Моника застала Джейка Симмонса сидящим по-прежнему в парикмахерской и, похоже, без особого намерения расставаться со своими закадычными дружками. Они обступили его, как безмозглые перепелки. Будучи крупным мужчиной, Джейк с коварством использовал свои габариты, чтобы подавлять всякого, кто был с ним рядом. Джейк принадлежал к категории шутников, высмеивающих чужие неудачи и недостатки. Моника видела в нем алчного, подлого и самовлюбленного человека. Всякий раз, когда ей приходилось иметь с ним дело, у нее возникало чувство, будто она заключает сделку с дьяволом. Однако в Силвер-Спе Джейк был ее единственным деловым партнером по продаже скота на рынке.

Джейк владел скотопромышленными загонами, знал экспертов из департамента по сельскому хозяйству и каждый год заранее оплачивал дорожные издержки. Он рассчитывался с Моникой наличными, постоянно приговаривая при этом, что она «хорошо ведет дела». Из-за недостатка знаний в делопроизводстве Моника верила ему. В городе Джейк Симмонс был самым богатым человеком.

В парикмахерской, построенной девяносто два года тому назад, причудливо пахло пряным тоником и антисептическим средством для очистки гребней и ножниц. На каждом из деревянных кресел, стоящих в зале, восседало по жителю Силвер-Спе. Лучи утреннего солнца прорезали жалюзи, освещая голубые клубы сигаретного дыма, висящую в воздухе пыль и обрезки волос. Мужской смех дополняло шмелиное жужжание машинки, которой парикмахер брил шею Джейку.

Джейк восседал в парикмахерском кресле, обтянутом черной кожей. Его могучие ноги в сапогах упирались в пол. Густые с проседью волосы волнами ниспадали на широкий лоб. Глубокие морщины вокруг темных глаз свидетельствовали о том, что он необратимо стареет. Весь его облик вызывал в Монике представление о ковбоях минувших лет. Но, едва отворив стеклянную дверь в парикмахерскую и наткнувшись на хмурый взгляд Джейка, она тут же вспомнила, насколько Джейк Симмонс далек от романтики.

— Это не салон красоты, Моника. Или ты пришла перестрелять остальных жителей Силвер-Спе? — загоготал Джейк.

Его реплика вызвала всеобщее оживление, однако Моника не обратила на это никакого внимания.

— Если желаешь, Джейк, я могу сходить за дробовиком. Или мы можем заняться делами. Выбор за тобой.

Джейк уважительно пошевелил лохматыми бровями и спросил:

— Уже настал срок, Моника?

— Да.

Он медленно оглядел ее с головы до ног. Никогда прежде мужчины не смотрели на нее так. В школе из-за костлявости она всегда была мишенью для насмешек. Занятая весь прошедший год хлопотами на ранчо и заботой о бабушке, она не слишком много внимания уделяла тому, как изменялось ее тело, а между тем она вышла из подросткового возраста. Одежда всегда болталась на ней мешком, вплоть до этой весны. Ее джинсы и блузки стали слишком тесными из-за применения, как она полагала, нового стирального порошка, купленного в универсальном магазине.

Взгляд Джейка лишил ее некоторой доли уверенности, но Моника не запаниковала. Она не стала вступать с ним в открытую схватку, предпочла скрыть свои чувства, как она всегда поступала при угрозе, сохраняя невозмутимый, безмятежный вид.

— Ты… выросла с тех пор, как я видел тебя в последний раз, Моника.

— Как поживает твоя жена, Джейк?

Его дружки вновь загомонили, но как-то быстро умолкли. Джейк отпихнул от себя парикмахера: «Достаточно», терпеливо подождал, пока тот снимет с него накидку и обмахнет шею, и промолвил:

— Сожалею о том, что случилось с Аделаидой.

— Спасибо.

— В этом году, наверное, ты не получила от нее никаких наставлений.

— Нет.

— Очень плохо. Она всегда была деловой женщиной с хорошим чутьем. Откровенно говоря, не могу понять, как ей это удавалось. Всегда с точностью знала, как сбыть товар с наибольшей выгодой. Откуда, Моника? Ведь у нее не было ни телефона, ни телевизора, чтобы быть в курсе дел на рынке. — Он подмигнул одному из своих дружков. — Колдовство?

Моника поняла, что он вновь заманивает ее в ловушку. Однако она нуждалась в том, чтобы Джейк купил ее скот. Придется стерпеть от него эти уколы уязвлена будет только ее гордость. Она давным-давно научилась залечивать раны.

— Возможно, у нее просто хватало ума читать газеты.

— Вчерашние новости, — махнул рукой Джейк. — Аделаида была колдуньей. Давай, Моника, выкладывай: она была тронутой или слегка не от мира сего… как ты?

Его дружки взорвались таким хохотом, что слышно было на улице. Несколько зевак обернулись в сторону открытой двери в парикмахерскую. Почтальон свернул с привычного пути и, перейдя улицу, присоединился к любителям похохотать…

Силвер-Спе для Остина Синклера мало чем отличался от других маленьких городков в горах Монтаны, в которых он побывал в поисках рая земного. Нет супермаркетов, бутиков, только кинотеатр, почта, универсальный магазин, столовая, бензозаправочная станция, две церкви, прачечная и химчистка под одной крышей, магазин одежды, шесть баров и парикмахерская, совмещенная с салоном красоты. Главная улица снабжена лишь тремя автодорожными знаками, машины припаркованы по обеим ее сторонам, и среди них куда больше грузовых пикапов, чем легковых автомобилей. Нет ни автостоянок, ни ресторанов быстрого обслуживания, ни мест для общественного гуляния. Хотя в барах бурлит ночная жизнь, город по утрам не вымирает.

Из дома доктора Остин направился на почту проверить, нет ли сообщений на его имя, а выйдя оттуда, услышал раскаты хохота из парикмахерской. Одного беглого взгляда на стоящую в дверях стройную белокурую женщину было достаточно, чтобы понять, что у Моники проблемы.

«Занимайся своими делами». Эти слова мисс Скай эхом звучали в его голове. Он знал, что лучше перейти на другую сторону улицы. Местные жители были умнее, чем он. Они, видимо, не подпускали к своим семейным делам посторонних, чтобы потом не страдать из-за сплетен. То обстоятельство, что Харрисоны ни слова не сказали о своем отъезде ни доктору, ни Монике, могло бы служить ему предупреждением. Но Остин не прислушался к голосу рассудка.

— Не говори мне, будто она пользовалась Интернетом, — подзуживал Монику Джейк, сдерживая до поры смех.

— Интер… чем? — переспросила в замешательстве Моника.

Хохот в толпе, собравшейся у дверей в парикмахерскую, усилился.

— Она не знает, что такое Интернет, — сообщила одна из женщин своей соседке постарше.

— Кто не знает? — спросил какой-то подросток.

— Вон та молодая женщина, — пояснил мужчина средних лет.

В эту минуту к толпе подошел Остин и стал продираться сквозь нее с помощью локтей. Он остановился позади Моники в дверном проеме.

— Простите, у вас найдется время подстричь меня? — спросил он, глядя на парикмахера и будто не замечая никого вокруг.

— Разумеется, — кивнул тот.

— Простите меня, мисс Скай, — произнес Остин с легким поклоном. — Как вы себя чувствуете?

Хохот сразу стих. Все таращились на незнакомца, которого, как было известно каждому в толпе, прошлой ночью Моника Скай пыталась убить.

— Я… в порядке.

— Вы сегодня прелестно выглядите. Просто очаровательно. — Остин подошел к свободному креслу, поприветствовал кивком головы сидящего рядом тучного мужчину и протянул ему руку. — Меня зовут Остин Синклер. Рад познакомиться. А как ваше имя?

— Джейк Симмонс, — ответил тот, пожимая Остину руку.

Остин сел в кресло, и парикмахер тут же обмотал вокруг его шеи белую накидку.

— Знаете, мистер Симмонс, я прожил здесь совсем немного, но уже могу сказать, что здешние жители очень счастливы. — Остин оглянулся на Монику с сияющим лицом. — Не столько из-за того, что здесь хороший воздух, сколько из-за местных женщин.

Дружки Джейка открыли от изумления рты. В толпе на тротуаре воцарилась полная тишина. Джейк проследил за восхищенным взглядом Остина.

— Моника?

— Мисс Скай, — уважительно поправил его Остин.

— Но… но она же стреляла в вас.

— И правильно сделала, — заметил Остин, будучи в центре внимания всех, включая и Монику. — Я нарушил право частной собственности.

— Но это не основание палить по кому ни попадя… даже по незнакомцу, воскликнул ошарашенный Джейк. — Всякому известно, что Моника всегда была немного… — И он постучал по виску.

— Откровенно говоря, не вижу в ее поступке ничего странного. По-моему, она действовала вполне адекватно. Большинство женщин, которых я знал в Чикаго, хранят оружие под кроватью на случай появления непрошеных гостей. Наставники по стрельбе учат их сначала стрелять, а потом задавав вопросы. Это подтверждает статистика нападений на женщин. Признаюсь, я сказал мисс Скай утром во время нашего разговора в приемной доктора Килроя, что ее главная проблема — это слабая оснащенность оружием. С дробовиком в руках с насильником не совладать. — Он повернулся к Монике:

— Верно, мисс Скай?

Моника не верила собственным ушам. Никто никогда еще не заступался за нее. И уж тем более перед Джейком Симмонсом. Ее первым порывом было спросить Остина, зачем он все это затеял, но вместо этого она кивнула:

— Да, вы посоветовали мне купить современное ружье. Что-то помощнее. Вроде «магнума», кажется.

— Точно. Хотя лично я предпочитаю «глок», кивнул Остин и вновь обратился к Джейку:

— А что вам больше по нраву?

Джейк не нашелся с ответом, и толпа вокруг них опять сосредоточила все внимание на молодом мужчине, признав за ним превосходство перед Джейком.

— Только подровнять, — сказал Остин парикмахеру, взявшемуся за стрижку.

Толпа возле парикмахерской поняла, что основные события минули, и постепенно разбрелась. Джейк поспешно поднялся из кресла, швырнул на прилавок пятидолларовую банкноту и обратился к Монике со словами:

— Пойдем обсудим все у меня в конторе.

— Обсудите что? — встрял Остин. — Надеюсь, вы, мисс Скай, не возражаете против моего вопроса?

— Покупку скота, — быстро ответила Моника. — Джейк закупает скот у всех в здешней округе.

— В самом деле? — благосклонно улыбнулся Остин Джейку. — Почем идет фунт говядины?

— По сорок центов, — торопливо ответил Джейк.

— По сорок? — удивилась Моника. — Но в прошлом году я получала почти по пятьдесят. Что случилось?

— Цены на говядину год от года падают, Моника. Я пытаюсь втолковать тебе, что старые добрые деньки миновали. Каждый год становится хуже, и каждый год твоя бабушка настаивала, чтобы вся ваша прибыль вкладывалась в закупку кормов. Если бы я не уломал ее несколько лет назад прикупить овец, то ты вряд ли вообще сводила бы концы с концами.

— Да, но овцы также плохо идут на рынке.

— Нужно выждать время, Моника, — сказал Джейк. — Поверь, все меняется. Люди в больших городах отдают предпочтение курятине и рыбе. Проклятье, даже свинина идет по семьдесят центов. А все это оборачивается падением цен на говядину.

— Что ж, если у меня нет иного выбора… — Моника была подавленна.

Остин, подняв указательный палец, прервал ее:

— Надеюсь, вы не осудите меня за столь бесцеремонное вмешательство в ваш деловой разговор, но так случилось, что я немного знаком с положением дел на рынках. Могу я предложить вам, мисс Скай, не принимать сегодня скоропалительного решения и возобновить переговоры с мистером Симмонсом через пару дней?

— Переговоры о чем? — пожелал внести ясность Джейк. — Мое предложение окончательное. Я не меняю своих решений.

— По-моему, разумнее выслушать сначала мнение мисс Скай.

— Мое мнение? — растерялась Моника. Остин приподнялся в кресле, сохраняя на лице простодушную улыбку, чтобы Джейк не заподозрил подвоха.

— Когда я незаконно вторгся во владения мисс Скай, то обратил внимание, что на ее пастбищах пасутся телята.

— Правда? — досадливо полюбопытствовал Джейк. — Ты не сказала мне про телят.

— Что могут дать мои телята? — спросила Моника, нахмурив брови.

— Телятину, — самодовольно улыбнулся Джейк. — За телятину я готов платить пятьдесят четыре цента за фунт.

Остин не дал Монике времени на ответ:

— Она обдумает это предложение и вернется к нему позже. Верно, мисс Скай?

— Но это означает, что мне придется приехать в город еще раз, — сказала Моника, беспокоясь о том, сколько поездок туда и обратно выдержит ее ветхий грузовичок.

— Разумеется, мисс Скай, — признал Остин, бросив на нее повелительный взор.

Она не знала, что у него на уме, и ей не нравилось, что он перехватил инициативу в ее переговорах с Джейком, но она доверилась своему внутреннему голосу.

— Я навещу тебя через пару дней.

— Ладно, буду ждать вестей от тебя, — сказал Джейк, направляясь к выходу.

У Моники не было ни малейшего представления о том, что означают события этого утра, но одно она знала наверняка: Джейк Симмонс разговаривал с ней так, как не разговаривал никогда прежде. Она готова была поклясться, что услышала в его голосе уважение…

— Как вам моя стрижка? — победно улыбнулся Остин и протянул парикмахеру пять долларов.

— Зачем вы сделали это? — спросила Моника.

— Это было как удавка, — пошутил он, когда парикмахер освобождал его от накидки.

— Я спрашиваю насчет Джейка. Это мои торговые дела и…

Остин выскочил из кресла, подхватил ее под локоть и буквально выпихнул наружу.

— Если не хочешь, чтобы по городу поползли новые сплетни про тебя, держи рот на запоре. — (Неужели он прав опять?) — Пошли к моему грузовику, — сказал он, показывая ей дорогу, и, когда они приблизились к машине, отключил блокировку дверцы с помощью дистанционного пульта. — Полезай в кабину.

— Как ты это сделал? — заинтересовалась она. — А из чего сиденья?

— Из кожи.

— Это не кожа. Кожаные сиденья — в моем грузовике.

Остин закатил глаза.

— Послушай, полезай внутрь. Там поговорим без лишних свидетелей.

— Меня не заботит, что другие…

— Ну да, они ведь не сплетничают про тебя, верно? — прервал ее Остин. — В машине обсудим условия сделки.

Моника сделала, как он велел, и закрыла дверцу.

Остин включил зажигание и установил в кабине комнатную температуру.

— Что это за грузовик? И что это за штука? спросила она, указывая на небольшой встроенный экран рядом с панелью управления.

— Ты не рассердишься, если я спрошу тебя кое о чем?

— Это зависит от вопроса.

— Ты всегда так враждебна?

— Не понимаю, о чем ты.

— Я всего лишь хочу узнать, когда ты садилась в новую машину в последний раз.

— Никогда, — помотала она головой и скрестила на груди руки. — Я как раз собиралась купить новые шины на деньги от сделки с Джейком.

— Понятно.

Он следил за тем, как ее глаза перескакивают с места на место и не мог разобраться, чего в них больше — удивления или страха. Или зависти.

— Это встроенная магнитола.

— Я знаю. У Джилл Грэгори в школе была такая, но переносная. Она включала ее во время занятий. У нее были наушники.

— Хочешь, включу? У меня есть компакт-диски, сказал он и потянулся через нее к бардачку. Его вновь окутал непривычный аромат диких цветов и ванили, исходящий от Моники. Вряд ли она позволяла себе такую расточительность, как трата денег на духи. Возможно, это был запах мыла или шампуня, которым она пользовалась.

— Ребята в школе часто заводили Бонни Райт. Мне она нравится.

— Мне следовало догадаться, что ты поклонница музыки в стиле кантри, сказал он, закрывая дверцу бардачка. — В моей коллекции только джаз и блюз.

— Это то, что обычно слушала бабушка, — просветлела Моника. — У тебя есть Бесси Смит?

— Ага. Что-нибудь поторжественнее, да?

— Конечно. Бабушка ставила ее записи на… своем проигрывателе.

— Оригиналы? Записи семидесятых годов?

— Да, — поскучнела она. — У нее сотни пластинок. Я бы хотела узнать… как быть с закупкой кормов.

Невероятно! Эта женщина владеет собранием уникальных записей и беспокоится о том, как выручить несколько долларов на продаже скота! Она не чокнутая… просто слабо разбирается в современном мире.

— По-моему, Джейк нечист на руку.

— Он скользкий как масло — вот кто он такой, промолвила она.

— Наконец мы пришли к единому мнению, — подытожил Остин с улыбкой.

— «Мы»? Но это мой скот.

— Послушай. У Джейка преимущество перед тобой. По-моему, он дурачит тебя с назначением цены. Тебе следует проверить расценки.

— Бабушка всегда сверялась с фермерскими и рыночными сводками по радио, но оно сломано. Я куплю газету.

Остин помотал головой.

— Джейк был прав в том, что газеты — это вчерашние новости. А нужно использовать завтрашние. Я позвоню в Чикаго, в фирму, где работал, и разузнаю о прогнозах на будущее. Кроме того, цены на телят, как правило, не попадают в газетные сводки, зато о них можно узнать из Интернета.

— Что это такое? — нахмурилась Моника. Остин закатил глаза. Он начал понимать, что Моника безнадежно отстала от жизни. Потребовалась бы целая жизнь, чтобы объяснить ей, что такое современные средства связи.

— Иначе говоря, с помощью моего компьютера, пояснил он.

— Так бы сразу и сказал.

— А что тебе известно о компьютерах?

— В школе компьютер стоял в кабинете директора. Я не знаю, как он работает, но я его видела. Компьютеры ужасно дорогие.

— Да.

— У меня есть пишущая машинка. Фирмы «Ройал». Но ей нужна новая лента, робко произнесла Моника.

— Скорее всего, первого образца, — пробубнил он себе под нос. — Ладно, дай мне знать, если надумаешь выяснить через меня цены на скот.

— Это трудоемкая работа? — спросила она.

— Нет.

Моника оперлась на хромированную дверную ручку и повернулась к нему лицом.

— Это бы очень мне помогло. Я загляну к тебе после полудня, хорошо?

— Замечательно, — согласился Остин. Она открыла дверцу и выскочила из грузовика, напоследок окинув Остина пристальным взглядом.

— Зачем ты все это делаешь, Остин? Почему так дружелюбен со мной, ведь я стреляла в тебя прошлой ночью?

— Не люблю, когда с людьми поступают несправедливо, — честно признался он.

Моника задержала свой взгляд на его лице. Она хотела ему поверить, но всякий раз, когда их глаза встречались, слишком отчетливо понимала, что имеет дело с мужчиной. В ее памяти оживал случайно услышанный разговор матери с бабушкой; они беседовали как-то ночью, полагая, что Моника спит: «Мужчины никогда не говорят то, что думают на самом деле, и никогда ничего не делают без тайного умысла. Больше всего ненавижу и презираю, с какой легкостью втираются они в доверие, будто дым сквозь щель под дверью. Заставляют тебя уверовать в то, что драгоценнее их ничего на белом свете нет, а потом исчезают навсегда. Бросают нас, женщин, да еще с детьми». — «Ты любишь Монику не меньше, чем я люблю тебя. Роза. — Бабушкин голос звучал мягче, но с той же болью. — Ты значишь для меня больше, чем все богатства мира. Иногда мне кажется, что единственное предназначение мужчин на земле — помогать нам рожать детей. Они с диким упорством борются за лидерство. Мнят себя кормильцами. Распоряжаются деньгами. Управляют друзьями, женами, детьми. Развязывают войны, чтобы убедиться в своем могуществе. Однако правда в том, что они — ничто. Творцы — это мы, Роза. Мы вынашиваем и даем жизнь». — «Правильно, мама. Нам никто не нужен…»

Голос Остина вторгся в воспоминания Моники:

— Джейк Симмонс нажился бы за твой счет, но теперь у нас есть шанс с ним совладать. С удовольствием стану свидетелем его поражения.

«Поражения? — пронеслось в ее голове. — Чтобы доказать свое могущество? Или мое? Это предложение о помощи мне? Или самому себе, Остин?»

— Увидимся позже, — сказал Остин, улыбаясь ей. Она захлопнула дверцу грузовика, промолвив на прощание:

— Может быть.