Время шло, уже перевалило за полдень, но разбойничий лагерь, разбитый в низкой балке среди вялых, приземистых степных деревьев, еще только просыпался. После такой удачной битвы последовала разгульная ночь. Поэтому бандиты еще только медленно раскачивались, поднимались и начинали бродить среди потухших костров.

Проведя не очень-то спокойную и совершенно бессонную ночь, в течение которой Карела старалась не привлекать к себе особого внимания и остерегалась снимать руку с эфеса своей сабли, девушка начала подумывать о том, что пора собираться в путь.

Она довольно обоснованно считала, что свою свободу она завоевала еще вчера, когда отчаянно бросилась на караван Ардаруса, в самую гущу жестокой битвы. Если же и сейчас кто-то из разбойников собрался бы сказать что-то против ее намерений, она без особого желания, но снова взялась бы за оружие, чтобы еще раз показать, кто она такая.

Ее драная рубаха, доходящая ей почти до колен, потрескавшиеся от ветхости кожаные штаны и огромного размера сапоги при дневном свете оказались немыслимым противным тряпьем. Еще совсем немного времени тому назад Карела скорее умерла бы, чем надела на себя такие кошмарные выношенные и вонючие тряпки с чужого плеча. Но последние события как-то исподволь научили ее испытывать равнодушие к некоторым неудобствам в тот момент, когда особого выбора не было. Тогда вечером выбора у Карелы не было никакого. Она всего лишь постаралась себя убедить, что одежду свою сменит при первом же удобном случае.

Дожевывая лепешку, добытую ночью из запасов провизии, отобранных у караванщиков, и запивая ее ледяной водой, от которой ныли зубы, Карела неторопливо размышляла над своей судьбой, когда заметила идущего к ней чернобородого Ордо.

Разбойник шел довольно твердо, но когда он приблизился, Карела с изумлением увидела, что хотя рану на лице закрывала свежая чистая повязка, сам Ордо был весь мокрый. С его длинных темных волос еще капала вода, куртка облепляла его мокрые плечи, и даже на сапогах виднелись потеки.

— Что это с тобой, Ордо? — подозрительно спросила девушка.

— Абериус перестарался, — ответил Ордо и поморщился.

— Как это? Я же ясно ему сказала, чтобы он не вздумал со мной шутки шутить и делать свое дело кое-как… — начала сердиться девушка.

— Тихо, тихо, — Ордо поднял руку. — Я помню, что ты вчера говорила. Абериус всю ночь со мной сидел и обкладывал меня мокрыми лоскутами, такими холодными, что я вообще перестал чувствовать, где у меня что… Но он просто измучил меня своими бесконечными байками. И когда я уже под утро не выдержал и рявкнул на него, он обиделся, в сердцах вылил на меня всю воду, что оказалась под рукой, и ушел.

— Вот мерзавец! — вскочила Карела.

— Ну не скажи, я же на ногах, значит, тебе не к чему придраться, Карела! — отозвался Ордо. — Я пришел спросить, ты как? Не голодна?

— Нет. Ты можешь подыскать для меня хорошую лошадь, Ордо?

— А то нет? — бородач горделиво выпрямился. — Уж в чем в чем, а в лошадях я, хвала Митре, разбираюсь. Сейчас посмотрю, наверняка в караване были неплохие, а если не найду там подходящей, дам тебе свою. Если честно, лучшего коня, чем мой, трудно сыскать в степях Заморы!

— Если так, то не стоит лишать тебя хорошего коня. Меня в дороге вполне устроит что-нибудь попроще, но он должен быть достаточно выносливым, чтобы мне не пришлось менять его, едва отъехав подальше отсюда.

— Подожди-ка, подожди! — воскликнул Ордо. — А куда это ты собралась?

— Я еду дальше, приятель, — усмехнулась она. — Что-то загостилась я у вас. Да и прием мне показался слишком уж теплым.

— Вот как? — Голос Ордо сорвался, видно было, что он не ожидал такой новости.

Переминаясь с ноги на ногу, он задумчиво смотрел на снующих по лагерю разбойников и наконец махнул рукой:

— Что ж, Карела, ты имеешь право уехать, и я никому не позволю помешать тебе сделать это. И я все равно дам тебе своего коня»

Разбойник пошел прочь, а Карела снова присела на поваленное сухое дерево подождать его. Какую лошадь приведет Ордо, ей было по большому счету безразлично. Потому что ей было так же безразлично, как далеко довезет ее конь. Она совершенно не представляла, куда ей держать путь.

Ордо почему-то долго не возвращался. А пока его не было, в лагере началось какое-то движение. Со всех концов балки к одному из костров потянулись люди. Карела видела, что вся шайка сгрудилась вместе, и разбойники что-то очень оживленно обсуждают. Гомон стоял довольно громкий, но нестройный, и ничего разобрать было нельзя.

Наконец люди расступились и, пропустив вперед Ордо, двинулись к Кареле плотной разношерстной толпой. Ордо держал за повод отличную каурую лошадь, молодую и сильную, со свежим рубцом от клинка на шее.

Карела поднялась навстречу шайке. Ее рука сама потянулась было к оружию, но ни у кого из идущих она не заметила обнаженного клинка. Лица разбойников были серьезны и сосредоточены, насколько вообще могут быть сосредоточены и собраны люди подобного сорта. Они сблизились с Карелой и остановились.

— Вот, — Ордо передал Кареле повод, — Это тебе, Рыжий Ястреб. Это верный друг. Это хороший боевой конь, не боится свиста и крика, не шарахается от блеска и звона клинков. Он тебя не подведет.

— Хорошо, — машинально произнесла Карела, не сводя глаз с пестрой толпы. — А какого дьявола вам еще нужно от меня?

Абериус, стоящий рядом с Ордо, толкнул чернобородого локтем в бок. Ордо сдержанно кашлянул, поправил повязку на лице и важно сказал:

— Мы тут поговорили с ребятами и решили… Решили просить тебя, Рыжий Ястреб, остаться с нами.

Карела вытаращила глаза:

— Вы серьезно? Ну, тогда вы, видно, на солнышке перегрелись Я ничего не забыла в вашей шайке!

Она поставила ногу в стремя и запрыгнула в седло. Никто из разбойников не шевельнулся и ничего не сказал. Но также никто из них не ушел прочь. Все, как один, стояли и смотрели на Карелу. Нет, ну каковы, мерзавцы? То едва не убили ее, то притащились просить… Ну, положим, если уж просить, то следовало бы просить как следует.

— Видишь ли, Ястреб… Всем нам пришлось признать, что благодаря тебе мы этой ночью не только взяли хороший куш, но и потеряли куда меньше народу, чем обычно, — сказал Ордо. — И мы не хотели бы терять нашу удачу…

— Ну это только потому, что ваш Таниус был болваном и набивал себе брюхо, не считаясь ни с вашими жизнями, ни со своей. Мозгами он шевелил медленно, а может статься, у него их вообще не было, — фыркнула Карела. — К тому же, он забыл, для чего человеку даны уши, а может быть, мама не смогла ему это объяснить, а он сам так и не догадался… А уши вам даны, болваны, чтобы слушать хорошенько по разным нужным местам, собирать полезные сведения и не попадать потом впросак именно благодаря этим самым сведениям, а не благодаря женщине, случайно попавшейся вам в руки… Разведку надо проводить, остолопы, если не хотите, чтобы удача повернулась к вам спиной!

Она внимательно изучала реакцию бандитов. Никто не решился ей возразить, да и стоило ли возражать против очевидных истин?

— Вот и наставь нас на ум, Рыжий Ястреб, — немного язвительно, но вполне серьезно проронил Абериус и тут же получил от Ордо по шее.

— Нам нужен новый предводитель, а ты показала, на что способна, — снова начал Ордо, но девушка оборвала его взмахом руки.

— Да стоите ли вы того, чтобы я тратила на вас время? — покачала головой Карела. — Посмотрите на себя!

Мужчины угрюмо молчали.

— Нет-нет, вы взгляните друг на друга, — повторила она.

Люди зашевелились, поднимая друг на друга помятые испитые лица. Видно было, что созерцание товарищей и собственного отражения в их глазах не принесло им повода ощутить гордость за самих себя.

— Вы обыкновенные пьянчуги! Свора облезлых шакалов, которые рады до безумия, если довелось случайно хапнуть и не потерять хвосты! Вы столько времени шастаете по степям, а никогда никто из вас даже не задумался о том, кто ведет вас! Вы получили по заслугам, и только по чистой случайности большинство из вас еще до сих пор живы. Вы трясете богатых караванщиков, а посмотрите, на кого вы похожи? Да нищие на базарах держатся с большим достоинством, чем вы, и они, эти нищие, имеют больше причин для того, чтобы с ними считались! — Карела вложила столько презрения в свои слова, сколько могла. Обиды и гнева этих людей она сейчас не опасалась Это они пришли просить ее, а не наоборот, поэтому вполне можно было попробовать немного набить себе цену.

Хотя, конечно, и похвалить иногда не мешает.

— А ведь вы свободные люди! Вам даны сильные руки и дерзкие головы! Вы способны на многое! — воскликнула Карела. — Да вы могли бы стать настоящей грозой караванов, о вас заговорили бы повсюду.

— Так веди нас, Рыжий Ястреб! Иногда нужна хорошая встряска, чтобы понять: такая, как ты — это лучшее, чего можно желать! Нет среди нас ни одного, кто сравнился бы с тобой ловкостью рук и смелостью речей! Ты умна и неудержима, ты убедила нас, что никогда не действуешь слепо, и мы хотим подчиняться такому предводителю! — громко сказал Ордо, и разбойники поддержали его нестройным гулом.

— Даже моего смелого языка и ловких рук мало, чтобы ваша шайка вдруг в одно мгновение стала напоминать отряд! Пока я вижу перед собой только скопище пьяниц и дебоширов! — с горечью сказала Карела. — Вчера вечером я заметила, что некоторые пошли в атаку не под легким хмельком, что не так уж страшно, а просто едва держась в седле! Вот ты, например! — Карела ткнула пальцем в приземистого толстяка с сизым носом. Толстяк насупился, вздыхая, и скорчил покаянную гримасу.

— Я понимаю, не грех отметить завершение удачного дела или глотнуть вина перед атакой для храбрости, если таковой у кого-то недостача, — снисходительно продолжила Карела. — Но надираться в дым, зная, что ночью предстоит серьезное дело, это чудовищное легкомыслие, которое может стоить жизни и тебе самому, и товарищам! Я не собираюсь становиться во главе такого отряда.

Мужчины хмуро переглядывались. Карела выразительно посмотрела на них и продолжила:

— Также вчера вечером я заметила, как вы ругаетесь между собой из-за добычи и вещей, воруете друг у друга ценности и готовы перерезать глотку каждому, кто вам не по нраву. Если вы хотите, чтобы я осталась, вам придется забыть о склоках и базарных дрязгах. После справедливой дележки добычи не должно быть никаких свар! И чтобы никто даже не смел вытаскивать из ножен оружие ради пустой мести или дурной забавы!

Люди загудели, и в этом гуле угадывалось одобрение ее словам.

— Так ты остаешься в нами, Карела Рыжий Ястреб?! — уточнил Ордо.

— Возможно. Но мне хотелось бы сразу внести ясность и услышать от вас, собираетесь ли вы выполнять мои условия, — усмехнулась Карела и серьезно взглянула сверху вниз.

— Собираемся, — вздохнул Ордо.

— Что ж. Если вы люди Рыжего Ястреба, вы должны выполнять все, что я скажу, подчиняться каждому моему слову! Если вы выбираете меня своим предводителем, мое слово — закон! Я буду здесь решать и приказывать! Потому что и думать здесь тоже буду я. И все, что я соберусь сделать, я стану делать, во-первых, хорошо подумав, и, во-вторых, ради того, чтобы у всех была вкусная и обильная еда и хорошее вино, чтобы в карманах звенела монета, а на плечах была добротная одежда. А уж имея все это, каждый дурак сообразит, как всем этим воспользоваться!

Она замолчала, выжидательно глядя вокруг.

— Пусть ведет нас Рыжий Ястреб! — крикнул Ордо, и вся толпа громко и дружно вторила ему.

Карела усмехнулась и уточнила:

— А мои условия?

Ордо решительно взмахнул рукой:

— Эй, ребята, все согласны?

Разбойники загудели, но как-то недостаточно бойко. Карела вскинула брови:

— Не поняла! Я требую полного повиновения, иначе мне с вами не по пути.

— Пусть будет так! — вскричали люди.

— Значит, все уяснили, что можно, а чего нельзя людям Рыжего Ястреба? — Карела перенесла ногу через седло, чтобы слезть с коня. Ордо, хоть и с опозданием, но протянул руку, чтобы помочь ей в этом. Но Карела сделала вид, что не заметила протянутую ладонь. Пружинисто спрыгнув, она потрепала лошадь по шее и улыбнулась: — А ведь и верно, какой красавец… Спасибо за подарок, Ордо.

Разбойники стояли вокруг и смотрели ей в рот, в ожидании, что еще такого скажет эта юная, красивая и грозная женщина.

— Значит, так, — Карела наморщила лоб. — Сегодня разберемся с добычей. Нужно будет по-умному распорядиться ценностями и найти способ побыстрее и повыгоднее обратить вещи в звонкую монету. Мы ведь не старьевщики и не торговцы, чтобы возить с собой тюки с добром.

— Оружия много, — пробормотал молодой рыжеволосый парень в длинной кольчуге. — И пес его знает, что с ним со всем делать. У нас столько рук нет, сколько там всего оказалось.

Этот молодой разбойник явно ждал от Карелы распоряжений. Но во всем, что касалось оружия, Карела была сведуща только в той степени, которая помогала ей решить: возьмет ли она в руку то или иное оружие, или следует остановить выбор на чем-нибудь другом.

— Ордо! — Карела повернулась к чернобородому и ткнула пальцем ему в грудь. — Разберись с трофеями: возможно, что-то сгодится и на продажу. Думаю, в этом вопросе на тебя можно положиться. И прикажи, чтобы приготовили всю добычу, я все должна посмотреть своими глазами. Проследи, чтобы…

Ордо сосредоточенно внимал ее словам. Поняв внезапно, что она просто-напросто сваливает на Ордо большую часть всех текущих забот, Карела сначала удивилась, потом обрадовалась прекрасному выходу из положения, который сам собой напрашивался:

— Эй, слушайте все меня! Мне просто необходим помощник, на которого Рыжий Ястреб может положиться! — Карела положила руку на плечо Ордо. — Этого человека слушаться, как меня! Отныне Ордо — капитан Рыжего Ястреба. Отныне только я могу ему приказывать, а каждое его распоряжение должно быть исполнено вами в точности и немедленно! За неповиновение я лично буду знакомить каждого из вас со своим клинком!

Судя по выражениям лиц разбойников, против нового назначения Ордо возражений не было. Сам Ордо азартно подбоченился и зычно выкрикнул:

— А ну, бездельники, кто что похватал за ночь?! Тряси мешки, карманы выворачивай! Скоро приду проверю!» А пока, — Ордо повернулся к молодому рыжему разбойнику. — Идем, Маро, посмотрим оружие.

Карела удовлетворенно поджала губы и кивнула:

— Прекрасно!

Все действительно шло прекрасно. Да, со стороны могло показаться, что рыжеволосая девчонка слишком много взяла на себя, пообещав бандитам легкую сытую жизнь под своим предводительством. Вполне ли представляла она себе, что это такое — командовать боевым отрядом? Может быть, и нет. Но душа ее пела и рвалась куда-то все выше и выше. Она была свободна и сильна, и окружавшим ее людям не потребовалось много времени, чтобы на себе почувствовать неудержимую силу этой женщины. В конце концов, она же не напрашивалась к ним. Более того, она всего лишь защищалась и даже в мыслях не имела претендовать на место главаря в разбойничьей шайке.

Но дело сделалось само собой, и душа пела. И не в характере зеленоглазой Карелы было отступать перед возможными трудностями и риском.

Разбойники разбрелись кто куда. Кому было в чем каяться, пошли и вправду трясти свои мешки. После прошедшего дня никому из них не хотелось быть уличенным в воровстве, мошенничестве и утаивании части общей добычи. Знакомиться лично со сверкающей кривой саблей их новой предводительницы не улыбалось никому.

Карела принялась медленно обходить лагерь. Место, где Таниус устроил ночлег для своей шайки, не очень нравилось Кареле. Она с большей охотой переместилась бы севернее, ближе к более зеленым холмам южных предгорий Карпашских гор. Торговые пути там не менее оживленные, зато куда больше мест, где удобнее и безопаснее укрываться от отрядов регулярной армии.

Именно так она и собиралась поступить в скором времени. А пока нужно было наводить порядок здесь. В то время, как большинство было занято пересчетом доставшейся шайке добычи, Карела решила проверить, как обстоят дела с тем живым товаром, который удалось отбить у каравана. Поэтому она решительно прошла к редким зарослям пожухлого кустарника, куда ночью пригнали невольников Ардаруса.

Рабы сгрудились в кучу. Кто сидел, кто лежал. Голодные измученные глаза на потемневших лицах затравленно озирались по сторонам. Судя по всему, эти люди не надеялись уцелеть. Они были, видно, уже наслышаны о том, что на караванной тропе их жизнь совершенно теряет ценность.

Карела медленно обходила тесный круг невольников. Как, когда потеряли они свою свободу, а вместе с ней и надежду выжить? Были взяты за долги, проданы в наказание за серьезную провинность или просто попались под руку бандитам? Что ж, у каждого своя судьба. Этим беднягам очень не повезло. Гнали их, судя по всему, издалека. Возможно, в пути их передавали из рук в руки. Люди все были не в лучшей форме. То тут, то там взгляд Карелы находил слабых и немощных, совершенно ни на что не годных невольников.

— Разделите-ка их! — Карела махнула рукой троим разбойникам, которые удерживали всех рабов вместе тычками палок и плетьми.

— Как разделить? — растерялся один, подвыпивший дюжий малый в грязном тюрбане.

— На больных и здоровых, болван! — ответила Карела.

Она стояла и смотрела, как разбойники, ругаясь и то и дело взмахивая плетьми, разгоняют невольников. Проходивший мимо Ордо тоже остановился и недоверчиво смотрел то на рабов, то на Карелу, и половина его лица, видная из-под повязки, отчетливо выражала недоумение.

— Зачем, Карела? Что ты возишься с ними? — недоуменно спросил он наконец. — Таниус просто приканчивал тех, кто не мог или не хотел к нему присоединиться, или ни на что не годился.

— Я не желаю слышать о всех глупостях, которые совершил за свою мерзкую жизнь ваш Таниус! — рявкнула Карела. — Я не для того здесь осталась, чтобы поступать, как он!

Увидев снисходительную гримасу на лице Ордо, Карела поспешила добавить, пока ее капитан не утвердился в мысли, что она просто вздорная девчонка:

— А также не для того я здесь, чтобы просто из упрямства делать все наоборот.

— А что же тогда? — Ордо вытаращил свой единственный глаз, стараясь уследить за ходом мысли своего атамана.

— Я буду поступать разумно, Ордо! — огрызнулась Карела. — Вот, взгляни на этих! — Она махнула рукой на более или менее здоровых и сильных мужчин. Их было десятка два, и они уже стояли отдельно от остальных. — Этих стоит свести на торги.

— На торги? В город? — изумился чернобородый.

— Посреди степи торгов не проводят, Ордо, ты что, идиот?

— Но ведь это рискованно! — сдержанно отозвался Ордо. — Соваться в город, где полным-полно стражи, а за голову каждого лихого человека назначена награда?!

— Ты что, думаешь, я выстрою вас в боевой порядок и войду в город, бряцая оружием? — Карела уже еле сдерживала раздражение. — Надеюсь, что маленький отряд, сопровождающий невольников к назначенным торгам, не вызовет ни у кого особых подозрений.

— Ну а потом?

— Я не собираюсь стоять с ними на базаре и расхваливать во всеуслышание крепость их мускулов! — фыркнула Карела. — Мы отправим их на невольничий рынок и продадим всех разом тому из работорговцев, кто окажется умнее прочих и поспешит взять такой качественный и недорогой товар! Да, за каждого из них мы выручим всего лишь полцены к тому, что мог бы взять за них Ардарус, но если учесть, что их довольно много, то это будет хорошая прибавка к добыче…. Если ваш Таниус так не делал, это не повод, чтобы ему подражать, Ордо! Завтра с утра отбери тех из наших людей, на кого можно положиться в этом деле. Ведь есть же такие, я надеюсь, кто поведет себя по-умному и к тому же не удерет с вырученными деньгами?

— Найдутся такие, — неопределенно сказал Ордо, пожимая плечами. Подумав, он добавил: — Не так чтобы они были совершенно безупречны, но сама посуди, Карела, кому хочется потом отведать мести тех, кого они оставят с носом? Все мы любим деньги, но выживают у нас те, кто еще сильнее, чем деньги, любят собственную жизнь!

— Хорошие слова, Ордо, — кивнула Карела и пошла дальше.

— Эй, Рыжий Ястреб! — Бородач схватил Карелу за плечо.

— Руки! — рявкнула она, но, увидев, что Ордо не только сразу же понял свою ошибку, но и тотчас же коротко, но почтительно поклонился, сменила гнев на милость, — Ну что еще, Ордо?

— А с этими что делать? — одноглазый повел рукой на сжавшихся в стороне невольников, которые были отбракованы. — Прикажешь убить?

— Хочешь ославить Рыжего Ястреба? — прищурилась Карела. — Но я не желаю, чтобы обо мне шла такая слава, будто я безжалостно расправляюсь с теми, кто даже оружие в руках не в силах держать… Отпусти их, Ордо, да и дело с концом, — она снова собралась идти прочь.

— Как отпустить? — удивился Ордо.

— Ордо, не заставляй меня пожалеть о том, что я сделала тебя своим капитаном! На что мне такой помощник, которому каждое приказание нужно отдавать дважды, а потом еще и разъяснять, что к чему? Я что, должна подробно объяснить тебе, как развязать людей, как вывести их на проезжую дорогу и в какую флягу налить им с собой свежей воды?! — раскипятилась Карела.

— Хорошо, все будет сделано, как ты велишь, Карела! — буркнул Ордо, хотя было заметно, что его изумление не прошло.

В третий раз собралась Карела уйти с этого места, но за ее спиной раздались крики и шум какой-то борьбы. Свистнули плети, и проклятья разбойников смешались с чьим-то стоном.

Тяжело вздохнув, Карела снова повернула обратно. Люди Ордо стегали плетьми невысокого темноволосого невольника-кофийца, который вырвался из нестройного ряда рабов, устремляясь туда, где в стороне расположились освобожденные из-под стражи больные.

— Чтоб вас разорвало! — процедила Карела. С одной стороны, нет ничего страшного в том, чтобы приструнить плетью невольника, собирающегося скрыться. Но мужчина не хотел бежать. Он рвался к молоденькому пареньку, который лежал на земле и был не только не в силах подняться, но и вовсе бился в жестокой лихорадке. Это был совсем еще подросток, изможденный болезнью и недоеданием. Его трясло сильно, до судорог, он был без сознания и не видел, что происходит вокруг.

— Пустите меня к сыну, собаки! — прокричал невольник, прежде чем новые удары посыпались на него и заставили его замолчать.

— Прекратите! — прикрикнула Карела на своих людей, и они с неохотой опустили плети. — Неужели вы не видите, что он никуда не убежит? Пусть подойдет к сыну.

Невольник бросился к больному и склонился над ним, тщетно стараясь унять судороги несчастного.

— Знаешь, Рыжий Ястреб, а надо ли расточать милости тем, кто не стоит того? — задумчиво произнес Ордо, подходя к ней вплотную.

— А почему ты решил, Ордо, что ты можешь решать, кто чего стоит? Если у тебя или у меня нет детей, это еще не значит, что их нет ни у кого! Что за беда, если человек побудет с сыном до завтрашнего утра, мы же не сейчас погоним их в путь! — воскликнула Карела.

— Беды нет, но нет и смысла… — проворчал чернобородый капитан, легонько постукивая рукояткой своей плети по раскрытой ладони. — Я ведь не о своей славе пекусь. Но если люди увидят, что Рыжего Ястреба можно разжалобить, твоя власть не продержится долго, даже если я буду с тобой до конца. Эти люди понимают только клинок и плеть, Карела! Мягкость обернется против тебя. Так-то вот, Ястреб… Девушка скользнула взглядом по сжавшемуся на земле невольнику, держащему в объятиях больного паренька. Что ж получается? Избить, связать, накормить землей, замешанной на крови… Человек, проживший жизнь и вырастивший сына, наверняка успел натворить много такого, за что боги уже лишили его удачи и свободы. И уж топтать такого может любой, кто почувствует над ним свою власть. И никто из окружающих не осудит Карелу за вполне естественную в ее положении суровость. Жестокий, но здравый смысл слов Ордо она, конечно же, почувствовала. И все же, она уже давно сказала себе, что никто не заставит ее изменить свои приказы, если они ей нравятся. Придется заставить и остальных оценить ее решения по достоинству.

— Ты не прав, Ордо! — заявила Карела, немного подумав. — Только одним лишь страхом никого не удержать. Я убила троих ваших людей подряд, но разве именно это удержало остальных от расправы?

Ордо поджал губы, но ничего не ответил.

— Понимаю, Ордо. Ты пытаешься напомнить мне о том, что это ты удержал их, — снисходительно улыбнулась Карела. — Будем считать, что так. Но все же, если бы ярость их была достаточно велика, они не послушали бы и тебя, а просто рассекли бы меня на мелкие кусочки и разбросали их по степи, потому что даже если противник владеет грозным оружием — это еще не причина, чтобы покорно опускать руки. Ты внушил им разумную мысль о том, что я могу им пригодиться. Но ведь если бы я не повела вас на караван Ардаруса, пригодиться я могла только в качестве подстилки, передаваемой ночами от костра к костру, разве не так?

— М-м-м… — неопределенно пожал плечами Ордо, не решаясь напрямую подтвердить слова девушки.

— То-то же, Ордо. Именно так бы и случилось. Но вместо этого я помогла вам добыть неплохой улов, и вы сами пришли просить меня стать во главе вашего отряда. Но не за мои красивые глаза и не за то, что я умею срубать головы мужчинам. Люди почуяли, что Рыжий Ястреб знает, где и чем можно поживиться, и как сделать это с меньшими потерями. Разве не так?

— Ну, так, — вздохнул Ордо, внимательно слушая девушку.

— И вывод мой таким будет. Можно запутать человека до полусмерти. А потом заглушить этот страх заманчивым звоном золота. А потом еще более зверской жестокостью и угрозами перебить прелесть любого посула. И так до бесконечности. Вашим предводителем меня сейчас сделали ваш страх и ваша жадность. Но и то и другое — еще не все, что движет людьми. И если человек, пусть он даже никчемный мерзавец, бандит и пропойца, попадет в такой замкнутый круг, куда он, по-твоему, рванется из него?

— Туда, где с ним поступят по справедливости, — буркнул Ордо и с силой хлестнул рукояткой плети по своей ладони. — Ты трижды права, женщина! Я прослежу, Карела, чтобы этого кофийца не разлучали с его мальчишкой.

— Вот-вот, ты уж проследи, — Карела перевела дух. Вообще-то она чувствовала трудно преодолимое желание накричать на Ордо и просто приказать ему сделать то, что казалось ей нужным. Но в какой-то момент ей почему-то захотелось подвести этого человека, который не показался ей никчемным подзаборным псом, к верной мысли. Долгие нудные разговоры всегда раздражали Карелу, но когда ей удалось достойно завершить свои поучения, а Ордо показал себя не просто послушным подчиненным, но и сообразительным человеком, Карела почувствовала не только торжество, но и некоторую приязнь к Ордо. — Проследи, чтобы мои распоряжения исполнялись в точности и никак иначе.

Ордо кивнул и беспокойно оглянулся туда, где послышался гомон, отчаянная ругань и какой-то треск.

Карела тоже взглянула туда и добавила:

— А потом, Ордо, не забудь сделать так, чтобы хмельная гульба по поводу удачного дела не кончилась дракой или поножовщиной. Слышишь, что там у них происходит? Я не уверена, что мое первое предупреждение они восприняли всерьез, но дважды я об одном и том же не говорю!

— Если кто-то забудется — башку сверну, — мрачно сказал Ордо. — Мне самому всегда не нравилось, что Таниус распустил людей. Если бы он меня слушал» Не тревожься, Карела, может быть, не сразу, но порядок я наведу. Тех, кто не подчинится разумным приказам, придушу своими руками, другие поостерегутся вольничать!

— И это будет очень даже по справедливости! — засмеялась Карела.

Ордо тоже широко улыбнулся в ответ, но рана дала о себе знать, и лицо чернобородого перекосило от боли.

— Ты как, капитан? — Карела понизила голос, но не сумела скрыть беспокойства.

— Признаюсь тебе, Карела, впервые мне настолько паршиво, — криво усмехнулся Ордо. — Но винить мне некого, кроме себя самого.

— Тебе лучше отдохнуть до утра, — неуверенно сказала Карела.

— Суета куда лучше лечит, чем лежание кверху пузом! — покачал головой одноглазый капитан.

— Как знаешь. — Карела положила свою маленькую прохладную ладошку на широченное горячее плечо Ордо.

Он вздрогнул, нервно поправил повязку, слегка прикоснувшись к ней, и взглянул поверх плеча Карелы с несколько излишней озабоченностью:

— Эй! Эй, олухи! Да что же вы делаете, когти Нергала вам в печенку!..

Он как-то слишком поспешно кинулся туда, где олухи совершали что-то, на взгляд Ордо, совершенно непростительное.

Карела усмехнулась и продолжила свой обход пестрого лагеря.

* * *

Над разбойничьим пристанищем сгустились ночные сумерки. Костры, разложенные в низине, среди хилых пожухлых деревьев, что росли вокруг единственного в округе родника, уже вовсю пылали. Плыл запах жареного мяса.

День завершался вполне удачно. Добыча была сочтена и разобрана. Даже по той бросовой цене, по которой придется продать награбленное, можно было бы получить очень даже приличные деньги. Поэтому вечер Карела посвятила сборам: поутру ее отряд должен был выступить к Шадизару. Рабов ждали невольничьи торги, а Ордо уверял, что знает в городе некоторых бойких скупщиков, которые без лишних вопросов примут у степных гостей любой товар.

Встречаясь с Карелой, разбойники почтительно расступались перед ней. Пока срабатывали и страх перед внезапным гневом предводительницы, и предвкушение скорого звона монет в карманах.

Гордо подняв голову и не удостаивая людей улыбкой, проходила она туда-сюда, и даже если у кого и возникали чересчур вольные мысли по поводу легкой и восхитительно аппетитной фигурки, никому не приходило в голову даже рот раскрыть в игривом намеке. Эта женщина знала себе цену, и всем давала понять, что ее товар не про степных шакалов.

Иногда ей припоминались слова Табасха, и те, кого она видела теперь перед собой, годились только на роль псов, лижущих ноги той, чье превосходство они осознали и приняли… Друг пророчил ей и иных, искренне преданных и равных ей, но таковых пока не было, и вряд ли таких людей достаточно ходит по земле, чтобы так быстро попасться Кареле на глаза. Пока на глаза попадались или мерзавцы вроде Эльриса, или самоуверенные наглецы, вроде того синеглазого варвара на постоялом дворе. И если труп офирца уже был, возможно, благополучно съеден гиенами, то досаду и унижение, перенесенные Карелой при встрече с мальчишкой-варваром, ей пришлось до времени припрятать поглубже до лучших времен, буде таковые настанут…

— Госпожа!

Карела шла по лагерю, погрузившись в свои невеселые мысли, и невольно вздрогнула, когда перед ней выросла невысокая плотная фигура немолодого кофийца, того самого, которому Карела разрешила остаться с больным сыном. Мужчине крутили руки двое разбойников из тех, кого Ордо приставил к невольникам и которые должны были с рассветом гнать рабов на торги. В одном из них она узнала Абериуса.

— Почему он опять здесь? — нахмурилась Карела. — Я же разрешила ему быть с сыном.

— Мой сын умер, госпожа, — вздохнул кофиец. — Уж очень плох был, я ничего другого уже и не ждал… И меня снова отправили сюда.

— Ну и что тебе? — коротко бросила она.

— Я… Я хочу просить тебя… — кофиец судорожно дернулся в крепко держащих его руках. — Я хотел бы остаться и быть под твоим началом, женщина! Я один остался на свете, и цепи да рудники не так уж страшат меня… Но возможно, руки мои принесут больше добычи твоему отряду, чем те жалкие гроши, которые вам дадут за меня на торгах.

Карела оглядела его еще очень крепкие плечи и ноги, заметила горький, но решительный блеск темных глаз и кивнула:

— Хорошо, пожалуй… Как тебя?

— Талбот, госпожа.

— Для тебя я Рыжий Ястреб. Ступай, Талбот, найди себе место. Я велю Ордо определить тебя к делу.

Разбойники беспрекословно отпустили его. Карела скользнула взглядом по их недовольным лицам:

— В чем дело, а?

— Ты выбросила на ветер не меньше двадцати монет, Рыжий Ястреб! — смело отозвался Абериус. — А может быть и больше.

— Насколько я знаю, прежде вы именно так и делали! — огрызнулась Карела.

Но Абериус хитренько прищурился:

— Век живи, век учись… Уже весь отряд знает, что мы собираемся поживиться на этих невольниках. И вдруг — упустить живые деньги. Негоже так поступать. Если ребята об этом узнают, им это не понравится.

— Лопни твои глаза, наглец! — Карела схватилась за свою саблю. — Ты бы лучше мозгами работал, чем языком, Абериус! Готова спорить с тобой на что угодно, что этот Талбот куда лучшее приобретение для вашей шайки, чем двадцать монет! А если кому-то что-то не нравится, я лично не настаиваю! Тебя что-то не устраивает, Абериус? Жалеешь, что приятели твои не получат по лишней монете? Так займи место Талбота в невольничьем караване! Сейчас живо это устрою, клянусь Деркэто! Уберись с глаз моих, пока я именно так и не поступила с тобой!

Абериус давно понял, что перехватил. Пробормотав что-то и мотнув головой, он поспешил убраться подальше от гнева атаманши.

Оставшись одна, Карела вслушалась в себя и поняла, насколько она устала. Суматошный яркий день слился в одну пеструю ленту, которая бесконечно прокручивалась перед глазами. Так и свалилась бы сейчас куда-нибудь, лучше всего на мягкую, широкую постель, и крепко уснула…

— Вот еще что, Карела, — прервал ее размышления невесть откуда появившийся Ордо. — Пойдем-ка, я провожу тебя к своему костру.

— Что мне делать у твоего костра? — подозрительно спросила Карела.

— Ну а где же ты ночевать будешь? Не рядом же с этими рабами, еще заразу какую подхватишь, — передернулся Ордо. — И потом…

Он замялся, и Карела тяжело вздохнула:

— Не тяни жилы, Ордо. Что «потом»?

— Будешь поблизости от меня, так и мне спокойнее будет, и тебе безопаснее, — проговорил чернобородый, запинаясь.

— Да тебя что, Ордо, снова жар мучает? — ехидно поинтересовалась Карела.

— Да нет вроде бы, — осторожно ответил Ордо. — А что такое?

— Да будь ты проклят! Если я не ошиблась, ты предложил мне защиту? Так?

Ордо надоело переминаться с ноги на ногу, и он отчаянно рубанул:

— Да брось ты, Карела! Не стал бы я храбриться на твоем месте. Не все были согласны с нашим решением выбрать тебя предводителем. Есть те, кто ропщет… Я не хочу подвергать тебя опасности.

— Все, Ордо! Замолчи и слушай! — прошипела Карела, хватая его за грудки. — Твое счастье, что нашего разговора никто не слышит! А то я вынуждена была бы обнажить против тебя оружие, как сделаю это против каждого, кто осмелится вслух заподозрить, что Рыжий Ястреб не может сам себя защитить! Впрочем, если ты еще раз посмеешь сказать такое даже наедине со мной, я буду драться с тобой, Ордо, причем насмерть! И это не пустая угроза, клянусь Деркэто!

— Но Карела!.. — пробормотал Ордо.

Карела выпустила из рук ворот капитана и сжала кулаки, пытаясь успокоиться.

— Будем считать, что ты предупредил меня о возможном недовольстве некоторых наших людей, а я в ответ поблагодарила тебя за бдительность! Но и все! А ночевать я не буду ни у твоего костра, ни у чьего бы то ни было еще! — Карела заставила себя сдержаться. — Ты понял меня, капитан?

Ордо одернул свою короткую куртку и молча опустил голову.

Карела отчаянно боролась с негодованием. То, что Ордо решил и дальше о ней заботиться, было бы оправдано в отношении любой другой женщины! Но с Карелой подобные шутки не проходят. Такой проницательный человек, как этот рослый чернобородый разбойник, мог бы не допускать столь досадных просчетов в их отношениях.

— Так ты понял меня или нет? — повторила она. Ордо кивнул, кисло усмехаясь.

— И что же ты понял?

— То, что Рыжий Ястреб сама себя защищает от кого бы то ни было, — отозвался Ордо и безнадежно махнул рукой.

— Ну и прекрасно! — пробормотала Карела, отходя в сторону. — А то если и есть такой человек, кому я не хотела бы стать врагом, так это ты, пожалуй, только ты, Ордо.

Она ждала, что после ее яростной отповеди капитан уйдет. Но он стоял на прежнем месте и теребил свою плеть.

— Послушай, Ястреб. Одеться бы тебе… — несмело проговорил Ордо, явно опасаясь, что его слова опять вызовут гнев. Он был уже готов к тому, что Карела не преминет обрушить свою немилость и на того безумца, который вздумает намекнуть Рыжему Ястребу на то, что она одета несколько непотребно, и уж во всяком случае не так, как приличествует предводительнице отряда лихих мужчин численностью в три с лишним десятка.

Но Карела оглядела себя и вздохнула:

— Да, Ордо, ты прав. Разрази меня Деркэто, если я не похожа на последнюю нищенку из какой-нибудь вонючей подворотни. Но где же я найду в вашем пьяном безобразии хоть одну приличную тряпку?

— Пьяного безобразия больше не будет! — поспешно пообещал Ордо. — А не то я им задам перцу! А что до тряпок… Лишнюю одежду мы обычно сжигаем, и женскую, всю целиком, сбывать ее слишком хлопотно и невыгодно. Но…

Он оглянулся и взглянул на копошащихся вокруг костров разбойников.

— Есть тут у нас один, — пробормотал Ордо, морщась и прижимая руку к повязке. — Галарх его зовут. Он всякий хлам, который не продать, не съесть, не выпить и на себя не одеть — все подбирает. Уверен, что и в караване Ардаруса он такой хлам не пропустил. Ну-ка, я его тряхну…

Ордо ушел и через некоторое время возвратился с невысоким сухеньким и довольно-таки пожилым мужчиной с седеющей клиновидной бородкой. Старикашка тащил за спиной объемистый мешок.

— Есть у меня кое-что для тебя, госпожа… Уж будешь довольна! Галарх плохого не подбирает, даже если тебе уже наговорили про меня невесть чего! — гордо сказал он, снял мешок со спины и развязал его.

Он тряхнул мешок и высыпал перед Карелой его содержимое одной огромной кучей.

У нее глаза разбежались, едва раскинула она на пожухлой траве целый ворох разноцветных вещей, весьма высокого качества и наверняка такой же высокой цены. Знал этот напыщенный индюк Ардарус толк в торговле, что есть, то есть! Но разбойничья шайка — не торговый караван. Никто здесь не будет заниматься даже самыми дорогими тряпками в то время, как в руки стекаются монеты и слитки, драгоценные камни и изящные изделия золотых дел мастеров.

Карела присела на корточки посреди кучи вещей. Те обноски, которыми она прикрывала сейчас свою наготу, были просто ужасны, и ей не терпелось облачиться во что-нибудь более достойное ее нового положения. А среди товара господина Ардаруса можно было повыбирать.

Чего здесь только не было! Прозрачные шелковые покрывала самых немыслимых оттенков. Широкие шаровары с расшитыми серебром и золотом поясами. Нагрудные чаши — и плотные, переливающиеся филигранными чеканными узорами, и мягкие, поблескивающие богатством изысканной вышивки. Накидки и плащи из шерсти и шелка, добротные и теплые, в которых не страшна даже ночевка в ночной степи, а также легкие и изящные, словно специально пошитые для того, чтобы развиваться за плечами дерзкой предводительницы грозных разбойников. Были здесь и превосходно выделанные меховые шкуры, лучшая постель для ложа страсти и дивных ночных грез..

Карела принялась вытаскивать то одну, то другую вещь, рассматривая ее со всех сторон.

«Если только женщина подолгу копается в тряпках, начинает казаться, что ни на что другое она уже не способна», — всплыл вдруг в памяти насмешливый голос Табасха.

Резко подскочила Карела на ноги, исподлобья взглянув на равнодушно зевающего Галарха. Поспешно, едва соображая, а то ли она берет, что ей действительно нужно, она подхватила украшенные чеканкой чаши, свободные шаровары с широким поясом, мягкие сапожки с острыми, слегка загнутыми носами и темно-зеленый плащ на серой подкладке.

— Убери все это, что тебе здесь, базар, что ли? — заворчала она на Галарха, отходя с вещами за дерево.

— Куда убрать-то? — окликнул ее Галарх и, не дождавшись ответа, зачесал в затылке. — Ладно, сложу все в мешок, может, когда сгодится чего на смену. Да где-то у меня палатка была, дорогая, красивая… Таниусу она была не нужна, а тебе в самый раз придется, Рыжий Ястреб, раз ты у костра с нами ночевать не собираешься… Вот, погоди-ка, вспомню, куда засунул, да отдам Ордо.

Хозяйственный старикашка деловито сгреб вещи обратно в свой тюк и утащил.

Карела облачилась в свой наряд и почувствовала себя более-менее прилично. Ночевать с разбойниками у костра она действительно не собиралась. И очень будет славно, если старенький сухой скопидом Галарх и вправду отыщет палатку. А уж Карела знает, как ей повести себя, чтобы ее палатка стала неприступной крепостью в этой стае шакалов, которых ей только предстоит превратить в грозных псов заморанских степей. Удача отряда держится на двух вещах: на мозгах командира и дисциплине подчиненных. В мозгах своих она была более-менее уверена, в то время как дисциплина бандитов оставляла желать лучшего.

Где-то поблизости загремел басовитый голос Ордо. Уже позабыв про свою рану и боль, новоиспеченный капитан наводил порядок и усмирял каких-то дебоширов, устроивших пьяную свару. Послушав, как Ордо отчитывает провинившихся, пересыпая свою речь сочными эпитетами, Карела усмехнулась: все-таки не так уж это и плохо, когда рядом есть человек, к которому не страшно повернуться спиной… Она уже хотела было похвалить сама себя за то, что остановила свой выбор именно на Ордо, но вдруг поняла, что восхищаться собой в данном случае было бы слишком глупо. Если бы она не согласилась остаться в отряде, разбойники совершенно добровольно пошли бы под начало к Ордо. Этого крепкого, деловитого и отчаянно храброго человека уважала и побаивалась разномастная свора лихих людей, и вся заслуга Карелы в назначении капитана состояла только в том, что она верно угадала то, что и без ее вмешательства было совершенно очевидно.

Карела села под дерево, поджав ноги, завернулась в плащ и прислонилась спиной к стволу. Темнота уже скрадывала предметы и фигуры людей, сновавших туда-сюда. Впереди была ночь, первая ночь Карелы, которую ей предстояло провести в роли полноправной хозяйки положения.

Усмехнувшись и положив руку на эфес своей сабли, Карела прикрыла глаза. Поначалу ее сон был некрепок, каждый громкий звук, будь то лошадиное ржание, крики ссорящихся или пьяный гогот, заставлял ее длинные ресницы трепетать.

Но усталость оказалась сильнее. Карела не слышала уже, как подошел Ордо и обратился к ней с каким-то вопросом, не почувствовала, как он, склонившись над ней, долго смотрел на спящую девушку, а потом осторожно поправил распахнувшуюся полу ее плаща и, постояв немного, ушел прочь.

Он, немолодой уже человек, не один год проведший в лихих разгульных странствиях и повидавший всякого, был уверен: скоро торговый да служивый люд узнает, что на земле Заморы, на свободных просторах ее холмистых равнин и неласковых степей гордо расправил свои легкие, но дерзкие крылья дикий и неукротимый Рыжий Ястреб.