Джессика набросила капюшон плаща на голову и побежала сквозь черноту ночи и холодный дождь к ожидающему ее экипажу. Ходжкисс открыл дверь, и она прыгнула внутрь. Со вздохом облегчения девушка села на мягкое кожаное сиденье и положила рядом с собой сверток с тканями и сумочку, в которой лежали деньги за две выкройки платьев, которые она только что продала мадам Ламонт.

Пока Джессика встречалась с одной из самых известных портних Лондона, погода за стенами ателье разбушевалась. Весенний легкий туман сгустился, и пошел проливной дождь. Но так было даже лучше. Из-за бури и позднего часа на улицах никого не было, и Джессика чувствовала себя в безопасности. Скрываясь под покровом ночи, она могла заниматься своим делом, и никто бы ее не узнал.

Джессика закрыла глаза и стала вспоминать все, что с ней случилось с тех пор, как десять дней назад она увидела графа Норткота, стоявшего на верху лестницы в резиденции Стратморов. Если бы кто-нибудь рассказал ей, как сильно ее жизнь изменится за это короткое время, она бы просто рассмеялась в ответ.

Джессика коснулась кольца с опалом, которое было единственным доказательством того, что она теперь замужем. Камень казался ей каким-то ненатуральным и слишком тяжелым. Словно это было не украшение, а тяжелая ноша, которую она отныне должна носить на себе.

Джессика спрятала руку в складки платья. Ей хотелось забыть горькую правду об этом браке, но, конечно, это было не в ее силах. Она шантажировала Саймона своим наследством, требуя, чтобы тот взял ее в жены. А поскольку граф отчаянно нуждался в деньгах, то согласился на эту авантюру, хотя у него и в мыслях не было на ком-то жениться.

Его холодность в день свадьбы поразила Джессику. А после того как он заперся от нее в своих комнатах на третьем этаже и до сих пор не спускался вниз, ей стало ясно, какие чувства к ней испытывал Саймон. Он никак не мог смириться с тем, что взял в жены глухую.

Джессика сжала сумочку из бархата темно-красного цвета и усилием воли заставила себя подумать о тех платьях, которые она сегодня продала, и о том, что ей заказали придумать еще три. Раз у нее есть свобода заниматься любимым делом – создавать наряды, встречаться с мадам Ламонт и смотреть на готовые платья на балах, – то все не так уж и плохо. К тому же теперь имя Норткота защищает ее от сводного брата.

С другой стороны, почему ее так трогает равнодушие мужа? Ведь она поклялась, что не допустит, чтобы это имело для нее какое-либо значение. Им следует и дальше жить как двум незнакомцам под одной крышей, старательно избегая встреч и делая все возможное, чтобы не зависеть друг от друга.

Потому Джессика подавила чувство, похожее на сожаление, и решительно встряхнула головой. Она уже давно поняла, что счастливый брак – это не для нее.

Экипаж остановился перед дверями ее нового дома. Джессика взяла пакет и побежала к крыльцу под зонтом, который Ходжкисс держал у нее над головой.

В холле она сняла плащ и подала его служанке. Она повернулась к дворецкому и в удивлении замерла, увидев, как тот предупредительно поднял вверх руку.

Джессика глянула в ту сторону, куда с тревогой смотрел Ходжкисс. Там, на площадке второго этажа, она увидела своего мужа.

Ей сразу стало понятно, что Саймон очень зол. Его черные глаза метали гром и молнии, бледное, как у привидения, лицо выглядело еще более пугающим при свете свечей. Пряди темных волос падали на лоб, придавая ему зловещий вид. Без сомнения, Саймон только что покинул кровать, и выглядел он так неважно, что было ясно – ему следует немедленно туда вернуться. К сожалению, Джессика видела, что он собирается поступить иначе.

– Где вы были?

Джессика знала, что он выкрикнул этот вопрос. Судя по его злобному взгляду, он вполне мог спуститься вниз и наброситься на нее в приступе праведного гнева.

– Отвечайте же!

– Гуляла, – ответила она. Его ярость стала ее раздражать.

– Вы представляете, какой сейчас час?

Джессика смотрела на него и чувствовала, что начинает закипать. Этот мужчина прятался от нее в своих комнатах с той минуты, как ввел в дом в качестве жены. А теперь вдруг решил допрашивать ее, как будто ему было дело до того, где она провела этот вечер.

– Да. Немного за полночь.

– С кем вы встречались?

Джессика быстро прикинула, что ей ответить. Сказать правду она не могла. Саймон не должен знать о ее тайных встречах с мадам Ламонт.

– Кто этот мужчина?

Джессика увидела, как побелели костяшки его пальцев – с такой силой Саймон обхватил деревянные перила. Она не могла поверить, что правильно прочитала по его губам. Неужели Саймон действительно задал ей этот вопрос?

– У меня нет никакого мужчины. Я просто хотела развеяться.

– В такой час?

– Да. Я стараюсь не выходить на улицу днем.

Саймон покачнулся, и Джессика испугалась, что он сейчас упадет. Но ее муж выпрямился и воскликнул:

– Боже правый, Джессика! Вы что, сошли с ума?

Она перевела дыхание, борясь с позывом побежать к нему наверх и дать пощечину.

– Я – нет. А вы, судя по этому странному допросу, вполне могли потерять разум.

Джессика увидела, как Саймон сжал челюсти, и мысленно порадовалась тому, что он сейчас далеко от нее.

– Разве вы не понимаете, как опасно выходить одной ночью? С вами могло случиться что угодно.

Джессике их разговор нравился все меньше. Как он смеет указывать, что ей следует делать, а что – нет?

– Я отлично могу сама о себе позаботиться. У меня это прекрасно получалось много лет.

– Проклятие! Что за глупые разговоры! – Он перевел дыхание, потом опять покачнулся. – Вы больше не выйдете из дома без моего разрешения. Я запрещаю это, понятно?

Джессика в изумлении уставилась на него, не в силах поверить, что он сделал такое заявление. Нет, этого она не допустит. Никто на земле, включая мужа, не должен запрещать ей выходить из дома. Она расправила плечи и медленно, отчетливо проговорила:

– Я вас прекрасно поняла. К сожалению, выполнять это требование я не буду.

Саймон изо всей силы стукнул кулаком по перилам, и Джессика краем глаза заметила, как стоявший позади него Ходжкисс вздрогнул.

– Ходжкисс, проводите вашу хозяйку в ее комнаты, – сказал ему граф, – и проследите, чтобы сегодня ночью она больше не покидала дом.

Джессика повернулась к дворецкому и увидела, как тот согласно проговорил: «Да, милорд».

Она вновь глянула на лестницу. Похоже, Саймон не закончил с приказами.

– Санджай! – позвал ее муж своего слугу.

Откуда-то из тени появился темнокожий мужчина, который все последние дни помогал ей освоиться в новом доме. Он два раза поклонился и замер, ожидая распоряжений.

– Моя жена не должна покидать дом без моего разрешения. Проследи за этим, – заявил Саймон.

– Да, хозяин, – ответил слуга.

Джессика не успела ничего возразить, как Саймон отвернулся от нее. Держась за перила, он стал подниматься по ступеням наверх. Санджай пошел за ним следом. Стоило хозяину замешкаться у перил, как слуга подхватил его под локоть. Это помогло ему не упасть, когда Саймон споткнулся на первой ступени.

Джессика заметила, с какой тревогой индус смотрел на хозяина. Однако Саймон сбросил его руку и остаток пути прошел без помощи Санджая. Скоро оба скрылись из виду.

Через пару минут слуга быстро спустился вниз и встал сбоку от нее. Место с другой стороны уже занял Ходжкисс. Джессика мысленно выругалась. Потом с чувством топнула ногой и повернулась сначала к слуге Саймона.

– Он не должен запирать меня дома! – заявила она. – Никто не смеет указывать, когда я могу выходить отсюда.

– Хозяин не хочет запирать вас, мэм. Он просто волнуется за вашу безопасность.

– Нет, – возразила Джессика, – он не доверяет мне.

– Позвольте проводить вас в ваши покои, мэм, – с примирительным видом проговорил индус. – Утро вечера мудренее.

Джессика покрепче взяла сверток с образцами тканей и пошла мимо него на второй этаж. Да, она послушается его. Но не потому, что ей так приказали, а потому, что внутри у нее все кипело от гнева и Джессика боялась сказать какие-нибудь резкие слова, которые утром ей захочется взять обратно. Например, крикнуть в сердцах при слугах, как сильно она жалеет о том, что вышла замуж за их хозяина.

Войдя в спальню, Джессика изо всех сил хлопнула дверью. Сама она не слышала громкого звука, но главное, что его слышал Саймон. И теперь понимал, насколько сильно она разозлилась.

Джессика сняла платье, умылась и залезла под одеяло. Она стукнула кулаком подушку, сожалея, что это не щека Саймона.

Нет, она не станет узницей в собственном доме! Муж не запретит ей ходить туда, куда ей нужно, и встречаться с необходимыми людьми.

Она этого не допустит.

Джессика крутилась и металась в постели, пытаясь не думать о ссоре с Саймоном. Кем он себя возомнил, запрещая ей выходить из дома? Такие вещи нельзя допускать. Она выходила за него замуж, чтобы защититься от Танхилла, а не чтобы ей указывали, что делать, а что – нет.

Джессика лежала с закрытыми глазами, но сон все не шел к ней. Вздохнув, она откинула одеяло и встала. Она подумала, что, может, стакан теплого молока успокоит ее нервы и поможет заснуть. Накинув халат, Джессика направилась к двери. Она никак не могла отделаться от неприятной мысли о том, что ее брак оказался не таким, каким представлялся вначале. Ей было страшно, что сводный брат упечет ее в сумасшедший дом, но в итоге получила мужа, который решил запереть ее дома. Честно говоря, разница небольшая. И то и другое ей совсем не нравилось.

Высоко подняв свечу, Джессика вышла в открытый холл, огороженный по периметру перилами. Если глянуть вниз, то можно увидеть фойе первого этажа. В проеме со сводчатого потолка свисала богато украшенная люстра. Ее размеры потрясали – Джессика никогда не видела ничего подобного. Сквозь высокие узкие окна с витражами днем струился солнечный свет, а ночью были видны звезды. Сейчас небо очистилось, и вид был превосходным.

Слева находилась лестница, ведущая на третий этаж. Там, кроме хозяина дома, никто не жил. Все слуги помещались внизу, в комнатах за кухней.

Джессика глянула наверх. Там все было тихо. Тогда она еще крепче сжала свечу одной рукой, другой взялась за дубовые перила и стала медленно спускаться.

Где-то на середине пути она краем глаза увидела внизу слабый луч света, который двигался ей навстречу. Джессика остановилась и, расправив плечи, приготовилась услышать новую порцию упреков и запретов. Ее мужу следовало понять, что она ему не служанка, которой можно приказывать. Свою жизнь она будет строить так, как ей хочется.

Джессика стояла на лестнице и, собрав всю свою храбрость, смотрела вниз, на пятно света, которое становилось все ярче. И вдруг на лестнице показался Санджай. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Слуга нес поднос с кувшином и чашками, от которых шел пар. Санджай пока не видел ее и что-то бормотал себе под нос. Джессика внимательно глянула на его губы, стараясь разобрать слова. И те из них, которые она поняла, сильно ее напугали. «Лихорадка. Демоны лихорадки вернулись», – шептал слуга.

Первой реакцией на это стало желание немедленно убежать. Джессика знала, что может натворить лихорадка, как ее последствия могут сломать человеку жизнь. С гулко бьющимся в груди сердцем Джессика вспомнила, какой горячей была рука Саймона, когда она коснулась ее в день свадьбы. Она на мгновение закрыла глаза и вдруг услышала в голове голос мужа. Она заткнула уши в бесплодной попытке заглушить этот зов. Конечно, чуда не случилось. Саймон звал ее. Ему была нужна ее помощь.

Идущий вверх Санджай поднял глаза и резко остановился. Руки, державшие поднос, задрожали.

– О, мэм, – с удивленным видом проговорил он. – Я не знал, что вы здесь. Думал о другом…

– Это для хозяина? – нахмурившись, спросила Джессика.

– Да.

– Что в этих кружках?

Глаза Санджая забегали. Он помолчал, думая, что ответить, и сказал:

– Хозяин попросил выпить чего-нибудь горячего. Он замерз.

Джессика внимательно посмотрела на чашки с дымящейся жидкостью и на кувшин с холодной водой.

– Он болен, да? – спросила девушка.

– Не беспокойтесь, мэм. Санджай обо всем позаботится.

Индус стоял, переминаясь с ноги на ногу. На его лице явно читалась тревога.

– Я должен идти, мэм. А вы возвращайтесь в спальню. Санджай позаботится о хозяине.

С этими словами преданный слуга быстро прошел мимо нее наверх, на третий этаж. А Джессика вспомнила, каким бледным был сегодня Саймон, как его качало из стороны в сторону и как он с усилием держался за перила. И вновь в ее голове эхом зазвучал голос, просивший о помощи. Да, Саймон говорил с ней. И ему было плохо. Она слышала его глубоко в сердце. И знала, что не сможет заснуть, пока не узнает, что случилось.

Она тихо поднялась на третий этаж, потом дальше по коридору, пока не остановилась перед дверью, сквозь щели которой пробивался слабый свет. Очень осторожно Джессика повернула ручку и заглянула внутрь. Санджай сидел на табурете рядом с кроватью и смачивал губку в воде из кувшина. Девушка скорее поняла, чем увидела, что метавшийся на подушках человек – ее муж.

На мгновение она остановилась, не в силах вдохнуть, сделать шаг. Словно почуяв ее присутствие, Санджай повернулся к ней и сказал:

– Ох, мэм, не следовало вам приходить сюда. Хозяин не хотел бы, чтобы вы увидели его в таком состоянии.

Джессика очнулась. Она закрыла дверь, подошла к кровати и глянула на Саймона.

Все его тело было покрыто потом. Крупные капли ручейками стекали с лица и впитывались в простыню, которую он то и дело сбрасывал с обнаженной груди. Пряди густых черных волос прилипли ко лбу, темные завитки на руках и торсе тоже блестели от пота.

Саймон метался из стороны в сторону, вскидывал руки, словно боролся с невидимыми демонами. Джессика помнила, как те мучили ее во время болезни, после которой она потеряла слух. Девушка взяла губку из рук Санджая, смочила ее в холодной воде и приложила к горячему лбу Саймона. Джессика коснулась его щеки, потом взяла за руку.

– Когда это с ним случилось? – спросила она.

– Хозяину стало нехорошо еще в день свадьбы, но совсем худо он почувствовал себя вчера.

– Нужно послать за доктором, – сказала Джессика, удивляясь, что все это время Саймон молчал о болезни. – Он весь горит.

– Нет, мэм. Доктор поможет ему не больше, чем я.

– Откуда ты знаешь? Он уже его осматривал?

– Да, много раз.

Джессика опять намочила губку и положила на лоб Саймону, потом взяла вторую и обтерла ею руки и шею. А затем глянула на Санджая, чтобы прочитать по губам ответ, и спросила его:

– Неужели ему ничем нельзя помочь?

– У хозяина малярия, – качая головой, сказал слуга. – Он сильный и терпит, не давая болезни взять верх. Но стоит ему немного ослабеть, как демоны лихорадки возвращаются.

– Как долго длится приступ?

– Примерно дней пять. На этот раз он очень затянулся.

Джессика опять коснулась щеки Саймона. Температура была очень высокой.

– Что мы можем сделать для него?

– Нужно поить его, мэм. Давать очень много воды. А вот тут в чашке – лекарство. Он должен выпить его до дна.

– Что за лекарство?

– Английский доктор называет его хинин. Говорит, что оно поможет хозяину поскорее выздороветь.

Джессика взяла кружку.

– Помогите мне, – попросила она Санджая.

– Хозяин не хотел бы, чтобы вы этим занимались, – возразил слуга.

– А мы ему ничего не скажем. Сейчас он в забытьи и ничего не вспомнит, когда очнется.

Санджай обошел кровать и, встав с другой стороны, приподнял голову Саймона.

– И все-таки он был бы против, – проговорил верный слуга.

– Не беспокойтесь насчет этого. Просто помогите мне.

Джессика приоткрыла рот Саймона и влила ему немного лекарства. Он проглотил его, и так, с помощью державшего голову хозяина Санджая, она в несколько приемов влила в него всю порцию хинина. Когда они вдвоем осторожно положили его на подушку, Саймон вскинул руку и стянул с себя простыню, обнажая всю верхнюю часть тела. Санджай быстро схватил ее, чтобы тот не раскрылся полностью, но то, что увидела Джессика, заставило ее вздрогнуть.

Большой страшный шрам пересекал живот Саймона. Он начинался от подмышки и заканчивался чуть ниже талии. Санджай попытался спрятать его под покрывалом, но Джессика остановила слугу.

– Откуда у него этот шрам? – спросила девушка.

– Из Индии, мэм, – ответил Санджай. – Это случилось давно. Он чуть не умер от раны. Тогда-то в него и вселились демоны малярии.

– Но… Как? Кто его так ранил?

Санджай молча накрыл грудь Саймона, а потом посмотрел в глаза Джессики. Его лицо было непроницаемым.

– Я попрошу хозяина рассказать вам об этом, когда он будет готов, – загадочно ответил индус.

Джессика глянула на мужа, потом смочила губку холодной водой и стала вытирать пот с его лица. Она только успела покончить с этим, как Саймона начало знобить. Его трясло так сильно, что кровать под ним ходила ходуном.

Джессика стала накидывать на него все одеяла, которые ей подавал Санджай. Поскольку Саймон не лежал спокойно, она решила как можно крепче подоткнуть их – сначала под его широкие плечи, потом спустилась вниз, к груди и плоскому животу, талии, подвернула теплую материю под его бедра и длинные ноги. Но прошло совсем немного времени, и Саймон одним сильным рывком откинул одеяла так, что все они оказались на полу.

У Джессики и в мыслях не было уйти и оставить Саймона наедине с Санджаем. Она осталась сидеть рядом с ним, минуты складывались в часы, время медленно шло вперед. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем взошло солнце.

Джессика отлучилась ненадолго, чтобы перекусить, но потом все равно вернулась. Весь этот день и всю ночь она омывала Саймона смоченной в холодной воде губкой, когда жар лихорадки пожирал его изнутри, укрывала теплыми одеялами, когда его трясло в ознобе. И пока Джессика смягчала приступы лихорадки и дрожи, Санджай крепко держал хозяина за руки, чтобы он не поцарапался и не поранил кого-нибудь из них.

В какой-то момент Саймон начал говорить с ними – отрывисто, непонятно. Джессика читала по губам отдельные слова, но что они означали, так и не смогла расшифровать.

И лишь когда занялся рассвет и наступил второй день, Саймон наконец успокоился и забылся сном. В болезни явно наступил перелом.

Джессика положила руку ему на лоб и почувствовала, что температура спала. Она накрыла свой рот рукой, чтобы заглушить крик радости, который чуть было не сорвался с губ.

Джессика встала у кровати мужа и вытерла выступившие на глазах слезы. Каждый дюйм ее тела болел. Джессика покрутила плечами, стараясь размять затекшие мышцы спины, а потом посмотрела на Санджая. От усталости его лицо постарело, но глаза светились от счастья.

– Лихорадка отступила, – сказала она слуге. – Думаю, теперь ваш хозяин будет спать.

– В этот раз приступ был очень сильным, мэм. Я очень беспокоился.

Джессика расправила одеяло, под которым лежал Саймон, и обратилась к Санджаю:

– Тебе нужно отдохнуть. Я посижу с ним, пока ты поспишь.

– Я не могу такого допустить, мэм. Хозяин может в любой момент проснуться, и тогда он поймет, что вы видели его в таком состоянии.

– Ничего твой хозяин не узнает. Я останусь ненадолго. И если замечу, что он просыпается, то сразу позову тебя.

Санджай слегка улыбнулся:

– Ладно, мэм. Посидите с ним, пока я посплю.

– И попроси миссис Грейвз приготовить тебе что-нибудь поесть.

– Да, мэм, спасибо.

Санджай поклонился ей и пошел к двери.

Джессика повернулась ему вслед и спросила:

– Кто такая Джейн, Санджай?

Ей пришлось подождать, прежде чем губы слуги пришли в движение.

– Вы неправильно поняли имя. Это Джая.

– Он знал эту девушку в Индии?

– Да.

– И она была ему дорога? – спросила Джессика, прежде чем успела остановить себя.

– Да, мэм. Она была ему очень дорога.

– Понятно, – прошептала Джессика и перевела взгляд на тихо спящего в кровати мужа. А когда обернулась к двери, там уже никого не было.

Итак, она осталась наедине с мужчиной, за которого вышла замуж несколько дней назад. Сейчас Саймон лежал на кровати слабый, как котенок, но даже в таком состоянии он волновал Джессику настолько, что у нее мурашки бегали по телу. И он потерял в Индии любимую девушку по имени Джая.

Джессика ближе наклонилась к нему. Дрожащими пальцами она осторожно убрала со лба выбившуюся прядь волос. Потом ее пальцы нерешительно спустились к щеке, легко касаясь высоких скул Саймона, чувствуя, как толстая жесткая щетина колет мягкие подушечки, затем скользнули по твердой, мужественной линии подбородка.

От этих прикосновений в каждой клеточке тела Джессики словно вспыхивали маленькие яркие звезды. Они дарили ей странное тепло, от которого смягчалось и сладко замирало сердце. Ее мучили непонятные, противоречивые чувства. Джессика никогда раньше не гладила мужчину по лицу. Она и не думала, что ощущение теплой кожи Саймона под пальцами может так взволновать ее.

Джессика подняла ладонь и опустила ниже, касаясь темных завитков волос на груди Саймона. Она уже видела загорелый треугольник кожи в вырезе его рубашки и потом не раз мечтала, как дотронется до кожи и волосков. Теперь это происходило в реальности.

Едва дыша, Джессика положила обе ладони ему на грудь. Спустя несколько волнующих мгновений она переместила их выше, а кончиками двух пальцев коснулась впадинки у основания шеи, ощущая ровное биение сердца Саймона.

Джессика не могла остановиться. Ее руки пробежали по широкому развороту плеч, спустились вниз по рельефным мускулам рук. Наконец она взяла его руку, лежавшую поверх покрывала, в свою.

На фоне ее белой кожи рука Саймона выглядела еще темнее. Джессика сплела их пальцы, наслаждаясь новыми ощущениями тепла и близости. Ее рука тонула в большой руке Саймона и оттого казалась совсем миниатюрной. И, как это случилось в день свадьбы, когда он взял ее за руку, Джессика снова почувствовала его силу, способность защитить ту женщину, которая была рядом, от всех опасностей жизни. Это было очень приятное чувство. Джессика не хотела его терять.

Саймон вдруг задвигался, вертя головой из стороны в сторону, изо всей силы сжимая ее руку.

– Джая? Джая! О боже, нет!

– Тихо, – шепнула Джессика ему на ухо, касаясь щекой его щеки. – Все хорошо, Саймон. Все в порядке.

Он расслабился, отпустил руку, его дыхание вновь стало ровным. Мгновение спустя Саймон опять погрузился в глубокий сон.

Джессика снова протерла ему лоб губкой и села на край кровати, подобрав под себя ноги, чтобы согреть их. Руку Саймона она положила на колени, потому что не хотела ее отпускать. Разглядывая мужественные черты его лица, Джессика думала о том, что даже во время болезни ее муж очень красив. И, главное, во сне он не гневался на нее. И не проклинал себя за то, что взял себе такую жену.

Джессика поднесла его руку к своим губам и коснулась ими пальцев Саймона, вспоминая их единственный жаркий поцелуй.

– Холодно… мне… холодно…

Саймон начал дрожать, и Джессика получше укрыла его одеялом. Но он продолжал мерзнуть, и тогда она, помедлив, легла рядом с ним и прижала руку мужа к груди. Он тут же успокоился.

Когда Джессика открыла глаза, то увидела, что солнце уже высоко в небе. Кто-то укрыл их обоих теплым покрывалом. Саймон обнимал ее за плечо, прижимая к себе. Голова Джессики лежала на обнаженной груди мужа, которая мерно поднималась и опускалась в такт дыханию, а рука – на его животе.

Джессика тихо вылезла из кровати, стараясь не потревожить Саймона, и накрыла его одеялом. Она положила руку ему на лоб и облегченно перевела дух – температуры не было. Повернувшись, Джессика увидела Санджая. Слуга сидел в углу и смотрел на нее. Она прижала палец к губам и на цыпочках прошла к двери.

– Он поправляется, – шепотом сказала Джессика.

– Мэм вела себя очень храбро, – также шепотом ответил Санджай. – Демоны лихорадки были сильны. Я рад, что вы не испугались. Без вас хозяину было бы сложнее справиться с ними.

– Я пойду, – проговорила Джессика. Индус понимающе кивнул, и от этого ей стало еще более неловко. Казалось, он читал ее мысли по глазам.

– Да, мэм. Мы не скажем хозяину, что вы тут были.

– Конечно. Ему незачем об этом знать.

Джессика перевела дыхание и быстро пошла к себе в спальню. Саймон никогда не узнает, что она видела его в болезни. Рассказ о том, как посторонний человек, тем более леди ухаживала за ним в беспамятстве, а потом даже спала рядом, положив голову на плечо, сильно ранил бы его гордость. Правда смутила бы их обоих, значит, о ней стоило умолчать.