись, что Джессике видны его губы.

– Мисс Джессике исполнится двадцать пять через пять дней, – ответил он. – По завещанию в этот день все деньги отойдут к ней. Если, конечно, к тому времени она не выйдет замуж.

– А если выйдет?

– То наследство перейдет к мужу.

– Значит, мы должны пожениться…

– Не позднее четверга, – закончил Айра. – Будет лучше, если деньги сразу достанутся вам, минуя мисс Джессику.

Саймон внимательно глянул на нее и медленно, отчетливо произнес:

– Значит, наша свадьба будет в четверг. – Он увидел, как Джессика проглотила комок в горле, и Айра сочувственно погладил ее по плечу. – Вы поняли меня?

Она кивнула и сказала дрожащим голосом «да».

– Давайте теперь внимательно прочитаем завещание, – предложил Саймон. – Нам нельзя допустить ни одной ошибки.

Айра вынул копию документа и стал медленно, пункт за пунктом, объяснять его смысл Саймону, не пропуская ни одной мелочи.

Когда он закончил, Саймон откинулся на спинку кресла и перевел дух.

– Вам нужно поехать домой, – обратился он к Джессике, – забрать одежду. Больше трогать ничего нельзя.

После такого заявления Джессика нахмурилась.

– Там есть вещи, которые принадлежали моей матери. Разве я не могу взять и их тоже? – с надеждой спросила она.

– Нет, их придется оставить. Вы возьмете только одежду из шкафа и то, что вы купили себе с той поры, как оттуда уехал Танхилл. – Саймон повернулся к Айре и спросил: – Это одно из условий завещания, да?

Тот кивнул:

– Да, мисс Джессика получает только деньги. Дом и все, что там находится, должно отойти Танхиллу.

Саймон слегка дотронулся до плеча Джессики, чтобы та глянула на него.

– Поэтому вы ничего оттуда не возьмете, понятно? Никаких украшений, картин, памятных безделушек. Только одежду и то, что вы сами купили за то время, пока Танхилл жил в Индии.

Ему показалось, он заметил, как увлажнились глаза Джессики. Но та тут же заморгала, прогоняя нежеланные признаки слабости, и выпрямила плечи.

– Да, граф. Только одежду и личные вещи. Пока все?

Саймон кивнул.

Тяжело вздохнув, она встала с дивана и направилась к окну. Повернувшись к ним спиной и сложив руки на груди, Джессика стала смотреть в сад.

Айра Кемпден решил было пойти к ней, но Саймон остановил его взглядом. Начиная с сегодняшнего дня ей нужно учиться искать поддержки у него, а не у других людей. Он подошел к Джессике сзади и положил руки ей на плечи. От его прикосновения она будто окаменела.

Саймон развернул ее к себе, чтобы Джессика видела его губы.

– Джеймс, – обратился он к другу, – я не хочу оставлять ее в одиночестве. Может, Джессика поживет у вас до свадьбы?

Девушка начала протестовать, но Саймон остановил ее, подняв руку.

– Разумеется, – ответил Джеймс.

– Ты можешь выделить ей слугу-мужчину, который будет охранять ее? Я не хочу рисковать – может, Танхилл уже в Лондоне.

Саймон услышал, как Джессика тихо вскрикнула. В ее взгляде он прочитал тревогу и понял – против охраны она протестовать не будет.

Джеймс тоже встал и сказал ей:

– Я распоряжусь, чтобы тебе приготовили комнату. – И, обращаясь к Саймону, добавил: – Насчет слуги, который будет сопровождать ее, тоже.

С этими словами он покинул кабинет.

Саймон коснулся подбородка Джессики, показывая, что хочет с ней поговорить. Она перевела на него взгляд.

– Прикажите слугам забрать свои вещи и закрыть дом, – сказал он. – Пусть также соберут все запасы в кладовых и отдадут их нищим. Больше брать ничего нельзя. Это понятно?

– Конечно.

– Я доверяю вам составить все необходимые документы, мистер Кемпден, – обратился Саймон к адвокату. – Позже, когда у меня появится время, мы вместе еще раз просмотрим их.

– Очень хорошо, милорд. К четвергу все будет готово. – Айра взял папку и направился к двери. – Не сомневайтесь, я подготовлю бумаги так, что Танхилл ни к чему не сможет придраться.

– Рад это слышать, мистер Кемпден.

Айра вышел в коридор, оставив Саймона наедине с его будущей женой. Звук ее голоса прорезал тишину, как нож мягкое масло.

– Может быть, вы передумаете? Еще не поздно, – сказала Джессика. – Вы не обязаны это делать. Нашу сделку можно отменить.

Саймон повернулся к ней, ожидая увидеть на ее лице страх и сожаление. Но то, что он увидел, заставило его сердце сжаться. Судя по ее взгляду, Джессика обуздала свои чувства и заставила себя стоически принять все, что ждало ее впереди.

– Я не хочу отменять нашу сделку, – проговорил он. – Как вы сказали, это для меня единственный шанс спасти поместье и выпутаться из долгов. Без ваших денег я потеряю все. – Саймон хотел задать ей такой же вопрос, но понял, что ему страшно это делать. Он сомневался, что Джессика скажет то же самое. – Мы заключили договор. Назад пути нет.

Его последние слова прозвучали как приговор, вынесенный им обоим.

 

Глава 7

Саймон застегнул последнюю пуговицу черного жилета и посмотрел на себя в зеркало. Выглядел он ужасно. Его лицо было бледным, отчего круги под глазами казались еще темнее. С тех пор как он внезапно решил обменять свою свободу на возможность отомстить Танхиллу, сон совсем к нему не шел. В эту ночь ему спалось так же плохо, как и в остальные.

Комната поплыла перед его глазами, и Саймон потер пальцами виски, чтобы уменьшить пульсирующую головную боль. Каждый мускул его тела ныл, но он знал, что должен терпеть и изо всех сил сдерживать новый приступ малярии.

Часы в коридоре его лондонского дома пробили час. Саймон схватился руками за крепкий дубовый шкаф и выругался. Через три часа он уже будет женатым мужчиной. Если, конечно, сможет к тому времени стоять на ногах.

Он вытер платком пот на лице, потом опять оперся о шкаф и подождал, пока комната не перестала кружиться перед глазами. В эту минуту Саймон снова вспомнил, как много раз клялся, что больше никогда не сделает предложение женщине. У него уже был такой опыт, и Розалинд показала, насколько это может быть унизительным.

Саймон ударил кулаком по шкафу. Ничего этого не случилось бы, если бы Джессика не доводилась сестрой Танхиллу. Если бы с ее помощью он не мог отомстить ему.

Голос из самой глубины сердца опять шепнул Саймону, что тот поступает неправильно, используя невинную девушку в своих тайных целях. Он ничего не мог ответить на это. Ненависть к Танхиллу мешала действовать разумно.

Саймон взял сюртук и надел его. Холод пробирал до костей. Черт побери! Почему проклятая болезнь не могла подождать до завтра, когда ему не надо будет подписывать бумаги и произносить клятвы?

Он хлебнул горячее снадобье, которое приготовил ему Санджай, надеясь, что оно поможет ему продержаться еще несколько часов.

– Хозяин, внизу вас ждет герцог Холлингсворт, – раздался позади него голос Санджая. – С ним мистер Айра Кемпден.

– Отлично. Скажи им, что я уже спускаюсь. – Саймон застегнул сюртук, потом положил в карман маленькую коробочку с обручальным кольцом. – Сегодня привезут оставшуюся мебель, слуги мисс Стантон также скоро прибудут. Тебе надо будет их встретить и определить на место. Проверь, все ли в порядке в комнате, которую я приготовил для нее.

– Хорошо, хозяин.

Санджай смотрел на него с тревогой. Саймон опять вытер пот с лица, стараясь не обращать внимания на понимающий взгляд слуги.

– Вы справитесь, хозяин? – спросил он.

Саймон ничего не ответил и пошел к двери. Санджай направился следом и сказал:

– Наверное, я ошибся насчет котенка. В следующей жизни я стану ветерком и буду каждый день охлаждать и успокаивать вас. А потом уносить вас далеко-далеко, на зеленые холмы, где вы будете отдыхать, забывая обо всех тревогах.

Саймон остановился и схватился за дверной косяк. У него опять закружилась голова.

– Думаю, из тебя получится плохой ветерок, друг. У меня все время будет такое ужасное настроение, что ты, не успев меня успокоить, всякий раз будешь превращаться в ураган. – Он отпустил косяк, переступил порог, но потом остановился и сделал еще одно распоряжение: – Приготовь мне комнату на третьем этаже. Я хочу быть подальше от вас, когда болезнь начнется по-настоящему. Если по возвращении мне… мне будет совсем худо, то тебе самому придется позаботиться о новой хозяйке.

– Хорошо, не волнуйтесь. Я сделаю все возможное, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Саймон подошел к лестнице и на мгновение замер. Какое имеет значение, что он не любит леди, на которой собирается жениться? За редким исключением, почти все мужчины из высшего света вступали в брак из чувства долга, взирая на будущую супругу совершенно равнодушно.

Он со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы, стараясь подавить воспоминания о том, как его тело отозвалось на поцелуи Джессики. Без сомнения, его реакция была такой сильной, потому что он слишком много выпил в ту ночь. К тому же у него очень давно не было женщины, вот от ее близости он и вспыхнул огнем.

Саймон спустился вниз и вошел в кабинет, где его ждали Джеймс с Айрой. Комната была обставлена новой мебелью, купленной на деньги будущей жены. Он горько улыбнулся. Видит Бог, ему претило использовать Джессику – и для спасения Рейвнскрофта, и для мести Танхиллу. Но у него не было выхода.

Норткот с самого начала поклялся, что не останется перед ней в долгу. Даже если ему придется трудиться с утра до ночи, и так до конца своих дней, он сотрет пальцы до костей, но вернет каждый фунт, который взял у Джессики.

Он не будет вести себя, как отец. Не умрет, оставив после себя только долги. Он начнет все с чистого листа и отправится в мир иной, расплатившись со всеми кредиторами. И с главным из них – со своей женой.

И Саймон дал себе еще одно обещание. Он ни за что не позволит себе увлечься этой леди. Хотя через несколько часов Джессика станет его женой и будет жить с ним под одной крышей, он не даст слабину и не пустит ее в свое сердце. Однажды он уже любил женщину, и это чувство чуть не погубило его. Повторения того ужаса ему не нужно.

Норткот направился к письменному столу, взял стоявший там графин с бренди и плеснул себе в стакан. Алкоголь приятно обжег горло и немного приглушил головную боль. Но болезнь не отступила – как и тревожные мысли о предстоящей свадьбе.

– И тебе доброго дня, Саймон, – сказал ему герцог. – Что-то ты не очень похож на счастливого жениха.

Саймон ничего на это не ответил и опять наполнил бокал. Он поднес его ко рту и остановился, когда бренди коснулся губ. Нет, алкоголь ему не поможет. Он уже пробовал пить, когда чувствовал первые приступы малярии, и от этого ему становилось только хуже.

– С документами все в порядке? – спросил Саймон Айру.

– Да, милорд. Я обо всем позаботился. Свадебная лицензия у меня с собой, – сказал адвокат, хлопая по карману.

– Еще что-нибудь нужно?

– Нет, милорд. После свадьбы мы вместе с нотариусом поедем в дом, где жила Джессика. Он убедится, что там все в порядке и все вещи на месте. Потом мы вместе опечатаем его. Как всегда, работа с бумагами и наследством после свадьбы займет больше времени, чем сама церемония.

Саймон внимательно посмотрел на своего поверенного и сказал:

– У нас нет права даже на самую маленькую ошибку, мистер Кемпден. Последствия ее могут быть роковыми.

Айра ответил ему с серьезным видом:

– Вы забываете, что я тоже знаю барона Танхилла. Это самый мерзкий человек, которого мне доводилось встречать на своем пути. Его словно растила не мать, а сам дьявол.

Саймон кивнул и повернулся к Джеймсу. Его опять начало качать, и он ухватился за спинку кресла. Боже, как ему претила его слабость! Он хотел скрыть болезнь ото всех, но, похоже, на это у него нет сил. Возможно, ему придется попросить у друга помощи.

– Мне нехорошо, Джеймс, – сказал Саймон.

Джеймс встал и подошел к нему. Тревожно глянув на друга, он спросил:

– Я могу как-то помочь?

– Нет. Болезнь пройдет сама через несколько дней. Это малярия, я подцепил ее в Индии. У меня была надежда, что приступ начнется не скоро, но мне не повезло. Если я совсем ослабну, то позаботиться обо всем придется тебе и мистеру Кемпдену.

– Конечно, – ответили в один голос джентльмены.

– Только больше никому об этом не говорите: ни священнику, ни магистрату, ни свидетелям. Нельзя допустить, чтобы кто-то сомневался в моем здоровье. Даже моя будущая жена. Она выходит за меня замуж, поскольку ей нужна защита, и ей вряд ли понравится, что ее муж болен малярией…

– Прошу прощения, милорд, – прервал его Айра, – но вы неправильно судите о Джессике. Она сильная женщина, и ей можно доверить эту тайну.

Саймон рассмеялся. Лихорадка заставляла его говорить несколько безрассудно.

– Ну уж нет! – воскликнул он. – Больше я никогда не буду доверять женщинам. Вы же прекрасно понимаете, что наш брак – это сделка, где нет места таким чувствам. Я женюсь на Джессике только из-за ее денег. Так что давайте раз и навсегда забудем о таких высоких понятиях, как доверие и любовь.

И с этими словами Саймон направился к двери. Он хотел, чтобы этот день поскорее закончился.

– Все готовы ехать? – спросил граф через плечо.

Айра и Джеймс пошли к нему.

– Да, – ответил друг. – Мелинда поехала вместе с Джессикой, чтобы еще раз убедиться, что все вещи собраны. Я отрядил с ними маленькую армию, так что волноваться за них не стоит.

– Хорошо.

Саймон одернул сюртук, потом запахнул накидку, которую Санджай набросил на его дрожащие от озноба плечи. Он утаил еще одну причину, по которой решил жениться на Джессике. Месть – вот ради чего он сейчас, превозмогая болезнь, поедет венчаться.

Саймон хотел уничтожить Танхилла. То, что ему выпал шанс вырвать у него из-под носа огромное наследство, было только первым шагом к осуществлению мечты.

Скоро Танхилл поплатится за то, что сделал.

За то, что сделал Джае.

Джессика расправила складки своего простого платья из атласа цвета слоновой кости и глянула на три маленьких сундука. В них лежало все, что принадлежало ей в этом мире.

– Давай посидим немного, Джесс, – предложила ей Мелинда, откидывая край чехла с дивана. – Джеймс и Саймон скоро приедут, а ты пока можешь расслабиться.

– Расслабиться? – Джессика невесело улыбнулась. Через несколько минут она навсегда покинет родной дом и выйдет замуж за совершенно незнакомого человека. Который ясно дал ей понять, что берет ее в жены, поскольку так же отчаянно нуждается в ее деньгах, как она в безопасности. Который объяснил, что ей не стоит ожидать от их союза ничего, кроме защиты от сводного брата.

Джессика не села, а начала нервно ходить по комнате, пока ее не остановила Мелинда. Подруга положила ей руку на плечо и спросила:

– Ты уверена, что хочешь этого брака, Джесс? Еще не поздно все отменить. Джеймс мог бы…

– Нет, – прервала ее Джессика. – Я поступаю правильно. Брак – мое единственное спасение.

Она долго думала, пытаясь избежать свадьбы с графом Норткотом, но так и не придумала иного способа спастись от сводного брата. Разговоры о том, что еще можно все изменить, были бесполезны и только бередили рану. Она тяжело вздохнула и сказала:

– Пойду еще раз поговорю с миссис Гудсон. Нам надо…

– Все в порядке, Джесс. Мы уже дважды проверили. Ходжкисс раздал остатки еды бедным, как ты ему приказала. Все камины потушены, мебель накрыта чехлами.

Мелинда опустилась на диван. Джессика села рядом с ней и опустила голову.

– Он не хочет меня, Мел, – сказала она. – В каждом его взгляде, направленном на меня, в каждом слове сквозит отвращение ко мне. Мысль о такой жене, как я, ему ненавистна. – Джессика не смотрела на подругу, пряча даже от нее слезы боли, которые навернулись на глаза. – Уже после болезни, когда я еще была подростком, меня часто посещали мечты о замужестве, – продолжила Джессика, упрямо глядя в пол. – О том, как я встречу рыцаря в сияющих доспехах и тот упадет к моим ногам, сгорая от любви. Глупо, правда? Конечно, в этих мечтах я не была простой и незаметной девочкой. Нет, все восхищались моей красотой и считали меня королевой светского общества.

Мел взяла ее за плечо и развернула к себе.

– Ты не простая, Джессика. Ты – самый необыкновенный человек, которого я знаю. А еще очень храбрая. Как бы я хотела быть такой, как ты!

Джессика покачала головой, отчаянно пытаясь взять себя в руки.

– Ты заметила, какой он властный, Мел? Ему нужно все контролировать. Я не привыкла никому подчиняться и ему тоже не буду. Мой папа умер, когда мне было пятнадцать, и с тех пор я рассчитываю только на себя.

– Как насчет твоего увлечения, Джесс? Ты и дальше будешь придумывать наряды? А вдруг Саймон этого не позволит?

Джессика покачала головой и ответила:

– Ты же видишь, Норткоту нет до меня никакого дела. Так что моя жизнь не очень-то изменится. Главное, чтобы об этом не узнали в обществе, а моему будущему мужу ведь все равно, чем я занимаюсь. Он вряд ли что-то заметит, а если даже и так, его мнение на этот счет не будет иметь для меня никакого значения. Я не допущу, чтобы он меня во всем контролировал.

– Подожди немного, Джесс. Может, со временем тебе понравится его властность. Ведь она – признак сильного характера, а на таких людей всегда можно опереться, довериться им в сложных ситуациях.

Джессика опустила взгляд. Она искренне сомневалась в этом.

– Мне все равно. Главное, что графу такая жена, как я, ненавистна. Что, если в обществе догадаются о моей глухоте? Что, если я не смогу притворяться вечно? Представляю, каким унижением это обернется для него. Супруга графа – инвалид!

Джессика встала с дивана и подошла к стеклянной двери, которая вела на террасу. За ней начинался сад, а в нем – прекрасные, готовые вот-вот распуститься цветы. Она перевела взгляд на небольшой овальный столик, стоявший неподалеку. Осторожно подняв покрывало, защищавшее стоявшие на нем безделушки от пыли, Джессика взяла в руки миниатюру в резной дубовой рамке. На ней была изображена молодая женщина с очаровательным младенцем на руках. Эта вещица сопровождала ее всю жизнь. Женщина была ее мамой, младенец – она сама.

Джессика смотрела на портрет и чувствовала, как ее сердце все сильнее сжимается от тоски. Ее мама выглядела такой счастливой! У нее был обожающий ее муж и ребенок от него. О таком будущем Джессика могла только мечтать.

Джессика знала, что подруга смотрит на нее, и отвернулась в сторону, усилием воли подавляя готовые политься из глаз слезы. За последние два дня она попрощалась с огромным количеством дорогих для нее вещей. Где ей найти силы, чтобы оставить и эту? Джессике стало страшно, что ее сердце разобьется, если ей придется бросить еще одно напоминание о той единственной жизни, которую она знала. Даже если это напоминание было лишь поблекшим образом женщины, которую она потеряла в далеком детстве.

Изображение поплыло у Джессики перед глазами, и девушка, проглотив комок слез, прижала изображение в рамке к груди.

– Может, я могла бы… – начала Джессика, но вдруг заметила справа от себя тень.

Слова застряли у нее в горле. Она повернулась и увидела темную мужскую фигуру. Граф Норткот сделал два шага к ней, а потом остановился.

Он выглядел уставшим и измученным. Выражение его лица было пугающе серьезным. Судя по его глазам, граф жалел о принятом решении еще сильнее, чем она.

Ее будущий муж пересек комнату несколькими решительными шагами. Он встал рядом, возвышаясь над ней, словно мрачная гора, и Джессика подумала, что сейчас граф выглядит так же вызывающе красиво, как тогда, когда она увидела его в первый раз, стоявшего на верхней ступени лестницы бального зала герцога и герцогини Стратморов. Его плечи идеально облегал элегантного покроя черный сюртук, подчеркивая их ширину и мощь, снежно-белые рубашка и шейный платок оттеняли загорелое лицо. Джессика смотрела в темные глаза Норткота, которые, казалось, заглядывали ей в самую душу, и понимала, что не может отвести от него взгляд.

Она в последний раз еще крепче прижала к себе портрет мамы, а потом покорно вложила его в протянутую к ней руку графа. Их пальцы соприкоснулись, и Джессике показалось, что он на мгновение задержал ее руку в своей, словно сожалел о своем поступке и хотел как-то утешить ее.

Граф посмотрел на миниатюру и положил ее обратно на стол.

– Вам нельзя ничего забрать из дома, кроме личных вещей и одежды, – повторил он. – Нельзя, чтобы у Танхилла появился хоть малейший шанс оспорить законность наших поступков. В завещании написано, что все в доме переходит к нему. У нас нет иного выхода.

Джессика молча кивнула и отвела взгляд. В такие моменты, как сейчас, она особенно остро осознавала, как ужасно быть глухой. Ей приходилось смотреть в лицо Норткоту, чтобы понять, что тот ей говорил, хотя больше всего на свете она хотела отвернуться и не видеть его суровый, безразличный взгляд. Интересно, догадывался ли ее будущий супруг, что она видела в его глазах те чувства, которые он хотел скрыть от всего света? Джессика читала в них многое. Например, что у него уходило очень много сил, чтобы держать все эмоции под контролем. Что под маской злости Норткот прятал страх. Конечно, он не догадывался об этом, иначе построил бы еще одну стену, чтобы защитить себя от мира. Еще одну преграду, отделяющую их друг от друга.

Джессика не знала, как долго Норткот будет держать ее на расстоянии, отказываясь признавать, что их связывают крепкие узы брака. Может, лишь некоторое время? А может, всю жизнь?

Он вывел ее из задумчивости, предложив свою руку. Джессика положила ладонь на локоть и даже сквозь одежду почувствовала, какой он теплый. Нет, даже горячий.

Сердце прыгнуло у нее в груди. Неужели у Норткота жар? Джессика еще раз внимательно посмотрела ему в лицо. Оно слегка покраснело, а глаза блестели так, как это бывает, когда у человека высокая температура. Девушка коснулась пальцами его ладони. Да, его кожа пылает огнем. Тогда она подняла руку, чтобы дотронуться до его лба.

Но прежде чем это произошло, Норткот отшатнулся, словно этот достаточно интимный жест был отвратителен ему.

– Пора ехать. Вы готовы? – спросил он.

Джессика проглотила комок в горле.

– Да, граф. Я готова.

Ей оставалось надеяться, что граф не заметил, как сильно дрожат ее пальцы. Во всяком случае, даже если он что-то почувствовал, то не подал виду и с таким же холодным выражением лица направился к выходу вслед за Мелиндой и ее супругом.

А Джессика думала о том, как она много раз обещала, что будет вести себя храбро. Что уйдет из дома без слез, не оглядываясь. Однако перед тем как переступить порог, не выдержала и повернулась, чтобы в последний раз посмотреть на дом, в котором родилась и счастливо жила со своими родителями.

Она помнила то время, когда еще все слышала, и сейчас в ее голове звучали смех и голоса папы с мамой. В этом доме прошли ее самые счастливые дни. И самые печальные тоже – когда лихорадка забрала ее мать, а спустя много лет умер и отец. Здесь она познала не только любовь и понимание близких, но и печаль одиночества.

Дверь за ними закрылась, и у Джессики перехватило дыхание. Она крепче взяла Норткота под руку, горячо надеясь, что сегодняшний поступок не станет самой большой ошибкой в ее жизни.

Они поженились в маленькой сельской церкви на окраине Лондона. Свадьба была тихой и очень скромной. Службу совершал королевский епископ, ему помогали два священника местной церкви. Джессика на негнущихся ногах дошла до алтаря, у которого увидела Мелинду и Айру. С их незаметной помощью она осилила всю церемонию, говорила нужные слова, улыбалась, когда это необходимо, и вообще вела себя так, словно свадьба с Норткотом была для нее большой радостью.

Стоя перед священниками и представителями суда, которые явились по требованию Норткота, чтобы потом засвидетельствовать законность брака, она пообещала любить, уважать и слушаться мужчину, который на самом деле лишь внушал ей страх. Глядя на деревянный алтарь, украшенный затейливой резьбой, Джессика поклялась всецело доверять человеку, который еще не сказал ей ни одного доброго слова.

Она протянула ему руку, и Норткот надел ей на палец кольцо, символ их союза. Отныне по закону ей следовало во всем подчиняться ему. Она вверила свою жизнь и состояние тому, кто еще ни разу ей искренне не улыбнулся.

Граф не сразу отнял руку, и Джессика в этот момент почувствовала, как исходящая от него сила перетекла в ее тело, дошла до каждой клеточки. Ей стало очень тепло, словно странный огонь вдруг вспыхнул внутри нее, и она судорожно перевела дыхание, не понимая, что происходит.

За всю службу был всего лишь один момент, когда Норткот проявил к ней внимание. Перед тем как произнести слова клятвы, он коснулся пальцем ее подбородка и повернул голову так, чтобы ей было видно его лицо. Ни на секунду не отводя от нее взгляда, Норткот пообещал защищать ее до конца жизни. Выражение его лица при этом было очень серьезным.

А потом епископ объявил их мужем и женой.

Джессика почувствовала, как Норткот слегка сжал ее руку, и посмотрела ему в глаза. И поняла, что даже если доживет до ста лет, никогда не забудет их выражения в тот момент. Норткот смотрел на нее неуверенно, словно только что очнулся и понял, какую ошибку совершил. А потом он поцеловал ее. Несмотря на лихорадочный жар, исходивший от его лица, поцелуй был очень холодным и сухим.

Ах, если бы она смогла забыть тот самый первый поцелуй! Если бы не его жар и страсть, то сейчас она бы не поняла, каким бесчувственным было это легкое касание губ Норткота.

Потом ее муж поднял голову, и все закончилось.

Скоро Джессика уже сидела в коляске графа, готовясь к встрече с новым домом. Откинувшись на мягкую спинку сиденья, обитого черной кожей, она смотрела в окно и с отсутствующим видом трогала красивое обручальное кольцо на среднем пальце. Страх по-прежнему поедал ее изнутри.

Четыре черных жеребца везли экипаж по незнакомым Джессике улицам, которые вели в тихий район Лондона, где располагались резиденции дворян. Теперь она была графиней Норткот, а сидящий рядом с ней мужчина, который, вытянув ноги, смотрел в какую-то точку перед собой, – ее мужем. Никогда в жизни Джессика не чувствовала себя такой одинокой.

После супружеских клятв он не сказал ей ни слова. Ведя ее к выходу из церкви, Норткот положил ей руку на плечо и незаметно поворачивал к тем гостям, кто хотел их поздравить. Если же слышал, как люди говорили меж собой о свадьбе что-то не очень приятное, то ускорял шаг, чтобы у нее не было времени прочитать по их губам. Все это у него получалось так хорошо, словно он женился на глухой много лет назад.

Герцог Холлингсворт тоже находился недалеко от них. Он наблюдал за ними обоими, но особенно за новоиспеченным мужем. Для посторонних глаз это было незаметно, но Джеймс почему-то тревожился за друга. С ним явно было что-то не так.

Норткот вдруг заерзал. Он сел ровно, а потом повернулся к ней и посмотрел в глаза.

– Я знаю, – сказал ее муж, – что вы представляли день свадьбы совсем не таким.

– Я никак его себе не представляла, потому что думала, что никогда не выйду замуж.

– Значит, вы не разочарованы?

– Нет. Вы выполнили свою часть сделки, взяли меня замуж, и теперь я защищена от Танхилла. Больше мне ничего не надо.

– Все женщины надеются, что получат больше, чем им обещали. – Он откинул голову на спинку и закрыл глаза. – Вы видите мои губы?

– Да, граф.

– Зовите меня по имени – Саймон. Я Саймон Уорленд, двенадцатый граф Норткот. А вы теперь леди Джессика Норткот, графиня. – Он тяжело перевел дух, и Джессике показалось, что на мгновение его лицо исказилось от боли.

– С вами все в порядке, граф?

Он открыл глаза и пристально глянул на нее. Его глаза блестели еще сильнее.

– Меня зовут Саймон, – с усилием произнес ее муж.

– Вы хорошо себя чувствуете, Саймон?

– Вас это не должно волновать.

С этими словами он опять закрыл глаза, ясно давая понять, что не желает обсуждать с ней свое состояние. Похоже, ее сочувствие было ему не по душе.

– К вашему приезду все готово, – продолжил Норткот. – Ваши комнаты в порядке, вещи разложены по местам. Я позволил себе вольность и сам купил мебель для дома. Если вы помните, он был совсем пуст, а герцог сказал, что вы не очень-то умеете обращаться с продавцами. Удивительно, с какой радостью все они согласились предоставить мне кредит, когда узнали о женитьбе на богатой наследнице. В общем, если вам что-то не по вкусу, скажите об этом Санджаю. Он поможет.

– А где будете вы?

– Вам лучше обратиться к Санджаю, – упрямо повторил Норткот.

– Уверена, мне все понравится, – сказала Джессика, сжимая руки на коленях. – А что насчет вас, Саймон? Вы разочарованы свадьбой?

– Не беспокойтесь за меня. Вы ведь тоже выполнили свою часть сделки. У меня теперь есть деньги, я могу погасить долги отца и спасти наследство. А чего еще можно желать от брака?

Джессика почувствовала, будто ей в сердце вонзили нож.

В этот момент коляска остановилась перед ее новым домом, и она впервые поблагодарила судьбу за свою глухоту. По крайней мере ей не надо было мучиться, слыша, с какой горечью он произнес эти слова.

Дверь экипажа открылась, и Джессика увидела невысокого темнокожего мужчину с тюрбаном на голове. Он отвесил им необыкновенно низкий поклон, а когда выпрямился, его лицо осветилось широкой улыбкой. На Джессику глянули смеющиеся черные глаза. Она не выдержала и улыбнулась в ответ.

– Пойдемте, мэм, – сказал слуга, помогая ей сойти. – Санджай покажет ваш новый дом.

Перед тем как опять заговорить с ней, он повернулся к Джессике лицом. Без сомнения, ему уже рассказали о ее глухоте.

– Ваши слуги все устроились на новом месте и ждут, когда вы их навестите. А повар сейчас готовит вам торт, чтобы отпраздновать счастливое событие.

– Спасибо, Санджай. – Она оглянулась на мужа, но тот продолжал сидеть в карете.

– Хозяин сейчас к вам присоединится, – сказал Санджай. – А нам надо поторопиться. Ваши преданные слуги ждут вас.

Джессика направилась в дом за Санджаем, который так и лучился радостью. Дверь им открыл Ходжкисс.

– Добро пожаловать, – сказал он и склонился в церемонном поклоне.

Марта, Беатрис и миссис Гудсон стояли в ряд, чтобы поприветствовать новобрачную. И даже миссис Грейвз выбежала из кухни, желая лично поздравить хозяйку. Когда в холле появился Норткот, они выпрямились и стали похожи на солдат при параде, желающих произвести впечатление на своего нового генерала.

Граф остановился перед слугами. Он коротко кивнул каждому из них, а потом повернулся на каблуках и, не говоря ни слова, пошел вверх по лестнице. Он так крепко держался за перила, что костяшки его пальцев побелели. Джессика не знала, заметил ли это кто-нибудь еще, кроме нее и Санджая.

Она повернулась к своим слугам и увидела на их лицах разочарование. Ей вдруг захотелось защитить их, встать между ними и этим новым, таким суровым хозяином. В этот момент Джессика поклялась, что ни за что не позволит Норткоту запугивать их и унижать.

Вдруг все они повернулись в сторону лестницы. Джессика сообразила, что, наверное, ее муж крикнул Санджаю, чтобы тот шел следом за ним, потому что маленький индус несколько раз поклонился ей, а потом побежал к лестнице.

Джессика подождала, пока двое мужчин не скрылись из виду, потом заставила себя широко улыбнуться и повернулась к верным слугам.

– Вы все хорошо устроились? – спросила она, придавая голосу уместную для этого случая веселость.

– Да, госпожа, – ответил за всех Ходжкисс. – Все отлично. Мы попали в очень хороший дом. Да, очень приятный.

– А ваши комнаты просто ужас какие красивые, – добавила Беатрис, нервно теребя накрахмаленный передник. Она явно пыталась сгладить то, как невежливо повел себя их новый хозяин.

– Хорошо, – сказал Джессика, чувствуя, что слезы навернулись у нее на глазах. – Миссис Грейвз, вы нальете мне чашку чая?

– Разумеется, госпожа. И угощу вас свежими, только из печи, печеньями с маслом.

Беатрис выступила вперед и добавила:

– Я соберу поднос еще раньше, чем вы сядете на один из тех новых диванчиков, которые сегодня утром доставили в дом.

И с этими словами горничная пошла следом за миссис Грейвз на кухню.

После того как они исчезли за дверью, Джессика повернулась и увидела, что осталась наедине с Мартой.

– Где мои выкройки? – спросила она ее. – С ними все в порядке?

– Да, моя дорогая. Я положила их в дальней комнате второго этажа. Вот ключ. – Марта вынула из кармана тяжелый медный ключ и отдала его Джессике. – Комната идеально подходит для вашей работы. Она просторная, с большими окнами, потому там светло и свежий воздух. Мы нашли в кладовой старый дубовый стол и несколько стульев и уже отнесли их туда.

Джессика облегченно перевела дух. Она крепко сжала ключ в ладони. Все, что было для нее важно, находилось за той запертой дверью.

– Спасибо, Марта. – Джессика переложила ключ в карман, чтобы ненароком не потерять его. – Так все на самом деле в порядке? – спросила она, зная, что получит честный ответ.

– Да, детка. Хозяин обо всем позаботился, и его слуга, Санджай, нам очень помог.

– Хорошо, – сказала Джессика и в первый раз за день искренне улыбнулась. – Тогда, может, я выпью чаю, а потом осмотрю свой новый дом.

– Я с удовольствием покажу вам его. Здесь очень красиво. – И Марта повела ее в гостиную. Широко улыбаясь, служанка открыла дверь и отошла в сторону, давая хозяйке войти внутрь.

Джессика шагнула и тут же остановилась. У нее перехватило дыхание, сердце ухнуло вниз. Просторная комната была точной копией ее гостиной в родительском доме. Если какие-то различия и имелись, она их пока не видела. Вся мебель стояла на правильных местах, ни одной мелочи – стула, этажерки или кресла – не было забыто.

Два дивана стояли друг напротив друга, между ними лежал большой овальный ковер. Его рисунок повторял узор того ковра, который остался в бывшем доме Джессики. Под окном было устроено уютное сиденье, с которого открывался прекрасный вид на сад, а недалеко от стеклянных дверей, выходивших на террасу, стоял небольшой письменный стол. Даже цветы в вазах были ее любимыми тюльпанами, которыми ей так нравилось украшать гостиную. Все, что она видела, походило на настоящее чудо.

– Кто сделал это? – чуть запинаясь от удивления, спросила Джессика Марту.

– Ваш супруг, госпожа. Когда мы сюда приехали, гостиная уже была такой. Санджай сказал, что лорд Норткот распорядился сделать гостиную точно такой же, какая была у вас до переезда. Он хотел, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома.

Джессика прошлась по комнате. Неожиданная доброта Норткота растрогала ее до глубины души.

– Я схожу за чаем, – сказала Марта и тихо вышла в коридор.

Джессика осталась наедине со своими мыслями. Она села на диванчик в оконном проеме, как часто делала в старом доме, и стала смотреть в сад. В голове у нее был полный беспорядок. Джессика привыкла думать, что Норткот холодный и отстраненный. Но вдруг оказалось, что он способен сочувствовать ей, понимать ее чувства. Цельный образ мужчины, который сегодня стал ее мужем, распался. Теперь его надо было узнавать заново.

Но Джессика не хотела это делать. Она слышала, как голос в сердце настойчиво просил ее понять Саймона. Однако послушать этот голос было бы непозволительной роскошью. Она не могла допустить, чтобы муж из постороннего превратился в близкого для нее человека. Саймон пообещал оградить ее от сводного брата, и в этом отношении ей пришлось довериться ему.

Но довериться мужу полностью Джессика не могла. Ей было страшно открыться перед ним и стать слабой.

 

Глава 8

Джессика набросила капюшон плаща на голову и побежала сквозь черноту ночи и холодный дождь к ожидающему ее экипажу. Ходжкисс открыл дверь, и она прыгнула внутрь. Со вздохом облегчения девушка села на мягкое кожаное сиденье и положила рядом с собой сверток с тканями и сумочку, в которой лежали деньги за две выкройки платьев, которые она только что продала мадам Ламонт.

Пока Джессика встречалась с одной из самых известных портних Лондона, погода за стенами ателье разбушевалась. Весенний легкий туман сгустился, и пошел проливной дождь. Но так было даже лучше. Из-за бури и позднего часа на улицах никого не было, и Джессика чувствовала себя в безопасности. Скрываясь под покровом ночи, она могла заниматься своим делом, и никто бы ее не узнал.

Джессика закрыла глаза и стала вспоминать все, что с ней случилось с тех пор, как десять дней назад она увидела графа Норткота, стоявшего на верху лестницы в резиденции Стратморов. Если бы кто-нибудь рассказал ей, как сильно ее жизнь изменится за это короткое время, она бы просто рассмеялась в ответ.

Джессика коснулась кольца с опалом, которое было единственным доказательством того, что она теперь замужем. Камень казался ей каким-то ненатуральным и слишком тяжелым. Словно это было не украшение, а тяжелая ноша, которую она отныне должна носить на себе.

Джессика спрятала руку в складки платья. Ей хотелось забыть горькую правду об этом браке, но, конечно, это было не в ее силах. Она шантажировала Саймона своим наследством, требуя, чтобы тот взял ее в жены. А поскольку граф отчаянно нуждался в деньгах, то согласился на эту авантюру, хотя у него и в мыслях не было на ком-то жениться.

Его холодность в день свадьбы поразила Джессику. А после того как он заперся от нее в своих комнатах на третьем этаже и до сих пор не спускался вниз, ей стало ясно, какие чувства к ней испытывал Саймон. Он никак не мог смириться с тем, что взял в жены глухую.

Джессика сжала сумочку из бархата темно-красного цвета и усилием воли заставила себя подумать о тех платьях, которые она сегодня продала, и о том, что ей заказали придумать еще три. Раз у нее есть свобода заниматься любимым делом – создавать наряды, встречаться с мадам Ламонт и смотреть на готовые платья на балах, – то все не так уж и плохо. К тому же теперь имя Норткота защищает ее от сводного брата.

С другой стороны, почему ее так трогает равнодушие мужа? Ведь она поклялась, что не допустит, чтобы это имело для нее какое-либо значение. Им следует и дальше жить как двум незнакомцам под одной крышей, старательно избегая встреч и делая все возможное, чтобы не зависеть друг от друга.

Потому Джессика подавила чувство, похожее на сожаление, и решительно встряхнула головой. Она уже давно поняла, что счастливый брак – это не для нее.

Экипаж остановился перед дверями ее нового дома. Джессика взяла пакет и побежала к крыльцу под зонтом, который Ходжкисс держал у нее над головой.

В холле она сняла плащ и подала его служанке. Она повернулась к дворецкому и в удивлении замерла, увидев, как тот предупредительно поднял вверх руку.

Джессика глянула в ту сторону, куда с тревогой смотрел Ходжкисс. Там, на площадке второго этажа, она увидела своего мужа.

Ей сразу стало понятно, что Саймон очень зол. Его черные глаза метали гром и молнии, бледное, как у привидения, лицо выглядело еще более пугающим при свете свечей. Пряди темных волос падали на лоб, придавая ему зловещий вид. Без сомнения, Саймон только что покинул кровать, и выглядел он так неважно, что было ясно – ему следует немедленно туда вернуться. К сожалению, Джессика видела, что он собирается поступить иначе.

– Где вы были?

Джессика знала, что он выкрикнул этот вопрос. Судя по его злобному взгляду, он вполне мог спуститься вниз и наброситься на нее в приступе праведного гнева.

– Отвечайте же!

– Гуляла, – ответила она. Его ярость стала ее раздражать.

– Вы представляете, какой сейчас час?

Джессика смотрела на него и чувствовала, что начинает закипать. Этот мужчина прятался от нее в своих комнатах с той минуты, как ввел в дом в качестве жены. А теперь вдруг решил допрашивать ее, как будто ему было дело до того, где она провела этот вечер.

– Да. Немного за полночь.

– С кем вы встречались?

Джессика быстро прикинула, что ей ответить. Сказать правду она не могла. Саймон не должен знать о ее тайных встречах с мадам Ламонт.

– Кто этот мужчина?

Джессика увидела, как побелели костяшки его пальцев – с такой силой Саймон обхватил деревянные перила. Она не могла поверить, что правильно прочитала по его губам. Неужели Саймон действительно задал ей этот вопрос?

– У меня нет никакого мужчины. Я просто хотела развеяться.

– В такой час?

– Да. Я стараюсь не выходить на улицу днем.

Саймон покачнулся, и Джессика испугалась, что он сейчас упадет. Но ее муж выпрямился и воскликнул:

– Боже правый, Джессика! Вы что, сошли с ума?

Она перевела дыхание, борясь с позывом побежать к нему наверх и дать пощечину.

– Я – нет. А вы, судя по этому странному допросу, вполне могли потерять разум.

Джессика увидела, как Саймон сжал челюсти, и мысленно порадовалась тому, что он сейчас далеко от нее.

– Разве вы не понимаете, как опасно выходить одной ночью? С вами могло случиться что угодно.

Джессике их разговор нравился все меньше. Как он смеет указывать, что ей следует делать, а что – нет?

– Я отлично могу сама о себе позаботиться. У меня это прекрасно получалось много лет.

– Проклятие! Что за глупые разговоры! – Он перевел дыхание, потом опять покачнулся. – Вы больше не выйдете из дома без моего разрешения. Я запрещаю это, понятно?

Джессика в изумлении уставилась на него, не в силах поверить, что он сделал такое заявление. Нет, этого она не допустит. Никто на земле, включая мужа, не должен запрещать ей выходить из дома. Она расправила плечи и медленно, отчетливо проговорила:

– Я вас прекрасно поняла. К сожалению, выполнять это требование я не буду.

Саймон изо всей силы стукнул кулаком по перилам, и Джессика краем глаза заметила, как стоявший позади него Ходжкисс вздрогнул.

– Ходжкисс, проводите вашу хозяйку в ее комнаты, – сказал ему граф, – и проследите, чтобы сегодня ночью она больше не покидала дом.

Джессика повернулась к дворецкому и увидела, как тот согласно проговорил: «Да, милорд».

Она вновь глянула на лестницу. Похоже, Саймон не закончил с приказами.

– Санджай! – позвал ее муж своего слугу.

Откуда-то из тени появился темнокожий мужчина, который все последние дни помогал ей освоиться в новом доме. Он два раза поклонился и замер, ожидая распоряжений.

– Моя жена не должна покидать дом без моего разрешения. Проследи за этим, – заявил Саймон.

– Да, хозяин, – ответил слуга.

Джессика не успела ничего возразить, как Саймон отвернулся от нее. Держась за перила, он стал подниматься по ступеням наверх. Санджай пошел за ним следом. Стоило хозяину замешкаться у перил, как слуга подхватил его под локоть. Это помогло ему не упасть, когда Саймон споткнулся на первой ступени.

Джессика заметила, с какой тревогой индус смотрел на хозяина. Однако Саймон сбросил его руку и остаток пути прошел без помощи Санджая. Скоро оба скрылись из виду.

Через пару минут слуга быстро спустился вниз и встал сбоку от нее. Место с другой стороны уже занял Ходжкисс. Джессика мысленно выругалась. Потом с чувством топнула ногой и повернулась сначала к слуге Саймона.

– Он не должен запирать меня дома! – заявила она. – Никто не смеет указывать, когда я могу выходить отсюда.

– Хозяин не хочет запирать вас, мэм. Он просто волнуется за вашу безопасность.

– Нет, – возразила Джессика, – он не доверяет мне.

– Позвольте проводить вас в ваши покои, мэм, – с примирительным видом проговорил индус. – Утро вечера мудренее.

Джессика покрепче взяла сверток с образцами тканей и пошла мимо него на второй этаж. Да, она послушается его. Но не потому, что ей так приказали, а потому, что внутри у нее все кипело от гнева и Джессика боялась сказать какие-нибудь резкие слова, которые утром ей захочется взять обратно. Например, крикнуть в сердцах при слугах, как сильно она жалеет о том, что вышла замуж за их хозяина.

Войдя в спальню, Джессика изо всех сил хлопнула дверью. Сама она не слышала громкого звука, но главное, что его слышал Саймон. И теперь понимал, насколько сильно она разозлилась.

Джессика сняла платье, умылась и залезла под одеяло. Она стукнула кулаком подушку, сожалея, что это не щека Саймона.

Нет, она не станет узницей в собственном доме! Муж не запретит ей ходить туда, куда ей нужно, и встречаться с необходимыми людьми.

Она этого не допустит.

Джессика крутилась и металась в постели, пытаясь не думать о ссоре с Саймоном. Кем он себя возомнил, запрещая ей выходить из дома? Такие вещи нельзя допускать. Она выходила за него замуж, чтобы защититься от Танхилла, а не чтобы ей указывали, что делать, а что – нет.

Джессика лежала с закрытыми глазами, но сон все не шел к ней. Вздохнув, она откинула одеяло и встала. Она подумала, что, может, стакан теплого молока успокоит ее нервы и поможет заснуть. Накинув халат, Джессика направилась к двери. Она никак не могла отделаться от неприятной мысли о том, что ее брак оказался не таким, каким представлялся вначале. Ей было страшно, что сводный брат упечет ее в сумасшедший дом, но в итоге получила мужа, который решил запереть ее дома. Честно говоря, разница небольшая. И то и другое ей совсем не нравилось.

Высоко подняв свечу, Джессика вышла в открытый холл, огороженный по периметру перилами. Если глянуть вниз, то можно увидеть фойе первого этажа. В проеме со сводчатого потолка свисала богато украшенная люстра. Ее размеры потрясали – Джессика никогда не видела ничего подобного. Сквозь высокие узкие окна с витражами днем струился солнечный свет, а ночью были видны звезды. Сейчас небо очистилось, и вид был превосходным.

Слева находилась лестница, ведущая на третий этаж. Там, кроме хозяина дома, никто не жил. Все слуги помещались внизу, в комнатах за кухней.

Джессика глянула наверх. Там все было тихо. Тогда она еще крепче сжала свечу одной рукой, другой взялась за дубовые перила и стала медленно спускаться.

Где-то на середине пути она краем глаза увидела внизу слабый луч света, который двигался ей навстречу. Джессика остановилась и, расправив плечи, приготовилась услышать новую порцию упреков и запретов. Ее мужу следовало понять, что она ему не служанка, которой можно приказывать. Свою жизнь она будет строить так, как ей хочется.

Джессика стояла на лестнице и, собрав всю свою храбрость, смотрела вниз, на пятно света, которое становилось все ярче. И вдруг на лестнице показался Санджай. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Слуга нес поднос с кувшином и чашками, от которых шел пар. Санджай пока не видел ее и что-то бормотал себе под нос. Джессика внимательно глянула на его губы, стараясь разобрать слова. И те из них, которые она поняла, сильно ее напугали. «Лихорадка. Демоны лихорадки вернулись», – шептал слуга.

Первой реакцией на это стало желание немедленно убежать. Джессика знала, что может натворить лихорадка, как ее последствия могут сломать человеку жизнь. С гулко бьющимся в груди сердцем Джессика вспомнила, какой горячей была рука Саймона, когда она коснулась ее в день свадьбы. Она на мгновение закрыла глаза и вдруг услышала в голове голос мужа. Она заткнула уши в бесплодной попытке заглушить этот зов. Конечно, чуда не случилось. Саймон звал ее. Ему была нужна ее помощь.

Идущий вверх Санджай поднял глаза и резко остановился. Руки, державшие поднос, задрожали.

– О, мэм, – с удивленным видом проговорил он. – Я не знал, что вы здесь. Думал о другом…

– Это для хозяина? – нахмурившись, спросила Джессика.

– Да.

– Что в этих кружках?

Глаза Санджая забегали. Он помолчал, думая, что ответить, и сказал:

– Хозяин попросил выпить чего-нибудь горячего. Он замерз.

Джессика внимательно посмотрела на чашки с дымящейся жидкостью и на кувшин с холодной водой.

– Он болен, да? – спросила девушка.

– Не беспокойтесь, мэм. Санджай обо всем позаботится.

Индус стоял, переминаясь с ноги на ногу. На его лице явно читалась тревога.

– Я должен идти, мэм. А вы возвращайтесь в спальню. Санджай позаботится о хозяине.

С этими словами преданный слуга быстро прошел мимо нее наверх, на третий этаж. А Джессика вспомнила, каким бледным был сегодня Саймон, как его качало из стороны в сторону и как он с усилием держался за перила. И вновь в ее голове эхом зазвучал голос, просивший о помощи. Да, Саймон говорил с ней. И ему было плохо. Она слышала его глубоко в сердце. И знала, что не сможет заснуть, пока не узнает, что случилось.

Она тихо поднялась на третий этаж, потом дальше по коридору, пока не остановилась перед дверью, сквозь щели которой пробивался слабый свет. Очень осторожно Джессика повернула ручку и заглянула внутрь. Санджай сидел на табурете рядом с кроватью и смачивал губку в воде из кувшина. Девушка скорее поняла, чем увидела, что метавшийся на подушках человек – ее муж.

На мгновение она остановилась, не в силах вдохнуть, сделать шаг. Словно почуяв ее присутствие, Санджай повернулся к ней и сказал:

– Ох, мэм, не следовало вам приходить сюда. Хозяин не хотел бы, чтобы вы увидели его в таком состоянии.

Джессика очнулась. Она закрыла дверь, подошла к кровати и глянула на Саймона.

Все его тело было покрыто потом. Крупные капли ручейками стекали с лица и впитывались в простыню, которую он то и дело сбрасывал с обнаженной груди. Пряди густых черных волос прилипли ко лбу, темные завитки на руках и торсе тоже блестели от пота.

Саймон метался из стороны в сторону, вскидывал руки, словно боролся с невидимыми демонами. Джессика помнила, как те мучили ее во время болезни, после которой она потеряла слух. Девушка взяла губку из рук Санджая, смочила ее в холодной воде и приложила к горячему лбу Саймона. Джессика коснулась его щеки, потом взяла за руку.

– Когда это с ним случилось? – спросила она.

– Хозяину стало нехорошо еще в день свадьбы, но совсем худо он почувствовал себя вчера.

– Нужно послать за доктором, – сказала Джессика, удивляясь, что все это время Саймон молчал о болезни. – Он весь горит.

– Нет, мэм. Доктор поможет ему не больше, чем я.

– Откуда ты знаешь? Он уже его осматривал?

– Да, много раз.

Джессика опять намочила губку и положила на лоб Саймону, потом взяла вторую и обтерла ею руки и шею. А затем глянула на Санджая, чтобы прочитать по губам ответ, и спросила его:

– Неужели ему ничем нельзя помочь?

– У хозяина малярия, – качая головой, сказал слуга. – Он сильный и терпит, не давая болезни взять верх. Но стоит ему немного ослабеть, как демоны лихорадки возвращаются.

– Как долго длится приступ?

– Примерно дней пять. На этот раз он очень затянулся.

Джессика опять коснулась щеки Саймона. Температура была очень высокой.

– Что мы можем сделать для него?

– Нужно поить его, мэм. Давать очень много воды. А вот тут в чашке – лекарство. Он должен выпить его до дна.

– Что за лекарство?

– Английский доктор называет его хинин. Говорит, что оно поможет хозяину поскорее выздороветь.

Джессика взяла кружку.

– Помогите мне, – попросила она Санджая.

– Хозяин не хотел бы, чтобы вы этим занимались, – возразил слуга.

– А мы ему ничего не скажем. Сейчас он в забытьи и ничего не вспомнит, когда очнется.

Санджай обошел кровать и, встав с другой стороны, приподнял голову Саймона.

– И все-таки он был бы против, – проговорил верный слуга.

– Не беспокойтесь насчет этого. Просто помогите мне.

Джессика приоткрыла рот Саймона и влила ему немного лекарства. Он проглотил его, и так, с помощью державшего голову хозяина Санджая, она в несколько приемов влила в него всю порцию хинина. Когда они вдвоем осторожно положили его на подушку, Саймон вскинул руку и стянул с себя простыню, обнажая всю верхнюю часть тела. Санджай быстро схватил ее, чтобы тот не раскрылся полностью, но то, что увидела Джессика, заставило ее вздрогнуть.

Большой страшный шрам пересекал живот Саймона. Он начинался от подмышки и заканчивался чуть ниже талии. Санджай попытался спрятать его под покрывалом, но Джессика остановила слугу.

– Откуда у него этот шрам? – спросила девушка.

– Из Индии, мэм, – ответил Санджай. – Это случилось давно. Он чуть не умер от раны. Тогда-то в него и вселились демоны малярии.

– Но… Как? Кто его так ранил?

Санджай молча накрыл грудь Саймона, а потом посмотрел в глаза Джессики. Его лицо было непроницаемым.

– Я попрошу хозяина рассказать вам об этом, когда он будет готов, – загадочно ответил индус.

Джессика глянула на мужа, потом смочила губку холодной водой и стала вытирать пот с его лица. Она только успела покончить с этим, как Саймона начало знобить. Его трясло так сильно, что кровать под ним ходила ходуном.

Джессика стала накидывать на него все одеяла, которые ей подавал Санджай. Поскольку Саймон не лежал спокойно, она решила как можно крепче подоткнуть их – сначала под его широкие плечи, потом спустилась вниз, к груди и плоскому животу, талии, подвернула теплую материю под его бедра и длинные ноги. Но прошло совсем немного времени, и Саймон одним сильным рывком откинул одеяла так, что все они оказались на полу.

У Джессики и в мыслях не было уйти и оставить Саймона наедине с Санджаем. Она осталась сидеть рядом с ним, минуты складывались в часы, время медленно шло вперед. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем взошло солнце.

Джессика отлучилась ненадолго, чтобы перекусить, но потом все равно вернулась. Весь этот день и всю ночь она омывала Саймона смоченной в холодной воде губкой, когда жар лихорадки пожирал его изнутри, укрывала теплыми одеялами, когда его трясло в ознобе. И пока Джессика смягчала приступы лихорадки и дрожи, Санджай крепко держал хозяина за руки, чтобы он не поцарапался и не поранил кого-нибудь из них.

В какой-то момент Саймон начал говорить с ними – отрывисто, непонятно. Джессика читала по губам отдельные слова, но что они означали, так и не смогла расшифровать.

И лишь когда занялся рассвет и наступил второй день, Саймон наконец успокоился и забылся сном. В болезни явно наступил перелом.

Джессика положила руку ему на лоб и почувствовала, что температура спала. Она накрыла свой рот рукой, чтобы заглушить крик радости, который чуть было не сорвался с губ.

Джессика встала у кровати мужа и вытерла выступившие на глазах слезы. Каждый дюйм ее тела болел. Джессика покрутила плечами, стараясь размять затекшие мышцы спины, а потом посмотрела на Санджая. От усталости его лицо постарело, но глаза светились от счастья.

– Лихорадка отступила, – сказала она слуге. – Думаю, теперь ваш хозяин будет спать.

– В этот раз приступ был очень сильным, мэм. Я очень беспокоился.

Джессика расправила одеяло, под которым лежал Саймон, и обратилась к Санджаю:

– Тебе нужно отдохнуть. Я посижу с ним, пока ты поспишь.

– Я не могу такого допустить, мэм. Хозяин может в любой момент проснуться, и тогда он поймет, что вы видели его в таком состоянии.

– Ничего твой хозяин не узнает. Я останусь ненадолго. И если замечу, что он просыпается, то сразу позову тебя.

Санджай слегка улыбнулся:

– Ладно, мэм. Посидите с ним, пока я посплю.

– И попроси миссис Грейвз приготовить тебе что-нибудь поесть.

– Да, мэм, спасибо.

Санджай поклонился ей и пошел к двери.

Джессика повернулась ему вслед и спросила:

– Кто такая Джейн, Санджай?

Ей пришлось подождать, прежде чем губы слуги пришли в движение.

– Вы неправильно поняли имя. Это Джая.

– Он знал эту девушку в Индии?

– Да.

– И она была ему дорога? – спросила Джессика, прежде чем успела остановить себя.

– Да, мэм. Она была ему очень дорога.

– Понятно, – прошептала Джессика и перевела взгляд на тихо спящего в кровати мужа. А когда обернулась к двери, там уже никого не было.

Итак, она осталась наедине с мужчиной, за которого вышла замуж несколько дней назад. Сейчас Саймон лежал на кровати слабый, как котенок, но даже в таком состоянии он волновал Джессику настолько, что у нее мурашки бегали по телу. И он потерял в Индии любимую девушку по имени Джая.

Джессика ближе наклонилась к нему. Дрожащими пальцами она осторожно убрала со лба выбившуюся прядь волос. Потом ее пальцы нерешительно спустились к щеке, легко касаясь высоких скул Саймона, чувствуя, как толстая жесткая щетина колет мягкие подушечки, затем скользнули по твердой, мужественной линии подбородка.

От этих прикосновений в каждой клеточке тела Джессики словно вспыхивали маленькие яркие звезды. Они дарили ей странное тепло, от которого смягчалось и сладко замирало сердце. Ее мучили непонятные, противоречивые чувства. Джессика никогда раньше не гладила мужчину по лицу. Она и не думала, что ощущение теплой кожи Саймона под пальцами может так взволновать ее.

Джессика подняла ладонь и опустила ниже, касаясь темных завитков волос на груди Саймона. Она уже видела загорелый треугольник кожи в вырезе его рубашки и потом не раз мечтала, как дотронется до кожи и волосков. Теперь это происходило в реальности.

Едва дыша, Джессика положила обе ладони ему на грудь. Спустя несколько волнующих мгновений она переместила их выше, а кончиками двух пальцев коснулась впадинки у основания шеи, ощущая ровное биение сердца Саймона.

Джессика не могла остановиться. Ее руки пробежали по широкому развороту плеч, спустились вниз по рельефным мускулам рук. Наконец она взяла его руку, лежавшую поверх покрывала, в свою.

На фоне ее белой кожи рука Саймона выглядела еще темнее. Джессика сплела их пальцы, наслаждаясь новыми ощущениями тепла и близости. Ее рука тонула в большой руке Саймона и оттого казалась совсем миниатюрной. И, как это случилось в день свадьбы, когда он взял ее за руку, Джессика снова почувствовала его силу, способность защитить ту женщину, которая была рядом, от всех опасностей жизни. Это было очень приятное чувство. Джессика не хотела его терять.

Саймон вдруг задвигался, вертя головой из стороны в сторону, изо всей силы сжимая ее руку.

– Джая? Джая! О боже, нет!

– Тихо, – шепнула Джессика ему на ухо, касаясь щекой его щеки. – Все хорошо, Саймон. Все в порядке.

Он расслабился, отпустил руку, его дыхание вновь стало ровным. Мгновение спустя Саймон опять погрузился в глубокий сон.

Джессика снова протерла ему лоб губкой и села на край кровати, подобрав под себя ноги, чтобы согреть их. Руку Саймона она положила на колени, потому что не хотела ее отпускать. Разглядывая мужественные черты его лица, Джессика думала о том, что даже во время болезни ее муж очень красив. И, главное, во сне он не гневался на нее. И не проклинал себя за то, что взял себе такую жену.

Джессика поднесла его руку к своим губам и коснулась ими пальцев Саймона, вспоминая их единственный жаркий поцелуй.

– Холодно… мне… холодно…

Саймон начал дрожать, и Джессика получше укрыла его одеялом. Но он продолжал мерзнуть, и тогда она, помедлив, легла рядом с ним и прижала руку мужа к груди. Он тут же успокоился.

Когда Джессика открыла глаза, то увидела, что солнце уже высоко в небе. Кто-то укрыл их обоих теплым покрывалом. Саймон обнимал ее за плечо, прижимая к себе. Голова Джессики лежала на обнаженной груди мужа, которая мерно поднималась и опускалась в такт дыханию, а рука – на его животе.

Джессика тихо вылезла из кровати, стараясь не потревожить Саймона, и накрыла его одеялом. Она положила руку ему на лоб и облегченно перевела дух – температуры не было. Повернувшись, Джессика увидела Санджая. Слуга сидел в углу и смотрел на нее. Она прижала палец к губам и на цыпочках прошла к двери.

– Он поправляется, – шепотом сказала Джессика.

– Мэм вела себя очень храбро, – также шепотом ответил Санджай. – Демоны лихорадки были сильны. Я рад, что вы не испугались. Без вас хозяину было бы сложнее справиться с ними.

– Я пойду, – проговорила Джессика. Индус понимающе кивнул, и от этого ей стало еще более неловко. Казалось, он читал ее мысли по глазам.

– Да, мэм. Мы не скажем хозяину, что вы тут были.

– Конечно. Ему незачем об этом знать.

Джессика перевела дыхание и быстро пошла к себе в спальню. Саймон никогда не узнает, что она видела его в болезни. Рассказ о том, как посторонний человек, тем более леди ухаживала за ним в беспамятстве, а потом даже спала рядом, положив голову на плечо, сильно ранил бы его гордость. Правда смутила бы их обоих, значит, о ней стоило умолчать.

 

Глава 9

Джессика приложила образец шифона светло-персикового цвета к нежно-зеленому, как первые весенние листья, шелку. Нет. Все равно смотрелось не так. Слишком невыразительно.

Она кинула материю на растущую гору из отвергнутых образцов и взяла атлас изумрудно-зеленого оттенка. Совместив две ткани, она опять отошла. На этот раз результат ее несказанно обрадовал. Да, то, что надо! От знакомого прилива вдохновения, которое она чувствовала, когда находила нужный дизайн или сочетание цветов, ей захотелось пуститься в пляс.

Джессика быстро направилась к рабочему столу и взяла простой карандаш. Она смахнула почти готовый набросок платья на пол и начала рисовать заново. Тот дизайн был плохой – простой и не очень элегантный. Наряд надо сделать более пышным, роскошным. Джессика нарисовала юбку, добавила к ней три, нет, четыре широких волана, один над другим. Она принялась детально вырисовывать их, а потом пустила по низу каждого из них широкую шифоновую ленту персикового цвета. Через каждые двадцать дюймов ее нужно будет присборить и украсить бутоном из ярко-зеленого атласа, который будет сидеть в обрамлении плотного кружева красно-коричневого цвета.

На одну юбку таких бутонов уйдет полторы сотни, в диаметре они будут примерно дюйма три. Нет, даже больше – пять. А теперь пора приниматься за лиф.

Джессика нарисовала тонкую талию, которая на фоне пышной юбки выглядела еще изящнее, потом провела линии вверх. Плечи будут обнажены, а декольте – таким низким, что все вокруг только и будут на него смотреть. Да, она слегка прикроет его персиковым шифоном, но ткань лишь чуть-чуть скроет молочно-белую кожу груди. Спереди лиф будет украшать такой же ярко-зеленый бутон, как и на юбке, только большего размера. Его надо поместить в самую нижнюю точку декольте, и тогда ложбинка груди будет еще сильнее притягивать к себе взгляды. Второй такой цветок нужно пришить спереди на талию, туда, где лиф острым углом заходит на юбку.

Джессика рисовала платье долго. Она выписывала каждую оборку и волан, каждый бутон, сидевший в складках кружева.

Этот наряд заказала герцогиня Хоторн для июньского бала в честь дня рождения королевы. И когда Джессика ездила к мадам Ламонт пять дней назад, та попросила ее придумать нечто достойное такого события. А еще в ту ночь муж запретил ей выходить из дома без разрешения. А потом она двое суток сидела у его постели и помогала справиться с приступом малярии. Да так устала, что заснула рядом с ним.

Джессика вздохнула и откинулась на спинку стула. Ее взгляд упал на записку, лежавшую на полу. Она подошла, прочитала ее и открыла дверь.

– Доброе утро, Марта, – сказала она.

– Уже полдень, Джессика. Боюсь, вы заработались и забыли про время.

– Ох. – Джессика глянула в окно. Солнце сияло высоко в небе и уже немного клонилось к западу. – Но я почти закончила, – сказала она, протягивая ей рисунок. – Как тебе нравится?

Марта стала рассматривать новое платье. Джессика увидела, как округлились глаза служанки, а брови полезли наверх. Потом Марта широко улыбнулась и сказала:

– Ох, моя девочка, оно очень красивое. А на герцогине с ее смуглой кожей и золотистыми волосами платье будет выглядеть просто превосходно.

– Ты так думаешь? – Джессика взяла набросок и еще раз посмотрела на него.

На мгновение она представила, какое это счастье, когда можно надеть такой наряд и закружиться в нем на балу в объятиях любимого мужчины. Когда можно слышать музыку и восторженные вздохи людей вокруг. Когда на тебя смотрят с улыбкой и радостью, а не хмурятся и поводят недоуменно плечами, стоит тебе неправильно прочитать по губам, что они говорят.

Джессика одернула себя, запрещая мечтать о том, что никогда не произойдет. Она думала, что такие мысли остались в далеком прошлом. Еще в юности ей стало ясно, что глухота навсегда изменила ее жизнь. Совершенно непонятно, почему они вдруг вернулись к ней.

– Может, ты принесешь обед сюда, Марта? Я хочу еще немного поработать над платьем.

– Прошу прощения, но хозяин ждет вас в кабинете.

– Хозяин? Граф Норткот?

Марта слегка улыбнулась и ответила:

– Да, дорогая.

– Он сказал, что ему нужно?

– Нет. Только попросил передать, чтобы вы пришли к нему, как освободитесь.

Джессика постаралась выглядеть спокойно.

– Спасибо, Марта, – непринужденно сказала она, упорно делая вид, что ее не волнует тот факт, что, хотя со дня свадьбы прошла неделя, супруг только сейчас захотел с ней поговорить. – Скажи графу Норткоту, что я сейчас спущусь к нему.

– Хорошо. – И Марта вышла в коридор, оставив ее одну.

Джессика вздохнула и расправила складки своего дневного, в зеленую и белую полоску, платья. Оно было изрядно поношенным, особенно манжеты на рукавах. Джессика пожалела, что не выбрала утром темно-синее платье, но переодеваться сейчас не было времени.

Она смыла с пальцев пятна от карандаша, пригладила волосы, выбившиеся из пучка. Прическа была в порядке, и только несколько непокорных прядей, с которыми она никак не могла сладить, постоянно падали ей на лицо. Джессика направилась вниз, с удивлением замечая, как сильно нервничает.

Дверь в кабинет была открыта. Муж стоял спиной к ней и опирался руками о раму решетчатого окна. Густые темные волосы касались сзади воротника рубашки.

Джессика помнила, как она гладила их, откидывая пряди с лица. Она знала, что один непослушный локон постоянно падает ему на лоб, и когда Саймон повернется, тот опять будет там.

Саймон не надел жилетку и сюртук, только белоснежную, свободного покроя рубашку, которая подчеркивала загорелую кожу. Ноги облегали черные бриджи. Причем так сильно, что у Джессики вспыхнули щеки. Ее руки знали, каково это – касаться упругих рельефных мышц его тела.

Джессика стояла неподвижно, но Саймон словно почувствовал ее присутствие и повернулся. Их взгляды встретились.

Его щеки были гладко выбриты, лицо казалось немного бледным и осунувшимся, что встревожило Джессику. Но зато к нему вернулись его прежние властность и желание все контролировать, с которыми она сражалась с самой их первой встречи.

Джессика была уверена, что ей удастся сохранять спокойствие, но, оказавшись наедине с Саймоном, немного запаниковала. Ей казалось, что, идя по коридору, она настроилась на разговор и отрепетировала все слова, которые хотела сказать мужу. Но одного его взгляда хватило, чтобы заготовленные фразы вылетели в окно, словно подхваченные легким весенним ветерком.

Взяв себя в руки, Джессика проглотила комок в горле и спросила:

– Вы хотели меня видеть?

Саймон пристально, оценивающе смотрел на нее, и от этого ей стало совсем не по себе. Он стоял, заложив руки за спину, и его черные глаза буквально сверлили ее. Джессика сразу догадалась, о чем думал ее муж. По выражению его лица было понятно, какие чувства вызывали в нем ее простая прическа и старомодное платье с глухим воротником и потертыми рукавами.

– Садитесь, – сказал Саймон, указывая на кресло, – то самое, на котором она сидела в первую ночь, когда пришла к нему.

Он шагнул к ней, но Джессика отступила, и тогда Саймон остановился. Они находились в той самой комнате, где впервые встретились, где поцеловались…

Джессика вспомнила страстные объятия Саймона, этот неожиданный головокружительный поцелуй… И почувствовала, как от одного этого у нее вскипела кровь в жилах. Не в силах смотреть в глаза Саймону, Джессика отвернулась. А когда, собравшись с духом, снова глянула на мужа, то поняла по его немного смущенному виду, что он тоже сейчас вспоминал об этом.

Джессика не хотела садиться в то кресло. Она нашла стул и села на него. Увидев это, Саймон понимающе улыбнулся. Он занял место за письменным столом, который располагался как раз напротив Джессики.

– Сначала я хочу попросить прощения за то, что оставил вас одну, – несколько неожиданно начал граф. – Жаль, что вам пришлось в одиночестве привыкать к новому дому, но обстоятельства были выше моих сил.

– Не волнуйтесь, вы не обязаны объяснять, где были и чем занимались.

Саймон сдвинул брови. Похоже, это заявление ему не понравилось.

– Так же как и вы не сочли нужным объяснить, где были той ночью?

– Я думала, вам все равно, – вздернув подбородок, заявила Джессика.

Саймон удивленно глянул на нее.

– Вы считали, мне все равно, что вы ходите где-то одна после полуночи?

– Я сделала такой вывод, учитывая ваше отношение ко мне, – ответила Джессика.

– Ясно, – бросил Саймон.

Джессика кашлянула и заявила:

– Мы оба знаем, что вступили в брак по расчету. Потому и вы, и я не питаем никаких иллюзий насчет нашего союза. Ваши дела никоим образом не должны меня касаться, как и мои вас. Потому я думаю, что нам лучше сразу обговорить все скользкие моменты.

– Какие, например?

– У каждого из нас есть свои привычки, свои раз и навсегда заведенные правила жизни. Нам следует обсудить все это, чтобы как можно меньше мешать друг другу. Ведь мы же живем под одной крышей.

Саймон мрачно сдвинул брови. А потом уточнил:

– Вы предлагаете составить расписание, чтобы как можно реже встречаться друг с другом?

– Я предлагаю лишь устроить все так, чтобы мы не усложняли друг другу жизнь. – Джессика увидела, как Саймон сжал руки в кулаки, как заиграли мышцы его челюстей. Ей стало не по себе. – Неужели вам не нравится мое предложение? Я думала, вы ему обрадуетесь.

– Обрадуюсь? С чего вы так решили?

– Ну, вы же с самого начала четко дали мне знать, что не желаете иметь со мной ничего общего. Мы оба привыкли жить сами по себе, и я не думаю, что нам надо менять это только потому, что теперь мы стали мужем и женой. Наш брак ведь, в конце концов, просто деловое соглашение.

Саймон неожиданно резко отодвинул назад стул и встал. Опершись о стол обеими руками, он сказал:

– Может, для вас это формальность, но когда я согласился взять вас в жены, то понимал, что беру на себя некие обязательства. Может, мы никогда не станем близки, но вы теперь графиня Норткот и…

Саймон отвернулся от нее и подошел к окну. Теперь Джессика не знала, что он говорил ей.

– Вам понятно? – прочитала по губам она, когда муж глянул на нее.

Джессика почувствовала, что краснеет.

– Извините, Саймон, но я понимаю, что мне говорят, только когда этот человек смотрит мне в лицо.

Он на мгновение закрыл глаза и опустил голову.

– Простите меня, – сказал Саймон, когда вновь взглянул на Джессику. – Мне нужно время, чтобы привыкнуть. – Он прокашлялся и начал снова: – Я предлагаю, что нам нужно немного подождать, прежде чем устанавливать правила. Может, окажется, что мы прекрасно уживемся под одной крышей и без них.

Джессика отвела взгляд. Она не знала, как на это реагировать. А когда посмотрела на Саймона, то увидела, что тот встал рядом с ней.

– Марта сказала, вы не обедали. Чем же таким интересным вы занимались, что забыли поесть?

Джессика тяжело сглотнула.

– Я… я… смотрела материи на новое платье.

Саймон глянул на ее поношенный воротничок и рукава.

– Это хорошо. Судя по тем платьям, которые я на вас видел, вам срочно нужно обновить гардероб.

Джессика покраснела еще сильнее.

– Спускаясь вниз, я остановился у ваших комнат, но вас там не было. Я решил, что вы вышли.

– Нет, – покачала головой Джессика. – Я говорила, что не выезжаю утром.

– Я помню. – Саймон сложил руки за спиной и выпрямился. – Думаю, пришло время изменить эту привычку. Я подожду, пока вы пообедаете и переоденетесь во что-нибудь получше, а потом мы поедем на прогулку.

– На прогулку?

– Да. В парк.

Джессика почувствовала, как от страха у нее ушло сердце в пятки. Ей стало нехорошо.

– Нет-нет, – поспешно отказалась девушка. – Я лучше останусь дома. – Если вы хотите проехаться, я скажу, чтобы Ходжкисс распорядился заложить коляску и… – Джессика подобрала бело-зеленую юбку платья и уже собралась бежать, но Саймон остановил ее:

– Вы меня не поняли. Я хочу ехать с вами.

Однако Джессика стояла на своем:

– Простите, но я никогда не выхожу из дома днем.

– Это плохая привычка. Давайте попробуем ее изменить. – Саймон смотрел на нее довольно дружелюбно, но его взгляд говорил, что он тоже не был намерен уступать.

Джессика шагнула к нему и твердо сказала:

– Нет. Я стараюсь как можно реже бывать на людях. А в это время весь высший свет как раз выезжает в парк. Представляю, кого мы там встретим!

Саймон улыбнулся ей широко, удовлетворенно:

– И я тоже. Мы там встретим сливки общества, самых влиятельных людей Лондона. Пора им уже познакомиться с графиней Норткот.

– Но я не могу!

Саймон наклонился к ней и тихо проговорил:

– А вы попробуйте. Нельзя же вечно прятаться. Вы теперь стали графиней и должны вести себя соответственно.

– А вдруг они узнают, что я глухая?

Саймон нахмурился.

– Почему вы так печетесь насчет своей глухоты?

– Потому что это очень серьезный недостаток.

– Так считаете только вы.

Джессика разозлилась. Не желая останавливаться, она выплеснула на него все, что думала по этому поводу:

– Когда общество узнает о нем, то вы сто раз пожалеете, что не дали мне и дальше прятаться дома. Когда все начнут смеяться над вами и показывать на вас пальцем из-за того, что вы женились на глухой, вы раскаетесь в своем поступке, но будет уже поздно.

Саймон одним взмахом руки отмел ее страхи.

– Люди ни о чем не узнают. Вы слишком умны для этого.

– Жаль, что не могу сказать про вас того же.

Саймон слегка поклонился ей, признавая правоту ее слов, и улыбнулся:

– Да, я неисправимо глуп. Я поклялся, что никогда не женюсь, но в итоге сделал все наоборот. Будет здорово, если вы тоже нарушите клятву и все-таки поедете кататься днем.

Он протянул ей руку, чтобы вывести из кабинета. Джессика не взяла ее и направилась к выходу сама. Встав на пороге, она повернулась к Саймону и, борясь со страхом, готовым задушить ее, сказала:

– Наступит день, когда вы пожалеете, что не послушались меня.

– Я запомню, что вы меня предупреждали.

Джессика отвернулась от него, не в силах больше бороться.

В холле они встретили Санджая. Саймон сказал ему:

– Пусть миссис Грейвз приготовит тарелку с холодными закусками. И попросите миссис Франклин подобрать графине какое-нибудь красивое платье.

– Хорошо, хозяин, – ответил Санджай с улыбкой на лице. – Я займусь этим немедленно.

Когда они остались наедине, Саймон повернулся к Джессике и тронул ее за подбородок, показывая, что будет сейчас говорить с ней.

– Доверьтесь мне. Я дал клятву защищать вас, и рядом со мной вы всегда будете в безопасности.

Джессика была так напугана предстоящей поездкой, что его слова не принесли ей облегчения.

– Вам будет так же плохо, как и мне, когда в обществе узнают, что вы женились на глухой. Над вами будут смеяться, вас будут унижать и…

Саймон схватил ее за плечи.

– Замолчите! – воскликнул он. – Вы считаете, меня волнует, что общество думает обо мне? Вам лучше позаботиться о своей репутации, Джессика. Люди считают, что вы вышли замуж за убийцу.

Не отводя от него взгляда, девушка сказала:

– Высший свет склонен верить самому худшему.

– А вы – нет? – Джессика открыла рот, чтобы ответить, но Саймон поднял руку, заставляя ее остановиться. – Это не важно, – сказал он. – Пойдемте в столовую, туда уже отнесли легкие закуски для вас. Во всяком случае, мы встретимся с хищниками на полный желудок.

Они направились туда. Саймон выдвинул для Джессики стул, та села и сделала глоток вина из бокала, стоявшего на подносе.

Ей в который раз пришлось убедиться, что Саймон умеет настаивать на своем. Почему-то ему захотелось сразиться с ее страхами и победить их. Но пока сердце Джессики тревожно сжималось при мысли о том, что может произойти на прогулке. Высший свет жесток, уж об этом она знала не понаслышке.

Хотя муж поклялся защищать ее, но даже свирепый граф Норткот не сможет победить общество, если все его члены набросятся на него.

 

Глава 10

Джессика сидела в открытой коляске и держала спину по-королевски прямо. На лице у нее была маска холодного равнодушия, но душу терзал страх. Она столько лет прятала свою глухоту от светских сплетен, и теперь Саймон собирался через несколько минут столкнуть ее с этими сплетниками лоб в лоб.

Джессика мысленно ругала мужа, а он сидел рядом и улыбался, как будто у него не было никаких забот. От этого злость закипала в ней еще сильнее, и Джессика едва держала себя в руках, чтобы не осыпать его упреками.

Однако видеть его улыбающимся было очень странно. Ей и в голову не приходило, что Саймон на такое способен. Раньше он только хмурился, скалился и злобно смотрел на нее. Теперь же на его лице сияла ослепительная улыбка, которая очень ему шла и выглядела вполне естественно.

Джессика старалась смотреть на спину кучера в ливрее. От вида бесконечных колясок, фаэтонов и ландо, ехавших мимо по ровным дорожкам Гайд-парка, ей становилось не по себе. Неужели Саймон не понимает, что кто-нибудь обязательно остановится и захочет с ними поговорить?

Ледяные пальцы страха сжимали ей сердце. Она хотела сбежать отсюда. Хотела оказаться в безопасности.

– Я подумала, может, нам вернуться? Воздух что-то холодный.

Улыбка Саймона стала шире.

– Сегодня прекрасный весенний день. И так тепло, что нет нужды в шали.

– Может, завтра будет теплее? – с надеждой спросила Джессика.

– Может быть. – И без предупреждения Саймон взял ее за руку и притянул ближе к себе. – А пока вам придется греться об меня.

У Джессики закружилась голова. Ни один мужчина раньше ее так не держал.

– Саймон, это неприлично! Что о нас подумают люди?

Он коснулся кончиками пальцев ее щеки и ответил:

– Что мы молодожены, которые без ума друг от друга.

И Саймон одарил жену лучезарной улыбкой, а потом так близко наклонился к ней, что у Джессики чуть не выпрыгнуло сердце из груди. Никогда раньше Саймон не смотрел на нее так пылко, как сейчас.

– Люди подумают, что мы влюблены друг в друга и что наш брак – идеальный союз.

Саймон взял ее за подбородок. Щеки Джессики пылали, она едва могла дышать. Казалось, ее муж забрал весь воздух в Лондоне.

– А еще решат – мы настолько счастливы, что едва замечаем мир вокруг.

Саймон не сводил с нее глаз, словно гипнотизируя взглядом. Он легко провел большим пальцем по губам Джессики, потом чуть поднял ее голову вверх и еще ближе наклонился к ней… Но вдруг остановился и глянул на что-то за левым плечом Джессики. Его брови взметнулись вверх.

А Джессика завороженно смотрела на губы Саймона, желая почувствовать их тепло на своих губах. Молясь, чтобы он поцеловал ее, и боясь этого.

– Маркиз Челтнем, маркиза, здравствуйте.

Джессика видела, как Саймон произнес эти слова, но поняла их значение, только когда он поднял голову и отодвинулся от нее. Она глянула налево и увидела рядом коляску маркиза и маркизы Челтнемов. Судя по улыбкам на их лицах, супруги прекрасно понимали, что собирался сделать Саймон. Джессике захотелось провалиться сквозь землю.

– Позвольте представить вам графиню Норткот, – сказал Саймон, обнимая Джессику за плечи.

Саймон со светской легкостью познакомил ее с Челтнемами. Джессика внимательно смотрела на их губы, чтобы без запинки вступить в разговор, когда это потребуется.

– Рад нашей встрече, графиня, – сказал маркиз, искренне улыбаясь ей. – Для нас это большая честь.

– Спасибо, – ответила Джессика, зная, что ее щеки красные от стыда. Желание провалиться сквозь землю никуда не исчезло. Она чуть не позволила Саймону поцеловать ее посреди Гайд-парка, днем, и два высокородных представителя лондонской элиты видели это. У нее бешено колотилось сердце. Неизвестно, что еще она бы разрешила ему, если бы их не прервали маркиз и его супруга. Джессика мысленно выругала себя за слабость.

Маркиза наклонилась в ее сторону и тоже тепло улыбнулась ей.

– Мои поздравления, графиня. Наши мужья – давние приятели, значит, и нам с вами нужно познакомиться поближе.

– Спасибо, леди Челтнем, – сказала Джессика. Ее тронуло, что друзья Саймона так хорошо отнеслись к ней. И будут относиться, пока не узнают о ее изъяне.

– Я давно хотел сказать вам, Саймон, как здорово, что вы вернулись в страну, – сказал маркиз. – Если вам вдруг понадобится помощь, обращайтесь.

– Спасибо за предложение.

– Для этого и нужны друзья. – Джентльмены обменялись многозначительными взглядами, а потом маркиз откинулся на спинку сиденья. – И я очень рад, что вы женились. И так удачно. У вас прекрасная супруга. – Маркиз глянул на Джессику и опять улыбнулся.

– Спасибо, – поблагодарила его Джессика. Комплименты смутили ее, поскольку она никогда не получала их прежде. Незнакомые люди до этого момента даже не смели заговорить с ней. Но теперь, когда Саймон взял ее на прогулку и силой заставил стать частью мира вокруг, все изменилось.

– Да, мне очень повезло, – ответил он. – Вот какую удивительную леди я обнаружил в Лондоне. Если бы мне кто сказал, что она ждала тут меня все это время, вернулся бы домой намного раньше.

Саймон взял Джессику за руку. Когда их пальцы переплелись, горячая волна затопила ее сердце. И хотя больше всего на свете ей хотелось опустить глаза, она должна была смотреть на друзей Саймона, чтобы знать, о чем велся разговор. Как ему удалось так легко смутить ее? И что будет, если такая ситуация повторится, когда они останутся наедине? Джессика не хотела даже думать об этом.

– Я вижу, вас сейчас лучше не задерживать, граф, – с понимающей улыбкой произнесла маркиза, – но мне хотелось бы воспользоваться моментом и пригласить вас в гости. Мы организуем небольшой прием на следующей неделе, – обратилась она к Джессике. – Надеюсь, вы и ваш супруг почтите нас своим присутствием?

– Я… – Джессика перевела взгляд на мужа. Она ожидала, что тот найдет подходящий предлог, чтобы не являться туда. Его ответ был совсем иным:

– Мы с радостью примем ваше приглашение, леди Челтнем. Большое спасибо.

– Значит, до скорого свидания, – сказал маркиз и, кивнув им на прощание, сделал знак рукой кучеру, чтобы тот трогался.

Джессика смотрела вслед удалявшейся коляске, жалея, что упустила шанс отказаться от выхода в свет. Потом она глянула на Саймона. Судя по спокойному виду, мужу ее страхи были неведомы.

– Вы понимаете, что сейчас произошло?

Саймон удивленно приподнял брови.

– Ну, я поболтал со старым приятелем и быстро с ним распрощался, чтобы мы могли остаться наедине. Так на чем мы остановились? Ах да, я вспомнил.

Он придвинулся к ней и стал наклоняться, но Джессика с силой отпихнула его. Что с ним творится? Почему он так рискует? Нет, ей нельзя этого допускать.

– Я не бываю на маленьких приемах, – заявила Джессика. – Там люди ожидают, что я буду говорить с ними, а этого…

– Ты знаешь, – начал он, внезапно переходя на «ты», – что у тебя очень красивые волосы? Они темнее, чем русые, но и не черные, как у француженок. В солнечном свете твои волосы сияют и переливаются тысячью разных оттенков. Я вижу искры цвета полированной меди на фоне темного шоколада и…

– Они того же цвета, что и пожухлая трава после зимы, – прервала его Джессика, стараясь не обращать внимания на его теплую руку, сжавшую ее ладонь. Почему близость Саймона так волнует ее?

– Вряд ли, Джессика. На почерневшую траву совсем не походит.

– Саймон, выслушайте меня. Мы не можем поехать к Челтнемам. Нам надо…

– Хотел бы я посмотреть, как они будут выглядеть распущенными, падающими волнами тебе на плечи. Или мягкими завитками обрамляющими лицо. Я видел их только собранными в этот глупый узел на затылке.

Саймон коснулся ее волос. Джессика схватила его руку, чтобы он вдруг не стал вытаскивать шпильки.

– Саймон, не надо. Мы должны извиниться перед маркизом и его супругой…

– А твои глаза… Сначала я подумал, что они карие, но быстро понял, что ошибся. Они самого необычного золотистого оттенка, который я когда-либо видел. В их глубине словно плавают искры золота фараонов и переливаются…

– Не говорите глупостей. Глаза у меня самого обычного цвета. Вы меня не слушаете. И своим упрямством погубите меня и себя. Я не могу появиться…

– А губы…

Саймон опустил взгляд. Все мысли вылетели у Джессики из головы. Он держал ее за руку и так близко наклонился, что его губы почти касались ее рта… Боже правый. Она опять поддавалась его чарам.

– Саймон, я… я думаю, лучше нам вернуться домой.

Муж продолжал смотреть на ее губы.

– Никогда не видел ничего более манящего, – продолжил он. – Такие полные, мягкие…

– Это абсурд. С таким же успехом вы могли бы описывать какую-нибудь корову на лугу.

Саймон улыбнулся ей так открыто и весело, что в уголках его глаз появились морщинки.

– Вряд ли я захотел бы поцеловать корову.

И тут Джессика рассмеялась. Последний раз ей было весело много дней – нет, даже недель – назад. И теперь ей не хотелось останавливаться. Она смеялась так от души, что даже слезы навернулись у нее на глазах.

– Я тоже не могу представить, что вы целуетесь с коровой, – наконец произнесла Джессика. – Уверена, вам бы это совсем не понравилось.

Выражение лица Саймона мгновенно изменилось. Джессика удивленно глянула на него и спросила:

– Что-то не так?

В его глазах она увидела удивление, смешанное с сожалением. Ей было абсолютно непонятно, с чего Саймон вдруг так изменился. Наверное, она сказала или сделала что-то такое, отчего ему стало не по себе.

Саймон взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Его взгляд был пристальным, немного тревожным, а прикосновение – таким нежным и чувственным, что Джессике стало не по себе. Ей опять пришло в голову, что она совсем не знает сидящего рядом мужчину.

– Что произошло? Я тебя обидела? – тоже непроизвольно перейдя на «ты», спросила его Джессика.

Он покачал головой и ответил:

– Наоборот. Ты подарила мне то, что я не в силах тебе вернуть, – звук твоего смеха. Как бы мне хотелось описать тебе его! Но это невозможно. Больше всего на свете мне сейчас хочется, чтобы ты услышала звенящее в нем счастье.

Джессика отвернулась. Она не знала, как себя вести с этим новым Саймоном. Ей было под силу сражаться с его злостью, бросать вызов его властности. Но противостоять доброте и нежности было очень сложно. Неужели он не понимает, что от нее требует? Саймон хочет, чтобы она покинула мир одиночества, где чувствовала себя в безопасности. Чтобы появилась в обществе, где ее изъян рано или поздно обнаружат. Зачем-то он пробуждает в ней старые мечты, которым никогда не суждено сбыться.

Саймон коснулся ее подбородка и повернул к себе.

– Джессика, я не хотел…

– Пожалуйста, не надо. Я уже давно поняла, что не надо горевать о том, чего у меня никогда не будет.

Джессика попыталась отодвинуться от него, но Саймон ей не позволил. Наоборот, он еще крепче сжал ее руку и провел пальцами по щеке.

Почему он это делает? Зачем притворяется, что ему не все равно? Ведь понятно, что долго это не продлится. Пройдет совсем немного времени, и он станет стыдиться ее глухоты. Больше не будет никаких прогулок вдвоем. Наоборот, муж захочет спрятать свою жену от всех знакомых, чтобы никто не узнал о ее изъяне. Так, как это сделал отец.

– Скажи, а птицы поют? – спросила его Джессика.

Саймон вслушался и ответил:

– Да, поют.

– Вот что я хочу услышать больше всего, – сказала Джессика и посмотрела вверх, на деревья, зная, что звуки доносятся оттуда.

Потом она подставила лицо лучам солнца. Уже очень давно ей не доводилось делать это нигде, кроме огороженного сада в ее доме. Джессике вдруг захотелось вобрать в себя весь мир вокруг, стать его частью. И все же… Она не знала, хватит ли у нее сил жить дальше, если мир отвергнет ее. Каждый шаг на пути к людям был риском, но Саймона это не заботило.

Он нежно сжал ее пальцы, и Джессика повернулась к нему.

– Думаю, стоит признать, что внешний мир не так уж плох. Он ждет тебя, а я готов…

Саймон вдруг замолчал, его взгляд устремился куда-то вдаль. Его тело напряглось, спина выпрямилась, словно он приготовился к сражению. Выражение лица мужа стало жестким, в глазах появилось упрямство.

– Сверните тут, – приказал он кучеру. Коляска резко ушла направо.

Джессика глянула вперед и увидела приближающийся к ним экипаж.

– Кто это, Саймон?

Он ответил, не глядя на нее, и Джессика поняла, что экипаж впереди заставил его на мгновение забыть о ней.

– Что случилось? – спросила она.

– Все в порядке, – повернувшись к ней, ответил Саймон. – Хотя будет лучше, если ты улыбнешься.

Джессика изогнула губы, но даже ей эта улыбка показалась вымученной.

Саймон посмотрел на нее. Его взгляд стал отстраненным и немного усталым.

– Это жалкое подобие былого веселья, – сказал он, касаясь кончиком пальца уголка ее рта.

Его прикосновение было теплым. А взгляд – нет.

– Это нужно исправить, так как сейчас нас ждет встреча с графом и графиней Милбанками. – И Саймон кивнул головой в сторону едущей им навстречу коляски. – Они точно решат остановиться и поздравить нас с законным браком.

У Джессики сердце ушло в пятки. Графиня Милбанк была последним человеком, с которым она хотела встретиться сегодня.

– Может, нам просто проехать мимо? – спросила Джессика.

– Это невозможно. Леди Милбанк – самая главная сплетница Лондона. Во всяком случае, была ею, когда я уезжал в Индию, и, думаю, с той поры ничего не изменилось. Если мы не остановимся, невозможно представить, что она наговорит о нас всему свету.

– Не надо. Ее все считают очень злой и жестокой. Если она решит, что я…

– Ничего она не решит, кроме того, что ты – необыкновенно красивая женщина и мне ужасно повезло уговорить тебя выйти за меня замуж.

Между тем сияющий богатой отделкой экипаж, запряженный четверкой вороных, неумолимо приближался к ним. Джессика чувствовала, как ее сердце все сильнее сжимается от страха.

– Улыбайся, Джесс. Обещаю, все будет хорошо.

Он ободряюще сжал ее вторую руку. А потом глянул на двух человек, сидящих в остановившемся рядом с ним экипаже.

– Граф Милбанк, графиня. Мое почтение, – поздоровался с ними Саймон.

Джессика не знала, был ли его голос таким же холодным, как и его взгляд. Он выпрямился и просунул ладонь жены в кольцо своих рук, словно желая показать, что эта леди принадлежит ему и он готов ее защищать. Со стороны Саймон выглядел абсолютно спокойно, как будто его не тревожило, что о тайном изъяне жены сейчас может узнать главная сплетница Лондона. Джессика пыталась подавить панику. Сидя рядом с Саймоном, она чувствовала напряжение, готовое вот-вот выплеснуться наружу.

– Добрый день, Норткот, – ответил ему лорд Милбанк. Он нервно озирался по сторонам, явно опасаясь, как бы люди не увидели, что он болтает с подозреваемым в убийстве человеком. – Я слышал, вас можно поздравить.

– Да, – сказал Саймон и повернулся к Джессике. – Позвольте представить вам мою супругу, графиню Норткот. Дорогая, это лорд и леди Милбанки.

– Лорд Милбанк, леди Милбанк, рада знакомству.

– Леди Норткот, примите наши поздравления, – сказал граф. – Вы не представляете, как сильно мы удивились, когда узнали, что Норткот женился.

Джессика напомнила себе, что нужно улыбаться, и сказала:

– Да, наш брак оказался сюрпризом для всего Лондона. И взгляды, обращенные в нашу сторону, отличное этому подтверждение.

Графиня Милбанк насмешливо глянула на Саймона и улыбнулась ему. Улыбка эта была ядовитой, как поцелуй смерти. Джессика почувствовала, что все трое играют в какую-то игру, правила которой она не знала. В ней опять проснулась злость на Саймона за то, что тот вытащил ее на прогулку.

Леди Милбанк меж тем говорила ее мужу:

– Мы все понимаем ваше… хм, вашу спешку скорее сочетаться законным браком. Удивительно, но никто не знал, что вы вообще знакомы с будущей супругой.

– Ваши слова для меня комплимент, – ответил ей Саймон, пожимая руку Джессики, лежавшую у него на руке. – Вы не представляете, как я рад слышать, что мне удалось скрыть наши отношения от лондонского света. Иначе сплетники уже делали бы ставки, чем закончится мое ухаживание. Возможность иметь личную жизнь для меня очень важна.

Леди Милбанк открыла резной кружевной веер и задумчиво махнула им пару раз. А потом с хлопком свернула его и сказала:

– Когда вы вернулись, многие думали, что вам захочется поискать жену в более привычных для вас кругах. – Она принужденно улыбнулась. – Вы нас очень удивили. Особенно вашу дорогую мачеху. Вы же знаете, как искренне она желает вам счастья.

Взгляд графини Милбанк стал холодным, даже злобным, и Джессика почувствовала, как все тело Саймона напряглось.

– Я сомневаюсь, что моя мачеха, как вы ее называете, желает счастья кому-либо, кроме себя. Вы забываете, что я знаю ее лучше, чем кто-либо другой.

Слова Саймона явно шокировали леди Милбанк, да и Джессику тоже. Граф Милбанк смущенно заерзал на сиденье и, желая заполнить неловкую паузу, спросил:

– Раз вы с вашей супругой бываете в парке, значит ли это, что вы готовы вернуться в светскую жизнь?

– Так и есть, – ответил Саймон. – Мы уже приняли приглашение на следующую неделю.

– Прекрасно, – заявил Милбанк. – В эту пятницу мы даем бал. Вы не хотели бы появиться там?

Джессика заметила, как его супруга буквально вскипела от неудовольствия. Ее слова подтвердили, что приглашение пришлось ей не по вкусу:

– Я уверена, что леди Норткот пока не очень уютно чувствует себя на публике.

Но Саймон тут же возразил ей:

– Ничего подобного. Мы с радостью приедем на ваш бал.

– Превосходно, – сказал граф, не замечая раздражения жены. – Я прошу оставить мне один танец, – сказал он, обращаясь к Джессике. – Мне особенно по душе вальс.

– Как и моей супруге, – ответил за нее Саймон. – Мы с нетерпением будем ждать пятницы.

– Отлично. Что ж, примите еще раз мои поздравления и до скорой встречи. – Милбанк попрощался с ними и приказал кучеру трогать.

Леди Милбанк не сказала им ни слова. Но Джессика заставила себя улыбаться и смотреть в ее полные ненависти глаза до тех пор, пока пара не скрылась из виду.

А потом она повернулась к мужу, готовая начать войну. Ее душила злость. Джессика попыталась заговорить, но не смогла. Все ее тело словно одеревенело от страха. Что сделал с ней Саймон?

Из-за него от ее спокойной жизни не осталось и следа. Сначала он льстил ей и говорил нежные слова, от которых кружилась голова. Стоило ей на минуту потерять бдительность, как Саймон тут же столкнул ее с этой злюкой леди Милбанк. Они чудом избежали катастрофы. И все это произошло за какие-то полчаса!

Джессика с трудом проглотила комок в горле. Саймон использовал ее. Она знала это так точно, как будто муж сам ей признался. Вот почему они поехали на прогулку. Саймон сделал это, чтобы получить приглашение на бал Милбанков. И ему наплевать на ее чувства и страдания. Главное для него – получить то, что он хочет.

Джессика отодвинулась от него в дальний угол коляски. Ей было больно смотреть на самодовольное лицо Саймона.

– Теперь я хочу поехать домой, – сказала она ему.

– Да. Теперь мы можем вернуться.

Джессика не стала отводить от него взгляда. Она ясно читала в глазах Саймона, что тот сейчас чувствовал. В них светились радость и удовлетворение. Он выглядел как человек, одержимый одной целью, на пути к которой его ничто не могло остановить. Даже собственная жена.

– Надеюсь, теперь ты доволен, – сказала ему Джессика.

Он откинулся на спинку сиденья и улыбнулся:

– Да. Я очень доволен.

 

Глава 11

Джессика ходила взад-вперед по спальне, и ее всю трясло от злости. Как он посмел выставить ее на всеобщее обозрение? Зачем подверг такому риску? Ведь кто-нибудь из его знакомых мог догадаться о тайне, которую она хранила с детства! Саймон заставил ее играть роль любящей жены, хотя они оба знали, что в их союзе нет ни капли истинного чувства. Так мог поступить только такой бесчувственный человек, как граф Норткот.

Джессика плотнее запахнула пеньюар и села на кровать. Зачем он заставлял ее делать все это? Неужели ему непонятно, что ей не суждено стать частью общества? Конечно, Саймону никто не сказал, что раньше она появлялась на балах на короткое мгновение и сразу уходила. И ни с кем не разговаривала, кроме Мелинды.

Боже мой, ведь Саймон заставил ее пообещать вальс графу Милбанку! Джессика вскочила и опять принялась метаться по комнате. Она не может танцевать и не станет выставлять себя на посмешище. Ей хочется только одного – чтобы Саймон оставил ее в покое, наедине с выкройками и эскизами нарядов. Пусть себе злится и ругается на чем свет стоит, она все равно не позволит ему решать, как ей жить.

Свеча на прикроватном столике заморгала, и Джессика дрожащими руками зажгла новую. Ей был нужен свет. Много света. Она и так ничего не слышит, и оставаться в темноте для нее равнозначно смерти.

Когда в спальне стало светлее, Джессика опять стала думать о бале, на котором обязана была появиться.

Если она все-таки пойдет, то будет вести себя как всегда. Будет сидеть одна в стороне и ждать, не появится ли какая-нибудь дама в придуманном ею наряде. А потом поедет домой. Пусть окружающие думают о ней что хотят. Пусть муж выскажет все, что думает о ее поведении. Если бы Саймон сейчас был здесь, то…

Но его в спальне не было.

Муж опять не пришел к ней.

Джессика взяла подушку с кровати и прижала к груди. Сегодня ночью Саймон опять проигнорировал ее. Раньше ей было все равно, но теперь его пренебрежение больно ранило ее.

Просто до этого дня Саймон держался с ней холодно и отстраненно. А сегодня вдруг резко изменился, показав, каким очаровательным, нежным и заботливым может быть. Его комплименты пробудили в ней такие чувства, о существовании которых Джессика не подозревала. То, как он на нее смотрел, как держал за руку, привлекая поближе к себе, заставляло ее сердце замирать от сладкой муки.

Саймон опять открылся для нее с новой стороны. Но после того как они вернулись с прогулки, между ними снова встала стена. Пока они катались по парку, Саймон улыбался ей, сжимал ее руку и говорил всякие нежности, но скоро стало ясно – он играл эту роль, чтобы получить нужные ему приглашения на светские рауты.

Когда они вернулись домой, Саймону вручили пакет от Айры, и он сразу пошел с ним в кабинет. Остаток дня муж провел взаперти с бумагами и вышел только к ужину. За столом Саймон посидел столько, сколько того требовал этикет, и снова ушел в кабинет. Судя по всему, он и сейчас сидит там.

Что ж, пусть так и будет. Ей от него ничего не нужно. Пусть хоть ослепнет, разбирая документы при свечах.

С тех пор как его болезнь прошла, Саймон только и делал, что распоряжался ее жизнью. Это он решил покататься в парке. Он принял приглашение Челтнемов. И он же согласился приехать в пятницу на бал к Милбанкам.

Саймон решал, что делать, но расплачиваться за это приходилось ей, а не ему.

Джессика в отчаянии сжала подушку в руках и кинула ее в угол. Она целилась в кровать, но попала в картину на стене в резной позолоченной раме. Картина упала на пол, и рама разлетелась на части. Джессика закрыла рот рукой, заглушая крик. Боже, что она наделала?

Уставившись на обломки, Джессика мысленно отругала себя за несдержанность. Было бы гораздо лучше, если б эта подушка попала в голову мужу, чем в красивую картину. Саймон точно это заслужил. Из-за него ее жизнь превратилась в хаос.

Джессика подбежала к картине и, наклонившись, увидела, что само полотно осталось целым, треснула лишь рама. Значит, ей надо только заменить ее и надеяться, что этого никто не заметит.

А пока надо собрать обломки. Джессика выпрямилась, чтобы пойти поискать, куда их сложить, а потом выбросить. И замерла на месте.

Дверь в спальню была открыта, и на пороге стоял Саймон, скрестив руки на груди. Он опирался о косяк и закрывал собой весь проход.

– Я… – Джессика сглотнула. – Я… это сломалось.

– Вижу.

Он выпрямился и пошел к ней. Встав рядом, Саймон посмотрел на разбитую раму. А потом медленно повернулся к Джессике и спросил:

– Тебе она так не понравилась?

– Нет! – всплеснув руками, воскликнула девушка. – Картина очень красивая, но…

Саймон склонил голову набок, чтобы лучше рассмотреть изображение на полотне, а потом опять посмотрел на Джессику.

– Ты правда так думаешь?

– Ну, не шедевр, но очень мило.

– Точно. Странно, я никогда раньше не обращал на нее внимания. – Саймон поднял холст и еще раз внимательно глянул на него. – Кстати, это рисовала моя бабушка.

– Ох, – простонала Джессика и, нагнувшись, подняла большие обломки рамы. Она отдала их Саймону и сказала: – Я не хотела, чтобы так вышло. Правда. Это произошло случайно.

Саймон положил разбитую раму на стол и поднял с пола смятую подушку. Протянув ее Джессике, он спросил:

– Вот что ее разбило, да?

Джессика молча кивнула.

– Значит, если в картину ты попала случайно, следовательно, у тебя была другая цель? И что же тебя так разозлило, если не секрет?

Джессика отвернулась от Саймона. Это была его вина. Если бы он не настоял на прогулке в парке, то им бы не встретились Милбанки. И, значит, ей не надо было бы идти на бал в пятницу.

Саймон взял ее за подбородок, поворачивая лицом к себе. Джессику охватило волнение.

– Может, кидая подушку, ты мечтала попасть в какого-то человека?

Саймон вопросительно поднял брови, ожидая ответа. Джессика скрестила руки на груди и шагнула назад.

Он стоял слишком близко, и от этого у нее кружилась голова. Каждый раз, когда Саймон приближался к ней, она таяла и теряла силу воли. Ей нужно отойти, чтобы мыслить разумно.

– Ты расстроена, Джессика?

Она перевела дыхание. Неужели Саймон думал, что можно кидаться подушками просто так, без причины? Нет, к сожалению, такое возможно только в детстве.

– Ты задаешь мне такие вопросы после того, что сегодня случилось? – воскликнула Джессика. Она отвернулась от него и прошлась по комнате. А потом остановилась и глянула ему в лицо. – Я не расстроена. Я в ярости.

– Почему?

– Почему? – переспросила Джессика, не веря тому, что прочитала по его губам. Саймон, похоже, не понимал, что делал с ней, какую боль причинял своим неразумным поведением. – С тех пор как я тебя встретила, ты перевернул мою жизнь с ног на голову.

– Это каким же образом?

Саймон направился к двери и закрыл ее. Сердце в груди Джессики подпрыгнуло.

– Зачем ты это сделал?

Он подошел к ней и встал так, чтобы ей было удобно читать каждое слово.

– Потому что ты кричишь, как фурия, дорогая. А я не хочу, чтобы наш разговор услышали слуги или проходящие по улице люди.

Джессика тут же закрыла рот и топнула босой ногой по полу. Да как он смеет!

– Вряд ли я кричу, как фурия, дорогой, – с иронией произнесла она, – но даже если так, то ты это заслужил.

Саймон оперся плечом о столб, поддерживающий балдахин кровати. Муж выглядел так спокойно и расслабленно, что ей захотелось схватить его за плечи и потрясти.

– Может, ты объяснишь, чем я заслужил твои упреки?

– Всем, что ты делал сегодня днем.

– Например?

– Сначала ты заставил меня поехать в парк.

– Я думал, тебе наша прогулка понравится.

Джессика удивленно глянула на него, но продолжила:

– Потом ты сознательно пошел на риск и остановился, чтобы поговорить со своим другом, маркизом Челтнемом.

– И, как мне показалось, наша встреча прошла отлично.

– Но ты не был уверен в этом, когда остановился.

– Разве?

Джессика со злостью смотрела на его самодовольное лицо. Саймон, похоже, никогда не сомневается в себе.

– Затем ты использовал меня, чтобы получить приглашение на бал, хотя и знал, что я не могу туда поехать.

– Ничего такого я не знал.

– Я не готова так рисковать. Ты не можешь заставить меня.

– С тобой все будет в порядке. Я ни на секунду не оставлю тебя.

Джессика сжала руки в кулаки и шагнула к Саймону.

– Значит, ты обещаешь всегда быть рядом? – Она горько усмехнулась. – Это будет интересно. Без сомнения, граф Милбанк придет в восторг, танцуя сразу с двумя партнерами.

Саймон так широко улыбнулся, что Джессике захотелось стереть следы веселья с его лица.

– Что ж, пожалуй, я разрешу тебе танцевать с графом без меня.

– Нет!

– Не бойся, Джесс. Бедняга Милбанк очень полный и страдает одышкой. Все его силы уйдут на танец, и он не будет с тобой говорить.

Джессика сжала зубы.

– Мне все равно. Я не могу с ним танцевать.

– Можешь. И будешь. Даже если граф заговорит, ты не пропустишь ни одного слова. Он все время будет стоять к тебе лицом.

– Но…

– Все будет хорошо.

– Нет! – воскликнула Джессика. – Не будет!

– Почему?

– Я не умею танцевать.

Судя по лицу Саймона, это признание шокировало его. Джессике давно не было так стыдно. Она чувствовала себя униженной, неполноценной. C трудом взяв себя в руки, Джессика посмотрела на Саймона, вкладывая в этот взгляд всю злость, которую он в ней пробуждал.

– В отличие от остальных девиц меня по понятной причине не учили разливать чай и вести светские беседы, – сказала она. – И танцевать тоже.

Джессика больше не могла смотреть на Саймона. Она повернулась к нему спиной и схватилась за угол нового гардероба, который Саймон купил ей для бальных нарядов. Которых у нее не было.

– Ты взял в жены не воспитанную леди, которая знает, как задавать балы и приемы, развлекая общество, а инвалидку, которая всю юность с утра до ночи смотрела на губы людям, пытаясь понять, что они говорят. Несчастную серую мышь, которая до семнадцати лет вообще не вела ни одной более-менее умной беседы. Девушку с пороком, которой…

Саймон схватил ее сзади за плечи и развернул к себе.

– Перестань. Я не позволю тебе так говорить!

Джессика замерла и, не моргая, уставилась на мужа. Похоже, ее признание разозлило Саймона.

– Пожалуйста, оставь меня в покое. Я не хочу, чтобы ты трогал меня.

Саймон опять был рядом, и Джессика почувствовала, как на нее вдруг накатилась усталость. Предательское тело заныло, желая, чтобы Саймон обнял ее, пожалел, но она запретила себе даже думать об этом. С тех пор как ей исполнилось пятнадцать, Джессика рассчитывала только на свои силы. Вот и теперь она не позволит предательской плоти искать поддержки у мужа.

Да, Саймон женился на ней и пообещал защищать, но она не настолько глупа, чтобы мечтать о теплых чувствах и настоящей семье. Когда в обществе узнают о ее глухоте, муж быстро повернется к ней спиной. И она опять останется в одиночестве.

Джессика проглотила комок в горле и сказала:

– Пожалуйста, уходи. Я устала.

Саймон ослабил хватку, но не снял рук с ее плеч. Когда он начал медленно, нежно гладить их, у Джессики задрожали колени, и она закрыла глаза, молясь, чтобы Саймон оставил ее в покое.

Саймон привлек ее ближе к себе. Джессика не смела посмотреть ему в глаза. Она не хотела читать на его губах неискренние извинения.

Муж опустил руки и сжал ее ладони. От этого прикосновения по всему телу разлилась волна тепла, согревая Джессику, наполняя блаженством. Саймон сплел пальцы правой руки с ее пальцами, а потом одним опытным движением положил левую руку Джессики к себе на плечо, а ее саму обнял за талию и приблизил к себе.

– Что ты делаешь? – воскликнула она.

Теперь от Саймона ее отделяли тонкий муслин ночной рубашки и свободный пеньюар. Сквозь материю Джессика чувствовала жар тела Саймона, и от этого ее кожа стала невероятно чувствительной. Он крепко обнимал ее за спину, и ей казалось, что между его большой твердой рукой и ее телом ничего нет. Джессика едва могла дышать.

– Не надо, Саймон. – Она попыталась высвободиться. – Мне никто не поможет. Я не слышу музыку.

– Тебе и не нужно ее слышать.

– Без этого не получится танец. Одно дело – научиться читать по губам, и совсем другое – танцевать, когда не чувствуешь ритма. – Джессика уперлась обеими руками в грудь Саймона, стараясь отодвинуться. Но муж явно не желал ее отпускать. – Потому я не знаю ни одного танца, – добавила она глухим голосом.

От волнения сердце Джессики бешено билось в груди. В висках пульсировала кровь. Саймон не мог требовать от нее невозможного.

– Я буду слушать музыку за нас обоих, – сказал он.

Джессика закусила нижнюю губу и отвернулась. Как он не понимает? Неужели так сложно смириться с тем, что его жена никогда не будет нормальной? Саймон мог сколько угодно давить на нее, заставляя делать то, что для обычных людей очень просто, но правда оставалась прежней: она ничего не слышит.

Джессика ощутила его палец у себя на подбородке и задрожала. Саймон повернул ее лицо к себе. Их взгляды встретились, и она поразилась, с какой решимостью муж смотрел ей в глаза.

– Доверься мне, Джесс. Повторяй за мной все движения.

Он вытянул вперед правую руку и медленно шагнул в ту же сторону. Потом отступил назад и шагнул влево. Затем вправо. И так по кругу.

Джессика схватилась за Саймона и глянула вниз, на ноги. Но муж коснулся ее подбородка и поднял лицо к себе.

– Смотри на меня, Джесс. И двигайся в такт со мной. Я буду вести тебя.

Джессика переступила правой ногой, потом левой. У нее подкашивались колени. Она не могла танцевать, но все-таки делала это! И, боже правый, ей это очень нравилось. Саймон крепко обнимал ее, и они двигались вместе, словно были единым существом. Джессика попробовала опять глянуть на ноги, но муж предупреждающе сжал ей пальцы, и она сразу же подняла голову.

– Расслабься. Я веду, а ты должна следовать. В танце тебе следует полностью довериться партнеру.

И Саймон продолжил медленно вращать ее по комнате – сначала влево, потом вправо.

Его рука обнимала ее за талию нежно, но в то же время крепко. При каждом повороте в танце Джессика касалась мускулистой груди Саймона. Очень скоро ее охватила странная истома, какое-то сладкое и одновременно тревожное чувство, которое волнами распространялось из центра живота и шло ниже.

Джессика судорожно перевела дыхание и попыталась сбросить напряжение. Но как она могла расслабиться, когда Саймон держал ее в объятиях? Как могла спокойно думать, когда ее сердце было готово выпрыгнуть из груди?

Вправо. Влево. Вправо. Поворот, и опять влево. Джессика закрыла глаза, отпуская тело на свободу, позволяя ему двигаться вслед за Саймоном. Вправо. Влево. Поворот, и опять вправо…

Джессика не представляла, что кружиться в объятиях мужчины будет так приятно. Наверное, чувства, которые она сейчас испытывала, были не совсем приличными.

Саймон опять слегка сжал ее пальцы, и Джессика открыла глаза. Муж тепло улыбался ей.

– Ты хорошая ученица, – сказал он.

Джессика сглотнула. Почему-то ей было трудно дышать.

– У меня получается, потому что ты держишь меня, – кое-как удалось выговорить ей. – И заставляешь двигаться так, как будто наши тела стали одним целым. Вряд ли лорд Милбанк будет держать меня так.

– Пусть только попробует, и ему не поздоровится.

Джессика поморщилась. Наверное, она неправильно поняла движения его губ.

Саймон кашлянул. Джессика почувствовала, как задвигалась его грудь.

– Теперь ты понимаешь, что весь танец состоит из повторения серии шагов, – сказал он. – Начинай с правой ноги и делай один большой шаг и два маленьких, быстрых. Вот так. – Саймон показал их, а потом опять обнял ее за талию и начал танцевать.

Джессика споткнулась на первом же движении. Тогда Саймон остановился и начал вновь.

Его терпение вселяло в нее уверенность. Второй раз все прошло лучше, а скоро она уже двигалась так, будто танцевала вальсы всю жизнь.

Почувствовав, что Саймон снова сжал ее пальцы, Джессика подняла взгляд. Он ослепительно улыбнулся ей и сказал:

– Смотри не вниз, а на партнера. И улыбайся.

Они все быстрее кружились по комнате. Одна ее рука лежала на рельефном плече Саймона, другая пряталась в его широкой ладони. Ей было хорошо в кольце его рук, и она больше не отворачивалась от мужа. У Саймона было очень красивое лицо. Его близость пробуждала в ней чувства, которые она никогда не испытывала раньше – странные, тревожные, но очень приятные.

И они заставляли ее тело дрожать, а руки – совершать неожиданные движения. Джессика нежно провела по плечу Саймона. Тонкая материя рубашки не скрывала упругости мускулов, тепла кожи. Шнуровка на груди была распущена. От мужа буквально исходило ощущение силы. У Джессики опять закружилась голова.

Ее взгляд как магнитом притягивали губы Саймона. Те самые, которые целовали ее так, что она едва могла дышать, прикосновения которых надолго остались в ее памяти. Даже сейчас Джессика таяла, когда вспоминала об их первом и единственном поцелуе.

– Я правильно танцую?

– Да, Джесс, ты танцуешь очень хорошо.

Он крепко прижал ее к себе и продолжил вальсировать.

Это был не танец, а сущее блаженство. На балу, среди посторонних людей и при ярком свете, так хорошо ей не будет, Джессика знала это наверняка. Там она растеряется, запутается, и рядом не будет Саймона, чтобы помочь ей.

Джессика обвила одной рукой шею мужа и вновь закрыла глаза. Тепло его объятий согревало ее. В спальне было прохладно, но это уже давно ее не тревожило.

Постепенно круги по комнате становились все меньше, и скоро Джессика заметила, что они танцуют, практически не сходя с места.

Она открыла глаза и тихо позвала:

– Саймон?

– Да?

– Разве вальс бывает таким медленным?

– Тот, который я слышу, медленный.

– Никакой музыки ведь на самом деле нет.

– Я говорил, что она нам не нужна.

Они едва двигались. Только качались из стороны в сторону. Влево, вправо, потом опять… Через какое-то время Джессика почувствовала, как рука Саймона, крепко обнимавшая ее за талию, ожила. Боже правый… Она затаила дыхание, не находя силы остановить мужа. Саймон медленно провел по спине вверх, оставляя за собой на коже горячую дорожку. Он положил ладони на плечи, потом взял ее сзади за голову. Запустил руки в распущенные волосы и провел по длинным прядям ладонями. Положил их на спину ниже талии. И опустился дальше…

Джессика хотела отвернуться, но не могла. Его пронизывающий взгляд приковывал к себе, а руки подчиняли ее тело. Там, где руки Саймона касались ее, кожа горела и покрывалась мурашками.

Одним быстрым движением он снял пеньюар с плеч Джессики.

Тот упал на пол к ее ногам, и девушка осталась в муслиновой сорочке. Она была слишком открытой – и в то же время слишком много скрывала. Ураган чувств, который было невозможно остановить, бушевал внутри нее.

Что с ней происходит? Она хотела только, чтобы руки Саймона дальше ласкали ее. Чтобы его губы наконец накрыли поцелуем ее рот.

Он обвел ладонями ягодицы и опять стал медленно подниматься вверх, очерчивая линию бедер, талии… В какое-то мгновение его руки замерли, а потом переместились вперед и легли ей прямо на грудь.

Джессике вдруг стало страшно. Она не знала, что будет дальше, и хотела остановить Саймона. Но язык отказывался ей повиноваться.

В комнате стало немного темнее. Джессика заморгала, пытаясь понять, что произошло.

– Одна из свечей погасла, – хрипло проговорила она.

– Нам не нужно много света.

– Но я едва понимаю, что ты говоришь.

– Это не важно. Я буду молчать.

Саймон повернулся, задул вторую свечу, потом крепко обнял ее и начал целовать.

Джессике казалось, будто она тонет. Этот поцелуй был еще слаще, чем первый. Тогда ее ласкали только его губы, но и от них она становилась беспомощной, как котенок, и еле стояла на ногах. То, что сейчас с ней творили руки Саймона, невозможно было описать.

Она крепко обвила руками его шею, держась за мужа, как будто могла упасть. Боже правый, да так оно и было. Саймон своими ласками словно привел их обоих к краю обрыва, а потом взлетел вверх, держа ее в руках. Они летели сейчас так высоко, как будто у них были крылья, но Джессика знала, что рано или поздно им придется вернуться на землю.

А Саймон продолжал целовать ее – глубоко, страстно, властно. Она откинула голову назад, полностью отдаваясь его ласкам, подчиняясь ему.

Она так долго жила в одиночестве, робко мечтая о любви и страсти. Теперь, когда в ее жизни появился Саймон, Джессика поняла, что он может дать ей это. Может избавить от раковины, в которой она пряталась.

Неясно, хотел ли этого сам Саймон. Джессика не знала, что последует за этой ночью. Сейчас она желала одного – чтобы муж целовал ее и не выпускал из своих объятий.

Новые для нее ощущения становились все сильнее. Джессика едва стояла на ногах. Поцелуй, прикосновения Саймона превращали ее в другую женщину – смелую, чувственную, уверенную в себе.

Джессика впилась пальцами в напряженные мышцы его шеи. Тогда Саймон оторвался от ее губ и взял лицо в ладони. Его глаза ярко блестели. В эту секунду на него упал луч от полной луны, и Джессика увидела, как Саймон сказал:

– Это не должно было случиться так скоро. Я ведь поклялся, что подожду.

Он опять накрыл ее рот поцелуем, который оказался еще более страстным и требовательным. Джессика запрокинула голову, и Саймон стал чертить губами дорожку по нежной обнаженной коже. От каждого прикосновения она вздрагивала, точно от слабого электрического разряда.

Саймон поцеловал впадинку у основания ее шеи, потом его губы спустились ниже, где начинались холмы груди. Пальцы Саймона меж тем быстро развязывали ленты ее ночной сорочки. Мгновение – и тонкая кружевная вещица соскользнула с плеч и тоже упала на пол.

Джессика стояла перед ним обнаженная. Когда Саймон прильнул губами к ее груди, она застонала и закрыла глаза. Ощущение было невероятным. Она не могла сопротивляться бесстыдному чувству наслаждения, растущему в самом низу ее живота.

У нее подкосились колени, и если бы не Саймон, она бы точно упала. Это было прекрасно. Мучительно-сладко. Ее муж словно почувствовал, что она совсем без сил, и взял ее на руки – легко, как пушинку. Джессика спрятала лицо у него на груди, но открыла глаза, когда оказалась на кровати. Саймон возвышался над ней темной громадой. Она протянула к нему руки, и мир вокруг перестал для нее существовать.

 

Глава 12

Саймон поднял прядь длинных шелковистых волос с плеча жены и пропустил ее сквозь пальцы. Он проснулся уже давно и наблюдал, как отступали фиолетово-черные ночные тени, тая под лучами встающего солнца. А еще ждал, когда Джессика откроет глаза и начнет опять с ним спорить. Саймон знал, что в эту секунду ему ужасно захочется поцеловать ее.

Пока ночь сменялась утром, он смотрел на юную леди, спящую у него на плече, с выражением счастья на лице.

Это было настоящим испытанием для его силы воли.

Он не хотел душевной близости с ней. То, что это может причинить много горя, ему стало известно давно. Розалинд оказалась прекрасным учителем.

Саймон вспоминал, как Джессика протянула ему руки, приглашая его в свои объятия. Как полностью доверилась ему, хоть и не понимала, что с ней происходит. И от этого ему становилось все тяжелее на душе.

Саймон убрал тонкую прядь с ее щеки и получше укрыл Джессику одеялом. Не просыпаясь, она потерла плечо в том месте, где он коснулся ее, потом глубоко вздохнула и расслабилась в его объятиях.

Саймон тоже вздохнул и закрыл глаза. Джессика нравилась ему. Даже очень. Конечно, он никогда не сблизится с ней, не говоря уж о любви. Но, в общем, с женой ему повезло, теперь Саймон в этом не сомневался. Джессика была не просто симпатичной – под маской серой мышки скрывалась настоящая красавица. Просто для того чтобы ее разглядеть, требовалось немного времени.

А вот то, что она не принадлежала к числу пустых, самодовольных девиц, было видно сразу.

Ему нравился ее быстрый ум, но самое поразительное в Джессике было то, как храбро она шла по жизни. В ней чувствовался внутренний стержень, который давал ей силы защищать себя и свою тайну. Он помог этой хрупкой девушке научиться жить в мире без звуков, да еще без помощи родителей и других родственников. Саймон был уверен, что Джессика сможет справиться с любыми препятствиями, которые встретятся у нее на пути.

Вчерашний день был удивительным. Она впервые поехала кататься в парк днем, где ее могли увидеть посторонние, там общалась с членами светского общества и не допустила ни одной ошибки, приняла два приглашения, научилась танцевать вальс… И отдала ему свое тело…

Хотя Джессика скрывала это, Саймон знал, что новый опыт пугал ее. Конечно, его мучило чувство вины за то, как он использовал свою молодую жену, но другого пути не было. Он женился на ней не столько из-за возможности спасти наследство, сколько из-за шанса отомстить Танхиллу. Ему удалось вырвать у него из-под носа огромную сумму денег, которую тот жаждал украсть у Джессики. Но это было только начало. Рано или поздно Танхилл станет умолять его сохранить жизнь, как когда-то о том же этого мерзавца просила Джая.

Саймон глянул на расколотую раму, в которой находилась написанная бабушкой картина. Его храбрая жена также обладала горячим нравом, который прорывался сквозь маску сдержанности.

Он откинул голову на изголовье кровати и рассмеялся. Эта черта характера ему очень нравилась.

– Что смешного? – вдруг услышал он голос Джессики.

Саймон опустил на нее взгляд. Интересно, когда она проснулась и как долго уже наблюдала за ним?

– Я разбудил тебя? – спросил Саймон, наклоняясь к жене так, чтобы она могла видеть его губы.

– Нет. Ты все время забываешь, что я не слышу звуки.

Джессика попыталась отодвинуться, но он ей не позволил. Ему нравилось ощущать рядом ее теплое нежное тело. Саймон коснулся пальцами щеки Джессики и обвел мягкую линию ее скулы и подбородка.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

Лицо Джессики окрасилось восхитительным нежным румянцем.

– Хорошо, – ответила она, справившись с чувством неловкости.

Саймон обнял ее и привлек к себе. В его объятиях Джессика сразу расслабилась. Он вспомнил, с какой страстью и доверием смотрела на него жена на пике их любовного соития. Когда она достигла вершины наслаждения, ее глаза широко распахнулись от удивления. Джессика, конечно, не знала, что ее тело может испытывать такое наслаждение, и не скрывала этого. Саймон не ожидал такой открытости от нее. Он вообще не предполагал, что их близость случится так скоро.

Но больше всего Саймона удивила его собственная реакция. Он был уверен, что научился контролировать чувства. Но с появлением в его жизни Джессики ему впервые пришлось усомниться в этом.

Рука жены, лежавшая у него на животе, легко пробежала по коже и нашла выпуклость шрама.

– Я не представляла, как это бывает между мужчиной и женщиной, – произнесла она. – Мне никто не рассказывал. – Она чуть откинула назад голову, чтобы видеть губы Саймона.

– Я знаю, – ответил он, поглаживая кончиками пальцев нежную кожу ее лица. – Поспи немного. Еще слишком рано.

– Я не хочу. Надо вставать.

– Нет. Останься со мной.

Джессика какое-то время лежала без движения, а потом опять положила ладонь на шрам.

– Откуда у тебя это? – спросила она, осторожно проводя по нему пальцем. От ее прикосновения у Саймона мурашки забегали по коже.

В ее взгляде он увидел сочувствие, но постарался не обращать на это внимания.

– Ничего страшного. Это случилось давным-давно.

– В Индии?

– Да.

– Рана была очень глубокой. Ты мог умереть.

– Это тебя тревожит?

Джессика нахмурилась и ответила:

– Смерть тревожит каждого из нас, не только меня.

– Только не мужчину, который нанес эту рану. Он смотрел, как оттуда текла кровь, и радостно улыбался.

– Наверное, он тебя ненавидел.

Хотя Саймон старался забыть ужасы того дня, воспоминания часто приходили и мучили его. Как он мог рассказать Джессике, что ее брат способен на убийство без всякой на то причины? Ему нравилось причинять боль.

– Саймон…

– Да?

– Теперь у тебя будет наследник?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что у него перехватило дыхание.

– Ты ведь за этим пришел ко мне ночью?

Саймон ответил не сразу.

– И за этим тоже, – наконец уклончиво проговорил он. – Но пока рано говорить. Чтобы на свет появился ребенок, нужно постараться не один раз.

Он увидел, как Джессика опять нежно покраснела, и его тело напряглось от внезапно вспыхнувшего желания.

– Мелинда сказала – очень важно, чтобы у тебя появился наследник, – тихо проговорила Джессика.

Ее смущение действовало на него как самый мощный афродизиак. Ночью он взял ее дважды и теперь хотел снова. Да, у него давно не было женщины, но его тело реагировало так, будто только Джессика могла утолить его страсть.

Саймон наклонил к ней голову и начал целовать чувствительное место за ушком, потом прочертил дорожку к шее и спустился вниз. Сейчас Джессика казалась ему еще более красивой, чем вчера.

Саймон поднялся к ее губам и накрыл их поцелуем. А когда наконец оторвался, то взял лицо жены в ладони и сказал:

– Смотри на меня, хорошо, Джесс? Не закрывай глаза.

Она послушно глянула на него потемневшими от желания глазами. Чувствуя, как огонь страсти сжигает его изнутри, Саймон крепко обнял ее.

Их любовное соитие было прекрасным. Они вместе достигли вершины блаженства, после чего Саймон упал рядом с ней и, тяжело дыша, уткнулся в теплый изгиб ее шеи. Заниматься любовью с Джессикой было необыкновенно сладко. Удивительно, но такого он не испытывал ни с одной женщиной.

Когда все закончилось, он приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. В них Саймон без труда прочитал волнующее ожидание… только вот чего? Неужели объяснений в нежных чувствах? Но этого он никогда не сможет ей дать.

– Поспи еще, Джесс, – сказал он.

После этих слов Саймон откатился от нее на другую сторону кровати. Заложив руки за голову, он уставился на балдахин вверху, проклиная предательское тело. Нельзя допустить, чтобы чувства вновь вырвались из-под контроля.

Саймон старательно избегал взгляда Джессики. Он знал, что прочитает в нем боль и непонимание, а это может ослабить его волю. Нет, лучше укрепить защитные стены вокруг сердца и сказать себе, что так и должно быть. Что он поступает правильно, не впуская туда женщину.

Когда Саймон убедился, что Джессика заснула, он вылез из кровати и на цыпочках пошел через комнату, стараясь не шуметь. На полпути он остановился. Ведь не важно, как громко его ноги будут топать по паркету, разве не так? Джессике ведь все равно.

Почему он все время забывает, что его жена не слышит?

Саймон открыл дверь еще одного платяного шкафа. Тоже пусто. Он глянул на спящую жену и засунул руки в карманы бриджей.

Саймон встал и оделся час назад, но после такой ночи и утра Джессике нужно было отдохнуть как следует. Он с удовлетворением улыбнулся и продолжил исследовать гардероб жены.

Граф нашел три очень старых дневных платья с поношенными воротничками и манжетами и три платья поновее, но тоже темных, безжизненных цветов. Саймон узнал наряд, в котором Джессика приехала к нему в дом в первый раз. И полосатое, в котором она каталась вчера по парку. Там же висело милое, но слишком уж простое свадебное платье.

А где же остальной гардероб? Наряды для выхода в свет? Дорогие бальные туалеты? Саймон оставил двери шкафов открытыми и вышел в коридор.

– Марта, – позвал он горничную Джессики, которая как раз поднималась по лестнице, – где твоя хозяйка держит бальные платья?

Вопрос застал пожилую служанку врасплох.

– Бальные платья? – переспросила Марта, в волнении потирая руки. – Но ведь она никуда не выезжает.

– Я знаю, – раздраженно сказал Саймон, – однако у нее должны быть другие платья, кроме тех, что висят в гардеробе. У каждой женщины шкафы ломятся от ненужной одежды.

– Только не у моей хозяйки, милорд. Она очень бережлива.

– И у нее нет комнаты, которую вы приспособили под гардеробную?

Горничная покачала головой.

Саймон обвел взглядом длинный коридор. Он примерно знал, что находилось за дверями тех комнат, которые в него выходили. А вот насчет самой последней, в конце коридора, Саймон сомневался.

Он направился к ней и дернул за ручку. Дверь оказалась заперта.

– А там вы что храните?

Марта в ужасе распахнула глаза.

– Всякие вещи, милорд. Вещи хозяйки, – пробормотала она, нервно теребя руками передник.

– Вещи? – Саймон недоуменно поднял брови и смерил служанку ледяным взглядом. – Какие именно?

– О, я не могу вам ответить, милорд. Но они принадлежат моей хозяйке.

– У тебя есть ключ?

– Нет, милорд, они только у хозяйки. – Руки Марты еще сильнее мяли и дергали несчастный передник. – Но платьев там точно нет, клянусь.

– Ты уверена?

– Конечно, милорд.

Саймон развернулся и пошел в спальню к Джессике. У нее должны быть еще наряды, иначе пришлось бы признать, что она совсем не похожа на тех женщин, которых он знал раньше. И какие «вещи» его жена хранила под замком?

Марта семенила следом за ним. Он развернулся и сказал ей:

– Скажи, чтобы леди Норткот приготовили горячую ванну. И принесли чашку шоколада.

– Конечно, милорд. Сию минуту.

Саймон не успел сказать напуганной служанке, чтобы на кухне еще положили кусочек тоста, она уже умчалась вниз по лестнице.

Граф пошел к жене. Войдя в спальню, он застал ее только-только просыпающейся. Джессика потягивалась, закинув руки за голову, как ленивая кошка после дневного сна. Потом она перекатилась к краю кровати. Солнце сияло на ее разметавшихся волосах цвета свежего кофе. В таком же беспорядке они были вчера ночью, и от этого воспоминания у Саймона сердце сжалось в груди. Он еле справился с желанием подойти и погладить эти блестящие локоны.

Черт побери. На такую красоту ему хотелось смотреть каждое утро.

Джессика увидела открытые шкафы и удивленно глянула на него, прикрывая зевок ладонью.

– Ты что-то искал? – спросила она, садясь на кровати и стыдливо придерживая покрывало на груди.

– Да. Твои платья, – ответил Саймон, не в силах отвести от нее глаз.

Джессика указала на второй шкаф. Тот, в котором висели шесть ее платьев.

– Нет. Твои наряды для выхода в свет. В которых будет прилично появиться на балу у Милбанков.

– Это все, что у меня есть. – Джессика выпрямилась и прижала колени к груди, разглядывая жалкое содержимое шкафа.

Саймон в изумлении смотрел на нее. Он вспомнил, как его жена попросила выделить на свое содержание несчастные пятнадцать фунтов в месяц. Джессика Уорленд, графиня Норткот, одна из самых богатых женщин в Англии, имела всего лишь шесть платьев, ни в одном из которых нельзя было показаться на публике.

Обычно Саймон хорошо контролировал эмоции, но сейчас стал закипать.

– И какое платье ты собираешься надеть на бал в пятницу? – спросил он, стараясь держать себя в руках.

Джессика почувствовала его настроение. Ее глаза вспыхнули.

– Если я туда поеду, то надену темно-синее платье. Оно самое новое.

– Это твой лучший наряд?

– Да. Когда я появляюсь в обществе, то сажусь куда-нибудь в угол, чтобы меня никто не замечал, и быстро уезжаю домой. Потому мне не нужен дорогой наряд.

Саймон поднял взгляд к потолку. Он с усилием выдохнул воздух сквозь плотно сжатые зубы.

– Значит, в этом платье я буду представлять свою молодую супругу обществу? – проговорил Саймон.

Джессика замешкалась, но ответила:

– Я пока вообще не решила, поеду на бал или нет.

– Не решила? – переспросил Саймон, не веря своим ушам. Раздражение просто разрывало его изнутри. Неужели Джессика не понимает, что занимает определенное положение в обществе, которое не только дает привилегии, но и накладывает обязательства? – В этом случае ты не можешь ничего решать. У тебя есть только один путь – ехать на бал.

Джессика прочитала по губам все, что он сказал. Ее глаза загорелись еще ярче.

– Не нужно требовать от меня так много. Ты один принимаешь решения насчет нашего будущего. А страдаю от их последствий я. Это несправедливо.

– Я тебя не понимаю.

– Правда? Неужели ты думаешь, я не знаю, зачем ты на самом деле вытащил меня на прогулку по Гайд-парку? И ты добился чего хотел! Тебя позвали в два самых богатых дома Лондона, и это только начало. Скоро приглашения посыплются на нас дождем.

Она вздернула подбородок, но Саймон видел, как дрожат ее пальцы, обнимавшие колени.

– Можешь принять их все, – добавила его строптивая жена. – А я никуда не поеду. Потому что не обязана это делать.

Саймон, подняв брови, молча смотрел на нее. Черт побери, она правда ничего не понимала.

– Послушай… – начал граф, но Джессика прервала его:

– Пойми наконец, что это большой риск. Когда в свете узнают, что ты связался с…

– Ты моя жена, и это главное!

– Я глухая! – Она стукнула себя кулаком по колену. – Поэтому если мне и придется появляться на людях, то я буду одеваться незаметно и сидеть тихо.

– Проклятие, ты теперь – графиня Норткот! Больше тебе не удастся быть тихой и незаметной.

Но Джессика не сдавалась:

– Я думала, мы договорились, что брак никак не повлияет на наши жизни. Мне казалось, ты смотрел на данные клятвы как на пустую формальность. – Сказав это, она покраснела – видимо, вспомнила, что между ними произошло ночью.

– Значит, ты неправильно меня поняла. – Саймон принялся ходить туда-сюда по комнате, пытаясь избавиться от напряжения. – В пятницу на балу ты должна будешь занять свое место в обществе. Наше с тобой появление просто не может пройти незамеченным. Нам двоим будут выказаны все знаки внимания, положенные графу и его супруге.

Саймон увидел, как побледнело лицо Джессики, как она крепко вцепилась пальцами в край покрывала, но продолжил:

– Поэтому ты нарядишься в самое восхитительное бальное платье, о котором еще долго будут говорить. И будешь танцевать со мной и с лордом Милбанком, а в промежутках между танцами – общаться с гостями.

Джессика побледнела еще сильнее.

Саймон остановился и шагнул к кровати. Наверное, он пугал ее своим решительным видом, возвышаясь над ней, как гора. Но ему нельзя было отступать. Саймон всегда гордился своей фамилией, своим родом. Даже когда отец, желая угодить молодой жене, начал проматывать состояние, он ни секунды не жалел, что его с ним объединяет имя Норткотов.

Саймон пристально посмотрел на Джессику, желая удостовериться, что она понимает каждое сказанное им слово.

– Я не остановлюсь, пока мы с тобой не займем подобающее нам по титулу положение в обществе, – медленно произнес он. – Наше появление на балу у Милбанков – первый шаг к этому. Я хочу, чтобы ты гордилась своим новым именем.

Саймон смолк. У Джессики было три дня на то, чтобы сшить новое платье. Причем такое, чтобы, увидев его, все гости на балу ахнули от восторга.

Ему было жалко Джессику, но Саймон старался побороть это чувство. Высший свет Лондона должен принять их. Он пустит в ход все деньги жены и ее пока не раскрывшееся обаяние, чтобы добиться этого. А когда Танхилл появится в Лондоне, то положение Джессики будет настолько прочным, что ему никак не удастся навредить ей.

А в том, что он захочет это сделать, Саймон не сомневался. Ведь деньги уплыли у него из-под носа, и можно только гадать, на что пойдет Танхилл, чтобы отомстить им обоим. Одно Саймон знал наверняка – злоба ослепляет, значит, его враг будет делать ошибки. И он ими воспользуется, чтобы раз и навсегда погубить Танхилла. Ради себя, ради будущего своего наследника. И ради Джаи.

В пятницу общество поймет, что он вернулся и готов на многое, чтобы возвратить былую славу графского рода Норткотов. А Джессике скоро станет ясно, что жизнь, которую он ей предлагает, гораздо лучше, чем та, которая была у нее до замужества.

Саймон перевел дыхание и спросил:

– Ты знаешь имя того неуловимого создателя бальных нарядов, о котором говорит весь Лондон?

Джессика глянула на него широко раскрытыми глазами.

– Что? – как-то нервно переспросила она.

– Ты знаешь, кто она, как ее найти? – повторил вопрос Саймон.

Джессике стало явно не по себе. Очевидно, разговоры о новом платье не доставляли ей удовольствия. Очень странно.

– Никто не знает ее имени. Она скрывается от общества, – ответила жена.

– Это не важно. Нам нужно заказать у нее платье. Графиня Норткот должна одеваться у лучших портних. Кстати, кто из них шьет лучше всех?

– Мадам Ламонт.

Саймон повернулся и стал мерить шагами спальню. Нужно было спешить, и он обдумывал самый быстрый способ получить лучший наряд для Джессики.

– Сколько нужно времени на пошив? Мадам Ламонт сведет нас с той дамой, которая придумывает платья? – начал сыпать вопросами Саймон. – У тебя есть любимый цвет? Фасон?

Он не был экспертом в вопросе дамских туалетов, но, похоже, Джессика разбиралась в них еще хуже его.

– Саймон! – позвала его жена, прерывая очередной вопрос.

Он остановился и глянул на нее.

– Ты сейчас говорил? – спросила жена.

– Да.

– Но не смотрел на меня.

Саймон тихо выругался себе под нос и сел на кровать рядом с ней.

– Прости. Я никак не привыкну.

Он взял ее за руку. Та оказалась холодной. Саймон сжал ее и посмотрел Джессике в глаза.

– Скоро ко мне приедут Айра и Холлингсворт. Нам нужно будет обсудить кое-какие деловые вопросы, которые нельзя отложить. А как только мы с ними покончим, я отвезу тебя к этой мадам Ламонт.

Джессика отняла руку. Ее глаза были полны страха.

– Нет, – сказала она.

– Но почему? Ты сказала, это лучшая портниха. Если…

– Правда, она самая лучшая, – прервала его Джессика, – но… Просто я не хочу тревожить тебя. И могу поехать к ней сама.

Саймон опять глянул на жалкие платья, которые висели в шкафу. Да, сегодня он будет сильно занят, и ему с трудом удастся найти время на портниху. Но нельзя допустить, чтобы Джессика поехала заказывать наряд одна. Если судить по тем страшным одеяниям, которые он нашел в шкафу, вкус у его жены очень странный.

Саймон встал и сказал ей:

– Я отпущу тебя, если ты пообещаешь взять с собой герцогиню Холлингсворт. Прости, но мне кажется, ты не очень-то представляешь, что сейчас в моде и какие фасоны тебе идут. А ее светлость в этом понимает как никто другой.

– Хорошо, – согласилась Джессика, кивая. – Я поеду с Мелиндой.

– Не волнуйся, скоро ты научишься одеваться, Джесс, – успокоил ее Саймон. – Просто раньше ты очень редко бывала в обществе и потому не знаешь, как это делать.

Саймон заложил руки за спиной и продолжил:

– Денег не жалей. Следуй советам подруги и скажи мадам Ламонт, чтобы та наняла как можно больше швей. Платье должно быть готово к пятнице.

Джессика опять кивнула:

– Я попрошу мадам Ламонт сшить платье по рисункам той неуловимой дамы-дизайнера, о которой ты говорил. Так что не переживай, Саймон. Я закажу красивый наряд и не опозорю тебя.

От таких слов его сердце сжалось.

– Это важно не только для меня, Джесс, – сказал он ласково. – Общество не должно повернуться спиной к Норткотам. Я ему не позволю.

– А если люди узнают, что я глухая?

– Ты – моя жена. Ты – графиня Норткот. У них не будет выбора, кроме как принять тебя.

Он пытался успокоить Джессику, но страх в ее глазах хоть и стал слабее, но никуда не исчез. Тогда Саймон отвернулся и пошел к выходу, чтобы больше не видеть ее несчастного лица. В эту секунду в дверь постучали.

– Ванна готова, – сказала Марта, держа в руках поднос с едой. Служанка поставила его на столик и добавила: – Она стоит в соседней комнате. И, милорд, вас ждут мистер Кемпден и герцог Холлингсворт. Их провели в кабинет.

– Спасибо, Марта. Я уже спускаюсь.

– Хорошо, милорд. – Марта повернулась к Джессике. – Я сейчас вернусь, чтобы помочь вам искупаться, дорогая.

Саймон подождал, пока служанка вышла в коридор, повернулся к жене и еще раз спросил:

– Ты уверена, что сможешь выбрать платье без меня? Я согласен отложить некоторые встречи, чтобы мы поехали к портнихе вместе.

– Нет, не надо. Ведь со мной будет Мелинда.

Лицо Джессики, тон ее голоса были такими печальными, что Саймону стало не по себе. Она сидела на постели, гордо расправив плечи, вздернув подбородок, храбро смотря ему в глаза. Жена кивала и соглашалась с ним. Но Саймон видел, как ей было страшно, и в этом винил себя. Глянув на побелевшие костяшки пальцев, которыми жена сжимала край покрывала, он сказал ей:

– Тебе нечего бояться. Я буду рядом.

– Как скажешь, Саймон, – проговорила она. Однако ее голосу не хватало уверенности.

Саймон мысленно обругал себя последними словами. Он-то совсем не переживал насчет первой реакции светского общества. А вот Джессике было тяжело. Хлопнув себя кулаком по бедру, граф опять направился к двери.

– Перед тем как уехать, загляни ко мне в кабинет, – сказал он ей уже с порога. – Айра будет рад тебя видеть.

– Конечно, – отозвалась Джессика.

Ее взгляд был потухшим. Он повернулся, безуспешно борясь с сочувствием, которое испытывал к жене. Надо пережить первые трудности, а дальше все будет хорошо. Сейчас она вообще ничего не смыслит в нарядах и светских раутах. Но скоро все изменится.

В пятницу Джессика появится на балу в великолепном платье, которое ей поможет выбрать Мелинда. И в ней проснется страсть к жизни.

 

Глава 13

Остановившись перед дверью в кабинет Саймона, Джессика разгладила юбку темно-синего платья. Она была готова ехать к мадам Ламонт.

Она вспомнила, с каким выражением Саймон настаивал, что она должна предстать перед обществом, и опять разозлилась. С тех пор как болезнь отступила, муж только и делал, что рушил раз и навсегда заведенный порядок ее жизни. Вот и теперь из-за него ей придется ехать к мадам Ламонт днем, где будет половина светских дам столицы.

Больше всего Джессика сейчас хотела вернуться в спальню и запереться там. Но она справилась со слабостью. Она положила руку в карман, где был спрятан новый рисунок платья. В общем-то этот дизайн пришел ей в голову давно, пару недель назад. Но Джессика все никак не могла с ним расстаться. Теперь это платье достанется ей.

О таком повороте она не могла даже мечтать. Рисуя его, Джессика представляла себе хрупкую, очень элегантную девушку, немного похожую на Мелинду. Тяжело вздохнув, она задумалась, не будет ли этот наряд смотреться на ней, как павлиньи перья на воробье. Ей хотелось надеяться, что красота туалета затмит ее многочисленные недостатки. Она опять коснулась кармана с рисунком. Ей нужно будет придумать способ тайно передать его мадам Ламонт. Слава богу, Саймон с ней не поедет.

Ей не хотелось даже думать о том, что произойдет, если он узнает о ее тайном увлечении. Графиня Норткот придумывает фасоны платьев, как простая портниха! Без сомнения, Саймон раз и навсегда запретит ей рисовать и продавать эскизы нарядов.

Она никогда не смирится с этим. Не сможет. У нее и так было мало радости в жизни, и создание роскошных туалетов наполняло смыслом ее существование. Рисуя их, она словно сбегала из тусклой повседневности в яркий, недоступный для нее мир.

Джессика задрожала. Ей вдруг стало холодно. Жизнь до встречи с Саймоном была такой понятной. Такой незамысловатой. И такой пустой.

Джессика вспомнила о ночи, проведенной в его объятиях, и тепло опять вернулось к ней. Однако она упрямо отогнала чувства, которые пробудились в ней при одной мысли о том, как ей было хорошо рядом с мужем. Нельзя забывать, что Саймон женился на ней только из-за денег. Их он уже получил. Если все пойдет хорошо, после пятничного бала он вновь займет подобающее место в обществе. А когда у него появится наследник, Саймон о ней забудет. Больше не будет никаких страстных ночей, вальсов и прогулок по парку. Но зато у нее останется талант создавать прекрасные наряды. Значит, жизнь будет продолжаться.

С этими мыслями Джессика взялась за ручку массивной двери. У нее не было привычки стучать, потому что она все равно не слышала позволения войти. К тому же ей не хотелось отвлекать Саймона от дел.

Джессика шагнула внутрь. Ее муж сидел за большим дубовым столом, Айра стоял за его плечом и указывал на что-то в лежащих перед Саймоном бумагах.

Герцог Холлингсворт сидел на стуле возле письменного стола спиной к двери. Все трое мужчин были так поглощены беседой, что не заметили ее появления.

Тихо, как мышь, она опустилась в кресло у стены и стала ждать, пока те обратят на нее внимание. Саймон держал в руках перо, и Джессика никак не могла отвести взгляд от его длинных гибких пальцев. Тех самых, которые гладили и ласкали ее всю ночь. Потом она посмотрела на его плечи, выглядевшие еще шире под белоснежной рубашкой и ярко-зеленым жилетом. Ее руки все еще чувствовали тепло его тела, лежащего сверху.

Джессика закрыла глаза, не в силах смотреть на мужа. Она не хотела думать о том, что произошло между ними прошлой ночью. Не хотела вспоминать нежные ласки Саймона, страстное соитие и то пугающее своей сладостью чувство, которое разлилось от низа живота и накрыло ее с головой. Она медленно глубоко вдохнула и выдохнула. Повторив это несколько раз, Джессика поняла, что успокоилась, и снова открыла глаза.

…Судя по выражению лица Саймона, он был сердит. Муж слушал Айру, хмуро сдвинув брови и поджав губы.

– Это единственные долговые расписки, которые вы смогли выкупить? – спросил он своего поверенного. Джессика заметила у него в руках два листка бумаги. – Закладная за этот дом и за компанию «Норткот шиппинг»?

– Да. – Айра подал ему еще одну бумагу. – И мне пришлось дорого за них заплатить. – Он указал на что-то в самом низу документа, лежащего на столе. – Мотли скупает все компании, в которых есть способные плавать суда.

– Мне наплевать, сколько они стоят. Скоро «Норткот шиппинг» станет прибыльным, и тогда я верну все деньги.

Саймон взял другой документ и передал его Джеймсу.

– Что насчет Рейвнскрофта? – спросил он Айру после паузы. – Кто купил долговые расписки по нему?

– Пока не знаю, – ответил он. – Я проследил их путь через три подставные компании. В последней мне сказали, что они не знают, куда они пошли дальше.

– Тут что-то не так, – сказал на это Саймон. – Конечно, кто-то должен знать имя покупателя.

– Мне тоже это показалось странным. Все отмалчиваются, однако, судя по косвенным уликам, подозрение падает на Мотли и его новую компанию. Он назвал ее «Грейт шиппинг».

– Зачем ему понадобились Рейвнскрофт и мой лондонский дом? Они для него не представляют никакой ценности.

– Возможно, Мотли – лишь подставная фигура в «Грейт шиппинг», – сказал Айра. – Мне кажется, что за его спиной прячется кто-то другой. И этот человек очень хочет навредить вам. – И Айра начал пролистывать бумаги, ища что-то для Саймона.

– Вы серьезно?

– Пока это просто предположение, – отозвался адвокат. – Но оно пугает.

В разговор вступил герцог Холлингсворт, но Джессика не видела его губ. Судя по хмурому выражению Саймона, он говорил не самые приятные вещи.

– Боюсь, мне придется согласиться с его светлостью, – сказал Айра. – Вот список всего, что купил Мотли с того момента, как приехал в Лондон два месяца назад. – Он подал Саймону лист. – Только не спрашивайте, где я взял эту информацию. Ей можно вполне доверять.

Саймон стал читать, и Джессика увидела, как его глаза от удивления становились все больше. Он глянул на Айру, потом опять на список в руках.

– Что, черт побери, происходит?

Адвокат ответил, качая головой:

– Я не знаю.

– Мотли зачем-то скупает мое бывшее имущество, – сказал Саймон. – Два дома в Лондоне, Парклэнд-хаус в Восточном Суссексе, Сатерленд-мэнор, железные рудники Саутгемптона. Почему-то он хочет, чтобы я никогда уже не выкупил все это обратно.

Айра вытащил еще одну бумагу из стопки. Саймон прочитал ее и выпустил из рук. Та упала на стол. Айра взял ее и передал Холлингсворту.

– Будь он проклят, Айра, – выругался Саймон. – Пусть горит в аду.

– Мне повезло, что я успел заплатить кредиторам за «Норткот шиппинг» и этот дом на Черри-лейн. Старый герцог Белмонт одолжил твоему отцу деньги под их залог пять лет назад. Когда герцог умер, то оставил все дальнему родственнику во Франции. К счастью, тому юнцу не нужно было ничего в Англии, потому он продал векселя первому, кто повстречался ему на пути. Этим человеком оказался я.

– Черт побери! – опять ругнулся Саймон, ероша волосы. – Я ведь мог потерять этот дом и компанию.

Джессика сжала руки на коленях. Не надо было обладать особым умом, чтобы понять: у Саймона появился враг, который хотел забрать все, что ему принадлежало. От тревоги у нее сжалось сердце.

– Что мы знаем о Мотли? – спросил Саймон. – И его «Грейт шиппинг»? Кто за этим стоит? Кто его финансирует? И какой такой выгодный груз они перевозят?

Джессика пошевелилась, и Саймон глянул в ту сторону, где она сидела. То же сделал Холлингсворт. Айра вышел из-за стола.

Джессику не смутили три пары мужских глаз, устремленных на нее.

– Опиум, – сказала она. – Мотли нелегально торгует опиумом.

Саймон поднялся и встал рядом с Айрой, прямо перед Джессикой.

– Когда ты вошла?

– Давно.

– Откуда тебе известно об опиуме?

– Александр Мотли был на балу лорда Стратмора, и я видела, как он разговаривал с младшим сыном барона Карвера, Сидни. Он тоже в доле.

– Сидни? – переспросил Холлингсворт, поднимаясь с кресла. Он встал сбоку от стола, чтобы Джессика могла читать по его губам. – Всем известно, у этого парня нет ничего святого за душой, но я не верю, что он решил торговать опиумом. Зачем?

– Из-за денег, – ответила Джессика. – Барон Карвер – банкрот. Они вот-вот потеряют поместье.

Саймон задумчиво потер лоб ладонью.

– Удивительно, на что готовы люди ради денег.

А Джессика внутренне поморщилась. Да. Действительно, люди способны на многое, чтобы разбогатеть или сохранить богатство. Саймон, например, взял в жены глухую.

– Что еще ты знаешь, Джесс? – спросил муж, шагнув к ней ближе.

– Ну, они говорили, что основная часть опиума доставляется в Китай и там меняется на чай. Но один корабль с опиумом прибудет и сюда, в Лондон.

– А когда, они не говорили?

– Нет.

– Что-нибудь еще?

– Я знаю, что Мотли – не главный владелец компании. Этот человек сейчас находится в Индии…

– Черт! – воскликнул Саймон.

Джессика запнулась и удивленно глянула на мужа.

– Что не так? – спросила она.

– Ничего, – ответил Саймон, хотя вид у него был тревожный. – Продолжай.

– В общем, скоро он собирается приплыть в Англию. Но ни Мотли, ни Карвер не горят желанием скорее с ним встретиться.

– Черт побери, Саймон! – воскликнул герцог Холлингсворт. Лицо его потемнело от тревоги. – Как он успел узнать, что ты женился на…

– Замолчи, Джеймс.

Джессика посмотрела на мужа, потом на Айру и Джеймса. И снова остановила взгляд на муже.

– Что случилось, Саймон?

– Ничего, дорогая. – Он положил руки ей на плечи. – Ты ведь собиралась заехать за Мелиндой, а потом посетить мадам Ламонт?

– Да. Я уже готова.

– Отлично. Только не экономь. Закажи, по крайней мере, дюжину нарядов.

– Но если деньги…

– Их у нас полно. – Саймон повернулся к Айре. – Скажите ей, мистер Кемпден.

Джессика глянула на знакомое лицо друга семьи, и у нее потеплело на душе. Она шагнула к нему, и когда джентльмен поднял руки, чтобы обнять ее, как было заведено между ними, Джессика положила ему голову на плечо.

Их объятие длилось чуть дольше, чем позволяли приличия, но ей это нравилось. Рядом с добрым Айрой она чувствовала себя так спокойно!

Наконец адвокат разомкнул руки и положил их Джессике на плечи.

– Для твоего мужа, детка, деньги теперь не проблема. Ты можешь заказать хоть сотню нарядов, если хочешь.

Джессика принужденно рассмеялась и сказала:

– Думаю, на сегодня хватит и одного.

Она почувствовала, как сзади ее тронули за плечо. И узнала руку Саймона.

– А я считаю, не меньше дюжины.

Она попробовала протестовать, но, увидев решительное выражение его лица, согласилась. Саймон кивнул и спросил:

– Так ты готова ехать?

– Да.

– Я пошлю с тобой Санджая.

– Отлично. – Она попрощалась с Джеймсом и Айрой, а потом муж проводил ее до двери.

– Подожди, Саймон. – Джессика повернулась и быстро заговорила, прежде чем он успел закрыть за ней дверь. – Мой брат имеет отношение к тому, о чем вы сегодня говорили?

Саймон коснулся пальцем ее губ и покачал головой:

– Не волнуйся, Джесс. Это касается только меня. Тебе нечего бояться.

– Но…

– Не надо, – прервал ее муж. – Лучше переживай за те двенадцать платьев, которые ты сейчас закажешь у портнихи. А я позабочусь обо всем остальном.

Он не дал ей возможности возразить и закрыл дверь в кабинет. В коридоре уже стоял Санджай и ждал ее с улыбкой на лице.

Но у Джессики было тяжело на душе. Она не знала, как Колину так быстро стало известно о ее замужестве. Но одно не вызывало сомнений – сводный брат уже начал борьбу против них. И его план прост – сначала он намеревается разорить Саймона.

 

Глава 14

Дрожа от волнения, Джессика ступила на мостовую перед ателье мадам Ламонт. Она надеялась, что улыбка на лице скроет неуверенность в своих силах. Рядом с ней находилась Мелинда, но ей все равно было очень страшно.

Однако Джессика высоко подняла подбородок и, подойдя ко входу, решительно открыла дверь. Внутри было много посетительниц. Когда она шагнула через порог, все дамы тут же уставились на нее. В их глазах читалось недоумение. Что ж, она этого ожидала.

Джессика шла вперед, пока не оказалась почти в самом центре зала. Перед собой она увидела большой овальный стол, на котором лежали кружева и тесьма. Она остановилась, притворяясь, будто ее заинтересовали образцы, и взяла в руки шитье канареечно-желтого цвета.

Мелинда тронула ее за локоть, и Джессика глянула на нее.

– Красивый оттенок, не правда ли?

– Что? – переспросила Джессика.

– Я про шитье, которое ты держишь в руках. Очень красивый цвет.

Джессика наконец обратила внимание на образец в руках.

– Да. Очень мило. Отлично подойдет к твоему цвету лица.

– И к твоему тоже, – с улыбкой сказала Мелинда.

– Хорошо, я запомню. – Джессика не выдержала и тоже улыбнулась ей в ответ.

Она незаметно глянула на дам, которые толпились в ателье мадам Ламонт. У нее были надежды, что после обеда тут станет немного тише, но они не оправдались. Джессика чувствовала на себе взгляды посетительниц. Дамы почти не скрывали любопытства и рассматривали ее во все глаза, прикрывая рты веерами.

В одном углу три юные леди, только начавшие выезжать в свет, стояли перед накрытым бархатом столиком и восхищались ирландским кружевом. На другом конце большой комнаты пожилая женщина и две дамы помоложе – вероятно, ее дочери – просматривали образцы лент, шифоновых оборок и бархатных оторочек. Три или четыре группы покупательниц прохаживались от одного стола к другому. Многих из них Джессика знала, потому что видела на тех балах, которые посещала. Некоторых – нет. Но почему-то все, казалось, очень хорошо знали ее. Каждая леди неодобрительно смотрела на нее, а потом поворачивалась к подругам.

Помощницы мадам Ламонт, все одетые в белоснежные блузы и юбки в серую и красную полоски, быстро ходили от одной посетительницы к другой. Одна из них показывала сидящей маркизе Крестуолл вуаль красивого абрикосового цвета. Рядом с ней стояла графиня Бернхэвен. Джессика никогда не разговаривала ни с той ни с другой, но хорошо знала обеих. Они были очень влиятельными светскими дамами. Одно их слово или даже жест могли поставить крест на репутации любого человека.

Джессика очень хотела бы избежать встречи с ними. Но это было невозможно. Их с Мелиндой путь через комнату проходил как раз мимо них. Значит, они были просто обязаны остановиться и поздороваться с дамами.

Джессика расправила плечи и пошла нога в ногу с Мелиндой мимо мягкого дивана, рядом с которым стоял столик с маленькими печеньями и горячим чаем, потом мимо витрины с зонтиками всех возможных расцветок. Когда они поравнялись с маркизой и графиней, те разом перестали говорить. Вуаль абрикосового цвета выпала из рук леди Крестуолл и, никем не замеченная, легла на стол. Мелинда остановилась.

А Джессика не выдержала и стала краем глаза рассматривать наряд леди Крестуолл. Он был сшит из шелка необыкновенного изумрудно-зеленого цвета. Пышная верхняя юбка, присборенная у тонкой талии, ниспадала широкими складками. Из-под нее выглядывала нижняя юбка самого светлого кремового оттенка, который Джессика когда-либо видела. Сложно было найти нужные слова, чтобы описать, как великолепно выглядела в этом наряде леди Крестуолл.

Она и сама была красивой женщиной – с иссиня-черными волосами, безупречной, фарфорового цвета кожей и потрясающей фигурой. Без сомнения, люди с такой яркой внешностью встречались Джессике очень редко.

Однако, по слухам, красота ее была лишь внешней. Окружающие считали леди Крестуолл крайне высокомерной дамой. И сейчас Джессика чувствовала, как от нее буквально исходят волны холодной презрительности.

Леди Крестуолл смерила ее оценивающим взглядом с головы до самого подола платья. И то, что она увидела, ей не очень понравилось. Сначала она взглянула на старомодную шляпку Джессики и удивленно приподняла брови. Потом рассмотрела поношенное платье, и ее глаза наполнились ужасом. Еще раз окинув Джессику и ее неподобающий графине туалет самым неодобрительным взглядом, леди Крестуолл по-королевски подняла голову и повернулась к Мелинде.

– Здравствуйте, ваша светлость, – сказала она, показывая Джессике, что та ее больше не интересует.

– Леди Крестуолл, леди Бернхэвен, – поздоровалась с дамами Мелинда. – Какой приятный сюрприз. – Она глянула на подругу и спросила их: – Вы знакомы с графиней Норткот?

К счастью, тут вперед вышла леди Бернхэвен и сказала:

– Нет, не имели такой чести. Рада с вами познакомиться, моя дорогая.

Леди Крестуолл промолчала, и это было хорошо. Джессике не хотелось выслушивать ее колкости. Потому она улыбнулась и ответила леди Бернхэвен:

– Я тоже рада.

Глаза леди Бернхэвен улыбались ей. Выражение лица этой дамы было добрым и мягким, манеры – простыми, сердечными. На вид графине можно было дать около пятидесяти лет. Она была полной, но это ей шло.

– Позвольте поздравить вас с браком, – добавила пожилая женщина и широко улыбнулась. – Графу очень повезло найти такую жену.

– Спасибо, миледи, – ответила Джессика, не сомневаясь в искренности ее слов. – Я передам ваши слова супругу. Ему иногда надо напоминать о таких вещах.

Леди Бернхэвен вежливо рассмеялась и согласно закивала:

– Вы правы. Всем мужьям нужно время от времени напоминать о том, на каких умницах они женились. – Она сделала паузу и добавила: – Я вижу, у вас есть чувство юмора. Граф наверняка находит это особенно очаровательным.

– Не уверена. Иногда мои шутки приводят его в замешательство.

Леди Бернхэвен дружески потрепала Джессику по руке.

– На вашем месте я продолжала бы в том же духе, дорогая. Немного смущения добавляет отношениям шарма.

Джессика не выдержала и улыбнулась.

– Я запомню ваш совет, – сказала она.

Леди Крестуолл сделала движение рукой, и Джессика глянула на нее. От ее высокомерной, осуждающей улыбки веяло холодом. Однако она сделала усилие и почтила Джессику снисходительным взглядом.

– Не представляете, как вы нас удивили, – заявила леди Крестуолл, пристально глядя на нее. – Брак графа Норткота шокировал все светское общество.

После этого наступила неловкая пауза. Наконец леди Крестуолл дерзко вздернула свой аристократический носик и продолжила:

– Предыдущая помолвка вашего супруга закончилась катастрофой. Потому мы все думали, что он еще не скоро женится.

Джессика замерла. Мелинда слегка тронула ее за локоть, словно предупреждая об опасности.

Леди Крестуолл не собиралась останавливаться. Судя по злобному блеску ее глаз, этой даме нравилось вызывать всеобщее смятение.

– Вы, конечно, знаете о скандале, которым закончились его прошлые отношения. Те из нас, кто хорошо знает лорда Норткота, очень удивились, что он женился в такой спешке.

Джессика посмотрела прямо в глаза леди Крестуолл, полные злого торжества.

– Вряд ли лорд Норткот считает наш брак поспешным, – заявила она, поднимая голову. – Как вам известно, граф Норткот принимает серьезные решения, только внимательно обдумав их. А выбор мужчины или женщины, с которым нужно прожить до конца дней, очень важен.

Губы леди Крестуолл изогнулись в некоем подобии улыбки.

– Разумеется, – процедила она.

Краем глаза Джессика заметила, что леди Бернхэвен заговорила. Но она решила не смотреть в ее сторону и не знать, какое замечание та сделала на этот счет. Джессика чувствовала, что если сейчас отведет взгляд, то проиграет. Нет, первой это должна сделать маркиза Крестуолл.

Так и случилось.

Светская львица глянула в сторону, напоследок еще раз окатывая презрением ее изношенное платье. Она хотела унизить и смутить Джессику. А та, наблюдая за ней, думала о том, что даже самая красивая внешность не способна скрыть уродливый нрав и злое сердце.

– Вы приехали к мадам Ламонт? – спросила леди Крестуолл.

– Да, – ответила Джессика, заставляя себя улыбаться, хотя на душе у нее было совсем не радостно. – Моему супругу не очень нравится то, что я ношу.

Леди Бернхэвен рассмеялась. Заметив движения ее губ, Джессика повернулась к ней.

– У вас назначена встреча? – спросила графиня.

Джессика покачала головой.

– О боже. На вашем месте я бы особо не рассчитывала на встречу с мадам. Если вам не назначено, то вряд ли она вас примет. Леди Крестуолл ждала целых две недели. Я права, Лилиан?

Щеки леди Крестуолл стали пунцовыми. Замечание приятельницы пришлось ей не по душе, и она попыталась сгладить впечатление:

– Просто наши расписания никак не подходили друг другу. В этом вся проблема.

Леди Бернхэвен заметила идущую в их сторону помощницу мадам Ламонт и сказала Джессике:

– Спросите у нее, когда хозяйка сможет уделить вам внимание.

Джессика смотрела на леди и мысленно готовилась к очередной битве. Боже, она уже так устала от них! Саймон требовал от нее слишком многого. Сейчас она больше всего хотела бы сидеть в своей комнате с листком бумаги и карандашами и придумывать очередное творение. Она хотела бы вновь вернуться к тихой, спокойной жизни, где не будет толпы людей, все время что-то говорящих ей. Где никто не станет осматривать ее с ног до головы и шептать язвительные комментарии, не зная, что она может читать по губам.

Джессика глянула на Мелинду и сказала ей:

– Может, мы лучше пойдем…

Но подруга не стала ее слушать. Она подозвала помощницу изящным взмахом руки и заявила:

– Будьте добры, передайте мадам Ламонт, что ее ожидает графиня Норткот.

– У графини назначена встреча? – спросила девушка, оглядывая Джессику.

– Нет, просто скажите хозяйке, что тут графиня Норткот и она желает поговорить, – повторила Мелинда.

– Да, миледи.

Девушка тут же побежала выполнять поручение. Джессика заметила, как леди Крестуолл презрительно пожала плечами.

– Боюсь, вас ждет разочарование, леди Норткот, – сказала маркиза, холодно улыбаясь. – Мадам Ламонт не выйдет к вам, раз у вас не назначена встреча. Может, она сделает исключение для герцогини, – и светская дама кивком указала на Мелинду, – но вряд ли станет тратить драгоценное время на…

– Графиня Норткот! – воскликнула мадам Ламонт, быстро идя к ним через всю комнату. Когда она оказалась рядом, то хлопнула в ладоши, словно не в силах сдержать радость при виде Джессики. – Надо же, какой сюрприз! Не ожидала увидеть вас тут днем. – Она сложила руки вместе и наклонила голову. – Вы нашли, что вам нужно? Я могу вам чем-нибудь помочь?

Джессика улыбнулась и сказала:

– Мне нужно новое платье. На самом деле даже несколько.

– Прекрасно! – воскликнула хозяйка ателье и опять радостно хлопнула в ладоши.

Джессика наклонила к ней голову и спросила:

– Может, у вас есть что-то новое от того дизайнера, о котором судачит весь Лондон? – Она говорила тихо, но так, чтобы все вокруг слышали ее вопрос.

Мадам Ламонт закивала:

– Думаю, у меня найдется фасон, который идеально вам подойдет. Пожалуйста, следуйте за мной.

Джессика обернулась к двум дамам и сказала:

– Прошу меня извинить. До свидания.

– До скорой встречи, – мило улыбаясь, попрощалась с ней графиня Бернхэвен.

Маркиза ничего не сказала. Она, открыв рот, смотрела на нее так, будто видела впервые.

– Очнитесь, леди Крестуолл, – сказала ей графиня, слегка стукнув ее ручкой веера по локтю. – Такое лицо вам не идет.

Не говоря больше ни слова, Джессика повернулась и пошла следом за мадам Ламонт через всю огромную комнату к двери с табличкой «Посторонним не входить». Ей хотелось обернуться и насладиться пораженным видом маркизы Крестуолл, однако она не стала этого делать. Упиваться поражением противника было не в ее правилах. Кроме того, с непривычки Джессика так устала от шумного общества, что едва стояла на ногах. У нее дрожали колени, и ей хотелось поскорее сесть и отдышаться.

– Спасибо вам, – сказала Джессика хозяйке ателье, когда за ними закрылась дверь. Она шумно перевела дух и оперлась о спинку дивана с цветочным рисунком, стоявшего посреди комнаты. – Вы меня спасли. Боюсь, еще пара минут – и я бы упала в обморок от напряжения. Там ужасно много людей, и я едва успевала следить, кто и что мне говорил.

Мелинда подошла к ней и сказала:

– Ты держалась превосходно. Никто ничего не заподозрил. Ты видела, как удивилась бедная леди Крестуолл, когда мадам Ламонт вышла к тебе? Она чуть ли не зубами заскрежетала от злости.

– Да, – с улыбкой ответила Джессика. – Я так ее задела, что теперь она будет держаться от меня подальше.

– Она собиралась сказать очередную гадость, как вдруг появилась мадам Ламонт. Теперь маркиза сто раз подумает, прежде чем решит опять унизить тебя.

Комната вдруг закружилась перед глазами Джессики. Она еще крепче схватилась за диван. Мадам Ламонт обняла ее за плечи и сказала:

– Присядьте, моя дорогая. Вижу, у вас был тяжелый день.

Джессика опустилась на диван, и Мелинда уселась рядом с ней. Ей стало гораздо лучше, хотя пальцы все еще дрожали. Она сложила ладони между коленями.

– Вы большая молодец, что решились появиться здесь, – обратилась к ней мадам Ламонт. – Но я очень удивилась, когда Коринда сказала, что вы меня ждете.

– У меня не было выбора, – вздохнув, объяснила Джессика. – Муж настоял, чтобы я поехала за новыми нарядами. На самом деле, если бы не неотложные дела, он сейчас сидел бы рядом со мной вместо Мелинды. Граф решительно настроен поменять мой гардероб.

– У вашего супруга отличный вкус. И, судя по тому, что я вижу, – она окинула взглядом синее платье Джессики, – он совершенно прав. Надеюсь, я скоро встречусь с ним и скажу, что поддерживаю его решение.

Мадам Ламонт поставила стул напротив Джессики и широко ей улыбнулась:

– Сначала я не поверила этой чудесной новости. Но оказалось, что мой дорогой друг, Джессика Стантон, действительно стала графиней Норткот. Графу очень повезло с такой супругой.

Джессика ответила, тоже улыбаясь хозяйке ателье:

– Это случилось так быстро, что я пока не привыкла к своему новому статусу.

– Вы сказали, что не можете… То есть он знает?…

– Да, – ответила Джессика. – Вряд ли у меня получилось бы утаить от него, что я не могу слышать.

Мадам Ламонт засмеялась.

– Моя дорогая леди Норткот! Если бы вы захотели, то смогли бы скрывать свою глухоту вечно. Я в этом не сомневаюсь, ведь вы так прекрасно читаете по губам. Мы с вами встречались тайно почти два года, и я даже не догадывалась об этом. И узнала случайно – только потому, что ветер из окна задул свечу и мы оказались без света.

Джессика кивнула, вспоминая ту ночь. Она ненавидела темноту, потому что чувствовала себя в такие моменты абсолютно беспомощной. Ей казалось, будто ее насильно закопали под землю, где не было ни звуков, ни света.

– Но вы удивились, когда я открыла вам свою тайну, – сказала Джессика.

– Да, и ваши слова сразу же объяснили те странности, которых я раньше не понимала. Например, почему вы настаивали на ярком освещении, почему садились строго передо мной и многое другое.

– Я боялась, вы откажетесь от моих рисунков, когда узнаете, что я глухая.

Мадам Ламонт рассмеялась и заявила:

– Чтобы творить, слух необязателен. Ваши прекрасные платья рождаются здесь. – И она прижала руку к сердцу. – Такой талант в ушах не нуждается. – Хозяйка ателье замолчала, а потом спросила: – Но вы пришли ко мне не для того, чтобы вспоминать о прошлом. Что там насчет платьев?

– Мне потребуется помощь всех ваших швей, – сказала Джессика. – К пятнице я должна получить наряд для бала. Это возможно?

– Для вас – все, что угодно. – Мадам Ламонт наклонилась к ней и спросила: – Может, вы придумали какой-то особенный фасон? – Ее глаза заблестели от предвкушения.

Джессика сунула руку в карман и достала сложенную бумагу. Она отдала его мадам Ламонт, а Мелинда встала и глянула через плечо хозяйки ателье.

Та развернула листок и прижала ладонь ко рту. А потом воскликнула:

– Клянусь всеми святыми! Я никогда не видела такого красивого платья! Оно совершенно. И такое изысканное.

– Замечательно, Джесс, – добавила Мелинда, усаживаясь обратно и пожимая руку подруги. – А в каком цвете ты видишь этот наряд?

Джессика кашлянула и сказала:

– В белом. Платье будет сливочно-белым с нижней атласной юбкой самого светлого персикового оттенка.

Это привело мадам Ламонт в восторг. Она вскочила с места и всплеснула руками.

– Точно! Отлично! А верхнюю юбку мы разошьем тысячью маленьких жемчужин. Единственной цветной вещью на платье будет бархатная лента персикового цвета, пропущенная сквозь кружево. Великолепно придумано!

Мелинда повернулась к Джессике и сказала:

– Платье должно получиться очень красивым.

– Как ты думаешь, Саймону понравится? – спросила Джессика.

– Конечно. Ты будешь самой красивой женщиной на балу.

И Мелинда так выразительно посмотрела на Джессику, что та опустила глаза.

– Вряд ли это случится, – после паузы сказала она. – Единственное, о чем я мечтаю, – чтобы Саймону не пришлось за меня краснеть.

Мелинда сжала ее руку, и подруга подняла на нее взгляд.

– Не говори глупости, Джесс. Норткот будет гордиться тобой.

Мадам Ламонт постучала Джессике по плечу, и та глянула в ее сторону.

– Когда я услышала о вашем замужестве, – сказала хозяйка ателье, – то подумала, что, может, вы больше не станете привозить мне новые эскизы. Для графини Норткот это не самое приличное занятие. Да и нужды в деньгах у вас больше нет.

У Джессики перехватило дыхание.

– Нет! – воскликнула она. – Я не представляю, как буду жить дальше, если перестану рисовать новые наряды. Потому сейчас особенно важно держать все в тайне.

Мадам Ламонт понимающе улыбнулась и согласно кивнула:

– От меня о вашем секрете точно никто не узнает.

Джессика с облегчением перевела дух. В эту секунду открылась дверь, и в комнату вошла одна из работниц зала для посетительниц.

– Извините, мадам, но прибыла герцогиня Стратмор. Она спрашивает насчет платья и утверждает, что вы обещали поговорить с ней.

– Да, я совсем забыла. – Мадам Ламонт встала с кресла. – Я скоро вернусь, – сказала она Джессике, – а пока объясните Мэри, какие ткани вам нужны. Она все принесет.

– Да, – ответила Джессика, убирая рисунок наряда в карман.

Дойдя до двери, мадам Ламонт обернулась и добавила:

– Хотя, боюсь, быстро вернуться мне не удастся. После герцогини Стратмор я обязательно должна переговорить с леди Крестуолл. Она очень нетерпеливая и неприятная клиентка, как вы уже, наверное, поняли. Так что пока обращайтесь к Мэри. – И, сделав знак девушке, чтобы та подошла к Джессике и Мелинде, мадам Ламонт вышла.

Джессика принялась выбирать материал и отделку для бального туалета. Когда с этим было покончено, она решила заняться остальными нарядами. Джессика взяла папку с фасонами платьев, которую мадам показывала постоянным клиенткам, и стала ее листать. Многое из того, что там было, она нарисовала сама.

Скоро Джессика выбрала несколько самых любимых платьев и сделала заметки, как их немного изменить, чтобы никто не понял, что уже видел такие туалеты на других женщинах. Где-то Джессика поменяла форму декольте, где-то – воротничок или рукава. Кружевные воланы уступили место шитью и вуали.

Самые простые из платьев она будет носить днем или вечером дома, когда не ожидаются гости. А более изысканные фасоны послужат основой для нарядов, которые, согласно представлениям Саймона, должна надевать графиня Норткот, выходя в свет.

После получаса работы Джессика придумала одиннадцать платьев, которые потом сошьют для нее портнихи мадам Ламонт. А двенадцатым будет тот особенный бальный туалет из белого муара и мягкого атласа персикового цвета.

Джессика достала рисунок, еще раз глянула на него и тихо вздохнула. Платье должно получиться особенным. Неужели она скоро появится в нем на балу? Нет, все это похоже на сказку.

Аккуратно сложив эскиз, Джессика вернулась к остальным нарядам, и скоро ее захватил водоворот разных тканей, цветов и отделки, разложенных на столе. К каждому рисунку она прикладывала кусочки блестящего атласа, гладкого шелка, мягкого бархата. Смешивала, сравнивала самые прекрасные, самые редкие материи, не оставляя незамеченным каждый экземпляр, начиная от богатой парчи и заканчивая простым полотном и легкими кружевами. Процесс настолько увлек ее, что Джессика забыла о Мелинде.

Каждый раз, когда работница ателье приносила новые ткани, она набрасывалась на них с радостью ребенка, попавшего в кондитерскую.

Наконец она отошла от стола и посмотрела на то, что получилось. У нее затекли плечи, и Джессика покрутила ими, чтобы размять мышцы. Все, работа закончена. Эскизы аккуратно лежали в ряд, и к каждому прилагались материя и отделка. Теперь дело оставалось за швеями.

Джессика повернулась и спросила подругу:

– Ну, что ты думаешь?

Мелинда встала с диванчика, на котором просидела целый час или больше, наблюдая за работой Джессики, и подошла к столу. Ее лицо осветилось восхищением.

– Я теперь всегда буду заказывать платье только с тобой, – заявила она. – Ты прекрасно все подобрала, и менять ничего не нужно. – Мелинда положила руку на плечо Джессике. – Видно, что тебе очень нравится этим заниматься. Я права?

– Конечно. Я не могу представить, что вдруг по какой-то причине перестану творить. Мне сложно это объяснить, Мел, но новые образы нарядов будто сидят у меня вот тут, – она прижала руку к сердцу, – и стремятся скорее вырваться наружу.

– В такие моменты на тебя приятно смотреть. Кажется, будто на твоих глазах происходит волшебство.

– Я так не думаю. Наверное, многим людям я бы показалась безумной. – Джессика вздохнула. – Одержимой одной навязчивой идеей.

Дверь позади них открылась, и Мелинда подтолкнула подругу, чтобы та повернулась. В комнату вошла мадам Ламонт с маленькой сумкой в руках.

– Вот, – сказала она, когда заперла дверь на замок, – тут плата за те рисунки, которые вы сегодня привезли. Только не думайте, что теперь все изменилось и я буду платить больше денег лишь потому, что у вас появился титул.

После этого мадам Ламонт широко улыбнулась, и Джессика с Мелиндой рассмеялись над ее шуткой.

– Я возмущена, мадам, – с притворным удивлением сказала Джессика. – Мне кажется, вы должны теперь удвоить мой гонорар.

– Дорогая, я его удвою – но только из-за вашего таланта, а не титула.

Они опять рассмеялись, и хозяйка ателье протянула Джессике маленькую бархатную сумочку.

– Я полагаю, вы не станете оплачивать этими деньгами хотя бы часть того огромного счета, который получит граф Норткот за платья.

Джессика крепко сжала сумочку и ответила:

– Конечно, нет. Это мои деньги, и лорд Норткот никогда о них не узнает.

– А я и дальше буду молчать о том, откуда у меня берутся эти прекрасные рисунки, – сказала мадам Ламонт. – Но предупредите его, что счет будет очень большой.

– Не волнуйтесь. Муж сказал, чтобы я не думала о деньгах. Бал, на который мы поедем в пятницу, для него очень важен, так что он не станет волноваться о каких-то лишних ста фунтах, заплаченных портнихе.

– Лишних? – Мадам Ламонт удивленно посмотрела на Джессику. – Я напомню вам об этих словах, когда вам придется объяснять Норткоту, откуда взялась такая сумма в счете.

Дамы опять рассмеялись, а потом гостьи ателье направились к двери.

– Платье будет готово к пятнице? – еще раз уточнила Джессика.

– Обязательно. Мои работницы уже начали пришивать жемчуг к верхней шелковой юбке. Они будут работать только над этим нарядом, пока его не закончат.

– Спасибо.

Мадам Ламонт подошла к Джессике и взяла обе ее руки в свои.

– Нет, моя дорогая, это вам спасибо. Если бы не вы, я бы сейчас была никем. Ваши платья сделали меня знаменитой. Теперь ко мне приезжают сливки общества, я даже шью для королевского двора. Но это не самое мое главное богатство. Я счастлива, что познакомилась с вами, что мы стали близки. Я очень дорожу нашей дружбой.

Джессика не нашла что ответить. Она просто подошла к мадам Ламонт, и две женщины крепко обнялись. У Джессики было мало друзей, но каждого из них она ценила и любила по-настоящему.

– Я должна идти, – сказала она, борясь с обуревавшими ее эмоциями, от которых на глаза наворачивались слезы. – Еще раз спасибо за помощь.

– Не за что, – ответила мадам Ламонт, провожая ее в зал для посетителей.

За дверью их ждали изумленные взгляды светских дам и недоуменный шепот. Похоже, посетительницы так и не оправились от шока, что мадам Ламонт предпочла им всем графиню Норткот.

 

Глава 15

Санджай стоял у кареты и ждал их.

– Все прошло хорошо? – спросил слуга, помогая леди сесть в экипаж.

– Да, просто отлично, – ответила Джессика. Она опустилась на сиденье напротив Мелинды и расправила платье. – Боюсь, ваш хозяин тоже так решит, когда получит счет за наряды.

Санджай рассмеялся и сказал:

– Это его проблемы, не ваши. – Он глянул на лошадей, рвавшихся в путь, и спросил: – Вы готовы ехать домой?

– Да, – сказала Джессика, но вдруг Мелинда вскочила с места и воскликнула:

– Подождите, я забыла свою сумочку. Наверное, оставила ее в приемной мадам Ламонт.

– Санджай, – обратилась к слуге Джессика, – пожалуйста, принесите ее герцогине Холлингсворт.

Индус улыбнулся и, низко поклонившись, сказал:

– Сию минуту, миледи.

Джессика проводила слугу взглядом, а когда тот исчез за дверью, обратила внимание на трех мужчин, сидевших в тени на деревянной скамейке. Это место мадам Ламонт специально отвела для скучающих мужей и прочего люда, не желающего находиться в толпе дам и слушать сплетни и новости о моде.

Двух из них Джессика сразу узнала. Это были барон Фарли и виконт Реддингтон. Фарли, полный джентльмен средних лет, сидел, подставив солнцу блестящую лысину. Джессика подумала, что если он не наденет сейчас шляпу, то кожа к вечеру станет красной.

Реддингтона она сразу узнала по гриве длинных седых волос. Немногие мужчины в его годах могли похвастаться такими густыми белоснежными локонами.

– Как зовут мужчину, который сидит с краю на лавке, Мел? – спросила Джессика подругу. – У которого трость с золотой ручкой?

Мелинда глянула в окно и сказала:

– Это граф Читвуд. Он, возможно, ухаживает за леди Крестуолл. По слухам, ему ужасно нужны деньги, а муж оставил этой даме большое состояние.

Джентльмены разговаривали. И Джессика легко читала по их губам о том, как они удивились, увидев тут экипаж Норткота. Их также поразил Санджай с его экзотической для Лондона внешностью, который почти два часа спокойно прождал хозяйку, стоя на солнцепеке.

– Кто-нибудь видел молодую жену Норткота? – спросил барон Фарли, вытирая лысину белым платком.

– Только со спины, когда она выходила из ателье, – ответил Читвуд. Он переложил трость в левую руку и правой поправил красный шейный платок. – Лилиан говорит, что у нее очень простое лицо. И что графиня Норткот ужасно одевается. Она не верит, что такой светский утонченный мужчина, как Норткот, женился на ней по своей воле. Лилиан не сомневается, что его заставили – люди или обстоятельства.

Тут в разговор вступил Реддингтон.

– Я слышал, как в клубе говорили, что у этой маленькой серой затворницы откуда-то появились огромные деньги, – с важным видом заявил он. – Сумма не называлась, но мы-то знаем, что ради богатства даже самый требовательный мужчина в некоторых ситуациях может закрыть глаза на недостатки невесты. Если есть большое приданое, то можно смириться и с незнатностью девушки, и с ее некрасивым лицом или дурным характером.

– А ведь Норткот отчаянно нуждался в деньгах, – добавил граф.

– Настолько отчаянно, что решился навсегда связать свою жизнь с сестрой Танхилла? – спросил барон, вертя в руках шляпу.

Граф постучал тростью по камням и продолжил:

– Я слышал, что у Норткота не было другого выхода. Или он женится на богатой, или теряет все. Хотя не представляю, что граф чувствует, когда сравнивает эту девочку с прекрасной Розалинд.

– Может, он уже ее забыл, – сказал Реддингтон.

Джентльмены глянули на него с таким удивлением, что сразу стало ясно – в это они никогда не поверят.

– А вы смогли бы просыпаться каждое утро, видеть перед собой другую женщину и не думать, что на ее месте могла бы быть красавица Розалинд? – спросил Читвуд.

Барон Фарли опять вытер пот с лица и ответил:

– Нет, я бы не смог. – Потом замер с поднятой рукой и спросил: – Интересно, что произойдет, когда Розалинд и Норткот наконец встретятся? Странно, что этого пока не случилось. Я уверен, она захочет вернуть его себе.

– Но граф теперь женат, – заметил Реддингтон.

Услышав такое, барон Фарли поднял голову и рассмеялся.

– Вы думаете, обручальное кольцо хоть на минуту остановит Розалинд? Если да, то это будет в первый раз.

Граф Читвуд вытянул руки и оперся о золотую ручку трости. Судя по его лицу, он принялся серьезно обдумывать ситуацию.

– Я только могу сказать, что бы я сделал на месте Норткота, – после непродолжительного молчания сказал он. – Как только стало бы ясно, что у меня скоро появится законный наследник, я отослал бы жену в поместье подальше от Лондона, а сам сделал Розалинд своей любовницей. Зачем нужна эта нелепая жена, которая вечно путается под ногами и мешает наслаждаться жизнью с красавицей Розалинд? А она уж точно не откажется промотать состояние Норткотов во второй раз.

Мужчины рассмеялись, а потом барон Фарли сказал:

– И не забывайте, что на этот раз ее не будут сковывать узы брака. Никаких обязательств, одни удовольствия.

Сердце в груди у Джессики словно превратилось в камень. Ей было тяжело дышать. Она попыталась сглотнуть, но горло пересохло и ей удалось лишь после нескольких попыток прокашляться. Мелинда тянула ее за рукав, но у Джессики не было сил реагировать на это.

Саймон любил другую женщину. И хотел сделать ее своей любовницей.

Джессика не знала, сколько прошло времени. Мелинда сильно сжала ее ладонь, и она медленно повернулась к подруге. Оказывается, Санджай вернулся и ждал приказа ехать домой. Слуга глянул на джентльменов, сидевших около ателье мадам Ламонт, потом опять на свою хозяйку. Его лицо помрачнело.

– Все в порядке, миледи? – спросил он.

Джессика попыталась ответить, но голос отказывался ей подчиняться. Она смогла лишь кивнуть и откинуться на сиденье, сжав ладони в кулаки.

– Дорогая, что случилось? – спросила Мелинда, кладя руку ей на плечо. – О чем говорили те джентльмены?

– Так, ни о чем. Просто болтали. – Джессика повернулась к Санджаю: – Мы можем ехать?

– Конечно. Сейчас тронемся.

Санджай вскочил на козлы и сел рядом с кучером. Лошади радостно понеслись вперед, а Джессика откинулась на мягкую спинку сиденья. Мелинда опять начала спрашивать, что случилось, но как она могла рассказать подруге об услышанном? Ее страхи оказались реальностью: знакомые Саймона подтвердили, что в его жизни есть другая женщина и что муж скорее всего отошлет жену куда-нибудь подальше, чтобы не мешала его пылкому общению с любовницей.

Боль в сердце усилилась. Джессика вспомнила, как думала перед свадьбой, что они с мужем будут жить, как два соседа под одной крышей. Но после вчерашней ночи эти планы обратились в прах. Как можно оставаться равнодушной к мужчине, объятия которого дарили такое блаженство? Как можно холодно слушать разговоры о его любовнице, когда в памяти осталось ощущение теплого, сильного тела Саймона? Как можно считать посторонним человека, с которым ее теперь связывают такие моменты?

Джессика закрыла глаза. Она зашла слишком далеко. Ее чувства к Саймону уже были глубже, чем хотелось бы в такой ситуации.

Весь оставшийся путь до дома Мелинды они проделали в тишине. К счастью, расстояние было небольшим, и когда экипаж остановился, Джессика попрощалась с подругой и осталась ждать внутри, пока Санджай проводит Мелинду до дверей. Пара минут – и они поехали дальше.

Экипаж стучал колесами по мощеным улицам, а Джессика мысленно прокручивала в голове подсмотренный разговор. Все, что сказали трое джентльменов, было правдой. Она выглядела просто и незаметно. Саймон женился на ней только из-за денег. И пришел к ней в спальню лишь потому, что таков был его долг. Как только он поймет, что скоро у него родится наследник или наследница, то перестанет даже касаться ее.

Джессике было очень больно и горько. Всю дорогу домой она старалась успокоиться, говорила себе, что знала, на что шла. Но это было бесполезно. Джессика казнила себя за наивность, за пустые надежды. Только такая глупышка, как она, могла думать, что у Саймона не было другой женщины. Что вчера ночью ее муж действительно наслаждался близостью с ней. Что когда-нибудь он мог бы полюбить глухую.

На смену боли пришла злость. Еще сильнее стиснув кулаки, Джессика вспоминала, как много мужчин из светского общества имели любовниц. До этого момента она не думала, чем такая неприятная традиция грозила лично ей. Джессика была уверена, что справится с любыми проблемами, если у нее будет возможность придумывать новые наряды и продавать их. Но скоро все могло измениться. Присутствие супруги в городе связывало Саймона по рукам и ногам. Как он смог бы прогуливаться с любовницей, зная, что может в любой момент столкнуться с женой? Конечно, Саймон захочет увезти Джессику в деревню.

Ей стало страшно. Она и неделю не протянет в каком-нибудь мрачном и незнакомом сельском поместье. А муж тем временем будет упиваться близостью любимой женщины.

Нет, она должна защитить себя. У нее есть способ, как это сделать, – нужно напомнить Саймону о доме, который тот еще до замужества обещал купить на ее имя. Когда он покинет ее ради этой неизвестной Розалинд, ей будет куда уйти и где спрятаться.

Экипаж остановился перед резиденцией Норткотов. Джессика практически выпрыгнула на мостовую, не дав Санджаю шанса помочь ей. Отчаянная решимость погнала ее вверх по лестнице к парадному входу и внутрь, мимо державшего открытой дверь Ходжкисса.

– Хозяин в кабинете? – на секунду задержавшись, спросила его Джессика.

– Да, миледи. Герцог Холлингсворт и мистер Кемпден только что ушли.

– Спасибо, – сказала Джессика и побежала по коридору к кабинету.

На этот раз она постучала и только потом открыла дверь.

Саймон поднял голову от письменного стола. Увидев ее, он сначала улыбнулся, а потом нахмурился.

– Что случилось? – спросил муж, вставая с места.

Он направился к ней, но остановился, когда Джессика вытянула вперед руку.

– Я хочу поговорить с тобой по одному важному делу, – сказала она.

Саймон еще больше нахмурил брови.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Нет, я просто хочу кое-что обсудить.

Заметив, что Саймон уставился на ее плотно сжатые в кулаки руки, Джессика постаралась расслабиться. Муж опять шагнул к ней, и она инстинктивно отступила. Джессика не понимала, зачем это сделала. Неужели от страха? Нет, этого не может быть.

Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы Саймон обнял ее, прижал к себе. Но Джессика понимала, что это глупое желание и надо, наоборот, держаться от мужа подальше.

– Хорошо, – сказал Саймон и вернулся за стол. Он указал на стул напротив, приглашая Джессику присесть. – Так что же это за важное дело, о котором ты так сильно хочешь поговорить, что даже не сняла накидку и перчатки?

Джессика глянула на свои руки и спрятала их в карманы. Потом распрямила плечи и, набрав побольше воздуха, сказала:

– Я хочу напомнить тебе об обещании, которое ты дал мне перед нашей свадьбой.

– Обещании? – Судя по лицу Саймона, ее слова вызвали в нем замешательство.

– Я говорю о доме, который ты обещал купить на мое имя.

– У тебя есть дом, Джесс. Вот он. – И Саймон обвел рукой вокруг себя. – Ты будешь жить только под одной крышей со мной – и нигде больше.

– Ты обещал дом, который будет принадлежать лишь мне одной, – упрямо повторила Джессика.

– Черт побери, – выругался Саймон.

Одним быстрым движением он оперся ладонями о стол и встал со стула. Оставшись в такой позе, муж посмотрел на нее взглядом, который не предвещал ничего хорошего.

– С чего ты вдруг вспомнила об этом? Что такое случилось, пока ты заказывала платья?

Джессика не отступала. Смотря ему прямо в лицо, она сказала:

– Ничего не случилось. Просто мне хочется, чтобы у меня было место, куда уйти, когда… то есть если мне станет невмоготу жить тут.

– Почему тебе тут станет невмоготу, Джесс? Чем ты недовольна – самим домом?

– Нет.

– Может, обстановкой? Или слугами?

– Нет, – повторила Джессика.

– Значит, дело во мне?

На этот вопрос она не смогла ответить.

Саймон вышел из-за стола и, решительно шагая, направился к ней.

– Только не говори, что недовольна мной, – сказал он, остановившись прямо перед Джессикой. – Особенно после того, что было между нами этой ночью.

Джессика густо покраснела.

– Это не имеет никакого отношения к нашему разговору. Это… это было не по-настоящему.

– Нет, по-настоящему. Ты можешь притворяться сколько угодно, однако согласиться с такой ложью твое тело не сможет.

У Джессики быстро забилось сердце. Он не должен отказываться от своего обещания. Такого нельзя допустить.

– Так нечестно. Ты обещал, что у меня будет свой дом.

– Да, я не забыл. Но позволь спросить, отчего вдруг тебе стало так противно жить под одной крышей со мной?

– Не преувеличивай. Просто мне надо знать, что у меня есть место, куда я смогу уйти, если случится что-то непредвиденное.

Саймон не выдержал и вспылил. Он схватил Джессику за плечи и слегка встряхнул ее.

– Я хочу знать, что скрывается за всем этим! – воскликнул муж.

В его руках Джессика чувствовала себя хрупкой тростинкой. У нее не было больше сил сопротивляться. И тогда, тяжело вздохнув, она спросила:

– Кто такая Розалинд?

Саймон тут же отпустил ее и сделал шаг назад. В его глазах вспыхнуло удивление, которое сразу заслонила неистовая злость. Лицо мужа побледнело.

– Черт побери! – опять выругался он, отчаянно стараясь держать себя в руках.

Джессика увидела, какую реакцию произвел ее вопрос, и все ее надежды рухнули. Саймон отвернулся, и у нее до боли сжалось сердце. Она думала, что, может, те джентльмены только сплетничали и потому их словам не стоит придавать особого значения. Теперь ей стало ясно, что это было не так. История о ее муже и какой-то прекрасной Розалинд, которую он любил в прошлом и скорее всего любит и сейчас, оказалась правдой.

Она вновь тяжело вздохнула. Ей с самого начала было ясно, что в их браке нет и следа любви. Но Джессика надеялась, что со временем они привяжутся друг к другу, станут близки. Теперь она поняла, что этого никогда не произойдет. Сердце ее мужа принадлежало другой женщине.

Саймон встал у окна и, взявшись за раму, глянул на залитый солнцем сад. Только в душе Джессики не было места для света. Ее пугала темнота, которая теперь разделяла ее с мужем.

Она смотрела на четкую линию плеч Саймона, на его мускулистые ноги. И увидела, что он так сильно сжал кулак за спиной, что побелели костяшки пальцев. Он не двигался. Наверное, придумывал такое объяснение, чтобы Джессика сразу поверила ему и больше не задавала никаких вопросов. В конце концов, Саймон был не первым мужчиной в мире, который пытался объяснить жене наличие другой женщины в его жизни.

Джессика видела каждый его глубокий вдох и выдох. Плечи мужа напрягались, натягивая на рельефных мышцах материю белой рубашки, потом опадали опять. Наконец Саймон повернулся к ней. Его лицо было таким мрачным, что Джессике стало не по себе.

– Кто рассказал тебе о Розалинд?

– Я случайно прочитала о ней по губам.

Взгляд Саймона стал еще злее.

– Ты больше никогда не будешь о ней говорить. Понятно?

Муж так смотрел на нее, что Джессика по-настоящему испугалась. Саймон опять отвернулся и стал смотреть в окно. Наверное, думал таким нехитрым приемом закончить неприятный разговор. Но Джессика продолжала настаивать.

– Ты ее любишь? – задала она главный вопрос.

Саймон тут же развернулся к ней. Пронзая Джессику насквозь темным, злым взглядом, он заявил:

– Она не имеет к нам с тобой никакого отношения. Я не хочу, чтобы ты о ней говорила.

– Почему не имеет? – продолжала докапываться до сути Джессика.

Саймон стукнул кулаком по столу.

– Какая ты упрямая! Розалинд осталась в прошлом, о котором я не хочу вспоминать. Ты теперь моя жена, и только это должно иметь для тебя значение.

Но Джессика не могла удовлетвориться таким уклончивым ответом. Саймон так и не сказал ей, любит ли он эту Розалинд, хочет ли быть с ней. От этого зависело ее будущее.

– Что она значит для тебя сейчас, Саймон?

Муж стоял напротив нее не двигаясь, мрачный, огромный, как скала у северного моря. Какое-то время он молчал и лишь пристально смотрел на нее.

– Ничего, – наконец ответил Саймон. – Сейчас она для меня ничего не значит.

Джессике показалось, что его губы с трудом проговорили эти слова. Взгляд Саймона потух, стал непроницаемым. Джессика хотела поверить ему, но не могла. Ей было бы гораздо лучше, если бы муж ответил прямо, искренне. Его уклончивость означала только одно: Саймон любил эту незнакомую ей Розалинд, но что-то помешало ему жениться на ней. Скорее всего отсутствие денег.

Теперь Саймон разбогател. Но на пути к любимой женщине появилась новая преграда – нежеланная супруга.

Джессика изо всех сил старалась держать себя в руках. Ее душили эмоции, но внешне она выглядела спокойно. И хотя ей было страшно, Джессика не собиралась отступать. Она хотела во что бы то ни стало докопаться до правды.

Вдруг настроение Саймона изменилось. Напряженные линии лица смягчились, морщины на лбу разгладились. Впервые за все время их знакомства Саймон сдался первым. Он пересек комнату и встал прямо перед ней.

Его взгляд стал мягким, примирительным. Джессика расправила плечи, стараясь не поддаваться магии его близости. Этому мужчине нельзя доверять. А своему телу – тем более.

Саймон поднял ее подбородок, чтобы Джессика ясно видела, что он хочет ей сказать.

– Я не хочу, чтобы между нами встал призрак Розалинд, – заявил муж. – Забудь, что ты вообще знаешь о ней. Наши отношения остались далеко в прошлом.

– Но…

– Нет, Джессика, ты должна мне поверить. Все, что ты еще прочитаешь по губам чужих людей про меня с ней, – не больше чем злые, глупые сплетни. Ты понимаешь?

Джессика кивнула, стараясь не обращать внимания на предательскую дрожь в коленях. Ей было страшно.

– Розалинд – это мое прошлое, – продолжил муж, – и пусть она там и остается. Потому, прошу тебя, выкинь эту историю из головы.

Джессика читала по его губам, но голос в голове продолжал твердить, что Саймону нельзя доверять. Она старалась подавить его, старалась справиться с отчаянием, что ее брак вышел не таким, каким представлялся вначале. Джессика думала, что ей угрожает только Колин, а Саймон казался единственным человеком, который сможет защитить ее от брата. Теперь она чувствовала, что вновь осталась одна и должна рассчитывать только на свои силы.

Саймон взял ее за плечи. В его взгляде было странное волнение, пальцы держали так крепко, что Джессика чувствовала их жаркую хватку даже сквозь материю накидки.

– Ты получишь свой дом, Джессика. Я пошлю за Айрой завтра же, как проснусь, и ты сможешь обсудить с ним все детали покупки. Но ты никогда не покинешь меня.

Он взял ее лицо в ладони и продолжил говорить медленно, отчетливо:

– Если записанный на тебя дом даст тебе уверенность в завтрашнем дне, то ты его получишь. Но я не потерплю никаких разговоров о жизни раздельно. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной и днем, и ночью тоже. Ты моя жена, и моя обязанность – оберегать тебя и защищать.

Саймон прижал ее к себе и начал целовать. Движения его губ были властными, решительными и очень страстными. Этим поцелуем он словно ставил точку в их разговоре.

А Джессика и не пыталась бороться с чувствами, которые пробуждали в ней его теплые объятия и нежные губы. Сегодня она поняла, что это невозможно. Его власть над ее телом была полной. Джессика таяла от одной близости мужа и в такие минуты не принадлежала себе.

Она догадывалась, что страсть – плохой советчик, и, слушая ее голос, можно погубить себя. Это чувство все сильнее привязывало ее к мужу. Боже правый, что будет, если страсть превратится в привязанность, а та – в любовь? Если она отдаст сердце мужчине, который женился на ней из-за денег и скорее всего без ума от другой женщины?

Джессика почти ничего не знала об отношениях между мужчиной и женщиной, но понимала – они принесут ей одни страдания.

 

Глава 16

Саймон мерил шагами гостиную на первом этаже, ожидая, когда Джессика оденется к балу и спустится вниз. Краем глаза граф видел, что его друг Джеймс, сидевший в комнате, внимательно наблюдает за ним. Когда удивленная улыбка на лице герцога стала еще шире, Саймон остановился и раздраженно глянул на него. Тут Джеймс не выдержал и рассмеялся, чем еще больше разозлил Саймона.

– Боже правый, дружище! У меня голова кружится, глядя на тебя. Еще несколько минут такого кружения – и я останусь без сил. А ведь мне еще танцевать с Мелиндой на балу. – Холлингсворт закинул ногу на ногу и положил руку на спинку дивана. – Неужели тебя настолько волнует, как свет примет Джессику?

– Ты что, считаешь меня таким высокомерным дураком? Мне всегда было глубоко наплевать, что высший свет думает о внешности людей. Я лишь хочу представить новую графиню Норткот и сделать так, чтобы она заняла подобающее место в обществе.

– И ты опасаешься, что жена не будет ему соответствовать?

Саймон налил немного бренди в бокал и глянул на золотистую жидкость.

– Я буду гордиться ею, даже если она выйдет босая и в домашней одежде. – Ему вдруг вспомнилось, как выглядела Джессика, когда он первый раз пришел к ней в спальню. Его молодая жена была одета лишь в простую ночную рубашку, из-под которой выглядывали изящные лодыжки и голые ступни, ее темно-русые волосы с каштановым отливом падали волной ей на плечи и спускались дальше, ниже талии. Саймон представил, как она вновь открывает ему свои объятия, как отдается ему с искренностью и нежностью, которые сразу покорили его. Кровь забурлила у него в жилах, и Саймон встряхнулся, заставляя себя вернуться в реальность.

– Меня тревожит не ее наряд или прическа, – ответил он другу. – Сегодня утром к нам прибыла эта известная портниха, мадам Ламонт, а вместе с ней – целое войско швей. Они не успели закончить с платьем, как сюда приехала горничная твоей жены, вооруженная щипцами для волос, пудрой и мылом. И довольно грубо заявила, что впереди ее ждет «очень серьезная работа».

– И что же они делали целый день?

– Не знаю, – пожал плечами Саймон. – Они бегали взад-вперед по лестнице, носили полотенца, горячую воду, какие-то женские штучки, которые срочно нужно погладить, потом еще горячую воду и еще ворох кружевного белья.

– И тебя это тревожит?

– Черт, конечно! – воскликнул Саймон и наконец выпил бренди одним глотком. – Что они там с ней делают? Кроме старой одежды, в остальном она прекрасно выглядит. Ее не нужно раскрашивать, как актрису на сцене, делать из нее фарфоровую китайскую куклу, к которой страшно прикоснуться. Я хочу, чтобы Джессика оставалась прежней. Не надо ее менять.

Последние слова очень развеселили Джеймса. Саймон смерил его взглядом, но друг, продолжая смеяться, сказал:

– Я смотрю, что ты-то как раз поменялся. После женитьбы на Джессике.

– Ничего подобного, – решительно заявил Саймон. – Я уже давно понял, что мне больше всего нравится естественная красота. К тому же я думаю, Джессике все эти завивки и помады тоже не по душе. Ее и так ждет впереди серьезное испытание – бал. Не стоит мучить ее, а то она может сорваться в самый неподходящий момент.

Не дожидаясь ответа друга, Саймон отошел к дальнему окну и выглянул в сад.

– Я ведь понимаю, что чувствует Джессика, – сказал он. – Моя мама умерла очень рано, и я не помню ее любви. А отец был поглощен картами, шумными балами, женщинами и чаще общался со своим камердинером, чем со мной. Так что одиночество мне знакомо.

Саймон помолчал. Потом, заложив руки за спину, тяжело вздохнул и продолжил:

– Я солгу, если скажу, что любил отца и одобрял то, как он жил. Временами я просто ненавидел его. Особенно после истории с Розалинд.

Саймон повернулся к другу и добавил серьезным тоном:

– Вот почему сегодняшний бал так важен. Пока отец был жив и проматывал наше состояние, я не мог с гордостью смотреть в лицо всем, кто знает меня и мой род. Теперь пришло время это изменить. – Саймон сжал руки в кулаки. – Я представляю, как сейчас страшно Джессике. Она идет туда только потому, что я заставляю ее. Она боится, что люди догадаются о ее глухоте и навсегда поставят клеймо «неполноценная», какой Джессика себя считает.

Джеймс на это ничего не сказал. Саймон отошел от окна и сел в кресло напротив друга.

– Ты познакомился с Джессикой до меня, – сказал граф, – и знаешь, что она и раньше бывала на балах, да?

– Да, но быстро оттуда уезжала. Джессика садилась в углу, где ее никто не видел, и разговаривала только с Мелиндой. Она ждала, когда собирались все гости, а потом тихо уходила через боковую дверь. Большинство не знало, что Джессика вообще там была.

– Зачем она туда ходила? Не за общением, это понятно. Не за новыми впечатлениями. И, конечно, не затем, чтобы похвастаться новыми нарядами. Я не нашел у нее в гардеробе ни одного платья, в котором можно появиться на людях.

Джеймс улыбнулся и сказал:

– Да, точно не из-за нарядов.

– Тогда из-за чего Джеймс? Зачем Джессика ездила на балы, если общество людей так ее пугает?

– Не знаю. Я часто спрашивал об этом Мелинду, но она ничего мне толком не отвечала. Наверное, Джессике просто хотелось посмотреть на людей. Увидеть, кто с кем танцует, какие наряды у дам, какие прически. А еще помечтать.

– Что? – недоуменно спросил Саймон.

– Помечтать, – повторил Джеймс. – О том, что это она, разодетая в пух и прах, танцует в объятиях красивого мужчины. Но это лишь мои предположения. Я никогда не понимал женщин. Даже моя жена часто ставит меня в тупик.

Саймон улыбнулся честному признанию друга, потом откинулся на спинку кресла и уставился в потолок.

– В тот день, когда они с Мелиндой поехали к мадам Ламонт, случилось кое-что неприятное.

– Я знаю, – кивнул Джеймс. – Мелинда поведала, что, пока они ждали Санджая на улице, рядом с ателье сидели Фарли, Реддингтон и Читвуд. Они о чем-то говорили, и Джессика, забыв обо всем, следила за их губами.

– Значит, вот что это были за люди, – задумчиво произнес Саймон, потирая переносицу. – Я пытался узнать у Санджая их имена, но тот заявил, что трое джентльменов ему незнакомы.

– Мелинда сказала, что твоя жена очень расстроилась. Но она так и не рассказала ей, о чем говорили те незнакомцы. А тебе это известно?

Саймону вдруг стало трудно дышать. Проглотив ком в горле, он не сразу, но все-таки ответил другу:

– Да. Они говорили о Розалинд. И Джессика спросила меня, что это за женщина.

После этого в гостиной воцарилась тишина. Наконец Холлингсворт кашлянул и спросил:

– Что же ты ответил ей?

– Боюсь, я повел себя не лучшим образом. Во-первых, ее вопрос застал меня врасплох. Я думал, она ничего не знает о Розалинд. И, во-вторых, у меня было поганое настроение, как ты, наверное, помнишь. Это случилось после нашей встречи с Айрой. Чем дольше я смотрел бумаги, тем злее становился. Так что меня надо было только тронуть, чтобы я взвился до небес. А разговоры о Розалинд как нельзя лучше для этого подходят.

– Так что ты ей сказал?

Саймон встал и, обойдя кресло, облокотился о него сзади.

– Я сказал, что Розалинд больше ничего для меня не значит. И что я не желаю больше о ней слышать.

– Она поверила тебе? – спросил Джеймс.

– А ты как думаешь? Вот у тебя есть жена. Как тебе кажется, она бы поверила?

– Вряд ли, – слегка улыбнувшись, ответил герцог.

– Вот и Джессика тоже. Не знаю, что именно сказали те трое, но могу представить. Я надеялся, что когда-нибудь в будущем сам расскажу ей о… – Саймон запнулся и с горечью закончил: – О своей мачехе.

– Может, Джессика боится ее? В конце концов, ты чуть не женился на Розалинд.

– Не напоминай мне об этом, – сказал Саймон. – Но мне кажется, Джессика боится не только Розалинд.

– А кого еще?

Саймон глянул на свое отражение в зеркале и тихо произнес:

– Меня. Я заставляю Джессику делать то, что внушает ей ужас, а сам при этом получаю все, о чем раньше смел только мечтать. Огромное количество денег, законное место в обществе, уважение к имени Норткотов. А что она получила, выйдя за меня замуж?

– Конечно, защиту от Танхилла, – не задумываясь, ответил Джеймс.

Саймон внимательно посмотрел на друга и спросил:

– Ты хочешь знать, что она попросила, когда вернулась из ателье?

Джеймс кивнул.

– Дом, записанный на ее имя. Безопасную гавань, где она сможет спрятаться от… – Саймон запнулся. – От кого, Джеймс? От Колина? Или от меня?

– Конечно, ей не нужна защита от тебя, Саймон.

– Да, не нужна. – Граф повесил голову и тяжело вздохнул: – Конечно.

Чувство вины было невыносимым. Он использовал Джессику, и его жена чувствовала это. С того самого момента, когда ему стало ясно, кто она и что может дать, каждый его шаг был продиктован одним желанием – погубить Танхилла.

Он женился на Джессике не только для того, чтобы спасти свое состояние. Конечно, без этих денег ему бы не удалось выплатить долги, выкупить векселя. Но главным мотивом для него была месть. Ему нравилась мысль, что он выхватил у Танхилла деньги из-под носа, не дал ему совершить еще одно преступление, упрятав сводную сестру в сумасшедший дом. С такой суммой его враг стал бы одним из самых могущественных людей во всей Англии. А благодаря женитьбе их места поменялись. Он уже смирился с потерей поместья, но благодаря Джессике получил все – и деньги, и уважение общества, которое потерял после того, как отец опозорил имя Норткотов. И, самое главное, теперь у него появился шанс поквитаться с Танхиллом. Обанкротить его. Сделать изгоем в обществе.

А что получила Джессика? Туманные обещания о защите, в которых она уже начала сомневаться. Известность, которую ненавидела, и зависимость от него, от которой ей хотелось освободиться. Теперь он еще заставлял ее появляться в свете, хотя Джессика ужасно боялась, что люди догадаются о ее глухоте.

– Извините, господа, – прервала его невеселые мысли Мелинда, появившаяся на пороге гостиной, – но я ищу двух благородных и галантных джентльменов, которые согласятся сопроводить на бал двух молодых и очаровательных дам.

Ее супруг встал и с улыбкой отвесил поклон.

– Вам повезло, ваша светлость. Так случилось, что мы с другом как раз решили тоже поехать потанцевать, и нам нужны две самые красивые партнерши. А ты, моя дорогая, идеально подходишь под это описание.

– Действительно повезло, – сказала Мелинда, подходя к мужу. Они стали обниматься самым неприличным образом, а Саймон меж тем выглянул в коридор. Его жены нигде не было.

– А Джессика разве с вами не спустилась? – спросил он у ее подруги.

– Нет. Я вышла первой, чтобы дать ей минутку собраться с духом. Думаю, вы представляете, как сильно она переживает.

Саймон вышел в коридор. Наверное, ему стоит поговорить с женой прежде, чем они покинут дом. Он не видел ее целый день. Несколько раз Саймон пытался прорвать строй слуг, готовящих Джессику к балу, но мадам Ламонт возглавила оборону и не подпускала его к ней.

– Лорд Норткот! – позвала его Мелинда.

Саймон повернулся. Она все еще стояла в объятиях мужа.

– С Джессикой все будет хорошо, да? Никто не узнает, что она не слышит?

– Да. Никто ничего не узнает.

Герцогиня быстро закивала в ответ:

– Я очень надеюсь на это. Ведь Джессика такая гордая.

Саймон развернулся и направился по коридору к большому холлу, куда вела лестница. Он остановился и поднял голову.

У него перехватило дыхание. На верхней площадке стояла Джессика. На ней было платье, от которого, как утверждала мадам Ламонт, он придет в полный восторг.

Но портниха солгала. Ее описание наряда никак не подготовило его к тому, что он увидел.

Платье выглядело изумительно и вместе с тем просто. Не было кричащих перьев или огромных стеклянных бусин в обрамлении шелка, бархата или вызывающе дорогих кружев. Белоснежный атлас украшали лишь миллионы крошечных жемчужин, создавая образ сдержанной роскоши и элегантности. Персиковый цвет нижней юбки повторялся в бархатных лентах, вплетенных в прическу Джессики. Ее густые кофейного цвета волосы были завиты и собраны в подобие короны. Отдельные локоны падали на плечи и шею сзади. Несколько самых тонких прядей обрамляли лицо Джессики, подчеркивая небрежное изящество ее образа.

Саймон проглотил комок в горле и шагнул к лестнице. С бешено бьющимся сердцем он смотрел, как эта прекрасная женщина спускается вниз, держась одной рукой за перила, а другой – сжимая крошечный кружевной платок персикового цвета.

Он глядел на нее не отрываясь. И, наверное, восхищение, которое Джессика увидела в его взгляде, придало ей сил. Она застенчиво улыбнулась и ускорила шаг.

Когда жена встала на последнюю ступеньку, Саймон подал ей руку. Прикосновение ее теплой ладони заставило его вздрогнуть. Он задержал пальцы Джессики в своей руке, потом поднес их к губам и поцеловал.

– Джесс, ты великолепна, – выдохнул Саймон. – Сегодня ты будешь самой красивой дамой на балу.

– Значит, тебе не придется за меня краснеть?

Саймон коснулся ее лица. На нем не было толстого слоя пудры. Губы и щеки – лишь едва тронуты румянами и помадой.

– Это тебе будет неловко, что ты такая красавица, а танцуешь с самым заурядным мужчиной вроде меня.

Джессика покачала головой и улыбнулась. А Саймон взял ее за подбородок и поднял лицо вверх так, чтобы она глянула ему в глаза.

– Все будет хорошо, Джесс, – сказал граф. – Я позабочусь об этом.

Она кивнула, и тогда Саймон наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.

– Графиня, вы прекрасны, – проговорил он. – Ни одна женщина не сравнится с вами.

Когда они повернулись, то увидели в холле Мелинду и ее мужа. Их восхищенные лица подтвердили его слова – сегодня Джессика выглядела идеально, как настоящая принцесса из сказки.

Саймон хотел, чтобы этот вечер тоже прошел идеально. И он приложит к этому все усилия, хоть впереди их ждали не только веселье и танцы. Ему нужно представить Джессику светскому обществу и быть все время рядом с ней, чтобы никто не догадался о ее глухоте.

И не стоит забывать, что на бал может приехать Розалинд. Он-то готов к этой встрече, но вот как насчет его жены?

Джессика взяла бокал пунша, который предложил Саймон, и медленно поднесла его к губам. Она надеялась, что ее руки не очень сильно дрожат. От волнения у нее пересохло в горле, но она смогла сделать небольшой глоток.

Пока все шло отлично.

Джессика вспомнила, как часто мечтала о том, что однажды тоже встанет наверху лестницы, читая по губам, как объявляют ее имя, а потом гордо войдет в прекрасный, ярко освещенный бальный зал. Как часто представляла, что пройдет через разряженную светскую толпу под руку с самым красивым мужчиной Лондона. Сидя в углу, Джессика много раз спрашивала себя, каково это – быть частью веселого танцующего мира?

Что ж, теперь ее мечты сбылись. И теперь она сама могла ответить на этот вопрос.

Джессика запомнила момент, когда объявили их имена. Все гости тут же повернулись к ним, даже не стараясь скрыть любопытства. Саймон взял ее за руку и одно бесконечно долгое мгновение стоял на месте, не двигаясь, позволяя обществу разглядывать их. Потом он ласково сжал ее ладонь, побуждая Джессику посмотреть на него. Она повернула голову, и его мягкая, необыкновенно соблазнительная улыбка согрела ее до глубины души.

Джессика улыбнулась ему в ответ. Тогда муж поднес ее руку к губам и поцеловал и только потом стал спускаться по лестнице, чтобы поздороваться с хозяином и хозяйкой бала. Джессика почувствовала себя принцессой из сказки, идущей рядом с настоящим принцем. Ее мечты сбывались.

Встреча с графом и графиней Милбанками прошла не так гладко, как хотелось бы. Граф явно обрадовался им, но его супруга смерила Саймона холодным, даже злобным взглядом. Может, они с графиней когда-то поссорились? Может, хозяйка боялась, что появление Саймона испортит бал? Ведь о них сплетничали на каждом углу, и леди Милбанк могла решить, что такой строптивый гость способен испортить весь вечер.

– Всякий раз, когда ты появляешься в обществе, все замирают, – сказала Джессика мужу, когда они прошли через небольшую группу людей, которые расступились перед ними.

– Думаю, на этот раз бал остановил не я, моя дорогая, – с улыбкой сказал Саймон. – На меня почти никто не смотрел. И если барон Каргилл сейчас же не перестанет пялиться на тебя, мне придется поговорить с ним наедине.

Джессика рассмеялась. Саймон накрыл ее лежащую на сгибе его локтя руку своей рукой и притянул ближе к себе. Сердце у нее сладко сжалось. Джессика чувствовала себя в безопасности рядом с мужем и уверенно улыбалась гостям.

Недалеко от дверей, ведущих на террасу, они увидели Мелинду и Джеймса.

– Графиня, вы великолепны, – сказал герцог Холлингсворт, слегка кланяясь ей. – Вы всех сразили своим нарядом.

– Да, Джессика, – подтвердила Мелинда, с любовью и восхищением глядя на подругу. – Все дамы ужасно тебе завидуют. Лилиан Крестуолл уже рассказала, что его создал специально для тебя тот тайный дизайнер, который продает эскизы мадам Ламонт. Боюсь, теперь дамы будут драться за место в очереди, чтобы заказать бальный туалет только у нее.

Джессика затаила дыхание, молясь, чтобы Саймон не стал спрашивать, как же ей удалось заполучить такой особенный наряд без всякой очереди. К счастью, это его особо не интересовало, и разговор перешел на другие, менее опасные темы. Саймон ни на секунду не выпускал ее руку и осторожно поворачивал в сторону того человека, который сейчас говорил. Скоро к ним подошли граф и графиня Бернхэвен. Беседа стала еще оживленнее, но рядом с Саймоном Джессика ничего не боялась и с улыбкой поддерживала ее.

Затем к их кругу стали подходить другие пары, большинство из которых были друзьями Саймона или Джеймса. Все они постоянно обращались к ней, и Джессике пришлось совсем туго. Ее взгляд прыгал с одного говорящего на другого, и она была рада, что перчатки скрывали, насколько вспотели у нее ладони.

Их группа стала слишком большой. Скоро Джессика перестала успевать за разговором. Волна паники захлестнула ее с головой, и она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь взять себя в руки.

Саймон словно почувствовал ее тревогу. Он сжал руку Джессики, а когда та глянула на него, сказал с нежной улыбкой:

– Дорогая, играют первый вальс. Я уверен, ты помнишь, что обещала его мне.

Она согласно кивнула. Саймон извинился перед друзьями и повел ее в сторону танцующих пар. Там муж положил руку ей на талию – так, как делал почти каждую ночь, когда они репетировали в темноте, – и закружил в вальсе. Джессика так хорошо выучила движения, что тело двигалось само по себе.

Она чувствовала тепло его руки на талии, наслаждалась стальным рельефом мышц плеча, на котором лежала ее ладонь. Ощущение безопасности и силы окутывало ее с ног до головы, и Джессика наслаждалась танцем и близостью Саймона. Когда он находился так рядом, ей ничто не было страшно.

– Когда мы разговаривали, ты вдруг испугалась, – сказал муж, кружа ее по залу. – Что случилось?

Джессика смотрела на улыбавшиеся губы Саймона и следовала за его движениями. Этот вальс ничем не отличался от того, который они разучивали в полутемной спальне.

– Дело в толпе. Мне нужно было следить за губами всех людей вокруг нас, а это почти невозможно. Я не могла понять, кто обращается ко мне, а кто – нет.

– Ясно. Я об этом не подумал. Что ж, больше такого не повторится. Ну же, улыбнись, Джесс, – сказал Саймон, сжимая ее руку. – На нас все смотрят, и мы не станем их разочаровывать.

Джессика ослепительно улыбнулась.

– Конечно, – повторила она за ним, – мы не станем никого разочаровывать.

Саймон закружился еще быстрее.

– Знаешь что? – сказал он. – Мне больше нравится танцевать с тобой в спальне, чем среди толпы людей. Там нас с тобой не разделяют все эти ужасные слои одежды, и я могу закончить танец так, как мне нравится.

Джессика оглянулась, опасаясь, как бы их не подслушали танцующие рядом пары. Но те были далеко.

– Признайся, дорогая, – продолжил Саймон, – разве ты не думаешь так же?

Ее щеки вспыхнули от смущения. Как он мог думать о таких вещах, когда малейшая ошибка с ее стороны могла привести к катастрофе?

– Тебе же это нравится, – шепнул Саймон. – Я знаю.

Джессика перестала дышать, ощущая на чувствительной коже шеи его дыхание. Она знала, что ее взгляд сейчас вспыхнул страстью, которую Саймон разжигал в ней каждую ночь.

– Ты ведешь себя очень неприлично, дорогой, – проговорила она.

– Если ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал прямо сейчас, то лучше не смотри на мой рот с таким вожделением.

Джессика тут же отвела взгляд, пытаясь успокоиться и совладать с бешено бьющимся сердцем. Удивительно, как легко Саймон угадывал, что она чувствовала и о чем думала!

Через мгновение Саймон коснулся ее подбородка и поднял голову вверх.

– Не делай так, – сказала ему Джессика. – Ты же знаешь, на нас все смотрят.

– Конечно. Ты ведь самая красивая женщина на балу.

– Неправда. Большинство дам интересуются не мной, а тобой.

– Ты действительно так думаешь? – с самым невинным выражением лица спросил Саймон.

Джессика этого не ожидала, как, впрочем, и озорного блеска в его глазах. И первое, и второе она видела впервые.

– Да. Наверное, когда они замечают меня рядом с тобой, то недоумевают, что же ты нашел во мне.

– Ты ошибаешься, Джесс. Они как раз знают, что я в тебе нашел, и завидуют, поскольку у них этого нет.

У Джессики заколотилось сердце. Судя по его серьезному, ласковому взгляду, Саймон говорил не о деньгах. Нет, она не могла позволить себе думать о таком даже на минуту. Это принесет ей одну только боль.

Саймон последний раз провел ее в танце по залу и остановился. Видимо, вальс закончился, потому что все остальные пары тоже встали. Муж повел ее к тому месту, где стояли Джеймс с Мелиндой. Идя рядом с ним, Джессика подумала – что бы ни случилось потом, этот сказочный вечер, который подарил ей Саймон, останется в ее памяти навсегда.

На протяжении этих часов она ощущала себя интересной, красивой, желанной. Саймон не только представил ее обществу, но и сделал все, чтобы она стала его частью. Одна, без мужа, Джессика никогда бы не решилась на такой шаг.

Саймон давал ей чувство уверенности в себе. Но она чувствовала и нечто другое: каждый раз, когда муж обнимал ее, целовал, ласково разговаривал, она все сильнее привязывалась к нему.

Его растущая власть над ней пугала Джессику.

 

Глава 17

Саймон стоял в стороне, наблюдая за тем, как жена танцует обещанный вальс с лордом Милбанком. Боже правый, она выглядела великолепно! Казалось, его жена летает над полом, хотя ее неуклюжий толстый партнер, похоже, с трудом находит силы, чтобы поспевать за музыкой.

Непонятное тепло наполнило его тело. Оно зародилось глубоко в груди и дошло до самых кончиков пальцев на ногах и руках. Джессика пробуждала в нем такое желание, что Саймон с трудом сдерживался, чтобы не подбежать к жене, не схватить ее за руку и тут же отвезти домой, подальше от несносной толпы малознакомых людей. Он не помнил, чтобы какая-то другая женщина так на него действовала. Джессика быстро становилась частью его жизни, и это ему совсем не нравилось.

Саймон увидел, как Милбанк что-то сказал ей, и улыбка Джессики стала шире. Он глянул вниз, где толстая рука графа лежала на ее тонкой талии. Совершенно неожиданно для себя Саймон вдруг понял, что ревнует жену даже к этому смахивающему на трухлявый гриб старику.

Весь вечер он только и делал, что отгонял от Джессики всяких юнцов и пожилых сластолюбцев, которые жаждали потанцевать с красивой юной графиней. Она, как в сказке, в одно мгновение превратилась из гадкого утенка в прекрасного лебедя. Саймон уже был не рад, что показал миру то, что скрывала Джессика под старыми платьями и некрасивой прической.

– Она прекрасно держится, как ты думаешь? – спросил его подошедший Джеймс, подавая бокал бренди.

– Если Милбанк еще на дюйм опустит руку, то мне придется с ним поговорить по-мужски.

Холлингсворт улыбнулся, а потом посерьезнел и, обведя взглядом зал, спросил:

– Она уже здесь?

– Нет.

– Может, и не появится.

Саймон покачал головой и сказал:

– Такого не может быть. Когда это Розалинд пропускала возможность поставить на уши все общество?

Холлингсворт скептически скривился.

– Ты чувствуешь, какое тут царит нетерпение? – спросил он. – Все только и смотрят на вас с Джессикой и ждут, что вы будете делать, когда столкнетесь с Розалинд.

Саймон глянул на жену и сказал:

– Я этого не заметил. Был очень занят тем, что защищал Джессику от назойливых поклонников. Вон, смотри, как этот толстяк к ней прижимается.

Холлингсворт опять рассмеялся.

– Я не думал, что ты такой ревнивец. Но не волнуйся, танец заканчивается, и сейчас Милбанк приведет твое сокровище. Смотри, он так устал, что едва плетется.

– Клянусь, Норткот, – еле дыша, произнес граф, когда оказался рядом, – я не встречал партнерши лучше, чем ваша супруга. Она ни разу не наступила мне на ноги.

Саймон обнял Джессику за талию и привлек к себе.

– Моей жене следует у нее поучиться, – продолжил Милбанк, доставая платок и вытирая со лба пот. – Она всегда жалуется, что я не попадаю в ритм, но с леди Норткот у меня не было никаких проблем. И это доказывает, что я как раз слышу музыку, а вот леди Милбанк – нет.

Скоро к ним подошла Мелинда, потом маркиз Бедфорд с его очаровательной невестой, мисс Линкуэст. Бедфорд дружил с Саймоном с детства и искренне хотел поздравить его с женитьбой.

Прошло совсем немного времени, и вокруг них опять образовалась толпа. Все хотели поближе взглянуть на пару, о которой ходило так много слухов, пожелать им счастья. Саймон глянул на Джессику, увидел, как та побледнела, и понял, что пора ее уводить. Он сжал ее руку и, когда Джессика посмотрела на него, по ее испуганному взгляду понял, что чуть было не опоздал.

– Прошу нас извинить, – сказал он громко, чтобы все вокруг его услышали, – но мы с супругой хотели бы еще потанцевать.

Он обнял Джессику за талию и решительно зашагал в центр зала, не оглядываясь.

– Я опять зазевался? – спросил Саймон, кладя руку ей на талию.

Ему нравилось танцевать с женой. Нравилось обнимать ее и читать в глазах те чувства, которые она пыталась скрыть. Когда Джессика находилась так близко, как сейчас, ему больше ничего не было нужно. И это его пугало.

– Немного, – ответила Джессика. – Я не знала, что у тебя так много друзей, которые рады твоему возвращению. Они, наверное, скучали по тебе, когда ты уехал в Индию.

– Не особо, – отмахнулся от ее комплимента Саймон.

– Люди вокруг говорят, что тогда тебя уважали и любили в обществе.

Саймон удивленно поднял брови и спросил ее:

– А что еще ты читаешь по губам? Есть что-нибудь интересное? Новые сплетни?

– Этого полно, – с улыбкой сказала она. – Но в основном общество занимается тем, что обсуждает нас с тобой.

– И что гости говорят о тебе?

Она смущенно опустила глаза, и Саймон увидел, как ее щеки порозовели. Раньше он не встречал женщин, которые бы так очаровательно краснели.

– Ну, в основном они обсуждают, откуда у меня такое красивое платье. Похоже, проверку на хороший вкус я прошла. Но мне кажется, их изумляет не столько новый наряд, сколько то, как сильно я изменилась. Раньше меня видели совсем в другом образе.

– Нет, Джесс. Их изумляет твоя красота и то, что раньше никто ее не замечал. С тобой никто не может сравниться.

Щеки Джессики стали еще ярче, и Саймон улыбнулся.

– Но я все-таки не буду рассказывать то, что на балу говорят о тебе, мой супруг, – справившись со смущением, довольно игривым тоном продолжила она. – Я боюсь, ты и так уже лопаешься от гордости, что бал удался, и не хочу, чтобы это чувство совсем тебя разорвало.

Саймон откинул назад голову и рассмеялся.

– Надо же, какой дерзкой ты стала!

– Прошу прощения, дорогой муж, но я всегда была воплощением скромности. Дерзкой меня никак не назовешь.

– Хорошо, мое самое дерзкое воплощение скромности, что еще люди говорят о нас? Мне интересно знать.

– Ну ладно, если ты так настаиваешь. Итак, леди Эндовер заявила, что ты всегда был очень серьезным, даже в детстве, и она никогда раньше не видела, чтобы ты так много улыбался, как сегодня.

– Неужели? – усмехнулся Саймон.

– Да. А милая леди Дьюит, которая слышит чуть лучше меня, считает, что ты ведешь себя, как влюбленный дурак, и так смотреть на жену в присутствии посторонних крайне неприлично.

– Ничего себе! – Саймон посмотрел на вдовствующую графиню, сидевшую на кресле у стены, и одарил ее самой чарующей улыбкой. – Ей, наверное, уже лет девяносто. Интересно, что она скажет, если я прямо сейчас поцелую тебя?

– Даже не думай. Для одного вечера шума и так достаточно. Не стоит усугублять ситуацию.

– А мне кажется, мы еще недостаточно порадовали светское общество. К тому же мне ужасно хочется поцеловать тебя.

Не выпуская ее из объятий, Саймон повернул в сторону стеклянных дверей, выходивших на террасу. Медленно вальсируя, они остановились неподалеку от дверей, граф перешагнул порог и оказался в прохладе ночного воздуха. В самом дальнем углу висел фонарь, и Саймон повел Джессику туда.

Вот что он хотел сделать весь вечер – обнять ее так крепко, как только можно, поцеловать ее сладкие губы, заласкать все самые нежные местечки. Чем больше Саймон смотрел на нее, тем сильнее жаждал сбежать с бала и поскорее заняться с ней любовью.

Джессика не успела ничего возразить, как он уже прижал ее к себе и наклонил голову. Их губы встретились. Огненный шар страсти взорвался у него в груди. Удар был такой силы, что Саймон не выдержал и застонал. Он не мог думать, не мог ничего делать – только целовать Джессику, ласкать. Любить ее так, как позволяет это сделать его тело.

Саймон запрокинул голову жены и ворвался внутрь ее рта. Он пил сладость губ Джессики, наслаждался их мягкостью. Ласкал языком влажную пещерку, которую она открыла для него.

Джессика обняла его за шею, и тогда Саймон поднял ее на руках и прижал к стене. А потом опять стал целовать ее так глубоко и страстно, что в конце они оба еле дышали.

С мучительным стоном Саймон оторвался от губ жены. Он очень хотел ее, но знал, что должен остановиться.

Прямо сейчас.

Он опустил Джессику вниз, но у нее подогнулись ноги, и тогда Саймон крепко обнял ее, не давая упасть. Она спрятала лицо у него на груди. Так они долго стояли, ощущая прерывистое дыхание друг друга. Прохладный воздух овевал их, уличная лампа неярко светила, а Саймон с Джессикой ждали, когда к ним вернутся силы.

Наконец он взял ее за подбородок, и Джессика подняла к нему лицо. Ее глаза были затуманены страстью.

– Я хотел сделать это – и даже больше – с той минуты, как увидел тебя на ступеньках лестницы в твоем новом наряде, – проговорил Саймон. – И весь вечер мучился от желания. Держать тебя в объятиях, танцевать вальс и не сметь поцеловать было настоящей пыткой.

– Я знаю, – ответила Джессика.

Ее голос был слегка охрипшим. Он провел пальцем по распухшим губам жены и спросил:

– Правда?

– Да. Леди Дьюит сказала об этом леди Эндовер. Она была удивлена, что ты до сих пор не уединился со мной на террасе сада.

Саймон поднял голову к лампе и рассмеялся.

– Мне не очень нравится, что ты можешь читать все, что говорят люди, – сказал он, когда наклонился так, чтобы Джессика увидела его губы. – Я боюсь, в итоге ты узнаешь что-нибудь очень неприятное или поверишь какой-нибудь лживой сплетне, а я не смогу тебя переубедить.

Джессика замерла в его руках.

– То есть ты хочешь контролировать, что мне надо знать, а что – нет, так?

– Конечно, не так. Просто хочу, чтобы ты поняла, что не все, о чем говорят люди, заслуживает доверия. Они часто лгут и сплетничают.

– Неужели ты считаешь, что мне это неизвестно? Я долгие годы наблюдала за ними и знаю, когда люди говорят неправду.

– И какую неправду ты сегодня услышала?

Она серьезно глянула на Саймона и вздохнула, словно сомневалась, стоит ли рассказывать такие вещи.

– Я могу опровергнуть слух о том, что лорд Кардуэлл скоро попросит у герцога Данфорда руку его старшей дочери.

– Ну конечно, так оно и будет! – воскликнул Саймон. – Этот брак планировался годами, и я слышал сегодня, что осталось утрясти пару деталей насчет приданого, и будет объявлено о помолвке.

– Нет, Саймон. Они разорвали отношения сегодня днем, и об этом пока никто не знает.

– А ты откуда знаешь?

– Я видела, как разговаривали между собой младшая дочь лорда Данфорда и ее близкая подруга. Герцогиня жаловалась, что ее сестра ужасно подавлена, и теперь неизвестно, когда она сможет появиться в свете.

– Но Кардуэллу нужен этот брак. Все знают, что он совсем без денег, а у дочери Данфорда хорошее приданое. С чего это он передумал?

– Не знаю.

– А я думаю, что знаешь. Ну давай же, говори.

Джессика на всякий случай оглянулась и тихо проговорила:

– Он полюбил другую.

– Другую? Это кого же?

– Леди Белмонт. Но Кардуэлл пока не может открыто признать свои чувства. Она овдовела меньше года назад.

– Но у нее же совсем нет денег.

– Вот разразится скандал, а? Сын разорившегося графа отказался от богатой невесты, чтобы жениться на бедной вдове. И все ради любви. Как ты думаешь, это ошибка?

Саймон внимательно посмотрел на Джессику и ответил:

– Я думаю, бывают случаи, когда чувство долга и ответственность не оставляют места для любви. Случается так, что у нас нет иного выхода, кроме как заглушить голос сердца, говорящего, что нам делать, и поступить так, как велит разум.

– Значит, вот что ты сделал, когда женился на мне?

Такого вопроса Саймон совсем не ожидал.

– Нет, – не задумываясь ответил он. – Я ведь никого не любил, потому мне не надо было делать такой сложный выбор.

Судя по глазам Джессики, она хотела поверить ему, но ей мешали сплетни о нем с Розалинд, которые упорно распространялись в обществе.

– Мое сердце принадлежит только мне, Джесс. Я с самого начала говорил тебе, что не отдам его ни одной женщине на свете. И мы с тобой знаем, что стали мужем и женой не по любви. Я должен был спасти родовое поместье, обязан был восстановить честь своего имени и потому принял твое предложение. Никакой любви, только чувство долга.

Саймон замолчал. Очарование ночи было безвозвратно разрушено его правдивыми словами.

– Думаю, нам лучше вернуться, – сказал он.

Ему хотелось как-то смягчить боль, которая появилась во взгляде Джессики. Но Саймон одернул себя. Будет лучше, если она не станет тешить себя романтическими надеждами насчет их брака. Это ничем хорошим для нее не кончится.

– Хорошо, – согласилась Джессика и отвернулась. Она пошла к дверям, но остановилась и, повернувшись, шагнула назад.

– Я забыла сказать тебе кое-что важное, – проговорила Джессика.

– Что именно?

– Настоящий владелец «Грейт шиппинг» вернулся из Индии.

Пораженный Саймон застыл на месте.

– Ты уверена?

– Да. На бал ненадолго приезжал Сидни Карвер. Он заявил, что не может остаться до конца, поскольку у него назначена важная встреча, которую нельзя пропустить.

– Может, у него встреча с кем-то другим? Может…

– Нет. Он сказал, что сейчас поедет в контору «Грейт шиппинг». А еще заявил, ему очень жаль, что этот ублю… то есть этот человек не остался в Индии.

Сердце Саймона бешено заколотилось – но не от страха, который он редко когда испытывал, а от волнения. Час, когда ему удастся поквитаться с врагом, неумолимо приближался.

– Он назвал его имя?

– Нет. – В ее взгляде появилось смущение. – Я думала, тебе оно известно.

– Да. Но это не важно.

Саймон солгал. Имя этого человека имело огромное значение как для него, так и для Джессики. Ему пришлось отвернуться, чтобы больше не видеть перед собой честное лицо жены.

Он пока был не готов рассказать правду про Танхилла. Прошло слишком мало времени, чтобы Джессика научилась доверять ему, знать, что с ним она будет в безопасности.

То хрупкое понимание, которое сейчас возникло между ними, разобьется вдребезги, если Джессика узнает, что он лгал ей. Ведь главная причина, по которой эта девушка стала его женой, – не деньги, а возможность отомстить ее сводному брату.

 

Глава 18

Когда они вошли в переполненный бальный зал, Саймон сразу почувствовал, что случилось нечто очень важное. В воздухе витало скрытое волнение, готовое вот-вот взорваться каким-то скандальным происшествием.

Она все-таки приехала. Саймон кожей чувствовал ее присутствие.

Он ждал этой встречи три года. Их разделяли тысячи миль, и все равно его каждый день одолевали сотни мучительных вопросов, на которые могла дать ответ только Розалинд. Пришло время вызвать ее на бой.

Кровь вскипела у него в жилах. Он должен узнать, что же случилось в ночь смерти его отца. А когда ему удастся вырвать у нее правду, о ней узнает все общество Лондона. Имя Норткотов будет очищено от позорных подозрений в убийстве.

Саймон повел Джессику через зал. Его взгляд упорно выискивал Розалинд среди толпы гостей.

– Мы можем сейчас поехать домой?

Саймон глянул на жену. Судя по ее растерянному виду, она тоже чувствовала эту перемену. Ее щеки побледнели, меж бровей появилась складка.

– Подожди еще чуть-чуть, Джесс. Скоро все закончится.

Он обнял ее за талию, и они пошли дальше. Люди расступались перед ними, словно волны Красного моря перед Моисеем, и смыкались сзади. Все глаза были устремлены на него и Джессику.

А Саймону было смешно на них смотреть. Люди думали, что сейчас перед ними разыграется романтическая сцена, где несчастный граф, все еще влюбленный в бывшую невесту, встречается с ней после долгих лет разлуки. Только вот они не знали, какие на самом деле чувства пробуждала в нем Розалинд. Их сложно было описать. В языке просто не существовало таких злых слов.

Толпа в последний раз расступилась перед ними, являя свое тайное сокровище.

Перед ними стояла леди Розалинд Норткот. Она была так же блистательно красива, как раньше, и держалась словно королева, принимающая почести от своих подданных.

Ее красное атласное платье переливалось от каждого движения ее стройной, похожей на песочные часы фигуры. Тонкие нити сверкающих бриллиантов мерцали в густых черных волосах, изящно завитые локоны падали на плечи.

Саймон забыл, какой красавицей была Розалинд, какие от нее исходили волны притяжения. Он забыл все, кроме одного, – как сильно он ее ненавидит.

– Здравствуйте, Саймон, – поздоровалась Розалинд и с дерзким видом направилась к ним. На губах красавицы играла такая соблазнительная улыбка, что только слепой мог не обратить на нее внимания.

Он почувствовал, как Джессика замерла в его руках. Саймон кожей ощущал, как ей сейчас было больно. Но отступить он не мог.

Розалинд смотрела на них в упор. В ее взгляде не было ни капли сомнения. Ничего похожего на раскаяние или сожаление. Саймон видел в нем лишь вызов и агрессию. Все гости бала стали постепенно собираться вокруг них. Люди чувствовали, что сейчас произойдет нечто очень интересное.

Саймон хотел именно этого – встретиться с Розалинд лицом к лицу. После он все объяснит своей жене. Сначала нужно заставить бывшую невесту рассказать правду о том, что случилось в ночь смерти отца. Нужно вырвать у нее признание, что не он виновен в этом, а кто-то другой.

– Леди Норткот, – поприветствовал ее Саймон. Его поклон был слишком легким, чтобы его признали приличным.

Она склонила голову, готовясь пустить в ход весь арсенал своих улыбок, намеков и грациозных поз. Сердце у Саймона быстро забилось от предвкушения битвы.

– Какой приятный сюрприз, милорд.

– Неужели?

– Ну конечно. Вы не представляете, как сильно мне вас не хватало.

Саймон скептически поднял брови. Розалинд в ответ чуть надула губы, и ему стало от этого тошно.

– Не думал увидеть вас тут сегодня.

– Правда? Почему?

– Ну, мы расстались не лучшим образом. Ночь смерти моего отца была…

Она взмахнула затянутой в перчатку рукой.

– Давайте не будем говорить о таких неприятных вещах. – Розалинд раскрыла веер и принялась обмахиваться, держа его перед лицом. Заслоняя им губы.

Саймон почувствовал, как Джессика крепко сжала его руку. Она запаниковала, что больше не знает, о чем говорит Розалинд.

– Вы прекрасно выглядите, милорд. Даже лучше, чем в прошлый раз, когда мы с вами встречались. – Она коснулась его руки повыше плеча, как будто у нее было право это делать.

Саймон с трудом сдержался, чтобы не отпрянуть от нее в отвращении. Ему не нужно было смотреть на Джессику, чтобы знать ее реакцию. Она так крепко сжала его руку, что ему стало больно.

– И вы не скажете, что я тоже прекрасно выгляжу? – спросила Розалинд, соблазнительно потупив взгляд.

– Раньше мое мнение ничего для вас не значило. Вряд ли сейчас что-то изменилось.

– Боже мой, – сказала Розалинд, закрывая веер, – а мы сегодня не в духе, да? После такой долгой разлуки я хотела бы видеть вас в другом настроении. – Она медленно облизнула кончиком языка рубиново-красные губы, а потом опять недовольно надула их. – Я могу поговорить с вами с глазу на глаз? Тут ужасно много народу.

Саймон с улыбкой сказал:

– Вряд ли, миледи. Я предпочитаю общаться с вами при свидетелях.

– Правда? – Она рассмеялась. – Что ж, пусть будет по-вашему. Но мне хочется пить. Пойдемте к столу с напитками, там можно и поговорить.

Саймону ничего не оставалось, как последовать за ней. Возле стола с напитками и закусками почти никого не было. Те несколько пар, которые им попались, тут же постарались оказаться как можно ближе к ним, чтобы услышать хоть что-то из их разговора.

Розалинд взяла бокал пунша, который ей предложил слуга, и повернулась к нему.

– Так вы скучали по мне? – спросила она Саймона, сделав глоток.

– Нисколько.

Граф отступил в сторону, чтобы Джессика могла видеть губы Розалинд. Но его бывшая невеста опять шагнула к нему да еще открыла веер. Саймон понял, что его жена, возможно, не поймет и половины из сказанного ею. Но он не собирался отступать и продолжил допрашивать Розалинд:

– Вы были на могиле моего отца? Принесли туда хоть один цветок?

Розалинд злобно глянула на него. Ее лицо побледнело.

– Как жестоко с вашей стороны напоминать мне о таких ужасах на балу! – воскликнула она. – Вы не представляете, какой это был для меня удар. Я целую вечность не могла прийти в себя от горя.

– Вы горевали больше двух часов? Верится с трудом. – Саймон расправил плечи и продолжил: – Но, может, вам помешало быстро оправиться чувство вины? Скажите, леди Норткот, что же произошло в ту ночь? Я так до конца и не понял, как умер мой отец.

Розалинд справилась со злостью и смущением. Она спрятала эти чувства под маской веселья и звонко рассмеялась. Его бывшая невеста была прекрасной актрисой.

Она глянула на людей вокруг них, которые, без сомнения, слышали их беседу, и сказала:

– Я настаиваю, что сейчас не время для таких печальных разговоров. Лучше представьте меня вашей прекрасной жене.

Розалинд окинула ее коротким и холодным, как смерть, взглядом. А потом отвернулась так, что Джессика опять не могла видеть ее лица.

Саймона злило, что его жена не могла читать по губам Розалинд. Но гораздо больше злило то, с каким презрением отнеслась к ней его бывшая невеста. Он посмотрел на Джессику. В ее глазах был страх, губы поджаты, щеки побледнели. Судя по ее напряженной руке, она была в полном смятении.

Розалинд медленно, понимающе улыбнулась:

– Я очень огорчилась, что вы женились, не посоветовавшись сперва со мной. – Она наклонилась к нему и очень тихо добавила: – Но особенно меня огорчило то, что вы выбрали на роль графини девушку, которая на всех балах пряталась по углам.

Саймон вспылил:

– Скорее в аду пойдет снег, чем я решусь попросить у вас совета!

Рука Джессики стиснула его локоть. Он глянул на нее, и его сердце сжалось от боли. Жена смотрела на него с самой доверчивой улыбкой на губах, но в ее глазах застыл настоящий ужас.

Розалинд прикрыла рот рукой и шепотом сказала ему:

– Зря ты так думаешь. Если бы я знала, что тебе так сильно нужна жена, то помогла бы найти кого-то более подходящего на эту роль.

Слепящая ненависть вспыхнула в сердце Саймона. Как он мог влюбиться в такое подлое создание? Розалинд была недостойна даже находиться в одной комнате с Джессикой.

– Ты с моим отцом – одного поля ягоды, – прошипел Саймон, продолжая обнимать жену за талию. – Тебе он хоть немного нравился? Или ты думала только о его деньгах?

Розалинд вспыхнула, лицо стало упрямым. Она развернулась, шелестя красной атласной юбкой, и поставила пустой бокал с пуншем на стол. Потом повернулась и сказала ему, обмахиваясь черным кружевным веером:

– Будь осторожен, Саймон. Не только ты можешь играть в такие игры.

– Я не играю в игры. Я говорю о смерти отца. Где ты была, когда он погиб?

Взгляд Розалинд стал ледяным.

– Я уверена, эта тема совсем не интересна твоей супруге. Не так ли, леди Норткот?

Розалинд задала вопрос достаточно громко, чтобы все вокруг его услышали. Но в этот момент Джессика не видела ее губ.

– Я права, леди Норткот? – повторила она, поворачиваясь наконец к Джессике. Розалинд подождала секунду, потом иронически подняла уголки губ. – Может, ваша супруга не слышала мой вопрос? – спросила она, улыбаясь с такой злобой, что у Саймона мурашки забегали по коже.

В эту секунду ему стало по-настоящему страшно. Это редкое для него чувство холодом сжало сердце, не давая мыслить разумно, побуждая только к одному – скорее бежать отсюда! Розалинд с самого начала знала тайну Джессики. Каким-то образом ей стало известно о том, что его жена скрывала от общества на протяжении стольких лет.

Страх мешал ему дышать, двигаться. Саймон ни на мгновение не сомневался, что если он и дальше будет допрашивать ее о гибели отца, то Розалинд тотчас расскажет о глухоте Джессики всем гостям бала.

Его жена в замешательстве смотрела на Розалинд, а потом повернулась к нему. Саймон ясно читал мольбу в ее взгляде. Что она могла ответить, если не слышала вопроса?

Саймон так сжал зубы, что те скрипнули. Он чувствовал, как дрожит Джессика, в отчаянии цепляется за его руку, как за последнее спасение. Она держала голову высоко, ее лицо было спокойно. Но Саймон знал, что внутри ее жег тот же страх, который испытывал он сам.

Нет, ему нельзя так поступить с Джессикой. Больше всего на свете она боялась, что о ее глухоте узнают все вокруг, а Розалинд собиралась сделать именно это, да еще на балу, перед всем светским обществом Лондона.

Джессика глянула на те пары, которые находились в столовой, потом опять на Саймона. Она открыла рот, чтобы заговорить, но голос отказывался ей повиноваться. С губ сорвался только хриплый вздох.

– Это был глупый вопрос, дорогая, – пришел ей на помощь Саймон, – так что отвечать на него не стоит. Прошу нас извинить, – презрительно-холодным тоном сказал он Розалинд, – но мы с женой как раз собирались покинуть бал.

Он повернулся к выходу, но Розалинд встала перед ним. Коснувшись ладонью его руки, красавица громко заявила, не скрывая своего торжества:

– Вы должны навестить меня, Саймон. И как можно скорее. Мы слишком многое упустили.

Саймон обнял Джессику за плечи, защищая от пышущей злобой Розалинд. Ему нужно как можно скорее увести ее отсюда. Туда, где его жена будет в безопасности.

Розалинд…

Джессика все еще видела перед собой ее соблазнительную улыбку, пока Саймон быстро шел к выходу.

Она едва дышала от обуревавших ее чувств. Ей и в голову не могло прийти, что любовница Саймона решится заговорить с ним посреди толпы народа. И что Саймон публично признает их связь перед всем обществом.

Но она ошибалась.

Приклеив к губам фальшивую улыбку, Джессика попрощалась с хозяевами, благодаря их за прекрасный вечер. Когда они оказались в фойе, Саймон взял накидку персикового цвета, которую мадам Ламонт сшила в тон платью, и набросил ей на плечи.

Его пальцы едва коснулись ее, и Саймон тут же отвернулся, принимая у дворецкого свой черный плащ с капюшоном. Потом он предложил ей руку. Джессика положила руку на сгиб его локтя и вздрогнула. Мускулы под ее пальцами напряглись, стали твердыми, как сталь.

Неужели Саймону настолько неприятна ее близость? От обиды у Джессики перехватило дыхание. Она попыталась проглотить комок в горле, но не смогла.

Вдвоем они вышли за дверь, спустились по лестнице и направились к своему экипажу, который стоял неподалеку.

Саймон молчал. Она тоже. Ей было страшно заглянуть мужу в лицо, и только когда Саймон повернулся, чтобы помочь ей сесть в экипаж, Джессика посмотрела на него. И ее сердце сжалось от боли.

Его зубы были сжаты, линия подбородка стала упрямой и жесткой. Темные брови нахмурились и собрались у переносицы, придавая ему мрачный вид. Из-под них сверкали глаза, в которых она прочитала бурю эмоций. Что же сейчас чувствовал Саймон? Ярость в его взгляде пугала Джессику. Она хотела, чтобы ее муж заговорил и, может, объяснил, на кого направлена эта черная злоба – на нее или на женщину, которая осталась на балу. Но Саймон продолжал молчать.

Страшные когти страха продолжали терзать ее сердце. Никогда раньше Джессика не видела, чтобы гнев буквально душил человека. Она не понимала, что так сильно разозлило Саймона.

Образ невероятно красивой Розалинд опять возник перед ее взглядом.

Может, он злился из-за того, что женщина, отношения с которой должны были остаться в тайне, осмелилась заявить о своих правах на него не только перед всем обществом, но и перед законной женой?

Или, может, его злило то, что в сравнении с любовницей она оказалась такой серой мышью? И теперь все вокруг будут потешаться над ним из-за этого? Боже правый, даже одетая в самый роскошный наряд, она выглядела дурнушкой рядом с темноволосой красавицей.

Картина женщины в красном атласном платье все стояла перед ее глазами. Соблазнительный взгляд карих глаз жег сердце Джессики. Зачем она вела себя так вызывающе? Хотела, чтобы Саймон признал ее? Чтобы унизил этим признанием жену?

Джессике было больно дышать, больно думать. И не только из-за Розалинд. Она знала, что рано или поздно это случится и ей не удастся скрыть глухоту. Наступит момент, когда она не сможет прочитать обращенные к ней слова, и все посмотрят на нее как на идиотку. Как на больное существо, которое не стоит пускать в приличное общество.

И вот это случилось. Розалинд узнала о ее тайне.

Лицо Джессики горело от стыда. Саймон знал, как ей было тяжело там, на балу. Так зачем продолжал болтать с Розалинд как ни в чем не бывало?

Она остановилась у дверцы экипажа и заявила ему:

– Сегодня – единственный день, когда тебе и Розалинд удалось надо мной посмеяться. Больше я такого не позволю.

С этими словами она повернулась и встала на подножку экипажа.

Саймон протянул руку, чтобы повернуть ее лицом к себе. Муж, как всегда, собирался ответить на ее упрек тем, что она не права и все придумала. Но сегодня у него это не получится. Она ему не позволит.

Джессика оттолкнула руку Саймона, отказываясь читать по его губам. Она вошла в карету, села и, откинувшись на спинку сиденья, стала смотреть на темную улицу за окном.

Саймон сел не рядом с ней, как это было, когда они ехали на бал, а напротив. Свои длинные мускулистые ноги он отодвинул в сторону, словно опасался даже случайно коснуться ими коленей жены.

Карета тронулась, картины пустого ночного города поплыли за окном. А Джессика вспоминала все, что ей пришлось пережить по вине Саймона. Зачем он еще решил столкнуть ее лоб в лоб с красивой любовницей? Слезы навернулись у нее на глаза, но Джессика упрямо проглотила их.

Будь все проклято! Она не станет плакать. Ее ничто не сломит – даже встреча с Розалинд на глазах у всего Лондона.

В тот момент, когда Саймон согласился дать ей свое имя в обмен на деньги, Джессика знала, что он никогда не полюбит ее. Саймон сам сказал это. Их брак был сделкой, в которой нет места чувствам.

Но что заставило ее забыть об этом? Конечно, те ночи, когда Саймон держал ее в своих объятиях, целовал и учил танцевать. Те ночи, когда он ласкал ее, лежа рядом в постели, даря блаженство и получая блаженство взамен. Когда занимался с ней любовью так нежно, что она таяла и взлетала к небесам.

Какой же она была глупой, когда думала, что Саймон поможет ей стать такой же, как остальные женщины!

Джессика запретила себе плакать, но ее сердце лило кровавые слезы. Боже, как ей было больно! Правда ранила, но она больше не могла закрывать на нее глаза.

Она надеялась, что если наденет красивое платье и вплетет ленты в волосы, то станет частью мира вокруг. Но самые дорогие наряды и украшения и самые модные прически не изменят того факта, что она – инвалид.

Джессика не вздрогнула, когда Саймон взял ее за подбородок. Она ничего не чувствовала.

Муж хотел, чтобы она посмотрела на него. Наверное, ему в голову пришла мысль, как оправдаться за столь ужасный конец вечера. Он решил рассказать очередную ложь, которой верят все молодые и наивные жены. А потом, если повезет, даже попросит у нее прощения. Но нет, Джессика не хотела этого видеть. И прибегла к уловке, которую придумала много лет назад. Она закрыла глаза.

Джессика сразу же погрузилась в свой собственный мир тишины. Туда никому не было доступа. Раз она не могла видеть, значит, не могла читать по губам. И все слова – злые и добрые, правдивые и не очень – не проникали в этот мир, который принадлежал только ей одной.

Саймон опять взял ее за подбородок.

Джессика еще крепче закрыла глаза и отодвинулась в самый угол.

Тогда Саймон взял ее за плечи и слегка встряхнул. Джессика не почувствовала боли, только его раздражение.

Однако она и на этот раз отказалась открывать глаза. Тогда Саймон разжал пальцы, и Джессика откинулась на спинку сиденья. Но потом муж сделал нечто такое, чего она совсем не ожидала. Саймон положил ладонь ей на щеку и провел большим пальцем по нежной коже прямо под нижними ресницами.

Джессика чуть не застонала, но сдержалась и, сбросив его руку, отвернулась в сторону.

Проклятие, она не поддастся его ласкам! Ее глухота теперь была единственным оружием против Саймона.

Больше он не делал попыток заговорить с ней, коснуться ее. Остаток пути Джессика проделала с закрытыми глазами, погруженная в свой темный, беззвучный мир. Ее подташнивало каждый раз, когда карета подпрыгивала на неровной мостовой. Но Джессика лишь крепче вцеплялась в сиденье. Она открыла глаза, только когда экипаж остановился, но старательно избегала смотреть в сторону мужа.

Саймон не должен знать, как сильно ранил ее.

Краем глаза Джессика заметила, что он вышел, чтобы подать ей руку. Она не взяла ее, выпрыгнула из кареты и чуть ли не бегом бросилась к входу в дом. Санджай, должно быть, увидел их из окна. Слуга тут же распахнул дверь и широко улыбнулся. Сияющее лицо индуса резко контрастировало с настроением двух его хозяев.

– Надеюсь, вы хорошо провели время? – спросил Санджай, снимая с ее плеч накидку.

Джессика не выдержала и истерически расхохоталась.

– Прекрасно, – ответила она, выдавливая из себя слова. А потом повернулась и наконец глянула на Саймона. Муж смотрел на нее таким мрачным взглядом, что Джессика едва сдержалась, чтобы не закатить ему сцену прямо на крыльце. – Ведь я права? – спросила она его и, не дождавшись ответа, повернулась к лестнице и заставила себя медленно пойти вверх, хотя на самом деле ей хотелось бежать по ступенькам сломя голову.

Нет, она не расплачется.

Джессика вытерла ладонью слезы с лица.

А если и расплачется, то Саймон этого не увидит.

 

Глава 19

Дверь в их спальню открылась. Джессика глянула в ту сторону и увидела Саймона. Падающий сзади свет четко вырисовывал контуры его плеч, делал затемненную фигуру еще выше и внушительнее. Джессика лежала в постели и ждала его уже несколько часов. Она знала, что Саймон рано или поздно придет к ней. Он был из тех людей, которые не замалчивают конфликты, а бросаются вперед, решая проблему в зародыше.

Джессика тяжело вздохнула. Похоже, разговора ей все-таки не избежать. Что ж, может, оно и к лучшему. Пора уже вытащить из Саймона признание о любовнице, с которой он не может расстаться, и понять, что ждет ее в будущем.

Саймон направился к ней. Он уже снял сюртук, жилетку и белый шейный платок. Его рубашка, тоже ослепительно белого цвета, была расстегнута, обнажая поросшую темными волосами грудь. В его руках Джессика увидела с полдюжины свечей. Одна из них была зажжена. Ее пламя колебалось от шагов Саймона, бросая причудливые тени на его лицо.

– Ты уже перестала дуться? – спросил он, поворачиваясь к ней так, чтобы были видны губы.

Джессика не нашла что ответить. Значит, вот как он смотрел на то, что случилось между ними! У нее просто немного испортилось настроение, и все!

Саймон пожал плечами, как будто ее молчание ничего не значило. Он зажег свечу, которая стояла на столике возле кровати, той, что была у него в руках. Потом, одну за другой, Саймон стал зажигать все свечи, что принес, и еще те, что находились в спальне. Он ставил их в подсвечники вокруг постели, на письменном столе, на прикроватных тумбах и даже на полу – везде, где можно было найти место. Скоро в спальне стало светло как днем. Саймон зажег последнюю свечу и прикрепил ее к сундуку для белья, который стоял в ногах кровати.

– Что ты делаешь? – спросила Джессика и села, опираясь об изголовье.

Саймон перебрался к ней поближе, поправил подушку под ее спиной и набросил покрывало ей на плечи.

– Освещаю ярче комнату, чтобы ты видела каждое движение моих губ. – Он пошел к двери, закрыл ее на ключ и вернулся к Джессике. – Ты их хорошо видишь?

– Да.

– Отлично.

Саймон поднялся. Он заложил руки за спину и слегка расставил ноги, словно готовясь к битве. Судя по выражению ее лица, Саймон знал, что его ждет нечто большее, чем мелкая перебранка.

– Ты хоть немного успокоилась?

От возмущения у нее перехватило дух.

– Ты спрашиваешь, успокоилась ли я? – Джессика нервно засмеялась. – По-моему, это ты сбежал с бала, готовый от злости разорвать любого, кто попадется тебе на пути.

И про себя добавила: а потом не мог дотронуться до жены, вспоминая о встрече с любовницей.

Саймон взялся рукой за резной прикроватный столб. Он медленно поднял голову и окинул ее таким взглядом, что у Джессики мурашки забегали по коже.

– Но я не закрывал глаза, отгораживаясь от близкого человека, – сказал Саймон. – Я не создавал преграду, которую невозможно преодолеть. Не подличал, используя глухоту как оружие, и не сбегал трусливо в свой мир.

Выражение его глаз было черным как ночь, на шее билась жилка. Похоже, Саймон опять начал злиться. Ей оставалось только гадать, каким тоном он произносил эти слова.

А он меж тем говорил, пристально глядя на нее:

– Ты больше никогда не сделаешь так, как поступила со мной сегодня. Тебе понятно? Мы можем как угодно злиться друг на друга, но я больше не позволю тебе закрывать глаза, не давая даже шанса объяснить, что же случилось на самом деле.

Джессика вспыхнула от его упреков. И на этот раз не стала сдерживаться. Откинув покрывало, Джессика вскочила с кровати и встала на расстоянии вытянутой руки от мужа.

– Ты злишься, потому что я закрыла глаза? – Она не могла поверить в это. – Потому что отказалась читать твои лживые оправдания?

– Ты никогда больше не закроешься от меня, Джесс. Я этого не потерплю.

– Не потерпишь? – Джессика раздраженно топнула ногой по полу. – Вот как? Значит, ты можешь не отвечать на мои вопросы, если тебе не хочется, но когда я начинаю игнорировать тебя, чуть не лопаешься от злости! Я этого не потерплю, черт побери!

– Следи за выражениями.

– Я научилась им от тебя, мой дорогой муж. Ты постоянно чертыхаешься себе под нос, и я это вижу.

Эти слова еще больше разозлили Саймона. Он посмотрел на нее мрачным взглядом, который не предвещал ничего хорошего, и так сдвинул брови, что переносицу и лоб изрезали глубокие морщины. Линия подбородка стала еще жестче, на щеках заиграли желваки.

– На кого ты злишься? – спросила его Джессика. – На меня или на свою любовницу?

Саймон явно не ожидал такого вопроса. Он в упор смотрел на нее и молчал, словно не знал, что ответить. Свечи продолжали гореть, но в комнате как будто стало темнее от сдерживаемых эмоций. Однако Джессика не собиралась отступать:

– Я понимаю, почему ты мной недоволен. Я ведь не стала выслушивать, как ты лжешь, пытаясь убедить меня в том, что встретил любовницу на балу совершенно случайно. Ведь это так?

Саймон пробормотал какое-то особо циничное ругательство. Некоторые слова были Джессике незнакомы. Но она не стала спрашивать его, что они означают, и продолжила допрос:

– Или ты все-таки злишься не на меня, а на Розалинд? Она очень смутила тебя, появившись на балу, где ты был с женой, да?

Джессика закусила нижнюю губу, чтобы та не дрожала. Слезы стояли у нее в глазах, но она отчаянно боролась с этим проявлением слабости.

– Как ты посмел столкнуть меня лицом к лицу с этой женщиной? – воскликнула она. – Весь Лондон знает, что если бы у нее было наследство, ты бы женился на ней, а не на мне.

Ее муж опять выругался, и на этот раз Джессика поняла каждое слово.

– Не груби, Саймон, этим ты ничего не добьешься, – сказала она. – Твоя ругань меня нисколько не впечатляет. И не пугает тоже.

– Я и не думал тебя поразить. Что бы я сейчас ни сказал, ты будешь считать меня самим дьяволом.

Джессика несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь справиться с чувствами, от которых у нее щипало в глазах. Ей было больно говорить об этом, но она все же спросила:

– Ты знал, что Розалинд будет на балу? Ты заранее подстроил нашу встречу?

– Боже правый, Джесс, что ты такое говоришь?

– Я говорю только то, что сама видела. И то, что прочитала на губах других людей.

– Ну конечно! И ты поверила каждой их сплетне. Для тебя слово незнакомца важнее моего.

– Пожалуйста, Саймон, хватит ходить вокруг да около! Давай лучше поговорим об этом сейчас – прямо и откровенно – и закроем тему раз и навсегда.

– Хорошо, Джессика. Давай поговорим. – Саймон выдвинул стул и сел, скрестив руки на груди, точно судья. – Кто сказал тебе, что Розалинд – моя любовница?

Джессика тоже опустилась на край кровати, но тут же встала. Эмоции душили ее, и она не могла спокойно сидеть.

– Я прочитала это по губам графа Читвуда. Он сказал, все знают, что ты любишь ее, но женился на мне из-за денег.

– И ты ему поверила?

Джессика потерла руками виски. У нее начала болеть голова.

– Да, – призналась она.

– А я давал тебе повод думать, что у меня есть любовница? На каком моем поступке основываются твои подозрения?

Джессика покачала головой и ответила:

– Граф заявил, что, пока я не рожу наследника, ты будешь скрывать отношения с Розалинд. И видеться с ней как можно реже.

Саймон вскочил и ударил кулаком по спинке стула. Тот упал, но муж не стал поднимать его.

– Боже правый, Джессика! Твое проклятие не в том, что ты не слышишь, а в том, что слышишь слишком много! Люди болтают много того, что тебе не надо знать.

Саймон раздраженно взъерошил руками волосы, потом шагнул к ней и сказал:

– Смотри на меня внимательно и запоминай каждое слово, потому что больше я это повторять не буду. – Он схватил ее за плечи и медленно произнес: – Розалинд мне не любовница.

Джессика отвернула голову в сторону. Она знала, что отчаянный стон, который ей удавалось сдерживать, все-таки сорвался с губ.

– Ох, Саймон, – проговорила она, – не надо…

Но муж прервал ее. Он взял лицо Джессики в руки и повернул к себе. Его ноздри раздувались, глаза угрожающе сверкали.

– Она мне не любовница, – повторил он.

Сердце Джессики сжалось. Как она могла поверить ему?

– Я видела другое. Я видела, как она смотрела на тебя, Саймон.

– Ее ужимки не имеют никакого значения. Я женился на тебе. Ты теперь моя жена. – Саймон еще крепче схватил ее за плечи. – Розалинд осталась в прошлом и больше ничего для меня не значит.

– Как ты можешь такое говорить? Ведь ты лжешь! Вспомни, как она улыбалась тебе, как ты послушно пошел за ней в столовую, только чтобы побыть рядом. Нет, ты любишь ее!

– Неправда!

Саймон сдвинул брови. Его глаза пылали от злости. Но Джессике было все равно. Она могла думать только о красивой женщине в красном платье, которая вела себя так, словно Саймон принадлежал лишь ей одной.

Джессика вырвалась из его рук. Обида и боль душили ее.

– Зря я согласилась поехать на бал, – сказала Джессика, упрямо вздергивая подбородок. – Я знала, что это закончится ужасно. Зря я тебя послушалась!

Она говорила что думала, не осознавая, насколько громко звучал ее голос. Саймон опять схватил ее за плечи и повернул к себе.

– Сегодня был прекрасный вечер, – сказал он сквозь сжатые зубы, пристально глядя ей в глаза. – Тебя прекрасно приняли в обществе – как мою жену и как новую графиню. Все прошло идеально.

– Нет! – в отчаянии простонала Джессика. Она уже не пыталась успокоиться и дрожала в руках Саймона, как пойманная птица. – Розалинд знает, что я глухая. Я не смогла ответить ей, когда она спрятала губы за веером. Розалинд знает, – восклицала Джессика, – и всем расскажет о том, что ты взял в жены инвалида! И в этом виноват ты! Я понимала, что никогда не сойду за нормальную, и пряталась от людей. Ты заставил меня забыть о страхах, и смотри, чем все это закончилось!

Саймон поднял ее подбородок вверх, чтобы Джессика видела его губы.

– Розалинд ничего не расскажет. Она не посмеет.

– Еще как посмеет! – Джессика вспомнила злобный, торжествующий взгляд Розалинд. Он не предвещал ничего хорошего. Джессика знала, что ее ждет катастрофа, и волна ужаса затопила ее сердце. Боже, о чем она только думала?

Джессика уперлась руками в грудь Саймона, пытаясь вырваться из его рук. Ей хотелось сбежать отсюда на край земли. Туда, где ей не будет страшно. Где никто не сможет причинить ей боль.

Она начала извиваться, но руки Саймона держали ее так крепко, будто были сделаны из стали, а не из плоти.

– Отпусти, меня, Саймон, – взмолилась Джессика, отворачивая лицо, чтобы он не увидел слез в ее глазах. – Тебе больше незачем притворяться.

Она изо всех сил толкнула его, но Саймон встряхнул ее, поворачивая так, чтобы были видны его губы.

– Тебе тоже незачем притворяться, что ты не моя жена, – заявил он.

– Но ведь ты обманываешь меня, делая вид, будто я что-то значу для тебя! Как долго это может продолжаться? Ведь на самом деле ты хочешь, чтобы сейчас рядом с тобой была не я, а… – Джессика не могла больше говорить. Слезы душили ее. Она проглотила комок в горле и хриплым голосом договорила: – Как долго мне терпеть эту ложь?

Она дышала коротко, с трудом. Боль в груди становилась все сильнее, сердце бешено колотилось от горячего взгляда Саймона, который, казалось, заглядывал ей прямо в душу. Когда он опять взял в свои большие ладони ее лицо, заставляя посмотреть на себя, у Джессики мурашки забегали по коже.

– Ты моя жена. – Он провел большим пальцем по ее губам. – Я не позволю тебе или себе забыть об этом.

Джессика не успела перевести дыхание, как Саймон накрыл ее рот поцелуем. Он был не нежным и любящим, но властным, даже жестоким. Муж впился в губы, точно погибающий от голода путник, запрещая ей отворачиваться, требуя подчинения. Джессика начала бороться с ним, и тогда Саймон поднял голову и, обжигая ее взглядом, сказал:

– Покорись мне. Покорись хотя бы в этом.

Джессика попыталась вырваться из его рук, но в итоге сдалась. Ведь она хотела быть рядом с ним. Желала хотя бы помечтать о том, что сила этого мужчины принадлежит ей. Что эти мускулистые руки всегда защитят ее и никогда не выпустят, чтобы обнять другую женщину.

Джессика обняла Саймона за шею и прижалась к нему. Когда муж опять начал целовать ее, боль в сердце постепенно ушла, уступая место желанию. Оно становилось все сильнее с каждым страстным движением его губ. Скоро молодая графиня пылала, желая самых откровенных ласк и поцелуев.

Джессика запустила пальцы в густые волосы Саймона, не давая ему уйти. Боже, как сильно она хотела его! Ее сердце таяло от страсти, словно снег под лучами апрельского солнца. Ей хотелось утонуть в этом чувстве, забыть о Розалинд, о том, как та хищно улыбалась Саймону, глядя на него поверх веера. Ей хотелось верить, что муж не позволял себе любить жену, потому что боялся этого чувства.

А не потому, что уже отдал сердце Розалинд.

Руки Саймона опустились и начали ласкать ее тело. Каждое его прикосновение заставляло кожу пылать. Джессика знала, что Саймон хотел ее так же сильно, как и она его. Это чувствовалось в его поцелуях, в страстных движениях рук, в том, как напрягались его мышцы под пальцами Джессики.

А желание становилось все сильнее. Она положила ладони ему на грудь, наслаждаясь ощущением твердых мускулов, потом подняла их, очерчивая контуры рельефных мышц плеч. Саймон оторвался от ее губ и провел языком влажную дорожку по чувствительной коже шеи. Он остановился у ямочки у основания шеи, и Джессика сладко застонала.

Одним опытным движением руки Саймон сбросил с нее тонкий муслиновый пеньюар, взял на руки и положил на кровать.

Джессика хотела думать только о нем, чувствовать только наслаждение, которое дарил ей муж. Но перед глазами опять появилась женщина в красном платье с блестящими черными волосами, которая маняще улыбалась Саймону. Джессика попыталась прогнать этот образ, но у нее ничего не вышло.

– Она хочет забрать тебя, – выдохнула Джессика, не понимая, что произнесла эти слова вслух.

Саймон тут же остановился. Он поднял голову, и Джессика увидела, как сквозь туман страсти в его взгляде пробивается знакомая ей злость.

– Не говори о ней, Джесс, – потребовал он. – Ей нет места между мной и тобой.

Джессика хотела объяснить Саймону, чего боялась. Хотела рассказать, что прочитала во взгляде Розалинд. Эта женщина хотела отнять его у нее. И она не успокоится, пока не достигнет цели.

– Люби меня, Саймон, – сказала ему Джессика.

Она не хотела нежности или сочувствия. Их соитие было похоже на битву за власть. Саймон глубоко входил в нее, и Джессика встречала его, двигаясь в такт с мужем, не выпуская его из своих объятий.

Они летели все выше, пока Джессика не сорвалась с самого высокого пика и не упала в пучину самого сладкого наслаждения, не чувствуя собственного тела. Саймон содрогнулся, выгнул спину и последовал за ней в океан блаженства.

Он упал на нее и несколько секунд лежал без движения, тяжело дыша, а когда попытался отодвинуться, Джессика не пустила его. Ей нравилось ощущать тяжелое тело мужа сверху. Это давало ей чувство полной безопасности и спокойствия. Тогда Саймон одной рукой взял ее за плечи, а другой – за талию и перекатился на спину, не выпуская Джессику из объятий.

Она положила ладонь ему на грудь и уткнулась лицом в изгиб шеи, чувствуя, как дышит муж, вдыхая вместе с ним в унисон. Скоро ей стало ясно, что Саймон заснул.

– Я просто так не отдам тебя, – прошептала она.

Ее сердце предательски сжалось, и Джессика заморгала, отгоняя непрошеные слезы.

– Пожалуйста, и ты не отдавай меня, – добавила она.

Розалинд поднялась по лестнице и открыла дверь в будуар, за которым находилась ее спальня. Заспанная служанка испуганно вскочила с кресла, но все равно не успела поймать накидку, которую хозяйка небрежным жестом сбросила с плеч.

Розалинд не стала дожидаться, когда девушка подберет ее с пола. Капризная красавица подняла массу густых черных волос вверх и с нетерпеливым видом стала ждать, пока глупая девчонка закончит расстегивать крошечные пуговицы на платье. Когда она разделалась с последней и расшнуровала ленты корсета, Розалинд отпустила ее взмахом руки и направилась в спальню.

Рядом с кроватью горела свеча, и покрывало было откинуто так, как она того требовала. Хотя в комнате было тепло, в камине пылал огонь. Розалинд не желала терпеть ни малейшего намека на то, что ей может быть холодно.

Она подошла к туалетному столику и с небрежной грацией стала снимать украшения и класть их на фарфоровый поднос. Потом Розалинд спустила с плеч красный атлас платья. Материя облаком упала к ее ногам. Туда же, один за другим, последовали очень соблазнительные предметы нижнего белья из черного и красного кружева.

Когда Розалинд оказалась восхитительно обнаженной, она подняла длинную ногу и переступила через атлас и кружево. А потом подняла вверх руки и потянулась всем телом, как сытая кошка. Медленно опустив их, Розалинд глянула на свое отражение в зеркале.

Она улыбнулась. Нигде ни одной лишней складочки, ни одного острого угла. Розалинд провела руками по округлым холмам груди, опустилась вниз, к упругому животу с маленьким пупком и очертила ладонями изящный изгиб талии и бедер. Ее тело было таким же юным, как раньше. И таким же желанным.

Удовлетворенно вздохнув, Розалинд сняла с кресла приготовленный для нее пеньюар из самого прозрачного шифона цвета фуксии. Красавица повязала на талии атласный пояс и еще раз глянула в зеркало. То, что она там увидела, ей очень понравилось. Этот наряд совершенно не скрывал самые соблазнительные местечки ее тела.

– Ты видела ее?

Розалинд медленно повернула голову и глянула через плечо на белокурого Аполлона, сидевшего в мягком кресле недалеко от кровати.

– Как прошел твой вечер? – спросила она, соблазнительно улыбаясь.

– Неплохо. А ты совсем не торопилась домой. Я уже подумал, что увижу тебя только под утро. – Мужчина в кресле переменил позу и повторил: – Так ты видела ее?

– Да.

– И?

Розалинд подошла ближе, глядя на длинные мускулистые ноги любовника. Он вытянул их вперед и непринужденно скрестил лодыжки. В его руках был наполовину полный бокал с бренди.

Розалинд забрала его и ответила, поднося бокал к губам:

– Она не такая, как ты ее описывал. Не страшненькая тихая дурочка, какой ты ее помнил до отъезда.

Розалинд сделала глоток и вернула бокал любовнику.

– Значит, Норткот вывозит ее в свет? – спросил тот.

Розалинд вспомнила юную девушку, державшую Саймона под руку, и волна ревности захлестнула ее с головой. Она думала, что жена графа будет похожа на дикую зверушку, как о ней отзывался Танхилл. Но ничего подобного не случилось. Новая леди Норткот выглядела идеально. В свете нечасто встречается такое сочетание ума, вкуса и невинности.

– Она что-то говорила?

– Нет. Но меня она точно не слышала. Просто стояла рядом с Саймоном и ушла вместе с ним почти сразу, как я появилась на балу.

Он осушил бокал, протянул руку к хрустальному графину и опять наполнил его.

– Все ясно. Значит, Норткот просто выдрессировал ее. Любое животное можно научить этому – ходить на поводке рядом со своим хозяином.

Розалинд встала вплотную к нему, подняла ногу и оседлала колени Танхилла, чувствуя идущее от них тепло. Она опять забрала у него бокал и сделала пару глотков, пока любовник пристально смотрел на ее грудь. Когда его взгляд опустился ниже, Розалинд улыбнулась.

Она почувствовала телом, что ее любовник тут же возбудился. Ей очень нравилось то, как мужчины реагировали на нее. Их дыхание становилось тяжелым от похоти, глаза темнели от страсти. В такую минуту Розалинд чувствовала свою власть над ними, и это чувство пьянило ее сильнее любого бренди. Слишком мало женщин осознавало, что они обладают этой силой, и немногие знали, как ее использовать.

– А что насчет Норткота? – Голос Танхилла вернул Розалинд в реальность. – Ты, наверное, вся задрожала, когда его увидела?

Она медленно улыбнулась. Ему незачем знать, как сильно ее распалила встреча с бывшим женихом. Но пусть Танхилл не думает, что ее сердце принадлежит только ему. Пусть немного поревнует, это пойдет их отношениям на пользу.

– Граф по-прежнему красив, – ответила она и провела языком по бокалу, слизывая каплю бренди. – Но в Лондоне полно красивых мужчин, ты же знаешь.

Танхилл откинул голову и рассмеялся. Сегодня он был в хорошем настроении, что в последнее время случалось редко. Наверное, на него повлиял алкоголь, а еще то, что он был как никогда близок к заветной цели.

Розалинд решила воспользоваться этим и спросила:

– Когда мы получим деньги?

– Какая же ты жадная, – с усмешкой сказал Танхилл. – Не волнуйся, скоро мы станем богачами. Я знаю, ты обожаешь тратить деньги направо и налево, но даже тебе не спустить такую сумму и за две жизни. – Он глотнул бренди и уставился в одну точку, погруженный в свои мысли. – Ждать осталось недолго, – задумчиво проговорил Танхилл. – Надо постараться, чтобы все прошло идеально. Я хочу насладиться каждой секундой мести.

Розалинд распахнула белую рубашку Танхилла и провела длинным ногтем по его груди.

– Дело не только в деньгах, – сказала она, надув губки.

Танхилл схватил ее за запястья и произнес:

– Наберись терпения. Все должно быть готово к тому моменту, когда Норткот поймет, что я сделал. Вот тогда начнутся его настоящие страдания.

– Зачем ему страдать? Он же ничего не сделал.

– Ты просто не знаешь.

Розалинд посмотрела ему в глаза. В них светилась такая злость, что ей стало не по себе.

– Норткот только женился на твоей сводной сестре ради денег, вот и все. Такое часто бывает. Многие мужчины вступают в брак ради приданого.

Танхилл опять рассмеялся. В этом смехе не было веселья – только ненависть.

– Какая же ты глупая! Норткот женился на Джессике не ради денег, а ради мести.

Розалинд отодвинулась от него.

– Я не верю, – недовольно произнесла она.

– Ты думаешь, во всем Лондоне только у Джессики есть хорошее приданое? И что граф Норткот не смог найти кого-то получше глухой дурочки, чтобы спасти свой ненаглядный Рейвнскрофт? Тогда ты еще тупее, чем я думал.

Танхилл провел ладонью вверх по телу Розалинд и сжал ее грудь. Она поморщилась от боли. Черт побери, неужели завтра опять появятся синяки?

– Я превращу его жизнь в ад. Пусть мучается, зная, что никогда не получит назад пущенное по ветру его отцом состояние. Пусть бесится, видя, как все его имущество постепенно переходит ко мне. Ведь он забрал то, что должно было стать моим! Так что пусть ненависть съедает его изнутри, мешает ему есть и спать. Ведь все деньги мира не помогут ему вернуть самое дорогое. Теперь хозяином Рейвнскрофта буду я!

Танхилл до боли сжал вторую грудь Розалинд. Она задержала дыхание, стараясь не стонать, и попробовала отнять его пальцы. Тогда Танхилл наклонился и укусил ее. Розалинд ничего не оставалось, как терпеливо ждать. Он делал кое-что и пострашнее.

– Когда Норткот поймет, что надежды нет, когда осознает, что все потерял, тогда я приду к нему. И убью его, пустив пулю между лопаток. А потом отправлю свою сестру-инвалидку в сумасшедший дом.

Он плотоядно улыбнулся и отпустил грудь Розалинд.

– И вот тогда я порадуюсь, – закончил Танхилл свою страшную речь.

Холодные мурашки побежали у Розалинд по спине. Боже правый, значит, он хочет убить Саймона!

– А тебе не кажется, что ты совершаешь ошибку? – спросила она его. – Ведь Норткот все-таки граф. Его смерть будут расследовать.

– Я совершил ошибку, когда не добил его в прошлый раз.

Розалинд вздрогнула.

– Ты уже пытался убить Саймона? – изумленно переспросила она.

– Да, – мрачно ухмыльнувшись, сказал Танхилл, – в Индии. Твой благородный граф обиделся на меня за то, что я изнасиловал одну местную девчонку. Я не знал, что она принадлежала его дому, была самой младшей в семье, которая ему служила. Хорошая была штучка, лет четырнадцати или около того, да еще и девственница. Понятно, я не смог устоять.

– Что же случилось?

– Девчонка так кричала, что прибежал Норткот. Он бы убил меня, но у меня с собой оказалась офицерская шпага. В тот момент, когда твой граф уже собрался напасть, я вытащил ее из-за спины и разрезал его от плеча до живота. Непонятно, как он выжил после такого.

Танхилл закрыл глаза и положил голову на высокую спинку кресла.

– Как я жалею, что тогда не убедился в его смерти! Сейчас деньги Джессики уже были бы моими.

От ужаса у Розалинд зашевелились волосы на затылке. Только сейчас ей стало понятно, какую рискованную игру она затеяла. Значит, нужно быть вдвое осторожнее и всегда идти на несколько шагов впереди Танхилла. Если она сделает все как нужно, то в итоге получит и Саймона, и целую кучу денег.

Розалинд подумала, что тоже совершила ошибку в прошлом. Она вышла замуж за отца Саймона, а нужно было ставить на сына. Теперь пришла пора все исправить.

– Какой наш следующий ход? – спросила Розалинд, стараясь не обращать внимания на руки Танхилла, которые щипали и до боли сжимали ее тело.

– Ты должна появляться на всех балах, куда приглашены Норткот с женой. Без сомнения, мне не дадут так просто упрятать ее в лечебницу, а ты будешь свидетельницей, что она больна.

– На балу Джессика вела себя как нормальный человек.

– Значит, надо поставить ее в такую ситуацию, чтобы она выдала себя. Но пока мы можем не спешить с этим.

– Мне кажется, нам надо пока оставить Саймона в покое, – сказала Розалинд, вспомнив, как злобно граф смотрел на нее на балу. – Он еще не оставил свои глупые подозрения насчет смерти отца.

Танхилл крепко взял ее за подбородок двумя пальцами и заявил:

– Мы с этим справимся. Теперь ничто не может нас остановить. Я не успокоюсь, пока не отправлю Норткота на тот свет, а дорогую сестру – в сумасшедший дом.

Розалинд представила, как молодую красивую девушку запирают навсегда в лечебнице, и содрогнулась. Но у нее не было иного выхода. Она хотела забрать себе Саймона, а значит, следовало избавиться от его жены. Любым способом.

– Если мне придется разъезжать по балам, то нужно будет обновить мой гардероб, – сказала Розалинд, стараясь не морщиться от грубых прикосновений Саймона. – Мне почти нечего носить.

– Конечно. – Танхилл взялся за края шифонового пеньюара и стянул его с плеч Розалинд. – Ты слишком много говоришь, – сказал он, спуская бриджи. – Чтобы получить новые наряды, тебе нужно немного потрудиться.

Его руки схватили ее за талию, подняли вверх и резко опустили вниз.

Розалинд шумно вдохнула, стараясь не стонать. А потом закрыла глаза и представила перед собой лицо Саймона.

 

Глава 20

Саймон вскочил в карету с золотой буквой «К» на двери и сел на кожаное сиденье напротив герцога Холлингсворта. Он тяжело вздохнул и на мгновение закрыл глаза, позволяя усталости, которая копилась в нем все эти два месяца, накрыть его волной, проникнуть в каждую клеточку тела.

– Спасибо тебе за помощь, – сказал Саймон другу, взглянув на него.

Они целый день разбирались в бумагах, которые принес с собой Айра Кемпден. И пришли к очень пугающим выводам.

Саймон потер виски и опять вздохнул. Голова раскалывалась от боли.

– Будь он проклят! – выругался он. – Как ему это удалось? Как Танхилл выкупил столько векселей отца и при этом нигде не оставил и следа? Деньги Джессики сделали меня богачом, но мне удалось вернуть только дом в Лондоне и «Норткот шиппинг». И я чувствую, что это еще не конец!

Саймон откинул голову на мягкое сиденье и попытался обуздать гнев. Но это было сложно сделать. Мысль, что скоро он может потерять все, не давала ему покоя. Уже несколько недель Саймон сражался за «Норткот шиппинг». Он работал не покладая рук, чтобы корабли с грузом вовремя и в полном порядке выходили из порта, но его преследовала одна неудача за другой. Сначала одно из его судов сгорело, потом в грузе муки на другом судне нашли жучков, на третьем – оказались повреждены паруса. Вчера ему пришлось самому подавлять мятеж на корабле: откуда-то взялся слух, что команде ничего не заплатят, и люди взбунтовались.

Грозовые тучи все собирались, и Саймон знал, что рано или поздно над его головой разразится настоящая буря.

У него уходила куча времени на то, чтобы следить за починкой кораблей, искать честных управляющих и грамотных работников, проверять груз и документы на него. И плюс к этому он должен был постоянно думать о том, как вырвать векселя из рук Танхилла и выкупить все, что когда-то принадлежало ему.

– У меня нет доказательств, – сказал вслух Саймон, – но я знаю, что за всем этим стоит сводный брат Джессики.

Джеймс тоже откинулся на спинку сиденья и, скрестив ноги, ответил:

– Не понимаю, как ему удалось так быстро выкупить векселя. Ты женился на Джессике два месяца назад. Просто не верится, что он провернул такое сложное дело за столь короткое время.

Саймон ответил не сразу. Он думал, стоит ли посвящать друга в тайну его отношений с Танхиллом. И в итоге решил признаться:

– Танхилл решил уничтожить меня задолго до того, как я познакомился с Джессикой.

Холлингсворт тут же выпрямился.

– Об этом я не знал. Может, объяснишь подробнее? – спросил друг.

Саймон глянул в окно на проплывающие мимо дома. Так ему было легче говорить.

– Это длинная история, и началась она в Индии.

– Ты познакомился с Танхиллом там?

– Да, – кивнул Саймон. – Но мы мало общались. Он вращался в такой компании, с которой я не хотел иметь ничего общего. Однажды меня вызвал старший офицер и показал список имен. Это были военные, которые предположительно занимались разными незаконными делами. Танхилл там тоже был.

Саймон тяжело перевел дух и закончил:

– Мне приказали добыть информацию по каждому из них.

– И что же ты узнал?

– Офицеры из списка возили контрабандой опиум в Англию и Китай. А Танхилл был среди них главным.

– Ты сообщил об этом командованию?

– Я хотел, но в тот момент мой командир находился в дозоре. Мы тогда стояли в Канпуре, и обстановка в городе была очень напряженная, со дня на день ждали восстания местных, и патрули выходили каждый день. Я думаю, Танхилл догадывался о моих намерениях, но доказательств у него не было. А потом случился этот страшный мятеж, город осадили. Танхилл воспользовался хаосом, чтобы заставить меня навсегда замолчать.

Саймон перевел взгляд с окна на Джеймса. Он выпрямился и продолжил рассказ:

– Танхилл и несколько человек из его компании ворвались в мой дом. Меня в тот момент там не было, но когда я вернулся, то увидел, как Санджай сражается с этими негодяями, пытаясь их остановить. Они хотели изнасиловать мать Санджая и его сестер. Он спас их всех, кроме одной. Танхилл изнасиловал ее, а потом убил.

Саймон тяжело сглотнул. Он все еще слышал крики Джаи.

– Ей было всего четырнадцать, – продолжил Саймон. – Я пытался остановить Танхилла, но у него оказалась шпага. Я заметил ее слишком поздно.

– Черт, Саймон, это ужасно, – выдохнул Джеймс. У него был совершенно ошарашенный вид.

– К тому времени как я пришел в себя и смог рассказать о преступлениях Танхилла, мне сообщили, что это уже не важно. Его считали погибшим.

– Как это?

– Он подстроил собственную смерть. После резни в городе нашли тело военного с его документами. Труп был сильно изувечен, но по бумагам его признали капитаном Танхиллом.

– Как ты думаешь, он и сейчас занимается торговлей опиумом?

– Готов поставить на это последний фунт. – Саймон серьезно глянул на друга. – Тут не может быть никаких компромиссов, Джеймс. Танхилл не успокоится, пока не отнимет у меня все, включая жизнь. А если это случится, то он тут же упрячет Джессику в сумасшедший дом. Отказываться от ее денег Танхилл не собирается.

Саймон замолчал. Страх, что его враг доберется до нее, не давал ему спать. Картина окровавленного, безжизненного тела Джаи промелькнула перед глазами. А потом он увидел счастливое лицо Джессики с улыбкой на губах. Контраст был ошеломительным. Но Саймон знал, как легко можно погасить улыбку, лишить человека не только радости, но и жизни. И он был готов на что угодно, лишь бы с Джессикой все было хорошо.

Саймон не знал, как и когда это случилось, но Джессика стала для него родным и близким человеком. Ему было приятно находиться рядом с ней, а когда он не видел жену целый день, то жизнь становилась пустой, серой.

Он скучал по ее легкому смеху, по тому спокойствию и теплу, которые излучала Джессика. Сидя в офисе «Норткот шиппинг», Саймон вспоминал ее нежные прикосновения и внимательный взгляд больших глаз, от которых не мог оторваться.

Ему все чаще хотелось полностью довериться Джессике, рассказать ей правду о причинах, которые заставили его жениться на ней. Это был опасный секрет, но Саймон чувствовал, что готов впустить Джессику в свое сердце.

Экипаж завернул за угол, и Саймон выпрямился.

– Еще раз огромное тебе спасибо, – сказал он Джеймсу, когда карета остановилась перед домом. – Хорошенько отдохни. Ты это заслужил.

– И ты тоже, дружище.

Саймон повернулся, чтобы сойти вниз, но Джеймс остановил его, взяв за руку.

– Мы победим его, Саймон, – сказал он. – Я знаю, ты очень волнуешься за Джессику, но мы ее защитим. С ней все будет в порядке.

Саймон кивнул, спрыгнул на мостовую и быстро пошел к крыльцу, а экипаж тронулся вперед. Он уже представлял, как Джессика ждет его в кабинете, свернувшись калачиком в большом кресле. Его жена всегда так делала, и это уже стало привычкой в их маленькой семье. Саймон хотел поскорее обнять ее и оградить от всего зла мира.

Он ускорил шаг. Джессика, наверное, задремала, но ему нужно лишь поцеловать ее в щеку, чтобы жена тихо застонала и открылась ему навстречу. Даже не до конца проснувшись, она протянет руки и…

Вдруг Саймон заметил какое-то движение в кустах слева от дома. Он повернулся туда и увидел чью-то руку, а потом услышал приглушенный звук выстрела.

Саймон отпрянул недостаточно быстро. Резкая боль пронзила его плечо. Инстинкт и годы тренировки в Индии заставили его броситься на землю. Он перекатился в сторону, под большой дуб, растущий недалеко от крыльца.

Саймон осторожно глянул в ту сторону, откуда прилетела пуля, и увидел, как нападавший перебежал в другое место, чтобы быть ближе к нему. Тогда он спрятался за дерево. Но было ясно, что долго ему не продержаться. Человек с пистолетом всегда имел преимущество над безоружным.

Нападавший опять поменял место, подбираясь к Саймону. Светила луна, и, выглянув из-за ствола дуба, Саймон хорошо рассмотрел его высокую широкоплечую фигуру и светлые волосы. Ярость вскипела в нем, заставляя забыть о боли в плече. Любой на его месте догадался бы, что человек с пистолетом – это Танхилл.

Саймон прижался к земле и переполз в кусты азалий. Он только успел спрятаться за ветками, как зазвенел еще один выстрел. Пуля пролетела у него над головой. Плечо горело огнем, но Саймон едва обращал на это внимание.

Танхилл вышел из укрытия и побежал к нему, но резко остановился на полпути. Дверь дома открылась, и на крыльцо выбежали Санджай с Ходжкиссом, держа высоко над головой фонари.

– Мы вам поможем, хозяин! – закричал Санджай. – Не двигайтесь.

Саймон спрятался в зарослях. Он слышал, как его враг побежал прочь через лужайку к улице. Когда стук сапогов по мостовой стих, Саймон поднялся и вытер пот с лица.

– С вами все в порядке? – спросил Санджай, подбегая к нему.

Слуга попробовал взять его за плечи, чтобы помочь дойти до дома, но Саймон отказался от помощи. Он сам пошел вверх по ступеням, проклиная себя за беспечность. Надо было давно догадаться, что рано или поздно Танхилл выстрелит в него из-за угла, и подготовиться к этому.

Ходжкисс открыл ему дверь, и Саймон вошел внутрь, пылая от злости. Его плечо болело, он устал, как черт, и ругал себя последними словами за то, что Танхилл обхитрил его и чуть не отправил на тот свет.

Если бы ему это удалось, то кто бы тогда защитил от него Джессику?

Саймон вошел в кабинет, краем глаза замечая удивленное выражение лица жены.

Ярость душила Саймона. Он обещал защищать Джессику любой ценой, а в итоге допустил ошибку, из-за которой чуть не лишился жизни, а его жена – свободы. Никогда раньше Саймон так не злился на себя, как сейчас.

Он прошел через комнату к графину с бренди. Но не стал наливать его в бокал, а сделал хороший глоток прямо из горлышка. Алкоголь приятно обжег горло, и Саймон сразу почувствовал, что его немного отпустило. Он знал, что Джессика сейчас стоит сзади него и ждет объяснений. Но Саймон не мог сказать ей правду. И не мог попросить ее уйти, не поворачиваясь к ней. Потому он еще раз глотнул бренди и повернулся к жене.

– Иди в спальню. Уже очень поздно.

Джессика глянула на пятно крови на его сюртуке.

– Ты ранен, – сказала она.

– Это просто царапина. Прости, Джесс, я хочу побыть один.

Саймон присел на край стола. Правда, рана была неглубокой. Плечо болело, но не сильно – как раз так, чтобы он не забывал, что могло бы случиться, если бы ему не повезло.

– Но ты…

– Иди спать, Джесс. Санджай обо всем позаботится.

Она упрямо покачала головой, продолжая изумленно смотреть на него.

– Но почему? С чего Колин решил убить тебя?

Ее вопрос застал Саймона врасплох.

– Откуда ты знаешь, что это был он?

– Я видела его из окна.

– Черт! – выругался Саймон. Похоже, разговора не избежать.

– Я не понимаю. Зачем ты ему понадобился?

– А ты как думаешь? Конечно, из-за твоих денег.

– Но у меня их больше нет. Он никак не может их получить.

– Может. Деньги принадлежат мне, но если меня не будет…

Саймон остановился и выразительно глянул на Джессику. Он знал, что его жена быстро обо всем догадается.

Так и случилось. Джессика в ужасе распахнула глаза и застонала, прикрывая рот ладонью.

– О боже правый. Саймон, отдай ему эти деньги.

– Нет.

– Зачем они нам, если из-за них тебя хотят убить?

Саймон взял ее за плечо и попытался объяснить, но Джессика вырвалась и воскликнула:

– Ведь ты знал заранее, что так выйдет, да? – Ее голос дрожал, лицо побледнело, в глазах светилось отчаяние. – Я права?

– Да.

– Тогда почему ты женился на мне? Если ты знал, то зачем…

– Ты знаешь зачем. Я пошел на такой риск ради денег.

Саймон пожалел, что сказал это, но вернуть слова было нельзя. Ему было тяжело смотреть на побледневшее лицо Джессики. Теперь она будет винить себя за то, что с ним сегодня случилось. Его сердце сжалось.

– Иди спать. Завтра мы откажемся от всех визитов, которые запланированы на эту неделю. И ты не будешь выходить из дома до тех пор, пока я все не улажу.

– И когда же это случится, скажи на милость? Когда Танхилл убьет тебя, а меня упрячет в лечебницу?

Саймон хотел успокоить ее, сказать, что защитит ее от сводного брата. Но Джессика повернулась и вышла из кабинета. Она держала спину прямо, а голову – высоко поднятой, как в ту ночь, когда впервые пришла к нему сюда и предложила себя в жены. Только сейчас на ней не было страшного поношенного платья, и волосы Джессика больше не собирала в пучок на затылке. И она больше не была для него незнакомым человеком. Теперь если с ней что-то случится, он не перенесет этого.

 

Глава 21

Розалинд пронеслась мимо испуганного дворецкого, который стоял на пороге ее лондонского дома, и скинула плащ с перчатками прямо на пол. Она вбежала в гостиную, развернулась и глянула на Колина, который закрыл за ней дверь. Боже, как она ненавидела его в эту минуту!

– Негодяй, подлец! Ты же мог убить его!

Танхилл высокомерно пожал плечами и скрестил руки на груди.

– Ну и что? Я ведь отправился к нему не с дружеским визитом.

– Ты сказал, что хотел лишь напугать его.

– Да, – с иронической улыбкой согласился Танхилл. – К несчастью, он выжил.

– Мы об этом не договаривались.

– Мне наплевать на все наши договоры. Я хочу, чтобы Норткот умер, и не остановлюсь до тех пор, пока между мной и им не окажется шесть футов земли.

– Нет!

Розалинд не успела увернуться, и Танхилл схватил ее руками, словно клещами. От боли она вскрикнула.

– Не смей указывать, что мне делать, стерва! Решения принимаю я, а не ты.

Розалинд собралась с силами и вырвалась из его рук, храбро глядя Танхиллу в глаза. Она не собиралась пасовать перед этим маньяком. Лучше умереть, чем проявить трусость в такой момент.

– Ты пока ничего не добился. Хватит уже тешить себя иллюзиями – без меня тебе не победить Норткота. Люди Саймона следят за каждым твоим шагом. Стоит тебе посетить ту грязную шлюшку в трактире, и Саймон тут же в курсе, сколько раз за ночь ты ее поимел.

– Заткнись! – Он поднял руку, чтобы ударить ее.

Но Розалинд вздернула подбородок и рассмеялась ему в лицо. Рука Танхилла повисла в воздухе.

– Что случилось, дорогой Колин? Тебе самому надоело, что Саймон все время обыгрывает тебя?

– Да замолчи ты наконец!

– Ты теперь не можешь сделать ни одного шага, чтобы об этом не узнал твой враг. И ты так спешишь поскорее забрать наследство Джессики, что начал допускать ошибки.

Танхилл все-таки ударил ее по лицу. А потом схватил и прижал к себе.

– Эти деньги должны были достаться мне, – задыхаясь от злости, проговорил он. – Старик ошибся, завещав их этой дурочке.

Колин оттолкнул от себя Розалинд, и она ударилась об угол стола.

А Танхилл начал раздраженно метаться по комнате.

– Я больше не могу ждать! – воскликнул он. – Мне нужны деньги прямо сейчас!

Он остановился, наполнил бокал бренди и опрокинул его себе в рот.

– Мой кредитор требует, чтобы я немедленно заплатил за векселя, которые он для меня выкупил. Грозится, что иначе продаст их тому слизняку – адвокату Норткота.

Танхилл опять плеснул бренди в бокал. Розалинд расправила рукава платья и сказала ему:

– Вот почему тебе без меня не обойтись.

К сожалению, Колина нельзя было назвать терпеливым. Его борьба с Саймоном длилась слишком долго. Танхилл становился все злее и безрассуднее, и Розалинд боялась, что рано или поздно он перестанет сдерживаться. Сегодня ее любовник зашел слишком далеко.

– Завтра я решу проблему с векселями, как всегда делала это раньше. – Она забрала у него бокал и допила бренди до дна. – Твой кредитор согласится придержать векселя, Колин, но за определенные услуги с моей стороны. Я об этом позабочусь.

Танхилл откинул голову и рассмеялся.

– Ты шлюха, Розалинд, только с титулом.

Она отвесила ему пощечину. Танхилл глянул на нее с таким удивлением, что Розалинд поняла – она не зря рисковала.

Колин ошибался. Она была не шлюхой, а женщиной, которая никогда не отступает. Ради достижения своих целей Розалинд была готова на многое. И всегда побеждала.

– Один ты не справишься, – заявила красавица. – Не забывай об этом. Без меня ты потеряешь все векселя. Только я могу спасти тебя.

Розалинд удовлетворенно улыбнулась. У Танхилла не было иного выхода, кроме как подчиниться ей, и она это знала.

– Не забывай, деньги принадлежат мне, – напомнил ей он.

– У тебя пока нет никаких денег, только долги.

– Скоро это изменится, – фыркнул Колин. – Со дня на день должен прийти корабль с опиумом, и я получу за него солидную сумму, которая поможет мне добиться цели – потопить Норткота и упечь в лечебницу сводную сестру.

Танхилл шагнул к Розалинд и схватил ее двумя пальцами за подбородок.

– Так что будь осторожна, – сказал он. – Скоро ты потеряешь для меня всякую ценность.

Танхилл опустил руку и взял ее за шею. Розалинд попыталась оторвать его пальцы, но Танхилл только зловеще улыбался.

– Норткот отправится на тот свет, а моя дорогая сестричка будет гнить в сумасшедшем доме. Я получу ее наследство – все до последнего фунта – и заживу наконец так, как хочу.

Руки Танхилла водили вверх-вниз по тонкой шее Розалинд. И вдруг с неожиданной злобой одержимого человека он схватил воротник ее платья и разорвал лиф, обнажая грудь.

Розалинд попыталась прикрыться, но у нее не хватило сил. Танхилл прижал ее к столу, схватил оба запястья и скрутил ей руки за спину. Его глаза налились кровью, как у безумца. Человека в таком состоянии следовало бояться.

– Норткот уже мертвец, – прошипел Танхилл. – Если ты вздумаешь перейти на его сторону, то тебе тоже не жить. Лучше подумай, сколько платьев и бриллиантов ты купишь на деньги моей дорогой сводной сестры. Может, тогда поймешь, кому тебе выгоднее помогать.

Розалинд уперлась ему в грудь, пытаясь освободиться. С каждым днем Танхилл пугал ее все сильнее. Нет, пока что он не убьет ее. Но когда она перестанет приносить ему пользу…

Никогда раньше Розалинд так не боялась за свою жизнь.

 

Глава 22

Саймон стоял в саду и вспоминал вчерашнюю ночь, когда Танхилл чуть не отправил его на тот свет. Он потер раненое плечо. Боль не давала ему забыть о подлости врага, устроившего засаду ночью на пороге его дома.

Этот негодяй должен умереть.

Саймон вспомнил бледное лицо Джессики и то, как она изумленно смотрела на него, не веря, что отныне им обоим угрожает опасность. До того момента его жена искренне считала, что Танхилл оставил их в покое.

Теперь она поняла, что ошибалась.

Саймон вспомнил, какой измученной она выглядела сегодня утром. Румянец исчез с ее лица, зато появились темные круги под глазами, показывая, что Джессика плохо спала ночью. Она сторонилась его, поскольку винила себя за то, что случилось с ним. Как будто это Джессика нажимала на курок, а не ее сводный брат!

Саймон весь день ловил на себе взгляд Джессики, полный отчаяния и вины. Она явно не ожидала, что Танхилл будет преследовать его, и потому мучилась угрызениями совести.

Саймон пытался сгладить вчерашнюю вспышку гнева – то, как он практически выгнал ее из кабинета и в запале кинул несколько обидных фраз. После того как Санджай перевязал рану, Саймон пошел в спальню, лег рядом с женой и обнял ее. Ему нужно было ощущать ее близость, держать в своих руках и знать, что она тоже в нем нуждается.

Реакция Джессики удивила его.

Она сама открылась навстречу ему, но ее тело словно окаменело. Саймон чувствовал, как от нее буквально веяло холодом. Как будто Джессика воздвигла стену, отделявшую ее от мужа.

Будь проклят Танхилл! Он не успокоится, пока не отомстит ему за все – и за Джаю, и за Джессику.

Саймон услышал звуки шагов и обернулся. К нему шел Джеймс, а следом за ним – Айра.

Оказавшись рядом с каменной скамьей, на которой сидел Саймон, друг спросил:

– С тобой все в порядке? Айра узнал, что в тебя стреляли.

– Рана пустяковая.

Воцарилось молчание. Джентльмены тревожно смотрели на него.

– Похоже, Танхилл решил поставить точку в нашей игре, – наконец устало проговорил Саймон.

– В какой игре? – спросил Джеймс, садясь на скамью напротив него. – Что ты придумал?

– Я нанял людей, которые следят за каждым его шагом. Оказывается, Танхилл из кожи вон лезет, чтобы найти деньги на векселя. Однако ему все сложнее находить людей, которые готовы одолжить ему нужную сумму. К месту сказанное слово в нужных кругах может осадить даже самого безрассудного кредитора. – Саймон перевел дух и добавил: – А еще я создал липовую компанию и пустил слух среди приятелей Танхилла, что дело очень прибыльное и каждый, вложив в него деньги, скоро получит вдвое больше. Колин отнес туда почти все, что у него было. Когда я закрою компанию, он обанкротится.

– Почему же ты нам ничего не рассказал? – спросил Холлингсворт. – Я бы мог помочь тебе. И Айра тоже, – добавил он, глянув на адвоката.

– Это очень опасно, – ответил Саймон.

– Мне на это наплевать. Одному тебе не справиться.

Саймон ничего на это не ответил. Он помолчал, а потом стукнул кулаком по колену.

– Его нужно остановить. Да, долги Танхилла растут, но этого мало. Он занял деньги под залог недвижимости, которая раньше принадлежала мне. Это два небольших поместья: Риджвей-эстейт в Суссексе и Сатерленд-мэнор в другом графстве. Когда Танхилл не сможет оплатить проценты, я тут же выкуплю их.

– А что насчет Рейвнскрофта? – спросил Джеймс.

– Я тоже выкуплю его, – ответил Саймон. – Танхилл заложил все, что только мог.

– По слухам, – сказал Айра, – барон уже банкрот. Ему действительно никто не дает в долг. В Лондоне не осталось ни одного знакомого Танхилла, у кого бы тот не занял денег. Непонятно, как он вообще протянул так долго.

– Ему кто-то помогает, – сказал Саймон. – Какой-то очень хитрый человек, который договаривается с кредиторами продлить срок, когда те начинают требовать уплаты долга.

Джентльмены нахмурились и с тревогой глянули на Саймона.

– Может, это один из его друзей – Сидни Карвер или Мотли? – спросил Холлингсворт.

– Нет. Мои люди следят и за ними тоже. Это кто-то другой. Он тайно ходит к его кредиторам и как-то уговаривает их потерпеть еще немного. Каждый раз, когда я уже готовлюсь выкупить векселя, Танхилл получает передышку.

– Это не может длиться вечно, – сказал Айра. – Нам нужно еще немного подождать.

– Я должен остановить поставку опиума, – решительно заявил Саймон. – Если корабль прибудет раньше, чем Танхилла объявят банкротом, мне придется туго. С деньгами, которые он выручит за продажу груза, Танхилл еще бог весть сколько сможет держаться на плаву. А значит, он опять попытается убить меня. А потом доберется и до Джессики.

Саймон обхватил руками голову и замолчал, пытаясь немного успокоиться. А потом сказал:

– Когда я женился на ней, то дал слово, что Танхилл не получит Джессику и ее деньги. Я готов защищать ее и дальше, но если у него все получится с опиумом… – Саймон провел рукой по волосам. – Танхилл не остановится, пока не расправится со мной и не упрячет Джессику в сумасшедший дом.

– Ты знаешь, когда прибудет опиум?

– У меня в порту есть свои люди, но никто о таком грузе даже не слышал.

Джеймс наклонился к нему и сказал:

– Я подумаю, что тут можно сделать.

Айра добавил:

– А я постараюсь точно узнать, в каком состоянии сейчас денежные дела Танхилла. Может, придумаю какой-нибудь новый план.

Все трое какое-то время помолчали. А потом Джеймс внимательно посмотрел на друга и спросил:

– Ты знаешь что-то еще?

– Танхилл содержит любовницу.

– Ну и пусть, – улыбнувшись, сказал герцог. – Значит, его деньги будут таять еще быстрее.

– Это Розалинд.

Джеймс изумленно уставился на него.

– Проклятие! Ты уверен?

Саймон хотел бы ошибаться. Мстить Танхиллу – это одно. Он заслуживает смерти за то, что сделал с ним, с Джаей, и за то, что чуть не сделал с Джессикой.

Но теперь в деле появилась Розалинд, и это многое меняло. Все решат, что он убрал Танхилла из-за их с Розалинд отношений в прошлом. Из-за того, что оказался отвергнутым женихом. Из-за того, что она сбежала у алтаря к его отцу.

Саймон расправил плечи. Он не мог отступить из-за сплетен в обществе. Розалинд сама выбрала свой путь, и ничем нельзя теперь помочь ей.

– Мы должны торопиться, – сказал Саймон. – У нас мало времени. Вчера была его первая попытка. Вдруг он решит в следующий раз напасть на Джессику?

Саймон знал, что не выдержит этого. Он не переживет, если с ней что-то случится.

Джеймс глянул в сторону дома и спросил:

– Где она?

– Джессика последнее время плохо спит. Я проследил, чтобы она пошла в спальню, а потом спустился сюда. Есть много такого, что ей пока не надо знать.

– Что, например?

Слова жгли графа изнутри. Саймон понимал, что ему не станет легче, если он ответит на слова друга. Но молчать тоже не было смысла.

– Джессика не должна знать, что я женился на ней не из-за денег, а из-за того, что она – сводная сестра Танхилла. Я так сильно ненавижу его, что взял бы Джессику в жены, даже если бы она была не только глухая, но и сумасшедшая.

Саймон знал, что это прозвучало грубо. Но он сказал правду.

 

Глава 23

Джессика закрыла на ключ дверь, за которой находился ее кабинет. Потом обернулась – и столкнулась лицом к лицу с Саймоном.

Он протянул руку ладонью вверх.

– Дай мне ключ, – сказал муж.

Джессика крепко сжала его и нервно сглотнула.

– Зачем? – спросила она, пряча ключ в складках платья.

– Затем, что я не хочу, чтобы ты сидела в комнате, куда мне нет доступа. Вдруг с тобой что-то случится?

Джессика отвернулась от него и закрыла глаза. Она чувствовала ужасную усталость, и ей уже было все равно, что Саймон узнает о ее тайном занятии.

Весь день Джессика думала о Танхилле, об опасности, которая грозила ее мужу, и совсем извелась от чувства вины. У нее не было сил бороться с Саймоном за тайную комнату.

Потому Джессика подняла руку и положила ключ ему на ладонь.

Саймон сунул его в карман, потом обнял ее за талию и повел в их общую спальню. Когда дверь за ними закрылась, он обхватил лицо Джессики руками и спросил:

– Что с тобой случилось, дорогая? Пожалуйста, поговори со мной.

Там, где Саймон коснулся ее щек, появилось приятное тепло. Его волны потекли по всему телу, собираясь в водоворот внизу живота. Его близость всегда так действовала на нее. Из-за предательской реакции ее тела Саймон всегда брал над ней верх.

Джессика попыталась отвернуться, но муж не отпускал ее.

– Пожалуйста, не убегай от меня. Давай лучше поговорим. Объясни, что случилось?

Она все-так вырвалась и шагнула назад, останавливаясь возле стены.

– Что ты хочешь знать, Саймон?

– Я не понимаю, почему ты себя так ведешь: избегаешь меня, замираешь, когда я тебя обнимаю. Скажи, что случилось?

Джессика уставилась в пол.

– Я устала. Больше ничего, – ответила она.

Саймон взял ее за подбородок и поднял лицо.

– Это не так. Пожалуйста, Джесс, давай поговорим.

С того момента как ей стало ясно, что Саймон рискует жизнью, ее душило чувство вины. Как она могла описать, что сейчас испытывает? Джессика даже не могла смотреть на него. Не могла наслаждаться их близостью, зная, что Саймон чуть не погиб из-за нее. Он защищал ее от Танхилла, подвергая себя смертельной опасности, и это было ужасно.

У нее закружилась голова. Чтобы не упасть, Джессика оперлась рукой о стену. Боже правый, как ей было больно!

Она почувствовала на плечах сильные руки Саймона, но убрала их и отошла в сторону.

– Я хочу побыть одна, Саймон.

Сказав это, Джессика повернулась и глянула на него.

– Нет, – сказали губы Саймона.

Комната, которая прежде казалась такой большой и уютной, вдруг стала маленькой и опасной, как клетка, наполненная порохом. Аккуратный мирок, за который Джессика упрямо цеплялась все эти месяцы, рушился. Она вновь чувствовала себя уязвимой, одинокой.

Судя по глазам Саймона, он не собирался отступать. Значит, у нее нет иного пути, кроме как открыться ему.

– Ладно, – сказала Джессика, – может, и правда, честный разговор нам поможет.

Она не могла смотреть ему в лицо. Не хотела видеть, как оно будет меняться, что скажут ей его губы. Джессика подошла к окну и, встав спиной к мужу, начала:

– Поверь, я бы многое дала, чтобы изменить ту ночь, когда я пришла к тебе в первый раз. Чтобы навсегда вычеркнуть ее из моей и твоей жизни. Но это невозможно. Поэтому мне остается жить дальше с этим ужасным чувством вины, зная, что тебя могут убить из-за моих денег.

Крепкие руки Саймона взяли ее за плечи и повернули к себе.

– Ты ни в чем не виновата, Джесс, – возразил он, обжигая ее горячим, требовательным взглядом.

Но Джессика горько усмехнулась и сказала:

– Я повела себя как последняя дурочка. Мне и в голову не могло прийти, к чему приведет наше соглашение. Я думала, что, отдавая тебе деньги, я совершаю благородный поступок, спасаю тебя от разорения. Боже, как же я ошибалась! Ведь дело было совсем не в деньгах. Ты женился на мне, потому что я прихожусь сестрой Танхиллу. Ты с самого начала решил использовать меня и мои деньги, чтобы отомстить ему. Но не сказал мне ни слова.

Саймон смотрел на нее, с каждым словом все шире открывая глаза от изумления.

– Черт побери, ты следила за нами! – воскликнул он. – За мной, Джеймсом и Айрой, когда мы разговаривали в саду.

– Да, – мрачно улыбнувшись, сказала она. – Меня радует одно – я хотя бы не сумасшедшая. В этом тебе повезло.

– Проклятие, Джесс, я не…

– Все в порядке, – прервала его Джессика. – Рано или поздно я все равно узнала бы об этом.

Саймон ничего на это не сказал. Ее признание выбило почву у него из-под ног. Помолчав, она спросила:

– Сколько ты еще собирался играть на публике роль счастливого мужа? Представлять меня своим знакомым так, словно гордишься своей женой? Притворяться, что тебе нужна я, хотя на самом деле…

Джессика не смогла договорить – ей мешал комок в горле. Она сглотнула и закончила, опустив глаза:

– В общем, я не знала, что мой сводный брат постарается убить тебя. Это правда.

Когда она подняла взгляд, то Саймона рядом с ней уже не было. Муж стоял у камина, опершись руками о полку и положив на них голову.

Боль в ее груди стала еще сильнее. Джессика смотрела на Саймона и понимала, что любит этого мужчину. Любит по-настоящему.

– Я думала, что наша свадьба решит все проблемы, – срывающимся голосом проговорила она. – У тебя появятся деньги, у меня – защита от Колина. Я была уверена, что он никогда не посмеет нас беспокоить. И, конечно, я понятия не имела, чем тебе придется пожертвовать ради мести Танхиллу. Я ничего не знала о Розалинд.

– Нет! – Саймон так резко повернулся к ней, что сбил с полки китайскую фарфоровую вазу. Она разбилась у его ног на куски. – Забудь ты об этой женщине! – Его глаза вспыхнули от злости. – Розалинд никогда не встанет между нами.

– Это уже произошло. Она любит тебя.

– Розалинд не умеет любить. Она только хочет получить то, что ей недоступно.

– Да, она хочет тебя. Я прочитала это в ее взгляде.

– Розалинд могла получить меня, но выбрала моего отца. Мы с ней были обручены – до того памятного вечера, когда я застал ее в постели вместе с ним и заставил его жениться на Розалинд.

Эти слова оказались полнейшим откровением для Джессики. Она в ужасе прикрыла рот рукой.

– Не пугайся, Джесс. Весь в Лондон в курсе того, что я тебе рассказал. Люди только не знают, что я поймал их, скажем так, на месте преступления. Но они правы, думая, что Розалинд просто решила не ждать, когда мне достанутся титул и деньги, и потому сбежала к моему отцу. Так что я выступил в роли несчастного влюбленного.

– А теперь Розалинд – любовница моего сводного брата, – сказала Джессика.

Она знала, что ее слова не пройдут незамеченными. Но к такому взрыву Джессика оказалась не готова.

– Проклятие, Джесс! – взмахнув руками, крикнул он. – Мне наплевать на Розалинд! – Саймон возбужденно прошелся по комнате, потом остановился и, глянув на нее, открыл рот. Но потом передумал говорить и опять стал мерить шагами спальню. – Что бы я ни сказал, ты мне не поверишь, так? – подойдя к ней, спросил Саймон.

– Не знаю, – призналась Джессика. – Я не знаю, чему верить. Твое сердце полно ненависти к Колину, в нем нет места другим чувствам. До свадьбы ты говорил, что никогда не сможешь привязаться ко мне, но я надеялась, что со временем…

Все тело Джессики словно онемело. Даже сердце перестало болеть. Она ничего не ощущала, кроме ужасной пустоты, которую оставили слова Саймона, сказанные им друзьям в саду. У нее ослабели колени, и она села на край кровати.

– Интересно, почему ты так ненавидишь Танхилла? – спросила Джессика. – Что он такого сделал, отчего ты пожертвовал всем ради возможности отомстить ему? Это случилось тут, в Лондоне?

– Нет, – покачал головой Саймон. – До Индии я почти не знал его. И понятия не имел, что у него есть сводная сестра.

– Об этом мало кто знал, – признала Джессика.

– После того как Розалинд вышла замуж за моего отца, они вдвоем начали проматывать состояние. Я пытался их остановить, но ничего не выходило. Настал день, когда у меня закончились силы. Тогда я купил место в армии Ее Королевского Величества и уехал в Индию.

– И там повстречался с Танхиллом?

– Да. Я оказался там за год до восстания и осады Канпура. С твоим братом я не дружил, но несколько раз встречался вне службы.

Саймон помолчал, собираясь с мыслями. Он потер виски, словно у него болела голова, и продолжил:

– Наш полк стоял в Канпуре. Там я встретил Санджая. Он сам, его мать и три сестры следили за моим домом и хозяйством. А через год случился ад. Началось восстание местных жителей, сначала – в Мератхе, а в июне – и в Канпуре. Битва была жестокой. И мы, и индусы не жалели друг друга. Но самое страшное случилось, когда начали убивать невинных женщин и детей.

Джессика увидела, как побледнело лицо Саймона. Ему было тяжело вспоминать о таком прошлом.

– Танхилл тоже не щадил ни старых, ни малых, – сделав усилие, продолжил муж. – Он ненавидел индусов и просто упивался, убивая их направо и налево. Ему было все равно, кто перед ним – мужчина, женщина или ребенок…

От таких слов у Джессики сжался желудок. Ей стало тошно. Саймон стоял у основания кровати, взявшись одной рукой за столбик. Страдание на его лице было таким явным, что ей захотелось подойти к мужу и обнять его. Постараться успокоить. Но она этого не сделала.

Саймон как-то взял себя в руки и с мрачной решимостью стал рассказывать дальше:

– Танхилл и банда его вечно пьяных приятелей ходили из дома в дом, где насиловали местных женщин, мучили и убивали. Для них это было что-то вроде игры. Скоро они вломились и в мой дом. Я пришел туда почти сразу после этого. Санджай спрятал мать и двух сестер в сундук, а сам пытался задержать преступников. Из оружия у него была только мотыга, но он отчаянно сражался с тремя мужчинами. Войдя внутрь, я быстро уложил тех, кто находился на первом этаже. Они были настолько пьяны, что еле держались на ногах.

Непроницаемая темень наполнила взгляд Саймона. Его лицо словно постарело на десяток лет.

– Самая младшая сестра Санджая была наверху, когда они вломились, и ей не удалось быстро спрятаться. Танхилл нашел ее. Он изнасиловал ее, побил и…

Саймон смолк, а потом изо всех сил ударил кулаком по прикроватному столбику.

– Ее крики до сих пор преследуют меня. Я ринулся вверх как одержимый, думая только о том, чтобы спасти сестру Санджая от Танхилла. И потому не заметил шпаги, которая лежала рядом с ним. Я не успел ничего сделать, как он поднял ее и нанес удар.

Джессика едва дышала. Она вспомнила глубокий шрам на его груди, который останется с ним навсегда.

– Что случилось с сестрой Санджая?

– Ее звали Джая. Ей было всего четырнадцать лет. Сущее дитя. – Саймон смолк и уставился в никуда. Потом он медленно перевел полный страдания взгляд на Джессику. – Танхилл убил ее. Я лежал на полу и не мог пошевелиться, а Танхилл смеялся мне в лицо. Потом он приставил шпагу к горлу Джаи и перерезал его.

Джессика прикрыла рот рукой, подавляя готовый сорваться с губ крик. Боже правый. Значит, вот о ком Саймон бредил во время приступа малярии.

– Когда я узнал, что ты сводная сестра Танхилла, то сразу понял, что должен делать. Ты была ответом на все мои вопросы, оружием, с помощью которого я покончу с моим врагом.

Саймон коснулся рукой щеки Джессики и провел большим пальцем по ее губам.

– Я не знал, что ты станешь для меня таким близким человеком. Я женился на тебе, чтобы Танхилл остался без денег. Это было начало моей мести ему. Да, я скрыл от тебя настоящую причину, но она не очень-то отличается от той, которая тебе известна. Ты ведь тоже получила то, что хотела – защиту от Танхилла.

Джессика знала, что он говорит правду. Да, ей было больно, однако Саймон поступил с ней так же, как и она с ним. Они оба преследовали свои цели в браке, которые не имели ничего общего с любовью. Только вот ей и в голову не могло прийти, что Танхилл начнет охоту за ее мужем, чтобы забрать себе деньги. А Саймон знал и сознательно шел на риск.

– Мы заключили сделку, – сказал он, – и отступать нам некуда.

– Я выполнила то, что обещала. Я…

– Нет! Ты моя жена, но не подпускаешь меня к себе. Сколько еще это будет длиться?

Джессика застыла.

– Я не хочу ни с кем тебя делить, – призналась она. – Мне понятно, ты хочешь…

– Нет, я хочу только тебя! Ты сильно изменила меня, Джесс. Ты заглянула в мою душу и увидела там не только одиночество и ненависть. Несмотря на все сплетни, несмотря на мою холодность и даже грубость, ты все-таки поверила в меня и отдала мне свое сердце. Мне не хватит всей жизни, чтобы отплатить тебе за столь щедрый дар.

Он взял Джессику за плечи и заглянул ей глаза.

– Мне нужна только ты, – повторил Саймон, а потом накрыл ее губы поцелуем.

Он прижал Джессику к себе с отчаянием, которое испугало ее. Его поцелуй был сродни объятиям – требовательным, горячим и властным. Губы Саймона сладко мучили ее рот, своими ласками требуя не только покорности, но и признания, что последние стены между ними рухнули, что они теперь стали по-настоящему близки друг другу.

Конечно, Джессика не могла оттолкнуть Саймона. Она много лет мечтала о том, что найдет мужчину, в объятиях которого познает настоящую любовь. Саймон подарил ей это чувство, и сейчас ей хотелось забыть обо всех проблемах и наслаждаться близостью с ним.

Она сразу ответила на его поцелуй. И когда Саймон слегка отклонил ее голову, чтобы ему было легче ласкать ее, Джессика послушно открылась ему навстречу. Его язык скользил по ее губам, дразнил и мучил так, что она застонала, желая более страстных ласк. Каждая клеточка тела Джессики предвкушала тот момент, когда он найдет ее язык и те начнут двигаться вместе, властвуя и подчиняясь одновременно.

Джессика больше не могла сдерживаться. Она так сильно хотела Саймона, что прижалась к нему всем телом и еще крепче обняла его за шею. Их тела разделяли тонкая материя ее платья и сукно сюртука, но Джессика чувствовала, как пылает тело Саймона, и жаждала скорее искупаться в огне его страсти.

Никогда раньше Джессика так сильно не хотела мужа. Сегодняшний вечер, когда рухнули все преграды, отдалявшие их друг от друга, был поистине волшебным.

Наверное, Джессика сказала вслух, что она чуть не умирает от желания, потому что Саймон тоже застонал, и его язык ворвался наконец внутрь ее влажного, теплого рта. Она ответила ему с таким же пылом, и мир вокруг перестал для нее существовать. От глубокого поцелуя у Джессики кружилась голова, а язык Саймона то наступал, то отдалялся, пока все ее тело не ослабело от желания.

Чтобы не упасть, Джессика схватилась за плечи Саймона. Она почувствовала, как напряглись мышцы под ее руками, и с замиранием сердца подумала, что скоро коснется обнаженного тела мужа. Скоро его жар, как облаком, окутает ее с ног до головы.

А Саймон продолжал целовать ее до тех пор, пока они не начали дышать в унисон. Пока дыхание Джессики не стало таким же отрывистым и резким, как дыхание мужа. Она не могла вдохнуть, пока Саймон не позволял ей этого сделать.

Не отрываясь от ее губ, он нащупал пуговицы платья и стал торопливо расстегивать их, отрывать те, которые не сразу поддавались его дрожащим от страсти пальцам. Саймон стянул материю с ее плеч, и платье упало на пол.

Прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи Джессики, усиливая желание, которое огненными ручьями растекалось по всему ее телу, а потом устремлялось вниз живота.

Саймон поднял ее на руки и положил на кровать. Его руки стали гладить Джессику, ласкать все самые нежные ее местечки. Ей казалось, что сейчас она сгорит в пламени страсти дотла. Саймон опять прильнул к ее губам жадным, требовательным поцелуем. Его язык ворвался внутрь, словно ожидая сопротивления, но Джессика раскрылась навстречу этому сладкому вторжению. Саймон поднял голову и глянул на нее. Глаза у него потемнели от страсти, взгляд стал туманным.

Потеряв над собой всякий контроль, Джессика изо всех сил прижала Саймона к себе, обвив руками его шею так, чтобы он не смог отклониться от нее.

Так, крепко держась за него, Джессика последовала за Саймоном в самую высь наслаждения, взлетев над всеми горестями и нелепостями жизни, и, достигнув пика, задрожала в его объятиях.

Саймон нагнал Джессику и, страстно застонав, на мгновение замер сверху, а потом упал на нее, задыхаясь от испытанного блаженства.

Джессика прижала мужа к себе. Она не представляла, что может отпустить его в такую секунду. Ее ладони гладили мускулистые плечи Саймона, спускались вниз по гладкой и слегка влажной от усилий коже его рук… Когда его дыхание стало ровным, он перекатился и уложил ее рядом с собой.

– Обещай, что Танхилл не доберется до тебя, – сказала Джессика, глядя ему в лицо. – Что ты будешь осторожен.

Саймон нежно погладил ее по щеке и произнес:

– Обещаю. Как только полиция накроет его корабль с опиумом, все закончится.

– Тебе известно, когда он прибудет?

– Пока нет. Я не знаю, кто помогает Танхиллу вести его дела. Не понимаю, кому он может настолько доверять.

Джессика положила голову ему на грудь, чувствуя щекой глухие удары его сердца. Прижавшись к Саймону, она думала о том, что должна как-то помочь ему. Она не переживет, если с ним что-то случится.

В ее голове постепенно стал складываться план. Очень скоро Джессика поняла, что делать. И все потому, что она знала, кто работает на Колина. Джессика видела лицо этого человека в карете в ту ночь, когда ее сводный брат напал на Саймона.

Лежа в объятиях мужа, она обдумывала каждую деталь, чтобы не ошибиться. Ее сводный брат был очень опасным противником, которого нельзя недооценивать.

Джессика начала планировать время, но когда руки Саймона стали опять гладить ее, все мысли вылетели у нее из головы.

Через минуту он поднялся на руках и накрыл ее губы поцелуем, Джессика обвила руками шею мужа и прижала его ближе к себе.

Сегодня она будет любить Саймона.

А завтра постарается его спасти.

 

Глава 24

Джессика стояла в гостиной Розалинд, окруженная со всех сторон настоящей роскошью – бесценными картинами, антикварными китайскими вазами, дорогой французской мебелью. Судя по великолепной обстановке, хозяйка дома имела огромное состояние и могла не считать деньги. Но Джессика знала, что это не так.

Стараясь ничего не касаться, она обошла комнату вокруг, рассматривая хрупкий хрусталь и тонкий фарфор. Джессика чувствовала себя неуютно среди всей этой чрезмерной роскоши. Оглядываясь по сторонам, она спрашивала себя, был бы Саймон счастлив жить в таком доме.

В итоге Джессика удовлетворенно вздохнула. Она знала, что ее мужу тоже не понравилось бы выставлять напоказ богатство. Эта мысль наполнила ее спокойствием и уверенностью, которых ей сейчас очень не хватало.

Джессика подошла к окну, выходившему в сад. Вид был потрясающий. Любовь Розалинд к показной роскоши перетекала и за пределы дома. На фоне идеально подстриженных газонов и деревьев, клумб с редкими цветами пестрели мощеные тропинки, мраморные скамейки и столы, обнаженные скульптуры. От такого буйства форм и красок у Джессики скоро заболели глаза. Она повернулась.

И увидела стоящую на пороге Розалинд.

Изумрудно-зеленое шелковое платье модного покроя подчеркивало ее черные волосы и фарфоровую кожу. Этот цвет шел ей даже больше, чем ярко-алый. Джессика заметила, что глаза Розалинд, опушенные длинными ресницами, тоже были зелеными, под стать материалу наряда.

Казалось, они смотрели друг на друга целую вечность. Оценивали. Судили. Ненавидели.

Первой заговорила Розалинд:

– Когда мне доложили, кто хочет меня видеть, я сначала не поверила своим ушам. Какой интересный поворот! Законная жена Саймона и его первая невеста встретились наедине! Светские сплетники дорого бы заплатили, чтобы узнать, о чем же мы будем сейчас говорить.

Розалинд, шелестя юбками, направилась в комнату. Она прошла мимо Джессики, высокомерно вздернув голову, и остановилась неподалеку. Ее поза, презрительный взгляд свысока – все это было нужно, чтобы запугать Джессику, принизить ее. Розалинд походила на прекрасную языческую богиню, которой неведомы жалость и доброта.

– Вы понимаете, что я говорю? – спросила она.

Джессика не слышала ее голоса и потому была защищена от яда, которым Розалинд наполняла каждое сказанное ей слово.

– Да, понимаю, – спокойно ответила она.

Розалинд иронично улыбнулась и продолжила:

– Танхилл думает, что вы сумасшедшая. Что вы не понимаете, что происходит вокруг, и вас надо водить на поводке, как дрессированного зверя. – Она повернулась, взмахнув пышной юбкой, и встала за небольшой диванчик с бархатной обивкой. – Но я так не считаю. – Розалинд приняла изящную позу, оперевшись рукой о каминную полку. Теперь с нее можно было писать парадный портрет. – Мне кажется, вы довольно умная женщина. Идеальная пара для Саймона. Я права?

Джессика пристально глянула на Розалинд и медленно подняла уголки губ в улыбке.

– Может быть, – ответила она.

Опять воцарилась неловкая тишина. Джессику она, конечно, не тревожила – в ее мире было тихо уже много лет. Но вот Розалинд явно к такому не привыкла. Кровь отлила от ее лица, и Джессика заметила, как она несколько раз сжала пальцы в кулак.

– Что ж, садитесь, – наконец сказала хозяйка, указывая на диван.

Она подошла к столику, накрытому атласной салфеткой, на который служанка поставила расписной чайный сервиз. Налив две чашки чая, Розалинд подала одну Джессике, а сама с неповторимой грацией села напротив нее в резное кресло времен короля Людовика XIV.

– Представьте, – начала Розалинд, расправляя одной рукой пышные складки платья, – ваш брат считает, что из-за глухоты вы умом не отличаетесь от ребенка. Но когда я увидела вас на балу, то сразу поняла, что Танхилл ошибается. Вы выглядели и вели себя идеально. Впрочем, как и сейчас.

Джессика осторожно держала хрупкую чашку и блюдце в руке. Когда она ехала к Розалинд, то думала, что ей будет страшно встретиться лицом к лицу с женщиной, которую все считали любовницей Саймона. Удивительно, но ничего подобного Джессика сейчас не чувствовала. Наоборот, ей было жалко Розалинд.

При свете солнца она видела на ее лице первые признаки увядания, которые уже нельзя было скрыть пудрой. Кожу вокруг глаз и рта прорезали тонкие морщины, на висках появились пигментные пятна, овал лица потерял свою четкость. Эти первые признаки надвигающейся старости, должно быть, ужасно пугали Розалинд. Ведь она добивалась всего в жизни только при помощи своей красоты.

– Колин считает, что Саймон практически похитил вас и насильно женил на себе. Но это не так, да?

– Конечно, – ответила Джессика, продолжая изучать лицо Розалинд.

– Вы его любите?

Этот вопрос застал ее врасплох. Пока Джессика думала, что ей ответить, Розалинд с улыбкой сказала:

– Ну конечно, да. Его ведь нельзя не любить, правда? – Она сделала глоток чая и продолжила: – Жаль, что вы решили не бывать на тех балах, куда я приглашена. Ходят слухи, что вы решительно отказываете хозяевам, если те говорят, что я тоже в списке гостей.

– Это не мое решение, а лорда Норткота, – твердо сказала Джессика.

– Очень печально, – отозвалась Розалинд. – Вы ведь знаете, мы с вашим мужем когда-то были очень близки.

– Да, но теперь он хочет забыть о том времени.

Презрение в глазах Розалинд сменилось откровенной злобой. Сейчас она была похожа на змею, готовую броситься на свою жертву. Джессика поставила чашку и блюдце на столик, а потом выпрямилась. Она не собиралась отступать.

– Думаю, пора уже закончить светскую беседу, – заявила Джессика. – Позвольте мне объяснить, зачем я сюда приехала.

– Разумеется. – Розалинд тоже поставила чашку на стол и ядовито улыбнулась. – Не представляю, что побудило вас появиться у меня.

– Я приехала, чтобы предупредить вас.

– О чем?

– О том, что Саймон знает о вашем тайном плане. Он уже известил полицию о корабле с опиумом, который скоро прибудет в порт.

Розалинд нахмурилась.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите.

– Я говорю о тайной поставке опиума. О том, какие дела проворачивает Танхилл вместе с лордом Мотли и Сидни Карвером.

Розалинд оказалась хорошей актрисой. Она отлично изобразила удивление, а потом сказала:

– Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне.

– Они пока не знают, кто работает на Танхилла. Кто делает всю грязную работу, которую мой брат не может сделать сам.

Розалинд ответила не сразу. Ее глаза сузились, в них сверкнула ярость.

– Да как ты смеешь! – воскликнула она.

– Я видела тебя в карете в ту ночь, когда Танхилл напал на Саймона, – также переходя на «ты», заявила Джессика. – Я знаю, что ты его любовница и выполняешь за него разные темные дела, позволяя ему оставаться в тени.

Розалинд вцепилась в подлокотники кресла и глянула на Джессику с перекошенным от злобы лицом. Сейчас на эту красавицу было страшно смотреть.

– Что ты хочешь? – наконец спросила она.

– Я хочу знать, когда прибывает корабль.

Розалинд вздернула подбородок и рассмеялась.

– Ты думаешь, я совсем потеряла разум? Представляешь, что сделает со мной Колин, если я расскажу тебе об этом?

Джессика ответила ей таким же неприязненным взглядом.

– А ты представляешь, что с тобой сделает полиция, когда тебя арестуют? – ответила она вопросом на вопрос. – Знаешь, как наказывают за контрабанду опиума?

– Да как ты смеешь! – Розалинд вскочила с кресла и чуть ли не бегом направилась к окну. Она долго смотрела на сад, а потом повернулась к Джессике. Теперь в ее глазах был страх. – Зачем ты мне это рассказываешь?

– Хочу, чтобы ты поняла, – если Танхилла не остановить, он погубит нас всех.

– Может, ты не выживешь, но я…

– Да никто не выживет! Ты забываешь, что я росла вместе с ним и хорошо его знаю. Он никогда ничем не делится. И разделается с тобой сразу, как ты станешь ему не нужна.

– Я тебе не верю.

Но Джессика не сдавалась. Розалинд была ее единственным шансом защитить Саймона.

– Разве ты не видишь, как сильно рискуешь? Ты знаешь все о его планах и требуешь, чтобы Колин обеспечивал тебя. Оглянись вокруг. Неужели мой сводный брат станет по доброй воле давать тебе деньги на всю эту роскошь?

Розалинд окинула ее долгим взглядом, потом села обратно в кресло. Она взяла себя в руки и спрятала страх под маской спокойствия. И хотя Розалинд расправила плечи и вздернула подбородок, Джессика видела, как сильно она боится и Танхилла, и тюрьмы.

– Что я получу, если скажу, когда прибывает корабль?

– Пятьдесят тысяч фунтов. Помоги мне – назови дату и время, и ты больше никогда не будешь нуждаться.

Розалинд не могла сидеть спокойно. Она опять вскочила и принялась мерить гостиную шагами.

– Почему бы мне самой не пойти к Саймону и не предложить такой вариант? – проговорила себе под нос Розалинд. – Может, мне удастся убедить его, что я больше подхожу ему, чем эта юная простушка.

– Можешь попытаться, – ответила Джессика. К счастью, она видела губы хозяйки дома.

Розалинд удивилась, услышав ее голос. Она остановилась перед ней и спросила:

– Ты так в себе уверена?

Джессика не стала отвечать на вопрос, а сказала:

– Извини за грубость, но ты спохватилась слишком поздно. У тебя была возможность стать женой Саймона, но вместо этого ты решила залезть в постель к его отцу.

– Надо же! – Розалинд с удивлением глянула на нее. – А ты умеешь говорить гадости. Очень неожиданно. Значит, Саймон уже рассказал тебе все наши грязные семейные тайны?

– Давай лучше вернемся к тебе, – предложила Джессика. – Мой план – это твой единственный шанс на спасение. Или ты рассказываешь Саймону, когда прибывает корабль, или остаешься соучастницей преступления, которое замыслил Танхилл.

Сердце у Джессики было готово выпрыгнуть из груди. Что будет, если Розалинд решит остаться с Танхиллом?

Хозяйка дома отвернулась от нее, взмахнув подолом изумрудно-зеленого платья. Она думала недолго. Встав к ней лицом и горделиво расправив плечи, Розалинд произнесла:

– Мы пока не знаем точно, когда корабль войдет в порт. Сегодня сюда доставят письмо, где будут написаны дата и время. Я должна сразу известить Колина, как только получу его. Приходи ко мне в восемь вечера, и я покажу тебе это письмо.

Джессика с облегчением перевела дух.

– Советую тебе действовать быстро, – добавила Розалинд. – Колин говорит, что корабль придет со дня на день.

Джессика кивнула и встала. Казалось, говорить им больше не о чем. Но Розалинд вдруг заявила, высокомерно глядя на нее:

– А ведь Саймон любил меня. Просто я была молодой и глупой и хотела одного – жить так же богато, как его отец, и швыряться деньгами направо и налево. – Она мгновение помолчала и добавила: – А еще я очень хотела быть графиней. Мне казалось, что отец Саймона проживет еще целую вечность, и если я не выйду за него замуж, он найдет себе другую девушку, у них пойдут дети, и о богатстве с титулом можно будет только мечтать. – Взгляд Розалинд немного смягчился. – Удивительно, как быстро исчезли деньги. А титул ведь не может наполнить шкафы красивыми нарядами. Да, я ошиблась, когда предпочла Саймону его отца.

Мимолетное выражение раскаяния исчезло. Розалинд выпрямила плечи, и ее лицо опять стало хищным.

– Впрочем, исправить ошибку уже нельзя. Итак, ты получишь нужную информацию сегодня в восемь. А завтра я жду перевода денег на мой банковский счет.

Розалинд замешкалась и добавила:

– Только никому не говори, что была тут. Я тоже очень боюсь Колина. Я живу с ним и знаю, какой он жестокий.

Джессика с жалостью глянула на Розалинд. Она не представляла, что чувствует женщина, которая ради богатства стала любовницей такого мужчины, как Танхилл.

– Ты уверена, что письмо придет сегодня?

– Да. Его должны доставить после обеда. Можешь мне не верить, но Саймон все еще мне небезразличен. Потому я не хочу, чтобы Танхилл победил. От этого всем станет только хуже, и особенно тебе, Джессика. А теперь иди, пока тебя кто-нибудь тут не увидел.

И Розалинд отвернулась к окну, показывая, что их встреча окончена.

Джессика сразу направилась к двери, не сказав традиционных слов прощания. Она пошла по черно-белому мраморному полу холла к парадному входу, рядом с которым стоял мрачный дворецкий. Убедившись, что на улице никого нет, Джессика побежала по узкой дороге к ожидающему ее экипажу.

– Хозяину не понравится, что вы тут были, – сказал Санджай, открывая перед ней дверь.

– Мы ему не скажем. – Джессика представила, что может произойти, если Саймон узнает об этом, и ей стало страшно. – Для него это очень опасно.

– А для вас?

– Нет. – Джессика прыгнула в карету, потом обернулась и сказала слуге: – Обещай, что ничего ему не расскажешь.

Санджай задумчиво глянул на нее. Джессике стало не по себе от его пристального, изучающего взгляда.

– Может, на этот раз я вас послушаюсь.

Его хозяйка с облегчением перевела дух. Розалинд получит свои деньги. Джессика готова отдать все, что у нее было, только бы спасти Саймона. Если Колин убьет его, то и ее жизни тоже настанет конец.

Подкупив Розалинд, она получит сведения, за которыми Саймон безуспешно гоняется два месяца. И отблагодарит его за то, что он, рискуя жизнью, защищает ее от сводного брата.

Когда Джессика позже этим днем опять стояла перед входом в дом Розалинд, то уже не чувствовала прежней уверенности. Она громко постучала медным молоточком в дубовую дверь, но чуть не подпрыгнула, когда та вдруг открылась сама по себе. Дрожащей рукой Джессика осторожно распахнула ее пошире и вошла внутрь.

Дом казался пустым. Дворецкий у порога не принял ее накидку, служанка не провела в гостиную. Холл слабо освещал мерцающий огонь свечей в заплывшем воском подсвечнике.

Джессика пошла вперед. И с каждым шагом ей становилось все страшнее. По спине забегали мурашки. Что-то было не так – она чувствовала это кожей.

Взяв в руки подсвечник, Джессика высоко его подняла. Войдя в гостиную, она застала ее в таком же виде, в каком та была утром. Только в камине не горели дрова, и ни одна свеча не освещала погруженную во мрак комнату.

И там не было Розалинд.

Ей стало так страшно, что у нее волосы зашевелились на затылке. Джессика поняла, что ей нужно уйти отсюда прямо сейчас. Она повернулась, чтобы выбежать за дверь и спрятаться в наемном экипаже, который ждал ее около дома…

Но вдруг из темноты к ней шагнул мужчина.

Это был Колин.

За те десять лет, что они не виделись, ее сводный брат почти не изменился. Он был все такой же широкоплечий красавец, и в его взгляде светилось то же отвращение, с каким Колин смотрел на нее в тот день, когда покинул их дом и уехал в Индию.

Сердце бешено заколотилось в ее груди.

– Давно мы не виделись, – сказал Колин. – Ты рада нашей встрече?

Свет от ее свечи бросал зловещие тени на лицо Танхилла. Сейчас оно походило на маску какого-то злого божества.

Сводный брат шагнул к ней, и Джессика отступила. Так повторялось несколько раз, пока она не уперлась в стену. Краем глаза Джессика заметила разбитую вазу на полу и опрокинутое кресло. Похоже, тут была борьба.

Джессика смотрела на Колина и не могла пошевелиться от ужаса, не могла сказать ни слова. Сейчас она и правда походила на глухую дурочку, какой считал ее Танхилл.

– Розалинд просила передать, что очень сожалеет, но сегодня она не сможет с тобой встретиться.

От нового приступа страха у Джессики закружилась голова. Что случилось с Розалинд? Голос внутри нее кричал, требовал, чтобы она бежала от Танхилла, но ноги не двигались. Почему она приехала одна? Почему никому не сказала, где ее искать?

– Ты понимаешь, что я говорю? – спросил Танхилл.

Сводный брат смотрел на нее, как на обезьяну в цирке, ожидая, что она сейчас выполнит сложный трюк.

– Розалинд сказала, ты понимаешь все, что люди тебе говорят. Но ведь это не так, да? – Колин презрительно скривил рот и сказал себе под нос: – Конечно, она меня не понимает!

Джессика вздернула подбородок и ответила:

– Я прекрасно читаю по губам.

Судя по выражению его лица, Колин не только сильно удивился, но и испугался. Неужели он действительно думал, что его сестра осталась такой же, какой была в детстве?

– Ничего себе, – сказал он, криво улыбаясь. – Похоже, я ошибался. Мне стоило догадаться, что даже жажда мести не заставила бы Норткота жениться на тебе, если бы ты правда была такой страшной и глупой, какой я тебя помнил.

– Дай мне пройти, Колин, – сказала Джессика, пытаясь выглядеть спокойно. – Ты опоздал. Я теперь леди Норткот, и у тебя нет права…

Танхилл схватил ее за руку и воскликнул:

– Нет права? Да что ты об этом знаешь? Какое есть право у глухой девчонки забирать себе все деньги?

Джессика ответила, пытаясь вырваться из его рук:

– Деньги принадлежали моему отцу, а не тебе.

– Но должны были достаться мне. План был отличным. Отец случайно умирает от столкновения с другим экипажем, и я получаю наследство.

Джессике вдруг стало трудно дышать. Она уставилась на губы Колина, думая, что неправильно прочитала его слова.

– Ты убил моего отца? – через силу спросила Джессика. – Но почему? Что он тебе сделал?

Его лицо перекосило от злости.

– Что он сделал? – Колин стукнул кулаком по ладони. – Да он чуть не погубил меня! Мне были нужны деньги, чтобы расплатиться с долгами, а он отказался мне их дать. Из-за него общество отвергло меня. Кредиторы преследовали меня днем и ночью, требуя денег. Я чуть не попал в долговую тюрьму.

Он помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

– А еще был неприятный случай с убитой служанкой из таверны. Мне казалось, никто не видел, как я выходил из ее комнаты, но, похоже, кто-то все-таки меня подстерег. Меня начали шантажировать, а твой отец опять отказался заплатить. Я не мог этого терпеть, потому подстроил то столкновение.

– Но вместе с ним умерла твоя мать!

– Да, это произошло случайно. Я думал, что она уехала на выходные в загородный дом. Конечно, ее смерть была мне невыгодна. Ведь я полагал, что после смерти отчима все деньги достанутся ей. Судьба сыграла злую шутку. – И Колин криво улыбнулся. Такой страшной улыбки Джессика еще никогда не видела.

– Значит, ты убил их обоих, – задыхаясь от ужаса, произнесла она.

Колин глянул на нее таким черным, жестоким взглядом, что Джессика задрожала.

– Мать не должна была умереть, – повторил он. – Не знаю, почему она поехала с ним. Твой отец вызывал в ней такую же ненависть, как и во мне. Да, она ненавидела его и вышла замуж только из-за денег.

Джессика замотала головой. Она не могла в это поверить.

Колин рассмеялся и сказал:

– Какая же ты глупая! Твой отец тоже не любил ее. Он решил, что его ненаглядной дочке нужна женская ласка, и потому женился на ней. А еще подумал, что леди Танхилл, с ее титулом и связями в высшем свете, поможет своей глухой падчерице занять достойное место в обществе.

Колин опять схватил ее за плечо, а когда Джессика попыталась сбросить его руку, рассмеялся. Он играл с ней, как кот с испуганной мышью, то выпуская, то ловя опять.

– В итоге деньги должны были достаться тебе, – продолжал говорить Колин. – Или если в двадцать пять лет ты бы оказалась замужем, то твоему мужу. Ты не представляешь, как я разозлился, когда узнал, что ты вышла замуж за Норткота и мои деньги перешли к нему. Мы ведь с ним враги. Я чуть не убил его в Индии. Очень жаль, что он выжил. От него у меня одни неприятности.

Колин еще крепче взял Джессику за плечо, чтобы та даже не думала вырваться. Второй рукой он схватил ее за подбородок и рывком дернул голову сестры к себе. Джессике было больно, но она молчала.

– Ты, наверное, решила, что перехитрила меня? Подумала, что я буду сидеть и смотреть, как вы распоряжаетесь моими деньгами?

Он улыбнулся ей. Это была пугающая, полная презрения ухмылка. В свете свечи, которую Джессика давно уже поставила на столик неподалеку, его глаза горели безумным огнем. Страх ледяными когтями сжал сердце Джессики. Ей нужно было бежать.

– Глупая стерва, ты отдала Норткоту деньги, не зная, что за этим последует. Наверное, ты отдала ему и свое тело тоже, да?

Джессика встряхнула головой, чтобы развеять стоящий в ней туман. Она должна придумать, как вырваться из лап Танхилла.

– Он уже приходил к тебе в постель? – повторил Колин.

Джессика ничего не ответила. Ему незачем знать о ее личной жизни.

– Ну, теперь это не имеет никакого значения. Ты никогда не родишь ему наследника.

Джессика прокашлялась и открыла рот. Она искала слова, которые убедили бы Танхилла отпустить ее, но разумом понимала, что их не существует. И потому продолжала молчать.

– О боже, как жалко ты выглядишь, – сказал он, презрительно глядя на Джессику. – Хорошо, что ты теперь со мной. – И Танхилл плотоядно улыбнулся. – Теперь я могу позаботиться о тебе… сестренка.

Джессика больше не искала пути к спасению. Волна паники захлестнула ее сердце. Танхилл сжимал ее так крепко, что ей хотелось плакать от боли. Ему нравилось мучить людей, она видела это по его глазам, по выражению удовольствия на его лице.

– Да, я хочу о тебе позаботиться. Скоро ты окажешься так далеко отсюда, что никто и никогда тебя не найдет. Я упрячу тебя в лечебницу, а потом найду того, кто украл у меня наследство, и убью его.

Джессика собрала все силы и принялась отчаянно вырываться из рук Колина. Но, конечно, он был гораздо сильнее. Танхилл просто скрутил ей руки и прижал к стене.

– Конец уже близок, – сказал он, глядя на нее с такой ненавистью, что Джессика покрылась холодным потом. – Еще до рассвета вы оба получите то, что заслуживаете. А деньги достанутся мне. Все складывается отлично, не так ли?

Джессика каким-то чудом освободила руки и глубоко вонзила ногти ему в плечи. Она опять стала вырываться, но Колин схватил ее за горло. Ей не хватало воздуха, перед глазами поплыли черные пятна.

– Бороться бесполезно, сестричка. Никто не знает, где ты. Кроме Розалинд, конечно. – Его губы искривились в торжествующей улыбке. – Бедняжка, она сама виновата. Я объяснил ей, что будет, если она задумает меня предать. – Его пальцы чуть ослабли. – Больше эта мерзавка меня не обманет.

Джессика жадно хватала ртом воздух. Розалинд мертва. Колин убил свою любовницу.

Не выпуская ее из рук, Танхилл чуть повернулся в сторону двери и заорал:

– Фриш!

Из темноты возник мрачный гигант и направился к ним. От него пахло потом и чесноком, и когда он встал рядом с Джессикой и глянул на нее, в его глазах она с удивлением заметила страх.

– Ты знаешь, что с ней надо сделать, – сказал Колин и силой поволок Джессику к двери.

Однако ему пришлось остановиться, когда страшный громила схватил его за руку.

– Где деньги, парень? – спросил он Колина. – Ты сказал, что дашь их сразу. Я ничего не буду делать, пока ты не заплатишь.

– Нет! Ты не можешь так со мной поступить! – воскликнула Джессика, наконец обретая голос.

Танхилл хотел запереть ее в сумасшедшем доме. Он собирался отдать ее этому верзиле, чтобы тот сделал за него всю грязную работу.

Фриш мрачно глянул на Танхилла. Этот взгляд привел бы в ужас любого.

– У нас был уговор, – заявил он. – Я никуда не поеду, пока не получу деньги.

– Не волнуйся, Фриш, – постарался успокоить его Колин. – Я принесу их завтра.

– А договаривались насчет сегодня.

– Клянусь, ты получишь всю сумму завтра, – продолжал твердить Колин.

– Уж будь добр, господин хороший. Или я расскажу кому надо, куда ты спрятал юную леди. Деньги есть не только у тебя. Если хочешь сохранить все в тайне, лучше меня не обманывай.

Колин обжег его злобным взглядом.

– Тебе хорошо платят, Фриш. Даже не думай меня обмануть. Если проболтаешься – тебе не жить.

– Нет! – опять воскликнула Джессика. – Остановись, Колин!

– Кто может меня остановить, дурочка? Норткот? – Ее сводный брат рассмеялся. – К утру он будет уже мертв.

Джессика опять стала вырываться. Она задыхалась от ненависти к Танхиллу.

– Давай иди, – приказал он, толкая ее вперед. – Фриш, отвези ее к миссис Бродли и скажи, чтобы она заперла эту девушку и забыла о ней. Никто не должен знать, откуда она там взялась.

– Ладно.

Огромные лапы громилы схватили ее сзади и прижали к себе. Джессика отчаянно забилась, и ей как-то удалось повернуться к нему лицом.

– Пожалуйста, – взмолилась она, – не слушайте Колина. Я графиня Норткот. Я заплачу вам в два раза больше той суммы, которую вам обещал Колин, если вы отпустите меня.

– Вот это да! – удивленно воскликнул Фриш. – Слышал? Она называет себя графиней Норткот.

– Это правда, – подтвердила Джессика.

– Не слушай ее, – сказал Колин. – Она безумна. Потому семья и хочет избавиться от нее.

– Нет! Колин, пожалуйста, не делай этого! – Джессика начала вырываться, но Фриш лишь сильнее сжал ее в своих ручищах.

– Ты всегда была такой гордячкой, – сказал Колин, наблюдая за ее борьбой. – Даже в детстве считала себя лучше всех. Постоянно совала свой нос куда не следует, хотя на самом деле была пустым местом. – Колин наклонился к ней и заорал ей в лицо: – Ты никто, слышишь? – Он отошел от нее и кинул Фришу: – Забери ее отсюда!

Джессика знала, что сейчас ее последний шанс спастись. Она подняла ногу и с размаху опустила ее на ботинок Фриша, а когда тот на мгновение ослабил хватку, повернулась к нему и ударила коленом в пах. Громила схватился обеими руками за причинное место. Джессика кинулась было бежать, но тут в ее плечи вцепился Колин.

Она мгновенно выставила локти и ударила ими ему в грудь. Танхилл не отпускал ее, но Джессика продолжала вырываться из его рук. Когда он поднял одну их них, чтобы схватить ее за горло, Джессика изо всех сил вонзила зубы ему в руку.

Колин отпрянул, держа окровавленную руку перед собой. Джессика тут же помчалась через комнату к выходу. Дверь была открыта, и она со всех ног побежала навстречу свободе.

Джессика оказалась возле двери и уже коснулась ручки, как вдруг рука Колина опять схватила ее сзади за плечо и развернула к себе. На белоснежном рукаве его рубашки расплывалось пятно крови. Когда она глянула на Колина, то увидела перед собой лицо маньяка.

– Ах ты, сука! – выругался он.

Его сжатая в кулак рука взметнулась вверх и ударила Джессику в лицо. Она пошатнулась, чувствуя острую боль. А затем ее поглотила благословенная темнота, и больше Джессика ничего не видела и не ощущала.

 

Глава 25

Саймон выскочил из экипажа и помчался к своему дому, прыгая через несколько ступенек. Двое крепких парней, которых он привез с собой, следовали за ним по пятам.

Они знали, что нужно делать. Первый встал на крыльце рядом с дверью, готовый охранять дом от любых непрошеных гостей. Второй мужчина прошел за Саймоном в дом. Он практически оттолкнул Санджая, который, как всегда, держал дверь перед хозяином, и быстро закрыл ее на все замки.

Саймон вошел в кабинет, ожидая найти там Джессику. Но комната была пустой. Он повернулся к Санджаю и спросил:

– Где хозяйка?

– Она в спальне, – ответил слуга. – Сказала, что очень устала и хочет отдохнуть.

Саймон сразу направился к лестнице, переходя на бег. Дело близилось к концу. Один из осведомителей в порту узнал, что сегодня ночью там ждут корабль с очень серьезным грузом. Саймон не сомневался, что речь шла о контрабандном опиуме. Все указывало на это, и потому его сердце сейчас так бешено билось в груди. Скоро все разрешится.

Холлингсворт и Айра остались в порту. Полицию известили, скоро она должна будет прибыть на место. Саймон же отлучился домой, чтобы убедиться, что с Джессикой все в порядке. Почему-то его не покидало тревожное чувство, и он просто хотел увидеть своими глазами, что жена дома, в полной безопасности.

На верхней ступени он обернулся и глянул через высокое окно на охранника, стоявшего у парадной двери. Саймон понимал, что когда они перехватят контрабанду, Танхилл тут же узнает об этом. И он боялся, что после такого поражения его враг совсем сойдет с ума от ненависти и ринется сюда, чтобы убить его или Джессику, не важно.

Потому без охраны не обойтись. Саймон облегченно перевел дух и направился в их спальню. Его желание поскорее увидеть жену, обнять ее казалось каким-то наваждением. Саймон едва сдержался, чтобы не позвать ее с порога, вовремя вспомнив, что Джессика все равно его не услышит.

Саймон распахнул дверь и вошел внутрь. На стенах танцевали темные тени, сплетаясь в зловещие узоры. Он подошел к прикроватному столику и зажег свечу, которая там стояла. Подняв ее над головой, Саймон посветил на кровать. Та была пуста. Тогда он огляделся вокруг, направляя свечу в каждый темный угол. Джессики нигде не было.

– Санджай, ты уверен, что хозяйка пошла именно сюда?

– Да. Марта заглядывала в спальню и сказала, что видела ее тут. Может, ваша жена ушла в ту, другую свою комнату?

Саймон тут же направился в дальний конец коридора, держа перед собой свечу. Он дернул за дверь, но та оказалась заперта. К счастью, у него был ключ, а то ему пришлось бы ее выбить. У Саймона не было времени ждать, пока Джессика сама выйдет оттуда. Он вынул его, открыл дверь и вошел внутрь. За порогом его встретила кромешная темнота. Значит, Джессики там тоже не было. И в этот момент Саймон испугался по-настоящему.

Он поднял свечу и огляделся. Это была странная комната – без кровати, софы или гардероба. Зато Саймон увидел несколько столов, заваленных разной материей, мотками кружев и лент.

Саймон увидел на одном из них две свечи и зажег их тоже. Комната осветилась теплым сиянием. Тогда он встал в центр и еще раз осмотрелся по сторонам. Все стены были увешаны карандашными рисунками разных платьев. Чем больше он их рассматривал, тем яснее вспоминал, что видел многие из этих нарядов на дамах из высшего общества. Но зачем Джессике понадобились эти рисунки? С чего она вдруг стала интересоваться тем, что носят другие женщины?

Саймон подошел к одной из стен и осветил наброски свечой. Теперь он не сомневался – эти платья были созданы в знаменитом ателье мадам Ламонт. А фасоны ей придумал тот таинственный дизайнер, о котором никто ничего не знает. Но зачем Джессика собирает…

Саймон глянул на образцы материи на столах.

Черт побери, не может быть! Неужели Джессика и есть тот неуловимый творец, за нарядами от которого гоняются дамы всего Лондона?

Пытаясь найти ответ, Саймон подошел к столу, заваленному листами бумаги. Он взял один из них и увидел неоконченный набросок бального платья с широкой юбкой, украшенной кружевными оборками. Верх был намечен двумя-тремя линиями.

К другому листку с наброском платья были приколоты небольшие лоскутки ткани. Еще на одном Саймон увидел полностью готовый рисунок с надписью сверху – «Дневное платье для маркизы Кантеруолл». Следующий наряд был озаглавлен «Бальное платье для леди Престон». Саймон узнал элегантный почерк Джессики.

Где же она сама? Саймон повернулся и опять глянул на рисунки на стене. Почему Джессика скрывала от него все это? Неужели настолько ему не доверяла? Он почувствовал, как в нем начала закипать злость.

– Санджай, – позвал Саймон слугу.

Где, черт побери, Джессика?

– Санджай! – закричал он.

Индус появился на пороге.

– Да, хозяин?

– Где Джессика?

– Не знаю, хозяин. Мы обыскали весь дом. Ее нигде нет.

– Что значит – нигде нет? Такого не может быть. – Саймон направился к двери. Злость тут же исчезла, уступив место страху. – Осмотрите каждую комнату, каждый угол. Ничего не пропускайте.

– Слуги продолжают искать, но, боюсь, это ни к чему не приведет. Я думаю, ваша жена сейчас в другом месте.

Саймон остановился как вкопанный.

– Что это значит? – воскликнул он. У Санджая было такое мрачное лицо, что у него сердце замерло в груди. – Что случилось?

– Ваша жена кое-куда ездила сегодня днем.

– Куда?

– Повидаться с леди Розалинд, – ответил Санджай, нервно ломая перед собой руки.

Саймон стукнул кулаком о стену.

– Проклятие! Почему ты мне ничего не сказал?

– Она взяла с меня обещание, что я буду молчать. Сказала, леди Розалинд знает, когда прибывает контрабандный опиум. И решила узнать это для вас.

Боже правый, почему Джессика скрыла от него свои планы? Саймон понесся вниз по ступеням и вбежал в кабинет. Он выдвинул ящик стола и положил в карман пистолет.

– Санджай, пошли кого-нибудь в порт к герцогу Холлингсворту. Пусть быстрее едет к дому Розалинд. Мне может понадобиться его помощь.

– Конечно, хозяин.

Саймон не стал терять ни секунды и так же бегом помчался к выходу, где перед крыльцом его ждал экипаж. Двое охранников, которых он привез с собой, уже сидели рядом с кучером. Саймон крикнул адрес и вскочил в карету.

Ледяная рука страха сжимала его сердце. Неужели он проиграл? Неужели Джессика все-таки попала в руки Танхилла?

Экипаж подпрыгивал на камнях мостовой, а Саймон, закрыв глаза и спрятав лицо в руках, молился. Он просил Господа, чтобы с Джессикой все было в порядке. Чтобы ему удалось приехать вовремя и спасти ее.

Он не сможет жить без нее. Если Танхилл сделает с Джессикой то, что сделал в Индии с сестрой Санджая…

Экипаж завернул за угол и замедлил ход. Он еще не остановился, как Саймон выпрыгнул и понесся к парадному входу. Его охранники следовали за ним по пятам, загораживая его с обеих сторон. Дверь была открыта, и Саймон, толкнув ее плечом, ворвался внутрь. Остановившись в центре большого холла, он крикнул:

– Джессика!

Ответом ему была тишина – пугающая, звенящая. Дверь была распахнута настежь. Горели свечи, причем не только в холле, но и в кабинете и гостиной. Но нигде не было ни души.

К нему не подбежал дворецкий, чтобы посмотреть, что за гость пришел в дом. Он не увидел любопытных горничных, глядевших на него из-за угла или с лестницы. В доме не было никого.

– Джессика! – опять позвал Саймон, потом вынул пистолет и направился в кабинет.

Больше Танхилл не застанет его врасплох. Он вошел в комнату и огляделся. Ему вдруг стало трудно дышать. Тут явно боролись. Стул был перевернут, бумаги со стола и подсвечники лежали на полу. Штора на одном окне была порвана, рядом блестели осколки стекла.

Саймон выбежал из кабинета. Перед ним стояло лицо Джессики, ее губы мягко улыбались, глаза смотрели тепло, доверчиво. Боже, где же она?

Дверь в гостиную была приоткрыта, оттуда лился яркий свет. Саймон вошел туда и стал осматриваться. Разбитый графин, перевернутый стол… Боже, тело женщины!

– Нет!

Вопль, который эхом разнесся по комнате, походил на тот, который прозвучал у него в голове. Наверное, это кричал он сам, хотя Саймон не был в этом уверен. Граф побежал к женщине, отбросив попавшееся по пути перевернутое кресло. Она лежала на полу за диваном, изящная нога в туфле неестественно вывернулась, бело-зеленая полосатая юбка платья задралась до колена и…

Женщина стонала.

Саймон бросился к ней, а двое охранников принялись отодвигать диван. Он увидел ее лицо, волосы – и сразу понял, что это не Джессика, а Розалинд. На глазах у него выступили слезы облегчения.

Лицо и руки Розалинд были в синяках, а впереди на лифе платья растекалось пятно крови. Ее сильно избили, а потом всадили нож. Непонятно, как она еще жива.

Саймон глянул на охранников, стоявших рядом. Ужас на их лицах был под стать тошнотворному чувству, от которого его выворачивало наизнанку.

– Нужно позвать доктора, – сказал он, и один из мужчин бросился исполнять приказ.

Саймон опустился на колени, опасаясь тронуть Розалинд. Неизвестно, сколько она еще могла прожить.

– Розалинд, – позвал ее Саймон, собравшись с духом и приподняв ее голову.

Она зашевелилась.

– Ты слышишь меня?

Розалинд открыла опухшие глаза.

– Саймон?

– Да, это я. Где Джессика?

– Колин… узнал… О Господи.

– Я знаю. Где Джессика?

– Саймон… не… уходи.

Она не договорила и закашлялась. Саймону ничего не оставалось, как ждать, холодея от ужаса. Танхилл ходил на свободе, и Джессика была с ним. Если он хоть пальцем ее коснется… Ужас острыми зубами терзал его сердце.

– Где Джессика, Розалинд?

– Не… бросай… Мне… страшно.

– Я тебя не брошу. Но только скажи, где моя жена.

Саймон ждал ответа, но Розалинд молчала. Ее дыхание становилось все более редким и хриплым. Он положил руку ей на шею, чтобы найти пульс. Сердце Розалинд едва билось.

– Лучше бы я… вышла… замуж за тебя… Я… ужасно ошиблась.

Саймон нетерпеливо встряхнул головой.

– Сейчас это уже не важно. Скоро сюда приедет доктор, и с тобой все будет в порядке.

В эту секунду он услышал сзади шаги и, обернувшись, увидел бегущего к нему Джеймса.

– О боже, – прошептал он, глянув на избитое тело Розалинд.

Саймон повернулся к ней и взял ее за руку.

– Розалинд, – сказал он, – послушай меня. Мне нужно найти Танхилла. Он должен поплатиться за то, что сделал.

– Прости… он погиб, Саймон. Я… не хотела… этого.

– Кто погиб? – Сердце Саймона чуть не выпрыгнуло из груди. Неужели она убила Колина?

– Твой… отец… – Розалинд смолкла. Ей было трудно говорить, но она каким-то чудом продолжила после паузы. – Мы поругались… и… я толкнула его. Он был… пьян… и упал… Я не хотела, чтобы… он умер.

Саймон почувствовал, как ее рука сжала его руку. Он глубоко вдохнул и выдохнул, безуспешно пытаясь хоть немного успокоиться. Ему с самого начала казалось, что Розалинд была замешана в смерти отца, но у него не было доказательств.

Сейчас он получил ее признание, но это уже не имело никакого значения. Саймон хотел одного – найти Джессику и вырвать ее из лап Танхилла.

– Все в прошлом, Розалинд. Скажи, ты знаешь, где моя жена?

Несчастная женщина зашлась в кашле. Саймон держал ее, пока приступ не прошел.

– Она… у Колина, – наконец прошептала Розалинд.

У Саймона перехватило дыхание. Кровь пульсировала в висках, заглушая голос отчаяния, кричавший у него в голове.

– Пожалуйста, Розалинд. Скажи, куда он ее увез?

– Саймон…

– Я тут, Розалинд.

– Слишком… поздно.

– Нет!

Ее тело обмякло. Саймон посмотрел в ее изменившееся лицо, а потом медленно положил тело на пол. Он хотел забыть ее последние слова. Хотел отключиться, выпасть из кошмарной реальности, в которой оказался.

Саймон с трудом встал на ноги. У него кружилась голова, и ему пришлось опереться о стену, чтобы немного прийти в себя. Никогда раньше он не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас. Саймон терял самое дорогое, что у него было в жизни. Он терял женщину, которая стала частью его самого, и никак не мог это остановить.

 

Глава 26

Саймон понятия не имел, где искать Джессику. Он ходил вдоль причала в порту, обезумев от страха, и ждал, когда здесь появится Танхилл или его корабль с контрабандой опиума.

Саймон не знал, жива ли Джессика и куда его враг мог спрятать ее. Он покинул дом Розалинд, ничего не соображая, не понимая, что делать и куда бежать. Джессика была в том доме до него, Саймон знал это наверняка. Он чувствовал ее присутствие, понимал, как ей было страшно.

Пока ему ничего не оставалось, кроме как ждать. А еще стараться взять себя в руки, не дать отчаянию поглотить его. Ему понадобятся все его силы и разум, чтобы расправиться с Танхиллом. И если окажется, что тот хоть пальцем тронул Джессику, то его смерть будет мучительной.

Саймон сжал руки в кулаки и глянул в темноту, откуда должен был появиться корабль. Он чуял, что и его враг скоро будет в порту.

Так и случилось. К нему тихо подошел Джеймс и шепотом сказал:

– Танхилл тут. Мы видели его экипаж. – Саймон замер на месте. Друг положил руку ему на плечо и сказал: – Я знаю, скоро ты поквитаешься с ним за все. Только будь осторожен. Утром в реке нашли тела Мотли и Карвера. Их обоих убили выстрелом в спину.

Ненависть к Танхиллу вспыхнула в Саймоне с новой силой. Число его жертв выросло еще на два человека.

– Корабль прибыл? – на всякий случай спросил Саймон.

– Пока нет. Джексон следит за причалами сверху. – Джеймс указал на мачту одного из кораблей, стоявшего в бухте неподалеку. Там, в будке дозорного, сидел их человек. – Он даст знать, когда увидит его.

Саймон кивнул и тяжело вздохнул:

– Напомни полиции, чтобы они не стреляли в Танхилла. Сначала мы должны узнать, куда он дел Джессику.

– Они в курсе. Я уже объяснил все офицерам. Им ясно, что… – Слова замерли на губах у Джеймса.

Из темноты к краю причала вышел Танхилл и стал смотреть вперед. Их враг, как и они, ждал корабль с опиумом. Этот товар приносил на черном рынке огромные деньги, без которых Танхилл не смог бы выпутаться из долгов.

Джеймс положил руку Саймону на плечо и кивнул на будку дозорного. Мужчина там махал им и указывал в сторону моря. Он увидел корабль.

Сейчас по договоренности в дело вступала полиция. Однако Саймон все равно положил руку в карман и нащупал пистолет. Он собирался стоять в темноте и не спускать с Танхилла глаз.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Колин увидел небольшой корабль, и еще одна – прежде чем он пришвартовался. Все шло по плану. Портовые рабочие, которым Танхилл хорошо заплатил, перекинули мостик к причалу, а потом начали быстро, как крысы, переносить на землю нелегальный товар.

Саймон, не отрываясь, смотрел на Танхилла, чья светлая голова мелькала среди работников. С гулко бьющимся сердцем он ждал сигнала к атаке.

И вот наконец это случилось. Сразу с трех сторон послышались крики наступать, и с десяток мужчин в форме полицейских выскочили из засады. Они ринулись по деревянному мосту прямо на палубу, чтобы захватить контрабандистов на корабле. Никто из них такого не ожидал. Даже в свете немногих фонарей было видно, как исказилось лицо Танхилла.

Саймон подобрался в темноте ближе к судну. Джеймс не отставал от него.

Хотя полицейских было больше, чем работников Танхилла, те решили не сдаваться без боя. Завязалась потасовка, скоро в неверном свете фонарей засверкали клинки ножей. Потом прогремели выстрелы, и трое контрабандистов упали за борт. Их предсмертные крики эхом прокатились по всему порту.

Но Саймону было наплевать на опиум, на умирающих преступников и на стреляющих полицейских. Он смотрел только на Танхилла. Тот подбежал к краю судна и перекинул через борт веревочную лестницу. Внизу Саймон заметил небольшую лодку. Танхилл спустился вниз, сел в нее и взял в руки весла.

– Куда он собрался? – раздался рядом шепот Джеймса.

– Скорее всего поплывет в глубь причала, пока не найдет какое-нибудь укромное место. А потом побежит, спасая свою жизнь.

Спрятавшись за ящиками, мужчины смотрели, как Танхилл, изо всех сил работая руками, поплыл прочь от ужаса, который творился на судне. Скоро он действительно повернул в канал, который уходил в глубь берега. Вдоль него по обе стороны стояли пришвартованные корабли.

Саймон и Джеймс, прячась в тени, побежали за ним по берегу. Они старались не отставать, но в то же время держаться подальше, чтобы Танхилл их не заметил.

Скоро Саймон увидел, что его враг повернул к берегу и стал медленно заводить лодку между двумя судами. Он положил руку Джеймсу на плечо. Когда друг остановился, Саймон сказал ему:

– Танхилл мой. Я хочу сам с ним разделаться.

Джеймс понимающе кивнул. Встав в тень, он произнес:

– Хорошо, только будь осторожен.

– Не беспокойся. Уж я-то знаю, насколько он опасен, – ответил Саймон.

Низко пригнувшись, он осторожно направился к тому месту, куда плыла лодка. Пистолет Саймон вынул и держал наготове в руках. Когда Танхилл выпрыгнул на берег, он выскочил из тени и крикнул:

– Ты попался!

Танхилл повернулся и поднял руку. Он направил дуло пистолета прямо ему в грудь. Невзирая на опасность, Саймон бросился к нему. К счастью, пуля со свистом прожужжала мимо. Второй раз Танхилл не успел выстрелить. Саймон прыгнул, схватил его и повалил на землю.

Они покатились по жесткому деревянному настилу. Танхилл изо всех сил пнул коленом Саймону в живот, потом вскочил. Он размахнулся и ударил кулаком ему в челюсть. Саймон вернул удар, тоже заехав ему в лицо. Послышался мерзкий хруст ломающихся костей, который немного остудил его ярость. Но в этот момент перед глазами встало любимое лицо Джессики, и ненависть вновь вспыхнула в его сердце. Саймон размахнулся и безжалостно ударил Танхилла кулаком в голову. Ненависть слепила его, и он бил и бил врага, пока вдруг не услышал, как его зовет Джеймс.

Голос друга вернул Саймона в реальность, заставил его остановиться.

– Куда ты дел ее? – заорал он, схватив Танхилла за грудки и притянув к себе.

Стоило ему отпустить его, как Колин пошатнулся и упал спиной на огромную деревянную бочку.

Саймон опять взял его за пальто и рывком поднял на ноги.

– Где Джессика? – опять крикнул он.

Кровь текла у Танхилла из носа, бровь была рассечена. Но он смотрел на него с такой дерзостью и злобой, что Саймон чуть не взорвался от гнева.

– Где она? – встряхнув его, заорал он.

Танхилл запрокинул голову и зашелся противным холодным смехом.

– Она дерется почти так же, как ты, – заявил Колин, вытирая кровь рукавом пальто. – Только силы у нее меньше.

Слепая, бешеная ярость волной накрыла Саймона. Кровь запульсировала в голове, перед глазами появилась белая пелена.

Он потерял Джессику. Не смог ее защитить.

В отчаянной попытке выбить из Танхилла нужные слова Саймон опять ударил его и прорычал сквозь стиснутые зубы:

– Скажи, куда ты ее дел, или я убью тебя!

– Нет, не убьешь. Ты ведь хочешь знать, где сейчас твоя ненаглядная. Так вот – Джессику увезли. Спрятали так далеко, что ты никогда ее не найдешь.

– Куда ты ее дел?

– Поместил в одну очень хорошую лечебницу, – заявил Танхилл. – Там твоя дорогая супруга будет прозябать в грязи и темноте, а когда ты наконец ее отыщешь, то вряд ли узнаешь. – Он опять злобно рассмеялся и добавил: – Знаешь что? Я распорядился, чтобы Джессику не кормили до тех пор, пока от меня не поступят указания. Так что подумай об этом, прежде чем всадить в меня пулю.

Не понимая, что делает, Саймон сложил руку в кулак и начал опять бить Танхилла. Он вкладывал всю свою ненависть в каждый удар и, наверное, убил бы его, если в дело опять не вмешался бы Джеймс.

Друг отпихнул его в сторону, схватил совсем не стоявшего на ногах Танхилла и сказал:

– Тебе лучше объяснить, где сейчас Джессика. Нет никакого смысла скрывать это от нас. Полиция накрыла поставку опиума, так что тебе конец. Не стоит добавлять к этому преступлению еще и похищение человека.

– Правда? – со злобой произнес Танхилл, с трудом складывая уже распухшие губы в мерзкое подобие улыбки. – Как я жалею, что не убил твоего друга там, в Индии. – Он перевел взгляд на Саймона. – Норткот женился на моей глупой сестре из-за денег. А ведь они должны были перейти ко мне. Так бы и случилось, если бы Норткот не сунул в дело свой нос. Любой суд страны встал бы на мою сторону и сделал меня опекуном Джессики и ее денег. А ты все испортил. – Его глаза налились кровью от ненависти. – Ты заплатишь за это. Будешь жить и помнить, что Джессика умерла из-за тебя.

После этого наступила оглушительная тишина. А потом Саймон опять шагнул к ненавистному врагу и, схватив за плечи, рывком поднял Танхилла, а потом кинул прямо на груду деревянных ящиков. Затем он приставил дуло пистолета к голове Колина, взвел курок и произнес:

– Говори, где она, или я убью тебя прямо сейчас.

В его тихом, обманчиво спокойном тоне звучали стальные ноты. Танхилл издал странный полузадушенный звук. Судя по его лицу, в нем боролись страх и решимость идти до конца.

– Я с детства ненавидел ее, – хрипло произнес он. – Джессика была такой упрямой, такой заносчивой. Скажи, зачем она тебе? Почему ты хочешь спасти ее?

– Говори, куда ты увез Джессику! – не обращая внимания на его вопросы, повторил Саймон.

Танхилл удивленно глянул на него, подняв брови.

– Не могу поверить, – издевательским тоном сказал он. – Ты что, влюбился в нее?

– Я уже на грани, – таким же отрешенным и от того еще более страшным голосом сказал Саймон. – Скорее говори, где Джессика. Иначе я с огромной радостью спущу курок, а жену найду как-нибудь сам.

Танхилл заворочался и сказал:

– Хорошо. Я скажу тебе, но только при одном условии.

Саймон тут же отвел пистолет от его виска. Танхилл медленно, со стоном поднялся на ноги. Чтобы удержаться на них, ему пришлось схватиться за огромную бочку неподалеку. Но самодовольная ухмылка на его лице никак не вязалась со слабостью. Саймон смотрел в глаза Танхиллу, и ему хотелось задушить его, всадить пулю прямо в лоб. Но он не мог. Ему надо было узнать, куда тот увез Джессику. И Танхилл знал об этом, потому и вел себя так спокойно и нагло.

– Какое твое условие? – спросил Саймон.

– Сто тысяч фунтов и моя свобода.

– Ах ты мерзавец, – прошипел он.

– Так ты хочешь знать, где сейчас Джессика, или нет?

Саймон злобно скрипнул зубами. Но у него не было выбора.

– Я согласен. Так куда ты ее увез?

– Сначала поклянись мне честью, что выполнишь обещанное. Я знаю, такие чистоплюи, как ты, о ней сильно пекутся.

Саймон на секунду задумался, продолжая держать пистолет нацеленным в голову Танхилла.

– Ладно, – сказал он наконец. – Я клянусь, что отпущу тебя и выплачу эти деньги. А теперь говори, где Джессика.

Танхилл победно улыбнулся и сказал:

– Ты найдешь жену в…

Вдруг прогремел выстрел. Саймон повернулся в ту сторону, откуда донесся звук. И увидел там барона Карвера, стоявшего с пистолетом в руках. Он опять перевел взгляд на Танхилла. Его глаза расширились от изумления, нижняя челюсть отвисла. Он медленно упал на колени, а потом завалился назад.

– Нет! – крикнул Саймон и бросился к нему. На груди он заметил маленькое пятно крови, которое быстро росло, пропитывая ткань пальто.

Саймон схватил его и приподнял голову, молясь, чтобы Танхилл не умер в ту же секунду. Чтобы он успел сказать, куда спрятал Джессику. Тонкий ручеек крови потек у него изо рта, еще один – из носа.

– Говори, – приказал ему Саймон. – Где моя жена?

Танхилл открыл рот. Он повернул голову, давясь кровью, потом прижал руки к груди. Его тело обмякло.

– Уже… поздно… – прохрипел он.

– Будь ты проклят, Танхилл! Не смей умирать!

Саймон глянул ему в лицо. На губах его злейшего врага появилась ядовитая улыбка.

– Ты… не найдешь ее… Никогда… – сказал он и, задыхаясь, выплюнул что-то, похожее на торжествующий смех. Потом закашлялся, отвернул голову и навсегда затих.

Саймон с ужасом смотрел на поникшее тело Танхилла в своих руках. Как он теперь найдет Джессику? Как вытащит из сумасшедшего дома?

Ночь была теплой, но Саймон весь дрожал. Он чувствовал, что тоже умирает. Джессика была заперта в каком-то ужасном, грязном месте, где ей не давали пищу без распоряжения Танхилла. Ему не удалось спасти ее, и сейчас она попала в свой самый страшный кошмар.

Саймон поднял голову и увидел, что к нему идет барон Карвер. Ему хотелось убить этого человека. Он лишил его последней возможности узнать, где сейчас его жена. Отобрал у него надежду добраться до той дыры, куда ее заточил Танхилл, и вытащить Джессику на свободу.

Саймон вскочил. Его руки сами потянулись, чтобы схватить пожилого мужчину за горло. Но он остановился, когда увидел пустые, полубезумные глаза барона, какими тот смотрел на труп Танхилла.

– Этот ублюдок убил моего сына, – сказал он. – Моего любимого мальчика. Выстрелил ему и Сидни в спину, а потом скинул тела в реку.

Саймон не мог говорить. Он поднял голову к черному небу и закрыл глаза. Танхилл причинил столько зла ни в чем не повинным людям! К счастью, больше никто не будет страдать от его жестокости.

Вокруг них начала собираться толпа, и Саймон пошел прочь. Полиция уже подоспела на место преступления, но у него не было никакого желания терять время, рассказывая, что тут случилось. С этим лучше справится барон Карвер, который в итоге и застрелил Танхилла.

Его сердце разрывалось от боли. Он думал о Джессике, и глаза щипало от непрошеных слез.

– Мы найдем ее, Саймон, – сказал Джеймс, поравнявшись с ним. Он пошел рядом, стараясь шагать так же широко, как его друг. – Скоро Джессика будет дома.

Саймон ничего не ответил и повернул в сторону того места, где стоял его экипаж. Он знал, что впереди его ждет самая длинная ночь в жизни.

 

Глава 27

Еще один день, проведенный в поисках Джессики, показался Саймону вечностью. А следующий чуть не свел его с ума.

Ему все время помогали Джеймс и Айра. Они прорабатывали десятки разных версий, все из которых оказывались ложными, посылали в разные уголки Лондона и окрестностей огромное количество шпионов. Те обыскали все сумасшедшие дома столицы – Бедлам, Сент-Люкс и другие, но, конечно, вернулись ни с чем. Танхилл не стал бы прятать Джессику прямо у них под носом, он явно подыскал для нее какое-то другое, никому не известное место.

Лечебницы, в которых побывал Саймон, произвели на него тяжкое впечатление. Они были грязными и пугающими, а к больным там относились с привычной жестокостью, видя в них не людей, а каких-то диких животных. Саймон представлял, какие муки испытывает сейчас Джессика, оказавшись в таком месте, и у него темнело в глазах.

Друзья искали ее, не отвлекаясь на еду и отдых, но следов Джессики пока не находили.

– Тебе надо немного поспать, – сказал Джеймс, когда вечером экипаж привез Саймона домой. – И поесть тоже. А то ты скоро упадешь в обморок от усталости. Джессике точно не станет легче, если ты заболеешь.

Саймон встряхнул головой, прогоняя туман усталости, и вышел из экипажа. Джеймс последовал за ним. В этот момент его охватило такое тяжелое и мрачное чувство обреченности, что Саймон остановился. Ему не хотелось входить в дом. Не хотелось видеть убитые горем лица слуг, которые с надеждой будут смотреть на него, ожидая хороших новостей. Не хотел наблюдать, как их глаза тускнеют, когда им становится ясно, что и сегодня он пришел ни с чем.

– Где она может быть, Джеймс? Мы искали везде, и я больше не знаю, что предпринять. – Саймон старался держать себя в руках, но жуткое ощущение, что он загнан в угол, терзало его изнутри.

– Мы прорвемся, – постарался успокоить его Джеймс. – Может, мы ее пропустили. Давай завтра еще раз объедем все лечебницы Лондона и…

– Нет, она в каком-то другом городе. Танхилл не такой дурак, чтобы прятать ее у нас под носом.

– Тогда, может быть…

– Хозяин, хозяин! – крикнул Санджай, выбегая на крыльцо и махая какой-то бумагой в руке. – Быстрее идите сюда!

Саймон кинулся вверх по ступеням, чувствуя, как бешено бьется у него сердце. Может, кто-то нашел Джессику. Может, она сама смогла вырваться и сейчас ждет его дома. Может…

– Эта записка адресована вам. Кто-то подсунул ее под дверь. Никто из слуг не видел, кто это сделал.

Саймон схватил листок бумаги. На улице было темно, и он направился к себе в кабинет, где горели свечи. Там граф раскрыл его и быстро пробежал строчки. Сердце замерло у него в груди.

«Ваша светлость, – было написано корявым почерком, – если вам нужна ваша жена, принесите пять тысяч фунтов сегодня ночью в Марберри-парк. Оставьте деньги под третьей от главного входа скамьей. Место, где вы ее найдете, будет написано на бумаге, лежащей под камнем там же.

Это не шутка. Доказательство у вас в руках».

Листок выпал у него из руки на стол. Саймон понял, что с трудом может дышать.

– Я приказал кучеру подождать вас, – сказал ему Санджай. – Думаю, в следующей жизни я приду к вам лошадью, чтобы быстро доставлять вас туда, куда нужно.

Саймон отдал записку Джеймсу и направился к сейфу за письменным столом. Он вынул оттуда пять тысяч фунтов и стал перекладывать их в черный кожаный мешок.

– Ты уверен, что это правда? – спросил его Джеймс.

Саймон подал ему кусок какой-то ткани.

– В тот день, когда Джессику забрал Танхилл, на ней было платье из этой материи. Она прилагалась к записке.

Джеймс кивнул. Доказательство было серьезным.

– Что я должен делать? – спросил он.

– Войди следом за мной в парк и посмотри, кто возьмет деньги. Не останавливай его, а проследи, куда пойдет этот человек. Если он укажет неправильное место, мы его найдем и выбьем правильный адрес.

Два друга, не теряя ни минуты, пошли назад в карету.

– Только не спугни его, – сказал Саймон, открывая дверь, – он не должен тебя видеть.

С этими словами он прыгнул в экипаж. Его трясло от нетерпения. Саймон чувствовал, что дело сдвинулось с мертвой точки. Он знал, что это письмо приведет его к Джессике.

Карета быстро помчала к парку и скоро уже оказалась у центрального входа. Сжимая мешок с деньгами, Саймон думал о том, что отдал бы все состояние, лишь бы вернуть Джессику, и ни на секунду не пожалел бы об этом. Да что деньги – он был готов отдать свою жизнь, чтобы освободить жену. Его душил комок в горле, и Саймон безуспешно пытался проглотить его, но никак не мог.

Боже правый, он отдал бы все, чтобы Джессика сейчас была рядом с ним, в его объятиях. Саймон заморгал, отгоняя непрошеные слезы. До потери Джессики он не знал, что способен плакать, а теперь это случалось с ним все чаще и чаще.

Лошади сбавили ход, и Саймон стал считать скамейки, стоявшие вдоль дороги. Первая, вторая… Около третьей он приказал кучеру остановиться и выпрыгнул из экипажа. Саймон положил мешок с деньгами под скамью и поднял лежавший под ней камень. Под ним оказался обрывок бумаги. В парке было темно, и Саймон бегом вернулся к карете, чтобы прочитать сообщение под висевшим рядом с местом кучера фонарем. Он узнал почерк – той же рукой была написана первая записка.

Саймон показал адрес вознице. Тот кивнул и сказал, что знает, где это находится. Он прыгнул внутрь, и экипаж немедленно тронулся.

На небе не было ни одной звезды, за окном клубился туман, который делал ночь еще более темной и мрачной. Минуты казались Саймону бесконечными, стук копыт – слишком медленным и редким. Он думал только о том, что скоро увидит Джессику, и все порывался стукнуть кучера, чтоб тот подстегнул лошадей, хотя на самом деле экипаж мчался вперед с бешеной скоростью.

Саймон молился, чтобы с ней все было в порядке. Чтобы слова Танхилла о том, что Джессику не будут кормить без его приказа, оказались ложью. С тех пор как он упрятал ее в сумасшедший дом, прошло уже целых три дня, но Саймон надеялся, что какой-нибудь добрый человек позаботился о его любимой.

Когда экипаж начал замедлять ход, Саймон выглянул в окно. Впереди он увидел большое кирпичное здание, в окнах которого кое-где горел свет. Строение выглядело еще более пугающим из-за темноты и моросящего мелкого дождя.

Лошади остановились, и Саймон прыгнул на грязную мостовую.

– Пойдем со мной, Джон, – сказал он кучеру. Тот немедленно слез со своего высокого сиденья, и двое мужчин побежали к главному входу.

Саймон взялся за ржавый дверной молоток и принялся громко колотить им по металлической пластине в центре. Ему не пришлось долго ждать. Скоро дверь отворилась, и он увидел перед собой женщину в грязном платье и заляпанном грязью переднике.

– Где она? – крикнул Саймон.

Женщина в ужасе прикрыла рот с почерневшими зубами, когда оба мужчины, не дожидаясь ответа, оттолкнули ее и ворвались в дом. Но она быстро оправилась от испуга и сказала:

– Все сбежали, милорд. Фриш и остальные уехали сегодня днем, оставив меня и Фриду смотреть за этими людьми.

Саймон обвел взглядом помещение. С десяток людей сидели по грязным углам. Судя по ужасному запаху, там же они ходили по нужде. Его затошнило.

– Мы ничего не знали об этой леди, пока ее не привезли. Мы с Фридой не имеем к этому никакого отношения.

– Где она? – повторил Саймон, стараясь дышать реже и не смотреть на липкую грязь повсюду. Непонятно, как люди могли существовать в таких ужасных условиях. Это место было самым страшным из всех, где он побывал за те три дня, пока искал Джессику.

– Они закрыли леди вот там. – Женщина указала на дверь в конце огромной комнаты. – А ключ вот на этой связке.

С этими словами она протянула связку больших медных ключей. Саймон схватил ее и побежал к двери. Второй ключ подошел, дверь открылась, и он увидел ступени, уходившие вниз, в темноту. Саймон развернулся, снял в коридоре с крюка зажженную лампу, а потом сказал Джону, чтобы тот нашел, чем посветить, и следовал за ним.

Подняв лампу над головой, он стал спускаться. Воздух был тяжелым и спертым, но наверху пахло еще хуже. Зато здесь царил полный мрак, а Саймон прекрасно знал, как Джессика боится темноты!

Оказавшись в самом низу, Саймон огляделся. В этом страшном подземелье никого не было, но перед собой он увидел еще одну дверь. Подергав ее, Саймон понял, что та тоже заперта. Он вставил ключ и повернул. Тут было так тихо, что щелчок замка оглушительным эхом прокатился по каменному склепу. Саймон открыл дверь и вошел внутрь.

Там ничего не было – ни лежанки, ни скамьи, ни стула, так что сидеть или спать приходилось на твердом холодном полу, в компании крыс, которые попрятались от света лампы по углам.

С бешено бьющимся сердцем Саймон поднял ее выше… И наконец увидел Джессику.

Его хрупкая, нежная жена лежала, свернувшись калачиком, у дальней стены. Ее волосы сбились в один растрепанный ком, колени она поджала. Глаза Джессики были закрыты, словно она могла таким нехитрым способом сбежать из ада, в который попала.

Саймон поставил лампу на пол и подошел к ней. Он протянул руку к Джессике и очень нежно коснулся ее плеча.

– Джессика, любовь моя, – прошептал Саймон, хоть и знал, что она не слышит его. – Наконец-то я нашел тебя.

Он погладил ее по плечу, потом откинул спутанные пряди с щек. Но то, что увидел Саймон, заставило его сердце на мгновение остановиться. На лице Джессики были синяки – старые и новые, на руках и запястьях – раны, в которых запеклась кровь.

– Боже мой! Нет! – закричал он, понимая, что страдание в его голосе сейчас слышал только Господь. Джессика продолжала лежать, закрыв глаза. Она находилась в странном забытьи.

Саймон упал на колени рядом с ней и обнял ее, крепко прижимая к груди.

– Джесс, – опять сказал он, покрывая лоб и щеки поцелуями. – Открой глаза, любимая.

Но Джессика только едва слышно вздохнула и продолжала лежать, не шевелясь.

В темницу вошел Джон с двумя лампами. Он встал позади Саймона, и в маленьком каменном мешке стало светло как днем. Увидев Джессику, кучер тихо выругался.

– В карете есть одеяла, принеси их, – приказал ему Саймон. – А еще раздобудь воды.

– Сию же минуту, милорд, – произнес Джон и побежал вверх по лестнице.

А Саймон опять обратил все свое внимание на жену. Она была холодной как лед, губы побелели. Джессика находилась в этой мрачной сырой темнице три дня без еды и хоть какого-нибудь одеяла. Конечно, она промерзла до костей.

– Джесс, пожалуйста, открой глаза. Все будет хорошо. Сейчас я заберу тебя домой. – Саймон вложил ее маленькие руки в свои и поднес их к лицу.

Он нежно поцеловал ладони и запястья, израненные тугой веревкой. Джессика едва слышно застонала, но когда Саймон заглянул ей в глаза, то увидел, что те все еще закрыты. Потом он приложил ее руки к своим щекам и накрыл их, согревая своим теплом.

В гнетущей тишине темницы Саймон думал о том, что слишком много требовал от Джессики. Он женился на ней ради мести, использовал ее деньги, чтобы сохранить состояние. Потом заставил молодую жену войти в общество, хотя Джессика очень боялась, что люди обнаружат ее глухоту. А что она получила взамен?

Мучительная волна отчаяния затопила его с головой. Он нарушил единственное обещание, которое дал Джессике. Она просила защитить ее от Танхилла, но в итоге оказалась одна, в страшной холодной клетке, полной крыс и грязи.

Саймон посмотрел в покрытое синяками лицо Джессики, на руки в ссадинах и кровоподтеках, и его передернуло от ужаса. В эту минуту он ненавидел себя. Да, отметины на теле рано или поздно заживут, но боль от пережитого останется с Джессикой навсегда.

Жалость, любовь, отчаяние – все эти чувства теснились в его сердце, и когда он больше не мог сдерживать их, то спрятал лицо в израненных руках Джессики и заплакал по-настоящему.

Слезы, которые он так долго сдерживал, хлынули из глаз. Саймон не пытался их остановить и, дрожа от приступов сожаления и стыда, оплакивал те муки, которые пришлось испытать Джессике. Обняв ее за хрупкие плечи, Саймон вспоминал погибшего отца и женщину, которая его убила, а потом сама приняла мучительную смерть от его врага. Он вспоминал маленькую Джаю, которая любила всех вокруг, но прожила так мало и умерла от рук Танхилла.

Он никого не смог спасти. И ему оставалось только крепко держать Джессику в своих объятиях и молиться, чтобы она простила его.

Горячие горькие слезы обжигали его, сердце сжималось от боли, а Саймон думал о том, что эта юная леди доверилась ему, отдала ему все, лишь бы только он уберег ее от сводного брата. Но даже это у него не вышло. Танхилл чуть не убил Джессику. Если бы не жадность человека по имени Фриш, Саймон так и не смог бы найти ее.

В какой-то момент он почувствовал, что Джессика слегка зашевелилась. Саймон поднял заплаканное лицо и посмотрел на нее. Глаза Джессики были открыты. Она попыталась что-то сказать, но ей не хватило сил.

– Все хорошо, Джесс, я с тобой, – нежно проговорил Саймон. – Танхилл мертв. Больше он не причинит нам вреда.

Джессика медленно подняла руку и коснулась его мокрой щеки.

– Я люблю тебя, Джесс, – сказал Саймон. – Очень люблю. Пожалуйста, поверь мне.

Джессика спрятала лицо у него на груди. Саймон обнял ее и держал, согревая теплом своего тела, до тех пор, пока не вернулся Джон с одеялами и водой.

Саймон поднес кружку к ее губам. Она попыталась глотнуть, но закашлялась, и вода пролилась мимо. Саймон подождал, не выпуская ее из кольца рук, пока Джессика отдышится, а потом смочил водой свой носовой платок и коснулся им ее рта.

Она немного пососала его, проглатывая одну каплю воды за другой. И наконец смогла говорить, пока тихо и хрипло, но понятно:

– Я знала, что ты найдешь меня.

Саймон кивнул, проглатывая комок в горле.

– Да. Наконец-то мы вместе.

– Мне было страшно.

– Знаю, любимая. И мне тоже. Но сейчас все хорошо.

Саймон завернул Джессику в одеяло, потом повернул к себе ее голову и сказал:

– Я люблю тебя, Джесс. Без тебя мне нет жизни.

Джессика кивнула, и две слезы скатились у нее по щекам.

– Я тоже люблю тебя, – прошептала она.

Саймон прижал Джессику к себе и поцеловал ее запекшиеся губы. А потом он взял жену на руки, Джон накрыл ее еще одним одеялом, и они пошли вверх по ступеням, навсегда оставляя позади страшную темницу.

Джессика спрятала голову у него на груди. А Саймон мысленно поклялся, что больше никто не заставит его любимую страдать.

– Помойте и оденьте этих людей, – поднявшись наверх, приказал он женщине в грязном платье. – Я пошлю людей, которые приедут сюда утром и заберут их. И молитесь, чтобы сюда не нагрянула полиция. Вас всех надо упечь в тюрьму за то, как вы обращаетесь с больными.

Саймон понес Джессику к выходу из ада, в котором по плану Танхилла она должна была умереть. В карете он посадил ее к себе на колени и держал так весь путь до дома.

Саймон вспоминал, как чувство мести толкнуло его взять Джессику замуж. Как огромное желание разделаться с Танхиллом определяло все его действия.

Тогда он еще не знал, что за возможность отомстить ему надо будет заплатить очень высокую цену. Саймон глянул на лежащую в его руках Джессику. И он чуть ее не заплатил.

 

Эпилог

Саймон вошел в комнату и сел в большое кресло с высокой спинкой, которое по его приказу перенесли в мастерскую Джессики. Он провел весь день в порту и весь пропах морем. Но Саймон знал, что его любимая жена не будет возражать. Джессика всегда с такой радостью обнимала его, что он сразу чувствовал – жена с нетерпением ждала их встречи. Рядом с ней Саймон забывал обо всех проблемах, каким бы усталым он ни приходил домой.

Саймон все никак не мог привыкнуть к тому, что его жена оказалась тем знаменитым дизайнером, о котором говорили все дамы Лондона. Невероятно, но ей каким-то образом удалось провести весь высший свет.

И обман продолжался. Они были женаты почти год, но сплетники ничего не знали о ее секрете. Что ж, Саймон был не против и дальше держать это в тайне. А вот о том, как сильно он любит свою жену, ему хотелось кричать на всю страну.

Сейчас с Джессикой все было в порядке. Но сразу после того как он вытащил ее из той страшной лечебницы, были моменты, когда ему казалось, что жене не хватит сил выжить и оставить все в прошлом. Саймон боялся, что Танхилл даже из могилы сможет разрушить их жизнь. К счастью, Джессика оказалась крепче, чем он думал, и в конце концов пришла в себя.

– Над чем работаешь? – спросил Саймон, когда Джессика подняла голову. Она улыбнулась ему так искренне, так нежно, что у него сладко сжалось сердце.

– Это сюрприз.

Саймон встал и направился к столу, где лежал набросок. Но Джессика его остановила:

– Нет, не надо. Подожди, пока я не закончу.

Саймон послушно сел обратно в кресло и сказал ей:

– Хорошо, только не думай, что я стану хвалить рисунок, если он мне не понравится.

– Разве ты когда-нибудь так делал? – спросила она, игриво поднимая брови.

– Да, на прошлой неделе. – Саймон пытался спрятать ухмылку и выглядеть серьезно. – Когда увидел то ужасное фиолетовое платье для леди Вестфолд. Тебе должно быть стыдно за такие творения.

– Дело было не во мне, и ты это знаешь. Я сказала мадам Ламонт, что ей нельзя носить розовое и фиолетовое, но леди Вестфолд ее не послушалась. Само платье красивое, а вот цвет – настоящая катастрофа. Из-за него эта дама стала похожа на нелепую куклу.

Саймон рассмеялся, а потом глянул на стены, где множились рисунки нарядов. Джессика восхищала его каждый день.

Потом он посмотрел на ее полные рубиново-красные губы и едва сдержался, чтобы не подойти и не поцеловать их. Обычно это было началом любовной игры, которая заканчивалась очень нескоро. Джессика даже начала жаловаться, что не может работать, когда он к ней заходит, но Саймон только улыбался в ответ. Ему, наоборот, казалось, что в этой комнате он как раз трудится на славу.

Джессика глянула на него, не выпуская карандаш из пальцев, и сказала:

– Утром тут была Мелинда. Она пригласила нас на прием в эту пятницу. На этот раз ожидается нечто удивительное.

Саймон увидел, что Джессика слегка нахмурилась, и спросил:

– Тебя это пугает?

Джессика опустила голову к наброску и добавила еще несколько линий.

– Мелинда очень взволнована, – продолжила она. – В Лондоне сейчас выступает известный пианист Ференц Лист. Она позвала его к себе, и тот согласился исполнить свои «Венгерские рапсодии».

Саймон подождал, пока Джессика глянет на него, и спросил:

– И что тут страшного?

– Все в обществе знают, что я не слышу. Люди, наверное, станут показывать на меня пальцами, если я там появлюсь?

Саймон протянул ей руку.

– Иди ко мне, – сказал он.

Джессика послушалась, и тогда Саймон усадил ее на колени и обнял.

– Никто не станет этого делать. Люди и дальше будут восхищаться тобой, как это произошло в первый же день, как они узнали о твоей глухоте. Ты же знаешь, что все без исключения поражаются твоему умению читать по губам.

– Но я не услышу музыки.

– Тогда скажи всем, что ты пришла сюда не ради нее, а ради самого Листа. По слухам, он пользуется большим успехом у дам.

– А ты будешь ревновать?

Саймон наклонился и поцеловал жену.

– Без сомнения, – сказал он, проводя пальцем по атласной коже ее щеки. – Я слишком долго искал такую, как ты, и не позволю какому-то волоките увлечь тебя сладкой музыкой.

– Тебе нечего бояться. Ни один композитор не согласится сочинять музыку для женщины, которая не сможет ее услышать.

– Я бы согласился, – ответил Саймон. – Ради тебя я готов на все.

– А я бы отдала все созданные мной платья, чтобы услышать твой голос, смех. И твои стоны, – чуть покраснев, добавила она. – Я бы отдала свой талант, только чтобы слышать, как ты говоришь, что любишь меня.

Саймон взял ее лицо в руки и сказал:

– То, что ты не слышишь эти слова, не значит, что это неправда. Я люблю тебя, Джесс. И всегда буду любить.

Саймон стал целовать ее лицо, губы. Джессика сразу отозвалась на его ласки, которые с каждой секундой становились все более пылкими. В них была не только страсть, но и то редкое, драгоценное чувство, когда вместе сливаются и тела, и сердца. И Саймон, и Джессика обожали эту полную нежности прелюдию к настоящему взрыву любви.

Он целовал ее долго, обстоятельно, но вдруг Джессика отпрянула и, тяжело дыша, сказала:

– Подожди, сначала мне надо закончить рисунок.

– Прямо сейчас?

– Да. – Она соскочила с его колен и побежала к столу.

Саймон откинул голову на спинку кресла. Ему было очень жаль, что Джессика не слышала стон, который сорвался у него с губ, когда она внезапно сбежала к своему столу и оставила его мучиться от неутоленного желания. Жаль, что Джессика не знала, как плохо ему сейчас было.

Саймон немного подождал, потом встал и направился к ней.

– Ты все? – спросил он, когда Джессика подняла голову.

– Почти, – ответила жена, быстро проводя последние линии. – Вот, – и она подала ему рисунок, – что ты думаешь?

Саймон глянул на бумагу. Чувство, которое взорвалось в его сердце, было сложно определить. Счастье. Гордость. Любовь. Все они подходили, но не могли точно описать то головокружительное ощущение полноты жизни, которое он сейчас испытывал.

– Ну? – спросила Джессика, которую, видимо, слегка озаботило его молчание. – Тебе нравится?

– Да, очень. – От волнения голос Саймона дрогнул. – Ты знаешь, для кого это платье?

– Ну, на самом деле я придумала его для себя.

– Ты уверена, что оно скоро тебе понадобится?

– Да, – с улыбкой ответила Джессика.

Саймон шагнул к жене и обнял ее, только на этот раз не крепко, а очень нежно. От невероятного чувства близости у него перехватило дыхание. Такое он испытывал впервые в жизни.

– Я люблю тебя, Джесс, – опять повторил Саймон.

– Никогда не устану читать эти слова по твоим губам. Я тоже люблю тебя, Саймон.

Он опять поцеловал ее. Лист с наброском выпал у Джессики из рук и медленно опустился на пол. Оттуда на двух влюбленных с улыбкой смотрела женщина на последних месяцах беременности, одетая в очень милое домашнее платье.