Свой собственный A-zone активатор Леша взялся опробовать во время первых студенческих каникул. И был уверен, что ничего не получится. С первого-то раза…

Они с Мишкой вместе доволокли аппарат и поставили аккурат на то место, где Леша с Максим Трифонычем через радугу проходили. Леша легко настроил волны, довел до оптимальных пятидесяти пяти. Мишка ждал, сидя на том самом пеньке, на котором Максим Трифоныч обычно дожидался радуги. Лешка сел рядом с ним на кочку. Аппарат тихонько посвистывал, комары звенели, день выдался жаркий и сонный, даже разговаривать было лень. А потом между деревьями вспыхнула радуга. В одно мгновение — словно кто-то ее включил. Зона активировалась!

— Получилось, братан, — удовлетворенно констатировал Мишка, поднимаясь на ноги.

Лешка тоже вскочил, шагнул к радуге, протянул руку… Но Мишка вдруг жестко схватил его за запястье.

— Не трогай.

— Почему?

— А кто знает, что там на этот раз? Откуда-то эти звери лезли…

— Но когда мы с Максим Трифонычем туда ходили, на нас же никто не напал! Сходим и вернемся.

— Нет уж. Не пойду. И тебя не пущу.

— Ты… боишься, что ли?

— Боюсь, — спокойно констатировал Мишка. — Если все эти твари, чьи черепа у бабки Митревны в сараюшке, пришли из того мира, куда радуга открывает двери. Я не хочу туда идти. И вообще — выключи аппарат, пока оттуда ничего не выскочило. А то я без оружия…

— Но надо же проверить, на самом деле оно открылось или это просто… просто радуга! — почти плачущим голосом умолял Леша.

— Тут просто радуг не бывает. Радуге место над речкой после дождя. То место, куда Трифоныч ходит давно проверенное, а что сейчас там за радугой, никто не знает. Не пущу я тебя никуда, у тебя мать, сестра и бабка. И все они тебя, обормота, любят.

Лешка вздохнул, наклонился к аппарату… И тут радуга будто треснула посередине.

Их глазам предстал не берег широкой реки, куда Леша ходил рыбачить с Максимом Трифонычем, а лес. Но не тот, который окружал их, не полупрозрачный лес средней полосы, даже в самые жаркие дни сохраняющий призрак осенней стылости. Нет, это был лес тропический, не просто пышный, а чрезмерный, где каждый лист вырос до столь гигантских размеров, что их осознать-то было трудно. Какие-то папоротники с дерево размером, лопухи, под которыми запросто можно было устроиться на пикник целой компанией, а надо всем этим густо сплетались толстенные лианы. Душным, влажным жаром пахнуло оттуда, сладковатым запахом гниения, и донесся пронзительный нездешний вопль, и жуткий рык, от которого по эту сторону радуги разом смолкли все птицы.

— Леха, выключи аппарат, — сипло прошептал Мишка.

Леха снова склонился к аппарату — и тут из разрыва в радуге вылетело, тяжело хлопая гигантскими крыльями, нечто. Огромное, черное, кожистое. И вслед ему опять донесся тот самый сотрясающий деревья рык… Но Лешкины пальцы уже обхватывали колесико настройки, и он повернул до упора. Щелкнуло. Радуга пошла рябью и исчезла.

— Ч… что это было, а? — спросил Мишка.

— Птица. Большая птица какая-то…

— Нет. Не птица. Это не птица, Леш. Перьев нет совсем. И у нее не клюв, а пасть с зубами…

— Ну… может, летающий ящер? Птицетазовые ящеры, такие, как птеранодон, птеродактиль, джунгариптер, умели летать, — нервно забормотал Лешка, пытаясь унять судорожно бьющееся сердце. — Судя по размеру, это был птеранодон, но странно: он вылетел из леса, а они водились обычно у моря, они рыбой питались. Миш, ты уверен, что зубы видел? У них обычно не было зубов, может, тебе показалось?

— Не показалось. Давай, собирайся скорее. Надо предупредить в деревне…

Лешка принялся дрожащими руками разбирать и паковать аппарат. Мишка ему не помогал: стоял и в задумчивости смотрел по сторонам, на верхушки деревьев. Кажется, прислушивался.

— Миш… А ты скажешь всем, что это я? — наконец спросил Лешка о том, что больше всего сейчас его тревожило.

— Нет. Не скажу. Они на тебя рассердятся, — невозмутимо ответил Мишка.

«Рассердятся!» Не убили бы вообще. Или просто запретят приезжать в Краснозорино и бабку не послушают, если заступаться станет… А станет ли? Может, она сочтет, что единственный способ удержать Лешку вдали от такого опасного места — это вовсе не пускать его в Краснозорино.

— Хоть в чем-то нам повезло, — мрачно сказал Мишка, когда они уже подходили к деревне. — Что прорвался этот… птицекрылый… А не тот, который рычал в лесу. Я в кино видел. Они очень большие бывают, динозавры эти.

Лешкины чувства в тот день представляли собой сложную смесь ужаса перед содеянным и эйфории из-за того, что вообще-то предприятие удалось: он зону активировал и даже получил доказательство того, что прорыв в другие эпохи действительно возможен! Он только что своими глазами заглянул в кайнозойскую эру. Вдохнул ее аромат, услышал звуки… И выпустил в свой мир летающее ископаемое. Последний момент Лешку сильно тревожил. А когда Мишка, Павел Иванович, Сергей Васильевич и еще несколько мужиков и парней, у кого ружья были, организовали круглосуточное дежурство, его торжество омрачилось еще и угрызениями совести.

К счастью, крылатый ящер никого не убил, не покалечил, и скот от него не пострадал. Чем он питался и питался ли вообще за время пребывания в лесу возле Краснозорина — осталось неизвестным. Павел Иванович застрелил его метким снайперским выстрелом, когда ящер ночью вздумал пролететь над деревней. Леша рвался его осмотреть, сверял с картинками из энциклопедии динозавров, но ничего похожего там не обнаружил. Он как никогда прежде отчаянно жалел, что у него нет цифровика, ведь обычные пленочные аппараты в Краснозорино были бесполезны: как и во многих аномальных зонах, пленка засвечивалась и гибла сразу же. Леша успел только измерить ящера: размах крыльев у него был восемь метров, длина от кончика клюва до тонкого хвоста — пять. Он еще хотел сделать вскрытие и начал думать о том, как бы законсервировать рептилию, но ящер как-то очень стремительно начал разлагаться на июльской жаре. Его поспешили засыпать известью и зарыть.

Всплыл очередной интересный факт: оказывается, похожие твари тут несколько раз появлялись, давно правда. Их всех хоронили в одном могильнике на краю леса. И старались не прикасаться к ним голыми руками: надевали плотные брезентовые перчатки, прежде чем перетаскивать труп. Еще до войны в Краснозорино один мужик застрелил подобную хищную ящерообразную тварь, которая, правда, бегала на четырех ногах, была крупнее и на колхозный скот охотилась. Рассматривая свой трофей, он поранился о жесткий гребень на спине. И буквально за сутки охотник и его жена сгорели от какой-то непонятной жуткой болезни, от которой их тела сначала покрылись разноцветными пятнами, а потом «потекли и растеклись вовсе». Односельчане их даже хоронить не стали — сожгли вместе с избой от греха…

Но всему этому Леша уже не удивился. Он понемногу отучался удивляться. В сарае у бабки Митревны хранились черепа доисторических млекопитающих и одного создания, до сих пор считавшегося вымышленным. Так почему в могильнике возле деревни не могут быть зарыты динозавры?