Обрести себя

Лэнгтон Джоанна

Впервые увидев Кассандру, Федерико понимает, что это та самая женщина, которую он искал всю жизнь. Между ними сразу же вспыхивает страсть. Но вскоре выясняется, что именно Кассандра виновна в трагической смерти его брата. Федерико пытается избавиться от непрошеного чувства и отомстить ей. Но удастся ли ему это? И так ли уж виновата молодая женщина в том, что приписывает ей молва?

 

1

Машина замедлила ход, въехала в высокие ворота, медленно двинулась по аллее, обсаженной кипарисами, и остановилась около роскошного особняка. Это было двухэтажное здание из белого кирпича, крытое красной черепицей. Фасад украшал портик на четырех арках, за которым виднелись широкие окна и двери. Арки поддерживали огромный балкон, с которого свешивались корзины с восхитительными петуниями, бегониями и штокрозами.

Из машины вышел высокий смуглый мужчина в сопровождении двух телохранителей и направился к парадному входу, около которого толпились люди. От них отделилась рыжеволосая полная женщина и с рыданиями бросилась ему на грудь. По толпе пробежал легкий шепот, и послышались возгласы удивления: почему Федерико Эрнандес не присутствовал на похоронах своего двоюродного брата и единственного сына Глории Уайд и явился только сейчас, когда церемония уже закончилась?

Федерико с волнением обнял женщину и ласково погладил по волосам. Дождавшись, когда она немного успокоится, он тихо сказал ей на ухо:

— Мы можем где-нибудь поговорить?

Глория подняла на него глаза, полные слез, кивнула, взяла под руку и, не обращая внимания на присутствующих, повела в дом. Плотно закрыв за собой дверь кабинета, она налила в рюмки коньяку и устало опустилась в кожаное кресло.

Глория приходилась сестрой его отцу, Маркосу Эрнандесу. Жизнь ее сложилась трагично: муж обанкротился и застрелился, когда их сыну было всего три года. Раздав долги и оставшись почти без средств к существованию с маленьким Чарлзом на руках, Глория переехала к брату. Она относилась к нему с благоговением, любила горячо, до самозабвения. В последние годы, когда Маркос был уже прикован к постели, она проводила с ним каждую свободную минуту. Глория всегда просыпалась раньше него, чтобы быть готовой ко всему, что ни принесет им день, стараясь предвосхитить все желания брата. Когда тот умер, оставив семье огромное состояние, Глория, Федерико и Чарлз стали, казалось, еще ближе друг другу.

Несмотря на восьмилетнюю разницу в возрасте, у мальчиков сложились теплые, дружеские отношения. С детства Федерико опекал брата, учил его плавать, играть в футбол, а позже и в поло. В наследство от отца ему досталась компания, объединяющая несколько крупных и наиболее известных издательств в Майами. Работа была интересной и увлекательной, а главное, Федерико значительно преумножил состояние, став одним из самых влиятельных и преуспевающих предпринимателей штата.

В отличие от брата Чарлз был не склонен трудиться в поте лица своего, зато, серьезно увлекшись футболом, достиг хороших результатов на спортивном поприще. В течение нескольких лет он возглавлял одну из лучших футбольных команд страны. Симпатичный, веселый, щедрый, он не знал отбоя от поклонниц, был душой любой компании, и Федерико искренне радовался за брата. К сожалению, в последний год дела и частые поездки за рубеж не позволяли им видеться, но он всегда считал, что Чарлза ждет блестящее будущее.

— Я хочу сказать тебе, Федерико, — сдавленно произнесла Глория, — что моего мальчика убили. — И крупные слезы снова покатились из ее глаз.

Федерико недоуменно поднял брови. Ему было известно, что Чарлз переходил улицу и его сбила машина, но убийство… Чтобы утверждать это, нужны серьезные доказательства. Однако он не решился возражать, понимая, что Глории сейчас нужно выговориться.

— Тебя с нами так долго не было, — с трудом произнесла она, — поэтому ты не знаешь последних событий. Четыре месяца назад Чарлз безумно влюбился в Кассандру Ллойд, в эту испорченную маленькую дрянь. Я сразу поняла, что у нее скверный характер. Она богата, избалована и уж очень хочет всегда быть в центре внимания. Я не стала вмешиваться, ведь моему сыну было уже двадцать пять. Подумать только, двадцать пять! — Глория снова всхлипнула. — Чарлз мне ничего не говорил, но я-то видела, как он страдает и мучается. Эта девчонка поиграла с ним в любовь, а потом он ей надоел. На его глазах она стала кокетничать с другими мужчинами и в открытую смеяться над его чувствами. О, друзья моего сына мне все рассказали! Ходили слухи, что несколько лет назад эта бессовестная Кассандра пыталась даже отбить жениха у собственной сестры.

Темные глаза Глории вспыхнули от гнева. Она судорожно сглотнула и, тяжело дыша, продолжила:

— Чарлз пытался с ней встретиться, поговорить, но она даже не отвечала на его звонки. И тогда в него словно бес вселился. Он стал злым, раздражительным, перестал спать, много пил. Четыре дня назад он ушел ночью из дому… и больше не вернулся. Сам ли он бросился под колеса автомобиля или в подавленном состоянии случайно попал под машину, этого мы никогда не узнаем. Но для меня убийцей навсегда останется Кассандра Ллойд. Если бы ты знал, мой мальчик, что мне пришлось пережить, если бы ты только знал!

Федерико ласково взял ее руки в свои. Волнение душило его. Он не знал, как реагировать на слова Глории. Мог ли он предвидеть, что брату уготована подобная участь? Бедный Чарлз!

Несчастная женщина залпом выпила коньяк, уронила голову на руки и зарыдала. Наступило гнетущее молчание. Федерико неподвижно стоял перед ней.

— Почему же ты так долго молчала об этом? Ты прекрасно знала, где я, — наконец жестко произнес он, глядя на Глорию. — Я уверен, что смог бы предотвратить трагедию.

— Послушай, Федерико, — Глория подняла голову и в отчаянии всплеснула руками, — я не могла… не хотела. Пойми меня правильно. Ты знаешь Чарлза, он так ревниво относится… относился, — поправилась она, — к любому вмешательству в его личную жизнь. А теперь мое единственное желание — месть. Мой сын погиб в расцвете лет. У меня никогда не будет внуков. И я хочу, чтобы именно ты отомстил Кассандре за моего сына. Ты богат, влиятелен. Меня не волнует, как ты это сделаешь, но эта девчонка должна пожалеть о том, что вообще появилась на белый свет.

— Нет, — резко ответил Федерико. Какое-то время он всматривался в побледневшее лицо Глории, затем объяснил: — Ты забыла о том, что Эрнандесы — люди чести и никогда не опустятся до мести женщине.

С тяжелым сердцем Федерико вышел из дому и быстро пошел к своему «мерседесу». Уже сидя в машине, он достал бутылку виски и сделал несколько глотков. Обжигающее тепло разлилось по всему телу. Напряженность и боль стали отступать, но на смену им пришло чувство вины. Ведь и в его жизни произошла подобная трагедия, и, к несчастью, все чувства отвергнутого мужчины были ему слишком хорошо знакомы. Он мог бы быть более внимательным к брату, мог бы посоветовать, как обращаться с подобными женщинами, уберечь его от их пагубного влияния. Неужели эта Кассандра не поняла, что, несмотря на свою необыкновенную популярность, Чарлз в душе робок и болезненно уязвим? Или ей просто надоело его раболепное поклонение? Кто знает, может быть, она просто коллекционировала влюбленных в нее мужчин, а потом, хвастаясь перед подругами, демонстрировала трофеи?

Теперь Федерико уже жалел, что был резок с Глорией. Но все равно ей следовало бы знать одну истину: испанцы никогда не обсуждают вопросы чести с женщинами и не позволяют им вмешиваться в свои личные дела. Но он обязательно подумает о ее словах, обязательно найдет эту Кассандру Ллойд.

Эдвард Ллойд стоял посреди гостиной, упершись руками в бока и мрачно глядя на дочь.

— Я не могу простить тебе того, что ты натворила.

Кэсси решительно вздернула подбородок, и в глубине ее темно-карих глаз вспыхнула тревога. Отец задавал вопросы, на которые она не смогла бы ответить, не открыв ему всей правды.

— Я и не прошу тебя об этом, папа, — пробормотала она. Все мы иногда делаем ошибки. Это, видимо, и произошло со мной и Чарли.

— Существуют определенные нормы поведения, а также такт в отношениях между людьми, — медленно произнес пожилой джентльмен. — Мне стыдно за тебя.

— Поверь, мне очень жаль. — Голос девушки предательски дрогнул, несмотря на все ее усилия держаться уверенно и спокойно.

— Немного поздно, не правда ли? Кроме того, мне невыносимо видеть, как все эти слухи отражаются на нашей семье. Вчера вечером Элиза и Стив договорились с Робсонами о встрече, но Артур позвонил им и под вежливым предлогом отменил приглашение. Я устал постоянно слышать, что по твоей вине с молодым Уайдом произошла трагедия. Мне больно, что имя моей дочери у всех на устах.

— Но, папа…

— Марта Робсон была горячей поклонницей Чарлза. И ее отказ безумно огорчил Элизу. Бедняжка почти не спала прошлой ночью, — многозначительно закончил отец.

Но Кэсси ничего не ответила. Ее глаза на побледневшем лице казались почти черными. Она могла бы сказать отцу, что ее красавица сестра не спит просто потому, что безумно боится предстоящих родов. Но какой в этом смысл, если Элиза целиком и полностью владеет сердцем Эдварда Ллойда. Она была точной копией умершей матери, и отец с детства заглядывал дочери в глаза, готовый исполнить все ее желания, удовлетворить любую прихоть. Двумя годами старше Кэсси, Элиза всегда считалась самой красивой, самой остроумной, самой очаровательной. Она умела с легкостью выйти из любого затруднительного положения и обратить любую ситуацию к своей выгоде.

Кэсси всегда болезненно воспринимала преувеличенное внимание отца к старшей дочери. Он никогда не делал ей замечаний, всячески поощрял ее, и очень скоро Элиза возомнила себя центром вселенной, считая, что ей дозволено абсолютно все.

Так было и со Стивом. Их семьи дружили, и молодой человек часто бывал в доме Ллойдов. Кэсси относилась к нему как к хорошему приятелю: с удовольствием посещала с ним теннисные корты, вечеринки, пикники. Но в какой-то момент отношение к ней Стива изменилось. Правда, он никогда не признавался ей в любви, но все же… все же она почувствовала, что Стив влюблен. Тут ошибиться было невозможно. Кэсси подсказывал это ее инстинкт — тот, что проницательнее рассудка и мудрее любого жизненного опыта. И девушке это было приятно, хотя столь же пылкого ответного чувства Стив у нее не вызывал, хотя, несомненно, ей нравился. Да и внимание молодого человека льстило.

Влюбленность Стива не осталась незамеченной и Элизой. Кэсси и глазом не успела моргнуть, как все свое обаяние и внимание сестра обратила на ее молчаливого поклонника. Она звонила ему, приглашала в гости к друзьям, в клуб, на пляж, завладев практически всем его свободным временем. И через два месяца он уже неотрывно ходил за ней следом.

Кэсси с грустью наблюдала, как Элиза полностью подчинила себе Стива, превратив этого некогда мужественного и сильного мужчину в жалкого раба своих прихотей. Ее сестра обладала способностью безошибочно угадывать слабости людей и использовать их против них же самих, чтобы получить то, чего хочет. А то, чего хотела Элиза тогда, был Стив. Она хотела видеть его своим во что бы то ни стало.

Через месяц с торжествующей улыбкой на лице Элиза объявила отцу и Кэсси, что выходит замуж. Отец согласился — молодой Дойл был блестящей партией, — но поставил условие, что любимая дочь должна остаться в отчем доме. Это случилось два года назад.

С течением времени Элиза привыкла воспринимать любовь и заботу мужа как должное, как нечто само собой разумеющееся. Ее просьбы очень быстро сменились любезно-снисходительными распоряжениями, а затем и не очень-то вежливыми приказами…

— Как ты считаешь, беременной женщине полезно находиться в атмосфере всяких слухов, объектом которых являешься ты? — сурово продолжил отец, обращаясь к Кэсси.

— Я только перестала встречаться с Чарлзом. У меня были на это свои причины. И не понимаю, почему моя личная жизнь сейчас так бурно обсуждается. Я не давала никакого повода для подобных пересудов. К сожалению, в жизни не все случается так, как хочется тебе. Многие люди сходятся, а потом расстаются, и я не намерена никому давать никаких объяснений.

— На твоем месте я не был бы столь дерзок. Правда слишком уж очевидна.

Кэсси опустила голову — слишком нестерпимо было для нее видеть холодный и презрительный взгляд отца, в котором не было ни капли любви и понимания.

— Я не ответственна за его смерть, — упрямо сказала она, протестующе подняв руки.

— Сегодня утром Элиза отправилась в коттедж, не желая больше оставаться здесь, — произнес отец, словно не слыша слов дочери. — А я хочу, чтобы она всегда была рядом со мной, особенно теперь. Поэтому я принял следующее решение. Мне придется значительно сократить твои карманные расходы. Ну а ты… — он немного помедлил, потом решительно закончил: — покинешь этот дом!

Кэсси на мгновение показалось, что комната заходила ходуном, а лицо отца расплылось и отдалилось. В услышанное просто невозможно было поверить. Неужели отец способен вышвырнуть ее за дверь, как ненужную вещь? Или любовь к Элизе настолько ослепила его, что затмила разум, заставляя действовать столь жестоко?

— Поверь мне, Кэсси, я не считаю это наказанием и хочу думать, что поступаю правильно, — произнес Эдвард Ллойд. — Но очевидно, что ты изрядно избалована и привыкла считаться только с собой.

— Неправда! — вырвалось у девушки.

— Нет, правда, — жестко заметил отец. — Самостоятельность пойдет тебе только на пользу. Хватит парить в облаках — пора браться за ум и начинать жить по-настоящему.

— Но я…

— А после смерти Чарлза я вообще сомневаюсь, что тебя по-прежнему будут приглашать в приличные дома. Боюсь, что даже твое появление на различных вечеринках люди сочтут неприличным.

— Как же мне теперь жить? Неужели ты сможешь вот так выгнать меня? Я же осталась совсем одна!

— Ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения, не так ли?

От неожиданно раздавшегося телефонного звонка Кэсси вздрогнула. Эдвард кивнул дочери, давая понять, что разговор закончен, и снял трубку.

В течение нескольких секунд девушка стояла неподвижно. С тяжелым вздохом, исходившим, казалось, из глубин ее существа, она закрыла глаза, отгораживаясь от всего мира. С того дня, как погиб Чарлз и все недвусмысленно обвинили ее в этом, она жила как тяжело раненый человек, еще не осознавший до конца всего ужаса свалившегося на него несчастья. С неприятностями всегда так: одни влекут за собой другие, и вся твоя жизнь превращается в хаос, прежде чем успеешь хоть в чем-то разобраться.

Кэсси не могла не понимать, что события последних дней отразились на ней. И сейчас она чувствовала, что ее руки так сильно сжаты в кулаки, что ногти впились в ладони, а тело сотрясает нервная дрожь. Не помня себя от боли и отчаяния, девушка бросилась в свою комнату и закрыла дверь на ключ. В ее мозгу кружился калейдоскоп образов, и в центре этого вихря был Чарлз — человек, в которого она слепо, без памяти влюбилась и которому была готова отдать всю себя без остатка. А он ее предал со слащавой, жеманной и лживой Элизой.

— Прости, Кэсси, — сказал он несколько недель назад. — Ты замечательная девушка и, как никто другой, заслуживаешь любви, но я ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня.

История со Стивом полностью повторилась. Элиза не могла не вмешаться, видя, что сестра влюблена и счастлива. Совершенно не считаясь с ее чувствами, она тут же пустила в ход все свои уловки и опять одержала победу. Она все правильно рассчитала. Зная, как Кэсси любит отца, Элиза не сомневалась, что та никому ни о чем не расскажет. Какой же жестокой ценой заплатил Чарлз за связь с замужней женщиной!

Мысли неуклонно возвращались к прошлому, к одному из самых мрачных дней в ее жизни. Решив провести с друзьями уик-энд в загородном коттедже, девушка решила съездить и убедиться, все ли готово к приему гостей.

Чарлз, очевидно, приехал из города вместе с Элизой и оставил машину за гаражом, поэтому Кэсси, ни о чем не подозревая, поднялась на второй этаж, напевая себе под нос какую-то веселую мелодию. Вдруг она услышала странные звуки, похожие на тихие, сдавленные стоны. На мгновение она замерла, а затем дрожащей рукой открыла дверь спальни. На кровати среди скомканных простыней белели два обнаженных тела. Любовники крепко сжимали друг друга в объятиях и медленно, ритмично двигались. Чарлз и Элиза!

Какое-то время Кэсси стояла в оцепенении, не в силах оторвать от них глаз, затем, словно сомнамбула, спустилась вниз. Она так старалась не выдать своих чувств даже себе, что лицо у нее от напряжения онемело, а на губах застыла жалкая, вымученная улыбка. Тяжело опустившись в кресло и поджав под себя ногу, девушка чувствовала, как сердцу становится тесно в груди от раздирающего его горя. Она болезненно ощущала его короткие частые толчки, и чувство чего-то ужасного и непоправимого медленно овладевало всем ее существом.

Уже позже, когда любовники появились в гостиной, Кэсси, бледная, неспокойная, приказала им убираться вон. После их отъезда она сожгла постельное белье, устроив в саду своего рода погребальный костер своим несбывшимся мечтам о счастье…

В дверь постучали. На пороге стояла растерянная экономка, миссис Дорн.

— Извините, мисс. Но мистер Ллойд приказал мне упаковать ваши вещи. Мне так жаль…

— Не беспокойтесь обо мне. Я не пропаду.

— Но это неправильно, — вырвалось у пожилой женщины, и Кэсси удивленно посмотрела на нее. До сих пор экономка не позволяла себе критиковать действия хозяина.

— У нас небольшая семейная размолвка, — нарочито бодро ответила девушка. — Не буду вам мешать.

Кэсси направилась в ванную комнату. Быстро приняв душ и, взяв полотенце, она стала вытираться, глядя в высокое зеркало. Как всегда неохотно Кэсси осмотрела свою худенькую фигуру и невольно улыбнулась, вспомнив о деньгах, которые потратила на бесполезное средство для увеличения груди, о том, как, дрожа от холода, принимала по утрам ледяной душ, направляя струи воды на грудь. Ей было, кажется, шестнадцать, когда она и ее подруга пришли к выводу, что выглядят не так, как все, а гораздо хуже.

Выйдя из ванной, Кэсси немного постояла в нерешительности, а затем позвонила Сандре Стилтон, с которой дружила последние годы. Сандра была высокая, худая блондинка, немного нескладная, зато она просто и беззаботно относилась к жизни, и Кэсси всегда привлекали в ней именно ее веселость и неиссякаемый оптимизм. Для Сандры не существовало никаких проблем. Она пребывала всегда в отличном настроении, и ее энергия невольно заражала окружающих. Возможно, сейчас именно Сандра способна поддержать и хоть немного отвлечь от мрачных мыслей, которые одолевали ее.

К счастью, подруга оказалась дома и сразу же подошла к телефону. После короткого приветствия Кэсси спросила:

— Ты не приютишь меня на пару дней? Дело в том, что отец выставил меня из дому.

— Ты что, шутишь? — не поверила та.

— К сожалению, нет. Так что?

— Конечно, приезжай, — с готовностью ответила Сандра. — Сегодня вечером мы устроим нечто грандиозное и отпразднуем твою свободу.

— Боюсь, я не в настроении…

— Забудь об этом. Не вешай нос и не казни себя за случившееся. Ты встречалась с этим парнем всего несколько месяцев, и не твоя вина, что он попал под машину. Все! Жду тебя!

Спустя час Кэсси уже сидела в небольшой уютной гостиной в доме Стилтонов и, потягивая коктейль, посвящала подругу в свои планы на будущее.

— Ты хочешь работать? — спросила Сандра, не пытаясь скрыть своего изумления. — Зачем тебе это надо? Поживи немного у меня, пока твой отец не успокоится. Уверена, все образуется.

— Не думаю, — горько усмехнулась Кэсси. — Он дал ясно понять, что мне придется самой зарабатывать на жизнь. И я докажу ему, что вполне смогу позаботиться о себе.

— Но ты же никогда и нигде не работала! И потом, у тебя же не будет времени ходить в парикмахерскую, бассейн, на массаж. Когда ты собираешься встречаться с друзьями или ходить на пляж?

Кэсси с мрачным видом потупилась. Конечно, жизнь ее во многом изменится, только и Сандра кое в чем не права. По просьбе отца она принимала участие в работе нескольких благотворительных организаций, организовывала вечера и аукционы. Но чтобы работать целый день… Сейчас это казалось ей просто невозможным.

Когда девушки приехали в элитный закрытый клуб, членами которого состояли, ресторан был почти полон. С трудом найдя свободный столик и сделав заказ, Кэсси заметила, что недалеко от них расположилась компания ее друзей. Только сейчас на их лицах не было обычных приветливых улыбок. Никак не отреагировав на ее робкое приветствие, они презрительно посматривали на нее, о чем-то тихо переговариваясь. Девушка уже была не рада, что приехала, и безумно сожалела, что по настоянию подруги надела обтягивающие черные брюки и бирюзовый топ.

Спустя несколько минут Сандра, извинившись, отправилась поздороваться с друзьями, и Кэсси вдруг ощутил а себя бесконечно одинокой. Когда стихла музыка, до нее донеслись приглушенные знакомые голоса.

— Вот не думала, что она посмеет явиться сюда!

— Да, и это только доказывает ее бессердечие и эгоизм…

— Учти, Сандра, Билл мне сказал, что, если ты будешь общаться с Кэсси, он порвет с тобой!

— И будет прав. Как она могла так обойтись с бедным Чарли? Он был таким добрым и веселым!..

На глаза Кэсси навернулись слезы. Сколько ей еще предстоит их пролить! Она опрокинула в рот содержимое бокала и немного подняла голову, ожидая, пока по телу разольется тепло, а за ним придет и блаженное отупение. Это были голоса ее друзей. Теперь уже бывших. По странному стечению обстоятельств она превратилась в парию. Ее открыто игнорировали, презирали. А ведь еще совсем недавно она получала столько приглашений от знакомых, что не знала, как найти время, чтобы побывать на той или иной вечеринке, и при этом никого не обидеть.

Сейчас ей не хотелось ни чувствовать, ни думать. Единственным желанием было снова оказаться дома и зарыться головой в подушку. Но дома ее никто не ждал, да и Сандра могла рассердиться, если она уедет так рано.

В этот вечер Федерико решил навестить семью своего старого приятеля, но на полпути почувствовал, что не в настроении общаться с кем-либо, отвечать на бесконечные расспросы, ловить на себе сочувственные взгляды. Поэтому он сходил в кино, посмотрел фильм, сюжет которого тут же забыл, пообедал, едва ощутив вкус еды, и ездил на автомобиле до тех пор, пока усталость не заставила его повернуть к дому. Проезжая мимо знакомого клуба, Федерико решил остановиться и выпить кофе.

Подойдя к бару, он уселся на высокий табурет и, медленно смакуя черный обжигающий напиток, лениво наблюдал за танцующими. Его внимание привлекла невысокая девушка в черных узких брюках, подчеркивающих изящную линию бедра, и в бирюзовом топе, облегающем стройное тело. Даже в полумраке он разглядел нежные черты лица, обрамленного каштановыми, с золотистым отливом, волосами, высокие скулы, тонкий аристократический нос. Была в ней некая изюминка. В наклоне головы, в выразительных движениях, что ли, или в ярком блеске темных глаз.

По его телу пробежала теплая волна возбуждения, и Федерико вдруг понял, что безумно хочет заполучить незнакомку, причем любой ценой. Она будила в нем самые низменные инстинкты, которые толкали его на безрассудство. Это было вожделение в его самой откровенной, непристойной форме. То, что не имеет ничего общего с нежностью, со всем тем, что приняло связывать с любовью.

В этот момент к девушке подошла высокая худая блондинка и о чем-то оживленно заговорила.

— Это дочь Ллойда, — тихо заметил бармен, проследив за взглядом Федерико. — Я видел, как она приехала с подругой.

Выражение лица Федерико резко изменилось, а глаза под темными бровями мгновенно стали жесткими и холодными, как лед. Он долго не сводил с блондинки пристального взгляда, потом отвернулся. Тот факт, что Кассандра находится здесь и веселится спустя два дня после похорон Чарлза, уже говорило о многом. Возможно, Глория все-таки права. Всему свое время, но негодяйка сполна заплатит за смерть его брата. Только вот интересно, что так привлекало в ней Чарлза? Лично ему Кассандра показалась довольно невзрачной…

Тем временем Кэсси вопросительно глядела на подругу, озадаченная изменившимся вдруг выражением ее лица.

— Скажу тебе честно, Кэсси, — со вздохом произнесла Сандра, — но после всех этих разговоров мне вряд ли стоит проводить с тобой много времени. Конечно, я тебя не осуждаю, но в сложившейся ситуации мне нужно подумать о себе. Если мы будем вместе, друзья отвернутся и от меня. Наверное, тебе лучше перебраться в отель и подождать, пока не улягутся страсти, а вещи свои можешь забрать завтра утром.

Сандра повернулась и, больше не обращая на подругу внимания, присоединилась к веселой компании за соседним столиком.

Кэсси осталась одна. Ее душили горечь, разочарование и обида. Она была близка к истерике. Семья вышвырнула ее в неизвестность, словно цирковую акробатку из пушечного ствола! А страховочная сетка отсутствовала. Шли только первые часы ее самостоятельной жизни, а та уже ставила перед ней проблему за проблемой. Отныне она сама себе хозяйка. Может уйти из ресторана. Может упаковать вещи и поехать в аэропорт. Никто не посягает на ее время и на ее внимание. Нет никого, кто мог бы поговорить с ней, утешить ее, уговорить вести себя так, а не иначе.

Эти печальные мысли, предательство лучшей подруги, напряжение всего вечера привели Кэсси в такое отчаяние, граничащее с безысходностью, что она бросилась к выходу. Но толпа танцующих оттеснила ее к бару. Какой-то молодой человек нечаянно, а может быть, и нарочно толкнул ее, и Кэсси, потеряв равновесие, ударилась лицом о стойку бара.

Из рассеченной губы тонкой струйкой потекла кровь…

Вдруг она почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватили ее, и Кэсси оказалась лицом к лицу с высоким мужчиной. Незнакомец стоял, поддерживая ее, и смотрел на девушку в упор, не считая нужным отвести взгляд. Не стала этого делать и она. Мужчина был одет со вкусом — в легкий серый костюм и в черную рубашку. Еще Кэсси успела подумать, что он весьма хорош собой — ровный загар, прекрасная осанка, подтянутая фигура. На лице выделялись серые глаза, горящие странным огнем. Они составляли интригующий контраст с прямыми темными волосами и с четко очерченными черными бровями. Чувственный, выразительный рот выдавал страстность натуры.

Незнакомец наклонился и осторожно дотронулся до ее рта кончиком пальца. Кэсси попыталась отвернуться, тогда он другой рукой удержал ее за подбородок. Его лицо было так близко, что теплое мужское дыхание касалось ее щеки. Кэсси неожиданно как бы оказалась в другом измерении. И этот зал, и танцующие и беседующие друг с другом люди, и звуки музыки — все куда-то исчезло. Не осталось никого, кроме него… и ее.

Затем незнакомец чуть оттянул вниз ее губу. Светлые глаза смотрели прямо ей в лицо, и она увидела в зрачках свое отражение — две крошечные Кэсси в их темной глубине.

Наконец мужчина отвел взгляд, достал из кармана белый носовой платок и расправил его. Все еще придерживая ее нижнюю губу, он промокнул ранку.

— Кровотечение никак не останавливается, — произнес он, отняв платок от ее губы, и Кэсси увидела на нем следы крови. — Вам следовало быть осторожнее.

Девушка зажмурилась, почувствовав боль, но еще больше ее беспокоили другие, незнакомые ей, ощущения, которые порождали близость незнакомца и его бережные прикосновения. И вдруг она почувствовала, как теплые мужские губы коснулись ее распухшей губы, а затем его язык дотронулся до ранки. Кэсси отпрянула, с ужасом и изумлением глядя на бесцеремонного сластолюбца. Но тот с усмешкой смотрел на нее, похожий на хищника, уверенного в том, что жертва уже в его власти.

Содрогнувшись от унижения, Кэсси провела рукой по волосам.

— Я… я… — Во рту у нее пересохло. — Здесь очень жарко. Я хочу выйти.

 

2

Она поспешно покинула ресторан и по коридору прошла к дверям, ведущим на террасу. Дальше был сад, окруженный с трех сторон каменной стеной. Кэсси сошла с террасы на посыпанную гравием дорожку, которая вела к фонтану, расположенному в центре сада. Встав на мраморные плиты возле чаши бассейна, она окунула руку в холодную воду. Тут ее взгляд скользнул по зеркальной поверхности, и она увидела свое отражение, а за ним — незнакомца. Их взгляды встретились в воде и не расходились до тех пор, пока ее рука не дрогнула, образовав рябь. Лица расплылись и исчезли. Тогда Кэсси повернулась к незнакомцу.

— Меня зовут Федерико, — представился он. — Федерико Эрнандес.

Его имя ничего не говорило Кэсси. Но она отметила, что его глубокий, с хрипотцой, голос странно волнует ее. Казалось, если слушать его невнимательно, то пропустишь нечто очень важное.

— А я Кэсси… — Она запнулась и с надеждой заглянула ему в глаза. — Кассандра Филдинг. Вы ведь не из Майами?

Федерико рассмеялся.

— Я родился в Испании, но этот город — моя вторая родина. Правда, я бываю здесь лишь наездами. А почему ты спросила об этом?

Кэсси не сразу нашла, что ответить. Но Федерико, казалось, и не ждал ответа. Неожиданно для девушки он обхватил ее затылок сильными пальцами, сорвал душистый белый цветок и воткнул в волосы.

— Вот так. Что может быть прекраснее этого? Ты не знаешь? А испанцам это известно… Кэсси, Кэсси, Кэсси… — Федерико несколько раз повторил ее имя, словно смакуя его, и странная будоражащая дрожь пробежала по жилам Кэсси.

Он все еще держал ее за затылок, и жар от его пальцев распространялся по всему телу девушки. Кэсси нервным движением поправила волосы и в упор посмотрела на Федерико. Он был привлекателен. Очень привлекателен. И одет с небрежной элегантностью и с тонким вкусом. Федерико выгодно отличался от ее бывших друзей и знакомых — одетых с иголочки пижонов, которые так и сияли самодовольством, нацепив на себя эксклюзивную модель известного кутюрье.

Кэсси неотрывно смотрела в его дымчато-серые глаза, полные неизъяснимой притягательности. Однако его взгляд не только возбуждал, но и странно тревожил ее.

— Когда я увидел тебя, то сразу понял, что мы созданы друг для друга, — произнес Федерико, и жесткие черты его лица смягчились нежной улыбкой.

Наступившая тишина была такой глубокой, что, казалось, повисла не только над садом, но и над всем миром.

Кэсси неуверенно спросила:

— Если я не ошибаюсь, вы имеете в виду любовную связь?

Федерико пожал плечами.

— Какая разница? Называй как хочешь. Хотя, на мой взгляд, это скорее приятное развлечение. Ты же не будешь отрицать, моя красавица, что с самого начала у нас возникла взаимная симпатия?

Кэсси скорее чувствовала, чем знала это. Никогда раньше она не испытывала подобных ощущений. Даже с Чарлзом все было совершенно иначе. Однако тихий внутренний голос предупреждал ее, как она уязвима, как легко может поддаться его чарам. К тому же ситуацию усугубляло то, что ей не удалось скрыть от него свою слабость — он видел ее насквозь.

— Улыбнись, пожалуйста, — попросил Федерико, но взгляд его не просил, а приказывал.

Кэсси напряглась, и ее губы скривила жалкая, вымученная улыбка.

— Боюсь, что сегодня я не самая лучшая компания для вас.

— Тогда давай потанцуем.

Девушка недоуменно уставилась на Федерико. Но на его лице не было ни тени насмешки. И внезапно она с душевным трепетом осознала, что действительно хочет этого. В течение всего вечера Кэсси чувствовала себя отвергнутой и униженной. И вот сейчас ей представилась возможность доказать себе, что существует человек, которому она хоть немного не безразлична. Может быть, это шанс забыть предательство близких…

Все-таки жизнь непредсказуема и полна сюрпризов. Она мечтала о чуде. И вот ни старые друзья, ни семья, а именно он, совершенно незнакомый ей прежде человек, пришел на помощь, когда ей так необходима была чья-то поддержка.

Когда руки Федерико сомкнулись у нее за спиной, Кэсси закрыла глаза, полностью подчиняясь воле партнера. Он слегка наклонил голову, так что его щека мягко касалась ее волос. Они медленно покачивались в такт приглушенной музыке, доносящейся из ресторана. Кэсси привыкла танцевать с Чарлзом, но Федерико оказался выше его. И менее сильным, подумала она, ощутив твердые мускулы его рук и груди, хотя ее неверный поклонник и был профессиональным спортсменом. В объятиях этого испанца она ощущала себе маленькой и хрупкой. К тому же Чарлз всегда смеялся и шутил, с ним было легко. Федерико же, напротив, излучал спокойствие и сдержанную силу.

Танец поздно вечером в саду под мириадами звезд казался девушке волшебным и романтическим. Они по-прежнему молчали, и доносившиеся до них звуки уличного движения создавали странный шумовой фон, напоминая, что город продолжает жить своей жизнью теперь уже без них.

— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил Федерико, нарушив очарование момента.

— Двадцать, — удивленно ответила Кэсси. — Это так важно для вас?

Вместо ответа Федерико поднял руку и медленно очертил пальцем контур ее губ. Кэсси ощутила себя полностью в его власти. Кровь ее ускорила бег, дыхание стало прерывистым, на какую-то минуту ей даже показалось, что она теряет сознание.

— Тебе суждено стать моею, — выдохнул он, и его палец скользнул ниже, по ее шее, все так же медленно, с остановками.

Она замерла, не смея дышать. Густая краска залила ее щеки. Мужчины никогда не говорили Кэсси таких слов. Безусловно, за ней ухаживали, но ее отношения с мужчинами ограничивались ничего не значащими поцелуями или полушутливыми признаниями. За исключением, конечно, Чарлза. Но Чарлз ее предал, тогда как Федерико, насколько показалось девушке, был настроен весьма серьезно. Неожиданно она осознала, что они застыли в двусмысленной позе, напоминая не то борцов на ринге, не то обнявшихся любовников. Видимо, и Федерико оценил всю пикантность ситуации. Потому что он неожиданно резко отпустил Кэсси, словно счел опасной эту близость.

— Кто вы? — прошептала она.

— А ты разве не догадываешься? — насмешливо произнес мужчина. — Скажем так: я бизнесмен.

— Я не читаю деловые рубрики в газетах, — призналась Кэсси.

— Почему же? Тебе неинтересно?

Девушка смущенно потупилась и ничего не ответила. Как-то она попросила отца рассказать ей о деятельности его фирмы, но он рассмеялся, заявив, что это не женское дело. Эдвард Ллойд предпочитал, чтобы дочери его росли в неге и безделье. И сейчас, когда он фактически поставил Кэсси перед необходимостью самой зарабатывать себе на жизнь, она безумно жалела, что тогда не проявила настойчивости…

— Тебе говорил кто-нибудь, что ты становишься просто очаровательной, когда смущаешься?

— Очаровательной? — невольно усмехнулась она.

— Да. Очаровательной, прелестной. Почему ты смеешься?

— Прекратите, — жалобно попросила Кэсси. — Не надо так шутить. Лучше поговорим о вас. Мне кажется, мужчины любят рассказывать о себе. Какое событие вам больше всего запомнилось на этой неделе?

Федерико снисходительно посмотрел на девушку, пытающуюся сохранить самообладание и даже проявить юмор.

— Думаю, это трагическая смерть и похороны Чарлза Уайда, — произнес он, с удивлением отметив, что у Кэсси задрожали губы, а в глазах вспыхнула тревога. — Ты была с ним знакома?

Какое-то мгновение она смотрела на него в замешательстве, затем, слегка тряхнув головой, сказала:

— Да, я знала его, но боюсь, не слишком хорошо.

И это было правдой. Того Чарлза, которого она когда-то полюбила и которому беспредельно верила, не существовало. А мужчину, который обманул ее с ее же сестрой, Кэсси знать не хотела.

— Впрочем, как и я, — протянул Федерико. — Просто это событие сейчас у всех на устах. Чарлз ведь был довольно известной личностью. И вполне естественно, что его смерть не могла оставить равнодушными всех его друзей и поклонников.

— Тогда не будем больше об этом. — Ей не хотелось лгать ему, а рассказать правду она не могла. Может быть, потом, если они еще встретятся…

Кэсси чувствовала, что взаимная близость волнует их обоих. И ей хотелось дотронуться до Федерико, провести ладонью по его густым темным волосам, погладить сильные руки.

Словно бы прочтя ее мысли, он сам протянул к ней руки. И это было то, чего она тоже ждала. Неужели всего только час как они знакомы? Нет, всю свою жизнь она ждала этого момента. В серебристом свете Кэсси видела, как бьется пульс у него на шее. Этот ускоренный ритм был подобен ритму ее дыхания.

Серые глаза Федерико вспыхнули, выдавая владеющее им волнение. Он откинул прядь каштановых волос с ее лба, потом его пальцы заскользили по ее лицу. Федерико трогал брови, глаза, нос, щеки, губы, будто слепой, пытающийся запомнить их форму. Вот ласковые пальцы добрались до шеи. Найдя ямку, он шутливо пощекотал ее. Рука скользнула ниже, и Кэсси напряглась, но не от страха, а в ожидании… Он склонил голову, и девушка подняла свое лицо навстречу его лицу. Волна чувственности захлестнула ее.

— Но я почти не знаю вас, — прошептала она, призвав на помощь остатки здравого смысла.

— Придется помочь тебе узнать меня, — хрипло ответил Федерико, и его белые зубы сверкнули в усмешке.

— Я люблю постепенное развитие отношений.

— А мне нравятся стремительность и напор, — возразил он. — Я хочу заставить тебя желать меня постоянно, нуждаться в моей ласке и нежности. Хочу опустошить тебя, выпить до дна.

Кэсси ощущала его мощный сексуальный магнетизм, которому уже была не в силах сопротивляться. Создавалось впечатление, будто даже его голос обволакивает ее теплым облаком.

Мужская ладонь властно легла ей на затылок. И в тот момент, когда его полуоткрытый рот накрыл ее губы, Кэсси потеряла всякую способность мыслить здраво, вспыхнув огнем желания в объятиях Федерико. Их поцелуй был долгий и страстный. Наконец он оторвался от ее губ и прижался лицом к шее, вдыхая аромат кожи. Сквозь мягкую ткань топа Кэсси чувствовала жар его ладоней, улавливала легчайшую дрожь гладящих ее пальцев. Затем Федерико накрыл ее изящную грудь ладонью, одновременно большим пальцем нежно потирая сосок. Он твердел, прося новых и новых ласк. Кэсси затрепетала, дрожь сладострастия сотрясала ее.

Федерико обладал талантом понимать тело женщины. Кэсси ощущала прикосновения его рук именно там, где они были более всего желанны.

Но неожиданно, сделав над собой явное усилие, он опустил руки и немного отстранился от девушки. Еще не время, подумал Федерико, глядя в ее затуманенные желанием глаза. Он предпочитал, чтобы все произошло в его доме, в его постели.

— Если бы ты знала, как ты прекрасна…

— Я никогда не испытывала ничего подобного, — призналась Кэсси, не спуская с него взволнованного и немного удивленного взгляда.

— Не желаю слышать о тех, кто был с тобой когда-то, — отрезал Федерико. — Нам пора!

Он крепко сжал ее локоть, вынуждая идти рядом с ним. Кэсси не сопротивлялась. Они прошли по знакомому коридору и вышли на улицу. Девушка находилась в каком-то блаженном оцепенении и шла машинально, ничего не видя перед собой. Но рука Федерико, теплая и крепкая, сжимающая ее локоть, прикосновение его бедра к ее бедру, вызывали у нее сладкую дрожь.

Подойдя к черному «мерседесу», он открыл дверцу и буквально втолкнул Кэсси в машину. Тут в ее сердце закралась тревога. В теплой машине ее неожиданно охватил озноб, и одновременно она почувствовала, как горячая кровь бросилась ей в лицо. Федерико что-то сказал шоферу по-испански, и автомобиль понесся по дороге с такой скоростью, что Кэсси зажмурилась от страха. К тому времени, когда они подъехали к его дому, она уже почти теряла сознание от ужаса. Теперь, когда сумасшедшая гонка закончилась, девушка нашла силы поднять голову и вопросительно взглянуть на Федерико. Однако он лишь улыбнулся в ответ.

— Мне… мне, наверное, нужно быть дома, — чуть слышно пробормотала Кэсси первое, что пришло на ум. Она вдруг со всей ясностью ощутила неловкость положения, в котором оказалась.

— Нам некуда спешить, — ответил Федерико и, взяв ее за руку, потянул за собой. — Входи и позволь мне показать тебе мой дом.

— Это ваш дом? — переспросила она, с восхищением рассматривая огромный особняк.

— Точнее, один из моих домов, — нарочито скромно пояснил Федерико. — У меня еще есть загородный коттедж и вилла в Испании.

Кэсси невольно подумала, что у него наверняка нет и недостатка в подружках и что он не упустит своего в обоих мирах — и в мире бизнеса, и в мире любви.

Холл особняка производил впечатление — его солидность подчеркивали мраморный пол и обшитые деревянными панелями стены. А элегантная, с широкими ступенями лестница, ведущая на второй этаж, делала его роскошным.

Федерико осторожно коснулся пальцем подбородка Кэсси и приподнял его. Их взгляды встретились.

— Идем наверх, — пригласил он.

Особняк был великолепно обставлен, и в каждой комнате находилось множество дорогих старинных вещей, хотя ему недоставало тепла семейного очага. Девушка не могла сдержать удивления. Зачем одинокому человеку такой огромный дом?

При каждой спальне находилась роскошно оборудованная ванная. Вообще все отличалось изысканностью и говорило о хорошем вкусе хозяина, при этом сохранялось очарование старины.

— А здесь моя комната, — сказал Федерико, когда они подошли к последней двери.

Он распахнул дверь и вежливо пропустил Кэсси вперед. Комната была очень просторная, кровать — огромная, с резными спинками из темного дерева. Она прямо-таки соблазняла своей вызывающей роскошью. Шелковое стеганое покрывало темно-синего цвета было откинуто, словно приглашая лечь того, кто будет спать под ним. В углу комнаты стоял круглый столик и два мягких кресла.

— Вы здесь спите, — произнесла Кэсси и сразу же поняла, что сморозила глупость.

Федерико не улыбнулся ее словам, как бы нелепо они ни прозвучали, потому что понимал причину смятения своей гостьи. Понимал, потому что точно такое же чувство испытывал сам.

— У вас очень большая спальня, — неуверенно заметила девушка, чтобы хоть как-то прервать томительное молчание.

— И очень уютная, не правда ли? — мягко ответил Федерико, не сводя с нее глаз.

Кэсси вспыхнула. В ее душе боролись противоречивые чувства — страх, нерешительность и вместе с тем безрассудное желание вновь очутиться в его объятиях и ощутить сладостный трепет в крови.

— А что там? — справившись с волнением, спросила она, указывая на дверь, ведущую из спальни.

— Студия. Иногда на меня нисходит вдохновение, и тогда я пишу.

— Можно посмотреть?

— Конечно.

Войдя в просторную студию, девушка с любопытством огляделась, поразившись ее почти музейному убранству. Некоторые из висящих на стенах картин явно были написаны придворными художниками испанских королей, такими, как Веласкес и Гойя. Но авторы большинства прекрасных пейзажей, натюрмортов и уличных сценок были Кэсси неизвестны. Здесь же стоял красивый, покрытый искусной резьбой комод темного дерева и стулья, обитые парчой. Поодаль, ближе к окну, располагался мольберт со стоящим на нем подрамником. Холст был повернут к стене.

Зайдя с лицевой стороны, Кэсси увидела еще незаконченный портрет девушки лет двадцати. Влекуще красивая, она смотрела на Кэсси спокойными и необыкновенно грустными глазами.

Федерико, явно обладающему талантом живописца, удалось создать настолько живой и яркий образ, что возникал эффект реального присутствия девушки в студии. Кэсси даже почувствовала себя здесь непрошеной гостьей.

— Федерико… — только и смогла потрясенно вымолвить она.

Он хотел показать ей другую картину, но Кэсси жестом остановила его. Портрет был настолько хорош, что от него невозможно было оторвать взгляд.

— Тебе нравится, — произнес он утвердительно.

— Необыкновенная работа, — с трудом произнесла Кэсси. — Это ваша невеста?

— Это моя мечта, и она еще не воплотилась в жизнь, — серьезно ответил Федерико, беря девушку под руку и выводя из студии. — Когда я узнаю тебя получше, то обязательно напишу твой портрет.

Оказавшись снова в спальне, он подошел к бару и достал оттуда початую бутылку виски и два бокала. Поставив их на столик, Федерико указал девушке на кресло.

— Садись. С твоего позволения я покину тебя на несколько минут. — Его голос звучал буднично, словно бы не происходило ничего необычного.

— Разве у вас нет слуг? — невольно вырвалось у Кэсси. Кто-то же должен готовить еду, поддерживать в особняке чистоту и порядок.

— Конечно, есть, — улыбнулся Федерико. — Но сегодня я предпочитаю все делать сам.

Девушка кивнула. Оставшись одна, она взяла бутылку, плеснула щедрую порцию виски в бокал и залпом выпила, бросив встревоженный взгляд на дверь. Все, что угодно, лишь бы преодолеть мучительное чувство неловкости и сдержать охватившую ее внутреннюю дрожь.

Напиток приятно обжег внутренности, и по телу сразу же разлилось блаженное тепло. Все проблемы словно исчезли сами собой, и Кэсси почувствовала себя на редкость легко и уверенно. Федерико вернулся, держа в руках поднос с двумя чашечками дымящегося кофе и тарелкой с сандвичами. Он уселся напротив девушки и разлил виски.

После второго бокала Кэсси почувствовала слабое головокружение, комната поплыла перед глазами, а к горлу подступила легкая тошнота. Она обеспокоенно тряхнула головой.

— Что с тобой? — удивленно спросил Федерико.

— Так, н-ничего. Я, наверное, просто устала.

Не сводя с нее пристального взгляда, он встал и рывком поставил девушку на ноги. Затем резко притянул к себе, и нетерпеливый рот жадно впился в ее губы. Волна чувственности захлестнула Кэсси, тело предательски вздрагивало от его будоражащих прикосновений. Она чуть покачнулась, и тут Федерико вдруг отстранился, дыша тяжело и неровно.

— Знаешь, моя милая, — холодно произнес он, — по-моему, ты просто пьяна. Это уже не в моем вкусе. Я не привык делить постель с пьяными женщинами.

— Мне действительно немного не по себе, — еле слышно пробормотала Кэсси. — Откройте, пожалуйста, окно.

Федерико молча раздвинул синие бархатные шторы, скрывавшие двойные стеклянные двери с маленьким балконом за ними, затем открыл их и повернулся к Кэсси.

— Спасибо. — Она слабо улыбнулась. — Мне уже лучше.

— Но ты очень бледна. — Он смотрел на нее, слегка прищурившись. — Выйди на балкон и подыши свежим воздухом.

— Мне… — Кэсси хотела сказать: «Все, что мне надо, — это лечь спать», — но слова застряли в горле, и она молча вышла на балкон.

Федерико остановился у нее за спиной — Кэсси знала это и не поворачивалась. Он не прикасался к ней, но она чувствовала тепло его тела, ощущала его дыхание на своих волосах. У нее все еще кружилась голова, и Кэсси ухватилась руками за перила. Металл приятно холодил влажные ладони.

— Что же мне делать? — в отчаянии прошептала она.

 

3

Внимательно наблюдая за Кэсси, Федерико напряженно думал. После всего случившегося он чувствовал определенную ответственность за девушку. Да, он угостил ее виски, но ведь уже до этого она, наверное, выпила достаточно. В том состоянии, в котором она находилась, было бы просто непорядочно посадить ее в такси и отправить домой.

Кэсси вернулась в спальню. Федерико вошел следом, не сводя с нее глаз. Неужели она не понимала, как рискует, отправляясь с незнакомым мужчиной ночью к нему домой? Или для нее это обычное приключение? От этой мысли он почувствовал непонятное раздражение.

— Ты всегда ведешь себя подобным образом? — жестко спросил Федерико. — А может быть, просто не умеешь себя контролировать?

— Нет-нет! — вырвался у нее отчаянный возглас.

— Раздевайся! — приказал Федерико и, кинув ей простыню, отвернулся.

— Но зачем? — испугалась она.

— Делай, что я сказал.

Его суровый властный тон заставлял подчиняться, и девушка принялась быстро снимать с себя одежду. Она завернулась в простыню и вдруг, не удержавшись на ногах, упала на мягкий ковер. Федерико, сжав зубы, наклонился и подхватил Кэсси на руки. Не обращая внимания на сопротивление, он отнес ее в ванную. Там поставил на ноги и включил душ.

Кэсси заволновалась, встревоженная тем, что он стоит слишком близко от нее и не уходит. Но дальнейшее испугало ее еще больше. Федерико резко поднял ее и, сорвав простыню, поставил под холодную воду. Кэсси завизжала и попыталась выскочить из ванны. Но тщетно — он крепко держал ее за плечи.

Вода смыла косметику с лица девушки, и теперь оно казалось ему совсем юным, испуганным и каким-то беззащитным. Зачем он привез ее к себе домой? Только сейчас Федерико ясно осознал, какую ошибку совершил. Еще ни разу за всю свою жизнь он не попадал в столь нелепую ситуацию.

Наконец закончив «экзекуцию», Федерико помог девушке вылезти из ванны и обернул ее белым махровым полотенцем.

— Ну как, тебе лучше? — насмешливо спросил он.

— Уж-жасно, — ответила Кэсси, выбивая зубами барабанную дробь. — Я ненавижу вас!

Федерико отпустил ее и снял с себя влажную рубашку. Затем, боясь, что она оставит мокрые следы на полу, со вздохом поднял девушку, отнес в спальню и положил на кровать.

Как нянька, недовольно подумал он. Но, вспомнив, какие мгновения страсти он пережил с этой девушкой, невольно смягчился.

— Закройте, пожалуйста, окно, — жалобно попросила Кэсси, начиная опасаться, что попала в руки к садисту.

— Хорошо, — согласился он. — Теперь я вижу, что тебе действительно лучше.

Закрыв окно, Федерико снова встал перед ней, скрестив руки на груди. Какое-то время Кэсси не могла оторвать глаз от его смуглой обнаженной груди. И, только почувствовав, что ею вновь овладевает любовное томление, отвела взгляд. Ей надо слушаться не собственного тела, а только разума. Федерико ведь так жестоко обошелся с ней…

Тем временем он поправил подушки у нее за спиной и, отойдя к столику, вернулся с подносом.

— Выпей кофе и поешь немного, — приказал он.

— Я не хочу, — слабо возразила Кэсси, но, встретившись с его взглядом, послушно взяла чашечку и сделала несколько глотков. — Федерико, не думайте плохо обо мне. Просто у меня сегодня был ужасный вечер.

— И ты решила разделить его со мной, — язвительно заметил он. — Считай, что тебе крупно повезло. Я не маньяк и не убийца, но тебе мог встретиться кто-то другой, и тогда ситуация была бы куда хуже.

Кэсси устала оправдываться, поэтому молча взяла сандвич и откусила кусочек. Только сейчас она почувствовала, как голодна.

Наблюдая, с каким аппетитом девушка поглощает еду, Федерико поинтересовался:

— Когда ты ела в последний раз?

— Утром, за завтраком.

К ланчу она так и не притронулась, поскольку ему предшествовал тяжелый разговор с отцом. Да и у Сандры они выпили лишь по коктейлю.

— Тогда неудивительно, что ты так быстро опьянела.

Кэсси покраснела.

— Теперь вы постоянно будете напоминать мне об этом?

— Нет. Просто я понял, что к чему. У тебя какие-то неприятности?

Серые глаза испанца смотрели на нее с интересом. Девушка снова вспыхнула и отбросила мокрые волосы со лба.

— Матери у меня нет, а отец выгнал меня из дому. Он предложил мне найти работу и позаботиться о себе самой. Я была так расстроена…

— Значит, все эти годы ты жила под крылышком у отца и полностью зависела от него? Ты студентка?

— Нет. Я только в восемнадцать лет закончила школу. Тогда отец думал совершенно иначе. Его единственным желанием было, чтобы я жила в свое удовольствие. Но это вовсе не означает, что я всегда таким образом провожу свободное время, и уж конечно не оправдывает моего сегодняшнего поведения.

— Итак, насколько я понимаю, тебя очень огорчила перспектива твоего будущего, — мягко заметил Федерико, затем спросил: — Только поэтому ты согласилась поехать со мной, да? — И неуловимая тень скользнула по его красивому лицу.

Кэсси настороженно посмотрела на него, пытаясь понять, что кроется за его явно обманчивой мягкостью.

— По правде говоря, я и сама не понимаю, почему так поступила. Это не в моих правилах. Но скажу вам одно: вы мне не нравитесь, — ответила она, вызывающе вздернув подбородок.

Губы Федерико изогнулись в усмешке. Он медленно взял мокрый локон, свисающий над ее бровью, накрутил на палец, потом потянул, достаточно сильно, чтобы она почувствовала боль, и произнес:

— Ты злишься, потому что вела себя глупо, но сейчас ты в полной безопасности. И учти, я оказал тебе достаточно услуг.

Кэсси бросила на него осуждающий взгляд.

— Вы сунули меня под холодную воду. И это называется услугой?

— В твоем случае это было просто необходимо. Сожалею, что ты восприняла мою попытку помочь тебе именно так.

— Да уж поступили вы, что и говорить, по-мужски, — съязвила она.

Слова были лживы и противоречили тому, что творилось в ее душе. Но, избрав для себя подобный стиль поведения, Кэсси решила не отступать.

Федерико ничего не ответил. Он просто сжал ее ладонь и заглянул в глаза. Кэсси попыталась проигнорировать его жест, но вдруг поняла, что рука больше не принадлежит ей. Ее рука принадлежала ему, потому что сама собой сжала в ответ его пальцы.

— Кэсси… — Его голос ласкал подобно прикосновению, и девушка почувствовала, как ее охватывает волнение. Глядя на Федерико, она слишком сильно ощущала неотвратимость чего-то нового в их отношениях. Воздух между ними был словно насыщен электричеством, а ее тело пульсировало от его близости.

Кэсси выдернула руку, села и спустила ноги на ковер.

— Мне пора домой, — нервно сказала она, заворачиваясь в полотенце и отчаянно боясь вновь почувствовать головокружение или тошноту.

— И где же твой дом?

— В данный момент нигде, — честно призналась Кэсси. — Все произошло так неожиданно, что я еще не успела подыскать для себя жилище. Сейчас мои вещи у подруги, но у нее я остаться не могу.

Однако истина заключалась в том, что Кэсси боялась этого человека, боялась той физической реакции, которую он вызывал каждым своим взглядом, каждым прикосновением. Он, видимо, считал ее искушенной и доступной, думал, что для нее близость с мужчиной достаточно привычна, как и для него. Он бы рассмеялся, узнав, что она еще незнакома с плотской стороной любви. Почему судьба обошлась с ней так жестоко? Почему она встретила этого красавца испанца именно сегодня вечером?

Федерико продолжал пристально смотреть на девушку. Завернутая в полотенце, с распущенными влажными волосами, хотя и немного бледная, она выглядела еще красивее и желаннее, чем прежде. Он с трудом сдержался, чтобы снова не заключить ее в объятия — так сильно влекло его к ней. И еще Федерико очень хотелось видеть ее улыбку, слышать ее смех. Хотелось сделать так, чтобы ее взгляд не был потерянным, разочарованным, хотелось стереть с лица Кэсси малейшие следы тревоги.

— Ты можешь остаться здесь и переночевать в любой комнате, — предложил он, стараясь казаться равнодушным.

— Спасибо. Но мне лучше уйти. — Кэсси в замешательстве взглянула на него. — Я и так отняла у вас слишком много времени.

Губы Федерико недовольно скривились. Она вела себя как девчонка, которая вежливо благодарит хозяина дома за неудавшийся вечер.

— Кэсси, скажи честно, с тобой все в порядке? — поинтересовался он, намекая на ее недавнее состояние.

— В общем, да, хотя я чувствую некоторую слабость. — Она нервно облизнула губы.

Увидев кончик ее языка, Федерико чуть не застонал — настолько острое желание пронзило его.

— Тогда оставайся, — произнес он низким вибрирующим голосом.

Они молча смотрели друг на друга. Но вот в серых глазах Федерико вспыхнул опасный огонь и резким движением он притянул и крепко прижал Кэсси к себе. Она замерла в его объятиях и напряженно ждала. Сердце билось мучительно быстро. Склонив голову, он накрыл ее губы своими. Сначала он был сдержанно-нежен, но постепенно становился все более страстным. Рывком Федерико сорвал с нее полотенце и жадным взглядом окинул обнаженное тело девушки.

Кэсси инстинктивно прижала руки к груди, стесняясь своей наготы и одновременно упиваясь выражением его лица. Она видела, как его глаза темнеют от желания, и это несколько уменьшило ее застенчивость.

— Федерико, — прошептала Кэсси, — ты должен знать, что я не сплю с мужчинами в первый же вечер. И я… У меня совсем нет опыта. Я боюсь разочаровать тебя.

— Никогда, — прошептал он. — Я очарован тобой с первой же минуты, как увидел.

— Но я должна…

— Молчи. — Он поцелуем заставил Кэсси умолкнуть. — Для нас время разговоров уже прошло.

Федерико притянул ее обнаженные бедра к себе, его широко расставленные пальцы плотно легли на бархатистую нежную кожу. От его прикосновения кожа будто вспыхнула. Кэсси тихо ахнула и обвила руками шею Федерико. Затем ее ладони заскользили по его спине, а губы поймали плоский мужской сосок. Но Федерико, выдержка которого была уже на исходе, отвел ее руки и быстро стянул с себя брюки. В следующее мгновение Кэсси снова оказалась в его объятиях.

Подхватив на руки, он отнес ее на широкую постель. Она ощутила, как его губы коснулись ее груди, почувствовала нежные укусы, дразнящие касания языка, а затем, когда Кэсси почти задохнулась от сладостной муки, губы его сомкнулись у нее на соске. Сцепив руки за его спиной, она попыталась притянуть его еще ближе к себе. Но он не позволил, внимательно разглядывая ее тело. Наконец его рука двинулась вниз по ее животу к пене завитков. Ласковые пальцы скользнули между бедер, нащупывая, обводя точку, в которой, казалось, сосредоточились все ее ощущения. Кэсси закрыла глаза и, еле сдерживая стон, полностью отдалась его ласкам. Его прикосновения были по-хозяйски властны, он с поразительным искусством заставлял ее трепетать. Но этой властью, как выяснилось, обладал не только он. Вскоре Кэсси поняла, что ее касания возбуждают его не менее сильно.

Когда же Федерико резким движением вошел в нее, она ощутила боль, как от удара ножом. Крик вырвался из ее горла прежде, чем Кэсси смогла сдержать его. Она уткнулась лицом в мужское плечо, чтобы приглушить его.

Федерико замер. С минуту он лежал неподвижно, потом приподнялся на локте и в изумлении уставился на нее. Кэсси отвернулась, не в силах выдержать его взгляда, но он мягко повернул ее голову к себе.

— Кэсси? — Его голос звучал вопросительно.

— Что? — прошептала она, все еще вздрагивая от боли.

— Почему ты мне не сказала? — тихо спросил он.

Ее бил нервный озноб.

— Извини. Я знаю, что все испортила, а ведь я хотела, чтобы тебе было хорошо со мной. Ты, наверное, считаешь меня ископаемым. Быть девственницей в моем-то возрасте!.. Для тебя это должно быть неожиданно и дико.

Она прижала руку ко рту, чтобы подавить рыдания. Федерико сел и притянул Кэсси к себе, ласково поглаживая по волосам.

— Не нужно, моя красавица, — пробормотал он. — Ты ведь это хотела мне сказать. — Федерико закутал ее в одеяло, а потом смотрел на нее со странным, непонятным выражением. Этот взгляд был одновременно и нежный, и затуманенный желанием. — Тебе нужно как следует отдохнуть. На сегодня, по-моему, достаточно переживаний.

— Нет, Федерико, не уходи. Останься со мной. — Кэсси застенчиво улыбнулась и, взяв мужскую руку, поднесла к губам, повернула ее и поцеловала ладонь.

Склонившись к ней, Федерико начал водить губами по ее губам. Она закрыла глаза, и легкое возбуждение пробежало по ее телу. Его руки и губы двигались одновременно, лаская, задерживаясь на шее, груди, бедрах, пока непреодолимая страсть вновь не охватила Кэсси. Она дрожала в его объятиях, напуганная той силой чувств, которые оказались выпущенными на волю.

Федерико не спешил. Он медленно поцеловал Кэсси, стараясь продлить сладость момента. Никогда прежде у него не было женщины совершенно неопытной, и он хотел, чтобы она наслаждалась каждой секундой их близости. Федерико собирался целовать ее до тех пор, пока она не вспыхнет от страсти, ласкать, пока не ослабеет от любовного томления, возбуждать, пока она сможет выносить это, а потом он собирался любить ее так, чтобы она плакала от восторга…

На этот раз не было никакой боли, только сладостно-приятное слияние тел. Каждое движение Федерико уносило их все дальше и дальше к тому, чего Кэсси так страстно желала, но боялась. Она не ожидала, что почувствует нечто особенное. Не ожидала тихого стона Федерико, дрожи в его теле. Не ожидала возбуждения такой силы.

Наслаждение было настолько полным, а чувства настолько неистовыми, что все ее существо содрогалось. Кэсси поняла, что стала настоящей женщиной — теплой, чувственной, желанной…

Федерико еще спал, когда она проснулась и увидела сквозь шторы слабые лучи утреннего солнца. Она лежала, свернувшись клубочком, в той самой позе, в какой и заснула. Кэсси осторожно повернула голову и стала рассматривать мужчину, которого так неожиданно послала ей судьба. Морщинки на его лице разгладились и исчезли после ночи любви. Даже саркастические складки в уголках рта, которые придавали лицу некоторую жесткость, пропали.

Кэсси казалось, что и она должна каким-то образом измениться, но ничего подобного не случилось. Ее тело не выглядело иначе: бедра были такими же узкими, груди — не более округлыми, и все же она смотрела на свое тело с удовольствием. Ведь оно возбудило в Федерико такую страсть, какую Кэсси не могла даже представить.

Внезапно ей стало страшно. Она отдалась этому мужчине — а что дальше? Сможет ли он полюбить ее? Или для него это лишь обычное любовное приключение на одну ночь? Кэсси не была уверена в том, что Федерико вообще способен любить кого бы то ни было.

Взволнованная, она выскользнула из-под руки Федерико, встала с кровати и подошла к окну. Ее слегка покачивало. Раздвинув тяжелые шторы, она выглянула на улицу. Стояло великолепное утро, сад под окном пестрел цветами. Кэсси вздохнула и, оглянувшись на спящего мужчину, который пошевелился и что-то пробормотал во сне, прошла в ванную.

Вчера она не успела все как следует разглядеть, но сегодня начала с интересом осматриваться. Огромная ванна на бронзовых с позолотой ножках располагалась в центре. Позолоченные краны, темно-голубые и белые полотенца, выложенный голубым и коричневатым кафелем пол. Все было добротно, солидно и прекрасно соответствовало облику мужественного и сильного владельца особняка. Кэсси хотела просто принять душ, но ноги сами понесли ее к роскошной ванне.

Отбросив беспокойные мысли, она пустила воду. Пока наполнялась ванна, Кэсси открыла шкаф, нашла новую зубную щетку и почистила зубы. Большая часть предметов в шкафу была предназначена для мужчины. На одной из полочек стоял флакон с гвоздичной пеной для ванны. Кэсси вылила в воду сначала совсем немного содержимого флакона, а потом, поколебавшись, почти половину. Вода покрылась шапкой шипящих пузырьков. Кэсси скользнула в ванну, со стоном блаженства легла на спину и закрыла глаза. Аромат гвоздики успокаивал, затуманивал сознание, как наркотик. Она задремала…

Федерико почувствовал отсутствие теплого тела Кэсси, поэтому и проснулся. Некоторое время он лежал, уставившись в потолок и лениво потягиваясь. Ночь выдалась такой волнующей! Даже сейчас, при воспоминании о близости с этой девушкой, он ощущал, как по телу пробегает приятная дрожь желания. Кэсси оказалась невинной, но в ней было столько нежности и страсти, что он с удовольствием продолжил бы обучать ее искусству любви.

Соскочив с кровати, Федерико позвонил и заказал завтрак, а затем быстро оделся. На полу возле кресла он увидел сумочку Кэсси. Он поднял ее, не заметив, что замок расстегнут. Когда содержимое пестрым потоком упало к его ногам, Федерико нагнулся и стал поспешно засовывать все обратно, опасаясь, как бы Кэсси не застала его за столь неприглядным занятием. Неожиданно взгляд его упал на водительские права. Несколько секунд он с улыбкой смотрел на фотографию, затем увидел имя. Кассандра… Кассандра Ллойд!

И тут он понял, какую чудовищную ошибку совершил. Бармен в клубе, очевидно, указывал ему на Кэсси, а он, увлеченный и очарованный ею, посчитал, что речь идет о ее подруге, нескладной и некрасивой блондинке. Федерико в оцепенении смотрел на фотографию, пытаясь справиться с охватившим его смятением. Мерзавка оказалась великолепной актрисой и с легкостью обвела его вокруг пальцев. Сознательно солгав, скрыв настоящее имя, Кэсси лишь подтвердила свою вину. А он лежал в ее объятиях, ослепленный страстью!

Федерико содрогнулся. Что ж, он принимает условия ее игры. Сейчас он точно знал, как ему действовать. Когда Кэсси полностью окажется в его власти, он жестоко отомстит за брата. Федерико постучал в дверь ванной и крикнул:

— Жду тебя за завтраком!

 

4

Приняв ванну и кое-как закрутив волосы узлом на макушке, Кэсси нанесла на лицо немного косметики и с сильно бьющимся сердцем спустилась по уже знакомой резной лестнице. Поведение хозяина дома показалось ей странным: он даже не поздоровался с ней. Может быть, так поступают все мужчины, когда добьются своего? — мелькнуло неприятное подозрение.

Миловидная служанка с приветливой улыбкой встретила ее в холле. Но Кэсси не улыбнулась в ответ. Она была слишком возбуждена, чтобы соблюдать условности. Служанка провела ее в красиво обставленную столовую с длинным полированным столом в центре.

Когда она вошла, Федерико поднял голову и окинул ее неторопливым оценивающим взглядом. Серые глаза на мгновение задержались на ее обнаженных плечах, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Федерико встал и подошел к Кэсси. Сейчас на нем была белая рубашка с короткими рукавами и серые брюки. Кэсси невольно отметила, как рубашка оттеняет его смуглую шелковистую кожу, как ладно сидят на нем брюки, подчеркивая мускулистые бедра.

— Присаживайся. Хочешь кофе? — спросил он с холодной учтивостью.

Его безразличный тон только усилил раздражение Кэсси. Как он смеет вести себя так, словно этой ночью ничего не случилось? Как смеет разговаривать с ней, как с посторонней?

Но она молча села на предложенный ей стул. На столе Кэсси увидела серебряный кофейник, кувшинчик со сливками, красивые старинные фарфоровые чашки с блюдцами и тарелку с розовыми и белыми миндальными пирожными. Однако есть ей совсем не хотелось.

Она наблюдала, как Федерико неторопливо помешивает ложечкой кофе, и мечтала дотронуться до его руки. Но напряженно сжатые губы Федерико предостерегли ее от этого. Кэсси затаила дыхание.

После неловкого молчания он поднял глаза. В их глубине промелькнуло что-то похожее на боль или отчаяние, но Кэсси не могла бы поручиться в этом. Федерико тяжело вздохнул и произнес:

— Я не собираюсь притворяться, что сожалею о том, что произошло между нами. Как я могу? Ты была прекрасна. — При этих словах на его смуглых щеках проступил румянец. — Я безумно хотел тебя. И все еще хочу. Тем не менее этого не должно было случиться. Ты понимаешь меня?

Она не понимала. Но под его пристальным взглядом Кэсси облизнула пересохшие губы и молча кивнула. Она была не в силах отвечать — слова Федерико о том, что он еще полон желания, повергли ее в оцепенение, лишили дара речи. Теперь и она понимала, что значит желать мужчину.

— Давай поговорим серьезно, — продолжал он. — Мое предложение остается в силе. Я не могу оставить тебя без крыши над головой, поэтому можешь занять любую комнату в моем доме.

— Спасибо. Но я постараюсь сегодня что-нибудь подыскать для себя, — пробормотала Кэсси.

— Найти приличную квартиру, когда мало денег, не так-то легко, — заметил Федерико. — Ты просто никогда не сталкивалась с подобными проблемами.

— Многие находят, значит, смогу и я. В конце концов, это уже мое дело.

Федерико откинулся на спинку стула.

— Как знаешь. Но я не мог не предупредить тебя. Одно только меня удивляет: для того чтобы выгнать дочь из дому, нужен очень серьезный повод. Что же случилось?

— Ну… — Кэсси замялась, — мы крупно поругались. Совершенно неожиданно отец пришел к выводу, что я страшно испорчена и избалована — с чем я могу согласиться лишь отчасти — и теперь мне пора проявить самостоятельность и позаботиться о себе самой.

— Каковы же твои дальнейшие планы?

Кэсси, оставшись фактически без средств к существованию, рассчитывала продать машину и драгоценности. На первое время этого должно было хватить. Но она не собиралась сообщать об этом Федерико.

— Найду квартиру, а потом попробую устроиться на работу.

— Обратись в рекламное агентство «Эллис», — посоветовал Федерико. — Я слышал, у них неплохая репутация.

— Может быть, — вяло согласилась Кэсси. — Но у меня нет рекомендаций и опыта работы. Так что, боюсь, мне нечего им предложить.

— Я уверен, что с твоими внешностью и манерами ты вполне справишься с работой и в офисе какой-нибудь фирмы, и в магазине. Подумай, что ты можешь делать. А сейчас, извини, мне пора идти. — Федерико вздохнул и поднялся. — У меня назначена деловая встреча, отменять которую я не намерен. Впрочем, если хочешь, я могу дать тебе денег, — добавил он, стараясь намеренно поставить ее в неловкое положение.

Но Кэсси решительно покачала головой. Сейчас ей больше всего хотелось остаться одной и как следует обдумать свое положение. Поэтому, сидя в его «мерседесе», она мысленно считала секунды, когда наконец-то избавится от общества Федерико. Высадив Кэсси в указанном ею месте, он сунул ей в руки свою визитную карточку.

— Когда устроишься, позвони. Но постарайся не слишком затягивать, я скоро уезжаю.

Кивнув на прощание, он захлопнул дверцу, и машина рванула с места. Федерико закрыл глаза и задумался. Теперь он понимал, что именно привлекало в ней Чарлза — интригующее сочетание чувственности и невинности, покорности и строптивости, трогательной наивности и страстности. Он не был уверен в том, что она позвонит ему, поэтому дал указание своим телохранителям не упускать ее из виду.

А Кэсси расширившимися от волнения глазами смотрела вслед машине. Еще минуту назад она мечтала об одиночестве, а сейчас ей казалось, что она умирает — такой болью наполнилось ее сердце! Она не произнесла ни звука, но, казалось, все ее существо взывало к нему: «Вернись!» Кэсси сознавала, что это сумасшествие, но ничего не могла с собой поделать. Нужно было удержать его, не дать ему уехать… Но разве это в ее силах?

Федерико воспользовался ею — жестоко, бессердечно! Он незваным гостем вошел в ее жизнь, внес смятение в душу. Ради себя самой она должна была освободиться от этого чувства, забыть Федерико во что бы то ни стало!

Сандра открыла дверь и увидела бледную как смерть Кэсси.

— А к тебе гостья, — раздраженно сообщила подруга. — Представь, твоя дорогая сестрица ждет тебя почти два часа.

С какой стати Элизе разыскивать ее? Между ними все было предельно ясно, так что видеть сестру было для Кэсси невыносимо тягостно.

— Я постараюсь избавиться от нее побыстрее, а потом соберу вещи и уеду, — пообещала она и поспешила в гостиную, всей душой надеясь, что сестра приехала с приятным известием — сообщить, что отец раскаивается в принятом решении.

Элиза стояла у окна. Услышав шаги, она медленно, словно нехотя обернулась и посмотрела на сестру. Кэсси ожидала увидеть привычный пренебрежительный взгляд, однако на этот раз на красивом лице сестры читалась откровенная тревога.

— Когда папа рассказал мне обо всем, — быстро заговорила она, — я была просто потрясена… — Ее голос дрогнул. — Ты же знаешь, как я виновата перед тобой. Но я взяла у Стива немного денег для тебя. Он, конечно, не возражал.

Пусть будут прокляты твои деньги! — подумала Кэсси, но взяла себя в руки и сдержанно ответила:

— Мне от тебя ничего не нужно. Я сама справлюсь со своими проблемами.

Но Элиза покачала головой, настойчиво протягивая конверт.

— Ты всегда жила в роскоши и не знаешь, что такое бедность. Если бы я не ждала ребенка, то рассказала бы папе и Стиву всю правду.

Правду? Интересно, в каком виде? Мысли Кэсси вновь возвратились к тому злополучному дню, когда она застала Чарлза и Элизу в коттедже. Тогда сестра, прижав руки к груди, слезно клялась, что совершила ошибку, поддавшись обаянию молодого человека. Конечно же она не собиралась бросать состоятельного мужа и менять привычную жизнь. Она твердила, что обожает Стива и восхищается им, что с нетерпением ждет рождения ребенка, а встреча с Чарлзом будет последней. Однако Чарлз был, очевидно, иного мнения. В его глазах, устремленных на Элизу, читались такие любовь и боль, что даже у Кэсси дрогнуло сердце.

— Если бы ты не вмешалась тогда, Чарлз был бы счастлив со мною, — тихо сказала она. — Если бы ты только оставила его в покое, я могла бы дать ему все, что не смогла ты — любовь, дом, детей. Он любил бы меня. Сейчас, конечно, поздно об этом говорить. Но я не думаю, что ты полностью осознаешь, какую боль причинила мне. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься. А сейчас, извини, мне нужно собираться, и я… я не хочу больше видеть тебя.

— Куда же ты пойдешь? — спросила Элиза, удивленно глядя на сестру.

— Передай отцу, что, как только устроюсь, я обязательно позвоню ему. Прощай.

Когда сестра ушла и Кэсси принялась упаковывать вещи, в дверях гостиной снова появилась Сандра.

— Между прочим, — язвительно заметила она, — мы видели, как ты вчера уходила из клуба под руку с красавчиком Эрнандесом. Я, конечно, с ним незнакома. Но Хизер утверждает, что он редкий донжуан. Меняет женщин как перчатки. Обычно он предпочитает иметь дело с моделями, и мы все были очень удивлены, что он выбрал именно тебя. Пойми, Кассандра, однажды он узнает о вас с Чарлзом и тогда непременно тебя бросит. Я знаю, что говорю: мужчинам такого типа чуждо понятие верности. А твоя скандальная слава только ускорит события.

Кэсси внезапно ощутила, как ее лицо заливается краской. Простое упоминание имени Федерико Эрнандеса повлекло за собой столь бурный всплеск эмоций, что ей стало трудно дышать.

— Спасибо за предупреждение. Но, видишь ли, я сама решаю, встречаться мне с мужчиной или нет. Мы просто провели вместе ночь… и, знаешь, мне это понравилось. А кроме того, меня абсолютно не волнует ваше мнение, как и вы сами.

Она увидела, что Сандра передернулась, и со смутным чувством не то торжества, не то облегчения подхватила саквояж и вышла из дому.

Сев в машину, она положила руки на руль и задумалась. Никогда еще ей не было так одиноко. Она осталась без дома, без друзей, без семьи. А то, что ждало впереди, было весьма туманно.

Прошло несколько дней. На вырученные от продажи машины и драгоценностей деньги Кэсси удалось снять однокомнатную квартирку. После роскошного дома ее новые «апартаменты» казались жалкими и убогими. Но она была рада, что у нее есть пусть крохотное, но собственное убежище. Кроме того, она с нетерпением ждала следующего дня, так как именно завтра ей предстояло пройти собеседование и, возможно, получить работу. А сейчас она хотела хоть как-то обустроить свою квартирку, прекрасно понимая, что придется рассчитывать только на собственные силы.

Федерико Кэсси так и не позвонила, но ей до боли хотелось, чтобы он оказался рядом. Ей так нужно было его плечо, его поддержка. Это безумное желание вносило полную сумятицу в ее и без того путаные мысли. Несмотря на решение вычеркнуть коварного испанца из своей жизни, Кэсси мучительно переживала разлуку с ним…

Просмотрев отчет о действиях Кэсси за последние несколько дней, Федерико с удивлением отметил, что в его душе зарождается уважение к этой девушке, поведшей себя в тяжелой для нее ситуации весьма достойно. Решив, что пришла пора сделать следующий шаг, он позвонил ей.

Услышав знакомый голос, Кэсси чуть не потеряла сознание от изумления. Это было сродни чуду!

— Это ты? — ошеломленно спросила она. — Как… как ты нашел меня?

— Для меня нет ничего невозможного, — без ложной скромности произнес он. — Давай поужинаем сегодня.

На какое-то мгновение у Кэсси перехватило дыхание. Она лишилась дара речи, но, придя в себя, выпалила:

— Сожалею, но сегодня не получится!

— Постарайся, — отрезал Федерико. — На следующей неделе я уезжаю.

— Но я действительно не могу. У меня ремонт в разгаре. Если бы ты мне помог…

— Никогда не занимался подобными вещами, — презрительно протянул Федерико.

Она, должно быть, издевается над ним!

Прикусив губу, Кэсси молчала, а потом неожиданно засмеялась. Но в этом смехе не было веселья, он звучал горько и беспомощно.

— Я благодарна тебе за приглашение и за звонок. Может быть, когда-нибудь мы и увидимся. До свидания. — Она поспешно положила трубку и прислонилась спиной к стене, упорно не желая ни о чем думать и лишь надеясь, что работа немного отвлечет ее от грустных мыслей.

Не веря своим ушам, Федерико слушал сигналы отбоя. В это невозможно было поверить, но Кэсси отказала ему во встрече! Что, черт возьми, она возомнила о себе? Или это лишь тонкая женская игра, с помощью которой она рассчитывает набить себе цену? Подумав, Федерико позвонил своему секретарю и попросил найти хорошего дизайнера и прислать его вместе с рабочими по указанному адресу…

К шести часам Кэсси огляделась и пришла в ужас от содеянного. Почти вся квартира была покрыта пятнами краски. Размытые стены и потолок смотрелись чудовищно. Поэтому, когда раздался звонок в дверь, Кэсси невольно вздрогнула — она не была готова к визиту гостей. Ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы подойти и открыть дверь.

На пороге стоял Федерико!

Кэсси растерянно вытерла внезапно вспотевшие ладони о застиранные джинсы. Ее бросило в жар, потом в холод.

Федерико сделал шаг вперед и оказался рядом с ней. Сердце ее почти перестало биться, и она судорожно вцепилась в дверную ручку. С минуту оба стояли неподвижно. Затем Федерико протянул руку. Если он сейчас дотронется до меня, я потеряю над собой контроль, мелькнуло в голове у Кэсси. Однако Федерико осторожно отцепил ее пальцы от дверной ручки и закрыл дверь.

— Сейчас ты переоденешься и мы отправимся ужинать, а этим, — он обвел рукой квартиру, — займутся специалисты. Я нанял для тебя дизайнера и рабочих. Пока они не закончат, ты побудешь у меня.

Говоря это, Федерико лениво оглядывал Кэсси, как бы мысленно раздевая ее. Нужно было быть полной дурой, чтобы не понять его взгляда. Итак, он намерен продолжить их знакомство. Неужели это забавляет его? Неужели им движет лишь спортивный азарт и он готов на все, чтобы добавить еще один трофей к списку своих многочисленных побед?

Отчаянная внутренняя борьба, которую Кэсси вела против запретного влечения к Федерико, полностью исчерпала ее силы. Она поняла, что битва проиграна. Она влюблена в этого мужчину. Влюблена безрассудно, глупо.

Кэсси понимала, что захлебнется в своем чувстве, как в океане, оно поглотит ее, как пучина. Она опустила голову, чтобы скрыть непрошеные слезы.

Федерико наклонился и осторожно коснулся пальцами ее подбородка. Это прикосновение походило на удар электрического тока и породило отчаянное желание протянуть руки ему навстречу.

Небрежно, как будто нехотя, Федерико погладил Кэсси по щеке горячей ладонью, вызвав в ее теле трепетный отклик. Она стиснула зубы, еле сдерживая нарастающую сладкую боль желания. А когда он коснулся пальцем уголка ее рта, резко отвернула голову и испуганно отстранилась. Неправильно истолковав причину ее паники, Федерико успокаивающе произнес:

— Не беспокойся, мы никуда не опаздываем. Прими душ, а я пока поищу, во что тебе переодеться, — это сэкономит нам время.

Кэсси вовсе не хотелось, чтобы он рылся в ее вещах. Это подразумевало некоторую интимность отношений.

— Я сама решу, что мне надеть, — жестко сказала она, не сознавая, что испуг, горящий в огромных карих глазах, выдает ее с головой.

— Не волнуйся, я равнодушен к женскому белью, — с кривой усмешкой произнес Федерико. — Ну, что стоишь — шевелись.

Кэсси послушно направилась в ванную — просто потому, что не могла оставаться рядом с ним, дышать одним воздухом, от которого кровь начинала стучать в висках.

Она закрыла дверь и обессилено опустилась на край ванны. Как могла она допустить, чтобы чувства настолько вышли из-под контроля? Что делает с ней глупое сердце? Куда делся разум?

Дрожа как в лихорадке, Кэсси поспешно стянула с себя одежду, все время бросая тревожные взгляды на дверь, так как ванная изнутри не запиралась.

Она приняла душ за рекордно короткое время — три минуты. Хотя вряд ли бы он осмелился войти сюда, думала она. Да и дымчатое стекло душевой кабины обеспечивало некоторую защиту. Но атмосфера интимности, которую он создал при своем появлении, была невыносима для ее истерзанного сердца.

Когда Кэсси стояла, завернувшись в большое махровое полотенце, дверь открылась и вошел Федерико — так, будто имел на это полное право. Не глядя на нее, он положил на табурет выбранную им одежду и вышел, бросив через плечо:

— Пять минут, хорошо?

Кэсси взглянула на принесенные Федерико вещи. Следовало отдать ему должное: он выбрал лучшее. Рядом с черными кружевными трусиками и тонкими прозрачными колготками лежало ее любимое черное шифоновое платье с глубоким вырезом и с золотистой вышивкой по подолу.

Выйдя из ванной, Кэсси надела черные туфли на высоких каблуках. Неосознанно стараясь оттянуть момент, когда их взгляды встретятся, она ходила по комнате, делая вид, что ищет сумочку. Сумочка находилась в прихожей, но Кэсси казалось, что если она сейчас остановится и посмотрит Федерико в глаза, то тут же бросится ему на шею.

Он отвез ее в ресторан, расположенный на верхнем этаже нового роскошного отеля. Столики стояли поодаль друг от друга, чтобы обеспечить посетителям некоторое уединение. Это был своего рода храм, где наслаждались хорошей едой, дорогими винами и неторопливой беседой. Метрдотель проводил их к столику у окна, откуда открывался великолепный вид на город. Солнце уже садилось, на улицах скоро должны были зажечься фонари, превращая будничный мир в волшебную таинственную сказку.

— Кухня здесь отличная, — заметил Федерико. — Особенно блюда из даров моря.

Он стал изучать свое меню, а Кэсси, делая вид, что читает свое, тайно наблюдала за спутником. Как сложатся их отношения в дальнейшем? В голове ее снова и снова звучали слова Сандры: «Он редкий донжуан. Меняет женщин как перчатки». Интересно, способен ли он на настоящую любовь? Или его не привлекают глубокие постоянные чувства, а будоражит сам процесс выбора очередной женщины, ухаживания за ней, обольщения?.. Но это так примитивно! Сродни охотничьим инстинктам. Но ей все же казалось, что подобное не для такого человека, как Федерико.

Испанец поднял глаза и встретился с ее растерянным взглядом. Он долго смотрел на Кэсси в упор, будто старался прочесть ее мысли.

— Готова сделать заказ? — наконец спросил он.

— Да… — ответила она, опустив взгляд.

Еда и вправду была отличная. За тунцом с ломтиками авокадо последовал бульон с хрустящими гренками и с кусочками холодного как лед масла. Затем подали омара. Кэсси незаметно следила за тем, как Федерико быстро и умело расправляется с этим ракообразным. Его руки были изящны и выразительны. И Кэсси вдруг захотелось коснуться их и погладить его пальцы.

— Здесь хорошо, — улыбнулась она ему.

— Даже очень, — согласился он.

Тут она все-таки не выдержала и дотронулась до его рукава. Ты мне очень нравишься, как бы говорила она ему этим жестом. Нравишься гораздо больше, чем позволяют сказать правила приличия. Федерико не отдернул руку, а напротив, подался вперед, чтобы лучше ощутить ее прикосновение.

Вокруг были слышны голоса и смех посетителей ресторана. Казалось, никому ни до кого нет дела. Однако на самом деле на них украдкой поглядывали. Молодые элегантно одетые женщины — жадно и восторженно на Федерико. Их спутники — с любопытством и оценивающе на Кэсси. А одна парочка, расположившаяся за соседним столиком, явно узнала ее. Молодой человек что-то прошептал своей приятельнице. По его губам можно было прочесть: «Кассандра Ллойд».

За последнее время Кэсси уже привыкла к своей печальной известности. Но сейчас, находясь рядом с Федерико, чувствовала себя крайне неловко.

Он внимательно посмотрел на нее. По выражению его лица было видно, что Федерико собирается задать ей непростой вопрос.

— Скажи, позвонила бы ты мне сама? — спросил он наконец. — Только ответь честно. Мне хочется кое-что понять для себя.

— Не знаю, — вырвалось у нее. — Может быть… Но во всяком случае, не на этой неделе.

Федерико взял бутылку вина и хотел налить Кэсси, но она поспешно прикрыла бокал рукой.

— Нет, спасибо. Я уже выпила достаточно. И впрямь вино, хотя и легкое, подействовало — она чувствовала слабое головокружение.

— Тогда выпью я. За твой успех.

— В чем?

Он улыбнулся и вместо ответа спросил:

— Тебе нечего рассказать мне?

— Ах да, — с волнением и гордостью сказала она, — завтра у меня собеседование в крупной компании «Майами-информ». Я очень надеюсь, что мне повезет.

Федерико удивленно взглянул на Кэсси. Компания была его собственной. Неужели она не догадалась об этом?

— Правда, это не так близко от моего дома, но ничего, — улыбнулась Кэсси. — Пешком тоже полезно иногда ходить.

— Хочу еще раз напомнить, что ты всегда желанная гостья в моем доме.

— Федерико, поверь, я очень ценю твое гостеприимство, но — нет. Иначе все было бы слишком просто. — Улыбка сошла с ее лица, и теперь оно стало сосредоточенным и грустным. — Я должна тебе кое в чем признаться. Думаю, тебе это не понравится, но я обманула тебя. Моя фамилия не Филдинг, а…

— Ллойд, — закончил он. Сердце Кэсси сжалось.

— Так ты все это время знал, кто я, и ни словом не обмолвился?

— Конечно, знал, — Федерико сделал несколько глотков и поставил бокал на стол. Его позабавили изумление и страх в глазах собеседницы.

— Что же теперь ты думаешь обо мне? — прошептала Кэсси, закрывая лицо руками. — Представляю, что тебе могли наговорить обо мне. Странно, что после всего этого ты еще захотел со мной встретиться.

— Я решил подождать, пока ты сама мне все объяснишь. — Голос Федерико был на удивление ровен и спокоен. — А что касается встречи… Мы провели чудесную ночь, так что вполне естественно, что я захотел снова увидеть тебя.

Кэсси потрясенно замерла. Таких слов от него она не ожидала, И вдруг ощутила непреодолимое желание открыть ему правду, выплеснуть наружу все, что так мучило ее.

— Мы с Чарлзом были влюблены друг в друга… — начала она и запнулась, а потом спросила: — Ты обещаешь, что никто и никогда не узнает настоящей правды о нем… о нас?

Поняв, что наступил очень важный момент в их разговоре, Федерико с готовностью кивнул, глядя ей в глаза. Что ж, с ролью внимательного и благодарного слушателя он справится.

— Я познакомилась с Чарлзом несколько месяцев назад и не могла не влюбиться в него. Если бы ты его знал!.. Он был таким веселым, остроумным, добрым, заботливым. И какое-то время наши чувства были взаимны. Мы были счастливы. — Кэсси нахмурилась. — Но потом он внезапно изменился. Я почувствовала, что он разговаривает со мной, а сам будто отсутствует, отвечает невпопад. От прежней веселости не осталось и следа. Возникало впечатление, что мыслями он далеко от меня. Сначала я не придавала этому значения, потом попыталась поговорить с ним начистоту, но он отмалчивался или уходил от ответа. Только за неделю до его смерти я случайно узнала, что Чарлз все это время за моей спиной встречался с замужней женщиной. Это ее он безумно любил, из-за нее страдал, понимая, что они никогда не смогут быть вместе. Я не могу винить ее в его смерти… Последнее время Чарлз был жутко подавлен. И возможно, просто роковое стечение обстоятельств привело к трагедии…

Федерико молчал, выжидая. В повествовании Кэсси оставалось еще много недосказанного. Но вспышка неприкрытого страдания, промелькнувшая в ее глазах, испугала его. Он протянул руку через стол и с силой стиснул пальцы Кэсси.

— Кто она? — требовательно спросил он.

— К сожалению, я связана клятвой и не могу назвать ее имени. Она и так себя достаточно наказала. А Чарлзу уже не помочь. Но в глазах всех виновата только я. Его мать заявила, что, если я появлюсь на похоронах, она выгонит меня из церкви.

— Итак, ты, безвинная, приняла на себя все удары, — мрачно констатировал Федерико. — Но для меня многое остается непонятным. Как можно проявлять сострадание к эгоистичной и непорядочной женщине, сознательно подставившей тебя и пользующейся данным тобой обещанием молчать? Конечно, это очень благородно с твоей стороны, но тебе не позавидуешь.

— Да, конечно. Отец указал мне на дверь, а друзья отвернулись от меня. Теперь меня никуда не приглашают и всячески избегают. Уверена, что, если бы мы жили в средние века, меня бы забросали камнями.

Забыв о еде, Федерико поднес дрожащие пальцы Кэсси к губам и принялся осыпать их поцелуями.

— Бедная девочка! Теперь я понимаю происхождение порочащих тебя слухов. — В его голосе слышалось искреннее сожаление, ошеломившее Кэсси.

Неужели он действительно так беспокоится о ней? Неужели его по-настоящему волнует, что с ней происходит?

На самом деле Федерико очень сомневался в истинности услышанного. Что-то похожее на жалость на мгновение шевельнулось в его душе, но он быстро подавил это чувство, полагая, что рассказ Кэсси — очередная выдумка, и не более того.

Закончив ужин, он крепко взял ее за руку и, выйдя на улицу, буквально впихнул в свой «мерседес». Автомобиль тронулся с места, вливаясь в поток машин.

— Я не хочу ехать с тобой! — рассерженно произнесла Кэсси. — По какому праву… Но Федерико резко оборвал ее:

— Тебе все равно больше некуда идти. Ремонт в твоей квартире еще не закончен.

— Откуда тебе известно? Разве ты ясновидящий?

— Нет. Но после того, что ты там натворила, понадобится значительно большее время, чтобы навести порядок. И вообще, пока мы едем, постарайся немного расслабиться. Не в моих правилах соблазнять женщину в полуобморочном состоянии, а у тебя такой вид, будто ты сейчас потеряешь сознание.

Кэсси хотела возразить, но промолчала. Она действительно чувствовала себя весьма странно. Прижав ладони к вискам, она попыталась унять нервную дрожь. Ночь с Федерико — об этом она не смела и мечтать!

Машина остановилась. Федерико помог Кэсси выйти и, взяв под руку, повел через просторный холл вверх по лестнице и распахнул перед ней дверь своей спальни. Затем отступил на шаг, давая Кэсси возможность войти.

— Ты, наверное, уже сожалеешь о своем приглашении, да? — спросила она. — Я ведь доставляю тебе столько хлопот.

Федерико прижал палец к ее губам.

— Успокойся. Прими ванну и постарайся заснуть. Тебе нужно хорошо отдохнуть. А мне придется тебя покинуть: я хочу еще немного поработать и сделать пару звонков.

— И ты не поцелуешь меня на ночь? — невольно вырвалось у Кэсси, когда он уже собрался уходить. — Или я тебя больше не привлекаю?

Федерико замер на месте. Затем медленно повернулся и в упор посмотрел на нее. Минуту Кэсси казалось, что воздух между ними пронизывают какие-то пульсирующие токи.

— Не будь дурочкой.

В одно мгновение он очутился рядом и обнял ее. Федерико сжимал Кэсси все крепче, без слов объясняя, какое чувство владеет им, и вызывая в ней нетерпеливый отклик.

Она, затрепетав, обвила его шею руками, и он стал целовать ее нежные губы. Затем оторвался от ее рта и прижался к шее, вдыхая аромат кожи. Пальцами Кэсси перебирала его жесткие волосы, она хотела раствориться в этих страстных объятиях, наслаждаться испепеляющими поцелуями.

Но Федерико, тяжело дыша, отстранился.

— Думаю, что сейчас я полностью ответил на твой вопрос. А теперь мне пора. — И с этими словами он вышел.

Отправившись в ванную, Кэсси включила воду и долго стояла под душем, надеясь, что Федерико присоединится к ней. Потом, словно устыдившись собственных желаний, вышла и, найдя в шкафу одну из его рубашек, с чувством какого-то благоговения надела. Скользнув под одеяло, Кэсси долго лежала, уставившись в потолок. Она понимала, что влюблена в этого испанца так, как и помыслить не могла. Значит, ей придется снова научиться доверять ему.

 

5

Кэсси открыла глаза, и утренний свет наполнил ее сердце ликующей радостью. Федерико оказал просто-таки магическое воздействие на ее душу. Она вновь обрела возможность воспринимать окружающую ее действительность, будто очнулась от летаргического сна. Возможно, новая жизнь окажется не из легких, но теперь Кэсси чувствовала в себе силы преодолеть любые препятствия.

Федерико уже проснулся и, приподнявшись на локте, внимательно наблюдал за ней.

Кэсси чувствовала себя легко и свободно. Она не испытывала ни неловкости, ни смущения — так естественно было видеть его здесь и сейчас.

— Доброе утро, — улыбнулась Кэсси и нежно дотронулась пальцами до щеки Федерико.

Он глубоко вздохнул, и его серые глаза потемнели.

— Для начала неплохо, — сказал Федерико, привлекая ее к себе, и медленно поцеловал, стараясь продлить сладость момента.

Она прижалась к нему, словно ища защиты от холодной пустоты последних дней. Желая большего, Кэсси гладила его мускулистые плечи и руки.

— Кэсси… — прошептал Федерико ей в губы.

— Что? — ответила она, пьянея от возбуждения.

— Ты воспользовалась моей рубашкой. Настало время за это заплатить.

Кэсси смотрела на него влюбленными глазами, которые, как она подозревала, выдавали всю глубину ее чувства.

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно, — произнес Федерико и, взяв в ладони ее грудь, принялся ласкать большим пальцем напрягшийся сосок.

Вскоре его прикосновения стали увереннее и настойчивее. А губы впились в ее влажный манящий рот, приоткрывшийся от вздоха. Неожиданно Кэсси застонала и судорожно провела руками по груди Федерико, ощутив бешеный стук его сердца и жар сильного тела.

— О, пожалуйста! — взмолилась она.

Федерико понимал, что еще одно движение — и он не сможет больше контролировать себя. И в этот момент услышал ее мольбу.

— Пожалуйста! — повторила Кэсси, еще крепче прижимаясь к нему, как будто они на самом деле могли стать единым целым.

Продолжая ласкать, Федерико вошел в нее, когда Кэсси приподняла свои бедра навстречу ему…

— Ты неподражаема, — прошептал он и в изнеможении откинулся на спину, не выпуская Кэсси из объятий.

Сейчас Федерико был уже в состоянии мыслить здраво. И его немного смутил тот факт, что Кэсси обрела над ним власть, что не удавалось сделать никакой другой женщине. Она возрождала в нем инстинкты пещерного человека, при этом, однако, не пытаясь откровенно соблазнить его. Все вышло как бы само собой. Кэсси не провоцировала его, но и не пыталась остановить. С самого начала они потянулись друг к другу и получили наслаждение от этого безумия.

Воспоминание о пережитом небывалом наслаждении заставило Федерико напрячься. И все-таки этого не должно было случиться. Великолепный секс — это чудо, но все же он ждал от женщины не только секса. Прежде всего он должен доверять ей.

А с Кэсси как раз все обстояло наоборот. Когда Федерико смотрел ей в глаза, занимался с ней любовью, ему казалось, что все сказанное этой женщиной правда. Он измучился от постоянных сомнений, устал задавать себе вопросы, на которые не находил ответа. Но, вспоминая трагическую смерть Чарлза, слезы и горе его матери, Федерико резко менял точку зрения и виновность Кэсси становилась для него очевидной.

Прошло две недели с тех пор, как Кэсси приняли на работу в корпорацию. Все эти дни она пыталась полностью сосредоточиться на своих непосредственных обязанностях, но образ Федерико мешал ей. Утром он должен был вернуться из недельной поездки на остров Бали. До его отъезда они виделись лишь дважды, и сейчас Кэсси с нетерпением ждала встречи с любимым. Пару раз он звонил ей, чтобы пожелать спокойной ночи, и она таяла от звуков его бархатистого низкого голоса.

Этот мужчина — все, что ей нужно в жизни. И если ее любовь достаточна крепка, то она, несомненно, сможет пробудить в нем такое же сильное ответное чувство. Но Кэсси знала, как это будет непросто. Федерико оказался на редкость противоречивым человеком, полностью зависящим от собственных желаний и настроения. Он мог быть бесконечно нежным и ласковым, но в следующую минуту вдруг становился серьезным и властным. Он завораживал и подчинял одновременно.

День, который Кэсси ждала с таким нетерпением, оказался очень неудачным. Ночью она почти не спала, поэтому утром, разбитая и взволнованная, стремительно неслась по тротуару, не замечая ни прохожих, ни красочных витрин магазинов, ни призывно открытых дверей кафе.

Войдя в здание компании через двойные стеклянные двери и пройдя в конец широкого коридора, Кэсси поднялась на четвертый этаж.

— Доброе утро, мисс Ллойд, — приветствовала ее Донна Стоунер, менеджер компании и ее непосредственная начальница.

Это была статная блондинка с холодными голубыми глазами и с тонкими губами, которые придавали ее лицу злобное и одновременно насмешливое выражение.

— Вы сегодня опоздали на пять минут. Запомните, это недопустимо, и впредь будьте аккуратнее. Далее, вы приняты на работу в одну из самых влиятельных компаний, поэтому… — она окинула Кэсси презрительным взглядом, — извольте являться в соответствующей одежде. До сих пор я не делала вам замечаний, но, боюсь, вы злоупотребили моим доверием.

Кэсси невольно вспыхнула. Она никогда не носила строгой деловой одежды, и сейчас, в своей короткой красной юбке и золотистой блузке, чувствовала себя крайне неуютно под строгим и недовольным взглядом начальницы.

— Да, и вот что я хочу спросить у вас, мисс Ллойд. Вы хорошо стенографируете?

Вопрос застал Кэсси врасплох. О стенографии она имела весьма смутное представление, полученное на нескольких занятиях в школе, посещать которые можно было по желанию.

— Ну, неплохо, — неуверенно ответила Кэсси.

— Попробуйте сделать кое-какие заметки, пока я занимаюсь с документами. — И Донна Стоунер показала на стопку бумаг.

Кэсси молча уселась справа от нее, стараясь справиться с волнением. Наконец начальница начала диктовать быстро и небрежно так, что Кэсси едва поспевала за ней. Закончив диктовку, Донна Стоунер взяла записи и неодобрительно покачала головой.

— Но я не вижу здесь профессионализма, — жестко заявила она. — Попытайтесь хотя бы грамотно распечатать то, что успели застенографировать.

Наклонившись, она выдвинула нижний ящик стола, извлекла оттуда портативную пишущую машинку и поставила перед Кэсси.

— Работайте здесь. Остальные машинки заняты.

Напечатав с большим трудом несколько страниц, Кэсси протянула их начальнице. От непривычки у нее разболелась голова и стали слезиться глаза. Донна Стоунер начала читать и тут же брезгливо поморщилась, найдя ошибку.

— От вашей четкости и грамотности зависит работа многих сотрудников, — заявила она красной как рак Кэсси. — Полагаю, сейчас вам нужно пройти в комнату для отдыха и хорошенько обо всем подумать.

Опустив глаза, Кэсси выскочила из кабинета и поспешила в дамскую комнату. Умывшись холодной водой, она долго стояла перед зеркалом, всматриваясь в свое напряженное и бледное лицо. Дверь открылась, и к Кэсси приблизилась рыжеволосая улыбающаяся девушка.

— Меня зовут Трейси. Трейси Гордон. Я случайно все слышала. Не относись так серьезно к словам миссис Стоунер, — посоветовала она. — От ошибок и недоразумений никто не застрахован. Кроме того, она никак не может смириться с тем, что ты попала на работу не так, как все.

У Кэсси округлились глаза.

— Извини, но я тебя не понимаю. Трейси пожала плечами.

— Я точно не знаю, но прошел слух, что за тебя замолвил словечко какой-то влиятельный человек. Если бы не он, ты бы отправилась искать работу в другом месте.

— Но это неправда! Я посылала резюме, проходила собеседование! — воскликнула Кэсси, чувствуя, что вот-вот расплачется от обиды. — Произошла какая-то ошибка!

— Ну, значит, ты просто приглянулась нашему боссу, не иначе, — с лукавой улыбкой заметила Трейси.

— А кто наш босс? — спросила Кэсси, чувствуя, что не в состоянии больше продолжать разговор.

— Как кто? Федерико Эрнандес, — удивленно ответила Трейси. — Просто поразительно: ты работаешь в его компании и до сих пор ничего не слышала о нем!

— Федерико Эрнандес?! — не веря своим ушам, переспросила Кэсси, но ее новая знакомая уже успела исчезнуть.

Сжав кулаки, она выскочила из дамской комнаты и кинулась к стоящему в холле телефону. Тяжело дыша, она набрала номер Федерико.

Услышав знакомый голос, Кэсси вздрогнула и, справившись с внутренней дрожью, спросила:

— Так, значит, я работаю на тебя?

— Конечно. Тебе давно следовало бы об этом догадаться, — небрежно протянул он.

— Выходит, именно ты помог мне получить это место? — продолжала допытываться Кэсси.

— Почему бы и нет? Надо смотреть правде в глаза: ты бы никуда не устроилась без чьей-то протекции. — Федерико явно дразнил ее, и Кэсси пришла в ярость.

— Спасибо, — язвительно ответила она. — Спасибо, что отнесся ко мне как к полной идиотке, даже не удосужившись сообщить, что это твоя компания. Спасибо, что сейчас обо мне ходят невесть какие слухи.

— Что-нибудь еще? — сдержанно поинтересовался Федерико, никак не реагируя на ее выпад.

— Да, я нуждалась в работе, но тебе следовало быть откровенным со мной. А твои жалость и помощь мне совершенно не нужны!

Федерико на другом конце провода улыбнулся.

— Поверь, Кэсси, мне самому неприятно, что пришлось пойти на обман. Это не в моем характере. Но я решился на это, только чтобы помочь тебе. В восемь я позвоню тебе. Мы где-нибудь поужинаем, там и поговорим. А на сплетни не обращай внимания. Здесь всегда о ком-нибудь судачат. — «Кроме того, тебе ведь не привыкать к этому», — вертелось у него на языке, но он вовремя сдержался.

— Я не желаю тебя видеть!

— Не слышу.

— Я не желаю встречаться с тобой! — Кэсси почти кричала. — Ты, конечно, считаешь себя очень умным и благородным. Но если тебе наплевать на мои чувства, тогда между нами не может быть ничего общего. Слышишь, ничего!

— Как угодно, — спокойно ответил Федерико и положил трубку.

Вернувшись в свою прекрасно отремонтированную квартирку, Кэсси устало опустилась в кресло, чувствуя себя измученной и опустошенной. Конечно, в трудную минуту Федерико помог ей. Но он ошибался, если считал, что найденный им выход из положения так уж безупречен. Кэсси не могла отделаться от ощущения, что вновь оказалась игрушкой в чьих-то руках. И при этом ее мучила мысль: правильно ли она поступила, пойдя на поводу у своих эмоций? Неужели между ними все кончено и она больше никогда не увидит его?..

Когда чуть позже позвонил отец и пригласил поужинать, Кэсси поспешно согласилась, стараясь, чтобы ее голос звучал бодро. Несмотря ни на что, она очень скучала по нему и по дому. В ресторане Эдвард стал рассказывать, что Элиза постоянно устраивает истерики и по никому не ясным причинам требует немедленно рассчитать экономку миссис Дорн. Но ему это сделать чрезвычайно сложно, ведь он так привык к ней за последние десять лет. Может быть, Кэсси попытается уговорить Элизу изменить свое решение?..

— Нет, хватит. Это меня теперь не касается, — решительно отказалась она, удивляясь, чем могла миссис Дорн так досадить ее сестре.

— Ну что ж, — вздохнул Эдвард, — понимаю. Но видишь ли, девочка, мне порой кажется, что я совсем не знаю тебя, мою дочь.

Этот вечер Федерико намеревался провести в компании коллег. Но, наскоро обсудив дела, он извинился и в отвратительном настроении покинул ресторан. Разговор с Кэсси не давал ему покоя, и, кроме того, он чувствовал раздражение и беспричинное беспокойство. Решив сегодня непременно переговорить с ней, он приказал шоферу остановиться неподалеку от дома Кэсси.

Выйдя из машины, Федерико с минуту постоял, обдумывая предстоящий разговор, как вдруг увидел, что с другой стороны к дому подъехал серебристый «порше». Дверца открылась, и Кэсси, в белом брючном костюме, счастливая и улыбающаяся, выпорхнула из автомобиля. Следом за ней вышел высокий, стройный, седовласый мужчина. Он обнял ее и крепко прижал к груди.

— Я так горжусь тобой, милая, — сказал Эдвард Ллойд со слезами на глазах, нехотя отпуская дочь. — Теперь я понимаю, как был несправедлив к тебе. Но…

— Все в порядке, папа. — Кэсси приподнялась на цыпочки и коснулась губами его щеки.

Когда отец уехал, она еще какое-то время стояла и смотрела вслед скрывшемуся автомобилю. Кэсси была рада увидеть отца. Но в то же время ее беспокоила мысль, что в родном доме царит такая напряженная атмосфера. А ведь Элиза ждет ребенка… Даже сейчас, несмотря на все собственные беды и горести, Кэсси не могла не испытывать жалости к сестре.

— Деловая встреча? — раздался позади нее знакомый голос.

Кэсси резко обернулась и с замирающим сердцем встретила холодный и насмешливый взгляд Федерико. В одно мгновение она испытала целую гамму чувств — волнение, облегчение, радость. Он все-таки приехал к ней!

Его глаза сверкнули яростным огнем, и Федерико резко бросил:

— Сегодня ты была не очень-то любезна со мной!

— Может быть, — тихо ответила Кэсси. — Я сожалею.

Она была так счастлива видеть его, что простила бы ему в эту минуту все, что угодно.

— Вряд ли сожалеешь. Теперь я понимаю, что за планы были у тебя на этот вечер. Только знай: я не позволю водить меня за нос.

Гнев и презрение, звучащие в его голосе, словно ножом полоснули по ее сердцу, и Кэсси инстинктивно стала защищаться:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь и почему позволяешь себе этот тон?

— Нет, милая. Лучше ты объясни, что все это значит, — потребовал Федерико. — И хорошо бы твои доводы были убедительными, потому что я устал как собака и у меня нет настроения и времени выяснять отношения.

— Все. Я ухожу! — заявила Кэсси.

Но испанец рванул ее за руку и притянул к себе. Он тяжело и прерывисто дышал, лицо его пылало.

С трудом вырвавшись из объятий, она в страхе отскочила от него.

— Федерико, что на тебя нашло? Да, мы немного поспорили сегодня, но это не повод для сцен, которые ты сейчас устраиваешь.

Неожиданно он хрипло рассмеялся.

— Не повод?! Да я видел, как ты целовала этого мерзавца из «порше»! Мне следовало бы сразу догадаться, что ты ведешь двойную игру, — сказал он, обращаясь скорее к себе, нежели к ней. — Давно ты знаешь его?

Так вот в чем дело! Кэсси чувствовала, что больше не в состоянии продолжать этот бессмысленный разговор, что вот-вот взорвется. Но одновременно с раздражением она ощутила невыразимую истому во всем теле.

— С рождения. Мой отец прекрасно выглядит для своего возраста.

— Твой отец?!

Ее заявление возымело должный эффект. Федерико вздрогнул, на его красивом лице отразилось замешательство.

— Спокойной ночи, — попрощалась Кэсси и прошла мимо него с гордо поднятой головой.

А Федерико остался стоять около ее дома, не в силах заставить себя уйти. Хотя сейчас нужно было поступить именно так. Силой, давлением он ничего не добьется от Кэсси. Она была явно влюблена в него, и Федерико не хотел спугнуть это чувство. Немного терпения, и скоро она сама придет к нему…

Я еще легко отделалась, сказала себе Кэсси, очутившись в безопасности своей квартиры. Подготовившись ко сну, она легла в постель, надеясь крепко уснуть после тяжелого напряженного дня. Но вместо этого беспокойно проворочалась полночи, не в состоянии избавиться от мучительной картины совершенно другого продолжения вечера, если бы обстоятельства сложились иначе. Рассудком Кэсси понимала, что все вышло к лучшему, но тело ныло, вспоминая неистовые поцелуи и ласки Федерико.

Она не могла не признаться себе, что увлечена этим необыкновенным человеком. Совсем не внешность потрясла ее воображение, хотя он был самым красивым мужчиной из всех, кого она встречала за последнее время. Просто с такой силой, властностью, мужественностью, чувственностью ей сталкиваться еще не приходилось.

Кэсси кружило голову сознание того, что Федерико явно неравнодушен к ней, отвергнутой семьей, брошенной друзьями. Ее очень позабавила реакция испанца на отца, и в душе она радовалась столь откровенному проявлению ревности. После предательства Чарлза она уже не верила, что кто-то сможет полюбить ее. А главное, Кэсси понимала, как трудно ей будет снова довериться мужчине.

Федерико почти удалось сделать невозможное…

На следующее утро она встала с постели, чувствуя легкое недомогание. Стоя перед зеркалом в ванной, Кэсси изучала свою неестественную бледность, которую еще больше подчеркивали растрепанные темно-каштановые волосы. Огромные карие глаза с покрасневшими веками пристально смотрели на нее. Глубоко вздохнув несколько раз, она попыталась унять подступившую к горлу тошноту.

Собираясь на работу, Кэсси намеренно игнорировала свое состояние. Она и думать не смела, что головокружение и тошнота могут быть проявлениями чего-то иного, помимо эмоциональной реакции на события предыдущего дня…

Когда она пришла в офис компании, Трейси Гордон, мило улыбаясь, провела ее в комнату, где находилась картотека и, ссылаясь на указание Донны Стоунер, предложила разобрать кипу бумаг. Вздохнув, Кэсси приступила к работе, стараясь быть как можно внимательнее, чтобы тем самым компенсировать вчерашнюю неудачу и заслужить одобрение привередливой начальницы.

Время подходило к ланчу, когда она услышала шаги, доносящиеся из коридора, и знакомый голос, громко звавший ее по имени. Федерико! Кэсси открыла дверь.

— Что ты здесь делаешь? — испуганно спросила она.

— Это моя компания. И по-моему, этот кабинет наиболее подходящее место для нашей встречи. Тебе так не кажется?

Федерико втолкнул растерявшуюся Кэсси в комнату и запер за собою дверь.

— Очень мило, — услышала она и, подняв глаза, встретила напряженный взгляд его серых глаз.

Федерико встал перед ней, и у Кэсси перехватило дыхание. Он был в черном костюме и в белоснежной сорочке с узким черным галстуком. От него исходил какой-то новый запах — резковатый и чувственный. Это был аромат соблазна, и она вновь ощутила всю силу физической привлекательности этого мужчины.

— Ты скучала обо мне? — требовательно спросил Федерико.

— После того, как ты вел себя прошлым вечером?

— А как я должен был реагировать? Откуда я знал, что это твой отец? Все выглядело весьма убедительно. — Саркастическая улыбка скривила его губы.

Кэсси стало неприятно. Она уже знала, каким непредсказуемым и жестоким может быть Федерико.

— Ты мог хотя бы извиниться, — насмешливо заметила она.

Его лицо потемнело. И тут — Кэсси даже ахнуть не успела — он схватил ее за плечи и прижал к стене. Федерико тяжело дышал, в глазах его застыло какое-то непонятное выражение.

— Хорошо, — проскрежетал он, — я прошу прощения за вчерашнее. Я не хотел тебя обидеть. Кстати, если ты не заметила, я тоже был расстроен.

— Федерико, — испуганно спросила Кэсси, — а вдруг кто-нибудь войдет?

— Я запер дверь.

Затем решительным движением он обхватил ее за талию и прижал к своему крепкому телу. Его губы нашли ее рот, и Кэсси не отвернулась, а стала наслаждаться сладостным поцелуем. Из груди ее невольно вырвался легкий вздох. Руки сами собой скользнули к его затылку, зарываясь в волосы, волна острого желания захлестнула Кэсси, и она прижалась к Федерико. Тот притянул ее к себе чуть ближе — и окружающий мир куда-то исчез. Осталась лишь прелесть этого мгновения, и Кэсси поняла, что оно навеки останется одним из самых светлых ее воспоминаний…

Федерико нехотя оторвался от ее губ, но тут же снова легко прикоснулся к ним. Когда она отважилась поднять голову и заглянуть в его глаза, в них светилось новое, непонятное ей выражение.

— Если бы ты знала, что я пережил вчера, когда увидел тебя в объятиях мужчины, — прошептал Федерико. — Если бы ты только знала…

Он провел рукой по ее волосам, и она, повернув голову, прижалась губами к теплой мужской ладони. Права я или нет, но он мне необходим, обреченно думала Кэсси. Она хотела его так сильно, что все доводы разума теряли всякий смысл.

Утешало лишь одно: сознание того, что Федерико тоже хочет ее. А окружающие пусть думают что угодно. В эту минуту Кэсси ничего не желала больше, чем его близости. Ей было необходимо снова и снова испытывать это бурное возбуждение, ловить ответный отклик, чувствовать, как под ее пальцами напрягаются его мускулы, тонуть в жарких, не знающих стыда поцелуях.

Ее пальцы проникли под пиджак, расстегнули пуговицы на рубашке и заскользили по мужской груди, а бедрами она прижалась к его бедрам. Осторожно водя кончиком языка по влажным губам, Кэсси протянула руку, расстегнула молнию на его брюках. Ее поражала собственная смелость. Какими бы интимными ни были до сих пор их ласки, она впервые решилась сама вот так до него дотронуться.

Федерико, склонившись над ней, осыпал ее быстрыми жгучими поцелуями, дразня, волнуя, заставляя окончательно потерять голову. Ощутив овладевшее ею возбуждение, он сбросил со стола бумаги, сел на него, поднял Кэсси и посадил себе на колени. Его руки скользнули вниз и сжали ее бедра, понуждая к более активным действиям…

Блаженство, которое испытал Федерико, превзошло все его ожидания. Какое-то время он продолжал обнимать Кэсси, а затем обвел изумленным взглядом кабинет, словно забыл, где находится.

И в это время раздался сильный стук в дверь. Кэсси вздрогнула и в ужасе уставилась на Федерико.

— Не обращай внимания и молчи, — прошептал он.

— Мисс Ллойд, если вы сейчас же не откроете дверь, я позову охрану, — властно произнес знакомый женский голос.

 

6

Федерико быстро встал, застегнул рубашку, брюки и накинул пиджак. Затем, подойдя к двери, громко крикнул:

— Здесь Федерико Эрнандес. Сломался замок, и я не могу выйти. Немедленно сходите за кем-нибудь из службы технической эксплуатации.

Услышав поспешно удаляющиеся шаги и надеясь, что в коридоре никого нет, он с размаху вышиб дверь ногой.

Кэсси все еще пребывала в оцепенении и была не в силах сдвинуться с места.

— Уходи скорей, — сказал Федерико. — Возьми какие-нибудь бумаги и займи любой кабинет. Я заеду за тобой ровно в семь. Мы отправимся на мою загородную виллу, так что захвати все необходимое.

Кэсси двигалась как во сне. Она по-прежнему дрожала, и эта дрожь была отголоском только что испытанного наслаждения.

— Звучит заманчиво, — пробормотала она, кое-как приводя в порядок помятую одежду. И вдруг порывисто бросилась Федерико на шею. — Как хорошо, что есть ты!

— Спасибо. — Он осторожно высвободился из ее объятий. — А теперь иди.

Найдя пустой кабинет, Кэсси села за стол и положила голову на руки. Федерико в буквальном смысле слова был ненасытен. Если бы еще несколько недель назад кто-нибудь сказал ей, что робкая, даже наивная для своих двадцати двух лет девушка может в одночасье стать рабой собственного тела, она бы ни за что не поверила!

Кэсси теперь знала, чего хочет. Она хочет его. Его любви. Навеки. Но у нее не было уверенности, что Федерико относится к ней так же. Она лихорадочно пыталась сообразить, что же делать дальше. Расстаться с ним прямо сейчас, пока у нее еще есть силы? Или остаться, поддавшись силе своей любви, и оказаться во власти этого мужчины? Конечно, она может переехать к нему, жить с ним, любить его. Но каждое утро она будет просыпаться с мучительной мыслью, не настал ли последний день их совместной жизни, не скажет ли он ей сегодня, что их роман окончен… Однако прежде чем изводить себя подобными сомнениями, следовало убедиться в кое-каких своих подозрениях.

Во время ланча Кэсси позвонила врачу и договорилась о приеме. Только узнав результаты обследования, можно будет начинать строить планы. Ей также предстояло решить, стоит ли рассказывать Федерико, что она беременна, если подозрения подтвердятся, или нет. Если бы он действительно любил ее, такие мысли не пришли бы ей в голову…

После работы Кэсси отправилась к доктору Маккензи.

— Ну, юная леди, вы ждете ребенка. Поздравляю! — с довольным видом сообщил старый врач.

— Вы уверены? — решила уточнить Кэсси.

— Моя дорогая, я наблюдаю за беременными женщинами еще со времен вашей бабушки. Смею вас уверить, несмотря на маленький срок, ничто не вызывает у меня сомнения. Результаты ваших анализов только подтвердят это.

А пока я хочу, чтобы вы принимали витамины, много отдыхали и постарались держать вес. Доктор Маккензи ободряюще похлопал ее по руке.

— Звоните мне в любое время, если возникнут какие-нибудь вопросы.

— Спасибо, — ответила Кэсси, с благодарностью глядя на врача.

Новость, что незамужняя молодая женщина забеременела, вовсе не смутила его. Он не осудил ее, чего Кэсси до смерти боялась. Более того, спокойное отношение врача к ее положению приободрило Кэсси и унесло прочь последние сомнения, достаточно ли мудро она поступит, если оставит ребенка, независимо от того, что произойдет между ней и Федерико…

Кэсси не помнила, как добралась до дому. Чувствуя страшную усталость, она села прямо на ковер в комнате, уронив голову на кресло. Как же все-таки такое могло случиться? Она ведь не легкомысленный подросток, хотя вела себя именно так с тех пор, как встретилась с Федерико. Она наслаждалась близостью с ним, совершенно не думая о мерах предосторожности. Но Кэсси уже хотела этого ребенка, как бы это ни осложнило ее будущее.

Неосознанно она положила руку на живот, как будто защищая его, своего ребенка. Ее и Федерико. Кэсси не была уверена в том, что он с радостью воспримет новость.

Федерико покинул здание компании в удрученном состоянии. В какой-то момент он почувствовал отвращение к себе. То, что произошло между ними, ему никогда не забыть. Кэсси была так нежна, так искренна, но ему следовало держать себя в руках.

Дорога до ее дома заняла менее часа. Федерико был преисполнен мрачной решимости поставить крест на их отношениях. Он предполагал, что это будет не так-то просто сделать, но считал этот шаг необходимым. Последние недели его неотступно преследовал образ Кэсси, заставляя спорить с самим собой, строить планы, беспричинно улыбаться. А что более важно — чувствовать. И хотя некоторые из испытываемых им чувств настораживали его, они же и напоминали, что значит жить в постоянном возбуждении и ожидании. Ведь не прошло и нескольких часов после их близости, как Федерико снова желал ее.

Кэсси действовала на него, как наркотик, затуманивая разум и порождая дикие, неистовые взрывы страсти. Он не хотел нуждаться в женщине так, словно его жизнь зависит от нее. Федерико хотел чувствовать себя желанным, а не используемым.

По-видимому, Чарлз, как и он сам, был околдован необыкновенной сексуальной притягательностью этой расчетливой особы. А как же с ним обошлась Кэсси? Безжалостно и жестоко, всем своим отношением подтолкнув к самоубийству.

Что ж, так или иначе он разорвет их связь, раз взял на себя роль судьи, но сделает это не сейчас и не здесь, а на вилле, куда пригласил Кэсси. Несчастная жертва его будущей мести не подозревала, что окажется там не единственной гостьей. Федерико устраивал званый обед, но не счел нужным поставить об этом в известность Кэсси. Он еще не решил, как именно произойдет их разрыв. Но то, что это непременно случится, не сомневался. Однако при этой мысли сердце его болезненно сжималось.

Когда Федерико заехал за Кэсси, она еще укладывала вещи в небольшой саквояж. Красные пятна горели на ее щеках, мысли явно блуждали где-то далеко. После притворного, призрачного существования ей предстояли два дня настоящей жизни. Кто осудит ее, если она украдет их у воровки-судьбы? А если и осудит, ей все равно.

— Ты всегда такой пунктуальный? — спросила она, глядя на Федерико с робкой улыбкой. От Кэсси не укрылось угрюмое выражение его лица, и в карих глазах ее появился немой вопрос.

— Всегда, — холодно подтвердил он, старательно избегая ее взгляда.

На нем был белый хлопчатобумажный костюм и голубая рубашка с открытым воротом, по сравнению с которыми его кожа казалась еще смуглее.

— Я подожду тебя в машине, — неожиданно произнес Федерико, по-прежнему не глядя на Кэсси. — Постарайся не задерживаться.

— Не сердись, я почти готова. А ты неважно выглядишь, Федерико. Неприятности на работе? — спросила она. — Почему бы нам не присесть на минутку и не выпить кофе?

Она подошла к нему, обняла руками за шею и прижалась всем телом.

Поведение Кэсси немедленно разбудило в нем плотский голод. Но где-то в глубине сознания маячила некая преграда, только что воздвигнутый им самим психологический запрет, не позволяющий ему пойти на поводу у своих чувств.

Усилием воли Федерико отстранился и жадно, полной грудью глотнул воздуха. Глаза Кэсси были закрыты, лицо запрокинуто. Она ожидала, что он вот-вот поцелует ее… как вдруг поняла, что его нет рядом.

Открыв глаза, Кэсси удивленно посмотрела на испанца и испуганно пробормотала:

— Что-то не так, Федерико?

Но тот, казалось, даже не расслышал ее вопроса. Эти невинные карие глаза, эта бархатистая девичья кожа, эта бесконечная нежность во взоре — не для него. Как он мог так забыться? Как мог опять оказаться в плену самого необузданного из человеческих инстинктов?

— Что произошло? — Кэсси взяла его за руку. — Я ничего не понимаю. Ты сожалеешь, что пригласил меня?

— Не надо, Кэсси, — хрипло произнес Федерико. — Не заставляй меня сожалеть об этом больше, чем я сожалею теперь.

Кэсси в растерянности уставилась на него. Поведение Федерико, его странные слова привели ее в полное замешательство, граничащее с отчаянием.

— Да в чем же дело? — воскликнула она, и на ее глазах показались слезы.

— Будем считать, что у меня сегодня выдался неудачный день. Пойдем. Мы и так опаздываем.

Выйдя из дома, он подвел Кэсси к ожидающему их «мерседесу».

— Побыстрее, Луис, — велел он шоферу и нажал кнопку, опуская стекло, отделяющее кабину водителя от салона.

Некоторое время они молчали. Лицо Федерико по-прежнему оставалось суровым и непроницаемым.

Наконец Кэсси решилась и спросила:

— Ты любишь детей?

С мрачным удовлетворением он отметил, что его план почти достиг цели. После нескольких недель знакомства она уже мечтает о свадьбе и детях. Что ж, теперь ей придется самой прочувствовать, что испытывал Чарлз. Должно быть, она пребывает в полной уверенности, что он влюблен в нее. Блажен, кто верует…

— Только на расстоянии, — холодно ответил Федерико.

Эти слова болью отозвались в сердце Кэсси. Но она взяла себя в руки и, робко взглянув на него, снова спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Я спокойно отношусь к детям моих друзей и знакомых, с удовольствием рассматриваю их фотографии. Но все они обычно такие шумные, назойливые, капризные, а я слишком эгоистичен, чтобы желать собственного ребенка.

— От души надеюсь, что твоя жена будет такого же мнения, — только и сумела выговорить Кэсси, потому что подступивший к горлу ком не позволил ей продолжить. Ее губы чуть дрогнули, и предательская влага потекла по щекам. Кэсси незаметно смахнула слезы и призвала на помощь всю свою волю. Он не должен знать, что она чувствует.

— В настоящее время я не планирую ни того, ни другого, — жестко ответил Федерико, не обращая внимания на ее состояние. — Мой отец был женат трижды, однако я не думаю, что он чувствовал себя по-настоящему счастливым хотя бы с одной из жен. На что же в таком случае рассчитывать мне?

— Ну, если ты так смотришь на это, тогда, конечно. Но я отношусь с подозрением к мужчинам, не любящим детей. — Отчаяние придало Кэсси неожиданную решимость. — Твой взгляд на мир очень ограничен. Но уверяю, тебе придется изменить свое мнение, однако будет уже поздно.

Федерико долго и напряженно размышлял над ее словами. Затем, сжав кулаки и стараясь не повышать голоса, почти проскрежетал:

— Что ты вообще знаешь о жизни, девчонка? Мой отец обожал мою мать, но она предпочла его другому и бросила нас, когда мне было только пять лет.

Кэсси подняла на него глаза.

— И ты ее больше не видел?

— Нет. Она умерла три года назад. За все это время она не предприняла ни единой попытки встретиться со мной. Когда умер отец, я известил ее, но эта женщина не сочла нужным даже появиться на его похоронах. Моя первая мачеха вышла за отца по расчету. На словах она уверяла, что бесконечно любит его, а на деле предпочитала развращать молоденьких служащих особняка. Когда отец узнал, он немедленно развелся с ней. Следующая его жена оказалась наркоманкой. Они не прожили вместе и года, как она умерла от передозировки.

— Твоему отцу просто не повезло, — мягко сказала Кэсси, дотронувшись до его руки. Ей вдруг стало бесконечно жаль этого сильного и властного мужчину, в прошлом которого было столько боли и разочарования. — Существует столько счастливых семей, что не стоит примерять на себя чью-то горькую судьбу. Почему ты считаешь, что должен быть несчастлив, как и твой отец?

— Все. Хватит об этом, — отрезал Федерико. — Я и так был излишне откровенен с тобой. Лично для меня этот разговор тягостен и неприятен.

Вилла возвышалась на холме, внизу располагался чудесный парк, поэтому казалось, будто она парит над зеленым облаком. У Кэсси от восторга перехватило дыхание.

— Как красиво! — воскликнула она, забыв на мгновение обо всем на свете. — Что-то неземное!

«Мерседес» остановился на большой вымощенной камнем площадке перед главным входом перед домом. Кэсси молча пошла следом за Федерико, пытаясь не думать ни о чем, кроме необходимости переступать ногами. Ее провели на второй этаж в подготовленную для нее комнату, а хозяин дома остался встречать гостей, о которых ни словом не предупредил ее. Через полчаса Кэсси спустилась в холл. Дверь в гостиную была открыта, и в ней уже толпились приглашенные. Среди них была скандально известная журналистка Хэтти Логан. Понимая, что Кэсси невольно станет объектом всеобщего внимания, Федерико неожиданно для себя пожалел, что пригласил Хэтти. И сейчас он решил, что не позволит снова терзать Кэсси бесконечными расспросами о Чарлзе в их последний вечер.

— Познакомьтесь, это Кэсси, — представил он собравшимся молодую женщину.

На обеде присутствовали восемь человек, и все они были ровесниками Федерико. Вскоре завязалась легкая светская беседа, искусством которой Кэсси прекрасно владела, но сейчас она ощущала себя лишь безучастной зрительницей, как бы наблюдала за происходящим со стороны.

— Какая красавица, — обратился к Федерико один из его друзей, взглядом указывая на Кэсси. — Твоя новая пассия? У вас роман?

Услышавшая это Кэсси замерла, искоса глядя на хозяина дома. Но тот отрицательно покачал головой.

— Не уверен. Пока присматриваюсь, стоит ли начинать. Сам понимаешь, в этом деле торопиться нельзя, а то не успеешь оглянуться, как уже женат.

Мужчины негромко рассмеялись.

Сердце Кэсси чуть не разорвалось от боли и негодования. Какое-то время она молча вглядывалась в гордый профиль Федерико, затем встала.

— Когда я встречу настоящего мужчину, ты первый узнаешь об этом.

Наступило неловкое молчание. Затем раздался гул удивленных голосов, который перекрыл восторженный возглас журналистки:

— Браво, Кэсси! Замечательно! Я еще никогда так не развлекалась.

— Рада, что хоть кому-то сегодня весело, — бросила она.

Теперь ей следовало уйти. Что бы Федерико ни сказал в ответ, ей этого не вынести. Кэсси заставила себя сделать шаг, но ноги ее подкосились, и она больно ударилась бедром об угол стола при попытке обогнуть его. Это дополнительное унижение стало последней каплей. Слезы, которые она так мужественно сдерживала, хлынули из глаз, и Кэсси содрогнулась от рыданий.

Выскакивая из столовой, она услышала, как Федерико окликнул ее, но не обернулась. Она быстро поднялась по лестнице и, вбежав в свою комнату, рухнула в кресло, зажав руки между коленями. Кэсси ощущала странную тяжесть, словно все ее тело налилось свинцом, не давая ей ни двигаться, ни дышать. Приступы тошноты сменялись приступами головокружения.

Куда же подевалась элементарная человеческая порядочность Федерико? Неужели это сказал человек, которого она любит? Он предал ее, смешал с грязью, унизил на глазах у своих друзей. Зачем же тогда он пригласил ее сюда, если для себя уже все решил? Она судорожно перевела дыхание. Наверное, ей всю жизнь суждено нести клеймо отвергнутой возлюбленной.

Когда Федерико зашел в комнату, Кэсси даже не обернулась.

— Что тебе надо? — в запальчивости крикнула она, пытаясь дрожащими пальцами запихнуть вещи в саквояж. — Ты уже достаточно высказался сегодня! Никогда…

— Мне не нравится, когда меня прилюдно выставляют на посмешище, — резко прервал он ее. — В данный момент я не желаю знать, что ты думаешь. Или ты считаешь, что последнее слово должно остаться за тобой?

Кэсси онемела от возмущения. Она несколько раз открывала рот, пытаясь произнести хотя бы слово, но потом плотно сжала губы и повернулась к нему, кипя от бессильной ярости.

— Пойми, Хэтти — известная журналистка. Я был просто вынужден так ответить, чтобы защитить наши репутации. И прежде всего — твою. Надеюсь, ты не забыла о скандальной истории, связанной со смертью Чарлза?

— Нет, — покачала головой Кэсси, — я никогда не поверю, что ты, с твоей-то репутацией, опасаешься подобных вещей. Вызови такси — я еду домой! Между нами все кончено и я не желаю больше видеть тебя!

— Давай не будем сейчас говорить об этом, — сказал Федерико, явно пытаясь взять ситуацию под контроль. — Останься хотя бы на ночь. Сейчас уже очень поздно.

— Мне претит сама мысль провести ночь под одной крышей с тобой. И я буду очень рада, если эта Хэтти Логан напишет всю правду о тебе, какой бы отвратительной та ни была! — выкрикнула Кэсси, пряча свою боль под показной яростью. Она любила Федерико и так же пылко ненавидела.

— Если бы ты рассказала мне, что на самом деле произошло между тобой и Чарлзом, возможно, этого бы не случилось.

— Что? Что такое? — недоуменно нахмурилась Кэсси. — Не понимаю, при чем тут Чарлз и почему я должна тебе о чем-то рассказывать?

— А при том, — жестко ответил Федерико, глядя на нее в упор, — что Глория Уайд — сестра моего отца, а Чарлз — мой двоюродный брат.

Кэсси не поверила своим ушам.

— Ты никогда не говорил мне об этом. У меня создалось впечатление, что ты едва знаком с ним.

— Мы воспитывались вместе и были очень близки. Но почему ты мне солгала, и не единожды? Ты превзошла всех известных мне женщин в бессердечии и коварстве! Сначала назвалась чужим именем, затем, вроде бы в порыве искренности, поведала о своей великой любви к Чарлзу. Неужели, Кэсси, ты могла предположить, что я поверю в душещипательную историю о связи моего брата с какой-то замужней женщиной, если ты отказалась назвать ее? Я не столь легковерен, как тебе, возможно, кажется. И считаю, что своей ложью ты совершаешь очередное предательство, только теперь уже по отношению к памяти Чарлза.

— Значит, ты полагаешь, что я тебя обманула, а сам, тем не менее, даже не упомянул о своем родстве с Чарлзом. Да, я солгала, назвавшись чужим именем, но я поступила так потому, что не хотела, чтобы ты сразу стал плохо думать обо мне на основании одних только слухов. А ты сознательно врал мне, а теперь требуешь каких-то объяснений!

Ее слова возымели совершенно неожиданный эффект. Федерико напрягся, точно хищник перед прыжком, глаза его сузились, делая взгляд совершенно непроницаемым, к лицу прилила краска.

При виде такой ярости Кэсси попятилась, пытаясь увернуться от руки, внезапно метнувшейся к ней. Но было поздно — Федерико схватил ее за запястье и с силой сжал.

— Кто-то же должен был преподать тебе урок. Вместо того чтобы раскаяться, ты придумываешь всякие небылицы. И я решил, что ты ответишь за смерть Чарлза.

Голос его дрожал и срывался от гнева. Он выплескивал на Кэсси свое негодование, а она стояла молча, потрясенная его словами. Вдруг Федерико замолчал. Какое-то время он смотрел на нее, словно раздумывая, а не продолжить ли, но, видимо, передумал.

Чувствуя, как от такого несправедливого отношения к ней забурлила кровь в жилах, Кэсси сжала руки в кулаки, чтобы не надавать ему пощечин. Только самолюбие и гордость удерживали ее от опровержения столь чудовищного обвинения. Но те же самолюбие и гордость требовали расставить все точки над «i».

— Хочешь сказать, — тихо произнесла она, — что стал ухаживать за мной, рассчитывая отомстить?

Федерико ничего не ответил. И это молчание было красноречивее любых слов.

Итак, негодяй бессовестно и хладнокровно использовал ее. Боже, с какой же легкостью я попалась на крючок! — мысленно сокрушалась Кэсси. Влюбилась в него до беспамятства. А он заполнил собой всю мою жизнь, увлек в пучину страсти, безо всяких усилий приобрел власть над моими чувствами, чтобы потом бросить ради безумного плана мести!

С трудом найдя в себе силы, Кэсси вырвала руку и отошла в угол комнаты. Ноги отказывались держать ее, ярость сковывала движения. Каков подлец! Схватив телефонную трубку, она вызвала такси.

— Я отвезу тебя, — хрипло сказал Федерико. — И вот еще что, в тот вечер, когда мы встретились, я не знал, кто ты. Только утром, случайно взглянув на твои водительские права, все понял. Иначе бы я просто не допустил близости между нами. Поверь, сейчас я откровенен как никогда.

— Подлый лицемер! — взорвалась Кэсси. — Я не верю ни одному твоему слову! Ты с первого дня все знал и начал охоту за мной, как за раненым зверем.

— Неправда! Если бы я мог вернуться в прошлое, то не поступил бы так с тобой. Ты просто околдовала меня, и сейчас, как ни странно это звучит, мне больно вдвойне.

Но Кэсси не слушала Федерико. Ее сердечная боль наверняка была сильнее его. Она подхватила саквояж и быстро спустилась в холл, чувствуя каждой клеткой своего существа, что он провожает ее осуждающим взглядом. Кэсси жаждала попасть домой, хотя, что будет там делать, сама не знала.

Федерико догнал ее, когда она уже садилась в машину.

— Кэсси, подожди!

— Ты и твой брат — жестокие, надменные, лживые крысы! У вас была на редкость замечательная семья. Теперь меня уже ничто не удивляет. — Она села в такси, и машина рванула вперед.

Федерико побледнел и отшатнулся, будто его ударили. А потом долго стоял, глядя в темноту. Все получилось именно так, как хотели они с Глорией. Еще совсем недавно мысль швырнуть Кэсси всю правду в лицо и увидеть ее поражение почти опьяняла его, представлялась игрой, которая стоит свеч. Но облегчения и радости оттого, что виновница их несчастья наказана, он почему-то не испытывал. Ощущения были крайне неприятные. Федерико переполняла бессильная ярость оттого, что он не может избавиться от странного чувства горечи и потери.

 

7

Очутившись в безопасности своей квартирки, Кэсси бросилась на постель как была, не заботясь о своем платье. Какое-то время она лежала неподвижно, не в силах думать ни о чем. После чудовищного напряжения наступила реакция, и ее затрясло как в ознобе. Случилось то, что должно было случиться. Но если бы Федерико не открылся ей, то она продолжала бы и дальше пребывать в блаженном неведении относительно его истинных чувств к ней.

Кэсси попробовала встать. Но, поняв, что не в силах подняться, укрылась одеялом, свернулась клубочком и провалилась в тяжелый беспокойный сон.

Когда она проснулась, за окном чуть брезжил рассвет. Тут же вспомнились события прошедшего вечера, лишая желания вставать. Эти выходные должны были быть мирными и счастливыми. Но все пошло кувырком как в дурном сне. Судьба опять сыграла с ней злую шутку. В своей отчаянной жажде любви она позабыла о рассудке, позволив завладеть душой и сердцем человеку, неспособному и не желающему любить никого, кроме себя.

Кэсси почувствовала, как на глаза набегают слезы, но попыталась сохранить спокойствие. Нужно быть сильной — ради ребенка, да и ради себя самой. Теперь, более чем когда-либо, она будет охранять его. Федерико для нее потерян навсегда, но он сделал ей бесценный подарок.

— Нам будет хорошо и без него, малыш, — пробормотала она. — Я обещаю.

Неважно, что для этого потребуется, но она была полна решимости сдержать обещание во что бы то ни стало. Возможно, поэтому она подсознательно так хотела этого ребенка, частичку Федерико, чтобы лелеять его всю жизнь.

Кэсси медленно села в постели. Господи, до чего же изболелась душа! Конечно, со временем раны затянутся. Но шрамы останутся навсегда. А уж впредь она ни за что и никогда не поддастся искушению ступить на зыбкую почву, где властвуют чувства. Отныне она станет во всем руководствоваться рассудком. Всегда и везде только строгий расчет и планирование, принятие трезвых, тщательно взвешенных решений.

Поняв, что больше не в состоянии думать об одном и том же, Кэсси встала, умылась и нанесла немного увлажняющего крема на лицо. Затем переоделась и, почувствовав легкое головокружение, снова легла на диван, пытаясь отогнать грустные мысли. Взгляд ее упал на книгу, которую она купила на днях. Идея оказалась не из лучших. Это был любовный роман, и Кэсси, прочитав первую главу, поддалась искушению и пролистала книгу до последней страницы. Как и следовало ожидать, все заканчивается хорошо.

В приступе вполне понятной ярости она швырнула ее в другой конец комнаты и откинулась на подушки, скрестив руки на груди. Федерико по-прежнему занимал ее воображение. Но не тот Федерико, который с ненавистью и презрением смотрел на нее, а тот, каким он был с ней до злополучного вечера, — соблазняющим своим прикосновением, взглядом, шепотом, дарящим невыразимое наслаждение.

В полдень одиночество стало невыносимым, и Кэсси решила прогуляться. Пройдя по парку, она вышла к пляжу.

Высокие волны набегали на берег и растекались по песку, похожие на мыльную воду на кухонном полу. Их размеренный ритм и величие делали смешными ее проблемы. Кэсси пристально вглядывалась в едва различимую линию горизонта и думала об этой воде, преодолевающей тысячи миль, чтобы омыть другой берег. В голубом небе с комочками кипенно-белых облаков сияло солнце. Легкий ветерок, согретый солнечным теплом, приятно ерошил волосы. Это был один из тех дней, которые придавали Кэсси жизненных сил и радости. Вид океана всегда умиротворяюще действовал на нее. И впрямь она немного успокоилась, безысходная тоска отступила, подобно прошедшей болезни. Однако Кэсси знала, что та будет возвращаться вновь и вновь, потому что грусть и какая-то ноющая боль прочно поселились в душе.

Покинув пляж, она сразу же окунулась в шумную городскую суету. Здесь, в центре Майами, ключом била жизнь. Кэсси отправилась бродить по улицам, любуясь выставленными в витринах нарядами.

Остановившись перед витриной магазина детских вещей, она залюбовалась платьицами и комбинезончиками, представляя, как они будут выглядеть на ее ребенке. Горько улыбнувшись, Кэсси заставила себя пойти дальше и наскоро перекусила в кафе перед тем, как вернуться домой. Но щемящее чувство в груди не исчезало. Наоборот, вид каждого ребенка усиливал его. Когда беременная женщина села за столик неподалеку от нее, Кэсси положила руку себе на живот, стараясь вообразить, как будет выглядеть, когда тот станет таким же огромным. Ей вдруг безумно захотелось ощутить, как ребенок растет и шевелится внутри нее, как он появляется на свет.

Что бы, интересно, сказал Федерико, увидев ее с маленьким сыном на руках? Почему-то в данный момент она была уверена, что родится мальчик. Дерзкий, проницательный, нежный, сильный, как Федерико. Может быть, несмотря на его отношение к детям, он смог бы полюбить их малыша?..

Сколько бы таких безответных вопросов ни проносилось в голове, Кэсси знала: что бы ни случилось, каким бы безумием ни было все произошедшее, она хочет родить этого ребенка. Действительно хочет. Она не сомневалась, что справится, какие бы трудности это ей ни сулило.

Не успела она прийти домой и переодеться, как в дверь позвонили. Посмотрев в глазок, Кэсси увидела Федерико.

— Что тебе надо? — спросила она через дверь.

— Для начала впусти меня.

— Меня сейчас не вдохновляет идея находиться в твоем обществе.

Кэсси была горда своим сдержанным высказыванием. Кроме того, даже если между ними все кончено, она вовсе не собиралась показываться ему в своем нынешнем виде. Несмотря на долгую прогулку, следы бессонницы и плохого самочувствия скрыть не удалось. Однако она сомневалась, что Федерико уйдет.

— А меня не вдохновляет вести переговоры через закрытую дверь! — ответил он воинственно, подтверждая ее мысль. — Но, очевидно, придется…

Тогда Кэсси со вздохом открыла дверь, удивляясь его способности возбуждать ее в любой ситуации. Господи, помоги мне, взмолилась она, чувствуя, что ее любовь по-прежнему жива. Однако ей удалось гордо вскинуть голову и надменно спросить:

— Что тебе еще нужно от меня?

— Я принес ключи от твоей машины. Она стоит под окнами. — Не дожидаясь приглашения, Федерико вошел и прислонился к стене, закрыв глаза и тяжело переводя дыхание.

— Зачем ты это сделал? Кто тебя просил? По какому праву ты вмешиваешься в мои дела? — накинулась она на него.

— Я выкупил машину несколько недель назад, впрочем, как и это. — Федерико вытащил из кармана черный бархатный футляр и положил на столик в прихожей. — Мои служащие следили за тобой, поэтому я был в курсе всех твоих действий.

— Но почему? Если я достойна лишь презрения, зачем все это? — Кэсси прижала руки к груди, пытаясь унять бешеное биение сердца.

Федерико медлил с ответом, решая, не будет ли великодушнее солгать. Потом пожал плечами и признался:

— Кэсси, я хотел завоевать твое доверие и расположение, а также ошеломить своей щедростью.

— Подлец! — Ее глаза вспыхнули от негодования. — Ты думал купить меня с помощью твоих проклятых денег!

— Сейчас я хочу лишь вернуть то, что по праву принадлежит только тебе, — с ударением произнес Федерико.

— Мне от тебя ничего не нужно. Я не из тех женщин, которые принимают дорогие подарки от подобных тебе мужчин.

— Хорошо, — неожиданно согласился он. — Будем считать, что я дал их тебе в долг. Будешь постепенно выплачивать.

Но Кэсси уже распахнула дверь.

— Убирайся вон из моей квартиры и из моей жизни! Я никогда тебе этого не прощу!

Однако Федерико стоял и глядел на нее, не двигаясь с места. Он боялся такой реакции, но теперь уже поздно было сожалеть: что сделано, то сделано.

— Извини, я не думал, что так будет. Я шел сюда с добрыми намерениями и вовсе не хотел огорчать тебя. — Федерико наклонился, и его рука решительно обвилась вокруг ее талии.

— Не смей прикасаться ко мне, мерзавец! — воскликнула она, изо всех сил ударяя его кулаком в грудь. — Один раз тебе удалось обманом затащить меня в постель, но я убью тебя, прежде чем ты сумеешь сделать это снова!..

Кэсси не видела, как Федерико вышел. Не слышала звука его удаляющихся шагов. Но она знала, что его больше нет рядом, потому что мгновенно ощутила тяжесть потери и какую-то пугающую пустоту в душе. Кэсси закрыла глаза. Увы, этот мужчина был ей необходим. Именно поэтому она так мучительно переживала разлуку с ним. Если бы он постоянно не напоминал о себе, кто знает, может быть, ей как-то удалось бы справиться с эмоциями и постепенно забыть о нем…

Хотя вряд ли. Его образ не давал ей покоя ни днем, ни ночью. И Кэсси обреченно поняла, что эта рана, как и в случае с Чарлзом, будет кровоточить очень долго.

В понедельник утром сотрудники компании «Майами-информ» были немало удивлены необычным поведением их босса. Федерико шел по коридору тяжелой поступью с мрачным выражением лица, никак не реагируя на приветствия. Вид у него был крайне раздраженный, поэтому многие предпочли не беспокоить его, отложив решение возникших проблем на более поздний срок во избежание неприятностей.

Да, он действительно чувствовал себя усталым и взбешенным одновременно. Выходные дни показались ему бесконечными, и он никак не мог найти себе места. Последний разговор с Кэсси полностью выбил его из привычной колеи.

Федерико поклялся себе, что выкинет эту женщину из головы. Какого черта он желает ее с такой силой! Тысячу раз он твердил, что с этим безумием покончено. Он больше не верит в любовь… Однако Кэсси, несомненно, хороша. В ее красоте не было ослепительного блеска, зато присутствовала какая-то тихая прелесть, берущая за душу, и одновременно чувственность, заставляющая забыть обо всем на свете.

Конечно, не стоило принимать ее историю на веру — это Федерико прекрасно понимал. Чтобы изменить свою точку зрения на происшедшее с его братом, ему нужны были доказательства, что Кэсси не лжет, доказательства более серьезные, нежели ее слова. В его душе словно боролись два противоположных начала: он хотел и не хотел узнать правду. Вновь и вновь Федерико пытался убедить себя, что в смерти Чарлза виновата только Кэсси. Однако сомнение, поселившееся в его душе некоторое время назад, крепло. И сейчас он все больше склонялся к мысли, что Глория неправильно все истолковала, ей просто необходимо было кого-то обвинить. Может быть, Чарлз был просто пьян и не заметил мчащейся на него машины?

Когда Кэсси появилась на работе, ее немедленно вызвала к себе Донна Стоунер.

— Мисс Ллойд, — начальница сурово взглянула на нее, — боюсь, что вам придется искать другое место. Я не могу сказать, что вы удовлетворительно проявили себя, работая в нашей компании. Нам нужны опытные сотрудники, профессионалы. Так что попробуйте обратиться туда, где ваши достоинства оценят по заслугам. Вы невнимательны, допускаете ошибки, не до конца доводите порученную работу. Через неделю вы свободны. Извините.

Кэсси выскочила из кабинета, прижав ладони к пылающим щекам. Наверное, это к лучшему, мелькнула у нее мысль.

Во время ланча она зашла в агентство, о котором упоминал Федерико. Оно располагалось как раз напротив «Майами-информ». К ее радости, она произвела хорошее впечатление и после весьма продуктивного разговора с одним из менеджеров получила желаемое место. Теперь никто не скажет, что ее приняли по протекции и она занимает чье-то место.

Последняя неделя пребывания в компании показалась ей вечностью. Федерико не звонил, да и на работе она ни разу не видела его. Несмотря на горечь обиды, она ждала его телефонного звонка и извинений за случившееся. А вместо этого — полное молчание. Ждать она начала на следующий же день после их ссоры. Но радости это ожидание ей не приносило, а по мере того как черепашьим шагом тащились минуты, часы и дни, оно становилось все мучительнее.

Кэсси просто не знала, как совладать с непривычными для нее чувствами, поэтому с головой ушла в работу. Та, однако, помогла ей не больше, чем марганцовка — сердечнику. Не исчезали ни боль, ни бесконечные сетования на то, почему судьба обошлась с ней так жестоко.

Вновь и вновь она анализировала сложившуюся ситуацию. Но, оказалось, что в сердечных делах не существует мало-мальски точных ответов на вопросы, а одни лишь бесконечные догадки и предположения, которые то растягиваются в длиннющую цепь, то вращаются по замкнутому кругу. Глубоко в душе ей очень хотелось верить, что Федерико она все-таки небезразлична и он рано или поздно извинится за свои нелепые подозрения и чудовищные замыслы.

В пятницу, случайно столкнувшись с ним в лифте, Кэсси почувствовала, как сердце бешено забилось. Вне себя от волнения, она потупилась. Близость этого мужчины, его многозначительное молчание парализовали ее. Ей хотелось что-то сделать, причем немедленно, чтобы сбросить с себя оцепенение.

Федерико стоял очень близко, повернувшись к ней вполоборота, и Кэсси ощущала на щеке его дыхание. На секунду подняв глаза, она встретила сверкающий взгляд серых глаз, и по ее телу разлилась горячая волна желания.

Кто-то нечаянно толкнул Кэсси в спину, и она невольно качнулась в сторону Федерико. Тот машинально протянул руку, чтобы поддержать ее. Их тела соприкоснулись, и обоих словно ударило током. Кэсси вздрогнула и отшатнулась, Федерико судорожно сглотнул.

— Здравствуй, — хрипло произнес он. — Как дела?

— Отлично, — пролепетала она и, поспешно отведя взгляд, облизнула пересохшие губы.

Когда они вышли из лифта, Федерико на секунду остановился и хотел было что-то сказать, но, видимо передумав, быстро направился в сторону конференц-зала.

Вечером Кэсси позвонила отцу. Он, казалось, очень обрадовался ее звонку, но говорил каким-то отрешенным тоном. Невнимательно слушал, постоянно переспрашивал, и Кэсси уже начала терять терпение. Когда она поинтересовалась, как обстоят дела у миссис Дорн, отец тяжело вздохнул и сказал:

— Видишь ли, дорогая, я нашел ей хорошее место, снабдил рекомендациями лучшими, какие только могут быть. Но она была так расстроена, что ушла, даже не попрощавшись. Я чувствую себя отвратительно.

— А как дела у Элизы?

— Неважно. Просто комок нервов. Когда Стив заводит речь о ребенке, она приходит в жуткое возбуждение или начинает рыдать. Не знаю, что с ней делать. У меня опускаются руки. А Стив, сама понимаешь, мне в этом не помощник. Элиза его открыто игнорирует. Скажу тебе откровенно, Кэсси, меня тревожат их взаимоотношения. Если так будет продолжаться… — Он снова вздохнул. — Нет, не хочу больше думать об этом.

Кончив разговор, Кэсси попрощалась и положила трубку. Ее удивляло и одновременно настораживало странное поведение сестры.

Может быть, из-за беременности у нее случился нервный срыв? Или ее так мучит запоздалое чувство вины перед ней, Кэсси, мужем и отцом?

Затем, представив, как отреагирует отец, узнав, что у его младшей дочери будет внебрачный ребенок, она закрыла лицо руками. Примет ли он ее или это лишь еще больше увеличит пропасть между ними?

В воскресенье утром Федерико первым делом потребовал принести почту. Он с нетерпением ожидал делового письма из Англии, от которого зависели его планы на следующую неделю. Письма не было. Тогда он взял газету и пробежал глазами первую страницу, затем перевернул ее… и замер. На него смотрело лицо Чарлза, а над портретом брата красовался кричащий заголовок «Любовные игры Элизы Дойл».

Федерико провел ладонью по лбу и быстро прочитал статью. В ней подробно описывалась любовная связь Чарлза и сестры Кэсси. Миссис Дорн, теперь уже бывшая экономка Ллойдов, прекрасно осведомленная о том, что творилось в доме, продала газете сенсационные сведения. Также в статье упоминалось о том, как незаслуженно пострадала младшая дочь Эдварда Ллойда, молча снося несправедливые обвинения в свой адрес.

Дрожащей рукой Федерико отложил газету и долго сидел, уставившись в одну точку. Значит, Кэсси не лгала. А ведь все это время он подсознательно был уверен в ее виновности. Почему же тогда он не послушался своего сердца и не доверился этой милой хрупкой девушке, которая пожертвовала своим добрым именем, дабы уберечь беременную сестру от позора публичного скандала.

Кэсси спала, когда раздался телефонный звонок. Она подскочила в постели и схватила трубку. К ее удивлению, звонила Сандра. Она смущенно бормотала какие-то извинения, но Кэсси плохо понимала, о чем идет речь.

— Кэсси, мы всегда были подругами. Прости, что я смалодушничала, но ведь тогда все считали тебя виноватой. Я не рискнула поступить иначе, и сейчас мне очень стыдно перед тобой за свое поведение.

— Я не понимаю тебя. В чем дело? — встревожилась Кэсси.

— Как? Ты разве не читала «Ивентс?» И Сандра вкратце изложила ей суть статьи. Слова подруги не вызывали сомнений, и Кэсси была потрясена до глубины души услышанным. Теперь стало ясно, почему сестра так настоятельно требовала уволить экономку. Элиза боялась, как бы неприглядная правда не выплыла наружу. В Кэсси она была уверена, а вот миссис Дорн знала слишком много и, видимо, после последних событий стала опасна для нее. Однако, настояв на своем, Элиза сделала хуже прежде всего себе самой. Обиженная экономка не стала молчать. Оказалось, что Чарлз посещал их дом в отсутствие Стива и отца и пожилая женщина узнала о любовной связи Элизы и Чарлза задолго до того, как это стало известно самой Кэсси…

Часом позже она подъехала к родному дому. Вокруг было полно репортеров. Закрывая лицо от камер, она поспешно открыла дверь и вошла в дом. В гостиной стоял полумрак из-за полностью задернутых портьер. Стив лежал на диване, уткнувшись лицом в подушки. Однако настоящий ужас охватил Кэсси, лишь когда она увидела отца, сидящего в кресле в неестественно сгорбленной позе и с потухшим взглядом.

Эдвард Ллойд поднял на дочь воспаленные глаза, полные немой мольбы.

— Твоя сестра ушла из дому прошлой ночью, — сдавленно произнес он. — Ей позвонила приятельница из редакции и предупредила о том, что за статья появится в «Ивентс». Думаю, она больше не вернется. Стив ясно дал понять, что потребует развода.

— Я поговорю с ним, — мягко сказала Кэсси и подошла к мужчине, лежащему на диване.

Стив повернулся к ней, хотел было что-то сказать, но зубы его так клацали, что он не смог произнести ни слова. Тогда он закрыл лицо ладонями, и Кэсси увидела, как задрожали, словно от озноба, его плечи. И вдруг поняла, что он… плачет.

Отчаянные, сдавленные рыдания испугали ее. Она ни разу не видела плачущего мужчину. Кэсси мягко положила ладонь ему на плечо, и он тотчас же вцепился в нее обеими руками и крепко сжал. Не успела она опомниться, как уже сидела на диване, а Стив сгорбился перед ней, уткнувшись головой ей в колени.

Она нежно поглаживала его спутанные светлые волосы, приговаривая:

— Да будет тебе, Стив, будет… Вот увидишь, все образуется. Когда родится ребенок…

Он перебил ее, заговорив быстро, хрипло, выплескивая все, что накопилось в его душе, — горькие слова признания и унижения.

— Никакого ребенка не будет. Понимаешь, не будет! Элиза никогда не была беременна. Все, все ложь! Она прикрывалась своей мнимой беременностью, чтобы заставить тебя молчать о Чарлзе. Видимо, моя жена считала, что забеременеть легко, но у нее ничего не получилось. Думаю, что она вообще не способна родить детей.

Кэсси побледнела как полотно и расширенными от ужаса глазами уставилась на Стива.

— Стив, ты считаешь, что Элиза сделала неудачный аборт?

— Может быть. Но только не от меня. Мне же она сказала, что ненавидит детей и устала жить с нелюбимым мужем. Зачем же тогда она вышла за меня? Я ведь мог жениться на тебе, только тогда ей эта мысль не понравилась. Но она никогда не любила меня по-настоящему. Никогда не хотела меня. До Чарлза у нее, вероятно, были еще любовники. Только теперь я начинаю понимать, почему под всякими предлогами она отказывала мне в близости. А я так мечтал… — Он с трудом перевел дыхание и продолжил: — Элиза эгоистична и бессердечна. Она ни капли не сожалеет о той боли, которую причинила тебе. Для себя я уже все решил: мы разведемся, и я забуду все это как кошмарный сон. Сможешь ли ты простить меня и забыть мое предательство? Вспомнить, как нам когда-то было хорошо вместе? Кэсси вздрогнула.

— Мне очень жаль, Стив… Но мы с тобой можем быть только друзьями.

Она поднялась с дивана и снова подошла к отцу. Он протянул дрожащую руку и ласково погладил дочь по руке.

— Почему же ты не рассказала нам правду? Тогда бы я не был так несправедлив к тебе. Прости меня, девочка. Я не знаю, как жить дальше. Что же будет с Элизой? Один скандал за другим. Мое сердце просто не выдерживает… — Его голос дрогнул, и он отвернулся.

— Я молчала только ради ребенка, — еле слышно произнесла Кэсси. — Мне нечего тебе прощать, папа. Ты же думал, что поступаешь правильно. Но сейчас, к счастью, все позади. А об Элизе не беспокойся — уж она-то не пропадет.

Не в состоянии больше видеть, как переживают эти двое взрослых мужчин, Кэсси прислушалась к возбужденным голосам, доносящимся с улицы. Затем она ласково взяла отца за руку и спросила:

— Может, мне стоит выйти и сделать заявление для прессы, тогда они, возможно, оставят нас в покое? Как ты считаешь, папа?

— Поступай как знаешь, детка, — безучастно ответил он. — Элизы нет, а для этих людей только ты и она представляете интерес. Я вне игры. К тому же для меня это стало бы слишком тяжелым испытанием.

Кэсси, тяжело вздохнув, собралась с силами и вышла на крыльцо. Ее тотчас же окружила толпа репортеров из разных газет и телевизионных каналов Майами, а один приехал даже из Юмы, штат Аризона.

— Правда ли, что Чарлз Уайд был любовником только вашей сестры? Или он находился в интимных отношениях и с вами?

Кэсси посмотрела в лицо репортеру и сказала твердо и решительно:

— Мы с Чарлзом были только друзьями. Об остальном спросите Элизу.

— Что вас связывает с Федерико Эрнандесом? — последовал следующий вопрос.

— Абсолютно ничего. Он просто мой знакомый, — без малейшего колебания ответила Кэсси, но ее щеки залил румянец.

Видимо, в журналистские круги не без помощи очаровательной Хэтти Логан просочились слухи об инциденте на вилле Федерико…

Спустя полчаса вконец измученная Кэсси вернулась к отцу и Стиву. Теперь она могла смело смотреть людям в глаза. Вот только интересно, узнает ли об этом Федерико? Конечно, в ближайшее время ему все станет известно — сейчас ее несчастная семья была у всех на устах. Как в таком случае отреагирует он на ее невиновность? Кэсси резко тряхнула головой. В любом случае, его поведение не заслуживает прощения.

 

8

К вечеру черный «мерседес» Федерико остановился у дома Ллойдов. Репортеры все еще дежурили у входа, ожидая Элизу. Какой-то журналист с камерой бросился ему наперерез, но он лишь добродушно улыбнулся. Сейчас Федерико был слишком счастлив, чтобы обращать внимание на вездесущих репортеров.

Его появление не осталось незамеченным для Кэсси. Наблюдая за происходящим на улице сквозь узкую щель между портьерами, она сразу узнала его решительную походку, гордый разворот плеч и увидела торжествующий блеск в глазах. Он был настолько неотразим, что ей захотелось коснуться его щеки, очертить пальцем контур чувственного рта, покрыть горячими поцелуями…

Кэсси до боли стиснула пальцы. То, что она чувствовала, было безумием. Теперь ей открылась ужасная правда о себе самой: несмотря на обиду и гнев, она желала Федерико как никогда. Прижав ладони ко рту, Кэсси стояла как оглушенная, пока не услышала резкий стук в дверь.

— Федерико? — нарочито удивленно спросила она, стараясь выглядеть спокойной и равнодушной. — Не ожидала увидеть тебя здесь. Ну что ж, входи.

— Кэсси, — смущенно пробормотал он, — мне нужно с тобой поговорить. Поедем куда-нибудь, а то, боюсь, твоя семья сегодня будет не в восторге от гостей, тем более незваных.

— Стив сейчас у себя, а отец — в библиотеке. — Она широко распахнула дверь и прошла в гостиную, приглашая его следовать за собой.

— А где же твоя… — Федерико облизнул пересохшие губы, — твоя сестра?

— Ее нет, — резко ответила Кэсси. — Элиза и Стив собираются развестись.

— Представляю, в каком он сейчас состоянии. Ему давно следовало бы ее выгнать. Мне кажется, что и твоему отцу есть над чем поразмыслить.

— Фактически Элиза сама ушла от мужа. Это было ее решение, — ответила Кэсси, пристально глядя ему в глаза.

Вот он стоит перед нею, такой сильный и независимый, лучший из всех, кого она когда-либо встречала в жизни. И ему не нужен никто. Но по какой-то непонятной причине он все же пришел к ней. Значит, она чем-то привлекает его… Может быть, тем, что отвергла его? Еще месяц назад они могли бы стать идеальной парой, если бы он только захотел. Но между «тогда» и «сейчас» пролегала бездонная пропасть.

— В таком случае, я уверен, что, согласно брачному контракту, она получит лишь малую толику состояния мистера Дойла.

Эти слова неприятно резанули ее слух.

— В данный момент Стива беспокоит нечто другое, чем счет в банке, — процедила Кэсси сквозь зубы. — Неужели непонятно, что он унижен, практически уничтожен?

Но Федерико не обратил внимания на ее раздраженную реплику и спокойно продолжил:

— Да Бог с ним, со Стивом! Меня беспокоишь лишь ты, Кэсси. Не слишком-то приятно было жить с такой змеей под боком, как твоя сестра. Почему же ты подыгрывала ей? Почему не вывела на чистую воду? Ты могла бы довериться отцу.

— Элиза была беременна. Так, во всяком случае, она утверждала. Только сейчас выяснилось, что это оказалось очередной ложью. А кроме этого, папа мне все равно бы не поверил. Сейчас, конечно, он изменил свое мнение об Элизе, но тогда все было по-другому…

Да, а теперь по роковому стечению обстоятельств ребенка, о котором столько говорила сестра, ждала она, Кэсси.

Видимо, в ее голосе отразилось волнение, потому что Федерико прищурился, внимательно вглядываясь в ее бледное, осунувшееся лицо. Потом взял ее холодные пальцы и крепко сжал.

— Я искренно рад, что все наконец прояснилось. Элиза больше не причинит тебе вреда. Да, хочу сообщить, что Глория тоже безумно раскаивается, что так несправедливо обошлась с тобой.

Федерико продолжал смотреть на нее в упор. Его взгляд пугал, и, чтобы как-то разрядить обстановку, Кэсси попыталась улыбнуться и сказала:

— Я не держу зла на мать Чарлза. В конце концов она знала только то, что и все остальные. Жизнь и так достаточно наказала ее.

— И все же я не понимаю, почему ты не рассказала мне всей правды, когда я просил об этом. Если бы ты назвала имя сестры и была откровеннее со мной, я бы никогда не усомнился в твоих словах. Сердцем я понимал, что ты вовсе не такая, какой тебя хотят видеть окружающие, но мозг мой был отравлен слухами. В таком положении очень трудно быть объективным.

Без особого удивления Кэсси отметила, что Федерико и сейчас пытается обвинить ее во всем, вместо того чтобы признать, что в свое время сам отказал ей в доверии.

— Я не уверена в этом. Такие люди, как ты и Глория, наносят удар, не думая даже, кто и как пострадает при этом. Вам чужды сострадание и милосердие. Сейчас ты, безусловно, чувствуешь раскаяние, но оно несколько запоздало, и мне уже не нужно.

Раздосадованный ее ответом Федерико недовольно сжал губы и угрюмо посмотрел на Кэсси. Затем, сделав над собой титаническое усилие, произнес:

— Я был не прав.

— Это извинение? — Она насмешливо подняла брови.

В одно мгновение Федерико оказался рядом и рывком притянул ее к себе. В его яростном поцелуе не было ни капли чувственности или нежности. Он просто взял и сделал с ней то, что захотел, впиваясь в нее губами и абсолютно не думая, получает ли она при этом удовольствие или испытывает боль. Он словно бы наказывал ее. Сжатая в железных объятиях Кэсси безучастно ждала, когда Федерико перестанет терзать ее, убивая все прекрасное, что они пережили некогда вместе.

Федерико отстранился так же неожиданно, как и поцеловал ее, на его лице было написано замешательство. Какое-то время он крепко держал ее, стиснув пальцами плечи и не отрывая горящего взгляда от ее глаз, затем отпустил. И тут Кэсси разрыдалась.

— Я не смог сдержаться, извини. Но порой твое упрямство выводит меня из себя.

Его голос был хриплый, но в нем звучало не раздражение, а нечто такое, отчего у Кэсси закружилась голова. Поток слез иссяк сам собой, жаркий трепет пробежал по телу. Но она не шелохнулась.

— Дело не только в том, что ты сделал, Федерико. Я стараюсь быть выше этого и преодолеть в себе гнев и ощущение того, что меня снова предали. Я… как бы поточнее выразиться… я теперь становлюсь самой собой. Раньше я считала, что мне нужно убежать от повседневности, стать каким-то другим человеком. Однако единственное, что действительно оказалось мне необходимо, это поверить в себя. Теперь я могу самостоятельно принимать решения. Меня больше не заботит то, что скажут обо мне окружающие.

— Тогда ты должна понять, что людям свойственно ошибаться. То же произошло и со мной. Прости меня, дорогая. Дай мне еще один шанс.

— Мне нечего тебе прощать, — всхлипнула Кэсси. — Если бы ты не поступил со мной так жестоко, я бы никогда не поняла, что ты за человек.

Федерико медленно опустил руки.

— Нам надо окончательно разобраться во всем. Я хочу быть с тобой. Мы были, пусть на короткое время, любовниками. Нас влечет друг к другу, и ты не можешь этого отрицать. Ведь так?

— Любовниками?.. — недоуменно повторила Кэсси и вдруг почувствовала, что внутри у нее все оборвалось.

Она любила Федерико так, как только может женщина любить мужчину, любила всем сердцем, всем своим существом. Гнев придал ей сил и, не найдя подходящих к случаю слов, она ударила его наотмашь по лицу. Удар пришелся по губам. Федерико отступил на шаг и поднес руку к лицу.

— Вот как, — произнес он.

С минуту они молча смотрели друг на друга. Кэсси слышала его тяжелое дыхание и свое — такое учащенное, словно она только что пробежала стометровку.

— Любая другая женщина с радостью займет мое место. У меня захватывает дух при мысли, как быстро это произойдет.

— Да, если бы я хотел этого. Но вот в чем проблема: мне нужна только ты.

Кэсси с тревогой посмотрела на Федерико. Она никогда не видела его таким раньше. Одного взгляда на его лицо, такое суровое, непреклонное, было достаточно, чтобы понять: он ни за что не примет отказа.

— Ты не будешь так уверен после того, как я сообщу тебе одну новость.

— Ничто на свете не заставит меня отказаться от тебя, — мрачно возразил Федерико и, словно желая убедить молодую женщину в правоте своих слов, приподнял ее лицо за подбородок. — Клянусь, больше ты не будешь страдать. — И он сделал попытку приблизиться к губам Кэсси.

Вся дрожа, она выдохнула:

— Я беременна.

— Что?!

— Я беременна. Я не сказала раньше, потому что не была уверена, да и ты не дал мне такой возможности.

— Кэсси!

Она подняла руку.

— Подожди минуту. Я только хочу спросить: что же теперь будет?

Затаив дыхание, Федерико смотрел ей в глаза — темные, испуганные, немигающие.

— Ты беременна? — Казалось, только сейчас до него дошел смысл сказанного. Он напрягся и судорожно сглотнул, серые глаза взволнованно оглядели ее с ног до головы. — Это мой ребенок?

— Ты прекрасно знаешь, что твой. Я предполагала, какой будет твоя реакция, поэтому знай: я рожу его и выращу, чего бы мне это ни стоило.

Кэсси зябко обхватила себя руками за плечи. Воцарилось неловкое молчание. Федерико лихорадочно прикидывал, как поступить. Заставлять ее делать аборт он не собирается. Ребенок есть ребенок, и никто не вправе лишать жизни живое существо. Но как мог он, взрослый, умудренный опытом мужчина, настолько забыться, чтобы пренебречь мерами предосторожности, окунувшись с головой в омут страсти?

— Кэсси, думаю, нам надо пожениться. Это наилучший выход в создавшейся ситуации. То, что произошло раньше, не имеет никакого отношения к нам с тобой. Я заблуждался прежде, но теперь точно знаю, что нам нужно.

Она резко подняла голову, ее темные глаза расширились от изумления. Федерико не шутил, в этом не было ни малейшего сомнения. И он с видимым беспокойством ждал ее ответа.

— Нет! — Она толкнула его ладонями в грудь и, отпрянув в сторону, яростно замотала головой. — Нет! Я не могу! Не хочу!

— Но почему? — воскликнул Федерико, ошеломленный ее реакцией. Это было более чем разумное предложение, на его взгляд. Разве он не выгодный жених? Он может преподнести ей весь мир на блюдечке с голубой каемочкой. Черт возьми, неужели она не понимает всех выгод его предложения?

— Нет! — снова повторила Кэсси. — Если бы ты любил меня по-настоящему, ты бы поверил мне.

— Не забывай, что поначалу я руководствовался только словами Глории и слухами, которые весьма смахивали на правду. Согласись, в этом есть и твоя вина, ведь ты единственная знала, как обстоят дела на самом деле, и молчала.

Кэсси помедлила с ответом. Ее голова поникла, плечи ссутулились.

— Тебе не нужны ни я, ни ребенок, — сказала она наконец. — Не ты ли недавно мне говорил об этом?

— Сейчас все изменилось. Я хочу жениться на тебе, а к мысли о ребенке я постепенно привыкну.

— Нет! — опять воскликнула она и повернулась к двери, пытаясь спастись бегством.

В дверях стоял смертельно бледный Эдвард Ллойд. Было очевидно, что он слышал их разговор. Сердце Кэсси затрепетало, как бабочка, бьющаяся крыльями о сетку сачка. Глаза наполнились слезами. С глухим стоном она проскользнула мимо отца и побежала в свою комнату, оставив мужчин наедине друг с другом.

Федерико мгновенно оценил ситуацию. Он решительно подошел к Эдварду.

— Сожалею, мистер Ллойд, что вы стали свидетелем нашего разговора. Я прошу у вас руки Кэсси и готов взять на себя все приготовления к свадьбе.

Пожилой джентльмен внимательно посмотрел на испанца, затем жестом указал ему на кресло и предложил виски со льдом. Казалось, он был рад хоть на время переключиться на другие проблемы.

— Если я правильно понял — моя дочь беременна от вас. В таком случае свадьба должна состояться как можно быстрее. Мне неизвестно о ваших чувствах к Кэсси, но хочется верить, — в его глазах блеснули слезы, — что она будет счастлива. В последнее время моей девочке и так пришлось нелегко.

После разговора с Эдвардом Федерико уехал, чтобы получить разрешение на столь скоропалительный брак. Ближе к вечеру он вернулся в особняк Ллойдов и, переговорив с отцом Кэсси, поднялся к ней в комнату.

Она спала, свернувшись калачиком, на кровати. Федерико опустился на колени и надел ей на палец кольцо с рубином, окруженным сверкающими бриллиантами. Он держал ее за руку, пристально всматриваясь в нежные черты лица. Кэсси выглядела совсем юной девушкой — щеки раскраснелись, губы немного припухли, — и одновременно это была красивая молодая женщина. Не в силах противиться искушению, он осторожно поцеловал ее.

О, какой это был замечательный сон! Она пребывала в состоянии эйфории, парила в заоблачных высях, где царит одна лишь любовь. Ее душу переполняла радость, сердце сладко замирало, а чуткое тело трепетало от желания…

Кто-то нежно ласкал ее. Нет, не кто-то, а Федерико. Его руки были так чудесны! Она придвинулась к нему ближе, ища его губы. И Федерико поцеловал ее с нежностью, от которой стало так легко на сердце…

Они шептали друг другу слова любви. Их руки встречались, как и губы, легко и естественно. Словно они танцевали этот чувственный танец сотни раз, умирали и снова возрождались в совершенной гармонии…

Кэсси вздохнула, потянулась… и вдруг почувствовала, что ее обнимают чьи-то руки, к ней прижимается чье-то теплое тело. Она испуганно открыла глаза и увидела лицо Федерико, совсем близко, и он с нежностью смотрел на нее. Так это был не сон…

— Ты все еще хочешь меня, — прошептал он, ласково проводя губами по ее щеке. — Но я не могу остаться. Твой отец ждет меня внизу.

Окончательно проснувшись, Кэсси оттолкнула его. Этого не должно было случиться. Как он посмел? И только тут она заметила сверкающее кольцо на безымянном пальце.

— Что это?

— Разве нужны объяснения? Надеюсь, Кэсси, тебе нравится мой подарок, ведь в субботу наша свадьба.

— Так скоро? — изумилась она. — Но я же не…

— Твой отец с радостью дал согласие. Если бы ты видела, как он доволен! У меня сложилось впечатление, что Эдвард забыл обо всех ваших проблемах и с радостью готовится к этому торжественному событию.

— Но я не могу, — в отчаянии прошептала Кэсси. — Я боюсь.

— Но чего? Мы просто начнем новую жизнь. Зачем все так усложнять, дорогая?

Усложнять? Она ничего не усложняет. Просто не каждый день любимый мужчина предлагает ей руку и сердце.

Ведь она любит его, любит безумно — вот в чем сложность!.. А может, это и никакая не сложность. Она сумеет стать для него незаменимой, проникнет в его сердце, научит любить. Она сделает так, что Федерико просто не сможет жить без нее… Так стоит ли упускать этот сказочный шанс?

Но что, если это все пустые надежды? — тут же возразила самой себе Кэсси. И вскоре наступит время, когда ее присутствие станет для Федерико привычным и перестанет волновать? Привычное быстро надоедает, и он захочет перемен. Тогда в его жизни появится другая женщина, и он бросит жену.

— Я приняла решение, — неожиданно спокойно ответила Кэсси, пристально глядя на него.

— И что же? — Федерико замер. — Что же ты решила?

— Я выйду за тебя замуж, но у каждого будет своя жизнь. И я останусь у отца, до тех пор пока не научусь снова доверять тебе.

Федерико медленно встал. Какое-то время он раздумывал над ее словами, потом произнес:

— Насколько я тебя понял, ты хочешь, чтобы мы вместе лишь появлялись на людях. А как же личная жизнь?

— Я буду спать с тобой, если ты это имеешь в виду.

— Не кажется ли тебе, Кэсси, что в этом случае тебя будут называть моей любовницей, а не женой?.. Ну хорошо, будь по-твоему. Я согласен.

Переговорив с Эдвардом, Федерико покинул дом Ллойдов в удрученном настроении. Кэсси не любит его. А если и любила когда-то, то он сам убил в ней это чувство. Правда, поначалу ему даже показалось, что ее предложение не лишено здравого смысла. Они будут жить раздельно, и ребенок, когда родится, не станет докучать ему. При этом все прелести любовных утех с женщиной, которая его возбуждает, ему обеспечены. И тем не менее не так он представлял себе отношения между супругами, особенно в начале семейной жизни.

 

9

Стрелки часов показывали почти четыре, когда Кэсси поднялась из-за стола, заваленного снимками и рекламными листами. Она работала полный рабочий день и испытывала законную гордость, что аккуратно и добросовестно справляется с порученными делами. Коллеги были с ней вежливы и любезны, но катастрофически не хватало времени. А впереди ее ждала организация рекламной кампании сети только что открывшихся кафе.

Кэсси вышла на улицу и побрела к дому. С тех пор как дала согласие на брак, она отказывалась видеться с Федерико. Правда, они разговаривали по телефону. Но даже себе она не желала признаться, что безумно скучает по нему. А сознание того, что он рядом, в соседнем здании, вызывало у нее щемящую боль в груди.

Дома настроение не улучшилось. Наоборот, ей по-прежнему было тоскливо и холодно, несмотря на теплый вечер. Отец, видимо понимая, что дочь чем-то расстроена, был очень внимателен, но тактично не приставал с расспросами.

А Кэсси снова и снова спрашивала себя: правильно ли она поступила, согласившись на фарс под названием «законный брак»? Какое же будущее ожидает ее и ее ребенка? О какой духовной близости и доверии может идти речь, если они будут жить отдельно от Федерико? Правда, это было ее решение, но Кэсси почему-то не чувствовала себя от этого счастливее. К тому же то, что Федерико практически сразу же согласился с ее условием, задевало самолюбие Кэсси.

Но вот однажды вечером Федерико позвонил и сказал, что заедет, и у Кэсси не хватило сил ответить ему «нет». Более того, ее охватило чувство необыкновенной радости. С нетерпением ждала она этой встречи, нетерпеливо поглядывая в окно. Когда же раздался стук в дверь, Кэсси выждала несколько томительных секунд и только после этого пошла открывать, хотя сердце ее от волнения готово было выскочить из груди.

Увидев ее, Федерико сделал резкое движение, словно порываясь обнять, но, сдержавшись, взял руку Кэсси и поднес к губам.

— Ты выглядишь усталой, — мягко произнес он. — Я хочу, чтобы ты наконец отдохнула. Впрочем, у нас скоро медовый месяц. Надеюсь, ты не будешь настаивать, что и его мы должны провести порознь. Согласись, это было бы слишком.

— Что ты! — возразила Кэсси. — У нас в агентстве сейчас столько дел! Никто не даст мне отпуска. Не забывай, я же только приступила к работе, и…

— Твой босс оказался довольно сговорчивым, — перебил ее Федерико, широко улыбаясь. — Ты сможешь приходить в агентство, когда сочтешь нужным. Ну и, соответственно, заниматься тем, что тебе больше нравится. Ты вполне доказала, что любишь и умеешь работать, и это делает тебя еще более привлекательной в моих глазах.

— В таком случае… как мы проведем медовый месяц?

— Я намерен увезти тебя на Средиземное море. Сначала мы поплаваем на яхте, а потом немного поживем на моей вилле под Аликанте. Надеюсь, тебе понравится моя родина.

Наступил день бракосочетания. Едва проснувшись, Кэсси уже знала, что отныне все будет по-другому. На протяжении последних месяцев в ее жизни произошло столько событий, радостных и грустных, что ей казалось, будто она прожила почти целую жизнь. Знакомство с Чарлзом и его предательство, разрыв с семьей, любовь к Федерико, беременность, свадьба. И вот сегодня завершится определенный этап…

Кэсси стояла перед большим зеркалом. Минуты, которые должны быть бесконечно радостными и волнующими, были для нее скорее напряженными, заставляя испытывать страх и неуверенность. Обидно! В зеркале отражалось ее безупречное свадебное платье — красивое, стильное, даже ультрамодное и вместе с тем классически элегантное. Модельер Мэри Маклен выполнила свою работу идеально.

Вставки из тончайшего гипюра, фата, отделанная кружевом, шлейф из бледно-желтого шелка, который будет струиться по проходу между скамьями в церкви подобно пенистому потоку шампанского.

— Оно великолепно, — сказала Мэри, наклоняясь, чтобы расправить складки.

— Да, — произнесла Кэсси безо всякого энтузиазма. — Действительно! — добавила она, с усилием подчеркивая последнее слово.

— Вы действительно так считаете? Мне очень приятно! — воскликнула Мэри. — Вы выглядите потрясающе. Просто принцесса из сказки!

Кэсси и впрямь чем-то напоминала средневековую принцессу. Но ее ощущения были далеко не сказочными. Ей хотелось, чтобы перед алтарем ее ждал мужчина, для которого она единственная в жизни. Хотелось, чтобы традиционный поцелуй, скрепляющий брачный союз, был более значимым символом их любви, чем золотое кольцо.

А она знала, что по сути этот брак лишь вынужденная мера, и от этого ей было не по себе. Неужели Федерико никогда не испытывал к ней ни малейшего чувства? Неужели все это было лишь отвратительной игрой коварного и жестокосердного донжуана? А как же тогда расценить те мгновения, когда они трепетали в объятиях друг друга? Такое изобразить не под силу даже самому искусному лицедею. И вновь мучимая сомнениями, Кэсси замирала перед зеркалом, беззвучно моля Небеса ниспослать ей счастье…

Однако в церкви она неожиданно почувствовала себя лучше. Должно быть, сыграли роль величественные звуки органа, торжественная обстановка, радостные лица приглашенных. Да и Федерико смотрел на нее такими сияющими, такими влюбленными глазами, что Кэсси чуть не разрыдалась. И, стоя с ним рука об руку перед алтарем и давая клятву верности, она чувствовала себе счастливее кого бы то ни было на свете.

После церемонии бракосочетания молодые отправились в зал приемов самого престижного отеля в Майами. Федерико всячески старался подчеркнуть их близость. Пока они стояли в фойе, его рука по-хозяйски лежала на талии жены. Он все время ласково ей улыбался, а когда прозвучал первый тост за их счастье, встал перед Кэсси, легко коснулся ее бокала своим и поцеловал.

Очень скоро метрдотель пригласил всех к столу. Кэсси так устала, что мечтала лишь о том, чтобы сесть. Трапеза длилась бесконечно долго. Сменялась длинная череда изысканных блюд. За столом не прекращалась беседа, большую часть которой Кэсси пропустила мимо ушей. Чувствуя легкие приступы тошноты, она с трудом улыбалась и вникала в суть задаваемых вопросов.

— Пойдем потанцуем.

Федерико помог жене подняться и повел в центр зала. Кэсси обрадовала возможность отдохнуть от утомительного светского общения. Звуки музыки лились, звенели, словно струи фонтана, танец становился все более чувственным, и для нее уже не существовало больше ничего, кроме обжигающих прикосновений Федерико.

— Теперь можешь расслабиться, — негромко произнес он, и Кэсси подумала, что ее нервозность, должно быть, слишком бросается в глаза.

— Я чувствую себя ужасно, — призналась она. — Подумать только — здесь столько людей, которые совсем недавно считали зазорным для себя даже поздороваться со мной! Но отец настоял, чтобы их пригласили, ведь мы давно знакомы с ними.

— Никогда бы не сделал этого. У тебя слишком мягкий характер, дорогая. А я вот не прощаю обид.

Кэсси вздрогнула.

— Надеюсь, на меня ты не держишь зла?

Вместо ответа Федерико нежно погладил ее по волосам. Кэсси замерла и подумала, что могла бы стоять так бесконечно, закрыв глаза и отдавшись ощущению безопасности, заботы и удобства. Рядом с ним было тепло и надежно, щеке на его плече мягко, а под своей рукой она чувствовала, как ровно бьется его сердце. Затем Федерико прижал ее к себе, и глаза его странно блеснули.

— Конечно нет, дорогая. Но нам с тобой есть о чем поговорить серьезно.

Они продолжили двигаться в такт музыке.

— Когда я смотрю на тебя, то все больше и больше убеждаюсь, что вы с Чарлзом похожи, — заметила Кэсси.

— Возможно, — ответил Федерико. — Только я не понимаю, зачем ты ищешь в нас сходство? Меня это наводит на определенные мысли.

Кэсси смутилась.

— Я не имела в виду ничего такого. Просто к слову пришлось…

— Давай, по крайней мере, сегодня не будем вспоминать ни Чарлза, ни Элизу, — ответил он, с удивлением осознав, как неприятна ему эта тема.

Спустя несколько часов молодые, попрощавшись с гостями, вышли из ресторана и Федерико подвел жену к ожидающему их «мерседесу». Репортеры, по-прежнему караулившие у входа, ослепили их вспышками фотоаппаратов. Когда автомобиль наконец-то тронулся с места, Кэсси поняла, что изнемогает от усталости.

— Ты в порядке? — спросил Федерико, накрывая ладонью ее холодные руки, лежащие на коленях.

Она кивнула и слабо улыбнулась ему в ответ.

— Наши фотографии появятся завтра на первых страницах всех газет, да? — Было ясно, что эта мысль тяготит ее.

— Не думай об этом, — сказал Федерико. — После всего, что ты пережила, такая мелочь не должна волновать тебя. — Луис, постарайтесь оторваться от репортеров, — велел он шоферу. — Они уже и так вдоволь поразвлеклись за наш счет.

Тот кивнул и бросил взгляд в зеркало заднего вида. Автомобиль, стремительно увеличивая скорость, помчался к аэропорту.

Там их уже ожидал зафрахтованный «Гольфстрим-2». Чиновник иммиграционный службы проверил паспорта, и молодая пара направилась к трапу. События так быстро следовали одно за другим, что Кэсси не успевала отслеживать происходящее. Она невольно улыбнулась при мысли об этом.

— Все еще не могу поверить, что это правда. Я ведь даже толком не знаю, куда мы полетим.

— Я уже говорил тебе — в Аликанте. Оттуда на машине совсем недалеко до моей виллы и того места, где мы сядем на яхту.

Интересно, когда он принял это решение? На следующее утро после того, как сделал ей предложение? Или же колебался, стоит ли вообще устраивать медовый месяц? Выжидал ли он, чтобы проверить свои чувства, определить — настоящие они или нет?

— Добрый вечер, мистер и миссис Эрнандес, — поздоровалась стюардесса.

Внутри самолет оказался небольшим, но с роскошной мебелью, которая украсила бы гостиную любого городского особняка. Есть ли здесь кровать? Кэсси постаралась выбросить эту мысль из головы. Рейсовый самолет летит до Европы семь часов. Реактивный такого типа, вероятно, дольше. Она подсчитала, что в Испанию они прибудут примерно в час ночи. Это будет шесть утра по местному времени…

Шампанское им принесли на серебряном подносе. К нему подали тостики из ржаного хлеба с копченой семгой и паюсную икру на листьях салата.

— Ну же, Кэсси, улыбнись, а то можно подумать, что сегодня счастлив только я.

— А ты счастлив?

— Как никогда, — ответил Федерико, с нежностью глядя на жену. Он поднял бокал и сказал: — За нас!

— И за Испанию.

Они рассмеялись как влюбленные заговорщики. Все-таки Федерико совершенно непредсказуем — теперь она знала это точно. Однако его непредсказуемость отнюдь не безрассудна и не выглядит глупо. Он все планирует заранее, подобно военной кампании. Он принимает решения и воплощает их в жизнь, предварительно продумав все до мельчайших подробностей. Словом, Федерико — человек, отлично знающий, чего он хочет. И умеющий, как ни странно, создать ощущение праздника для других. Кэсси даже представить не могла, что в душе ее муж такой романтик. Вполне возможно, что у них все прекрасно получится и они идеально подойдут друг другу.

— Расскажи, что за яхту ты зафрахтовал?

— У меня собственная яхта, — ответил Федерико.

— Я не знала.

— Так ведь у нас и разговор о ней не заходил.

Кэсси засмеялась. Сколько самых разнообразных тем для разговоров всплывет за несколько предстоящих недель!..

— Это не плавучий дворец, — предположила она. — Но очень комфортабельное судно, белое и с белым парусом, и с капитаном, который работает у тебя уже лет пять. Ты управляешь яхтой сам и умеешь прокладывать курс по звездам.

— Неплохо, неплохо. Вот уж не думал, что меня можно видеть насквозь. Хотя в моем окружении и нет людей со столь острым, прямо-таки рентгеновским, зрением. В общем, Мигель не капитан, а штурман, и у меня работает почти восемь лет, и яхта действительно не очень большая. Белого цвета с белым парусом. Но есть и двигатель, чтобы не зависеть от ветра.

— А как она называется?

— «Мираж».

— «Мираж». Мне нравится. Но почему «Мираж»?

— Потому что там, на яхте, жизнь не подчиняется правилам, которые царят на суше, и ты плывешь куда хочешь и когда хочешь. А все прочее — мираж. На моей яхте я чувствую себя свободным как птица. Впрочем, я ощущаю себя свободным и сейчас. А ты?

— Еще не вполне. Я ведь только начала работать, и мне наконец-то доверили серьезное дело. Мысли о том, что я не выполнила его и как это скажется в дальнейшем, все еще не покинули меня. Но они все больше отходят на задний план с каждым глотком шампанского. И с каждым твоим словом. Я тоже становлюсь свободнее, думая о твоей яхте. Скажи, Федерико, кроме Мигеля на ней есть экипаж?

— Еще там есть Нора, которая готовит напитки, следит за чистотой. Она подружка Мигеля. Еще есть Хуан, это кок. И один палубный матрос. С ним я еще незнаком, но знаю, что его зовут Рамон. Вот и весь экипаж.

Дверца кабины открылась, и пилот сообщил:

— Взлет разрешен, сэр. Взлетаем по вашему сигналу. У нас пятиминутный запас времени.

— Взлетаем сейчас, — сказал Федерико. Стюардесса начала убирать со столика.

— Ты всегда фрахтуешь этот самолет? — спросила Кэсси, когда взревели двигатели и машина стала выруливать на взлетную полосу.

— Да, когда есть необходимость.

Неожиданно для себя Кэсси вдруг уловила присутствие в салоне другой женщины. Не сиюминутное, а так, вообще. Но в этом ощущении не было ничего угрожающего, лишь смутное беспокойство, которое следовало преодолеть. Сколько женщин было в жизни Федерико? Наверняка много, но ей не должно быть до этого дела.

Самолет взмыл в небо в направлении рая, где ей уготовлено провести чудесные безоблачные дни. В этом Кэсси не сомневалась.

— А что в хвостовой части? — спросила она, обращаясь к мужу.

— Ванная и спальня.

— Можно мне посмотреть?

— Конечно.

Она встала. Федерико тоже поднялся. И они направились в хвост самолета.

— Ванная, — сказал он, открывая дверь слева.

Кэсси оглядела ее безо всякого любопытства.

— Спальня. — Федерико открыл дверь справа.

Помещение оказалось невелико, но обставлено не менее роскошно, чем салон. Кэсси обернулась к мужу.

— Очень мило… — Она бы продолжила, но на слове «мило» поперхнулась и выжидательно замолчала.

Федерико стоял вплотную к ней, чувствуя то же, что и она. Только он вовсе не был смущен. Кэсси поняла это, потому что очень медленно и очень нежно он заключил ее в объятия, наклонился и поцеловал.

Было нечто приятное, почти сладострастное в таком медленном пробуждении, без волнений и тревог, в уюте и комфорте, когда чувствуешь, что выспалась и что сейчас просто пора вставать. За последнее время Кэсси ни разу не испытывала такого удовольствия. В будние дни ей надо было спешить на работу, а в выходные потрясения следовали одно за другим.

Она открыла глаза и окончательно проснулась. Кэсси знала, что Федерико нет рядом, но всю эту дивную ночь он был здесь с ней. Он ушел, когда первые лучи солнца только начали пробиваться сквозь занавески на иллюминаторах.

Яхта слегка поскрипывала, стоя у причала. Кэсси тогда снова задремала, зная, что вставать ей еще рано, и смутно слышала, как шла подготовка к отплытию. Заворчали двигатели, раздавались звуки шагов и приглушенные команды, затем до нее донесся дразнящий запах крепкого кофе. Она чувствовала движение отчаливающей яхты, представляла, как Федерико стоит у штурвала. Она вспоминала его и ту страсть, которая их соединила минувшей ночью и сделала ее счастливой как никогда. Думала она и о будущем, в котором они отныне будут вместе…

Кэсси потянулась и села на кровати. Солнце уже стояло высоко, хотя было еще только девять часов по местному времени. Спала она совсем мало, но чувствовала себя замечательно.

Каюта была небольшая, но чудесная. Повсюду, куда ни посмотри, старое тиковое дерево, за много лет отполированное до тусклого блеска. Встав, Кэсси, направилась в ванную. Приняв душ, она посмотрела на себя в зеркало, чувствуя во всем теле восхитительную усталость после ночи любви.

Чем она заслужила такое счастье? Просто позволила судьбе идти своим путем? Вряд ли. Удача всегда на стороне тех, кто готовится к ней. Она это заработала, пройдя через унижения и обиды. И вот теперь намерена наслаждаться.

Одевшись, Кэсси направилась в салон, где нашла Мигеля. Штурман вскочил при ее появлении.

— Доброе утро, миссис Эрнандес. Хорошо ли спалось? — спросил он.

— Замечательно! Хотя эта яхта настолько великолепна, что, находясь на ее борту, жалко тратить время на сон.

— Яхта отличная — это уж точно. И ход замечательный. Сейчас таких уже не делают.

— А чем это так вкусно пахнет?

— Хлебом утренней выпечки, прямо с рынка в Аликанте. Фрукты тоже оттуда — инжир, мускатный виноград, персики. Завтрак накрыт на палубе. Если захотите чего-то еще, скажите, и Хуан приготовит.

— Спасибо. А где Федерико? — спросила Кэсси.

— Мистер Эрнандес сейчас у штурвала, — ответил Мигель.

Она поднялась по трапу. Было удивительно приятно ступать босыми ногами по теплому дереву. Надраенные медные детали ярко сияли на солнце. На небе не было ни облачка.

— Доброе утро, Кэсси.

Федерико стоял за штурвалом и обернулся, чтобы поздороваться с нею. На нем были темно-синие шорты и простая майка без надписей. Удерживая штурвал одной рукой, он протянул другую к жене и привлек ее к себе.

— Ты сладко спала. Я не хотел тебя будить.

— Здесь чудесно, — сказала Кэсси. — Просто рай.

И это действительно было так. Позади них, у горизонта, виднелись разноцветные яхты, пришвартованные у дамбы-волнореза, а за ними на скалистом берегу — развалины древней крепости. Прямо по курсу, искрясь в лучах солнца, им навстречу катились зеленовато-голубые волны. Кэсси посмотрела на безоблачное небо, вдохнула полной грудью солоноватый морской воздух, аромат кофе и со вздохом произнесла:

— Я могла бы провести так всю жизнь.

— Думаешь, смогла бы? — с улыбкой спросил Федерико.

— Дай мне хотя бы помечтать. Значит, мы можем вот так взять и поплыть туда, куда захотим?

— Да, конечно. Но я думаю, нам непременно нужно заглянуть на Ивису. Там мы поплаваем под водой и я покажу тебе нечто удивительное. Затем отправимся на Мальорку, где можно посидеть в чудесных ресторанчиках. А потом мы возвратимся на виллу. Но это после того, как нам надоест плавание.

— Вряд ли оно может надоесть. Мне так все нравится… И сегодняшняя ночь тоже, — сказала она, вкладывая свою руку в его ладонь. — В самолете, на яхте. А где в следующий раз? — У Кэсси сел голос от охватившего ее волнения.

— В море, — ответил Федерико. Кэсси приникла к нему, прижавшись всем телом.

— Прямо за штурвалом яхты? — поддразнила она мужа. Он рассмеялся.

— Хорошо здесь, правда?

— Очень, очень хорошо! Неужели так будет всегда?

— Да, — уверенно подтвердил Федерико. — Всегда.

Кэсси глубоко вздохнула. На этой яхте они вдвоем. Значит, сейчас ничего непредвиденного произойти не может. Надо жить настоящим, решила она. Но Кэсси слишком сильно любила мужа, поэтому не могла не думать о том, что будет, если однажды останется одна.

— Мне так хочется верить тебе, — сказала Кэсси.

— А мне — тебе, — серьезно ответил Федерико.

— Ты любил когда-нибудь? — вдруг спросила она.

Кэсси много раз порывалась задать ему этот вопрос, но все никак не решалась, понимая, что ответ может причинить ей боль. По лицу Федерико пробежала легкая тень.

— Несколько лет назад у меня была невеста. Тогда мне казалось, что я нашел свою любовь. Но она предпочла моего партнера, расторгла нашу помолвку, и вскоре они поженились. Не скрою, мне было тяжело. Но когда я узнал, что через год она ушла и от него, то перестал думать о ней. Такие женщины не заслуживают, чтобы о них помнили. Сейчас мне кажутся смешными мои переживания, и я удивляюсь, почему мне было так больно. Только сегодня я мысленно представлял ее на палубе этой яхты, но ничего не дрогнуло в моем сердце. Она осталась в прошлом. Сейчас есть только ты. И… и я не знаю, что еще сказать, кроме того, что люблю тебя с каждой минутой все сильнее и сильнее.

Кэсси пронзила острая жалость к Федерико. Она по себе знала, как страшно предательство человека, которого любишь. Но она с лихвой вознаградит его за пережитые страдания. За последнюю фразу она могла бы отдать что угодно. Ее Кэсси готова была слушать постоянно.

 

10

— Да здесь же просто нет места! — воскликнула она.

Федерико рассмеялся.

— Следи за мной.

При постановке судна на якорь главное правило — не спешить, что особенно относится к гавани острова Ивиса, в которой яхты стоят буквально впритирку. Такому неопытному человеку, как Кэсси, показалось, что место, предназначенное для «Миража», равняется ширине самого судна, а возможно, даже и меньше.

Как бы там ни было, у матросов на яхтах, стоящих по обеим сторонам, повод для беспокойства определенно появился. Они были начеку и в случае необходимости оттолкнули бы подошедшую яхту шестами от своих бортов.

Рамон стоял на носу, чтобы по команде бросить швартовы. Федерико священнодействовал у штурвала. Медленно и величественно яхта стала разворачиваться. С берега подул свежий бриз, и судно закачалось. Кэсси испугалась, что они вот-вот заденут бортом стоящую рядом яхту. Она увидела, как два члена экипажа соседнего судна сосредоточенно наблюдают за маневром «Миража», готовые действовать в любую минуту.

— Не бойся, — улыбнулся Федерико. — Слава Богу, не в первый раз.

Кэсси перевела дух. Через несколько секунд их яхта замерла. Мигель заглушил двигатель. Наступила тишина. Кэсси едва сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Мигель — тот, вероятно, делал все автоматически. А вот Федерико не занимался ничем подобным вот уже несколько месяцев. Уж это-то она знала наверняка. Сколько же всего он умеет! Руководить крупной компанией, мастерски управлять яхтой… заниматься любовью. Кэсси охватила дрожь, когда она вспомнила об обещании мужа.

— Докончишь остальное, Мигель! — крикнул Федерико.

— Есть, капитан.

Взявшись за руки, супруги сошли по трапу на берег и пошли вдоль пирса.

— Твоя яхта здесь самая красивая, — сказала Кэсси, оборачиваясь и глядя на «Мираж».

— Наша, — поправил ее Федерико. — Теперь наша.

Они устроились за столиком в кафе под открытым небом, разглядывая фланирующих туристов и сами становясь предметом обозрения. Федерико заказал пирожные, миндальные орешки и кофе.

— Мистер Эрнандес, сэр! — Это был Рамон, матрос с яхты. — Мигель послал меня на ваши поиски, сэр. С нами связалась некая миссис Дойл. Сказала, что это очень срочно и что ей нужно переговорить с вами немедленно.

Федерико недоуменно посмотрел на жену, затем на часы. В Майами сейчас послеобеденное время. Что такое стряслось у Элизы и почему она звонит именно ему?

— Что ей нужно от тебя? — удивилась Кэсси, в глазах которой промелькнула тревога.

— Есть лишь один способ узнать это. — Федерико поднялся. — Подожди меня, пожалуйста, здесь.

Он ушел, и Кэсси осталась одна, но от ее бездумной расслабленности не осталось и следа. Сестра разыскала их в Европе и пожелала говорить с Федерико, хотя знает, что может во всем положиться на нее, Кэсси. А ведь они могли бы в этот момент заниматься любовью, и тогда Элиза помешала бы им. А может, она на это и рассчитывала, считая, что сестра не имеет права быть счастливой, когда у нее самой рушится жизнь?

Прошло десять минут, пятнадцать. Федерико все не возвращался. Кэсси продолжала сидеть в уличном кафе, нетерпеливо поглядывая по сторонам. Ну сколько же может продолжаться этот срочный разговор?.. Прекрати, одернула себя Кэсси. У нас с Федерико медовый месяц. И нас ждет столько всего волнующего, что дух захватывает. Нечего паниковать по пустякам…

Его не было уже полчаса. Это ей показалось слишком. Кэсси решила отправиться вслед за мужем и на месте выяснить, что же такое происходит. Она уже поднялась, чтобы заплатить за кофе и пирожные… Проклятье! У нее же нет с собой денег, а официант не даст ей и двух шагов сделать, если она попытается уйти, не заплатив по счету. Кэсси обреченно опустилась обратно на стул.

Вдруг она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Кэсси оглянулась и увидела… мужа. Он спокойно сидел сбоку от нее, столика через три, и держал на коленях альбом для эскизов. Кэсси с изумлением поняла, что Федерико рисует ее. Он продолжил свое занятие, даже когда заметил на ее лице удивление, раздражение, облегчение — чувства, быстро сменившие друг друга.

— Федерико, а я голову ломаю, куда ты запропастился! — крикнула ему Кэсси.

— Я был здесь, — ответил Федерико, продолжая рисовать.

— Знаешь, я на тебя сердита, — сказала Кэсси, но это была неправда. На самом деле она перестала сердиться, едва увидев его. — И я смущаюсь, — призналась она и кокетливо поправила волосы.

Туристы, сидящие вокруг, не проявляли к ним никакого интереса, поглощенные исключительно собой. Однако Кэсси не могла отделаться от ощущения, что все взгляды направлены только на нее, и ей, привыкшей за последнее время к всеобщему вниманию, сейчас было неловко.

Федерико захлопнул альбом. Момент был упущен. Позировать Кэсси явно не умела. Он встал и подошел к жене.

— Сколько времени ты просидел здесь? — спросила она, хотя на уме вертелась совсем другая фраза: «Как долго и о чем ты говорил с Элизой?»

— Минут десять. — Он протянул ей альбом.

Кэсси раскрыла его. Портрет был очень хорош. Федерико удалось передать ее встревоженное состояние. По выражению лица отчетливо было видно, что творится у нее на душе. Обеспокоенная чем-то молодая женщина. И еще очень красивая.

— Ты замечательно рисуешь. Но мне кажется, что из тебя бы получился прекрасный психоаналитик, — заметила Кэсси.

— Мне не хватило бы терпения на пациентов.

Оба дружно рассмеялись.

— А чего хотела Элиза? — не сдержалась и спросила Кэсси.

Федерико вздохнул.

— Твоя сестра уезжает из Майами в Чарлстон. Просила тебя позаботиться об отце. Говорит, что после всего случившегося не может оставаться дома и хочет начать новую жизнь среди незнакомых людей. Думаю, это единственный правильный поступок, который она совершила в своей жизни.

— Но почему она не захотела поговорить со мной?

— Люди, как правило, не хотят видеть и слышать тех, кому причинили боль.

— Но это невероятно! — воскликнула Кэсси. — А я-то всегда считала Элизу совершенно беспомощной, неспособной ни на какие здравые решения. Представляю, каково сейчас отцу, — пробормотала она. — Он всегда боготворил ее, даже после того, что произошло.

— Не думай об этом, — мягко посоветовал Федерико. — Сейчас она на правильном пути.

Разговор об Элизе был закончен. Теперь обоим хотелось говорить о том, что им предстоит.

— Итак, мистер Эрнандес, скажите-ка мне, что нас ожидает дальше?

— Мы возвращаемся на яхту.

В его голосе Кэсси явственно различила желание и, мгновенно ощутив ответное возбуждение, встала и улыбнулась мужу.

Ласки Федерико были столь чарующе нежными, что Кэсси готова была умереть, растворившись в прелести этих мгновений. Но она знала, что в следующий раз будет еще лучше…

Утром Кэсси проснулась и обнаружила, что яхта стоит на якоре у подножия отвесных скал. За завтраком Федерико держал в тайне то, что им предстоит, заставляя жену гадать и томиться в ожидании.

Когда они кончили есть, Рамон спустил на воду моторную лодку, которая слегка покачивалась на волнах. Кэсси и Федерико поставили в грузовой отсек сумку с принадлежностями для подводного плавания и направились к скалам, где нужное им место было обозначено буем.

— Что это, Федерико? Что мы собираемся делать?

— Мы собираемся предстать перед верховным богом Греции, — усмехнулся он. — Ты же сама говорила, что любишь плавать под водой, разве нет?

— Да, и к тому же в Средиземном море не водятся акулы.

Они надели ласты и маски и проделали дыхательную гимнастику, готовя легкие к предстоящему погружению.

— Держись за мою руку и будь внимательна.

Кэсси кивнула, и ее сердце вдруг бешено забилось. Она полностью доверяла мужу, но от сознания того, что ей предстоит увидеть нечто необычное, становилось немного не по себе.

Они прыгнули с лодки вместе и, оказавшись в прозрачной голубоватой воде, стали погружаться. Кэсси сразу ее увидела — огромную статую, стоящую на дне.

Монументальная фигура бога освещалась сверху солнечными лучами, проникающими сквозь толщу воды. Вокруг нее плавали стаи серебристых рыбок.

В изумлении Кэсси повернулась к мужу. Федерико кивнул и показал жестом, что нужно опуститься чуть ниже. Вскоре они смогли дотронуться до руки Громовержца и сделали это одновременно. Три руки оказались соединенными воедино. Великий бог древних словно бы благословлял их союз.

Затем они всплыли на поверхность.

— Федерико, это сказочно! Мне просто не верится! Статуя такая огромная! — воскликнула Кэсси, едва отдышавшись.

— Я знал, что тебе понравится, — улыбнулся Федерико.

— У меня такое чувство, будто мы снова обвенчались, — заметила Кэсси.

— Да, действительно, — согласился ее муж. Они молча смотрели друг на друга, удерживаясь на плаву, затем Федерико спросил: — Хочешь нырнуть еще раз?

— И еще, и еще! — воскликнула она и, набрав полную грудь воздуха, устремилась в глубину, на этот раз первая.

Спустя некоторое время, утомленные, они неподвижно лежали в лодке, сплетя пальцы рук и нежась на солнце. Никогда еще Кэсси не чувствовала себя столь близкой мужу. Происшедшее под водой явилось своего рода таинством, планируя которое Федерико предчувствовал, что она это поймет.

— Тут есть кое-что еще, — сказал он.

— Что же?

— Пещеры.

У Кэсси возникло ощущение, что он предвосхищает все ее желания, даже еще не осознанные ею. Она оказалась в сказочном мире, в существование которого верят только маленькие дети.

— Поплыли в твои пещеры! — скомандовала она.

Федерико завел мотор, и через несколько секунд моторная лодка уже скользила по воде, огибая скалы. Не доплывая до нужного места футов двадцать, он выключил мотор и бросил якорь.

Основание высокого утеса было прорезано многочисленными пещерами. Там были узкие и широкие проходы, сквозные коридоры, в которых бурлила и пенилась прозрачная морская вода.

— Плыви за мной, — сказал Федерико, и Кэсси послушно опустилась в воду и последовала за ним к входу в одну из пещер.

Она не спрашивала его, ни что он делает, ни куда направляется. Надобности в этом просто не было. Федерико нырнул. Кэсси сделала то же самое и теперь плыла за мужем по подводному коридору. Изогнувшись, она посмотрела вверх. Они находились в туннеле. Федерико уплыл далеко вперед, и Кэсси бросилась догонять его.

Они вынырнули и увидели над собой кусок ярко-голубого неба в окружении скал. Проникнуть сюда можно было лишь одним единственным способом — под водой. Это потрясающее воображение своей красотой место было словно создано для влюбленных.

Кэсси сняла маску.

— Ах, Федерико, до чего же тут чудесно!

— Действительно чудесно. И об этом месте мало кто знает. Я здесь ни разу никого не видел.

У Кэсси заныло в груди. Наверняка он приплывал сюда вместе со своей невестой. Стояла необыкновенная тишина, лишь шум волн, бьющихся снаружи о скалы, доносился сюда слабым эхом.

— Ты можешь стоять? — спросил Федерико.

Кэсси нащупала ногами песчаное дно и кивнула. Вся в лучах солнечного света она придвинулась к мужу, и он потянулся к ней навстречу, обвил ее руками. В его объятиях она забыла обо всех своих печалях.

— Я хочу, чтобы ты любил меня, — едва слышно прошептала Кэсси, тоже крепко обнимая мужа и прижимаясь к его напряженному, как стальная пружина, телу.

— Прямо здесь?

Кэсси снова кивнула и облизнула губы от охватившего ее вожделения. Им уже не раз доводилось утолять свое желание. Теперь их близость достигла той стадии, когда ее необходимым элементом становилась новизна ощущений. Кэсси не отрываясь смотрела на мужа и с удовольствием видела, как от ее настойчивых интимных прикосновений расширяются его глаза и бурно вздымается грудь.

Но вот Федерико резко потянул ее на себя, и Кэсси испытала острое наслаждение, чувствуя, как он заполняет ее собой. Солнце согревало жаркими лучами их лица. Перекликаясь, над ними летали чайки, не обращая внимания на людей, сгорающих от страсти в объятиях друг друга…

Кэсси испустила протяжный вздох удовлетворения. Ощущение было на редкость сильным, на редкость гармоничным. На весу ее поддерживали Федерико и море. Легкие волны приподнимали ее, делая почти невесомой. Крепко обвив ногами бедра мужа, Кэсси запрокинула голову, обратив лицо к небесам, подарившим ей эту любовь.

Каждое прикосновение, каждый поцелуй Федерико приводили ее в восторг. Она упивалась своей властью над мужем — захватывала, подчиняла себе словно пленника. Их глаза встретились. Они улыбнулись друг другу, пораженные силой чувств, объединивших их.

Но и это, оказывается, было еще не все. Федерико взял ее на руки и по устилающему каменистое дно песку понес в теплую темноту грота.

Настал последний день их пребывания на Ивисе. Яхты покачивались у причала. На набережной располагались многочисленные ресторанчики на открытом воздухе, а на узких улочках было полно лавок, где торговали изделиями из кожи и всякими симпатичными вещами, которыми так славится Испания. Везде подавали паэлью и вино.

При мысли о том, что пора возвращаться в Аликонте на виллу Федерико, Кэсси вздохнула. Еще две недели они будут безраздельно принадлежать друг другу, но волшебство тех дней на море больше не повторится. На яхте их времяпрепровождение не имело ничего общего с повседневной реальностью жизни на берегу. Все оказалось как бы временно отложенным на потом. Не нужно было принимать никаких решений, разве что — где сегодня поесть, когда поплавать, как долго заниматься любовью. На вилле же их ждала совсем другая жизнь, более приближенная к обыденности.

Она вышла из примерочной, прижимая к груди голубой свитер из козьей шерсти, удивительно мягкий и уютный.

— Просто глаза разбегаются от такого изобилия. Хочу купить здесь все! — заявила Кэсси хозяйке магазинчика. — Я беру этот свитер. И тот, бутылочного цвета. И еще розовый и темно-синий. И вот эти туфли, и те кремовые!

Пусть как можно больше вещей напоминает ей о сказочных днях, проведенных в море и на острове.

Вечером они отплыли в Аликанте. Мучительно было расставаться с яхтой, но эта грусть отчасти смягчалась мыслями о пребывании на вилле. Она будет продолжать узнавать Федерико все больше и больше, купаясь в лучах его любви.

Когда автомобиль подъехал к вилле, была уже глубокая ночь. Кэсси вышла первой. Над головой сверкали мириады звезд, снизу доносился беспрерывный шепот волн, перекатывающих маленькие камешки по серебристо-серому пляжу. Растущие вокруг дома деревья, освещенные лунным светом, казались нереальными и напоминали причудливые декорации. Ночной воздух благоухал ароматом цитрусов, смешанным с тонким запахом цветущего жасмина.

— Какое дивное место, — прошептала Кэсси.

Рука об руку они прошли через террасу, увитую диким виноградом, и оказались в большом холле со сводчатым потолком. Ковер на мраморных плитах пола скрадывал их шаги. Хотя в холле горело несколько светильников, основной свет давали круглые, с белыми плафонами, лампы, стоящие на террасе.

— Глория обставляла эту виллу, — объяснил Федерико. — Закончив работу, она переехала в Майами и никогда больше не возвращалась сюда. Чарлз же никогда здесь не был.

— По-моему, ты запретил мне говорить о Чарлзе, — возмутилась Кэсси. — Не стоит напоминать мне сейчас о человеке, который… который…

— Но я же должен в конце концов узнать о твоем отношении к нему, — заявил Федерико. — Ты как-то заметила, что мы похожи. У меня было достаточно времени, чтобы поразмыслить над твоими словами. Уж не потому ли я привлек тебя, что ты хотела видеть во мне второго Чарлза?

— Как такое могло прийти тебе в голову? И неужели все то время, что мы плавали на яхте, ты думал об этом? Нельзя же быть таким ревнивым! — Слова вылетели сами собой, и Кэсси была готова прикусить язык за то, что произнесла их.

Видимо, волнение дало о себе знать. К горлу подступил горько-соленый ком, и, будучи не в силах сдержаться, она горько заплакала.

Сжав ладонями пылающие щеки, Кэсси бросилась куда глаза глядят. Ноги подкашивались, кружилась голова, внутри все дрожало. А еще совсем недавно казалось, будто она даже забыла о том, что можно испытывать и другие чувства, кроме счастья и блаженства.

Остановилась она только на пороге комнаты, которая оказалась спальней. Кто-то уже разобрал постель. С одной стороны была разложена ее розовая шелковая ночная рубашка, с другой — темно-синяя мужская пижама. Отыскав ванную, Кэсси кое-как расчесала волосы и смыла макияж. Затем она забралась в постель, натянула на себя одеяло… и провалилась в глубокий сон.

Когда Кэсси проснулась, солнце уже пробивалось сквозь опущенные шторы, заливая спальню розоватым светом. У изголовья кровати стоял Федерико. Он наклонился и осторожно коснулся пальцами ее подбородка.

— Привет, — мягко сказал он. — Забудем о вчерашнем.

— Ты должен был разбудить меня раньше… Федерико присел на кровать и ласково провел ладонью по ее волосам.

— Вчера ты была такой взвинченной, такой измученной… Я просто не посмел.

На Федерико были только джинсы, и выглядел он необычайно сексуально.

— Но как же… — Кэсси обвила руками его шею и жадно прильнула к губам мужа. Однако он слегка отстранил ее.

— Тебя ждет завтрак, дорогая. Ну а меня ты получишь на десерт, если захочешь.

— Завтрак? — пробормотала Кэсси. — У тебя невидимые слуги?

Федерико рассмеялся.

— Я сам приготовил его для тебя. А что касается слуг, то они очень деликатные люди и являются только по моему зову.

Действительно на столике стоял поднос с чашкой крепкого чая, вазой с фруктами и аппетитно поджаренными тостами.

Когда Кэсси покончила с едой, Федерико взял большой спелый персик и, аккуратно нарезав его, поднес дольку к ее рту. Она захватила ее губами, слизнула сладкий сок с пальцев мужа и исподлобья взглянула на него. Он улыбнулся и порывисто обнял жену. Она тут же почувствовала, как внизу живота жарко запульсировала кровь. Это ощущение постепенно заполняло ее всю, превращаясь в томительное желание.

— Я так хочу тебя, — пробормотал Федерико, зарывшись в ее шелковистые волосы.

— Я тоже хочу тебя, — прошептала Кэсси в ответ.

Одежда была вмиг сброшена, и Федерико оказался рядом с женой и стал покрывать поцелуями ее лицо. В порыве страсти она изогнулась ему навстречу. Это призывное движение подстегнуло Федерико. С приглушенным стоном он сорвал с нее ночную рубашку.

— Ты не представляешь, дорогая, как меня возбуждает то, что ты носишь моего ребенка.

— Правда? — Глаза Кэсси засветились от счастья. — Но я хочу сказать, что вчера…

— Помолчи, — прервал он ее. — Представь, что мы только что приехали.

В следующую секунду Федерико прижал ее к себе. Его руки нежно скользили по ее шее, спине, груди. Кэсси раздвинула бедра и прильнула к нему теснее. Как в забытьи, она принимала его ласки, погружаясь в удовольствие, двигаясь в такт его движениям…

— Вот так, милая, — прошептал Федерико, когда они воспарили к вершинам блаженства. — Это дано не многим. Никто, кроме меня, не сможет понять, насколько ты совершенна.

— Неужели? — тихо ответила она, счастливая и немного смущенная.

— Мы очень подходим друг другу. Я чувствую это. Ни с одной женщиной я не испытывал такой восхитительной близости.

— Даже со своей невестой? — осторожно спросила Кэсси.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Даже с ней.

И Кэсси поняла, что больше он не скажет ничего.

Прошло две недели. Кэсси стояла перед зеркалом и с восторгом рассматривала бриллиантовые серьги и изумрудное колье, подаренные мужем. Она была счастлива. Мирно текли неторопливые, размеренные дни. Солнце, море, пляж. Долгие вечера вдвоем. Несколько раз они ездили в соседние деревни, обедали в местных тавернах, посещали деревенские праздники с накрытыми на улице столами и с танцами под открытым небом.

Их по-прежнему сильно влекло друг к другу. Такое единение с другим человеком казалось Кэсси невероятным. Но она чувствовала, что так и должно быть между любящими супругами, что это правильно. С Федерико все, что бы они ни делали, было правильно. Тем не менее Кэсси было непривычно, что рядом есть кто-то, понимающий то, что происходит с ней, читающий ее мысли, предугадывающий желания и живущий для нее. Такого не было никогда. Федерико заполнял все ее мысли и дарил счастье. Расстаться с ним… Она и подумать не могла об этом.

Кэсси забыла, что значит быть одной. Они предавались любви иногда с пылкой страстью, иногда с томительной нежностью. Федерико, неутомимый и умелый любовник, увлекал ее к таким высотам, о которых она не имела прежде представления. Кэсси не испытывала ни малейших угрызений совести из-за того, что полностью отдается физическому влечению. Утром, вечером, посреди дня достаточно было особого, только им двоим понятного взгляда или прикосновения, чтобы вызвать неутолимое желание.

Однако порой Кэсси приходило в голову, что именно сила их взаимного влечения придает смысл всему остальному. Но долго ли живет страсть? Ответа на этот вопрос она не знала, а говорить об этом с Федерико не решалась. Разве можно доверять словам мужчины о будущем? Пока же Кэсси не сомневалась лишь в чувствах, которые испытывали они оба. Пока…

Сначала ее беременность протекала довольно легко. О ней напоминали только налившиеся груди и чуть располневшая талия. Утренняя тошнота накатывала лишь временами. Однако ближе к отъезду Кэсси стала ощущать странную усталость и легкую ноющую боль в пояснице.

Доброта, терпение и забота мужа не имели себе равных, и Кэсси чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Она была приятно удивлена, когда Федерико сообщил ей, что хочет сократить свои заграничные поездки, чтобы больше времени проводить с ней.

— У тебя могут возникнуть сложности, — осторожно заметила Кэсси.

— Я так решил, — последовал ответ. — Мой отец никогда не уделял мне много внимания, и я не хочу, чтобы моего сына или дочь ждала подобная участь.

Кэсси обрадовала та ответственность, которую он чувствовал за их будущего ребенка. Ее счастье было бы полным, если бы не мысль: вдруг по возвращении муж исполнит ее нелепую просьбу и они станут жить отдельно…

Наступил последний вечер их медового месяца. Молодые супруги были приглашены на соседнюю виллу к старому знакомому Федерико — Диего Ланца, приехавшему на уик-энд из Мурсии.

Когда Кэсси сошла вниз, муж ожидал ее на террасе, сидя за столом и глядя на зубчатые силуэты гор.

— Все любуешься горами? Собираешься писать их? — спросила она.

Обернувшись, он мягко улыбнулся ей.

— Они чересчур красивы, чтобы изображать их на холсте. А ты просто ослепительна. И как быстро собралась! Большинство женщин прихорашиваются часами. Да ты просто сокровище!

— Возможно, я хочу, чтобы ужин побыстрее закончился и мы остались наедине, — засмеялась Кэсси, с удовольствием отметив восторженный взгляд, которым муж окинул ее.

Она действительно выглядела замечательно. Удивительно, до какой степени состояние души наполняет красоту, дарованную природой, жизненной силой и наоборот! На Кэсси было шелковое белое платье и одна-единственная нитка жемчуга, прекрасно подчеркивающая золотистый оттенок ее кожи.

Перемены, происходящие с ней, Федерико наблюдал собственными глазами и знал, что именно он ускорил появление на свет новой Кэсси. В ее взгляде, устремленном на него, было столько света и радости, что у него вдруг сжалось сердце. Неужели после их медового месяца она все-таки будет настаивать, чтобы остаться у отца? Неужели он потеряет ее и счастье возможно только здесь? Пока Кэсси не вошла в его жизнь, он не знал толком, чего хочет. Тепло и радость — вот что она принесла с собой. Ее обаяние, доброта, жизнерадостность скрасили его одинокое существование.

Выстроенная в псевдомавританском стиле, с высокими стрельчатыми арками галерей и с причудливым плетением железных кружев на окнах, вилла стояла на холме, с которого открывался прекрасный вид на оливковые рощи и зеленые поля, испещренные красными пятнами цветущего дикого мака. Кэсси никак не могла понять секрета здешнего освещения. Оно углубляло цвета и придавало всему волшебное ощущение мира и покоя.

Им навстречу поспешила темноволосая женщина лет сорока. Дружелюбно улыбаясь Федерико, она ненадолго остановила взгляд на Кэсси.

— Какая красавица! Почему ты скрывал от нас так долго свою жену, Федерико?

— Ты же знаешь, Лаура, какой я собственник, — усмехнулся он.

— Проходите. Все уже собрались у бассейна.

Дорожка, вымощенная каменными плитами, привела их к декоративному бассейну со скульптурой наяды посередине. А чуть поодаль, за листвой деревьев, сверкала морская гладь. Цикады трещали так громко, что заглушали порой человеческие голоса и смех.

По-прежнему держа жену под локоть, Федерико подвел ее к деревянному столику, за которым сидели гости во главе с хозяином дома.

— Рад видеть всех вас, — произнес Федерико. — А это моя жена Кэсси.

Диего, восхищенно глядя на молодую женщину, поднялся, ослепительно улыбнулся и спросил:

— Здравствуйте. Вам понравилась Испания, Кэсси?

— Я просто в восторге! — ответила она. С любопытством осмотревшись по сторонам, Кэсси сказала мужу:

— Здесь просто необыкновенно. Все так красиво, так продуманно, что можно кое-что позаимствовать. Федерико, думаю, что мне стоит пригласить хороших дизайнеров, а может быть, и архитектора. Я хочу кое-что переделать в доме. Когда мы вернемся, сразу же возьмусь за дело.

Он застыл как громом пораженный. Ярость, жгучая и ослепляющая, медленно закипала в его душе.

— Федерико? — позвала Кэсси, испуганная выражением его лица.

— Не говори… ничего, — процедил он сквозь зубы.

Итак, она по-прежнему желает жить отдельно. И как легко она говорит об этом! Федерико чувствовал, что ему нанесен удар расчетливый и жестокий. Какое обдуманное, преднамеренное убийство любви! Как она может говорить об этом после стольких чудных дней, проведенных вместе? Неужели в глубине души она так и не простила его и все было сплошным притворством? Нет и не будет ответов на эти вопросы.

— Поступай как хочешь. Это твое право. Я не стану вмешиваться. — Федерико отошел к группе мужчин, и они заговорили по-испански.

Не догадываясь о причине столь внезапной перемены в настроении мужа, Кэсси искоса взглянула на него. Было очевидно, что Федерико рассержен. Она подошла к нему и тронула за рукав, желая привлечь его внимание, но он резко отстранился. Кэсси растерялась. Успокаивало лишь одно: остальные гости были настолько поглощены беседой, что никто не заметил ее смятения.

В этот момент к ней подошел красивый, элегантный брюнет.

— Сначала я, признаться, был удивлен, когда мой друг так скоропалительно женился. Скажу вам по секрету, Кэсси, в душе он убежденный холостяк. Но, увидев вас, такую юную, очаровательную, я сразу все понял. Мы все бесконечно рады за вас и желаем вам огромного счастья.

При других обстоятельствах Кэсси польстил бы подобный комплимент, но сейчас она почти не слушала красивого брюнета, неотрывно следя за мужем. Улучив момент, когда он остался один, Кэсси тихо подошла к нему. У нее перехватило дыхание от его мрачного и раздраженного вида.

— Может быть, ты все-таки скажешь, что с тобой? — требовательно спросила она.

— Ничего.

— Я тебя таким никогда не видела…

— Ты хочешь выяснять отношения на людях. Ну что ж, изволь. Должен признаться, что за это время я пришел к выводу, что немного устал от тебя и хочу по возвращении в Майами немного пожить один. — Его голос звучал жестко, едва ли не зло.

Сначала Кэсси удивленно и недоверчиво смотрела на Федерико, словно не понимая смысла сказанных им слов. Еще прошлой ночью она лежала в его объятиях и чувствовала себя любимой и желанной. Почему же он так неожиданно отказался от нее?

В полнейшем смятении Кэсси пыталась хоть как-то объяснить себе случившееся, но все было тщетно. Она словно слышала, как бешено бьется его сердце, видела сжатые в кулаки руки. Она стояла молча, испытывая странное чувство потерянности, на смену которому пришла непереносимая боль. Открывшаяся ей истина оказалась ужасной: этот мужчина решил поиграть с ней в счастливую семью, а затем бросить…

— Можешь поверить, что не один ты хочешь этого. — Несмотря на внутреннюю дрожь, Кэсси пыталась говорить спокойно.

Видимо, ее первоначальный отказ выйти за него замуж сильно задел самолюбие Федерико, который не привык проигрывать. Неудивительно, что он так быстро женился на ней. Ее доверчивостью и любовью снова воспользовался мужчина, и снова она оказалась отвергнута…

Домой они возвращались в полном молчании. Федерико сразу прошел в дом, а Кэсси задержалась на террасе, чувствуя, что просто не в состоянии сейчас остаться наедине с мужем. Она ощущала, что что-то происходит, но не могла понять, что именно, и терялась в догадках.

Внезапно ее стал бить сильный озноб. Шум прибоя, легкий шелест ветра, голос мужа, отдающего приказания слугам, — эти звуки доносились откуда-то издалека и казались нереальными. Вдруг все закружилось в безумном вихре и поплыло перед ее глазами, и Кэсси, застонав, упала на пол.

Словно в тумане она почувствовала, как сильные руки Федерико подхватили ее. У него было белое, искаженное от страха лицо. Еще она смутно помнила, как он нес ее наверх, а дальше все потерялось во тьме. Потом к ней снова вернулось сознание, и она ощутила тупую боль во всем теле, а затем неосознанный страх заставил ее выкрикнуть имя мужа. Но вместо крика получился жалкий шепот.

Однако этот шепот вызвал мгновенный отклик. И откуда-то из темноты, окружающей кровать, выплыло лицо Федерико, и раздался его тихий взволнованный голос:

— Я здесь, дорогая. Я все время здесь. — Он нежно погладил ее по руке, с тревогой заглядывая в глаза. — Это только обморок. Ты слишком много времени провела на ногах. И вдобавок ничего не ела. Успокойся и постарайся заснуть. Завтра у нас тяжелый день.

В глубине души Федерико чувствовал отвращение к самому себе. Ему следовало бы смирить свою гордыню. Кэсси заслуживала большего — любви, понимания, заботы, мужской верности, а не… Он отогнал от себя эти мысли.

— Дорогая моя, прости. Я виноват перед тобой. Я не хочу расставаться с тобой. — Он прижал жену к груди, баюкая как ребенка.

Но для Кэсси все было ясно без слов. Ни на минуту не поверив в искренность мужа и считая, что им руководит лишь жалость, она мягко высвободилась из его объятий.

— Я для себя уже все решила. Давай больше не будем к этому возвращаться.

— Но я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Тогда оставь меня в покое, — последовал ответ.

— Кэсси, — мрачным тоном произнес Федерико.

Хотя он не сказал ничего, кроме имени, это прозвучало как приказ. Его лицо напряглось, брови сошлись на переносице, когда он увидел непреклонный взгляд жены.

— Но ты нужна мне. Останься со мной. Вспомни о нашем ребенке. Ты не можешь решать за меня. Я ведь тоже несу ответственность за него.

— Ты не заслуживаешь его больше, — тихо, но твердо произнесла Кэсси.

Когда дверь за мужем закрылась, Кэсси тяжело поднялась с кровати. Ее сердце сжалось при виде смятых простыней, которые еще хранили тепло его тела. Быстро сняв постельное белье и запихнув его в корзину, Кэсси разделась, прошла в ванную, встала под душ и стояла под колючими струями до тех пор, пока не почувствовала себя лучше.

Заново застелив кровать, она ощутила страшную усталость, но сон не шел к ней. Лежа с открытыми глазами, Кэсси печально думала о том, что это не единственная ночь, которую ей предстоит провести в своей холодной одинокой постели в ближайшем будущем.

 

11

Она с трудом пробуждалась после тягостных сновидений. Смутное беспокойство, словно плотным покрывалом, окутывало ее погруженное в сон сознание. По мере того как дремота развеивалась, обрывки сновидений мелькали перед мысленным взором, медленно теряя свои очертания. Но одно никак не хотело уходить в небытие. Она снова была в клубе и явственно видела Федерико под руку с Элизой. «Вот та, о которой я мечтал всю жизнь», — говорил он, хищно улыбаясь. На руке сестры сверкало ее обручальное кольцо…

Окончательно проснувшись, Кэсси резко села на кровати. Сквозь голубые занавески лился поток золотистых лучей. Солнечные блики играли на кремовых стенах, и Кэсси почувствовала, что ночные кошмары и ощущение тревоги понемногу начинают отступать. Но это длилось не долго.

Стоило ей встать, подойти к зеркалу и попытаться заставить себя улыбнуться своему отражению, чтобы переключить мысли на что-то более светлое и жизнерадостное, как пережитые страхи вновь овладели ею. Страсть Федерико, его душевная близость, способность внушить ей, будто она самая желанная для него женщина в мире, оказались ложью.

Слезы навернулись на глаза Кэсси. Опять обман… гнусный, чудовищный обман. Она попалась на элементарный дешевый трюк, старый как мир. Поверила мужчине только потому, что сама же и захотела ему поверить…

Однако, несмотря на захлестнувшие ее горечь и обиду на несправедливость судьбы, Кэсси вдруг явственно осознала, что ненавистный Федерико по-прежнему является для нее смыслом жизни. Что бы ни происходило с ней, мысленно она всегда видела себя только рядом с ним. Она пыталась забыть его, временами даже ненавидела, но это не меняло главного — чтобы жить, ей нужен был Федерико. И сейчас ситуация не изменилась. Кэсси прониклась сознанием неизбежного, и по ее щекам тихо заструились слезы…

Немного успокоившись, она надела строгий темно-синий костюм, вытащила из шкафа свои вещи и побросала их в саквояж, даже не удосужившись аккуратно сложить. Кэсси проделала это чисто механически, а затем спустилась в столовую.

К завтраку все было накрыто, но Федерико в столовой не оказалось. Кэсси заставила себя проглотить тост и выпить кофе со сливками.

Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд. Подняв глаза, она увидела мужа. Он стоял в дверях, мрачный и бледный, глядя в упор на жену. Всю эту ночь Федерико провел у дверей спальни, не смея войти. Когда же наконец решился, Кэсси уже крепко спала. Некоторое время он стоял, вглядываясь в любимые черты, но потом, словно испугавшись, что она вдруг проснется, бесшумно покинул комнату.

Вид у него был утомленный, под глазами пролегли темные тени, свидетельствующие о бессонной ночи. У Кэсси сжалось сердце — ей слишком хорошо было знакомо это состояние… Но все равно ему нет оправдания, упрямо сказала она себе.

— Доброе утро. Хочешь кофе? — спросила Кэсси, стараясь говорить непринужденно, несмотря на внутреннее напряжение.

— Доброе утро. — Федерико посмотрел на часы, поморщился и, сев за стол, ответил: — Да. Черный и без сахара.

Она молча протянула ему чашку. Но он, поставив ее на стол, задержал руку жены в своей ладони.

— Кэсси, я хочу сказать…

— Разве мы не все сказали друг другу вчера?

— Я знаю, что виноват. Как ты себя чувствуешь?

— Замечательно! Жду не дождусь, когда наконец вернусь домой!

Салон лайнера был погружен в полумрак, тишину нарушал лишь приглушенный гул двигателей. Кто-то откинул сиденье Кэсси, укрыл ноги легким пледом, подложил под голову подушку. Шторка на иллюминаторе была опущена.

Медленно повернув голову, она увидела лицо спящего Федерико. Кэсси не думала, что и он заснет. В последние несколько суток она видела его бодрым, энергичным, подтянутым, и сейчас ей почему-то стало не по себе.

Его сиденье тоже было откинуто. Темноволосая голова свесилась на плечо. Федерико был без пиджака и галстука, а засученные рукава рубашки открывали загорелые руки. На безымянном пальце поблескивало золотое кольцо, которое она надела на него во время венчания.

Кэсси невольно перевела взгляд на собственные руки. Печальная улыбка тронула ее губы, и она снова повернула голову, вглядываясь в лицо мужа. Что ждет их дальше? Из ее груди вырвался тоскливый вздох.

— Ты проснулась?

— Да, — отозвалась она. — Скоро мы прилетим?

Федерико поднес руку к лицу, всматриваясь в светящийся циферблат часов.

— Почти прилетели.

Он неожиданно ласково коснулся ее волос, но Кэсси тут же отпрянула, ощутив знакомый трепет во всем теле. Мягкое выражение сразу исчезло с лица Федерико. В следующую минуту он привел свое кресло в вертикальное положение и поднял шторку на иллюминаторе.

— Посмотри, как красиво, — спокойно произнес он. — Добро пожаловать домой!

Кэсси глубоко вздохнула, взяла себя в руки и взглянула в иллюминатор. Они летели над океаном, приближаясь к темной линии берега. Окрашенное угасающим солнцем небо приобрело кроваво-красный оттенок. А пока Кэсси вглядывалась в даль, начали сгущаться и другие тона — темно-оранжевый, пурпурный и, наконец, лиловый. Выглядевший так фальшиво на открытках, он и в живой природе тоже казался не вполне правдоподобным…

Приехав в свой особняк, Федерико, не вылезая из машины, обратился к жене:

— Мне нужно сейчас заехать в компанию по делам. Я прошу тебя дождаться меня. Поговорим позже.

О чем еще можно говорить? Он достаточно ясно выразил свои чувства, подумала Кэсси. Но, тем не менее, спорить не стала. Однако, едва войдя в дом, она поняла, что не может здесь находиться. То, что должно было восприниматься ею как родной очаг, теперь превратилось в самое враждебное место на земле.

В полной растерянности Кэсси стояла посреди холла, мыслями перенесясь на Средиземное море. Затем усилием воли она заставила себя вернуться в настоящее. Сожаления и воспоминания для нее непозволительная роскошь. Ее дом не здесь, где она познала лишь иллюзию счастья, а там где истинные тепло и любовь. Кэсси поняла, что только в родительском доме она сможет утишить душевную боль.

Конечно, ей придется нарушить мир и покой, которые наконец воцарились там, отвечая на неизбежные расспросы отца. Но лучше уж находиться в привычной обстановке, чувствовать себя нужной и любимой, чем ощущать, как твое присутствие раздражает мужа. Это было бы для нее невыносимо!

Кэсси не отважилась войти в спальню, с которой для нее было связано столько поначалу радужных, а теперь несбывшихся надежд, а прошла в кабинет мужа. Написав записку и запечатав в конверт, она оставила ее на видном месте на столе. Записка была короткой и без подписи.

Извини, что не дождалась. Если захочешь встретиться, ты знаешь, где меня найти.

Рядом Кэсси положила бриллиантовые серьги и изумрудное колье, оставив у себя обручальное кольцо — все-таки официально она еще считалась женой Федерико.

Находясь в крайне подавленном состоянии, Кэсси не стала звонить домой. Отец и без того будет потрясен ее решением, поэтому приезд без предупреждения не ухудшит ситуации.

Закончив дела в компании, Федерико вернулся домой, но вместо Кэсси нашел записку. Прочитав, он яростно смял ее, бросил на пол и в волнении зашагал по кабинету взад-вперед, как леопард в клетке. Затем кинулся к телефону, но, передумав, положил трубку. Он знал, каковы выдержка и воля у этой хрупкой на вид женщины, его жены. Подойдя к столу, Федерико сел в кресло и уперся подбородком в скрещенные пальцы рук. Как тихо! Только тикают старинные часы, принадлежавшие еще его отцу, тикают, отмечая время, которое, как говорят, исцеляет все. Прямо перед Федерико стоял портрет отца — самая последняя фотография, запечатлевшая любимое лицо. Большой лоб, глубоко запавшие строгие глаза, впалые щеки, темные усы. Федерико долго смотрел на портрет. «Наметь себе цель и не отступай!» — вспомнил он слова, которые любил повторять отец.

Наметить цель… Вернуть Кэсси, причем любой ценой! Надо увидеться с ней сейчас же. Сейчас же! Федерико решительно поднялся и вышел из кабинета.

Вечер тянулся томительно долго. Каждая минута казалась часом, каждый час — вечностью. Кэсси панически боялась наступления ночи, зная, что не сомкнет глаз, а утра — еще больше.

Когда поздно вечером раздался звонок в дверь, она вздрогнула и сжалась, хотя была к этому готова. Ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы подняться с дивана, на котором она сидела, тупо глядя на экран телевизора, и выйти в холл.

За матовым стеклом виднелся силуэт высокой стройной фигуры.

Что же сейчас будет? Что она скажет мужу? Какие слова найдет он, чтобы ответить ей? Бессмысленно гадать. Все произойдет в считанные минуты. Федерико ведь здесь не для взаимных упреков и обвинений, а для того чтобы поставить точку в их отношениях.

Кэсси открыла дверь. На лице стоящего на пороге мужа застыло напряженное выражение. Серые глаза вопросительно и мрачно впились в ее бледное лицо. Она как-то уже видела его таким, но сейчас не могла вспомнить, где и когда.

— Можно войти? — спокойным тоном спросил Федерико.

Опустив ресницы, Кэсси молча отступила в сторону, давая ему дорогу. Войдя вслед за Федерико в гостиную, она, по-прежнему не поднимая глаз, остановилась перед ним.

— Кэсси, — попросил Федерико, — посмотри на меня. — А когда она послушалась, медленно произнес: — Поедем домой. Нам нужно поговорить.

Его голос звучал подчеркнуто вежливо, но она чувствовала скрытую за этими словами ярость — ярость безжалостную, как удар хлыста. На смуглых щеках Федерико проступили темные пятна румянца, глаза угрожающе сверкали.

— Не вижу смысла в бесконечных разговорах. — Кэсси с деланным равнодушием пожала плечами. — К тому же мы можем поговорить и здесь. У меня нет особого желания слушать тебя, но если ты считаешь нужным высказаться, то, пожалуйста.

Она не собиралась с ним никуда ехать, потому что прежде всего не доверяла себе. Опасность исходила не от Федерико. Ее пугало собственное непреодолимое желание прикоснуться к нему, обнять…

Внезапная вспышка боли и гнева, промелькнувшая в его глазах под угрюмо сведенными бровями, испугала Кэсси. Она была буквально парализована силой этих неожиданно выплеснувшихся наружу чувств. Пока она колебалась, не зная, на что решиться, он уже оказался рядом и крепко схватил ее за руку. Федерико долго и пристально смотрел на нее сверху вниз, так долго и так пристально, что Кэсси вынуждена была опустить глаза…

Неизвестно, как она оказалась в его объятиях. Прикосновение любимых рук было таким нежным, таким ласковым, что она не выдержала и разрыдалась. Федерико прижал ее к груди, и она услышала его шепот:

— Любимая моя, прости. Я виноват перед тобой. Те мои ужасные слова были продиктованы только разочарованием и обидой. — Он приподнял ее подбородок, с нежностью вглядываясь в заплаканное лицо. — Когда ты сказала, что собираешься перестраивать дом, я понял, что ты по-прежнему не желаешь жить со мной, и пришел в ярость. Знаешь, я готов был разнести все вокруг. — Федерико дотронулся пальцем до ее дрожащих губ. — Но сейчас я хочу, чтобы ты знала: я не позволю тебе остаться здесь. Я люблю тебя и твое место рядом со мной!

Кэсси потеряла способность соображать. Она была просто не в состоянии осознать услышанное. Кроме одного: Федерико любит ее!

— Но я говорила тогда о твоей вилле в Испании, а не об этом доме, — изумленно прошептала она.

Федерико замер. Его глаза были прикованы к лицу жены.

— Так ты говорила о нашей испанской вилле?

— Ну конечно! Ты просто меня неправильно понял.

— Тогда зачем ты приехала сюда? Почему не дождалась меня?

— Я не хотела мешать тебе. И потом, я действительно считала, что ты хочешь именно этого.

— Почему же я должен хотеть жить отдельно от моей жены? Глупышка!

Федерико нежно поцеловал ее в приоткрытые губы, и желание с новой силой захлестнуло Кэсси. Она приникла к нему всем телом, но муж легко отстранил ее. Его взгляд был добрый и сочувственный, как никогда до этого.

Потрясенная тем, что услышала, Кэсси смотрела на него широко открытыми глазами. Мир внезапно перевернулся, открыв перед ней ворота в рай, о существовании которого она почти забыла.

— Похоже, мы оба тогда не поняли друг друга, верно? Но сейчас это уже не имеет значения. Все, что от тебя требуется, дорогая, — это любить меня. Ты волнуешь меня как ни одна другая женщина на свете! — Федерико говорил торопливо, словно боялся, что его перебьют. — Я не могу жить, когда не вижу тебя рядом. Я хочу всегда быть с тобой. Хочу видеть тебя, когда просыпаюсь, когда засыпаю, даже когда сплю, я хочу ощущать твое присутствие. Хочу заботиться о тебе и о нашем ребенке. Ты уже у меня в крови. И я никогда не отпущу тебя. Никогда!..

Федерико вдруг осекся и всмотрелся в лицо Кэсси, ища ответной реакции на свои пылкие признания. Она молча нашла его губы и порывисто поцеловала. Тогда он подхватил ее на руки и понес к двери.

— Куда ты меня несешь? — пробормотала Кэсси, прижимаясь к нему.

— В дом, где началась наша любовь, если ты, конечно, не против… — Он вопросительно посмотрел на нее.

Кэсси легко вздохнула и уткнулась лицом в его шею.

— Я согласна, — прошептала она и подумала, что наконец-то обрела счастье и покой.

 

Эпилог

Три года спустя супруги Эрнандес принимали гостей. Поводом для торжества был день рождения их сына Маркоса, названного в честь покойного деда. Сегодня собрались все близкие друзья и родственники. Именинник, одетый в темный костюмчик выглядел, как маленький джентльмен. Кэсси с удовольствием наблюдала за сыном, с восторгом принимающим подарки. Потом ее взгляд переместился на мужа, о чем-то оживленно беседующего с ее отцом. Как хорошо, думала Кэсси, что они все-таки сумели преодолеть барьер непонимания и наладили отношения! Ведь довольно долгое время ее удручала мысль, что между ее самыми любимыми мужчинами нет теплоты и доверия.

Да, теперь она была по-настоящему счастлива. Однако предстоящий разговор с Федерико немного волновал ее. Какова будет его реакция, когда он узнает новость?

Вспоминая порой слова мужа, что детей можно любить лишь на расстоянии, Кэсси лишь улыбалась. С тех пор как у них родился сын, муж повел себя настолько неожиданно для всех, что полностью перевернул установившиеся о нем представления. Кто бы мог подумать, что именно он будет открыто хвастать своим отцовством?! Он действительно сократил свои деловые поездки, увеличил штат компании и почти все свободное время посвящал семье. Федерико помогал Кэсси заниматься с Маркосом, вскакивал по ночам к плачущему малышу. И никогда не стыдился своих слез, слез счастья, когда смотрел на любимую жену с крохотным сынишкой на руках.

Кэсси до сих пор трепетала от одной только мысли, что он принадлежит ей. Все недомолвки навсегда канули в прошлое. Сейчас она спокойно вспоминала о них. Кэсси вздохнула. До чего же удачно сложилась ее жизнь! Все дело в том, чтобы найти гармонические созвучия, из которых и складывается мелодия твоей единственной любви. Теперь она — жена, возлюбленная, подруга, мать. Кэсси полностью посвятила себя мужу и сыну, да и Федерико не хотел бы иного.

— Как ты, дорогая? — Муж неслышно подошел к ней и положил руки на плечи. Она с улыбкой повернулась к нему.

— Замечательно. Малыш так доволен!

— Я все искал момент, чтобы подарить тебе это. — Он вытащил из кармана коробочку, обтянутую золотистой кожей.

Кэсси открыла футляр, и в руки ей мягко скользнуло жемчужное ожерелье.

— Федерико, какая прелесть!

Он ласково провел пальцем по ее рту, а потом, взяв ожерелье, обвил его вокруг шеи жены.

— Так я и думал. Оно необыкновенно подходит к твоим волосам.

Кэсси взяла мужа за руку.

— Иди сюда, — прошептала она и отвела его подальше от оживленно беседующих друзей.

До них доносился их радостный смех, искрящийся, точно шампанское в хрустальных бокалах.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — сказала она внезапно охрипшим голосом, не спуская с него глаз. — Дело в том, что я… я беременна.

— Беременна? — радостно переспросил Федерико. — Милая моя! — Голос его слегка дрожал. Он крепко обнял жену и прижал к себе. — Это поистине самый замечательный подарок, какой ты могла мне сделать. Уверен, что на этот раз будет девочка.

Федерико нежно поцеловал жену, и эта нежность поначалу помогла ему сдержать страсть. Но потом, когда они остались наедине, между ними, как всегда, вспыхнул огонь и они приникли друг к другу.

Теперь Кэсси знала, что их любви не будет конца. По крайней мере, со своей стороны она сделает все возможное, чтобы навсегда остаться желанной для Федерико. Ведь они предназначены друг другу судьбой, и этого изменить не может никто.