— А Алекс работает? — осторожно поинтересовалась Белла за обедом, накрытым на двоих.

— Вероятно.

Кэтрин удалось изобразить легкую усмешку, словно она только что обнаружила отсутствие Алекса и не придает этому никакого значения. Она не уставала напоминать себе, что за пять лет почти постоянного отсутствия мужа можно бы и привыкнуть довольствоваться собственным обществом. Но почему-то теперь эта мысль не помогала. Их отношения изменились столь неожиданно и так круто, что Кэти пребывала в полном смятении. Отчаянные попытки вновь уйти в свою скорлупу оставались безуспешными.

— Какой-то рыбак днем видел дядю в таверне, — сказала Белла и смущенно посмотрела на Кэти. — Он ужасно сердитый, да?

— Мы поссорились, — призналась Кэтрин, явно не желая продолжать эту тему.

— Дядя очень вспыльчивый, — не унималась девчушка. — Правда, из себя выходит редко. И слава Богу, потому что тогда унять Алекса очень трудно. Его вся семья боится. Никто не смеет ему перечить, даже бабушка. Я только один раз видела, как он бушует, и у меня душа ушла в пятки.

Племянница Серрано явно ждала от тетушки откровенности за откровенность, но Кэти только слегка нахмурилась и промолчала.

Изабелла принялась за еду, но болтать не прекратила.

— Когда мне было тринадцать лет, я случайно услышала, как мои тетки разговаривали об Алексе. Они терялись в догадках, кто же его настоящие родители, и я тогда даже не поняла, что это значит… Кэтрин замерла.

— Его настоящие родители? — повторила она, стараясь говорить спокойно.

Лицо Беллы было необычайно серьезно.

— Я оказалась глупа и пошла с этим вопросом к моей маме, и она ужасно расстроилась. Лишь спустя несколько лет я поняла-только в нашей семье усыновление считается чем-то позорным.

— Да, — машинально согласилась Кэти только потому, что девушка явно ожидала какой-то реакции. Шок от услышанного оказался настолько сильным, что пока Кэти не могла как следует обдумать эту новость.

Белла облегченно вздохнула и продолжила свои излияния:

— У нас никогда не говорят об этом. Посторонние уверены, Александр-сын бабушки. Как только им удалось всех обмануть? Ведь ей было уже сорок восемь, когда появился мой дядя.

— Что ж, такое бывает. — Кэти чувствовала себя крайне неловко, узнав семейные тайны. — Но нам с тобой не следует это обсуждать, Изабелла. Это глубоко личное дело. Откровенно говоря, я знаю об Алексе не больше твоего. А то и меньше.

Девочка мучительно покраснела и опустила голову.

— Простите… Я сама не знаю, зачем завела этот разговор.

— Потому что я тоже принадлежу к вашей семье… и в то же время пока не совсем, — мягко подсказала Кэти. — Но мне кажется, Алекс имеет право быть скрытным. Может, я ошибаюсь, но, думаю, не стоит обсуждать с ним этот вопрос.

— Да мне бы и в голову такое не пришло! — подскочила на месте Белла.

Кэтрин сменила тему, надеясь, что убедила юную следопытку воздержаться от дальнейших попыток расследовать это дело. Но после ухода племянницы молодая женщина еще долго размышляла над услышанным. Да, как это ни больно, она мало что знала о муже… Кэти прошла в гостиную, где стоял большой концертный рояль, и села на вертящийся стул.

Итак, Алекс не Серрано по рождению, приемыш. У его родителей три дочери; наверное, они очень хотели сына и тайно усыновили мальчика. За годы замужества Кэтрин читала в газетах несколько биографических очерков, посвященных ее мужу, но ни в одном не упоминался факт усыновления. Белла права, говоря, что об этом не знает никто, кроме членов семьи.

Сколько лет было Алексу, когда он узнал правду? Если его родители тщательно скрывали от сына правду, то от чужих людей Алексу наверняка крайне тяжело узнать, что он им не родной… Мысли не мешали пальцам летать по клавишам. Комнату заполнили нежные звуки Шопена. Кэти всегда играла музыку польского композитора, когда думала о самом сокровенном.

А думала Кэти о своем муже. Как каждый испанец, он очень предан семье, с которой ей только предстояло встретиться. Александр способен и на глубокие чувства. Почему она не замечала этого раньше? То, что мужчина женится на нелюбимой ради защиты интересов семьи, говорило, что он способен пожертвовать собой ради других. Хотя сознавать этот факт немного грустно. Потому что при этом он принес в жертву не только себя, но и жену.

Боже милосердный, думала Кэти в неожиданном приступе отчаяния: как можно жить бок о бок с мужчиной, с которым нет ничего общего, кроме постели? Может, раньше, когда она совсем плохо знала Алекса, она бы с радостью приняла все это и не думала бы о большем. Но сейчас муж нужен ей весь, целиком.

Однако выбора у Кэти не оставалось, а если бы и был, разве она нашла бы в себе силы уйти? Не лучше ли иметь краюшку, чем вообще остаться без хлеба? Совершенно измученная невеселыми мыслями, женщина медленно опустила руки с клавиш.

— Не останавливайся…

Вздрогнув, Кэти обернулась. В напряженной позе у французского окна стоял муж, черные глаза ярко блестели на смуглом лице, волосы в беспорядке, рубашка наполовину расстегнута, подбородок зарос щетиной.

— Поиграй для меня, — хрипло сказал он. Кэти вновь повернулась к роялю, подняла изящные, точеные руки и пробежалась по клавишам, изобразив нечто бравурное, бросая вызов каждой фальшивой нотой.

Через мгновение стальные пальцы обхватили хрупкие запястья и оторвали руки от клавиш. В комнате наступила полная тишина, нарушавшаяся лишь прерывистым дыханием Кэти. Почувствовав тепло склонившегося над ней сильного тела, девушка вздрогнула.

— В чем дело? — сквозь зубы спросил Алекс, отпустив ее руки.

— Я не рабыня, — дрожащим голосом сказала молодая женщина, но истинная причина ее поведения была в другом: Кэти вспомнила, как играла много лет назад, в первый вечер их встречи, как слушал этот властный мужчина, замерев у рояля, впитывая звуки Шопена. Она играла ему, как никогда в жизни никому не играла. Нежно и страстно, отдавая душу этому смуглому человеку. С тех пор Кэти никогда не играла Серрано. Музыка всегда была для Кэти средством самовыражения, слишком личным переживанием, чтобы разделить ее с человеком, который ее ненавидел.

— Играй! — снова приказал Александр.

Руки Кэт задрожали. Зная неуправляемый норов своего мужа, она понимала — от него можно ждать чего угодно. Атмосфера накалялась.

— У меня нет нот.

— Ты часами можешь играть без нот, — неумолимо напомнил, сверля жену глазами, Алекс.

Его злой взгляд действовал на ее чуткие нервы музыканта. Кэти стала играть-начинала одну вещь, тут же бросала, переходила к другой, играла отрывки из разных сочинений, но обычно гибкие и быстрые пальцы не слушались, и слух то и дело резали фальшивые звуки. После четвертой попытки Кэтрин опустила руки.

— Ты очень упрямая. Давно следовало это понять, — вздохнул Алекс. — Всему виной твоя обманчивая внешность. Ты выглядишь хрупкой и беззащитной, точно фарфоровая. Тронь-и разобьешься. Но это не так.

Однако сейчас Кэти действительно чувствовала себя совершенно беззащитной. Каждый нерв напрягся. Она медленно поднялась со стула, стараясь не смотреть на мужа.

— Расскажи о нем, — угрожающе спокойным тоном предложил Алекс,

Тряхнув головой и откинув с лица серебристые волосы, Кэти хотела выскользнуть из комнаты, но муж преградил путь.

— Я говорю о твоем возлюбленном. — Темные, как бездонная пропасть, глаза выжидательно смотрели на измученную женщину.

Кэти охватила тревожная дрожь.

— Не думаю, чтобы ты хотел услышать о Джери.

— Неужели? — спросил Серрано с угрожающей улыбкой. — Где ты с ним познакомилась?

— В универмаге…

— В уни… В универмаге? — изумлению Серрано, казалось, не было предела.

— Мы нечаянно столкнулись, из моих рук посыпались пакеты и разбилась какая-то банка, и вежливый молодой человек сразу же извинился, помог все собрать и, чтобы загладить свою вину, угостил меня кофе.

— Моя жена позволила подобрать себя в универмаге? — Алекс был на самом деле поражен.

— Он меня не подбирал! Но я думаю, даже если бы мы познакомились где-нибудь в районе Северного полюса, вряд ли это тебя должно интересовать.

— В универмаге! — снова повторил Серрано, словно не мог поверить собственным ушам. — И что дальше? Куда вы потом отправились? — с интересом спросил муж.

— Никуда! — запальчиво ответила Кэти. — Через неделю встретились снова, и опять совершенно случайно…

— Постой-ка… Кажется, я догадываюсь. В тот же день недели, в том же часу, на том же месте…

— Не помню.

— Врешь. Ты надеялась снова встретить его!

Кэтрин не ответила, а подошла к окну и стала смотреть на усеянное звездами небо и мерцающие блики моря. Ее муж не имел права задавать подобные вопросы. Никакого права, гневно думала молодая женщина.

— Значит, душещипательная любовная история началась в универмаге… — протянул Алекс. Он все никак не мог успокоиться, словно местом их встречи был Марс. — Ну, рассказывай, как этот наглец добился твоего расположения и забрался в мой огород.

— Очень просто. — Кэтрин стиснула зубы, всем своим видом показывая, что больше не скажет ни слова.

— Спокойно, спокойно, — промурлыкал Алекс. — Меня там не было, и все оказалось просто.

Нет, ни за что не признается, что с Джери покончено и любовь, о которой она столько лет мечтала, оказалась всего лишь мимолетным увлечением. Но самоуверенность Серрано вывела Кэти из себя; обычно спокойной, ей хотелось шипеть и царапаться, как разъяренной кошке. Пусть ее муженек думает, что жена предпочитает другого. Алекс не должен узнать, почему она отдавалась ему с такой страстью. Лучше умереть, чем позволить Алексу догадаться, что она любит только собственного мужа.

О нет, Кэти не слепая. Серрано безжалостен и всех использует в своих интересах. А любовь, которая была обязана угаснуть несколько лет назад, делала ее особенно уязвимой.

— Ты не любишь его, — убежденно проговорил Алекс. — Если бы любила, то переспала бы с ним при первой возможности.

Выведенная из себя, Кэтрин резко обернулась.

— Тебе трудно в это поверить, но некоторые умеют сдерживать инстинкты!

Александр встрепенулся и стал похож на тигра, готового прыгнуть на свою жертву, обманчиво сонные глаза устремились на ее гневное лицо.

— А почему со мной ты их не очень сдерживаешь?..

Тут Кэти поняла, что угодила в ловушку, и окончательно взбесилась. Сумев выдавить из себя только шипение, девушка отвернулась.

— Нет, я не жалуюсь… — Алекс одарил жену лучезарной улыбкой. — Безудержная страсть больше импонирует моим природным наклонностям, чем дурацкая романтика, когда влюбленные годами молча смотрят друг другу в глаза над корзиной с брюссельской капустой… Следующим этапом развития отношений должен стать прилавок с морковью. Ведь первая встреча произошла в продуктовом отделе, не правда ли?

— В мизинце Джери больше романтики, чем во всем твоем теле! — вне себя от гнева, выкрикнула Кэтрин.

— Еще бы. Ведь он купил тебе чашечку кофе. А я бы, презренный, на его месте отвел тебя в ближайший отель и искупал в шампанском. Уверен, брюссельская капуста была бы забыта сразу же!

Пронзенная неожиданно острой болью, Кэти страшно побледнела. Без труда представив Серрано за принятием ванны, ревнивица подумала, скольким женщинам ее муж успел доставить подобное удовольствие, и окинула Алекса ледяным взглядом.

— Не путай меня со своими потаскушками. Я иду спать!

И уж конечно не с тобой, мстительно подумала Кэтрин, заходя в хозяйскую спальню и забирая из ванной несколько нужных мелочей.

Четверть часа спустя Кэти удобно устроилась в самой дальней комнате, за надежно запертой дверью. Даже если они и обречены жить вместе, совершенно не обязательно спать с мужем каждую ночь! Честно говоря, Кэти испытывала бы к себе куда большее уважение, если бы вообще не спала с ним… Но разобраться в собственных чувствах было нелегко. Когда Алекс высмеял их отношения с Джери, она отчетливо поняла смысл расхожего высказывания «от любви до ненависти один шаг». Закутанную в одеяло Кэти заставил вздрогнуть и испуганно обернуться какой-то шорох. Плавно и почти бесшумно огромная тень скользнула по подоконнику раскрытого окна. Еле сдержав крик, Кэтрин с изумлением разглядела мужа, более красивого при лунном свете, чем когда-либо.

— Скажи, пожалуйста, — самым обыденным тоном сказал Серрано, — ты хочешь добавить нашим отношениям немного романтики? Наверное, мне надо было забраться сюда с розой в зубах и коробкой шоколада под мышкой?

С трудом шевеля пересохшими губами, Кэтрин прошептала:

— Господи, здесь же двести футов над пропастью…

Мужчина довольно улыбнулся, блеснув ослепительно белыми зубами:

— Представляешь, как долго бы тебе пришлось объяснять всем ситуацию, если бы я свалился?

У нее дрогнули ресницы. Ужас охватил Кэти при мысли о риске, которому он подвергался. Это бессмысленное, дурацкое действие, считала благоразумная Кэтрин. Но не для Серрано. Алекс обожал рисковать. Вся жизнь для него состояла в преодолении препятствий.

— Ты сошел с ума, — заикаясь, выдохнула она. Голова закружилась только при одной мысли о том, что могло произойти.

— Но я же не мог колотить в дверь-рядом комната Изабеллы. Да и слуги бы переполошились. А я не хотел тебя смущать, — благородно заметил Алекс.

— Ты же мог разбиться насмерть, черт тебя побери! — неожиданно для себя самой крикнула Кэтрин, ощутив отчетливое желание наброситься на мужа с кулаками. — И ради чего?

Александр спокойно разделся, бросив одежду на пол, и лег рядом. На его лице было разлито выражение самодовольства.

— Спроси лучше об этом утром, — предложил он и потянулся к жене.

— Нет! — пронзительно взвизгнула Кэтрин и, резко отпрянув, свалилась с кровати. — Если ты собираешься спать здесь, я еще куда-нибудь уйду!

— Не хочешь спать со мной-спи на полу.

— Черта с два я буду спать на полу! — возмутилась Кэти. — Обращайся так со своими шлюхами!

— Ни одна шлюха не возбуждала меня, как ты, — с притворным огорчением вздохнул Алекс, лениво откидываясь на подушки.

— Так, по-твоему, я хуже шлюхи?

— Я этого не говорил, — справедливо заметил муж. — На самом деле это комплимент. Так что в моей постели ты можешь вести себя как шлюха… в любое время дня и ночи, — хрипло закончил он.

— Нет уж, спасибо!

— Хотя несколько уроков тебе не помешало бы взять у меня для полного совершенства, — пробормотал Алекс, явно провоцируя ее. — И я вполне готов их преподать.

Кэтрин прерывисто вздохнула. Не хотелось признаваться, но ее влекло к мужу даже тогда, когда она злилась на него. Серрано неотразим, если хочет этого. Но она не собиралась сдаваться.

— Мы не можем так жить…

Алекс спрыгнул с кровати к ней на ковер.

— Иди сюда… — Муж потянулся к Кэти и обнял, прежде чем она успела увернуться.

— Нет…

Жадными губами прижавшись к ее рту и ошеломив силой страсти, Алекс заставил ее замолчать. Серрано языком раздвинул ее губы и проник внутрь, отчего ток возбуждения заструился по напрягшемуся телу и кровь быстрее побежала по жилам, донося огонь желания до самого сердца. Алекс опустил Кэти на кровать, и она спиной ощутила приятную прохладу простыней. Юную женщину охватила дрожь; в прекрасных синих глазах еще оставалось отчаяние. Жестом собственника муж провел рукой по напрягшимся грудям, и сердце Кэти стремительно покатилось куда-то вниз. Несмотря на все старания, она не могла скрыть ответную страсть.

— Я не хочу этого… — исступленно шептала Кэти, из последних сил сопротивляясь желанию.

— Но ты хочешь меня. — Казалось, искры сыпались из горящих черных глаз; этот взгляд гипнотизировал, лишая Кэтрин последних остатков самообладания.

— Нет!

— Да. — Лицо мужа стало решительным и неуступчивым. Губы нежно касались ее губ, и Кэти уловила вкус виски, когда гибкий и сладкий как мед язык снова проник ей в рот. Ставшее необыкновенно чувствительным тело переполняло ожидание его вторжения, и Алекс с опытностью искушенно любовника поддерживал в женщине это состояние. — Ты хочешь… хочешь этого так же, как и я…

Муж опустил голову и прикоснулся губами к твердому розовому соску. Каждая мышца ее тела напряглась, мгновенно и мощно отвечая на страстный призыв его жаждущей плоти.

— Признавайся, — потребовал Алекс, обхватив руками ее бедра и крепко прижимая к себе.

— Да… да! — исступленно выдохнула женщина, признавшая свое поражение, бессильная противиться бешеному натиску его жадного рта и властных рук. Но глубоко внутри Кэтрин продолжал жить страх: она знала, что поступилась чем-то очень важным, необходимым, чтобы жить с высоко поднятой головой.