Саймон поднял прядь длинных шелковистых волос с плеча жены и пропустил ее сквозь пальцы. Он проснулся уже давно и наблюдал, как отступали фиолетово-черные ночные тени, тая под лучами встающего солнца. А еще ждал, когда Джессика откроет глаза и начнет опять с ним спорить. Саймон знал, что в эту секунду ему ужасно захочется поцеловать ее.

Пока ночь сменялась утром, он смотрел на юную леди, спящую у него на плече, с выражением счастья на лице.

Это было настоящим испытанием для его силы воли.

Он не хотел душевной близости с ней. То, что это может причинить много горя, ему стало известно давно. Розалинд оказалась прекрасным учителем.

Саймон вспоминал, как Джессика протянула ему руки, приглашая его в свои объятия. Как полностью доверилась ему, хоть и не понимала, что с ней происходит. И от этого ему становилось все тяжелее на душе.

Саймон убрал тонкую прядь с ее щеки и получше укрыл Джессику одеялом. Не просыпаясь, она потерла плечо в том месте, где он коснулся ее, потом глубоко вздохнула и расслабилась в его объятиях.

Саймон тоже вздохнул и закрыл глаза. Джессика нравилась ему. Даже очень. Конечно, он никогда не сблизится с ней, не говоря уж о любви. Но, в общем, с женой ему повезло, теперь Саймон в этом не сомневался. Джессика была не просто симпатичной – под маской серой мышки скрывалась настоящая красавица. Просто для того чтобы ее разглядеть, требовалось немного времени.

А вот то, что она не принадлежала к числу пустых, самодовольных девиц, было видно сразу.

Ему нравился ее быстрый ум, но самое поразительное в Джессике было то, как храбро она шла по жизни. В ней чувствовался внутренний стержень, который давал ей силы защищать себя и свою тайну. Он помог этой хрупкой девушке научиться жить в мире без звуков, да еще без помощи родителей и других родственников. Саймон был уверен, что Джессика сможет справиться с любыми препятствиями, которые встретятся у нее на пути.

Вчерашний день был удивительным. Она впервые поехала кататься в парк днем, где ее могли увидеть посторонние, там общалась с членами светского общества и не допустила ни одной ошибки, приняла два приглашения, научилась танцевать вальс… И отдала ему свое тело…

Хотя Джессика скрывала это, Саймон знал, что новый опыт пугал ее. Конечно, его мучило чувство вины за то, как он использовал свою молодую жену, но другого пути не было. Он женился на ней не столько из-за возможности спасти наследство, сколько из-за шанса отомстить Танхиллу. Ему удалось вырвать у него из-под носа огромную сумму денег, которую тот жаждал украсть у Джессики. Но это было только начало. Рано или поздно Танхилл станет умолять его сохранить жизнь, как когда-то о том же этого мерзавца просила Джая.

Саймон глянул на расколотую раму, в которой находилась написанная бабушкой картина. Его храбрая жена также обладала горячим нравом, который прорывался сквозь маску сдержанности.

Он откинул голову на изголовье кровати и рассмеялся. Эта черта характера ему очень нравилась.

– Что смешного? – вдруг услышал он голос Джессики.

Саймон опустил на нее взгляд. Интересно, когда она проснулась и как долго уже наблюдала за ним?

– Я разбудил тебя? – спросил Саймон, наклоняясь к жене так, чтобы она могла видеть его губы.

– Нет. Ты все время забываешь, что я не слышу звуки.

Джессика попыталась отодвинуться, но он ей не позволил. Ему нравилось ощущать рядом ее теплое нежное тело. Саймон коснулся пальцами щеки Джессики и обвел мягкую линию ее скулы и подбородка.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

Лицо Джессики окрасилось восхитительным нежным румянцем.

– Хорошо, – ответила она, справившись с чувством неловкости.

Саймон обнял ее и привлек к себе. В его объятиях Джессика сразу расслабилась. Он вспомнил, с какой страстью и доверием смотрела на него жена на пике их любовного соития. Когда она достигла вершины наслаждения, ее глаза широко распахнулись от удивления. Джессика, конечно, не знала, что ее тело может испытывать такое наслаждение, и не скрывала этого. Саймон не ожидал такой открытости от нее. Он вообще не предполагал, что их близость случится так скоро.

Но больше всего Саймона удивила его собственная реакция. Он был уверен, что научился контролировать чувства. Но с появлением в его жизни Джессики ему впервые пришлось усомниться в этом.

Рука жены, лежавшая у него на животе, легко пробежала по коже и нашла выпуклость шрама.

– Я не представляла, как это бывает между мужчиной и женщиной, – произнесла она. – Мне никто не рассказывал. – Она чуть откинула назад голову, чтобы видеть губы Саймона.

– Я знаю, – ответил он, поглаживая кончиками пальцев нежную кожу ее лица. – Поспи немного. Еще слишком рано.

– Я не хочу. Надо вставать.

– Нет. Останься со мной.

Джессика какое-то время лежала без движения, а потом опять положила ладонь на шрам.

– Откуда у тебя это? – спросила она, осторожно проводя по нему пальцем. От ее прикосновения у Саймона мурашки забегали по коже.

В ее взгляде он увидел сочувствие, но постарался не обращать на это внимания.

– Ничего страшного. Это случилось давным-давно.

– В Индии?

– Да.

– Рана была очень глубокой. Ты мог умереть.

– Это тебя тревожит?

Джессика нахмурилась и ответила:

– Смерть тревожит каждого из нас, не только меня.

– Только не мужчину, который нанес эту рану. Он смотрел, как оттуда текла кровь, и радостно улыбался.

– Наверное, он тебя ненавидел.

Хотя Саймон старался забыть ужасы того дня, воспоминания часто приходили и мучили его. Как он мог рассказать Джессике, что ее брат способен на убийство без всякой на то причины? Ему нравилось причинять боль.

– Саймон…

– Да?

– Теперь у тебя будет наследник?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что у него перехватило дыхание.

– Ты ведь за этим пришел ко мне ночью?

Саймон ответил не сразу.

– И за этим тоже, – наконец уклончиво проговорил он. – Но пока рано говорить. Чтобы на свет появился ребенок, нужно постараться не один раз.

Он увидел, как Джессика опять нежно покраснела, и его тело напряглось от внезапно вспыхнувшего желания.

– Мелинда сказала – очень важно, чтобы у тебя появился наследник, – тихо проговорила Джессика.

Ее смущение действовало на него как самый мощный афродизиак. Ночью он взял ее дважды и теперь хотел снова. Да, у него давно не было женщины, но его тело реагировало так, будто только Джессика могла утолить его страсть.

Саймон наклонил к ней голову и начал целовать чувствительное место за ушком, потом прочертил дорожку к шее и спустился вниз. Сейчас Джессика казалась ему еще более красивой, чем вчера.

Саймон поднялся к ее губам и накрыл их поцелуем. А когда наконец оторвался, то взял лицо жены в ладони и сказал:

– Смотри на меня, хорошо, Джесс? Не закрывай глаза.

Она послушно глянула на него потемневшими от желания глазами. Чувствуя, как огонь страсти сжигает его изнутри, Саймон крепко обнял ее.

Их любовное соитие было прекрасным. Они вместе достигли вершины блаженства, после чего Саймон упал рядом с ней и, тяжело дыша, уткнулся в теплый изгиб ее шеи. Заниматься любовью с Джессикой было необыкновенно сладко. Удивительно, но такого он не испытывал ни с одной женщиной.

Когда все закончилось, он приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. В них Саймон без труда прочитал волнующее ожидание… только вот чего? Неужели объяснений в нежных чувствах? Но этого он никогда не сможет ей дать.

– Поспи еще, Джесс, – сказал он.

После этих слов Саймон откатился от нее на другую сторону кровати. Заложив руки за голову, он уставился на балдахин вверху, проклиная предательское тело. Нельзя допустить, чтобы чувства вновь вырвались из-под контроля.

Саймон старательно избегал взгляда Джессики. Он знал, что прочитает в нем боль и непонимание, а это может ослабить его волю. Нет, лучше укрепить защитные стены вокруг сердца и сказать себе, что так и должно быть. Что он поступает правильно, не впуская туда женщину.

Когда Саймон убедился, что Джессика заснула, он вылез из кровати и на цыпочках пошел через комнату, стараясь не шуметь. На полпути он остановился. Ведь не важно, как громко его ноги будут топать по паркету, разве не так? Джессике ведь все равно.

Почему он все время забывает, что его жена не слышит?

Саймон открыл дверь еще одного платяного шкафа. Тоже пусто. Он глянул на спящую жену и засунул руки в карманы бриджей.

Саймон встал и оделся час назад, но после такой ночи и утра Джессике нужно было отдохнуть как следует. Он с удовлетворением улыбнулся и продолжил исследовать гардероб жены.

Граф нашел три очень старых дневных платья с поношенными воротничками и манжетами и три платья поновее, но тоже темных, безжизненных цветов. Саймон узнал наряд, в котором Джессика приехала к нему в дом в первый раз. И полосатое, в котором она каталась вчера по парку. Там же висело милое, но слишком уж простое свадебное платье.

А где же остальной гардероб? Наряды для выхода в свет? Дорогие бальные туалеты? Саймон оставил двери шкафов открытыми и вышел в коридор.

– Марта, – позвал он горничную Джессики, которая как раз поднималась по лестнице, – где твоя хозяйка держит бальные платья?

Вопрос застал пожилую служанку врасплох.

– Бальные платья? – переспросила Марта, в волнении потирая руки. – Но ведь она никуда не выезжает.

– Я знаю, – раздраженно сказал Саймон, – однако у нее должны быть другие платья, кроме тех, что висят в гардеробе. У каждой женщины шкафы ломятся от ненужной одежды.

– Только не у моей хозяйки, милорд. Она очень бережлива.

– И у нее нет комнаты, которую вы приспособили под гардеробную?

Горничная покачала головой.

Саймон обвел взглядом длинный коридор. Он примерно знал, что находилось за дверями тех комнат, которые в него выходили. А вот насчет самой последней, в конце коридора, Саймон сомневался.

Он направился к ней и дернул за ручку. Дверь оказалась заперта.

– А там вы что храните?

Марта в ужасе распахнула глаза.

– Всякие вещи, милорд. Вещи хозяйки, – пробормотала она, нервно теребя руками передник.

– Вещи? – Саймон недоуменно поднял брови и смерил служанку ледяным взглядом. – Какие именно?

– О, я не могу вам ответить, милорд. Но они принадлежат моей хозяйке.

– У тебя есть ключ?

– Нет, милорд, они только у хозяйки. – Руки Марты еще сильнее мяли и дергали несчастный передник. – Но платьев там точно нет, клянусь.

– Ты уверена?

– Конечно, милорд.

Саймон развернулся и пошел в спальню к Джессике. У нее должны быть еще наряды, иначе пришлось бы признать, что она совсем не похожа на тех женщин, которых он знал раньше. И какие «вещи» его жена хранила под замком?

Марта семенила следом за ним. Он развернулся и сказал ей:

– Скажи, чтобы леди Норткот приготовили горячую ванну. И принесли чашку шоколада.

– Конечно, милорд. Сию минуту.

Саймон не успел сказать напуганной служанке, чтобы на кухне еще положили кусочек тоста, она уже умчалась вниз по лестнице.

Граф пошел к жене. Войдя в спальню, он застал ее только-только просыпающейся. Джессика потягивалась, закинув руки за голову, как ленивая кошка после дневного сна. Потом она перекатилась к краю кровати. Солнце сияло на ее разметавшихся волосах цвета свежего кофе. В таком же беспорядке они были вчера ночью, и от этого воспоминания у Саймона сердце сжалось в груди. Он еле справился с желанием подойти и погладить эти блестящие локоны.

Черт побери. На такую красоту ему хотелось смотреть каждое утро.

Джессика увидела открытые шкафы и удивленно глянула на него, прикрывая зевок ладонью.

– Ты что-то искал? – спросила она, садясь на кровати и стыдливо придерживая покрывало на груди.

– Да. Твои платья, – ответил Саймон, не в силах отвести от нее глаз.

Джессика указала на второй шкаф. Тот, в котором висели шесть ее платьев.

– Нет. Твои наряды для выхода в свет. В которых будет прилично появиться на балу у Милбанков.

– Это все, что у меня есть. – Джессика выпрямилась и прижала колени к груди, разглядывая жалкое содержимое шкафа.

Саймон в изумлении смотрел на нее. Он вспомнил, как его жена попросила выделить на свое содержание несчастные пятнадцать фунтов в месяц. Джессика Уорленд, графиня Норткот, одна из самых богатых женщин в Англии, имела всего лишь шесть платьев, ни в одном из которых нельзя было показаться на публике.

Обычно Саймон хорошо контролировал эмоции, но сейчас стал закипать.

– И какое платье ты собираешься надеть на бал в пятницу? – спросил он, стараясь держать себя в руках.

Джессика почувствовала его настроение. Ее глаза вспыхнули.

– Если я туда поеду, то надену темно-синее платье. Оно самое новое.

– Это твой лучший наряд?

– Да. Когда я появляюсь в обществе, то сажусь куда-нибудь в угол, чтобы меня никто не замечал, и быстро уезжаю домой. Потому мне не нужен дорогой наряд.

Саймон поднял взгляд к потолку. Он с усилием выдохнул воздух сквозь плотно сжатые зубы.

– Значит, в этом платье я буду представлять свою молодую супругу обществу? – проговорил Саймон.

Джессика замешкалась, но ответила:

– Я пока вообще не решила, поеду на бал или нет.

– Не решила? – переспросил Саймон, не веря своим ушам. Раздражение просто разрывало его изнутри. Неужели Джессика не понимает, что занимает определенное положение в обществе, которое не только дает привилегии, но и накладывает обязательства? – В этом случае ты не можешь ничего решать. У тебя есть только один путь – ехать на бал.

Джессика прочитала по губам все, что он сказал. Ее глаза загорелись еще ярче.

– Не нужно требовать от меня так много. Ты один принимаешь решения насчет нашего будущего. А страдаю от их последствий я. Это несправедливо.

– Я тебя не понимаю.

– Правда? Неужели ты думаешь, я не знаю, зачем ты на самом деле вытащил меня на прогулку по Гайд-парку? И ты добился чего хотел! Тебя позвали в два самых богатых дома Лондона, и это только начало. Скоро приглашения посыплются на нас дождем.

Она вздернула подбородок, но Саймон видел, как дрожат ее пальцы, обнимавшие колени.

– Можешь принять их все, – добавила его строптивая жена. – А я никуда не поеду. Потому что не обязана это делать.

Саймон, подняв брови, молча смотрел на нее. Черт побери, она правда ничего не понимала.

– Послушай… – начал граф, но Джессика прервала его:

– Пойми наконец, что это большой риск. Когда в свете узнают, что ты связался с…

– Ты моя жена, и это главное!

– Я глухая! – Она стукнула себя кулаком по колену. – Поэтому если мне и придется появляться на людях, то я буду одеваться незаметно и сидеть тихо.

– Проклятие, ты теперь – графиня Норткот! Больше тебе не удастся быть тихой и незаметной.

Но Джессика не сдавалась:

– Я думала, мы договорились, что брак никак не повлияет на наши жизни. Мне казалось, ты смотрел на данные клятвы как на пустую формальность. – Сказав это, она покраснела – видимо, вспомнила, что между ними произошло ночью.

– Значит, ты неправильно меня поняла. – Саймон принялся ходить туда-сюда по комнате, пытаясь избавиться от напряжения. – В пятницу на балу ты должна будешь занять свое место в обществе. Наше с тобой появление просто не может пройти незамеченным. Нам двоим будут выказаны все знаки внимания, положенные графу и его супруге.

Саймон увидел, как побледнело лицо Джессики, как она крепко вцепилась пальцами в край покрывала, но продолжил:

– Поэтому ты нарядишься в самое восхитительное бальное платье, о котором еще долго будут говорить. И будешь танцевать со мной и с лордом Милбанком, а в промежутках между танцами – общаться с гостями.

Джессика побледнела еще сильнее.

Саймон остановился и шагнул к кровати. Наверное, он пугал ее своим решительным видом, возвышаясь над ней, как гора. Но ему нельзя было отступать. Саймон всегда гордился своей фамилией, своим родом. Даже когда отец, желая угодить молодой жене, начал проматывать состояние, он ни секунды не жалел, что его с ним объединяет имя Норткотов.

Саймон пристально посмотрел на Джессику, желая удостовериться, что она понимает каждое сказанное им слово.

– Я не остановлюсь, пока мы с тобой не займем подобающее нам по титулу положение в обществе, – медленно произнес он. – Наше появление на балу у Милбанков – первый шаг к этому. Я хочу, чтобы ты гордилась своим новым именем.

Саймон смолк. У Джессики было три дня на то, чтобы сшить новое платье. Причем такое, чтобы, увидев его, все гости на балу ахнули от восторга.

Ему было жалко Джессику, но Саймон старался побороть это чувство. Высший свет Лондона должен принять их. Он пустит в ход все деньги жены и ее пока не раскрывшееся обаяние, чтобы добиться этого. А когда Танхилл появится в Лондоне, то положение Джессики будет настолько прочным, что ему никак не удастся навредить ей.

А в том, что он захочет это сделать, Саймон не сомневался. Ведь деньги уплыли у него из-под носа, и можно только гадать, на что пойдет Танхилл, чтобы отомстить им обоим. Одно Саймон знал наверняка – злоба ослепляет, значит, его враг будет делать ошибки. И он ими воспользуется, чтобы раз и навсегда погубить Танхилла. Ради себя, ради будущего своего наследника. И ради Джаи.

В пятницу общество поймет, что он вернулся и готов на многое, чтобы возвратить былую славу графского рода Норткотов. А Джессике скоро станет ясно, что жизнь, которую он ей предлагает, гораздо лучше, чем та, которая была у нее до замужества.

Саймон перевел дыхание и спросил:

– Ты знаешь имя того неуловимого создателя бальных нарядов, о котором говорит весь Лондон?

Джессика глянула на него широко раскрытыми глазами.

– Что? – как-то нервно переспросила она.

– Ты знаешь, кто она, как ее найти? – повторил вопрос Саймон.

Джессике стало явно не по себе. Очевидно, разговоры о новом платье не доставляли ей удовольствия. Очень странно.

– Никто не знает ее имени. Она скрывается от общества, – ответила жена.

– Это не важно. Нам нужно заказать у нее платье. Графиня Норткот должна одеваться у лучших портних. Кстати, кто из них шьет лучше всех?

– Мадам Ламонт.

Саймон повернулся и стал мерить шагами спальню. Нужно было спешить, и он обдумывал самый быстрый способ получить лучший наряд для Джессики.

– Сколько нужно времени на пошив? Мадам Ламонт сведет нас с той дамой, которая придумывает платья? – начал сыпать вопросами Саймон. – У тебя есть любимый цвет? Фасон?

Он не был экспертом в вопросе дамских туалетов, но, похоже, Джессика разбиралась в них еще хуже его.

– Саймон! – позвала его жена, прерывая очередной вопрос.

Он остановился и глянул на нее.

– Ты сейчас говорил? – спросила жена.

– Да.

– Но не смотрел на меня.

Саймон тихо выругался себе под нос и сел на кровать рядом с ней.

– Прости. Я никак не привыкну.

Он взял ее за руку. Та оказалась холодной. Саймон сжал ее и посмотрел Джессике в глаза.

– Скоро ко мне приедут Айра и Холлингсворт. Нам нужно будет обсудить кое-какие деловые вопросы, которые нельзя отложить. А как только мы с ними покончим, я отвезу тебя к этой мадам Ламонт.

Джессика отняла руку. Ее глаза были полны страха.

– Нет, – сказала она.

– Но почему? Ты сказала, это лучшая портниха. Если…

– Правда, она самая лучшая, – прервала его Джессика, – но… Просто я не хочу тревожить тебя. И могу поехать к ней сама.

Саймон опять глянул на жалкие платья, которые висели в шкафу. Да, сегодня он будет сильно занят, и ему с трудом удастся найти время на портниху. Но нельзя допустить, чтобы Джессика поехала заказывать наряд одна. Если судить по тем страшным одеяниям, которые он нашел в шкафу, вкус у его жены очень странный.

Саймон встал и сказал ей:

– Я отпущу тебя, если ты пообещаешь взять с собой герцогиню Холлингсворт. Прости, но мне кажется, ты не очень-то представляешь, что сейчас в моде и какие фасоны тебе идут. А ее светлость в этом понимает как никто другой.

– Хорошо, – согласилась Джессика, кивая. – Я поеду с Мелиндой.

– Не волнуйся, скоро ты научишься одеваться, Джесс, – успокоил ее Саймон. – Просто раньше ты очень редко бывала в обществе и потому не знаешь, как это делать.

Саймон заложил руки за спиной и продолжил:

– Денег не жалей. Следуй советам подруги и скажи мадам Ламонт, чтобы та наняла как можно больше швей. Платье должно быть готово к пятнице.

Джессика опять кивнула:

– Я попрошу мадам Ламонт сшить платье по рисункам той неуловимой дамы-дизайнера, о которой ты говорил. Так что не переживай, Саймон. Я закажу красивый наряд и не опозорю тебя.

От таких слов его сердце сжалось.

– Это важно не только для меня, Джесс, – сказал он ласково. – Общество не должно повернуться спиной к Норткотам. Я ему не позволю.

– А если люди узнают, что я глухая?

– Ты – моя жена. Ты – графиня Норткот. У них не будет выбора, кроме как принять тебя.

Он пытался успокоить Джессику, но страх в ее глазах хоть и стал слабее, но никуда не исчез. Тогда Саймон отвернулся и пошел к выходу, чтобы больше не видеть ее несчастного лица. В эту секунду в дверь постучали.

– Ванна готова, – сказала Марта, держа в руках поднос с едой. Служанка поставила его на столик и добавила: – Она стоит в соседней комнате. И, милорд, вас ждут мистер Кемпден и герцог Холлингсворт. Их провели в кабинет.

– Спасибо, Марта. Я уже спускаюсь.

– Хорошо, милорд. – Марта повернулась к Джессике. – Я сейчас вернусь, чтобы помочь вам искупаться, дорогая.

Саймон подождал, пока служанка вышла в коридор, повернулся к жене и еще раз спросил:

– Ты уверена, что сможешь выбрать платье без меня? Я согласен отложить некоторые встречи, чтобы мы поехали к портнихе вместе.

– Нет, не надо. Ведь со мной будет Мелинда.

Лицо Джессики, тон ее голоса были такими печальными, что Саймону стало не по себе. Она сидела на постели, гордо расправив плечи, вздернув подбородок, храбро смотря ему в глаза. Жена кивала и соглашалась с ним. Но Саймон видел, как ей было страшно, и в этом винил себя. Глянув на побелевшие костяшки пальцев, которыми жена сжимала край покрывала, он сказал ей:

– Тебе нечего бояться. Я буду рядом.

– Как скажешь, Саймон, – проговорила она. Однако ее голосу не хватало уверенности.

Саймон мысленно обругал себя последними словами. Он-то совсем не переживал насчет первой реакции светского общества. А вот Джессике было тяжело. Хлопнув себя кулаком по бедру, граф опять направился к двери.

– Перед тем как уехать, загляни ко мне в кабинет, – сказал он ей уже с порога. – Айра будет рад тебя видеть.

– Конечно, – отозвалась Джессика.

Ее взгляд был потухшим. Он повернулся, безуспешно борясь с сочувствием, которое испытывал к жене. Надо пережить первые трудности, а дальше все будет хорошо. Сейчас она вообще ничего не смыслит в нарядах и светских раутах. Но скоро все изменится.

В пятницу Джессика появится на балу в великолепном платье, которое ей поможет выбрать Мелинда. И в ней проснется страсть к жизни.