С того дня, как Брендон признался Морин в любви, они виделись очень редко. Она сильно по нему скучала, хоть и не желала признаться в этом даже себе самой. Много часов она размышляла, подходят ли они друг другу и даже похудела на пять фунтов. Шарлин велела ей слушать свое сердце. Но Шарлин чокнутая при всей своей доброжелательности.
Можно ли принимать всерьез ее советы?
Морин волновалась за Брендона: не слишком ли он загружен работой? Не грозит ли ему опасность? Думает ли он о ней? Он звонил ей почти каждый вечер — отовсюду, где бы ни был, — и всегда оставлял свой телефон и адрес отеля. Но ее все равно терзали сомнения. Была ли она его единственной женщиной? Однажды она уже ошиблась в выборе мужчины и не хотела повторить свою ошибку.
И вообще есть ли будущее у их отношений? Ведь они такие занятые люди. Ранчо, работа… У нее свои проблемы, у него свои. А теперь еще Брендон ударился в патриотизм.
Нефтяной кризис принес безработицу, несчастья и осложнения почти в каждую техасскую семью, и Брендон почему-то решил взять на себя роль всеобщего спасителя. Он представил на рассмотрение законодательных органов штата свои идеи по выходу из кризиса. Морин знала, что его политические связи помогут ему быть услышанным, но не могла понять, почему ему так хочется взвалить на себя проблемы штата, превышающего размерами пол-Европы.
«Да, горький привкус у нашей любви», — думала она, целуя Брендона. А потом, пригревшись в его объятиях, попросила:
— Не уходи!
— Надо, — Нет, не надо. Просто тебе так кажется. Мы виделись с тобой всего несколько часов.
— Я обещал Блейну Арлингтону прийти на сессию. Я должен выяснить как можно больше про этот билль об игорном бизнесе… и узнать, кто за ним стоит.
— Ты говоришь так, как будто за этим кроется какой-то коварный заговор.
— Может быть, так оно и есть. — Брендон снова поцеловал девушку и зарылся лицом в ее плечо. Он знал, что, проснувшись завтра утром, будет помнить запах ее духов и это нежное мягкое тело… Как это мучительно! Завтра они будут за сотни миль друг от друга.
— Ты меня пугаешь.
— Не бойся. Наверное, здесь нет ничего страшного. Но я должен все проверить, чтобы знать, насколько серьезная мне предстоит борьба.
— Борьба?
— Я не пропущу этот билль. Легализация игорного бизнеса — не решение проблем. Техасу не нужны грязные деньги. Мы должны думать о том, как выйти из кризиса.
— Прекрасно, — она улыбнулась, — твои ораторские таланты растут с каждым днем.
Он погладил ее длинные черные волосы.
— Что, слишком нравоучительно?
— Да. Последи за этим.
— Мне очень жаль, что ты не сможешь поехать со мной.
— Мне тоже. Но у меня есть счета, просроченные на месяц, так что до твоего приезда мне будет чем заняться.
Брендон взял ее за руку, и они пошли к его пикапу. В последний раз поцеловав Морин, он забрался в машину. Каждый раз, уезжая, он говорил себе, что не будет оглядываться, и каждый раз оглядывался. Если бы ему пришлось провести остаток жизни, сидя в кресле и глядя на Морин, он был бы вполне доволен своей судьбой.
Она стояла на крыльце, и тонкая шелковая юбка облепляла ее стройные ноги.
— Когда-нибудь… — пробормотал он, подруливая к воротам ранчо, — у нас будет много-много времени.
* * *
Только, через два с лишним часа после его отъезда Морин удалось сосредоточиться на бумагах. Она была слишком занята мыслями о Брендоне. Воображение, как всегда, рисовало ей их любовную близость. К сожалению, обстоятельства мешали им встречаться часто.
Брендон сказал Морин, что два года назад он сбавил темп в работе. Верилось с трудом, ибо тех дел, которые он проворачивал за день, хватило бы на десятерых. Хорошо, что они не встретились раньше.
Вздохнув, девушка собрала все неоплаченные счета и положила их в стопку слева, потом взяла два конверта с погашенными чеками и банковскими заявлениями из Национального банка Кервилла. Она бегло их просмотрела и вдруг встрепенулась:
— О Господи! Здесь какая-то ошибка!
Сжимая бумаги дрожащими руками, Морин просмотрела свой баланс. На нем не хватало двух тысяч долларов.
— Не может быть! Должно быть больше пятнадцати тысяч, даже после оплаты всех чеков!
Она пробежала чеки глазами. Первые, подписанные ее рукой, были правильными. Потом шли чеки на покупку кормов и прочего стоимостью в сотни долларов. Но она не помнила, чтобы покупала все эти вещи. На чеках стояла подпись Уэса.
Морин обнаружила чек на две тысячи долларов, который Уэс выписал непосредственно банку.
Вскочив из-за письменного стола Мака, она решительно направилась в сарай, желая немедленно получить объяснения.
Девушка знала, что Грэди и Расти пасут стадо на северном участке ранчо, а Уэс ездил в город и должен был вернуться в полдень, два часа назад. Она распахнула дверь сарая. Никого. Койки застелены, на тумбочке рядом с маленьким телевизором — банки из-под пива и колы. Девушка взглянула в дальний угол, где у Уэса обычно висела кобура со старинным «кольтом» сорок пятого калибра. Особенно впечатлительным гостям он рассказывал, что этот револьвер с перламутровой рукояткой когда-то принадлежал легендарному Дикому Биллу; на самом же деле оружие было выпушено в 1910 году и куплено Уэсом в ломбарде Сан-Антонио. «Кольта» на стене не было.
Не было также будильника Уэса и его портативного радиоприемника. Морин осмотрела комод, в котором он держал свою одежду.
— Пусто! Черт побери!
Девушка выбежала из сарая и помчалась обратно в дом.
Схватив в кухне телефонную трубку, она набрала номер шерифа.
Хуанита раскатывала тесто для лепешек и не обращала внимания на свою хозяйку, пока не услышала слова:
— Я хочу заявить о том, что мой десятник Уэс Рейнольдс меня обокрал.
* * *
Морин подписала необходимые бумаги в полицейском участке Кервилла. Сержант при ней передал по рации приметы разыскиваемого Уэса Рейнольдса и посоветовал девушке набраться терпения.
Всего через час после того, как она вернулась на ранчо, позвонил сержант Майлер и сообщил, что Уэса нашли.
— Где он был? — спросила Морин.
— В бильярдном зале. Он еще не протрезвел после ночной попойки Хозяин бильярдной видел, как он размахивал большими пачками банкнотов.
— Когда я смогу получить свои деньги?
— Это решит суд. Но, мисс Макдональд, кажется, там осталось не больше пятисот — шестисот долларов. Вчера он делал сумасшедшие ставки и здорово продулся. Хозяин бильярдной сказал, что он никудышный игрок.
— О Боже, никудышный игрок… — потрясение повторила Морин. Если раньше она еще надеялась вернуть свои деньги, то теперь эти надежды быстро таяли.
— Мы будем держать с вами связь, мисс Макдональд.
— Спасибо за помощь.
* * *
Уэс Рейнольдс проснулся в тюремной камере. В голове гудело, бухало и кружилось, как в бетономешалке. Он потер ладонями заросшее щетиной лицо, постепенно припоминая события прошлой ночи.
Соображать было мучительно трудно. По мозгам точно скакал табун диких мустангов. Кажется, он выпил три бутылки те килы.
Он играл на бильярде и выигрывал… а потом начал проигрывать.
Но лучше всего Уэс помнил Салли. Она подошла к нему, как только он появился в бильярдной. У нее была длинная русая коса и классная фигурка. Тугие джинсы облегали изгиб бедер, врезаясь в ложбинку между ягодиц. Ему это понравилось. А еще больше ему понравились ее большие груди. Как округлились ее карие глаза, когда он достал из кармана солидную пачку денег!
Где-то между первой и второй бутылкой текилы они с Салли пошли к ее пикапу и трахнулись в открытом кузове — без одеяла, без простыней, на виду у случайных прохожих. Но им было все равно. Салли хотела даже больше, чем он. При одной мысли о ней он опять почувствовал желание.
Салли осталась с ним на всю ночь. Помнится, она сказала, что хочет купить себе новое платье, и он дал ей денег. Но сколько именно, не помнил. Еще он говорил ей, что положил кругленькую сумму в банк Сан-Антонио.
— О черт! — простонал Уэс.
В голове постепенно прояснялось, и всплывали новые подробности разговора с Салли.
— В какой банк, Уэс? — сладко спросила она, сидя голая на коленях. Луна освещала ее груди.
— В «Стэйт банк», у реки Уолк.
— Я знаю его.
— Правда? — сказал он, обхватив рукой мягкую пышную грудь. Ему нравились ее большие розовые соски и то, как они мгновенно твердели от его прикосновений.
— Я выросла в Сан-Антонио.
— Я был там несколько раз. Местечко как будто ничего, спокойное.
— Да, спокойное. — Она впихнула свою грудь ему в рот. — Мы можем поехать туда вместе, Уэс. У меня есть друг, он снимет для нас домик в западной части города. Мы здорово проведем время, Уэс! — Она взяла другую его руку и положила на свою левую грудь.
Уэс не помнил себя от блаженства.
— Да, поедем туда утром. На твоем грузовике.
— Конечно, милый. Как скажешь.
Уэс потряс головой. Интересно, уехали они в Сан-Антонио или он все еще в Кервилле? И вообще, что с ним случилось?
Он хотел подняться, но колени подкосились, и он снова уселся на койку. Три бутылки текилы — это точно!
В камеру вошел охранник.
— Проснулась наша спящая красавица, — проворчал он презрительно.
Уэс нахмурился. Даже это движение причиняло боль.
Охранник открыл дверь камеры.
— Пошли!
— Куда?
— Пришел твой адвокат.
— У меня нет адвоката.
— Теперь есть.
Уэс поплелся вслед за высоким крупным охранником в глухую комнату для свиданий. За столом сидел молодой мужчина, хорошо одетый и ухоженный, с профессиональным маникюром и стрижкой стоимостью не меньше тридцати баксов.
— Вы не судебный адвокат.
— Нет.
— Кто вас послал?
— Мистер Котрелл решил, что…
Впервые за весь день Уэс улыбнулся:
— Вас послал мистер Котрелл? Это хорошо. Можно считать, что я уже на свободе.
* * *
На другой день сержант Майлер позвонил Морин и сообщил ей, что Уэса отпустили.
— Отпустили? Как? Почему?
— За него внесли залог, и он был выпущен до суда.
— Но он же преступник! Он меня обокрал!
— Это его первое правонарушение. Суд примет это во внимание.
— Вы говорите так, как будто ничего не случилось и он совершенно безвреден.
— Я понимаю, мисс Макдональд, — сказал сержант.
И опять Морин услышала тот же снисходительный тон, который слышала много раз с тех пор, как приехала в Техас.
Почему в Нью-Йорке никто не говорил с ней в таком тоне?
Или говорили, только не так громко?
— Ничего вы не понимаете! Он ковбой. Через час его уже не будет в городе. С какой стати ему торчать здесь и дожидаться суда?
— Вы не правы, мисс Макдональд. Он должен остаться в городе. Таков закон.
— Вы что, считаете меня идиоткой? — Она швырнула трубку на рычаг. — О Боже! И зачем я только в это ввязалась?
Зачем я вообще сюда приехала?
«Уэса кто-то опекает — чтобы это понять, не нужно заканчивать Гарвардский университет, — думала Морин, возвращаясь к себе в кабинет. — Но кто? И почему?»
Может быть, у него есть дружки в полиции? Может быть, этот сержант старый приятель Уэса? Техасские мужчины, как она успела заметить, стоят друг за друга горой. Чем больше Морин размышляла, тем яснее становилась ситуация.
Уэс украл у нее немалые деньги. Он не мог все их прожрать на бильярде. Такое возможно только в Лас-Вегасе. Часть он наверняка отложил. А за хорошую сумму можно подкупить и сержанта, и кого угодно, да и адвокатов нанять самых лучших.
Уэс не дурак. Морин уже не сомневалась в том, что он не придет на суд в Кервилле.
* * *
Уэс Рейнольдс сунул в спортивную сумку последнюю пару джинсов и старые рабочие рубашки, потом оглядел номер мотеля: не забыл ли чего? Он приподнял с кровати дешевое тонкое покрывало и увидел пару носков, в которых спал ночью. У него всегда мерзли ноги — что-то там с кровообращением. Уэс положил носки в сумку.
От шальных денег осталось около тысячи долларов. Этого им с Салли хватит, чтобы с шиком доехать до Сан-Антонио. Они снимут домик и много месяцев будут наслаждаться жизнью. Потом можно смотаться в Мексику — там этих денег хватит на несколько лет. Они буду! жить на берегу океана, пить куэрво и заниматься любовью. Рай, да и только!
В дверь постучали.
Это Салли! Она сказала ему по телефону, что ей надо только заправить грузовик и собрать очень маленький чемоданчик (в Сан-Антонио она купит себе новую одежду).
— Ты как раз вовремя, дорогая, — усмехнулся Уэс, открывая дверь.
Стоявший на пороге мужчина был одет в дорогой костюм фирмы «Брук бразерс». Его темно-каштановые волосы были зачесаны на правую сторону, а лицо невыражало никаких эмоций. Уэс подумал, что он похож на робота.
Наверное, ошибся номером. Да нет, он вообще ошибся мотелем, этот франт! Уэс открыл было рот, чтобы сказать ему об этом, но незнакомец вдруг неизвестно откуда достал «магнум» с глушителем, нацелил его в лоб Уэсу и нажал на курок.
Уэс услышал тихое «чпок».
Он свалился на пол. Глаза его были широко открыты. Во лбу зияла дырка от пули, но крови было мало.
Мужчина плотно закрыл дверь и спокойно вернулся к синему «форду», за рулем которого сидел его напарник. Оба «зама» в полном молчании отъехали от мотеля. Они не заметили Салли, которая подрулила сзади и заняла их парковочное место. Они слышали только, что у кого-то в машине слишком громко включен радиоприемник. «Замы» не любили громкую музыку.
* * *
Александр сидел в своем кабинете и ласкал шарфик Морин. Он купил флакон духов «Опиум» и опрыскивал шарфик, чтобы от него пахло, как от Морин. Алекс нюхал шарфик и представлял, что они вместе. Скоро, очень скоро это время настанет, и ему больше не придется притворяться.
Послышался звонок в дверь, но Александр никого не ждал и не обратил на это внимания. Он слышал, что горничная-мексиканка разговаривает с двумя мужчинами. Один голос показался ему знакомым.
Он вскочил с кресла и выбежал в вестибюль.
— Входите, входите, джентльмены, — сказал Алекс с подчеркнутой любезностью и махнул рукой горничной, показывая, что все в порядке, — не обращайте на нее внимания, — добавил он, жестом приглашая их сесть.
Посетители остались стоять.
— Она хотела, чтобы мы назвали свои имена. А вы знаете, как мы к этому относимся.
— Да, — отозвался Александр, чувствуя себя очень неуютно. Ему не нравилось, что они заявились к нему без предупреждения да еще смотрели на него такими глазами — похожими на черные ледышки.
Старший «зам», как обычно, говорил за двоих:
— Вы некорректно поступили с этим парнем, Рейнольдсом.
— Простите?
— Мы предупредили вас насчет «свободных концов». Вы не только наняли ему адвоката, но и поставили сержанта Майлера в известность о том, что вы помогаете Уэсу Рейнольдсу. Нехорошо. Это дорого нам обошлось.
— Дорого? Почему?
— Мы сочли необходимым замести ваши следы, мистер Котрелл. Адвокат скоро уедет из города.
— Не понимаю.
— Он давно мечтал переехать в Чикаго, поближе к родителям жены. Мы сделали ему симпатичное предложение, которое поможет ему осчастливить супругу. А мистера Рейнольдса мы сочли нужным убрать.
— Убрать?
— Да. Он больше не представляет угрозы.
— О Боже! — Александр втянул ртом воздух. Во что же он влип? Кто эти люди? И стоит ли идти на такие страшные меры ради того, чтобы победить мать и добиться Морин? Но на этот вопрос Алекс мог ответить только утвердительно. Он знал, что его ничто не остановит на пути к победе. — А сержант? Я знаю, его можно подкупить.
«Замы» переглянулись.
— Да, его можно подкупить, — сказал старший.
Александр облегченно вздохнул. Он не хотел, чтобы со стариной Майлером что-то случилось. Он неплохой парень.
Они были знакомы с детства. Каждый раз, когда он давал сержанту взятку, и каждый раз, когда тот ее брал, Александр говорил себе, что это всего лишь материальная поддержка Майеру, у которого слишком низкая зарплата.
— Я все понял.
— Мы в этом не уверены. Но учтите: председатель хочет, чтобы впредь вы не предпринимали шагов без его команды и делали только то, что он скажет. Мы лучше вас разбираемся в ситуации. Мы предупреждали вас, что ваш план нехорош, и просили от него отказаться. Уэс Рейнольдс оказался помехой. Смотрите не создавайте больше таких помех!
— Не буду, — сказал Александр, пытаясь унять дрожь в руках.
Мужчины развернулись и, не сказав больше ни слова, вышли в парадную дверь.
Александр рухнул в кресло.
— О Господи! Что же я наделал?
* * *
Морин прочла в «Кервилл дейли таймс» о сердечном приступе и последующих похоронах сержанта Майлера. На первой полосе газета поместила статью о нем и его фотографию. Он сидел за своим рабочим столом в полицейском участке, а на стене за его спиной висели почетные грамоты в рамочках и наградные значки, полученные им за все годы службы. Морин заметила, что фотограф взял левый ракурс, чтобы захватить американский флаг на заднем плане, который и занял больше трети композиции. При первом взгляде на снимок казалось, что сержант Майлер вообще случайно попал в кадр.
В эти дни зарядили проливные дожди, и только поэтому Морин позволила себе с утра засидеться в кухне — выпить вторую чашку кофе и не торопясь почитать газету. На самой последней странице, в узкой колонке некрологов и криминальной хроники, она заметила сообщение о смерти Уэса.
Ниже был помещен подробный репортаж. Его убили с близкого расстояния из револьвера «магнум». Ни свидетелей, ни улик. Полиция подозревала в качестве мотива ограбление, потому что, когда обнаружили труп, денег при нем не было. Управляющий мотелем сказал, что примерно в то же время, когда было совершено убийство, мимо проезжал грузовик-пикап с громко включенной музыкой. Но описать водителя он не смог.
Морин решила, что ошиблась насчет Уэса: у него совсем не было друзей. И денег при нем не нашли…
— Денег при нем не было, — ровным тоном проговорила девушка, — у Уэса не было денег.
Она встала, налила себе еще одну чашку кофе и посмотрела на дождь за окном.
— Я осталась без денег!
* * *
Брендон Уильямс сидел в верхней галерее зала сената остинского капитолия и сквозь шум голосов, доносившихся снизу, пытался слушать Блейна.
Блейн Арлингтон был давним другом Джона Уильямса.
Отец Брендона хотел стать фермером и поддерживал Блейна Арлингтона, когда тот впервые баллотировался в конгресс в конце сороковых. Блейну нравился Джон Уильямс, а потом и Брендон. Он считал их хорошими, честными людьми, которым можно доверять. Когда Брендон нашел нефть и стал богачом, Блейн получил большую выгоду от своей дружбы с Уильямсами. Только благодаря щедрым вливаниям Брендона в его кампанию он смог победить на выборах 1984 года. Старикам не так просто пробиться в мире молодых — с помощью Брендона Блейн доказал молодежи, что и среди стариков могут быть энергичные политики.
— Ты дурак, — проскрипел Блейн, — никто в этом штате не хочет тебя слушать.
— Марк Диксон хочет.
— Да? А ты посмотри на его рейтинг. Он съезжает вниз быстрее, чем цена на сырую нефть.
— Билль об игорном бизнесе — это не решение проблемы.
— Никто и не говорит, — что это решение проблемы. Как я понял, в первый год мы получим всего лишь полтора миллиарда, а у нас долг пять миллиардов. Но, — Блейн театрально наставил свой узловатый палец Брендону в грудь, если ты выйдешь на улицу и спросишь у прохожего, знаешь, что он тебе скажет? Миллиард — это лучше, чем ничего. А может быть, игорный бизнес принесет больше.
— Разумеется, он принесет больше — как раз это меня и тревожит. Он принесет проституцию, наркотики, преступность и все прочие прелести.
— Думаешь, сейчас у нас этого нет?
— Есть, но не в таком масштабе. — Брендон нагнулся ближе. — У меня есть знакомые банкиры в Кервилле и Далласе. Они сказали мне, что продались мафии. Я точно знаю, что по всему штату землевладельцам отказывают в нраве выкупа закладной и продают их земли с аукциона. Пожалуй, в Хьюстоне ситуация хуже всего. Надо что-то делать. Я не могу контролировать всю банковскую индустрию штата, но как-нибудь сумею запретить игорный бизнес, пока дело не зашло слишком далеко.
— Ты прав.
— Тогда почему вы со мной спорите?
— Я не спорю. Нам нужно сильно урезать бюджет, поднять налоги — словом, принять много непопулярных мер.
Без шоковой терапии не обойтись. Однако если я скажу об этом на улице, меня никогда не переизберут. А если меня не переизберут, я не смогу тебе помочь. Ты должен научиться играть в эти игры.
— Значит, вы мне не поможете?
— Разве я это сказал?
— Ну, не сказали.
— Разумеется, помогу. Я сделаю все, что в моих силах.
Но мне придется делать это по-своему. Эта тактика не подводила меня сорок лет, и нет смысла менять ее сейчас, ты согласен?
— Да, сэр, — улыбнулся Брендон.
* * *
Брендон вышел из здания капитолия и направился прямо к своей машине. Только когда они отъехали от обочины, он заметил, что за рулем не его шофер Скип.
— Что это значит? Где Скип?
— Он заболел, — сказал молодой «зам», — и вернется завтра. А сейчас я отвезу вас в аэропорт. Ведь вы туда собирались?
— Да. Откуда вы знаете?
— Скип дал мне подробные указания. Он даже сказал мне про маленькую грунтовую дорогу за аэропортом, по которой можно добраться к вашему частному ангару, сэр.
Странно, но эта осведомленность нисколько не успокоила Брендона.
Они молча ехали к аэропорту. За это время водитель дважды крутил ручку кондиционера, делая комфортную температуру в салоне. Наконец он остановил машину, вышел и открыл дверцу. Не успел Брендон отойти от машины, как самозваный шофер схватил его за руку.
— В чем дело?..
В спину Брендону уперлось дуло револьвера. Незнакомец сильнее сжал его руку.
— Забудьте вашу сегодняшнюю встречу с сенатором Арлингтоном, мистер Уильямс. Если вы будете упорствовать, это вам дорого обойдется.
Брендон слегка развернулся — только чтобы видеть лицо собеседника.
— Вы меня не запугаете. Если вы как следует подготовились, то должны знать, что я не реагирую на угрозы. Чтобы меня остановить, вам придется меня убить.
Брендон выдернул руку и пошел прочь, не оборачиваясь и не сводя глаз со своей «сессны». Его пилот включил двигатели самолета, как только увидел подъезжавшую машину.
Брендон помахал пилоту, тот помахал в ответ.
Брендон все шел и шел. Когда же раздастся выстрел? Или на револьвере глушитель, и он вообще ничего не услышит — просто упадет замертво?
Ему отчетливо послышался звук взводимого курка.
Он подумал о Морин. Перед глазами возникло ее лицо.
Если бы можно было перед смертью провести с ней еще одну, последнюю ночь! Он продолжал идти. И ничего. Выстрела не было. Брендон услышал, как у него за спиной завелся, а потом уехал его автомобиль.
Адреналин постепенно вернулся к норме, тело медленно расслабилось. «Слава Богу, что я не намочил штаны», — с мрачной усмешкой подумал Брендон.