Восстания в армии и во флоте

{2}

Последнее время проскользнуло несколько известий даже в нашу легальную печать о революционном брожении в войсках. Отметим три главных сообщения.

В Черноморском флоте. Военно-морской суд в Севастополе 27-го июня при закрытых дверях рассмотрел дело гальванера броненосца «Иоанн Златоуст» Зеленина. Обвинялся он вместе с Карпишиным и Силяковым в составлении и распространении воззвания с призывом к вооруженному восстанию. Зеленин, Карпишин и Силяков приговорены к смертной казни и 10 июля расстреляны.

Тот же суд 2-го июля рассмотрел дело судовой команды того же броненосца. Обвинялось 16 матросов в подстрекательстве к захвату этого броненосца. Десятеро приговорены к смертной казни, 5 – к каторге на 6 лет. От 4-го июля казенные телеграммы сообщали, будто десятеро осужденных на смертную казнь подали прошения о помиловании.

В Балтийском флоте. На 16-ое июля назначено слушание в военно-морском суде кронштадтского порта дела о 65 матросах учебного судна «Двина», крейсера «Аврора» и броненосца «Слава». В октябристскую газету «Голос Москвы» телефонировали из С.-Петербурга от 3-го июля, что в городе много говорят об этом громком процессе. Обвиняются эти 65 матросов, как говорят, в принадлежности к партии социалистов-революционеров и «в принадлежности к тайному сообществу, разрешавшему вопросы о явном восстании и убийстве начальников-офицеров». Начало дела относится, по тому же сообщению, к аресту матроса на «Двине» 22-го января 1912 г.

Далее, известно, что в майские дни были аресты матросов Балтийского флота в Гельсингфорсе.

Наконец 1-го июля в селе Троицком, под Ташкентом, была произведена попытка восстания саперами. Штабс-капитан Похвиснев был поднят восставшими на штыки. Телеграмма об этом не была пропущена. Только 10-го июля появилась в Петербурге перепечатка из «Туркестанских Ведомостей», газеты официальной, которая признает, что было сражение с восставшими. Стрелки и казаки разбили восставших саперов, которых было, будто бы, всего от 100 до 130 человек. Восстание началось вечером и кончилось, по казенному сообщению, к утру. Арестовано до 380 саперов, из которых «больше половины (уверяет правительственная газета) несомненно (??) не принимало участия» в восстании. Убиты восставшими, кроме Похвиснева, два подпоручика, Красовский и Кощепец, 2 нижних чина, ранено 5 офицеров и 12 нижних чинов. О числе убитых повстанцев казенная газета молчит.

Таковы те скудные и явно неполные, явно изуродованные и преуменьшенные полицией сведения, которыми мы сейчас располагаем.

Что же означают эти факты?

Они дают полное подтверждение тому, что было указано в решениях январской Всероссийской конференции РСДРП 1912 года и подробнее разъяснено в № 27 Центрального Органа «Социал-Демократ» месяц тому назад.

В России начался революционный подъем. Массовые стачки в апреле и мае начали собой переход российского пролетариата в наступление – и против капитала, и против царской монархии, и за улучшение жизни рабочих, истерзанных преследованиями и гнетом контрреволюции 1908–1911 годов, и за свободу всего народа, за демократическую республику.

Пустую басню распространяют либералы (а за ними ликвидаторы «Невского Голоса»), будто основой апрельско-майского движения была борьба за свободу коалиций. Эту басню опровергли факты. Нельзя бороться только за одно из политических прав в рабской России, нельзя бороться за конституционные реформы при царском самодержавии. Борьба пролетариата разлилась волной стачек по всей России, эти стачки были и экономические и политические. В соединении обоих видов лежала и лежит сила движения. Это не простые стачки, это революционный подъем масс, это начало наступления рабочих масс против царской монархии.

Массовые стачки не могли не зажечь повсюду революционного пламени. И вспышки восстания в войсках доказали, что это пламя загорается, – везде есть горючий материал, – везде накопляется революционное настроение в массах, даже у тех рабочих и крестьян, которые задавлены муштрой казармы.

Массовые стачки в России неразрывно связаны с вооруженным восстанием. Растут стачки – растет восстание.

Вот что доказали события, указанные в начале статьи.

Эти события дают урок, отмеченный в № 27 Центрального Органа «Социал-Демократ». Призывы к восстанию теперь крайне неразумны. Восстания еще преждевременны. Только соединенный натиск рабочих масс, крестьянства и лучшей части армии может создать условия победоносного, т. е. своевременного восстания.

И передовые рабочие все усилия должны употребить на то, чтобы укрепить, восстановить, развить нелегальную партию рабочего класса, РСДРП. Только такая партия, ведя революционную агитацию, используя все средства легальной пропаганды через рабочую печать и через рабочих депутатов Думы, в состоянии будет удерживать от растраты сил в безнадежных мелких восстаниях и готовить армию пролетариата к великому победоносному восстанию.

Да здравствуют революционные солдаты и матросы!

Да здравствует дружная, настойчивая, упорная революционная работа над развитием широкого революционного натиска миллионных масс, рабочих стачек, крестьянских движений! Только во главе натиска миллионов, только в теснейшем, неразрывном союзе с ними может победить и победит царскую монархию революционная часть русского войска!

«Рабочая Газета» № 9, 30 июля (12 августа) 1912 г.

Печатается по тексту «Рабочей Газеты»

 

Накануне выборов в IV Думу

{9}

Российская с.-д. рабочая партия выступила перед выборами, несмотря на весь гнет преследований, несмотря на массовые аресты, с более ясной, отчетливой, точной программой, тактикой, платформой, чем какая бы то ни было другая партия.

Всероссийская конференция РСДРП в январе 1912 года подвела итоги идейно-политической работе в тяжелые годы контрреволюции. Решения конференции дали полные ответы на все насущные вопросы движения. На основе этих решений избирательная платформа явилась простым заключительным словом. Платформу издал ЦК в России, и затем ее переиздали целый ряд местных организаций. Вся буржуазная печать сообщила о конференции и привела некоторые ее решения.

За полгода, протекшие после конференции, в партийной печати и в десятках докладов, в сотнях речей на заводских кружках, на митингах в апрельско-майские дни разъяснялись и проводились в жизнь решения конференции. Лозунги партии – республика, 8-часовой рабочий день, конфискация помещичьей земли – обошли всю Россию и восприняты передовыми пролетариями. Революционный подъем масс, начиная от стачек и митингов, кончая восстаниями в войсках, доказал правильность и жизненность этих лозунгов.

Выборы уже использованы и широко использованы нашей партией. Никакие «разъяснения» полиции, никакая подделка (поповская или иная) IV Думы не отнимут этого результата. Агитация, строго партийно поставленная, прошла уже повсюду и дала тон всей с.-д. избирательной кампании.

Буржуазные партии пишут наскоро, наспех «платформы для выборов», для посулов, для надувания избирателей. Ликвидаторы, плетясь за либералами, тоже сочиняют теперь легальную «платформу для выборов». Ликвидаторы кричат о платформах в легальной, подцензурной печати, готовясь прикрыть свою полную растерянность, дезорганизованность, безыдейность приличной, цензурной «платформой для выборов».

Не платформа «для выборов», а выборы для проведения революционной с.-д. платформы! – вот как смотрит партия рабочего класса. Мы уже использовали выборы для этой цели и используем их до конца, используем даже самую черную царскую Думу для проповеди революционной платформы, тактики, программы Российской с.-д. рабочей партии. Только такие платформы ценны, которые завершают долгую работу революционной агитации, давшей уже полные ответы на все вопросы движения, а не те (легальные особенно!) платформы, которые сочиняются наспех, для затыкания дыр, для крикливой вывески, как у ликвидаторов.

Полгода прошло с тех пор, как восстановилась партия, и, – преодолевая невероятные трудности, страдая от бешеных преследований, испытывая то здесь, то там перерывы в работе местных центров и общего центра, ЦК, – партия идет да идет вперед, развивая свою работу и влияние в массах. Это развитие работы идет по-новому: к нелегальным ячейкам, тайным, узким, более спрятанным, чем прежде, присоединяется более широкая легальная марксистская проповедь. Именно это своеобразие новой подготовки революции в новых условиях давно отмечено и признано партией.

И мы можем теперь дать полный ответ на шумливые выступления ликвидаторов, грозящих «двойными кандидатурами». Пустые угрозы, никого не трогающие! Ликвидаторы настолько разбиты и бессильны, что никакая помощь не оживит их. Они и думать не могут о том, чтобы выступить с «двойными кандидатурами»: если бы ликвидаторы сделали это, они получили бы жалкое, ничтожное до смешного количество голосов. Они знают и не сделают опыта. Они шумят именно для отвода глаз, для сокрытия правды.

«Никакая помощь», – сказали мы. Ликвидаторы рассчитывают на заграничную помощь. Их друзья – особенно латыши, Бунд и Троцкий – объявили созыв десяти «центров, организаций и фракций»! Не шутите! Заграница богата, велика и обильна. Целых «10 центров»!! Приемы тут те же, что у правительства в IV Думе: подготовка представительства, превращение суммы нулей в видимость «больших чисел». Во-1-х, Троцкий (в России он – 0, он только сотрудник «Живого Дела», его агенты только защитники «инициативных групп» ликвидаторов). Во-2-х, «Голос Социал-Демократа», т. е. те же бессильные ликвидаторы. В-3-х, «Кавказский областной комитет» – тот же нуль, в третьем наряде. В-4-х, «Организационный комитет» – четвертый наряд тех лее самых ликвидаторов. В-5-х и в-6-х, латыши и Бунд, ныне вполне ликвидаторский… Но довольно!

Нечего и говорить, что наша партия со смехом встречает эту игру заграничных пустышек. Не оживят они трупа, а ликвидаторы в России – труп.

Вот факты.

Полгода ликвидаторы и все их друзья ведут отчаянную борьбу с партией. Существует открытая марксистская печать. Она дьявольски сдавлена, не смеет и пикнуть о республике, ни о нашей партии, ни о восстании, ни о царской банде. Смешно и думать проводить лозунги РСДРП через эту печать.

Но рабочий в России уже не тот, что прежде. Он стал силой. Он пробил себе дорогу. Он имеет свою печать, сдавленную, но свою и теоретически защищающую марксизм.

На этой открытой арене все и каждый могут видеть «успехи» борьбы ликвидаторов с антиликвидаторами. Впередовец С.В. в венской, ликвидаторской, «Правде» Троцкого уже отметил эти успехи: сборы-то рабочих – писал он – идут все почти к антиликвидаторам. И он утешал себя: это не потому, что рабочие сочувствуют «ленинцам».

О, да, конечно, «не потому», любезный друг ликвидаторов!

А все же посмотрите на факты.

Полгода открытой борьбы за ежедневную рабочую газету.

Ликвидаторы с 1910 года кричат о ней. Их успех? За полгода, с 1 января до 1 июля 1912 года, их газеты «Живое Дело» и «Невский Голос» поместили отчеты о 15 (пятнадцати) сборах рабочих групп на ежедневную рабочую газету!! Пятнадцать рабочих групп за полгода!

Возьмите газеты антиликвидаторов. Посмотрите отчеты о сборах на ежедневную рабочую газету за те же полгода. Подсчитайте число сборов от рабочих групп. Вы насчитаете 504 групповых рабочих взноса:

Вот точные данные по месяцам и по районам России:

Ликвидаторы разбиты наголову перед рабочими группами России. Ликвидаторы – труп, и никакие грозные (о, какие грозные!) заграничные «союзы групп, центров, фракций, течений, направлений» не оживят этого трупа.

Никакие крикливые манифесты за границей, никакие поддельные конференции «инициативных групп» с ликвидаторами не устранят и не ослабят этого полного поражения ликвидаторов перед сотнями рабочих групп в России.

Единство избирательной кампании с.-д. рабочих в России обеспечено. Оно обеспечено не «соглашениями» с ликвидаторами, а полной победой над ликвидаторами, которые уже сведены к их настоящей роли, роли либеральных интеллигентов. Посмотрите, как кстати пришелся в «Нашей Заре» эсеровский ликвидатор Савин. Взгляните, как хвалит Л. М. в «Листке Голоса Социал-Демократа» «почин» эсеров, впадающих (с отзовистского похмелья!) в неоднократное ликвидаторство. Подумайте над значением того факта, что в том же листке в образец Плеханову ставится известный эсеровский «деятель» Авксентьев. Припомните, как целуют несоциал-демократическую «левицу» P. P. S. все ликвидаторы. Ликвидаторы всех партий, соединяйтесь!

Все находят в конце концов свою полочку. Группы интеллигентских ликвидаторов из бывших марксистов и из бывших либералов с бомбой сплачиваются ходом событий.

А партия рабочего класса, РСДРП, за полгода после освобождения ее от пленения теми, кто ее ликвидировал, сделала – это видно из приведенных фактов – громадный шаг вперед.

«Рабочая Газета» № 9, 30 июля (12 августа) 1912 г.

Печатается по тексту «Рабочей Газеты»

 

Может ли быть теперь основой рабочего движения лозунг «Свободы коалиций»?

В легальной печати ликвидаторы с Троцким во главе доказывают, что может. Они стараются изо всех сил извратить действительный характер движения рабочих. Но это – попытки безнадежные. Утопающие ликвидаторы хватаются за соломинку, чтобы спасти свое неправое дело.

В 1910 году начали группки интеллигентов кампанию петиций за свободу союзов. Это была выдуманная кампания. Рабочие массы остались равнодушны. Нельзя зажечь этой пустой затеей пролетариат. Либералам пристало верить в политические реформы при царском самодержавии. Рабочие видели сразу фальшь затеи и остались глухи.

Рабочие не против борьбы за реформы, – они боролись за закон о страховании. Они использовали через своих депутатов всякий повод в III Думе, чтобы добиться малейших улучшений. Но в том-то и дело, что III Дума и закон о страховании – не выдумка, а политические факты. А «свобода коалиций» при третьеиюньской монархии Романова – пустой посул гнилых либералов.

Либералы – враги революции. Даже и теперь они прямо выступают против нее, – их не отучила бояться революции черносотенная III Дума. Боясь революции, либералы тешат себя надеждой на конституционные реформы и для рабочих проповедуют одну из таких реформ – свободу коалиций.

Но рабочие не верят в басню о «конституции» при III Думе, при общем бесправии, при разгуле произвола. Рабочие серьезно требуют свободы коалиций и поэтому борются за свободу всего народа, за свержение монархии, за республику.

Апрельско-майские стачки доказали на деле, что пролетариат поднялся на революционную стачку. Соединение экономической и политической стачки, революционные митинги, лозунг республики, выставленный петербургскими рабочими 1-го Мая, – все эти факты окончательно доказали начало революционного подъема.

Фактическое, объективное положение в России таково: пролетариат начал революционную борьбу масс за свержение царской монархии, в войске растет брожение, означающее присоединение к этой борьбе. Крестьянская демократия в лучшей ее части отворачивается от либералов и прислушивается к рабочему авангарду.

А либералы, враги революции, отстаивают только «конституционный» путь, выдвигают против революции посул (пустой и лживый посул) «свободы коалиций» при русской царской монархии!

Вот каково политическое положение на деле. Вот каковы реальные общественные силы: 1) царская монархия, попирающая всякую «конституцию»; 2) либерально-монархические буржуа, которые из боязни революции притворяются, что верят в соединение «свободы» с царской властью и 3) революционная демократия; среди нее поднялся уже вождь – рабочие массы, и откликаются на их призыв матросы и солдаты от Гельсингфорса до Ташкента.

Посмотрите, как безнадежно глупы при таком положении речи ликвидаторов о «свободе коалиций»! Из всех «реформ» эти мудрецы либеральной рабочей политики выбрали невозможную конституционную реформу, ничем, кроме посула, не являющуюся, и играют, забавляются в «европейский» конституционализм.

Нет! Рабочие отбрасывают прочь от себя либералов и либеральную рабочую политику. Всякую реформу, действительно становящуюся на очередь дня и в III и в IV Думе, от страхования до прибавки жалования рабам канцелярий, рабочие поддержат, разовьют, сделают предметом своих кампаний.

Но пустой и нелепый посул конституционной политической реформы при самодержавии рабочие встречают насмешкою презрения. Да здравствует расширение и усиление начавшейся революционной борьбы масс за свержение монархии, за республику! Борьба покажет, какие конституционные половинчатые реформы получатся при поражении новой революции, но теперь – в начале революционного натиска – внушать массам о нереволюционном пути, о мирной конституционной реформе могут только «человеки в футляре».

Начавшийся революционный натиск требует революционных лозунгов. Долой монархию! Да здравствует демократическая республика, 8-часовой рабочий день, конфискация всей помещичьей земли!

«Рабочая Газета» № 9, 30 июля (12 августа) 1912 г.

Печатается по тексту «Рабочей Газеты»

 

Принципиальные вопросы

Маленькое оживление избирательной кампании – и официально-кадетская «Речь» заговорила (наконец-то собралась!) о своих принципиальных разногласиях с левыми.

«Мириться с третьеиюньским режимом мы не думали и не думаем», – пишет «Речь».

Неправда. Думали и думаете, господа кадеты. Доказательство: ваши речи об «ответственной» оппозиции и оппозиции с родительным падежом. Это не только «думы» о мире, но политика «мира» с режимом 3-го июня.

А богомольные речи Караулова в богомольной III Думе? А кадетские голосования за бюджет и за крупнейшие статьи его? А речи Березовского 2-го по аграрному вопросу? А недавние заявления Гредескула, повторенные в «Речи»? Разве все это не представляет из себя именно политики мира с основами третьеиюньского режима? Несомненно да.

«В течение пяти лет мы не видели, – пишет «Речь», – чтобы в пределах Думы тактика социал-демократии была иная, чем тактика других оппозиционных партий. А ведь речь идет в данном случае о выборах в Думу».

Вот образец софизма и искажения правды! Ни по одному вопросу тактика с.-д. в III Думе не была сродни тактике кадетов. По всем вопросам она была принципиально иная: не тактика «мира», не тактика либерализма; всегда это была тактика демократии и тактика классовой борьбы.

Неужели «Речь» станет утверждать, что сходством тактики можно называть одно «голосование против», а не сходство принципиальной постановки вопроса в речах думских ораторов, в формулах перехода?

Неужели «Речь» решится сказать, что позволительно говорить в Думе одно, вне Думы – другое? Не для того ли, чтобы замять вопрос о недемократическом содержании внедумской кадетской проповеди?

«Мы не можем отрицать, – пишет «Речь», – права самостоятельных задач и выступлений у «демократии», которой сами служим».

Неправда, господа образованные либералы! Попробуйте изложить свои принципиальные взгляды на отличие либерализма от демократии. Попробуйте пояснить эти взгляды примерами английской, французской или немецкой истории, хотя бы даже оставляя в стороне специально рабочую, пролетарскую, марксистскую демократию. Вы не сможете отрицать разницы буржуазного либерализма и буржуазной демократии в их отношении к старому порядку. И мы всегда докажем вам, что вы – партия либерально-монархической буржуазии, а вовсе не демократическая партия.

Буржуазная демократия в России, это – трудовики и народники всех видов.

«Взялся за гуж – не говори, что не дюж». Взялись говорить о принципах кадетов и левых, так давайте разъяснять действительно принципы. Только так можно поднять избирательную агитацию немного выше вопросов о том, сколько беззаконий чинит такой-то пристав, такой-то губернатор или такая-то административная инстанция.

«Правда» № 79, 31 июля 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Письмо к швейцарским рабочим

{30}

Дорогие товарищи!

Нижеследующим подтверждаю перед всеми швейцарскими товарищами от имени Российской социал-демократической рабочей партии, что всеобщая партийная конференция этой партии в январе 1912 года в специальной резолюции сложила с себя всякую ответственность за отдельные заграничные русские группы.

Далее я подтверждаю, что Центральный Комитет нашей партии до сих пор утвердил только одну-единственную русскую социал-демократическую организацию за границей – а именно Комитет заграничных организаций и его Цюрихскую секцию. Прилагаю немецкую брошюру, изданную Центральным Органом нашей партии, где подробно описано поведение дезорганизаторских группок русских за границей.

С партийным приветом Ленин (В. Ульянов)

Представитель Российской социал-демократической партии в Международном социалистическом бюро {32} .

Написано в июле 1912 г.

Напечатано на немецком языке в августе 1912 г. в Цюрихе отдельной листовкой на гектографе

Печатается по тексту листовки Перевод с немецкого

 

Последний клапан

Мы закончили нашу предыдущую статью на тему о современном аграрном вопросе в России (см. № 15 «Невской Звезды») словами:

«Реальное сходство столыпинской и народнической аграрной программы состоит в том, что обе проводят коренную ломку старого, средневекового землевладения. И это очень хорошо. Ничего, кроме ломки, оно не заслужило. Всех реакционнее те кадеты из «Речи» и «Русских Ведомостей», которые упрекают Столыпина за ломку – вместо того, чтобы доказывать необходимость ломки еще более последовательной и решительной. Мы увидим в следующей статье, что столыпинская ломка не может устранить кабалы и отработков, а народническая может.

Мы отметим пока, что единственный вполне реальный результат столыпинской ломки есть голодовка 30 миллионов. И еще неизвестно, не научит ли русский народ столыпинская ломка, кап следует производить более решительную ломку. Учит она этому несомненно. Научит ли, – поживем, увидим».

Итак, перед нами стоит теперь вопрос: почему столыпинская ломка средневекового землевладения не может, а крестьянски-трудовическая или народническая может устранить кабалу и отработки?

Приступая к разбору этого вопроса, заметим прежде всего, что одним из основных грехов наиболее распространенных рассуждений на данную тему, – рассуждений либеральных, народнических и частью ревизионистских (П. Маслова), – является абстрактная постановка вопроса, забвение действительно происходящей, конкретной исторической «смены». В России происходит та смена, которая давно произошла уже в передовых странах Запада: смена крепостнического хозяйства капиталистическим.

Речь идет и может идти исключительно о формах, условиях, быстроте, обстановке этой смены: все другие соображения, нередко выдвигаемые на первый план, являются лишь бессознательным хождением кругом да около сути дела, кругом да около именно этой смены.

Преобладающая крепостническая форма современного русского земледелия есть кабала и отработки. Сравнительно значительное сохранение натурального хозяйства – наличность мелкого земледельца, который не в состоянии сводить концов с концами, хозяйничает на ничтожном клочке плохой земли с старыми, убого-нищенскими орудиями и приемами производства, – экономическая зависимость этого мелкого земледельца от соседнего владельца латифундии, который эксплуатирует его не только как наемного рабочего (это уже начало капитализма), но именно как мелкого земледельца (это – продолжение барщины), – вот условия, порождающие кабалу и отработки, или вернее: характеризующие то и другое.

На 30 000 крупнейших помещиков в Европейской России приходится 10 000 000 беднейших крестьянских дворов. В среднем это дает приблизительно такую картину: вокруг одного помещика, имеющего свыше 2000 десятин, живет около 300 крестьянских дворов, имеющих около 7 десятин плохой и выпаханной земли на двор, при невероятно отсталом, примитивном (с европейской точки зрения, не говоря уже об американской) инвентаре.

Часть зажиточных крестьян «выходят в люди», т. е. становятся мелкой буржуазией и обрабатывают землю наемным трудом. К такому же труду прибегает на известной части своих земель и для известных сельскохозяйственных операций и помещик, нередко вчерашний барин-крепостник или его сынок.

Но кроме этих капиталистических отношений и оттесняя их во всех коренных русских губерниях Европейской России на задний план, существует обработка помещичьей земли крестьянским инвентарем, т. е. отработки, продолжение вчерашней барщины, – существует «использование» безысходной нужды мелкого земледельца (именно как земледельца, как мелкого хозяйчика) для «обслуживания» соседней помещичьей «экономии», т. е. кабала. И ссуда денег под работу, и ссуда хлеба, и зимняя наемка, и сдача в аренду земли, и предоставление пользования дорогой, водопоем, лугами, выпасом, лесом, и ссуда инвентаря и т. д., и т. п. – составляют бесконечно разнообразные формы современной кабалы.

Доходит дело иногда до того, что крестьянин обязуется своим навозом удобрять господские поля, а «хозяйка» обязуется приносить яйца, – и это не в восемнадцатом, а в двадцатом столетии от рождества христова!

Достаточно поставить ясно и точно вопрос об этих пережитках средневековья и крепостничества в современном русском земледелии, чтобы оценить значение столыпинской «реформы». Эта «реформа» дала, конечно, отсрочку гибнущему крепостничеству, – точно так же, как пресловутая, расхваленная либералами и народниками, так называемая «крестьянская» (а на деле помещичья) реформа 1861 года дала отсрочку барщине, увековечив ее под иной оболочкой вплоть до 1905 года.

«Отсрочка» старому порядку и старому крепостническому земледелию, данная Столыпиным, состоит в том, что открыт еще один и притом последний клапан, который можно было открыть, не экспроприируя всего помещичьего землевладения. Открыт клапан и выпущен несколько пар – тем, что часть совершенно обнищавших крестьян «укрепили» свои наделы в личную собственность и продали их, превратившись из пролетариев с наделом в чистых пролетариев, – далее, тем, что часть зажиточных крестьян, укрепив свои наделы и иногда устроившись на отрубах, поставили еще более прочное капиталистическое хозяйство, чем прежде.

Наконец, открыт клапан и выпущен пар тем, что кое-где устранена особенно нестерпимая чересполосица и облегчена необходимая при капитализме мобилизация крестьянской земли.

Но этой отсрочкой уменьшено или увеличено общее количество противоречий в деревне? уменьшен или увеличен гнет крепостнических латифундий? уменьшено или увеличено общее количество «пара»? На эти вопросы нельзя ответить иначе, как во втором смысле.

Голодовка 30 миллионов доказала на деле, что в данное время возможен только этот последний ответ. Это – голодовка мелких хозяйчиков. Это – картина кризиса все того лее старого, кабального, нищего и задавленного крепостническими латифундиями крестьянского хозяйства. Таких голодовок при крупных некрепостнических поместьях, при капиталистических латифундиях в Европе не бывает и быть не может.

Масса крестьян, за исключением вполне освободившихся от земли пролетариев (которые «укрепили» землю, чтобы продать ее) и ничтожного меньшинства зажиточных мужиков, осталась в прежнем и еще худшем положении. Никакое укрепление земли в личную собственность, никакие мероприятия против чересполосицы не могут сделать массы нищих крестьян, сидящих на плохой, выпаханной земле, обладающих лишь стародедовским, вконец изношенным инвентарем, с голодным рабочим и рогатым скотом, – сколько-нибудь культурными, сколько-нибудь хозяевами.

Вокруг помещика (типа Маркова или Пуришкевича) с 2000 десятин земли владельцы семидесятинных, крохотных участков останутся неизбежно закабаленными нищими, как бы их ни расселяли, как бы их ни освобождали от общины, как бы им ни «укрепляли» их нищенские участки в личную собственность.

Столыпинская реформа не может устранить ни кабалы и отработков массы крестьян, ни их голодовок. Нужны десятилетия и десятилетия таких же периодических голодовок, чтобы мучительно вымерла масса теперешних хозяйств, для «успеха» столыпинской реформы, т. е. для создания установившегося буржуазного строя общеевропейского типа в нашей деревне. А в настоящее время, после шестилетнего испытания столыпинской «реформы» и шестилетних «блестящих» прогрессов числа «укрепивших землю» и т. д., не может быть ни малейшего сомнения в том, что эта реформа кризиса не устранила и устранить не может.

И в данную минуту и для ближайшего будущего России остается совершенно бесспорным, что перед нами старый кризис крепостнического в целом ряде пережитков хозяйства, старый кризис обнищавшего мелкого земледелия, закабаленного латифундиями марковского и пуришкевического типа.

И этот кризис, столь наглядно документированный голодовкой 30-ти миллионов, стоит перед нами, несмотря на то, что Столыпин открыл последний клапан, какой только имеется вообще у Марковых и Пуришкевичей. Ничего иного они (и Совет объединенного дворянства вместе с ними) не могли придумать, ничего иного нельзя еще придумать для сохранения земли и власти за Пуришкевичами, как ведение этими самыми Пуришкевичами буржуазной политики.

К этому и сводится сумма противоречий современной русской деревни: ведение буржуазной аграрной политики старыми крепостниками при полном сохранении их земли и их власти. В аграрной области это – тоже «шаг по пути превращения в буржуазную монархию».

Этот шаг к новому сделан сохранившим свое всевластие, свою землю, свой облик и свою обстановку старым. Это – последний шаг, который только может сделать старое. Это – последний клапан. Других еще клапанов в распоряжении Пуришкевичей, командующих над буржуазной страной, нет и быть не может.

И именно потому, что этот шаг к новому сделан сохранившим свое всевластие старым, этот шаг не мог привести и не приведет ни к чему прочному. Напротив, он приводит – это ясно показывают нам все симптомы переживаемого момента – к нарастанию старого кризиса на иной более высокой ступени капиталистического развития России.

Старый кризис нарастает по-новому, в новой обстановке, при гораздо более определившихся отношениях между классами, но он нарастает, и его социально-экономическая (и не только экономическая) природа остается по сути дела прежнею.

Ничтожное число хороших, отрубных хозяйств крестьянской буржуазии, – при уменьшении числа пролетариев, связанных наделом, – при сохранении всевластия Пуришкевичей, – при громадной массе обнищавших и вымирающих от голода закабаленных средних крестьян, – при увеличении числа пролетариев, наделом не связанных, – вот картина сегодняшней русской деревни.

Нужно ли еще доказывать, что столыпинская аграрная программа не может, а народническая (в исторически-классовом значении этого слова) может уничтожить кабалу и отработки? Может ли современное положение деревни не питать таких мыслей, что хорошие отрубные хозяйства при полной свободе мобилизации земли неизбежно положили бы сразу конец всем средневековым голодовкам, всякой кабале и всяким отработкам, если бы эти хозяйства по вольному выбору крестьян были понаделаны на всех тех семидесяти миллионах десятин помещичьей земли, которые пока стоят вне «землеустройства»? И не заставит ли нас ирония истории сказать, что столыпинские землемеры пригодились для «трудовицкой» России?

«Невская Звезда» № 20, 5 августа 1912 г. Подпись: Ρ. С.

Печатается по тексту газеты «Невская Звезда»

 

Маленькая справка

Вопрос о том, демократы ли наши кадеты или они партия либерально-монархической буржуазии, представляет большой научный интерес.

Напомним, что даже трудовик (буржуазный демократ) Водовозов обнаружил колебания по этому вопросу.

Касаясь этого вопроса, «Правда» сослалась на недавние заявления г. Гредескула, повторенные в «Речи».

«Речь» отвечает: «о каких заявлениях г. Гредескула говорит «Правда», мы не знаем».

Не правда ли, как это мило? «Правда» сказала ясно и точно, что говорит о заявлениях, повторенных в «Речи». Что же? Или «Речь» не знает того, что печатается в «Речи»?? Но не естественнее ли предположить, что либералам ради предвыборной игры в демократизм хочется позабыть кое-что из своего недавнего прошлого?

Во всяком случае, ради выяснения важного научного вопроса, я приведу слова г. Гредескула, которые он говорил в ряде публичных лекций и повторил, без единой оговорочки редакции, в № 117 (2071) «Речи»:

«В самом конце своей лекции, – писал г. Гредескул, – полемизируя с утверждением «Вех» о том, что русское освободительное движение (по пине будто бы интеллигенции) не удалось, и сопоставляя его с мнением тех, кто стоит гораздо левее П. Б. Струве, по кто также думает, что движение не дало нам решительно ничего, я в противоположность этому защищал тезис, что, наоборот, сделано очень много, что заложен самый фундамент будущей конституционной постройки, и притом крайне глубоко и прочно, в самую толщу народной массы. Чтобы дать критический перекресток для этих двух утверждений и вместе с тем высказать мысль, которую я также считаю политически чрезвычайно важной для нашего времени, я оба эти утверждения ставил лицом к будущему и говорил, что с точки зрения первого из них (если в 1905–1906 гг. не сделано ничего) надо все начинать с начала, т. е., иными словами, надо устраивать второе движение, тогда как с точки зрения второго утверждения (что в 1905–1906 гг. заложен фундамент русской конституции), наоборот, второго народного движения не требуется, а нужна лишь спокойная, настойчивая и уверенная конституционная работа.

Вот тут-то и прервал меня либавский (дело было в Либаве) полицеймейстер. Таким образом, в Либаве последовала демонстрация полиции против публичного отрицания надобности в новой революции в России» («Речь» 1912 г., № 117 (2071)).

Г-н Гредескул вполне доказал, что г. либавский полицеймейстер ошибся. Но кроме того г. Гредескул доказал еще две важные вещи: – 1) что полемика г. Гредескула и Ко с «Вехами» – притворная, пустая вещь. На деле во всем существенном вся к.-д. партия – «веховская», 2) что марксистская характеристика к.-д. партии по научным, экономическим и политическим признакам безусловно правильна.

«Правда» № 85, 8 августа 1912 г. Подпись: Η. Б.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Заработки рабочих и прибыль капиталистов в России

В 1908 году было произведено обследование фабрик и заводов России. Обследование это, несомненно, дало преувеличенные цифры о величине заработка рабочих и преуменьшенные о размере производства и величине прибыли капиталистов, ибо у нас все подобные обследования производятся чисто казенным путем, причем опрашиваются одни только капиталисты, а рабочих не считают нужным спрашивать.

Посмотрим же, что показала эта, наиболее выгодная для капиталистов, статистика.

По предварительным сведениям, которые одни только опубликованы до сих пор, всего было в России почти 20 000 фабрик и заводов (точная цифра: 19 983; мы будем приводить в скобках точные цифры, а в тексте несколько округлять их, чтобы легче было представить себе и запомнить при чтении главные данные).

Все число рабочих обоего пола было 21/4 миллиона человек (2 253 787). Сюда вошли и горнорабочие и рабочие в производствах, обложенных акцизом.

Заработная плата всех этих рабочих составила сумму более полумиллиарда рублей (555,7 млн.).

Чтобы узнать среднюю плату одного рабочего, надо разделить общую сумму заработной платы на число рабочих. Произведя это деление, получим цифру 246 рублей.

Итак, два с четвертью миллиона фабрично-заводских рабочих России зарабатывали в 1908 году в общем и среднем, т. е. на круг, всего по двадцать рублей 50 коп. в месяц!

Если принять во внимание, что на такую сумму приходится содержать семью, – и это при теперешней дороговизне квартир и жизненных припасов, – то подобную плату нельзя не назвать нищенской.

Посмотрим теперь, какова была прибыль капиталистов. Для определения прибыли надо вычесть из общей суммы производства, т. е. валовой выручки всех фабрик и заводов, все расходы капиталистов.

Общая сумма производства – свыше 41/2 миллиардов рублей (4651 млн. руб.). Все расходы капиталистов – 4 миллиарда (4082 млн. руб.).

Значит, прибыль капиталистов более полумиллиарда рублей (568,7 млн. руб.).

В среднем на 1 заведение эта прибыль равняется 28,5 тысячам рублей. Каждый рабочий приносит капиталисту прибыли по 252 рубля в год.

Сравним теперь заработок рабочих и прибыль капиталистов. Каждый рабочий в среднем (т. е. считая на круг) получает в год заработной платы 246 рублей, а капиталисту приносит прибыли 252 рубля в год.

Отсюда следует, что рабочий меньшую половину дня работает на себя, а большую половину дня – на капиталиста. Если, например, примем среднюю величину рабочего дня в 11 часов, то окажется, что рабочий получает плату всего только за 51/2 часов и даже несколько менее, чем за 51/2 часов. Остальные же 51/2 часов рабочий трудится даром, не получая никакой платы, и вся выработка рабочего за эти полдня составляет прибыль капиталистов.

«Правда» № 85, 8 августа 1912 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Стачечная борьба и заработная плата

Всем известно, что знаменитая стачечная борьба русских рабочих в 1905 году дала чрезвычайно крупные успехи не только в политической, но и в экономической области. В настоящее время данные из отчетов фабричных инспекторов позволяют составить довольно точное представление о высоте этих успехов.

Средний заработок русского фабрично-заводского рабочего, по этим данным, равнялся:

Мы видим отсюда, что 1905 год был годом перелома. Именно, после 1905 года заработная плата сразу поднимается с 205 до 231 рубля в год, т. е. на 26 рублей, более чем на 10 %.

Относительно 1905 года, который показывает понижение заработной платы на 8 рублей по сравнению с 1904, надо принять во внимание следующее: во-первых, 1905 год был годом экономической депрессии, т. е. упадка промышленности; во-вторых, по данным министерства торговли, рабочие потеряли за этот год от недополучения заработка в забастовочные дни 171 /2 миллионов рублей, т. е. свыше 10 рублей в год на каждого рабочего в среднем.

Следовательно, можно считать, что действительная заработная плата в 1905 году была 215 руб. в год, но из этих 215 руб. рабочие отдали по 10 руб. на стачечную борьбу, отличавшуюся в 1905 году замечательной, не виданной до тех пор нигде в мире настойчивостью и широтой.

В итоге получилось то, что теперь мы, рассматривая данные за целое десятилетие, 1901–1910 годов, ясно видим поразительную разницу между дореволюционной и послереволюционной эпохой.

До 1905 года средняя заработная плата русского фабрично-заводского рабочего 206 руб. После 1905 года – 238 руб., т. е. на 32 руб. в год больше. Увеличение на 15,5 %.

Повышение заработной платы за один год испытало такой толчок, что никакие последующие усилия капиталистов (которые, как известно, отнимали все завоевания пятого года одно за другим) не могли свести рабочего к прежнему низкому уровню жизни. Пятый год поднял жизненный уровень русского рабочего так, как в обыкновенное время не поднимается этот уровень за несколько десятилетий.

Рабочие потеряли на стачках 1905 года, по официальной статистике, 171/2 млн. руб. от недополучения заработка в забастовочные дни. Недоработка продукта у капиталистов составила за 1905 год, по той же статистике, 127,3 млн. руб.

А от повышения заработной платы после 1905 года рабочие выиграли за пять лет (1906–1910) в среднем по 32 рубля на одного рабочего, т. е. всего, считая 1,8 миллиона рабочих, по 57,6 миллиона рублей в год или 286 миллионов рублей за целое пятилетие.

«Правда» № 86, 9 августа 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Рабочий день на фабриках Московской губернии

Инженер И. М. Козьминых-Ланин выпустил книгу о продолжительности рабочего дня и рабочего года на фабриках и заводах Московской губернии.

Материал, собранный автором, относится к концу 1908 года и охватывает 219 669 рабочих, т. е. немного более 7/10 всего числа фабрично-заводских рабочих Московской губернии (307 773).

Средний рабочий день определен автором на основании этих данных в 91 /2 часов – для взрослых и подростков, в 71/2 часов – для малолетних.

Необходимо заметить, что в эти данные совершенно не вошел учет сверхурочных работ (о сверхурочных работах автор подготовил к печати особый труд), – а во-вторых, что данные автора основаны исключительно на «обязательных для предпринимателей и рабочих правилах внутреннего распорядка».

Соблюдаются ли в жизни эти правила, – вопрос, которого наш инженер и не ставит. Только рабочие союзы, создавая свою статистику, могли бы собрать данные и по этому вопросу.

По отдельным предприятиям этот рабочий день в 91/2 часов подвергается большим колебаниям.

Из таблиц автора видно, что 33 466 рабочих работает свыше 10 часов в день! Это составляет более 15 % всего числа обследованных рабочих.

13 189 рабочих работает свыше 11 часов в день, а 75 рабочих – свыше 12-ти часов в день. Главная масса рабочих, задавленных таким безмерно длинным рабочим днем, приходится на текстильную промышленность.

Если принять во внимание, что около трети рабочих не вошло в обследование автора, то получается вывод, что свыше 20-ти тысяч фабрично-заводских рабочих Московской губернии работает безобразно долгий рабочий день.

Наконец, данные инженера Козьминых-Ланина показывают, что даже крайне устарелый русский закон 1897 года, разрешающий 111/2-часов (!!!) рабочий день, не соблюдается фабрикантами. По этому закону, при работе в две смены, рабочее время для каждого рабочего, по расчету за 2 недели, не должно превосходить 9-ти часов в сутки.

На деле же из обследованных автором 83 990 двухсменных рабочих – 14 376 работали свыше 9 часов. Это составляет 17 % всего числа двухсменных рабочих. А из 3733 двухсменных рабочих, занятых ремонтными и вспомогательными работами, 2173 рабочих, т. е. почти 3 /5 , работали более 9-ти часов в сутки! Итого 161/2 тысяч рабочих, которых – даже по казенным данным – заставляют работать дольше, чем дозволено по закону!

8-часовой рабочий день существовал в Московской губернии в 1908 году только для 4398 рабочих – из 219 669 всего числа обследованных рабочих. Значит, все же 8-часовой рабочий день и теперь вполне возможен, остается только 215-ти тысячам рабочих догнать эти четыре тысячи.

«Правда» № 88, 11 августа 1912 г. Подпись: В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Рабочий день и рабочий год в Московской губернии

Вышедшая под этим заглавием работа инженера Козьминых-Ланина (М., 1912, изд. Постоянной комиссии музея содействия труду при Моск. отд. имп. русск. техн. о-ва. Ц. 1 руб. 75 коп.) представляет из себя сводку данных, которые относятся к концу 1908 года.

Данные охватывают 219 669 рабочих, т. е. 71,37 % всего числа фабрично-заводских рабочих губернии (307 773). Автор говорит, что «материал был тщательно исследован им отдельно по каждому промышленному заведению, и в общую сводку вошла лишь та часть его, которая не возбуждала каких-либо сомнений».

Подобного рода статистика представляла бы из себя – несмотря на большое опоздание – выдающийся интерес, если бы сводка данных была более осмысленная. К сожалению, приходится употребить именно это слово, ибо таблицы г. Козьминых-Ланина составлены чрезвычайно тщательно, труда положено им на вычисление всякого рода итогов и процентных отношений очень много, но труд этот применен нерационально.

Богатый материал как бы подавил собою автора. Он сделал сотни и тысячи вычислений, совершенно излишних, только загромождающих работу, и не сделал нескольких десятков подсчетов, которые безусловно необходимы, ибо без них не получается общей картины явления.

В самом деле, в основных таблицах автора, составляющих почти всю книгу, приводятся такие детальные данные, что, например, рабочие, работающие от 9 до 10 часов в сутки, подразделены на 16 подразделений, – смотря по числу рабочих часов в смежные две недели (от 109 до 120 часов) – и для каждого подразделения вычислено среднее число рабочих часов в сутки! И все это сделано дважды: для рабочих по производству и для рабочих вспомогательных.

Нельзя не согласиться, что такая детализация, во-первых, совершенно излишня, что здесь получается увлечение статистикой ради статистики, своего рода игра в цифры – в ущерб ясности картины и пригодности материала для изучения. А, во-вторых, девять десятых этих «средних», вычислявшихся автором с точностью до одной сотой, – прямо-таки пропащий труд, ибо можно ручаться, что из тысячи читателей книги (которая вряд ли найдет тысячу читателей) разве один почувствует надобность в такой «средней» (и притом этот один мог бы сам ее вычислить, если бы уж стряслась над ним такая исключительная беда!).

В то же время в книге вовсе нет абсолютно необходимых сводок, которые автор мог сделать с несравненно меньшей затратой труда и без которых обойтись невозможно, если хотеть осмысленно ознакомиться с данными обследования. Нет сводок: 1) подытоживающих по группам производств рабочих односменных, двухсменных и трехсменных; 2) рабочих по производству и вспомогательных; 3) дающих среднее число рабочих часов по группам производств; 4) дающих общие итоги рабочего времени взрослых и малолетних; 5) выделяющих фабрики с различным числом рабочих.

Остановимся на этом последнем пункте. Автор работы, видимо, так трудолюбив, – если судить по данному списку работ, которые им опубликованы и подготовлены к печати, – он обладает таким богатым и интересным материалом, что, может быть, критический разбор его приемов в состоянии принести не только теоретическую, но и непосредственно практическую пользу. Мы уже привели слова автора, что собранный «материал был тщательно исследован им отдельно по каждому промышленному заведению».

Значит, сводка этого материала хотя бы по тем группам фабрик, которые введены даже нашей казенной статистикой (до 20 рабочих, 21–50, 51–100, 101–500, 501–1000 и свыше 1000), была вполне возможна. Была ли она необходима?

Безусловно, да. Статистика должна давать не произвольные столбцы цифр, а цифровое освещение тех различных социальных типов изучаемого явления, которые вполне наметились или намечаются жизнью. Можно ли сомневаться в том, что заведения в 50 и в 500 рабочих принадлежат к существенно иным социальным типам интересующего нас явления? что все общественное развитие всех цивилизованных стран усиливает различие этих типов и ведет к вытеснению одного из них другим?

Возьмем как раз данные о рабочем дне. Из сводной итоговой таблицы автора мы можем почерпнуть тот вывод, – если сами произведем некоторую необходимую статистическую работу, которой мы не видим в книге, – тот вывод, что 33 тысячи рабочих (из 220 тысяч обследованных) работают дольше 10-ти часов в сутки. Средняя же продолжительность рабочего дня для всех 220 тыс. рабочих равняется 91/2 часам. Спрашивается, не заняты ли эти рабочие, задавленные непомерно длинным рабочим днем, в мелких заведениях?

Этот вопрос возникает естественно и необходимо. Он вовсе не выбран произвольно. Политическая экономия и статистика всех стран мира обязывают нас поставить именно этот вопрос, ибо удлинение рабочего дня мелкими заведениями наблюдалось слишком часто. Условия капиталистического хозяйства вызывают необходимость в таком удлинении у мелких хозяев.

И вот оказывается, что в материалах автора данные для ответа на этот важнейший вопрос были, а в сводке автора они пропали! В сводке автор нам дал никчемные длиннейшие столбцы детальных «средних» и не дал необходимого деления фабрик по числу рабочих.

В Московской губернии такое деление еще более необходимо (если позволительно здесь употребить сравнительную степень), чем вообще, ибо в Московской губернии, наряду с громадной концентрацией производства, мы видим сравнительно очень большое число мелких заведений. По статистике 1910 года, в ней было всего 1440 заведений с 335 190 рабочими. Половина этого числа рабочих (167 199) сосредоточена в 66 фабриках, – а на другом полюсе перед нами 669 заведений с общим числом рабочих 18 277. Ясно, что перед нами совершенно различные социальные типы и что статистика, которая их не различает, решительно никуда не годится.

Автор до такой степени увлекся рядами цифр о числе рабочих, занятых 94, 95 и т. д. до 144 часов в смежные две недели, что вовсе опустил данные о числе заведений. Это число указано для второй части его труда, где речь идет о продолжительности рабочего года, но в первой части, где речь идет о рабочем дне, никаких сведений о числе заведений не приведено, – хотя эти сведения, несомненно, в распоряжении автора были.

Крупнейшие фабрики Московской губернии – не только своеобразные типы промышленных заведений, но и своеобразные типы населений, с особыми бытовыми и культурными (или, вернее, некультурными) условиями. Выделение этих фабрик, подробная разработка данных отдельно для каждого разряда заведений по числу рабочих составляет необходимое условие рациональной экономической статистики.

* * *

Приведем главнейшие итоги из труда г. Козьминых-Ланина.

Его исследование о длине рабочего дня охватило, как мы уже сказали, 219 669 московских фабрично-заводских рабочих, т. е. 71,37 % всего их числа, причем текстильщики несколько в большем числе охвачены его статистикой, чем рабочие других производств. Обследованию подверглось 74,6 % всех текстильщиков и лишь 49–71 % рабочих остальных производств. По-видимому, менее обследованы данные о мелких заведениях: по крайней мере, статистика числа рабочих дней в году охватила 58 % заведений (811 из бывших в 1908 году 1394) и 75 % рабочих (231 130 из 307 773). Ясно, что здесь опущены были именно более мелкие заведения.

Итоговые данные о длине рабочего дня автор дает только для всего числа рабочих, вместе взятых. Получается средняя – 91/2 часов в сутки для взрослого и 71/2 часов для малолетних. Число малолетних, надо заметить, невелико: 1363 против 218 306 взрослых. Это наводит на мысль, не были ли «сокрыты» от глаз инспекторов в особенности малолетние рабочие?

Из всего числа 219 669 рабочих работали в одну смену 128 628 человек (58,56 %), в 2 смены – 88 552 (40,31 %) и в 3 смены – 2489 (1,13 %). Двухсменная работа преобладает над односменной в текстильной промышленности: 75 391 двухсменный рабочий («по производству», т. е. без вспомогательных) против 68 604 односменных. Прибавка ремонтных и вспомогательных рабочих дает сумму 78 107 двухсменных и 78 321 односменного рабочего. Напротив, у металлистов значительно преобладает односменная работа (17 821 взрослых рабочих) над двухсменной (7673).

Подводя итог общему числу рабочих, работающих различное число рабочих часов в сутки, получаем такие данные:

Отсюда видно, как ничтожно еще в России число рабочих, занятых не более 8 часов в сутки: всего 4398 из 219 669. Напротив, число рабочих с непомерно, безобразно длинным рабочим днем очень велико: 33 466 из 220 тыс., т. е. свыше 15 % рабочих работает более 10-ти часов в сутки! И тут еще не считается сверхурочная работа.

Далее. Различие длины рабочего дня у односменных и двухсменных рабочих видно из следующих данных, охватывающих только взрослых «рабочих по производству», т. е. без ремонтных и вспомогательных рабочих, которые составляют 8 % общего числа рабочих.

Отсюда видно, между прочим, что 17 % рабочих двухсменных работает больше 9 часов в сутки, т. е. больше, чем разрешает даже наш закон 1897 года, справедливо признаваемый г. Паниным за непомерно отсталый. По этому закону при двухсменной работе число рабочих часов в сутки не должно превосходить девяти часов – по расчету за 2 недели. А г. Ланин во всех своих расчетах и таблицах берет именно период в «2 смежные недели».

Если нарушается так явно вполне определенный и точный закон, то можно себе представить, что делается с большинством остальных постановлений нашего фабричного законодательства.

Среднее число рабочих часов в сутки для одного односменного рабочего (только взрослого и только «рабочего по производству») составляет 9,89 часа. Господствует, значит, десятичасовой рабочий день без всякого сокращения, даже по субботам, и не считая сверхурочных работ. Нечего и говорить, что такая продолжительность труда безусловно чрезмерна и не может быть терпима.

Среднее число рабочих часов в сутки для двухсменного рабочего составляет 8,97 часа, т. е. на практике преобладает требуемый законом в этих случаях девятичасовой рабочий день. Понижение его до восьми часов особенно настоятельно ввиду того, что при двух сменах «ночью» считается время с 10 часов вечера до 4-х (!!) часов утра, т. е. на деле весьма и весьма большая часть ночи для рабочего признается «днем». Девятичасовой рабочий день с превращением ночи в день, с постоянной ночной работой – вот что царит в Московской губернии!

В заключение нашего обзора данных г. Козьминых-Ланина укажем, что средняя продолжительность рабочего года определена им в 270 дней. У текстильщиков же цифра несколько ниже – 268,8 дней, у металлистов немного выше – 272,3 дня.

Разработка этих данных о продолжительности рабочего года у Козьминых-Ланина тоже крайне неудовлетворительна. С одной стороны, непомерная, ни с чем не сообразная детализация: мы насчитали целых 130 горизонтальных граф в сводной таблице о продолжительности рабочего года! Данные о числе заведений, рабочих и т. д. приведены здесь отдельно для каждого встречающегося числа рабочих дней (в году), начиная от 22 и кончая 366. Такая «детализация» больше похожа на полную «непереваренность» сырого материала.

С другой стороны, и здесь нет совершенно необходимых сводок ни по числу рабочих на фабриках, ни по различению двигателей (ручные и механические фабрики). Никакой картины поэтому, позволяющей понять зависимость длины рабочего года от разных условий, составить себе нельзя. Богатейший материал, собранный автором, пропал вследствие из рук вон плохой сводки.

Значение различия между крупным и мелким производством мы можем – приблизительно и далеко не точно! – проследить даже и по данным автора, если несколько переработаем их. Возьмем четыре главных группы заведений по длине рабочего года: 1) работающие до 200 дней в году; 2) – от 200 до 250; 3) – от 250 до 270 и 4) – 270 дней и дольше.

Сводя для каждого из этих разрядов числа фабрик и числа рабочих обоего пола, получаем такую картину:

Отсюда ясно видно, что чем крупнее фабрики, тем продолжительнее (в общем) рабочий год. Следовательно, общественно-экономическое значение мелких предприятий еще гораздо меньше в действительности, чем можно судить по доле этих предприятий, например, в общем числе рабочих. Рабочий год в этих предприятиях настолько короче, чем в крупных, что доля производства в них должна быть совсем ничтожна. А, кроме того, при коротком рабочем годе эти фабрики (мелкие) не способны создать постоянных кадров пролетариата, – значит, здесь рабочие более «связаны» землей, вероятно, хуже оплачиваются, менее культурны и т. д.

Крупная фабрика усиливает эксплуатацию, удлиняя рабочий год до максимума и тем создавая совершенно рвущий с деревней пролетариат.

Если бы проследить различия в длине рабочего года в зависимости от технической постановки фабрик (ручные и механические двигатели и т. д.), то можно бы найти, без сомнения, целый ряд интереснейших указаний на условия жизни населения, на положение рабочих, на эволюцию нашего капитализма и т. д. Но автор, можно сказать, и не прикоснулся ко всем этим вопросам.

Он дал только цифры средней продолжительности рабочего года на фабриках различных групп производства. Колебания общей средней получились очень небольшие: от 246 рабочих дней в году в IX группе (обработка минеральных веществ) до 291 рабочего дня в году в XII группе (химические производства).

Различия эти, как видит читатель, гораздо меньше, чем различия продолжительности рабочего года на мелких и крупных фабриках вообще, независимо от того, к какому производству они принадлежат.

Различия по роду производства менее характерны и менее существенны для социально-экономической статистики, чем различия по размерам производств. Это не значит, конечно, чтобы первые различия можно было игнорировать. Но это значит, что абсолютно невозможна осмысленная статистика без учета вторых различий.

«Невская Звезда» № 21, 12 августа 1912 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты «Невская Звезда»

 

В Англии

Английский либерализм шесть с половиной лет находится у власти. Рабочее движение в Англии растет все сильнее. Стачки становятся массовыми и кроме того перестают быть чисто экономическими, превращаются в политические стачки.

Роберт Смайли, вождь шотландских углекопов, которые недавно обнаружили такую силу массовой борьбы, заявляет, что требованием углекопов в их следующем крупном сражении будет передача угольных копей в собственность государства. А это следующее крупное сражение надвигается неминуемо, ибо все углекопы в Англии прекрасно сознают бессилие пресловутого закона о минимальной заработной плате серьезно изменить к лучшему их положение.

И вот английский либерализм, теряя почву под ногами, выдумывает новый боевой клич, чтобы вызвать в массах избирателей снова на некоторое время доверие к либералам. Не обманешь – не продашь, таков лозунг капитализма в торговле. Не обманешь – не получишь мандатов в парламент, таков лозунг капиталистической политики в свободных странах.

«Модный» лозунг, придуманный с этой целью либералами, есть требование «земельной реформы». Что именно разумеют под этим либералы и их специалист по части одурачивания масс Ллойд Джордж, остается неясным. По-видимому, речь идет об увеличении налога на землю, и только. Собирание новых миллионов на военные авантюры, на флот – вот что на деле кроется под широковещательными фразами о «возврате земли народу» и пр.

В Англии земледелие ведется вполне капиталистически: фермеры-капиталисты арендуют землю участками средних размеров у лендлордов (землевладельцев) и обрабатывают землю при помощи наемных рабочих.

Никакая «земельная реформа» при таком положении вещей не может ничего изменить в положении сельских рабочих. Выкуп помещичьих земель в Англии мог бы превратиться даже в новое обирательство пролетариата, ибо помещики и капиталисты, сохраняя власть в государстве, продали бы свои земли втридорога. А платил бы плательщик налогов, т. е. тот же рабочий.

Шум, поднятый либералами вокруг земельного вопроса, принес пользу в одном отношении: он пробудил интерес к организации сельских рабочих.

Вот когда сельские рабочие в Англии проснутся и объединятся в союзы, тогда либералы не отделаются шарлатанскими «посулами реформы» или наделов для батраков и поденщиков.

Недавно сотрудник одной рабочей газеты в Англии посетил Джозефа Арча, старого вождя сельских рабочих, который много потрудился над пробуждением их к сознательной жизни. Это дело не удалось сразу – наивен был и лозунг Арча – «три акра (акр – немного более 1/3 десятины) земли и корова» каждому сельскому рабочему, – погиб созданный им союз, – но его дело не погибло, и организация сельских рабочих в Англии снова становится на очередь дня.

Арчу теперь 83 года. Он живет в той же деревне и в том же доме, где родился. В разговоре со своим собеседником он указал, что союзу сельских рабочих удалось поднять заработную плату до 15, 16 и 17 шиллингов в неделю (шиллинг около 48 коп.). А теперь заработная плата сельским рабочим в Англии опять упала – в Норфольке, там, где живет Арч, – до 12–13 шиллингов в неделю.

«Правда» № 89, 12 августа 1912 г. Подпись: П.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Концентрация производства в России

В России, как и во всех капиталистических странах, происходит концентрация производства, т. е. сосредоточение его все больше и больше в небольшом числе крупных и крупнейших предприятий.

При капиталистическом строе каждое отдельное предприятие находится в полной зависимости от рынка. А при такой зависимости, чем крупнее предприятие, тем дешевле оно в состоянии продавать свой продукт. Крупный капиталист дешевле покупает сырые материалы, экономнее расходует их, употребляет лучшие машины и т. д. Мелкие хозяева разоряются и гибнут. Производство все более сосредоточивается, концентрируется в руках немногих миллионеров. Миллионеры обыкновенно еще усиливают свою власть посредством акционерных компаний, которые отдают им капиталы средних хозяев и «мелкоты».

Вот, например, данные о фабрично-заводской промышленности в России за 1910 г. в сравнении с 1901.

Такова обычная картина во всех капиталистических странах. Число мелких заведений уменьшается: мелкая буржуазия, мелкие хозяйчики разоряются и гибнут, переходят в ряды служащих, иногда пролетариев.

Число крупнейших предприятий быстро растет, и еще больше растет их доля во всем производстве.

С 1901 по 1910 г. число крупнейших фабрик, имеющих более 1000 рабочих, выросло почти в полтора раза: с 243 до 324.

В них было рабочих в 1901 г. около полумиллиона (526 тысяч), т. е. меньше трети общего числа, а в 1910 г. стало больше 700 тысяч, больше трети общего числа.

Крупнейшие фабрики душат мелкие и все больше сосредоточивают производство. Все более крупные массы рабочих собираются в небольшом числе предприятий, но вся прибыль от труда объединенных миллионов рабочих достается горстке миллионеров.

«Правда» № 89, 12 августа 1912 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Карьера

Недавно умерший миллионер, издатель «Нового Времени», А. С. Суворин, историей своей жизни отразил и выразил очень интересный период в истории всего русского буржуазного общества.

Бедняк, либерал и даже демократ в начале своего жизненного пути, – миллионер, самодовольный и бесстыдный хвалитель буржуазии, пресмыкающийся перед всяким поворотом политики власть имущих в конце этого пути. Разве это не типично для массы «образованных» и «интеллигентных» представителей так называемого общества? Не все, конечно, играют в ренегатство с такой бешеной удачей, чтобы становиться миллионерами, но девять десятых, если не девяносто девять сотых – играют именно такую же самую игру в ренегатство, начиная радикальными студентами, кончая «доходными местечками» той или иной службы, той или иной аферы.

Бедный студент, из-за недостатка средств не попадающий в университет; учитель уездного училища, служащий, кроме того, секретарем предводителя дворянства или дающий частные уроки у знатных и богатых крепостников; начинающий либеральный и даже демократический журналист, с симпатиями к Белинскому и Чернышевскому, с враждой к реакции, – вот чем начал Суворин в 50–60-х годах прошлого века.

Либеральный, сочувствующий английской буржуазии и английской конституции, помещик Катков во время первого демократического подъема в России (начало 60-х годов XIX века) повернул к национализму, шовинизму и бешеному черносотенству.

Либеральный журналист Суворин во время второго демократического подъема в России (конец 70-х годов XIX века) повернул к национализму, к шовинизму, к беспардонному лакейству перед власть имущими. Русско-турецкая война помогла этому карьеристу «найти себя» и найти свою дорожку лакея, награждаемого громадными доходами его газеты «Чего изволите?».

«Новое Время» Суворина на много десятилетий закрепило за собой это прозвище «Чего изволите?». Эта газета стала в России образцом продажных газет. «Нововременство» стало выражением, однозначащим с понятиями: отступничество, ренегатство, подхалимство. «Новое Время» Суворина – образец бойкой торговли «на вынос и распивочно». Здесь торгуют всем, начиная от политических убеждений и кончая порнографическими объявлениями.

А теперь, после третьего демократического подъема в России (в начале XX века), сколько еще либералов повернуло по «веховской» дорожке, к национализму, к шовинизму, к оплевыванию демократии, к подхалимству перед реакцией!

Катков – Суворин – «веховцы», это все исторические этапы поворота русской либеральной буржуазии от демократии к защите реакции, к шовинизму и антисемитизму.

Сознательные рабочие закаляют свои убеждения, понимая неизбежность такого поворота буржуазии, – как и поворота трудящихся масс к идеям рабочей демократии.

«Правда» № 94, 18 августа 1912 г. Подпись: И. В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

В секретариат международного социалистического бюро

31 августа 1912 г.

Уважаемый товарищ!

Я получил от Вас циркуляр № 15 (от июля 1912 г.), в котором Главное правление СДКПиЛ уведомляет о расколе в этой организации.

В качестве представителя РСДРП в Международном социалистическом бюро я вынужден категорически протестовать против этого уведомления по нижеследующим причинам. —

1. Главное правление СДКПиЛ заявляет, что Варшавский комитет «не принадлежит к РСДРП, автономную часть которой составляет СДКПиЛ».

Но Главное правление СДКПиЛ не обладает ровно никаким правом ни решать, ни заявлять о том, кто принадлежит к РСДРП, которую я представляю.

Главное правление СДКПиЛ ныне само не принадлежит к нашей партии, ибо не состоит в организационной связи ни с представляемым мною Центральным Комитетом, избранным на январской конференции 1912 г., ни с противоположным центром ликвидаторов (так называемым «Организационным комитетом»).

2. Не соответствует истине утверждение Главного правления СДКПиЛ, будто бы раскол произошел «внезапно перед самыми выборами в Государственную думу».

Мне лично известно, что это самое Главное правление СДКПиЛ уже два года тому назад, когда оно вызвало острый конфликт со своими бывшими членами Малецким и Ганецким и устранило Ганецкого из Правления, – что Главное правление уже тогда должно было предвидеть раскол.

3. Лицемерием является заявление Главного правления

во-первых, что в варшавскую организацию, «так же как и во все другие революционные организации в царской России», прокрались провокаторы,

во-вторых, – что раскол произошел при «активном содействии охранки», хотя Главное правление не в состоянии указать ни одной фамилии, не смеет высказать никакого определенного подозрения!

Сколько надо лицемерия, чтобы с целью морального уничтожения политических противников бросить публично бесчестное обвинение в «содействии охранки», хотя не хватает мужества указать хотя бы одну фамилию, высказать какое-либо определенное подозрение!

Я уверен, что всякий член Интернационала с негодованием отвергнет эти неслыханные приемы борьбы.

Я знаю в продолжение ряда лет обоих бывших членов Главного правления СДКПиЛ – Малецкого и Ганецкого, которые открыто идут рука об руку с Варшавским комитетом. Я получил как раз от Варшавского комитета официальное уведомление, подтверждающее этот факт.

И при создавшемся положении я считаю своею обязанностью довести до сведения Международного социалистического бюро приложенный протест Варшавского комитета СДКПиЛ.

Так как заявление Главного правления было разослано всем членам Международного социалистического бюро, я вынужден просить Вас, уважаемый товарищ, разослать представителям всех партий, принадлежащих к Интернационалу, и это мое заявление вместе с протестом Варшавского комитета.

С партийным приветом

Н. Ленин

«Gazeta Robotnicza» № 19, 21 ноября 1912 г.

Печатается по тексту газеты Перевод с польского

 

Кадеты и аграрный вопрос

В полемике против «Правды» кадеты не могли, как ни старались, обойти вопрос о том, демократическая они партия или либерально-монархическая.

Вопрос этот крайне важный. Он имеет не только общепринципиальное значение, давая материал для выяснения основных политических понятий. Кроме этого, вопрос о сущности кадетской партии, претендующей на руководство всей оппозицией, связан самым неразрывным образом со всеми коренными вопросами русского освободительного движения вообще. Поэтому всякий, кто сознательно относится к избирательной кампании, кто ценит ее значение в деле политического просвещения масс, должен с величайшим вниманием отнестись к этому спору о сущности кадетской партии.

Кадетская «Речь» пытается теперь замять этот спор, заслонить принципиальные вопросы увертками и бранчливыми выходками («ложь», «извращение» и т. п.), вытащить те или иные ругательства, пущенные в ход ликвидаторами против нас в момент наибольшего личного раздражения, вызванного резкими организационными конфликтами. Все это – известные и избитые приемы людей, которые чувствуют свою слабость в принципиальном споре. И поэтому наш ответ кадетам должен состоять в повторном разъяснении принципиальных вопросов.

Каковы отличия демократизма и либерализма вообще? И буржуазный демократ и либерал (все либералы суть буржуазные либералы, но не все демократы суть буржуазные демократы) настроен против старого порядка, абсолютизма, крепостничества, привилегий высшего сословия и т. д., настроен в пользу политической свободы и конституционного «правового» строя. Таково их сходство.

Их различие. Демократ представляет массу населения. Он разделяет мелкобуржуазные предрассудки ее, ожидая, например, от нового, «уравнительного» передела всех земель не только уничтожения всех следов крепостничества (такое ожидание было бы основательно), но и подрыва основ капитализма (что вовсе неосновательно, ибо никакой передел земель не может устранить ни власти рынка и денег, ни власти и всевластия капитала). Но демократ верит в движение масс, его силу, его правоту, нисколько не боясь этого движения. Демократ отстаивает уничтожение всех средневековых привилегий без всякого исключения.

Либерал представляет не массу населения, а меньшинство его, именно: крупную и среднюю либеральную буржуазию. Либерал боится движения масс и последовательной демократии более, чем реакции. Либерал не только не добивается полного уничтожения всех средневековых привилегий, а прямо защищает некоторые и весьма существенные привилегии, стремясь к тому, чтобы эти привилегии были разделены между Пуришкевичами и Милюковыми, а не были устранены вовсе.

Либерал защищает политическую свободу и конституцию всегда с урезками (вроде двухпалатной системы и мн. др.) – причем каждая урезка есть сохранение привилегии крепостников. Либерал колеблется таким образом постоянно между крепостниками и демократией; отсюда крайнее, почти невероятное бессилие либерализма во всех сколько-нибудь серьезных вопросах.

Русская демократия, это – рабочий класс (пролетарская демократия) и народники и трудовики всех оттенков (буржуазная демократия). Русский либерализм – партия к.-д., а также «прогрессисты» и большинство национальных групп III Думы.

За русской демократией есть серьезные победы, за русским либерализмом – ни одной. Первая умела бороться, и ее поражения были всегда великими, историческими поражениями всей России, причем даже после поражения часть требований демократии всегда исполнялась. Второй, т. е. либерализм, не умел бороться, и за ним нет в русской истории ничего, кроме постоянного презрительного третирования либералов крепостниками, как холопов барами.

Проверим эти общие соображения и основные принципиальные посылки на кадетской аграрной программе. «Правда» заявила кадетам, что их недемократизм доказывается речами к.-д. Березовского 2-го по аграрному вопросу в III Думе.

Кадетская «Речь» отвечала в № 208: «Речь Березовского 2-го была, как известно, подтверждением программы к.-д. по аграрному вопросу».

Посмотрите, как увертлив этот ответ! Мы заявили, что речь Березовского 1-го – образец недемократической постановки вопроса. «Речь» знает прекрасно, что именно мы считаем признаком либерализма в отличие от демократизма. Но она и не думает разобрать вопроса серьезно, установить, какие именно признаки отличия либерализма от демократизма считает она, «Речь», правильными, проверить, имеются ли налицо эти признаки в речи Березовского 1-го. Ничего этого «Речь» не делает. «Речь» увертывается от вопроса, обнаруживая этим принципиальную слабость и нечистую совесть.

Но отрицать ответственности всей кадетской партии за речь Березовского 1-го даже «Речь» не решилась. Она признала, должна была признать эту ответственность, назвав речь Березовского 1-го «подтверждением программы к.-д. по аграрному вопросу».

Прекрасно. Вот мы и приведем главные места из этой, бесспорно и официально-кадетской речи члена III Думы А. Е. Березовского, симбирского помещика. Мы рассмотрим, анализируя рассуждения оратора, стоит ли он на демократической или на либеральной точке зрения. И мы посмотрим, удастся ли гг. кадетам в их обширной прессе или на собраниях опровергнуть нас.

«По моему глубокому убеждению, – говорил в III Думе, в октябре 1908 г. А. Е. Березовский (мы цитируем по стенографическому отчету «России» {49} ), – этот проект» (земельный проект к.-д.) «гораздо более выгоден и для владельцев земли» (а не только для крестьян), «и я это говорю, господа, зная земледелие, сам занимаясь им всю жизнь и владея землей. Для культурного земледельческого хозяйства проект партии народной свободы был бы несомненно более полезен, чем теперешний порядок. Не надо выхватывать голый факт принудительного отчуждения, возмущаться им и говорить, что это насилие, а надо посмотреть и оценить, во что выливается то, что предлагается в нашем проекте, и как проводится это принудительное отчуждение…»

Мы подчеркнули эти поистине золотые слова г. А. Е. Березовского, золотые своей редкой правдивостью. Кто припомнит речи и статьи марксистов-большевиков против кадетов во время I Государственной думы или кто возьмет на себя труд ознакомиться теперь с этими статьями, тот должен будет согласиться, что г. А. Е. Березовский в 1908 году блестяще подтвердил большевиков 1906 года. И мы беремся предсказать, что всякая, сколько-нибудь объективная история трижды подтвердит их политику.

Мы говорили в 1906 году: не верьте звуку слов – «принудительное отчуждение». Весь вопрос в том, кто кого принудит. Если помещики принудят крестьян заплатить втридорога за плохие земли, наподобие пресловутого выкупа 1861 года, то подобное «принудительное отчуждение» будет помещичьей реформой, выгодной для помещиков и разорительной для крестьян.

Либералы, кадеты, ставили вопрос о принудительном отчуждении, лавируя между помещиками и крестьянами, между черносотенцами и демократией. В 1906 году они обращались к демократии, стараясь выдать свое «принудительное отчуждение» за нечто демократическое. В 1908 году они обращаются к «зубрам» III Государственной думы и доказывают им, что надо посмотреть, «во что выливается и как проводится это принудительное отчуждение».

Послушаем же официального оратора к.-д. партии:

«Возьмите проект 42-х членов I Госдумы, – говорил А. Е. Березовский, – в нем заключалось только» (именно, г. Березовский!) «признание необходимости в первую очередь подвергнуть отчуждению те земли, которые не эксплуатируются самими владельцами. Затем партия народной свободы поддерживала образование комиссий на местах, которые в известное время должны были выяснить, какие земли подлежат отчуждению, какие не подлежат и сколько нужно земли крестьянам для их удовлетворения. Эти комиссии конструировались так, что в них была бы половина членов крестьян и половина некрестьян».

Г-н А. Е. Березовский чуточку не договорил. Всякий, кто пожелает справиться с аграрным проектом Кутлера (признанный представитель кадетской партии в аграрном вопросе), напечатанным во II томе кадетского издания «Аграрный вопрос», увидит, что председатели комиссий назначались, по тому проекту, правительством, т. е. тоже были помещичьими представителями.

Но допустим даже, что А. Е. Березовский более точно выразил взгляды к.-д., чем Кутлер. Допустим, что А. Е. Березовский все договорил и что кадеты действительно хотят комиссий, составленных из крестьян и «некрестьян» поровну без представителей классового правительства. Что же? Решится ли кто-нибудь утверждать, что подобный проект есть демократический??

Демократия есть господство большинства. Демократическими могут быть названы только выборы всеобщие, прямые, равные. Демократические комиссии только такие комиссии, которые выбраны всем населением на основе всеобщего избирательного права. Из общих, основных, азбучных истин демократизма это вытекает так бесспорно, что странно даже разжевывать все это господам кадетам.

На бумаге кадеты признают всеобщее избирательное право. На деле по одному из самых важных вопросов русского освободительного движения, аграрному, они не признают всеобщего избирательного права! Никакие увертки и оговорки не устранят этого факта, имеющего первостепенное значение.

И не подумайте, что кадеты допускают здесь лишь отступления от принципа всеобщего избирательного права, от принципа демократии. Нет. Они кладут в основу иной принцип, принцип «соглашения» старого с новым, помещика с крестьянином, черной сотни с демократией. Половину одним и половину другим – вот что провозглашают кадеты.

Это и есть как раз типичный принцип колеблющейся либерально-монархической буржуазии. Она хочет не уничтожения привилегий средневековья, a раздела их между помещиками и буржуазией. Разве можно оспаривать, в самом деле, что предоставление «некрестьянам» (т. е. помещикам, говоря без обиняков) равенства с крестьянами, с 7/10 населения, есть сохранение и подтверждение средневековой привилегии? В чем же ином состояли средневековые привилегии, как не в том, что один помещик значил в политике столько же, сколько сотни и тысячи крестьян.

Из равенства помещиков и крестьян объективно невозможен никакой иной выход, кроме как раздел привилегий между помещиками и буржуазией. Именно так было дело в 1861 году: помещики уступили 1/1000 своих привилегий нарождающейся буржуазии, а крестьянская масса была осуждена на полвека (1861 + 50 = 1911) мучений, бесправия, унижения, медленной голодной смерти, выколачивания податей и пр. Надо, кроме того, не забывать, что, уступая в 1861 году 1/1000 своих политических привилегий буржуазии (земская, городская, судебная реформа и пр.), помещики экономически сами начинали превращаться в буржуазию, заводя винокуренные, свеклосахарные заводы, входя в правления акционерных обществ и т. д.

Мы сейчас увидим, какой же окончательный выход указал сам г. А. Е. Березовский из этого «равенства» ничтожного числа помещиков с громадным числом крестьян. Но сначала мы должны еще подчеркнуть все значение слов Березовского, что эти пресловутые комиссии должны были «выяснить, какие земли подлежат отчуждению, какие не подлежат и сколько нужно крестьянам земли для их удовлетворения».

Все разговоры о разных «нормах» наделения крестьян и пр. – все это одни пустые слова, которыми, кстати сказать, оглушают себя и крестьян нередко наши народники-интеллигенты, не исключая и самых «левых». Серьезное значение имеет только один вопрос: все ли земли будут подлежать отчуждению или не все? и в последнем случае: кто будет определять, «какие не подлежат»? (я уже не говорю о том, кто будет определять размер выкупа, ибо самый выкуп средневековых привилегий есть учреждение либерально-буржуазное, но в корне, в основе абсолютно недемократическое, противодемократическое).

Все, детально разобранные, чиновничьи выглаженные параграфы кадетских земельных проектов – пустая канцелярщина. Серьезный вопрос один: кто будет определять, какие земли и на каких условиях подлежат отчуждению? Самый идеальный законопроект, обходящий этот вопрос, есть одно шарлатанство, не более.

Как же решает этот единственный серьезный вопрос г. Березовский? Ясно ведь, что при равенстве крестьян и «некрестьян» соглашения в большинстве случаев не будет, – да о полюбовном соглашении крепостников с вчерашними крепостными нечего и законы писать. На «полюбовное соглашение» с ними крепостники и без всяких законов всегда согласны.

И г. Березовский ясно дал ответ на больной вопрос зубрам III Государственной думы. Слушайте дальше его речь:

«Ввиду этого, этой общей конкретной работой на местах, конечно, выяснилось бы и количество «возможной» (слушайте!) «для отчуждения земли и количество земли, необходимой для крестьян» (необходимой для чего? для отбывания повинностей? так на это крепостники всегда были согласны!) «и, наконец, сами крестьяне убедились бы, в какой мере могут быть удовлетворены их справедливые» (гм! гм! упаси нас, боже, от барского гнева, от барской любви и от помещичьей «справедливости») «требования. Затем все это прошло бы через Гос. думу и» (слушайте, слушайте!) «Гос. совет и после их переработки» (гм! гм!) «дошло бы до окончательной санкции» (т. е. утверждения закона). «Результатом этой планомерной работы» (уж чего «планомернее»!) «несомненно было бы истинное удовлетворение настоящих нужд населения и связанное с ним успокоение и сохранение культурных хозяйств, которые партия народной свободы никогда без крайней необходимости не желала разрушать».

Так говорил представитель «партии народной свободы», которую по справедливости следовало бы назвать партией помещичьего успокоения.

Здесь яснее ясного видно, что «принудительное отчуждение» кадетов есть принуждение крестьян помещиками. Кто вздумал бы отрицать это, тот должен доказать, что в Государственном совете преобладают крестьяне над помещиками! «Равенство» помещиков с крестьянами в начале, а в конце – если полюбовного соглашения не последовало – «переработка» проекта Государственным советом.

«Культурных хозяйств партия народной свободы без крайней необходимости никогда не желала разрушать», – заявил г. помещик А. Е. Березовский, наверное считающий свое хозяйство «культурным». А мы спросим: кто будет определять, чье хозяйство и в каких частях «культурное» и где начинается «крайняя необходимость»? Ответ: это будут определять сначала комиссии из помещиков и крестьян поровну, а потом Государственный совет…

Что же? Демократическая ли партия кадеты или контрреволюционная партия либерально-монархической буржуазии? Партия ли это «народной свободы» или помещичьего успокоения?

Русская буржуазная демократия, т. е. трудовики и народники всех оттенков, сильно грешила тем, что ожидала от перехода помещичьей земли к крестьянам «уравнительности», распространения «трудовых принципов» и т. п., грешила и тем, что пустыми разговорами о разных «нормах» землевладения заслоняла вопрос о том, быть или не быть средневековому землевладению, но эта демократия помогала новому вытеснить старое, а не сочиняла проектов сохранения ряда привилегий за старым.

Нет, отрицать, что кадеты не демократическая партия, а партия контрреволюционной, либерально-монархической буржуазии, значит прямо-таки издеваться над общеизвестными фактами.

* * *

В заключение рассмотрим вкратце один вопрос, который могли бы задать, пожалуй, иные наивные кадеты. Если «принудительное отчуждение» кадетов было принуждение крестьян помещиками, почему большинство помещиков отвергло его?

Ответ на этот вопрос дал, сам того не желая, г. Милюков в речи 31 октября 1908 года в III Государственной думе, когда он выступал как историк. Историк Милюков должен был признать, что до конца 1905 года и власть и помещики считали крестьянство консервативной силой. На Петергофском совещании 19–26 июля 1905 года – это совещание подготовило булыгинскую Думу – столпы будущего Совета объединенного дворянства, А. А. Бобринский, Нарышкин и т. д., были за то, чтобы в Думе дать преобладание крестьянам. Витте встал тогда на ту точку зрения, что опорой самодержавия должно быть (и может быть) не дворянство и не буржуазия, а «крестьянская демократия».

«Господа, – говорил г. Милюков, – это интересный момент потому, что именно в этот момент является у правительства мысль о принудительном отчуждении (Голоса: у Кутлера). Да, Кутлер, господа… Кутлер принялся за разработку проекта о принудительном отчуждении.

… Он работал, господа; работа эта продолжалась, я не знаю, месяц или два – до конца 1905 года. Она продолжалась беспрепятственно до тех пор, пока не произошли известные московские события, после которых настроение заметно изменилось».

4-го января 1906 года съехался съезд предводителей дворянства. Он отверг проект Кутлера, зная его по слухам и частным сообщениям. Он принял свою аграрную программу (будущую «столыпинскую»). В феврале 1906 года уходит в отставку министр Кутлер. 30 марта 1906 года кабинет Витте (с «крестьянской» программой) сменяет кабинет Гурко-Горемыкина (с «столыпинской», дворянски-буржуазной программой).

Таковы факты, которые должен был признать историк Милюков.

Из этих фактов вывод вытекает ясный. «Кадетский» проект принудительного отчуждения был проектом министра Кутлера в кабинете Витте, мечтавшего о самодержавии, опирающемся на крестьян! Когда крестьянская демократия шла в гору, ее, эту демократию, пытались подкупить, развратить, обмануть проектом «мирного», «принудительного отчуждения», «второго освобождения», проектом чиновнического «принуждения крестьян помещиками».

Вот что говорят нам исторические факты. Кадетский аграрный проект есть проект министра при Витте «сыграть» в крестьянский цезаризм.

Крестьянская демократия не оправдала надежд. Она показала, – в I Государственной думе еще яснее, пожалуй, чем в 1905 году, – что она с 1861 года стала сознательной. При таком крестьянстве [кутлеровско-кадетский проект стал бессмыслицей: крестьяне не только не дали бы себя надуть по-старому, но использовали бы даже кадетские местные земельные комиссии для организации нового натиска.

Предводители дворянства 4 января 1906 года правильно решили, что проект либеральных помещиков (Кутлера и Ко) – вещь безнадежная, и отбросили его прочь. Гражданская война переросла либерально-чиновническое прожектерство. Классовая борьба бросила прочь мечтания о «социальном мире» и поставила вопрос ребром, «либо по-столыпински, либо по-трудовицки».

«Невская Звезда» № 22, 19 августа 1912 г. Подпись: В. Фрей

Печатается по тексту газеты «Невская Звезда»

 

Плохая защита

В № 86 «Правды» от 9 августа в статье «Стачечная борьба и заработная плата» мы привели данные нашей официальной статистики о средней заработной плате русских фабрично-заводских рабочих за первое десятилетие XX века.

Оказалось, что знаменитой стачечной борьбой 1905 года рабочие повысили свою заработную плату с 206 рублей (в среднем за год одному рабочему) до 238, т. е. на 32 рубля или на 15,5 %.

Наш вывод не понравился казенной газете «Россия». В номере от 15-го августа она посвящает передовую статью подробному пересказу приведенных нами данных (причем почему-то не называет точно газеты, откуда эти данные взяты) и пытается опровергнуть наши выводы.

«Что рабочая плата сделала в 1906 году резкий скачок вверх, – это, конечно, верно, – пишет «Россия», – но верно также и то, что вместе с этим и в то же самое время сразу поднялись в цене также и все товары и продукты…» И «Россия» приводит далее свой расчет, по которому заработная плата поднялась на 20 %, а вздорожание жизни выразилось в 24 %. Расчет «России» очень неправилен во всех отношениях. На деле повышение заработной платы менее велико, а вздорожание жизни более значительно.

Но теперь мы не будем исправлять ошибок «России». Возьмем ее цифры.

«…Они говорят, – пишет «Россия», – вовсе не за то, чтобы рабочие что-либо выиграли. А, судя по частым их жалобам на трудные времена, скорее даже можно прийти к обратному заключению: к тому, что они едва ли выиграли что-либо».

Не правда ли, как странно рассуждает «Россия»? Если заработная плата поднялась менее значительно, чем поднялись цены на жизненные продукты, то, значит, необходимо еще более значительное повышение заработной платы! Неужели это не очевидно?

А каким же образом могут рабочие без экономической борьбы и без стачек добиться повышения заработной платы? Видала ли «Россия» таких капиталистов, которые по случаю повышения цен на жизненные продукты сами предложили бы рабочим повысить их плату?

«Россия» признает, что заработная плата сделала резкий скачок вверх в 1906 году, т. е. благодаря широкой, массовой, невиданной в мире по упорству стачечной борьбе. Но цены на продукты стали подниматься раньше 1905 года. Цены на хлеб, например, не понижались в России с 1903 года, а только повышались. Цены на животные продукты не понижались с 1901 года, а только повышались.

Значит, исключительно стачечной борьбой добились рабочие того, чтобы заработная плата тоже начала подниматься вслед за поднимающимися ценами на хлеб и другие продукты. Если повышение заработной платы недостаточно, – а это признает далее «Россия», – то необходимо ее дальнейшее повышение.

«Правда» № 96, 21 августа 1912 г. Подпись: В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Ликвидаторы и «единство»

{53}

Иначе, как истерикой, нельзя назвать вышедший на днях седьмой номер «Невского Голоса». Почти 2 страницы газеты, вместо рабочей хроники, содержат отборную брань против «Правды» и «Невской Звезды». Курьезно, что эта брань преподносится под лозунгом «единства» рабочего класса, «единства» избирательной кампании.

Господа, – ответим мы ликвидаторам, – единство рабочего класса великий принцип. Но это, право же, смешно, если вы хотите, крича о «единстве», навязать рабочему классу платформу и кандидатов группы либеральных интеллигентов-ликвидаторов.

«Правда» доказала точными цифрами, что «ликвидаторство ничто в рабочем движении; что сильно оно только в либеральной интеллигенции» («Правда» № 80 от 1 августа 1912 г.). Теперь «Невский Голос» № 7 от 17 августа бранит эти статьи «Правды», называя их «фельетонными», «хлестаковскими» и т. п. Однако же тот простой факт, что «Правда» привлекла за полгода 504 групповых рабочих сбора, а ликвидаторские газеты всего 15, — «Невский Голос» и не пытается оспорить.

Какой же вывод можно сделать отсюда, кроме того, что крик, шум, брань и возгласы о единстве, все это – простое прикрытие крайнего и окончательного бессилия ликвидаторов в рабочем классе?

Сколько ни ругай нас «Невский Голос», мы будем спокойно указывать рабочим неопровержимые факты. Посмотрите на сборы, перечисленные в № 7 «Невского Голоса» и собранные за июль и август «на усиление средств газеты» (т. е. – говоря прямо – на восстановление ликвидаторской газеты, приостановившейся вследствие недостатка поддержки ее рабочими массами). Отчет об этих сборах показывает 52 взноса на сумму 827 руб. 11 коп. Из них только два групповых сбора: один от «московской инициативной группы» – 35 руб., другой от «группы друзей из Парижа» – 8 руб. 54 коп. Из остальных же 50 единоличных взносов 35 сделано на сумму 708 рублей, т. е. в среднем более 20 рублей на каждый взнос.

Пусть сердится и бранится «Невский Голос», но факты остаются фактами. Что «инициативные группы» суть группы ликвидаторов, отколовшиеся от партии рабочего класса, это общеизвестно. Это признал даже Плеханов открыто и прямо еще в апреле 1912 года.

Группа отколовшихся ликвидаторов возобновила, на взносы буржуазных либеральных интеллигентов, свою газету для борьбы с рабочей печатью!! И эта группа кричит о «единстве». Ну как же тут не смеяться?

«Правда» № 99, 24 августа 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Беседа о «кадетоедстве»

«Правда» и «Невская Звезда» дали суровую, но вполне заслуженную отповедь гг. Бланку, Коробке, Кусковой и К за их грязные либеральные выходки против рабочей печати.

Однако как ни хороши были ответы «господам, бойкотирующим рабочих», остался еще требующий рассмотрения крайне важный принципиальный вопрос. Гг. Бланки и Кусковы своей грубой ложью постарались замять, затемнить его. Но мы не должны позволить заслонять принципиальные вопросы, мы должны вскрывать все их значение, вырывать из-под груды бланковски-кусковских извращений, клевет и ругательств корни интересующих всякого сознательного рабочего разногласий.

Один из таких корней можно выразить словом: «кадетоедство». Прислушайтесь к одиноким, но настойчивым голосам ликвидаторов, к замечаниям не вполне определившейся в партийном отношении публики, – и вы нередко встретите если не упрек «Правде» и «Невской Звезде», то качание головой по поводу их «кадетоедства».

Рассмотрим же принципиальный вопрос о «кадетоедстве».

Два обстоятельства прежде всего и больше всего объясняют появление такого упрека по адресу «Правды»: 1) непонимание сущности вопроса о «двух и трех лагерях» в избирательной кампании и в современной политике вообще; 2) невнимание к тем особым условиям, в которые поставлена теперь марксистская печать, газеты рабочей демократии.

Начнем с первого вопроса.

Либералы все стоят на почве теории о двух лагерях: за конституцию и против конституции. От Милюкова до Изгоева, от Прокоповича до Μ. Μ. Ковалевского, все они согласны в этом. И нельзя упускать из виду, что теория двух лагерей вытекает с неизбежностью из классовой сущности всего нашего либерализма.

В чем состоит эта сущность с точки зрения экономики? В том, что либерализм есть партия буржуазии, которая боится движения крестьянских масс, и еще более – движения рабочих, ибо оно способно ограничить (теперь же, в ближайшем будущем, без изменения всего капиталистического строя) размеры и формы ее экономических привилегий. А экономическая привилегия буржуазии есть собственность на капитал, приносящая в России в два-три раза больше прибыли, чем в Европе.

Чтобы отстоять эту «русскую» сверхприбыль, надо не допустить самостоятельности третьего лагеря.

Например, буржуазия вполне может господствовать и при 8-часовом рабочем дне. Ее господство будет даже тогда полнее, чище, шире, свободнее, чем при 10–11-часовом рабочем дне. Но диалектика классовой борьбы такова, что никогда без крайней необходимости, без последней необходимости буржуазия не заменит спокойного, привычного, доходного (обломовски-доходного) 10-часового рабочего дня 8-часовым.

Сказанное о 8-часовом рабочем дне относится и к верхней палате, и к помещичьему землевладению, и ко многому другому.

Буржуазия не откажется от старорусских спокойных, удобных, доходных форм эксплуатации для замены их только европейскими, только демократическими (ибо демократия, не во гнев будь сказано пылким героям из «Заветов», есть тоже форма буржуазного господства), – не откажется, говорим мы, без крайней, последней необходимости.

Эту необходимость может создать только достигшее известной системы и силы движение масс. И буржуазия, отстаивая свои экономические интересы, борется против такого движения, то есть против самостоятельности третьего лагеря.

В чем классовая сущность либерализма с точки зрения политики? В боязни движения тех же социальных элементов, ибо оно способно подорвать ценимые буржуазией политические привилегии. Либерализм боится демократии больше, чем реакции. Это доказали 1905, 1906 и 1907 годы.

Чтобы отстоять политические привилегии в той или иной их части, нужно не допустить самостоятельности третьего лагеря, – нужно удержать всю оппозицию на той и только той позиции, которая выражена формулой за или против конституции.

Эта формула выражает позицию исключительно конституционную. Эта формула не выходит из рамок конституционных реформ. Суть этой формулы прекрасно и верно выразил – нечаянно разболтавшийся – г. Гредескул в тех заявлениях его, которые «Речь» без единой оговорки повторила и которые «Правда» недавно воспроизвела.

Суть этой формулы вполне «веховская», ибо ничего больше «Вехам» и не надобно, ничего иного они, собственно, и не проповедовали. «Вехи» отнюдь не против конституции, не против конституционных реформ. «Вехи» «только» против демократии с ее критикой всяческого вида конституционных иллюзий.

Русский либерализм оказался достаточно «ловким» политиканом, чтобы назвать себя «демократическим» в целях борьбы с демократией и подавления ее самостоятельности. Таков обычный и нормальный способ действия всякой либеральной буржуазии во всех капиталистических странах: вывеской демократизма обмануть массы, чтобы отвадить их от действительно демократической теории и действительно демократической практики.

А опыт всех стран, и России в том числе, неопровержимо показал, что только такая практика способна дать действительное движение вперед, тогда как либерализм своей боязнью демократии, своими веховски-гредескуловскими теориями неизбежно осуждает себя на бессилие: бессилие русского либерализма в 1861–1904 годах, немецкого либерализма в 1849–1912 годах.

Третий лагерь, лагерь демократии, понимающей ограниченность либерализма, свободной от его половинчатости и дряблости, от его колебаний и боязливых оглядок назад, этот лагерь не может сложиться, не может существовать без систематической, неуклонной, повседневной критики либерализма.

Когда эту критику пренебрежительно или враждебно обзывают «кадетоедством», то при этом сознательно или бессознательно проводят именно либеральные взгляды. Ибо на деле вся критика кадетизма есть тем самым, по одной уже постановке вопросов, критика реакции, критика правых. Наша полемика с либералами – сказала «Невская Звезда» (№ 12) вполне справедливо – «есть более глубокая и более содержательная, чем борьба с правыми».

На деле на сто либеральных газет в России едва ли придется одна марксистская, так что говорить о «преувеличении» нами критики кадетов просто смешно: мы не делаем еще и сотой доли необходимого для того, чтобы господствующее в обществе и в народе «общеоппозиционное» настроение сменилось антилиберальным, определенно и сознательно демократическим настроением.

Без такой «смены» ничего не бывало и ничему не бывать на Руси толковому и путному.

Обвинения в «кадетоедстве» или пренебрежительные усмешечки по поводу «кадетоедства» не более как façon de parler, как способ проведения либеральных взглядов, а когда речь идет перед рабочими или о рабочих, то именно взглядов либеральной рабочей политики.

С точки зрения сколько-нибудь последовательного и продуманного ликвидаторства обвинения в «кадетоедстве» понятны и необходимы. Они выражают именно сущность ликвидаторства.

Взгляните в целом на взгляды ликвидаторов, на внутреннюю логику этих взглядов, на их связь и взаимозависимость отдельных тезисов: «свобода коалиций» есть конституционная реформа, – к экономическим стачкам присоединяется «политическое оживление», не более того, – далеко идущая избирательная платформа объявляется «сумасшествием», – задача формулируется как задача борьбы за открытое существование партии, т. е. опять-таки формулируется как конституционная реформа, – власть в России объявляется уже буржуазной (Ларин), торгово-промышленная буржуазия объявляется уже господствующим классом, – рабочим говорится, что «достаточно» уцепиться за противоречие абсолютизма и конституционализма (Мартов).

В целом это и есть реформизм, это и есть система взглядов либеральной рабочей политики. Дело нисколько не меняется от того, что Иван или Петр, защищая эти взгляды (в той или иной их части – ибо ликвидаторство находится в «процессе роста растущих задач»), сами считают себя марксистами.

Не в их добрых намерениях (у кого есть таковые) дело, а в объективном значении их политики, т. е. в том, что из нее выходит, сиг она prodest, кому полезна, какую мельницу на деле эта вода вертит.

Это есть отстаивание рабочих интересов на почве, создаваемой «борьбой» (или перебранкой?) либералов с правыми, а не борьба за демократическую, антилиберальную почву обессиления правых. Ликвидаторы – сторонники рабочих, это несомненно. Но они понимают интересы рабочих так, что отстаивают эти интересы в рамках той России, которую сулят построить либералы, а не той России, которую строили вчера и будут строить завтра (строят невидным манером и сегодня) демократы вопреки либералам.

Здесь гвоздь всего вопроса. Новой России еще нет. Она еще не построена. Должны ли рабочие вить себе «классовое» (на деле цеховое) гнездышко в той и такой России, которую строят Милюковы с Пуришкевичами, или рабочие должны сами, по-своему, строить новую Россию вовсе без Пуришкевичей и вопреки Милюковым.

Эта новая Россия будет во всяком случае буржуазной, но от буржуазной (аграрной и неаграрной) политики Столыпина до буржуазной политики Сунь Ят-сена – «дистанция приличного размера».

Вся суть переживаемой эпохи в России есть определение размеров этой дистанции.

«Вопреки Милюковым», – сказали мы. Это «вопреки» и есть «кадетоедство». Поэтому, не боясь слов, мы остаемся и останемся принципиально «кадетоедами», ни на минуту не забывая особых задач рабочего класса и против Милюкова и против Сунь Ят-сенов.

Обвинение в «кадетоедстве» есть лишь (сознательное или бессознательное, все равно) тяготение к тому, чтобы рабочие при построении новой России плелись за Милюковыми, а не вели за собой наших маленьких Сунь Ят-сенов вопреки Милюковым…

Нам остается сказать несколько слов о втором обстоятельстве, упускаемом из виду говорящими о «кадетоедстве».

Говорят: почему не развивать положительно своих взглядов? Зачем чрезмерная полемика? Говорящие это рассуждают как будто следующим образом: мы не против особой, вполне отличной от кадетской, линии, – мы не против трех лагерей, – мы лишь против «замены политики полемикой», чтобы употребить одно хлесткое словечко одного друга ликвидаторов.

Ответ говорящим так нетруден: во-первых, нельзя развивать новых взглядов иначе как полемически (марксистские же взгляды новы и по времени своего появления и по широте своего распространения сравнительно со взглядами либеральными). Во-вторых, та арена, на которой действуют «Невская Звезда» и «Правда», есть арена исключительно теоретической марксистской проповеди. Ошибочно было бы принимать эту арену за нечто большее: это только теоретическое «a b с…», азбука, теоретический приступ, указание направления работы, но еще не самая работа.

В «положительной» форме давать своих практических выводов марксисты не в состоянии на указанной арене в силу «обстоятельств независящих». Преувеличивать значение этой арены было бы поэтому ошибкой ликвидаторской. Самое большее, что здесь возможно, это – указание направления, и притом только в форме критики кадетов.

«Новое Время» и «Земщина», дразня кадетов, изображают дело так, что вот вас, кадетов, едят, и ничего больше. «Речь» по очень понятным причинам делает вид, что она принимает такое «толкование». Коробки и Кусковы, кто по крайней тупости, кто по крайнему «кадетолакейству», тоже делают такой вид.

Но всякий политически грамотный человек прекрасно видит, что марксистское «кадетоедство» решительно по каждому пункту критики кадетов указывает направление иной «оппозиции», если позволено мне будет употребить это неподходящее слово.

Когда марксист «ест» кадета за «богомольные» речи Караулова, марксист не в состоянии развить своей положительной точки зрения. Но всякий грамотный человек понимает: демократия не может быть демократией, будучи богомольной.

Когда марксист «ест» кадета за речи Гредескула, марксист не в состоянии развить своей положительной точки зрения. Но всякий грамотный человек понимает: демократия не может быть демократией, разделяя взгляды Гредескула.

Когда марксист… но мы никогда бы не кончили, если бы вздумали перебирать таким образом все вопросы и пункты нашего «кадетоедства». Довольно и двух примеров, чтобы вполне выяснить наш тезис относительно второго обстоятельства: обвинения в кадетоедстве есть форма выражения того обывательского, вредного, скверного предрассудка, будто известная арена есть достаточная арена.

Мы останемся «кадетоедами», между прочим, именно для того, чтобы бороться с этим вредным предрассудком.

«Невская Звезда» № 23, 26 августа 1912 г. Подпись: К. С—ий

Печатается по тексту газеты «Невская Звезда»

 

Рабочие и «Правда»

«Правда» подвела уже некоторые итоги полугодовой работы.

Эти итоги показали прежде всего и больше всего, что только усилия самих рабочих, только громадный подъем их энтузиазма, решимости и упорства в борьбе, только после апрельско-майского движения могла появиться петербургская рабочая газета «Правда».

В своих итогах «Правда» ограничилась для начала данными о групповых рабочих взносах на ежедневную рабочую газету. Эти данные вскрывают перед нами только небольшую долю рабочей поддержки, из этих данных не видно непосредственно поддержки гораздо более ценной и гораздо более трудной – поддержки моральной, поддержки личным участием, поддержки направления газеты, поддержки материалами, обсуждением, распространением и т. д.

Но и те ограниченные данные, которые имелись в распоряжении «Правды», показали очень внушительное число рабочих групп, прямо связавших себя с нею. Бросим общий взгляд на итоги:

Итого пятьсот пятьдесят одна рабочая группа поддержала «Правду» своими взносами.

Интересно было бы подвести итоги целому ряду других сборов и взносов рабочих. В «Правде» мы видели постоянно отчеты о взносах на поддержание той или иной стачки. Видели отчеты о сборах в пользу «репрессивных», в пользу «ленцев», в пользу отдельных редакторов «Правды», сборы на избирательную кампанию, на помощь голодающим и пр., и т. п.

Ввиду разнообразия этих сборов итоги подводить здесь гораздо труднее, и мы еще не можем сказать, в состоянии ли статистический подсчет дать удовлетворительную картину явления. Но во всяком случае очевидно, что эти разнообразные сборы охватывают очень значительный кусочек рабочей жизни.

Просматривая отчеты о рабочих сборах в связи с письмами рабочих и служащих всех концов России, читатели «Правды», в большинстве случаев разрозненные и разъединенные тяжелыми внешними условиями русской жизни, получают некоторое представление о том, как борются, как просыпаются к отстаиванию интересов рабочей демократии пролетарии той или иной профессии, той или иной местности.

Хроника рабочей жизни только начинает развиваться и упрочиваться в «Правде». В дальнейшем, несомненно, кроме писем о фабричных злоупотреблениях, о пробуждении нового пролетарского слоя, о сборах на ту или иную отрасль рабочего дела, будут поступать в рабочую газету сообщения о взглядах и настроениях рабочих, об избирательной кампании, о выборах рабочих уполномоченных, о том, что рабочие читают, об особенно интересующих их вопросах и пр.

Рабочая газета есть рабочая трибуна. Перед всей Россией следует здесь ставить один за другим вопросы рабочей жизни вообще и рабочей демократии в частности. Рабочие Петербурга положили начало. Их энергии обязан пролетариат России первой ежедневной рабочей газетой после тяжелых лет безвременья. Будем же продолжать их дело, дружно поддерживая и развивая рабочую газету столицы – первую ласточку той весны, когда вся Россия покроется сетью рабочих организаций с рабочими газетами.

Эту Россию нам, рабочим, еще предстоит создать, и мы ее создадим.

«Правда» № 103, 29 августа 1912 г. Подпись: Сm.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Прежде и теперь

Восемнадцать лет тому назад, в 1894 году, рабочее движение в Петербурге едва-едва зарождалось в своей новейшей, массовой и освещенной светом марксистского учения форме.

Семидесятые годы затронули совсем ничтожные верхушки рабочего класса. Его передовики уже тогда показали себя, как великие деятели рабочей демократии, но масса еще спала. Только в начале 90-х годов началось ее пробуждение, и вместе с тем начался новый и более славный период в истории всей русской демократии.

К сожалению, мы должны ограничиться здесь, в нашей небольшой параллели, только одной стороной одного из проявлений рабочего движения, именно экономической борьбы и экономических «обличений».

Тогда, в 1894 году, совсем немногие кружки передовых рабочих горячо обсуждали план постановки фабричных обличений. Веское слово самих рабочих, обращенное к их товарищам и указывавшее на самые вопиющие злоупотребления властью капитала, было тогда величайшей редкостью. О том, чтобы о таких вещах можно было говорить открыто, не было и речи.

Но пробуждающаяся рабочая масса умела ловить обращенные к ней фабричные обличения, несмотря на все трудности и вопреки всем препятствиям. Росла стачечная борьба, неудержимо развивалась связь экономической борьбы рабочего класса с другими, более высокими формами борьбы. Передовой отряд демократии России просыпался, – и через десять лет он показал себя во весь рост. Только этой силе обязана Россия тем, что старая оболочка была надорвана.

Для того, кто помнит первые фабричные обличения, с которыми петербургские рабочие-передовики в 1894 году обращались к массам, чрезвычайно интересно и поучительно сопоставить их с фабричными обличениями «Правды». Это маленькое сопоставление одного из проявлений рабочей борьбы наглядно показывает рост всего ее размаха, ее широты, глубины, силы и так далее.

Тогда – каких-нибудь пять-шесть фабричных обличений, тайком распространявшихся рабочими в нескольких десятках экземпляров.

Теперь – десятки тысяч ежедневной «Правды», дающей по нескольку фабричных обличений, относящихся к самым различным отраслям труда.

Тогда – каких-нибудь пять-шесть так называемых «кружков», обсуждавших, разумеется, тайком фабричные порядки, при участии того или другого интеллигента-марксиста, и намечавшие предмет подлежащих «опубликованию» пунктов.

Теперь – сотни и тысячи самопроизвольно возникающих рабочих групп, обсуждающих свои насущные нужды и самостоятельно несущих свои письма, свои обличения, свои призывы к отпору и к объединению в «Правду».

Только восемнадцать лет – и от первых проблесков, от самого робкого начала, рабочие шагнули к движению массовому в самом точном значении слова.

К сожалению, мы должны ограничиться только параллелями фабричных обличений. Но и они указывают на то, как велик пройденный путь, куда ведет этот путь.

Восемнадцать лет – небольшой промежуток в истории целого класса, которому суждена величайшая мировая задача освобождения человечества.

Большая часть этого пути пройдена в потемках. Теперь дорога найдена. – Смелее и дружнее вперед!

«Правда» № 104, 30 августа 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Международный съезд судей

В Вене заседает в настоящее время первый международный съезд судей, а также 31-й съезд немецких юристов.

В речах сановных делегатов преобладает крайне реакционный дух. Господа буржуазные юристы и судьи объявили поход против участия народа в судопроизводстве.

Две главные формы такого участия приняты в современных государствах: 1) суд присяжных, которые решают вопрос только о виновности; наказание определяют и процессом руководят только коронные судьи; 2) суд шеффенов, которые, подобно нашим «сословным представителям», участвуют наравне с коронными судьями в решении всех вопросов.

И вот «просвещенные» судьи конституционных государств держат громовые речи против всякого участия народных представителей в судопроизводстве. Один из делегатов, Эльснер, громя суд присяжных и шеффенов, ведущий будто бы к «анархии в применении законов», защищал вместо него несменяемость судей.

Мы заметим по этому поводу, что тут либеральное требование выдвигается вместо демократического и в прикрытие полного отступления от демократизма. Участие народных представителей в суде есть, несомненно, начало демократическое. Последовательное применение этого начала состоит, во-первых, в том, чтобы для выбора присяжных не было ценза, т. е. ограничения избирательного права условиями образования, собственности, оседлости и проч.

Среди присяжных в настоящее время, вследствие исключения рабочих, преобладает нередко особенно реакционное мещанство. Лекарство от этого зла должно состоять в развитии демократизма до его последовательной и цельной формы, а вовсе не в подлом отречении от демократизма. Известно, что вторым условием последовательного демократизма в устройстве суда признается во всех цивилизованных странах выборность судей народом.

Несменяемость же судей, с которой так носятся либеральные буржуа вообще и наши российские в частности, есть лишь раздел привилегий средневековья между Пуришкевичами и Милюковыми, между крепостниками и буржуазией. На деле несменяемости провести в полном виде нельзя, да и нелепо защищать ее по отношению к негодным, небрежным, худым судьям. В средние века назначение судей было исключительно в руках феодалов и абсолютизма. Буржуазия, получив теперь широкий доступ в судейские круги, защищает себя от феодалов посредством «принципа несменяемости» (ибо назначаемые судьи в большинстве неизбежно будут, в силу принадлежности большинства «образованных» юристов к буржуазии, выходцами из буржуазии). Защищая, таким образом, себя от феодалов, буржуазия в то же время защищает себя от демократии, отстаивая назначаемость судей.

Интересно отметить далее следующие места из речи д-ра Гинсберга, судьи из Дрездена. Он принялся рассуждать о классовой юстиции, т. е. о проявлении классового угнетения и классовой борьбы в современном судопроизводстве.

«Кто думает, – восклицает д-р Гинсберг, – что участие представителей народа в суде устраняет классовую юстицию, тот жестоко заблуждается…»

Справедливо, г. судья! Демократия вообще не устраняет классовой борьбы, а делает лишь ее сознательной, свободной, открытой. Но это не довод против демократии. Это – довод за ее последовательное развитие до конца.

«…Классовая юстиция, несомненно, существует в действительности, – продолжал судья из Саксонии (а саксонские судьи прославились в Германии свирепыми приговорами против рабочих), – но совсем не в смысле социал-демократов, не в смысле предпочтения, оказываемого богатым по сравнению с бедными. Наоборот, классовая юстиция существует как раз в противоположном смысле. У меня был такой случай. Судим мы втроем, я и два шеффена. Один из них – открытый социал-демократ, другой нечто в том же роде. Обвиняется стачечник, который поколотил штрейкбрехера («рабочего, желающего работать», – сказал буквально господин саксонский судья), схватил его за горло и кричал: «Добрались мы теперь до тебя, проклятый каналья!».

Обыкновенно за это назначают от 4 до 6 месяцев тюрьмы, и это – самое меньшее, чем следует наказывать столь дикие поступки. И вот, мне пришлось с величайшим трудом добиваться того, чтобы подсудимый не был оправдан. Шеффен – социал-демократ – говорит мне, что я не понимаю психологии рабочих. А я ему отвечаю, что я очень хорошо понимаю психологию побитого…»

Немецкие газеты, приводящие текст речи судьи Гинсберга, отмечают в этом месте: «Хохот». Господа юристы и господа судьи хохотали. Признаться, если бы нам пришлось слушать этого саксонского судью, мы бы тоже от души посмеялись.

Учение о классовой борьбе – это такая вещь, что против него можно еще представить себе потуги спорить по-ученому (якобы по-ученому). Но стоит взять вопрос практически, присмотреться к жизненным обыденным явлениям и – глядь! – самый ярый противник этого учения может оказаться таким же талантливым пропагандистом классовой борьбы, как господин саксонский судья Гинсберг.

«Правда» № 104, 30 августа 1912 г. Подпись: И. В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

В Швейцарии

В № 63 «Правды» от 12 июля мы рассказали читателям о всеобщей стачке в Цюрихе 29-го июня (12-го июля нов. ст.). Напомним, что стачка была решена вопреки вождям политических организаций. Собрание 425 представителей всех рабочих организаций Цюриха, высказавшееся за стачку, встретило криками «позор!» заявление печатников, которые были против стачки.

В настоящее время в печати появились данные, разоблачающие этот оппортунизм.

Оказывается, политические вожди швейцарских рабочих дошли в своем оппортунизме до прямой измены партии. Именно этими резкими, но справедливыми словами характеризуют лучшие органы швейцарской и германской рабочей печати поведение цюрихских социал-демократов, членов магистрата (городской управы). Цюрихская городская управа, защищая капиталистов, запретила стачечные пикеты (и тогда рабочие решили протестовать однодневной всеобщей стачкой).

В цюрихском магистрате девять членов, из них четыре социал-демократа: Эрисман, Пфлюгер, Фогельзангер, Клёти.

И вот, теперь стало известно, что запрещение пикетов принято было городской управой единогласно, т. е. Эрисман и его трое коллег социал-демократов голосовали за!!! Цюрихское кантональное правительство требовало от городской управы запрещения пикетов вообще, а четверо премудрых пескарей, то бишь цюрихских социал-демократов, внесло «компромиссное» предложение запретить пикеты только в окрестностях двух механических мастерских, в которых были прекращены работы.

Конечно, на деле такое частичное запрещение пикетов было именно то, чего требовала буржуазия, и предложение «социал-демократов» (?!) было принято буржуазным большинством городской управы!

Мало того. Недавно цюрихская городская управа опубликовала отчет о событиях, связанных с всеобщей стачкой. Капиталисты, мстя за нее, объявили трехдневный локаут. Цюрихская городская управа единогласно, при участии всех четырех ее социал-демократических членов, приняла решение, что для охранения порядка необходимо подкрепить силы полиции призывом войска.

Но и это еще не все. Буржуазная городская управа Цюриха неистово обрушилась рядом преследований на тех служащих и рабочих в городских предприятиях, которые участвовали в стачке. 13 рабочих управа прогнала с мест, 116 она подвергла дисциплинарным карам (понижение в должности, уменьшение жалованья). Эти решения городской управы были приняты ею тоже единогласно, при участии Эрисмана и его двух коллег.

Иначе, как изменой партии, нельзя назвать поведение Эрисмана и Ко.

Нельзя удивляться тому, что анархо-синдикалисты имеют известный успех в Швейцарии, если им приходится критиковать перед рабочими такую социалистическую партию, которая терпит в своих рядах подобных оппортунистов-изменников. Измена Эрисмана и Ко именно потому имеет крупное международное значение, что она наглядно показывает нам, откуда и каким образом грозит рабочему движению опасность внутреннего разложения.

Эрисман и Ко вовсе не дюжинные перебежчики в лагерь врага, это просто мирные мещане, оппортунисты, привыкшие к парламентской «вермишели», подавленные конституционно-демократическими иллюзиями. Наступил острый момент классовой борьбы, – разлетелись сразу в пух и прах иллюзии конституционного «порядка» и «демократической республики» – растерялись и скатились в болото наши обыватели в должности социал-демократических членов городской управы.

Сознательные рабочие на этом печальном примере могут видеть, к чему должно привести распространение оппортунизма в рабочей партии.

«Правда» № 105, 31 августа 1912 г. Подпись: Π. Π.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Духовенство и политика

Как известно, в настоящее время употребляются самые отчаянные усилия, чтобы поднять все духовенство на выборах в IV Государственную думу и сорганизовать его в сплошную черносотенную силу.

Крайне поучительно видеть, что вся русская буржуазия – и правительственная, октябристская, и оппозиционная, кадетская, – с одинаковым усердием и волнением разоблачает эти планы правительства и осуждает их.

Русский купец и русский либеральный помещик (вернее, пожалуй, либеральничающий) боятся усиления безответственного правительства, желающего «подобрать» себе голоса послушных батюшек. Само собой разумеется, что демократия еще гораздо решительнее либерализма является оппозиционной (выражаясь мягко и неточно) по этому пункту.

Мы уже указывали в «Правде» на недемократическую постановку вопроса о духовенстве либералами, которые либо прямо защищают архиреакционную теорию о «невмешательстве» духовенства в политику, либо мирятся с этой теорией.

Демократ безусловно враждебен самомалейшей подделке избирательного права и выборов, но он безусловно за прямое и открытое вовлечение самых широких масс всякого духовенства в политику. Неучастие духовенства в политической борьбе есть вреднейшее лицемерие. На деле духовенство всегда участвовало в политике прикровенно, и народу принесет лишь пользу переход духовенства к политике откровенной.

Выдающийся интерес по этому вопросу представляет статья старообрядческого епископа Михаила, помещенная на днях в «Речи». Взгляды этого писателя очень наивны: он воображает, например, что «клерикализм (нам) России неведом», что до революции его (духовенства) дело было только небесное и т. п.

Но поучительна фактическая оценка событий этим, видимо, осведомленным человеком.

«…Что торжество выборов не будет торжеством клерикализма, – пишет он. Михаил, – кажется мне бесспорным. Объединенное, хотя искусственно, в то же время, конечно, оскорбленное этим хозяйничаньем над их голосами и совестью, духовенство увидит себя в середине между двумя силами… И отсюда необходимый перелом, кризис, возврат к естественному союзу с народом. Если бы клерикальное и реакционное течение… успело окрепнуть и вызреть само собою, этого, может быть, и не было бы. Теперь, когда духовенство вызвано из покоя еще с остатками прежнего смятения, оно будет продолжать свою историю. И демократизм духовенства – неизбежный и последний этап этой истории, который будет связан с борьбой духовенства за себя».

В действительности речь должна идти не о «возврате к естественному союзу», как наивно думает автор, а о распределении между борющимися классами. Ясность, широта и сознательность такого распределения от вовлечения духовенства в политику, наверное, выиграют.

А тот факт, что осведомленные наблюдатели признают наличность, жизненность и силу «остатков прежнего смятения» даже в таком социальном слое России, как духовенство, следует очень принять к сведению.

«Правда» № 106, 1 сентября 1912 г. Подпись: И. В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Еще один поход на демократию

 

Позорно знаменитая книга «Вехи», имевшая громадный успех среди либерально-буржуазного общества, насквозь пропитанного ренегатскими стремлениями, вызвала недостаточный отпор и недостаточно глубокую оценку в лагере демократии.

Отчасти это произошло потому, что время успехов «Вех» совпало с таким временем, когда «открытая» печать демократии была почти совсем придушена.

Теперь г. Щепетев в «Русской Мысли» (август) выступает с подновленным изданием «веховщины». Это вполне естественно со стороны органа веховцев, редактируемого главой ренегатов, господином П. Б. Струве. Но так же естественно будет со стороны демократии, особенно рабочей демократии, если она наверстает теперь хоть немногое из того, в чем она осталась в долгу перед «веховцами».

 

I

Г-н Щепетев выступает по форме с скромным «письмом из Франции» – о русских в Париже. Но под этой скромной формой кроется на самом доле весьма определенное «обсуждение» русской революции 1905 года и русской демократии.

«У всех еще на памяти, – пишет веховец, – этот тревожный (вот как! для кого тревожный, почтеннейший г. либерал?), беспокойный и весь сплошь запутанный 1905 год…»

«Беспокойный и весь сплошь запутанный»! Сколько должно быть грязи и болота в душе у человека, который способен написать такие слова. Немецкие противники революции 1848 года обозвали этот год «безумным» годом. Ту же мысль или, вернее, тот же тупой, подлый испуг выражает российский кадет из «Русской Мысли».

Мы противопоставим ему лишь немногие, наиболее объективные и наиболее «скромные» факты. Заработная плата рабочих повышалась в этот год, как никогда. Арендные цены на землю падали. Всякие формы объединения рабочих – вплоть до прислуги – росли с невиданным успехом. Миллионы дешевых изданий на политические темы читались народом, массой, толпой, «низами» так жадно, как никогда еще дотоле не читали в России.

Некрасов восклицал в давно-давно прошедшие времена:

…Придет ли времечко (Приди, приди, желанное!), Когда народ не Блюхера И не милорда глупого, Белинского и Гоголя С базара понесет? {59}

Желанное для одного из старых русских демократов «времечко» пришло. Купцы бросали торговать овсом и начинали более выгодную торговлю – демократической дешевой брошюрой. Демократическая книжка стала базарным продуктом. Теми идеями Белинского и Гоголя, которые делали этих писателей дорогими Некрасову – как и всякому порядочному человеку на Руси – была пропитана сплошь эта новая базарная литература…

…Какое «беспокойство»! – воскликнула мнящая себя образованной, а на самом деле грязная, отвратительная, ожиревшая, самодовольная либеральная свинья, когда она увидала на деле этот «народ», несущий с базара… письмо Белинского к Гоголю.

И, собственно говоря, ведь это же – «интеллигентское» письмо – провозгласили «Вехи», под гром аплодисментов Розанова-Нововременца и Антония-Волынского.

Какое позорное зрелище! – скажет демократ из лучших народников. Какое поучительное зрелище! – добавим мы. Как оно отрезвляет тех, кто сентиментально смотрел на вопросы демократии, как оно закаляет все живое и сильное среди демократии, беспощадно отметая гнилые, барски-обломовские иллюзии!

Разочароваться в либерализме весьма полезная вещь для того, кто был когда-либо им очарован. А тот, кто пожелает вспомнить давнюю историю русского либерализма, тот уже в отношении либерала Кавелина к демократу Чернышевскому увидит точнейший прообраз отношения кадетской партии либеральных буржуа к русскому демократическому движению масс. Либеральная буржуазия в России «нашла себя» или, вернее, нашла свой хвост. Не пора ли демократии в России найти свою голову?

Особенно нестерпимо бывает видеть, когда субъекты, вроде Щепетева, Струве, Гредескула, Изгоева и прочей кадетской братии, хватаются за фалды Некрасова, Щедрина и т. п. Некрасов колебался, будучи лично слабым, между Чернышевским и либералами, но все симпатии его были на стороне Чернышевского. Некрасов по той же личной слабости грешил нотками либерального угодничества, но сам же горько оплакивал свои «грехи» и публично каялся в них:

Не торговал я лирой, но бывало, Когда грозил неумолимый рок, У лиры звук неверный исторгала Моя рука…

«Неверный звук» – вот как называл сам Некрасов свои либерально-угоднические грехи. А Щедрин беспощадно издевался над либералами и навсегда заклеймил их формулой: «применительно к подлости».

Как устарела эта формула в применении к Щепетевым, Гредескулам и прочим веховцам! Дело теперь совсем не в том, чтобы эти господа применялись к подлости. Куда тут! Они сами по своему почину, на свой лад, исходя из неокантианства и других модных «европейских» теории, построили свою теорию «подлости».

 

II

«Весь сплошь запутанный 1905 год», – пишет г. Щепетев. «Все перемешалось и перепуталось во всеобщей сумятице и бестолковщине».

И по этому пункту мы можем представить лишь немногие теоретические возражения. Мы полагаем, что об исторических событиях надо судить по движениям масс и классов в целом, а не по настроениям отдельных лиц и группок.

Громаднейшую массу населения России составляют крестьяне и рабочие. В чем можно усмотреть «сплошную путаницу и бестолковщину» по отношению к этой массе населения? Совершенно напротив, объективные факты свидетельствуют неопровержимо, что именно в массах населения шла невиданно широкая и успешная разборка, положившая навсегда конец «путанице и бестолковщине».

До этой поры в «простонародье» были действительно «перепутаны и перемешаны» «во всеобщей бестолковщине» элементы патриархальной забитости и элементы демократизма. Об этом свидетельствуют такие объективные факты, как возможность зубатовщины и «гапонады».

Именно 1905 год этой «бестолковщине» положил раз навсегда конец. В истории России не бывало еще эпохи, которая бы с такой исчерпывающей ясностью, не словами, а делами, распутывала запутанные вековым застоем и вековыми пережитками крепостничества отношения. Не бывало эпохи, когда бы так отчетливо и «толково» размежевывались классы, определяли себя массы населения, проверялись теории и программы «интеллигентов» действиями миллионов.

Каким же образом бесспорные исторические факты могли получить столь извращенный вид в голове образованного и либерального писателя из «Русской Мысли»? Дело объясняется очень просто: этот веховец навязывает всему народу свои субъективные настроения. Он лично и вся его группа – либерально-буржуазная интеллигенция – оказались в это время в положении особенно «бестолковом», «сплошь запутанном». И свое недовольство, естественно явившееся от этой бестолковщины и от разоблачения массами всей дрянности либерализма, либерал переносит на массы, валя с больной головы на здоровую.

Разве не бестолково, в самом деле, было положение либералов в июне 1905 года? или после 6-го августа, когда они звали в булыгинскую Думу, а народ шел на деле мимо Думы и дальше Думы? или в октябре 1905 года, когда либералам пришлось «бежать петушком» и объявлять забастовку «славною», хотя они вчера еще с ней боролись? или в ноябре 1905 года, когда все жалкое бессилие либерализма выплыло наружу, будучи демонстрируемо столь ярким фактом, как визит Струве у Витте?

Если веховец Щепетев пожелает прочесть книжонку веховца Изгоева о Столыпине, то он увидит, как Изгоеву пришлось признать эту «бестолковщину» в положении кадетов «меж двух огней» в I и во II Государственной думе. И возникали эта «бестолковщина» и бессилие либерализма неизбежно, ибо не было у него массовой опоры ни в буржуазии вверху, ни в крестьянстве внизу.

Рассуждения г. Щепетева об истории революции в России оканчиваются следующим перлом:

«Впрочем, вся эта путаница продолжалась очень недолго. Верхи мало-помалу освободились от овладевшего ими почти панического страха и, придя к тому несложному выводу, что добрая рота солдат действительней всей революционной словесности вместе взятой, снарядили «карательные экспедиции» и привели в действие скорострельную юстицию. Результаты превзошли всякие ожидания. В какие-нибудь два-три года революция до такой степени была уничтожена и вытравлена, что некоторые учреждения охранного характера принуждены были местами ее инсценировать…»

Если предыдущие рассуждения автора мы могли снабжать хотя некоторыми теоретическими комментариями, то теперь у нас нет и этой возможности. Мы должны ограничиться тем, чтобы прибить эти достославные рассуждения покрепче к столбу повыше, чтобы их дольше и дальше видеть можно было…

Впрочем, мы можем еще спросить читателя: удивительно ли, что октябристский «Голос Москвы» вместе с националистическим иудушкиным «Новым Временем» цитировали Щепетева, захлебываясь от восторга? Чем отличается, в самом деле, «историческая» оценка «конституционно-демократического» журнала от оценки названных двух изданий?

 

III

Больше всего места занимают у г. Щепетева очерки эмигрантского быта. Чтобы найти аналогию этим очеркам, следовало бы откопать «Русский Вестник» времен Каткова и взять оттуда романы с описанием благородных предводителей дворянства, благодушных и довольных мужичков, недовольных извергов, негодяев и чудовищ-революционеров.

Г-н Щепетев наблюдал (если наблюдал) Париж глазами озлобленного на демократию обывателя, который в первом появлении на Руси массовой демократической книжки сумел усмотреть одно только «беспокойство».

Известно, что каждый видит за границей то, что он хочет видеть. Или иначе: каждый видит в новой обстановке самого себя. Черносотенец видит за границей отменных помещиков, генералов и дипломатов. Охранник видит там благороднейших полицейских. Либеральный российский ренегат видит в Париже благонамеренных консьержек и «деловых» лавочников, обучающих русского революционера тому, что у них «гуманитарные и альтруистические чувства слишком уже подавляли запросы личности и часто в ущерб общему прогрессу и культурному развитию всей нашей страны».

Лакей душой, естественно, интересуется всего больше царящей в лакейских сплетней и скандальчиком. Идейных вопросов, разбираемых на парижских рефератах и в парижской печати на русском языке, лавочник и консьерж-лакей, разумеется, не замечает. Где ему видеть, что в этой печати поставлены, например, еще в 1908 году, те самые вопросы о социальной сущности 3-июньского режима, о классовых корнях новых течений в демократизме и т. п., которые много позже, уже, извращеннее нашли себе дорожку (в урезанном виде) в печать, «охраняемую» усиленной охраной?

Лавочник и лакей, в какие бы «интеллигентские» костюмы ни рядились имеющие такую душу люди, не в состоянии заметить и понять этих вопросов. Если этот лакей называется «публицистом» либерального журнала, то этот «публицист» обойдет полным молчанием великие идейные вопросы, нигде, кроме Парижа, открыто и ясно не поставленные. Но зато такой «публицист» подробно расскажет вам то, что отлично знают в лакейских.

Он расскажет вам, этот благородный кадет в журнале благороднейшего г. Струве, что из «квартиры одной очень известной в Париже революционной деятельницы» выдворили «не без помощи полиции» несчастную эмигрантку-проститутку, – что на балу с благотворительной целью «безработные» опять устроили скандал, – что переписчик в одном, известном г. Щепетеву, доме «забрал вперед довольно значительную сумму денег и затем стал манкировать», – что эмигранты «встают в 12 часов, ложатся во 2-м – 3-м ночи, весь день гости, шум, споры, беспорядок».

Обо всем этом лакейский журнал кадета г. Струве расскажет вам подробно, с иллюстрациями, со смаком, с перцем – ничуть не хуже Меньшикова и Розанова из «Нового Времени».

«Давай денег, а то морду побью – в такую недвусмысленно враждебную форму отлились отношения между верхами и низами эмиграции. Правда, формула эта не получила широкого распространения, и «крайнее течение низов» представилось» (так пишет грамотный кадет в журнале г. Струве!) «всего лишь десятком-двумя весьма сомнительных элементов, быть может, даже направляемых искусной рукой со стороны…»

Остановитесь на этом рассуждении, читатель, и подумайте о различии лакея обыкновенного от лакея-публициста. Лакей простой – конечно, в массе, исключая те сознательные элементы, которые уже стали на классовую точку зрения и ищут выхода из своего лакейского положения, – наивен, необразован, часто неграмотен и неразвит; ему простительна наивная страсть перебалтывать то, что всего легче до него доходит, что ему всего понятнее и ближе. Лакей-публицист – человек «образованный», принятый в лучших гостиных. Он понимает, что уголовных шантажистов в эмиграции ничтожнейшее число («десяток-два» на тысячи эмигрантов). Он понимает даже, что этих шантажистов «направляет, быть может», «искусная рука» – из чайной Союза русского народа.

И, понимая все это, лакей-публицист орудует «по-образованному». О, он умеет заметать следы и показывать товар лицом! Он не продажный писака черной сотни, ничего подобного. Он даже «сам» указал, что, может быть, кое-кто направляет десяток-другой шантажистов, но в то же время именно об этих шантажистах, скандалах, манкировках переписчиков только и рассказывает!

Нововременская школа для «писателей» «Русской Мысли» не пропала даром. Нововременец Суворин хвастался, что никогда не получал субсидий, – он только «сам умел» попадать в тон.

«Русская Мысль» не получает субсидий – боже упаси! Она только «сама умеет» попадать в тон, приятный для нововременцев и для тучковских «молодцов».

 

IV

Да, много тяжелого в эмигрантской среде. В ней, и только в ней, ставились в годы безвременья и затишья важнейшие принципиальные вопросы всей русской демократии. В этой среде больше нужды и нищеты, чем в другой. В ней особенно велик процент самоубийств, в ней невероятно, чудовищно велик процент людей, все существо которых – один больной комок нервов. Может ли быть иначе в среде людей замученных?

Разные люди разным поинтересуются, попадая в эмигрантскую среду. Одних заинтересует открытая постановка важнейших принципиальных вопросов политики. Других заинтересуют рассказы про скандал на балу, про недобросовестного переписчика, про недовольство образом жизни эмигрантов среди консьержек и лавочников… Каждому свое.

А все же, когда испытаешь всю тяжесть измученной, постылой, болезненно нервной эмигрантской жизни и когда подумаешь о жизни господ Щепетевых, Струве, Головиных, Изгоевых и Ко, то никак нельзя удержаться, чтобы не сказать: какое это безмерное счастье, что мы не принадлежим к этому обществу «порядочных людей», – к обществу, куда сии лица вхожи, где им подают руку!

В этом «порядочном обществе», наверное, не бывает никаких скандалов. Проститутки не попадают чуть не на положение товарищей в квартиры этих господ. Нет. Они остаются на других квартирах.

Безработные не устраивают скандалов на балах этой публики. Балы у них чинные. У них это разделено: проститутки (из безработных) на одной квартире, а балы на другой. И, если они берут себе переписчиков, то никогда не допускают такого разврата, чтобы переписчик забирал вперед деньги, да смел еще манкировать.

Скандалы из-за денег у них невозможны. Около них нет голодной, измученной, изнервленной, готовой к самоубийству публики. А если «миллионы братаются» – сегодня с «наукой» в лице г. Струве и Ко, – завтра с депутатским званием в лице г. Головина и К, – послезавтра с депутатским и адвокатским званием в лице г. Маклакова и Ко, – то что же в этом скандального??

Тут все сплошь – одно благородство. Если писания гг. Струве, Гредескулов, Щепетевых и К против демократии доставляют удовольствие Рябушинским и т. д., то что же здесь дурного? Ведь Струве не получает субсидни, он «сам» попадает в тон! Никто не может сказать, что «Русская Мысль» – содержанка гг. Рябушинских. Никому не придет в голову сравнить удовольствие, получаемое гг. Рябушинскими от некиих «публицистов», с удовольствием, которое доставляли в старину помещикам крепостные девки, чесавшие им пятки.

Чем же виноват, в самом деле, г. Струве или г. Гредескул, Щепетев и т. д., если их писания и речи, в которых они выражают свои убеждения, представляют из себя своего рода чесание пяток российского, озлобленного на революцию, купца и помещика?

Что же скандального в том, что бывший депутат г. Головин обзавелся доходной концессией? Ведь он же сложил с себя звание депутата!! Значит, когда он был депутатом, концессии еще не было, она только подготовлялась. А когда он получил концессию, он перестал быть депутатом. Не ясно ли, что дело это чистое?

Не очевидно ли, что только клеветники могут показывать пальцами на Маклакова? Ведь он защищал Тагиева – как он сам заявил в письме в «Речи» – «согласно своим убеждениям»! Невозможны никакие сомнения в том, что ни одна парижская консьержка и ни один парижский лавочник не найдет ровно ничего, – ну абсолютно ничего предосудительного, неловкого, скандального, – в образе жизни и в действиях всей этой почтенной кадетской публики.

 

V

Общее принципиальное рассуждение г. Щепетева заслуживает воспроизведения полностью:

«До сих пор, особенно в кругах, причастных к революции, гуманитарные и альтруистические чувства слишком уже подавляли запросы личности и часто в ущерб общему прогрессу и культурному развитию всей нашей страны. Стремление к «общественной пользе» и к «благу всего народа» заставляло слишком уж забывать о себе, о своих личных потребностях и запросах, забывать настолько, что самые общественные чувства и стремления не могли быть реализованы в виде положительной (!!) творческой и вполне сознательной работы, а фатально приводили к пассивным формам самопожертвования. Да и не только специально в этой области, айв сфере самых обыденных отношений запросы личности постоянно и всячески угнетались, с одной стороны, «больной совестью», доводившей часто до гипертрофических размеров эту жажду подвига и самопожертвования, с другой – недостаточной оценкой самой жизни, обусловленной низким уровнем нашей культуры. А в результате – постоянная раздвоенность, постоянное сознание неправильности и даже «греховности» своей жизни, постоянное стремление принести себя в жертву, пойти на помощь неимущим и обездоленным, пойти, наконец, «в стан погибающих» – факт, получивший такое полное и такое яркое отражение в нашей литературе.

Ничего подобного нельзя встретить в воззрениях и нравах французского народа…»

Это – комментарий к тем политическим и программным заявлениям г. Гредескула, которые «Речь» без единой оговорочки напечатала и которые «Правда» (№ 85) напомнила, когда «Речь» пожелала забыть их.

Это – продолжение и повторение «Вех». Еще и еще раз можно и должно убедиться на примере этого рассуждения, что «Вехи» только, по-видимому, воюют с «интеллигенцией», что на деле они воюют с демократией, отрекаются целиком от демократии.

Единство «Вех», Гредескула и «Речи» должно быть особенно подчеркнуто теперь, в дни выборов, когда кадеты изо всех сил стараются, играя в демократизм, затушевывать и затирать все действительно важные и коренные принципиальные вопросы политики. Одна из насущных практических задач демократии – поднять эти вопросы на избирательных собраниях, – разъяснить возможно более широкой публике смысл и значение речей гг. Щепетевых и всех веховцев, – разоблачить лицемерие «Речи» и Милюковых, когда они пытаются сложить с себя ответственность за «Русскую Мысль», хотя пишут в ней члены партии к.-д.

«Споры» с веховцами, «полемика» с ними гг. Гредескулов, Милюковых и пр. есть только отвод глаз, только лицемерное прикрытие глубокой принципиальной солидарности всей партии к.-д. с «Вехами». Разве можно, в самом деле, «спорить» с основными положениями приведенной цитаты? Разве можно оставаться в одной партии с людьми таких взглядов, не неся полной ответственности за эту проповедь решительного отречения от элементарнейших принципов всякой демократии?

Вопрос затемняют те, кто соглашается ставить его à la «Вехи» в терминах противоположения «индивидуализма» «альтруизму» и т. п. Политический смысл этих фраз яснее ясного: это – поворот против демократии, это – поворот к контрреволюционному либерализму.

Надо понять, что этот поворот не случайность, а результат классового положения буржуазии. Надо сделать отсюда необходимые политические выводы относительно ясного размежевания демократии от либерализма. Без сознания этих истин, без их широкого распространения в массе населения не может быть и речи ни о каком серьезном шаге вперед.

«Невская Звезда» №№ 24 и 25, 2 и 9 сентября 1912 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты «Невская Звезда»

 

Единение кадетов и нововременцев

Избирательную кампанию у нас слишком часто склонны рассматривать, как борьбу за мандаты, т. е. за местечки в Думе.

Для сознательных рабочих эта кампания есть прежде всего и больше всего борьба за принципы, т. е. основные воззрения, политические убеждения. Такая борьба, ведущаяся перед массами и втягивающая в политику массы, составляет одно из главных преимуществ представительного строя.

Наши кадеты, в ответ на постановку нами принципиальных вопросов о либерализме и демократизме, о политике «мира» и политике классовой борьбы, увертываются от полемики по существу и только шипят направо и налево о нашем якобы «кадетоедстве».

А между тем факты трогательного принципиального единения кадетов и нововременцев в оценке первостепенных вопросов русской жизни бросаются в глаза.

Вышла 8-ая книжка «Русской Мысли». Этот журнал редактирует кадет Струве, и пишут там кадеты Изгоев, Северянин, Галич и многие другие.

Г-н А. Щепетев помещает здесь под названием «Русские в Париже» грязный черносотенный пасквиль на революцию и революционеров. «Новое Время» немедленно подхватывает затянутую «Русской Мыслью» песенку, цитирует из нее целый ряд «перлов» и, захлебываясь от восторга, восклицает: «Подумать только, что эти убогие представители человечества (т. е. революционеры в изображении «Русской Мысли») претендовали на роль обновителей русской жизни».

Что же скажет нам официально-кадетская «Речь»? – что это «не относится» к выборам, т. е. к борьбе за местечки? – или, что она «не ответственна» за «Русскую Мысль», т. е. партия не ответственна за своих членов, которых ни одна кадетская конференция ни разу даже не осудила?

Пусть виляет и вертится «Речь», пусть беспринципные и бесхарактерные люди пожимают плечами по поводу нашего «кадетоедства», а мы не устанем говорить гражданам России: вникайте в принципы кадетов и не оставайтесь позорно равнодушны, когда «конституционные демократы» обливают помоями демократию.

Вот немногие, но самые рельефные и притом принципиальные, а не сплетнические, места из статьи кадета-черносотенца г. Щепетева:

«До сих пор, особенно в кругах, причастных к революции, гуманитарные» (т. е. человеколюбивые) «и альтруистические» (бескорыстные, не сводящиеся к заботам о своей шкуре) «чувства слишком уж подавляли запросы личности и часто в ущерб общему прогрессу и культурному развитию всей нашей страны. Стремление к «общественной пользе» и к «благу всего народа» – (иронические кавычки принадлежат «Русской Мысли») заставляло слишком уж забывать о себе, о своих личных потребностях и запросах… А в результате – постоянная раздвоенность, постоянное сознание неправильности и даже «греховности» своей жизни, постоянное стремление принести себя в жертву, пойти на помощь неимущим и обездоленным, пойти, наконец, «в стан погибающих» – факт, получивший такое полное и такое яркое отражение в нашей литературе» («Русская Мысль» № 8, стр. 152–153).

Какого презрения заслуживает претендующая на демократизм партия, которая терпит в своих рядах этих господ, обливающих помоями самые азбучные, самые элементарные посылки, убеждения, принципы всей демократии.

Либеральная буржуазия возненавидела демократию – это доказала книжка «Вехи», это доказывает ежемесячно «Русская Мысль», это доказали Карауловы и Гредескулы.

Либералы сами кладут порог между собой и демократией.

«Правда» № 109, 5 сентября 1912 г. Подпись: И. В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

По поводу письма Н. С. Полянского

Письмо из деревни Н. С. Полянского, помещенное в настоящем номере «Правды», ставит очень интересный вопрос. Было бы желательно, чтобы сами крестьяне почаще высказывались по этому вопросу.

С своей стороны, мы считаем необходимым отметить следующее.

Н. С. Полянский вполне прав, что только «досужий бездельник» может считать волостной сход дураками. Только сами крестьяне могут решить, какая форма землепользования и землевладения удобнее в той или другой местности. Всякое вмешательство закона или администрации в свободное распоряжение крестьян землей есть остаток крепостного права. Ничего, кроме вреда для дела, кроме унижения и оскорбления крестьянина от такого вмешательства быть не может.

Крестьянин-рабочий в своем письме в № 38 «Правды» превосходно показал, какая бессмысленная волокита получается от такого вмешательства.

Теперь посмотрим, как должны смотреть на вопрос: хутор или община? – десятки миллионов людей, которые вечно трудятся и вечно подвергаются эксплуатации.

Этим людям совсем не о том приходится думать, чтобы выбирать, хутор или община. Им надо думать о том, кто их эксплуатирует, как облегчить и уничтожить эту эксплуатацию.

Например, в Европейской России у 30 000 крупнейших помещиков 70 000 000 десятин земли и столько же земли у 10 000 000 беднейших крестьян. Будут ли эти крестьяне сидеть на хуторах или в общинах, от этого их нищенское житье не изменится ни на волос. Если у меня семь десятин плохой земли на семью, а у помещика рядом 2000 десятин прекрасных земель, то будет ли хутор, будет ли община, – все равно выйдет почти как при крепостном праве.

Голодному человеку глаза отводят разговорами: хутор или община, пирог с кашей или пирог с капустой. А едим мы лебеду, живем на болотце или на песочке, за водопой, за выпас и за пашню на барщину ходим.

Посредством хуторов хотят создать «маленьких помещиков» – для защиты больших помещиков. Но миллионы и десятки миллионов крестьян от этого только еще сильнее голодать будут.

В Западной Европе сельское хозяйство развилось действительно быстро и успешно только там, где всякие остатки крепостнического гнета были до конца уничтожены.

В странах действительно свободных, где хорошо поставлено земледелие, осталась только одна сила, которая давит крестьянина и рабочего, – сила капитала. Против этой силы может помочь только одно: свободный союз наемных рабочих и разоренных крестьян. Из таких союзов вырастает новый общественный порядок, когда возделанные земли, искусные машины, пар и электричество будут служить для улучшения жизни самих трудящихся, а не для обогащения горстки миллионеров.

«Правда» № 118, 15 сентября 1912 г. Подпись: Фр.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

О политической линии

«Невская Звезда» и «Правда» имеют, несомненно, вполне установившуюся физиономию, с которой знакомы не только рабочие, но и все политические партии России – благодаря нападкам на «Правду» и «Невскую Звезду» как черносотенцев и октябристов («Россия», «Новое Время», «Голос Москвы» и т. д.), так и либералов («Речь», «Запросы Жизни» и пр.).

Оценка политической линии, которую ведут названные газеты, представляет с точки зрения предвыборной кампании особенный интерес, ибо на такой оценке неизбежно проверяются взгляды по коренным принципиальным вопросам. Вот почему мы намерены остановиться на статье Н. Николина в «Невском Голосе», № 9, о линии газет «Правды» и «Невской Звезды». В статье этой, как увидит читатель, не мало отменно-сердитых слов, но этим можно (и должно) пренебречь ради попытки автора затронуть важные вопросы по существу.

«Я должен признать, – пишет Н. Николин, – что во многих отношениях «Правда» выполняет довольно удовлетворительно задачу быть выразительницей желаний, нужд, потребностей и интересов российского пролетариата. К сожалению, эту полезную свою работу она значительно обесценивает совершенно нелепым, далеким от правды и крайне вредным по своим последствиям изображением политической действительности».

Оставляем в стороне сердитые слова и берем главное: изображение политической действительности. За эту прямую постановку вопроса, действительно коренную, мы охотно простим автору его раздражение. Давайте спорить по существу. Нельзя, в самом деле, ни шагу сделать в области практической работы без твердых взглядов на то, какова лее наша «политическая действительность».

Прямо поставив вопрос, Н. Николин дает на него такой ответ:

««Правда», следуя в данном случае примеру «Невской Звезды», старается уверить своих читателей, что рабочий класс должен строить новую Россию вопреки либералам. Звучит это, конечно, гордо, но кроме вздора ничего иного не содержит. Новую Россию никто не строит, она строится (подчеркнуто самим Н. Николиным) в сложном процессе борьбы различных интересов, и задача рабочего класса состоит не в том, чтобы задаваться химерическими планами построения для других и вопреки всем этим другим новой России, а в том, чтобы создать в пределах этой последней наиболее благоприятные условия для дальнейшего своего развития».

И здесь мы охотно прощаем автору его «сердце», его крайнее раздражение за то, что он пробует взять быка за рога. Н. Николин откровеннее, искреннее и продуманнее, чем многие ликвидаторы, касается здесь одного из самых глубоких источников наших глубоких разногласий.

«…Новой России никто не строит, она строится в процессе…» кто не узнает в этом замечательном рассуждении основного и неизменного лейтмотива всей ликвидаторской (и даже шире: всей оппортунистической) музыки?

Разберем же повнимательнее это рассуждение.

Если новая Россия строится в процессе борьбы различных интересов, – то это значит, что классы, имеющие различные интересы, по-разному строят покую Россию. Это ясно, как ясен ясный божий день. Какой же смысл имеет противоположение Н. Николина: «новую Россию никто не строит, она строится и т. д.»?

Решительно никакого смысла не имеет. Это – бессмыслица с точки зрения самой элементарной логики.

Но в этой бессмыслице есть своя логика, логика оппортунизма, который неизбежно, а не случайно, скатывается к николинским ошибкам, пытаясь «по-марксистски» защитить свою позицию. Вот на этой «логике оппортунизма» и следует остановиться.

Кто говорит: новую Россию строят такие-то классы, тот стоит так прочно на почве марксизма, что не только сердитые слова Н. Николина, но даже… даже «объединительно-ликвидаторские» конференции и какие угодно их словесные «громы» не в состоянии поколебать его.

Кто говорит: «новую Россию никто не строит, она строится и т. д.», тот от объективизма классовой борьбы (т. е. от марксизма) катится к «объективизму» буржуазного оправдания действительности. Здесь именно находится источник того грехопадения из марксизма в оппортунизм, которое совершает Н. Николин (сам того не замечая).

Если я скажу: новую Россию надо построить вот так-то с точки зрения, положим, истины, справедливости, трудовой уравнительности и т. п., это будет субъективизм, который заведет меня в область химер. На деле борьба классов, а не мои наилучшие пожелания, определит построение новой России. Мои идеалы построения новой России будут нехимеричны лишь тогда, когда они выражают интересы действительно существующего класса, которого условия жизни заставляют действовать в определенном направлении. Становясь на эту точку зрения объективизма классовой борьбы, я нисколько не оправдываю действительности, а напротив указываю в самой этой действительности самые глубокие (хотя бы и невидные с первого взгляда) источники и силы ее преобразования.

Если же я скажу: «новую Россию никто не строит, она строится в борьбе интересов», то я накидываю сразу некоторое покрывало на ясную картину борьбы таких-то классов, я делаю уступку тем, кто видит лишь находящиеся на поверхности действия правящих классов, т. е. в особенности буржуазии. Я невольно скатываюсь к оправданию буржуазии, вместо объективизма классовой борьбы беру себе за критерий наиболее заметное или имеющее временный успех буржуазное направление.

Поясним это примером из области истории. Новая Германия (Германия 2-ой половины XIX в.) «строилась» в процессе борьбы различных интересов. Ни один буржуа, из образованных, не оспорит этого, – и не пойдет дальше этого.

А вот как рассуждал Маркс в самый «критический» период построения новой Германии.

«Крупная буржуазия, – писал Маркс в 1848 году, – антиреволюционная с самого начала, заключила оборонительный и наступательный союз с реакцией из страха перед народом, т. е. перед рабочими и демократической буржуазией». «Французская буржуазия 1789 года ни на минуту не покидала своих союзников, крестьян. Она знала, что основой ее господства было уничтожение феодализма в деревне, создание свободного землевладельческого крестьянского класса. Немецкая буржуазия 1848 года без зазрения совести предает крестьян, своих самых естественных союзников, которые представляют из себя плоть от ее плоти и без которых она бессильна против дворянства. Сохранение феодальных прав… таков результат немецкой революции 1848 года. Гора родила мышь».

У Маркса сразу, как живые, встают те классы, которые строили новую Германию.

Буржуазный ученый, во имя «объективизма» оправдывающий действительность, говорит: Бисмарк победил Маркса, Бисмарк учел, как «строилась новая Германия в сложном процессе борьбы различных интересов». А Маркс «задавался химеричными планами построения» великогерманской демократической республики, вопреки либералам, силами рабочих и демократической (не идущей на союзы с реакцией) буржуазии.

Именно это говорят на тысячи ладов буржуазные ученые. Рассматривая этот вопрос чисто теоретически, спросим себя: в чем их ошибка? В прикрытии и затемнении классовой борьбы. В том, что они (посредством якобы глубокомысленного оборота речи: Германия строилась в процессе и т. д.) затушевывают ту правду, что бисмарковская Германия была построена буржуазией, которую ее «измены и предательства» сделали «бессильной против дворянства».

Марксу же объективизм классовой борьбы позволил в сто раз глубже и точнее понять политическую действительность, отнюдь не оправдывая ее, а, напротив, указывая и выделяя в ней именно те классы, которые строили Германию демократическую, которые сумели стать оплотом демократизма и социализма даже при обороте событий, исключительно благоприятном Бисмарку.

Маркс понял политическую действительность так верно и так глубоко, что в 1848 году на полвека вперед оценил суть бисмарковской Германии: это – Германия буржуазии «бессильной против дворянства». На выборах 1912 года, 64 года спустя после оценки Маркса, получилось полное подтверждение ее в поведении либералов.

Ведя беспощадную, неслыханно-резкую и возбуждавшую всеобщий вой либералов (извините за резкое выражение, любезный Николин!) борьбу с либералами с 1848 года, Маркс и марксисты вовсе не были людьми «химеры», когда отстаивали «план» велико-германского демократического государства.

Напротив, отстаивая этот «план», пропагандируя его неуклонно, бичуя изменявших ему либералов и демократов, Маркс и марксисты воспитывали именно тот класс, в котором лежат живые силы «новой Германии» и который – благодаря последовательной и беззаветно-решительной проповеди Маркса – стоит теперь во всеоружии, подготовленный к своей исторической роли могильщика не только бисмарковской буржуазии, но всякой буржуазии вообще.

* * *

Пример из истории Германии показывает нам логику оппортунизма во взглядах Николина, который именно потому сердито бранит нас за «сильное кадетоедство», что он не видит того, как сам он катится к ликвидаторским идеям либеральной рабочей политики.

Чем больше сердиться и отмахиваться будет Н. Николин (а он не один!), тем разъяснительнее и обстоятельнее будем мы, по должности публицистов, повторять ему, что наша борьба с кадетами и с ликвидаторами вытекает из соображений, глубоко продуманных и в течение более чем пяти (а по правде говоря, более чем десяти) лет много раз закреплявшихся в официальных решениях всех марксистов. Беда Н. Николина – как и защищаемых им ликвидаторов – состоит в том, что они не могут этим давним, многочисленным, точным, формальным тактическим решениям противопоставить ничего даже приблизительно оформленного, определенного, ясного.

Что «рабочие должны строить новую Россию вопреки либералам», это вовсе не «гордая» фраза. Н. Николин прекрасно знает, что эта мысль высказана в ряде тактических решений, пользующихся признанием большинства марксистов. В сущности, это – простое суммирование политического опыта России за последнее хотя бы десятилетие. Это – самый бесспорный исторический факт, что за последние 10 лет рабочий класс России строил новую Россию «вопреки либералам». Работа такой «стройки» не пропадает бесследно никогда, каковы бы ни были временные «успехи» русских претендентов в Бисмарки.

Русский оппортунизм, расплывчатый, неотчетливый, подобный ужу, как и оппортунизм других стран, не в состоянии выразить определенно и ясно свои взгляды, сказать формально, что рабочий класс не должен строить новой России вопреки либералам, а должен делать то-то и то-то. Оппортунизм не был бы оппортунизмом, если бы он способен был давать ясные и прямые ответы. Но свое недовольство политикой рабочих, свое тяготение к буржуазии оппортунизм выражает фразой: «новой России никто не строит, она строится в процессе борьбы интересов».

А из того, что строится, всего более видно, всего более бросается в глаза, всего больше пользуется успехом минуты и преклонением «толпы», это – «стройка» дворян и буржуазии, поправляемая либералами. «Чего там еще разбирать, какие классы как именно строят, это химеры; надо брать то, что строится», – вот действительное значение рассуждения Николина, вот настоящая «логика оппортунизма».

Это и есть забвение классовой борьбы. Это и есть принципиальная основа либеральной рабочей политики. Именно такой «логикой» рабочий класс и сводится от роли гегемона, т. е. руководителя истинной, последовательной, беззаветной демократии, к роли чернорабочего либералов.

Отсюда тот факт, хорошо знакомый нам, русским, что на словах оппортунисты признают «самостоятельную» линию и партию пролетариата, признает ее, разумеется, и Николин. На деле же он защищает линию именно не самостоятельную, а линию либеральной рабочей политики.

Николин поясняет, показывает нам, как мало значения имеет провозглашение самостоятельности рабочего класса. Провозгласила ее и платформа ликвидаторов, сообщенная № 8 «Невского Голоса», провозгласил ее и сам Николин, но тут же, в то самое время, как он «самостоятельность» провозглашает, он проповедует политику несамостоятельную.

Отказываясь от того, чтобы рабочий класс вел в теперешней политике, во всех вопросах демократизма свою линию (или, что то же, «строил новую Россию»), вопреки либералам, Николин фактически зовет рабочий класс плестись в хвосте либералов.

Вот в чем суть дела. Вот какова «логика оппортунизма». А рассуждения в том роде, что рабочий класс не надо «изолировать», что «бремя борьбы за политическую свободу не должно лежать на плечах рабочих», что нужна «координация, а не раздробление сил» и т. п., это все ведь одна пустая декламация. На деле это все описания и перефразировки того же самого: не изолируйтесь (от либералов), «координируйте свои силы» (с политикой либералов), признайте либеральную политику действительной борьбой за политическую свободу, а не за сделку с Пуришкевичами, и т. д. и т. п.

Мы не останавливались на этой декламации, потому что, ежели хотеть спорить по существу, надо брать действительно исходные пункты, корни разногласия, а не декламаторские украшения неверной по своей основе линии.

«Невская Звезда» № 26, 16 сентября 1912 г. Подпись: M. M.

Печатается по тексту газеты «Невская Звезда»

 

С чем кадеты идут на выборы?

Субботняя передовица «Речи», от 15 сентября, представляет из себя настоящее изложение основных политических принципов к.-д. партии. К чему же сводятся теперь эти принципы главной партии либерально-монархической буржуазии?

К трем пунктам: 1) «расширение избирательного права», 2) «коренная реформа Государственного совета» и 3) «ответственность министерства перед народными представителями». Само собой понятно, что сюда присоединяются свобода союзов (коалиций) и все остальные свободы, равноправие национальностей, «задержка и замедление» расслоения деревни и т. д. и т. п.

Пусть сравнят читатели эти «три пункта» либералов с «тремя пунктами» рабочей демократии, которая дала действительный ответ и на вопрос политический, и на вопрос рабочий, и на вопрос крестьянский. И настоящий источник всех зол и бедствий, настоящее «средоточие» их, и способ выхода указаны яснее ясного «тремя пунктами» рабочей демократии.

Либеральная же платформа – ибо не формально, а по сути дела это именно и есть избирательная платформа – кадетов есть только пожелание скромных конституционных реформ. От октябристских пожеланий это пожелание отличается совсем мало.

Главное оставлено в тени; о главном либерально-монархической буржуазной партии сказать нечего. Если кадеты хотят «взять скромностью», то ведь господа-то Гучковы на деле испробовали скромность – и результат? Результат равен нулю!

Мы малого хотим – хвастаются кадеты. Но этот «козырь» уже сыгран октябризмом, господа. Во всех трех Думах кадеты и октябристы наперерыв уверяли «власть» и «общество», что хотят они малого, скромного, минимально-европейского. Результат равен нулю!

Нет, господа, в трех ли пунктах или в двадцати будете вы перечислять конституционные реформы, – все равно ваша платформа останется мертвенной. О конституционных реформах можно, не делая себя смешным, говорить только там и тогда, где и когда есть уже налицо, сложились, обеспечены, прочны основы и устои политической свободы.

Вы знаете сами, что в России этого еще нет, и потому ваши благопожелания не указывают демократии пути к выходу, а обманывают ее обманчивыми надеждами!

Написано 17–18 сентября (30 сентября – 1 октября) 1912 г.

Впервые напечатано в 1954 г. в журнале «Коммунист» № 6

Печатается по рукописи

 

Успехи американских рабочих

Последний, полученный в Европе, номер американской еженедельной рабочей газеты «Призыв к Разуму» сообщает, что распространение этой газеты достигло 984 000 экземпляров. Из писем и требований с места – пишет редакция (№ 875 от 7 сентября нов. ст.) – вытекает с несомненностью, что мы перевалим за миллион в ближайшие недели.

Эта цифра – миллион экземпляров социалистической газеты, которую бесстыдно травят и преследуют американские суды и которая растет и крепнет под огнем преследований, – показывает нагляднее, чем длинные рассуждения, какой переворот близится в Америке.

Недавно подхалимская газета, орган продажных писак, «Новое Время» писало про «силу денег» в Америке, злорадно пересказывая факты отчаянной продажности Тафта, Рузвельта, Вильсона, всех кандидатов на должность президента республики от буржуазных партий. Вот вам свободная, демократическая республика – шипела русская продажная газета.

Сознательные рабочие спокойно и гордо ответят на это: мы нисколько не заблуждаемся насчет значения широкой демократии. Никакая демократия в мире не устранит классовой борьбы и всесилия денег. Не в этом вовсе заключается значение и польза демократии. Значение ее в том, что она делает классовую борьбу широкой, открытой, сознательной. И это – не гадание, не пожелание, а факт.

Когда в Германии число членов социал-демократической партии достигло 970 000 человек, когда в Америке еженедельная социалистическая газета достигла распространения 984 000 экземпляров, – всякий имеющий глаза, чтобы видеть, должен признать: пролетарий в одиночку бессилен; пролетарские миллионы – всесильны.

«Правда» № 120, 18 сентября 1912 г. Подпись: M. H.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Единство рабочих и выборы

Фразы о «единстве» переполняют газету ликвидаторов «Луч», вышедшую – по справедливому указанию сотрудника «Правды» – в день выборов для того, чтобы нарушить единство.

Решительный момент выборов по рабочей курии в Петербургской губернии предстоит на днях, в пятницу 5 октября. В этот день рабочие уполномоченные выберут 6 выборщиков. Решительное значение имеют именно эти выборы, ибо если не все выборщики будут стойкими, последовательными рабочими демократами и противниками ликвидаторства, то не будет никакой серьезной гарантии выбора такого депутата в Государственную думу, который желателен большинству сознательных рабочих.

Чтобы не спасовать в решительный момент, надо ясно понимать задачи рабочих демократов и обстановку, в которой действуют уполномоченные.

Вся суть дела теперь в том, что ликвидаторы под прикрытием криков о единстве проводят нарушение воли большинства сознательных рабочих Петербурга, проводят навязывание большинству рабочих раскольнических кандидатов меньшинства интеллигенции, именно ликвидаторской.

Всякие выборы в буржуазной стране сопровождаются разгулом фразы, разнузданностью ложных посулов. Основной принцип с.-д. – не верить словам, разбирать суть дела.

Фразы о единстве у ликвидаторов в их газете «Луч» – сплошная ложь. На деле единство создано уже в Петербурге большинством сознательных рабочих против ликвидаторов, создано майским выступлением, создано поддержкой «Правды» 550 группами рабочих против 16 групп ликвидаторов.

Вот это не фраза, а дело. Когда 550 групп сплотилось против 16-ти, это называется единством. Когда 16 навязывают «своего» кандидата 550, это есть раскол.

Ликвидаторы проводят раскол, крича о единстве, подобно тому вору, который убегая кричит: «держи вора!».

Сознательные рабочие не должны дать себя в обман пустым крикам и фразам.

Не верьте словам, посмотрите трезво на положение дел. Громадное большинство рабочих-марксистов противники ликвидаторства. За ликвидаторов ничтожное меньшинство рабочих, «сила» же ликвидаторов – буржуазная интеллигенция, которая может поставить журнальчик, основать в день выборов новую газету, достать «связи», людей для интеллигентских избирательных комиссий и т. п.

Эти факты известны всякому с.-д. в Питере.

Отсюда ясно, какое значение имеют крики ликвидаторов о единстве. Прикрываясь этими криками, сочувствующая ликвидаторам буржуазная интеллигенция желает разрушить единство рабочих, навязав им кандидата ликвидаторов.

Вот где зарыта собака. Вот какова «хитрая механика» «Луча» ликвидаторов.

Кто хочет действительного единства рабочих-марксистов, тот должен помочь выбору всех выборщиков антиликвидаторов.

Кто хочет действительного единства, тот помогает осуществить волю большинства сознательных рабочих.

Кто помогает меньшинству нарушать эту волю, тот злейший раскольник, какие бы громкие фразы о единстве он ни выкрикивал!

Написано в сентябре, позднее 18 (1 октября), 1912 г.

Впервые напечатано «1954 г. в журнале «Коммунист» № 6

Печатается по рукописи

 

Конец войны Италии с Турцией

Как известно из телеграмм, предварительные условия мира подписаны уполномоченными Италии и Турции.

Италия «победила». Год тому назад она бросилась грабить турецкие земли в Африке, и отныне Триполи будет принадлежать Италии. Не лишне бросить взгляд на эту типичную колониальную войну «цивилизованного» государства XX века.

Чем вызвана была война? Корыстью итальянских финансовых тузов и капиталистов, которым нужен новый рынок, нужны успехи итальянского империализма.

Чем была эта война? Усовершенствованной, цивилизованной человеческой бойней, избиением арабов при помощи «новейших» орудий.

Арабы сопротивлялись отчаянно. Когда итальянские адмиралы неосторожно высадили в начале войны 1200 матросов, арабы напали на них и перебили до 600 человек. «В наказание» было избито до 3000 арабов, опустошены и вырезаны целые семьи, перебиты женщины и дети. Итальянцы – цивилизованная, конституционная нация.

Около 1000 арабов было повешено.

Потери итальянцев – свыше 20 тысяч человек; в том числе 17 429 больных, 600 пропавших без вести, 1405 убитых.

Стоила итальянцам эта война свыше 800 миллионов лир, т. е. свыше 320 миллионов рублей. Страшная безработица, застой промышленности – последствия войны.

Арабов перебито около 14 800. Война, несмотря на «мир», будет еще на деле продолжаться, ибо арабские племена внутри материка Африки, вдали от берега, не подчинятся. Их будут долго еще «цивилизовать» штыком, пулей, веревкой, огнем, насилованием женщин.

Италия, конечно, не лучше и не хуже остальных капиталистических стран. Все они одинаково управляются буржуазией, которая ни перед какими бойнями не останавливается ради нового источника прибыли.

«Правда» № 129, 28 сентября 1912 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Азартная игра

«Новое Время» вполне раскрывает планы русских националистов. Когда читаешь эту «влиятельную» среди указанных кругов, а равно и октябристов, газету, становится очевидным их твердо проводимый план ограбления Турции.

Как водится, политика шовинизма и захвата чужих земель ведется прежде всего посредством натравливания публики на Австрию. «Балканские народы, – пишет «Новое Время», – ополчились на святую борьбу за независимость. Австрийский дипломат подстерегает минуту, когда их будет возможно ограбить».

Австрия оторвала кусок (Боснию и Герцеговину), Италия оторвала кусок (Триполи), теперь наш черед поживиться – вот политика «Нового Времени». «Святая борьба за независимость» есть лишь фраза для обмана простачков, ибо никто так не попирал ногами у нас же в России действительно демократические принципы истинной независимости всех народов, как националисты и октябристы.

Почему же националисты считают момент благоприятным для политики грабежа? И это видно ясно из «Нового Времени». Италия, дескать, воевать не будет, Австрии рискованно начать войну против балканских славян, имея многомиллионное родственное им население, Германия же не пойдет на европейскую войну из-за разгрома Турции.

Расчет националистов откровенен и бесстыден до последней степени. Они говорят пышные слова о «святой борьбе за независимость» народов, а сами хладнокровнейшим образом играют жизнью миллионов, толкая народы на бойню ради прибылей кучки купцов и промышленников.

Тройственный союз (Германия, Австрия, Италия) в данный момент ослаблен, ибо Италия затратила 800 миллионов франков на войну с турками и на Балканах «интересы» Италии и Австрии не совпадают. Италия хочет урвать еще кусок – Албанию, Австрия этого допустить не хочет. Рассчитывая на это, наши националисты ведут отчаянную азартную игру, полагаясь на силу и богатство двух держав тройственного соглашения (Англия и Франция) и на то, что «Европа» не захочет всеобщей войны из-за проливов или «округления» «наших» земель на счет азиатской Турции.

В обществе наемного рабства всякий купец, всякий хозяин ведет азартную игру: «либо разорюсь, либо наживусь и разорю других». Каждый год банкротятся сотни капиталистов и разоряются миллионы крестьян, кустарей, ремесленников. Такую же азартную игру ведут капиталистические государства, игру кровью миллионов, посылаемых то здесь, то там на бойню ради захвата чужих земель и грабежа слабых соседей.

«Правда» № 134, 4 октября 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Две утопии

Утопия есть слово греческое: «у» по-гречески значит «не», «топос» – место. Утопия – место, которого нет, фантазия, вымысел, сказка.

Утопия в политике есть такого рода пожелание, которое осуществить никак нельзя, ни теперь, ни впоследствии, – пожелание, которое не опирается на общественные силы и которое не подкрепляется ростом, развитием политических, классовых сил.

Чем меньше свободы в стране, чем скуднее проявления открытой борьбы классов, чем ниже уровень просвещения масс, – тем легче возникают обыкновенно политические утопии и тем дольше они держатся.

В современной России два рода политических утопий держатся наиболее крепко и оказывают известное влияние на массы своей привлекательностью. Это – утопия либеральная и утопия народническая.

Либеральная утопия состоит в том, будто можно было бы, миром и ладом, никого не обижая, Пуришкевичей не смещая, без ожесточенной и до конца доведенной классовой борьбы, добиться сколько-нибудь серьезных улучшений в России, в ее политической свободе, в положении масс трудящегося народа. Это – утопия мира свободной России с Пуришкевичами.

Народническая утопия есть мечтание интеллигента-народника и крестьянина-трудовика о том, будто можно было бы новым и справедливым разделом всех земель устранить власть и господство капитала, устранить наемное рабство или будто можно было бы удержать «справедливый», «уравнительный» раздел земель при господстве капитала, при власти денег, при товарном производстве.

Чем порождены эти утопии? почему они держатся довольно крепко в современной России?

Они порождены интересами классов, которые ведут борьбу против старого порядка, крепостничества, бесправия, «против Пуришкевичей», одним словом, и которые не занимают самостоятельного положения в этой борьбе. Утопия, мечтания есть порождения этой несамостоятельности, этой слабости. Мечтательность – удел слабых.

Либеральной буржуазии вообще, либерально-буржуазной интеллигенции в особенности нельзя не стремиться к свободе и законности, ибо без этого господство буржуазии не полно, не безраздельно, не обеспечено. Но буржуазия боится движения масс более чем реакции. Отсюда – поразительная, невероятная слабость либерализма в политике, его полнейшее бессилие. Отсюда – бесконечный ряд двусмысленностей, лжи, лицемерия, трусливых уверток во всей политике либералов, которые должны играть в демократизм, чтобы привлечь на свою сторону массы, – и которые в то же время глубоко антидемократичны, глубоко враждебны движению масс, их почину, их инициативе, их манере «штурмовать небо», как выразился однажды Маркс про одно из европейских массовых движений прошлого века.

Утопия либерализма есть утопия бессилия в деле политического освобождения России, утопия своекорыстного денежного мешка, который желает «мирно» поделить привилегии с Пуришкевичами, выдавая это благородное желание за теорию «мирной» победы русской демократии. Либеральная утопия есть мечтание о том, как бы победить Пуришкевичей, не нанося им поражения, как бы их сломить, не причиняя им боли. Ясно, что эта утопия вредна не только тем, что она – утопия, но и тем, что она развращает демократическое сознание масс. Массы, верящие в эту утопию, никогда не добьются свободы; такие массы недостойны свободы; такие массы вполне заслужили, чтобы над ними измывались Пуришкевичи.

Утопия народников и трудовиков есть мечтание мелкого хозяйчика, который стоит посередке между капиталистом и наемным рабочим, об уничтожении наемного рабства без классовой борьбы. Когда вопрос об экономическом освобождении станет для России таким же ближайшим, непосредственным, злободневным вопросом, каким является сейчас вопрос об освобождении политическом, тогда утопия народников окажется не менее вредной, чем утопия либералов.

Но теперь Россия переживает еще эпоху ее буржуазного, а не пролетарского преобразования; не вопрос об экономическом освобождении пролетариата назрел до самого конца, а вопрос о политической свободе, то есть (по сути дела) о полной буржуазной свободе.

И в этом последнем вопросе утопия народников играет своеобразную историческую роль. Будучи утопией насчет того, каковы должны быть (и будут) экономические последствия нового раздела земель, она является спутником и симптомом великого, массового демократического подъема крестьянских масс, т. е. масс, составляющих большинство населения в буржуазно-крепостнической, современной, России. (В чисто буржуазной России, как в чисто буржуазной Европе, крестьянство не будет большинством населения.)

Утопия либералов развращает демократическое сознание масс. Утопия народников, развращая их социалистическое сознание, является спутником, симптомом, отчасти даже выразителем их демократического подъема.

Диалектика истории такова, что в качестве антикапиталистического средства народники и трудовики предлагают и проводят максимально-последовательную и решительную капиталистическую меру в области аграрного вопроса в России. «Уравнительность» нового раздела земель есть утопия, но необходимый для нового раздела полнейший разрыв со всем старым, и помещичьим, и надельным, и «казенным» землевладением, есть самая нужная, экономически-прогрессивная, наиболее для такого государства, как Россия, настоятельная мера в буржуазно-демократическом направлении.

Надо помнить замечательное изречение Энгельса:

«Ложное в формально-экономическом смысле может быть истиной в всемирно-историческом смысле».

Энгельс высказал это глубокое положение по поводу утопического социализма: этот социализм был «ложен» в формально-экономическом смысле. Этот социализм был «ложен», когда объявлял прибавочную стоимость несправедливостью с точки зрения законов обмена. Против этого социализма были правы в формально-экономическом смысле теоретики буржуазной политической экономии, ибо из законов обмена прибавочная стоимость вытекает вполне «естественно», вполне «справедливо».

Но утопический социализм был прав в всемирно-историческом смысле, ибо он был симптомом, выразителем, предвестником того класса, который, порождаемый капитализмом, вырос теперь, к началу XX века, в массовую силу, способную положить конец капитализму и неудержимо идущую к этому.

Глубокое положение Энгельса необходимо помнить при оценке современной народнической или трудовической утопии в России (может быть, не в одной России, а в целом ряде азиатских государств, переживающих в XX веке буржуазные революции).

Ложный в формально-экономическом смысле, народнический демократизм есть истина в историческом смысле; ложный в качестве социалистической утопии этот демократизм есть истина той своеобразной исторически-обусловленной демократической борьбы крестьянских масс, которая составляет неразрывный элемент буржуазного преобразования и условие его полной победы.

Либеральная утопия отучает крестьянские массы бороться. Народническая выражает их стремления бороться, обещая им за победу миллион благ, тогда как на самом деле эта победа даст лишь сто благ. Но разве не естественно, что идущие на борьбу миллионы, веками жившие в неслыханной темноте, нужде, нищете, грязи, оброшенности, забитости, преувеличивают вдесятеро плоды возможной победы? Либеральная утопия – прикрытие своекорыстного желания новых эксплуататоров поделить привилегии с старыми эксплуататорами. Народническая утопия – выражение стремления трудящихся миллионов мелкой буржуазии совсем покончить с старыми, феодальными эксплуататорами и ложная надежда «заодно» устранить эксплуататоров новых, капиталистических.

* * *

Ясно, что марксисты, враждебные всяким утопиям, должны отстаивать самостоятельность класса, который может беззаветно бороться против феодализма именно потому, что он даже и на сотую долю не «увязил коготок» в том участии в собственности, которое делает из буржуазии половинчатого противника, а зачастую и союзника феодалов. У крестьян «коготок увяз» в мелком товарном производстве; они могут при благоприятном стечении исторических обстоятельств добиться самого полного устранения феодализма, но они не случайно, а неизбежно всегда будут проявлять известные колебания между буржуазией и пролетариатом, между либерализмом и марксизмом.

Ясно, что марксисты должны заботливо выделять из шелухи народнических утопий здоровое и ценное ядро искреннего, решительного, боевого демократизма крестьянских масс.

В старой марксистской литературе 80-х годов прошлого века можно найти систематически проведенное стремление выделять это ценное демократическое ядро. Когда-нибудь историки изучат систематически это стремление и проследят связь его с тем, что получило название «большевизма» в первое десятилетие XX века.

Написано ранее 5 (18) октября 1912 г.

Впервые напечатано в 1924 г. в журнале «Жизнь» № 1 Подпись: В. И.

Печатается по рукописи

 

Английские споры о либеральной рабочей политике

Известно, что в Англии две рабочие партии: социал-демократы, которые теперь носят название «Британской социалистической партии» и так называемая «Независимая рабочая партия».

Этот раскол в английском социалистическом рабочем движении не случайность. Он давнего происхождения. Он порожден особенностями истории Англии. В Англии раньше всех развился капитализм, и она была долгое время «фабричной мастерской» всего мира. Это исключительное, монопольное, положение создало в Англии сравнительно сносные условия жизни для рабочей аристократии, т. е. для меньшинства обученных, хорошо оплачиваемых рабочих.

Отсюда – мещанский, цеховой дух в этой рабочей аристократии, которая отрывалась от своего класса, тянулась за либералами, с насмешкой относилась к социализму как к «утопии». «Независимая рабочая партия» и есть партия либеральной рабочей политики. Справедливо говорят, что эта партия «независима» только от социализма, а от либерализма очень зависима.

В последнее время монополия Англии окончательно подорвана. Прежние сравнительно сносные условия жизни сменились крайней нуждой вследствие дороговизны жизни. Обостряется в громадных размерах классовая борьба, а вместе с этим обострением подрывается почва оппортунизма, подрывается былая основа распространения в рабочем классе идей либеральной рабочей политики.

Пока эти идеи держались в значительной части рабочих Англии, об устранении раскола среди рабочих не могло быть и речи. Фразами и пожеланиями нельзя создать единства, пока не изжита еще борьба социал-демократии против либеральной рабочей политики. Но теперь это единство начинает действительно становиться возможным, ибо в самой «Независимой рабочей партии» растет протест против либеральной рабочей политики.

Перед нами лежит официальный отчет этой партии об ее последнем съезде, «XX годичной конференции», которая состоялась в Мертире (Merthyr) 27 и 28 мая 1912 года. Чрезвычайно интересны в этом отчете прения по вопросу о «парламентской тактике»; – по сути дела это были прения по более глубокому вопросу, о социал-демократической и о либеральной рабочей политике, хотя ораторы не употребляли этих выражений.

Открыл прения на съезде член парламента Джоуэт. Он внес резолюцию против поддержки либералов, о которой мы сейчас скажем подробнее, а его единомышленник, поддерживавший его резолюцию, Конуэй, заявил прямо: «рядовой рабочий всегда задает вопрос: имеет ли рабочая партия в парламенте свою самостоятельную линию?». Среди рабочих усиливается подозрение, что рабочая партия «в плену» у либералов. «В стране все больше распространяется взгляд, что рабочая партия есть просто крыло либеральной партии». Надо заметить, что «рабочую партию» в парламенте составляют не только депутаты, принадлежащие к «Независимой рабочей партии», но и депутаты, проведенные профессиональными союзами. Такие депутаты называют себя рабочими депутатами и членами «рабочей партии», не входя в «Независимую рабочую партию». Английские оппортунисты осуществили то, к чему так часто склоняются оппортунисты других стран, именно: соединение оппортунистических «социалистических» депутатов с депутатами якобы беспартийных профессиональных союзов. Пресловутая «широкая рабочая партия», о которой говорили у нас в 1906–1907 годах некоторые меньшевики, осуществлена в Англии и только в Англии.

Чтобы дать практическое выражение своим взглядам, Джоуэт внес резолюцию. Составлена она чисто «по-английски»: никаких общих принципов (англичане гордятся своим «практицизмом» и своей нелюбовью к общим принципам; это – выражение того же цехового духа в рабочем движении). Резолюция приглашала рабочую группу в палате общин игнорировать (не обращать внимания на) всякие угрозы тем, что либеральное министерство может оказаться в меньшинстве и, следовательно, быть принуждено подать в отставку, – и голосовать по каждому вопросу стойко (steadfastly), как заслуживает суть дела (on the merits of the questions).

Джоуэт своей резолюцией «взял быка за рога». Либеральное министерство в Англии, как и вся либеральная партия, из всех сил внушает рабочим: надо соединять силы против реакции (т. е. против консервативной партии); надо беречь либеральное большинство, которое может растаять, если рабочие не будут голосовать с либералами; рабочие не должны изолироваться, они должны поддерживать либералов. И вот Джоуэт ставит вопрос ясно: голосуйте «стойко», не считайтесь с угрозами падения либерального министерства, голосуйте не так, как требует интерес либеральной партии, а так, как заслуживает суть дела, т. е. – говоря марксистским языком – ведите самостоятельную пролетарскую классовую политику, а не либеральную рабочую политику.

(В рядах «Независимой рабочей партии» марксизм принципиально отвергается, и потому марксистский язык совсем не в употреблении.)

На Джоуэта сейчас же напали господствующие в партии оппортунисты. И – характерная вещь! – они напали именно как оппортунисты, обходцем, уверткой. Сказать прямо, что они за поддержку либералов, они не пожелали. Они выразили свою мысль посредством общих фраз, с обязательным упоминанием «самостоятельности» рабочего класса. Ну, совсем как наши ликвидаторы, которые всегда кричат особенно громко о «самостоятельности» рабочего класса именно в те моменты, когда они готовятся на деле заменить эту самостоятельность либеральной рабочей политикой.

Представитель оппортунистического большинства, Меррэй, внес «поправку», т. е. контррезолюцию следующего содержания:

«Конференция признает, что рабочая партия, в видах лучшего достижения своих целей, должна по-прежнему учитывать все возможные результаты и последствия своей тактики как непосредственные, так и посредственные, ни на минуту не забывая, что ее решения должны быть направляемы исключительно ее собственными интересами, как партии, и стремлением увеличить число удобных случаев для достижения ее целей».

Сравните обе резолюции. У Джоуэта – ясное требование порвать с политикой поддержки либералов, у Меррэя – ничего не говорящие общие места, весьма благовидные и на первый взгляд бесспорные, но на деле прикрывающие именно политику поддержки либералов. Если бы Меррэй знаком был с Марксом и выступал перед людьми, уважающими марксизм, то ему ничего не стоило бы подсластить свой оппортунизм марксистскими оборотами речи и говорить, что-де марксизм требует учета всех конкретных обстоятельств каждого случая, что мы не связываем себе рук, что, храня свою самостоятельность, мы «используем конфликты», «хватаемся за ахиллесову пяту противоречий» данного режима и т. д. и т. п.

Оппортунизм можно выразить в терминах какой угодно доктрины, в том числе и марксизма. Все своеобразие «судеб марксизма» в России в том и состоит, что не только оппортунизм рабочей партии, но и оппортунизм либеральной партии (Изгоев и Ко) любит рядиться в «термины» марксизма! Но это в скобках. Вернемся в Мертир.

За Джоуэта высказался Мак-Лахлан.

«В чем состоят интересы политической партии? – говорил он. – В том ли только, чтобы удержать за собой депутатские места в палате общин? Если иметь в виду действительно интересы партии, то с рабочими и работницами вне парламента надо считаться так же, как и с депутатами в парламенте. Мы – социалистическая организация. Мы должны в своей политической деятельности проводить свои принципы».

И Мак-Лахлан сослался на голосование по поводу случая в тюрьме Хесвэл: мальчика, содержимого в ней, истязали до смерти. Запрос в парламенте. Либеральному министерству грозит провал: Англия – не Пруссия, и министерство, оставшееся в меньшинстве, подает в отставку. И вот рабочие депутаты, спасая министерство, голосуют за обеление истязателя.

Рабочая партия, говорил Мак-Лахлан, все считается с тем, какое действие ее голосование окажет на судьбу правительства. Дескать, падет министерство – распустят парламент – назначат новые выборы. Но бояться этого нечего. Результатом падения министерств и назначения новых выборов было бы соединение обеих буржуазных партий (Мак-Лахлан сказал просто «обеих партий» без слова «буржуазных»: англичане не любят марксистских терминов!). Но, чем скорее соединились бы обе эти партии, тем лучше для нашего движения. То, что говорят наши пропагандисты, то и должно проводиться в жизнь нашими депутатами в парламенте. Пока это не будет так, рабочий-тори (т. е. консерватор) никогда не поверит, что есть какая-нибудь разница между либеральной и рабочей партией. Пусть мы даже потеряем все места в парламенте, но если мы будем отстаивать свои принципы, от этого будет больше пользы, чем от потуг ублажать либеральное правительство ради получения от него уступок!

Кейр Гарди, член парламента, вождь партии. Он виляет и вертится…

«Собственно маятникового положения у нас в парламенте нет: либералы с ирландцами сильнее союза тори и рабочих… По делу об истязании в Хесвэл я голосовал за правительство по убеждению в правильности такого голосования по существу, а не ради поддержки правительства. Истязание, несомненно, было, и все мы шли в парламент с решимостью голосовать против правительства. Но в парламенте мы выслушали противную сторону, и оказалось, что хотя заведующий виноват в жестокости, по заведение в общем – лучшее в королевстве. При таких условиях неправильно было бы голосовать против правительства… (Вот до чего довели английские оппортунисты Рабочую партию: вождя не освистали за такие речи, а слушали спокойно!)…

Вина не в членах «Независимой рабочей партии». В Рабочую партию вошла федерация углекопов, а когда депутаты от углекопов вошли в рабочую группу, то оказалось, что они либералы. И они своих взглядов не изменили. Они присоединились к Рабочей партии только номинально…

Резолюция Джоуэта сводит всю систему парламентаризма к абсурду. Последствия всякого голосования учитывать необходимо.

…Я бы советовал отложить и резолюцию и поправку» (!!!).

Ленсбери поддерживает резолюцию Джоуэта:

«Кейр Гарди напрасно пытался представить ее в глупо-смешном виде, как будто бы она предлагает голосовать по отдельным вопросам, не принимая в соображение всех обстоятельств дела. Резолюция предлагает не считаться только с тем соображением, каков будет результат голосования по отношению к прочности правительства. Я пришел к социализму, получив отвращение к приемам политических дельцов, держащих в своих руках палату общин при помощи частных собраний и «направления» депутатов. И мой опыт показал мне, что всякий поднимавшийся вопрос обсуждался именно с точки зрения того, какое влияние на судьбу правительства окажет то или иное голосование.

Рабочая партия почти совершенно не может отгородить себя от либеральной партии. Я не знаю такого вопроса законодательства, по которому бы Рабочей партии удалось отмежевать себя от либералов. В качестве партии мы были неразрывной составной частью правительства по вопросу о страховании рабочих. Рабочая партия голосовала все время за правительство и за его проект.

Голосование по вопросу об исправительном заведении в Хесвэле вызывает во мне чувство стыда. Налицо истязания мальчика, мальчик умер от истязаний, а мы голосуем за правительство, обеляя истязателя! Наши «погонялы» («whips» – распорядители или уполномоченные смотреть за голосованием своей фракции) бегали по всей палате, собирая рабочих депутатов, чтобы не допустить поражения правительства… Приучать людей к голосованию против совести – значит наносить смертельный удар будущему демократии в нашей родине…»

Филипп Сноуден, член парламента, один из наиболее ярых оппортунистов, вертится как уж.

«Мой инстинкт борьбы склоняет меня голосовать за резолюцию, но мой здравый смысл, мой рассудок, мой опыт побуждают меня голосовать против. Я согласен, что теперешняя парламентская система производит деморализующее действие на тех, кто пришел в парламент, движимый идеализмом и политическим энтузиазмом, но я не думаю, чтобы принятие резолюции Джоуэта произвело существенную перемену. Обсуждая существо дела, нельзя ограничиваться одними только обстоятельствами данного случая. Есть вопросы, которые для Рабочей партии важнее, чем какие бы то ни было последствия голосования для правительства – таков, напр., вопрос об избирательном праве женщин, – но можно ли игнорировать последствия голосований по любому мелкому вопросу? Такая политика вызвала бы необходимость в частых общих выборах, а для публики нет ничего более неприятного… Политика есть компромисс».

При голосовании за резолюцию было подано 73 голоса, против – 195.

Оппортунисты одержали победу. Это неудивительно в такой оппортунистической партии, как английская «Независимая рабочая партия». Но что оппортунизм вызывает оппозицию в рядах самой этой партии, – факт теперь окончательно установленный.

Противники оппортунизма поступили во много раз правильнее, чем поступают нередко их единомышленники в Германии, защищая гнилые компромиссы с оппортунистами. Открытое выступление с своей резолюцией вызвало крайне важные принципиальные прения, и на рабочий класс Англии эти прения окажут глубокое действие. Либеральная рабочая политика держится традицией, рутиной, ловкостью оппортунистических вожаков, но ее крах в массе пролетариата неизбежен.

Написано ранее 5 (18) октября 1912 г.

Впервые напечатано в апреле 1913 г. в журнале «Просвещение» № 4. Подпись: W.

Печатается по тексту журнала

 

Духовенство на выборах и выборы с духовенством

По сообщениям газеты, на съездах мелких землевладельцев и настоятелей церквей в 46 губерниях Европейской России было выбрано 7990 уполномоченных, из них 6516 священников. Последние составили 82 %.

Полные итоги по 50 губерниям мало могут изменить этот вывод.

Посмотрим же на значение таких выборов.

От мелких землевладельцев и от приходов выбирается, по закону, один уполномоченный на полный избирательный ценз, установленный для участия в съезде землевладельцев. Значит, количество уполномоченных должно быть пропорционально количеству земли у избирателей.

По статистике 1905 года имеем для 50 губерний Европейской России такие данные:

Здесь мелкое землевладение учтено, вероятно, менее полно, чем земли духовенства. И все же получается, что всего земель мелкого землевладения в частной собственности 21,3 млн. десятин, из них у духовенства 2,2 млн. десятин, т. е. немного более 1/10! A уполномоченных духовенство провело свыше восьми десятых!!

Как могло это быть? Очень просто. Мелкие землевладельцы крайне редко ездят на выборы: и средств нет, и интереса мало, и тысячи полицейских препятствий свободе выборов. А попам «внушено» всем явиться.

Попы будут голосовать за кандидатов, угодных правительству. Вот почему даже помещики – не говоря уже о буржуазии – ропщут. И октябристы и националисты ропщут. Все обвиняют правительство в том, что оно «делает» выборы. А помещики и крупная буржуазия сами хотели бы делать выборы.

Столкновение происходит, значит, между абсолютизмом, с одной стороны, помещиками и буржуазными тузами, с другой. Правительство хотело опереться на помещиков и верхи буржуазии; на этом, как известно, построен весь закон 3-го июня 1907 г.

Оказалось, даже с октябристами правительство ужиться не может. Даже феодально-буржуазной монархии «удовлетворительного» для этих классов свойства наладить не удалось.

Эта неудача, бесспорно, фактически признана правительством, которое стало организовывать в лице подчиненного, подначального духовенства своих собственных чиновников!

В исторической науке этот прием правительства, сохранившего существенные черты абсолютизма, называется бонапартизмом. Не определенные классы служат опорой в этом случае, или не они только, не они главным образом, а искусственно подобранные, преимущественно из разных зависимых слоев набранные элементы.

Чем объясняется возможность такого явления в «социологическом» смысле, т. е. с точки зрения классовой борьбы?

– Уравновешиванием сил враждебных или соперничающих классов. Если, например, Пуришкевичи соперничают с Гучковыми и Рябушинскими, то правительство, при некотором уравновешении сил этих соперников, может получить больше самостоятельности (конечно, в известных, довольно узких пределах), чем при решительном перевесе одного из этих классов. Если же это правительство исторически связано преемственностью и т. п. с особенно «яркими» формами абсолютизма, если в стране сильны традиции военщины и бюрократизма в смысле невыборности судей и чиновников, то пределы этой самостоятельности будут еще шире, проявления ее еще… откровеннее, приемы «подбирания» избирателей и голосующих по приказу выборщиков еще грубее, произвол еще ощутительнее.

Нечто подобное и переживает современная Россия. «Шаг по пути превращения в буржуазную монархию» осложняется перениманием методов бонапартизма. Если во Франции буржуазная монархия и бонапартистская империя явственно и резко отличались одна от другой, то уже в Германии Бисмарк дал образцы «сочетания» того и другого типа, с явным перевесом тех черт, которые Маркс называл «военным деспотизмом», – не говоря уже о бонапартизме.

Карась, говорят, любит жариться в сметане. Неизвестно, любит ли обыватель «жариться» в буржуазной монархии, в старом крепостническом абсолютизме, в «новейшем» бонапартизме или в военном деспотизме или, наконец, в известной смеси всех этих «методов». Но если с точки зрения обывателя и с точки зрения так называемого «правового порядка», т. е. с чисто юридической, формально-конституционной точки зрения разница может казаться весьма небольшой, то с точки зрения классовой борьбы разница здесь существенная.

Обывателю не легче от того, если он узнает, что бьют его не только по-старому, но и по-новому. Но прочность давящего обывателей режима, условия развития и разложения этого режима, способность этого режима к быстрому… фиаско – все это в сильной степени зависит от того, имеем ли мы перед собой более или менее явные, открытые, прочные, прямые формы господства определенных классов или различные опосредствованные, неустойчивые формы такого господства.

Господство классов устраняется труднее, чем пронизанные обветшалым духом старины, неустойчивые, поддерживаемые подобранными «избирателями» формы надстройки.

Эксперимент Саблера и Макарова с «организацией» духовенства на выборах в IV Думу представляет каждому не мало интереса и в «социологическом» и в практически-политическом отношении.

«Невская Звезда» № 27, 5 октября 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Невская Звезда»

 

«Позиция» г. Милюкова

Вождь кадетской партии заблудился в трех соснах. Он пишет статьи меньшиковской длины о «трех позициях», об «одной позиции», и чем больше пишет, тем яснее становится, что он заговаривает читателя, заслоняет суть дела скучной и пустой болтовней.

Бедный ученый историк! Ему приходится прикидываться, что он не понимает разницы между либерализмом и демократией. Вся суть дела в этой разнице, господа! И в думских голосованиях вообще, и в отношении к «реформам», и в голосованиях за бюджет, и в вопросе о «внепарламентской тактике» проявляется в различных формах одинаковая суть дела, глубокая разница между либерально-монархической буржуазией и демократией.

В тысячу и первый раз повторим вкратце «непонимающим» гг. Милюковым, в чем эта разница.

У либералов – защита ряда феодально-абсолютистских привилегий (вторая палата и т. д.). У демократии – непримиримая борьба со всеми привилегиями.

У либералов – соглашение с силами старого в общественной жизни, у демократии – тактика устранения этих сил.

У либералов – боязнь самодеятельности масс, неверие в нее, отрицание ее; у демократии – сочувствие, вера, поддержка, развитие этой самодеятельности.

Довольно пока и этого.

Неужели г. Милюков в самом деле «не понимает» этой разницы, известной даже из учебников истории?

Неужели он «не понимает», что уже программа к.-д. есть программа не демократов, а либерально-монархической буржуазии, что только либералы (и плохие либералы) могли в III Думе голосовать за бюджет, могли объявить себя оппозицией лояльной? и т. д.

Г-н Милюков прекрасно понимает это и «заговаривает зубы», прикидываясь, что он забыл азбуку отличия либерализма от демократии.

Чтобы закрепить в печати это жалкое увиливание кадетов, заметим г. Милюкову, что во всей официальной печати с.-д. (не считая, конечно, ликвидаторов, которых мы охотно отдадим г. Милюкову), во всех резолюциях руководящих инстанций с.-д., во всей линии третьедумских с.-д. мы всегда и постоянно в тысячах форм встречаем защиту старой тактики, от которой социал-демократы, по словам г. Милюкова, якобы отказались.

Это – бесспорный исторический факт, г. ученый историк!

Мы должны закрепить в печати, до чего низко пали кадеты, если они пробуют обмануть публику по столь элементарным и твердо установленным историей политических партий в России вопросам.

В заключение маленький вопрос г. Милюкову, – чтобы подытожить и кратко повторить сказанное – когда вы, гг. кадеты, согласились исключить Войлошникова на пять заседании, вы действовали как либералы или как демократы?

«Правда» № 136, б октября 1912 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Российская социал-демократическая рабочая партия.

Ко всем гражданам России

{84}

Товарищи рабочие и все граждане России!

На Балканах началась война четырех государств против Турции. Грозит общеевропейская война. Готовятся к войне, вопреки всем лживым правительственным опровержениям, Россия и Австрия. Наглеет Италия в своей политике грабежа турецких земель. Биржевая паника в Вене и Берлине, в Париже и Лондоне показывает, что капиталисты всей Европы не видят возможности сохранить европейский мир.

Вся Европа хочет принять участие в событиях на Балканах! Все стоят за «реформы» и даже за «свободу славян». А на деле Россия хочет урвать кусок Турции в Азии и захватить Босфор, Австрия точит зубы на Салоники, Италия на Албанию, Англия на Аравию, Германия на Анатолию.

Кризис разгорается. Сотни тысяч и миллионы наемных рабов капитала и задавленных крепостниками крестьян идут на бойню ради династических интересов нескольких коронованных разбойников, ради прибылей буржуазии, стремящейся к грабежу чужих земель.

Балканский кризис есть одно из звеньев той цепи событий, которая с начала XX века ведет повсюду к обострению классовых и международных противоречий, к войнам и революциям. Русско-японская война, революция в России, ряд революций в Азии, обострение соперничества и вражды между европейскими государствами, угроза миру из-за Марокко, грабительский поход Италии на Триполи – такова подготовка теперешнего кризиса.

Войны со всеми их бедствиями порождает капитализм, который порабощает миллионы трудящихся, обостряет борьбу между нациями и превращает рабов капитала в пушечное мясо. Только всемирная социалистическая армия революционного пролетариата в состоянии положить конец этому угнетению и порабощению масс, этим бойням рабов ради интересов рабовладельцев.

В Западной Европе и в Америке обостряется борьба социалистического пролетариата против империалистических буржуазных правительств, которые становятся все более склонными к отчаянным авантюрам при виде неудержимого шествия к победе миллионов рабочего класса. Эти правительства готовят войну и в то же время боятся войны, зная, что всемирная война есть всемирная революция.

В Восточной Европе – на Балканах, в Австрии и в России – мы видим наряду с районами высокоразвитого капитализма угнетение масс феодализмом, абсолютизмом, тысячами остатков средневековья. Крестьянин в Боснии и Герцеговине на берегах Адриатики до сих пор задавлен крепостниками-помещиками, как и десятки миллионов крестьян центральной России. Разбойничьи династии Габсбургов и Романовых поддерживают этот крепостнический гнет, стремясь разжечь вражду между народами, чтобы усилить власть монархии, чтобы увековечить порабощение целого ряда национальностей. В Восточной Европе доныне еще монархи делят между собой народы, торгуют и обмениваются ими, составляют в своих династических интересах государства из лоскутов разных национальностей, совсем как помещики при крепостном праве делили и составляли крестьянские семьи своих подданных!

Федеративная республика балканская – вот тот призывный клич, который бросили в массы наши братья, социалисты балканских стран, отстаивая самоопределение и полную свободу народов для расчистки пути широкой классовой борьбе за социализм.

И этот призывный клич истинных демократов, истинных друзей рабочего класса мы должны особенно подхватить перед лицом русской царской монархии, одного из злейших оплотов реакции во всем мире.

Международная политика русского царизма – одна сплошная цепь самых неслыханных преступлений и насилий, самых грязных и подлых интриг против свободы народов, против демократии, против рабочего класса. Царизм давит и душит Персию при помощи «либеральных» правителей Англии, царизм подкапывается под республику в Китае, царизм крадется к захвату Босфора и расширению «своих» земель на счет азиатской Турции. Царская монархия была европейским жандармом в XIX веке, когда войско из крепостных русских крестьян подавляло восстание в Венгрии. Царская монархия является теперь, в XX веке, и европейским и азиатским жандармом.

Царь Николай Кровавый, разогнавший I и II Думу, заливший кровью Россию, поработивший Польшу и Финляндию, ведущий в союзе с отъявленными черносотенцами политику задушения евреев и всех «инородцев», – царь, верные друзья которого расстреливали рабочих на Лене и разоряли крестьян, доводя их до голода во всей России, – этот царь выдает себя за защитника свободы и независимости славян!

Русский народ научился кое-чему с 1877 года и знает теперь, что хуже всяких турков наши «внутренние турки» – царь и его слуги.

Но помещики и буржуазия, националисты и октябристы поддерживают изо всех сил эту гнусную, провокаторскую ложь о свободолюбивом царизме. Такие газеты как «Голос Москвы» и «Новое Время» во главе целой армии правительственных газет ведут бесстыдную травлю Австрии, науськивая на нее. Как будто бы русский царизм не был во сто раз больше запачкан кровью и грязью, чем монархия Габсбургов!

И не только правые партии, даже оппозиционная, либеральная буржуазия ведет изо всех сил шовинистическую, империалистическую пропаганду, едва прикрытую дипломатическими, уклончивыми и лицемерными фразами. Не только либерально-беспартийное «Русское Слово», даже официальный орган партии «конституционных демократов» (а на деле контрреволюционных либералов) «Речь» усердствует в нападках на царского министра Сазонова за его будто бы «сговорчивость», за «уступки» Австрии, за недостаточную «охрану» «великодержавных» интересов России. Кадеты обвиняют самых отчаянных реакционеров-националистов не за их империализм, а, напротив, за то, что они ослабили вес и значение «великой» идеи о завоевании царизмом Константинополя!!

Российская с.-д. рабочая партия, во имя жизненных интересов всех трудящихся масс, поднимает свой решительный протест против этого подлого шовинизма и клеймит его, как измену делу свободы. Страна, в которой голодает 30 миллионов крестьян, в которой царит самый разнузданный произвол властей вплоть до расстрелов рабочих сотнями, – страна, в которой пытают и истязают на каторге десятки тысяч борцов за свободу, – эта страна нуждается прежде всего в освобождении от гнета царизма. Русский крестьянин должен думать об освобождении себя от крепостников-помещиков и от царской монархии, не давая отвлечь себя от этого насущного дела лживыми речами помещиков и купцов о «славянских задачах» России.

Если империалистический либерализм, желая мириться с царизмом, настаивает на «мирной конституционной» работе, обещая народу и внешние победы и конституционные реформы при сохранении царской монархии, то социал-демократический пролетариат с негодованием отвергает этот обман. Только революционное низвержение царизма может обеспечить свободное развитие и России и всей Восточной Европы. Только победа федеративной республики на Балканах наряду с победой республики в России в состоянии избавить сотни миллионов людей от бедствий войны и от мучений гнета и эксплуатации в так называемые «мирные» времена.

В первые 5 месяцев 1912 года свыше 500 000 рабочих России поднялось на политическую стачку, восстановляя свои силы после самых тяжелых лет контрреволюции. В ряде мест матросы и солдаты поднялись на восстание против царизма. К революционной борьбе масс, к более стойкой, прочной и широкой подготовке решительного совместного выступления рабочих, крестьян и лучшей части войска зовем мы! В этом единственное спасение России, разоряемой и угнетаемой царизмом.

Социалисты балканских стран выступили с резким осуждением войны. Социалисты Италии и Австрии, а также всей Западной Европы дружно поддержали их. Присоединим и мы к ним свой голос, развернем шире агитацию против царской монархии.

Долой царскую монархию! Да здравствует демократическая республика Российская!

Да здравствует федеративная республика Балканская!

Долой войну, долой капитализм!

Да здравствует социализм, да здравствует международная революционная социал-демократия!

Написано в октябре, ранее 10 (23), 1912 г.

Напечатано в октябре 1912 г. отдельным листком

Печатается по тексту листка

 

Депутат петербургских рабочих

Столичный пролетариат посылает одного из своих избранных в черную, помещичью, поповскую Думу. На славном посту будет этот избранник. Он должен выступать и действовать от имени миллионов, он должен развертывать великое знамя, он должен выражать взгляды, которые формально, определенно, точно, годами выражали ответственные представители марксизма и рабочей демократии.

Выбор одного человека на этот пост – дело такой громадной важности, что было бы мелочностью, малодушием, позором, бояться говорить о деле прямо, без обиняков, бояться «обидеть» то или иное лицо, тот или иной кружок и т. п.

Выбор должен соответствовать воле большинства сознательных, марксистских, рабочих. Это очевидно. Этого никто не решится отрицать прямо.

Всем известно, что с 1908 по 1912 год на сотнях и тысячах собраний, дискуссий, бесед, на страницах разных органов печати боролись среди петербургских рабочих противники ликвидаторства и ликвидаторы. Недостойно прятать голову под крыло, как делают глупые птицы, и пытаться «забыть» этот факт.

Запутывают дело те, кто теперь по вопросу о выборе одного депутата кричат о «единстве», запутывают, ибо подменяют вопрос и криком засоряют суть дела.

При чем тут «единство», когда надо выбрать одного и все согласны, что он должен выражать волю большинства сознательных рабочих-марксистов??

Ликвидаторы боятся сказать прямо, что они хотели бы выбора ликвидатора или «нефракционного» (т. е. колеблющегося), – и, боясь прямо защищать свои взгляды, они протаскивают их обманом, крича о «единстве».

Наш долг – разоблачить эту путаницу. Если среди сознательных рабочих ликвидаторы в большинстве, – никто в мире не помешает им выбрать ликвидатора. Надо определить как можно точнее, спокойнее, тверже, осмотрительнее, вернее, на чьей стороне большинство, не смущаясь шумом людей, для сокрытия своих взглядов проповедующих (за несколько дней до выборов!) «единство», после 5-ти лет борьбы.

Рабочие – не дети, чтобы поверить в такую сказку. Можно принять лишь одно из трех решений: 1) выбрать ликвидатора; 2) выбрать противника ликвидаторства; 3) выбрать колеблющегося. За пять лет, 1908–1912, никого другого в среде с.-д. не было и теперь нет!

Рабочие, которые хотят быть взрослыми и самостоятельными людьми, должны не допустить того, чтобы среди них были штрейкбрехеры в политике. Рабочие должны заставить уважать и исполнять волю большинства сознательных рабочих.

Рабочим нужен такой депутат, который бы выражал волю большинства и твердо знал, какую работу он будет вести в Думе и вне Думы.

Воля большинства заявлена, и депутат от Питера должен быть решительным противником ликвидаторства, сторонником последовательной рабочей демократии.

«Правда» № 144, 16 октября 1912 г. Подпись: И.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Балканские народы и европейская дипломатия

Всеобщий интерес устремлен теперь на Балканы. И это понятно. Для всей Восточной Европы бьет, может быть, час, когда скажут свое свободное и решительное слово сами народы. Игре буржуазных «держав» и их дипломатов, превзошедших науку интриг, подсиживаний и корыстных подножек друг другу, нет теперь места.

Балканские народы могли бы сказать, как говаривали в старину наши крепостные: «Минуй нас, пуще всех печалей, и барский гнев и барская любовь». И враждебное и якобы дружелюбное вмешательство «держав» Европы означает для балканских крестьян и рабочих только прибавление всяческих пут и помех свободному развитию к общим условиям капиталистической эксплуатации.

Поэтому, между прочим, надо бороться и с казенно-правительственной и с либеральной «дипломатией». Насквозь лживы, например, рассуждения «Речи», которая приглашала на днях «русское общество» (т. е. буржуазию) запомнить слова английского министерского органа, что Европа-де не допустит «дурного управления» на Балканах! «Пусть наша дипломатия не складывает рук», – кричит «Речь».

Ничего, кроме поддержки гнилья и застоя, кроме бюрократических помех свободе, не несет Балканам даже самая «либеральная» буржуазная Европа, ответим мы. Именно «Европа» мешает установлению федеративной балканской республики.

Передовые рабочие на Балканах и вся балканская демократия возлагают свои надежды исключительно на развитие сознательности, демократизма и самодеятельности масс, а не на интриги буржуазных дипломатов, какими бы либеральными фразами они себя ни прихорашивали!

«Правда» № 144, 16 октября 1912 г. Подпись: В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

О политической бесхарактерности (письмо в редакцию)

В качестве постоянного читателя «Правды» я не могу не выразить своего глубокого возмущения по поводу поведения выборщика П. Судакова.

5-го октября происходят выборы. Судаков не стоит в списке «Правды». Судаков проходит тем не менее голосами ее сторонников – это видно из итогов выборов. Видно также, что, кроме голосов сторонников «Правды» (27–31 из 50), Судаков получает еще около десятка чьих-то, вероятно, колеблющихся голосов.

И Судаков начинает колебаться. На другой день после выборов, 6 октября, появляется его сообщение в «Правде», где черным по белому говорится: «все избранные, за исключением тов. Петрова, принадлежат к сторонникам «Правды» и «Звезды»».

Кажется, это ясно?

Еще через день Судаков появляется уже в «Луче»! Судаков признает, что явился в редакцию «Правды», но, дескать, «исключительно как в редакцию с.-д. газеты»!! Не новорожденный ли младенец этот Судаков? Кто поверит, чтобы он не знал про две с.-д. газеты? Не знал о ликвидаторах, когда он сам понимает ликвидаторов?

«Если я и сказал, – пишет в ликвидаторском «Луче» Судаков, – что читаю «Правду» и примыкаю к ней (заметьте, что Судаков заявил, что он примыкает к «Правде»!), то лишь в том смысле(!!), что я вообще (!!) примыкаю (только-то?) к социал-демократии».

Вот тут и разбирайтесь! Человек, знающий о двух газетах, признающий, что сказал «примыкаю к «Правде»», на другой день несет в ликвидаторскую газету «сенатское разъяснение» «лишь в том-де смысле, что примыкаю вообще к социал-демократии»!!

Более вопиющего случая бесхарактерности и колебаний мы не знаем.

«Тушинские перелеты» – переходящие от одного направления к другому – бывали всегда, но рабочие перелетов не уважают…

«Правда» № 145, 17 октября 1912 г. Подпись: Постоянный читатель «Правды»

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

О лисе и курятнике

Вопрос о балканской войне и об отношении к ней «Европы» – самый животрепещущий вопрос современной политики. Для всей демократии вообще, а для рабочего класса в особенности, важно понять, какие классовые интересы руководят при этом той или иной партией.

Политика октябристов, националистов, беспартийных «патриотов», от «Нового Времени» до «Русского Слова», ясна и проста. Травля Австрии, науськивание на войну с ней, крики о «славянских задачах» России – все это есть шитое белыми нитками стремление отвлечь внимание от внутренних дел России и «урвать кусок» Турции. Поддержка реакции внутри и колониального, империалистского грабежа вовне – такова суть этой грубой «патриотической» «славянской» политики.

Политика кадетов более тонко и дипломатично подкрашена, но, в сущности, их политика – тоже реакционная великодержавная политика империализма. Это особенно важно усвоить, ибо либералы хитро запрятывают свои взгляды посредством демократически звучащих фраз.

Посмотрите на «Речь». Сначала – до «любовного свидания» Милюкова с Сазоновым – Сазонову делались упреки за «сговорчивость», националистам делались упреки за ослабление «великой идеи» взятия Константинополя. Теперь, после свидания, «Речь» согласна с «Россией» и усиленно бранит «бестолковый задор» «Нового Времени».

Первая страница газеты «Правда» № 146, 18 октября 1912 г. со статьями В. И. Ленина «О лисе и курятнике» и «Позорная резолюция» (Уменьшено)

Но какова теперь политика «Речи»?

Не надо начинать с гордых требований, ибо тогда мы потеряем поддержку (Франции и Англии) и «кончим тем, что поневоле станем далее скромнее, чем следует» (№ 278)!!

Итак, «Речь» потому против шовинистов, что они «кончат скромнее, чем следует». То есть вы-де, шовинисты, хвастаете и урвете шиш. А мы за то, чтобы мирно и тихо, с поддержкой буржуазии французской и английской, урвать куга!

Поддержку (тройственного соглашения) «нам надо иметь в интересах тех же наших балканских протеже», – пишет «Речь». Заметьте это: «Речь» тоже за «протежирование» (охрану) славян Россией, за охрану курятника лисой, но за более хитрую охрану!

«Все, чего можно добиться, лежит именно на этом единственном пути – совместной работы европейской дипломатии», – заявляет «Речь».

Дело ясное: суть политики к.-д. – тот же шовинизм и империализм, что у «Нового Времени», только похитрее, потоньше. «Новое Время» грубо и глупо грозит войной от имени одной России. «Речь» «тонко и дипломатично» грозит тоже войной, только от имени тройственного соглашения, ибо сказать: «не надо быть скромнее, чем следует», значит именно грозить войной. «Новое Время» за протежирование славян Россией, «Речь» за протежирование славян тройственным соглашением, т. е. «Новое Время» за одну нашу лису в курятнике, а «Речь» за соглашение трех лис.

Демократия вообще, а рабочие в особенности, – против всякого «протежирования» славян лисами и волками и за полное самоопределение народов, за полную демократию, за освобождение славян от всякого протежирования «великими державами».

Либералы и националисты спорят о разных способах ограбления и порабощения балканских народов буржуазией Европы. Только рабочие ведут политику истинной демократии – за свободу и демократию везде и до конца против всякого «протежирования», грабежа и вмешательства!

«Правда» № 146, 18 октября 1912 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Позорная резолюция

Резолюция Петербургской городской думы от 10-го октября обратила на себя общественное внимание.

Резолюция относится к балканской войне – самому важному событию в мировой политике. Резолюция исходит от влиятельного – среди буржуазии – общественного учреждения. Резолюция принята единогласно отъявленными реакционерами и либералами.

Либерал, чуть ли не «демократ» (!?) и кадет, Фальборк в «горячей речи» доказывал необходимость подобной резолюции и участвовал в комиссионной подготовке, а также голосовании ее.

А резолюция эта – образец буржуазного шовинизма, образец недостойного прислужничества буржуазии перед «власть имущими», образец поддержки буржуазией той политики, которая превращает народы в пушечное мясо.

«Петербург, – так говорится в резолюции, адресованной столицам воюющих балканских держав, – вместе с вами живет надеждой на то светлое будущее независимой свободы угнетенных народов, во имя которой вы проливаете кровь».

Вот за какими фразами прячется шовинизм! Никогда и нигде «свобода» не достигалась угнетенными народами посредством войны одного народа против другого. Войны народов только усиливают порабощение народов. Действительная свобода славянского крестьянина на Балканах, как и крестьянина турецкого, может быть обеспечена только полной свободой внутри каждой страны и федерацией вполне и до конца демократических государств.

И славянский и турецкий крестьянин на Балканах – братья, одинаково «угнетенные» своими помещиками и своими правительствами.

Вот где настоящее угнетение, вот где настоящая помеха «независимости» и «свободе».

Реакционные и либеральные шовинисты, объединившиеся в Петербургской городской думе открыто (как они объединены прикровенно в печати, ибо суждения «Речи» и «Нового Времени» по этому вопросу в сущности однородны, отличаясь лишь тоном и частностями) – эти шовинисты проповедуют превращение народов в пушечное мясо!

«Правда» № 146, 18 октября 1912 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Кадетский профессор

Один из кандидатов кадетской партии, г. профессор Туган-Барановский, принадлежит к числу тех российских экономистов, которые в молодости были почти марксистами, а затем быстро «поумнели», «подправили» Маркса обрывками буржуазных теорий и за великие ренегатские заслуги обеспечили себе университетские кафедры для ученого одурачения студентов.

На днях в газете «Речь» развившийся из марксиста в либерала г. Туган преподнес, по злободневному вопросу о дороговизне жизни, следующее рассуждение:

«С моей (?) точки зрения, основная (вот как!) причина вздорожания жизни совершенно ясна. Это – огромный рост населения, и притом преимущественно городского. Рост населения вызывает переход к более интенсивным приемам обработки, что, по известному закону падающей производительности сельскохозяйственного труда, приводит к возрастанию трудовой стоимости единицы продукта».

Г-н Туган любит кричать: «я», «моя». На деле он повторяет обрывки давно опровергнутых Марксом буржуазных учений.

«Известный закон падающей производительности» есть старый буржуазный хлам, служащий для оправдания капитализма в руках невежд и наемных ученых буржуазии. Маркс давно опроверг этот «закон», сваливающий вину на природу (дескать, падает производительность труда, – ничего тут не поделаешь!), тогда как на деле вина лежит в капиталистическом общественном устройстве.

«Закон падающей производительности сельскохозяйственного труда» есть буржуазная ложь. Закон роста ренты, то есть дохода собственников земли, при капитализме есть правда.

Одна из причин дороговизны жизни – монополия на землю, т. е. нахождение ее в частной собственности. Землевладельцы берут поэтому все большую дань с повышающейся производительности труда. Только организация рабочих для отстаивания своих интересов, только устранение капиталистического способа производства положат конец дороговизне.

Одни лишь прислужники буржуазии, вроде кадета г. Тугана, могут защищать сказку про «закон» падающей производительности сельскохозяйственного труда.

«Правда» № 147, 19 октября 1912 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Новая глава всемирной истории

Даже буржуазная печать всей Европы, защищавшая из реакционных и корыстных целей пресловутое status quo (статус кво – прежнее, неизменное положение) на Балканах, признает теперь единодушно, что началась новая глава всемирной истории.

Разгром Турции несомненен. Победы балканских, объединенных в четверной союз, государств (Сербия, Болгария, Черногория, Греция) громадны. Союз этих четырех государств стал фактом. «Балканы – балканским народам» – это уже достигнуто.

Какое же значение имеет новая глава всемирной истории?

В Восточной Европе (Австрия, Балканы, Россия) – до сих пор не устранены еще могучие остатки средневековья, страшно задерживающие общественное развитие и рост пролетариата. Эти остатки – абсолютизм (неограниченная самодержавная власть), феодализм (землевладение и привилегии крепостников-помещиков) и подавление национальностей.

Сознательные рабочие балканских стран первые выдвинули лозунг последовательного демократического решения национального вопроса на Балканах. Этот лозунг: федеративная балканская республика. Слабость демократических классов в теперешних балканских государствах (пролетариат немногочислен, крестьяне забиты, раздроблены, безграмотны) привела к тому, что экономически и политически необходимый союз стал союзом балканских монархий.

Национальный вопрос на Балканах сделал громадный шаг вперед к своему решению. Из всей Восточной Европы теперь остается только одна Россия наиболее отсталым государством.

Несмотря на то, что на Балканах образовался союз монархий, а не союз республик, – несмотря на то, что осуществлен союз благодаря войне, а не благодаря революции, – несмотря на это, сделан великий шаг вперед к разрушению остатков средневековья во всей Восточной Европе. И рано ликуете, господа националисты! Этот шаг – против вас, ибо в России больше всего остатков средневековья!

А в Западной Европе пролетариат еще сильнее провозглашает лозунг: никакого вмешательства! Балканы – балканским народам!

«Правда» № 149, 21 октября 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Кадеты и националисты

Когда мы указывали на то, что кадеты в основе своих воззрений являются национал-либералами, что они вовсе не демократически ставят национальный вопрос, – нам отвечала «Речь» сердито и высокомерно, обвиняя нас в незнании и искажениях.

Вот документ, один из многих. Пусть судят читатели и избиратели.

18-го октября у г. Μ. Μ. Ковалевского было второе собрание «кружка лиц, интересующихся славянским вопросом». Читалось обращение к обществу, подписанное Е. Аничковым, Кареевым, Л. Пантелеевым (был кандидатом от к.-д.), Г. Фальборком, затем, конечно, г. Μ. Μ. Ковалевским и др.

Не пожелает ли «Речь» увильнуть от ответственности за Кареева, Пантелеева и Ко?

Обращение либералов к обществу сводится к тому, что

«русское сердце в общем подъеме… бьется сочувствием к славянам и надеждой, что русское национальное самосознание поможет обеспечить за ними плоды их побед».

Чем же это отличается от национализма и шовинизма «Нового Времени» и Ко? Только белыми перчатками, да более дипломатически осторожными оборотами. Но шовинизм и в белых перчатках и при самых изысканных оборотах речи отвратителен.

Демократия никогда не будет говорить об «общем подъеме», когда рядом (и наверху!) стоят националисты русские, всячески угнетающие ряд народов.

Демократия никогда не потерпит, чтобы противополагался просто славянин турку, когда противополагать надо славянского и турецкого крестьян вместе – славянским и турецким помещикам и башибузукам.

Демократия никогда не допустит, чтобы самосознание сторонников свободы и врагов угнетения во всех народностях подменялось «русским национальным самосознанием», – при угнетении и травле поляков, евреев, «инородцев» вообще.

Ни один честный демократ, ни один искренний сторонник угнетенных народностей не должен голосовать за кадетов!

«Правда» № 151, 24 октября 1912 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Ужасы воины

Воюющие стороны изо всех сил скрывают от «посторонних», т. е. от всего света, то, что происходит на Балканах. Корреспондентов обманывают, задерживают и лишь много времени спустя после окончания битв пускают на поле сражения.

Только исключительные обстоятельства позволяют поэтому изредка узнавать правду про войну. Видимо, такие исключительные обстоятельства помогли корреспонденту английской газеты «Daily Chronicle», г. Доноугоэ (Donohoe). Ему удалось присутствовать, в турецкой армии, при битве у Люле-Бургаса; затем он доехал на автомобиле до Константинополя, оттуда морем до Констанцы (Румыния). Из Констанцы он мог свободно телеграфировать в Лондон.

Поражение турок было ужасно. Их пало до 40 000 (!) человек. Катастрофа не менее мукденской – пишет англичанин. Три четверти артиллерийских орудий турок досталось болгарам. Болгары подпускали турок совсем близко, давали им начать рукопашную, – затем быстро отступали и… пулеметы косили турок сотнями, тысячами.

Отступление турок превратилось в беспорядочное бегство одурелых, голодных, измученных, обезумевших толп. Автомобиль корреспондента застрял в толпе бегущих. Голодные турки просили у него хлеба. Приходилось самому делать перевязки. Врачей мало. Перевязочных материалов нет. Припасов нет. Я был свидетелем многих военных походов – пишет англичанин – но такого ужасного бедствия, такого избиения массами голодных, истерзанных, измученных, беспомощных крестьян из Анатолии (Азиатская Турция) я никогда и не воображал себе.

«Правда» № 155, 28 октября 1912 г. Подпись: В. Фр.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Кадеты и крупная буржуазия

Победы кадетов по 1-ой городской курии Москвы и Петербурга, затем по выборам членов Государственного совета от промышленности, – наконец, несомненно доказанный факт помощи реакционеров кадетам против социал-демократов – все это признаки очень интересного политического развития всех классов нашего общества.

Напомним главное решение социал-демократов о сущности партии к.-д., относящееся к 1907 году: «Партии либерально-монархической буржуазии и главная из этих партий, к.-д., определенно отвернулись уже теперь от революции и преследуют задачу прекращения ее путем сделки с контрреволюцией; социальной основой таких партий являются экономически более прогрессивные слои буржуазии, особенно же буржуазная интеллигенция, тогда как часть городской и деревенской мелкой буржуазии идет еще за этими партиями только в силу традиции (слепой привычки) и будучи прямо обманываема либералами».

Правильность этой характеристики подтверждена вполне событиями. Из второй городской курии (где много демократических избирателей) кадетов оттесняет демократия. Из первой городской курии кадеты вытесняют октябристов.

Чем больше свирепствует реакция, чем откровеннее подделка выборов, тем больше крупный капитал переходит на сторону либерализма. Классовая сущность к.-д. партии, указанная марксистами в 1906 и 1907 году; раскрывается теперь наглядно перед массами.

Становится явной ошибка тех, кто считал кадетов партией городской демократии. Союз кадетов с реакционерами из тайного понемногу превращается в явный: к.-д. Мансырева против с.-д. Предкальна, к.-д. Николаева против с.-д. Покровского проводят реакционеры.

Силы социал-демократической политики, ее непобедимость зависят именно от того, что все развитие капиталистического общества подтверждает больше и больше ее правильность. Кадеты сплачиваются с крупной буржуазией, которая, при всей ее контрреволюционности, не может быть довольна. Демократия отходит влево от кадетов.

«Правда» № 157, 1 ноября 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Истинно русские нравы

Газета «Земщина» поместила на днях, рядом со стихами Пуришкевича, статейку по поводу «знаменитого» (отныне и без кавычек знаменитого) казенного публициста Гурьева из «России». «Земщина» уверяет, что это – «публицист с еврейско-либеральным оттенком». Странно! Неужели и официальная «Россия» является еврейско-либеральным органом?

В чем дело, однако? В том, что Гурьев единогласно отстранен от должности члена правления петербургской ниточной мануфактуры общим собранием ее акционеров. Кроме того, постановлено обратиться к прокурору с просьбой о привлечении Гурьева к суду за неправильные действия.

Оказывается, что Гурьев внес 1000 рублей и получил право на треть барышей, хотя двое фабрикантов компанионов внесли 100 000 рублей! За что такая щедрость капиталистов к Гурьеву?

За то, что сей муж – действительный статский советник, сотрудник официальной газеты «Россия» и т. д. и т. п. Он был личным секретарем у Витте. Он имеет «исключительные связи». Он обещал… правительственные субсидии!

Итак, правительственные «связи» господа капиталисты «оценили» довольно-таки высоко: ровно в 49 тысяч рублей. Ваш товар – наши деньги. У вас «правительственные связи», возможность субсидии доставать, – у нас денежки. Купля-продажа. За столько-то тысяч «правительственные связи», за столько-то обещание субсидий, за столько-то сотрудничество в казенной «России». Получите, г. Гурьев!

Гурьев получил – и надул. Обещаний не исполнил, а требовать стал больше трети барышей, да еще начал шантажировать, т. е. вымогать деньги под угрозой подрывать кредит предприятия.

Характерное дело. Типичное дело. Бытовое явление. Иллюстрация к теме: о правительственных связях и субсидиях в их отношениях к капиталу.

Только при чем же тут «еврейско-либеральный оттенок», господа из «Земщины»? Это истинно русский, истинно консервативный оттенок! Не скромничайте, друзья Пуришкевича!

«Правда» № 160, 4 ноября 1912 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Платформа реформистов и платформа революционных социал-демократов

Первая страница газеты «Социал-демократ» № 28–29, 5 (18) ноября 1912 г. со статьей В. И. Ленина «Платформа реформистов и платформа революционных социал-демократов» (Уменьшено)

Революционный подъем в России явственно сказался в первой половине 1912 года. Число политических стачечников, по подсчетам фабрикантов, достигло за пять месяцев 515 000 человек. О том, каковы были лозунги этих стачечников, каковы были их требования, каково было политическое содержание их демонстраций, митингов и т. д., – свидетельствует особенно важный документ, полностью перепечатанный в № 27 ЦО, именно, майское воззвание петербургских рабочих.

Не с реформистскими лозунгами выступили петербургские рабочие в эти памятные дни, а с лозунгами революционной социал-демократии: учредительное собрание, 8-часовой рабочий день, конфискация помещичьих земель, свержение царского правительства, демократическая республика.

Восстания и попытки восстания солдат и матросов – в Туркестане, в Балтийском флоте и на Черном море – дали новое объективное подтверждение того, что в России начался, после долгих лет разгула контрреволюции и затишья в рабочем движении, новый революционный подъем.

С этим подъемом совпало время выборов в IV Государственную думу, когда всем партиям, всем политическим направлениям пришлось выступить так или иначе с общей оценкой политического положения. И вот, если мы хотим серьезно анализировать наши политические задачи, как задачи рабочего класса, а не как благопожелания группок, если мы хотим по-марксистски проверять программы и платформы, сличая их с фактами массовой борьбы и выступлениями всех классов данного общества, то мы должны именно на оселке этого революционного подъема масс испробовать, испытать также и различные избирательные платформы. Ибо для социал-демократии выборы – не особая политическая операция, ловля мандатов ценой каких угодно обещаний или заявлений, а лишь особый повод агитации за основные требования и за основы политического миросозерцания сознательного пролетариата.

Программы и платформы всех правительственных партий, от черной сотни до Гучкова, не вызывают никаких сомнений. Контрреволюционность тут явная, открытая. Отсутствие всякой сколько-нибудь серьезной поддержки у этих партий не только в рабочем классе и крестьянстве, но далее в широких слоях буржуазии – общеизвестно. От октябристов эти последние слои отвернулись почти совершенно.

Программы и платформы либерально-буржуазных партий частью опубликованы почти официально (платформа мусульманской группы), частью известны вполне точно из «большой» политической прессы (платформы «прогрессистов», кадетов). Суть всех этих программ и платформ бесподобно выразил разболтавшийся кадет Гредескул в заявлениях, перепечатанных «Речью», а оттуда попавших в марксистскую печать.

«Публичное отрицание надобности в новой революции в России» – вот как сам г. Гредескул формулировал свои взгляды (ср. «Социал-Демократ» № 27, стр. 3), и он же противопоставил революционерам действительную платформу либерализма (с к.-д. во главе): «нужна лишь спокойная, настойчивая и уверенная конституционная работа».

Мы подчеркиваем слова: действительная платформа, ибо и в России, как во всех буржуазных странах, большинство платформ есть показные платформы.

Суть же дела именно в том, что признал (в редкую минуту припадка правдивости) г. Гредескул. Либерально-монархическая буржуазия против новой революции, отстаивая лишь конституционные реформы.

Социал-демократия последовательно, буржуазная демократия (народники) с колебаниями отстаивают «надобность» новой революции, пропагандируя таковую. Подъем массовой борьбы начался. Революционные социал-демократы стараются его расширить и укрепить, помогая ему развиться еще выше, до стадии революции. Реформисты же рассматривают подъем лишь «как оживление», их политика есть политика, направленная к достижению конституционных уступок, конституционных реформ. Буржуазия и пролетариат вступили, следовательно, и на этом «этапе» русской истории в борьбу из-за влияния на «народ», на массы. Никто не может предсказать исхода борьбы, но также никто не может усомниться, какое место должна занять РСДРП в этой борьбе.

Так и только так можно подходить к оценке избирательной платформы партии – и той избирательной платформы, которую на днях выпустил «Организационный комитет», выбранный ликвидаторской конференцией.

Избирательная платформа партии, изданная Центральным Комитетом после январской конференции, составлена до апрельско-майских событий. Эти события подтвердили ее правильность. Всю платформу пронизывает одна мысль: критика безнадежности, утопичности конституционных реформ в современной России и пропаганда революции. Лозунги платформы взяты именно так, чтобы с полнейшей ясностью выразить революционные задачи и сделать совершенно невозможным смешение их с посулами конституционных реформ. Платформа партии такова, что она представляет собой прямое обращение революционного социал-демократа к сотням тысяч политических стачечников, к передовикам миллионного мужицкого войска, которым разъясняются задачи восстания. Революционная партия не может и мечтать о лучшей проверке своей платформы, о лучшем подтверждении ее жизнью, как этот прямой отклик майских забастовок и июньско-июльских военных попыток восстания на разъяснения партии.

Взгляните на платформу ликвидаторов. Ее ликвидаторская суть искусно прикрыта революционными фразами Троцкого. Наивных и совсем неопытных людей это прикрытие может иногда ослепить и показаться даже «примирением» ликвидаторов с партией. Но самое небольшое внимание быстро рассеет такой самообман.

Платформа ликвидаторов писана после майских стачек и летних попыток восстания. И мы прежде всего спрашиваем, ища делового реального ответа на вопрос о сути этой платформы: как оценила она эти стачки и эти попытки?

«Экономический подъем»… «ростом своего стачечного движения пролетариат отметил грядущее наступление нового общественного подъема»… «могущественное апрельское движение пролетариата с требованием свободы коалиций» – вот все, сказанное ликвидаторами в платформе об апрельско-майских стачках.

Но ведь это же неправда! Это – вопиющее извращение дела! Здесь опущено главное, именно революционный характер политической стачки, направленной как раз не к завоеванию одной из конституционных реформ, а к свержению правительства, т. е. к революции.

Как могло быть, что в нелегальной, революционной, полной «красных» фраз прокламации сказана такая неправда? – Это должно было быть, ибо так смотрят либералы и ликвидаторы. Они видят в стачках то, что им хочется видеть, – борьбу за конституционные реформы. Они не видят того, чего не хотят видеть, т. е. революционного подъема. За реформу мы, либералы, хотим бороться, за революцию нет – вот та правда классовой позиции, которая нашла себе выражение в неправде ликвидаторов.

Про попытки восстания мы читаем: «… солдат в казарме насилием, унижениями, голодом доводят до вспышек отчаянного протеста, а затем усмиряют свинцом, веревкой» и т. д…

Это – либеральная оценка. Мы, революционные социал-демократы, в попытках восстания видим начало восстания масс, начало неудачное, несвоевременное, неправильное, но мы знаем, что масса учится успешному восстанию лишь на опыте неуспешных, – подобно тому, как русские рабочие рядом неуспешных и иногда особенно неудачных политических стачек 1901–1904 годов научились удачной стачке октября 1905 года. Рабочие и крестьяне, наиболее забитые казармой, начали восставать, – говорим мы. Отсюда ясный и прямой вывод: им надо разъяснить, во имя чего и как следует готовить успешное восстание.

Либералы судят иначе: солдат «доводят» до «вспышек отчаянного протеста», говорят они. Для либерала – повстанец-солдат не субъект революции, не первый вестник восстающей массы, а объект правительственного зла («доводят до отчаяния»), служащий для демонстрации этого зла.

Посмотрите, как плохо наше правительство, когда оно доводит солдат до отчаяния и потом усмиряет свинцом – говорит либерал (вывод: вот ежели бы мы, либералы, были у власти, у нас бы не было солдатских восстаний).

Посмотрите, как назревает революционная энергия в глубоких и широких массах – говорит социал-демократ – если даже забитые казарменной муштрой солдаты и матросы начинают восставать и, восставая плохо, учат восстанию успешному.

Вы видите: ликвидаторы «разъяснили» (в сенатском значении слова разъяснять) весенний и летний революционный подъем в России.

Они «разъясняют» вслед за этим программу нашей партии.

В программе РСДРП стоит:

«…РСДРП ставит своей ближайшей политической задачей низвержение царского самодержавия и замену его демократической республикой, конституция которой обеспечила бы: 1) самодержавие народа…» и т. д., – следует перечень «свобод» и «прав».

Казалось бы, этого нельзя не понять. «Ближайшая» задача – низвержение самодержавия и замена его республикой, которая обеспечивает свободы.

Ликвидаторы все это переделали.

«…Социал-демократия, – читаем в их платформе, – призывает народ бороться за демократическую республику…

…Стремясь к этой цели, осуществить которую народ сможет лишь в результате революции, социал-демократия в настоящей избирательной кампании (слушайте!) зовет трудящиеся массы сплотиться вокруг следующих очередных требований: 1) всеобщее и т. д. избирательное право… при выборах в Государственную думу» и т. д.

Эсеровский ликвидатор г. Пешехонов писал осенью 1906 года, когда он основывал «открытую партию» (и чуть-чуть не основал… только полиция помешала, в кутузку забрала!), – что республика есть «уходящая вдаль перспектива», что «вопрос о республике требует крайней осторожности», что очередные требования теперь – реформы.

Но эсеровский ликвидатор был наивен, прост, аляповат и говорил без обиняков. Разве «европейские» оппортунисты так поступают? Нет, они хитрее, ловчее, дипломатичнее…

Они не отказываются от лозунга республики, – какая клевета! Они только «разъясняют» его надлежащим образом, руководясь очевидными для всякого обывателя соображениями. Будет революция или не будет, это еще вопрос, – говорит обыватель попросту, и повторяет Троцкий по-ученому в «Нашей Заре» (№ 5, стр. 21). Республика «лишь в результате революции», а «в настоящей избирательной кампании» «очередными» являются конституционные реформы!

Все вышло так гладко: республика и признана – и отодвинута вдаль. Революционных слов наговорено с три короба – а на деле «в настоящей избирательной кампании» (платформа вся пишется только для этой настоящей кампании!) «очередными» выставлены требования реформ.

Да, да, большие «дипломатических дел мастера» сидели на ликвидаторской конференции… И мизерные же это мастера! Но если кружковых дипломатов они приведут в восторг, если простачка-«примиренца» они собьют с толку, то марксист будет им держать иные речи.

Обыватель удовлетворяется той бесспорной, святой и пустой истиной, что нельзя знать наперед, будет революция или нет. Марксист не удовлетворяется этим; он говорит: наша пропаганда и пропаганда всех социал-демократических рабочих входит одним из определителей того, будет революция или нет. Сотни тысяч политических стачечников, передовики различных частей войска спрашивают нас, нашу партию, к чему им идти, во имя чего восставать, чего добиваться, расширять ли начавшийся подъем до революции или направлять его к борьбе за реформы?

Революционная социал-демократия дала ответ на эти вопросы, немножко более интересные и важные, чем обывательски-троцкистское «ковыряние в носу»: будет революция или не будет, кто ж ее знает?

Наш ответ: критика утопичности конституционных реформ, разъяснение ложности надежд на них, всестороннее и всемерное содействие революционному подъему, использование для этого избирательной кампании. Будет революция или не будет, – зависит не только от нас. Но мы свое дело сделаем, и это дело не пропадет никогда. Оно посеет в массы глубоко семена демократизма и пролетарской самостоятельности, и семена эти обязательно дадут ростки, завтра ли в демократической революции или послезавтра в социалистической.

Те же, кто массам проповедует свой пошлый, интеллигентский, бундистско-троцкистский скептицизм: «будет ли революция или нет, неизвестно, а на «очереди» – реформы», – те сейчас уже развращают массы, проповедуют массам либеральные утопии.

Вместо того, чтобы избирательную кампанию пропитать духом той, данной, реальной, «настоящей» политической обстановки, когда полмиллиона рабочих идет на революционные стачки, когда передовики мужицкого войска стреляют в дворянчиков-офицеров, – вместо этого они отодвигают от своих якобы «европейских» (они ведь у нас такие европейцы, такие европейцы, эти ликвидаторы!) «парламентских» соображений эту реальную обстановку (в которой очень мало «европейского» и очень много «китайского», то есть демократически-революционного) и, отодвигая ее от себя посредством нескольких, ни к чему не обязывающих фраз, – они настоящей избирательной кампанией объявляют реформистскую!

С.-д. партии платформа выборов в IV Думу нужна для того, чтобы еще раз и по поводу выборов, и по случаю выборов, и в спорах о выборах разъяснить массам необходимость, насущность, неизбежность революции.

Им, ликвидаторам, платформа нужна «для» выборов, т. е. для того, чтобы соображения о революции вежливо отодвинуть, как одну из неопределенных возможностей, а «настоящим» объявить избирательную кампанию во имя перечня конституционных реформ.

С.-д. партия хочет использовать выборы для того, чтобы натолкнуть еще и еще раз массы на мысль о необходимости революции, о начавшемся именно революционном подъеме. Поэтому с.-д. партия своей платформой кратко и ясно говорит избирателям в IV Думу: не конституционные реформы, а республика, не реформизм, а революция.

Ликвидаторы используют выборы в IV Думу для проповеди конституционных реформ и ослабления мысли о революции. Для этого, поэтому солдатские восстания изображаются как «вспышки отчаянного протеста», до которых «довели» солдат, а не как начало массового восстания, которое будет расти или глохнуть, между прочим, и оттого, начнут ли его сейчас же изо всех сил, со всей энергией, со всем энтузиазмом поддерживать все социал-демократические рабочие России.

Для этого «разъяснены» майские стачки из революционных в реформистские.

Для этого «разъяснена» партийная программа, и вместо «ближайшей» задачи создать республику, обеспечивающую свободы, предписано «в настоящей избирательной кампании» очередными – это для IV Государственной думы, не шутите! – считать требования различных свобод.

Как много старокитайского в русской жизни! Как много старой китайщины в нашем царизме и как много ее в наших ликвидаторах, желающих подставить «церемонии» парламентской борьбы и реформизма в обстановку Пуришкевичей и Трещенковых наверху и революционных попыток масс внизу! Как много старокитайского в этих потугах интеллигентов защититься от Хвостовых и Макаровых предъявлением рекомендательного письма от Макдональда и Жореса, от Биссолати и Бернштейна, от Кольба и Франка!..

Дипломатическое «примирение» ликвидаторских взглядов с партийными, разыгранное Троцким на ликвидаторской конференции, ровно ничего на самом деле не «примиряет». Оно не устраняет того крупнейшего политического факта, который определяет всю социально-политическую обстановку теперешней России. Это – борьба реформистской и революционно-социал-демократической платформы; это – выступление буржуазии в лице et партийных либеральных вождей против надобности новой революции в России и за путь исключительно конституционной «работы» – в противовес выступлению сотен тысяч пролетариата с революционной стачкой, зовущей массы к настоящей борьбе за свободу.

Отвесить один поклон в сторону реформистов, другой в сторону революционной социал-демократии не значит устранить этот объективный политический факт, не значит ослабить хоть сколько-нибудь его силу и вес. Добрые намерения сгладить разногласия, порожденные этим фактом, – даже если эти намерения действительно вполне «добры» и искренни, – бессильны изменить порожденные всей обстановкой контрреволюции и непримиримо враждебные политические тенденции.

Пролетариат поднялся со своим революционно-социал-демократическим знаменем, и он накануне IV, черной, Думы не сложит его перед либералами, не свернет его в угоду реформистам, не согласится притупить или затушить свою платформу ради соображений кружковой дипломатии.

Платформа революционной социал-демократии против платформы реформизма – под этим знаком прошли майские стачки, под ним идет РСДРП и на выборы в помещичье-поповскую Думу, под ним пойдет вся работа партии в этой Думе и в широких народных массах.

«Социал-Демократ» № 28–29, 5 (18) ноября 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»

 

Нелегальная партия и легальная работа

 

Вопрос о нелегальной партии и о легальной работе социал-демократов в России есть один из самых главных партийных вопросов; он в течение всей послереволюционной эпохи занимает РСДРП, он вызвал наиболее ожесточенную внутреннюю борьбу в ее рядах.

Вокруг этого вопроса шла больше всего борьба ликвидаторов с антиликвидаторами, и ожесточенность этой борьбы вполне объясняется тем, что она сводилась к тому, быть или не быть нашей старой, нелегальной партии. Декабрьская конференция РСДРП в 1908 году решительно осудила ликвидаторство и ясно установила в особой резолюции партийный взгляд на организационный вопрос: партию составляют нелегальные с.-д. ячейки, которые должны создавать себе «опорные пункты работы среди масс» в виде возможно более широкой и разветвленной сети разнообразных легальных рабочих обществ.

И решения пленума ЦК в январе 1910 года и январская Всероссийская конференция 1912 года вполне подтвердили этот взгляд партии. Полная определенность и устойчивость его характеризуется, пожалуй, всего нагляднее последним «Дневником» т. Плеханова (№ 16 – апрель 1912). Говорим: всего нагляднее, ибо именно Плеханов занял тогда нейтральную позицию (по вопросу о значении январской конференции). И, стоя на своей нейтральной точке зрения, он полностью подтвердил этот установившийся партийный взгляд, сказав, что так называемые «инициативные группы» – которые откололись от партийной организации или бежали из нее или возникли помимо нее – считать партийными нельзя без особого постановления съезда или конференции нелегальных ячеек. Это анархизм в принципиальном отношении, это поддержка и узаконение ликвидаторства в практическом отношении, писал т. Плеханов, если «инициативным группам» предоставляют самим определять свою принадлежность к партии.

Казалось бы, этим последним разъяснением нейтрального Плеханова вопрос, так много раз вполне определенно решавшийся партией, следует считать исчерпанным. Но резолюция последней ликвидаторской конференции заставляет еще раз вернуться к нему ввиду новых попыток запутать распутанное и затемнить ясное. «Невский Голос» (№ 9) с самыми яростными ругательствами по адресу антиликвидаторов объявил, что новая конференция не ликвидаторская. Между тем резолюция ее по одному из самых важных вопросов, о нелегальной партии и о легальной работе, самым очевидным образом доказывает, что конференция насквозь ликвидаторская.

Необходимо, следовательно, разобрать эту резолюцию подробно и для этого процитировать ее полностью.

 

I

Резолюция ликвидаторской конференции называется: «Об организационных формах партийного строительства», но на самом деле первый же пункт ее показывает, что речь идет не о «формах» строительства, а о том, какую партию, старую или новую, хотят здесь «строить». Вот этот первый пункт:

«Конференция, обсудив вопрос о формах и методах строительства партии, пришла к следующему заключению:

1. Преобразование социал-демократии в самоуправляющуюся организацию социал-демократического пролетариата может совершиться лишь поскольку социал-демократическая организация складывается в процессе привлечения рабочих масс к открытой общественно-политической жизни во всех ее проявлениях».

Итак, первым словом резолюции о строительстве партии является безапелляционное признание необходимости преобразования социал-демократии. Это, по меньшей мере, странно. Разумеется, всякий член партии вправе добиваться ее «преобразования», но ведь речь-то идет заведомо уже в течение 4 лет о признании или непризнании старой партии! Кто же этого не знает?

Резолюция партии (в декабре 1908 г.) говорит яснее ясного об осуждении ликвидаторов, желающих старую партию «заменить» новой. Плеханов в апреле 1912 г. спрашивает защитников «инициативных групп», созывавших (и созвавших) ликвидаторскую конференцию, спрашивает их в упор: «существует наша старая партия или нет?» (стр. 8 «Дневника Социал-Демократа» № 16, апрель 1912 г.).

Этого вопроса обойти нельзя. Он поставлен 4-летней борьбой. В нем вся острота так называемого партийного «кризиса».

Когда нам на такой вопрос отвечают: «преобразование социал-демократии… может совершиться лишь…», то мы сразу видим, что это не ответ, а пустая увертка.

О преобразовании партии могут говорить члены старой партии. Обходя вопрос о том, есть ли старая партия, и декретируя прямиком (при участии непартийных «инициативных групп») «преобразование», вы, господа, только подтверждаете вполне, что стоите на точке зрения ликвидаторства! Еще более очевидным становится это обстоятельство, когда резолюция – после совершенно бессодержательных, декламаторских фраз о «самоуправляющейся организации с.-д. пролетариата» – сводит дело к тому, что «преобразование» «может совершиться лишь поскольку с.-д. организация складывается…» (мы уже не останавливаемся на смешной, надутой и глупой фразеологии) «… в процессе привлечения рабочих масс к открытой общественно-политической жизни»!!

Что это значит? Называют ли авторы этой удивительной резолюции стачку и демонстрацию «привлечением масс к открытой» и т. д. жизни? По логике выходит, что да! В этом случае резолюция – сплошной пустяк, ибо всякий прекрасно знает, что «организация складывается» и помимо стачек и демонстраций. Организация – господа премудрые – существует постоянно, а массы выступают открыто лишь от времени до времени.

Гг. ликвидаторы под «открытой общественно-политической жизнью» (ведь выберут же люди этакий казенно-либеральный стиль – точно в «Русских Ведомостях» 30 лет тому назад!) понимают легальные формы рабочего движения, а вовсе не стачки, демонстрации и т. п. Прекрасно. И в этом случае резолюция – пустяк, ибо организация «складывается» и сложилась у нас вовсе не «лишь» в процессе привлечения масс к легальному движению. Организация есть у нас во многих местах, где никаких форм легального движения не допускается.

Таким образом, основной пункт резолюции (организация складывается «лишь постольку»…) решительно никуда не годится. Это – сплошная путаница.

Но в этой путанице ясно видно ликвидаторское содержание. Преобразование возможно лишь в процессе привлечения масс к легальному движению – вот к чему сводится на деле тарабарщина 1-го пункта. А это и есть чистейшее ликвидаторство.

Партия говорила 4 года: организация наша состоит из нелегальных ячеек, которые окружены возможно более разветвленной сетью легальных обществ.

Ликвидаторы 4 года отрицают, что они ликвидаторы, и 4 года твердят: преобразование возможно лишь в процессе привлечения масс к легальному движению. Вопрос о том, из чего состоит наша партия, какова эта старая партия, обходится и обходится именно так, как нужно легалистам. Разговор походит на сказку про белого бычка; Плеханов в апреле 1912 г. спрашивает – существует наша старая партия или нет? – Ликвидаторская конференция отвечает: «преобразование возможно лить поскольку массы привлекаются к легальному движению»!

Это ответ отколовшихся от партии легалистов, которые вчера были сильны и партию дразнили, а сегодня (потерпев поражение) стали робки и защищаются посредством красноречия.

 

II

Второй § резолюции говорит:

«2. Ввиду изменения общественно-политических условий по сравнению с дореволюционной эпохой, существующие и вновь возникающие нелегальные партийные организации должны приспособляться к новым формам и методам открытого рабочего движения».

Логика опять хорошая. Из изменения общественных условий вытекает лишь изменение формы организации, но направление этого изменения ничем в резолюции не обосновано.

Для чего ссылается резолюция на «изменение общественно-политических условий»? Очевидно, для того, чтобы доказать, обосновать, вывести свой практический вывод: необходимо для нелегальной организации приспособляться к легальному движению. Но из посылки такой вывод отнюдь не вытекает. «Ввиду изменения условий» легальное должно приспособляться к нелегальному – такой вывод был бы столь же законен!

Откуда эта путаница у ликвидаторов?

От того, что они боятся сказать правду и усиливаются сидеть между двух стульев.

Правда состоит в том, что ликвидаторы стоят на точке зрения ликвидаторской (Левицким, Лариным, Ежовым и др. данной) оценки «текущего момента», ибо выяснение того, как «изменились общественно-политические условия», это и есть оценка момента.

Но прямо изложить эту оценку они боятся. Даже вопроса о ней их конференция не решилась поставить. Молчаливо, тайком, контрабандой проводит она тот взгляд, что произошли (какие-то) изменения, требующие «приспособления» нелегального к легальному.

Это – взгляд, ничем не отличающийся от кадетского, как не раз уже указывала с.-д. партийная печать. Кадеты вполне признают, что их партия «в целом вынуждена оставаться нелегальной» (см. § 3 резолюции ликвидаторов) и что ввиду изменения условий нелегальная партия должна приспособляться к легальному движению. Для кадетов этого достаточно. Для них запрещение их партии, нелегализация ее есть случайность, «ненормальность», пережиток, а главное, существенное, основное – легальная их работа. У них этот взгляд вытекает логично из той «оценки момента», которую выразил г. Гредескул: новая революция не нужна, а нужна лишь «конституционная работа».

Нелегальность кадетской партии есть случайность, есть исключение в общей системе «конституционной работы». Отсюда логично вытекает, что нелегальная организация должна «приспособляться к легальному движению». Так оно у кадетов и обстоит.

С.-д. же партия смотрит не так. Основной вывод из нашей, партийной, оценки момента состоит в том, что революция нужна и грядет. Изменились формы развития, ведущего к революции, остались старые задачи революции. Отсюда вывод: формы организации должны меняться, формы «ячеек» должны быть гибкими, расширение их часто пойдет путем расширения не самих ячеек, а их легальной «периферии» и т. д. Все это много раз сказано в резолюциях партии.

Но это изменение форм нелегальной организации отнюдь не покрывается формулой: «приспособлять» ее к легальному движению. Это совсем не то! Легальные организации суть опорные пункты для проведения в массы идей нелегальных ячеек. Значит, форму влияния мы изменяем, чтобы прежнее влияние шло в нелегальном направлении.

По форме организаций нелегальное «приспособляется» к легальному. По содержанию работы нашей партии легальная деятельность «приспособляется» к нелегальным идеям. (Отсюда – в скобках сказать – вся война «революционного меньшевизма» против ликвидаторов.)

Судите же о том, каково глубокомыслие наших ликвидаторов, когда они первую посылку (о форме работы) приняли, а вторую (о содержании работы) забыли!! И озаглавили свою кадетскую мудрость рассуждением об организационных формах партийного строительства, так что рассуждение у них вышло такое:

«Строить партию надо так, чтобы преобразовывать (ее) путем привлечения масс к легальному движению и приспособлять нелегальную организацию к таковому».

Спрашивается, похоже ли это на ответ партии? (строить партию значит укреплять и умножать нелегальные ячейки, окружая их сетью легальных опорных пунктов).

Или это похоже на узаконение лазейки ликвидаторам, будучи повторением мыслей кадетов и энесов? – Народный социалист г. Пешехонов в августе 1906 г., когда он основывал «открытую партию», защищал именно эти идеи; см. «Русское Богатство», 1906, № 8 и «Пролетарий» № 4, статья «Эсеровские меньшевики».

 

III

§ III резолюции гласит:

«3. Социал-демократическая партия уже в настоящее время, когда ее организация в целом вынуждена оставаться нелегальной, должна стремиться к открытому ведению отдельных частей своей партийной работы и к созданию для этого соответствующих учреждений».

Мы уже указали, что это – буквально точная, от первого до последнего слова правильная картина кадетской партии. Но слова «с.-д.» стоят здесь напрасно.

У кадетов, действительно, их партия «в целом» «вынуждена» оставаться нелегальной, – у них, действительно, «уже» в настоящее время (когда у нас есть, слава богу, конституция…) стремление направлено к открытому ведению частей своей партийной работы.

Молчаливая посылка, которая сквозит в каждой строке этой ликвидаторской резолюции, состоит именно в признании «конституционной работы» за исключительную – самое меньшее: за главную, прочную, основную.

Это в корне неверно. Это и есть взгляды либеральной рабочей политики.

С.-д. партия нелегальна и «в целом» и в каждой ячейке и – самое существенное – во всем содержании своей работы, проповедующей и готовящей революцию. Поэтому самая открытая работа самой открытой ячейки с.-д. партии не может быть признана «открытым ведением партийной работы».

Например, в 1907–1912 гг. самой «открытой» ячейкой РСДРП была с.-д. думская фракция. Она могла говорить всех более «открыто». Она одна была легальна и могла говорить легально об очень многом.

Но не обо всем! И не только вообще «не обо всем», но даже в частности о своей партии, о своей партийной работе «не обо всем» и не о самом главном. Поэтому даже относительно думской с.-д. фракции мы не можем принять § 3-го ликвидаторской резолюции. Об остальных же «отдельных частях» партии нечего и говорить.

Ликвидаторы – сторонники «открытой», легальной партии. Они боятся теперь (их рабочие заставили бояться, им Троцкий советует бояться) говорить это прямо. Они стали говорить это лее самое с маленькими прикрытиями. Они молчат о легализации партии. Они проповедуют и по частям легализацию партии!

«Инициативные группы» отколовшихся легалистов антипартийны – говорил ликвидаторам в апреле 1912 г. нейтральный Плеханов. – «Инициативные группы» отколовшихся легалистов – это и есть открытое ведение отдельных частей «работы партии», отвечает ликвидаторская конференция; – это и есть то «открытое движение», к которому нелегальная партия должна «приспособляться»; – это и есть та «открытая жизнь», «привлечение» к которой есть мерило и залог необходимого «преобразования» партии.

Каких же простачков должны были найти ликвидаторы, если правильны их рассказы, будто такие взгляды одобрены привезенными Троцким «антиликвидаторами»!

 

IV

Последний § резолюции:

«4. Не имея возможности, вследствие нелегального своего существования, вовлечь в свои рамки широкие круги рабочих, на которых распространяется ее влияние, с.-д. организация должна связывать себя с политически-активными слоями пролетариата, а через них и с массами, путем образования разного рода более или менее оформленных легальных или нелегальных политических организаций и разного рода легальных прикрытий (избирательные комитеты, политические общества, созданные на основе закона 4 марта, муниципальные компании, общества борьбы с дороговизной и т. п.), а также путем координирования своих действий с неполитическими рабочими организациями».

И здесь бесспорными рассуждениями о легальных прикрытиях прикрыто не только спорное, но и прямо ликвидаторское.

Образование легальных политических организаций – это и есть то, что проповедовал Левицкий и Η. Ρ—ков, это и есть легализация партии по частям.

Мы уже более года говорим ликвидаторам: довольно слов, основывайте же свои «легальные политические общества» вроде «общества защиты интересов рабочего класса» и т. п. Довольно фраз, беритесь за дело!

Но они не могут взяться за дело, ибо нельзя осуществить либеральной утопии в теперешней России. Они могут только защищать таким прикровенным образом свои «инициативные группы», занятые полезными разговорами и взаимопоощрениями, предложениями и соображениями насчет «легальных политических организаций».

Они защищают свои «инициативные группы», объявляя официально в резолюции, что нелегальные организации должны «связывать себя с политически-активными слоями пролетариата, а через них и с массами»!!! Значит, именно вне ячеек стоят «политически-активные»! – разве это не простой пересказ известных фраз и восклицаний, что из «омертвелой партии» все активное бежало в «инициативные группы»?

То, что «Наша Заря» и «Дело Жизни» говорили прямо, ругая нелегальную партию, то Троцкий с исключенными из партии ликвидаторами говорят «помягче»: именно за пределами узкой нелегальной партии стоит якобы наиболее «активное», с ним-то и надо «связывать себя». Мы – отколовшиеся ликвидаторы – активный элемент; через нас «партия» должна связываться с массами.

Партия сказала вполне определенно: в деле руководства экономической борьбой нужно сотрудничество с.-д. партийных ячеек с профессиональными союзами, с с.-д. ячейками в них, с отдельными деятелями профессионального движения. Или – в избирательной кампании по выборам в Думу надо, чтобы союзы шли рядом с партией. Это ясно, точно и понятно. Вместо этого ликвидаторы проповедуют туманное «координирование» работы партии вообще с «неполитическими», т. е. беспартийными союзами.

П. Б. Аксельрод дал Троцкому идеи ликвидаторства. Троцкий посоветовал Аксельроду, после его горьких неудач в «Нашей Заре», прикрыть эти идеи запутывающими их фразами.

Никого эта компания не обманет. Ликвидаторская конференция научит рабочих строже вникать в смысл уклончивых фраз. Кроме этой горькой, неинтересной, но небесполезной в буржуазном обществе «науки», ничего не даст рабочим эта конференция.

Идеи либеральной рабочей политики мы изучали в домашнем костюме Левицкого, их нетрудно распознать и в нарядно-пестром облачении Троцкого.

Идеи партии о нелегальной организации и ее легальной работе выступают все более внушительно по сравнению со всеми этими лицемерными маскарадами.

«Социал-Демократ» № 28–29, 5 (18) ноября 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»

 

Социальное значение сербско-болгарских побед

«Для Македонии завоевание ее Болгарией и Сербией означает буржуазную революцию, своего рода 1789 или 1848 год», – эти слова австрийского марксиста Отто Бауэра сразу вскрывают главную суть происходящих теперь на Балканах событий.

Революция 1789 года во Франции, 1848 года в Германии и других странах была буржуазной революцией, потому что освобождение страны от абсолютизма и от помещичьих, крепостнических привилегий давало на деле свободу развития капитала. Но, само собою разумеется, такая революция самым настоятельным образом требовалась интересами рабочего класса, и даже «беспартийные», не организованные в класс рабочие 1789 и 1848 годов были передовыми борцами французской и немецкой революции.

Македония, как и все балканские страны, сильно отстала экономически. Там еще уцелели сильнейшие остатки крепостного права, средневековой зависимости крестьян от помещиков-феодалов. К таким остаткам принадлежит крестьянский оброк помещику (денежный или продуктами), затем испольщина (обычно крестьянин в Македонии отдает помещику, при испольщине, треть урожая, меньше чем в России) и т. п.

Помещики в Македонии (так называемые спаги) – турки и магометане, крестьяне же – славяне и христиане. Классовое противоречие обостряется поэтому религиозным и национальным.

Таким образом, победы сербов и болгар означают подрыв господства феодализма в Македонии, означают создание более или менее свободного класса крестьян-землевладельцев, означают обеспечение всего общественного развития балканских стран, задержанного абсолютизмом и крепостническими отношениями.

Буржуазные газеты, начиная «Новым Временем» и кончая «Речью», толкуют о национальном освобождении на Балканах, оставляя в тени экономическое освобождение. А на деле именно это последнее есть главное.

При полном освобождении от помещиков и от абсолютизма национальное освобождение и полная свобода самоопределения народов были бы неизбежным результатом. Наоборот, если останется гнет помещиков и балканских монархий над народами, останется непременно в той или иной мере и национальное угнетение.

Если бы освобождение Македонии совершилось путем революции, то есть посредством борьбы и сербских и болгарских и турецких крестьян против помещиков всех национальностей (и против помещичьих балканских правительств), то освобождение стоило бы балканским народам, наверное, во сто раз меньше человеческих жизней, чем теперешняя война. Освобождение было бы достигнуто неизмеримо более легкой ценой и было бы неизмеримо полнее.

Спрашивается, какие же исторические причины вызвали то, что вопрос решается войной, а не революцией? Главная историческая причина этого – слабость, раздробленность, неразвитость, темнота крестьянских масс во всех балканских странах, а также малочисленность рабочих, которые хорошо понимали положение дел и требовали балканской федеративной (союзной) республики.

Отсюда ясно коренное отличие европейской буржуазии и европейских рабочих в их отношении к балканскому вопросу. Буржуазия, даже либеральная, вроде наших кадетов, кричит о «национальном» освобождении «славян». Этим прямо извращается смысл и историческое значение тех событий, которые происходят сейчас на Балканах, этим затрудняют дело действительного освобождения балканских народов. Этим поддерживается сохранение в той или иной мере помещичьих привилегий, политического бесправия, национального гнета.

Напротив, рабочая демократия одна только отстаивает действительное и полное освобождение балканских народов. Только доведенное до конца экономическое и политическое освобождение крестьян всех балканских народностей может уничтожить всякую возможность какого бы то ни было национального угнетения.

«Правда» № 162, 7 ноября 1912 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Обновленный Китай

Передовая и цивилизованная Европа не интересуется обновлением Китая. Четыреста миллионов отсталых азиатов добились свободы, проснулись к политической жизни. Четвертая часть населения земного шара перешла, так сказать, от спячки к свету, движению, борьбе.

Цивилизованной Европе дела нет. До сих пор даже французская республика не признала еще официально китайской республики! Об этом будет скоро запрос в французской палате депутатов.

Чем же объясняется это равнодушие Европы? Тем, что повсюду на Западе царит империалистическая буржуазия, на три четверти уже сгнившая, готовая продать любому авантюристу всю свою «цивилизацию» за меры «строгости» против рабочих или за лишний пятак на рубль прибыли. На Китай эта буржуазия смотрит только как на кусок добычи, которую, пожалуй, теперь – после «нежного обнимания» Монголии Россией – будут рвать японцы, англичане, немцы и т. д.

Но обновление Китая все же идет вперед. В настоящее время начинаются выборы в парламент – первый парламент бывшей деспотии. Нижняя палата будет состоять из 600 членов, «сенат» – из 274.

Избирательное право – не всеобщее и не прямое. Выбирают только имеющие свыше 21 года и прожившие не менее 2-х лет в данном избирательном участке, если они платят прямые налоги на сумму около 2-х рублей или обладают имуществом около 500 рублей. Избирают сначала выборщиков, которые избирают депутатов.

Уже такое избирательное право указывает на союз зажиточного крестьянства с буржуазией при отсутствии или полном бессилии пролетариата.

На то же самое обстоятельство указывает характер политических партий Китая. Главных партий три:

1) «Радикально-социалистическая», – в которой на самом деле так же нет ровно никакого социализма, как у наших «народных социалистов» (и 9/10 «социалистов-революционеров»). Это – партия мелкобуржуазной демократии. Главные требования ее: политическое объединение Китая, развитие торговли и промышленности «в социальном направлении» (столь же туманная фраза, как «трудовое начало» и «уравнительность» у наших народников и эсеров), сохранение мира.

2) Вторая партия – либералы. Они находятся в союзе с «радикально-социалистической» партией, составляя вместе «национальную партию». По всей вероятности, эта партия будет иметь большинство в первом китайском парламенте. Вождь этой партии – известный доктор Сунь Ят-сен. Теперь он занят особенно разработкой плана обширной железнодорожной сети (к сведению русских народников: Сунь Ят-сен делает это во имя того, чтобы Китай «миновал» судьбы капитализма!).

3) Третья партия называется «союзом республиканцев» – один из образцов того, как обманчивы вывески в политике! На деле, это – консервативная партия, опирающаяся преимущественно на чиновников, помещиков, буржуа северного Китая, т. е. наиболее отсталого. «Национальная» же партия – преимущественно партия более промышленного, более передового, более развитого юга Китая.

Главная опора «национальной партии» – широкая крестьянская масса. Вожди ее – воспитанная за границей интеллигенция.

Китайская свобода завоевана союзом крестьянской демократии и либеральной буржуазии. Сумеют ли крестьяне, не руководимые партией пролетариата, удержать свою демократическую позицию против либералов, которые только ждут удобного момента, чтобы перекинуться направо, – это покажет недалекое будущее.

«Правда» № 163, 8 ноября 1912 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Итоги и значение президентских выборов в Америке

В президенты Северо-Американских Соединенных Штатов выбран Вильсон, «демократ». Он получил свыше 6 миллионов голосов, Рузвельт (новая «Национальная прогрессивная партия») – свыше четырех миллионов, Тафт («Республиканская партия») – свыше трех. Социалист Евгений Дебс – 800 000 голосов.

Мировое значение американских выборов состоит не столько в том, что сильно возросло число социалистических голосов; – значение американских выборов состоит в величайшем кризисе буржуазных партий, в поразительной силе, с которой выступило их разложение. Наконец, значение выборов – необычайно ясное и яркое выступление буржуазного реформизма, как средства борьбы против социализма.

Во всех буржуазных странах партии, стоящие на точке зрения капитализма, т. е. буржуазные партии, сложились очень давно, тем прочнее, чем больше политической свободы.

В Америке свобода самая полная. И две буржуазные партии отличались здесь в течение целого полувека – после гражданской войны из-за рабовладения в 1860–1865 гг. – замечательной прочностью и силой. Партия прежних рабовладельцев, это – так называемая «демократическая партия». Партия капиталистов, стоявшая за освобождение негров, развилась в «республиканскую партию».

После освобождения негров разница между той и другой партией становилась все меньше. Борьба этих партий велась преимущественно из-за вопроса о большей или меньшей высоте таможенных пошлин. Никакого серьезного значения для массы народа эта борьба не имела. Народ обманывали, отвлекали от его насущных интересов посредством эффектных и бессодержательных дуэлей двух буржуазных партий.

Эта так называемая «система 2-х партий», царившая в Америке и в Англии, была одним из самых могучих средств помешать возникновению самостоятельной рабочей, т. е. действительно социалистической партии.

И вот в Америке, стране самого передового капитализма, система 2-х партий потерпела крах! Что вызвало этот крах?

Сила рабочего движения, рост социализма.

Старые буржуазные партии («демократическая» и «республиканская») были обращены лицом к прошлому, к эпохе освобождения негров. Новая буржуазная партия, «Национальная прогрессивная партия», обращена лицом к будущему. Ее программа вся вращается около вопроса о том, быть или не быть капитализму, именно около вопросов об охране рабочих и о «трестах», как называют в Америке союзы капиталистов.

Старые партии – порождение эпохи, задача которой была в скорейшем развитии капитализма. Борьба партий сводилась к тому, как лучше ускорить и облегчить это развитие.

Новая партия – порождение современной эпохи, которая ставит вопрос о самом существовании капитализма. В самой свободной и самой передовой стране, Америке, этот вопрос становится на очередь всего яснее, всего шире.

Вся программа, вся агитация Рузвельта и «прогрессистов» ведется вокруг того, как бы спасти капитализм посредством… буржуазных реформ.

Тот буржуазный реформизм, который в старой Европе выступает как болтовня либеральных профессоров, – этот буржуазный реформизм выступил в свободной американской республике сразу как 4-миллионная партия. Это по-американски.

– Мы спасем капитализм реформами – говорит эта партия. – Мы дадим самое передовое фабричное законодательство. Мы введем государственный контроль за всеми трестами (в Америке это значит за всей промышленностью!). Мы введем государственный контроль за ними, чтобы не было нищеты, чтобы все получали «приличную» заработную плату. Мы установим «социальную и промышленную справедливость». Мы клянемся и божимся всеми реформами… мы не хотим только одной «реформы»: экспроприации капиталистов!

В Америке все национальное богатство исчисляется теперь в 120 биллионов (тысяч миллионов) долларов, т. е. около 240 биллионов рублей. Из них около трети, около 80 биллионов рублей, принадлежит двум трестам, Рокфеллера и Моргана, или подчинено этим трестам! Не больше 40 000 семей, составляющих эти два треста, – владыки 80 миллионов наемных рабов.

Понятно, что, при наличности этих современных рабовладельцев, все «реформы» – пустой обман. Рузвельт заведомо нанят миллиардерами-ловкачами для проповеди этого обмана. «Государственный контроль», обещаемый им, превратится – при сохранении капитала за капиталистами – в средство борьбы со стачками и удушения их.

Но американский пролетарий уже проснулся и стоит на своем посту. С бодрой иронией встречает он успехи Рузвельта. – Вы увлекли 4 миллиона человек своими посулами реформ, любезный шарлатан Рузвельт? Прекрасно! Завтра эти четыре миллиона увидят, что ваши посулы – обман, а ведь идут эти миллионы за вами только потому, что чувствуют: по-старому жить нельзя.

«Правда» № 164, 9 ноября 1912 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Первая страница рукописи В. И. Ленина «К вопросу о некоторых выступлениях рабочих депутатов». – 1912 г. (Уменьшено)

 

К вопросу о некоторых выступлениях рабочих депутатов

{104}

Какие основные мысли должны бы быть положены в основу первого выступления рабочего оратора в Думе?

Естественно, что рабочие будут ждать первого выступления с особенным нетерпением и с особенным вниманием. Естественно, что они ждут именно от первого выступления главного и основного, сосредоточенного изложения взгляда на те вопросы, которые особенно всех волнуют, которые особенно выдвигаются на первый план в политике страны вообще, в практике рабочего движения (и политического и экономического) в особенности.

К числу таких вопросов принадлежат следующие:

1) Преемственность деятельности с.-д. фракции IV Думы. Под преемственностью следует понимать сохранение неразрывной связи с прежними с.-д. фракциями всех прежних Дум, причем в особенности необходимо выделить связь с втородумской с.-д. фракцией ввиду известного нападения со стороны контрреволюции, которому она подверглась.

Преемственность важно подчеркнуть, ибо, в отличие от буржуазных партий, рабочая демократия видит нечто целое и единое в своей работе I, II, III и IV Думы, – не давая себя отвлечь никакими поворотами событий (и никакими переворотами вроде государственного переворота 3 июня) от своих задач, от преследования своих неизменных целей.

2) Второй тезис, необходимый для первого выступления рабочего депутата, это – социализм. Тут, собственно, 2 темы. Одна – та, что социал-демократия России есть один из отрядов международной армии социалистического пролетариата. Так буквально сказал и Покровский в III Думе (см. его декларацию в стенографических отчетах, стр. 328 официального издания, заседание 7-ое, 16 ноября 1907 года). Это указание, разумеется, абсолютно необходимо.

Но есть другое, в наше время, крайне важное указание. Это – указание на современное положение и задачи социализма во всем мире. Чем характеризуется это положение? а) Крайним обострением борьбы рабочего класса с буржуазией (дороговизна жизни – массовые стачки – империализм держав, их бешеная конкуренция из-за рынков, их близость к войне) и б) близостью осуществления социализма. Рабочий класс всего мира борется не за признание своих прав на социалистическую партию, аза власть, за новое устройство общества. Крайне важно сказать об этом с думской трибуны, поведать рабочим России о начале великих битв за социализм в Европе и Америке, о близости торжества (неминуемого торжества) социализма в цивилизованном мире.

3) Третий тезис – о балканской войне, международном положении и внешней политике России.

Эту, самую злободневную, тему обойти невозможно. Она подразделяется на следующие вопросы:

а) Балканская война. Лозунг балканской федеративной республики должен быть провозглашен и русским рабочим депутатом. Против славяно-турецкой вражды. За свободу и равноправие всех народов на Балканах.

б) Против вмешательства в балканскую войну других держав. Обязательно присоединение к той демонстрации в пользу мира, которая произошла в Базеле, на международном социалистическом конгрессе {105} . Война войне! Против всякого вмешательства! За мир! Таковы лозунги рабочих.

в) Против внешней политики русского правительства вообще – с особым упоминанием «вожделений» захватить (и начавшихся захватов) Босфора, – Турецкой Армении, – Персии, – Монголии.

г) Против национализма правительственного, с указанием угнетенных народностей: Финляндия, Польша, Украина, евреи и т. д. Лозунг политического самоопределения всех национальностей крайне важно указать точно в противовес всяким недоговоренностям (вроде одного «равноправия»).

д) Против либерального национализма, который не так груб, но вреден особенно своим лицемерием, своим «утонченным» обманом народа. В чем обнаруживается этот либеральный (прогрессистско- кадетский ) национализм? – в шовинистических речах о задачах «славян» – в речах о «великодержавных задачах» России – в речах о соглашении России с Англией и Францией ради грабежа других стран.

4) Четвертый тезис – политическое положение России. Суть темы здесь – обрисовка бесправия и произвола, выяснение крайней необходимости политической свободы.

Особо отметить здесь следует:

(а) Необходимость упоминания о тюрьмах – Кутомары, Алгачи и т. д. {106}

(б) Указание на подделку выборов – приемы бонапартизма – потеря правительством доверия даже у тех классов (помещиков и буржуазии), на которых рассчитывал переворот 3 июня.

Священников заставили голосовать против совести. Дума поправела, страна полевела.

(в) В особенности важно правильно выразить соотношение пресловутого ликвидаторского лозунга «свободы коалиций» с задачами политической свободы вообще. Крайне важно указать, что свобода печати, союзов, собраний, стачек абсолютно необходима рабочим, но именно для ее осуществления надо понимать неразрывную связь ее с общими устоями политической свободы, с коренным изменением всего политического строя. Не либеральная утопия свободы коалиций при третьеиюньском режиме, а борьба во имя свободы вообще и свободы коалиций в особенности с этим режимом по всей линии, против основ этого режима.

5) Пятый тезис: невыносимое положение крестьянства. Голодовка 30 миллионов в 1911 году. Разорение и обнищание деревни. Правительственное «землеустройство» только ухудшает дело. Финансовое благополучие – мишура, показное благополучие, основанное на выколачивании податей, на спаивании народа. Даже скромный земельный проект правых крестьян («43-х крестьян») III Думы положен под сукно. Крестьянам необходимо избавление от гнета помещиков и помещичьего землевладения.

6) Шестой тезис: три лагеря на выборах в IV Думу и три лагеря в стране:

(а) лагерь правительственный. Бессилен. Подтасовка выборов.

(б) лагерь либерализма. Здесь крайне важно отметить, хотя бы в 2-х словах, контрреволюционность либералов: они против новой революции. Можно привести буквально слова Гредескула, перепечатанные в № 85 «Правды» (от 8 августа) [26] : «второго народного движения (сиречь второй революции) не требуется, нужна лишь спокойная, настойчивая и уверенная конституционная работа», – так буквально сказал Гредескул, и «Речь» это перепечатала.

Надежды либералов на конституционные реформы при сохранении основ теперешнего строя, без широкого народного движения – утопия.

(в) третий лагерь – демократия. Во главе ее рабочий класс. В третьем лице, о прошлом, можно сказать то, что говорил даже «Голос Москвы», именно что рабочий класс шел в выборах под тремя лозунгами: (1) демократической республики; (2) 8-часового рабочего дня; (3) конфискации всех помещичьих земель в пользу крестьян.

7) Седьмой тезис: указание на политическое движение и стачки 1912 года.

(а) Крайне важно отметить, что число политических стачечников достигло миллиона. Оживление всего освободительного движения.

(б) Крайне важно указать на то, что рабочие своими политическими стачками ставили себе общенародные цели, выдвигали не частные, a общенародные задачи.

(в) Необходимо отметить, что именно связь политических и экономических стачек дает силу и жизненность движению.

(г) Отметить протест рабочих против казни матросов.

8) Восьмой, существенный тезис, вытекающий из всего предыдущего и тесно связанный с ним, это – гегемония пролетариата. Его руководящая роль. Его роль вождя. Он ведет за собой весь народ, всю демократию. Он требует свободы и ведет к борьбе за свободу. Дает пример, образец. Поднимает дух. Создает новое настроение.

9) Девятый и последний тезис: краткое повторение и суммирование. В третьем лице, про сознательных рабочих надо сказать, что они «непреклонно верны» трем принципам: во-первых, социализму; во-вторых, «принципам старой, испытанной в боях, Российской с.-д. рабочей партии»: рабочие ей верны. Этот факт надо передать; в-третьих, рабочие верны «своим республиканским убеждениям». Речь идет не о призыве, не о лозунге, а о верности убеждениям. (В ряде монархических стран, Англии, Швеции, Италии, Бельгии и др., существуют открытые республиканские партии.)

* * *

P. S. Может возникнуть еще вопрос о необходимости особо выдвинуть «свободу коалиций». Надо иметь в виду, что ликвидаторы проводят под этим флагом либеральное требование конституционной реформы при неприкосновенности основ третье-июньско…

Написано в ноябре, позднее 11 (24), 1912 г.

Впервые напечатано в 1930 г. во 2–3 изданиях Сочинений В. И. Ленина, том XVI

Печатается по рукописи

 

К вопросу о рабочих депутатах в Думе и их декларации

{108}

Выступая на трибуне IV Государственной думы, социал-демократическая фракция заявляет о неразрывной преемственной связи своей деятельности с деятельностью предыдущих с.-д. фракций в Государственных думах и в особенности с втородумской с.-д. фракцией, против которой был совершен акт неслыханной политической мести со стороны контрреволюции. Российская социал-демократия есть отряд великой освободительной международной армии социалистического пролетариата. Во всем мире с особенной быстротой растет теперь эта армия; всеобщая дороговизна жизни, гнет объединенного в союзы, картели, тресты, синдикаты капитала и империалистическая политика держав делают невыносимым положение рабочих масс, обостряют борьбу капитала с трудом; быстро близится то время, когда будет положен конец капитализму, когда миллионы объединенных пролетариев создадут такое общественное устройство, в котором не будет нищеты масс, не будет эксплуатации человека человеком.

Социал-демократическая фракция присоединяет свой голос к голосу рабочих всех стран, которые на международном конгрессе в Базеле выразили решительный протест против войны. Рабочие требуют мира. Рабочие протестуют против какого бы то ни было вмешательства в балканские дела. Только полная свобода и самостоятельность балканских народов, только федеративная республика балканская в состоянии обеспечить наилучший выход из теперешнего кризиса и действительное разрешение национального вопроса путем признания полного равноправия и безусловного права на политическое самоопределение за всеми без исключения национальностями.

С.-д. фракция IV Государственной думы в особенности протестует против внешней политики русского правительства. Она клеймит поползновения расширить территорию нашего государства захватом чужих земель на Босфоре, в Турецкой Армении, в Персии, в Китае, клеймит захват Монголии, нарушающий добрые отношения к великой, братской республике китайской.

Всякий шовинизм и национализм встретит себе беспощадного врага в с.-д. фракции, будет ли это грубый, зверский правительственный национализм, давящий и душащий Финляндию, Польшу, Украину, евреев и все народности, не принадлежащие к великорусской, – будет ли это лицемерно-прикрытый, утонченный национализм либералов и кадетов, готовых толковать о великодержавных задачах России и о соглашении ее с другими державами ради грабежа чужих земель.

Шумихой националистических речей правящие классы тщетно стараются отвлечь внимание народа от невыносимого внутреннего положения России. Неслыханная подделка выборов в IV Думу, напоминающая бонапартистские приемы авантюриста Наполеона III, показала в сотый и тысячный раз, что правительство не может опереться ни на один класс населения. Оно не может даже поддержать союз с помещиками и крупной буржуазией, ради которого совершен государственный переворот 3-го июня 1907 года. Дума поправела, в то время как вся страна полевела.

Вся Россия задыхается под гнетом бесправия и произвола. Весь цивилизованный мир с дрожью негодования узнает о пытках и мучениях политических осужденных в Кутомаре, Алгачах и других тюрьмах, где терзают лучших людей нашей страны. Политическая свобода необходима России, как воздух необходим для дыхания человека. Без свободы печати, собраний, союзов и стачек не может жить и развиваться Россия, и прежде всего, больше всего нуждается в этих свободах пролетариат, которого бесправие русской жизни связывает по рукам и ногам в необходимой для него борьбе за повышение заработной платы, за сокращение рабочего дня, за улучшение жизни. Гнет капитала, дороговизна жизни, безработица в городах и обнищание деревни в особенности делают необходимым объединение рабочих в союзы и их борьбу за право на жизнь, а отсутствие политической свободы держит рабочего на положении раба или крепостного. Рабочие не остановятся ни перед какими жертвами в борьбе за свободу, зная хорошо, что только коренное изменение всех политических условий русской жизни, только полное обеспечение основ и устоев политической свободы в состоянии гарантировать свободу рабочей борьбы с капиталом.

Выборы в IV Думу и массовые политические рабочие стачки 1912 г., в которых приняло участие до миллиона рабочих, показали, что близится время, когда рабочие снова во главе всей демократии двинутся на завоевание свободы. Три лагеря смерили свои силы в избирательной борьбе. Лагерь правительственной контрреволюции оказался настолько бессилен, что пришлось подделывать выборы даже по закону 3 июня, принуждая забитых сельских священников голосовать против совести, против убеждения. Лагерь либерализма передвинулся еще и еще от демократии к крупной буржуазии. Кадеты доказали свою контрреволюционность союзом с черной сотней против с.-д. в Риге и Екатеринодаре, в Костроме и в 1-ой курии Петербурга. Либеральная утопия конституционных реформ при сохранении основ теперешнего политического строя, без мощного народного движения, – эта утопия теряет все больше почву среди демократии. Лозунг либералов – «не нужна вторая революция, нужна лишь конституционная работа». И, в сознании лживости этого лозунга, вел свою борьбу на выборах рабочий класс, объединяя вокруг себя силы всей демократии.

Всем известно, и даже правительственная пресса заявляла, что рабочий класс шел в избирательной кампании с тремя лозунгами: демократической республики, 8-часового рабочего дня и конфискации всей помещичьей земли в пользу крестьян.

Эти три требования являются, по убеждению социал-демократического пролетариата, необходимым завершением таких, разделяемых всяким демократом требований, как всеобщее избирательное право, свобода печати, собраний, союзов, стачек, выборность судей и чиновников народом, отмена постоянной армии и введение народной милиции, отделение церкви от государства и школы от церкви и так далее.

Положение крестьянских масс в России становится все более невыносимым. Правительственное так называемое «землеустройство» лишь ухудшает положение большинства, разоряя деревню, приводя к прошлогодней голодовке 30 миллионов, не создавая никакого прочного улучшения земледелия вообще. Показное благополучие финансов держится на выколачивании податей и спаивании населения, а правительство оттягивает свое банкротство заключением все новых и новых займов. Даже скромный земельный проект 43-х правых крестьян в III Думе положен под сукно. Неудивительно, что вся лучшая часть крестьянства обращает все более свои взоры на рабочий класс, как на единственного вождя народа в борьбе за свободу. Неудивительно, что в политических стачках 1912 года, неразрывно связанных с экономическим движением рабочего класса, вся демократия видит зарю новой жизни, – зарю нового, более могучего, освободительного движения.

Социал-демократическая фракция IV Думы будет отстаивать интересы и нужды этого движения. Она считает себя не вправе скрыть от большинства IV Думы то, что думают и чувствуют все сознательные рабочие России. Сознательные рабочие остаются непреклонно верными социализму. Они остаются непреклонно верны принципам старой, испытанной в боях Российской социал-демократической рабочей партии. Они остаются непреклонно верны, во имя этих принципов, своим республиканским убеждениям.

Написано в ноябре, не позднее 13 (26), 1912 г.

Впервые напечатано в 1948 г. в 4 издании Сочинений В. И. Ленина, том 18

Печатается по копии, написанной рукой Н. К. Крупской

 

К вопросу о событии 15 ноября

(несказанная речь)

15-го ноября открылась IV Дума. 15-го ноября произошла демонстрация рабочих в Петербурге. В связи с предыдущими политическими забастовками, на почве этих забастовок, эта демонстрация сыграла значение крупного исторического явления. От стачек совершился переход к демонстрациям. Движение масс поднялось на высшую ступень: от стачек политического характера к уличным демонстрациям. Это великий шаг вперед, который должен быть подчеркнут, отмечен, оценен по достоинству всеми сознательными руководителями пролетариата.

Этот шаг вперед приобретает тем большее значение, что он совпал с открытием IV, помещичьей, черной, третьеиюньской Думы. Прекрасно выбранный момент для демонстрации! Замечательный пролетарский инстинкт, уменье противопоставить и сопоставить открытие черного «парламента» – с красными знаменами на улицах столицы!

Замечательный пролетарский инстинкт, уменье противопоставить подхалимской, рабьей, кадетско-октябристской «демонстрации» (по поводу жалких фраз Родзянки о «конституции») внутри дворца – демонстрацию настоящего типа, действительно народную, действительно демократическую, чисто рабочую (интеллигенция – к сожалению – отсутствовала, если верить газетам).

Подхалимская болтовня о «конституции» (или севрюжине с хреном à la Родзянко) в черной Думе – и образец начинающейся борьбы за свободу и народное представительство (без кавычек), за республику вне Думы, – в этом противопоставлении сказался глубокий, верный инстинкт революционных масс.

Что «Луч» либералов – ликвидаторов «предостерегал» от такой демонстрации, это достойно изменников рабочего дела.

Но как могла «предостерегать» с.-д. фракция? Как могла она упасть до уровня кадетов? – до рабьего уровня? Как могли тут подчиниться отдельные члены ее? – пойти на такой позор??

Возникает предположение, выдвигаемое иногда «приватно»: не было ли опасений провокации в какой-либо из «призывавших» групп?

Допустим на минуту, что такое предположение было. Оправдывает ли оно с.-д. фракцию? Нет. Или вернее: оно оправдывает ее шаг лично, но оно не оправдывает ее шага политически. Оно оправдывает с.-д. думскую фракцию от подозрения в измене рабочему делу, но оно не оправдывает ее от упрека в политической ошибке.

В самом деле, как поступил бы рабочий депутат, настоящий рабочий депутат, если бы он, три дня слушая вести о готовящейся демонстрации подобного рода, услыхал бы в последний день «слух» (может быть, тоже провокаторский?): «нет ли тут провокации?».

Рабочий депутат нашел бы дорогу к нескольким влиятельным рабочим. Рабочий депутат понял бы, что в такие моменты его место рядом с выдающимися рабочими, что во сто раз важнее быть тут с рабочими, чем на заседаниях думской фракции. Рабочий депутат узнал бы от выдающихся рабочих, от двух-трех (если не 4–5) влиятельных рабочих столицы, как обстоит дело, как думают рабочие, каково настроение масс?

Рабочий депутат осведомился бы об этом, сумел бы осведомиться об этом, сумел бы узнать, что забастовка будет (15–50 тысяч!! по сведениям буржуазной прессы), что демонстрация будет, что о насилиях и беспорядках рабочие не думают, что, значит, слухи о провокации вздорные слухи.

Рабочий депутат узнал бы об этом и не дал бы себя в обман запуганным либеральным интеллигентишкам подлой «инициативной группы».

Слухи о провокации. Допустим. А разве не было их в гапонаде? Хорош был бы рабочий или рабочий вождь, который бы не отличил начавшегося своеобразного пробуждения масс в гапонаде от провокатора Гапона, от провокаторов полицейских, толкавших Гапона!!

Допустим, что и в подготовке демонстрации 15 ноября была рука полиции и провокаторов. Допустим (хотя это не доказано и невероятно; вероятнее, что провокаторскими были слухи о провокации).

Но допустим. Что же из того? Не надо идти на насилия, когда о них не было и речи. Надо предостеречь от насилий. Но предостерегать от забастовки мирной, когда в массах кипит? Предостерегать от демонстрации??

Печальную, печальную ошибку совершила социал-демократическая думская фракция в целом. И было бы приятно узнать, что не все эту ошибку делали, – что многие делавшие ее сознали и не повторят.

Движение пролетариата в России (каковы бы ни были полицейские проделки где бы то ни было) поднялось на высшую ступень.

Написано во второй половине ноября 1912 г. Подпись: He-депутат

Впервые напечатано в 1930 г. во 2–3 изданиях Сочинении В. И. Ленина, том XVI

Печатается по рукописи

 

Вопрос о партийности среди демократического студенчества

Мы отмечали на днях в «Правде» (см. №) статью студента М., дающую замечательно ценный материал но вопросу о «студенческих настроениях». Относительно партийности студентов автор говорит:

«Конечно, в состав левых организаций входит сравнительно ограниченная часть студенчества. При нынешних условиях иначе быть не может, да и вообще: сила организаций определяется не числом членов, а влиянием на массу. Трудно гадать о будущем, но следует указать, что теперь левые организации идут в ногу со студенческой массой» («Запросы Жизни» № 47).

Автор совершенно прав, что у нас в России, особенно при теперешних политических условиях, «сила организаций определяется не числом членов, а влиянием на массу». Для Европы это было бы не верно; для России осени 1905 года тоже не верно; но для теперешней России это верно настолько, что можно даже отважиться на кажущийся парадокс: число членов организации не должно подниматься свыше определенного минимума для того, чтобы влияние ее на массу было широко и устойчиво!

Но какова партийность этих «левых» организаций в студенчестве? Студент М. пишет:

«Особенно следует отметить, что не чувствуется розни между отдельными левыми организациями. Такая рознь особенно была сильна года три назад, в пору бездействия и затишья. Случалось, что выборы в столовые и т. под. комиссии шли по партийным спискам. Теперь эти распри почти исчезли, – отчасти потому, что всем ясна необходимость соединить силы для общего действия, отчасти вследствие того, что старые партийные позиции поколеблены, а новые еще не закреплены».

Нет сомнения, что и в этом отношении студенчество отразило на себе явление общерусского масштаба. Везде, во всей демократии, и среди рабочих тоже, «старые партийные позиции поколеблены, а новые еще не закреплены». Что такое ликвидаторство? Это и есть либо малодушная уступка духу времени, духу «поколебленности» старых партийных позиций, либо злорадное использование либералами этой поколебленности.

Задача всей демократии – бороться изо всех сил против этой «поколебленности» и добиваться точного, ясного, определенного, обдуманного «закрепления» «новых позиций». Смешивать споры, дискуссии по партийным (и внутрипартийным) платформам с «распрями» было бы величайшей ошибкой.

«Соединять силы для общего действия» – совершенно необходимо, в том числе, например, силы марксистов и народников. Но это не устраняет партийной определенности, а требует ее. Соединять действия можно только тогда, когда есть настоящее единство убеждения о том, необходимо ли данное действие. Это ясно, как ясен ясный божий день. Русская демократия страдала от того, что пробовала «соединить силы» для демократического действия сне демократами, с либералами!

Попробуйте «соединить силы» сторонников, скажем, политических стачек с «силами» их противников: выйдет, очевидно, вред для «действия». Нет, добейтесь сначала ясной, определенной, точной, обдуманной размежевки «позиций», платформ и программ – и затем соединяйте силы такие, которые могут идти вместе по своим убеждениям, по своей социальной натуре, соединяйте их только на том действии, в котором можно ждать единодушия. Тогда и только тогда выйдет прок из начинания.

Написано между 24 и 29 ноября (7 и 12 декабря) 1912 г.

Впервые напечатано в 1954 г. в журнале «Коммунист» № 6 Подпись: В. И.

Печатается по рукописи

 

После выборов в Америке

Мы уже указывали в «Правде», какое большое значение имеет раскол республиканской партии в Америке и образование «прогрессивной» партии Рузвельта.

Теперь выборы копчены. «Демократы» победили, и сразу начинают сказываться те последствия, которые предусмотрены социалистами. Прогрессивная партия Рузвельта, с ее 41/2 миллионами голосов, есть образчик широкого, с американским размахом выступившего на сцену, буржуазно-реформистского течения.

Судьба этого течения потому представляет общий интерес, что оно имеется в той или иной форме во всех капиталистических странах.

Две основные струи всякого буржуазно-реформистского течения, это: буржуазные воротилы, политиканы, обманывающие массы посулами реформ, и обманутые массы, которые чувствуют, что по-старому жить нельзя, и идут за шарлатаном, обещающим больше всего. И вот, в Америке новоиспеченная прогрессивная партия на другой же день после выборов трещит по всем швам.

Буржуазные политиканы, обманывавшие массы рузвельтовским шарлатанством, кричат уже теперь о слиянии с республиканской партией. В чем дело? Очень просто: политиканам нужны доходные места, которые победившая партия в Америке особенно нагло распределяет между своими сторонниками. Раскол республиканцев дал победу «демократам». Демократы теперь в упоении делят жирные куски общественного пирога. Понятно, что их конкуренты готовы отречься от «прогрессивной» партии и вернуться назад в единую республиканскую, которая имеет все шансы победить демократов.

Грубая, циничная торговля «партийностью», не правда ли? Но совершенно то же самое мы видим во всех капиталистических странах; и чем менее свободна страна, тем грязнее и подлее эта торговля партийностью со стороны буржуазных дельцов, тем больше значения имеют закулисные интриги и частные «связи» при добывании концессий, субсидий, доходных (для гг. адвокатов) дел и т. п.

Другое крыло всякого буржуазно-реформистского течения – обманутые массы – обнаружило себя теперь тоже по-американски оригинально, свободно, ясно. «Десятки лиц, голосовавших за прогрессивную партию, – пишет газета нью-йоркских рабочих «Призыв», – приходят теперь в социалистические редакции и бюро за всякого рода справками и сведениями. Народ это большей частью молодой, доверчивый, неопытный. Это – овечки, которых стриг Рузвельт, без всяких знаний в политике и в экономической науке. Они чувствуют инстинктивно, что социалистическая партия с ее миллионом голосов серьезнее, чем 41/2 миллиона голосов за Рузвельта, и интересуются больше всего вопросом, можно ли осуществить минимальные, обещанные Рузвельтом, реформы».

«Нечего и говорить, – добавляет «Призыв», – что мы охотно даем всем этим «прогрессистам» все справки и сведения, не отпуская ни одного без социалистической литературы».

Такова судьба капитализма, что самые отчаянные пройдохи и дельцы «работают»… на пользу социализма!

Написано в ноябре, ранее 25 (8 декабря), 1912 г.

Впервые напечатано в 1954 г. в журнале «Коммунист» № 6

Печатается по рукописи

 

Усердие не по разуму

Кто о чем: пролетариат о необходимости мира, капиталисты о «патриотических» примерах из балканской войны. Каждому свое. Рабочие доказывают, что балканская революция стоила бы во сто раз менее жертв, чем балканская война, и дала бы в тысячу раз более широкие и прочные демократические результаты.

Капиталисты – и «правые» и либеральные вплоть до наших прогрессистов и кадетов – доказывают на все лады, что вот соединенные буржуа на Балканах урвали то-то, а соединенные буржуа Англии, Франции, России могли бы урвать «по согласу» еще гораздо больше.

Один американский «патриот», патриот денежного мешка, узнал откуда-то, что в греческом военном флоте были суда, построенные на частные средства греческих магнатов-миллионеров.

Наш американский Гучков или американский Маклаков спешит пропагандировать пошире великий патриотический пример. «Вот если бы берега нашей страны, – пишет он, – и вся наша морская торговля защищалась плавающими гигантами-дредноутами с названиями «Морган», «Астор», «Вандербильт», «Рокфеллер»! Видя такой пример, народ меньше бы ворчал против сосредоточения капитала у миллиардеров и против неравномерного распределения богатства!»

Патриотичное, но непрактичное предложение, – смеются американские рабочие. Осуществляйте свой великолепный план, господа, мы вполне за него. До сих пор у нас в Америке Рокфеллеры, Морганы и т. д. нанимают частные отряды вооруженных людей для защиты своей собственности, для борьбы с стачечниками. Пусть-ка теперь миллиардеры покажут народу понагляднее, что вся «внешняя» защита «государства» есть защита монополий и прибылей владык наших трестов! Посмотрим, чему научатся американские рабочие, созерцая сверхдредноуты с названиями: «Морган», «Рокфеллер» и т. д.: патриотическому ли умилению или социалистическим убеждениям. Будут ли они больше раболепствовать пред капиталистами или тверже требовать перехода всех трестов (союзов фабрикантов), всего имущества трестов в руки всего общества, в руки самих рабочих?… Переусердствовал американский «патриот»…

Написано в ноябре, ранее 25 (8 декабря), 1912 г.

Впервые напечатано в 1954 г. в журнале «Коммунист» № 6

Печатается по рукописи

 

Еще о крестьянских депутатах в IV Думе

«Новое Время» сообщило недавно, что состоялась окончательная организация особой крестьянской группы в IV Думе. В ее состав входят, по этому сообщению, 40 человек. Бюро группы представлено Евсеевым, Карауловым, Ичасом, Фирсовым и Мерщиим.

«Как на одного из энергичнейших работников в новой группе, – писало «Новое Время», – указывают на Караулова (казак), который обратил на себя внимание своеобразным определением своей партийности при заполнении сведениями бланка, предлагаемого членам Думы приставской частью. В графе «партийная принадлежность» Караулов написал: «Я ни к какой партии или фракции не принадлежу. Я – то, что должен представлять собой всякий, истинно любящий свою родину, я – монархист-демократ»».

Можно ли согласиться с тем, что такое определение партийности «своеобразно»? И да и нет. Да, поскольку Караулов откровенно высказал то, чего многие не говорят откровенно. Нет, – ибо по сути дела мнение депутата Караулова разделяется, заведомо, еще очень значительным числом крестьян и казаков.

Депутат Караулов полагает, между прочим, что «всякий, истинно любящий свою родину», должен быть демократом. Депутат Караулов явно ошибается. Пусть он взглянет на всю правую половину или даже на «правые» две трети Думы: неужели среди всех «правых» – «националистов» – октябристов нет людей, «истинно любящих родину»? По всей вероятности, есть– с этим Караулов не может не согласиться.

А между тем и правые, и националисты, и октябристы (а по совести говоря и кадеты), заведомо, не «демократы». Они все монархисты, спору нет, но они не демократы. Они либо вовсе не стоят за демократический избирательный закон, за демократические законы о печати, о союзах и собраниях, за демократическое распределение поземельной собственности, либо отделываются от серьезных вопросов демократии пустыми словечками.

Как же быть? Не очевидно ли, что помещики, например, иначе понимают «истинную любовь к родине», чем крестьяне, хотя бы те и другие были «монархистами»?

Можно ручаться, что работа IV Думы заставит Караулова и ему подобных призадуматься над этим.

Написано 27–28 ноября (10–11 декабря) 1912 г.

Печатается впервые, по рукописи

 

Болезнь реформизма

«Чем мы больны?» – спрашивал недавно в «Луче» автор поучительного фельетона под таким заглавием, написанного под впечатлением забастовки 15-го ноября. Ответ ясен из следующих двух цитат:

«Кажется, должно быть ясно тем, кто претендует на роль вождей, что требование отмены исключительных положений и свободы коалиций – одно и является делом борьбы сегодняшнего дня и ближайшего будущего, а изменение существующего строя, о каком говорится в воззвании, – нечто другое. Оно может быть достигнуто не игрой в забастовки, что мы видим в настоящее время, а упорной планомерной работой, завоеванием одной позиции за другой, напряжением всех сил, отличной организованностью и привлечением к этой борьбе не одного рабочего класса, а широких масс народа…

Сознательно относясь к своим задачам, планомерно выступая на защиту своих интересов, не вспыхивая сегодня, чтобы завтра остыть, мы создадим себе и сильные профессиональные организации, и открытую политическую партию, на которые никто не осмелится наложить руку».

Достаточно этих цитат, чтобы сказать автору: спросите лучше, любезный, «чем вы сами больны?». И мы вам ответим: вы больны реформизмом, это очевидно. У вас «навязчивая идея», идея столыпинской рабочей партии. Болезнь опасная. Доктора из «Луча» залечат вконец.

Автор вполне определенно и сознательно проповедует, в противовес общим требованиям политической свободы, «открытую политическую партию». Сопоставление двух приведенных цитат не оставляет в этом сомнения. Увертки тут были бы напрасны.

Мы спросим автора: почему же «открытая партия» оппортунистов мелкобуржуазной демократии («энесы» 1906 г.) и крупнобуржуазного либерализма (к.-д. 1906–1907 гг. и след.) оказалась утопией, а ваша «открытая» рабочая партия не утопична?

Вы признаете (или, по крайней мере, «открытое» выступление на выборах заставило вас признать), что кадеты контрреволюционны, что они не демократы, не партия масс вообще, а партия зажиточной буржуазии, «первокуриальная» партия. И вот вы, «трезвый реальный политик», враг «вспышек и маханья кулаками», выставляете от имени якобы рабочих такое «ближайшее» требование, которое оказалось утопичным, недостижимым для кадетов!! Большой вы утопист, но утопия у вас маленькая, мелкая, жалкая.

Сами того не сознавая, вы заразились модной болезнью – теперь такое поветрие! – уныния, малодушия, отчаяния, безверия. И эта болезнь толкает вас в яму оппортунизма, за который поплатились уже всеобщим осмеянием и энесы и кадеты.

Вы считаете очередным и деловым, «планомерным» и «сознательным» требование отмены исключительных положений и свободы коалиций. Вы расходитесь с социал-демократией коренным образом, ибо она понимает общие условия осуществления (и серьезности) таких реформ. Вы сходитесь с прогрессистами и октябристами существенно, ибо именно эти люди обманывают себя и других болтовней… о реформах и «свободах» на почве данного положения вещей. Итальянский реформист Биссолати изменил рабочему классу ради реформ, обещанных либеральным министром Джиолитти при «открытом» существовании партий всех классов. А вы изменяете рабочему классу ради реформ, не ожидаемых от Макарова даже Изгоевыми и Булгаковыми!

Вы презрительно говорите об «игре в забастовки». Я лишен возможности ответить вам, как следует, по этому пункту здесь. Укажу лишь кратко, что глубокое историческое движение назвать «игрой» просто неумно. Вы сердитесь на забастовки, как сердится «Новое Время» (см. № от 17 ноября, статья Незнамова), Изгоевы и Булгаковы. А сердитесь вы потому, что жизнь безжалостно разбивает ваши либеральные иллюзии. Рабочие массы вполне признают необходимость организации, системы, подготовки, планомерности, но к вашим речам они относятся и будут относиться с презрением.

Тяжкая болезнь, которая вас отравила, вызвана очень распространенной бациллой. Это – бацилла либеральной рабочей политики, или, иначе, ликвидаторства. Это носится в воздухе. Но как бы вы ни сердились на ход событий вообще, на 15 ноября в частности, а этот ход оказывается для такой бациллы смертельным.

«Правда» № 180, 29 ноября 1912 г. Подпись: В. Ильин

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Обнищание в капиталистическом обществе

Буржуазные реформисты, а за ними некоторые оппортунисты из рядов социал-демократии, утверждают, что обнищание масс в капиталистическом обществе не происходит. «Теория-де обнищания» неверна: благосостояние масс хотя медленно, но растет, – пропасть между имущими и неимущими не углубляется, а уменьшается.

В последнее время вся фальшь подобных утверждений вскрывается перед массами все более и более наглядно. Дороговизна жизни растет. Заработки рабочих, даже при самой упорной и наиболее удачной для рабочих стачечной борьбе, растут гораздо медленнее, чем повышаются необходимые расходы рабочей силы. А рядом с этим богатство капиталистов возрастает с головокружительной быстротой.

Вот некоторые данные относительно Германии, где положение рабочих несравненно лучше, чем в России, благодаря более высокому культурному уровню, благодаря свободе стачек и союзов, благодаря политической свободе, миллионам членов профессиональных союзов, миллионам читателей рабочих газет.

По данным буржуазных социал-политиков, опирающихся на официальные источники, заработная плата рабочих в Германии возросла за последние 30 лет в среднем на 25 %. За тот же период времени стоимость жизни повысилась по меньшей мере на 40 %!!

И съестные продукты, и одежда, и топливо, и квартиры – все поднялось в цене. Рабочий нищает абсолютно, т. е. становится прямо-таки беднее прежнего, вынужден жить хуже, питаться скуднее, больше недоедать, ютиться по подвалам и чердакам.

Еще нагляднее, однако, относительное обнищание рабочих, т. е. уменьшение их доли в общественном доходе. Сравнительная доля рабочих в быстро богатеющем капиталистическом обществе становится все меньше, ибо все быстрее богатеют миллионеры.

В России нет подоходного налога, нет данных о росте богатства у состоятельных классов общества. Наша еще более печальная действительность закрыта занавеской – занавеской темноты, безгласности.

В Германии есть точные данные о богатстве имущих классов. Например, в Пруссии первые 10 миллиардов марок (5 миллиардов рублей) облагаемого налогом имущества принадлежали в 1902 году – 1853 лицам, а в 1908 году – 1108 лицам.

Число самых крупных богачей уменьшилось. Богатство их возросло: каждый из них имел в среднем в 1902 году имущества на 5 миллионов марок (21/2 млн. рублей), а в 1908 году – на 9 миллионов марок (41/2 млн. рублей)!

Говорят о «верхних 10 000». В Пруссии «верхняя 21 тысяча» богачей имела имущества на 131/2 миллиардов марок, а остальные 1 300 000 владельцев обложенного имущества – на 3 миллиарда марок.

Четверо крупнейших миллионеров Пруссии (один князь, один герцог и 2 графа) имели в 1907 году имущества на 149 миллионов марок, а в 1908 году на 481 миллион марок.

Богатство растет в капиталистическом обществе с невероятной быстротой – наряду с обнищанием рабочих масс.

«Правда» № 181, 30 ноября 1912 г. Подпись: В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

«Больные вопросы» нашей партии.

«Ликвидаторский» и «национальный» вопросы

 

В августе 1912 года Главное правление СДКПиЛ созвало «краевую конференцию» польской социал-демократии. Известно, что это Главное правление польской социал-демократии является в настоящее время правлением без партии. В столице Польши, в Варшаве, местная с.-д. организация решительно осудила дезорганизаторскую политику Главного правления, которое в ответ на это прибегло к подлым анонимным обвинениям в провокации, создало себе фиктивную варшавскую организацию и поспешило созвать «свою», соответствующим образом подтасованную краевую конференцию.

Впоследствии выборы в Государственную думу от варшавской рабочей курии окончательно доказали фиктивность сторонников Главного правления: из 66 уполномоченных было 34 с.-д., в том числе только 3 (и то сомнительных) сторонника Главного правления.

Это предварительное замечание необходимо для того, чтобы читатель рассматривал ту резолюцию краевой конференции СДКПиЛ, о которой мы намерены говорить, только как резолюцию тышкинского Главного правления, но ни в коем случае как решение польских с.-д. рабочих.

 

I

Вопрос об отношении польской социал-демократии к РСДРП необыкновенно важен и жгуч. Поэтому решение тышкинской конференции по этому вопросу, как ни трудно принимать это решение всерьез, заслуживает более внимательного изучения.

Трудно серьезно отнестись к наполненной бранью тышкинской резолюции хотя бы уже из-за ее отношения к основному вопросу о ликвидаторстве.

Это основной вопрос в РСДРП 1908–1912 гг. Партия страшно разбита контрреволюцией. Партия напрягает все свои силы для того, чтобы восстановить свою организацию. И в продолжение всех четырех лет контрреволюции партия ведет непрерывную борьбу с теми группками среди социал-демократов, которые хотят ликвидировать партию.

Не вытекает ли ясно отсюда, что тот, кто не разрешил отчетливо вопроса о ликвидаторстве, напрасно называет себя членом партии?

И тышкинская конференция в своей резолюции об отношении к РСДРП более всего места отводит ликвидаторству. Конференция признает, что ликвидаторство является «величайшим тормозом для развития РСДРП и серьезной опасностью для самого ее существования».

«Открытое и последовательное ликвидаторство и революционная социал-демократия взаимно себя исключают», – гласит резолюция.

Как видите, Тышка и К смелой и уверенной рукой взялись за проблему – и увернулись от ответа!

Кто же является «открытым и последовательным» ликвидатором? И к какому практическому выводу привел опыт четырехлетней борьбы с ликвидаторством?

На эти естественные и обязательные вопросы январская конференция РСДРП в 1912 году ответила ясно, точно и убедительно: ликвидаторы – это группа изданий «Наша Заря» и «Живое Дело». Эта группа поставила себя вне партии.

Можно считать этот ответ правильным или неправильным, но нельзя отказать ему в ясности, нельзя уклоняться от ясного определения своей позиции!

А тышкинская конференция именно пытается уклониться, увиливая и увертываясь, как мелкий воришка. Если неверно, что «Наша Заря» – это открытые и последовательные ликвидаторы, как мы ясно сказали в январе 1912 года, то почему Тышка и К в августе 1912 года не обнаружили перед польскими с.-д. рабочими нашей ошибки? Если неверно, что «Наша Заря» поставила себя вне партии, если вы, господа Тышка, Роза Люксембург, Барский, считаете ее находящейся в партии, то почему вы не сказали этого прямо? Это была ваша прямая обязанность по отношению к польским с.-д. рабочим!

И хотя бы вы извергали сколько угодно ругательств, проклятий, брани против «ленинской» январской конференции 1912 года, вам не удастся этим шумом обмануть никого, кроме людей, которые хотят быть обманутыми. Ибо после январской конференции нельзя быть сознательным и честным социал-демократом, нельзя говорить о положении дел в РСДРП, не отвечая ясно и отчетливо на вопрос: является ли «Наша Заря» ликвидаторской и где место этой группе – в партии или вне партии?

 

II

Обильная, разнообразная, многословная брань, которою тышкинская конференция забрасывает «ленинцев», сводится к одному – к обвинению в расколе.

Январская конференция РСДРП признала стоящей вне партии только группу «Нашей Зари». Это – общеизвестный факт. Из этого факта даже Тышка и его друзья могли бы сделать тот простой и очевидный вывод, что обвинять в расколе, значит признавать партийность группы «Нашей Зари».

Даже ребенок поймет неизбежность этого вывода. А Тышка и Ко давно уже вышли из детских лет…

Кто нас обвиняет в расколе, должен иметь хотя бы столько элементарного мужества, элементарной честности, чтобы заявить прямо: «группа «Нашей Зари» – не ликвидаторская», «она не должна быть вне партии, а место ее внутри партии», «она является законным оттенком в партии» и т. п.

В этом именно вся суть дела, что обвиняющие нас в расколе господа вроде Тышки исподтишка, стыдливо, обиняками говорят это (ибо это само собой заключается в воплях о расколе), боясь сказать это прямо!

Сказать и доказать, что «Наша Заря» должна быть в партии, не легко. Кто это говорит, тот берет на себя известную ответственность – решает известный принципиальный вопрос – прямо защищает главарей ликвидаторства. Такого человека можно (и следует) считать сторонником ликвидаторов, но нельзя не признать его человеком с убеждениями, нельзя отказать ему в политической честности, хотя бы в области узкого вопроса о партийности или непартийности определенной группы ликвидаторов.

Если же целая, с позволения сказать, организация или сумма организаций целого края увертливо и исподтишка, стыдливо и не договаривая защищает ликвидаторов, обвиняя в расколе тех, кто исключил их из партии, и не осмеливаясь сказать прямо: «эта группа ликвидаторов должна быть в партии», – то неизбежно напрашивается вывод: перед нами не организация социал-демократов, разделяющих такие-то взгляды, а кружок интриганов, стремящихся нажить политический капиталец на «использовывании» борьбы ликвидаторов с антиликвидаторами.

И для того, кто знает внутренние дела РСДРП с 1907 года, уже давно перестало быть тайной, что Тышка и Ко вслед за бундовцами – это образец таких интриганов, «марксистов на вес», «тушинских перелетов», как принято таких называть среди социал-демократов. Тышка, как и некоторые бундовцы, основывает всю свою «позицию» в партии на игре между ликвидаторами и антиликвидаторами, на посредничестве, на извлечении выгод из положения «гирьки на весах», без которой ни ликвидаторы, ни антиликвидаторы не имеют большинства!

Осенью 1911 года, когда эта старая и всем надоевшая «игра» Тышки привела его к провалу, его открыто в печати назвали интриганом органы обоих противоположных течении – и ликвидаторы и антиликвидаторы.

В самом деле, станьте на точку зрения «гирьки на весах», и тогда нелогичные, детски наивные, до смешного бессильные и беспомощные резолюции тышкинской конференции сразу станут совершенно понятными. Так, именно так должен говорить интриган: я осуждаю ликвидаторство… но я не говорю прямо, кто является открытым и последовательным ликвидатором! Я признаю, что ликвидаторство является опасностью для самого существования партии… но я не говорю прямо, должна ли такая-то группа быть в партии или вне партии! Из такой «позиции» я могу всегда, при всяких обстоятельствах, извлечь для себя выгоду, нажить себе «политический капитал», так как без меня антиликвидатор не победит ликвидатора, без меня ликвидатор не будет иметь обеспеченного места в партии!!

«Тышкинская» политика не случайное, не индивидуальное явление. При расколе и вообще при ожесточенной борьбе направлений неизбежно появление таких групп, которые основывают свое существование на беспрестанном перебегании с одной стороны на другую, на мелких интрижках. Это печальная, неприятная черта жизни нашей партии, особенно обостряемая условиями революционной работы в эмиграции. Интриганские группы, интриганские черты в политике некоторых групп, особенно слабых по своим связям с Россией, – это явление, которое надо знать, чтобы не дать себе втирать очки, чтобы не становиться жертвой разных «недоразумений».

 

III

Лозунг «единства», конечно, «популярен» среди широких слоев рабочих, не знающих, с кем должно быть это единство, какие уступки определенной группе означает это единство, на каких основах строится политика включения ликвидаторов в партию или исключения их из партии.

Конечно, нет ничего легче, как демагогически использовать это непонимание существа дела для того, чтобы вопить о «расколе». Ничего нет легче, как прикрывать кружковую дипломатию требованием «единства» направлений, которые безвозвратно разошлись.

Но как ни «популярен» среди несознательных людей лозунг «единства», как ни удобно в настоящее время укрываться за ним разным демагогам, интриганам, кружковым дипломатам, мы все-таки не перестанем требовать от каждого сознательного социал-демократа ясного и отчетливого ответа на вопрос, решенный январской конференцией РСДРП в 1912 году.

Ликвидаторская конференция, созванная в августе 1912 года, ясно показала, что осью всех споров является именно вопрос о ликвидаторстве, вопрос о партийности или непартийности (даже антипартийности) ликвидаторских групп. Кто обходит эту суть дела, тот морочит себя и других.

А ведь болтовня о «фракционности» январской конференции и т. п. – это именно такой обход сути дела. Ну, хорошо, господа, можно ответить болтунам: предположим, что январская конференция архифракционная, раскольническая, неправомочная и т. п. Но ведь этими «страшными словами» вы только изворачиваетесь сами перед собой. Часть социал-демократов – все равно какая – заявила в январе, что «Наша Заря» – это антипартийные, стоящие вне партии ликвидаторы. Это мнение обосновано в резолюции обстоятельной, мотивированной и вытекающей из 4-летней истории партии.

Кто хочет искренне разъяснить и опровергнуть ошибку этих, скажем, «январских» с.-д., тот должен разобрать и опровергнуть эту резолюцию, сказать и доказать, что «Наша Заря» должна быть в партии, что ее идеи не губительны для партии, что группе этой надо сделать такие-то уступки, что от нее надо требовать таких-то обязательств, что гарантии выполнения этих обязательств должны состоять в том-то, что мера влияния этой группы в партии должна быть определена таким-то образом.

Так поставить вопрос – значит добросовестно и честно опровергать убеждение январских социал-демократов, значит разъяснять рабочим то, что считаешь неправильным. Но в том-то и суть дела, что ни один из нынешних дешевых крикунов о расколе не сделал ни шага к такой постановке вопроса!!

И поэтому мы, презрительно отстраняя демагогов и интриганов, спокойно повторяем: наша резолюция об исключении ликвидаторов не опровергнута и неопровержима. Новые факты – вроде выхода ликвидаторского «Луча», породнившегося с троцкистской фразой, – лишь стократно увеличивают силу нашей резолюции. Факты – майское выступление, сплочение сотен рабочих групп вокруг антиликвидаторской газеты, выборы в IV Государственную думу по рабочей курии – окончательно доказывают правильность нашей позиции против ликвидаторов.

Вопли о «расколе» не поколеблют этого убеждения, так как эти вопли являются трусливой, скрытой, лицемерной защитой ликвидаторов.

 

IV

Январская конференция РСДРП 1912 года поставила еще один серьезный принципиальный вопрос, – вопрос о строении нашей партии в отношении национальном. Ввиду недостатка места я только вкратце коснусь этого вопроса.

Полная или неполная федерация, «федерация худшего типа» или полное единство? Вот как стоит этот вопрос.

Тышкинская конференция и на эту проблему отвечает лишь бранью и криком: «подлоги», «искажение фактов» и т. п. Какие они пустые крикуны – этот Тышка со своей свитой!

Полная обособленность латышских, польских, еврейских (Бунд) с.-д. является фактом. Каждый польский с.-д. знает, что ничего похожего на единство с Бундом в Польше не было и нет. То же самое и у русских с Бундом и т. д. У «националов» есть свои особые организации, свои центральные инстанции, съезды и т. д. У русских этого нет, и их ЦК не может решать русских вопросов без участия борющихся друг с другом и незнакомых с русскими делами бундовцев, поляков, латышей.

Это факт. Никакой бранью его не перекричишь. С 1907 года все в нашей партии видели это. Все чувствовали в этом фальшь. Наша конференция и окрестила это «федерацией худшего типа».

На эту постановку вопроса честные и искренние с.-д. должны ответить по существу.

Правильность этой постановки подтвердила самым убедительным образом августовская конференция, которая по признанию далее Плеханова «приспособила социализм к национализму» своей пресловутой резолюцией о «национально-культурной» автономии.

И Бунд и тышкинское Главное правление одинаково клянутся всеми святыми, что они за единство, а в Варшаве, Лодзи и т. д. между ними господствует полнейший раскол!!

Связь «ликвидаторского вопроса» с «национальным вопросом» не выдумана нами, а ее обнаружила сама жизнь.

Пусть же все серьезно мыслящие с.-д. поставят и обсудят также и «национальный вопрос». Федерация или единство? Федерация для «национальностей» с отдельными центрами без отдельного центра для русских или полное единство? Номинальное единство с фактическим расколом (или отколом) Бунда на местах или фактическое единство снизу доверху?

Кто думает, что от этих вопросов можно увернуться, тот жестоко ошибается. Кто рассчитывает на простое восстановление «федерации худшего типа» 1907–1911 года, тот морочит себя и других. Эту федерацию уже невозможно восстановить. Этот ублюдок уже не воскреснет. Партия ушла прочь от него навсегда.

Куда ушла? К «австрийской» федерации? Или к полному отказу от федерации, к фактическому единству? Мы за второе. Мы противники «приспособления социализма к национализму».

Пусть же все продумают всесторонне и окончательно разрешат этот вопрос.

Написано в ноябре 1912 г.

Впервые напечатано в августе 1913 г. в журнале «Pismo Dyskusyjne» № 1. Подпись: N. Lenin

Печатается по тексту журнала Перевод с польского

 

В Америке

В городе Рочестере закончились заседания 32-го годичного съезда «Американской федерации труда») – так называется союз профессиональных организаций. Рядом с быстро растущей социалистической партией этот союз представляется живым обломком прошлого: старых цеховых, либерально-буржуазных традиций, целиком тяготеющих над аристократией рабочего класса Америки.

Число членов федерации было 31 августа 1911 г. – 1 841 268. Председателем выбран опять Самуэль Гомперс, решительный противник социализма. Но кандидат социалистических рабочих, Макс Хейс (Hayes), получил 5074 голоса против 11 974 голосов за Гомперса, тогда как раньше Гомперс выбирался единогласно. Борьба социалистов с «профессионалистами» в американском профессиональном движении медленно, но верно ведет к победе первых над вторыми.

Гомперс не только верит целиком в буржуазную басню о «гармонии труда с капиталом», но и прямо ведет в федерации буржуазную политику против социалистической, – хотя на словах защищает полную политическую «нейтральность» профессиональных союзов! Во время недавних президентских выборов в Америке Гомперс перепечатал в официальном органе федерации программы и платформы всех трех буржуазных партий (демократы, республиканцы и прогрессисты), но программы социалистической партии не перепечатал!!

Даже из среды сторонников Гомперса раздались на Рочестерском съезде протесты против такого образа действий.

Положение дел в рабочем движении Америки показывает нам, как и в Англии, замечательно резкий раскол чисто профессионалистских и социалистических стремлений, раскол между буржуазной рабочей политикой и социалистической. Ибо, как ни странно звучат эти слова, а в капиталистическом обществе буржуазную политику может вести и рабочий класс, если он забывает о своих освободительных целях, мирится с наемным рабством и ограничивается заботами о союзах то с одной, то с другой буржуазной партией ради мнимых «улучшений» своего рабского положения.

Главная историческая причина, которая обусловила особую выпуклость и (временную) силу буржуазной рабочей политики в Англии и Америке, это – давняя политическая свобода и необычайно выгодные, сравнительно с другими странами, условия для развития капитализма вглубь и вширь. В силу этих условий выделялась в рабочем классе аристократия, которая тянулась за буржуазией, изменяя своему классу.

В XX веке эта особенность положения Англии и Америки быстро исчезает: другие страны догоняют англосаксонский капитализм и рабочие массы из опыта жизни учатся социализму. Чем быстрее будет рост мирового капитализма, тем скорее наступит победа социализма в Америке и в Англии.

Написано в декабре, ранее 7 (20), 1912 г.

Впервые напечатано в 1954 г. в журнале «Коммунист» № 6

Печатается по рукописи

 

Рабочий класс и его «Парламентское» представительство

{116}

Сознательным рабочим в России уже не первый раз приходится иметь дело с коллективным представительством рабочего класса в Государственной думе. И каждый раз, когда образовывалось такое представительство во II, III, IV Думе (не говорим о первой, которую большинство с.-д. бойкотировало), каждый раз наблюдалось несоответствие между воззрениями, взглядами, направлением большинства социал-демократии и ее думского представительства.

Точные данные об этом несоответствии имеются относительно второй Государственной думы. Весной 1907 г. было установлено официально и бесспорно, какие взгляды, направления, течения или фракции преобладают в социал-демократии и какие – в думской с.-д. фракции.

Оказалось, что, посылая по одному делегату от каждых 500 с.-д. рабочих, большевики имели тогда 105 делегатов, меньшевики 97, нефракционных было 4.

Перевес явный на стороне большевизма.

Среди «национальных» с.-д. поляки имели 44 делегата, бундисты – 57 и латыши – 29. Так как среди латышей тогда сильное преобладание имели противники оппортунизма, меньшевиков и Бунда, то и среди «националистов» вообще отношение «течений» было однородно с отношением их в «русской» части социал-демократии.

Между тем в думской с.-д. фракции было тогда 36 меньшевиков и 18 большевиков, – а среди депутатов от рабочей курии – 12 меньшевиков и 11 большевиков. Ясно, что преобладание имели меньшевики.

Итак, в социал-демократии и в думской фракции силы «течений» распределялись не одинаково, а прямо противоположным образом.

Случайность ли это?

Нет. Во всех странах мира наблюдается, по общему правилу, более оппортунистический состав парламентских представителей рабочих партий по сравнению с составом самих рабочих партий. Причину этого явления нетрудно увидеть: во-первых, все избирательные системы буржуазных стран, даже наиболее демократические, ограничивают на деле избирательные права рабочих либо возрастом (в России требуется 25 лет), либо оседлостью и постоянством места работы (полгода в России) и т. д. Подобные ограничения падают обыкновенно тяжелее всего именно на молодые, более сознательные и решительные слои пролетариата.

Во-вторых, непролетарские элементы рабочих партий – чиновники рабочих союзов, мелкие хозяйчики, служащие и, в особенности, «интеллигенция» – при всяком избирательном праве в буржуазном обществе более легко (в силу своих занятий, положения в «обществе», подготовки и т. д.) специализируются на «парламентской» профессии.

Какие выводы следуют из этого факта и как обстояло дело по сравнению со II Думой в третьей и четвертой, – этим вопросам мы посвятим следующую статью.

«Правда» № 191, 12 декабря 1912 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты «Правда»

 

Рабочий класс и его «парламентское» представительство.

Статья III

Третьедумская социал-демократическая фракция в России была первой с.-д. фракцией, которой довелось просуществовать несколько лет и выдержать долгий «искус» совместной работы с партией рабочего класса. По понятным причинам, мы не можем здесь рассказывать истории этой работы. Мы можем и должны отметить лишь самое главное: как отражалось на думской фракции развитие партии? как изменялись отношения фракции к партии?

Прежде всего приходится установить тот факт, что первые шаги деятельности третьедумской с.-д. фракции вызывали решительное недовольство и резкое осуждение большинства партии. Во фракции значительно преобладали меньшевики, бывшие в оппозиции к решениям партии 1907 года, и эту «оппозицию» продолжала или переняла с.-д. фракция III Думы.

Между партией и фракцией началась своего рода борьба. Декларацию фракции обвиняли – и вполне справедливо – за оппортунизм. Органы печати, представлявшие мнение большинства партии или всей партии в целом, многократно критиковали оппортунистические шаги фракции и отмечали, что по различным вопросам фракция не досказала или неверно изложила взгляды партии.

Длинный список подлежащих исправлению ошибок и неправильных шагов третьедумской фракции был официально признан в декабре 1908 года. Разумеется, при этом было точно указано, что вина падает здесь не на одну фракцию, а и на всю партию, которая должна больше работать над своим думским представительством и совместно с ним.

Результаты этой работы у всех перед глазами. С 1908 по 1912 год в партии шло развитие правого крыла меньшевизма в ликвидаторство. Четырехлетнюю борьбу с ликвидаторством и большевиков и партийных меньшевиков нельзя вычеркнуть из истории, как бы «Лучу» этого ни хотелось.

И за эти 4 года думская с.-д. фракция из оппозиционной к партии, из фракции, критикуемой партией и защищаемой (а иногда и прямо поощряемой в оппортунизме) меньшевиками, – стала фракцией антиликвидаторской.

Распределение третьедумской фракции по газетам к 1912 году документально доказало это. Астраханцев и Кузнецов были в «Живом Деле» ликвидаторов. Белоусов – тоже, но он скоро совсем ушел из фракции, послав ей крайнее ликвидаторское послание с сочувственными ссылками на Мартова и «Нашу Зарю» (это историческое послание г. Белоусова скоро, вероятно, появится в печати).

Далее, Шурканов был и в ликвидаторской и в антиликвидаторской газете. Гегечкори и Чхеидзе ни в той ни в другой. Остальные 8 членов фракции (Воронин, Войлошников, Егоров, Захаров, Покровский, Предкальн, Полетаев и Сурков) были сотрудниками антиликвидаторских органов.

«Наша Заря» в 1911–1912 гг. многократно выражала свое неудовольствие с.-д. фракцией: ликвидаторам не мог нравиться переход меньшевистской фракции на сторону антиликвидаторов.

Опыт работы в черной Думе и опыт борьбы с правым крылом меньшевизма, скатившимся в болото ликвидаторства, – все это толкало с.-д. фракцию III Думы влево, к партии, прочь от оппортунизма.

Эту замечательную историю 4-летней борьбы партии за партийность фракции (речь идет, конечно, здесь лишь об идейном направлении, о линии работы) очень многие склонны забывать, – особенно те, кому она неприятна. Но эта история есть факт. Его надо помнить. Из него надо исходить в оценке четверодумской фракции; о ней в следующей статье.

Написано в первой половине декабря 1912 г.

Впервые напечатано в 1954 г. в журнале «Коммунист» № 6 Подпись: В. И.

Печатается по рукописи

 

Рабочий класс и его «парламентское» представительство.

Статья V

Первый шаг социал-демократической фракции в IV Думе, дающий известное представление о составе и направлении деятельности этой фракции, есть резолюция ее по вопросу о Ягелло. Из газет известно, что принята она 7-ю голосами меньшевиков против 6 большевиков. Ясно, следовательно, что мы имеем здесь решение, принятое вопреки мнению большинства партии, ибо б рабочих депутатов от тести главных промышленных губерний представляют, как мы видели, громадное большинство рабочей партии.

Но, может быть, содержание этой резолюции убеждает нас в ее правильности?

Обратимся к содержанию резолюции.

1-й пункт указывает на «отсутствие точных данных для установления того, большая или меньшая часть варшавского пролетариата» «провела в выборщики» Ягелло.

Вопрос, значит, неясен, по мнению 7 с.-д. депутатов. При этом говорят они все же определенно о варшавском пролетариате, а не о польском вообще, как говорят ликвидаторы и Бунд (см. «Луч» и «Нашу Зарю»). А мы знаем точно, что «варшавский пролетариат» «провел в выборщики» двух с.-д. и одного ппс (Ягелло).

Двое – большинство против одного. Данные, значит, есть очень точные о том, что Ягелло проведен меньшинством. Мало того: большинство рабочих выборщиков (оба с.-д.) были против выбора Ягелло, заявив об этом формально. Ликвидаторы ссылались на то, что Ягелло получил больше голосов, но это не устраняет факта выбора в выборщики двух с.-д. и одного ппс.

Во всяком случае, обойдя в резолюции протест двух с.-д. выборщиков, представлявших всю польскую социал-демократию Варшавы, семерка поступила антипартийно, ибо только польская социал-демократия и входила до сих пор в состав российской социал-демократии.

Но еще гораздо хуже 2-й пункт резолюции. Избрание Ягелло «еврейскими буржуазными выборщиками, – говорят нам, – знаменует собой рост сознания даже и в буржуазной среде (!? в еврейской буржуазной среде?) того, что только социалисты могут быть действительными борцами за справедливые (?!) интересы угнетенных национальностей».

Всем известно, что ни тени подобного «сознания» еврейские буржуа не обнаружили. Они предпочитали польского буржуа, но были вынуждены выбрать социалиста за отсутствием иного сторонника равноправия. Не «рост сознания», а рост затруднений, вызванных национальной борьбой среди буржуа, вот что дало мандат депутату Ягелло!

Можно (и должно) рабочему выборщику использовать «затруднения» двух подравшихся воров, чтобы провести в Думу честного человека. Это бесспорно. Обратный взгляд частички польских с.-д. (так называемого «Главного правления», потерявшего главное – Варшаву) никуда не годится.

Но, когда честный человек прошел в Думу по случаю драки двух воров, то называть одного вора обнаружившим «рост сознания» – смешно и дико. Именно это, вовсе не требующееся даже для оправдания мандата Ягелло, восхваление еврейских буржуазных выборщиков, доказывает оппортунизм семи членов фракции, их непролетарское отношение к национальному вопросу.

Семерке следовало в резолюции осудить и заклеймить национальную вражду вообще, польских буржуа за антисемитизм в особенности, это было бы дело. Но приписывать еврейским буржуа «рост сознания» значит показывать свою несознательность.

Пункт 3-й берется доказать, что Ягелло – социал-демократ. Чем же это доказывается? 1) «Его заявлением». Это не доказательство. Партийные люди считаются с организацией, в которую входит Икс, а не с «заявлением» Икса. Такую азбуку забывать могут лишь ликвидаторы. 2) «Поддержка кандидатуры Ягелло блоком Бунда и ППС».

А где же польская социал-демократия? Блок без нее и против нее (уход двух с.-д. выборщиков Варшавы) есть доказательство антипартийности Бунда, как это признал даже примирительно настроенный Плеханов!

В п. 4-м читаем: «ППС еще не объединена с российской социал-демократией». Это – полуправда! Зачем семерка умолчала, что резолюция партии (в декабре 1908 г.) отвергла объединение с ППС? Только в угоду ликвидаторам партии?

Вывод из всей этой хромой, несчастной резолюции – отделение «вопросов внутренней жизни российской с.-д.» от «вопросов думской политической деятельности». Отделение из рук вон плохое. Не могут партийные люди отделять этих вопросов. Отделять их значит отделять думскую фракцию от партии. Это – худший оппортунизм и внесение огромной путаницы. Тактику определяют «внутренние» решения партии: эту тактику или иную, «беспартийную», следует применять в «думской политической деятельности»??

Кандидат Бунда, желающего слыть частью с.-д., лишен решающего голоса в «вопросах внутренней жизни с.-д.». Это – единственный плюс запутанной резолюции запутанных ликвидаторами семи депутатов.

Сознательные рабочие должны всячески помочь им распутаться, разъяснить им сделанную ошибку, упорно трудясь (и в IV Думе, как и в III) над выпрямлением думской фракции. Ошибка вначале сама по себе не так еще страшна, – это верно отметил К. Сталин, – важно лишь, чтобы рабочая демократия открыто и прямо признала ошибку и добилась признания ее. Тогда продолжение будет лучше, чем начало.

Непременно известите меня о получении статьи и в случае, паче чаяния, решите не помещать, возвратите без промедления, ибо помещу тогда в другом месте.

Написано в первой половине декабря 1912 г.

Впервые напечатано в 1954 г. в журнале «Коммунист» № 6. Подпись: В. И.

Печатается по рукописи

 

«Примирение» националистов с кадетами

Самый крупный политический итог думских прений по поводу декларации правительства, это трогательное объединение националистов, октябристов и кадетов. Наше русское так называемое «общество» настолько поддается громкой и дешевой фразе, что приходится особенно настаивать на этом действительном итоге выступления всех партий с их критикой принципиальных вопросов политики.

«Партии исчезли, – писало националистическое «Новое Время» (№ 13199). – Прекрасная речь деп. Маклакова (в заседании 7 декабря) объединила всю Гос. думу, аплодировавшую ему в забвении всех партийных счетов и разномыслии».

Эти отзывы националистической газеты, главного органа всяческого подхалимства, травли евреев и инородцев, надо запомнить и продумать всякому, интересующемуся политикой серьезно.

Не «в забвении» партийных разномыслии хлопали Маклакову октябристы и националисты, гучковцы и нововременцы, а в силу правильного понимания ими глубокого единомыслия между либеральной буржуазией и националистами-помещиками.

По коренным вопросам внутренней и внешней политики обнаружил Маклаков это единомыслие. «Если Россия не ищет войны, то она ее также и не боится», – восклицал сей кадет при продолжительных аплодисментах националистов. Как же им было не аплодировать? Для всякого политически грамотного человека ясно, что этими словами кадеты выражали свое согласие на политику угрозы войной, на политику милитаризма, сухопутных и морских вооружений, угнетающих и разоряющих народные массы.

Либералы, поддерживающие милитаризм, не страшны реакции, ибо реакционеры вполне правильно рассуждают: поддержка милитаризма, это – дело, а либеральные восклицания – пустые слова, которых просто-таки нельзя провести в жизнь при господстве реакции. «Дай нам миллионы на вооружения – мы тебе дадим хлопки за либеральные фразы», вот что говорит и должен говорить всякий умный крепостник-помещик думским Балалайкиным.

А позиция Маклакова во внутренней политике? Случайно ли, что правый священник «доволен по горло», по свидетельству самой «Речи», – или что «Новое Время» перепечатывает, захлебываясь, «лейтмотив» Маклакова: «пусть не будет разделения России на два лагеря, – страна и правительство»?

Нет, это не случайно, ибо своими воплями о желательности «примирения» Маклаков на деле вторит Коковцову. Коковцов тоже желает «примирения»!

Коковцов не желает изменения в соотношении общественных сил. Маклаков не обнаружил ни тени понимания того, какое изменение необходимо и чем оно может быть достигнуто. «Примирение» есть именно то слово, которое заслоняет единственный серьезный вопрос об условиях и средствах такого изменения, – заслоняет посредством гнилой фразы, ничего не говорящей, отупляющей гражданское сознание масс, убаюкивающей их.

Презрения заслуживает то «общество», которое способно хлопать речам Маклаковых о «примирении».

В речи же представителя рабочих Малиновского по поводу министерской декларации и националисты и кадеты постарались не заметить постановки вопросов демократией. Но Малиновский и говорил свою речь совсем, совсем не для этой публики.

«Правда» № 194, 15 декабря 1912 г. газеты «Правда»

Печатается по тексту

 

Национал-либералы

В последние годы среди русского либерализма явственно наблюдается известное расслоение. Из общелиберального лагеря начинает отделяться «настоящая» буржуазия. Либеральный капитал образовывает свою особую партию, в которую должны отойти (и отходят) многие элементы буржуазии, раньше шедшие с октябристами, и к которой, с другой стороны, идут наиболее умеренные, крупнобуржуазные, «солидные» элементы из кадетской партии.

Группа «прогрессистов» в III и IV Думах, а также «прогрессивная» группа в Государственном совете очень близки к тому, чтобы стать официальным партийным представительством этой национал-либеральной буржуазии на парламентской арене. Недавний съезд «прогрессистов» в сущности и наметил ту национал-либеральную программу, которую проводит теперь «Русская Молва».

Чего хотят так называемые «прогрессисты»? Почему называем мы их национал-либералами?

Они не хотят полного и безраздельного господства помещиков и бюрократов. Они добиваются – и говорят это прямо – умеренной узкоцензовой конституции с двухпалатной системой, с антидемократическим избирательным правом. Они хотят «сильной власти», ведущей «патриотическую» политику завоевания огнем и мечом новых рынков для «отечественной промышленности». Они хотят, чтобы бюрократы с ними считались столько же, сколько с Пуришкевичами. И тогда они готовы забыть «старые счеты» с реакционерами и работать рука об руку с ними над созданием «великой» капиталистической России.

От октябристской партии этих людей отделяет то, что в последней слишком силен помещичий элемент и то, что она до бессилия покладиста. От кадетской партии их отделяет неприязнь к демагогическим заигрываниям кадетов с демократией. Кадетские фальшивые разговоры о всеобщем избирательном праве, о принудительном отчуждении земли (хотя бы и с выкупом) этим «сурьезным» конституционалистам кажутся совершенно излишними и недопустимыми.

Национал-либералы режут напрямки: не надо бояться обвинений в «потворстве реакционным силам», надо прямо бороться против «призывов к захвату помещичьих земель» и «разжиганья ненависти к имущим классам»; в вопросах «военной мощи» не должно быть ни правых, ни левых:

«Мы вернулись на родину… Русская армия это… наша армия… Русский суд это не Шемякин суд, а наш… Русское внешнее могущество – это не тщеславная прихоть бюрократии, это наша сила и радость». (См. программные заявления «Русской Молвы».)

Национал-либералы несомненно имеют известное «будущее» в России. Это будет партия «настоящей» капиталистической буржуазии, какую мы видим и в Германии. Чисто интеллигентские, мало-«почвенные» либеральные элементы остаются у кадетов. Национал-либералы получают себе таких идеологов, как Струве, Маклаков, Протопопов, Ковалевский и других, давным-давно стоящих уже одной ногой в реакционном лагере. К ним же безусловно примкнут и умереннейшие «шиповские» земско-помещичьи элементы, тоже стоящие за узкоцензовую конституцию, – «конституцию» для богатых. (Недаром г. Струве недавно вспомнил с такой любовью о г. Шилове…)

Мечты «прогрессистов» о «сильной власти», ведущей либеральную политику, на ближайшее время, конечно, неосуществимы. Именинниками остаются Хвостовы и Пуришкевичи. Быть может, национал-либеральная партия сейчас окончательно и не сложится еще и газета их погибнет, как года 3 назад погибла газета «Слово», ставившая себе в общем те же цели. (В Думе, однако, «прогрессисты» относительно усилились по сравнению с кадетами.) Но открытое выступление национал-либеральной буржуазии означает, во всяком случае, значительное созревание классовых противоречий в России.

Самоопределению капиталистической буржуазии рабочие должны противопоставить удесятеренную энергию в деле своей организации и своего классового самоопределения.

«Правда» № 200, 22 декабря 1912 г. газеты «Правда»

Печатается по тексту

 

Об отношении к ликвидаторству и об единстве

Тезисы

1. 4-летняя борьба с ликвидаторством.

Определение ликвидаторства партией в декабре 1908 г. Осуждение ликвидаторства не за легальную работу, а за разрушение партии. Победа антиликвидаторства на легальной арене 1912 г. («Πравда » и выборы).

2. Совершение ликвидаторами раскола. Ликвидаторы откололись от партии. Их инициативные группы – продукт и проявление раскола.

3. Августовская 1912 г. конференция есть антипартийная по составу, как вынуждены были признать даже примиренцы.

Недопустимость выступления от имени с.-д. партии заграничных группок, не имеющих прямого полномочия от какой-либо с.-д. организации в России и не действующих по согласию с ней.

4. Резолюции августовской конференции по основным вопросам движения и прежде всего по основному вопросу о признании, полном и искреннем, нелегальной партии отличаются, выражаясь наиболее мягко, «дипломатией», т. е. уклонением от прямого ответа на вопрос. На деле это резолюции ликвидаторские.

5. Политическое поведение ликвидаторской группы в «Нашей Заре» и в «Луче» после конференции (августовской) показало безусловную антипартийность этой группы, что выразилось (а) в проповеди открытой партии; (б) в насмешках над «подпольем» в легальной печати; (в) в борьбе с революционными стачками и с революционной массовой борьбой вообще.

Необходимость решительной борьбы с этой группой, как антипартийной.

6. Проповедь единства в легальной печати, обходящая и затемняющая суть дела, именно: вопрос о признании на деле нелегальной партии, есть обман рабочих.

7. Абсолютная необходимость единства всех течений и оттенков в нелегальной организации. Призыв к этому единству.

Написано в декабре 1912 г.

Впервые напечатано в 1939 г. в журнале «Большевик» № 1

Печатается по рукописи