Недели через две, как только закончилась сессия, Леша уехал в Краснозорино. Привез бабушке полный рюкзак продуктов, терпеливо ответил на все вопросы, выслушал последние краснозоринские новости и отправился к Мишке, рассказывать про A-ZON и про испытания.

— Фигня какая-то, — сказал Мишка. — Ничего же не происходило. Что это за аномальная зона такая? В чем ее аномальность?

Леша только пожал плечами:

— По большей части аномальные зоны именно такие и есть, там какие-то сбои с энергетикой происходят.

— И все? И от прибора вашего, как я понял, тоже никакого толку…

— Ты не прав, Мишка, — вздохнул Леша. — От прибора этого может быть вполне реальная польза, если научиться с помощью него активировать нашу радугу. Приходить и открывать ворота в иные миры, когда нам этого захочется. Опять же, не позволять им открываться по собственному почину, чтобы не лезли к нам сюда всякие монстры. А то ведь мы даже не можем вычислить время, когда это происходит.

— Ага! — улыбнулся Мишка, — А Трифоныч?

— Ну, Трифоныч!..

Максим Трифонович Рябчиков, бывший шофер, а теперь пенсионер, ходил через радугу ловить рыбу. Вот так запросто — садился на пенек, выкуривал папиросу и ждал, когда откроются ворота в другой мир. Там, в ином мире была глубокая и быстрая река, ледяная и хрустально прозрачная, и рыба в ней водилась жирная, вкусная.

— И что характерно, — рассказывал Трифоныч мальчишкам, когда те расспрашивали его об этих походах, — рыба на крючок разве что не кидается. Можно и без наживки ловить.

Открывать ворота в этот рыбацкий рай Трифоныч научился еще ребенком, в суровые военные годы, когда было голодно и семья — мать, бабка и трое младшеньких — кормилась исключительно огородом да тем, что Максимка с рыбалки принесет. Уже и тогда все знали, куда он ходит. А как утаишь? И многие выменивали у мальчишки рыбу на хлеб или яйца, но никто вместе с ним на эту опасную рыбалку ходить не отваживался. То ли не голодали так сильно, как Максимка с родными, то ли слишком уж было страшно: поди знай, выпустит ли радуга обратно домой или оставит там, — в диком и странном лесу. Максимку радуга выпускала — иногда в тот же день, иногда дня через три или четыре, но выпускала всегда и до сих пор, на протяжении уже шестидесяти с лишком лет.

— Трифоныч, как же тебе удается радугу открывать? — спрашивали мальчишки.

— А я не открываю. Прихожу, сажусь вот… на пенечек и жду. Иногда открывается, а иногда и нет. Тогда собираюсь и домой ухожу, не судьба, значит.

Леша с Мишкой пытались выспрашивать старика о том, что он видел в чужом мире, но тот ничего интересного не рассказал. Речка да лес… А больше и нет ничего. И кажется, что вообще, во всем этом мире нет ничего, кроме речки и леса.

— А не страшно тебе там?

— Поначалу страшно было, — признавался Трифоныч, — боялся, что звери могут напасть, ну и того, что вернуться не получится, — тоже боялся. Но рыба эта уж больно хорошим подспорьем в хозяйстве была.

— А сейчас зачем ходишь?

Старик пожимал плечами.

— Привык. Хорошо там, тихо, спокойно, не по-нашему спокойно. Сидишь и понимаешь, что вполне может быть так, что ты в этом мире один единственный человек. Да и рыбку мою на рынке хорошо берут, — подмигнул Трифоныч, — к пенсии неплохая прибавка получается. А того, что назад могу не вернуться, я уже не боюсь. Думаю даже, что было бы славно и умереть там. Мой это мир, ребята. Мой собственный. Хороший мир…

Много раз Мишка с Лешкой подумывали о том, чтобы сходить на рыбалку с Трифонычем, но не решались — радуга, спокойно пропускавшая старика туда и обратно, могла изменить намерения и не выпустить их, никогда ведь не знаешь наверняка.

И вот теперь Мишка, хитро улыбаясь, сообщил:

— Я тут ходил с Трифонычем на рыбалку.

— Ходил? Без меня?

Почему-то именно этот факт возмутил и обидел больше всего.

— Так уж получилось, — повинился Мишка, — Поругался с Катюхой… Так хреново вдруг стало — и напросился с Трифонычем. Подумал, что не вернусь — ну и ладно, стану там… диким человеком, буду рыбой питаться.

— Ну и что?

— Вернулся, как видишь. Радуга вела себя как обычно. Как впустила, так и выпустила…

— И как оно там?

— Пойдем с нами, и увидишь. Пойдешь?

— Пойду, — выдохнул Леша.

— Только смотри не говори никому. Мать тебя не пустит, а меня — Катюха. Мы уже помирились с ней.

Решение было принято так неожиданно и спонтанно, что некогда было подумать, усомниться и — отказаться от этой бредовой затеи. На следующий день, рано утром Леша и Мишка в сопровождении Трифоныча отправились в лес. Трифоныч нес удочки и ведерко для рыбы, Леша и Мишкой шли налегке.

Леше было жутковато, и втайне он очень надеялся на то, что дверь в иной мир на этот раз не откроется. Однако аномальная зона вела себя благосклонно, не прошло и получаса после того, как они пришли на место, как между деревьями раскинулась радуга.

— Удачно, — пробормотал Трифоныч и тут же, ни слова больше не говоря, шагнул легко, как за порог собственного дома, за границу чужого мира. Вслед за ним шагнул Мишка, а потом — Леша. Сердце билось как сумасшедшее, и Леша невольно ждал чего-то особенного в этом переходе между мирами, но все прошло так просто! Только привычный среднерусский лес вдруг сменился роскошной тайгой, с высокими и мощными деревьями — в три обхвата, и воздух… воздух был совсем другим, резким, невероятно чистым и как будто даже сладким.

— Ну как? — обернулся Мишка.

— Грандиозно.

Речка была тут же, в пяти шагах, действительно глубокая и бурная, с невероятно прозрачной водой — каждый камешек на дне видно. И рыбы в самом деле было много. Тяжелые, толстые тушки медленно плыли вверх по течению, с трудом справляясь с потоком воды.

— Вот это да… — проговорил Леша.

— Никогда не видел такой чистой воды? — вздохнул Мишка. — Я вот тоже не видел… Как думаешь, другой это мир? Или наш, но только в далеком прошлом?

— Не знаю.

Леша взглянул на небо — вот оно было точно таким же, как дома. Высоким и синим. Только вряд ли его чистоту могли испортить росчерки самолетов.

— Было бы интересно обследовать здесь все, но страшновато. Здесь заблудишься — пиши пропало, — Мишка опустился на траву. — Я не рискнул далеко уходить… Трифоныч тоже особо никуда не совался. И потом — это здесь тихое местечко, а что там, за поворотом реки, кто знает?

Трифоныч рыбачил, а Леша с Мишкой развели костер и повесили над огнем котелок, заварили чай. А потом — сварили уху, здешняя рыба была удивительно вкусной. И речная вода тоже была совершенно особенной, по сравнению с ней даже самая свежайшая колодезная вода казалась какой-то тухлой, мертвой… А эта была живая, как в сказках, кажется, умирать будешь — поднимет.

— Здесь бы лагеря устраивать для детей или санатории всякие, — сказал Мишка, откидываясь на спину.

— Да людей только пусти — все изгадят, — вздохнул Лешка, — накидают бычков да консервных банок и рыбу будут глушить динамитом…

Вечером радуга не появилась, поэтому пришлось ставить палатку, которая у Трифоныча была припрятана под корнями одного из деревьев, там же в непромокаемом мешке были припасены и несколько коробков охотничьих спичек, и топорик и котелки, и пачка соли, все самое необходимое, чего в этом мире добыть никак бы не удалось. Мишка вместе с Трифонычем ушел спать, а Леша остался на берегу реки, смотрел на темную стену леса за рекой и на звезды, пытаясь распознать созвездия, и не узнавал ни одного. Хоть и не был Леша силен в астрономии, все-таки Большую Медведицу узнать смог бы, да и Южный Крест. Не наша здесь была земля, совсем не наша, и от этого становилось жутковато и в то же время охватывало счастье… Сколько людей мечтают побывать в иных мирах, а ему это удалось вот так легко и просто, и даже как-то странно сидеть на траве, слушать шум воды и смотреть на звезды, как будто нет в этом ничего особенного, как будто так и надо! А ведь и правда — так и надо. Именно так и надо.

Радуга открылась на следующий день, ближе к вечеру, но только ступив на покрытую сухими сосновыми иголками землю родного Краснозоринского леса, только увидев по множеству разных примет, что это действительно Краснозоринский лес, а не что-то на него похожее, Леша почувствовал, как огромный камень свалился с души. Вернулись, ура! Впору упасть на колени и землю целовать.

При расставании Трифоныч всучил им с Мишкой по паре рыбин. Дома пришлось врать, что рыбу эту у старика они купили. Трифоныч этот факт обещал подтвердить.