Разбудила Эмили птичка, весело распевающая в ветвях дерева у самого дома. Чистое небо сияло изумрудной голубизной. Часы показывали полдень.

Надо было встать пораньше. Она бы успела улизнуть, пока Рой не проснулся.

Тело нещадно ныло — пребывание на крыше давало о себе знать, а воспоминания о том, как она слезала с крыши, направили мысли в определенное русло. Она так спокойно уснула, зная, что здесь в доме Роберт. Все-таки страшно было оставаться одной посреди леса. И утреннее пробуждение тоже оказалось безмятежным. Как же можно чувствовать себя в безопасности и одновременно в опасности с одним и тем же человеком? Совершенно непонятно.

Здесь так красиво. Она целый час лежала в лодке — настоящий рекорд. Без сомнения, одна моя половина не желает покидать коттедж. Ведь если бы Рой не вернулся ночью, я отдыхала бы здесь в свое удовольствие. Я не хочу проторчать остаток недели в городской квартире. Ну его к черту! Почему этот человек не остался в Нью-Йорке? Останься Рой там, она так бы никогда и не узнала новую Эмили, появившуюся здесь, на этой вот постели. При одной лишь мысли о том, как бесстыдно она извивалась под ним, как жадно ловила поцелуи, щеки девушки залились краской. Почему она это допустила? Совсем на нее не похоже. Чем скорее она уедет домой и забудет о новой Эмили, тем лучше.

Осторожно опираясь на больную ногу, девушка встала с кровати. Пришлось надеть рубашку с длинными рукавами, закрывающими расцарапанный локоть, и джинсы, скрывающие повязку. Эмили нацепила на нос очки и принялась упаковывать вещи. Десять минут спустя, посвежевшая после душа, с безупречным макияжем и тщательно расчесанными волосами она спустилась вниз, волоча за собой дорожную сумку.

Роя нигде не было видно. Эми уже заканчивала укладывать свои книги, когда через большое окно уловила краем глаза какое-то движение во дворе. Она выпрямилась, прижимая к груди пухлый роман, во рту у нее пересохло.

Роберт плавал в озере. Сейчас он направлялся к дому в одних плавках, на плече висело мокрое полотенце. Игра света и тени искусно обрисовывала каждый мускул его великолепного тела. Он прекрасно сложен, неохотно отметила про себя девушка. Но даже не это в его облике было главным — он выглядел счастливым, счастливым и беззаботным как мальчишка. И все вокруг него сияло счастьем.

Хорошо, что она уезжает. Рой способен околдовать кого угодно.

Он вошел в дом и широко улыбнулся.

— Налейте мне чашечку кофе, мисс. Вода ледяная и… — Он осекся, увидев на полу у двери дорожную сумку. — Что, черт возьми, вы делаете?

С его седых волос капала вода, стекая по гладкой коже плеч. Эми опустила глаза и как можно тверже сказала:

— Я уезжаю.

— Уезжаешь? Зачем?

— Все очень просто — ты вернулся. Я уезжаю.

Рой прислонился к дверному косяку и растерянно вытер полотенцем грудь.

— Я не мог больше оставаться в Нью-Йорке, — пояснил он. — Жара, пыль и слишком много людей. Потерянная скульптура нашлась, и я первым же самолетом вылетел домой. А почему ты не можешь здесь остаться?

Эмили пришлось взять себя в руки.

— Я уже сказала — потому что ты здесь.

— Что же во мне такого страшного? Страшно то, как я веду себя рядом с тобой…

Но вслух медленно, словно объясняя маленькому ребенку, она произнесла:

— Когда я ехала сюда, я была уверена, что ты не появишься до субботы. Ты вернулся — я уезжаю.

— Сегодня вторник. Почему ты не на работе?

— У меня неоплачиваемый отпуск, — выпалила Эми. — Из-за проблем с финансированием.

— Да здравствует наше правительство! Это лучшее, что они сделали для меня за весь год. Тебе не нравится дом?

— Дом замечательный.

— Лес, озеро — они не в твоем вкусе?

— Роберт, мне не до шуток! Мы оба знаем, что могло произойти прошлой ночью. Я…

— Ну и что? Разве это так ужасно?

— Конечно. Я не сплю с кем попало.

— Я тоже, — тихо отозвался мужчина.

Эми залилась краской.

— Означает ли это, что ты вышвыриваешь меня за дверь?

— То, что я к тебе чувствую, не случайно, — заговорил Рой. — Неужели ты до сих пор этого не поняла?

— Я поняла лишь то, что все твои женщины сгорали от желания.

— Можно подумать, я держал гарем!

— Я видела, как женщины вились вокруг тебя в галерее — ты и не думал их прогонять.

— Ты ревнуешь?

— Нет, конечно.

— Не верю.

— Ты считаешь меня лгуньей? — выкрикнула женщина.

— Давай расставим все по своим местам. Во-первых, я не донжуан. Во-вторых, я уже говорил, что ты для меня особенная, сам не знаю почему. В-третьих, если бы мы вчера занялись любовью, я сделал бы все, чтобы доставить тебе удовольствие, чтобы ты чувствовала себя желанной, удовлетворенной. Потому, что так я…

Эми невольно закрыла уши руками.

— Перестань! — закричала она. — Я едва тебя знаю. Как же я могу лечь с тобой в постель?

— А как насчет твоих желаний?

Ее руки медленно опустились, в памяти отчетливо всплыла картина собственных страстных поцелуев. К ужасу Роберта, из ее глаз хлынули слезы. Она бессильно опустилась в кресло, закрыв лицо руками, и разрыдалась.

Потрясенный, Рой отшвырнул полотенце, опустился перед ней на колени и, сняв с Эми очки, мягко обнял ее. Хрупкое тело сотрясалось от рыданий, сквозь судорожные всхлипывания до него доносилось бессвязное бормотание.

— Я никогда не плачу. Н-никогда. Я ненавижу слезы.

Никогда. Похоже, это любимое слово мисс Кимбелл. Рой тихонько шептал ей на ухо успокоительные слова, сам себе удивляясь. Никогда прежде он не испытывал к женщине таких чувств, иначе обязательно бы запомнил. Нежность, гнев, стремление помочь, утешить — все это смешалось в его душе, приправленное изрядной долей страсти. От мягких рыжих волос Эмили исходил сладкий аромат. Худенькие вздрагивающие плечи вызывали желание защитить ее, оградить от страданий. Страсть была Роберту знакома. Но нежность…

Любовь?

Он всегда боялся этого слова. Любовь к женщине могла бы повернуть всю его жизнь. Особенно если эта женщина упорно отказывается от любви. Откуда он знает, что мисс Кимбелл — та женщина, которая ему нужна? Он, казалось, впервые понял, что для утвердительного ответа на этот вопрос требуются два человека.

Такой ход мыслей Рою не понравился.

— Ты что, родная? У меня же нет носового платка.

Его голос доносился словно откуда-то издалека. Девушка чувствовала себя так, будто ее переехал бульдозер. Ей стоило больших усилий произнести несколько слов!

— Платок у меня в кармане.

Плечо Роберта было мокрым от ее слез. Эми отстранилась и, пряча глаза, вытерла слезы.

— Терпеть не могу женщин, к-которые плачут, — заявила она. — Это так по-женски. Беспроигрышный способ доказать свою правоту.

— А кто сказал, что ты ее доказала?

Эмили недоуменно воззрилась на него. Ее нос и глаза покраснели, а мокрые реснички забавно торчали. В душе мужчины вновь проснулась необъяснимая нежность.

— Рой, я уезжаю.

— Только через мой труп, дорогая.

Она неожиданно ответила с юмором, чем весьма приободрила собеседника:

— Может быть, я и не та, что прежде, но я пока не готова к убийству.

— Отлично, — заключил Роберт, усаживаясь в соседнее кресло. — Значит, ты остаешься. Распаковывай вещи.

— Я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы я осталась.

— Я скажу, если ты объяснишь причину своих слез.

— Это мое личное дело.

— У тебя вся жизнь состоит из личных дел, — рассмеялся Рой. — Только это не всегда срабатывает.

— Мне не нравится, что ты обсуждаешь меня с Фростами.

— Все, что ты скажешь, останется между нами.

И почему ей так хочется верить этому человеку? В конце концов, разве она приехала сюда не затем, чтобы разобраться в себе?

— Ну, хорошо, — вздохнув, неохотно согласилась Эмили.

Рой даже не ожидал такой уступчивости. Тщательно подбирая слова, он заговорил:

— Когда я приехал сюда прошлой ночью, обнаружил на стоянке незнакомую машину, а гостиная сияла чистотой, я не понял, что происходит. Потом я увидел на столе книгу — на ней стояло твое имя. Я был не просто счастлив, Эми, — это еще мягко сказано. Восторг — вот что я почувствовал. Восторг… И объясни мне это, если сможешь.

Он провел рукой по своим мокрым волосам.

— Я обежал весь дом, но тебя нигде не было. За две секунды я чего только не передумал: ты умерла, заблудилась, изнасилована, утонула. А потом я обнаружил тебя на крыше, и мне захотелось крепко обнять тебя и никуда не отпускать.

Рой поднялся и принялся расхаживать по комнате.

— Ты очень нужна мне. Я говорил это раньше, и прошлая ночь тому подтверждение. — Он бросил сердитый взгляд на глину. — Ты видишь. Я не могу работать. Я разбит. Вот что я чувствую с того памятного обеда, когда ты сказала, что не желаешь меня видеть. Останься, родная… пожалуйста.

Значит, поэтому дом был в таком хаосе.

— Наверное, все так и есть, — тихо ответила девушка.

— Мне захотелось спрятаться от людей. Хотелось смотреть на полевые цветы, на озеро в солнечном свете и думать о тебе. Что мне было с этим делать?

Эми вспомнила великолепный букет полевых цветов, и чувства Роя казались ей близкими и понятными. Не зная, что сказать, девушка просто смотрела вниз на свои нервно сжимающиеся и разжимающиеся пальцы.

Роберт смахнул полотенцем с шеи капельки воды, стекающей с волос. Поцелуй, наверное, смог бы выразить все его чувства, но он был уверен, что у Эмили найдутся веские аргументы против.

— Я хочу, чтобы ты осталась не только ради себя, но и ради меня, — произнес Роберт.

Неожиданно мягко девушка поднялась с кресла, отступила, опираясь о его высокую спинку. Он закончил. Теперь ее очередь. О чем же говорить?

— Я всегда контролировала свою жизнь и свои чувства, — начала она. — Но недавно… Я не знаю, что происходит, и дело не только в тебе. Я никогда не плакала. А в той проклятой галерее слезы не раз наворачивались мне на глаза. — Ее ногти впились в обивку кресла. — Мне это не нравится. Я не люблю говорить о себе.

Едва сдерживая желание заключить ее в объятия, Рой мягко заметил:

— Ты прекрасно с этим справляешься.

— Секс, — выпалила Эмили. — Вот почему я плакала.

Роберт даже подался вперед.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне стыдно даже думать о том, как я вела себя прошлой ночью, — призналась она.

— Дорогая…

— Если подумать, то это можно понять. Я ужасно испугалась, когда услышала чьи-то шаги, потом несколько неприятных минут на крыше. И вдруг появляешься ты. Вот почему я была такая ненормальная.

Голос Роя резанул ее как острый нож:

— Ты веришь в эти сказки?

— Я не такая сексуальная, как Барби! — бросила Эмили.

Снова почувствовав себя в своей стихии, Роберт заметил:

— Конечно, нет. Ты сексуальная, как Эмили Кимбелл.

— Но тебе больше нравятся такие, как Барби.

Роберт даже опешил. Он вдруг вспомнил, как впервые увидел мисс Кимбелл, безупречную в своем строгом костюме, отгороженную дымчатыми очками от всего мира. Как и сейчас. Он очень хорошо помнил свое тогдашнее разочарование.

Эмили побледнела.

— У тебя была связь с сестрой!

— Ради Бога…

— Была! Ты так много времени провел с ней, когда они с Айзеком разошлись. Она очень красива и к тому же была так несчастна. Да надо быть каменным, чтобы не влюбиться в нее.

— Эми, — гневно прервал ее Рой. — Я никогда даже не думал об этом.

— А у нее роскошная фигура, — запальчиво продолжала девушка. — Я видела… Что ты сказал?

— Я никогда не был влюблен в Барби. Когда я встретил ее, жалкую и потерянную, как кошка, у которой отняли котят, я словно обрел сестру. Я радовался как ребенок, когда они с Айзеком вновь соединились. С тех пор они мои лучшие друзья.

— О, — только и смогла произнести Эмили.

И, сжигая за собой все мосты, Роберт решительно добавил:

— Барбара действительно красивая, но она почему-то никогда не волновала меня. И уж, конечно, мне не хотелось затащить ее в постель. В отличие от тебя.

— Но…

Мужчина присел на ручку кресла и улыбнулся.

— Твою пижаму, не говоря уже об этом наряде, могла бы надеть лишь уважающая себя монахиня. Но даже тогда я чуть с ума не сошел от желания. Страшно даже подумать, что бы произошло, будь ты в ночной рубашке.

— Я всегда завидовала Барбаре, — очень тихо заговорила Эми. — Только теперь я начинаю это понимать. Она все время была в кого-нибудь влюблена, делала, что хотела, и она, единственная из семьи, не связала жизнь с музыкой. Она казалась такой свободной в выборе.

— Барбара из тех счастливчиков, которые знают, чего хотят, и умеют этого добиваться. У тебя на это уходит больше времени, вот и все. — Рой старался говорить как можно убедительней. — Тебе нечего стыдиться прошлой ночи, родная. Это была та женщина, которой ты хочешь стать.

— Но я не люблю тебя, — вспыхнула Эмили.

Роберту, похоже, это не понравилось. Совсем не понравилось.

— Рано еще говорить о любви.

— Но ты хотел заняться со мной любовью. По крайней мере, ты так сказал.

Девушка вцепилась в спинку кресла так, что костяшки пальцев побелели. Она похожа на загнанного в угол рыжего котенка, подумал Рой, шипящего на всех, кто к нему приближается.

— Если ты останешься на несколько дней, клянусь, я даже пальцем не прикоснусь к тебе, — твердо заявил мужчина. И подумал: интересно, получится ли это у меня?

Напряжение, казалось, отпустило Эми.

— Даже, если я надену шорты? — улыбнулась она.

— Даже если ты снимешь их, — в том же тоне отозвался Роберт. — Так ты останешься?

Вопрос — всего три слова. Но Эмили чувствовала себя так, словно от этих слов зависела вся ее жизнь.

— Да… думаю, да.

На Роя внезапно навалилась невероятная усталость.

— Отлично, — кивнул он. — Почему бы тебе не распаковать вещи? А я пока приготовлю завтрак, вернее, обед.

— Нам надо поменяться спальнями.

Мужчина приподнял бровь.

— Лучше оставайся в своей комнате. Я не хочу лишать тебя возможности сбежать отсюда. Я на минутку… Пойду оденусь.

В следующие десять минут Эми машинально распаковывала вещи. Наверное, я законченная идиотка, думала она, если осталась в одном доме с этим типом.

За два дня Эмили не продвинулась ни на шаг к осмыслению происходящего. Роберт твердо держал свое обещание. Так твердо, что ей порой казалась сном та памятная ночь. Вчера она в порядке эксперимента надела купальник и, насколько сумела заметить, мужчина удостоил ее ноги — которые все всегда считали стройными — лишь мимолетным взглядом. Рой предоставил ее самой себе: по крайней мере два раза в день он плавал, ездил ловить рыбу на лодке или подолгу пропадал, гуляя в лесу. Похоже, он забросил даже живопись и скульптуру.

На обед Роберт поджаривал себе рыбу или цыплят, в то время как Эми питалась исключительно овощами и фруктами. Короткие разговоры оставляли чувство непонятного разочарования. Самая значительная вещь, которую ей удалось узнать о Рое за два дня, — это то, что он не переносил чеснок. Немного. Особенно для человека, которому, по его словам, она была очень нужна.

Словно настоящий Роберт Рой куда-то исчез, оставив вместо себя вежливого, тактичного, отстраненного компаньона.

Эмили оставалось лишь хорошенько расслабиться. Взяв с собой книгу, она устраивалась в лодке, но думать могла только о том, что делает сейчас Рой. Когда же он уплывал на лодке, она бесцельно бродила вдоль озера. Эми была на грани срыва, ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать. Стремясь хоть чем-то себя занять, она перевернула весь дом, все отчистила, отмыла, подстригла траву, прополола клумбу и даже покрасила забор.

Ничего не помогало. Каждую минуту — или ей так казалось? — она думала о мужчине, разделившем с ней этот дом. Он держит обещание. Тогда почему она на него так злится?

В четверг после полудня Рой сидел в столовой, склонившись над какими-то набросками. Напряжение в его фигуре подсказывало Эми, что не стоит его сейчас тревожить. Она вышла из дома и побрела к озеру. Минут через десять отыскала удобный камень на берегу и, усевшись на нем, уставилась на воду. Удивительно, но она совсем не скучала по музыке. Слишком занимали ее собственные переживания.

Как же можно тосковать по человеку, живущему с тобой в одном доме?

Среди подводных камней шнырял бобер, подбираясь к прибрежным камышам. Эмили, неподвижная как изваяние, зачарованно смотрела, как он вгрызается в свежие побеги. Мокрая шкурка блестела на солнце, лениво шевелились водоросли. Потом вдруг откуда-то вынырнул второй зверек, нацеливаясь на ту же полянку. Первый огрызался и фыркал, явно недовольный вторжением, а затем нырнул в озеро, шлепнув по воде длинным хвостом. Вскоре и второй скрылся из виду. Из-за камней раздавались лишь редкие всплески.

Эми улыбнулась и побежала к дому. Рой так и сидел, склонившись над столом.

— Угадай, кого я сейчас видела? Двух бобров!

— Да? — отозвался он, не поднимая головы.

Эми остановилась напротив него.

— Роберт, я с тобой разговариваю.

— Минутку.

Не удержавшись, девушка дала волю своему характеру:

— Не пойму, почему ты так настаивал, чтобы я здесь осталась! — кипела она. — Ты уделяешь мне меньше внимания, чем пойманной рыбе. Если ты ведешь себя так со всеми, кто затрагивает твою душу, то при таком отношении я не могу находиться рядом с тобой.

Рой вскочил из-за стола.

— Какой бес в тебя вселился?

— Я не желаю быть элементом дизайна!

Эмили гневно уперла руки в бока. Шорты, что она надела сегодня, туго обтягивали ее плоский живот и упругую попку, серые глаза сверкали как сталь.

— Но мы же с тобой договорились, — сердито проворчал Рой, — что я не буду до тебя дотрагиваться.

Ее ноздри затрепетали.

— Но мы же не договаривались, что ты будешь абсолютно игнорировать мое существование.

— Это довольно сложно, поскольку ты все время что-нибудь моешь или чистишь.

— Если бы ты не был таким неряхой, мне бы не приходилось этого делать.

— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты понятия не имеешь, что значит отпуск!

Он отлично знает, как ударить побольнее.

— Лучше бы ты никогда не приезжал сюда! — яростно выпалила Эми.

— Ты даже не представляешь, как я жалею, что приехал, — бросил в ответ Рой.

Приступ гнева прошел так же внезапно, как и начался. По телу Эмили пробежал противный холодок.

— Это правда? — еле слышно произнесла она.

Рой сунул руки в карманы.

— Нет.

Стараясь скрыть облегчение, девушка раздраженно заявила:

— Кто бы говорил об отпуске. Ты же не отрываешься от своих эскизов. — Она в замешательстве смотрела на разбросанные по столу бумаги. — Это похоже на план дома. — Эми подошла поближе. — Такой же дом, как этот.

— Это он и есть, — нетерпеливо пояснил Роберт.

— Если ты хочешь такой же дом, почему бы не взять чертежи у строителей или архитектора?

— Эмили, строитель и архитектор — это я!

Она разинула рот от изумления.

— Ты хочешь сказать, что этот дом построил ты?

— Я думал, ты об этом знаешь. Разве Фросты ничего не говорили?

— Нет. — Эмили медленно огляделась, словно впервые увидела арочные потолки, мощные опоры, и заговорила внезапно потеплевшим голосом: — Красивый дом. А где ты этому научился?

Ее милое лицо светилось живым интересом. Упрямо держа руки в карманах, Роберт стал рассказывать:

— Я начал рисовать, как только научился держать в руках карандаш. Родители уже тогда поняли, что я уйду в мир искусства. Особенно после того, как я в пятилетнем возрасте разрисовал все стены портретами друзей. Они даже не ругали меня за это. Сначала я рисовал портреты фермеров — отец очень любил показывать их своим друзьям. Потом начал лепить. Отец — фермер и он не представлял, что можно этим зарабатывать на жизнь. Поэтому он научил меня плотницкому делу, чтобы у меня было ремесло в руках.

На лице Роя играла полуулыбка, а взгляд ясных глаз неожиданно смягчился. Наверное, он очень любил отца. Отец Кимбеллов умер, когда близнецам было семь лет, и где-то в глубине души Эми всегда пряталась боль утраты.

— Твой отец тоже строил дома? — поинтересовалась девушка.

— Как всякий фермер, он все делал сам. У соседей был дом, обшитый тесом. Его построила какая-то модерновая фирма. Мне тогда очень нравилась конструкция. Видны все столбы и перекрытия. Изумительное ощущение свободного пространства.

— Роберт, — вдруг произнесла Эмили. — А ведь это наш первый нормальный разговор за три дня.

Он слабо улыбнулся:

— Да… Я переоценил свои возможности держать руки от тебя подальше.

— Я думала, ты больше не хочешь меня.

Смех Роя прозвучал почему-то совсем невесело.

— Ну конечно.

Эми заговорила быстро, словно боялась, что он ее остановит:

— Я назвала мужчин предателями, потому что все мужчины, с которыми я встречалась, лгали мне. Постоянно. А теперь появился ты. Сначала ты нес всю эту чушь насчет моей сексуальности и привлекательности, потом, когда мы договорились о моей неприкосновенности, ты перестал это говорить. Может быть, это один из способов затащить меня в постель? Не сработает. — Она перевела дух. — Иными словами, ты мне лгал. Тоже. Как предыдущие.

Его глаза сузились.

— Ты серьезно?

— Конечно. Ты знаешь, как я не люблю говорить о себе.

Был только один способ разуверить ее. Рой в одно мгновение преодолел расстояние между ними. Он крепко обнял Эмили и склонил голову, намереваясь своим поцелуем показать, как сильно он хочет ее. И почти сразу же потерял рассудок, ощутив мягкие объятия ее обнаженных рук, плавный изгиб бедер и ответный страстный поцелуй.

Минуту спустя они смотрели друг на друга так, словно впервые встретились. Грудь Роберта судорожно вздымалась, будто он долго бежал в гору. У Эми подкашивались ноги, как побеги, обгрызенные бобрами. С которых, собственно, все и началось.

Собравшись с силами, мужчина хрипло проговорил:

— Давай возьмем машину и съездим в местный магазинчик за пивом. Иначе я за себя не ручаюсь.

— Я люблю австралийское пиво, — прошептала Эмили.

— Я тоже.

— Наконец-то наши вкусы совпали, — улыбнулась она.

Сердце Роя едва не выпрыгнуло из груди: такая нежная, мягкая улыбка, как цветок, раскрывающийся навстречу солнцу. Словно и не было этой ссоры.

— Эми, — заявил он, — я… черт побери, я не знаю, что и сказать. Но я… я обещаю… никогда не лгать тебе.

А ей почему-то вспомнилась скульптура: три маленькие девочки на лугу. Она решительно тряхнула головой.

— Верю.

— Доверие… это великая вещь, правда?

— Одна из самых великих.

Рой радостно улыбнулся и добавил:

— Если в местном магазине не окажется австралийского пива, мы будем искать его, пока не найдем. Пошли.

Он протянул руку. Эми робко коснулась его теплой ладони. И они вышли из дома.