Саймон стоял в стороне, наблюдая за тем, как жена танцует обещанный вальс с лордом Милбанком. Боже правый, она выглядела великолепно! Казалось, его жена летает над полом, хотя ее неуклюжий толстый партнер, похоже, с трудом находит силы, чтобы поспевать за музыкой.

Непонятное тепло наполнило его тело. Оно зародилось глубоко в груди и дошло до самых кончиков пальцев на ногах и руках. Джессика пробуждала в нем такое желание, что Саймон с трудом сдерживался, чтобы не подбежать к жене, не схватить ее за руку и тут же отвезти домой, подальше от несносной толпы малознакомых людей. Он не помнил, чтобы какая-то другая женщина так на него действовала. Джессика быстро становилась частью его жизни, и это ему совсем не нравилось.

Саймон увидел, как Милбанк что-то сказал ей, и улыбка Джессики стала шире. Он глянул вниз, где толстая рука графа лежала на ее тонкой талии. Совершенно неожиданно для себя Саймон вдруг понял, что ревнует жену даже к этому смахивающему на трухлявый гриб старику.

Весь вечер он только и делал, что отгонял от Джессики всяких юнцов и пожилых сластолюбцев, которые жаждали потанцевать с красивой юной графиней. Она, как в сказке, в одно мгновение превратилась из гадкого утенка в прекрасного лебедя. Саймон уже был не рад, что показал миру то, что скрывала Джессика под старыми платьями и некрасивой прической.

– Она прекрасно держится, как ты думаешь? – спросил его подошедший Джеймс, подавая бокал бренди.

– Если Милбанк еще на дюйм опустит руку, то мне придется с ним поговорить по-мужски.

Холлингсворт улыбнулся, а потом посерьезнел и, обведя взглядом зал, спросил:

– Она уже здесь?

– Нет.

– Может, и не появится.

Саймон покачал головой и сказал:

– Такого не может быть. Когда это Розалинд пропускала возможность поставить на уши все общество?

Холлингсворт скептически скривился.

– Ты чувствуешь, какое тут царит нетерпение? – спросил он. – Все только и смотрят на вас с Джессикой и ждут, что вы будете делать, когда столкнетесь с Розалинд.

Саймон глянул на жену и сказал:

– Я этого не заметил. Был очень занят тем, что защищал Джессику от назойливых поклонников. Вон, смотри, как этот толстяк к ней прижимается.

Холлингсворт опять рассмеялся.

– Я не думал, что ты такой ревнивец. Но не волнуйся, танец заканчивается, и сейчас Милбанк приведет твое сокровище. Смотри, он так устал, что едва плетется.

– Клянусь, Норткот, – еле дыша, произнес граф, когда оказался рядом, – я не встречал партнерши лучше, чем ваша супруга. Она ни разу не наступила мне на ноги.

Саймон обнял Джессику за талию и привлек к себе.

– Моей жене следует у нее поучиться, – продолжил Милбанк, доставая платок и вытирая со лба пот. – Она всегда жалуется, что я не попадаю в ритм, но с леди Норткот у меня не было никаких проблем. И это доказывает, что я как раз слышу музыку, а вот леди Милбанк – нет.

Скоро к ним подошла Мелинда, потом маркиз Бедфорд с его очаровательной невестой, мисс Линкуэст. Бедфорд дружил с Саймоном с детства и искренне хотел поздравить его с женитьбой.

Прошло совсем немного времени, и вокруг них опять образовалась толпа. Все хотели поближе взглянуть на пару, о которой ходило так много слухов, пожелать им счастья. Саймон глянул на Джессику, увидел, как та побледнела, и понял, что пора ее уводить. Он сжал ее руку и, когда Джессика посмотрела на него, по ее испуганному взгляду понял, что чуть было не опоздал.

– Прошу нас извинить, – сказал он громко, чтобы все вокруг его услышали, – но мы с супругой хотели бы еще потанцевать.

Он обнял Джессику за талию и решительно зашагал в центр зала, не оглядываясь.

– Я опять зазевался? – спросил Саймон, кладя руку ей на талию.

Ему нравилось танцевать с женой. Нравилось обнимать ее и читать в глазах те чувства, которые она пыталась скрыть. Когда Джессика находилась так близко, как сейчас, ему больше ничего не было нужно. И это его пугало.

– Немного, – ответила Джессика. – Я не знала, что у тебя так много друзей, которые рады твоему возвращению. Они, наверное, скучали по тебе, когда ты уехал в Индию.

– Не особо, – отмахнулся от ее комплимента Саймон.

– Люди вокруг говорят, что тогда тебя уважали и любили в обществе.

Саймон удивленно поднял брови и спросил ее:

– А что еще ты читаешь по губам? Есть что-нибудь интересное? Новые сплетни?

– Этого полно, – с улыбкой сказала она. – Но в основном общество занимается тем, что обсуждает нас с тобой.

– И что гости говорят о тебе?

Она смущенно опустила глаза, и Саймон увидел, как ее щеки порозовели. Раньше он не встречал женщин, которые бы так очаровательно краснели.

– Ну, в основном они обсуждают, откуда у меня такое красивое платье. Похоже, проверку на хороший вкус я прошла. Но мне кажется, их изумляет не столько новый наряд, сколько то, как сильно я изменилась. Раньше меня видели совсем в другом образе.

– Нет, Джесс. Их изумляет твоя красота и то, что раньше никто ее не замечал. С тобой никто не может сравниться.

Щеки Джессики стали еще ярче, и Саймон улыбнулся.

– Но я все-таки не буду рассказывать то, что на балу говорят о тебе, мой супруг, – справившись со смущением, довольно игривым тоном продолжила она. – Я боюсь, ты и так уже лопаешься от гордости, что бал удался, и не хочу, чтобы это чувство совсем тебя разорвало.

Саймон откинул назад голову и рассмеялся.

– Надо же, какой дерзкой ты стала!

– Прошу прощения, дорогой муж, но я всегда была воплощением скромности. Дерзкой меня никак не назовешь.

– Хорошо, мое самое дерзкое воплощение скромности, что еще люди говорят о нас? Мне интересно знать.

– Ну ладно, если ты так настаиваешь. Итак, леди Эндовер заявила, что ты всегда был очень серьезным, даже в детстве, и она никогда раньше не видела, чтобы ты так много улыбался, как сегодня.

– Неужели? – усмехнулся Саймон.

– Да. А милая леди Дьюит, которая слышит чуть лучше меня, считает, что ты ведешь себя, как влюбленный дурак, и так смотреть на жену в присутствии посторонних крайне неприлично.

– Ничего себе! – Саймон посмотрел на вдовствующую графиню, сидевшую на кресле у стены, и одарил ее самой чарующей улыбкой. – Ей, наверное, уже лет девяносто. Интересно, что она скажет, если я прямо сейчас поцелую тебя?

– Даже не думай. Для одного вечера шума и так достаточно. Не стоит усугублять ситуацию.

– А мне кажется, мы еще недостаточно порадовали светское общество. К тому же мне ужасно хочется поцеловать тебя.

Не выпуская ее из объятий, Саймон повернул в сторону стеклянных дверей, выходивших на террасу. Медленно вальсируя, они остановились неподалеку от дверей, граф перешагнул порог и оказался в прохладе ночного воздуха. В самом дальнем углу висел фонарь, и Саймон повел Джессику туда.

Вот что он хотел сделать весь вечер – обнять ее так крепко, как только можно, поцеловать ее сладкие губы, заласкать все самые нежные местечки. Чем больше Саймон смотрел на нее, тем сильнее жаждал сбежать с бала и поскорее заняться с ней любовью.

Джессика не успела ничего возразить, как он уже прижал ее к себе и наклонил голову. Их губы встретились. Огненный шар страсти взорвался у него в груди. Удар был такой силы, что Саймон не выдержал и застонал. Он не мог думать, не мог ничего делать – только целовать Джессику, ласкать. Любить ее так, как позволяет это сделать его тело.

Саймон запрокинул голову жены и ворвался внутрь ее рта. Он пил сладость губ Джессики, наслаждался их мягкостью. Ласкал языком влажную пещерку, которую она открыла для него.

Джессика обняла его за шею, и тогда Саймон поднял ее на руках и прижал к стене. А потом опять стал целовать ее так глубоко и страстно, что в конце они оба еле дышали.

С мучительным стоном Саймон оторвался от губ жены. Он очень хотел ее, но знал, что должен остановиться.

Прямо сейчас.

Он опустил Джессику вниз, но у нее подогнулись ноги, и тогда Саймон крепко обнял ее, не давая упасть. Она спрятала лицо у него на груди. Так они долго стояли, ощущая прерывистое дыхание друг друга. Прохладный воздух овевал их, уличная лампа неярко светила, а Саймон с Джессикой ждали, когда к ним вернутся силы.

Наконец он взял ее за подбородок, и Джессика подняла к нему лицо. Ее глаза были затуманены страстью.

– Я хотел сделать это – и даже больше – с той минуты, как увидел тебя на ступеньках лестницы в твоем новом наряде, – проговорил Саймон. – И весь вечер мучился от желания. Держать тебя в объятиях, танцевать вальс и не сметь поцеловать было настоящей пыткой.

– Я знаю, – ответила Джессика.

Ее голос был слегка охрипшим. Он провел пальцем по распухшим губам жены и спросил:

– Правда?

– Да. Леди Дьюит сказала об этом леди Эндовер. Она была удивлена, что ты до сих пор не уединился со мной на террасе сада.

Саймон поднял голову к лампе и рассмеялся.

– Мне не очень нравится, что ты можешь читать все, что говорят люди, – сказал он, когда наклонился так, чтобы Джессика увидела его губы. – Я боюсь, в итоге ты узнаешь что-нибудь очень неприятное или поверишь какой-нибудь лживой сплетне, а я не смогу тебя переубедить.

Джессика замерла в его руках.

– То есть ты хочешь контролировать, что мне надо знать, а что – нет, так?

– Конечно, не так. Просто хочу, чтобы ты поняла, что не все, о чем говорят люди, заслуживает доверия. Они часто лгут и сплетничают.

– Неужели ты считаешь, что мне это неизвестно? Я долгие годы наблюдала за ними и знаю, когда люди говорят неправду.

– И какую неправду ты сегодня услышала?

Она серьезно глянула на Саймона и вздохнула, словно сомневалась, стоит ли рассказывать такие вещи.

– Я могу опровергнуть слух о том, что лорд Кардуэлл скоро попросит у герцога Данфорда руку его старшей дочери.

– Ну конечно, так оно и будет! – воскликнул Саймон. – Этот брак планировался годами, и я слышал сегодня, что осталось утрясти пару деталей насчет приданого, и будет объявлено о помолвке.

– Нет, Саймон. Они разорвали отношения сегодня днем, и об этом пока никто не знает.

– А ты откуда знаешь?

– Я видела, как разговаривали между собой младшая дочь лорда Данфорда и ее близкая подруга. Герцогиня жаловалась, что ее сестра ужасно подавлена, и теперь неизвестно, когда она сможет появиться в свете.

– Но Кардуэллу нужен этот брак. Все знают, что он совсем без денег, а у дочери Данфорда хорошее приданое. С чего это он передумал?

– Не знаю.

– А я думаю, что знаешь. Ну давай же, говори.

Джессика на всякий случай оглянулась и тихо проговорила:

– Он полюбил другую.

– Другую? Это кого же?

– Леди Белмонт. Но Кардуэлл пока не может открыто признать свои чувства. Она овдовела меньше года назад.

– Но у нее же совсем нет денег.

– Вот разразится скандал, а? Сын разорившегося графа отказался от богатой невесты, чтобы жениться на бедной вдове. И все ради любви. Как ты думаешь, это ошибка?

Саймон внимательно посмотрел на Джессику и ответил:

– Я думаю, бывают случаи, когда чувство долга и ответственность не оставляют места для любви. Случается так, что у нас нет иного выхода, кроме как заглушить голос сердца, говорящего, что нам делать, и поступить так, как велит разум.

– Значит, вот что ты сделал, когда женился на мне?

Такого вопроса Саймон совсем не ожидал.

– Нет, – не задумываясь ответил он. – Я ведь никого не любил, потому мне не надо было делать такой сложный выбор.

Судя по глазам Джессики, она хотела поверить ему, но ей мешали сплетни о нем с Розалинд, которые упорно распространялись в обществе.

– Мое сердце принадлежит только мне, Джесс. Я с самого начала говорил тебе, что не отдам его ни одной женщине на свете. И мы с тобой знаем, что стали мужем и женой не по любви. Я должен был спасти родовое поместье, обязан был восстановить честь своего имени и потому принял твое предложение. Никакой любви, только чувство долга.

Саймон замолчал. Очарование ночи было безвозвратно разрушено его правдивыми словами.

– Думаю, нам лучше вернуться, – сказал он.

Ему хотелось как-то смягчить боль, которая появилась во взгляде Джессики. Но Саймон одернул себя. Будет лучше, если она не станет тешить себя романтическими надеждами насчет их брака. Это ничем хорошим для нее не кончится.

– Хорошо, – согласилась Джессика и отвернулась. Она пошла к дверям, но остановилась и, повернувшись, шагнула назад.

– Я забыла сказать тебе кое-что важное, – проговорила Джессика.

– Что именно?

– Настоящий владелец «Грейт шиппинг» вернулся из Индии.

Пораженный Саймон застыл на месте.

– Ты уверена?

– Да. На бал ненадолго приезжал Сидни Карвер. Он заявил, что не может остаться до конца, поскольку у него назначена важная встреча, которую нельзя пропустить.

– Может, у него встреча с кем-то другим? Может…

– Нет. Он сказал, что сейчас поедет в контору «Грейт шиппинг». А еще заявил, ему очень жаль, что этот ублю… то есть этот человек не остался в Индии.

Сердце Саймона бешено заколотилось – но не от страха, который он редко когда испытывал, а от волнения. Час, когда ему удастся поквитаться с врагом, неумолимо приближался.

– Он назвал его имя?

– Нет. – В ее взгляде появилось смущение. – Я думала, тебе оно известно.

– Да. Но это не важно.

Саймон солгал. Имя этого человека имело огромное значение как для него, так и для Джессики. Ему пришлось отвернуться, чтобы больше не видеть перед собой честное лицо жены.

Он пока был не готов рассказать правду про Танхилла. Прошло слишком мало времени, чтобы Джессика научилась доверять ему, знать, что с ним она будет в безопасности.

То хрупкое понимание, которое сейчас возникло между ними, разобьется вдребезги, если Джессика узнает, что он лгал ей. Ведь главная причина, по которой эта девушка стала его женой, – не деньги, а возможность отомстить ее сводному брату.